Zакон бумеранга

Памяти моего папы посвящается...
 

 
Все события данной книги являются плодом моего воспалённого воображения. Любые совпадения с реальными фактами или людьми случайны и не могут служить основанием, как для судебного, так и для другого юридического преследования. Это - для закона.
А теперь - для моих дорогих читателей.
События романа «Закон бумеранга» вымышлены, но вполне могли бы произойти, потому что основаны на самой жизни.
Персонажи также вымышлены, но некоторые очень похожи на реальных людей.
от автора
 

 
 
ИГОРЬ КОРЖ
ХАРЬКОВ 2009
ББК 84.44 УКР-РОС К 66


Художественное оформление Т.Ф. Золотаренко


Корж И.Н.
К 66   Закон бумеранга: Роман — Х.: Издатель¬ство «Майдан», 2009. — 368 с., ил.

ISBN 978-966-372-257-3
В недалёком прошлом Артур Смоленский - крими¬нальный авторитет. А сегодня - звезда и секс-символ рос¬сийской эстрады. Он приезжает с концертом в родной город, который терроризирует банда беспредельщиков. На самом деле, отморозками рулят оборотни в крутых милицейских погонах. Волею судьбы на их пути оказы¬вается младший брат Артура, и знаменитому певцу при¬ходится вспомнить о своём прошлом...
Откровенный, интригующий, ироничный роман. Всё, как в жизни: непричёсанная жёсткая реальность, парадоксы и противоречия. Секс и любовь в эпоху, ког¬да «бабло побеждает всё». Харизма порока, шарм хули¬ганства, обаяние «плохих парней»... Выдержанный вис¬ки, кристально-чистый порошок счастья... Прилизанные правильные мальчики вне игры.
Игорь Корж сам указывает на пересечение стиля, в ко¬тором написан «Закон бумеранга», с циничным романтизмом Фредерика Бегбедера и Сергея Минаева. Автор не боится обвинений в подражании, потому что его роман самобы¬тен и эксклюзивен. Заставляет думать... К тому же, это ос¬трое обжигающее блюдо щедро сдобрено специями насто¬ящего одесского юмора и колоритной речи.

ББК 84.44 УКР-РОС
© Корж И.Н., 2009
© Золотаренко Т.Ф.,
ISBN 978-966-372-257-3 худ. оформление, 2009
 
Прошу ни в коем случае не отождествлять меня с главным героем романа!
Артур Смоленский -100 % выдуманный персонаж. Я его создал.
Да, через него мне хотелось поделиться не¬которыми своими мыслями, взглядами, при¬страстиями и жизненной философией...
Да, я вложил в его биографию кое-что из своей.
И всё же - мы разные!
Хотя, возможно, я и хотел бы им быть...
от автора
 

 
Я скачу, но я скачу иначе, -По камням, по лужам, по росе. Бег мой назван иноходью - значит: По-другому, то есть - не как все.
Из песни Владимира ВЫСОЦКОГО «Бег иноходца»

Всем критикам, которых я разочаровываю, я хотел бы раз и навсегда сказать, что я с ними совершенно согласен. Я тоже не прочь, чтобы мои книги были лучше!
Фредерик БЕГБЕДЕР
Писатель должен обладать авторитетом подлинности
Варлам ШАЛАМОВ, русский диссидент
 

 
Интервью звезды российской эстрады Артура Смоленского журналу «Gangster's».
2007 год (Украина. № 11, ноябрь)

«Gangster's»: Ваш последний альбом назы¬вается «Иноходец». Почему выбрано такое название?
Смоленский: Так называется заглавная песня. Это произведение Владимира Семё¬новича Высоцкого. Я понимаю, насколько велика ответственность - позволить себе перепеть его творчество. Но мне очень хо¬телось это сделать. Надеюсь, что получи¬лось неплохо.

«Gangster's»: Почему именно эта песня из ог¬ромнейшего репертуара Высоцкого? Смоленский: Во-первых: это одна из двух моих любимых песен Высоцкого, наряду
 
с «Балладой о детстве». Во-вторых: образ иноходца близок мне по духу, по миро¬ощущению.

«Gangster's»: Не является ли обращение к твор¬честву Владимира Высоцкого возвратом к шан¬сону, с которого Вы когда-то начинали? Смоленский: У меня такое ощущение, что Высоцкого пытаются перепевать все, кому не лень. Другое дело - не у каждого это получается. Как по мне, так получилось толь¬ко у Лепса и у Кемеровского. А по поводу шан¬сона - в чистом виде я его никогда не испол¬нял, хотя элементы «шансоновской» музыки у меня всегда присутствовали. Но, если разо¬браться... То эти элементы, как были в зву¬чании половины песен советского периода, так и по сей день используются в современ¬ной эстраде. Привести пример? Чтобы дале¬ко не ходить - песня «Надежда» Анны Гер¬ман на музыку Пахмутовой - стопроцентно «шансоновское» построение.

«Gangster's»: В своих интервью Вы без вся¬кой политкорректности говорите о засилье на эстраде мальчиков, похожих на девочек. Вы настолько нетерпимы к проявлениям го¬мосексуализма? Ведь в шоу-бизнесе это весьма распространённое явление. Смоленский: В стиле, в котором я рабо¬таю, им точно нет места. Моя музыка - это самовыражение стопроцентных натуралов. Основная тема - влечение мужчины к жен¬щине. А насчет геев в шоу-бизнесе... Вы зна¬ете, есть две категории. Люди, не скрыва¬ющие своей ориентации, эпатирующие этим. Они, зачастую, довольно талантли¬вы. Многие заслуживают уважения. Есть великие: Элтон Джон, Фредди Меркьюри и другие. А вот те, кто строят из себя мачо и плейбоев, устраивают фиктивные браки и даже детей заводят, чтобы убедить пуб¬лику в том, что они мужчины... А на самом деле... К этим я нетерпим.

«Gangster's»: Средства масс-медиа говорят, что Артур Смоленский тесно связан с крими¬нальным миром...
Смоленский: Вы оправдываете название своего журнала? Везде ищете гангстеров? (смеётся). У меня настолько загруженный рабочий график, что на криминал просто времени не остаётся.

«Gangster's»: Хорошо. Поставим вопрос ина¬че. Вы были связаны с этим кругом когда-то? Ведь Вас даже в убийстве обвиняли. Смоленский: У нас часто обвиняют людей в том, чего они не совершали. Даже в тюрь¬мы сажают. Но со мной такого не случи¬лось, славу Богу. До тюрьмы не дошло... Все обвинения были сняты. Так что - пре¬зумпция невиновности.

«Gangster's»: Есть ли у Вас «патроны» - ме¬ценаты, спонсирующие деятельность, или Ва¬ше состояние начато «с нуля» и «нажито не¬посильным трудом»?
Смоленский: В творчество на профессио¬нальную сцену я пришёл, будучи довольно успешным бизнесменом. Так что, «с нуля» не начинал. Но, как любой артист, пользу¬юсь поддержкой сильных мира сего. Та¬ков один из законов нашего шоу-бизнеса. В числе моих меценатов есть и политики и бизнесмены. Главное что их объединя¬ет: все они люди неординарные и поря¬дочные. И - мои друзья.

«Gangster's»: Украина уже несколько лет живёт чередой постоянных политических вы¬боров. Вас приглашали участвовать в таких кампаниях?
Смоленский: Отвечу словами Марка Тве¬на: «Не хочу ссориться ни с адом, ни с раем. У меня есть друзья и в той, и в другой мес¬тности». Вы знаете, что я родом из Харько¬ва. В этом городе и в Украине вообще бы¬ваю очень часто. И действительно дружу со многими политиками из разных лаге¬рей. Поэтому не могу публично поддержи¬вать какую-либо из противоборствующих сторон.

«Gangster's»: Что Вам больше сродни в твор¬честве: просто поймать одну свою удачную вол¬ну и по ней успешно плыть дальше всю жизнь без изменений или необходимы эксперименты, постоянное движение и поиск нового? Смоленский: Без движения и поиска твор¬чество априори невозможно. На мой взгляд. Если остановился на достигнутом - неминуе¬мо откатишься назад. Потому что ни жизнь, ни конкуренты не стоят на месте. Взгляни¬те на Мадонну - образец для подражания на все времена. Постоянный поиск, новые идеи, новые смелые ходы которые затем диктуют моду. Она - Кутюрье поп-музыки. Всегда первая, всегда на шаг впереди всех. А есть и обратные примеры. Какая-нибудь группа, создавшая один единственный хит во времена, когда Майкл Джексон ещё был чёрным, а после этого - сплошной отстой. Но они говорят: «У нас хит есть». Ну есть, а дальше-то что? Почему в футболе у коман¬ды, выигравшей Чемпионат Мира, всегда наступает спад? Потому что уже победили, поиск прекращается. А другие землю роют, что ещё такое выдумать, чтобы на верши¬ну забраться. Так что постоянно ставьте для себя новые цели и поднимайте планку всё выше и выше. Вот сейчас слегонца блес¬ну интеллектом и процитирую Шиллера: «Человек вырастает по мере того, как рас¬тут его цели».

«Gangster's»: Вы занимаетесь творчеством ради денег, ради славы или для самоутвер¬ждения?
Смоленский: Отвечу по порядку. Деньги можно зарабатывать и более легко. И в боль¬шем количестве. Слава и самоутвержде¬ние - одного поля ягоды. Они просто обя¬заны присутствовать. В моём понимании, это составляющие понятия «амбиции», без которого вообще ничего нельзя до¬биться. Но, самое главное, - это получение творческого оргазма от того, что ты дела¬ешь. От сцены, от работы на студии. Ког¬да из ничего получается хорошая песня. Если пережил это ощущение раз, без не¬го уже нельзя.

«Gangster's»: Перейдём от оргазма творчес¬кого к физиологическому. Понятно, что вни¬манием поклонниц Вы не обделены. Однако Ваша личная жизнь находится вне зоны до¬ступа масс-медиа. Известно лишь, что были женаты и у Вас есть дочь. Есть ли сейчас пре¬тендентка на Ваше сердце, в смысле офици¬ального брака?
Смоленский: Касательно официально¬го брака, то знаете - существует мнение, что в том виде (классическом, в котором мы привыкли его воспринимать) - этот институт вообще скоро исчезнет. Ну, пос¬мотрите, что происходит: кто раньше знал о таких вещах, как гостевой брак или разде¬льное проживание? Относительно меня... Вниманием я действительно не обделён. Всё в порядке. Но официальный брак сей¬час для Артура Смоленского вряд ли акту¬ален. Правда, хочется сына...

«Gangster's»: Так, конкретной претендентки пока нет. А насколько просто секс-символу рос¬сийской эстрады склонить девушку к сексу ? Смоленский: Я вообще считаю, что скло¬нять не нужно. У нас, почему-то, рассужда¬ют так: если мужчина проявил даже мини¬мальное внимание к женщине - значит, он хочет её, как вы это сказали, склонить. Даже если на чашку кофе пригласил, да? Не согласен. Визуально, например, меня могут заинтересовать сто эффектных де¬вушек. А при ближайшем рассмотрении и коротком разговоре продолжения я за¬хочу лишь с одной... (закуривает, улыбает¬ся).  ну, с двумя.
А ещё знаете, как бывает, и глазами нравит¬ся и умом понимаешь - хороша! Но не чувс¬твуешь ни фига. Блютуза нет! Не цепляет! Не ёкает ничего.
А вообще... Реальность, как правило, силь¬но уступает фантазии. Иногда лучше на фан¬тазии, на флирте и остановиться. Чтобы не испортить ощущение.

«Gangster's»: Ну что ж, секс-символ должен быть переборчив. Но вообще говорят, что Вы очень любите женщин.
Смоленский: Ну и, слава Богу! А вы хоти¬те, чтобы говорили, будто я люблю мужчин или животных?.   Или что я импотент?!

«Gangster's»: Вспомните самый короткий промежуток времени между знакомством и сексом?
Смоленский: Короткий.

«Gangster's»: У Вас есть постоянное место проживания? Не в смысле прописки, а опре¬делённый город?Или Вы гражданин мира, ко¬лесящий по свету?
Смоленский: В принципе, есть. Москва. Но думаю, что меня можно назвать и граж¬данином мира. Русскоязычного мира.

«Gangster's»: Вы разносторонняя личность: автор текстов и мелодий, исполнитель. Сам себе продюсер, совладелец модного и престиж¬ного клуба в Харькове... И это далеко не пол¬ный перечень направлений деятельности Ар¬тура Смоленского. Что же именно привело Вас на сцену - это была мечта детства? Смоленский: На эстраду пришёл спонтан¬но. Но творческое начало всегда в себе ощу¬щал. Ходил в музыкальную школу, играл на гитаре, постоянно сочинял пародийные песни. А позже, повзрослев, на всех днях рождения отбирал хлеб (смеётся) у ресто¬ранных музыкантов. У меня какая-то осо¬бенная память на тексты песен и интони¬рование. Знал пару тысяч, наверное...

«Gangster's»: Вы общительно-коммуникабель¬ный с коллегами по цеху? Тусуетесь по опре¬делённому поводу или откликаетесь на любые приглашения?
Смоленский: Наверное, правда не в ногах, а где-то между. Посередине. Шутка.

«Gangster's»: Может Вы - творец-аскет-за¬творник? Что больше по душе во время рабо¬ты: шум или тишина вокруг? Смоленский: Ну, не аскет, так точно. Я стоп¬роцентный гедонист. Люблю жизнь, кра¬соту. Стараюсь этим себя окружать. А вот когда пишешь - лучше уходить в себя. Шума и весёлых компаний хватает на гастролях и тусовках всяких.

«Gangster's»: Какими способами пользуетесь, дабы поднять себе настроение, в случаях, ког¬да оно падает?
Смоленский: Главное - чтобы ничто дру¬гое не падало (смеётся). Самый лучший способ - общение с красивой девушкой. Ну, и немного хорошего виски.

«Gangster's»: Каких правил или принципов Вы придерживаетесь в работе и в обычной жизни?
Смоленский: Всё очень просто. Нужно жить с понятиями. Знаете, «понятие» -это не бандитское слово. Это осознание человеком, что есть правильно. Во мно¬гом оно основано на высших заповедях. Ну, и многовековой опыт человеческий добавлен. В наше время жить «по чести» очень сложно. Я бы даже сказал - не мод¬но. Но иначе я не могу.

«Gangster's»: Что категорически не прием¬лете в отношениях людей вообще, и в отноше¬ниях близких людей в частности? Смоленский: Не терплю лжи, закулисных интриг, необязательности. Что поделать -я старомоден. Например, основополагаю¬щим принципом считаю - «уговор доро¬же денег». Отец так воспитал - до сих пор придерживаюсь.
«Gangster's»: И ещё вопрос, пусть довольно ба¬нальный. Что для Вас счастье? Смоленский: Отвечу словами из стихотво¬рения моего друга Жени Кемеровского:
«Счастье - это просто ты в себе.
И от этого - несчастья или счастье».

«Gangster's»: А в чём для Вас смысл жизни? Смоленский: В самой жизни! И в свобо¬де. Мыслей, поступков. В свободе делать то, что хочется.

«Gangster's»: Полная свобода - это опасно. Легко перейти границу вседозволенности, а это может привести к полному пренебрежению об¬ществом, социумом...
Смоленский: Свобода и вседозволенность -разные вещи. Меня многое раздражает в со¬циуме, но куда деваться? В классические бун¬тари, противопоставляющие себя обществу, не собираюсь... «Я согласен бегать в табуне -но не под седлом и без узды...» Опять же Вла¬димир Семёнович, опять же «Иноходец»! Не могу и не умею прогибаться. Так что две основные составляющие свободы для ме¬ня - это творческая профессия и материаль¬ная независимость. Никому не подчиняться и ни от кого не зависеть. А насчёт вседозво¬ленности, то её как раз хватает. К большому сожалению. В эпоху нашего феодального ка¬питализма вернулось понятие индульген¬ции. От всего можно откупиться. Даже если ты пьяный за рулём сбил насмерть ребёнка, всё зависит от связей и количества денег!
«Gangster's»: А что тогда для Вас деньги? На что тратятся гонорары? Смоленский: Деньги очень важны. Это -Независимость. Свобода опять же. Воз¬можность располагать своим временем. Заниматься собой, здоровьем.
Тем более в наше время, когда «бабло побеждает зло». Есть деньги и ты прина¬длежишь сам себе - можешь проснуться в любое время, побегать в лесу или поп¬лавать в бассейне. Нет денег - подъём в 6 утра и на работу. Но для меня они всег¬да не цель, а средство. А гонорары тра¬чу на обеспечение нормальной комфор¬тной жизни.

«Gangster's»: Но вот Вы сказали: «Делать то, что хочется». Вы эгоист? Смоленский: Конечно! Романтичный та¬кой (смеётся)! А если серьёзно, то все - эго¬исты, на самом деле. У кого-то эго боль¬ше, у кого-то - меньше. У меня, например, большое. Очень. Но важно не это. По-мое¬му, просто есть две разновидности эгоис¬тов. Одни стараясь для себя, делают окру¬жающим плохо. Их от этого прёт. А другие тоже делают всё для себя, но их прёт, ког¬да окружающим, особенно близким, хоро¬шо, понимаете, да? То есть, делая хорошо себе, они и другим делают хорошо. Прос¬то первая категория заряжается негати¬вом и равнодушием, а вторая - позитивом и душевностью. Я к счастью отношу себя ко второй! Да, есть ещё и третья. Это те, которым всё абсолютно по фиг. Кроме них самих. Но это уже эгоисты в квадрате. Гиперэгоисты... Эгоисты в абсолютной степени. Они живут по принципу «ниче¬го не брать в голову». Знаете, а мне ин¬тересно с людьми, которые любят брать в голову, анализировать, искать... Мой лю¬бимый актёр Аль Пачино в одном из ин¬тервью сказал: «Будущее за людьми, кото¬рым не безразлично».

«Gangster's»: Причисляя себя к людям, «ко¬торым не безразлично», Вы не можете не ин¬тересоваться болезнями нашего общества. Или, может быть, Вы считаете, что обще¬ство здорово?
Смоленский: Не считаю. Главная болезнь -деградация. К моему огромному сожалению, приходится констатировать, что вокруг полно недоумков. Окончательно и беспо¬воротно деградировавших в эпоху доступ¬ности, в смысле дешевизны, как крепких, так и слабоалкогольных напитков. Конеч¬но, в первую очередь я имею в виду водку и пиво. Эти люди мало того, что ставят крест на себе, они еще и портят жизнь ок¬ружающим. Особенно страдают дети. От¬дельная тема - пивной алкоголизм среди подростков. Это вообще кошмар. На ТВ сплошь идёт реклама, где пиво подаётся просто как освежающий напиток. Это же беспредельный обман. Я сам люблю иног¬да выпить пивка. Но я взрослый человек и делаю это под настроение или закуску.
Но присаживать на пивную зависимость молодёжь?! Не должно пиво продаваться несовершеннолетним и стоить дешевле молока. А игровые автоматы? Особенно в маленьких городках. У Ильфа и Пет¬рова в уездном городе N были только па¬рикмахерские и погребальные конторы. А у нас сплошные игровые автоматы. Я, опять-таки, не имею ничего против игор¬ного бизнеса, но должна же быть какая-то пропорциональность. Вы поинтересуй¬тесь - библиотека хоть одна в таком горо¬дишке работает?

«Gangster's»: Ну и для финала несколько блиц-вопросов. В повседневной жизни Вы одеваетесь настолько же стильно, как и на сцене? Смоленский: А я вообще органичный та¬кой пацан. На сцене сам себя играю.

«Gangster's»: Звезду популярной музыки, навер¬няка повсюду узнают, но всё же... Когда Вас пос¬ледний раз задерживала милиция и за что? Смоленский: В прошлой жизни.

«Gangster's»: Артур Смоленский чего-нибудь боится?
Смоленский: Я же не робот.

«Gangster's»: Вы не будете вечно молодым. Каким видите себя в старости - где и как хо¬тели бы её провести?
Смоленский: Здоровым, жизнерадостным, богатым. Хочу сидеть на террасе где-ни¬
 
будь в Каннах или в Майами. Чтобы кра¬сивая женщина рядом, чтобы внуки в гос¬ти приезжали... Ну и, потягивая «мохито», писать книги. О жизни...
 

 

 
Украина, Харьков. 8 декабря 2007 года.

Но, однажды ночью, с молодым ковбоем стройную креолку он увидел на песке...
«Танго» из к/ф «Двенадцать стульев»










— Всё, на сегодня хватит, - объявил Де¬нис, забив очередной гол, и направился к раздевалке.
Переобувшись в зимние ботинки, он на¬кинул куртку прямо на мокрый (от пота) спортивный костюм. Не мешало бы, конеч¬но, принять душ и сменить одежду, но об¬шарпанные стены институтского спортзала вызывали у Дениса Смоленского брезгли¬вость. Любое действие в некомфортных ус¬ловиях раздражало.
Вообще-то, люди его круга играли в футбол в других залах. В спорткомплексах со свер¬кающими чистотой душевыми и прочими приятными атрибутами. Да и компания со¬биралась иная - исключительно бизнесме¬ны. Не в том смысле, что только владельцы магазинов там, или, к примеру, фирм стро¬ительных... Сейчас просто время такое...
Время ударников капиталистического тру¬да... Все бизнесмены. Каждый по-своему. Кроме бизнесмена от коммерции - клас¬сика, так сказать, первозданный вид - бы¬вает бизнесмен от политики, от власти, от структур в погонах (все они нынче на вер¬хушке рейтинга) и даже от искусства - ред¬ко встречающаяся и тем уже интересная особь. Раньше, помнится, в моде был еще и бизнесмен от криминала. Теперь же он на грани вымирания (как амурский тигр) и большинство представителей этого вида перекочевало в вышеперечисленные груп¬пы. Сохранив, правда, привычный стиль ведения дел.
Но играть в футбол в их компании Де¬нису не нравилось. Собственно, футбола как такого здесь было мало - все больше бизнес. Даже партнёров по команде выби¬рали не по игровым качествам, а, скорее, по интересам - кто с кем хотел чего поре¬шать. А какие казусы во время самой игры случались! То, что игроков разных команд приходилось разнимать - это за положняк. Но однажды Денис оказался в команде с од¬ним боссом из областного суда и каким-то крутым милицейским начальником. Те, по ходу, друг друга сильно «любили».. .В паре моментов, когда судья выходил на ударную позицию у чужих ворот, полковник тупо не давал ему пас, хотя имел для этого все возможности. После очередной такой не¬удачной атаки судья не выдержал: «Ты чё, бля, не видишь что ли»?! «Да иди нах...», ¬отмахнулся мент. Тот, понятное дело, ос¬корбился, принял грозный вид и надви¬нулся на полковника: «Что ты, бля, сказал? Еще раз повтори - я тебе в е...о дам»! Стоит заметить, что инициатор разбора был лет на десять моложе, да и крупнее порядком. Драться с ним полковнику представлялось не с руки, терять лицо тоже не хотелось, по¬этому он отступил на шаг и тихонько пов¬торил: «Нах... иди». Тут-то судья и зарядил ему в челюсть. Сильно.
Что началось! Любой желтый журналю-га с радостью заложил бы душу за возмож¬ность лицезреть такое шоу. Короче, матч был остановлен, а чиновники потом ещё долго воевали друг с другом.
Такие истории положительных эмоций не добавляли. Поэтому Денис предпочитал гонять мяч с простыми ребятами в захолус¬тном районе Пятихатки и почти каждую субботу приезжал в институт со сложнопро-износимым названием. Его здешние това¬рищи по команде были влюблены в футбол. Их не смущала необходимость рано просы¬паться в выходной и добираться на окраину города общественным транспортом, иног¬да с кучей пересадок - собственных машин почти ни у кого не имелось.
Только здесь, в неухоженном спортзале на окраине города, Денис получал насто¬ящий кайф от игры. Но как только она за¬канчивалась, сразу становилось неуютно. Всё же его мир был там. Среди «крутых». И начинался он уже во дворе институ¬та, где хозяина дожидался серебристый Mercedes CLS-500...
У лестницы его догнал Дима, с которым Денис как-то сблизился на футбольной теме, всегда играл в одной команде и да¬же иногда вне поля общался...
— Ты домой? В центр подкинешь?
— Не вопрос.
— Я только переоденусь, я быстро...
— Ага, давай в темпе, тороплюсь... День стоял просто фантастический. Мо¬роз и солнце. Привет от Александра Серге¬евича! Денис щелкнул брелоком - «мерс» в ответ мигнул фарами. Он был вымыт и отполирован, словно только что съе¬хал с подиума Гамбургского автосалона -заботливый хозяин перед футболом зару¬лил на мойку.
Смоленский сел в машину, отхлебнул из бутылки родниковой воды Vitel и затя¬нулся сигаретой. В машине он курил толь¬ко в режиме «паркинг», обязательно при¬открыв стекло..  Одна затяжка, вторая.
Хорошо...
Волевой подбородок, крупный с неболь¬шой горбинкой нос, живые карие глаза, вьющиеся волосы. Плюс к этому, высок и неплохо сложен. Денис был из тех муж¬чин, которые нравятся слабому (спорное во многом понятие) полу.
А если прибавить социальный статус, то понятно, почему он пользовался успехом у самых привлекательных и модных деву¬шек города. Хотя, в ранней юности, бывало, комплексовал, сравнивая себя со старшим братом - признанным красавцем с репута¬цией плейбоя. Но это было давно. Теперь ему двадцать шесть, и у него все о'кей.
Дима юркнул в машину, и Денис, включив «драйв», вырулил на шоссе. Пятилитровый мотор сыто зарычал, и СІІ5 рванул в направ¬лении центра. Через пару секунд с обочины снялся чёрный, весь в грязи, «Ауди» и дви¬нулся следом. Но Денис этого не заметил -Дима заваливал его вопросами:
*мультируль (автом.) - в большинстве дорогих ав¬томобилей последних моделей рулевое колесо (ру¬левая колонка), в которое вмонтированы кнопки управления работой аудиосистемы, кондиционе¬ра и др.
— Как твой брат? Выпустил новый альбом?
— Да, ещё в прошлом месяце, - он нажал кнопку на мультируле* и из мощных ди¬намиков зазвучал «Осенний дождь», пос¬ледний хит его брата, звезды российского шоу-бизнеса Артура Смоленского.
— Слышал эту песню?
— Ну конечно! И клип видел. Всё время по телику крутят.
— Скоро проведу у себя в клубе презента¬цию альбома для харьковской публики.
— А попасть можно будет как-нибудь? - воп¬рос, конечно, подразумевал «попасть бес¬платно». Билеты на концерт такого артис¬та в ночном клубе были Диме абсолютно не по карману.
— Да не проблема. Попадёшь. Без места, правда. У бара повисишь...
— Спасибо. Слушай, а я вот статью недав¬но в журнале прочитал, что Артур когда-то состоял в какой-то суперкрутой бандит¬ской группировке в Москве. А из Харькова сбежал, потому что находился в розыске за убийство...
— Вспомнила баба, як дивкою була, - усмех¬нулся Денис. - Все эти истории сто раз пе¬ретёрты и двести раз забыты. Как говорит¬ся, это было давно и неправда.
— Так правда или нет? - не унимался до¬тошный Дима.
— В чём-то да, в чём-то нет. Но это, на самом деле, очень давние расклады, и в нашей се¬мье не любят говорить о тех временах.
— Ещё пишут, что он до сих пор связан с самым крутым вором в законе по клич¬ке Цезарь.
— Слышь, никогда не произноси вслух это имя, - Денис сделал музыку громче, давая понять, что тема закрыта.
•  •  •

За тридцать лет службы в органах под¬полковник Кравченко приобрёл множес¬тво чисто профессиональных привычек и то, что именуется «ментовской чуйкой». Именно она позволяла предвидеть ход событий и, по его собственному выраже¬нию, «жопой чувствовать потенциальную опасность».
Вот и сейчас Сергей Петровичподспуд-но ощущал беспокойство. Начало этой истории пару дней назад невольно поло¬жил он сам.
Кравченко приехал в «Райфайзенбанк-Аваль» внести ежемесячный платёж по кре¬диту за автомобиль Nissan Murano. На сто¬янке у входа в банк не было ни одного свободного места и подполковнику при¬шлось припарковаться на прилегающей к торцу здания улице. В зале для VIP-кли-ентов он, как всегда, одарил обслуживав¬шую его девушку коробкой конфет Ferrero Rocher и облегчил бумажник на полторы тысячи долларов. Разворачивая машину, Кравченко едва не столкнулся с выруливав¬шим из ворот частного дома «Мерседесом». Свет упал таким образом, что подполков¬ник, несмотря на зеркальную тонировку стекол, узнал сидевшую рядом с водителем женщину. Это была Юля, жена его шефа. Вот тут-то Сергей Петрович и почувство¬вал неладное.
С шефом - полковником Маковым его связывали не просто служебные или дру¬жеские отношения. Они были партнера¬ми по бизнесу. Очень непростому бизне¬су... Такому, который каждую минуту мог стоить обоим свободы, а то и жизни. Та¬кому, который сплетает покрепче любых других уз, требуя при этом максимально¬го внимания и осторожности. Контакты всех близких находились под тщательным контролем.
Ну а жена патрона - вообще особый слу¬чай. Их безопасность в первую очередь за¬висела от её отца - большой шишки в МВД, одного из непотопляемых - тех, кто ос¬таётся на плаву при любой власти.
Кравченко тут же пробил номера ма¬шины. Владелец - Денис Смоленский, директор развлекательного комплекса «Мираж». Подполковник набрал номер Макового:
— Олег, извини за нескромность, но где сейчас твоя жена?
— В смысле? Не понял...
— Ну, где она сейчас, ты в курсе?
— Да хер её знает. Может на работе, мо¬жет в спортзале, в бассейне, на массаже. А что? Случилось что-то?
— А ты позвони ей, спроси. А потом пе¬резвони мне, и сравним информацию. Только не подай вида, что ты чем-то оза¬бочен. Самый обычный звонок, типа: «Как дела, ты где»? Про ребенка что-ни¬будь спроси.
Несколько минут спустя шеф перезво¬нил. В данный момент Юля направляется к своей маме забрать дочь. Кравченко рас¬сказал полковнику об увиденной им толь¬ко что картине и вскоре уже сидел в каби¬нете начальника.
Маковой, которого за глаза именова¬ли не иначе, как Бешеный, был просто вне себя. Кравченко даже не понял, чего больше бурлило в полковнике - ревнос¬ти, оскорблённого самолюбия или чувс¬тва опасности. Впрочем, это его не осо¬бо и волновало. Главное, он сам ощущал беспокойство. А без причины с ним тако¬го не случалось.
Именно поэтому, в сегодняшнее суббот¬нее утро, позаимствовав у младшего сына свою старую, не особо приметную маши¬ну, Кравченко был вынужден лично «вес¬ти» Смоленского.
К собственному удовольствию бывший образцовый опер отметил, что не по¬терял квалификации: четко держался на достаточном расстоянии, не выдавая себя, и при этом полностью контроли¬ровал объект.
Хотя, в данный момент, интрига слежки была весьма условной. Всё и так понятно -Смоленский направляется домой.
Закурив сигарету, подполковник при¬нялся анализировать ситуацию.
Его шеф имел потрясающую способность наживать врагов. И чем выше поднимался по службе, тем беспечнее их заводил. И тем круче был статус этих врагов. Амбиции пол¬ковник имел непомерные, страдал манией величия и вовсю упивался властью, кото¬рую давали родственная связь и служебное положение. С чувством полной безнаказан¬ности Маковой присваивал чужие деньги и чужой бизнес, используя угрозы, шантаж и просто грубую силу. Впрочем, нельзя ска¬зать, что небо над его головой всегда было безоблачным.
Проблемы периодически возникали, и тог¬да он с царскими подарками падал к ногам могущественного тестя. Подавал свою вер¬сию событий, где всегда выглядел жертвой. И вопрос закрывался...
Потеряй Маковой этот спасительный плот - всё, труба, начнут рвать на час¬ти. Ну и Кравченко, как самый близкий к нему человек, конечно тоже под замес попадёт.
К тому же, и момент сейчас особый. Они решили закрыть свой самый опас¬ный проект. Закрыть триумфально, обез¬вредив давно орудующую в городе банду. Можно будет ехать в Киев за повышени¬ем. И тут - «на тебе». Такая непонятка с Юлей.
В принципе, этого следовало ожидать. Подполковник знал, что в последнее вре¬мя отношения шефа с женой разлади¬лись окончательно. Она не скрывала свое¬го раздражения. Нет, даже отвращения. И уже пару раз заикалась о разводе. Ма¬ковой сам жаловался ему, что порой с тру¬дом сдерживается, чтобы не врезать Юле. Кравченко невольно улыбнулся - предста¬вил, что безумно любящий папаша сде¬лал бы с полковником, вздумай тот рас¬пустить руки.
Но, на самом деле не до улыбок, конечно.
По ходу, у Юли любовная интрижка. Кто знает, к чему она может привести, не ста¬нет ли катализатором окончательного рас¬пада семьи. Смоленский парень видный, не женат. Надо всё выяснить и понять, что можно предпринять в этой ситуации. Ему, подполковнику Кравченко, есть что те¬рять и что защищать. Рядом с Маковым он обрёл влияние в городе и стал богатым че¬ловеком. Пусть и вынужден был это скры¬вать (например, взял в кредит кроссовер «Ниссан». Хотя мог, не напрягаясь, купить за наличные пару «Майбахов»). В случае приближения катастрофы, Кравченко готов из кожи вон лезть, чтобы её пре¬дотвратить. Вот почему он отправился лично следить за Смоленским, и дал за¬дание (неофициальное, естественно) тихонечко установить спецаппаратуру в интересовавшем его доме на Шатилов-ке (элитном районе в центре Харькова, застроенном старыми частными домами и новыми особняками от «лимона» и вы¬ше). Предположительно, именно здесь и наставляли рога его шефу...
•  •  •

Денис жил в новой свечке-высотке в цен¬тре Харькова. Просторная гостиная-бар, совмещённая с кухней, спальня, кабинет, огромная ванная комната, тренажёрный зал - эту квартиру на одном из верхних этажей он купил совсем недавно. Он дав¬но мечтал жить близко к облакам. С тех самых пор, как впервые побывал с братом в Америке. И теперь из его окон откры¬вался замечательный вид на парк имени Горького и прилегающие районы, вклю¬чая часть Сумской - центральной улицы города.
Денису доставляло удовольствие пред¬вкушать как летом, когда всё расцветет, он сможет выйти на балкон и, попыхивая си¬гаркой, обозревать окрестности.
Точно как тогда, в юности. На «чёртовом колесе». В этом самом парке. Да, как в юности.
А сейчас...
Сейчас он уже мужик.
В свои двадцать шесть вполне состоял¬ся как личность.
Грамотный, умеющий руководить людь¬ми, бизнесмен. Он успешно управлял раз¬влекательным центром «Мираж», совла¬дельцем которого был его брат Артур. Денис получал зарплату на уровне топ-ме¬неджера крупной компании, плюс опреде¬ленный процент от прибыли. Кроме того, имел доли в двух заправочных станциях и периодически, благодаря своим обшир¬ным связям (наработанным за время ди¬ректорства в «Мираже»), участвовал в раз¬личных бизнес-проектах. Так что вполне мог позволить вести безбедную жизнь. Что и делал, окружая себя комфортом и красотой во всем.
Ездил на дорогих машинах, одевался в «имена», ну и немало тратил на деву¬шек..
Денис легко расставался с деньгами, от¬носился к ним без трепета и благоговения... Как к субстанции, позволяющей обеспе¬чить достойную жизнь. «Деньги не цель, а средство», - именно так говорил всегда его старший брат - беспрекословный ав¬торитет во всём.
Приняв душ, Денис быстро оделся. За¬втракать придётся на работе, сейчас нет времени даже на чашку кофе - он опазды¬вает на встречу с региональным боссом одной из крупнейших в стране алкоголь¬ных компаний. Ребята хотят предложить хорошие деньги за то, чтобы их торговые марки (бренды, если по-модному) рекла¬мировались в «Мираже» как основные. Заключить выгодный контракт - всегда интересно.
Только разобраться бы с этим поскорее, чтобы больше времени провести с Юлей... Она не может задерживаться допоздна. Конспирация, твою мать...
Мобильный заиграл узнаваемую мело¬дию Vertu. Мама. Вот блин! Он же обещал съездить с ней в мебельный салон...
— Привет, мамуль. Как дела?
— Нормально всё. Как ты поиграл в фут¬бол? Без травм хоть сегодня, слава Богу?
— Да, всё в порядке. Лечу на работу, важ¬ная встреча.
— А во сколько поедем мебель смотреть?
— Мам, давай завтра, а? Сегодня такой дур¬дом.
— Понятно, для матери у тебя времени уже нет.
— Ну что за глупости? Просто сейчас важ¬ные переговоры, могут затянуться.
— Я думаю, ты просто слишком увлечён своей новой девушкой. У меня такое ощу¬щение, что ты как в прострации послед¬нее время. Будто привороженный.
— Мам, ну что за бред, а? Поедем завтра, не горит же.
— Конечно, не горит. Это же мне нужно, а не твоей красавице. Хорошо, завтра с ут¬ра. После обеда у меня планы.
— Конечно, моя родная. А с Юлей я тебя скоро познакомлю. И ты сама поймешь, какая она классная.
— Угу. Пускай в семье своей сначала раз¬берётся, а потом будешь знакомить.
— Опять ты начинаешь. Я уже жалею, что рассказал. Дурная привычка делиться с то¬бой. Вроде уже взрослый, а никак не мо¬гу от неё избавиться.
— Ладно.
Денис ехал на работу, размышляя о раз¬говоре с мамой. Кое в чём она все же права. Он болен Юлей. Все его мысли поглоще¬ны ею. Чем бы он ни занимался, в голо¬ве звучал сигнал. Что-то вроде не вы¬ключенного будильника. «Юля, Юля. Где она? С кем? Что делает?» Как там, у великих? «Любовь - последняя и са¬мая тяжелая детская болезнь»! Послед¬ний раз что-либо подобное он испыты¬вал давным-давно.
Сейчас-то всё по другому.
Управляя «Миражом», Денис порой ощущал себя прямо-таки «султаном в га¬реме». Модное заведение посещали все красавицы города. Многие из них были не прочь «зароманить» с молодым, сим¬патичным директором комплекса, об¬ладавшим к тому же дополнительными возбуждающими факторами: толстым бумажником и старшим братом - насто¬ящей мега-звездой эстрады.
Смоленский-младший пользовался бо¬нусами своего положения, не обременя¬ясь серьёзностью отношений, и наслаж¬дался жизнью. Как вдруг...
Юлю он встретил в начале осени и прак¬тически сразу осознал - это не просто увлечение. Попал.. В тот вечер Денис по обыкновению обходил свои владения. День был нетусовочный, вторник. Полу¬пустое казино, то же самое в дискотеке и в ресторане. Лишь в боулинге, как всег¬да, многолюдно.
И вдруг увидел ЕЁ... ОНА, стройная, грациозная, с роскошными светлы¬ми волосами, ниспадавшими к узкой талии, и с таким выразительным ли¬цом, играла в компании двух подруг. Он присел за стойку бара и стал разгляды¬вать незнакомку, потягивая Black Label со льдом.
Девушка выпила (залпом, как полагает¬ся) пламенеющий «Б-52», длинными паль¬цами грациозно достала из пачки Vogue сигарету. И, к немалому удивлению Дени¬са, двинулась прямо на него. - Зажигалку позволите? - улыбающий¬ся взгляд глаз цвета морской волны. Ча¬рующий голос. Денис настолько опешил от неожиданности, от этих глаз, голоса, что сразу не понял суть вопроса и отреа¬гировал с явным замешательством:
— Зажигалка? Ну да, конечно. Где-то бы¬ла.
— Она на стойке перед вами, рядом с сига¬ретами. Я увидела её и поэтому подошла.
— Я сегодня какой-то невнимательный, -слегка смутившись, улыбнулся Денис и под¬нёс огонь.
— Вам не говорили, что некрасиво так бес¬церемонно разглядывать незнакомых де¬вушек? - она затянулась сигаретой, чуть наклонив набок голову.
— Во-первых, я разглядывал не девушек, а одну конкретную девушку. Во-вторых, обычно я так не делаю, только в экстрен¬ных случаях, - он уже пришёл в себя и был вполне готов к наступлению.
— И что же экстренного произошло на сей раз?
— На этот раз я встретил вас! Рифма.
— Вы стихами разговариваете?
— Это у нас семейное. Извините. Если серь¬ёзно, я увидел вас и забыл, куда шёл.
— А куда вы шли?
— Да так, прогуливался. Вы нечасто здесь бываете. Раньше не встречал.
— На самом деле, крайне редко. Но вас здесь видела. Завсегдатай?
— Если бы! - засмеялся Денис. - Я работаю в этом рассаднике культуры. Или в храме разврата, как вам больше нравится.
— Вы не только поэт, но и прозаик. А в «Ми¬раже» вы кем? Поэтом или прозаиком?
- Кем-то вроде охранника, - он подмиг¬нул улыбавшемуся бармену.
- Да. Вот это уровень заведения, - де¬вушка непринуждённым жестом отвер¬нула лацкан его пиджака. - Охранники носят костюмы от Armani, туфли Paciotti и часы. - её пальцы легли на его руку, чуть приподняв рубашку на запястье, -и золотые часы Hublot Big Bang. Сколь¬ко получает у вас охранник? Пятьсот долларов в день? Тысячу? Свободных вакансий нет случайно? Я занималась джиу-джитсу.
- Редко встретишь красивую девушку с таким чувством юмора. Меня зовут Денис.
- А фамилия - Смоленский, да? Понятно. Я о вас слышала. Юля.
- Что же вы обо мне слышали? Надеюсь, ничего ужасного? Впрочем, хорошо у нас говорят только о покойниках. К тому же дурная слава лучше, чем никакой! Не верь¬те сплетням.
- Да ничего ужасного. Вы - директор «Ми¬ража», родной брат Артура Смоленского и законченный бабник.
- Последняя характеристика неверна. Я не бабник. Просто ещё не нашел ту, единс¬твенную, - Денис лукаво улыбнулся, - А мо¬жет, уже нашёл? Только что. Хочешь ещё «Б-52»?
- Мы перешли на «ты»?
- Предлагаю выпить за знакомство и пе¬рейти.
— На брудершафт здесь как-то неудобно. Людей многовато...
— Можно переместиться в VIP и поужи¬нать.
— Нет, сегодня я не могу.
— Завтра?
— Может быть. Оставь номер телефона, я позвоню. Но учти: нас никто не должен видеть, - она улыбнулась. - Я секретный агент.
— Йес, миледи. Всё, что пожелаете... Весь следующий день Денис был сам
не свой. Не мог ни на чём сконцентри¬роваться, то и дело поглядывал на теле¬фон. Сколько раз он заставлял девушек томиться в ожидании обещанного звон¬ка и вот теперь сам оказался в подобной роли! А вдруг не позвонит? Свой номер она не оставила. Что тогда делать, где ис¬кать? Просто паранойя какая-то. Или при¬ход наркотический. А может, уже ломка? Рановато...
Но Юля позвонила. Они шикарно поужи¬нали, и, когда Денис забросил насчёт продол¬жить вечер, она согласилась. Правда, наот¬рез отказалась ехать к нему: новая элитная высотка, можно наткнуться на знакомых, да еще консьерж-охранник - исключено. (Вообще, на мой взгляд, наличие консьер¬жа - действенное противоядие от адюль¬тера. Способствует реализации принци¬па «не гуляй там, где живёшь». И наоборот, не способствует получению нового матери¬ала для анекдотов на тему «пришёл к жене любовник/привёл муж любовницу...»). Он повез её в дом, где вырос. Дом теперь при¬надлежал брату. Артур перестроил его, сде¬лал ремонт и останавливался здесь во вре¬мя частых приездов в родной город (город, в котором жили мама, брат, сестра. К то¬му же и бизнес не ограничивался только долей в «Мираже»). В остальное время дом пустовал, ключи были у Дениса.
Юля перевернула его жизнь, ворвав¬шись в неё со скоростью урагана (прости¬те за избитость фразы, но недаром же им дают женские имена). Денис потерял го¬лову, сошёл с ума. Он влюбился в её глаза, улыбку, смех, голос. Влюбился в волосы, кожу, ноги, бёдра. В секс с ней, в разго¬воры обо всём и не о чём. В её аристокра¬тизм и чувство стиля - умение одеваться в безумно дорогие вещи и при этом не вы¬глядеть кричаще...
Их отношения развивались стреми¬тельно, несмотря на необходимость тща¬тельно конспирироваться. Конспириро¬ваться по-взрослому. Юля была замужем. И не просто, а замужем за одиозной лич¬ностью, полковником милиции, которо¬го многие считали полным отморозком. Похоже, Юля придерживалась того же мнения и постоянно предупреждала Де¬ниса, что муж способен на всё. И если узнает об их связи, его реакцию даже страшно предположить. Её-то он тронуть не посмеет - слишком зависим от Юлино-го отца, а вот бойфренд может оказать¬ся в реальной опасности. Смоленский понимал это, но воспринимал как не¬что второстепенное. На первом плане была она. Денис испытывал постоянную необходимость видеть её, прикасаться к ней. Судя по всему, то же самое пере¬живала и Юля. По прошествии месяца, проведённого в любовной эйфории, они стали говорить о будущем, в котором хо¬тели быть вместе...
Задумавшись, он на автопилоте подъ¬ехал к «Миражу». Вошел в свой кабинет, вслед за ним вбежала секретарша:
— Доброе утро!
— Привет, Линочка. Новости есть?
— Никаких. Суббота.
— Ну да. И то неплохо. Я позавтракать не ус¬пел. Закажи мне что-нибудь вкусненькое.
— Что именно?
— Ну, я не знаю. Капучино, само собой. Тос¬ты какие-нибудь. С икрой, может. Сырка пусть нарежут. Да и всё, пожалуй. Хватит этого. Только быстро. У меня ж встреча с водочниками. Придут топ-менеджеры, а я сижу, жру тут... Лучше не звони на кух¬ню, а сходи сама проконтролируй, быст¬рее будет.
Денис включил ноутбук - посмотреть электронку, и набрал Сашу - совладельца «Миража». Они с Артуром были равными партнёрами в этом бизнесе.
— Здорово, Саня! Как ты?
— Нормально. Шляемся по Парижу. Ску¬котища.  У вас там как?
— В общем, всё ровно. Был легкий ки-пеш с МЧС-никами. Я позвонил генера¬лу. Порешали. Надо накрыть ему поляну на концерте Артура. Так, чтоб красиво было...
— А что с концертом, кстати? Всё нормаль¬но? Дату согласовали? Артур успеет из Шта¬тов прилететь?
— Да. Все о'кей.
— Можно рекламу давать?
— Я уже дал, дней-то понты осталось.... Хотя реклама так, чисто для пиара. Анш¬лаг будет точно. Только на клиентской базе полный зал соберём. Песни из нового аль¬бома везде, клипы по всем каналам. Цены мы поставили реальные, так что.
— Ну, хорошо. В понедельник уже буду в го¬роде. Давай, удачи.
— Тебе хорошо отдохнуть. И клёвого шо-пинга.
На дисплее Vertu появился запечатанный конвертик - СМС. Юля. Ну, слава Богу. «Лю¬бимый, доброе утро! Встречаемся, как до¬говорились. Через час. Целую». Он улыб¬нулся и поцеловал экран телефона.
На пороге появилась секретарша:
— Все готово, уже несут. Буквально три минуты.
— Очень хорошо.
— Денис Эдуардович! Тут к тебе Дарья Пет¬ровна с утра рвётся. Я ей сказала, что ты очень занят. Но она не отвязывается. Говорит, что на одну минутку, что это очень важно.
— Подожди, подожди. Кто?! Какая Дарья, э-э-э?...
— Петровна, уборщица наша.
— А что ей надо? Случилось что-то? Ты в курсе?
— Нет, даже понятия не имею. Я её пыта¬ла. Давайте, типа, объясните, в чем дело, я передам. Ноль на массу. Говорит: «Лич¬ное»! И всё.
— О, Господи! Всё же нормально, вроде. За¬рплату платим хорошую, вовремя... Чё ей надо? Ну, зови...
Петровна, как чаще называли в офисе уборщицу, была аккуратной бабушкой, чуть за семьдесят. У нас таких принято на¬зывать дебильным словосочетанием «чис¬тенькая старушка». Как можно так име¬новать живого человека?!
Работала добросовестно, не ворчала, всегда излучала доброжелательность, и со¬трудники «Миража» относились к ней со¬ответственно. Петровна робко, словно тень, вползла в кабинет Дениса.
— Присаживайтесь, - он привстал с кресла в знак уважения к её возрасту. Женщина уронила свое хрупкое сутулое тело в кожа¬ное кресло, её глаза покраснели. Заблес¬тели слезинки.
Было видно, что она с огромным трудом сдерживается, чтобы не разрыдаться. Вы¬пив принесённой секретаршей воды и не¬много успокоившись, Петровна рассказала, что её правнучке нужна срочная операция на почке. Вопрос жизни и смерти. Опера¬ция дорогостоящая, для их семьи - прос¬то запредельно, да ещё и огромное коли¬чество денег уходит на лекарства. Общими усилиями удалось собрать почти всю сум¬му. Распродали что могли. Поддержали родственники, кое-кто из знакомых. Но, все равно не хватает.
— Больше не к кому обратиться, - Петровна всё-таки заплакала. - Если бы хоть какая надежда другая, я бы никогда не посмела вас. беспокоить. Но, если не собрать ос¬таток, - плач перешёл в рыдания, - всё бу¬дет. в пустую-ю. она умрёт, моя Катень-ка. Умрё-ёт!
Смоленский подошёл к Петровне и по¬ложил руку ей на плечо.
— Успокойтесь. Вот воды ещё глоточек. Она вцепилась в него обеими руками:
— Денис Эдуардович, мы всё отдадим! До ко¬пеечки! Внук на вторую работу устроил¬ся. Отдадим! Помогите, Христом Богом прошу!
— Подождите, Петровна, сколько денег нужно?
— Триста, триста долларов... Мы всё отда¬дим, всё до копеечки, помогите. - затара¬торила уборщица.
— Хорошо, хорошо. Только успокойтесь, -остановил её Денис. Он достал из внут¬реннего кармана куртки бумажник и про¬тянул рыдающей женщине купюры. Она взяла их дрожащими пальцами, и, резко подавшись вперёд, попыталась поцело¬вать его руку.
— Стоп, стоп, стоп! - Денис заорал так громко и неожиданно, что Линочка с ис¬пуганными глазами, без стука, влете¬ла в кабинет. Смоленский жестом от¬правил её за дверь. - Вы это бросьте. Лечите вашу правнучку, надеюсь, она поправится.
— Денис Эдуардович, спасибо вам. Я зна¬ла, что Вы - Человек! Спасибо! Мы всё от¬дадим. Как только.
— Ничего отдавать не надо. Сколько лет Вашей девочке?
— Четыре.   четыре годика.
— Как её зовут?
— Катенька.
— Пусть она выздоравливает и будет счас¬тлива. О деньгах забудьте.
•  •  •

Понятие «субботнее утро» было любимым для Юли. Лилечке в школу не идти, домра¬ботница приходит только к двум, и Юля сама готовила роскошный завтрак. Конеч¬но, в последнее время обстановка в доме сильно изменилась, счастливая семья кану¬ла в Лету. Но даже необходимость общать¬ся с супругом за утренним столом не мог¬ла окончательно испортить субботнего удовольствия.
А сегодня всё сложилось и вовсе удач¬но - Макового не было дома. Юля кол¬довала у плиты в превосходном настро¬ении: блинчики с чёрной икрой, салат из сёмги с авокадо, шоколадно-творож-ный пудинг... Лилечка сидела за столом, болтая в воздухе ногами, и потягива¬ла через трубочку апельсиново-морков-ный фреш.
— Ну вот, всё готово. Сейчас будем завтра¬кать, - Юля улыбнулась дочурке.
— Ура-а! Я так проголодалась.
— Поможешь мне накрыть на стол?
— Конечно, мамочка. И будем пировать,
да?
Кухня и столовая представляли собой единое пятидесятиметровое пространс¬тво пастельно-кобальтовых тонов. Свер¬кающая, супернавороченная бытовая тех¬ника идеально вписывалась в интерьер. Мебель, дымчатое стекло, модные ткани, хромированные элементы - все подчерки¬вало стиль хай-тек.
Короче, отличная дизайнерская рабо¬та. На самом же деле, почти всё придума¬ла и выбрала сама Юля. Чем, кстати, весь¬ма гордилась.
— Приятного аппетита, доченька!
— Спасибо, мамочка! И тебе тоже! А папа с нами не будет завтракать?
— Нет, родная. Он уехал на работу.
— А-а. Понятно. Я-то думала, что он еще со второго этажа не спускался. А он, оказы¬вается, на работу... А мне сегодня не нуж¬но на мою работу.
— Ешь давай. Остынет всё.
Лиля уплетала, что называется, за обе щеки. Попросила добавки.
— Мне так вкусно, мамочка, - она вымазала блинчиком растёкшуюся по тарелке сме¬тану. - Ты так здорово готовишь!
— Спасибо, моя хорошая. А что вам вчера в школе на завтрак давали?
— Ой, мама, мне кажется, нас кормят одни¬ми спагетями... ну, мне так кажется...
— Чем, чем? - засмеялась Юля. - Нужно го¬ворить не спагетями, а спагетти. Это ита¬льянское слово. Оно не склоняется.
— А по-нашему, макароны? Да, мам?
— Ну, в принципе, можно и так сказать. Слушай, так я не поняла. Вас что, плохо кормят? За такие-то деньги...
— Нет, кормят не плохо. Просто макаро¬ны очень часто.
— Ладно, я поговорю с директором... Ребёнок тяжело вздохнул и отодвинул
тарелку:
— Мамочка, я больше не могу. Всё, уже не вле¬зает.
— Хорошо. Беги, одевайся. Поедем к ба¬бушке.


Хищное изящество и комфортабельность джипа «Инфинити» соответствовали Юли-ному вкусу, а мощь и маневренность - ма¬нере езды. Она была агрессивным водите¬лем, и уверенно чувствовала себя за рулём машины-акулы. Въехав в элитный посе¬лок (мама жила здесь, папа - замминис¬тра МВД приезжал только на выходные, и то изредка) Юля позвонила:
— Мы уже здесь, мам.
— Сейчас Петя выйдет.
— Не балуй там её слишком. И уроки сде¬лайте, у неё всё с собой.
— Между прочим, бабушка меня и не балу¬ет, - чуть надув нижнюю губку, заметила девочка. - И уроки делать мы с ней никог¬да не забываем!
— Ну конечно, а то я не знаю. Беги, давай. Опаздываю по делам.
— А куда ты, мамочка? - обернулась Лиля, уже распахнув дверцу.
— Ой, моя хорошая. Машину помыть, мас¬саж там, и всё такое. К тёте Ане заскочу, надо с ней поболтать.
— Тогда привет от меня тёте Ане, - девчуш¬ка, смеясь, побежала навстречу вышедше¬му за ней охраннику.
— Петя, привет! Как дела?
— Ждём нашу принцессу. Бабушка с утра готовится.
«Не балует она. Ага. Как раз тот случай», -улыбнулась Юля. Выбравшись на основ¬ную дорогу, она резко утопила педаль газа. Джип замер на долю секунды, как сприн¬тер на линии старта, а затем рванул вперёд. Юля опаздывала на свидание с Денисом, и это напрягало. Они встречались в усло¬виях жесткой конспирации, и непункту¬альность одного автоматически доставля¬ла неудобства другому. Надо перезвонить. Со своего обычного мобильника она с лю¬бовником не разговаривала. Хорошо зна¬ла мужа - тот вполне способен проверить звонки и СМС на её номере. Да и на про-слушку может запросто поставить.
Юля достала из бардачка мобильник, о ко¬тором никто не знал. Она пользовалась им исключительно для общения с Денисом:
— Привет, любимый. Как ты?
— Привет, зайка. Соскучился нереально, ты где?
— Я немного опаздываю. Минут на пятнад¬цать. Подъеду - позвоню.
— Буду считать мгновения.
— Я тоже. Постараюсь побыстрее.
— Только аккуратно. Сильно не гони.
— О'кей, целую!
Юля проскочила светофор на мигающий «зелёный». На следующем горел красный. Она посмотрела по сторонам и, не увидев помех, пронеслась, лишь немного сбросив скорость. Спустя несколько секунд, её на¬стигла грязно-белая «девятка», из окна кото¬рой выглянул полосатый жезл гаишника.
— Что за уроды, - раздражённо пробор¬мотала Юля. - Номера, что ли, не ви¬дят? И, как всегда, в самое неподходящее время.
Остановилась.
— Добрый день. Старший лейтенант Серпу¬хов. Областное управление ГАИ. Ваши доку¬менты, пожалуйста, - услышала она, опустив стекло. Ни фига себе, гаишник! Нормаль¬но питается. Морда - хоть прикуривай!
— У вас со зрением неважно, а, лейтенант? Так, вроде, до пенсии еще далековато. Вы номера мои видели?
Номера на Юлином «Инфинити» были и впрямь серьёзными. Серия «МИ» при трёх нулях - принадлежность к высшему эшелону власти. Конечно, не так круто, как «ВР», но.
Старлей взглянул на передний бам¬пер, и, желая, видимо, сохранить лицо, выдавил:
— Ну, всё-таки, на «красный» вы очень уж резво проскочили.
— Хорошо, я сделаю выводы, - Юля на¬жала кнопку стеклоподъемника и вновь утопила педаль газа. Подрезав на одном из поворотов вишнёвый «Опель» и чуть не оборвав боковое зеркало о встречную «Мазду», она долетела до «Миража». За¬рулила в бокс автомойки и, оставив ме¬неджеру ключи, направилась к ближай¬шему перекрестку, где в машине ждал Денис.
— Ну, наконец-то, - он прильнул к её шее.
— Прости, котенок. Я мчалась, как могла.
— Ты выглядишь просто невероятно. Я на¬блюдал, как ты шла. У людей шок. Такие красивые, с такими роскошными волоса¬ми и в таких ослепительно белых шубах по улицам просто так не ходят. Тем бо¬лее, здесь. Они, наверно, решили, что ты инопланетянка.
— А я просто снегурочка. Или не просто, -Юля игриво улыбнулась.
— Снегурочка моя! Хочу тебя. Сильно. Очень.
— Чего мы тогда ждём? Поехали.
«Мерс» помчал по улице вверх, грязно-черный «Ауди» пристроился чуть поодаль. Внимания на него вновь никто не обратил. Мужчина и женщина были поглощены друг другом. Им хотелось одного - как можно скорее добраться до постели...


Шторы плотно задёрнуты, в спальне полу¬мрак, на прикроватной тумбочке бутылка шампанского Moet&Chandon, бокалы...
— Еще шампанского?
Юля кивнула. Денис плеснул в фужер благородного напитка и протянул ей.
— У тебя это эстетично получается. Так по-мужски. Даже сексуально, я бы сказала.
— Спасибо. Я подсматриваю за своими бар¬менами, - он лукаво улыбнулся. - Был бы это сухой Martini, я б мог сказать: «Меня зовут Бонд. Джеймс Бонд».
— Ты и есть Бонд. Мой Джеймс Бонд. Та¬кой же красивый, мужественный и сексу¬альный. - она приподнялась, опершись на локоть, и нежно поцеловала его.
— Очень вкусно, - Денис облизнул верх¬нюю губу. - И прохладно, - он провел паль¬цами по её мягким густым волосам. - Мне так хорошо с тобой, любимая.
— И мне очень хорошо.
— Я хочу, чтобы так было всегда. Чтобы ты всегда была со мной.
— Я тоже буквально каждой клеточкой чувс¬твую, как хочу этого.... Подкури мне сига¬рету, пожалуйста.
Здесь вставьте: щелчок зажигалки, аро¬матный дым, длинная пауза в разговоре...
— Надо что-то решать, кисуль, - задумчиво произнёс, наконец, Денис. - Зачем тянуть?
— Да, ты прав, - она глубоко затянулась. -Но как решиться? Я не представляю, как сказать обо всём Лилечке. И что за шоу устроит мой муженёк. Для него потерять меня - в смысле, моего отца - катастро¬фа. Он успел нажить столько врагов и сде¬лать столько мерзостей, что его сожрут на раз-два-три.
— Да уж. Это точно.
— Он дёргается. Понимает ведь прекрасно, что ходит по лезвию бритвы. Не знаю, ми¬лый. Не знаю, что делать. Он псих, способен на всё. Да ещё и пьёт сутками. И под нар¬котой я его не раз видела. Тебе нужно быть очень осторожным.
— Я понимаю...
— Них... ты не понимаешь! Он способен на всё. Вообще на всё. Поверь мне...
— Я понял, понял. И всё-таки, что ты ду¬маешь делать?
— Не решила ещё. Хочу с отцом посове¬товаться. Расскажу ему всё, а там видно будет.
•  •  •

Оперативное совещание в кабинете пол¬ковника Макового подходило к концу. Олег Анатольевич распекал подчинён¬ных за нерадивость и недостаточную жёсткость. Делал он это, как всегда, при помощи трёхэтажной ненорматив¬ной лексики.
— Как так не колется, бля?! Чтоб к кон¬цу дня дело было закрыто к ... матери!!! Иначе, Капустин, пойдешь участковым в самый убитый район, понял?! Возьми этого пидора за жопу, чтоб у него глаза, сука, вылезли. Мне тебя что - учить, а?! Короче, ты всё понял. Ладно. Дальше. Что у Заварзина?
В этот момент у Макового зазвонил мобиль¬ник - Кравченко подъехал с записью. Полковник встал с кресла:
— Совещание окончено. Заварзин, зайдёшь позже, доложишь.
— Но, Олег Анатольевич, мне нужно согла¬совать оперативные мероприятия.
— Нех... по двести раз согласовывать. Рабо¬тать надо, бля, как следует! И башкой сво¬ей думать... Потом доложишь. Всё. У меня срочные дела.
Подчинённые привыкли к крутому нраву шефа и к его своеобразной ма¬нере общения. Но сейчас напряглись. Что-то не так. Маковой категорически не в духе. Явный перебор...
В кабинет вошёл Кравченко. Полков¬ник провёл его во внутреннюю комнату. На столике между креслами красовалась едва початая бутылка Hennessy.
— Выпьешь?
Кравченко кивнул. Маковой налил ко¬ньяк в пузатые бокалы:
— Ну, рассказывай...
— Я пас Юлю от дома. Она отвезла Лилю к бабушке и поехала на мойку.
— В «Мираж»?
— Ну да. Оставила машину и пошла пеш¬ком.
— Пешком?!
— Угу. Пешком. Это у них, типа, конспира¬ция. Смоленский ждал её на углу. Посадил в машину и повёз в дом своего брата. Они провели там почти три часа. Я подождал и «снял» запись.
— Ты смотрел?
— Нет, конечно. Это твоя жена, чего я бу¬ду смотреть? - Кравченко соврал. Он хоть и бегло, но просмотрел «кино». Порнуха с участием жены начальника его не инте¬ресовала, а вот разговор.
— Ладно, тогда оставь пока меня одного. Я посмотрю это ****ство и перезвоню. Спасибо.
— О'кей, шеф, - Кравченко залпом допил остатки коньяку и вышел, думая о том, что удовольствие от просмотра полковни¬ку гарантировано.
Маковой вставил диск в плейер и на¬жал кнопку пульта. В правой руке он сжимал бутылку, машинально поднося её ко рту. Вскоре в ход пошла следующая. Она опустела одновременно с окончани¬ем «фильма». Лишь тогда полковник дал волю гневу. Страшный, похожий на зве¬риный, рёв вырвался из его груди. Ма¬ковой запустил бутылкой в экран теле¬
 
визора. Оглушительный звон пронзил коридоры управления.
 

 

 
США, Нью-Йорк. Тот же день.

Любовь к себе - это начало романа, который может продлиться всю жизнь.
Оскар УАЙЛД
«Романтического эгоиста» можно опреде¬лить следующим образом: это лего из эго.
Фредерик БЕГБЕДЕР






Яркий луч света навязчиво бьёт в глаза. Да ещё этот дым. Бред какой-то. Им же всем тысячу раз говорили, что дым мешает работать. От него першит в горле. А гор¬ло для певца что? Правильно, ВСЁ! Оно ж постоянно в деле... И потому с ним хрони¬ческие проблемы! Ещё, блин, печёнка ко¬лет. Или селезёнка. Впрочем, какая разни¬ца? Хрен редьки не слаще. Отчего ж оно, падло, болит, а? Виски? А может, кокс? Го¬ворят, влияет на печень. Особенно вмес¬те с алкоголем. Нет, ну это ж несерьёзно. Раз в две недели, не чаще. Это так, баловс¬тво одно, а не кокс. А вот с вискарём мо¬жет и перебор.
Так, а какая там у меня следующая пес¬ня? Да, кстати, я сейчас пою. И не в ка¬раоке там, где-нибудь, а на сцене театра Millennium в Нью-Йорке, перед забитым до отказа залом. Пою, что называется, «на автомате», а как иначе? Одни и те же песни практически через день. Меняются страны, города, концертные залы, а пес¬ни по программе. Ну, с небольшой коррек¬тировкой: «плюс-минус» одна, две. «Плюс» не в том смысле, что под «фанеру», пою-то я как раз в живую. Даже не под «минусовку», а с реальными музыкантами, которые иг¬рают так же, как я пою - не задумываясь. Как такое возможно? Ну, вот вы, ведя, на¬пример, машину, не думаете же всё время о том, как крутить руль и нажимать на пе¬дали? Размышляете о чём-то постороннем? Наверняка. А иногда можете доразмыш-ляться до того, что проскочите нужный поворот. Вот так примерно и я. Голосо¬вой аппарат издаёт звук, тело двигается, а мысли летают где-то.
И иногда теряется ощущение текуще¬го момента.
Итак, я стою на сцене МШеппіит'а. Хариз¬мы немерянно. Красиво очерченный про¬филь. Ямочки на щеках (типа как у Пирса Броснана). Тёмно-каштановые, чуть вью¬щиеся волосы. Рост метр девяносто, в ме¬ру подкачан. Загар (солярий на смуглую и без того, кожу). Модная лёгкая небри-тость. Порой говорят, что я похож на То¬ма Форда*. Не полностью согласен. Согла¬сен, но не полностью. У меня глаза светлее,

*Том Форд (Tom Ford) - культовый дизайнер мира моды.
и вообще. Ну, если только в смысле образа и моего латинского типажа (даже кличку Итальянец в прошлой жизни носил. Хотя, на самом деле, во мне течёт совершенно дикий шейк из еврейской, греческой, ук¬раинской и армянской кровей). Впрочем, поскольку Форда многие считают самым стильным и ништяковым чуваком в мире, то я, в принципе, и не против.
Я тоже в тренде. Тоже «весь на гламуре». На чёрном велюровом пиджаке Ermenegildo Zegna, на белой рубашке Paul Zileri, рас¬стегнутой так, что видно волосатую грудь и все эти цепочки с ладанками. Ещё на мне голубые рваные джинсы Dolce&Gabbana и лакированные туфли Sergio Rossi.
Вот только от Тома Форда ничего. Стоп, стоп. А парфюм от кого?! Короче - чис¬тый мачо!
Блин, какая же все-таки следующая пес¬ня? А, уже пора прощаться, ё-моё! Так. Ничего не забыть. Хвалю публику, пред¬ставляю коллектив, ещё раз о спонсоре, всем пока!
Да, последний вискарь в антракте был лишним - во рту немного вязко. Зачем я его выпил?..
— Спасибо! Спасибо за аплодисменты, за эту потрясающую встречу! Время пролете¬ло незаметно, и я только сейчас понял, что наш вечер подошёл к концу, - благода¬рю я зал. Нью-йоркская публика считает¬ся самой зажравшейся, и потому на самом деле приятно ощущать, как пипл «ведётся» на мой поставленный голос с фирменной «простуженной» хрипотцой. И я продолжаю заигрывать с аудиторией. - Среди некото¬рых артистов бытует мнение, что в Нью-Йорке самая тяжёлая публика, но я в оче¬редной раз убеждаюсь, что это неправда. А плохому танцору, сами знаете, что ме¬шает, - народ смеётся. Я говорю о спон¬соре, поддержавшем мой тур по Амери¬ке, и плавно подвожу к финальной песне. Сейчас пойдёт вступление, и я представ¬лю свой коллектив. Каждый музыкант от¬зовётся короткой импровизацией. — Итак, дамы и господа, прошу любить и жаловать. Коллектив Артура Смоленско¬го. На клавишных и саксофоне для вас иг¬рает заслуженный артист России, мульти-инструментальщик Анатолий Кришталь, вообще очень важный у нас человек, аран¬жировщик почти всех композиций. Ваши аплодисменты... Соло-гитара - Андрей Во¬ронцов, виртуоз и любимец девушек! Не жа¬леем рук, хлопаем, дамы и господа!
Ну, и так далее, продолжаю по списку. Бас-гитара, труба, барабаны, звукорежис¬сёр, естественно. И, конечно, девочки на бэк-вокале. Все трое - красотки «с те¬лом». Группа «ВИА Гра» в лучшие годы... Правда, мои не особо поющие, но зато кар¬тинка - загляденье! Просто супер!..
На финальной песне, как обычно, не от¬пускают. Исполняю ещё две на бис и ухожу, что называется, под шквал оваций. И за¬валенный цветами.
Гримерки в Millennium'e расположены в цокольном этаже, за сценой. Спустившись туда, сразу же попадаю в объятия дяди Гри¬ши (корифея, или, как его часто называют, крёстного отца русского шансона) - Григо¬рия Санько. Дядя Гриша - «последний из мо¬гикан», единственный певец из мегазвёзд рус¬ской эмиграции не вернувшийся в Россию. Он так и остался жить в Нью-Йорке...
— Вышак, сыночек! Просто вышак! Ты им дал два часа, не вынимая! Какие аранжиров¬ки, какой музон! А тёлочки! - голос у дяди Гриши хоть и хриплый, но резкий и отры¬вистый, очень живой для человека, которо¬му хорошо за семьдесят. Это притом, что он по сей день поёт ещё более легко и моложа¬во, нежели разговаривает. - Давай сыночек, за твой успех! - в руках у Санько бутылкаТаск Daniels и пластиковые стаканчики. - Ты вод¬ку-то не пьёшь, вот и приходится не в юном уже моём возрасте менять привычки. А за¬полируем кофейком, - на столике уже не¬сколько стаканчиков, только с красочными эмблемами какого-то фэстфуда. Они напол¬няют комнату кофейным ароматом. - Амери¬ка, блин. Тут, в театре, вообще пить нельзя. Курить тоже, но это хорошо как раз. Ты же знаешь, я дыма не переношу с 80-го года. Ну ладно, заряжаем... - дядя Гриша наполняет пластик вискарём, и видно, как в его глазах начинают играть озорные огоньки.
— И за удачное начало тура! - в гримёрную входит Маринка, мой директор. Моя пра¬вая рука. Она большая умница. Блестяще умеет вести переговоры с клиентами, осо¬бенно мужского пола. А мужчины, естес¬твенно, составляют большинство среди заказчиков «корпоративов» - основной статьи дохода артиста. Так что, её дар ис¬пользовать женские чары для разведения «сильной» половины человечества на де¬нежные знаки просто не заменим.
— На тебе, доченька, стаканчик. Хлебни вис-карёчка, - «сыночек» и «доченька» - люби¬мые обращения дяди Гриши к поколению тридцатилетних. К тем, кому около двадцати, он обращается «внучек» и «внученька».
— Мариш, позови ребят. Всех, - до чего ж устало звучит мой голос. Связки подсели прилично. - Только через десять минут, хорошо? Я переоденусь.
Вскоре в двадцатиметровую комнату на¬бивается толпа. Становится тесно и шум¬но. Пожалуй, пора линять. Причём, по-анг¬лийски. Иначе проводы будут нескончаемы. Я подаю знак Марине, и она вслед за мной выныривает в коридор.
— Я свалю технично. Вещи заберёшь, ладно?
— Ты сразу в гостиницу? А ужинать? В но¬мер закажешь?
— Да нет. Какой ужин? Устал я сильно. Вы¬ложился. Поеду к Игорёне. Завтра он меня привезёт. А народ пусть послушает дяди Гришины байки. У него в арсенале их мно¬го.. Может жизни малехо подучатся. В об¬щем, разберись тут сама.
— Понял. Едь отдыхай. Всё будет нормаль¬но.
Я выхожу со служебного входа и в считан¬ные секунды ощущаю пронизывающий холод зимнего ветра. Игорёня, мой друг детства, уже ждёт за рулём огромного тюнингованно-го Ыишшег'а. Как он всё-таки любит джипы. Впрочем, он очень органично в них смот¬рится. И чем больше джип, тем органич¬нее. Ну, а на чём ещё ездить, если комплек¬ция, как у игрока в американский футбол? Завязавшего, типа, с профессиональной карьерой, и набравшего килограмм двад-дцать.... Я, в принципе, тоже парень не ма¬ленький, но джипы не люблю априори. Нет, ну всё понятно - дороги у нас, что в России, что в Украине - фуфло. Зимой заносы, голо¬лёд. Джип - это удобно, надёжно. Но не та¬щусь я на эту высокую посадку, и вообще.... Да, к тому же, и зимы нынче не те. Глобаль¬ное потепление, мать его!..
— Ну, концерт - просто бомба, Арчик! Нет слов! - Игорь хлопает меня по плечу. -Ты разорвал, на фиг, этот зажравшийся бомонд! Супер вообще!
— Спасибо, друг. Да, я почувствовал, что клё¬во получилось. Народ протащился, - в оче¬редной раз отмечаю, что Игорёня похож на Мэтта Дэймона. Располневшего...
— Поехали, поужинаем.
— Нет. Не хочу. Поехали спать. Тем более, пока доберёмся, - я реально устал. Первый концерт в туре. Да и боли эти в боку.
— Так что? На голодный желудок спать?
— Ну, чайку попьём. У тебя бутербродик найдётся?
— Смеёшься. Да у меня можно жить автоном¬но... Неделю из дому за жрачкой не выхо¬дя! - раскатистым басом смеётся Игорь.
— Вот и здорово. Чайку, потрындим мале-хо - и спать. Тяжёлый был день. Я, как воз¬душный шарик, из которого весь воздух выпустили.
— Как тебе тачило? - спрашивает мой друг.
— Товар! - отвечаю я, отчаянно сражаясь со сном. Как он всё-таки любит джипы. С этой мыслью и отключаюсь.
Пока я сплю, Hummer выруливает на зна¬менитый мост Веррезано-Бридж, связыва¬ющий Бруклин со Стэйтн-Айлендом. Затем на «девятую» дорогу и минут через сорок, ввиду отсутствия пробок, мы уже в Маль¬боро, штат Нью-Джерси - элитном районе, где живёт Игорь с семьёй. Я открываю глаза и вижу мелькающие рождественские огонь¬ки на роскошных особняках. Почти возле каждого - маленькие олени из лампочек. Нас встречает жена Игоря - Инна. Она улыбает¬ся и говорит, как рада меня видеть.
Но я то знаю, что это не совсем прав¬да. Как не совсем искренна и её улыбка. Инна боится, чтобы Игорь не ускользнул из-под её влияния. И в этом смысле друзья представляют «прямую и явную угрозу». Я, похоже, в особенности. Так было всег¬да. (Они ведь вместе уже, как говорится, всю жизнь). Она считает, что я могу сбить её супруга с пути истинного. Мол, возле меня крутится много тёлок. А Игорь - па¬рень хоть куда, да и равнодушием к женс¬ким чарам никогда не страдал. Инна слиш¬ком умна, чтобы сомневаться в желании мужа забежать куда-нибудь подальше пос¬ле стольких лет жизни в Америке в режи¬ме «работа-дом-работа»... Не жизнь, а бес¬срочная каторга, короче...
Вообще-то, мне снят роскошный люкс в отеле Marriott Marquis в самом центре Манхэттена. Я люблю сей отель, особен¬но вид из него. Организаторы тура, зная об этом, заранее забронировали ВИПовский номер с видом на Таймс-сквер и Бродвей. Но сегодня хочется просто окунуться в ат¬мосферу харьковской юности. Ради обще¬ния с другом детства (А то! Мы с 9-ти лет вместе!) я даже готов отказаться от мно¬голетней привычки заниматься сексом пе¬ред сном. (Есть у меня такая заморочка -не трахнувшись, плохо засыпаю).
Итак, мы располагаемся в просторной кухне.
— Красивый дом. Очень, - я многозначи¬тельно поджимаю губы, подтверждая этим жестом свои слова. Игорь вселился сюда меньше года назад, я тут впервые.
— Завтра посмотришь весь. Сейчас дети спят. Не хочу шуметь. Вискарика под чаёк? У меня есть Blue Label.
— Бомбастер вообще. А лёд имеется?
— Ну, холодильник же работает. Значит и лёдогенератор.
— Хотя дорогой виски со льдом - это ло-шизм. Наливай чистый.
— А как насчёт косячка?
— Надеюсь, не гидропоник?
— Нет, а что?
— В нем повышенное содержание тетра-гидроканнабинола.
— Чего повышенное содержание?
— Блин, не издевайся! Думаешь, это прос¬то выговорить?!! Тетрагидроканнабинол... Основной алкалоид конопли...
— Как ты это запомнил?
—Ты же знаешь, память хорошая... Ну и про¬фессиональное, артиститиццкое* типа... Так что за травка?
*артиститиццкое (иронич.) - артистическое (отсыл к Аркадию Райкину).
**бэкъярд (от англ. backyard) - задний двор.
— Хорошая тема, с Ямайки. Лайт. Уже заби¬тый.
— Класс, но что-то я не помню, чтобы ты ув¬лекался ганджубасом.
— Да я и не увлекаюсь. Так, иногда. На воздух только выйдем, чтоб запах в дом не шёл...
— Само собой... Выходим на бэкъярд**.
— Слушай, что Инка в напряге таком? -затягиваюсь ракетой с марихуаной. - Всё боится, что собью тебя с пути истинного?
— Да послушай.. Всё это понты для при¬езжих. Хочу слетать в Харьков. Не был десять лет.   Так у неё истерики.
— Понятно. Ну, так полетишь или нет?
— Да конечно полечу!
— Кстати, я отсюда рвану в Харьков на не¬сколько дней. У мамы день рождения, у ме¬ня концерт. Давай вместе, а потом поедем в Москву, ко мне. Оторвёмся так... Ты се¬бе даже не представляешь!
— Годится. Это вариант.
Мы пьём виски, чай, едим бутерброды с сырокопченой колбасой и шоколадно-вафельный торт. Чисто харьковский, знаменитый на весь мир (где живут эмиг¬ранты из совка), торт. Раньше, в эпоху нашего детства, он назывался «Делис». Теперь носит незатейливое, зато патри¬отичное название - «Харківский». Пере¬бивая друг друга, вспоминаем свою весё¬лую беспечную юность. Друзей. Девчонок. Всякие прикольчики. В те годы не бы¬ло понятия «мажор». Ни в филологичес¬ком смысле, ни по сути. Мы были прос¬то детьми из богатых семей, но при этом и близко не имели того апломба, того ощущения безнаказанности, которые выпирают из сегодняшних «мажоров». Кроме того, в семнадцать-восемнадцать лет мы уже сами зарабатывали деньги. Ну, а вечерами, конечно, тусовались по-чёрному. У обоих имелись авто - са¬мые модные по тем временам «девятки», и мы катались от одного злачного заве¬дения к другому. Жизнь казалась праз¬дником. Потом всё резко кончилось. Для меня.


— Куда мы едем? - спрашиваю я, разгляды¬вая пейсатых обитателей Южного Брук¬лина. На улице полдень.
— Я же тебе сказал - завтракать. У моего приятеля кафе на Кони-Айленд. Вкусно так - уши заворачиваются!
— О'кей! Только уши мне ещё нужны. За¬втра концерт в Чикаго.
— А я думал, на концерте тебе нужен го¬лос, - громко, как всегда, смеётся Игорь.
— Но уши тоже...
— Какие планы вообще?
— В отель поеду. Пообщаюсь с коллекти¬вом. Организаторы звонили, хотят пере¬тереть что-то. Может быть, устрою себе, типа, сиесту. Лёгкий вкусный обед. На де¬серт сладкая девушка. А вечером можем куда-нибудь сходить. Как ты?
— Слушай, нас сегодня пригласили на но¬воселье. Съездим на часок-другой?
— У кого новоселье-то?
— Тёщины друзья. Ну, я с ними так, пос-тольку-поскольку. Инна с тёщей просят, чтоб ты с нами тусанулся там. Очень хо¬тят засветиться с суперзвездой.
— А что? Давай сделаем людям приятное.
— Годится. Так, а кто у тебя на десерт?
— Машенька, самая сексуальная из моего коллектива, - я довольно улыбаюсь. Пе¬ред глазами возникает её сногсшибатель¬ное тело.
— Вот эта, которая клон Памелы Андер¬сон? - с нескрываемым восхищением в го¬лосе рычит Игорь.
— Она самая. Только почему «клон»? По¬хожа, это правда. И волосы покрашены так же, и тату в стиле. Но сиськи-то, самое главное, свои. Да и всё остальное очень даже на месте, - вау! Да у меня «.от мыс¬лей энтих чтой-то подымается»!* Пора в отель.
— Ты красавец, братуха. Как всегда, тра¬хаешь лучших тёлок.
— А как же. Все стандарты соблюдены. Тут я позволю себе небольшое лиричес¬кое отступление.
Давайте знакомиться поближе - Ар¬тур Смоленский, секснаркоман. В ка¬ком смысле? Всё очень просто на самом деле. В двадцать первом веке каждый на что-то подсажен. Кто банально на бух¬ло, кто на ганджубас, кто на кислоту, кокс или герыч (не дай Бог). Кто на ка¬зино, кто на виртуальную херню какую-нибудь. Перечислять можно до бес¬конечности. А есть и такие, кото-рым категорически всё пох. Кроме денег! Как в том старом анекдоте, когда у пред¬седателя клуба пох...истов спрашивают:
— А вам, правда, всё пох.?
— Правда!
— И женщины пох...?
— Пох.!
— И бухло пох...?
— Пох.!
— И ганджубас?
— И ганджубас!
— И деньги пох...?

*«...от мыслей энтих...» - из песни Юрия Лозы «Над деревней Клюевкой».
— Не, деньги нам не пох...!
— Так это же противоречит вашим прин¬ципам!
— А вот это нам - пох.!!!
Про подобных персонажей часто говорят, что они, мол, думают головой (ну как по мне -это не жизнь, а существование, пускай даже обеспеченное...)... А про таких, как я: «Не тем местом думает»! Не спорю. Моя страсть -женщины! Когда вижу реально обалден¬ную тёлку - просто дрожь по телу...
Что значит «реально обалденная»? Объяс¬няю. Девушка должна соответствовать моему стандарту красоты и сексуальности. К счас¬тью, жизнь сложилась так (в этом удалась точно), что я всегда имел возможность и пра¬во выбора! Итак, представляю противоре¬чивую философию гурмана (трахаю только то, что очень нравится) и обжоры (не могу никак натрахаться) одновременно.
В моём восприятии все женщины де¬лятся на две основные категории: сексу¬альный объект и не сексуальный объект. К первой отношу тех, кто в моём формате. С ними я хотел бы заняться сексом (мож¬но и немного зароманить - у творческо¬го, пишущего песни, человека без лёгкой влюблённости не бывает ни сумасшедше¬го секса, ни вдохновения. Без неё получа¬ется просто спорт какой-то. Типа биат¬лона. Видишь мишень, прицеливаешься, стреляешь. Не мой фасон.). Все осталь¬ные относятся ко второй. С ними можно дружить, заниматься бизнесом.   Но секс с представительницами не «моего форма¬та» мне не интересен (впрочем, как и им со мной). Примерно так. Да, ещё бывают си¬туации, когда и «форматных», как объект, воспринимать нельзя. Это когда девушка с твоим другом или просто хорошим при¬ятелем - такой «косяк» даже секснаркоза-висимостью не оправдывается!
Что же такое формат? Да очень просто всё! Пожалуйста!
Породистая самка! Фейсконтроль: овал лица, глаза, скулы, нос, губы - всё имеет значение, всё должно волновать! Соблазни¬тельный-манящий взгляд. Раскованная-по¬рочная-игривая улыбка - куда ж без этого? Грудь не меньше третьего и обязательно упругая (ну на крайний случай - «двой¬ка», но полная и высокая, стремящаяся к «третьему»). Тонкая талия. Прокачанный живот, красивой формы бёдра. Попа круг¬лая, твёрдая. Ноги стройные, с правильно очерченными икрами. Будоражащая вооб¬ражение соблазнительная походка. Кожа бархатная (или атласная, не знаю, какое сравнение точнее) и всё такое. Ещё очень важна пластика, прогиб - чтобы как у ди¬кой кошки... Волосы должны подчёркивать женственность (желательно длинные - это всегда стимулирует и цепляет).
Короче, включаете DVD «Playboy Video» или просто какой-нибудь фильм с Саль-мойХайек-ХоллиБерри-АнджелинойДжо-ли - это как раз формат и есть. Столбняк с первого взгляда гарантирован.
«Банально!» - скажет кто-то. Возможно. Но я и не претендую здесь на оригиналь¬ность. Мой вкус достаточно прост, как у Чер¬чилля - всё самое лучшее!
«Примитивно!» - добавит кто-то ещё. Поче¬му бы и нет! Не терплю примитива ни в музы¬ке, ни в литературе, ни в жизни. А в выборе женщины? Почему бы и нет?! Бой феминист¬кам!! ! Наш ответ Чемберлену (в смысле Окса¬не Робски и её клонам/последовательницам): «Женщина с зашкаливающим Ю_, конечно, хорошо. Но, как с мужской точки зрения, -смазливая мордашка со стоячим четвёртым и круглой упругой попкой всё же лучше»!!! (А если дамочка при этом ещё и с мозгами, то хорошо совсем. Жаль такая комбинация редко выпадает!) Но совсем тупые у меня тоже, конечно, в игноре. Среди «смазливых» их немеряно... Мне друзья один забавный случай рассказывали. Дело было в Киеве. В августе месяце. Одному чуваку подсуети-ли телефон тёлочки. То ли просто честной шлюшки, то ли праста, не помню. Короче он звонит, договаривается о встрече возле гостиницы «Славутич», ну и когда дамоч¬ка спрашивает, как она его узнает, он реша¬ет пошутить. Говорит классическую фразу из «Место встречи.»: «На мне будет драпо¬вое пальто, кепчонка ратиновая, в руке жур¬нал «Огонёк». Знаете, как она отреагирова¬ла? Спросила: «А вы что будете без машины»? Нормально вообще?! То, что она не знает классику и не обладает чувством юмора - это ещё куда ни шло. (Хотя отсутствие чувства юмора - проблема. Общаться «не в жилу»). Но драповое пальто в разгар лета её не уди¬вило; зато озадачило, что пассажир без ма¬шины. На фига такой нужен?
К основной теме. Вот вы - обвиняющие меня в банальности. Мне кажется, что где-то там, в глубине души вы мечтаете о таких же женщинах. А некоторые из вас (кто помо¬ложе) онанируют на их фото в различных журналах. (Если воображения хватает, ко¬нечно). Только боятся в этом признаться.
Ханжество. Политкорректность (мать её!)... Или такая удобная, типа, позиция -презирать то, чем не можешь обладать.
Так что - формат и ещё раз формат!
Ну а что делать, если сразу ломает, когда у тёлки губы тонкие, как ниточки? Или ко¬жа сине-белая, ну такая, что чуть на солнце, и она как рак вареный становится? Ну, не ко-мильфо! Как по мне, так трахать не краси¬вых, бесфигурных баб ещё более отстойно, чем жить в голимой квартире или жрать, чё попало. То хоть бывает от безысходки, а в этом случае лучше уж представить себе чувственно-соблазнительную и безбрежно-томную Монику Беллуччи (№ 1 моего рей¬тинга) в «Малене»* и подрочить.
Прекрасно понимаю, что моя филосо¬фия далеко не всем по душе, но ничего

*«Малена» (кино, 2000г. - кинодрама режиссера Джузеппе Торнаторе. В ролях: Моника Беллуччи, Джузеппе Сулфаро, Лучиано Федерико и др. Фильм-номинант на премии всемирных международных кинофестивалей.
страшного... Это жизнь, дамы и господа! Желание всем нравиться - самое глупое из всех человеческих желаний!
Но вернусь к своим предпочтениям.
Следует заметить, что среди краси¬вых женщин очень много таких, у кото¬рых, при внешней сексуальности, внут¬ренняя отсутствует напрочь. Эта опция просто не предусмотрена. Ну не тащат¬ся они от этого дела по настоящему. Дру¬гое в голове. Особенно в последнее вре¬мя. В эпоху 100 %-но товарно-денежных отношений. Всё больше - шмотки, цац-ки, денежные знаки. Доллары и евро -их главные афродизиаки!!! (Вау! Хип-хоп попёр!!!).
У меня и тут своё ноу-хау присутствует. Ещё в юности поймал фишку - как по не¬которым характерным признакам (взгляд, голос, интонации, жесты) распознавать, что ж там внутри - бесчувственная кук¬ла или реальная бомба? Просто кусок свежего молодого мяса или настоящий деликатес? Чуйка такая, короче. Пока не подводила.
Ну и как вы уже поняли, помимо секс-наркомании, я ещё и законченный пер-фекционист-максималист. Такой себе при¬дурок, постоянно находящийся в поиске совершенства. Мне б комп, как у Аль Па¬чино в фильме «Симона». Ну, такую шту¬ковину, с помощью которой он мог соби¬рать женщину, как в конструкторе «Лего». Только как её оживить до вышеуказанной чувственной кондиции? Вот вопрос для бу¬дущего науки!
А если серьёзно, то понятно, что кон¬тингент с наличием всего перечисленно¬го встречается не часто. Да какое там - «не часто». Просто уникален! Потому и дрожь, потому и стараюсь не упустить достойных. Потому и не трахаю каждый день новую (хотя мог бы, толпы поклонниц вешают¬ся). Потому и гурман.
Вот эту самую философию я и объяс¬няю Игорёне.
— Понятно, ты ж у нас секс-символ россий¬ской эстрады! - ёрничает.
— Да причём тут секс-символ?! Секс с левой тёлкой - фонарь! Чистый бред...
— Философ, бля... - резюмирует Игорёня. Кафе называется «Обжора». Заправля¬ет здесь колоритнейший одессит Филипп. Лет пятидесяти, смуглый, как мавр, с ухо¬женной седой шевелюрой (верняк каждое утро с феном у зеркала) и неподражаемой речью. Хозяин встречает нас как дорогих гостей и сразу усаживает за столик:
— Не, ну я рад вас видеть, конечно. Тебя, Игорь, и твоего знаменитого друга. Но шо ж вы так быстро приехали? Фирменная яичница от шеф-повара ещё не готова. Я туда зашвырнул только половину ингре¬диентов.
— А сколько их всего? - удивляюсь я. - Это ж яичница, а не.
— Молодой человек, я ж вас таки не учу за то, как петь, да?
— Яичница от Филиппа - шедевр! - вступает бас моего друга. - Ты такого не пробовал.
— Да, её приготовить - это сумасшедший дом, - самодовольно произносит «одесский мавр». - Ну, так что? Солёности и по со-точке? Для разминки, типа?
— Утро на дворе, ребята... Вы чего? - на этот раз я уже не удивляюсь. Просто тихо ши-зею.
— Ну, так я ж и не предлагаю по пол-лит¬ра. Так, для аппетита. Я бекицер, мусчи-ны, пошёл шуршать столом!
— Арчик, мы тут привыкли к такому жизнен¬ному графику. Не богема, бля, - Игорь кива¬ет Филиппу, давай, мол, неси. - Встаём рано. Часов в шесть. Пока с Нью-Джерси сюда до¬катишь... С восьми уже по бизнесу (Игорь де¬ржит парк лимузинов, сдаёт их почасово). Туда-сюда, страховка, банк, техобслужива¬ние... А к двенадцати, как правило, уже мож¬но курить. Так что это только так называ¬ется - завтрак. А по ходу - чисто обед...
На столе появляется блюдо с солёны¬ми помидорчиками, огурчиками, пер¬чиком и чесночком. Бутылка «Русско¬го стандарта» из морозильника. Пока мы выпиваем под витиеватый тост (не люблю водку, но чисто из солидарности, а то скажут - зазвездился), приносят ку¬линарный шедевр. Фирменная яичница оказывается сантиметров в семь высо¬той и занимает огромную сковородку. Сверху она густо посыпана мелко на¬рубленной зеленью.
— Мд-а-а-а, а планировал слегка переку¬сить, - говорю я, хотя уже понимаю, что жи¬вым отсюда вряд ли выпустят.
— А ты шо, на диете? - вскидывает на ме¬ня глаза Филипп.
— Артист, и это очень прискорбно, на диете всегда.  - с сожалением цокаю языком.
— Да ты вообще худой. В телевизоре ты больше раза в полтора.
— Так в том-то и фишка. Люди ж меня ви¬дят в основном по телику. А эта падла плю¬сует кило шесть, а то и десять. Оптичес¬кий обман!
— Не, ну обжираться нам в твоей «Обжо¬ре» точно нельзя. Сегодня ещё на новосе¬лье идти. - включается Игорь. - Надо ос¬тавить место.
— Это, братанчики, святое. Я, если иду к ко¬му на День рождения там, или на свадьбу, нахавываюсь от вольняшки. Надо ж за по¬дарок отбиться, - смеётся Филипп, разли¬вая ледяную водку по стопарям.
— Ну шо? Лэ хайм!
Мы выпиваем, а «мавр», пережёвывая колбаснобалычную начинку, продолжает:
— И где новоселье?
— Манхэттен-Бич.
— О-о, а где они раньше жили?
— На седьмом Брайтоне, кажется.
— Вау, у кого это такой крутой подъём? Он шо, отымел таки банк?
— Это приятели моей тёщи. Он учился, учился, ****ь, лет двадцать. И стал, нако¬нец, крутым доктором.
— Молоток! Теперь у семьи нью левел*. И по¬тому выпьем за успех. Лэ хайм!
Как вы понимаете, поллитровка уже бли¬зится к своему логическому завершению. Мы принимаемся за еду, но любопытный как все одесситы, Филипп больше минуты молчать не может:
— А где они хавчик на торжество заказы¬вали?
— Филя, ну я откуда знаю? - с набитым ртом отвечает Игорь, - в ресторане, наверное...
— Слушай, я понимаю, что не на заправке. Интересует, в каком. Ты что думаешь, во всех кабаках прилично готовят? Щас! Я тебя умоляю! Хавчик надо заказывать в «Татьяне». Вот это товар! Класс!! Топ!!! Я на прошлой неделе был там, на одной свадебке. Родители молодожёнов обош¬лись без этой жидовской экономии. Так если вы меня спросите, я вам отвечу -такой себе баландец**! Такие навороты из морепродуктов! За остальной реперту¬арчик вообще молчу! Короче, шоб вы по¬нимали - на столе не было разве что мамы и папы! Но если хорошо присмотреться, так и они там были. Поэтому я, чисток¬ровный одесский еврей, всегда говорю -жиды, вашу мать, не экономьте на заварке!
Возможно, колоритный монолог дирек¬тора и шеф-повара в одном лице продол¬жался бы ещё долго, но его отвлекла по-

*нью левел (от англ. new level) - новый уровень. "баландец (слэнг) - баланда, лагерная похлёбка.
жилая дама за столиком в углу, начавшая возмущенно отчитывать официантку. Фи¬липп встал из-за стола и пошёл выяснять суть конфликта.
—У вас в варениках одно тесто и вода. Пишите, шо они с вишнями, и где вишни? - с таким же брайтонско-одесским, как и у большинс¬тва русскоязычных обитателей Южного Бруклина, прононсом сетует дама.
— Тихо! Ша! Мамочка моя, послушай сюда ушами! Посмотри в окно, такое прекрасное утро, а у тебя кисляк на е..., на лице! - он крас¬норечиво разводит руками. - Шо нам осталось жить? Понты. Лет шестьдесят! Так я тебя спрашиваю, оно надо тратить нервные клетки за каких-то вареников, а? Мало в них вишен, а ты шо, ведро хотела за пять долларов?
Мы пьём кофе и выслушиваем ещё не¬сколько «историй из жизни».
— Что вы думаете, Одесса - мама тоже теря¬ет колорит речи! Зэхеры исчезают, как кра¬бы с привоза... «Никто уже не ботает по фе¬не!»... Вот у меня был сосед дядя Жорик. Вот тот базарил - мама дорогая! Цимес! Пальчи¬ки оближешь и за добавкой побежишь!.. Как-то раз, я тогда был ещё пацаном, иду себе модный до делов. Навстречу дядя Жорик.: «Как дышите, Филипп? Ровно?» «Всё ажур¬но, дядь Жор! Иду прогуляться в город». Так он выдаёт мне наставление: «Правиль¬но... Ты молодой, красивый, икру скинуть надо. Кинь по барам петелечку. Только я тебя умоляю, как родного - не лови гавы и не свети своим болтом...» А на мне была пе¬чатка с сапфиром, так дядя Жорик говорит дальше: «Ты шо думаешь - или у меня такого нет? Есть! И в пять раз больше! И цепь есть шо на бульдога! Так я снял. Оно мене надо, чтобы меня в моей родной Одессе за мой ри¬жик и убили?! И с детей поснимал! Так они подняли гвалт... А я им говорю: «Пускай луч¬ше с вас снимет родной папа, чем не родные, таки, бандиты»! Один тут герой, шо зовётся Борей, на днях имел мозги прогуляться но¬чью в районе Дерибасовской с такой себе кралей. Подошли трое, с понтом спроси¬ли или есть закурить, подпортили ему про¬бор, раздели, разули... И шо ему щас хоро¬шо?» Вот такой монолог!
В запасе у Филиппа масса историй. Но мы, наконец, рассчитываемся и уезжаем. Игорё-ня отвозит меня в отель.


Люкс в «Мэрриотте», действительно, что на¬до. Организаторы не пожлобились (ещё бы, хорошие бабки на мне поднимут). Я напол¬няю джакузи, и устраиваюсь в нём с бан¬кой холодного пива из мини-бара. Ожи¬вает мобильный. Директор.
— Как дела, шеф? Ты где? - голос Марины звучит очень бодро. На позитиве. Обыч¬но он такой, когда есть какие-то новости. Хорошие...
— В номере у себя. В ванной валяюсь. Ты как?
— Порядок. Слушай, у нас заказ на част¬ный концерт в Нью-Йорке.
— На какое число?
— Девятнадцатое.
— Не получится. Я не успею к маме на День рождения.
— А ничего нельзя придумать?
— Например? - пиво в банке закончилось. Вот, фигня! Почему взял одну? Теперь вы¬лезать из горячей воды. - Ты предлагаешь мне не полететь к маме на День рождения?
— А попросить перенести празднование нельзя? Ты же знаешь, от работы артист отказываться не должен. Это не.
— Знаю, знаю, непрофессионально и всё такое. Но я обещал, что буду на Дне рож¬дения и не хочу её расстраивать. У меня, слава Богу, достаточно концертов. Одним больше, одним меньше.
— Как скажешь. Но когда певцы начинают отказываться от работы, это заканчивает¬ся плохо, - тональность голоса моего ди¬ректора меняется. Я представляю, как из¬менилось выражение её лица.
— О'кей! Подумаю... - я выключаю теле¬фон. Выбираюсь из ванной, вытираюсь махровым банным полотенцем с символи¬кой отеля и закутываюсь в такой же «сим¬волический» халат. Достаю из мини-бара банку холодного Неіпекеп'а и пачку фис¬ташек. Фисташки очень вкусные, как там они называются? Надо запомнить.
Нет, ну я понимаю. Конечно, Марина, в принципе, права. До фига есть приме¬ров, когда успешный артист начинал пе¬ребирать: «Сюда поеду, а туда не хочу».
Потом наступали времена, когда он уже готов был ехать всюду, а не звали.
Мораль сей басни такова - не гневи Бога. Если он даёт работу, бери с благо¬дарностью. Да и деньги не лишние... За-казничок Марина продаст как надо. Это она умеет. Рублей* за тридцать. Тоже на до¬роге не валяются. При моих-то расходах. А ну-ка, по сотке зелени в месяц только на ротацию клипа этим бандитам с те¬левидения. К тому же, есть коллектив. Супер-коллектив, который нужно сохра¬нить. То есть, платить хорошо и свое¬временно. А денежки-то ребята получа¬ют сдельно: кто по двести пятьдесят, кто по триста за концерт. Значит, если хозя¬ин от работы отказался - у них в семьях недостача.
Набираю номер маминого мобильника.
— Привет, мамочка. Как ты?
— Всё в порядке, что у тебя?
— Да всё о'кей! Вчера дал первый концерт. В Нью-Йорке. Аншлаг. В общем, хорошо всё прошло.
— Слава Богу, - мама очень трепетно от¬носится к моим успехам.
— Слушай, мам, а ты где собираешься от¬мечать? У нас в клубе?
— Вообще собиралась в ресторане. В «Гале¬рее» может.  А что?
— Понимаешь, у меня тут работка выри¬совывается. Не хотелось отказываться,

*рубль (слэнг) здесь - тысяча долларов США.
коллектив огорчать. А что, если отметить на день позже, прямо на моём концерте? Денис распорядится, сделают спецменю там, и всё такое.
— Ну, вообще-то можно, конечно. Я, правда, на двадцатое всех ориентировала. Но ни¬чего страшного, если надо - перенесу.
— О'кей! Хорошо. Как бабуля? Как Ди¬ма? - я не очень-то и праздную мамино¬го бой-френда Диму, но главное, что ей нравится.
— Всё как всегда. Нормально.
— Ладненько, целую. Скажи Денису, что¬бы всё организовал, я потом ему сам поз¬воню. Пока.
Перезваниваю директору. Обрадует¬ся. Очень. Она квартиру в новостройке почти в центре Москвы (впрочем, сейчас всё, что ближе Текстильщиков, - «почти центр») инвестирует. Скоро очередной транш. Деньги нужны. А продаст заказ-ничок - десять процентов на базу. Во¬обще, неплохая у неё работа. При таком, как у меня, плотном концертном графи¬ке, десять процентов - нормальный до¬ход. Да к тому же и расходов почти ни¬каких. Большую часть времени Марина проводит на гастролях - там система «всё включено»: транспорт, отели, рестора¬ны. Так что, денежки можно смело класть в «тупичок».
— Мариша, ты где?
— У себя в номере.
— Зайди ко мне.
Маринка очень симпатичная. Такая ми¬ниатюрная брюнетка с цепким взглядом. Одевается дорого и вызывающе («А что? -любит повторять она. - Мужикам нравится, когда приличная девушка одета, как доро¬гой праст»). Обычно излучает жизнерадос¬тность, но на этот раз выглядит озабочен¬ной. Уж очень хочется продать «корпоратив» и получить своё.
— Какую цифру ты им назвала? - я, похлё¬бывая пиво, полулежу в удобном глубоком кресле перед здоровенной «плазмой». За¬куриваю чёрную сигарету. 8оЬгапіе. Я люб¬лю их. Ну, такие, с золотым фильтром.
— Никакой не называла. Сказала, что не име¬ет смысла пока. У нас нет свободных дат, и всё такое... - она тоже закуривает.
— Мариш, разведи этих заказчиков. Скажи, что я наотрез упираюсь, хочу улетать. Но ты, в принципе, можешь меня уговорить... Если цифра будет тридцать пять, к примеру. Ко¬роче, ты всё сама знаешь. Нам не надо де¬вятьсот - два по двести и пятьсот!
— Понял.
Через полчаса она созванивается с заказ¬чиком, а ещё через час ей в номер приво¬зят гонорар артиста - тридцать пять ты¬сяч долларов США.
 

 

 
Украина, Харьков. 16 декабря.

...И, главное - людей убивают, режут почем зря...
Из к/ф «Место встречи изменит нельзя»
— Ну, и погодка, сука. Вчера ещё в Крас¬ном море кувыркались... - Клевер, при¬открыл водительское окно и смачно в не¬го плюнул.
— Да, уж. Кайфово было. И сосок мы всё-таки правильных взяли, скажи брат? - у вто¬рого, сидевшего на пассажирском кресле, кличка была неординарной - все звали его Болотом.
— Базара нет. Натрахались по самые уши.
— А чего ж ты тогда сегодня ночью этой биксе чуть в заточку не сунул, когда она ломаться стала, - заржал Болото.
— Ну, во-первых: дело молодое - хочется всегда. А потом, шо за хрень, маромойка какая-то ломаться мне будет? А ты шо, против, шо ли был, когда мы её вдвоём жарили?
— Очень даже «за». Ну шо, здесь станем?
— Ага. Пошли, тусанёмся. Посмотрим, шо тут интересного.
Оставили машину на парковке у авторын¬ка «Барабашово» и двинулись вдоль рядов, на которых продают иномарки. Клевер хо¬тел поменять машину, взять BMW, а Болото решил забрать себе его спортивный Nissan. Они разглядывали выставленные машины и находились, похоже, в превосходном на¬строении. Вообще, жизнь давних корешей сильно изменилась за последнее время. Ров¬но год назад они висели на «Холодной горе»*, и самая радужная перспектива выглядела примерно так: по «пятёрке» усиленного ре¬жима на брата. При более жёстком раскладе можно было уехать и на «семерик», притом, не исключено, что на «строгую». Но, совер¬шенно неожиданно, к ним в гости, прямо в СИЗО, заявился давний знакомец Алик Фургон. Болото и Клевер чалились с ним по первой ходке. Фургон объявил, что есть серьёзные люди, которые готовы вытащить их отсюда, даже дела позакрывать. Те же люди предоставят ещё и высокооплачива¬емую работёнку. Болото с Клевером, чётко уяснившие по жизни, что халява, по кон¬цовке, дороже обходится, в такой «козыр¬ный прикуп» не поверили. Чем за благоде¬яния расплачиваться? Но Фургон объяснил, что «серьёзным людям» нужны надёжные пацаны для ответственной работы.

*«Холодная гора» - Харьковская тюрьма. «Холодная гор¬ка» - СИЗО (следственный изолятор). Пересылка.
— А с каких делов именно мы? - спросил Клевер.
— «А с каких делов»? - передразнил Фур¬гон, - потому что я рекомендовал вас, как «реальных» и «надёжных». Не шпану какую, а конкретных пацанов. Боевых, спортивных, которые дело не просрут, не обфаршмачатся.
— А шо, на воле таких нет?
— Может и есть. Но я знаю именно вас. А потом, вами управлять легче. У вас же выбора, по сути, нет. Перспективы извес¬тны - «семерик» на «строгой».
— Ну, это ещё неизвестно... - вмешался Болото.
— Тебе, Болото, может, и неизвестно. А лю¬ди, которые меня прислали, если захотят -так вы и по десятке получите, а можете и со шконки ночью спикировать. Так что со¬глашайтесь, не раздумывая. И бабло будете получать хорошее. Но, любой косяк или по¬пытка уйти в отказ, сразу же - возврат геро¬ев на Родину, то есть сюда, врубаетесь?
— Так, а шо делать надо будет? Вальнуть шо ли кого? - уже серьезно поинтересовал¬ся Клевер, он всегда был за старшего.
— А если и вальнуть?.. Что - обхезаетесь? На вас же всё-таки не кража чипсов из ларь¬ка. Вооружённый грабеж, по-взрослому.
— Так а шо это за люди? Мусора, шо ли?
—А какая тебе, нахер, разница? Мусора, не му¬сора. Вы вообще дупля не отбиваете? Си¬дите тут в полной жопе, без всяких шансов по жизни. «Семерик» корячится, а вы пон¬ты колотить вздумали. «Мусора - не мусо¬ра. Хотим - не хотим»! - задрали, в натуре. Сгниете, бля., на зоне - и п... ц!
— Не, ну не кипятись, Алик. Очко просто играет, ну, сам подумай. Ты ж знаешь за¬кон кичи - «не верь, не бойся, не проси». А ты нарисовался, предлагаешь тут шо¬колад с мармеладом. В халяву-то не осо¬бо верится.
— А где здесь халява? Говорю же, вы для де¬ла нужны.
— Так может, нам кого-то зафугасить по¬ручат, а потом сразу назад, только еще с мокрухой. А то и закопают как терпил, по-быстрому.
— Объясняю последний раз. Во-первых, вас вытаскивают не для одной, не для разовой работы. Так что, как минимум годик жиз¬ни в шоколаде гарантирован, если не на-косячите, конечно. А здесь год прожить ещё суметь надо. Думаете, вас что здесь ждет? Респект и уважуха? По второй ход¬ке, правильная статья, да? Так я могу ещё одну тему рассказать. Годика полтора на¬зад заява на вас была по «групповухе»* с телесными средней тяжести. Вы там от¬купились, замяли. Но кому-то это не пон¬равилось. Могут дельце-то и поднять. Срок к десяточке подтянется, а вместо уважу-хи - что за изнашку? Сами знаете.
— Короче, вариантов у нас, типа, нет.

*групповуха (слэнг) - (здесь) групповое изнаси¬лование.
— Правильно, Клевер, маракуешь.
— Ну, а люди-то хоть серьёзные?
— А вы как считаете? Вот я с воли так, «спо-койняк» к вам зашёл. Чайку попить. Вер-тухайчики* меня провели по - кентовски. Вы чё, прикалываетесь? Короче, кончаем базар и слушаем, чего делать надо.
Далее всё происходило именно так, как и обещал Фургон. Уголовные дела развали¬лись. Обнаружились ошибки следствия, ка¬кие-то нарушения, недостаточность улик. Свидетели, словно сговорившись, отказа¬лись от своих прежних показаний. И очень скоро Клевер и Болото вдохнули воздух свободы, оказавшись по другую сторону тюремных ворот. А ещё через некоторое время Фургон объяснил схему работы. Он является посредником между хозяе¬вами и исполнителями. Приносит зада¬ния и производит расчёт. Следит за тем, чтобы Болото с Клевером не привлека¬ли к себе внимание. Чтобы у всяких лю¬бопытных не возникало вопросов. С этой целью бойцов даже оформили в какое-то ЧП на работу.
Первое же задание было настолько жёст¬ким и конкретным, что недавние зэки сра¬зу поняли - с этой «подводной лодки» уже никуда не деться. Ладно бы только огра¬бить пожилого антикварщика Яшу Шапи¬ро, дома у которого на один вечер осталась

*вертухай (слэнг) - контролер СИЗО, надзиратель, надсмотрщик.
шкатулка с уникальными драгоценностя¬ми общей стоимостью под миллион бак¬сов. Ограбить - это понятно, но убивать, да ещё вместе с женой? Зачем? Но приказ выглядел именно так. И это было толь¬ко начало. Задания поступали регулярно и не отличались оригинальностью. Огра¬бить и убить. Всё пугающе просто. В горо¬де началась настоящая паника. А то! Ору¬дует банда чисто беспредельщиков, людей стреляют почём зря. Безо всякой, в общем-то, необходимости.
Сами же «беспредельщики» постепенно привыкли к этой роли и смирились с проис¬ходящим. По ряду характерных признаков Клевер и Болото чётко понимали, что хозя¬ева имеют отношение к ментовке или СБУ и, скорее всего, сидят в высоких кабинетах. Они попытались «пробить» что-то у Фурго¬на, но тот отреагировал однозначно: «Мень¬ше будете знать, дольше проживёте».
«Жить (как известно) - хорошо. А хорошо жить - ещё лучше.» Так что, решили вопро¬сов больше не задавать - от греха подальше. Тем более что платили как раз на «хорошо жить». Правда, Фургон постоянно наезжал -не высовываться, деньгами не швыряться, внимания к себе не привлекать. Не дай Бог, в какую историю влипнете... Но и пряни¬ком, что называется, одаривали. За хорошую работу снабдили загранпаспортами и раз¬решили слетать оттянуться в Египет. Бой¬цы взяли с собой знакомых стриптизёрш и рванули в Шарм-эль-Шейх.
В Харьков они вернулись вчера и сразу же решили тусануться по салтовским* ночным клубешникам. В «Клубничке» срезали под¬выпившую тёлочку и, влив в неё ещё три коктейля, повезли на «базу». С опоздани¬ем врубившись, чего от неё хотят, студен¬тка универа** поначалу активно возража¬ла. Но попала под жёсткий пресс Клевера, который, больно схватив её за волосы, вы¬дал убедительную тираду: — Слышь, биксятина. Ну, порвём тебя по любому. Только если будешь умницей, поедешь домой целая и здоровая, и с пре¬мией. А будешь выдрачиваться - башку проломлю! И поедешь в неотложку! По¬няла, сука?..
Студентка поняла не сразу и даже по¬пыталась сопротивляться. Тогда Клевер коротким ударом в живот сбил дыхание и разорвал на ней рубашку. После этого де¬вушка, видимо в полной мере осознала суть происходящего, и упираться перестала. Её расписали в «два ствола» под «Хортицу» с «Черниговским». Парни понимали, что прознай хозяева о подобных методах по¬лучения любви, возникли бы проблемы. Но откуда к ним такая информашка прика¬тится? Девка в ментовку не чухнет, не тот персонаж. Всё бывает, конечно, но интуи¬ция подсказывала, что не в этом случае.

*по салтовским (географ.) Салтовка - крупнейший «спальный район» Харькова. **универ (разговорн.) - университет.
Короче, на следующее утро они разгу¬ливали по авторынку вальяжные и пол¬ностью удовлетворённые жизнью.
— Смотри, вон Audi стоит, ничего трак¬тор... - Болото указал на синюю А4.
— Та нах.. она нужна, отработка! - отве¬тил Клевер, с трудом подкуривая на вет¬ру сигарету. - Ой, сука.
— Шо такое?
— Та ничо, бля... Ветер, падло. Руку обжёг!
— Фигня. Заживёт. Смотри, вон «Бэмс» не¬хилый, гадом буду. И цвет правильный. Пацанячий.
Они тормознули около чёрной «пятёрки» BMW. Продавец, мужчина средних лет с ак¬куратно подстриженными усиками, стал красочно расписывать её достоинства.
— Я понял, понял всё, - перебил его Боло¬то. - Ты скажи, она «честняга» в натуре?
— Да я сам пригонял, ребята, отвечаю...
— «Отвечаю» - серьёзное слово, - строго заметил Клевер.
— Я бы даже сказал - ответственное словеч¬ко, бля буду, - добавил Болото. - Короче, детство, говоришь, у тачки здоровое.
— Детство? А, вы об этом. Даже не думай¬те.
— А проблем с движком или аварий каких не было?
— Не, ребят. Может, до меня в Германии чё и подкрасили, но ничего серьёзного.
— Так, короче, Склифосовский. Сколько двигаешься? - Клевер окончил придирчи¬вый осмотр машины. - Последняя цена, братан? Я тут метлой без понтов не рассе¬каю. Хочу твой «бумер» хапнуть, но за пра¬вильное лавэ, врубаешься?
Продавец изобразил на лице прямо-таки ангельскую непорочность.
— Куда ж двигаться, ребята? Сами прикинь¬те, не таможня, а сплошной грабёж. Евро -просто офигеть. Ничего не зарабатываю, как на духу. Только расходы отбить.
— Слышь, мужик. Ну не будь дятлом, - сквозь зубы процедил Болото. - Мы, бля... - сиро¬ты по жизни. Кровь мусорами отравлена. Пару косарей сними. Лавандос сегодня.
— Да, братан. Горбатого не лепи, в нату¬ре - добавил Клевер и тут зазвонил его мобильник.
— Слышь, Болото, Фургон звонит.
— Чего это он, в воскресенье с утра, а?
— Может, соска стуканула.

— Тогда нам п.ц. Клевер нажал «ответ»:
— Да, слушаю.
— Здоров, ну что, наотдыхались?
— Да, всё нормально.
— К работе готовы?
— А то.
— Будьте на телефоне. И в полной готов¬ности. Отбой.
•  •  •

Кравченко решил не выезжать на улицу Веснина, не хотелось в очередной раз сто¬ять полчаса в пробке. С парковки у здания
УБОП он нырнул в узкую боковую улочку, по которой было можно выскочить на Ар¬тёма. Улочка была весьма своеобразной. По одну сторону располагались общаги с вьетнамской тошниловкой, а по другую -несколько крутых особняков. Как раз напро¬тив одного из них чёрный Nissan Murano и провалился передним колесом в яму. — Твою ма-ать!!! - выругался подполковник. -Это я типа на джипе... А как же на легко¬вой здесь ездить? - тут он вспомнил, что се¬годня воскресенье и пробки на Веснина скорее всего нет. - Нах. я сюда попёрся? Совсем заработался.
Он ехал в тишине, размышляя о про¬исходящем. Только что просмотрел ви¬деозапись последней встречи жены шефа с Денисом Смоленским, сделанную вчера вечером. Вывод один - ситуация вышла из-под контроля. Если по-русски, то просто: «Полная жопа»!
Самое главное - Юля говорила с отцом. Она обвинила мужа во всех смертных гре¬хах. Генерал-лейтенант не только дал доб¬ро на развод, но и пообещал, в случае чего, успокоить Макового.
Нужно срочно что-то предпринимать. Что? Кравченко прикидывал варианты, но ничего путного в голову не приходи¬ло. Разве что. Но захочет ли шеф идти на такой шаг?
Подполковник ехал на встречу с Фурго¬ном - диспетчером, через которого осу¬ществлялось управление «проектом».
Идея «проекта» принадлежала Кравчен¬ко, она была проста, как двери... И как всё гениальное... Создаётся небольшая мобиль¬ная группка (минибандформирование), которая начинает «бомбить фраеров», у которых по оперативной информации кое-что интересное «плохо лежит». При этом у фраеров летальный исход. Лаконичный, без претензий на эстетику, - «два - три вы¬стрела». Отсюда бонусы: а) никаких сви¬детелей; б) можно под видом ограбления убрать, кого следует (кандидатур хвата¬ло). Ну, и естественно, банда беспредель-щиков наводит ужас в городе. Те, кто её в конечном счёте обезвредят, - станут ге¬роями. Само собой разумеется, что лавры спасителей города хозяева проекта прибе¬регли для себя.
С этой целью из-под следствия были ос¬вобождены два отморозка - Клевер и Бо¬лото, из которых и создали группу. Ника¬ких личных контактов. Управляли ими через Фургона, которого предполагалось устранить одновременно с ликвидацией отморозков.
Мигапо свернул с проспекта Ленина на улицу Данилевского. Там, в одном из не¬приметных дворов, и была назначена встреча. Подполковник не афишировал, естественно, своих свиданий с Фургоном, но и не очень опасался, что о них кто-ни¬будь узнает. Он загодя подстраховался, оформив несколько оперативных донесе¬ний от гражданина Альберта Фурмана. Та¬ким образом, Алик Фургон, дважды суди¬мый за аферизм, квалифицировался уже как агент, информатор или ДЛ (доверен¬ное лицо).
Вообще-то никаких встреч подполковни¬ком на сегодня не планировалось. Но око¬ло часа назад, сидя в своём рабочем каби¬нете, Кравченко принял звонок, несколько изменивший расклад. Звонил Саша То-пичарский, известный в городе, как Ту¬пичок. Прозвище это он получил отнюдь не за тупость, оно происходило от фами¬лии, и ещё оттого, что Саша был с юности парнем прижимистым. Не любил тратить деньги, а напротив, копил их, или, выра¬жаясь языком улиц - «тупиковал». Послед¬ние годы Саша промышлял контрабандой. Бизнесом, весьма распространённым в при¬граничном Харькове. (Ходила даже такая шутка - полгорода, мол, занимается конт¬рабандой, а вторая делает вид, что их ло¬вит). Кравченко с шефом крышевали Ту¬пичка. По большому счёту, крышевание контрабандистов стало в городе одним из основных видов «серой» деятельности высокопоставленных чиновников в мили¬цейских погонах. Почему «серой»? Очень просто. «Белая» - это та, что отображает¬ся в официальных рапортах и протоколах. Та, за которую государство платит зарпла¬ту. «Чёрной», то есть криминальным, собс¬твенно, беспределом, занимаются, к счас¬тью, единицы. Их называют «оборотнями в погонах». А вот «серая» - это и есть глав¬ная и основная деятельность. Именно она и приносит благосостояние. Именно ради неё в органы идут чаще всего.
Есть, конечно, и те, кто реально хочет бороться с преступностью, с коррупци¬ей. Но им достаточно быстро втолковы¬вают прописную истину о том, что «с ма¬фией не борются - в неё вступают». Один молодой сотрудник милиции рассказы¬вал, как пришёл на первое рабочее место в какой-то из райотделов города Москвы. Начальник сразу же зарядил: «Вот тебе участок работы. Там палатки и ещё вся¬кое. Короче, в месяц будешь приносить столько-то». Он в ответ: «Я бандитов ло¬вить хочу»! А тот ему: «Ты что, бля..., ду¬рак»?! Вот такие коврижки.
Ну а те, кто всё равно остаётся «честны¬ми ментами» - это уже герои. Или придур¬ки. Типа того гаишника в «Нашей Раше». Ну, который взяток не берёт.
А в большинстве своём правоохраните¬ли сплошь и рядом крышуют нелегальный и полулегальный бизнес (не жить же на од¬ну зарплату). Чем больше бизнес, тем кру¬че крыша. Все, кому положено, об этом зна¬ют. И ничего не делают. Потому, что сами в системе. Нет, это даже не система. Это образ жизни. Иногда, конечно, благода¬ря карьерным устремлениям журналистов (или чьему-то заказу), обыватель узнаёт не¬которые особенности жизни в «зазеркалье». Бывает, могут даже и наказать кого-ни¬будь показухи ради. Но это исключения, которые, как известно, лишь подтвержда¬ют правило.
Саша Тупичок позвонил с просьбой обес¬печить ему беспрепятственное пересече¬ние границы с крупной суммой налички.
— Что, очень большая сумма? - поинтере¬совался Кравченко.
— Ну да. Немаленькая.
— Сколько?
— Может, по телефону не надо...
— Конспиратор ты... Прямо Штирлиц. Хо¬рошо. СМС пришли.
Тупичок собирался перевезти в Россию шестьсот тысяч баксов в спортивной сум¬ке. Подполковник велел ему ждать в десять вечера на Белгородской трассе, на поворо¬те за посёлком Русская Лозовая, что неда¬леко от границы.
— Подъедут мои ребята. У них будет твой номер телефона. Проведут через посты.
— Понял, Сергей Петрович. Спасибо. За¬втра буду с докладом о проделанной ра¬боте, - речь, естественно, шла об оплате за вечерний эскорт.
— Договорились.
Кравченко закурил и стал ходить взад-вперед по комнате. Они с Маковым склоня¬лись к тому, что «проект» пора закрывать. Много уже наследили. Да, работали осто¬рожно, по необходимости даже в масках. Да, на «дело» ездили на «свежеугнанных» тачках. Но всё равно, количество информа¬ции о банде, полученное в ходе следствия (которое они сами и контролировали), уже перешагнуло границу допустимого... Пора закрывать... А по концовочке про¬вернуть ещё одну - две операции... Напри¬мер, сегодня...
Подполковник достал из бара бутылку коньяка «Кутузов», налил полбокала. «За¬чем довольствоваться малым, в смысле, небольшим процентом от операций Ту¬пичка, если можно получить сразу куш»? -размышлял он. - «Да, исчезнет один из ста¬бильных источников дохода. Ну и что? Мелочи жизни. Занять его место и исправ¬но носить в зубах «долю малую» найдётся столько желающих... Вагон и маленькая тележка, как говорится».
Решение было принято, Кравченко позво¬нил Алику Фурману и назначил встречу.
Когда чёрный Nissan въехал во двор, Фургон уже ждал. Курил, прогуливаясь вокруг своего Land Сгішег'а.
— Добрый день, Сергей Петрович, - поздо¬ровался он, открыв пассажирскую дверь. -У вас не курят в машине?
— Привет, слушай, что у тебя с памятью? Ты уже пятый раз, наверное, это спраши¬ваешь. Не курят. Садись.
— Старею, видимо... Как ваше драгоцен¬ное?
— Не жалуюсь. Давай к делу, времени мало. Выходной же, вроде, день. Дома ждут. Сашу Тупичка ты знаешь?
— Кто его не знает?
— Ну да. Короче, он и есть объект. Повисла немая пауза.
— Тупичок? Он же ваш. этот, ну, как бы сказать?..
— Подшефный, да? Ты и об этом знаешь.
— Так, по ходу, весь город знает.
— Да, язык давно пора было ему подрезать. Ладно, значит, убьём двух зайцев: и кассу пополним, и болтливый рот заткнём.
— Как скажете.
— Значит, так. Сегодня в двадцать два Ту¬пичок стоит на повороте за Русской Ло¬зовой. Стоит и ждёт моих мусорков. Они и подъедут. Только в двадцать три. А вот твои должны быть вовремя. Позвонить ему, представиться этими самыми мусор¬ками и сделать всё быстро. При нём будет спортивная сумка, в ней шестьсот коса¬рей. Зелени. Вопросы есть?
— Как им представиться? Не имя ж ваше называть.
— С ума сошёл? Какое имя? Пусть скажут что-нибудь типа: «Мы от Вашего друга». Ещё вопросы?
— Да нет, в принципе. Машина, как всег¬да, «левая»?
— Само собой. Чего ты спрашиваешь?
— Да так. Просто предположил: раз про¬ект закрывается, то и меры предосторож¬ности не нужны.
— А кто сказал, что закрывается? - Крав¬ченко напрягся.
Фургон, наоборот, был абсолютно споко¬ен. Он давно готовился к этому разговору. Готовился к тому, что однажды поймёт -на проекте решили поставить крест. А зна¬чит, и на нём, единственном связующем звене. Поэтому перед каждой встречей с под¬полковником настраивался соответствен¬но. Не без помощи дорожек белого порош¬ка. Дополнительных. Похожих на жирных дождевых червей после хорошего ливня.
— Сергей Петрович, я же не фраер ушастый, вы и сами знаете. Университетов не кончал, но жизнь очком просекаю. И зона учила, и воля. Я все-таки закурю, можно?
Кравченко взял себя в руки и задумчи¬во наблюдал за Фургоном. Тот, подкурив сигарету, продолжал:
— Засветок по проекту уже выше крыши. Одна нестыковка - и спалятся раньше вре¬мени. А вы ж не хотите, чтоб их кто-то дру¬гой принял. Вам ситуацию контролиро¬вать надо. Да и орден победителю опять же. Так что, пора. Да и не живут такие проекты долго. Это ж дважды два. Ну, а раз вы решили Тупичка, собственного кабан¬чика, прирезать, значит, момент настал. Грядут перемены.
— Ну, допустим.
— А я при этом раскладе вас устраиваю только в мёртвом виде и никак иначе. Пра¬вильно, Сергей Петрович?
— У тебя что, паранойя? Кокса обнюхал¬ся? Или уже на герыч перешел? Что ты несёшь?
— Сергей Петрович, мне кажется, хоть не¬много уважения к себе я всё-таки заслу¬живаю. Не говорите со мной, как с идио¬том, ладно?
— Я реально тебя не понимаю, Алик...
— А чего тут понимать? Я единственное зве¬но между вами и придурками этими. Нет Фургона - нет проблемы. В том, что вы ме¬ня собираетесь вальнуть, сомнений ника¬ких. Я к этому давно подготовился. У ме¬ня там, в машине, лежит портфельчик небольшой. В нём есть видео, аудиоза¬писи и подробное описание всех наших с вами операций. Таких комплектов не¬сколько. Это моя страховка. Я очень тща¬тельно продумал, как эти материалы по¬падут куда надо, в случае моей смерти. Чтобы, как в «Бандитском Петербурге», не вышло.
Теперь закурил уже Кравченко.
— Я так понимаю, ты хочешь мне показать содержимое своего портфельчика?
— Хочу.
— А чего ты ещё хочешь, если твоя «ком-пра» - не блеф?
— Вы даёте мне спокойно свалить к брату в Америку. До того, как возьмёте наших бойцов.
— Тащи свой саквояж. Посмотрим, что ты там насобирал.
•  •  •

Саша Тупичок достал из холодильника «до¬кторскую» колбаску и нарезал её толсты¬ми кружочками. Отломил горбушку от бе¬лого батона и, прихватив бутылку пива, вернулся в гостиную. Клацнув пультом, снял с паузы DVD. На экране домашнего кинотеатра ожил Брюс Уиллис в фильме «Счастливое число Слевина». Кино смот¬рел с интересом, жуя бутерброды и запи¬вая их Stella Artois. Раздался телефонный звонок. Тупичок потянулся к трубке, но со¬образил, что пальцы жирные. «Чёрт, сал¬фетки опять не взял». Он пошёл на кухню, вытер руки и принёс коробку салфеток. На экране мобильника горела надпись «Пропущенный... Сергей Тойота». Саша нажал кнопку вызова.
— Здоров, Серый. Не успел трубу взять. Как ты?
— Спасибо, хорошо. У меня всё готово.
— Весь фарш поставили?
— Всё, как ты сказал...
— Ну, годится. С утра заеду, привезу лавэ. Бантики какие-нибудь найди.
— Какие бантики?
— Я знаю? Розовые, наверное... Девочкам же розовый цвет полагается. Или как?
— Понял, разберёмся.
— С меня премия.
Завтра день рождения Маши - его тре¬тьей жены. Он решил подарить ей джип Lexus. Женский такой. Привычка серьёз¬но влюбляться и сочетаться законным бра¬ком была слабостью Тупичка. С Машей он расписался два года назад. Она родила ему миленькую девчушку, которую назва¬ли Дарьей, и чей громкий визг доносился сейчас из другого крыла их двухсотметро¬вой квартиры.
— Что ж ты бутербродами давишься. Я бы тебя ужином нормальным накормила, -на пороге гостиной появилась жена.
— Занимайся Дашкой. Ты ж знаешь, варё¬ная колбаска.
— Знаю-знаю. Твоя любимая еда с детства.
— А с пивком - вообще отпад. Я поужинаю потом, когда вернусь.
— Ты куда-то уезжаешь?
— Ага. Мне на границу надо...
— Опять на ночь глядя? В такую погоду?
— А что? Обычная погода. Мерзковато, ко¬нечно. И туман. Но что делать. Ра-бо-та...
Маша присела на уголок дивана рядом с мужем и нежно погладила его по голове:
— Ты осторожно, ладно?
— Да что такое? Это обычное дело, чего ты нервничаешь?
— Сама не знаю. - она поцеловала Сашу в губы, тот притянул её к себе. Сунул руку под халатик, но остановился.
— Пора ехать. Я вернусь и по-настоящему займусь тобой.
— Буду ждать с нетерпением... - игриво улыб¬нулась жена.
— Машуль, запиши мне футбол, пожалуй¬ста. Матч в Италии классный.
— По «НТВ+футбол»?
— Ага, я всё настрою, ты только включишь, хорошо?
— Да, любимый муж.
Туман стоял страшный. Езда по тёмной заснеженной трассе могла запросто вы¬звать нервный срыв у любого водителя.
Но только не у Тупичка. Контрабандист со стажем, он привык не реагировать ни на какие погодные неудобства.
Остановился в условленном месте. 21:52. По радио «Шансон» звучал последний хит Артура Смоленского. По его окончании ди-джей напомнил, что презентация но¬вого альбома артиста состоится 21-го де¬кабря в «Мираже». Саша набрал номер директора клуба.
— Привет, Деня! Как ты? Спасибо, я то¬же в поряде. Слушай, я тут сейчас рекла¬му услышал за концерт Артура. Столи¬ки свободные ещё есть? Всё раскупили? Вот я лохобоище! Но что-то можно при¬думать, да? Мне человек на шесть. Ага, ладушки. Я тогда жду от тебя маяк. Да¬вай, братан!..
В режиме второй линии поступил вхо¬дящий звонок. Номер неизвестен.
— Да, - ответил Тупичок.
— Александр?
— Да.
— Вам привет от вашего друга.
Саша посмотрел в зеркало заднего вида. Сквозь туман пробивался свет фар при¬тормозившего авто.
— Это вы сзади? Я вижу.
Он вышел из машины. Навстречу дви¬гались двое мужчин, туман скрывал лица, но всё равно, они показались Тупичку смутно знакомыми. «Странно, по-мое¬му, они к ментовке никакого отноше¬ния не имеют.». Это было последнее, что подумал Тупичок. Выстрелы вспоро¬ли снежную ночь.
^    ^    ^

Когда Кравченко вошёл в огромную гости¬ную, Маковой в спортивном костюме СГГ (бум на именные шмотки, на всё гламурное, давно уже добрался и до этой темы) возился с камином. Вообще, Сергей Петрович не был частым гостем в доме полковника. Но послед¬ние события требовали безотлагательного обсуждения, а семья Макового как раз отпра¬вилась в гости к бабушке. Потому и решили провести экстренное совещание здесь.
— Привет, Серёж. Ты на огонь смотреть любишь?
— Конечно, это все любят.
— Да-а. Говорят, нервы успокаивает...
— Есть такое...
Полковник привстал и обнял помощника:
— А я так понимаю, успокоительное нам сейчас не помешает.
— Ну, успокаиваться как раз нельзя. Надо решение принимать.
— Тогда давай выпьем. Присаживайся к камину.
Маковой поставил на каминный столик бокалы с коньяком:
— Может, по сигарке?
— Не откажусь. Какие у тебя?
— Хорошие.
— Я понимаю, что хорошие. Я в смысле кре¬пости. Очень крепкие не люблю.
— Не-е, это мягкие. Davidoff. Я в Duty Free брал.
На столике появился инкрустированный хумидор, специальные сигарные спички.
— Ты последнюю запись смотрел? - решил перейти к делу Кравченко.
— Смотрел, Серёж, смотрел.
Немая пауза. Гостиная наполнилась гус¬тым сигарным ароматом. Выпили не чока¬ясь. По всем правилам, нарушить молча¬ние должен был шеф:
— Допустить это ****ство мы не можем. Согласен?
— Согласен, Олег, - кивнул подполковник, подумав про себя, что ****ство-то как раз уже налицо.
— Предложения конкретные есть?
— В принципе, да. Я и план разработал. Хочу тебе изложить.
— Излагай. Только я музыку погромче сде¬лаю. На всякий случай.
Кравченко с трудом сдержал удивление: «Он, что, думает, что его дом кто-то про¬слушивает? Хорошие дела!»
— Олег, у меня к тебе сразу один конкрет¬ный вопрос. Ты даёшь добро на устране¬ние этого Смоленского?
— В каком смысле?
— Ну, в каком? В прямом, естественно. Ис¬пользуем ещё раз наших отморозков. Под ви¬дом ограбления избавимся от него.
— Ну, допустим. Что дальше?
— Дальше по плану. Берём их за жопу, улики готовы. Практически, по горячим следам раскрываем убийство Смоленского. Таким образом, сразу отведёшь подозрения у жены, если таковые возникнут. Всё красиво, ты -герой. Спас город от беспредельщиков.
Маковой сделал большой глоток конья¬ку и застыл, уставившись на огонь в ками¬не. Он и сам думал именно о таком сцена¬рии. Вообще-то, все складывается в масть... Но спасёт ли это его брак? На какое-то время, видимо, да. Юля - прошмандов-ка будет ошарашена смертью своего лю¬бовничка. Потом будет благодарна ему за поимку убийц. Дальше надо на волне успеха идти на повышение в Киев. А там видно будет. Может, идея развода из её ту¬пой, сука, башки и выветрится? «Жили бы каждый сам по себе, и нормально. Денег даю - не потратить.»
— Ну да. Ну да. В принципе, неплохо - про¬изнёс он вслух. - Ладно. Береженого Бог бережет. Так же, вроде, говорят?
— Как бы, да.
— А Смоленского этого, урода, зарыть по-любому надо, - помимо всего прочего в пол¬ковнике бушевала ещё и ревность. Как она, сучка, посмела? Да, их отношения давно перестали быть нормальными. Да, он тра¬хал всё, что попадалось под руку. Но делал это тихо, без огласки. Чтоб тестя не нерви¬ровать... А она?! Мало того, что завела лю¬бовника, так ещё собралась с ним семью но¬вую строить. Охренеть можно! - Скажи, Серж, а детали у тебя продуманы?
— А как же?
— Всё должно быть идеально. Не забывай, кто его брат. Он может такой кипеж поднять. Он же с Цезарем... Понаедут эти блатные московские, начнут все тут вынюхивать.
— Да кто он теперь, его брат? Музыкантиш-ка. Звезда - не звезда, какая нах. разница! Это он когда-то был крутым бандюком.
— Та щас! Он и с Цезарем, и с другими во¬рами по сей день корефанится. Так что, все чисто должно быть!
— Разве когда-то было иначе? Я ведь рис¬кую не меньше.
— Ну да. А что с Фургоном? Ты его сам. -Маковой характерно скрестил пальцы.
— А вот с Фургоном заминочка.
— Не понял?
— Он компры чемодан насобирал. Похо¬же, придётся дать ему уйти...
— Чего-чего? Какой ещё, сука, компры?
— Да «снял» мои с ним разговоры. Отчёты об операциях писал. Подробные. Ты там тоже фигурируешь.
— Я? Нормальный ход?! Я ж с ним не об¬щался... - Маковой поднялся с кресла. Не¬рвно смял в пепельнице недокуренную сигару.
— Ну, про тебя всё на уровне версий. Что есть некий хозяин. Что им являешься ты. И при¬водит свои доводы. Фургон говорит, если с ним что случится, материалы железобе-тонно попадут в разные инстанции. В час¬тности, к нашим врагам.
— Вот пидор, а? Хорошего ты работничка на¬шёл! - шеф нервно зашагал по комнате.
— Олег, только тупой бы не просчитал, что его грохнут по концовке. А Фургон не тупой. Он -профессиональный аферист. И шпилевой*, к тому же. Ни те, ни другие тупыми не бы¬вают. Их работа - всё просчитывать...
— А, понятно. Значит мы, сука, тупые, что не просчитали то, что он нас просчитает.
— Да ни хера мы не тупые, Олег. Нам на эту роль нужен был конкретный человек. Гра¬мотный, с понятием. И чтобы говнюки эти его лично знали и на контакт пошли. Кро¬ме Фургона вариантов не было...
Маковой налил ещё. Кравченко продол¬жал: - Давай не будем сильно дёргаться.
Он тоже встал. Пока ехал на встречу с ше¬фом, обдумал предстоящий разговор. И пре¬красно понимал, что именно неожиданный расклад с Фургоном может вызвать ослож¬нения. Нет, не может - наверняка вызо¬вет. Маковой будет взбешён. И всю ответс¬твенность за проблему возложит на него. Кравченко подготовился к такому разви¬тию событий:
— Конечно, нет человека - нет проблемы. Убрать Фургона было бы надёжнее. Но... Он хочет свалить к брату в Америку. Мультиви-за у него есть. Вылетать будет через Россию в Израиль и только оттуда в Штаты. Заро¬ется где-нибудь в Нью-Джерси, и будет си¬деть тихо. Он же не враг себе. В конце-то концов.

*шпилевой (слэнг) - профессиональный игрок в карты.
— Не нравится мне всё это. Теперь дёргай¬ся. Жди, что этот гондон выкинет. А вдруг у него бабло кончится, и он шантажиро¬вать нас решит?
— Не думаю. За то, чем он тут занимался, в Штатах можно пожизненное схватить. На хера ему этот гемор?
— Всё равно неспокойно. А просчитать, где он компру свою заныкал? Связи там, и всё такое?
— Очень сложно. Один не справлюсь. При¬дётся подключать кого-то из конторы, а зна¬чит, утечка информации. Понта нет. -с сомнением произнёс Кравченко.
— Да, сука. Засада, ничего не скажешь. А мо¬жет, ему жучков нафаршировать в каж¬дую дырку.
— Опять же мимо. Он знает, что мы эти фиш¬ки используем. Сто пудов, шифруется...
— Слушай, Серж! Ты, бля, за кого, а? Мо¬жет, ты с ним это - скентовался?
Повисла напряженная пауза.
— Олег, ты прикалываешься, я надеюсь?
— Ладно, это я так...
— Я просто хочу сказать, что он не лох. И, чтобы спастись, всё профильтровал. И не раз, поверь мне. Пусть валит к ... ма¬тери на белом катере.
— Ладно, хер с ним. По Смоленскому. Ни Фургона, ни быкорезов этих не при¬влекать. Сам сработаешь. Из их оружия, за¬свеченного. Ты ж опером классным, вроде, был. Короче. Снимешь с него часы там, ещё что-нибудь... Сразу после этого - опе¬
 
рация по задержанию. Всё, как планиро¬вали. Негодяи начинают перестрелку. И - труба дело! Фургон чтоб к тому време¬ни уже потерялся... И видеосъёмку с дома Смоленского сними. Ещё найдёт кто. Лиш¬няя улика. Всё! Похоже, мои приехали.
 
Израиль, Тель-Авив
Сегодня исполнился ровно год со дня смер¬ти родителей. Славик Шапиро поставил перед собой их фотографию в красивой стеклянной рамке и плеснул в рюмку «Рус¬ский стандарт». Выпил залпом, хрустнул солёным огурцом, закурил. Глаза увлаж¬нились, покраснели.
Уже год. Целый год. Или всего лишь год? А он так и не был на кладбище, и от этого скорбь и горе только усиливались. Он не был на кладбище потому, что не мог. Не имел права приехать в Украину, в Харьков...
Ещё полтора года назад Шапиро жил сытой, вальяжной жизнью преуспеваю¬щего харьковского бизнесмена. Занимал¬ся финансовыми операциями (переводы, оффшор и так далее). Основной же доход получал от махинаций с возвратом НДС. Гениальная афера, идущая из самых высо¬ких кабинетов. Миллионы из воздуха. Но, в один момент Шапиро оказался жертвой комбинации одного погрязшего в корруп¬ции крутого мусора.
В пол-оборота бизнесмен «заехал на изо¬лятор» и оказался на шконке. Ему предложи¬ли нехитрый выбор: ходка по полной (с кон¬фискацией, разумеется) или «добровольно» выехать из страны. А бизнес передать, кому скажут. Как человек неглупый и практич¬ный, Славик предпочёл свободу и свалил на историческую родину.
Однако придумавший эту комбинацию мусор кинул и здесь. Шапиро остался глав¬
 
ным фигурантом открытого уголовно¬го дела и, следовательно, категорически не въездным в Украину.
В Израиле он прибился к мафиозной структуре, специализировавшейся на от¬мывании денег. Её босс, известный своей жестокостью менгрел Давид по кличке Бе¬рия, оценил талант харьковского финан¬систа. Жизнь Славика вновь наладилась. Вернулись привычные удовольствия и воз¬можности. Он снял шикарную квартиру в престижном районе Тель-Авива, купил Lexus. Пригласил в гости своих родите¬лей, которых, как всякий еврейский маль¬чик, очень любил. И всё было нормально, до тех пор, пока...
Пока однажды ночью телефонный зво¬нок не принёс страшную весть.
Шапиро не смог похоронить родителей. Его предупредили, что в случае приезда в Украину даже с левым паспортом, он ока¬жется за решеткой, едва засветившись.
Славик наполнил ещё одну рюмку и вновь закурил...
 

 

 
Украина, Харьков. 20 декабря.

Но вот, однажды утром к бате в трест Зашли два дяди в сереньких костюмах, Как оказалось, ОБХСС. Всё было тихо, всё без пыли и без шума.
Из песни Александра Розенбаума «Дагомыс»

«Чтобы у нас всё было,
И нам ничего за это не было...»
Главный тост времён застоя




Утро выдалось серое и пасмурное. По ра¬дио обещали магнитные бури. Но испор¬тить солнечное настроение Дениса пого¬де было не под силу. Готовя себе на скорую руку завтрак (латте в кофе-машине, тосты, сыр «Пармезан» и слабосолёная сёмга), он даже подумал, что всё как-то слишком хо¬рошо. Как-то чересчур.
Ну, на самом деле. Юля готова развестись с мужем, с этим уродом Маком. Как её вообще угораздило замуж за него выйти? Говорит, он таким не был. Ладно, это всё в прошлом. Она готова развестись. Даже добро на это у свое¬го могущественного папаши получила. Ин¬тересно, Юлин папа сам не устал иметь в зя¬тьях такого козла? Наверняка ему известно, что Мак из себя представляет.
Итак, скоро Юля станет свободной жен¬щиной, и у них не будет необходимости скрываться, конспирироваться. Скорей бы. А там можно уже всерьёз думать и о со¬здании новой семьи.
В делах - полный шоколад. В «Мираже» -период предновогоднего сенокоса. Касса растет каждый день. Билеты на презен¬тацию Артура ушли, как «дети в школу». И во время самого концерта будет серьёз¬ный подъём: бар, кухня. Другие проекты с участием Дениса тоже в порядке. Особен¬но, оптовая торговля китайскими шмот¬ками. У него есть партнёры, у которых эта шняга на Барабане* отлетает такими темпами. Просто аут. А приятель Слава Ольховский - большой человек на тамож¬не. Именно он обеспечивает Денису «се¬рый» ввоз товара. Транзитом из России... Как раз сегодня они со Славой договори¬лись встретиться. Пора обсудить увели¬чение объёмов. («А что? «Спрос рождает предложение»... А по-нашему: «Спрос рож¬дает быстрый ввоз!») Денег теперь надо побольше зарабатывать. Юля привыкла жить в роскоши. И он обязан ей эту рос¬кошь обеспечить.
*Барабан (разговорн.) - харьковский рынок у стан¬ции метро «Барабашово», крупнейший вещевой рынок Украины
Выруливая с подземного паркинга, вру¬бил диск брата. Так, чтобы сабвуфер под¬брасывал машину. Жизнь - замечательная штука! Заходя в офис, столкнулся с уборщи¬цей Петровной, которая, увидев его, про¬слезилась и стала благодарить, тараторя и сбиваясь. Правнучке сделали операцию. Всё прошло успешно. Ну бывает же так -сплошной позитив! Таким радужным Де¬нис и вошёл в собственную приёмную, где увидел прямо противоположные эмоции на лице секретарши. На кресле для посети¬телей припарковался не по годам сутулый мужчина с кричащей надписью «МЕНТ» на морщинистом лбу. Мент.. Даже обя¬зательную чёрную папку глазами искать не надо. И так всё ясно.
— Денис, тут к тебе...
— Старший лейтенант Капустин. Уголов¬ный розыск. Можем пообщаться? - посети¬тель встал, продемонстрировал «корочку».
— Проходите... - «Ё-моё! Только этого не хва¬тало. Но я в любом случае никому не поз¬волю испортить мне настроение. Чего ему надо? Наверное, из—за убийства Тупичка? И угораздило его мне позвонить». - При¬саживайтесь. Чем обязан?
Опер неуклюже плюхнулся в кресло.
— Что вы можете сказать о смерти Алек¬сандра Топичарского, известного как Са¬ша Тупичок?
— А что я могу сказать? Знаю то же, что и все. Его убили на белгородской трассе, - «со¬бачья, видимо, у него работа, - Денис раз¬глядывал непрошеного гостя. - Не больше тридцати, а сутулится на сорок. И залы¬сины эти».
— И всё?
— А что ещё? Мы были просто знакомыми. Не друзья, дел общих не вели.
— А когда вы последний раз видели потер¬певшего? - старлей сверлил Смоленского глазами. Тот задумался, вспоминая, когда на самом деле видел Тупичка, но осёкся, поймав чересчур жёсткий взгляд опера:
— Вы как—то странно смотрите на меня. Это у вас профессиональное или...
— Нормально смотрю.
— Знаете, что. Как вас по имени-отчес¬тву?
— Олег Николаевич.
— Так вот, Олег Николаевич. Вы ж не Вы¬соцкий, да и я не Сергей Юрский. Давай¬те без киношных фраз... Когда последний раз видел Тупичка, не помню. Может, две недели назад. Может, три.
— Где? При каких обстоятельствах? - про¬должал Капустин.
— У меня в заведении. Он в казино играл, кажется.  Да, в покер.
— У вас тут курят? - в руках непрошеного гостя появилась пачка Ь&М.
— Нет, извините, - Смоленский развёл ру¬ками. Пачка исчезла.
— Ладно. А с кем, говорите, был в казино Топичарский?
— Не помню точно, - Денис улыбнулся это¬му «детскому» приёму - «с кем, говорите, он был...», - я ведь на работе его встретил. Поздоровались, я дальше пошёл.
— Понятно, понятно. А в воскресенье ве¬чером вы его, значит, не видели? - Капус¬тин сощурил глаза, от чего его взгляд стал ещё более колючим.
— Конечно, не видел, - Смоленский пожал плечами. «Дёрнул его чёрт мне позвонить»...
— А что вы делали в воскресенье вечером?
— Ну, это смотря во сколько? А что за инте¬рес? Меня подозревают в убийстве, что ли? -Денис немного напрягся.
— Пока нет. Так что вы делали в воскресе¬нье вечером?
— Повторяю, смотря во сколько? Около шести уехал с работы, был у мамы. Потом поехал домой. Футбол смотреть.
— Около десяти часов, где вы были? - опер сделал ударение на слове «десяти».
— Я уже сказал. Смотрел футбол, - интона¬ция Смоленского тоже ужесточилась.
— Кто может это подтвердить?
— Не знаю, кто. Я был дома, один, смот¬рел футбольный матч. Чемпионат Ита¬лии. И пиво пил. С корюшкой.
— Это плохо, - покачал головой Капустин.
— Вы против пива? Или корюшки? - Де¬нис попробовал разрядить обстановку, хотя сам уже закипал.
— Зря вы шутите, гражданин Смоленский. Я бы на вашем месте особо не шутил, -опер покачал головой. - Плохо, что ник¬то подтвердить не может.
— Не надо меня пугать, гражданин стар¬ший лейтенант.
— Ладно, допустим. О чём вы говорили с Топичарским по телефону в воскресе¬нье в 21:53?
Денис, естественно, давно ждал этого вопроса:
— Он позвонил узнать про билеты на кон¬церт моего брата.
— Вы что, заранее подготовили для меня этот ответ?
— А вы считаете себя крутым, типа, пси¬хологом? Понятно же, что вы пришли до¬прашивать меня именно из-за этого звон¬ка. Логично, что я готов ответить.
— Ну вот, вы сами говорите, что близко с потерпевшим не общались. А как тогда объясните, что он вам позвонил в выход¬ной день, в такой поздний час и по пус¬тяковому поводу? Несколько странно, нет?
— Да ничего странного. Тупичок ведь не был выпускником Института благородных де¬виц. Правил этикета не придерживался. А позвонил потому, что рекламу по радио услышал и подумал - билетов уже может и не быть. Кстати, вы можете сетку радио¬рекламы на «Шансоне» посмотреть и про¬верить, в котором часу она выходила.
— Проверим обязательно, - Капустин сно¬ва, видимо машинально, достал пачку си¬гарет. Но, вспомнив, что курить хозяин кабинета не разрешил, помял её немного и засунул обратно в карман. - Но стран¬но всё как-то... Он вам звонит в 21:53. Это его последний звонок в жизни. А через не¬сколько минут его убивают.
Денис внимательно посмотрел на опера. О том, что убийство произошло именно в это время, сразу после звонка, он не знал. Стало как-то не по себе.
— Хотите что-то сказать? - с напором выпа¬лил «старлей», решив, что «клиент» поймал какую-то слабину и сейчас расколется...
— Да ничего я не хочу. Не надо нервничать. Просто подумал: вот, говорил с челове¬ком, а через несколько минут его кто-то жизни лишил.
— Понятно, - как плохой актёр, он не смог скрыть разочарования. - Гражданин Смо¬ленский, боюсь, если вы не вспомните, кто может подтвердить ваше алиби, то нам придётся ещё встречаться.
— Если честно, не хотелось бы, - усмех¬нулся Денис. - Кстати, да... Я соседку возле лифта встретил, когда домой за¬ходил. Это около половины десятого было. Прямо перед началом футбола. Можете проверить. - «Хм, опять анало¬гия с «Место встречи.»: футбол, встре¬тил соседку... В фильме фигурировал со¬сед, но какая разница?» - Да и машина моя на паркинге стояла. Может, видел кто? Поинтересуйтесь.
— Поинтересуемся. Но, даже если это и так, то алиби косвенное. На машине вы мог¬ли и не на своей уехать. А от вашего дома до места происшествия за полчаса доб¬раться вполне реально.
— Это всё, что я могу сказать. - Смоленский встал, намекая, что разговор окончен.
— До свидания. Мы вас вызовем для да¬чи официальных показаний. Поста¬райтесь пока воздержаться от выез¬дов из города.
Капустин ушёл, а Денис поймал себя на том, что настроение всё-таки подпор¬тили. Нежданчиком. Ну да ладно. А вот Сашку жалко. Нормальный, в принципе, пацан. Со своими тараканами в голове, ко¬нечно. Пожалуй, даже с серьёзными. Ну так, а кто без них? Говорят, его эта банда грохнула. При нём сумка была, с прилич¬ным лавандосом. Вполне может быть -вёз россиянам бабло за товар. Кто-то вы¬числил... А может менты или таможенники слили. Да и эсбэушники могли. Да кто угодно. «И угораздило его мне позвонить, теперь затрахают конкретно.»
Он созвонился с Ольховским, догово¬рились встретиться в «Гостиной» - мод¬ном кафе на Сумской. Кстати, Слава на¬верняка знает что-нибудь эксклюзивное... Как он может не знать подробностей убийс¬тва (да ещё и на работе!) видного контра¬бандиста?! И по жизни, и по должности положено.
На встречу опоздал - на пересечении Сумской с площадью Свободы была бе¬шеная, по харьковским меркам, пробка. Ольховский уже ждал за столиком на вто¬ром этаже.
— Не бережёшь ты время государственно¬го человека, Денис Эдуардович! - засмеял¬ся он, обнимая Смоленского. - Двадцать минут тебя жду.
— Да я уже думал машину посреди пробки, прямо напротив губернаторского кабине¬та оставить.  включить аварийку и пойти пешком. Быстрее было бы раз в десять. Задолбали пробки эти! Ну, просто Мос¬ква, блин!
— Закажи себе чего-нибудь, - Ольховский дожёвывал салат «Цезарь».
— Фреш выпью, и всё. Я отсюда к маме на обед. У неё сегодня День рождения.
— Как дела вообще?
— Дела? Настроение с утра было просто «мега». Приезжаю в офис, а там мусорок сидит. Пришёл меня за убийство Тупич¬ка пробивать.
— А ты при каких раскладах? - удивлённо вскинул взгляд Ольховский.
— Да, не при каких. В том-то и фишка. У нас же ни одной общей темы. Просто он мне звонил со своего мобильного пря¬мо перед тем, как его.
— Чего звонил? - тон Славы стал более официальным.
— Всё нормально, Слав. Я ж тебе го¬ворю, ни одной общей темы. Он зво¬нил насчёт билетов на концерт Артура. Кстати, вот, - Денис протянул пригла¬сительные. - Реально, один из лучших ВИП-столиков.
— Спасибо. Ну и дальше что?
— Да, ничего, в принципе. Я всё этому му¬сору объяснил. Может, отцепятся...
— А может и нет. У них там сейчас полный п...ц. Столько убийств нераскрытых...
— А у тебя какая информация?
— В принципе, ничего такого особенно¬го я не знаю.  Говорят, у него была стрел¬ка с русскими на той стороне. Вёз им бабки... Вроде, лимон зелени.... Есть ин¬формация, что стреляли из того же ору¬жия, что и на прошлых убийствах. И по¬черк тот же. Опять эта грёбаная банда. Но в любом случае, информация к ним, к отморозкам этим попала каким-то об¬разом. Менты прорабатывают всех, кто мог про бабло это знать. Так что, будут долбить связи Тупичка.
— Ясно, - Денис потягивал сок через тру¬бочку. - Могут ещё попить кровушки.
— Так, а ты о чём поговорить хотел? - Оль¬ховский подозвал официантку, попросил счёт.
— У барыг моих на Барабане отлетает всё... Пора объём увеличить.
— Нашёл время... Сейчас из-за Тупичка мо¬жет такой кипеш подняться. Так что на¬оборот, мы пока все телодвижения оста¬новим... К нему мусора приклеились, а он объёмы увеличивать. Молодчага. Меня, давай, подставь.
— Да ты, чё, Слав? Я ж не это... Разговор-то давно назрел, а мент этот сегодня нари¬совался.
— Молодой ты ещё, Деня, поосторожней надо быть. Или от хорошей жизни рассла¬бился? Нельзя, братан. А то могут, как в том анекдоте про собачек. Ты что думаешь? Я сам жду, что ко мне со дня на день эти придут с вопросами.
— А ты что, был с Тупичком в плотном контакте?
— Я?! Ты, по ходу, вообще, что ли с ума сошёл?! Я - с конкретным контрабандис¬том? Ты чего? Нет, конечно. Понятно -он с кем-то у нас решал вопросы... Но всё равно - если пожар начнётся, всех мо¬жет зацепить. Короче, Денчик. Пока: «КОНТРАБАНДА - СТОП»!! !
•  •  •

В свой пятьдесят четвертый День рожде¬ния Жанна Смоленская вступила очень красивой женщиной. И дело даже не в том, выглядела она на свои годы или нет. Насто¬ящая красота никуда не девается и в зре¬лом возрасте. Особенно, когда женщина имеет возможность и желание за собой ухаживать. Тогда появляется то, что на¬зывают лоском, ощущением дороговиз¬ны... Понятно, не последнюю роль игра¬ют вспомогательные факторы... Всякая там косметология и прочее. Благодаря деньгам старшего сына, у Жанны было всё самое лучшее. «Мегадорогие» кре¬мы и косметика, услуги модных косме¬тологов Москвы или родного Харькова на выбор. Она одевалась исключитель¬но в Louis Vuitton, Prada и Chanel. А вы¬глядеть намного моложе своих лет само¬целью для Жанны не являлось, поэтому пластических операций, подтяжек всевоз¬можных она не делала (ну разве что бо-токс в лоб колола). Бывают, конечно, такие везунчики, которым удаётся об¬мануть возраст и без помощи хирурга. Но это всё больше люди, которых жизнь избавила от настоящих переживаний, от ударов судьбы. У Жанны вышло по-другому. Хотя начиналось всё просто замечательно.
Она выросла в интернациональной се¬мье: папа - армянский грек, мама - ев¬рейка. Смешение кровей часто приводит к рождению красивых детей. Но Жан¬на была не просто красива. Божествен¬на! К тому же, будучи дочерью более чем обеспеченных родителей, она прекрасно одевалась. Слыла настоящей модницей. Ещё в школе из-за неё происходили жёст¬кие уличные бои. Маму то и дело вызыва¬ли к завучу, который читал лекции на те¬му: «Пусть ваша дочь перестанет строить глазки и провоцировать драки»! Но в том-то и дело, что девочка была не виновата. Просто так получалось, что ей достаточ¬но было один разок, пусть даже невзна¬чай, взглянуть на какого-нибудь парня, как тот начинал верить в чудо и готов был драться с кем угодно за право счи¬таться её кавалером.
Став студенткой первого курса эконом-фака, она познакомилась с Эдиком Смо¬ленским. Он её просто обаял, как ни один мужчина из всех тех, которые пытались за ней ухаживать. Они пытались, а Эдик умел. Он дарил цветы и всякие безделуш¬ки. Приглашал в лучшие рестораны, где вёл себя с достоинством, где его все знали и уважали. А выглядел - просто отпад. Нет, красавцем писанным Смоленский не был. Приятный, мужественный, но не краса¬вец. Но он отличался от остальных - уве¬ренная походка, умный взгляд. Одевался Эдик как звезда киноэкрана, имел собс¬твенную машину - только-только вышед¬шую первую модель «Жигулей»... И это всё в семьдесят первом году. Кто жил, тот поймёт.
Короче, Жанна влюбилась по уши. От ро¬дителей она свой роман скрывала: ладно мама... А папе как сказать, что мужчина на пятнадцать лет старше, что уже был женат и имеет дочь? Это сейчас всё допус¬тимо, всё в порядке вещей: «Если годится в дочери - годится в жёны». А тогда...
Родители вообще были уверены, что она ещё девушка.
Но скрывать удавалось до поры, до вре¬мени. В один «прекрасный» день Жан¬на поняла, что беременна. Смоленский и слышать не хотел об аборте, он мечтал на ней жениться. Знакомство с родите¬лями прошло гораздо симпатичнее, чем предполагала Жанна. Папе понравились чёткость жизненных позиций и деловая хватка жениха. Маме - то, что он по-на¬стоящему (это было явно видно) любит их девочку и то, что он наполовину ев¬рей. Свадьбу сыграли шикарную, а в ав¬густе родился мальчик. Его назвали Арту¬ром - любимым мужским именем Жанны, и в честь её отца.
Восемнадцатилетняя супруга смогла найти общий язык с Ирочкой - дочкой Эдика от первого брака. Девочке было девять лет. Она находилась в сложном психологическом состоянии после того, как три года назад погибла мама. Погиб¬ла трагически, утонув в море прямо на её глазах. Жанна сумела стать для Ироч¬ки близким человеком, и семья зажила счастливо...
Эдик официально работал заведую¬щим ателье, но главное - держал «левый» швейный цех. Что такое подобный биз¬нес в те годы? Баснословный заработок и постоянная опасность угодить в тюрьму. Но Смоленский имел нужные связи и ис¬правно делился с кем положено (кто гово¬рит, что в эпоху «развитого социализма» не было коррупции?). Потому «пожары», как называли групповые аресты «расхи¬тителей социалистической собственнос¬ти», обходили его стороной.
Так что, семья видела лишь одну, поло¬жительную сторону медали: шикарный дом с антикварной мебелью на Шатилов-ке, самые новые автомобили, красивую жизнь, «интуристовские» отели в Сочи и Ялте, зимние выезды в Москву и Кис¬ловодск и ещё много-много всего... В 81-м Жанна родила второго сына - его назва¬ли Денисом.
В 83-м Смоленского (бизнес к тому вре¬мени уже прилично разросся) всё же арес¬товали. Но глобальной катастрофой это не закончилось. Почти год под следствием, приговор - три «химии»* - просто идеаль¬ный при таком раскладе вариант. С «химии» он соскочил досрочно, и всё вернулось на круги своя...


.. .Звонок мобильного вернул Жанну в реаль¬ность. Надо же... Так задумалась, что чуть химчистку не проехала.
— Привет, Ириш, - с падчерицей они так и остались близкими подругами.
— Ну что, как настроение? Ты где?
— Да вот, к химчистке подъехала... Вещи за¬брать... А ты когда ко мне собираешься?
— Да в принципе, думала уже ехать к те¬бе... Купила Moet&Chandon...
— Давай часика через два, ладно? Сейчас твой братик младший приедет. Знакомить будет меня со своей дамой. Не хочу, чтоб это выглядело, как семейный совет... Вро¬де мы её оценивать собрались... Ладно?
— Хорошо, я тогда ещё на работу заскочу... Жанна заметила парковщицу, застыв¬шую в полуметре от её машины. Откры¬ла дверь, вышла.
— За парковочку, пожалуйста... - немно¬го нервно выпалила женщина. Она была примерно тех же лет. Пальцами с длин¬нющими наращенными ногтями пар-ковщица сжимала сигарету slim (что вы¬звало у Жанныулыбку - в акриловые
*«химия» (слэнг) - смягчённая форма лишения сво¬боды в СССР.
ногти облачились уже самые отсталые слои населения*. Парковщицы, киоскерши, улич¬ные продавщицы мороженного... Еще и тон¬кие сигареты они, «видите ли, курят»! «У нас, на козьем болоте, не пьют шампанское»!).
— А чего вы нервничаете?
— Да я не нервничаю. Просто стою возле вашей машины, реакции никакой.
— Я по телефону разговаривала, - в голосе Жанны появилось лёгкое возмущение.
— Так у вас стёкла тёмные. Я ж не вижу, -парковщица с трудом сдерживала свою не¬нависть к «Мерседесу» и к респектабель¬ному виду его владелицы...
— Я на минутку. Вещи из химчистки забе¬ру, и всё.
— Всё равно платите. Положено. Или двух гривен жалко?
Жанна молча достала купюру. Парков-щица схватила деньги, ещё раз засветив акриловые ногти и обрезанные до осно¬ваний пальцев перчатки. Тут у неё зазво¬нил мобильный.
— Алё, слушаю. Здрасьте, Максим Петро¬вич. Чего? Не, сегодня не могу, не. Чего? А я в командировке... Да. Завтра могу. Ну, хорошо. Наберу, ага.
Жанна, иронично улыбаясь, зашла в хим¬чистку. Точно мир перевернулся. Пока¬зать бы кому-нибудь лет десять назад та¬кую картину - «юная» парковщица курит
*«...облачились уже самые отсталые слои населе¬ния» - фраза из к/ф «Самая обаятельная и привле¬кательная».
тонкие сигареты и умничает по мобильно¬му. Надо же. В командировке она...


...Беда пришла в 90-м. Эдуарда аресто¬вали. И сразу стало ясно - это серьёз¬но. Хотя казалось, что время репрес¬сий против цеховиков прошло (была разрешена предпринимательская де¬ятельность, открывались совместные предприятия, началось кооперативное движение). Но под Смоленского (офици¬ально - директора крупнейшей швейной фабрики) копали. Копали конкретно. У ОБХСС* оказалось так много информа¬ции, что было совершенно понятно - дело готовилось заранее и со всей тщатель¬ностью. Кто-то технично спланировал устранение Смоленского - одного из са¬мых серьёзных теневых бизнесменов го¬рода. Как там, в римском праве - «кому выгодно?». Выгодно могло быть многим, но больше всего - Борису Раскину, пар¬тнёру Эдика. В их совместном бизнесе крутились миллионы (для сравнения -самый роскошный дом на Шатиловке стоил сто тысяч, самая престижная ма¬шина - «Волга 2410» - двадцать пять). Нигде и никак официально не учтённые. При определённом раскладе Раскин мог присвоить всё. Сам он попасть под ка-

*ОБХСС (сокр.) - Отдел по борьбе с хищениями со¬циалистической собственности.
ток обэхээсников не очень боялся - ни¬какой официальной должности не зани¬мал. Председатель кооператива.
Смоленский, сидя в тюрьме, проанали¬зировал ситуацию и вычислил, что авто¬ром комбинации является именно Раскин. Сделать такой вывод было не очень-то и сложно. Тем более, что незадолго до ареста компаньоны серьёзно погрыз¬лись на почве бизнеса. Об этом Эдик написал «маляву» жене, в которой про¬сил передать партнёру, что всё «проха-вал», и, если тот не включит «заднюю», то Смоленский найдёт способ органи¬зовать ему «курорт» в соседней камере. Но Раскин на самом деле серьёзно и дол¬го готовился. Услышав от Жанны угро¬зы мужа, он лишь рассмеялся ей в лицо:
— Да ни хера он не сделает, Эдичка твой. Думал, что самый умный. Короче, слу¬шай Жанночка, сюда. Я могу устроить всё так, что получит он по минимуму, без конфискации. Посидит годика три, а там - на «химию» и домой. Совместное имущество кооператива (Жанна явля¬лась соучредителем и была оформлена заместителем председателя) разделим с тобой пополам - работай. А если ста¬нет выдрачиваться, пятнарик получит и полную конфискацию.
— Что ты хочешь за такую милость? - кри¬во усмехнулась Жанна.
— Да вообщем-то ничего особенного. У меня с твоим мужем есть кое-какие общие дела.
Там бабки вложены. Пусть он про них за¬будет. И заметь, я поступаю очень благо¬родно, что вообще обсуждаю это. А мог бы просто забрать, и всё.
— Борис, там миллионы...
— А ты хотела, чтоб я играл в такие серьёз¬ные игры за копейки?
— Я поговорю с Эдиком...
— И это ещё не всё, - он вплотную по¬дошёл к Жанне и заговорил ей почти на ухо. - Ещё я хочу тебя. Всегда хотел. Будешь моей любовницей...
Она попыталась ударить его по лицу, но Борис перехватил её руку:
— Давай без театральных жестов. Хотя в гне¬ве ты ещё красивее. Короче, думай.
Жанна через вертухая передала пред¬ложение мужу в той части, что касалась бизнеса. Реакция Смоленского была та¬кой, как она и ожидала. Послать Раски-на нах.. Он найдёт на него управу. Эдик связался со своими приятелями из блат¬ных. Те подъехали к Борису, но он был го¬тов и к этому. С блатными тут же встрети¬лись люди в погонах с крупными звёздами и напомнили, что Харьков - город ментов¬ской. Тогда Эдик через следователя пере¬дал «компаньону», что всё равно потянет его за собой на зону...
Через несколько дней Эдуард Смолен¬ский умер в тюремной камере от сердеч¬ного приступа. Хотя сердечником не был, и вообще его можно было назвать здоро¬вым человеком. Никто из людей, знавших о подводных течениях дела, в такой исход не поверил.
И, как говорится, пришла беда - отво¬ряй ворота. Спустя полтора месяца, чуть за полночь, в Жаннин дом вломилась опер¬группа. Они сказали, что старший сын, которому не исполнилось и девятнадца¬ти, её гордость - Артур, подозревается в убийстве.
Артур был, как теперь принято говорить, харизматичным парнем. Красавец, люби¬мец девушек, лидер и душа любой компа¬нии, прекрасно пел и играл на гитаре. Главный, из приехавших ментов, сказал, что Артур застрелил Раскина и скрылся... Улик против него выше крыши.
Очень сложно попытаться описать, что происходило с Жанной. Она потеряла мужа, а теперь, судя по всему, лишилась и сына. Где он? Что с ним? И как теперь вообще?
Прошло несколько дней, с ней связал¬ся старый друг семьи, авторитетный блатной и катала Лёша Сотник, и всё рассказал. В тот день Артур нашёл его около девяти вечера в гриль-баре в пар¬ке им. Горького, где обычно собирались маститые картёжники. Парень выглядел очень возбуждённым: — Дядя Лёша, есть дело очень срочное. Да¬вайте встретимся здесь в одиннадцать. На улице, возле бара. Мне понадобится ваша помощь. И никому ничего не гово¬рите. Это очень важно.
Сотник дружил с Артуром. Есть такой тип дружбы через поколение - сын и дру¬зья отца. Особенно часто это встречает¬ся, когда отец строгий, а с его приятеля¬ми мальчик может вести себя свободнее. И когда мальчик вообще тянется к взрос¬лым. Артур же, опережавший в развитии свой возраст, с юных лет общался со стар¬шими. Кроме того, его «цепляла» блатная романтика, олицетворением которой и яв¬лялся дядя Лёша.
Сотник попытался выспросить у Артура, в чём дело, но тот молчал, как Зоя Космо¬демьянская. После того, что недавно про¬изошло в семье Смоленских, не пойти на¬встречу парню Лёша не мог. И без лишних расспросов согласился.
Ровно в одиннадцать он вышел из ба¬ра, Артур вынырнул ему навстречу из те¬ни деревьев.
— Я убил эту гниду.
— Кого? - Сотник застыл, вытаращив глаза.
— Раскина, - выдохнул Артур. - Дядь Лёш, мне нужно бежать, у вас по всей стране свя¬зи. Спрячьте меня где-нибудь.
Сотник отправил Артура в Крым к свое¬му брату.


...Воспоминания могли продолжаться бес¬конечно. Но, въехав во двор «сталинки» на Сумской, Жанна обнаружила своё пос¬тоянное место занятым. Пришлось при¬парковаться возле будки охраны.
— Вам помочь, Жанна? - к машине подбе¬жал Женя (она считала его милым маль¬чиком, самым приятным из охранников во дворе).
— Да, если можно.
— Слышал, у вас День рождения, позд¬равляю! - он схватил пакеты с подарка¬ми, вещи из химчистки и цветы. Провёл до подъезда. Набрал код на двери.
— Спасибо, Женечка! Ты такой умница!
— Вы великолепно выглядите.
Жанна улыбнулась. Приятно слышать комплименты от молодого человека. Пусть он даже и лукавит. Хотя почему лукавит? Она действительно хорошо выглядит. Шикарная укладка, макияж. Шиншилловая, в пол, шуба, высокий каблук.
Женя донёс всё до квартиры.
— Приятного вечера!
— Спасибо!
Дверь открыла домработница Ляля:
— А-а, вот и именинница пришла! Сколь¬ко подарков! А цветы!!!
— Расставь их, пожалуйста. Что-то я подус¬тала немножко.  Ужин как? Готов?
— Пять минут.
— Хорошо. Сейчас Денис приедет. Накрой на стол.  Пойду переоденусь.
Итак, сейчас Деня привезёт свою Юлю... Нашёл повод познакомить. Почему же всё не как у людей, а? Два сына. Красавцы, ус¬пешные... А с личной жизнью всё по-дурац¬ки как-то. Старшему уже тридцать пять ¬нормальной семьи нет и не предвидится. В принципе понятно - вся его жизнь «не как у всех». Сначала «в бегах», потом в кри¬минале, потом певец. Сплошные танцов¬щицы, певицы, модели. Ещё он, правда, успел сходить... Сходить куда? Как правиль¬но выразиться? Это про женщин говорят: «Сходила на полгода замуж...». Значит, Ар¬тур «сходил в мужья»... Да, у Жанны есть ангельской красоты внучка (а то! папа -ЕЁ копия, мама - фотомодель), но видит она девочку пару раз в год... В любом слу¬чае она хотела бы по-другому.
С младшим тоже не по-людски как-то по¬лучается. Двадцать шесть лет, интересный парень (пожалуй, чуть больше всё-таки похож на отца). Зарабатывает - дай Бог. Обаятельный. Девчонки вокруг него та¬буном, а он взял и по уши вляпался в за¬мужнюю женщину. С ребёнком. И с му¬жем - сплошной головной болью. Нет, в принципе, Жанна не против, чтобы он, как говорится, остепенился. Всё-таки ра¬бота в клубе - ночная жизнь, выпивка, нар¬котики там всякие... Мало ли что... Денис ведь не Артур. Это Артура жизнь так по¬кидала и закалила, что ему ничего уже не страшно. Денис - другое дело, не то, чтобы «тепличный», но всё ему легко да¬валось. По-настоящему дер-жать удар (как мужики говорят) не умеет. Ну, не дово¬дилось просто. Так что, лучше от греха подальше. Женился бы. Жанна только «за».  Но не так.
 
Звонок в дверь. Она пошла открывать.
— Мамуля, с Днём рождения!!! - сияющий Денис с огромным букетом роз в руках.
— С Днём рождения, Жанна Артуровна! -на Юлиных губах приятная улыбка.
— Спасибо, - улыбнулась в ответ Жанна. «Хороша. И явно не дура».
 

 

 
США, Нью-Йорк. За день до того. 19 декабря.
А над Гудзоном журавли не пролетают, Зато летят в Нью-Йорк большие корабли. Дышать свободою, пить виски с содою Сюда бежит народ со всей большой Земли.
Из песни Вилли Токарева «Над Гудзоном»

У нас есть две беды: дураки и дороги.
Но есть и две радости: дурочки и дорожки.
Афоризм XXI века



Я отправился гулять в Центральный парк. Возможно, это моё любимое место в Нью-Йорке... А сам Нью-Йорк - любимый город на Земле (мы вернулись сюда после недельно¬го тура по городам Америки). Следователь¬но, при элементарном логическом действии получается, что ЦП - самый-самый кусочек планеты для Артура Смоленского. Вы бы¬вали в этом парке? Ну, так - «с чувством, с толком, с расстановкой»? Не спеша, что¬бы побродить... Чтобы проникнуться его ат¬мосферой, энергетикой? Если да, то вы ме¬ня поймёте без лишних слов. Если же нет, то все слова, все описания красот и чудес это¬го огромного оазиса живой природы, рас¬кинувшегося меж бесчисленных небоскрё¬бов, словно долина среди гигантских скал, будут напрасными. Это нельзя и не нужно описывать. Поезжайте и посмотрите.
Я прогуливаюсь у пруда, наслаждаясь ни¬чегонеделанием. И даже не думаю ни о чём конкретном - так, блуждают какие-то мыс¬ли, но ни за что особо не цепляются. Да, сей¬час здесь не так красиво, как, скажем, ранней осенью (помните фильм «Осень в Нью-Йор¬ке» с Ричардом Гиром и Вайноной Райдер?). Но в лёгкой заснеженности деревьев и лу¬жаек своя прелесть. Я когда-то хотел напи¬сать песню об этом парке. Нет, ну не то, что¬бы именно о нём. Песня о любви, но парк был одним из главных героев. Пожалуй, я её даже почти написал: что-то про осень, «... цвет жёлтый - цвет нашей разлуки...» и ка¬кая-то аллегория насчёт того же цвета нью-йоркского такси. Но не закончил, не довёл до логического завершения. А сколько та¬ких, не доведённых. Если всему, что я на¬писал, придать окончательную форму в виде фонограммы, то выпускалось бы по три но¬вых пластинки в год. И я, наверное, сошёл бы с ума. От стрессового передоза.
Почему я так люблю «Большое Яблоко»? Пожалуй, всё дело в моей инфантильности. Мы все родом из детства и всё такое... Я вы¬рос в семье, где особо не культивировались диссидентские взгляды (что, между про¬чим, не характерно для ячейки советского общества 70-х с приличным процентом ев¬рейской крови). Но в довольно раннем воз¬расте допёр, что вся эта коммунистическая пропаганда, которой нас грузили с первого класса - полная бредятина. Благополучие и все радости социалистического образа жизни - просто обман. Наглый и цинич¬ный. Как в детском фильме-сказке про ко¬ролевство кривых зеркал. Нет, ну допёр, ко¬нечно, не сам. Папа - цеховик, окружение под стать. Дома - «видик» с американскими фильмами и блатняк на кассетах. В быту -предпочтение всему, что не укладывалось в рамки прелестей «развитого социализ¬ма». Еда, которой нет в магазинах, одеж¬да от фарцовщиков или из «Берёзки».
Вообще сейчас модно стало вспоминать о «величии совка». «Совка», которого все в мире боялись и уважали. Не знаю, как можно уважать страну, которая сама себя не уважает? Бояться - да. Но уважать? При¬мер? Пожалуйста. Вспомните песню Вы¬соцкого, ну там где:
А люди всё роптали и роптали, А люди справедливости хотят: «Мы в очереди первыми стояли, -А те, кто сзади нас, уже едят!» Им объяснили, чтобы не ругаться: «Мы просим вас, уйдите, дорогие! Те, кто едят - ведь это иностранцы, А вы, прошу прощения, кто такие?» Нечто подобное я видел и своими глаза¬ми... Лето. Отдыхаем с родителями в гос¬тинице «Ялта». По крутому, короче. Гос¬тиница интуристовская (уже в одном этом понятии - дискриминация советских граж¬дан, ведь всё что попадает под категорию «для иностранных туристов» на сто по¬рядков лучше, нежели для своих). В ней проживает процентов семьдесят финнов, немцев и прочих «фирмачей», остальные -«совки». И что получается? Гостиничный пляж разделяют на две части: одна со все¬ми удобствами, барами и прочим - для за¬рубежных гостей, вторая - для советских людей. Причём капиталисты располагают¬ся вольготно. Наши - как сельдь в банке. Между частями пляжа - забор с комитет¬чиками... Ну прямо берлинская стена. Ко¬роче: деление на людей первого и второго сорта, где второсортные - граждане «вели¬чайшей в мире» страны. Питание тоже раздельное. Они - в красивом рестора¬не пентхауза отеля с вкусной едой, мы -в пристройке по соседству, которую друг моего отца назвал «тошниловкой»... Даже персонал относился к соотечественникам, как к быдлу какому-то... И заметьте - это практически самый элитный отдых, если вы не секретарь обкома партии, конечно. Вдобавок ко всему, как-то ночью пришёл сотрудник по режиму, разбудил и сказал, что завтра утром мы должны выметать¬ся. «Как»? - возмутился папа. - «У нас ещё пять суток оплачено, билеты на обратную дорогу». Ответ был, типа: «Не интересу¬ет, заезжают шведы».
Короче, еще в младших классах я чётко понял, что «что-то здесь не так». Почти все вокруг живут в нищете, а те, кому по¬везло больше, должны постоянно что-то скрывать и бояться.
А в кино по «видику» был другой мир -американский, всё так красиво.   Люди, особняки, машины, яхты. Нью-йоркские небоскрёбы. Я стал запоем читать взрос¬лые книжки про Америку. Особенно Артура Хейли и Теодора Драйзера. Вот она жизнь, где умные, сильные и удачливые люди мо¬гут стать Фрэнками Каупервудами, иметь огромные состояния, власть, добиваться са¬мых красивых женщин. И главное, делать всё это открыто. А не так как у нас, где са¬мое страшное - выделиться из серой массы. Где понятия «карьера», «коммерция», «при¬быль», «богатство» жестоко порицаются, а слово «барон» является большим оскорб¬лением, чем «баран». Если ты хочешь купить красивую одежду (та, что в обычных мага¬зинах подходит исключительно для инку¬батора неудачников), то в момент её приоб¬ретения (у фарцовщиков или в «чековом»*) тебя могут забрать в ОБХСС и с пристрас¬тием поинтересоваться, откуда взялись денежки. Ведь зарплаты должно хватить лишь на один комплект «инкубаторской» на сезон, а нормальная стоит ого-го.
Значит, живёшь на не трудовые дохо¬ды (любой бизнес, всё - кроме зарплаты). И если дяди в серых костюмах выяснят, что этих не трудовых у тебя много, то по¬едешь ты, мил человек, в места не столь отдалённые... Что и случилось с моим па¬пой, когда мне было одиннадцать.
*«чековый» (слэнг, устарев.) «чековый магазин» - ог¬раниченная сеть магазинов «Берёзка» в крупных и портовых городах бывшего СССР, в которых то¬вар оплачивался эквивалентом валюты.
Как-то сразу я ощутил, что нахожусь в изо¬ляции. Общения со мной стали избегать многие сверстники, типа бывшие друзья. Да и преподаватели посматривали как-то косо, а может, мне это чудилось? Но вот что мне не чудилось точно (слухом Бог с де¬тства не обидел), так это перешёптывания за спиной: «Вон пошёл сын жулика, расхити¬теля»... Если это были мальчишки, неважно моего возраста или чуть старше, то я разво¬рачивался и лез в драку (благо, способности к этому так же присутствовали). Как я тогда мечтал уехать в Америку, чтобы однажды, когда-нибудь, вернуться ненадолго и пос¬лать всех подальше. Чтобы они давились слюной от зависти.
«Видик» у нас конфисковали при обыске, так что от голливудского кино меня времен¬но отключили, но я продолжал читать. Осо¬бенно заинтересовался книжками о «Коза Ностре». Вот это люди! Вот это личности! Чаще всего действие мафиозных романов происходило на Манхэттене, и я с вожделе¬нием запоминал названия районов и улиц. Спустя много лет мне пришлось прожить в Нью-Йорке удивительные полтора года. Именно тогда (находясь в непростом душев¬ном состоянии - был такой период) я научил¬ся по-настоящему понимать этот город. Ча¬сами бродить, окунаясь в его энергетику. Не долгую, но такую яркую историю. Си¬деть в маленьких уютных барах, где соби¬ралась звёздная богема: успешные актёры, музыканты, художники.
В кармане замшевой куртки от Dsquared ожил телефон. Маришка:
— Привет. Как дела? Ты где?
— Гуляю в Сентрал-парк... Ты что-то хотела?
— На саундчек поедешь?
— Да нет, съездите с Саней без меня, - саунд¬чек - это проверка, настройка концертного звука. Артисты моего калибра на чеки ездят только перед о-очень важными мероприяти¬ями. Сегодняшнее я к таковым не отношу.
— Понял. А когда будешь в отеле? Есть во¬просы.
— Не знаю точно. Немного погуляю ещё. И при¬ду в гостишку пешочком. Созвонимся...
Я выхожу из парка возле пафосного отеля Trump Plaza и отправляюсь по Пятой эве-ню в сторону Нижнего Ист-Сайда. Скоро Рождество! Именно в эти дни Нью-Йорк самый-самый! Каждое деревце закутано в сверкающую гирлянду, каждое здание украшено и подсвечено от цоколя до пен-тхауза. Витрины магазинов соревнуются в великолепии и проявленной фантазии, а световая реклама на бесчисленных гига¬нтских лайтбоксах похоже просто сошла с ума. Несметное количество Санта-Кла-усов. Пешком и в запряженных лошадьми упряжках, в кабриолетах с открытой кры¬шей (несмотря на падающий хлопьями снег). Знаменитый ледовый каток у глав¬ной ёлки города возле Rockefeller Plaza за¬бит до отказа даже днём. И огромная оче¬редь из желающих войти. Вообще такое впечатление, что не работает никто, кроме продавцов в магазинах и персонала заведе¬ний, где кормят и наливают. Все на распро¬даже. И жители, и гости «столицы мира». Я наслаждаюсь прогулкой - меня никто не узнаёт, не то, что в Москве. Чистый кайф (нет, иногда, конечно, встречающиеся на пу¬ти соотечественники удивлённо таращат глаза; случается и такое, но редко). Впро¬чем, меня и не так легко узнать - большие чёрные очки-«маска», ворот куртки высо¬ко поднят... Захожу во всемирно известный Saks Fifth Avenue - семиэтажный торговый центр, настоящий символ Нью-Йорка. Я хо¬чу купить родным в Харькове презент «Рож¬дественский Манхэттен». Это такой стек¬лянный шар: внутри макет Манхэттена, идёт снег и, если, повернёшь золотистый ключик, играет «Нью-Йорк, Нью-Йорк». Кстати, уже двадцать первый век давно, и вместо шарманочного звука можно было встроить МР3, который воспроизводил бы оригинал в исполнении Фрэнка Синатры и Лайзы Минелли. Ну да ладно, видимо про¬изводители - консерваторы и ценят тради¬ции больше прогресса. Да и зачем что-то менять, если туристы со всего мира гребут эти шарики, как подорванные?.. Маме я да¬рил такую штуковину ещё лет десять назад, но её успешно ухондокала моя племяшка, дочка Иришки - сводной сестры.
Дальше я передвигаюсь с объёмным па¬кетом (шар-то совсем не маленький), за¬хожу в Neiman Marcus - самый крутой бу¬тик Saks^. В принципе, я ничего покупать не собираюсь, но в Neman^ можно уви¬деть что-нибудь эксклюзивное, да и рож¬дественские скидки - штука приятная. Так и есть, взгляд останавливается на не¬скольких вещах, понимаю, что без покупки не уйду. В сухом остатке, с чёрной карто¬чки Infiniti* исчезают тысяча двести дол¬ларов. Выхожу с ещё одним большим паке¬том, в котором лежит офигенное короткое пальто от Dolce&Gabbana. Пожалуй, про¬гулку можно считать завершённой - куда с такими мешками? Ловлю на Пятой так¬си, и вскоре оказываюсь в своих гламур¬ных апартаментах в «Марриотте».
Характерные ощущения в желудке на¬поминают, что пора перекусить. За пос¬ледние несколько дней, дня за четыре, наверное, я ни разу не поел нормально. Питался исключительно в дороге, в само¬лётах, в лимузинах... Оно, конечно, может и помочь - уйдёт пару кг, что всегда кста¬ти. Но, с другой стороны, и до язвы с та¬ким питанием недалеко. Вообще, этот гас¬трольный тур выдался очень тяжёлым. Был всего один день отдыха в Нью-Йорке, который я замечательно провёл в обще¬стве Игорёни. А потом шесть тяжелейших (вживую, по два с лишним часа, перед очень не простой публикой) концертов за шесть дней. Да ещё и с перелётами с одного конца огромной страны в другой: Филадельфия,

*Infiniti (финансы) - кредитная карточка VISA с мак¬симальным лимитом средств.
Кливленд, Чикаго, Лос-Анджелес, Сан-Фран¬циско, Майами, снова Нью-Йорк. Разные часовые пояса, разные климаты. С ума можно сойти. Это со стороны, с дилетант¬ской (уж, простите) точки зрения кажется, что сплошная романтика. А вы бы попро¬бовали. Да после такого тура минимум не¬делю в себя приходить надо. А у меня сегод¬ня «заказник», весь завтрашний день уйдёт на перелёт в Харьков (с учётом того, что раз¬ница во времени - 7 часов вперёд, плюс де¬вять лёта до Киева; в итоге, вместе с переез¬дами и регистрациями - практически целые сутки). На следующий день сольный кон¬церт, презентация альбома. И почти сразу -в Москву, начинается предновогодний чёс: по два-три выступления каждый вечер. В но¬вогоднюю ночь, если не ошибаюсь, пять. Вот так-то, господа хорошие. И того, кто станет утверждать, что труд артиста - сплошной праздник: исключительно аплодисменты, цветы и всё такое - я с лёгкостью душевной пошлю куда подальше. Да, тот момент эмоци¬онального оргазма, когда ты стоишь на сце¬не и полностью владеешь умами, сердцами и глазами публики не сравним ни с чем. К то¬му же за этот кайф ещё и платят... Хорошо... Но сколько сил, энергии, нервных клеток нужно потратить, чтобы достичь этой точки успеха? Сколько бессонных ночей провести, сколько невероятных усилий приложить?.. Не говоря уже о том, сколько надо вложить денег (и продолжать вкладывать постоян¬но: в запись, клипы, ротацию, пиар, прес¬су, рекламу, костюмы...). И вот когда ты при¬шёл туда, куда так стремился, и начинается работа на износ. Среди моих друзей-артис¬тов есть такие, у которых по 25-27 концер¬тов в месяц. Часто в разных концах России или даже планеты. Поинтересуйтесь у ме¬диков, что это за стресс для организма. Да, супервостребованные звёзды зарабатывают много, порой очень много, наслаждаются сла¬вой, почестями... Живут в стиле celebrities*. И если кто-то из celebrities-тусовки скажет вам, что недоволен судьбой - не верьте. Это позёрство и кокетство. Все они в чистом кай¬фе. Но чем за это расплачиваются? Страшны¬ми хроническими болезнями, алкогольной или, не дай Бог, наркотической зависимос¬тью (а как снимать стресс?). А про нормаль¬ную (в общепринятом смысле) семейную жизнь можно вообще и не говорить. Впро¬чем, последние исследования показывают, что институт семьи в том самом «общепри¬нятом» к 2050-му году вовсе прекратит своё существование, потому как. Ладно, сейчас речь не об этом.
Итак, пора перекусить. Кстати, и время как раз обеденное. Звоню в room service, за¬казываю еду в номер. Салат «Цезарь» (тако¬го правильного и вкусного, как в нью-йорк¬ских ресторанах не делают больше нигде), запечённые мидии под чесночным соусом, двести граммов виски Chivas и яблочный

*celebrities (мн. число от англ. celebrity) - знаменитос¬ти, известные люди.
сок. В последнее время я отказался от разно¬образия в алкогольных напитках. Пью вис¬ки. Чистый, или со льдом, или с яблочным соком. Пока не надоело... А что? Приколь¬ная вещь. Вкусно, мягкий приятный «при¬ход», и, даже если много выпил, никакого отходняка на следующий день (в отличие от того же коньяка, после хорошей дозы ко¬торого мотор выскакивает, а виски - главное с другим алкоголем не смешивать). Не да¬ром же вискарь выводится из организма быстрее, нежели остальные крепкие. И во¬обще... Я жутко не люблю, когда начинают¬ся все эти разговоры, типа, «виски - апте¬ка, воняет лекарствами» и всё такое. В том смысле, что лучше водяры ничего нет. Это просто такой стереотип мышления: мол, всё, кроме нашего, - говно! Ну, есть такие люди: им хоть кол на голове теши - ничего не докажешь. Всё, кроме водки и российс¬кого пива, по их мнению, - помои. А Лон¬дон, Париж, Нью-Йорк (по сравнению даже с Саратовом) - отстой. Заграничные блюда тоже хрень какая-то. Был я однажды на гас¬тролях в одной средиземноморской стране с коллегами-артистами. Ну, пошли в ресто¬ран. Там в меню прикольные штуки разные из свежих даров моря; из сыров комбина¬ции всякие; «ихние», как у нас некоторые говорят. Не попробуешь в наших широ¬тах такого в оригинальном исполнении. А они как заныли: «Что за фигня, а русский ресторан здесь есть? Так, чтоб борщ, холо¬дец, капуста квашенная»?.. - Я им говорю:
«Вы чего, народ? Вы это, блин, и дома пож¬рать можете. Попробуйте новое что-нибудь, местное, чтобы через национальную кух¬ню понять обычаи, традиции, колорит». -Знаете, что мне ответили? - «А на хрена нам это»?! - Одним словом, крестьяне. Вроде артисты, а всё одно - село. И не выбьешь его ничем. Правда, некоторые подобное нежелание интересоваться окружающим миром называют «патриотизмом», а я име¬ную «быдлячеством»... Мир так многогра¬нен и разнообразен. Узнавать что-то новое настолько интересно. Вообще, как по мне, есть мало вещей более интересных, чем заграничные путешествия и знакомства с иноземными культурами. Культурами та¬мошних кухонь в том числе... Да, я - космо¬полит. И горжусь этим.
Звонит телефон. Денис. Ё-моё! Я же обещал ещё утром набрать брательника. Не прав.
— Привет, братик, как ты там?
— Нормалды, ты как? Всё по плану, завтра вылетаешь?
— Ну, типа того. Если выживу, - смеюсь в трубку. - Что-то подкумарился я, бра¬туха.
— Ну да, а отдохнуть некогда. - искрен¬нее сочувствует Денис.
— Да ладно. Мне ж не привыкать. Всё о'кей. Слушай, как там с маминым бёздэем, всё нормально?
— Ну конечно, всё «турбо». Но главное -твой приезд, ты же знаешь.
— Ладно, давай, поревнуй ещё.
— Да брось, я уже взрослый мужик давно, а это в юности было.
— Понятно, слушай, а завтра что? Как от¬мечать будете?
— Дома у мамы. В семейном кругу. Я хочу её с любимой познакомить.
— А что, пора? Всё так серьёзно?
— Ну да. По полной программе, - сколь¬ко радости в голосе. Денис прямо светит¬ся от счастья.
— Ну а муженька её ты куда денешь?
— «Куда - куда»? Разведётся она с ним, и всё.
— Ты же говорил, там всё не так просто.
— Это длинная история, прилетишь -расскажу.
— О'кей, малыш, до встречи! Маму целуй! Да, похоже, у Дэна всё серьёзно. Скоро
младшенький обзаведётся полноценной се¬мьёй, детским садом. Вот мамочка обраду¬ется. От меня-то толку? Нет, я, конечно, уже осчастливил её званием бабушки. Но прожи¬ли мы с супругой чуть больше полутора лет. Да по большому счёту и не жизнь это была, а так... Я ведь и женился-то из-за её беремен¬ности... Короче, она уже давно второй раз за¬мужем, а я люблю свою дочку (которую, кста¬ти, назвали Жанночкой в честь моей мамы), и она очень любит меня. И очень мной гор¬дится. Видимся мы не часто (оно и понятно), но созваниваемся несколько раз в неделю. Естественно, делаю дочери дорогие подар¬ки, и она выглядит, как принцесса. Бабуш¬ка тоже любит свою тёзку (а как же иначе?)..
Маленькая Жанна гостит у нас в московс¬ком доме, когда приезжает Жанна большая (это у них так заведено называть друг друга), и к бабушке в Харьков тоже ездит. Но это всё не то, чего бы хотелось моей маме... А то я ей дать пока не могу. Не готов (а может, вооб¬ще не создан) для полноценной семейной жизни. Зачем вешать на себя кучу «обязов»* с одной женщиной, если можно получать удовольствие от всех окружающих тебя кра¬савиц, наслаждаться разнообразием, посто¬янным чувством интриги, новизны и лёг¬кой влюблённости! Так что классическая семья пока не для меня. Правда, очень хо¬чется сына.
•  •  •

Стук в дверь. Привезли мой заказ. Красивая сервировка и очень вкусная еда. Когда тос-тик чёрного хлеба обмакиваешь в чесночный соус для мидий - это что-то!.. Нет, ну я точ¬но «гурман и обжора», и не только в сексе. Ем только то, что нравится. Обожаю наво¬роты и деликатесы, и съесть их могу много. Как частенько приговаривал мой дедушка: «Эх, люблю повеселиться, а особенно пож¬рать»! Если бы ещё не эта постоянная борь¬ба с лишним весом. Сука, опять колет в бо¬ку. Нет, ну надо же, каких то двести грамм, и колет... Пора звонить Владимиру Арноль-

*«обязы» (слэнг) - попадать в обязательства перед другими.
довичу (это мой доктор в Москве). Спро¬шу, какое выпить лекарство. Он, естест¬венно, начнёт читать лекцию про диету, запрет на алкоголь и о том, что не может назначать лечение, находясь на рассто¬янии в десять тысяч километров. А ка¬кая разница - десять тысяч или соседняя улица? И в том, и в другом случае рассто¬яние - всего лишь телефонный звонок. А что до рекомендаций - так диету мож¬но, а вот полностью отказаться от виски во время гастролей? Чтоб от перенапряже¬ния с ума сойти? Нет, увольте, разве что до¬зу ограничить... И обязательно куплю цит-роаргинин, выводит токсины из печени, особенно рекомендуется перед употреб¬лением алкоголя. И после оного. Снова стук в дверь. Кто бы это? Девушка из room service что-то забыла?
— Привет, - мой директор улыбается во все тридцать два. А, понятно! В руках объ¬ёмные пакеты от Prada и Chanel. Вот от¬куда замечательное расположение духа. Что может сильнее всего поднять на¬строение молодой женщине, чем удач¬ный поход по бутикам? Маришка расска¬зывает мне о саундчеке (всё в порядке), затем мы хвастаемся друг перед другом обновками.
— Может, закончим с бытовым райдером, раз есть свободное время? Как ты? - спра¬шивает директор. Молодец, всё помнит. Я долго такую искал. Столько поменял за эти годы.
— Давай, конечно, - бытовой райдер - это перечень условий жизнеобеспечения ар¬тиста (коллектива) во время гастролей. На чём перемещаться, где жить, чем пи¬таться, всякие там гримёрки. Кто-то про¬сит охрану, кто-то ещё что - у каждого, ко¬роче, свои «зэхеры».
— Я тут внесла кое-какие изменения... Кол¬лектив-то больше стал. Посмотри, нет ли у тебя возражений? Или, может, я что-ни¬будь забыла?
Бегло просматриваю райдер. Всё нормаль¬но. В принципе, он уже и не меняется давно. Так, уточнения незначительные. А по боль¬шому счёту, у нас всё стандартно. Никаких особых прибамбасов, закидонов галимых я не наворачиваю, как некоторые понтово-зы... Если самолёт: 2 бизнес-класса с ВИПа-ми в аэропортах, коллективу - эконом; если поезд: опять же билеты СВ мне и Мариш-ке, остальным - купейные. Передвижение по городу: авто представительского класса мне и новый (с ТВ и кондёром) микроавто¬бус для ребят. Проживание: в лучшем оте¬ле города (в наших краях) и не менее чем 4-х «звёздочная» гостиница для иностран¬ных гастролей. Ясно, что мне и директо¬ру - люксы. С питанием тоже всё просто -либо заказ по меню, либо суточные (сейчас это более актуально). В гримёрки музыкан¬тов перед выступлением необходимо пос¬тавить: воду без газа, соки, энергетические напитки, фрукты, чай, мёд, бумажные сал¬фетки. В мою - дополнительно хороший
 

виски и лёд. В принципе, всё. Ах да, ещё ох¬ранников у дверей гримёрных, чтоб не ло¬мились все подряд.
— О'кей. Годится...
— Слушай, шеф, может понты какие-ни¬будь кинуть? - лукаво щурится моя пра¬вая рука.
— Типа?
— Ну там, милицейское сопровождение с мигалками или что-нибудь экстраваган¬тное придумать.
— Да на фиг это надо?
— Чего? У многих есть.
— Ну то у легенд... или звезд. А мы обой¬дёмся.  - улыбаюсь я.
— Ладно, как скажешь. Мне из московской мэрии звонили.
— Чего хотят?
— Тебя! У одного из Лужковских замов то ли юбилей, то ли ещё чего. В общем, не важно.
— Когда?
— Двадцать второго.
— Молодцы-ы. Они б ещё дня через три нарисовались.
— Чё сказать?
— А что сказать? Ты же знаешь - мы в Харь¬ков.
— Да знаю, но это ж на следующий день.
— Нет, Мариш, я устал. И хочу немного со своими побыть. Потом предновогод¬ний дурдом. Можно артисту отдохнуть хо¬тя бы один день?
— Решай сам. Но это ж всё-таки Лужок. 168
— Ну, не у Лужка ж самого юбилей и не у Ба¬туриной, правильно? И потом - я никому из них ничем не обязан...
— Да, но мы должны...
— Сколько раз тебе повторять? - я немного завожусь. - Мы никому ничего не должны. В принципе, понимаешь? Вообще, глобаль¬но. Мы - люди, никому ничего не должны. Кроме своих родителей, потому что они дали нам жизнь, и своих детей, потому что мы дали жизнь им. И больше никому. Ни жёнам, ни мужьям, ни любовницам-лю¬бовникам, и уж тем более власть имущим... Я хочу хотя бы день спокойно, без спешки и кипеша, с родными побыть.
— Я поняла, Артур. Успокойся...
— Отношения с детьми и родителями - это то, что делает нас людьми.
Звонит мой телефон. Гарик Артаковский. Русская мафия Нью-Йорка. Одессит:
— И это самолично мегастар?
— Нет, бля... Это - Вася Ветров! Как дела? Всё хорошо?
— Или?! Я имею музыкальный интэрес знать ты где?
— Ну, если говорить с тобой на одном язы¬ке, то... «таки-да в номере».
— И у тебя есть время шоб уделить моей протокольной физиономии?
— Ну да. Только мне через часа три на кор-поратив собираться... А пока я absolutely free*...Tbi подъедешь?
'absolutely free (англ.) - абсолютно свободен; совер¬шенно свободен.
— Он спрашивает, подъеду ли я? Или?!
«Или?!» Главное, видимо, одесское сло¬во, успешно перекочевавшее в Нью-Йорк, Тель-Авив и другие «места компактного проживания» русско-еврейской эмигра¬ции. В переводе с одесского на русский оно может означать: «Однозначно», «Даже не обсуждается!», «А что, есть вариан¬ты?!» или просто «А то!»... Ещё «или?!» может создавать вопросительную форму: «Или вы будете кофе?». Это уже получает¬ся просто English/American: «Do you want smth»? Может, оно наоборот не туда, а от¬туда - через океан от первых эмигрантов на родину в начале прошлого века при¬плыло? Или ещё раньше - во времена рас¬цвета Одессы, как международного порта и города беспошлинной торговли...
Маришка уходит. Звоню Маше-Памеле, она (что радует) полудрыхнет у себя в но¬мере. Прошу её зайти. Как раз успею «па¬лочку» до приезда Гарика кинуть. Маша в шортиках и обтягивающей маечке, как на¬литый соком, персидский фрукт, заявля¬ется в моих хоромах. У неё начались «эти дни»... Приходится ограничиться минети-ком. Но в её исполнении он просто вели¬колепен (ещё когда гладишь это тело)!!!
Сдав на «отлично» экзамен по орально¬му искусству, Маша-Памелла удаляется, а я вижу пропущенный звонок от Жень¬ки Кемеровского. Ну, все знают, кто это такой. Знают, что он создал гимн эпохи 90-х «Братва, не стреляйте друг в друга».
Но далеко не всем известно, что он автор такого мегашедевра, как «Глухонемая лю¬бовь»*. Или «Я по тебе скучаю»... Ну пом¬ните эту песню, с которой на свет божий нашей эстрады появилась Катя Лель?
Расставаньям и потерям
Я не верю, я не верю.
Я в любовь земную верю
И в бессмертие души.
Я таким тебя узнала,
О тебе всю жизнь мечтала
И подругам всем сказала,
Что ты лучший из мужчин. Так что, не «братвой» единой... Женя пишет великолепную лирику... Обалден¬ные мелодии... И поёт потрясающе! Сей¬час он выпускает двойной альбом памяти Высоцкого! Одна пластинка - песни Вла¬димир Семёновича, другая - песни посвя-щённые ему. И ещё у Кемера выходит кни¬га стихов. Сумасшедшая просто! Набираю его:
— Жек!
— Арчик! Привет, родной. Я звонил, ты не брал трубку.
— Ага, ко мне девушка в гости заходила.
— Хорошая?
— Плохих не держим. Да ты её знаешь, бэк-вокалистка моя - Машка. Которая на Па¬мелу Андерсон...
— Да-а, секс-бомба! А ты где?

*«Глухонемая любовь» - песня из репертуара Бори¬са Моисеева. Автор - Евгений Кемеровский.
— В Нью-Йорке ещё, завтра вылетаю...
— Я понял, у нас вроде 26-го работа вместе в Киеве.   Коржик там намутил чё-то.
— Да, мне Игорь звонил, - речь о нашем общем с Женей друге - Игоре Корже. Он, как и мы - и артист и автор. Кроме того, занимается организацией всяких концер¬тов и тусовок. У него event-агентство* в Ки¬еве. А вообще - он мой земляк. - Ну, супер. Увидимся! Как книжка твоя?
— Уже выходит. Арчик, я песню написал нереальную... нереальную вообще... Пос¬лушай.  «Судьба».
В трубке какие-то звуки. А, это он берёт гитару.  Аккорд.   Начинает петь:
У каждого своя судьба-а,
Своя дорога, своё счастье.
Не перепутай берега-а,
Когда ты заскочил в ненастье. Ну и так далее.
— Супер, Женчик! Вообще! - на самом деле классно. Он - гений.
— Скажи?! Скажи, а?
— Даже не обсуждается...
— Ну давай! Не буду тебя за роуминг выби¬вать, давай.
— Давай, брат, скоро увидимся.
*event-агентство - агентство, занимающееся организа¬цией и проведением концертов, презентаций, выста¬вок и т. п. (от англ. event - событие, мероприятие)
Стук в дверь. Открываю. Гарик Арта-ковский. Как всегда, худ и поджар, словно гончая. Бледен и длинноволос. Да и одет во всё чёрное...
— Здрасьте Вам через окно... «Открылась дверь, и я в момэнт растаял»*... - улыбаясь, напевает он. И потирает ноздрю. Что ж, за те полгода, что мы не виделись, ниче¬го по ходу не изменилось... Нюхает качес¬твенный кокаин и находится в чудном рас¬положении духа. Несколько часов после очередного чека**... А едва «отпускает» -становится не весело. И тогда Гарик «до¬гоняется»... А следовательно, из состоя¬ния эйфории почти не выходит. Общаясь с ним, всегда думаю о том, что ни в коем случае не хочу попасть в зависимость к по¬рошку... Зависимость есть несвобода. Пос¬мотрел бы я на Артаковского - забери у не¬го эту чепуху на недельку-другую... С ума бы он сошёл! Так что - пусть себе нюхает, раз уж не может теперь без этого.
— Привет, кентюха...
— Я такой кайф ловлю, шо вижу Вас бэз петли на шее! И чего я у тебя такой улюб-лённый***?
Дружеские объятия. Мы действительно рады друг другу.
*«Открылась дверь...» - из песни А. Розенбаума. **чек (слэнг; от англ. check - проверка, тест, проба) здесь - очередная доза наркотика ***«И чего я...» - фраза из к/ф «Свадьба в Малиновке»
Теперь Гарик обизнесменился, окульту¬рился... А в те времена, когда я жил в Нью-Йорке, он был здесь блатнее всех блатных... Весь на блиндер буду. Весь на понтоми-мах... Когда какие-нибудь коммерсанты подкатывали к нему с вопросами/предло¬жениями, он отвечал что-то, типа: «Да ме¬ня эта шняга полупокерная не климатит. Харэ папе фуфло мастырить... Маракуешь, фраерок?». После такого оборота речи с де-ловарами происходило то, что называет¬ся «поймать бледную», и они, как говорят в Одессе, «терялись на хер с пляжа»...
— Что ты имеешь за насчёт попудрить носик? - чёрные, как уголь, глаза лукаво блестят.
Я вспоминаю о своих недавних размыш¬лениях, о боли в боку и говорю:
— Я - пас!
— Ну, это ваш личный выбор, мусье. Я пред¬ложил, не зажал. Как и требуется в запо¬ведях, переданных нашему папе Моисею на горе.  На какой, кстати, горе?
— На горе Моисея, ну на горе Синай...
— Вот-вот.  Короче, не хочете - не надо. Это - как дважды два... А я так и так подма-рафечусь...
Гарик берёт в оборот настольную лам¬пу на письменном столе. Хромированное покрытие основания лампы успешно за¬меняет ему зеркальце или компакт-диск. Платиновая MASTER CARD растирает по гладкой поверхности порошок, превра¬щая его в белую пыль. Затем её ребро вы¬страивает две дорожки-близняшки (в абсо¬лютной одинаковости дорог угадывается «набитость» руки). Стодолларовая купю¬ра сворачивается в тоненькую трубочку, и худощавая фигура в чёрном изгибается в вопросительный знак.
— Ну, вот это ж значительно острее крас¬ки жизни! - характерным жестом выти¬рает нос.
Я заказываю ещё виски. Болтаем за жизнь.
— Послушай, а где Тоби?
— У него какой-то несрост вышел с визой...
— И кто вместо него?
— Да никого, Гаря.
— Тихо! Ша! Ничего себе - здрасьте! А кто же охраняет мегазвезду? - смеётся Артаковский.
— Если товарищ включает звезду, смело его посылайте в.. подальше. Гарь, на хрен мне охрана? Тем более здесь. Слушай, я вообще воспринимаю Тоби, как друга -брата, а не как телохранителя.
— Ещё бы, сколько лет вы вместе?
— Двадцать.
— На минуточку! Это срок, должен я вам заметить! Но давай я к тебе кого-нибудь приклею со своих бойцов?..
— Не надо, говорю.
— Не, вы видели этого героя?!
— Не парься.  Да я и улетаю завтра.
— Послушай, а Цезарь знает, что ты здесь без Тоби?
— Скажи, на хрена забивать его голову та¬кой хернёй? У него заботы другие. Мил¬лиарды, геополитика.
— Не скажи, братишка. Ярды ярдами, но где тема рисуется в твою сторону... Он всегда говорит: «Артур мне как сын»! Короче, я лично получу цорес с геммо¬роем от Марата, если они узнают за эту хохму.
— Никто не узнает, Гарь. Кончай гру¬зиться.
— Будем надеяться, что ни у какого фуцина-полупокера не возникнет идея плюнуть этой новостью в тарелку пожилого уважаемого человека. Такие энтэрэсные сюжеты могут пагубно встать на пути его здоровья.
— И я надеюсь...
— Слушай, ну до чего эти старики бывают прикольные! Мой Сёмик нешутейно вмо-чил рога в такую себе студенточку. лет восемнадцати.
— Да ладно... Ему сейчас сколько? - Сеня Лернер - партнёр Гарика. Они вместе «смот¬рят» за американскими инвестициями биз¬несмена Юлия Лагина. Более известного, как Цезарь.
— Я что, помню?! Шестьдесят два может... я знаю? Переходный возраст от частич¬ного маразма к таки полному! Но фасон держит!
— И что?
— Ну, «что»? «Фаланул девчонку на дурное дело. Ах какие ножки, ух, какое тело» !* И с ка¬тушек съехал... Шо белый медведь в жаркую погоду. В натуре... Я ему говорю: «Ты шо, дядя, перегрелся? Или об сосну ударился»? А он мне: «Братан, пойми, последняя лю¬бовь»! Не, ну ты видел за такие хохмы?! Тоже

*«Фаланул девчонку...» - из песни Михаила Шуфу-тинского «Студент».
мне - Ромео с Шепетовки! Сексуальный ма¬ньяк с дома престарелых! Закрывается с ней и имеет интим твэнифорсевен*...На про¬фильную деятельность забил метровый болт и ушёл в море распутства, что сухог¬руз с контрабандой.
Да, Артаковский в хорошей форме. Юмо-рит, как всегда, по высшему разряду! Ка-меди-клаб нервно курит в углу!
*твэнифорсевен (разговори., от англ. twenty for seven) - круглосуточно.
"куклакуссная кутёкулка (слэнг) - шифр произноше¬ния слов в блатном жаргоне, когда перед каждым сло¬гом добавляется «ку». Практически не воспринима¬ется на слух людьми, незнакомыми с этим кодом.
— Реально куклакуссная кутёкулка**?
— Шоб я так жил! - утвердительно кива¬ет Гарик.
— Красавэлло! Слушай, ну молоток!!! Дай Бог нам в его годы иметь такой наворот! А силы где берутся?
— Так а я за что?! Я уже ему: «Ты где ду¬маешь?! Растворил мозги и понятия в по¬ту и прочей секреции?! Языком уже еле ворочаешь от усиленной шлифовки?!»... И этой же юной восторженно-траханной интеллигентке говорю: «Ваш дедушка Сё-мик принимает в день шестнадцать табле¬ток. Все - Viagra, смотрите, не перепутай¬те. А то у него может случиться инфаркт раньше, чем это можно себе представить! Загоните дедушку в гроб, и даже глубже»!
— Да, чудеса! Ну, привет Сёмику! Слушай, я буду собираться.
— Да я поеду уже...
— Я не к тому... Просто не реагируй на мои сборы, отдыхай...
— Спасибо на добром слове, но мне так и так надо нарисоваться в деловых кругах... При¬глядеть за всеми этими лузерами и поце-ватыми шлимазлами... Ну не тебе за это рассказывать... Терпило на терпиле... Ты за¬втра улетаешь?
— Угу...
— Ну так я ещё завтра кину тебе здрасьте... Будешь иметь контакт с Тоби - от меня ему «с кисточкой»!
Мы обнимаемся, Гарик уходит.


...Тоби... Мы познакомились при весьма любопытных обстоятельствах... У меня сложились тяжёлые отношения с руко¬водством школы, и в начале девятого класса я перешёл в другую (думал, там будет по-иному... ха-ха)... В новой шко¬ле (как и в любой другой) существовала чётко выстроенная иерархия.На вер¬хней ступеньке располагались братья-близнецы Рябовы. Десятиклассники*. Андрей и Стас.
*десятиклассники, здесь - учащиеся выпускного класса средней школы в СССР в те годы. **КМС (сокр.) - кандидат в мастера спорта.
Две реальные дурмашины. Даже в свои неполные семнадцать. Уже под два мет¬ра и сто кг... Оба КМСы** по боксу... По¬нятно в каком весе.
А тут я: со своими амбициями, непокор¬ным характером и стремлением к лидерс¬тву... На третий день инцидент в столовой... Обычный ход... Используется в школах, в ар¬мии, в зонах... Подошла моя очередь... Пере¬до мной нарисовался один из этих близнецов (я и не понял, кто) и надменно бросил что-то, типа: «Старшого пропусти, пацан». «С каких дел»? - дерзко ответил я. Бугай реаль¬но опешил: «Чего, чего»? И впрямь - не фи¬га себе! Новенький, на класс младше, и бор¬зеет! И кому?! Им - конкретным буграм!* «Пошли выйдем, побазарим!» Я, в принци¬пе, и не сомневался, что услышу нечто подоб¬ное. Не сомневался, по ходу и в том, что по¬лучу от вольного. Ну куда мне против любого из них? Да духовной, драться умею, не сла-бачок, но не с такими ж... Для них я просто «сладкий». Но что было делать? Прогнуть¬ся? Не мой фасон. «Пошли», - ответил я.
Школьный двор. Ясное сентябрьское утро. Вышли втроём. Я и эти монстры.
*бугор (слэнг) - бригадир в ИТУ (исправительно-трудовое учреждение), старший в камере; (здесь) -авторитетный человек.
— Ну что, Тоби-Роби, вдвоём меня фуга-сить будете? Или как?
— Чего, чего ты сказал, овца мятежная? - вски¬нулся один. - Ну теперь тебе точно п....ц!
— Подожди, Стас! - вмешался второй. -Слышь, пацан, тебя как зовут?
— Артур.
— Звали! Потому что ты не жилец, козли¬на! Понял?! - заорал Стас.
— Да подожди ты, брат! Слышь, Артур. Может ты умственно отсталый, а? Ты чё блатуешь, в натуре? Не врубаешься, что я тебя одним ударом на больничку могу командировать?
— Врубаюсь... И что мне теперь? Жопу вам подставить, или что? Ясно, что вы тут силь¬но крутые. Ну я ж тоже пришёл - не лох-«закатай вату»...
— Так что там насчёт Тоби-Роби? - продол¬жал второй брат (который Андрей).
— Фильм такой есть. Там близнецы были, типа киллеров... Хозяйка их звала всё время: «Тоби! Роби!» Вспомнилось... Ну так что? Один меня отоваривать будет, или на пару - для верняшки?
Тот, который Стас, сделал резкий вы¬пад, и я почувствовал солёный вкус кро¬ви вместе с невесомостью. В следующее мгновенье оказался на земле.
— Подожди, Стася, не надо... Он - нор¬мальный пацан. - услышал я откуда-то издалека.
— Да я его погладил, братка... В треть силы.
*повязочник (слэнг) - заключенный, активно сотруд¬ничающий с администрацией. Отличительный знак - нарукавная повязка; (здесь) - дежурный пре¬подаватель и учащиеся дежурного класса.
Сквозь солёную пелену из крови и слёз (я не плакал, просто при ударе в нос за¬девается определённая железа) увидел, как прибежала завуч ещё с какими-то по-вязочниками*. разборка была временно прекращена...
На их вопросы я (ясное дело) отвечал, что упал сам и никакой драки не было.
На следующей перемене какой-то шесте¬рящий вызвал меня «для разговора» в раз¬девалку.  там ждали братья Рябовы.
— Продолжим? - спросил я. Видок был ещё тот. Нос распух, кровь запеклась.
— Слушай, харэ понтоваться. Навешать тебе - не велика радость, - ответил Андрей. -Ты ж из богатеньких, барчук. Они обычно слюнтявчики... А ты и впрямь отчаянный пассажир.  Можем скорефаниться.
Мы и скорефанились... А потом я решил создать свою «бригаду». По типу моих лю¬бимых мафиозных фильмов... Мы бомби¬ли фарцу: наших и поляков, вьетнамцев и арабов. Придумывали всякие афёры и комбинации. Я стал мозговым цент¬ром, близнецы - мускулами.
Погремухи Тоби-Роби закрепились. Ан¬дрей назывался Тоби, Стас - Роби. Они продолжали тренироваться и, возможно, добились бы успеха. Но однажды умудрились ввязаться в «махалово» с мусорами... Насту¬чали ментам по самое горло. Суд, «малолет¬ка»... Я уговорил, упросил батю помочь, и они получили по минимуму, а через год с неболь¬шим и вовсе ушли на условно-досрочное.
*«прокладка» (слэнг) - продуманная комбинация.
А потом у меня случилось горе... Арес¬товали отца... Всё по взрослому. Это была прокладка* Раскина, папиного бизнес-пар¬тнёра... Он хотел забрать себе всё... Через несколько месяцев папа умер в тюрьме. Ни в какой сердечный приступ я не пове¬рил. Подстерёг этого гондона - Раскина в подъезде и влепил ему двушку из ТТешни-ка. И попросил дядю Лёшу Сотника - друга моего отца, известного каталу (он меня лю¬бил с детских лет, в карты играть учил, вся¬ким фокусам) спрятать «вставшего на лыж¬ню»* пацана куда-нибудь подальше...


...Сегодняшний корпоратив - годовщина чьей-то свадьбы... Концертную программу открывает некогда модная в СССР группа. Они видят себя культовой командой... «У нас есть хит!» Ну, есть, ну и что? А что вы ещё сделали, что записали за те двадцать пять лет, которые после хита прошли? Ни фига не сделали? От хита кайфуете? Молодцы! Приходит на ум ассоциация с поваром, ко¬торый в семидесятых научился готовить одуренный борщ, но больше ничего путно¬го не умеет... Зато гордится своим борщом! «Я - повар!» Лох ты, а не повар!
*«встать на лыжню» (слэнг) - сбежать.
Вслед за этими динозаврами выхожу я. Работаю себе, всё о'кей... разглядываю пуб¬лику. В особенности, конечно, женщин. Есть ничего, такие. Стоп, стоп!.. Я знаю эту тёлу... Тёлу, сидящую рядом с заказчи¬ком. Её зовут Инга, а заказчика - Лёня. Так, по ходу, это и есть пара, у которой го¬довщина?!.. Интересный сюжет...
 

 

 
США, Нью-Йорк. Тот же день.

Женщина получает больше удовольствия от измены, чем мужчина: для него это не бог весть, какое событие, для неё же измена всегда означает месть, или страсть, или грех.
Этьен Рэй







Инга вырулила на своём новеньком спор¬тивном Porsche с Бруклинского Белт-Пар-куэй на Вереззано-Бридж и в плотном ряду других авто направилась в Стэйтн-Айленд. Она жила в Нью-Йорке уже тринадцатый год, но, каждый раз, проезжая по этому мосту, не могла оторвать взгляд от потря¬сающего вида на Манхэттен. Панорама от¬сюда, с Веррезанно, ей нравилась больше всего. Нижний Манхэттен - россыпь ка¬менных гигантов. До сих пор дух захва¬тывает. Даже теперь, когда больше нет несравненных ни с чем башен-близнецов Всемирного Торгового Центра.
Инга любила Нью-Йорк, как никакой дру¬гой город в мире. Когда приехала сюда, ду¬мала: «Привыкну, но любить до конца жиз¬ни буду только Москву». С тех пор многое изменилось. Очень многое.
Мегаполис на побережье Атлантики стал её городом. Она чувствовала его ритм, его бешеный темп, его неудержимое стремле¬ние опережать время. Обожала сумасшед¬шие дни и ночи города, который никогда не спит. City never sleeps. Она многое увиде¬ла в Америке. Но, возвращаясь домой из Лос-Анджелеса, Майами, Чикаго или Бостона, всегда радовалась встрече с безумным, мча¬щимся в будущее Нью-Йорком. В эти момен¬ты празднично билось сердце...
На радиоканале 103.5 FM звучал ремикс «Beautiful Liar» - известного хита дуэта Шакира - Бейонсе. Инга достала изящны¬ми (ухоженными, в сверкающих брилли¬антах) пальцами сигарету slim из пачки Parliament. Закурила.
Да, уже почти тринадцать лет прошло с тех пор, когда она, семнадцатилетней де¬вчонкой прилетела в страну чудес, в гости к бабушке и осталась здесь... Сколько все¬го она перевидала... Работала в дешёвом итальянском ланченете. Потом в рыбном магазине на Брайтон-Бич. Вся провоняв-шаяся рыбой и соленьями, она приходила к себе в грязную, с бегавшими повсюду та¬раканами, студио на эвеню Х. Она - Инга Ломанова, юная красавица, которой уже в четырнадцать лет прочили карьеру топ-модели в Москве. Элитное агентство Red Stars, выпускавшее настоящих звёзд, пред¬лагало ей чудесное будущее.
А теперь, поссорившись со своей амери¬канской родней, совершенно одна, нищая девушка нелегально работала из последних сил. И была уверена, что найдет свое место под солнцем этой страны и этого города. Конечно, она могла вернуться. Но для неё, всегда обладавшей характером победитель¬ницы, возврат в Россию в тот момент оз¬начал лишь одно - поражение.
Инга твёрдо решила покорить Америку. В свои редкие выходные, самоуверенная девчонка надевала уже не модные, но хо¬рошие шмотки, привезенные ещё из Со¬юза, и ходила по агентствам, показывая московские фото, сделанные в Red Stars. Шли месяцы, один похожий на другой, устроиться фотомоделью не получалось. Наконец, уже совсем отчаявшейся и где-то в глубине души почти готовой сдаться, Инге предложили работу... для порножур¬нала. Хозяин издания, югослав лет соро¬ка пяти, резюмировал: «Судя по произно¬шению, - ты из Восточной Европы и здесь недавно. А, судя по одежде, - ты купила её давно. Значит, дела не очень, так? Но, детка! С твоими ногами, попкой и такой грудью, и в твоём положении - это рабо¬та, что надо! Просто находка. Начнем с се¬мисот баксов в неделю, о'кей»?
Она сказала: «О'кей». А что ей было де¬лать? Ведь фотографироваться (хоть и об¬нажённой) - не продавать селёдку старым, нудным еврейкам на Брайтон-Бич. — Но, никакого секса! - не то, чтобы Инга стала напрочь бесчувственной за время «ка¬торжных» работ. Ей хотелось.  Хотелось заниматься именно любовью, а не отбывать трудовую повинность. Однако сразу же по¬няла - может на это не рассчитывать. — Здесь я диктую условия, бэйби! - ответил, облизнув губы, серб. - Именно с секса мы и на¬чнем. Интересно, как ты делаешь минет.
А она уже не была той наивной и робкой девочкой, только что впервые ступившей на американскую землю в аэропортууПК. Не¬взгоды, лишения и равнодушие закалили её, сделали взрослой и в меру циничной. Увидев пожирающий взгляд Предрага, Инга почувс¬твовала, что может поторговаться. И с воз¬мущённым видом направилась к выходу.
Ему нужна была её сексуальность. И моло¬дое, роскошное тело. Ей - перемены в жиз¬ни. И деньги, позволяющие вести более-менее нормальную жизнь в этом городе. Она решила перестать упираться рогами и начала пользоваться тем, что дал ей гос¬подь - очень редким и дорогим товаром. Предраг готов был платить.
Кроме семи сотен в неделю, она получала оплачиваемую им однобэдрумную кварти¬ру в приличном районе Манхэттена и ме¬дицинскую страховку! Это было настоящей метаморфозой: «Прощай, селёдка! Про¬щай, грязный, вонючий магазин на Брай¬тон-Бич! Прощайте, раздавленные тара¬каны на стенах. Тьфу, проехали»!
Жизнь изменилась. После вкалывания в рыбном магазине, позирование перед фото¬аппаратом казалось чистой воды курортом, даже когда сниматься приходилось по восемь¬десять часов в день. Но долго это не могло продолжаться. Для девушки с такими амби¬циями, с колоссальным желанием выбрать¬ся на самый верх, и уверенной, что она этого заслуживает, эта жизнь могла быть только промежуточной ступенью, временным от¬дыхом. Конечно, она бросила родителей и Москву не ради трёх штук в месяц за пози¬рование голой для дешёвых журналов, рас¬купаемых юными онанистами и подростка¬ми-лесбиянками. И не ради минета своему боссу, полуимпотенту-наркоману, не особо к тому же любившему мыть свой член.
В общем, Инга пришла в себя, передохнула, набрала форму и стала подыскивать работу, которая давала бы ей возможность одеваться в лучших бутиках и всегда великолепно вы¬глядеть. И главное - самой платить за квар¬тиру и обязательно начать учиться.
«Кто ищет, тот всегда найдет»! - пелось в доброй и наивной песенке из Ингиного де¬тства. В конце концов, нашла и она. В ночном клубе на Пятьдесят седьмой Уэст главный администратор посмотрел принесённые ею свежие фотографии, попросил обнажить¬ся и станцевать под Криса Айзэка. Через час, в течение которого ей пришлось вы¬слушать наставления о необходимости ра¬ботать над пластикой (и в очередной раз похвастаться потрясающим умением испол¬нять убийственный танец языка и губ), Инга стала танцовщицей в дорогом стриптизе. Произошла ещё одна метаморфоза. Искус¬ству быть суперсоблазнительной она учи¬лась с поразительной быстротой. Росло её мастерство, а с ним и заработки. Появились постоянные кастомеры*, приходившие кон¬кретно «на неё», и в своём клубе Инга ста¬ла примой, звездой. Теперь она могла поз¬волить себе капризничать, брать выходные по собственному желанию и многое другое. Обучение стоило восемь штук в год, новая квартира в самом центре (на Шестьдесят вто¬рой) - семьсот пятьдесят в неделю. Всё это было теперь доступно. В иной хороший ве¬чер, Инга могла уйти из клуба с тысчонкой в кошельке от Gucci (змеиная кожа, ручная работа). Большую часть зелёных (с физио¬номиями президентов) купюр составляли «типы» - чаевые. Инга пользовалась кос¬метикой исключительно от Chanel. Одева¬лась также от неё, да ещё от Versace, Donna Кагап, GianFranco Ferre и Gucci. Самые пре¬стижные бутики Нью-Йорка и Шорт Хиллз (Нью-Джерси) присылали ей по почте свои кредитные карточки.
А вот свободного времени у неё стало крайне мало. Его практически не остава¬лось для личной жизни. Нет, были конеч¬но, мужчины, но большей частью - кли¬енты-поклонники. Они с удовольствием тратили на Ингу и время и деньги. Её при¬глашали в такие дорогие места, как Уотер-клаб, Ривер-клаб или Рэйнбоу-Рум**. Води-

*кастомер (от англ. customer) - клиент, заказчик. **Уотер-клаб, Ривер-клаб, Рэйнбоу-Рум - дорогие заведения для элиты.
ли в Метрополитен-опера*. Возили в Ат¬лантик-Сити, чтобы она во всю развлека¬лась в Тадж-Махале** и других казино это¬го сказочного городка.
Один молодой стакброкер*** подарил ей роскошную шубу от Fendi. Другой - трид¬цатишестилетний итальянец-адвокат, или, как говорят в Америке, лойер (мафиозный, по всей видимости) - золотые часы Breguet. Жизнь Инги была наполнена. Работа, секс с приятными мужчинами, море внимания, дорогие подарки и развлечения. Но самые положительные эмоции, настоящий кайф она получала в другом месте.
Колледж изменил не только жизнь де¬вушки, он изменил её саму. Здесь всё было другим: общение, люди, ценности.
Даже язык общения другой. С момента приезда в Америку ни о чём, кроме того, как заработать лишний доллар и избежать депортации, Инга не думала. А, став сту¬денткой, стала рассуждать и беседовать о многом, о чём в последние годы вообще не вспоминала.
*Метрополитен-опера - знаменитый концертный зал.
*Тадж-Махал - самое известное казино миллиар¬дера Дональда Трампа.
***стакброкер (от англ. stock-broker) - фондовый бро¬кер, член фондовой биржи.
Покинув Брайтон, Инга очень редко общалась с русскими. Друзей и знакомых из России в Штатах у неё не было, а работа и быт сталкивали с выходцами отовсюду, но только не с земляками. И колледж был чисто манхэттенским, (русских студентов сюда заносило редко). Так что, поболтать по-русски получалось только по телефону с Москвой (слава Богу, теперь она могла позволить себе звонки домой).
Однако, на втором году обучения, Инга познакомилась со своей сверстницей Алей, недавно приехавшей с родителями из Сочи. Обе девушки оказались безмерно счастливы знакомству и, как часто происходит в подоб¬ных случаях, быстро стали подругами. Инге было интересно общаться с Алей. В ней не ус¬пело умереть то чисто «наше», что так от¬личает русских в любой точке планеты, ку¬да бы их не забросила судьба. Аля говорила живым колоритным русским. С прибамба-сами, заморочками, шуточками и всякими блатными словечками. Инга чувствовала, что не всё понимает и, уж во всяком случае, точно не может так свободно и раскованно общаться на родном языке. С подругой она как бы снова становилась беззаботной, мос¬ковской девчонкой.
Инга рассказала подруге, что работает в хорошем медицинском офисе по специ¬альности, которую давал колледж.
Почти правда.
Она подыскивала такое место, где мог¬ла бы работать в свободное от танцев и учёбы время. Разоблачения можно было не опасаться - в Америке приходить друг к другу на работу не принято. А шансов, что Аля случайно забредёт в её клуб, тоже было крайне мало. Она ведь девоч¬ка из другого круга. Благополучная, бо¬гатая семья, целая мешпуха родственни¬ков и друзей, таких же благополучных. Аля всё чаще стала приглашать подруж¬ку в разные русские компании - будь-то пати в Манхэттене или гулянка в ресто¬ране на Брайтон-Бич. Но Инга часто от¬казывалась. Нужно ведь было работать. Она ссылалась то на необходимость по¬позже задержаться в офисе, то на несу¬ществующего бой-френда - талантливого хирурга. Когда Инга всё же отправлялась в «аут» с Алей, то получала сумасшедшее удовольствие. В один из таких вечеров она и познакомилась с Лёней. Это случилось в день рождения старшей Алиной сест¬ры в самом известном русском рестора¬не Бруклина «Распутин».
К концу вечера сорокапятилетний Лёня Гаршин (друг мужа именинницы) был го¬тов вытирать всю пыль с «распутинского» паркета вокруг Инги коленями своих брюк, ещё утром висевших в Bergdorf Goodman на Пятой эвеню. Все случилось очень быст¬ро - через неделю Лёня появился в её квар¬тире на Шестьдесят второй в одиннадцать утра. С огромным букетом белых роз и в ос¬лепительно белом, с металлическими пуго¬вицами, костюме от Versace. Едва вставшая с постели Инга, непричёсанная и в корот¬ком шёлковом халатике, поняла что случи¬лось, лишь когда увидела в Лёниных руках маленькую бархатную коробочку с неброс¬кой надписью Tiffany & Co. Это был ингей-джмент*. Как могла Инга мечтать о таком года три назад? Девушке преподнесли коль¬цо с роскошным бриллиантом и ждут бла¬госклонности. В этот момент мысли, за¬вертевшиеся в её голове, могли потягаться в скорости с каким-нибудь «Шаттлом»**. Она не была влюблена, жених ей даже не нра¬вился. Но какое это имело значение, если, выйдя замуж, Ломанова станет леди, мис¬сис Гаршин? Мужем которой будет оптовый торговец бензином, позволяющий себе тра¬тить два миллиона долларов на постройку дома, или двести тысяч на эксклюзивный Bentley. Но не узнает ли муж всё то, что Ин¬га так тщательно скрывала? Да как ему уз¬нать - это же Нью-Йорк (а не какой-нибудь Тамбов)? А если и узнает со временем, это будет уже не важно.
И произошла новая, самая большая в её жизни метаморфоза. Слова «нет» для но¬воиспечённой миссис Гаршин не сущест¬вовало, а желаний было не счесть.
*ингейджмент (от англ. engagement) здесь - кольцо с бриллиантом, преподносимое мужчиной в момент предложения руки (предложения помолвки). "«Шаттл» (космич.) - американский космический корабль многоразового использования.
— Появилась новая спортивная машина. Хочу! - Нет проблем.
— Хочу наряды прямо с показов Donna Кагап! - Пожалуйста.
— Видела потрясающий комплект - серьги с браслетом от De Beers! Хочу! - Не вопрос!
— В Нью-Йорке немыслимо переносить летнюю жару. Давай купим пляжный дом во Флориде! - Давай.
— Пора жить, как цивилизованные люди. Пое¬хали путешествовать в Европу! - Поехали.
Но больше всего Инге хотелось съез¬дить в Москву к маме, к друзьям детства. И показать, какой она стала. А показывать было что. Инга расцвела в условиях долла¬рового изобилия подобно цветку, распус¬кающемуся под солнечными лучами. При¬родная красота и манерность в роскошной упаковке - это уже истинный шик.
Теперь, когда у неё была Green card, про¬блем с поездкой на родину не оставалась. Кроме одной единственной. Мужа. Лёня буквально ни на шаг не отпускал её от се¬бя и ревновал ужасно. Инга же хотела ехать в Москву одна. Много отправных точек вы¬рисовывалось у такого желания, но в пер¬вую очередь ей хотелось какое-то время по¬быть свободной женщиной. Замужем она была уже почти год, и в её беззаботной жиз¬ни существовала одна очень-очень серьёз¬ная проблема. Ей совершенно не нрави¬лось заниматься с Лёней сексом, ну совсем. А что должно было нравиться? Обрюзгшее тело? Упрощенный до нельзя процесс, типа: «Разденься, милая. Дай-ка пощупаю, какие у тебя роскошные сиськи и попка. Пососи немного и залазь сверху - трахни мужень¬ка». Всё. Дальше громкий храп. А ОНА ос¬тавалась молодой, чувственной и ужасно неудовлетворённой женщиной. О том, что¬бы изменять Гаршину здесь, в Америке, и речи быть не могло. Нельзя же всем рис¬ковать? Он такой тип, что при первом же малюсеньком подозрении наймёт частно¬го детектива следить за ней. А вот, если она сможет поехать сама в Москву. Нет, в Мос¬кве приставить какого-нибудь козла с фо¬тоаппаратом тоже можно. Но там совсем другое дело и она найдёт выход из поло¬жения. А вот как убедить мужа отпустить её одну? Нужен был способ, который сра¬ботает наверняка.
— Я больше не могу тянуть с поездкой в Рос¬сию, - сказала Инга, выбрав как раз та¬кой момент, когда Лёня буквально стонал от свалившихся на него неотложных дел. О том, чтобы покинуть на какое-то время Америку, не могло быть и речи.
— Любимая! Ты же знаешь, я не могу сей¬час никуда уезжать. Дел куча.
— Значит, я поеду сама. Реакция была ожидаема:
— Исключено! Без меня ты никуда не пое¬дешь!
— Но почему? Мне необходимо ехать.
— Нет, я ведь ясно выразился! - безапел¬ляционным тоном ответил Лёня.
— Ты никогда раньше не говорил мне «нет». Что, начинать привыкать, Ваша любовь про¬шла? - она надула пухлые красивые губки.
— Ты не права. Это другое. Всё, что угод¬но. Купим тебе новую шубу, колье, маши¬ну, в конце концов. Что угодно. Но са¬ма ты в Москву не полетишь.
— Ты не доверяешь мне. Это смешно.
— Вовсе нет, - соврал Гаршин. Да он с ума сойдёт от мысли, что его жена, его собствен¬ность, в которую он вложил столько денег, будет одна шляться по распутной Москве, где столько крутых мужиков. Более моло¬дых и привлекательных, чем он. Она будет крутить перед ними своей роскошной за¬дницей в обтягивающих платьях и юбках, выставлять напоказ великолепную грудь и, как пить дать, напорется на чей-нибудь член. Хорошо ещё, если всего на один.
А то и вовсе найдет себе молодого «пасса¬жира» с бабками, а ему скажет: «Привет»! Но он этого не допустит. Исключено.
— Вовсе нет. Просто не хочу, чтобы ты еха¬ла сама в этот бандитский город. Ты же зна¬ешь - там сплошные бандиты. То, что они называют «братвой». А если с тобой что-ни¬будь случится? Ты об этом подумала? Моск¬ва теперь совсем не та, детка. Там по улицам молодой женщине ходить нельзя одной!
Инга читала его мысли. «О собственном капиталовложении беспокоишься»? - дума¬ла она. - «Да, я твоё весьма удачное имидже¬вое приобретение в эдакий престижный на¬бор: дома, машины... Красавица жена с такой фигурой, что у всех твоих приятелей стоит, будто они «Виагрой» обожрались. Так мало того, она ещё и на разные темы поговорить может на приёме или коктейле. Знаешь ведь, чудак ты на букву «м», что могу себе най¬ти в России женишка - красавца. И не бед¬нее тебя. Вот жаба и душит. Воистину, вся ревность от неуверенности в себе. Но это, как здесь говорят: «Your problems»*. А я хочу поехать сама, значит - так и будет»!
— Мама заболела. Сильно. Я её много лет не видела! И никакие твои глупые опасе¬ния меня не остановят! - уверенно вра¬ла Инга. Она уже месяц «готовила» мужа к конкретному разговору (периодически, как бы вскользь сообщая ему, что разгова¬ривала с мамой по телефону - у той вновь боли в позвоночнике).
— А что с мамой? - забеспокоился Леня. Ему вовсе не хотелось идти на конфликт с женой. Неужели придется отпустить? Но это невозможно.
— Вот видишь, какой ты невнимательный к моим проблемам. Я ведь не раз говорила тебе о её неприятностях со спиной. Но раз¬ве мистера Гаршина такие мелочи интере¬суют? - укоризненно, с сарказмом замети¬ла она. - Это же не сделка по бензину...
— Ну что за глупости, - Леня и не заметил, как хитрая жена заставила его оправдывать¬ся. Прочно завладела инициативой, выража¬ясь спортивным языком. - Я помню, ты гово¬рила. Но не думал, что это так серьёзно.
— Конечно. Если бы заболела твоя мама, не дай Бог, всё было бы серьёзно. А моя? Так, пустяки... - Инга продолжала насту¬пать. - В общем, хочешь ты или нет, я за¬казываю билет в Москву.

*Your problems (англ.) - Ваши проблемы, твои проб¬лемы.
— Так что с ней?
— Её собираются положить в институт на обследование. Возможно, придётся де¬лать операцию на позвоночнике. Я долж¬на быть с ней. Рядом. - партия завершает¬ся. Для полной победы нужна эффектная концовка. Концовку она подготовила. Го¬лос несколько раз дрогнул. Из глаз мед¬ленно потекли крупные слезы. - Мам. мамочка.
— Ну, не надо. Не надо. Пожалуйста, - Гар-шин сдался. Сопротивляться было беспо¬лезно. Дальнейшие пререкания привели бы разве что к крупной ссоре. - Я пони¬маю. Хорошо, хорошо.
«В Голливуд бы тебе, подружка», - ска¬зала себе Инга. Но это было ещё не все. Предстояло кое-что уладить.
Первое - возможность, что муж приста¬вит к ней слежку в Москве, она не исключа¬ла. Поэтому решила сама нанять детекти¬ва сразу же по прилету, чтобы он проверил этот вариант. Если возникнут опасения или слежка подтвердится, то мама станет исправно изображать тяжкую хворобу -чего не сделаешь ради встречи с дочерью, которую так долго не видела. Второе - ей может понадобиться до фига наличных де¬нег. В столице России, конечно уже в пол¬ный рост ходили кредитные карточки, но ведь не везде же ими можно платить. А кое-где просто и не нужно. Ведь по кре¬диткам легко определить, где и на что бы¬ли потрачены деньги. К чему ей это?
Везти же с собой много наличности Инга не хотела. Опасно, да и вообще, кто знает, сколько ей понадобится? Сколько времени она захочет там пробыть, в смысле, сколько продлится «мамина болезнь»? Поэтому Инга попросила положить кругленькую сумму на кэш-карты, по которым можно получить деньги в банкомате. Мало ли, вдруг придёт¬ся покупать супердорогие лекарства? А ес¬ли делать операцию? Сейчас в Москве та¬кие безумные цены. Да и неплохо бы затеять в маминой квартире ремонт, купить новую мебель. В конце концов, это же несправедли¬во, что дочь имеет всё, а мать - ничего.
Короче, вскоре Инга спускалась по тра¬пу самолета в Шереметьево-2, имея обрат¬ный билет с так называемой открытой да¬той. Что это был за день!
Счастливейший день в её жизни!
Поистине супердень!
В течение всего полёта в комфортабель¬ном бизнес-классе она находилась в воз¬бужденном состоянии, ещё и подогревала себя виски с колой. Из Нью-Йорка лайнер Boeing 767 вылетел в пятницу днём. На¬чало декабря, но погода в Столице Мира стояла довольно тёплая. В Москву рейс прибывал около восьми утра по местно¬му времени. Инга знала, что там очень хо¬лодно, за минус двадцать. Мороз лишь до¬полнительно раззадоривал её.
Мороз - как это по-русски!
Она с нетерпением ждала встречи с род¬ным городом и местами, где прошло её де¬тство. С мамой, с подругами. Думала об этом и на глаза накатывались слёзы уми¬ления. А вдруг что-нибудь случится и она не долетит, никого не увидит?..
Но ничего такого не произошло. Самолет приземлился точно по расписанию. За ил¬люминатором было темно, огни взлетной полосы возникли перед глазами, словно из ниоткуда.
Сердце Инги бешено стучало.
Свершилось.
Она получила свой багаж. Багажа было много. Инга ведь ехала блистать. Паспор¬тный контроль, таможня и. Россия. Аме¬риканка миссис Гаршин шла гордая и рос¬кошная. Возвращалась победительницей. Это не вызывало сомнений. Она потрясаю¬ще выглядела. Покрытое ровным загаром, свежее, красивое, улыбающееся лицо. Све¬тящиеся глаза. Яркая помада на сочных, совершенной формы губах. Распущенные каштановые волосы, стекающие по неве¬роятному норковому манто...
Её встречали мама с отчимом (отца Инга не знала). Мама долго не выпускала единс¬твенную дочь, которую не видела почти пять лет, из объятий... Так прошёл пер¬вый день на родине - объятия, поцелуи, вручение подарков родственникам и под¬ругам юности, вновь объятия. Это было здорово. Очень здорово.
Но эйфория вскоре прошла. Размышляя в преддверии поездки, Инга говорила себе, что едет ДОМОЙ. Теперь же она чётко осоз¬нала, что понятие «ЕЁ ДОМ» уже не здесь, оно там, за океаном. Ей всё казалось другим, не таким, как раньше. «Память очень часто бывает не права, то, что было, украшая», - пел Игорь Тальков. Замечательные слова, очень подходящие. Правильно утверждают, что, если эмигрант из России хочет избавиться от ностальгии, ему необходимо ещё дваж¬ды пересечь Атлантику - туда и обратно. Почувствовать разницу. Инга почувство¬вала её уже после «туда». Она начала ску¬чать по своей американской жизни. Но это не означало, что она собирается возвра¬щаться раньше намеченного. Ей хотелось развлечься, и так тому и быть.
«По улицам слона водили...»,* - помните? Вот так водили Ингу по гостям. Мама, от¬чим, двоюродная сестра, подруги и друзья, друзья матери, все хвастались ею. Конеч¬но, они ею гордились. В первую очередь -мама. Для неё Инга была всем. Всем абсо¬лютно. И мама сияла теперь подлинным счастьем. Её девочка вернулась. Вернулась настоящей королевой.
С удовольствием демонстрировали её своим знакомым и подруги... Словно ред¬кий экспонат. А как же? Она повышала их рейтинг.
Подругами Инга считала трёх девушек, и все они не могли похвастаться столь удач¬но сложившейся жизнью.

*«По улицам слона...» (лит.) - из басни И. А. Крыло¬ва «Слон и Моська».
Школьная подруга - Света, серенькая, с неприметной внешностью, рано вышла замуж, родила ребенка. Потом развод. В об¬щем, обычная история. Теперь она рабо¬тала менеджером в немецкой фирме, жила весьма скромно, хотя и не бедствовала.
Оля - дочка маминой ближайшей подруги, миловидная и аппетитная, как пончик с по¬видлом, тоже вышла замуж несколько лет назад. За молодого спортсмена, борца-воль-ника. Который, для не слишком известного спортсмена (не входившего ни в какие «сбор¬ные команды»), беспрецедентно много зара¬батывал. Об активном участии супруга в де¬ятельности солнцевской группировки, Оля узнала лишь на его похоронах. Детей у них не было. Так что одной проблемой меньше. Оля осталась довольно упакованной вдовуш¬кой, с небольшой автомойкой, которой сама управляла и жила в своё удовольствие, ожи¬дая новой, большой и светлой любви.
Карина (с ней Инга делала первые шаги в модельном бизнесе) была красива. Смуглая, изящная, с длинными чернющими волоса¬ми. Она стала профессиональной манекен¬щицей. Но не так, чтобы сильно высокооп¬лачиваемой. Перетусовалась с множеством мужчин. За счёт которых и жила... И всё ещё мечтала выйти замуж за очень богатого.
Именно с Кариной, что вполне естествен¬но, Инга проводила больше времени. Карина перетаскала её во все свои многочисленные компании. Перезнакомила со всеми знако¬мыми мужчинами: «Гляньте, какая у меня подруга»! Обычной женской конкуренции она могла не бояться - у Инги своя жизнь в Америке, куда она скоро уедет.
Среди Карининых знакомых оказалось несколько весьма интересных субъектов. Но Инга, почему-то не могла расслабить¬ся, сбросить с себя оболочку глубокоза¬мужней женщины.
«Ну и ну»! - говорила она себе. - «Соби¬ралась потусоваться, потрахаться в своё удовольствие, а не можешь пойти даль¬ше флирта и ухаживаний. Что за детский сад? Что за «динамо»? Ведёшь себя, слов¬но целка какая-то. «И хочется, и колется, и мама не велит». Ну и зашугал тебя Гар-шин, подружка, зашугал. Но его-то здесь нет, ведь ты проверила. Уже неделю в Мос¬кве, столько мужиков успело чуть не на го¬лову встать, а ты ни с кем не трахнулась, даже нисколечко»!
Занимаясь самоанализом, Инга поня¬ла, в чем дело. Здесь в России, она спала только с одним мужчиной. Соседом Ми¬шей. Ему было тогда двадцать три, он ка¬зался ей чертовски привлекательным, ездил на «девятке» и слыл большим плей¬боем. Именно он лишил её девственности. Но это было давно. Нынешний опыт её интимных отношений на Родине должен начаться «с нуля». И она решила - новый «первый» мужчина будет чем-то из ряда вон выходящим. Она ощущала себя непо¬рочной девушкой, мечтающей отдаться прекрасному принцу. Оставалось такого принца найти, и времени на это у Инги было не так уж много.
Она увидела его в зале ресторана «Токио». Вечерело. В сопровождении Карины Инга приехала туда поужинать. Заказали боль¬шее блюдо суши, сакэ. За столиком слева расположились трое мужчин. Один из них буквально поразил её воображение. Он по¬казался ей великолепным. Безупречно кра¬сивое лицо. Красивое по-мужски: правиль¬ные черты, волевое, с высокими скулами, без намека на слащавость. Крупный, выра¬зительный, с полными губами рот и бар¬хатная смуглая кожа, которой позавидова¬ла бы любая женщина. Зачёсанные назад, обильно смазанные гелем, тёмно-каштано¬вые волосы. Но более всего Ингу очарова¬ли его карие глаза. Невероятные, сумасшед¬шие глаза. Живые, умные, с проникающим внутрь, обжигающим взглядом. На вид муж¬чине не было ещё тридцати. Инга то и де¬ло поглядывала на него и заметила, что мо¬лодой человек тоже ею заинтересовался. Их глаза несколько раз встречались и его, насквозь пропитанный сексом, взгляд за¬вораживал, притягивал, словно мощный магнит.
В его поведении не было и тени того по¬казного бахвальства, которое так присуще большинству «новых русских». Нетороп¬ливые, уверенные, наполненные чувством собственного достоинства движения, осан¬ка, расслабленная походка! И такая, слег¬ка небрежная, манера носить шикарный (и наверняка жутко дорогой) костюм! Всё это не оставляло сомнений в том, что молодой человек на все сто уверен в себе. Он из тех, кого называют хозяевами жизни.
Инга поняла - соседи завершают тра¬пезу, и её огорчило, что понравившей¬ся мужчина не стал идти дальше диало¬га взглядами. То ли она не настолько его заинтересовала.
Недовзволновала.
То ли не в его правилах знакомится таким вот образом с женщинами в общественных местах. Может, он принял их за проститу¬ток? Да нет, не может быть. Проститутки выглядят иначе, даже элитные (одно из за¬блуждений наших девушек - они одеваются и красятся, как дорогой «праст», но счита¬ют, что всё равно на проффи не похожи). И потом - её заверили, что они сюда почти не ходят. Предположение, что ему не хва¬тает решимости, было отброшено сразу! Оно не выдерживало никакой критики! Ну где вы видели робких сердцеедов с гол¬ливудской внешностью? А он, несомненно, принадлежал к числу таковых.
Она уже окончательно потеряла надежду, когда предупредительный официант-япо¬нец принес записку. На листке из ресторан¬ного блокнота твердым каллиграфичес¬ким почерком было написано: «Вы безумно красивая девушка. Был бы счастлив, если позволите оплатить Ваш счёт и пригла¬шаю Вас вместе с подругой продолжить вечер в нашей компании».
Инга выразительно взглянула на свой «объект». Он широко улыбнулся. Улыбка дьявола искусителя. Белоснежные зубы.
Она кивнула, соглашаясь с предложе¬нием.
Его звали Артур. Отправились в казино «Космос». Он разменял десять тысяч дол¬ларов на «платиновые» фишки, вручил ей половину и предложил присесть рядом за рулеточным столом. — Я хочу, чтобы вы делали ставки с легко¬стью. Так больше шансов выиграть, о'кей? Если фишки закончатся, купим ещё, - его голос как нельзя больше соответствовал внешности. Низкий, глубокий, сексуаль¬ный. Сомнений в том, что молодой че¬ловек принадлежит к истинной элите, у Инги не возникало. И в ресторане и в ка¬зино Артура сопровождала целая груп¬па охраны, а передвигался он по Москве в бронированном «Мерседесе» с потряса¬ющими наворотами внутри. Такой роско¬ши Инга не видела даже в Америке, хотя ей случалось кататься в очень серьёзных лимузинах.
В казино его встречали, как арабского шейха.
А она пришла с ним. Приятно, черт возьми.
Они играли. Во время игры Артур прак¬тически с ней не разговаривал, лишь смот¬рел оценивающе. Но и этого было доста¬точно. Инга всем естеством ощущала его потрясающий мужской магнетизм, при¬родную притягательность, против кото¬рой она явно оказывалась совершенно беспомощной. Его взгляд красноречиво говорил: «Я всё вижу и всё прекрасно по¬нимаю. Ты не первая, у кого увлажняется между ног». Поэтому, когда фишки закон¬чились, и он просто сказал: «Поехали от¬сюда» - она просто ответила: «Поехали».
Едва оказавшись в машине, он власт¬но притянул её к себе и стал жадно цело¬вать, освобождая от одежды. Инга не со¬противлялась. Напротив, нащупав рукой затвердевший член, она расстегнула ши¬ринку и принялась за дело. Лимузин и ма¬шины сопровождения мчались на окраину Москвы. Артура и его гостью ничто сей¬час не волновало. Отделённые зеркаль¬ной перегородкой от водителя и охранни¬ка, они самозабвенно трахались, в самом полном и прекрасном смысле этого сло¬ва. Медленные, нежные ласки сменялись жёстким сексом.
Инга провела с ним два дня в роскош¬ном загородном особняке. Два сумасшед¬ших дня, состоявшие из занятий любовью во всевозможных местах (благо их в ог¬ромном трёхэтажном доме было предо¬статочно), поглощения разнообразных ку¬линарных изысков (которые появлялись, Бог весть, откуда) и купания в пахнувшей липой баньке с тёплым бассейном. Два за¬мечательных дня!
Все попытки узнать о новом знакомом хоть что-нибудь, не увенчались ни малей¬шим успехом. Едва Инга начинала задавать вопросы, она тут же натыкалась на непро¬биваемую, глухую стену.
Он обещал позвонить через неделю. Но не позвонил. Ни через неделю, ни через месяц. Инга вернулась в Америку, но жить, как раньше, она уже не могла. Московс¬кое приключение разбудило её дремав¬шую сексуальность. И ещё она перестала бояться мужа. Весной Инга отправилась в Палм-Спрингз в свой загородный до¬мик. Гаршин прилетал на выходные, чем обламывал весь кайф. В будние дни Инга не вылезала из бассейна, где познакоми¬лась с лайфгардом* Мигеле. Стопроцен¬тным пуэрториканским мачо. В тёмное время суток он «рвал» её в ритме зажига¬тельного фламенко.
Стоявшая в Палм - Спрингз жара и не¬прекращающийся фейерверк оргазмов расслабили Ингу, притупили её бдитель¬ность. Гаршин начал что-то подозревать, а она не заметила. Само собой, был на¬нят детектив, и через несколько дней Леня получил отчет с весьма пикантны¬ми фотографиями.
*лайфгард (от англ. lifeguard) - спасатель.
Он жестоко избил жену. Избил так, что она почти месяц стеснялась выходить из до¬му. Раньше Ингу никто никогда не бил, даже родители в детстве. Она твердо ре¬шила, что не простит Леню. Ингина «обо¬ротка» будет беспощадной.
Жизнь в семье Гаршиных изменилась. Инга всячески издевалась над мужем. Не упускала ни единой возможности унизить его. А вот изменять стала с оглядкой, чтобы не дать ему в руки лишних козырей. Ну, в том случае, если Леня решится все-таки на развод. Хотя в ве¬роятности этого шага она глубоко сомнева¬лась. Имущество делить, да и где он найдёт другую такую?.. Такой выставочный эквива¬лент собственного благополучия. Который, к тому же, иногда еще и разрешает себя тра¬хать. За отдельные недешёвые подарки.
Гаршин, в свою очередь, хотел её обрюха¬тить. И тем самым успокоить, привязать... Но не получалось. У него не получалось... Перепробовал разные методики, но всё без толку... Отчаявшись, предложил Инге взять малыша из России, как многие дела¬ют. Она отказалась. Так и жили.
Узнав, что её давнее неземное московс¬кое приключение, а ныне мегастар Артур Смоленский будет с гастролями в Америке, Инга решила сделать себе двойной подарок к юбилею свадьбы. Двойной оргазм... Физи¬ческий от секса и эмоциональный от того, что Гаршин за это заплатит кэшем.
•  •  •

Я потягиваю восемнадцатилетний СЫуаэ, откинувшись на спинку стула в ВИП-заль-чике, который одновременно служит мне ещё и гримёркой (обычная для заказни¬ка ситуация).
Стук. Входит Инга.
Со сцены я не мог её рассмотреть. Сей¬час могу! Зрелище! Неимоверная шпиль¬ка. Чёрное платье стретч (стройное тело затянуто в него так, словно ткань сейчас порвётся на бёдрах и ягодицах). Глубокое декольте, обнажающее часть груди (у неё был хороший третий, я помню, но сей¬час выглядит как «четвёрка» от пласти¬ческого хирурга) и красный кружевной лифчик...
Короче, фасон ещё тот. Ходячая эрек¬ция.
Что ж, она, похоже, в неплохой форме. Молодец, держится... Сколько же лет на¬зад это было... Как там, у Новикова: «Дай Бог, памяти - в каком это году»...
— Ты шикарно выглядишь... - приятно, ког¬да можно говорить женщине (а особенно старой знакомой) комплименты, не кри¬вя при этом душой. Лично у меня не полу¬чается доверительно сообщать безвкусно наштукатуренной лошице с целлюлитом, что она похожа на Шэрлиз Терон в рекламе J'Adore (даже если эта клуша сама так счи¬тает). Называть чёрное белым я не могу... Не моё это... Преувеличить чуток - дело другое. Но сейчас и преувеличивать ни¬чего не надо. Инга в полном порядке!
— Я старалась...
— Заметно!
Она подходит и нежно целует меня в гу¬бы. В засос.  по взрослому.
— Ты что творишь?! - отстраняюсь я.
— А что, не нравится?
А, вот в чём дело. Она бухая... Но это же не повод устраивать здесь скандал - вдруг увидит кто...
— Нравится! Даже очень! Но на годовщине твоей свадьбы как-то не очень удобно...
— Да расслабься. Relax... Я поставила у вхо¬да охранника. Никто не зайдёт...Я даже трахнуть тебя здесь могу.
Да нет, говорит ровно, не сбиваясь. Не такая уж она и бухая... Хорошая уже, это точно. Но не то, чтобы дрова.
— Ты думаешь, я убилась в хлам? - словно читает Инга мои мысли. - Не-ет... Ошиба¬ешься... Всё о'кеу... You know... Но, relax, трахать я тебя здесь не буду. Давай поз¬же, у тебя в отеле.
Нормальный ход! И что мне, интерес¬но, делать?
— Если ты в номере не один, с женщиной, то не проблема, - говорит она, видя моё замешательство. - Снимем другой, о'кеу... Или ты меня не хочешь?
— Как тебя можно не хотеть... Я ж не импо¬тент, слава Богу (тьфу, тьфу, чтоб не сгла¬зить)... Просто как-то всё... Странно, что-ли... А ты как сбежишь?
— It's my problem, о'кеу? Едь в отель и жди меня... Ты в Marriott Marquise? Какой номер?


Коллектив во главе с директором остаёт¬ся ужинать (на стол, в том числе и для ар¬тистов, судя по всему не пожлобились - еда best, большой выбор seafood, даже камчат¬ский краб), а я возвращаюсь в отель.
Заказываю в номер шампанское Crystal, свежую клубнику, чёрную икру и устриц. Если Инга решит не оставить от меня кам¬ня на камне, то подзарядиться натуральным белком не помешает (тем более, что я сегодня его уже расходовал). Слава Богу, room service успевает справиться до её появления. Нена¬вижу ситуацию, когда ты в гостиничном но¬мере с девушкой (которую реально хочешь), сделал заказ, ждёшь их, ждёшь, сил уже ни¬каких - уровень тестостерона в крови зашка¬ливает... Только уединишься с предметом желания и. стук в дверь и придурковатый голос: «Room servi-ice»...
Инга врывается, и через считанные се¬кунды я оказываюсь на кровати в горизон¬тальном положении - на спине. Она ста¬новится в горячо любимую как мужской, так и женской половиной человечества позу «раком» и начинает сосать.
Неплохо.
Мой возбуждённый член даже посыла¬ет некий сигнал не менее возбуждённому мозгу: «Смотри-ка, вот это уровень»! По-дучилась... Я резким движением задираю низ платья. до талии. Так и думал - чул¬ки, подтяжки. Всё, короче, по науке. Гла¬жу бёдра, ягодицы.
Цепляет...
Она сбрасывает красные кружевные трусики с себя, срывает гостиничный ха¬лат с меня и садится сверху - прямо так, в платье и на шпильке... Начинает равно¬мерно двигаться взад - вперёд... О презер¬вативе никто и не вспомнил. Ладно, я-то мирамистином брызну. Спасает от все¬го, кроме СПИДа. А СПИД - это судьба, о нём лучше не думать.
Я чуть приподнимаюсь, расстёгиваю мол¬нию на её спине, освобождаю из лифчика грудь. Да, всё-таки пластика. Не ошиб¬ся... Формы, видать стали уже немного не те... Решила тюнинговать. Ну что ж, это жизнь. Лучшие друзья девушек - это имп-лантаты. Времени ведь прошло... А сколь¬ко прошло-то?..
Грудь - моя любимая часть женского тела, уж в чём - в чём, а в этой теме я раз¬бираюсь... (Кстати, ученые утверждают (и я ними полностью согласен), что пос¬тоянное созерцание красивой женской груди продлевает мужчине жизнь. На 4¬5 лет. И здоровье, ну и, конечно, настро¬ение улучшает.) Да, я помню Ингу. Всё помню... При таком количестве женщин даже самому малость странно... А с дру¬гой стороны, чего странного? Память, просто, хорошая. И вообще, и на это дело в частности.
У Инги, значится, силикончик. Или что-то в этом духе. Зато откровенные деколь¬те носить можно. Даже нужно. Притом смело... А чувственности и мастерства явно прибавилось.
Мы лежим на кровати и пьём Crystal. Инга рассказывает мне о своей жизни.
О том, какой подонок Гаршин. Как она те¬перь всячески его загоняет, как придумала эту комбинацию с годовщиной, чтобы уст¬роить себе именины сердца... А этот козёл теперь готов на всё, лишь бы она не шла на жёсткий конфликт... Хвастается коль¬цом, которое он ей подарил как раз сегод¬ня, на десятилетие. Говорит - отдал пол¬лимона. Смотрю на кольцо - вполне может быть... Колечко и впрямь уникальное. Даже большим ювелиром быть не надо, чтобы это понять. Белый и жёлтый бриллианты размером с перепелиное яйцо, явно ста¬ринная арабская работа...Раритет... Я та¬ких не видел (а видел немало)... Просто чудо света какое-то.
Инга продолжает изливать душу... Это уже начинает как-то напрягать. Но, как на¬стоящий джентльмен, я не подаю вида. Точнее, делаю вид, что слушаю её бол¬товню. Хотя, если честно, предпочти¬тельнее было бы кинуть ещё «палочку» и спатки... Через несколько часов пос¬ле выступления (формат не имеет зна¬чения) всегда это ощущение. Ощущение сдувшегося шарика. А как иначе, когда вытаскиваешь из себя всё, что можно?... Всю энергетику. А тут ещё и продолже¬ние растраты энергетического ресурса. Бурный секс, шампанское после виски. Не грех бы отдохнуть. Да и время уже к четырём. В принципе, можно голову к подушке прямо и сейчас, без «палочки.» И так достаточно.
 
И вновь, словно читая (как минимум второй за сегодня раз) мои мысли, Инга вспоминает, что надо бы уже ехать домой к супругу законному.
Я не пытаюсь ей препятствовать.
 

 

 
Небо над Атлантическим Океаном.
20 - 21 декабря (в зависимости от часового пояса).
Вспомнить юность удалую, Что неслась во весь опор. И какими все же дерзкими мы были... Из песни И. Коржа и Е. Кемеровского «От Киева до Харькова и дальше до Москвы»
Женщина - это пуля, только со смещенным центром тяжести. Попадает в сердце, туманит голову, бьёт по карманам и выходит боком.
Афоризм
Большинство женщин любит ушами, меньшинство - ртом. Побеждает меньшинство.
«Народная мудрость» XXI века
Не говорящая по-русски стюардесса (я пред¬почитаю летать Air France, Lufthansa или Swiss Air) разносит напитки. Беру Jack Daniels и яблочной сок. Лёд без ограниче¬ний (бизнес-класс).
Что ж я, не единственный русский, пред¬почитающий летать иностранными авиа¬компаниями (очередной повод обвинить меня в отсутствии патриотизма!). В сосед¬нем ряду расположилась стильная дама (пальто Louis Vuitton, дорожная сумка Louis Vuitton, дамская сумочка Louis Vuitton. Жизненное кредо, видимо, тоже - Louis Vuitton). Она разглядывает броскую об¬ложку романа «The Тёлки». Новый, совсем свежий роман Сергея Минаева. Не того, который «диско 80-х», а модного, или мож¬но сказать, культового теперь российско¬го писателя.
Мне кто-то говорил об этой книжке. Глав¬ный герой рассказывает о колоссальной и губительной роли чрезмерного увлечения тёлками, страстью и вообще сексом в жиз¬ни мужчины. Наверное, я тоже мог бы на¬писать что нибудь подобное. Впрочем, это не единственная тема, которую можно раз¬вить. Моя жизнь с 91-го по 99-й - чистый «бес¬тселлер». Серьёзная получилась бы летопись! Да уж, будет, чем заняться на пенсии...


.. .Дядя Лёша отправил меня в Крым к свое¬му двоюродному брату, который был ему сильно обязан. По жизни...
*путана (разговорн.) - валютная проститутка в СССР "Саманта Фокс (Samantha Fox) - британская актри¬са, певица, фотомодель, секс-символ 80-х годов ХХ-го века. Знаменита своим пышным бюстом.
В первый же день пребывания в доме Ва¬дима Сотникова я понял, что добром это не кончится. Вадим работал барменом в ва¬лютнике в гостинице «Ялта Интурист» (во время и сразу после «перестройки» - прос¬то вышак!). И был женат вторым браком на бывшей путане* Миле (она путанила рань¬ше в его же баре, и была известна под погре-мухой Саманта Фокс**). Как вышло, что они поженились - не знаю. Но Вадим казался просто завёрнутым на Милиных прелестях (пятого размера «балкон», широкие бёдра, порочный чувственный рот и длинные бе¬лые волосы). Понятно, что и в постели Мила была очень даже профпригодна.
В первый же день она стала недвусмыслен¬но соблазнять юного квартиранта. Мы ос¬тались дома одни. Мила меняла коротень¬кие халатики на декольтированные, в обтяг, маечки. Она бросала томные похотливые взгляды и отпускала сальные шутки. Я пы¬тался сопротивляться пару дней, понимая, что это будет неправильно. Но, требующая своего, молодая плоть победила.
Мы хлестали импортный бухарест (серьёзный, кстати, эксклюзивчик) и пре¬давались любовным утехам. Секс с Милой оказался очень приятной штукой...
А Сотников целыми вечерами и ночами пропадал у себя в баре. Не знаю, подозревал ли что-либо хозяин дома, но с каждым днем смот¬рел на меня всё с большей ненавистью.
Однажды он (думаю намеренно) неждан-чиком вернулся домой около полуночи. Всё закончилось дракой. Восемнадцатилетний крепкий и духовной пацан изрядно отрих-товал физиономию сорокалетнего барме¬на. Не знаю даже, как он потом на работу ходил. Да и ходил ли вообще? Гостиница-то - «Интурист». Заведение режимное. Даже посудомойки - и те в КГБ с докла¬дом. Раз в неделю минимум.
Короче, с теплого местечка я съехал. Снял комнату на Чехова. И... А что - «и...»? Чем заняться? Всё же «в розыске». Хотя поня¬тие «розыск» в то время (весьма загадочное времечко, следует заметить) было довольно специфическим. Чтобы не спалиться, доста¬точно не щёлкать фэйсом в общественных, а особенно в злачных местах того города, где тебя реально знают. Ну, это конечно, если никто особенно в тебе не заинтересован.
По поступавшим с малой родины вестям я знал, что Сотник созвал третейский суд*, который установил, что Раскина я грохнул по понятиям. То бишь, правильно. И наши семьи типа в расчете. Никто никому боль¬ше мстить не должен. Капитал отцовского предприятия уплыл куда-то в общак, а мо¬жет просто ворам или положенцам** (не знаю, кто там в третье*** участвовал).
Маме оставили официальную часть -кооператив. Она начала осваивать швей¬ный бизнес.
Что до ментов, то те поняли - за мою голо¬ву никто башлять не будет. И успокоились. Но официально я всё же был в розыске.
В Харьков нельзя, да и в Ялте светить¬ся не стоит. На набережную не пойдёшь (там кругом харьковская туса, ведь сезон уже начинается). Сидеть целыми днями дома и, стирая о член ладони, смотреть видак, тоже было невмоготу.
*третейский суд, здесь - подподпольный суд авто¬ритетных людей в бывшем СССР. **положенец (слэнг) - криминальный авторитет, близкий к ворам в законе. ***третья (слэнг) - третейский суд. ****«Ну не можно...» - из песни Михаила Круга «Зелё¬ный прокурор»
Но не можно на улицу Лёхе. Ну, а это ему - как серпом. Свежесть лета, почуяв на вдохе, Лёха ставни открыл вечерком.****
Да, пару раз в неделю в мою комнатёнку наведывалась Мила. От безделья я драл её так, что экс-путана орала круче, чем в са¬мой жёсткой бундесовой порнухе. Сосе¬ди негодующе тарабанили по батареям, а иногда и в двери ломились.
Предвкушение, действо и послевку¬сие заполняли, конечно, какое-то вре¬мя. Но этого самого времени, абсолютно свободного, было ой как много. Спаса¬ла гитара. Как всегда, я напевал под неё любимые песни и звучавшие повсюду шлягеры. И вдруг впервые написал пес¬ню. Свою. Стихи, музыку... И сам тогда не понял, что произошло.
.Однажды под вечер, искупавшись в мо¬ре, купив себе к ужину молодой карто¬шки и свежей клубники, я направлялся домой. На парковке у гостиницы «Оре-анда», возле длиннокрылой «93-ей» цве¬та «валюта»* (бешеный шик), курила кра¬сивая яркая брюнетка. Я аж засмотрелся и по привычке хотел подойти. Но обло¬мался. Это в Харькове я был модным пас¬сажиром. На таких же «девятых момен¬тах», весь из себя козырный... А сейчас иду пешёчком, в руках кулёчек. Но не¬ожиданно девушка бросила взгляд и улыб¬нулась.  Я подошёл.
Её звали Карина. Вместо скучного ужина в одиночестве был нескучный на «Байдар-

*«валюта» (разговорн.) - модный цвет авто, типа цвет долларовой купюры.
ских воротах». После хорошей дозы армян¬ского коньяка, «сильно нарядный», я за¬был об осторожности и ночь провёл с ней в номере «Ялты» (других приличных гос¬тиниц просто не существовало).
Наутро Карина поведала мне прелюбо¬пытную историю. Последние несколько лет она жила в Москве (что было и так яс¬но по её говору) с крутым коммерсантом по имени Кирилл. Тот реализовывал оп¬том спиртное, которое льготно завози¬ла какая-то структура, принадлежавшая серьёзным блатным. Чуть ли не ворам в законе (в 91-м уже только тупой не знал, что именно воры контролируют почти весь бизнес в стране, а в Москве особен¬но). И вот около месяца назад Кирилл решил дёрнуть из совка, прихватив с со¬бой денежки за солидную партию товара. Карина предполагала, что он всё время понемногу подворовывал. Деньги про¬саживал в казино и на наркотики. И бо¬ялся, что его крысятничество вскроет¬ся и блатные «спросят». Поэтому решил рвануть куш и «встать на лыжню». Они уехали из Москвы втроём: - Кирилл, его надёжный охранник Фиксатый и Карина. Сняли домик в районе Мисхора и долж¬ны были, пересидев недельку, выйти из одесского порта в круиз по Средизем¬ному. На одесской таможне есть свой че¬ловек, и Кирилл без проблем пронесёт на лайнер лавэ. Остались бы на Кипре в Лимассоле. С такими деньгами (лимо¬на два зелени в те-то годы!) можно улы¬баться до ушей. Но случилась заминка с паспортами. Левые документы не успе¬ли подготовить во время. Сделали толь¬ко вчера и Кирилл с Фиксатым поехали за ними в Ростов. Сегодня должны вер¬нуться. А послезавтра как раз смена, ко¬торой руководит знакомый таможенник в Одессе. Но фишка в том, что Карина ехать не хочет.
Во-первых, жёстко подсевший на «герыч» Кирилл явно гонит беса. И ей реаль¬но страшно. Во-вторых, она опасается, что блатные его таки вычислят. Тогда под асфальт могут закатать и её. А если даже нет - жить в постоянном страхе не очень-то радостно. Ну, и в-третьих -совсем банально: Кирилл опостылел ей хуже горькой редьки. И перспектива са¬мой строить дальнейшую жизнь, имея со¬лидное бабло «под жопой» (как она сама выразилась) её прельщает гораздо боль¬ше. «Прикольный, по ходу, сюжет», - по¬думал я. А вслух произнёс что-то типа:
— И зачем ты мне всё это рассказываешь?
— А затем, молодой человек (Карина была года на четыре старше), затем, что есть в вас что-то дерзкое... Какая-то сила.. Способность совершить поступок. И из дому вы уехали явно не просто так. Или я ошибаюсь?..
— Ну, допустим. И что дальше?
— Дальше?.. Слабо лавандос у Кирюши мо¬его экспроприировать? - лукаво подмиг¬нула Карина.
Что ж, судьба явно подталкивала меня под чёрный флаг. Юность - не порок, а просто весенний дурман, который быстро проходит. Я не стал задавать лишних воп¬росов, типа: «Почему я»? Или «Как ты ре¬шилась поделиться таким с первым встреч¬ным»? Я был неопытен. «Зелёнка», одним словом. Не обратил внимания на несты¬ковки и белые пятна. К тому же, Карина «задела нужные струны». Как будто зна¬ла, куда бить. Финальным аккордом она до небес вознесла мое самолюбие: «Ты да¬же не представляешь, каким дьявольским мужским магнетизмом заряжен. Ты смо¬жешь добиваться от женщин всего. Они на всё будут готовы ради тебя». И доба¬вила: «Ты всё можешь от женщин приоб¬рести. Но будь осторожен. Можешь из-за них всё и потерять».
О последнем замечании (случайно, ви¬димо, вырвавшемся) мне думать не хоте¬лось. Всё-таки большие деньги на выходе маячили. Надо же было начинать новую жизнь и как-то на неё зарабатывать.
Я срочно вызвал из Харькова Тоби-Роби (с плёткой* и бейсбольными битами). И раз¬работал простой до гениальности план. Впрочем, «разработал» - громко сказано. Карина почти всё продумала заранее.
*плётка (слэнг) - пистолет.
Не буду углубляться в подробности опе¬рации, но все вышло в ёлочку. Карина сы¬панула Кириллу с Фиксатым снотворного.
И на рассвете открыла нам дверь. Мы на¬шли спрятанную сумку с баблом. Без фа¬натизма настучали проснувшимся не¬удачникам по головам и «ломанулись с хаты»*.
Проехали всего метров двести. Мусор-ские «девятка» и «УАЗик» перегородили дорогу. В нас уставились несколько ство¬лов. Можно было, конечно, полезть в за¬рубу**. Но это стало бы верхом глупости. Мы оказались в райотделе.
Там били больно кованою пряжкой, Но я молчал как рыба, верь - не верь!***
**заруба (слэнг) - конфликт, драка. ***«Там били...» - из песни Александра Новикова «Я вышел родом из еврейского квартала».
Били, на самом деле, не очень. Я думал, будет хуже. Кололи - дать показания, как мы опустили бизнесмена. Получая удары по печени и под дых, я всё силился понять: «Откуда? Откуда они узнали? Ведь явно ждали нас «тепленьких и завоздушен-ных». Неужели Карина? А смысл»? Но дру¬гих вразумительных вариантов не вырисо¬вывалось. И больше всего, конечно, меня волновало: есть ли у ментов ориентиров¬ки на Артура Смоленского, находящего¬ся в розыске? Сотник снабдил меня кси-вой на фамилию Керенцев (почти, бля, Керенский!). Очень не хотелось, чтобы в Юрке Керенцеве опознали иного чело¬века. Тогда - залёт по полной!
Короче, я упорно «ушёл в несознанку. Раз - попался, два - молчи»*!
Предложил ментам поделить деньги. На что их старшой заливисто расхохотал¬ся и зарядил мне в челюсть. Нас поброса¬ли, как полагается, по разным камерам. Типа, подумать. Через несколько часов пришёл «лейтёха» и буднично объявил: «На выход»! Мы вышли на воздух втроём. Куда подевалась Карина? Не знаю. Больше мы её не видели.
Нас встречали крепкие ребята с кило¬граммовыми (что на бульдога) золотыми цепурами на закачанных шеях. Человек семь. На двух «японцах» и Ford Scorpio.
Предложили без осложнений разойтись по машинам. Мне достался Pajero, на за¬днем сидении с двух сторон прижали ак¬робаты в цепях. Завязали глаза. — Это для твоей же пользы. Меньше бу¬дешь знать - дольше проживёшь.
Первое время я пытался понять, куда мы направляемся, но потом бросил это за¬нятие. Все равно бесполезно. Лучше поп¬робовать собрать в кучу беспорядочно ро¬ящиеся мысли. По всему видно, что брат¬ва серьезная.
Чего им надо? Грохнуть нас? На хрена? Ничего такого особенного мы не знаем.
Хотели забрать чужие деньги, ну так и что? Если эти бойцы от тех блатных - хозяев

*«ушёл в несознанку...» - из песни Игоря Коржа «ИВС (Изолятор временного содержания)».
бизнеса - так мы перед ними лично ни¬каких «боков не упороли». Бомбанули Кирилла - крысу. Если, конечно, Кари¬на (или как там её на самом деле) не втю-хала мне спецом «дезу». Может, в нату¬ре, всё и не так было. Может Кирилл не крыса, а просто их курьер, или ещё кто... Бабло вёз куда-то. Это уже хуже. Страшно. Реально страшно. Аж до спаз¬мов в желудке. Но, если бы хотели замо¬чить, было бы по-другому. Скорее всего. Значит, хотят поговорить.
Мои размышления прервало легкое покачивание машины. Свернули в го¬ристую местность, проехали совсем не¬много и остановились.
Повязку сняли уже внутри дома. Я ре¬ально сварился. Такой роскоши, расту¬щих посреди гостиной и проникающих под высоченный свод живых деревьев, никогда не видел. Нормальный ход! — Садись и жди! - рявкнул один из про¬вожатых, указав на кожаный диванчик. Я приземлился с полуоткрытым ртом, разглядывая красоту вокруг. Двое свеже-нарисовавшихся бойцов в тёмных пид¬жаках появились в зале и застыли у меня за спиной. Вслед за ними вальяжной по¬ходкой вошёл мужчина лет пятидесяти. Подтянутый, в легком, молочного цвета, костюме и снежно-белых мокасинах. Он сел в кресло напротив и закурил трубку. Приятный запах голландского табака на¬полнил воздух.
— Коньяку хотите, молодой человек? Его голос, глаза и манеры выражали
прямо-таки вселенское спокойствие. Раньше я таких людей не встречал. Мой страх куда-то улетучился. Пришло ощу¬щение... Даже не знаю, как назвать это ощущение.
— Хочу.
Появилась красивая яркая блондинка в чём-то экстравагантном. Наполнила коньяком инкрустированные лепниной бокалы.
— Так вот ты значит какой, Артур Смо¬ленский... Правду говорили - красавчик. Просто Ален Делон. Что ж ты в бан-дитство то подался? Тебе бы в кино играть.
Услышав свое имя, я залпом осушил со¬держимое бокала.
— Ты о Цезаре слыхал что-нибудь? - про¬должил хозяин дома, проведя рукой по се¬дым волосам.
— Немного. В газете читал. В «Комсо¬молке».
— Что именно?
— Ну, что есть в Москве такой вор в за¬коне. Крутой очень. Образованный, интеллигентный и жизнь роскошную любит.
— «Вор в законе» - понятие мусорское. Мы так не говорим.
— Я знаю, - вставил я и тут же пожалел. На-хер я лезу со своими умничаниями?
— Знаешь?.. Молодец... И как же правильно?
— Ну, просто - «вор». Или - «законный». Или - «законник». Еще можно - «действи¬тельный вор». «Вора»...
— Ты смотри.  В теме. Откуда познания?
— Да так... Что услышал... Что прочитал...
— Тянет на блатную романтику?
— Ну, есть немного.
— Понятно. Слушай, Артур, сюда... Це¬зарь - это я. Правда, называть меня ты бу¬дешь - Юлий Аркадьевич. Так вот. Ла-вандос, который вы гоп-стопнули, - мой. Но ты то не знал. А на разводняк Каринин купился потому, как мал еще.
— Так это подстава?
— Прости за проверку. Хотел присмотреть¬ся к тебе. На меня произвёл впечатление твой поступок. Как ты отомстил за отца. Это был поступок!
Цезарь откашлялся и вновь раскурил слегка потухшую трубку:
*правильный мужик (слэнг) - заключённый не при¬мкнувший ни к блатным, ни к администрации зоны, не запятнавший своей репутации («без косяков»). **кум (слэнг) - старший сотрудник администрации «зоны», отвечающий за режим.
— Мы познакомились с твоим отцом на «Хо¬лодной горе». В следственном изоляторе. Он оказался нормальным мужиком. По на¬шим раскладам, правильный мужик* - боль¬шая редкость. Тем более в таком красном за¬поведнике, как харьковское СИЗО. У него был выбор. Он мог не искать головняков с ку¬мом**. Тогда мне было бы очень кисло. При¬том так, что ему никто ничего не предъявил бы. А мог мне помочь... Но при этом - пойти в «плохие» с кумом, загреметь на шизон*. Твой отец выбрал второе. А я - помогу тебе. Знаешь, что такое «закон бумеранга»? Я кивнул.
— Нами содеянное к нам же и возвращает¬ся, - Цезарь поднялся и, завершая разго¬вор, пожал мне руку. - Раскин убил Эдика и получил ответкой пулю от его сына. Ког¬да-то Эдик помог мне - я поддержу тебя. А ты, надеюсь, отплатишь мне как положе¬но. По этому самому закону... Раз уж ты ло¬мишься в нашу блатную жизнь. Правда у те¬бя теперь и мазы другой то нет.


...Я тщетно пытаюсь уснуть. Так бывает. Когда накапливается усталость. Валит с ног, а уснуть не можешь. Это - реакция организма на переутомление. Который час? А, уже на полпути.
*шизон (слэнг) - (ШИЗО) штрафной изолятор **«факи» и «шар-апы» (разговор.) - англоязычная ругань.
Тишину салона вспарывает легкий ки-пеш. Стюардесса, стуча в закрытую дверь туалета, требует (инглиш с немецким ак¬центом) немедленно прекратить курить. Изнутри доносятся какие-то американис-тые «факи» и «шар-апы»**. Наконец, из ШС вываливается бухой в жопу детина, при¬пёршийся из эконом-класса. Подбегает му¬жик в форме члена экипажа. Прикольный, по ходу, сюжет. Утихомирьте этого гондо¬на. Или помочь вам? Зарядить ему в бестол-ковку, чтобы отключился? Не, ну серьёзно! В самолете, как и в машине с включённым кондиционером, запах дыма не переношу. Хреновый микс получается. Так что я рад повсеместному запрету на авиакурение. Есть, конечно, такие персонажи, кото¬рым длинный перелёт невмоготу без ни¬котина. Ну, не знаю. Не мои проблемы. А с курильщиками на борту можно нынче такой головняк поймать! Однажды летел лайнером, который вынужденно призем¬лился во Франции из-за такого вот козла. Чувака сняли с рейса и заставили выпла¬чивать компенсацию за незапланирован¬ную посадку. Тысяч пять или шесть евро. Не помню. А я, в итоге, на концерт Мадон¬ны опоздал. Но в этот раз такой херни, по¬хоже, не случится. Ковбой перестаёт бла-товать и клятвенно обещает не курить больше. Интересно, до конца своих дней или только в полете.
*пристяжь (слэнг) - окружение вора в законе.


.Цезарь приблизил меня к себе и вско¬ре я узнал, как всё происходило на самом деле. Сотник имел (само собой) определён¬ные связи в блатном мире. Желая поло¬жить конец семейной вендетте и защитить меня и всю нашу семью, он вышел на при¬стяжь* Цезаря (дядя Леша знал о той ис¬тории в тюрьме). Законному доложили.
Он дал санкцию на третейский суд и на¬правил туда своего представителя.
Находясь под впечатлением от дерзости сделанного пацаном, он решил «попробо¬вать его на Тартаковском»*. Ясно, что всю информацию обо мне люди Ю. А.(так на¬зывали Цезаря в его окружении) получи¬ли от Сотника. (Я не злюсь - куда ему было деваться?)
Ю. А. определил меня в свой «универ¬ситет». За считанные месяцы я прошел «курс молодого бойца» и приобрел мас¬су специфических знаний и умений. Усвоил основные принципы взрос¬лой жизни, типа: «нет проблем - есть ситуации»; «смотри не на предложе¬ние, а на того, кто его сделал»; «захо¬дя в помещение или в разговор - ду¬май, как из него выйти»; «имей дело лишь с теми, кому есть, чем ответить», ну и другие.
Кроме того, стал «политически грамот¬ным». То есть, досконально вник в смысл воровских понятий и законов. Воровс¬кой идеи и понимания моими новыми ко¬решами их блатной жизни, как высшей ступени человеческой свободы. Мне это нравилось. Тогда нравилось.
Я провёл пару весьма успешных испыта¬тельных операций. Особенно запомнилась первая. Never as good as first time. Я при-

*«попробовать его на Тартаковском» (лит.) - из про¬изведения И. Э. Бабеля «Одесские рассказы».
ехал в Дагомыс*, изображая сильно «мур-ча-щего» малолетку с кучей бабла в карма¬не. Это была обычная ловля на живца. Ма¬рату (лидеру ОПТ**, составлявшей боевой костяк империи Цезаря) нужно было вы¬манить из норы сочинских бандюков, от¬коловшихся от «генеральной линии пар¬тии». Вышло такое клёвое приключение!..
Всё! Решено! Не жду пенсии, а в ближай¬шее свободное время сажусь за написание бессмертной гангстерской саги. (Именно романа, а не мемуаров или автобиографии. Две последние категории - это выставка фотографий, сделанных фотоаппаратом по имени память. Но обработанных фо¬тошопом. Или можно так - откровения памяти, но после фотошопа. Лаконично и со вкусом. Хм, надо же, вот уже и афо¬ризм собственного сочинения). Правда, создатели «Бригады» могут предъяву ки¬нуть. Много, мол, пересекающихся тем. А что делать? Так ведь всё и было...
*Дагомыс (географ.) - один из крупнейших и самых известных курортных комплексов на черноморс¬ком побережье России, в Сочи (Самый крутой ку¬рорт в СССР).
**ОПГ (сокр.) - организованная преступная группи¬ровка.
Шло время, и Цезарь решил, что я го¬тов к реальной работе. У нас произо¬шёл судьбоносный разговор. Ю. А. по¬интересовался, какое из направлений (наркотрафик, рэкет, торговля оружи¬ем, азартные игры, финансовые афёры, ввоз авто и т. д., и т. п.) мне наиболее близ¬ко. Я сразу ответил - шоу-бизнес и теле¬видение. Этот рынок только за¬рождался. Я видел в нём огромные пер¬спективы (должно же когда-нибудь у нас стать, как на Западе?). К тому же, здесь сливались два моих «основных инстинк¬та»: женщины и музыка (я стал сочинять песни, одну за другой).
Цезарь усмехнулся. Сказал, что я слиш¬ком мягок и романтичен - выбрал самый спокойный (бескровный) и малобюджет¬ный путь. Но всё течет, всё меняется. Вскоре и это направление может стать очень даже прибыльным, а следователь¬но и кровавым! Ю. А. одним из первых (он всегда видел дальше других) понял потенциал носителей информации. Де¬ньги из ничего. Из воздуха. А отмывать как здорово!..
Подразделение, занимавшееся ТВ и рек¬ламой, уже существовало. Мне оставалось лишь влиться в тему и развить её.
Я выходил к Цезарю с предложениями, куда лучше вложить деньги. Все выгляде¬ло вполне законно. Был создан продюсер-ский центр. Он занимался инвестициями в артистов, раскруткой звёзд. Ещё - орга¬низацией концертов, конкурсов красоты. Взяли под контроль парочку центровых модельных агенств.
Сначала инвестировали, а потом моя си¬ловая группа (Тоби-Роби и еще несколько крепких смышленых ребят) следила за тем, чтобы люди, непосредственно руководив¬шие процессами (продюсеры, директора артистов и модельных агентств, органи¬заторы конкурсов и концертов), исправ¬но отчитывались в «бухгалтерии».
Жизнь пошла сказочная. Проблемы воз¬никали относительно нечасто, так что ос¬новной моей работой было находиться всё время в тусовке и быть в курсе собы¬тий. Человеку, которого всегда привле¬кало творчество и творческие личности, было безумно интересно в этой среде. Ра¬зумеется, я оказался в окружении самых ярких и сногсшибательных женщин Мос¬квы. Певиц, актрис, моделей. Раздолье! Лиса в курятнике! Тот случай, когда же¬лания реально офигели от возможнос¬тей: «Бери - не хочу»! Я иногда вспоми¬нал ту Каринину фразу: «Ты можешь всё приобрести от женщин».
Но в том то и дело, что мне не нужно было от них ничего, кроме секса. Ниче¬го личного! Один сплошной секс!!! Завер¬шая утренний моцион (одежда, парфюм), я размышлял о том, с кем из списка ко¬зырных тёл сегодня этим заняться. Одна слегка поднадоела, другая улетела куда-то на съёмки, с третьей я дважды на про¬шлой неделе встречался (частить не надо, ещё возомнит что попало). Ах, да! Вот эта! Наяривает мне уже с месяц. Такая кисоч¬ка! Оргазм в молоке! Или в молоках?
Только секс! Все остальное у меня и так было. Бизнес развивался и разрастал¬ся. Вырисовывалась мощная структура. Тема рекламы на телевидении, модный ночной клуб и элитный эскорт-сервис (читай - УІР-праст) были объединены с шоу-бизнесом и моделлингом. Двадцати-трёхлетний Артур Смоленский эту струк¬туру возглавил. Деньги буквально «били мешком по голове». Начал потихоньку вкладывать. В недвижимость, в общепит, в производство.
Уголовное дело в Харькове закрыли, и я мог свободно переезжать в родной город. Но жить там мне было бы уже не¬интересно. Разве что денежку какую вло¬жить. Главное - я мог видеться с семьёй. Мамой, бабушкой, братом, сестрой. Под¬толкнул мамин швейный бизнес. Помог сестре открыть магазин модной италь¬янской одежды.
Продолжал писать песни и теперь делал это более профессионально. А то! Я всег¬да умел впитывать информацию, как губ¬ка. Теперь же, общаясь с матёрыми авто¬рами и артистами. Причем, если раньше больше писал «блатняк» (я же на нём вы¬рос - вы знаете), то теперь появилась ли¬рика и даже философия.
После концертов звёзд организаторы накрывали банкеты. Я вновь попробо¬вал взять в руки микрофон (как юношей в Харькове). Отзывы звучали лестные даже от ведущих артистов. Было приятно (все мы «сидим на игле» одобрения, пох¬валы, признания).  В разговоре с одним из первых певцов страны я обмолвился, что пишу песни. Он попросил показать. Каково же было мое удивление, когда мэтр захотел (как и полагается - купить) сразу три. Это очень польстило. Вау! Я -реально талантливый пацан!!!
В ближайшие месяцы слух о моих ав¬торских талантах разошёлся по Москве. И артисты стали подходить ко мне с про¬сьбой о хите. Хотя формально я являлся боссом конторы ростовщиков в шоу-биз¬несе (с брутальными методами возврата долгов и наказания непокорных), врагов среди богемы не нажил. Просто потому, что всегда вел себя порядочно и, по су¬ти, правильно. Ну, и вполне логично, что мне, всю жизнь любившему петь, за¬хотелось самому попробовать записаться. Я пришёл на студию к одному мастодон¬ту (мы туда тоже кое-что инвестирова¬ли) и записал песню. Это был лёгкий ли¬рический шансон. Мэтр «вырулил» мой любительский вокал (после чего я по¬шёл этому самому вокалу учиться), сде¬лал классную аранжировку. И получилась неплохая песня. До массового слушателя она не дошла. Радио «Шансон» ещё не бы¬ло. (На другие станции поставить, конеч¬но, мог. Но понимал - не время.) Зато по¬чувствовал - это моё. И, наверное, уже тогда понял, что хочу заниматься твор¬чеством всерьёз.
На фоне всего этого, у меня произош¬ло пресыщение чистым сексом с посто¬янной сменой партнёрш. Естественная человеческая потребность в любви взяла своё. Нет, понятно, что я все время был периодически слегка влюблён. Но так, мимолётно. Сегодня - в одну. Через не¬делю - в другую. А настоящее чувство переживал ещё в прошлой, подростко¬вой жизни. Пора уже было влюбиться по-взрослому.
Её звали Кристина. Фотомодель. Краса¬вица. В моём, естественно, вкусе. Ну - пол¬ный формат! Поиграла в неприступность чуть дольше остальных. Я даже подумал, что секс ей побоку (как оказалось по фи¬налу, не очень-то и далёк был от истины). В общем, у нас начался роман. Серьёзно так всё вышло. Кристина забеременела и мы расписались.
Ну что за закономерность такая?! Пона¬чалу красивым женщинам нравятся яркие харизматичные парни. С джентльменс¬ким набором пороков, с крутым характе¬ром. Самцы, одним словом. Но как толь¬ко удаётся затащить такого мужчину в ЗАГС, они тут же начинают убивать в мужчине всё то, что их как раз и це-пануло! Может для того, чтобы следую¬щих не цепляло?
Правда, мы - мужики, тоже хороши. За¬частую осуждаем женщин за то, что нам больше всего в них нравится. Хотим получить развратную шлюху и цело¬мудренную матрону-мамочку одновре¬менно. Но это уже из разряда психоло¬гических исследований. Сейчас речь не об этом.
На меня начали примерять узду. На то¬го, для кого свобода - априори. Необхо¬димая среда обитания. Кроме того, до¬вольно скоро выяснилось, что внешняя оболочка гораздо больше интересовала супругу, нежели контент. Секс в том чис¬ле. Его она всегда считала бонусом к ма¬териальным благам. Мне стало скучно. Потянуло гулять. Короче, мы расстались. Зато у меня есть дочь. Жанночка. Я её обожаю и очень балую. Не жалею на де¬вочку денег, оплачиваю крутую школу и всё такое. При этом стараюсь быть в курсе жизни ребёнка и хоть как-то учас¬твовать в воспитании. На Кристину по¬лагаться нельзя - не хочу, чтобы вырос¬ла её копия.   Моральный урод.
Но душа и тело желали нового костра, нового пожара. И я вляпался вновь. За¬быв вторую часть пророчества: «А можешь из-за женщин всё и потерять».
В Лейле смешалось несколько восточных кровей. По-дьявольски красива. И по-дья¬вольски сексуальна. Какое-то колдовское притяжение. Энергетика черной магии. Лейла была девушкой серьёзного автори¬тета. Мне встречаться с ней по всем поня¬тиям не рекомендовалось. Но между нами при первой же встрече возник ЪшегсюШ (а это так редко бывает). И я нарушил сразу несколько заповедей (из перечисленных выше) и включил другую программу: «Если нельзя, но очень хочется - то можно». Тем более что Лейла тоже в меня влюбилась. Своей колдовской любовью. И началось. Конспирация, ложь, маяки, пароли. А мы могли бы служить в разведке, Мы могли бы играть в кино...*
Но все тайное становится явным. Рано или поздно. Его люди пришли меня уби¬вать. Я почувствовал опасность и вы¬прыгнул в окно за минуту до того, как мою спальню буквально прошили пулями. Ита¬льянец (такое погоняло прилипло ко мне в белокаменной - за внешнюю, видимо, схожесть) ушился в Штаты. А Цезарю пришлось разгребать всю эту бодягу.
Из криминального мира нужно было выйти. На время. Но я решил выйти сов¬сем. По правилам, в случае завязки, пола¬галось отказаться и от подконтрольного бизнеса. Это было не разумно и не расчет¬ливо. Деньги всё-таки большие. Но я вновь повёл себя нестандартно. Иноходью. «По-другому, то есть - не как все!» Я знал, чего хочу!
Спустя год в Москву вернулся уже ар¬тист Артур Смоленский, чей дебютный, записанный в Нью-Йорке альбом, имел ог¬ромный успех. Пластинка действительно вышла необычной и цепляющей (страдал по Лейле и писал сильные песни). Я сразу стал популярным. Конечно, не без помо-

*«А мы могли бы...» - из песни «Метро» группы «Ви¬сокосный год».
щи инвестиций (собственных, из «темы» я вышел весьма-а обеспеченным пасса¬жиром) и структуры, которую создавал не один год. Схема успешно работала уже без меня. Руководил ей нынче Юрка Ле¬вин, мой бывший помощник. (А силовые и охранные услуги предоставляла фирма, созданная Тоби-Роби).
Кстати, Цезарь тоже приложил руку к успешному началу моей музыкальной карьеры в России. Наши отношения дав¬но переросли чисто деловые. Мы обща¬лись как сын с отцом, и он в очередной раз меня поддержал.
Понятно, что далеко не вся шоу-бизнес туса (а точнее, лишь единицы) приняла нового охотника за куском общакового пирога.
Богемный бомонд посчитал Смоленско¬го свихнувшимся выскочкой.
Да и многие персонажи из теперь уже прошлой жизни также отнеслись к моему перевоплощению крайне негативно. Це¬зарь даже настаивал на том, чтобы я не по¬являлся на людях без охраны. Я с трудом смог его убедить, что она не нужна. До¬статочно одного Тоби, который и в былые времена частенько выполнял функции мо¬его личного бодигарда.
Короче, недоброжелателей хватало.
Но мне было на это положить с прибо¬ром... по большому счёту... Главное - появи¬лись настоящие, мои слушатели и поклон¬ники. И что особенно приятно - поклонни¬цы... Многочисленные поклонницы. Вне¬запно свалившаяся популярность пришлась мне по вкусу. Я принял её спокойно и легко, так как будто ждал этого всю жизнь. Как буд¬то это моё естественное состояние (скорее всего, так оно и есть)... Мне было комфор¬тно в новой публичной роли...


... — Привет, шеф, - потягивается толь¬ко что проснувшаяся Маринка. - Ты что, не спал?
— Да так... Не получается, что-то...
— Надо бы. Все-таки концерт вечером.
— Ага. Попробую... «Луивуитоновая» дама вновь светит в мою
сторону обложкой «The Тёлки».
Да уж. Без них никуда. Хотя сейчас есть столько разных научных теорий. Казалось бы, взаимоисключающих. А на самом деле, органично вписывающихся в палитру про¬тиворечивости ХХІ века. Например, тео¬рия об асексуальном обществе. Огромный процент мужчин после тридцати не инте¬ресуется (вообще или почти) сексом. Карь¬ера, заботы, стрессы, болезни, алкоголь, наркотики... И это на фоне культа женс¬кой красоты и сексуальности, пропаган¬дой которого зашкаливают и ТВ, и Ин¬тернет, и журналы.
Воистину какая-то революция сексуаль¬ных парадоксов.
А на постсоветском пространстве, как всегда, всё по-особенному... Главное досто¬
*«Вас красивых...» - цитата из книги Евгения Ке¬меровского «Счастье».
**«Выходит, нужно всё успеть...» - из песни «Ленин¬градское время» бит-квартета «Секрет». ***Может и не стоит... - отсыл к песне «Однажды мир прогнётся под нас» группы «Машина Времени».
яние - красивые девушки! И это при не¬вероятных масштабах расслоения об¬щества... Естественно, у них, девчонок, мегаконкуренция. «Вас красивых - мно¬го, нас талантливых - мало»!* В данном контексте талант заменяется богатс¬твом. Вот и идёт у них тотальная вой¬на за «крутых». За место под солнцем. Мес-то, которое в 21-м веке равносиль¬но выживанию. «Выходит, нужно всё успеть, покуда грудь высока...»** Чтобы не смотреть потом на жизнь в зеркало заднего вида!!! Это раньше впереди паро¬воза были чувства, раньше. При совке. При уравниловке. Не теперь. Теперь мир изменился, и приходится под не¬го прогибаться... Может и не стоит***, но приходится. Какие нынче чувства?! Где?! Сплошной прайс-лист! (Остаётся надеяться, что в будущем году шарахнет таки глобальный финансовый кризис, который нам обещают, и экономичес¬кая ситуация станет настолько хрено¬вой, что девушкам вновь захочется люб¬ви). Это мы, мужики-романтики (пусть и эгоисты) ищем особенных. Не таких, как все. Словно старатели на приисках, перемываем породу, надеемся найти золотник. Пусть мал, да дорог. Про Эль¬дорадо уже и не мечтает никто.
А у них, у молодых красивых баб - прос¬то борьба за выживание. Потому как вы¬живать хочется за рулём хорошей тачки, в Ргасіа, каратных брюликах и дизайнер¬ской шиншилле... ХХІ век равносилен наступлению Ледникового периода, ког¬да человеку, чтобы не погибнуть, нуж¬но было кутаться в шкуры зверей. Ну, нет выхода, иначе замёрзнешь - и труба! Так что - иди, охоться!
Так и девушки у нас. Это на Западе они самодостаточны, эмансипированы, само¬стоятельны. И, в большинстве своём, не¬красивы. Здесь же - наоборот! Красивы, сексуальны и несамостоятельны.
Хотят на кого-нибудь повиснуть, что¬бы их неплохо содержали (как мини¬мум). А лучший результат охоты, конеч¬но, - заполучить своего собственного мамонта «исключительно индивидуаль¬ного использования». Всё те же, коро¬че, товарно - денежные.
Ну и вполне логично, что, когда состоя¬тельных и при этом сексуальноактивных мужчин (смотри выше о противоречиях) явный недобор, а молодых и соблазни¬тельных особ - как бензина в Венесуэле (к тому же, только у нас порядочные девуш¬ки ходят скорее не «одетые», а «раздетые», стремясь максимально показать товар ли¬цом)... Логично, что «живые» мужики «ве¬дутся».   И нечего нас в этом обвинять.
Что ж мы, железные, что ли? А, госпожа Робски и все её клоны/последовательни¬цы? Виноваты на самом деле не мы, а теле¬видение, кино, всемирная паутина и глян¬цевая пресса. Именно они создали культ красоты, молодости и сексуальности «Вез¬де одни красотки!»... И в реальной жизни (в ресторанах, в клубах, на пляжах) нас, крутых пацанов, окружают такие же... Ес¬тественно мы хотим их.
Если мужчина ещё не атрофировался, то секс ему необходим... После него выде¬ляется эндорфин - гормон счастья, стиму¬лирующий всё остальное.
Секс необходим! И хочется его с теми, с кем ХОЧЕТСЯ! Природа требует своё! Даже если мозг понимает, что есть мо¬раль, что это неправильно - против при¬роды не попрёшь!
(Да и просто глаз радуется, когда тебя окружает всё красивое - пейзажи, ин¬терьеры, авто, одежда, ну и само собой -женщины.)
Может быть, всё нечестно так,
Но только вот, наверно, интересней...*
«А как же мы? Мы ведь перестали вол¬новать вас своей новизной, идя по жизни рядом и выращивая наших детей!» - воз¬мущённо округлив глаза, возразят жёны бизнесменов. Да, и ещё раз ДА!!! Имен¬но поэтому самые порядочные и не бро-

*«Может быть...» - из песни «Девочка» группы «Му¬мий Тролль».
сают вас, а только гуляют, имеют любов¬ниц и всё такое...
На тусовки стараются ходить с теми, кто порой годится в дочери. И часто, следящие за собой, мужчины рядом с такими «дочка¬ми» выглядят органичнее, чем с ровесни¬цами (возраст зачастую не щадит женщин). Но не бросают своих жён... А могли бы... «Никто никому ничего не должен, кроме как своим детям и родителям». Так что это лишь вопрос порядочности. Да и потом, «мо¬лодые и красивые» дамочки, ради которых и впрямь стоит менять жизнь, встречаются крайне редко. Чаще - просто алчные шлю¬хи! Это их характер. А характер - это судьба. (Правда, многие из них скажут: «Не мы та¬кие - жизнь такая»!) Они не жёны...
Что до меня, то я стал закоренелым (во всяком случае, мне так кажется) цинич¬ным романтиком. Или романтичным ци¬ником, как хотите.
Лейлу не мог забыть какое-то время. Ну не мог, и всё тут. Пытался перебить её ко¬личеством... Количеством женщин... Обал¬денных женщин.   Но, увы.
Любовь - самый мощный приход, кото¬рый держит сильнее любого другого нар¬котика. Приход этот может длиться годами и вызывает сильнейшую зависимость. Если хочешь съехать - ломка (передоз пустоты) и тяжелейший период реабилитации...
И вот, наконец, вырвавшись из Лейли-ной паутины, я стал тем самым. цинич¬ным романтиком.
Здесь примерно как с алкоголем, коксом или с травкой (кому что больше «в цвет»). Нравится? Нужно? - Бери! Но знай, ког¬да остановиться! Принцип супермарке¬та - «бери, что хочешь. Но помни - кас¬са впереди»!
Влюблённость - пожалуйста! Любовь -спасибо! Спасыба, нэ нада! Закодировал-ся! Выработался иммунитет!
Влюблённость лично мне необходима. Без неё нет ни настоящего удовольствия от секса, ни творческого экстаза! Но эти самые эмоции у такого персонажа как я, может вызвать только «что-то особенно¬го», как говорят в Одессе.
А с таким эксклюзивом связываться опас¬но. Можно потерять контроль. Тем бо¬лее они сейчас шибко грамотные. Про¬шедшие (ну почти все) школу гламурных стерв&сук. Они знают своё оружие. Зна¬ют, что если грамотно присадить «на п.. у», то получается банальная зависимость, которую мы, мужики, и принимаем иног¬да за любовь. Попадающий в зависимость мужчина автоматически заходит «в обязы». Всё! Он уже не свободен! Лично я больше этого не хочу. А ещё и эти расставания... «Нет утраты болезненней, и кратковре-менней, чем утрата любимой женщины.. .»* Но и за короткое время можно мозгами поехать.

*«Нет утраты...» (лит.) - афоризм Люка де Вове-нарга.
 
Смотрю в иллюминатор... О, под нами суша. Привет старушке Европе. Что ж, скоро-скоро уже... Встречать будет Тоби, ещё вчера прилетел из Белокаменной...
 

 

 
Украина, Киев 21 декабря

Sexbomb, Sexbomb, you're a Sexbomb. You can give it to me,
when I need to come along. Sexbomb, Sexbomb, you're my sexbomb. And baby you can turn me on.
Том Джонс, песня «Sex Bomb»
— Так, застыла и ещё пару дублей! - поч¬ти прокричал Дима, самый модный киев¬ский фотограф. Щёлк. Щёлк. - Теперь до¬бавь прищур. Такой... секси... Ага, и рот чуть-чуть приоткрой... Вот так! Перфект!!! Cool!!!
— Дим, давай перерыв, а? Ну, сил нет... -заныла Полина. Девушка, чью фотосес¬сию сейчас делали для рекламы нового SPA&Sport комплекса. Владельцы «Эде¬ма» обещали переплюнуть всё, что было открыто ранее.
— Какой перерыв, сладкая моя?.. - Дима имел имидж бисексуала, продвинуто оде¬вался (типа своего тёзки - известного хо¬реографа), носил всякие разноцветные очки, пирсинги, делал себе тату... Он ма¬нерно разговаривал, постоянно повторяя, что олицетворяет в ханжеской Украине свободную и продвинутую Европу. Учиты¬вая количество и разнообразие вспомо¬гательных средств нюхательного, кури¬тельного, глотательного и жевательного содержания, которые употреблял Дима, олицетворял он, в основном, Голландию. — Какой перерыв? Простой! В туалет схо¬дить. И перекусить чего-нибудь можно. -Полина стояла в накинутом на голое тело полотенце. Агентство, пригласившее её сниматься в этой рекламе, не сомневалось в результате. Модель с более соблазнитель¬ной внешностью трудно было придумать. Полина представляла из себя эталон жен¬ской красоты «made in Italy». Ослепитель¬ная брюнетка (волосы ниже талии), мин¬далевидные карие глаза, чувственный рот, ямочки на щеках, бархатная масляная кожа, стройные ноги, круглая попка, в меру ши¬рокие бёдра и плоский прокачанный жи¬вот (тренажёрный зал - стабильно три раза в неделю). Но главным её достоинством яв¬лялась грудь - натуральная полная «чет¬вёрка», упругая, роскошной формы. В об¬щем, типаж Моники Беллуччи... Или Софи Лорен. В зависимости от поколения оце¬нивающего. Естественно, с таким телом, (пропорции 97-60-92 при росте 175) Поли¬ну часто приглашали сниматься топлесс. Она даже получала приглашения от эро¬тических журналов, но ей что-то мешало... То ли воспитание, то ли (как не странно) чувство стыда перед родителями. Коро¬че говоря, она ограничивалась теми съём¬ками, которые нельзя было занести в раз¬ряд чересчур уж откровенных... При этом, в свои двадцать один, имела титул «Коро¬левы Харькова» и опыт участия в междуна¬родных конкурсах красоты топ-уровня (ну и плюс ко всему - в универе училась)...
— Так, красавица, давай ещё пять минут и вообще кончаем, ха-ха. - пропел Дима, засмеявшись своей, как ему показалось, удачной шутке. - Опусти полотенце на пра¬вой груди... Так, чуть-чуть... Нет, чуть ниже, до контура соска... Чтоб читалась вся ок¬ружность, было видно какая у тебя пот¬рясная грудь... Вот так. Супер... Замерла... Йес! Cool! Когда рекламные щиты поя¬вятся на улицах - эти плебеи, как скажен¬ные, понесут своё бабло в «Эдем»! И всё благодаря мне и тебе. Нашему творчес¬кому дуэту... А что ты делаешь сегодня ве¬чером, кстати?
— А что, есть предложения по работе?
— Милая, нельзя только о работе думать. Давай сходим куда-нибудь.  Тусанёмся.
— Вау, Дима! - засмеялась Полина. - Ты ме¬ня на свидание приглашаешь? Я в шоке! Ты ж, вроде, в последнее время больше мальчиками интересуешься.
— Сладкая моя, я интересуюсь красивыми людьми. А ты красивая до совершенства... Мальчики, девочки. Какая, в жопу, раз¬ница! - теперь он именно заржал от собс¬твенного юмора.
— Знаешь, Дима, я встречаюсь с теми маль¬чиками, которые интересуются исклю-
 

чительно девочками. А туда, куда ты ска¬зал, - в принципе, не люблю!.. Сессия окон¬чена?
— Такая красивая девушка - и столько глу¬пых предрассудков! Никогда! Никогда эта лоховская страна не станет Европой. Да, можешь одеваться...
Через полчаса Полина выпорхнула из стеклянных дверей ещё не открывше¬гося «Эдема». Как и положено гламурной девушке - прикид отпадный. С ног до го¬ловы «на именах». Сапоги Gucci, джинсы Dolce&Gabbana (всё, естественно, послед¬них коллекций), шубка Fendi. Космети¬ка Guerlain и шлейф от парфюма Narciso Rodriguez. В изящной руке замурлыкал те¬лефон LG Prada.
— Да.
— Поль, ну где ты? Сколько можно. Маши¬на тебя уже целый час ждёт. - Сергей. Её бойфрэнд, так сказать.
— Ну, я же не игралась, а работала... Фо¬тосессия только что закончилась. - чуть раздражённо ответила Полина.
— Ха-ха. Работала она. И сколько ж ты на¬работала? На помаду хоть хватит?
— Какие-то проблемы?
— Ладно, потом поговорим. Я в «Феллини». Что тебе заказать?
— Тёплый салат из морепродуктов и пасту с salmone . Да, и белое вино... А ты с кем?
— С Петром Васильевичем...
— О, господи... Опять эти нудные разго¬воры.
— Давай быстрее, ладно?..
Полина плюхнулась на заднее сиденье чёрного 8-класса Ьогешег и включила иг¬рушку в телефоне.
С Сергеем она встречалась около трёх месяцев. Виделись не то, чтобы часто. По¬лина жила в Харькове, он - в Киеве.
Она приезжала в столицу на несколь¬ко дней, где-то раз в две недели (быва¬ло и чаще, но это если какие-то съём¬ки или показы - агентства приглашали её, как свободную модель). Кроме того, они вместе слетали отдохнуть в Эмира¬ты и в Париж.
Отношения складывались непросто. Сергей хотел её конкретно припарко¬вать, чтоб никуда не рыпнулась. Она же рассматривала эту связь как временный вариант. Хотя масса девушек посчита¬ли бы подобную ситуацию за счастье и обеими руками ухватились за член такого «парковщика». Ну, на самом деле - депутат Верховной Рады (в сов¬ременной Украине равнозначно дво¬рянству в Золотой век Екатерины). При этом не старый (всего сорок три) и не жадный. Чего ещё надо? Ну, да -не очень-то симпатичный и деревян-ненький в постели. Но это ж не глав¬ное в эпоху развитого капитализма? Когда большинство, считающих себя привлекательными, девчонок живут по принципу: «Lots of money? Love story. Got no money? I am sorry»*. Короче - анг¬лоязычная версия украинской пословицы «Нэма лавэ - нэма кохання». Или ещё ва¬риант: «Если мужчина хороший, то неваж¬но, какого цвета у него «Бентли». Но вот незадача - Полина хотела такого жут¬ко несовременного понятия, как «не из-за денег» любовь. Ну ладно, чёрт с ним: хотя бы влюблённость, и уж в любом слу¬чае - хороший секс (для многих девушек секс второстепенен, но не для неё). Под¬руги (хотя настоящих подруг у неё не бы¬ло. У очень красивых женщин их, как пра¬вило, не бывает) возмущённо крутили пальцем у виска - с жиру, мол, бесишь¬ся. Но Полина знала, что толку из отно¬шений с Сергеем не будет. Он настаивал на её переезде в Киев. Она не хотела. Нет, в Киев, в принципе, хотела. Но не с ним. А с тем красивым, мужественным, секса¬пильным (ну и само собой не бедным), в которого она влюбится. И тогда мож¬но хоть в Киев, хоть в Москву, хоть в Нью-Йорк. А можно и в Харькове остаться. «С кем» - важнее, чем - «где». Так родите¬ли воспитали... А что Сергей? Ну, снимет ей шикарную квартиру (о жизни вмес¬те речь пока не идёт - он женат). Будет обувать, одевать, вывозить (как выража¬ются некоторые современные девушки)
*«Lots of money? Love story. Got no money? I am sorry» (англ.) - «Много денег? Любовная история. Нет де¬нег? Извините».
на дорогие курорты. (Сразу вспоминают¬ся бессмертные Ильф и Петров и их Ося Бендер: «Вывожу мебель»! - «Нет, не выво¬зите»! - «Как же не вывожу, когда именно вывожу»!) Ну, машину новую купит. И что? Какая жизнь без чувств, без эмоций? Пы¬таться найти их на стороне не получится. Ведь к тому моменту Сергей окончательно станет считать её своей собственностью (да он уже и сейчас так считает). И о том, что он сделает с ней за измену, лучше даже и не думать. Лучше не думать, что мо¬жет исполнить наделённый депутатс¬кой неприкосновенностью и практичес¬ки бесконтрольной властью вчерашний полубандит-полубизнесмен.
«Мерс» сворачивает с Хрещатика на Горо¬децкого и припарковывается у «Феллини» -даже по киевским меркам очень дорогого ресторана (неофициальное название -«столовая Верховной Рады», здесь любят обедать народные избранники).
Полина входит в ресторан походкой жен¬щины, хорошо знающей себе цену. Она уверена, что все присутствующие муж¬чины резко оторвались от своих таре¬лок и разговоров: «кто? кому? сколько? и за что?». Сергей сидит с Петром Василь¬евичем Алтухиным - очень влиятельным в парламенте человеком, главой какого-то важного комитета. Сергей не раз ей рассказывал, что именно Алтухин при¬вёл его в политику, и в Раду протащил по своей квоте.  Ещё за столом Валерий ¬какой-то Big Boss из Ялты, летней столи¬цы Украины. Он приятный, располагает к себе и ему лет тридцать пять - тридцать шесть, не больше...
Сергей гордо встаёт ей навстречу, даже не пытаясь скрыть тщеславное выражение лица: «Смотрите, мол, коллеги, завидуй¬те. Какой крутой я гражданин, если у ме¬ня такая вот офигенная гражданка»!* Он целует её в губы и придвигает кресло, про¬длевая минуту славы.
— Здравствуй, Поля, отлично выглядишь, -как всегда негромко произносит Пётр Василь¬евич, не отвлекаясь от своего carpaccio.
— Добрый день, - улыбается Валерий. «Жалко, что я с ним раньше, до Сергея,
не познакомилась.», - мелькает в Поли¬ниной голове. - «Он, конечно, пытается скрыть своё внимание к чужой женщине. Но меня-то не проведёшь...»
— Спасибо.
— Она со съёмок. В рекламе нового ком¬плекса «Эдем» снималась... Говорят, что-то серьёзное будет... - продолжает хвас¬тать Сергей.
— Я что-то слышал... Там, мне кажется, у кого-то из Юлиных людей интересы... Не помню у кого... - бросает Алтухин.
— Если надо, могу отмониторить... - вы¬зывается Сергей. Полину слегка раздра¬жает наблюдать, как он, обычно такой

*«Смотрите...» (лит.) - отсыл к творчеству В. В. Мая¬ковского.
крутой, буквально в рот заглядывает шефу. Нет, оно понятно. От того и карье¬ра, и вообще всё зависит. Но она то тут причём? Зачем он её всё время на эти по¬сиделки таскает? Окружающему бомонду демонстрирует? Как охотничий трофей?
— Да на кой нам это? У всех где-то свои инте¬ресы.  Это ж не газ, пусть развлекаются.
— А что, все депутаты имеют интересы в бизнесе? - вставляет Полина. Просто чтоб не сидеть как мебель, тем более еду ещё не принесли.
— А как же. Кто-то понимает, что деньги умножают власть, а кто-то просто хочет успеть заработать на всю жизнь, пока ка¬денция. На следующую-то могут и не из¬брать, - усмехается Алтухин. - Кроме того, выгоднее самому идти в политику, чем лоб¬бистам платить.
— Короче, куй железо, не отходя от кассы, -смеётся Сергей. Это его любимая манера острить, цитируя старые советские кино¬комедии... Кстати, Полину это тоже раздра¬жает. Но не то, чтобы очень сильно... Самое время ещё раз продемонстрировать свои прелести всем присутствующим в зале по-литикам-олигархам-их-телкам. Она убийс¬твенной походкой направляется в туалет. Туалет - именно то место, которое опреде¬ляет уровень заведения. В «Феллини» там всё путём. Когда возвращается, уже прино¬сят еду (люблю это ощущение. Приходишь в ресторан, заказываешь еду, идёшь в туа¬лет. Возвращаешься - а салатик уже на сто¬ле. Ну разве не кайф?). Салат для неё, муж¬чинам - горячее... Несколько минут стоит тишина, её прерывает Сергей:
— Пётр Васильевич, как вы в Донецк съез¬дили?
— Да вот, с Валерчиком там встретился. Он мне любопытный случай рассказал. Знаете, я даже расстроился реально... Та¬кие вещи происходят. Потом мы удив¬ляемся, что Донецк называют бандитс¬ким... - Алтухин закуривает. - Расскажи, Валер.
— Мы в ночной клуб заехали. - Он отрыва¬ется от своей сёмги. - И увидели картину, ну точно начало 90-х... Пришло несколь¬ко пар. С охраной. Сели, отдельно. В ВИПе. А в зале народ весь уделан¬ный. Кто под чем - кто бухой, кто обку¬ренный, там, или на таблетках, короче начинаются какие-то разборки. Ну ло¬кальные, то тут, то там. Эти, которые парочки с охраной, в зал не выходят... Ви¬дать, боятся. Танцуют себе возле столи¬ков. Тут к ним начинают ломиться быки какие-то. Охрана, естественно, не пус¬кает. Короче, быки начинают на охра¬ну кидаться. То ли с ножами, то ли. Не помню, в общем. Ну вот. Охранники достают стволы - к голове, ставят этих быков на колени. Те орут: «Вам кран-ты, всех завалят! Мы там такие-то!» Ну, представляете, вообще... Я думал, такое уже априори невозможно. Оказывается, очень даже возможно.
— Ну и чем закончилось? - спрашивает Полина.
— А вот это самое интересное. Один из этих охраняемых, видимо, самый главный, под¬ходит к самому крутому из тех, что под ство¬лами, на коленях... И текст примерно та¬кой: «Да ты что, братан, встань с колен! Я ж тебя узнал. Ты такой-то. Кент того-то». Ко¬роче, виноват в итоге охранник. Эти выпи¬вают, обнимаются, целуются... Начинается цирк, вроде: «А ты того знаешь? Так это ж мой корефан»... И всё в таком духе... Прос¬то кошмар. Беспредел какой-то...
— Вот именно, - резюмирует Алтухин. -И когда мне говорят, что «город у вас бан¬дитский», я, конечно, возмущаюсь. Но в ду¬ше-то понимаю, что где-то они правы. Обидно. Столько умных, интеллигент¬ных, талантливых людей в городе, в реги¬оне... А из-за таких вот, быдлячества вот такого, приходится терпеть эти оскорбле¬ния. Я всегда говорю - создать стереотип гораздо проще, нежели его разрушить. Мы тут в столице разрушаем - разруша¬ем, а эти нас назад тянут и тянут.
— Ну да. Это точно, - вторит шефу Сер¬гей. - А то анекдоты про нас сочиняют. Правда такие, с уважухой.  Типа, тормо¬зит ГАИшник Bentley:
— Ваши документы.
— Дома забыл, - отвечает водитель.
— А дом где? - спрашивает ГАИшник.
— В Донецке...
— Вот только пугать не надо.
Кроме самого рассказчика не смеётся никто. Алтухин встаёт:
— Ладно, мы поехали... Полиночка, пока...
— Удачи, - поднимается вслед за ним Ва¬лерий, а из-за соседнего стола снимают¬ся двое охранников.
— Я после шести зайду! - почти кричит им вдогонку Сергей. А как же! Пусть все видят, как он близок к самому Алтухину!
— Вечером тусанём где-нибудь... - переклю¬чает он своё внимание на Полину.
— Я в Харьков сегодня полечу, - она подзы¬вает официанта и просит ещё вина.
— В смысле?... Чего вдруг?
— Ну, есть дела... И маме обещала завтра с утра помочь.
— Так утром и полетишь...
— Не хочу я утром. Это подрываться надо в пять... А если ещё ночью и гулять перед этим... Потом весь день разбитая ходишь... Не хочу...
— Послушай, Полина, мне сегодня надо од¬них китаёзных олигархов выгулять.
— А я тут при чём?
— Полина, не тупи, - Сергей начинает за¬водиться. - Они будут на тебя смотреть, потеряют бдительность, и я их быстрее вскрою по инвестициям. Все довольны -я при комбинации, тебе - подарок... Дорогой...
— Так я тебе нужна, типа, как отвлекаю¬щий объект, что ли? Или подельщица?
А может, ты меня захочешь под китаёзов своих положить? Ну, для быстроты полу¬чения инвестиции...
— Ты мне нужна, как красивая женщина... И вообще - в чём проблема?
— Да ни в чём! - разговор переходит на повы¬шенные. - Я ж не кукла, чтоб таскать меня с собой и хвастаться: «Смотрите, что у ме¬ня есть!.. Какой я крутой чувак!!!» Короче, я лечу домой. С узкоглазыми сам разбирай¬ся. Нужна тёлка для показухи - сними. Это ж не проблема... Вон их сколько... Мо¬жешь и этим организовать... И не только для показухи.
— Что за пургу ты несёшь, а? Нах... мне кого-то снимать, когда у меня есть ты...
— Может, есть. А может, и нет...
— Не понял, бля. Ты что хочешь сказать,
а?
Официант приносит вино. Полина де¬лает большой глоток:
— Да ничего! Не надо ко мне относиться как к собственности.
— А ты и есть моя собственность.
— Ошибаешься, дорогой.
— Слушай, я реально не врубаюсь... Если ты не моя. То что-то дороговато мне обходишься.
— Чего, чего? Попрекать меня будешь? До¬роговато? Ты что, не знаешь? Красивые девушки дороги в эксплуатации, как кру¬тые тачки! Не тянешь - не катайся... Бери что-нибудь попроще... Что, проблемы с баблом? Ты ж народный избранник.
Или как там у вас говорят - член клуба «450 самых богатых людей Украины». Что ж, разоришься, что ли? И вообще, я могу легко тебя избавить от этих лиш¬них расходов. Жила до тебя нормально и дальше буду.
— Короче, - Сергей просит счёт. - На те¬бе карточку, - протягивает Полине пла¬тиновую VISA. - Прошвырнись по мага¬зинам, прикупи что-нибудь новенькое на вечер... Толик тебя повозит, к ужину будь готова.
— Ты, похоже, не понял, - Полина встаёт. -Я лечу в Харьков. Вопрос решён...
— Девочка, ты ничего не перепутала? Я здесь решаю.
— Это ты так думаешь...
— Послушай, Толик будет занят вечером. В аэропорт отвезти не сможет.
— Я чудненько на экспрессе доеду. Не при¬нцесса, - она разворачивается и идёт к вы¬ходу. Сергей делает, было, шаг вслед за ней, но тормозит - люди же кругом. Смотрят. Не по понятиям.


В 17.00, ровно за полчаса до отхода ве¬чернего экспресса Киев - Харьков, По¬лина вышла на перрон. Билетов в кассе, как обычно, не оказалось, и она рассчи¬тывала договориться на месте. У штабно¬го вагона суетилась толпа таких же жела¬ющих уехать безбилетников... К счастью, у начальника поезда оказалось знакомое лицо (ещё до Сергея она часто ездила этим экспрессом). Тот тоже вспомнил Полину и нашёл для неё местечко.
Вообще, экспресс - вполне сносное средс¬тво передвижения. В дороге меньше шес¬ти часов. Довольно комфортабельный (даже с телевизорами). И цена билета в пер¬вый класс в четыре раза дешевле эконома в самолёте.
Всю дорогу Полина просидела в купе, листая журналы. Кино не смотрела (ко¬медии Гайдая одна за другой, ну сколь¬ко ж можно?), в вагон-ресторан не хо¬дила и ни с кем не общалась. Правда, заговорить с ней пытался какой-то под¬питый дядечка. Сосед, такой же без¬билетник. Но девушка самым жёстким образом обрубила его попытки. Ещё молодящийся пижон, тыча в глаза но¬вомодным 1Рпопе, прицепился у ШС с комплиментами. Но Полина отлич¬но знала, что только дурам компли¬менты поднимают самооценку. Умным женщинам они дают возможность оце¬нить мужчину. Пижон не был удосто¬ен даже улыбки.
Сергей звонил раз десять - она не бра¬ла. Прислал штук пять эсэмэсок - не от¬вечала. Да в принципе и отвечать осо¬бо нечего. Если первые месседжи были слюнтявками, типа: «Не сходи с ума, доро¬гая», то часам к десяти, когда он, видимо, уже хорошо накатил, характер сообщений резко изменился. Последнее выглядело следующим образом: «Ты не представля¬ешь, с кем связалась, сука. Ты ещё об этом пожалеешь».
В начале одиннадцатого позвонила Янка -ближайшая подружка (ну, типа того).
— Ну, привет, Польчик, ты где?
— В экспрессе, к Харькову подъезжаю...
— Вау! Как это тебя твой депутат отпустил?
— Да пошёл он!
— Что случилось?
— Достал уже, придурок.  Хватит.
— Зря ты... Поль. Такой завидный жених. Вредная ты.  И балованная.
— Слушай, нравится - забирай!.. Мне не жалко!..
— Да я шучу, не злись.
— А у тебя что?
— С Машкой поругалась, блин...
— Чего на этот раз?
— Достала реально. Пиарит меня по-чёр¬ному. Я там с одним чуваком серьезным мутила. С Андреем - банкиром, ну ты его знаешь. Так она ему шепнула, что я ле¬том с двумя разными пассажирами в Тур-ляндию ездила. Ну, нормальная вообще, скажи?
— А на фига это ей? Отбить решила?
— Не знаю. Может отбить, а может на¬жралась просто в «Турбийоне» и несдер-жание началось. Короче, раз ты подъ¬езжаешь, я тебя встречаю и мы едем в «Мираж». Там сегодня концерт Смо¬ленского. Такая туса будет. Столько же¬нихов перспективных.
Полина засмеялась, услышав, как меч¬тательно подружка протянула послед¬ние слова... Яна в своём репертуаре. Вечно в жёстком поиске женихов (любовников/спонсоров), богатых и перспективных.
— Перестань, Янчик. Ну, куда я? С поезда... Да и пока доедем - всё уже кончится.
— Ничего не кончится. В двенадцать толь¬ко начнётся. Давай так - не вредничай. Вход в вечерних платьях не обязателен, а накраситься и в поезде можно.   Коро¬че, я тебя встречаю.
— Ты мёртвого уговоришь. Ладно...
«А почему бы и нет, собственно»? -подумала Полина. Если менять что-то в жизни, то почему не прямо сегод¬ня? А вдруг ей встретится прекрасный принц? Не в том смысле, что у Янки (у той своё кино, ей двадцать семь, ус¬пела развестись и в чувства уже не ве¬рит), а такой - чтоб влюбиться. Ну а не встретится - тоже не страшно. Концерт наверняка будет прикольный. Смоленский - супер! И такой офиген¬ный мужик! Вот в такого можно бы¬ло бы и влюбиться. Кстати, часто при¬езжает в Харьков. Говорят, не женат, но бабник редкий. В принципе, ло¬гично: если бабник, притом богатый, знаменитый и красивый - то на фига ему жениться?
«Стоп, стоп, что за фигня в голову ле¬зет»? - прервала размышления Поли¬
 
на. - «Может ещё Джорджа Клуни тебе подать? Он тоже богатый, знаменитый и не женатый.»
И отправилась в туалет. Наводить гля¬нец.
 

 

 
Украина, Харьков. Тот же день.

На нимфе платье в обтягон из чёрной кожи Размер четвёртый - просто бомба в декольте. Из песни Игоря Коржа «Свой расклад»

Она знает мужчин, Я это всё чувствую кожей. Она - мой кокаин, мой ЛСД И даже больше. Песня «Она» из репертуара Григория Лепса

Нет человека - нет проблемы...
Иосиф Сталин

Концерт в родном городе сильно отлича¬ется от концерта вообще. Каждый артист вам это подтвердит. К «своим» публика от¬носится специфически. Типа: «Да он в со¬седнем дворе вырос, я его с детства знаю»! И пошло-поехало.
Если выступление клубное, то ситуация усугубляется. Двумя факторами. Близос¬тью артиста и наличием алкоголя.
Короче, после первого отделения у вхо¬да в ВИП, где расположилась наша бан¬да, выстраивается реальная толпа весьма нетрезвых мужчин и женщин, желаю¬щих (настойчиво) вплотную приблизит¬ся к искусству. К счастью, сделать это не так просто - Денис выстраивает двой¬ной кордон. Первый рубеж - охрана на вхо¬де в ВИП, второй - он сам. Через этот фильтр просачиваются лишь те немно¬гие, кого мой брат желает пропустить. Остальным тоже обещают доступ к телу. Для автографов и фотосессии.  Но поз¬же.   После выступления.
Короче, спасибо Денису, перед вторым вы¬ходом мне удается передохнуть - в помеще¬нии только коллектив и близкие друзья.
Саня - мой партнер по «Миражу». Хотя клуб для него - это так. Чисто развлекуха. Он - серьёзный бизнесмен. Очень серьёз¬ный. Как для Харькова - стопроцентно олигарх. Причем относится к тем еди¬ницам, что стали олигархами не от влас¬ти и не от криминала. А так - сами по се¬бе. Своим умом, напором, ну и везением, конечно. Саня занимается оптовой тор¬говлей и недвижимостью. Но главное -он правильный пацан. А еще - душа лю¬бой кампании и мечта большинства гламурных дев, которые клеятся к не¬му, как двусторонний скотч! Но Санёк слишком хорошо разбирается в жизни, и не ведётся на все эти штучки охотниц за «джек-потом».
Рафик - золотой просто парень. И ве¬ликий юрист-комбинатор. Решает любые вопросы. Может объегорить кого угодно, но только не друзей. Главный принцип: «Миру - мир! Армянам - деньги!».
Серёга. Ну что сказать? Самый близкий. Мы с ним уже так давно рядом. Он настоя¬щий. Просто настоящий. Такие люди сей¬час редкость. Большая редкость. Говорят, настоящий друг - тот, при ком ты можешь думать вслух. Он как раз тот, при ком я мо¬гу это делать.
Ещё обещался быть мой кентюха Игорь Корж. Но он теперь всё больше в Киеве. Не смог вырваться.
Пацаны трещат на всякие темы: про по¬литику, про девчонок, про поездки.
— Как Париж, Саня? - спрашивает Серега.
— Скукотища. Больше двух дней делать нече¬го. Вообще... Была б хоть компания - пойти тусануть где-то... А так... Ну понятно, кра¬сиво.  Дворцы, соборы.  Но скучно.
— Рафа, а что - Кравцов на повышение по¬шёл? - интересуется Денис.
— Ага, он теперь начальник отдела по кор¬рупции в правоохранительных органах. Большой человек!
— Ну, он хоть здороваться не перестанет.
— Надеюсь, - смеётся Рафик. - Ты ему в «Одноклассниках» напиши: «Не зазна¬вайся, блин»!
— Он что тоже там тусуется?
— А то! Все там тусуются! Универсальное средство общения. У меня один кореш те¬перь с тёлками исключительно через сайт знакомится.
— Ну и как?
— Нормально, доволен! Правда, говорит, часто на фото красотка, а в жизни кош¬мар. Но бывают и удачи.
— А как это работает? - подаю голос из свое¬го угла.
— Ты что совсем не в теме? - удивляется Рафик.
— Абсолютно.
— Так ты ж тоже на сайте.
— Да это мой пиар-менеджер занимается. Я вообще ни разу не заходил.
— Зря, тебе было бы интересно. Много реальных девушек, - это уже Деня вклю¬чается. - Там такой каталог. По клубам можно вообще не ходить. Набираешь в «сообществах» «отдых» - высвечива¬ются клубы, рестораны. Тёлочки, кото¬рые там тусят. Их фотографии. В ку¬пальниках... А у кого и вообще эротика... Или даже порно. Всё видно, всё понят¬но. Начинаешь переписываться, забива¬ешь стрелку.
— Надо будет попробовать как-нибудь.
— Анекдотик по теме, - продолжает Рафик. Он же юрист, к тому же армянин. Пока не выговорится, не остановится. - Судья спрашивает: «Подсудимый, Вы знакомы с потерпевшим»? - «Нет». - «А почему он у Вас в друзьях в «Одноклассниках»?.. А ещё из-за «Одноклассников» стали семьи распадаться. У Антона такой ге-мор! Какая-то падла настучала его жене, что тот с тёлочками на сайте знакомит¬ся. Мало того - доказуху подкинула. По¬казала сообщение, которое Антоха на¬писал одной обезьяне. Теперь кипеш такой!!! До развода!
— Кто ж это постарался так? - допиваю соточку восемнадцатилетнего СЫуаз. Ра¬бочий инструмент (горло) смазывается и разогревается. Я снова готов к бою.
— Неизвестно. Может подружка жены по доброте душевной. А то и его кентю¬ха какой-нибудь подсуетился...
— Ну что ж, такая фишка. Такие людишки.
Есть тёти, как тёти, Есть дяди, как дяди, Есть люди, как люди, Есть ****и, как ****и. Есть дяди, как тёти, Есть тёти, как дяди, Есть ****и, как люди, Есть люди, как ****и!
— перефразирую Алексея Навилова и от¬правляюсь на сцену.
Если в начале публика была немного ско¬вана (все ж крутые, надо фасон выдержать), то сейчас нужный градус задан и артистом и напитками. На танцполе нет свободных мест не на быстрых, не на медляках. Обожаю это ощущение, когда весь тусер в клубе ста¬новится единым организмом. Пускай всего на какой-то час, но этот организм в полной эйфории, в чистом кайфе, в ощущении счас¬тья... Я сразу же ловлю эти частоты и начи¬наю испытывать то же самое. Эмоциональ¬ный оргазм!!!
Хорошо выставлен свет, что редкость. Не лупит по глазам. Видимо, Денис провел разъяснительную работу. Дело ведь не в том, что на сцене выступает совладелец заведе¬ния. Просто световики зачастую без поня¬тия. Думают о чём угодно, только не о том, чтобы артисту было комфортно. А эти сегод¬ня молодцы, надо не забыть похвалить.
Итак, мне комфортно. Я даже могу раз¬глядывать танцующих. Многих (в основном девушек) знаю в лицо, некоторых не толь¬ко... Но вот... Что это?! Ни фига себе чело¬век!!! Это что - Моника Беллуччи на ого¬нек заглянула?!
Я исполняю песню «Дирижабль Любви!» и при этом не свожу с «Беллуччи» глаз. Слюн¬ки текут. Она, как бы так пообразнее сказать, кофейно-соблазнительна. Да, да. Именно так. Аппетитнейшая кофейно-соблазнительная самка! Тирамису* в Baileys... Похоже, «тира-мису» ловит мой взгляд и кокетливо улыбает¬ся. А может, всего лишь, кажется?.. 50/50...
Так, теперь главное её не упустить. Выяс¬нить, с кем она пришла. Если (будем наде¬яться) без мужчины, то - в бой... Если же наоборот - попытаться раздобыть теле¬фон. Или на крайняк - передать свой.
Как это сделать? У меня ещё четыре -пять песен. А вдруг она куда-нибудь исчез¬нет?..
Думай, думай, как же поступить, думай. Бинго! Есть идея!
— Дамы и господа! А сейчас я хочу пригла¬сить на эту сцену человека, которого вы все знаете. Многие, надеюсь, любите. Не любить его просто нельзя... Мой брат - Денис Смо¬ленский! Ваши аплодисменты! - представ¬ляю, в какой он сейчас непонятке. Это ведь 100 % экспромт. Хорошо, если брательник

*тирамису (от итал. tiramisit) - изысканный италь¬янский десерт.
ещё где-то поблизости. А то полчаса ис¬кать придется. Нет, всё нормально. Денис поднимается на сцену. На лице огромный такой знак вопроса!
— Дамы и господа! Вы все знаете, что мой брат - талантливый человек, ну семья у нас такая! - смеюсь, делаю театральную пау¬зу. Аплодисменты. Спасибо. Продолжа¬ем. - Он сегодня замечательно организо¬вал этот вечер. Но талантливый человек талантлив во всём! Я хочу, чтобы сейчас он помог мне спеть следующую песню!
Денис смотрит ошалевшими глазами. Надо признать, что ни слух, ни голос не входят в число его достоинств. Но сейчас не это главное. Важно, что в следующей песне - за¬лихватском боевике - вступление прилич¬ное, секунд тридцать пять. Потом ещё про¬игрыш. И я успею всё ему сказать про эту невероятную брюнетку в декольте. А в при¬певе подпеть Деня сможет, слова знает. Короче, выкрутимся.
Песня пролетает «на ура»! Даже притом, что он всё фугасит «мимо». Но, во-первых: этот «нестроевич» растворяется в общем звуке. А во-вторых: энергетика в воздухе уже такая, что правильность пения мало кого интересует.
Зато я узнаю даже больше, чем предпо¬лагал. Девушку зовут Полина, она - модель и снимается в рекламе (глупо было бы это¬го не делать с такой внешностью.). При¬шла с подругой, Денис уже успел переки¬нуться с ней парой слов.
Я говорю ему, что когда закончу выступ¬ление, она должна быть уже там, в ВИПе. По-любому. Не обсуждается.
Финальная часть концерта тонет в пья¬ном исступлении публики. Я исполняю три вещи на бис и под шквал аплодисментов сгребаю букеты и корзины с цветами.
В сопровождении расчищающего доро¬гу охранника, прорываюсь к «базе» сквозь плотные ряды желающих общаться.
Ну, и где же Полина? Да вот она! Полуле¬жит в кресле (браво, Дениска!), потягивая, кажется, «мохито»... Dress code, конечно, ещё тот. Смертельный номер!
Кто-то бросается ко мне с поздравлени¬ями. Я машинально благодарю и подхожу к ней. Какое-то странное чувство. Типа, знаю её давно, и нет никаких преград. Всё может быть только так, как я захочу. Толь¬ко так, и никак иначе. Может быть улав¬ливаю что-то в поволоке этих глаз?
Да какая разница, что мною движет (мо¬жет просто виски)?! Главное - я уверен в себе и в результате, легок и напорист одновременно.
Беру Полину за руку, тащу за отдельный столик в углу и несу какую-то банальщи¬ну, типа: «Когда я тебя увидел, меня слов¬но молотком по голове стукнуло (что есть правда, на самом деле)». Она игриво улы¬бается, шоколадный миндаль глаз блестит и искрится. Короче - всё в ёлочку! Пред¬лагаю ей сбежать отсюда и вместе провес¬ти остаток ночи (уже третий час), устро¬ить такое себе апехраПу вдвоём. Улыбается и молчит.   Согласна!
Отлучаюсь на пару минут - надо попро¬щаться с мамой и её гостями. По дороге на первый этаж и обратно меня навязчи¬во пытаются припарковать за чей-то оче¬редной столик - выпить пятьдесят грамм. Отбиваюсь с помощью охраны.
Забираю Полину и мы ретируемся че¬рез служебный вход.
В машине, за рулём, уже ждёт Тоби. Мы бук¬вально валимся на заднее сиденье и, едва 8-класс трогается, начинаем целоваться... Страстно и дико! По-животному...! Моя рука пробирается к её телу... Ух! На ощупь - это во¬обще! Что-то невообразимое! Кожа как масло! Освобождаю из лифчика одну грудь... А разве такое вот, такого размера и стоящее под шею может быть не силиконом?! Хм... Фантасти¬ка!!! Но ведь натура - это точно...
Короче, тестостерон готов брызнуть из глаз, ушей, рта, не говоря уже о.
Скорей топи к дому, Тоби! Не здесь же мне её. Нет, ну можно, конечно и здесь, но тогда надо тормозить. И отправлять Тоби на мороз.  Некрасиво как-то.
О том, что женщины - мой наркотик, вы уже знаете. И про гурмана с обжорой вместе, и про любимую часть тела. Ко¬роче, все секреты раскрыл.
Для такого как я - Полина - это нечто, прос¬то богиня языческая! Я в шоке! Глубоком... Даже представить не мог, что до сих пор способен на такой поросячий восторг!
У неё всё потрясное и всё своё! Не только грудь, но и губы, волосы, даже ногти... Ей просто ничего исправлять в себе не нужно. Воистину редкость в наше время! Да здравс¬твует Харьков! Только здесь, в моём род¬ном городе (ну и ещё кое-где в Украине, России и Белоруссии), можно увидеть по¬добное! В Москве практически исключе¬но... Да там не то что Силиконовая долина, там коррекция ягодиц у каждой десятой... может двадцатой... ну не знаю... у многих, короче.
«Ну и что»? - может возразить мне кто-то. -«Что ж ты, такой крутой, и от обычной девуш¬ки, не звезды там кино, крышу сорвало»?
Во-первых, замечу: красота - величайший из гениев, поскольку не требует понима¬ния. А во-вторых: в том-то и дело, что мой кайф - женщина, её красота, секс с ней, а никак не статус... Звёзды и дочери оли¬гархов - это, конечно, неплохо. Но для ме¬ня - второстепенно... Постель - вот момент истины... Здесь имеют значение только ощу¬щения. Только то, что ты видишь, что чувс¬твует твоё тело. В этот момент, оно управ¬ляет и мозгом и сердцем. Оно - босс! А те, кто этого не понимают... В моём детстве была версия «Евгения Онегина» (типа «гоблинского» перевода). Вот четверостишье оттуда:
Его без гнева и без страха Пошлю интеллигентно нах.... Коль он умный - то поймёт, А коль дурак - так пусть идет.
Итак, мы уже дома и трахаемся. Нет, не так... ТРАХАЕМСЯ!
Занимаемся любовью! И делаем это прос¬то атомно! Она, по ходу, такая же сумасшед¬шая, как и я! Она реально обожает секс! Её стоны во время оргазма взрываются в мо¬ей голове!
Точно не знаю, сколько длится этот экс¬таз. Но долго. Мы оба успеваем кончить по нескольку раз... У меня была нычка - пол¬грамма где-то. Оказалось очень кстати. Во время секса кокос можно не только ню¬хать. Если втереть немного в слизистую. Вещь! Крышу срывает - только так!
В состоянии абсолютного кайфа, стук в дверь кажется неким инородным, инопла¬нетным звуком... Но он повторяется, и я пони¬маю, что это и есть реальность. Что за фигня? Чего это вдруг Тоби решил меня беспокоить, когда я не один? Случилось что-то?
Набрасываю халат и выхожу. Андрей стоит полностью одетый. Даже в куртке. И даже обут.
— В Дениса стреляли. Он в неотложке. Со¬стояние критическое.
— Что?! - огненная стрела вонзается в мозг. -Откуда ты. - я не заканчиваю вопрос, по¬тому что и так всё понимаю. Мой-то теле¬фон стоит на беззвучном. Вот ему только и смогли дозвонится...
— Ты подробности какие-то знаешь?
— Нет. Ничего.
— Ясно. Заводи машину. Я через две мину¬ты выйду...
Полина остается спать в моей постели, а мы с Андреем мчим в «четвёрку»*.
В моего брата стреляли. Он на грани. Даже в мыслях не могу, не хочу произносить это слово... Кто?! Почему?! Сука! Это я вино¬ват, уехал трахаться с тёлочкой! АНеграЛу, драть меня в дышло! А брат... Деня... Если бы я был рядом, ничего может и не случилось бы. Но с другой стороны, в чём я вино¬ват?.. Он - взрослый мужчина и живёт са¬мостоятельно... Я и вижу-то его пару дней в месяц... Не больше... А остальное время он без моего присмотра. И это могло слу¬читься в любой другой день.
Но что - «это»? Что всё-таки произошло?
У входа в операционную мама с сестрой. Мама постарела похоже не на год, как пред¬полагает День рождения, а на целых пять... Во всяком случае, зарёванные глаза дела¬ют её такой. Она бросается мне на шею, рыдает... Громко... Я глажу её по голове и слушаю рассказ сестры. Ира, наконец, объясняет мне, что случилось.
Буквально через полчаса, после того как я свалил, начали разъезжаться все. Денис тоже поехал отсыпаться.
Его нашли лежащим возле машины, на¬против 116-ой школы, в ста метрах от дома... В него всадили две пули, в упор. По счастли¬вой случайности брат не умер на месте. Пер¬вая пробила правое лёгкое. И застряла. Вто-

*«четвёрка» (разг.) - харьковская больница скорой неотложной помощи № 4.
рая - в грудную клетку, по касательной. Сейчас делают операцию... (Слава Богу, что нашли и отвезли в больницу не позже, он и так по¬терял много крови, а мог и вовсе истечь...)
Я звоню Рафику. Бужу его, рассказываю о случившемся, прошу срочно связаться с Димой Кравцовым и выяснить, кто за¬нимается этим делом.
•  •  •

Кравченко «вёл» Дениса от клуба. Засве¬ченная на предыдущих убийствах БегеИа лежала на пассажирском сидении. Вчера, перед тем, как свалить, Фургон взял её у Клевера под каким-то предлогом...
Удобный момент представился на поворо¬те с улицы Культуры, у школы... «Мерс» при¬тормозил и «девятка» влетела ему в зад.
Денис выскочил из машины и бросил¬ся к «ладе»:
— Ты чё, сука, делаешь? Совсем охренел, что ли?
Подполковнику, на котором была сдви¬нутая на глаза шапочка, очки и прикле¬енная бородка, оставалось лишь выстре¬лить в упор. Затем снять часы, браслет, забрать бумажник и устроить лёгкий шмон в салоне «Мерседеса»...


«Девятку» Кравченко бросил на месте. В пя¬ти минутах ходьбы его ждала другая маши¬на, «Субару» одного из подчинённых. На ней подполковник доехал до дома, в котором оби¬тали Болото с Клевером, и бросил пистолет в сугроб под окнами. Затем набрал номер майора Зяблина и приказал начинать опера¬цию по обезвреживанию банды. Дал адрес, где (по оперативным сведениям) находятся преступники (соответствующие донесения уже лежали в его папке). Приказал, в случае сопротивления, стрелять на поражение (в связи с особой опасностью банды). Впро¬чем, в команде Зяблина у Кравченко есть человек (хозяин того самого Subaru), кото¬рый имеет чёткие указания ликвидировать преступников. Человек надежный, жажду¬щий продвижения в избранные... И не скло¬нен задавать лишние вопросы...
Кравченко берёт на себя руководство операцией и лично приезжает на место. Когда группа захвата занимает позиции, он (с «левого», естественно, телефона) на¬бирает Клевера:
— Я от Фургона. Срочно линяйте... За ва¬ми едут... Целый взвод ментов...
Через пять минут подполковник дает при¬каз начинать штурм. Болото и Клевер уже в подъезде, начинается перестрелка. Челове¬ку Кравченко даже не приходится стрелять в обоих. Он кладёт Болото двумя выстрелами в грудь и голову. Клевера же пристреливают бойцы группы захвата, после того как тот попадает в плечо одному из них...
 

 

 
Украина, Харьков. 22 декабря.

Всё, что не убивает, делает нас сильнее.
Фридрих Ницше










Без пяти одиннадцать я стою у знамени¬того помпезного здания на улице Совнар¬комовской. Думаю, по значимости это второе (после Лубянки) место в истории ВЧК - НКВД - ГПУ - КГБ. Здесь, впервой столице Украины, работал Дзержинский -железный Феликс, о чём напоминает памят¬ная табличка. Сегодня на Совнаркомовс¬кой, 5 располагается областное управление СБУ. Это конечно не КГБ. Ни по влиянию, ни по (и слава Богу) масштабности... Но это внутри... А снаружи всё так же... От серого каменного, с чёрной мраморной отделкой, гиганта веет холодом и угрозой.
Сейчас я иду сюда за помощью, но всё равно - дискомфортно. Охрана предуп¬реждена, да и узнают меня, что теперь не кстати. В свете последних событий не особо хочется, чтобы весь город был в курсе моих передвижений и встреч. Ма¬ло ли что.
Рафик попросил Диму (на двери каби¬нета табличка - «Кравцов Дмитрий Алек¬сандрович») помочь. И он встречает меня по-дружески, обнимает сочувственно. Толь¬ко вот соболезнований не надо. Всё будет нормально.  Надеюсь.
— Как Дэн?
— Он вообще по счастливой случайности на месте не умер. Большая потеря крови. Сделали операцию. Самое страшное уже миновало. Врачи его с того света вытащи¬ли. Курить можно у тебя?
— Тебе - да.
Достаю свою чёрную пачку. Блин, и я весь в чёрном. Траур, что ли?! Типун мне на язык. Нет, нет и нет! Дэн будет жить, будет! Са¬мое страшное позади. Я сказал докторам, что каждому куплю по машине!
— Короче так. Судя по всему, в него стре¬ляли эти отморозки. Банда, которая тер¬роризирует город уже около года. Но, есть странности. В управе, которая расследу¬ет это дело, я завербовал человека, кото¬рый мне сливает информашку. Так что, можем следить за ситуацией в режиме он¬лайн. И вот какой коленкор вырисовыва¬ется. До Дениса было семнадцать эпизо¬дов. Кстати, твой брат единственный, кто остался жив. Во всех случаях, нет... в шес¬тнадцати случаях цель была чётко вид¬на - ограбление. Только в одном, нам пока¬залось, что хотели под ограбление списать.
И здесь такое же ощущение. Ну, вот ска¬жи, мог Дэн иметь при себе крупную сум¬му денег - кассу там, или ещё что?
— Да нет, вряд ли, - я затягиваюсь сигаре¬той. - У него сейф есть в кабинете. И вооб¬ще - ночью, бухой. Нет....
— Вот и я так подумал. А эти бандюки на авось не работали, только по конкретной навод¬ке. И всегда точно. В десятку. Мы сразу ре¬шили, что с ними кто-то из органов. При¬чём, не шестёрки... Кто-то из серьёзных... Кто владеет информацией, понимаешь... Вот смотри, как, по всей видимости, было дело. Кто-то, на угнанной «девятке», догоня¬ет в зад «мерс» Дениса. Твой брат выходит из машины и получает две пули. Странно? Ну, какое это ограбление? Такое ощущение, что хотели его убить, а грабёж - инсцени¬ровка. При нём не оказалось ни бумажни¬ка, ни вообще денег. Забрали. Часы, драго¬ценности какие-нибудь он носил?
— Носит, Дим, носит. Мой брат жив.
— Прости, Артур, я не в этом смысле.
— На нем были часы. Hublot золотой, ты¬сяч двадцать стоит. И, кажется, браслет. Да, браслет. Браслет шопардовский...
— Значит, тоже забрали.   Но всё равно. Это... Это всё не то. Инсценировка чистой воды! Следили, ехали сзади, знали, что вы¬пивший.  Выйдет к ним с наездом - и всё. Но это не все странности.
Тушу сигарету. Закуриваю новую.
— Сегодня рано утром, - продолжает Дима, -буквально через пару часов после нападения на Дениса, проводится операция по задержа¬нию этой банды. Понимаешь, сегодня! Сра¬зу же! То у них ничего конкретного не бы¬ло, а то - оперативная информация...
— И что?! - напрягаюсь я.
— А ничего! Двое предполагаемых бан¬дитов погибли в перестрелке. Вот такой коленкор.
— Как будто зачистка...
— Ну конечно, не тебя же мне учить после твоей прошлой жизни... Зачистка... И сра¬зу после Дениса. Он мог влезть в какую-то серьёзную игру?
— Не думаю, Дим... Какая игра?... Ему всего хватало. Да он вообще в последнее время весь в любви был. Постой. Секундочку. Знаешь, что? Он говорил... Ну... у него ро¬ман, там, серьёзный. С замужней женщи¬ной... Он говорил ещё, что у неё муж, ка¬кой-то большой мент. Полный отморозок. Она всё время за Дениса боится. Ну, типа, если тот всё узнает, понял?
— Вот это интересно! - Кравцов встаёт из-за стола, прохаживается по кабинету. Ну, чисто почуявший дичь охотник. - Инте¬ресно, интересно. Большие менты-отмо¬розки - это мой профиль. Фамилию, долж¬ность не помнишь?
— Нет. Да я найду сегодня девушку его Юлю, узнаю всё.
— Юлю?! А фамилия Юли не Станюк? Слу¬чайно?
— Не знаю я, Дим.
— А мужа - не Маковой?!
— Стоп. Как ты сказал? Маковой? Возмож¬но... Да! Денис называл эту фамилию, кажет¬ся.  Он говорил - Мак.  Точно, Мак.
— Вот это номер.
— А что?
— Именно полковник Маковой руководит разработкой банды, его люди расследуют нападение на Дениса и они же сегодня про¬вели задержание.
Я тоже встаю:
— Них.  себе расклад.
— Вот и я о том. Наше управление давно наблюдает за Маковым. Чистый беспре-дельщик. Его не то, что из органов гнать -по нему тюрьма просто рыдает... Нажрался денег на наездах, крышевании, контра¬банде... Но тесть - генерал Станюк. Непо¬топляемый авианосец. Он - то первый за¬мминистра, то представитель президента. Никто с ним связываться не хочет, слиш¬ком мощная фигура.
— И этому Маковому без него никак? - не¬смотря на очередную бессонную ночь, не¬кий пазл начинает складываться.
— Вот именно! Без него и, естественно, его дочки. Так что если твой брат с ней засве¬тился, Маковой мог....
У Кравцова звонит мобильный.
— Да. Да, Валентин Андреевич, бегу, -и мне:
— Шеф вызывает. Подожди меня, посмот¬ри вот.  Это материалы про бандюков.
Он сгребает несколько папок и выходит. Я открываю «дело». Надо же, сижу в каби¬нете подполковника СБУ и документики листаю. Я! Да на меня самого до сих пор «дела» хранятся. И на Лубянке, и на Пет¬ровке, да и в этом здании - верняк.
Вот тебе и метаморфозы жизни.
Сейчас бы пару дорожек для стимуляции организма и обострения работы мозга. Ко¬каин в умеренных дозах - это Ызгеппе  для мозгов. Прочищает и дезинфицирует... У меня с собой есть (раздобыл с утра), но не в этом же кабинете... Честное слово...
Так, что у нас тут? Отчёты, фотографии с мест происшествий, трупы (о, господи!), опять отчёты, фотографии похищенного... Отчёты. Стоп. Назад страничку.
Тру глаза рукой. Галлюцинация?! Не мо¬жет ведь такого быть! Нет, но я же в сво¬ем уме.
С фото на меня смотрит кольцо. То са¬мое, которое я видел на руке Инги! Гар-шиной! Бр-р-р! Нет, я не могу ошибаться. Может, это, конечно его близняшка, но. Вряд ли.   Слишком необычная вещь.
— Ну, как ты? - возвращается Кравцов.
— Слушай, Дим. Фантастика какая-то. Я недавно видел это кольцо.
Разворачиваю к нему папку.
— Точно его? Это уникальное кольцо. Малове¬роятно.
— Точно, я тебе говорю. Я ж не идиот. В Нью-Йорке, на одной знакомой. Я хорошо рас¬смотрел. Точно оно.
— Ну, если так - это может быть зацепка. Вещь с убийства на улице Гиршмана. Прина¬длежала вдове одного большого чиновника. Он под шумок арабам оружие продавал.
— Нормальный ход! Ну вы, ребята, даёте!
— Да, и такое у нас бывает. Короче, эти ис¬ламисты и подарили колечко. Оно в единс¬твенном экземпляре. Стоит... Я даже не пред¬ставляю сколько. Ну, так вот. Чиновник тот года два назад умер, с сердцем что-то. А жену его убили. Эти... Почистили квар¬тиру, ну и колечко само-собой... Да, ес¬ли бы узнать, как оно к твоей знакомой попало.
— Ей муж подарил. А вот он где взял - я узнаю. Есть в Нью-Йорке люди. Всё выяснят...
Пожалуй, пора прощаться:
— Спасибо, Дим. Скажи, как тебя отбла¬годарить?
— Разберёмся.
— Если что узнаю - позвоню, - направля¬юсь к выходу.
— Подожди, Артур, - Кравцов настигает меня у двери. - Можно вопрос? Прямой.
— Давай.
— Ты по-прежнему связан с Цезарем? Ничего себе, вопросик!
— Дим, спасибо тебе за помощь. Но такой вопрос и в этих стенах.
— Просто пойми. В этих стенах знают, что произошло шестнадцать лет назад. И моё начальство предполагает, что ты мо¬жешь устроить здесь Чикаго тридцатых. С помощью людей Цезаря. Это, как пони¬маешь, никому не нужно. Если ты раньше нас узнаешь, кто за всей этой бодягой сто¬ит - сообщи. Клянусь - мы их на немецкие кресты порвём. А начнёшь действовать сам - закроют. И я тебе помочь не смогу.
— Я понял, Дим.
— Артур! Ты - артист. Звезда. Ты давно уже не гангстер. Занимайся своим и дай нам делать своё.
— Это мой брат.
— Я понимаю. Поэтому и совершаю долж¬ностное преступление - показываю тебе все эти материалы. Но самосуд не устраи¬вай. Плохо может закончиться.
Размышляя, выхожу на морозный воз¬дух.
Понимает он! Помогает. По друж¬бе. Нет, ну я согласен. Ну, опять же -не просто ж так. Прикидывает, какие дивиденды может получить. Знает, что от меня можно поиметь прилично. Олигархи рядом, политики. Значит -власть, возможности и всё такое. Ещё и Рафик попросил - у них дела общие какие-то. «Но самосуд не устраивай»! Сам разберусь как-нибудь.
Звоню маме - она в больнице с Дени¬сом. Пока без изменений. Затем в Нью-Йорк - Артаковскому. Там сейчас ночь. Но какая разница? Да Гарик, оказывает¬ся, и не спит. Первая ночь предрождест¬венского уик-энда. Он шпилит в Атлантик-Сити. Прошу его выяснить всё по этому колечку. Как можно быстрее.
Так, что дальше? Вызвать Роби. Пока до¬статочно. А если что, ещё людей у Цезаря попрошу.
Как там Полина? Стоп. А причём здесь Полина? Брат еле выжил, а ты про тёлку вспомнил. Кстати, если бы не она, может ты бы его не оставил одного и ничего бы не случилось. Нет, ну это бред. Что же опять в голову лезет?..
И всё равно я думаю о Полине. Оче¬редная влюблённость? Я ведь уже гово¬рил, что подобное со мной периодичес¬ки происходит. Влюблённость - муза. Она нужна, чтобы творить... Кроме того, стимулирует, улучшает кровооб¬ращение и внешний вид. Но сейчас как-то по другому всё... Как то не похо¬же. Но, с другой стороны - ведь очень мало времени прошло. Блин, а самое главное - не вовремя! Брат! Деня! Это главное!!!
Телефон. Номер не знакомый: — Артур, здравствуйте. Это Юля. Мне надо с вами увидеться. Поговорить о Денисе.
Мы встречаемся с Юлей через полчаса.
Она красива, хоть и с зарёванными глазами (даже дорогая косметика не мо¬жет скрыть). Я понимаю Дениса. Прав¬да, девушка не в моём вкусе, но это - дело субъективное...
Переживает очень искренне. Точно. Так сыграть нельзя.
Юля уверена, что это дело рук её мужа. Она очень эмоционально убеждает меня в том, что Маковой - редкий ублюдок (я, в принципе, и не сомневаюсь).
Что ж, всё более чем странно. А может и наоборот - понятно... Но, в любом слу¬чае: домыслы - домыслами, а доказатель¬ства? Не для органов - для себя. Я ведь должен быть на 100 % уверен в виновнос¬ти конкретного человека, чтобы приго¬ворить его.
Да, я решил сам вершить правосудие. Как тогда, шестнадцать лет назад. Време¬на изменились? Да. Но не совсем. Я изме¬нился? Да, но не настолько.
Беру у Юли номер телефона Макового...
Надо отменить предновогодний чёс. Ко¬нечно, у Маринки будет шок - всё уже про¬плачено, мы подведём заказчиков. Но это сейчас неважно. Надо - заплачу неустой¬ку. Сам даже предложу (интересно, кто-то посмеет её с меня взять?). Маринке и кол¬лективу дам зарплату за несостоявшиеся концерты. А у меня другие планы... Коро¬че - выхожу на тропу войны!
•  •  •

Маковой и Кравченко отправились поо¬бедать. В смысле - поговорить... Поеха¬ли в ресторан «Шарикоії».
Исторический центр Харькова. Ресто¬ран в нэпманском стиле, воспроизводя¬щем эпоху «Собачьего сердца» и «Мастера и Маргариты». Антикварные фишки, типа патефона, печатной машинки и телефо¬нов той поры. Короче, «а-ля квартира профессора Преображенского». На ниж¬нем этаже даже сымитирован ж/д вагон, колёса которого просматриваются сквозь прозрачный пол. Отменная кухня.
— Не хочу ни о чём говорить в кабинете, -скривился полковник, устроившись в уют¬ной кабинке.
— Да, лучше перестраховаться. К тому же у нас, вроде, крот завёлся...
— Них.   себе! С чего ты взял?
— Кто-то сливает в СБУ. За пару дней пос¬тараюсь выяснить.
— Мало ли что за пару дней случиться может, -Маковой потёр подбородок. - Как лик¬видация прошла? Чисто? Никто, бля, не рюхнется, почему обоих подозревае¬мых заколбасили?
— Да нет, Олег. Я всё правильно рассчитал. Они сами сразу шмалять начали... Спросо¬нок. Так что, нормально всё. Пушку, ко¬торую я подбросил прямо под окно, наши уже нашли.
— Главное, чтоб в квартире ничего такого не нарыли... Может эти дебилы и не дебилы вовсе. Тоже какую-нибудь компру собира¬ли.   Фургон еще всплывёт, не дай Бог.
— Обыском руководит Самсонюк, он наш без вопросов.
— Ну, это да. Слушай, Серёж, как же этот козёл у тебя живой остался?
— Смоленский? Да я и сам в ах.е.
— Стареешь, брат. В упор - и такая лажа.
 
— Мистика какая-то... Фартожопый он оказался. Как то дернулся видать. И я в правую сторону попал.
— А вдруг он оклемается и тебя вспомнит?
— Исключено. Это вообще исключено. Я же маскировался. Меня дети родные сразу хер узнали бы... А он всего полсекунды видел.
— Ладно, надо быстро дело заканчивать. И ехать рапортовать. Меня Юля инте¬ресует.
Кравченко ждал этого перехода:
— Как она себя ведет?
— А я что, в курсе?... Я утром на работу уехал -она, наверное, еще ничего не знала. При¬ставить бы к ней кого-нибудь на время.
— Ну, я то сейчас привязан к кабинету. Ос¬таётся только Самсонюк - как стопудово надёжный. К вечеру в себя придёт - мож¬но отправить.
— Годится. Давай жрать.
 

 

 
Украина, Харьков - Одесса. 23 декабря.
В Одессе. Вопрос приезжего к портово¬му грузчику: «Чтоу вас в городе нового»? Ответ: «Никто уже не ботает по фене».
Одесская байка
— Тётя Неся! Скажите - вы еврейка?
— И с чего вы взяли?
— Ну как ?! Вас же зовут тётя Неся ?
— И что ?! Если в Петербурге есть Исааки-евский собор, так я что, ору на всю Молда¬ванку, что это синагога?!
Одесский анекдот
Сначала показалось, что звонок мне прос¬то снится. Но нет. Это не сон. Открыл глаза. Ночь. Глубокая зимняя ночь. С де¬тства ненавижу ночные звонки. Ни в дверь, ни по телефону... Плохие ассоциации... Пер¬вый такой звонок я услышал лет в девять -к нам пришли с обыском. Потом в моей жизни было много ночных звонков. Очень редко с хорошими новостями.
Быстро взял, нет, пожалуй, даже схватил с прикроватной тумбочки мобильный (не разбудить Полину). Номер на дисплее на¬чинается с «плюс один». Америка. Единс¬твенный вариант ночных звонков без осо¬бо негативного окраса - там ещё день. или вечер. Точно. Это Гарик Артаковс-кий. Появились новости? — Привет, - говорю я шёпотом и выхожу в другую комнату.
— Здоров, Арчи... Разбудил, да? Sorry, brother... Слушай сюда ушами. Мы всё узнали. Всё и даже больше... Колечко это Гаршин при¬купил на 47-ой у господина Фурмана, тако¬го себе ювелирчика...
— Как узнали?
— Обижаешь, «как-как»? Красиво... Без шу¬ма и пыли...Я лично этого полупокера по¬сетил. Дал понять, что зашёл без намёка на юмор, поинтересовался изделием. Ну, он включил, типа, дурака. Фуфломицин мне стал мастырить... Я объяснил рас¬клад, вспомнил за ФБР, которого может эта история заинтересовать. И Гаршин, как неглупый, по ходу, фикус, рассказал мне за Фурмана. Так мы и нашли этого поца Мишу Фурмана.
— Быстро вы.
— Или?! Обижаешь, братан... Мы ж, на ми¬нуточку, серьёзные пацаны. Не шелупонь какая, в натуре.
— И что? - чувствую, как напряглись вены на лбу. Внутричерепное поднялось.
— Ну, по ходу сам он, верняк, не при те¬ме. Обычный Мойше-ювелир. А изде¬лие притаранил его брательник. Зовут Алик. Погоняло Фургон... Не знаешь такого?
— Что-то знакомое. Блатной какой-то... Точнее не помню.
— Ну я, по ходу, думаю, что этот Фургон -тот, кто тебе нужен.  Он явно в замазке. Правда долго его братуха не хотел вскры¬ваться.   Пришлось разъяснять, почём
в Одессе рубероид... В итоге он поведал нам одну историю... Короче, Фургон ра¬ботал на кого-то... Типа взрослых дядек из органов... Очень их бздел... И решил от них свалить... Там как раз намечались какие-то разборки... Его могли, типа, грохнуть, как понятого. И шо он сделал? Насобирал какую-то компру и написал про них такую себе повесть, тоже мне -Бонч-Бруевич . Потом предъявил боссам, чтоб его отпустили... Должен был при¬землиться в JFK ещё позавчера, но эта жадная сволочь таки сделала своих бос¬сов и свалила. ты не поверишь, куда. В Одессу. Спрашиваешь - зачем? Я те¬бе отвечу... Ему туда отправили контей¬нер с двумя машинами. Одна - «Бентли», другая тоже не плохая. Точно не пом¬ню. Ну вот, он решил не продрючить бабки. И ломанулся к Дюку, шоб их рас¬таможить и передать новым законным владельцам... Ничего себе! Вот это расклад!
— Спасибо, братик! У меня нет слов! Те¬перь сто пудов ясно, что здесь была зачист¬ка! Одному поражаюсь. Как же этот Фур¬гон так накомбинировал, что его в живых оставили?..
— Он поражается!!! Ты меня спроси - я объ¬ясню, как родному! Хотя чего - как?! Ты ж
 

мне такой и есть, живи сто двадцать лет! Фургон же жадная сволочь, а не тупая. Шпилевой, я так понял...Он свою компру грамотно где-то заныкал... Придумал там всякие хитрости, шоб она верняк попала куда положено, если ему уши отвинтят.
— А брат не знает, где эта компра может быть?
— Не, Вы уж сильно много хочете среди здесь! Фургон не хотел брата и его семью, типа, втягивать. Не, если б знал, она б уже мне руки обжигала, ты ж понимаешь. Слу¬шай сюда ещё, тачки эти в порт не на его имя пришли.
— Понял. Ну а как с ним сейчас связать¬ся, брат, конечно тоже не знает?..
— Absolutely! Фургон реально этого пурит-ца держал подальше от своих зэхеров... Но по любэ , если он ещё в городе, наши найдут. Даже в катакомбах. Я уже позво¬нил. С тобой свяжутся.
— А брат его побудет пока под присмотром?
— Или?!
— Спасибо, Гаря, я твой должник! По жиз¬ни!
— Разберёмся.
Так, надо как можно быстрее попасть в Одессу.   Какие варианты? Во-первых, который час для начала? Пол-третьего. Прости, Маришка, - звоню директору. Ей хочется меня послать как можно даль¬ше, но нельзя - я же босс.
Иду на кухню, нажимаю клавишу с над¬писью «cappuccino» на кофе-машине. Каж¬дый глоток ароматного напитка понемногу выгоняет сон, закурить бы... Мои чёрных на кухне не видно... Нахожу Полин Vogue... Тоже ничего...
Перезванивает директор. Прямых авиа¬рейсов на Одессу нет. В семь с чем-то само¬лёт на Киев, оттуда можно или самолётом или машиной (что-то типа автострады -реально допилить часа за три, а то и мень¬ше). Я прошу забронировать два места в бизнес-классе и ВИП-зал.
Можно ещё поваляться часа полтора, потом разбужу Андрея Тоби и вперёд, на Одессу-маму.
Почти бесшумно пробираюсь в спаль¬ню, но Поля уже полупроснулась:
— Что-то случилось?
— Да так. Надо уехать...
— Куда?
Прости, киса, пока я в тебе не настоль¬ко уверен, чтобы всё рассказывать:
— Надо, Поль.
— Не хочешь, не говори.
Всё-таки приятно, что она не дура. Та¬кая офигиительно сексуальная, и не дура. Словно подтверждая мои мысли в части «офигительности», Полина потягивает¬ся. Одеяло сползает. Какой вид. Я ду¬маю - что-то, типа целой горы кокоса для реально подсевшего... В принципе, я то и сам подсевший. просто по-своему. все на кокс, я (пардон за повтор) - на секс.
А теперь похоже, у меня конкретный, от¬дельно взятый сорт наркотика - «Sex with Polina». Какое у неё тело! Бёдра! Попа! Кожа как плотный кофейный бархат... И эта нереальная грудь... Такая круглая! Такая полная! Соски - тёмные, большие, и такое ощущение, что всегда возбуждён¬ные! Фантастика!!!
Я притягиваю эту роскошь к себе, впи¬ваюсь губами... Чувствую, как Полина плывёт в моих руках, тихонько поста¬нывая... Заваливаю её на спину и резко вхожу. Она чуть вскрикивает и тут же начинает стонать уже по-настоящему. Я продолжаю входить мощными толч¬ками, глубоко, с напором.
— Какая же ты сладкая...
Её дыхание учащается, пальцы сильнее сжимают мою спину.
— Хочу на тебя... - шепчет она. Я уже въе¬хал - это значит скорый оргазм.
Полина начинает скользить взад-впе¬рёд, сильно упирается ладонями в мою грудь, закатывает глаза, и из глубины всего её организма вырывается гром¬кий, завораживающий крик. Такое не сыграешь.
Теперь моя очередь. Перевожу в пози¬цию «мужчина сзади» прямо напротив зер¬кала. Вот это отражение! Реально Playboy! Сжимаю бёдра и буквально рву её на час¬ти... Наматываю на руку копну изумитель¬но пахнущих волос. Она прогибается, всё тело натягивается, как тетива лука, от¬срочивая на несколько секунд мой оргазм и усиливая тем самым ощущения. Кончаю «МЕГА»! Наваждение!
•  •  •

Фургон прекрасно понимал, что сильно рискует. Вспомнил известную пословицу «жадность фраера сгубила...» и ещё мно¬го других в том же духе... Но терять четы¬реста ему о-очень не хотелось. Тем более, в преддверии «поездки в Америку», где (в отличие от героя Эдди Мерфи в фильме с аналогичным названием) ему, вероятно, придётся жить на проценты с того, что он с собой привезёт. И к тому же, он всё-таки игрок... А это - диагноз серьёзный.
Короче, Алик всё прикинул, просчитал и решил ехать в Одессу... Пронесёт... А да¬же если в Харькове что и случится, всплы¬вёт его имя - тоже не пожар. Он в любом случае собрался покидать страну с «левым» паспортом на другую фамилию.
Ненавязчивым сервисом «фирменного» поезда «Чайка», прямым сообщением Харь¬ков - Одесса, он пользовался впервые... И на¬чал удивляться ещё до того, как «взошёл на борт». Время отправления было указано в билете, как 18:08. Время прибытия - 08:18. Это шутка такая одесская? Оказалось, нет. Странно. Как может скорый поезд ехать четырнадцать часов, когда примерно ана¬логичное расстояние, скажем, до Севасто¬поля он покрывает за одиннадцать? Что, знаменитая одесская неторопливость рас¬пространяется и на машинистов?
Вагон СВ был нового образца. Конеч¬но, эстеты наверняка найдут в нём массу уродств, но ощущение свежести радова¬ло. И телевизор опять же.
«Удивительное рядом» продолжалось даль¬ше... Фургон отправился в вагон-ресторан. Это было, конечно, рискованно. Лучше за¬крыться в своём купе (которое выкупил пол¬ностью) и не высовываться. Но чувство голо¬да одержало ситуативную победу. А то?!. На вокзал-то выехал в пять... Войдя в вагон-ресторан, Алик упёрся взглядом в сущест¬во женского рода и онемел. Это была то ли официантка, то ли бармен, то ли заведую¬щая. То ли девушка, то ли женщина (возраст не определён). Вместо груди на него смотре¬ли два астраханских (кило по десять, размер определить невозможно, шесть - семь - во¬семь, причём явно «натурпродукт») арбу¬за в декольте, покрывающем лишь кусочек лифа. Ноги и бёдра обтягивали, прозрачные местами, лосины. «Хозяйка бара» * была уже прилично датая и на смущённый вопрос: «Чего бы перекусить?» - она затараторила, активно пересыпая свой монолог «одессиз-мами», типа: «Нет, вы послушайте меня.» и «Если без лишних зэхеров...». При этом, она активно жестикулировала, периоди¬чески толкая клиента ладонью в плечо, и, как положено, картавила...
*«Хозяйка бара» - отсыл к песне Геннадия Тимо¬феева.
Фургон подумал, что скорее всего, она выполняет здесь и другие услуги (с таким-то дизайном). Даже промелькнула мысль: «А может»?.. Но интерес к экзотике всё же уступил место осторожности... Хотя, ес¬ли бы грамм триста чего-нибудь крепкого и / или пару лишних дорожек... А так, Алик тихо перекусил и отправился спать...
В Одессе оказалось градусов на пять теп¬лее. Он сразу же поехал в порт. Там был на¬стоящий дурдом - все старались закончить дела до Нового года. Фургон просто офона¬рел от наглости и заносчивости не только таможенников, но и простых брокеров. Понимающие местные объяснили, что всё нормально. Тут так заведено. В Одессе люди априори с гонором и понтами, они со всем этим рождаются. А те, кто связан с портом и таможней настолько повздува-лись от денег, что реально крышу сорвало. «Ну, об чём базар, когда Lexus GS - машина для начинающего таможенника, или уже слегка начавшего брокера.».
Но в итоге всё сложилось. Фургон догово¬рился оформить бумаги и получить маши¬ны в понедельник, после чего отправился отдыхать в тихую небольшую гостиницу, хозяин которой и был как раз покупате¬лем обоих авто...
•  •  •

Мы летим вдвоём с Андреем - Тоби. Стас -Роби привозит нас в аэропорт. Я сказал
«аэропорт»? Прости, Господи... По миро¬вым канонам двадцать первого века счи¬тается, что аэропорт - это лицо города. Обидно, что у моего родного города та¬кое лоховское и уродливое лицо. С глу¬бокими морщинами и кожей, не имеющей представления о кремах и прочих радос¬тях. Да к тому же ещё с перегидрольны-ми буклями на голове и макияжем а-ля ге¬роиня «Служебного романа» Рязанова. Оно и понятно - с Олимпиады-80 ничего не изменилось.
Кстати, об Олимпиаде. Новый аэропорт обещают к Евро-2012 (дай Бог, чемпионат у Украины не отберут). Что ж, построят -поклонимся им в ножки. А пока...
Когда я первый раз в жизни оказался в Одессе (лет пятнадцать назад), таксист вёз меня в аэропорт, и я поинтересовался: «А какой он в Одессе? Большой?». Ответ был гениален: «Такой себе аэропортик»... Что мог бы ответить на аналогичный воп¬рос харьковчанин? Не знаю. Здание нашего аэровокзала (так всё-таки точнее звучит) больше похоже на железнодорожный по¬лустанок где-нибудь в Зажопинске. Чис¬тый бред, короче.
Проходим через ВИП. Такой же лошизм. По радио поёт Серов. Он до сих пор вам нравится? Вы Лепса слышали? Кстати, надо подсказать Грише спеть «Я люблю тебя до слёз.». Будет нечто.
Единственный плюс этого, так называе¬мого, ВИПа, что мы не в общем отстойни¬ке - внимание благодарных поклонников мне в семь утра совсем не кстати... До само¬лёта довозят на «Газели» (сервис!) и упако¬вывают в «бизнес». Через час мы в Борис-поле. ВИП явно поприличнее.
Нас уже встречают, несмотря на ранний час... Я ведь позвонил кому нужно...
Водитель нового 8-класса на шифре... Навер¬няка привык возить кого-то из «серьёзных». Сосредоточенное лицо, и всё время мол¬чит... Оно и к лучшему...
Дорога Киев - Одесса действительно ни¬чего... Ровная и позволяет ехать быстро. На заявленный автобан, конечно, не тянет (может и вышло бы, если б меньше сп...ли). Как там, у Гарика Кричевского:
Автобан не чистые понты, А простая ровная дорога.
Два сорок, и мы в Одессе. Я люблю этот го¬род и часто выступаю в нём. У меня здесь мно¬го приятелей, есть даже друзья... Если узнают, что был в «жемчужине у моря» и не позво¬нил - обидятся. Реально... Но пока - я инког¬нито. Глубоко «зашифрован», может потом наберу.   Если всё тип-топ выйдет.
Подъезжаем к особняку, нет, пожалуй, дворцу где-то в Аркадии... Забор высотой метра в три, КПП, сканирование - Тоби сдаёт плётку, и мы оказываемся в огром¬ной (квадратов так в сто пятьдесят), вопи¬юще роскошной, и оттого давящей своим кичем, гостиной.
Хозяина «коттеджа» зовут Леонид. Ему за пятьдесят. Похож (особенно телосло¬жением) на Денни де Вито, но у того лицо всё-таки поприятнее.
— Для меня большая честь видеть в своём доме такого большого артиста и друга са¬мого Цезаря, - голос у Леонида скрипучий и прокуренный. Кроме того, он постоян¬но покашливает. По ходу, со здоровьем в жизни не срослось. Думаю, стабильные две пачки в день (вот и сейчас сидит в об¬лаке дыма от оригинального американс¬кого Parliament) наложились на парочку длительных авторитетных «командиро¬вок» - последнее следует из нательной жи¬вописи. В зоновской тематике я кой-чего волоку. По работе приходилось.
— Спасибо, Леонид. Простите, что оторва¬ли вас от личных дел... Всё-таки воскресе¬нье, выходной.
— Бросьте этих глупостей, Артур. Мой дом - ваш дом. И оказать услугу такому уважаемому человеку... Это просто вы-шак, о чём вы говорите. Мне когда Гарик с Нью-Йорка набрал, так я сразу сказал: «Если только этот шлимазл ещё в городе, так мы его найдём, не будь я Лёня Койф-ман»! И шо?! Нашли, он уже на нашей ха-вирке загорает. Со всем своим шмутьём, на всякий случай. Правда, побыковал сле-гонца при «задержании»... Хотел фасон по¬держать, так мальчики говорят, пришлось ему фасад малехо подпортить... Но он же нам не на конкурс красоты интересен?! Я так себе рисую. - Койфман с доволь¬ным видом затягивается и откидывается на спинку инкрустированного, утопаю¬щего в лепнине, кресла. Настоящий одес¬ский еврей! Выступил и теперь ждёт ова¬ций! Да не проблема, пожалуйста!
— Лёня, вы просто волшебник...
— Очень прошу, давай на «ты», а?
— Легко. Спасибо, я теперь твой должник.
— Ай, не надо. Ай, бросьте! Человек чело¬веку должен помогать или как? - его одут¬ловатое лицо расплывается в хитроватой улыбке.
— Буду счастлив, если смогу чем-то отве¬тить.
— Неисповедимы пути Господни. Надо же. Он ещё и философ!
— Вы же с такой дороги! - продолжает про¬являть гостеприимство Койфман. - Поку¬шать, по пятьдесят грамм.
— Нет, нет. Спасибо. Быстрее бы с этим уро¬дом перетереть. - я встаю с кресла (нет, всё-таки в этой гостиной не кресла, реаль¬но троны), типа, поболтали и хватит.
Но Лёня тоже встаёт (маленький и круг¬ленький, почти лысый, ну немного симпа¬тичнее бы лицо - точно Денни де Вито) и обиженно разводит руками:
— Послушай меня, Артур. Ты первый раз у меня в доме. В моём доме нет чтоб гос¬ти не кушали. Ты с дороги, уставший, голодный. Я же прикинул: вы долете¬ли что на вертолёте. И не хочешь вы¬пить чашечку кофе или пятьдесят грамм Hennessey и скушать бутерброд с чёр¬ной икрой? За что такое неуважение?
Что за полчаса изменится? Никуда твой шарамыжник не убежит с нашего хала¬мидника. Немного себе перекусим, и те¬бя отвезут бекицер...
Вариантов нет. Да и жрать реально хо¬чется. А у Тоби так просто голодный стон на лице!
Мы перемещаемся в столовую (такой же «филиал» Версаля/Эрмитажа). На бе¬лом, с позолотой, столе парад деликате¬сов, даже омар под сливочным соусом. Подготовился.
Едим, понемногу выпиваем... Я стара¬юсь, как можно скорее закруглить мероп¬риятие. Лёне, напротив, охота поговорить «за жизнь» (или?!). Рассказать какую-ни¬будь хохму, типа: «Моисей сказал: «Всё от Бога». Соломон сказал: «Всё от ума». Иисус сказал: «Всё от сердца». Маркс ска¬зал: «Всё от потребностей». Фрейд сказал: «Всё от секса». Эйнштейн сказал: «Всё от¬носительно». Сколько евреев - столько мнений!».
Через час мне всё-таки удаётся сва¬лить.
В Лёнином «Бентли» едем на окраину города. Улица Долгая («точно в масть» -ехать, что называется, «всю жизнь»). Вет¬хий домишко.
Фургон с парой приличных ссадин на ли¬це лежит на потёртом диване в узкой, за¬хламленной комнате (теперь понятно, почему Лёня назвал её халамидником). Когда я вхожу, он резко садится. В глазах
испуг и непонимание происходящего... Но узнал артиста, сучёныш...
— Здравствуй, Алик.
— Здравствуй...
— Смотри! Объясняю сразу - ты мне нах... не интересен! Со всеми своими делами, то есть вообще... Я хочу знать, кто твои хозяева. И всё! Давай, ты мне всё по-быс¬трому расскажешь и свободен...


Я выхожу с портфелем, в котором фур-гоновская компра. Тоби открывает дверь. Сажусь.
— Куда? - спрашивает водитель.
И в самом деле - куда? Если по-одесски, то: «Шоб я так знал!». Надо поскорее в Харьков...
— Давай пока в центр, там решим... Итак, Маковой... Пидарёныш... Юля
не ошиблась в своём уроде... Решил ком¬бинашку провернуть и Деню под шумок. Гнида конченная...
Так я его и кончу... И этого Кравченко -тоже. Стрелял, по ходу, именно он. А впро¬чем, какая разница - стрелял, не стрелял?.. Он - мозговой центр этих подонков. Он всё придумывал. И волыну (из засвеченных на предыдущих делах) ему Фургон накануне для чего передал? Чтобы в Дениса из неё... Чтоб всё в цвет сошлось... Кончу их всех...
Можно, конечно, пойти другим путём - пе¬редать компру надёжным эсбэушникам, то¬му же Кравцову... Там хватит... Но это не мой путь - гарантий никаких. В ходе следствия могут возникнуть проблемы. Адвокаты, взятки. Какое у нас правосудие? Смешно даже. И, кроме всего прочего, тесть мо¬жет помешать - а ну, такой позор! Кто захо¬чет так обосраться? Да и вполне вероятно с должности полететь, это просто на раз. Прикольно будет. Пережить столько ми¬нистров, революций и полететь из-за кон¬ченного зятька. Нет, генералу это точно не понравится.
Короче, это не мой путь. Это стандарт¬ный путь, значит - не мой. «. по-друго¬му, то есть - не как все». И потом, все се¬мейные дела я привык решать сам. Ещё с восемнадцати лет. Как старший мужчина в семье. Варварский закон гор? Сицилии и Кавказа? Возможно. Но по мне - единс¬твенно правильный. И что с того, что ког¬да я мстил за отца, был просто восемнад¬цатилетним пацаном, а сейчас мне почти в два раза больше и меня знает вся страна? Что с того? В первую очередь, я - мужчи¬на. Мой младший брат остался жив толь¬ко по счастливой случайности. Эта мразь Маковой приказала его убить. Пристре¬лить, как собаку. Я его порву. Сам. Буду резать по кусочкам... А потом вкину ком-пру - чтоб все знали, кто терроризировал город. Да, именно так. Только мне нужны ещё люди - обеспечить операцию.
Набираю номер Цезаря. Долго не от¬вечает. Уже собираюсь отбить, но слышу скрипучий голос «законного»:
— Привет, мой мальчик...
— Здравствуйте, Юлий Аркадиевич...
— Мне Машенька массаж делает, потому не брал долго... Как ты?
— Ровно. Всё выяснил.
— Ну и? Мусарские прокладки?
— Как вы и говорили. Как всегда, правы.
— Я просто долго живу на этом свете. Как тот еврей у Бабеля, который знал всё про эту жизнь.
— Мне нужны люди.
— Сам хочешь порешать.
— Это мой брат. И расклад там личный...
— Я понимаю. - Цезарь держит долгую па¬узу. - Может, не надо? Ты не забыл, кто ты?
— Нет, Юлий Аркадиевич. Не забыл. Я -мужчина, и это - мой брат. Младший... С тех пор, как не стало отца, я был для него. Да вы же всё сами знаете.
— Иногда мне кажется, что ты стал другим. Обленился, расслабился, жирком оброс. А на самом деле - нет. Артур Смоленский, которого я когда-то принял, как сына, никуда не делся. Не потерял себя в гла-муре. Приятно... Я тут недавно одну муд¬рость прочитал: «Тот, кто ничего не бо¬ится, может стать злодеем. Кто боится слишком многого - станет рабом». Зло¬деем ты не стал, но и рабом не будешь. Это точно.
— Спасибо, Юлий Аркадиевич.
— Насчёт людей позвони Марату, пусть от¬правляет к тебе сколько надо.
Короткие гудки. Дряхлеющее тело пла¬нетарного авторитета вернулось в цепкие руки массажистки.
Сколько надо... А сколько людей мне надо? Есть Тоби и Роби, лучшие из луч¬ших... Ещё человека четыре... таких... гра¬мотных одним словом...
В машине тихо. Приёмник выключен, все молчат. Тишину вскрывает мелодия Vertu. Вау! Ефим Арнольдович Гольд! Са¬мый первый олигарх Одессы-мамы! Уже доложили, что я в городе, или совпадение? Совпадение. Как же! Аж самому смешно. Ну какие могут быть совпадения у челове¬ка, который умудряется при состоянии под арбуз (миллиард $) не попасть ни в один рейтинг богатых и знаменитых. Как-то Гольд рассказал мне, что на него работает специальная команда, следящая за отсутс¬твием пиара в прессе. Вот так: все платят за присутствие, а кто-то - за отсутствие. И даже не стоит задаваться вопросом -кто круче.
— Арчик, скажи, что это не так. Что меня обманули. Иначе я решу, что мир пере¬вернулся.
— Здравствуй, Фима...
— Шалом, шалом... Так ты где?
— В Одессе...
— И мне не позвонил. Не кошерно...
— У меня горе случилось, Фим. Я тут не по хо¬рошим делам.
— Что?! Горе?! - тональность резко меняет¬ся. От расслабленного сарказма не остаёт¬ся и следа. - Тем более обязан был позво¬нить! А что, друзья только когда ****ей жарить и стрептоцид нюхать?
С Гольдом мы общаемся уже лет десять. В принципе, на моих глазах он эволюци¬онировал из просто богатого полукри¬минального спекулянта недвижимостью и владельца кораблей, ввозивших через одесский порт контрабас, в реального оли¬гарха. Олигарха национального масштаба. С большими связями на Печерских хол¬мах. Основанный им банк также из мест¬ного превратился в общенациональный, с филиалами по всей стране.
Наверное, нас можно назвать друзьями. Сильные мира сего и масштабные творчес¬кие личности (это я о себе. Нескромно? Со¬гласен. Но чего строить целку, когда это правда?) тянулись друг к другу во все вре¬мена. Неординарность - к неординарнос¬ти. Посредственность неинтересна.
В средневековой Флоренции семья Ме¬дичи спонсировала гений Да Винчи, гор¬дилась этим и таких примеров множество. Взять хотя бы Фрэнка Синатру и крёстных «Коза Ностры». Или дореволюционную Россию. Да и в советские времена эта практика никуда не делась - просто меце¬натство со стороны власть имущих приоб¬рело форму натурального обмена. Безде¬нежную такую форму. Артистам, поэтам, композиторам, актёрам, режиссёрам - при¬вилегии, звания, ордена. (Ну и квартиры с дачами, конечно). А те взамен - своё твор¬чество. Короче, пресловутый руганный-переруганный советской псевдоморалью (тьфу!!!) принцип «ты мне - я тебе», кото¬рый на самом деле и есть то единственное, что реально работает. Просто называет¬ся теперь правильно - «взаимозаинтере¬сованность»... А вместе с правильными названиями вернулись и правильные от¬ношения. Меценаты спонсируют и гор¬дятся этим... и своей дружбой с теми, кто «даёт душу»...
Чем круче бизнесмен или политик, тем выше статус артиста-звезды, с которым ему было бы по кайфу общаться. Кото¬рого было бы престижно поддерживать (композиторы и поэты, сами на сцене не выступающие, кроме реально вели¬ких, большому бизнесу не интересны -они не публичны и не обладают массо¬вой популярностью).
Фима Гольд спонсирует иногда мои про¬екты (альбомы, клипы), дарит мегадоро-гие подарки. В этот день рождения - часы С1гагс1-Реп^аих с турбийоном стоимос¬тью больше, чем за сотку евро... Я пишу благодарности ему на своих, выходящих бешеными тиражами дисках (единствен¬ный вид публичных упоминаний о себе, который Фимой приветствуется). Приез¬жаю в Одессу, Киев или любую другую точ¬ку мира (точнее прилетаю - Гольд всегда присылает личный самолёт), если у него какое-то событие и пою до полного аута безо всякого гонорара.
Вообще, последний тренд - это когда статусный артист поёт на мероприятии у олигарха не за гонорар, а «по-дружес¬ки». Круто не покупать, а дружить. Вот, мы и дружим.
Вообще, меня иногда (в основном давние знакомые - неудачники) обвиняют в жела¬нии общаться исключительно с Сильны¬ми Мира сего. Но, во-первых, это не совсем так. У меня есть несколько друзей (некото¬рых вы уже знаете), с которыми мы вмес¬те всю жизнь и по сей день. Они - не звёз¬ды кино и не нефтяные бароны.
А что до Сильных Мира, то, в принци¬пе, мне интересно общаться с МЕГАлич-ностями. Это и приятно и полезно! Они незаурядные, интересные люди! У кото¬рых есть чему поучиться. Каждый чело¬век, добившийся чего-то очень больше¬го, обладает невероятной харизмой. Там антилоп нет, одни тигры. А я с детства предпочитал хищников травоядным (и в зоопарке, и во всяких тестах. Ну, ког¬да нужно животных рисовать). Так что, всё логично.
И ещё в их обществе прикольно про¬водить время - олигархи, политики, ве¬ликие спортсмены и актёры - сплошь не¬исправимые оптимисты (не признают депрессняка) и гедонисты. Их повсемест¬но окружает красота, позитив и хорошее настроение. ВИП-зоны в лучших клубах, ресторанах, отелях. Лучшие яхты, тачки... Самые козырные девушки.   Частные са¬молёты с топ-моделями в роли стюардесс. И всё в таком духе...
Да, мне с этими господами интересно. А им со мной. Значит, я реально талант¬ливый крендель. И реально сильная лич¬ность. И достиг такого уровня популяр¬ности, что эти хозяева атмосферы хотят со мной корефаниться.
А по поводу полезности и так понятно... Даже расшифровывать не надо... Если кто не въезжает, то всё ясно. Вопросов больше не имею. «Играйте в пинг-понг, Гена!..»*
Так, а с кем, по-вашему, господа неудач¬ники, я должен общаться? Чтобы не выгля¬деть зазвездившимся? С клерком среднего звена, единственная забота которого -продвижение по своей рабской службе и подсиживание коллег в «своей» (хрено¬ва корпоративная идеология!) рабовла¬дельческой компании? А может с каким-нибудь бездарным артистом-неудачником, который на фиг никому не нужен, и его за¬бота - погреться в лучах чужой (моей, на¬пример) славы? Или с хозяином палатки на рынке? Какие у нас общие интересы? Какие темы для разговоров? Правильно, никаких. И тогда зачем же мне это делать? Из политкорректности? Чтобы выглядеть таким демократичным, близким к просто¬му народу, своим парнем? (А вам не кажет¬ся, господа хорошие, что те, кто это дела-

*«Играйте в пинг-понг, Гена!..» - фраза из к/ф «Са¬мая обаятельная и привлекательная».
ет, кто работает таким образом на публи¬ку, не только выглядят комично, но и ещё больше оскорбляют себе неподобных снис¬ходительной неискренностью?)
Не хочу! Не мой уровень!
И всем, добившимся славы артистам, актёрам, спортсменам хочу сказать: не иг¬райте в общение «на равных» там, где его быть не может априори. Всеобщее равенство и братство осталось исключительно в утопи¬ческих излияниях отцов марксизма-лениниз¬ма и им подобных. Однажды у блестящего хорватского баскетболиста Тони Кукоча, вы¬ступавшего в составе легендарного Chicago Bulls вместе с самым великим баскетболис¬том (и, согласно опросам специалистов, во¬обще спортсменом) всех времён Его Возду-шеством Майклом Джорданом, спросили: «А какой Джордан в жизни»? «Прост настоль¬ко, насколько позволяет его положение», -ответил Кукоч. Вот оно - «прост настолько, насколько позволяет положение»!
Вернёмся к Гольду. Когда собираемся вместе, иногда удаётся неплохо оттянуть¬ся... Фима патронирует какие-то модельные агентства, конкурсы красоты (на которых я тоже регулярно выступаю) и постоянно возит за собой толпу красивых и готовых к приятному общению тёлок... И у него всег¬да есть чистейший, не разбодяженный ле-докоином (что в наших краях невиданная роскошь) порошок. Предполагаю, что мой друг является одним из глубоко зашифро¬ванных боссов транзита этой штуковины...
Отсюда его упорное стремление к непуб¬личности. Конечно, я мог бы это легко выяснить - Цезарь-то знает всё. Но зачем это мне? Не моё дело... Я хорошо помню законы, по которым жил до сцены. По¬добными вещами просто так не интере¬суются... Лишние вопросы - очень опас¬ная вещь.
Гольд встречает меня в домашнем 8РЛ-комплексе... Комплекс серьёзный, всё очень мощно, дорого и красиво. Это и понятно. Но главное - со вкусом.
Выходим из турецкой парной, девушка с точёной фигурой и пластикой стрип¬тизёрши (из одежды на ней лишь прозрач¬ная туника) приносит разливное японское пиво АпазЫ и два корабля с суши. Ресто¬ранные суши Фима (большой поклонник японской кухни) не признает. Потому вы¬писал себе какого-то сушиста-виртуоза из Осаки. Теперь узкоглазый маг живёт у него дома и даже иногда сопровождает олигарха в поездках. Может это и пере¬бор, но факт остаётся фактом: после про¬дукта, приготовленного самурайским вол¬шебником, самая лучшая еда в японских ресторанах - чисто супермаркет.
— Как же вкусно, мозгами поехать мож¬но. - восхищаюсь я, забрасывая в рот ку¬сочек копчёного угря.
— Это мой самурайчик. Я плачу ему, как топ-менеджеру, на всякий случай. Так расска¬жи - ты концерты, весь этот чёс предно¬вогодний отменил?
— Конечно, и предложил неустойку.
— И что? Нашлись такие, что взяли?
— Пока не нашлись. Но не потому, что по¬рядочные сильно. В Москве ж все знают, кто я такой и откуда взялся!
— Ну, понятно. Вдруг Цезарь прозна¬ет, что в такой ситуашке нажиться ре¬шили. Перекусит! Кстати, скажи мне вот что - ты как себе рисовал в Харь¬ков добираться?
— Есть вариант на поезде. Чистый бред, конечно, но можно было бы поспать. Но я, по ходу, на него уже не успеваю. Ничего. Посплю в машине до Киева, а там - утрен¬ний самолёт.
— Чтоб ты был мне здоров! Артур Смоленс¬кий, звезда первой линии и мой друг мыка¬ется и ютится... Ты что, о сосну головой уда¬рился? Я всё понимаю - с братом несчастье такое, но ты кто есть, а? Короче, выспишь¬ся у меня. Утром моя авиация тебя доставит красиво, в лучших традициях.
— Фима. - из вежливости пытаюсь возра¬жать я, хотя предложение в тему.
— Слушай, не делай мне нервы, хорошо! Я уже забыл за то, за что ты подумал... Или ты не знаешь, что Фима Гольд из Одес¬сы больше всего интересуется не капи¬талом, а дружбой? А ты - мой друг! К то¬му же - правильный пацан и гениальный чувак. Дружбой с которым даже я, на вся¬кий случай, горжусь. Короче, проехали. Снежок будешь?
— Твой - да.  Неплохо бы релакснуться.
— Ну, вот это уже другой расклад... - он вы¬зывает девушку в прозрачном, просит при¬нести «шоб попудрить носик».
Товар - выше крыши! То, что называет¬ся «воровской подгон». Взлёт и посадка в одном флаконе... И уже спустя считан¬ные минуты кокс развязывает мой язык, и я задаю бестактный вопрос:
— Может это и глупо звучит, но откуда ты уз¬нал, что я в городе?
— Тебе это как-то чешется? - улыбается Фима, втирая указательным пальцем в дёсны.
— Ну да. Может, информация ещё куда-то вышла.
— Не кипешуй, братан. Я ж понимаю, что ты здесь на шифре. Если б такое случилось, сразу сказал бы. Мне Койфман вскрыл¬ся... Или ты думаешь, Фима Гольд может не услышать за что-то важное, что проис¬ходит в Одессе?
— Типа моего приезда?
— Или?! Лёня в теме, что я с тобой обща¬юсь. Скажи мне, зачем ему этот цорес -злить Гольда? Это для начала. А на второе -ты не слышал, каким тоном он объявил, что сам ЦЕЗАРЬ к нему обратился?! С пон¬том они на равных! Он так вырос в собствен¬ных глазах. Я себе представляю, как он из своего реального роста - полтора метра в прыжке, стал выше Шакила О'Нила!
— Ну, обращался к нему не сам Цезарь, а Га-рик Артаковский.
— Чтоб я в этом сомневался. Лёнчик нор¬мальный, по ходу, сын еврейского народа.
В авторитете. Но до того, чтоб сам Юлий Аркадиевич ему звонил, - не дотягивает... Даже по твоему вопросу... Где он - а где Це¬зарь! На всякий случай! Да и зачем, спра¬шивается, когда любой из свиты может набрать и произнести как заклинание: «Вы окажете услугу самому...»!
— Но разрулил он всё качественно...
— Арчик, послушай сюда! Я тебе говорю. Он поставил всех своих бандерлогов на ре¬жим твэнифорсевен, как америкосы гово¬рят... Они бы тебе даже папу архитектора Потёмкинской лестницы нашли!
Ох, уж эта Одесса! Даже в веке победив¬шего живую речь Интернета самые серьёз¬ные люди говорят о серьёзных вещах, слов¬но подражая великому Жванецкому: Жилец: Почем стоит похоронить? Бригадир: С почестями? Жилец: Да.
Бригадир: Не торопясь? Жилец: Да.
Бригадир: По пятерке на лицо.
Жилец: А без покойника?
Бригадир: По трёшке, хотя это унизительно
для коллектива...
Просвечивающаяся девушка приносит ещё суши.
— О, братик, морского ежа погрызи. Мой узкоглазый готовит его - просто best!
— Потом столбняк начнётся - не заснёшь. Поедание морского ежа вызывает силь¬ный и длительный приток крови к муж¬ским половым органам. Лично на меня
действует - просто атас. Полсуток хочется постоянно... Однажды в Нью-Йорке, я со¬жрал пару суши с этим зверем. А ночевать затем пришлось в одиночестве, варианты отсутствовали категорически... Так я прос¬то не спал до шести утра - мешала желез¬ная труба между ног... Я её и так, и эдак, и юность раннюю вспомнил - правой, ле¬вой - всё без толку. Полчасика даст отдох¬нуть и опять эрекция...
— Я тебе организую на десерт парочку ноч¬ных фей. Убаюкают по высшей ставке... Ты их ещё не видел. С последнего отбо¬ра на «мисс Одесса»... Близняшки... Такие себе смуглянки-молдаванки. Ну, как ты лю¬бишь... На минуточку! Сосут дуэтом так, что хочется закричать: «Ой, мама-мамоч¬ка, верни меня обратно»!
Why not? В конце концов. С Маком всё завтра. А сегодня - relax так relax... Поче¬му-то в мозг заползает мысль о Полине. Причём здесь Полина? Алло, гараж, ты че¬го? О морском еже лучше подумай... Куда его расходовать?
— Так что, смотри сам. Можешь принять их здесь, но я тебе советую сменить дис¬локацию в сторону гостевого дома. Там уже всё организованно красиво - и сне¬жок, и шампанское Crystal во льду. Коро¬че - нормально отдохнёшь.
— Подожди, а ты?
— А ты без меня, что, не справишься? Ты ж у нас до баб - терминатор! - смеётся Фима. -Нет, сам развлекайся. Я бы конечно, с удо¬вольствием. Ты же знаешь - я за любой кипеш, кроме голодовки! Но сегодня не по¬лучится! Мне надо поехать вручить два лимона одному большому коррупционеру с Минтранса. Он часа три ждёт уже. Ну и хер с ним, не сдохнет - Гольд с дорогим другом общается!
В доме для гостей может разместиться римский легион, да и спальня по размерам и дизайну вполне подходит для оргий в ду¬хе Калигулы. Близняшки реально приколь¬ные. Смеются, визжат и очень сексуально слизывают с позолоченного зеркальца ос¬татки кокса. Я предлагаю им не скучать пару минут и ухожу в гостиную - сделать несколько звонков. Даю указания Роби на¬счёт встречи людей из Москвы. Четвёртый за сегодня раз звоню маме - она с Деней в больнице. Потом набираю Полину (от неё уже куча пропущенных звонков):
— Привет, зайка. Ты как?
— Уже начала переживать, ты не отве¬чаешь.
Во как! Переживать начала. Не рано¬вато ли?
— Просто был занят, прости.
— У тебя всё нормально?
— Да, устал немного... Сейчас лягу спать. За¬втра утром прилечу - наберу сразу. Ты как? В порядке?
— Да, но уже скучаю!
— Завтра увидимся, целую!
— А я тебя хочу!
— И я. Всё, малыш. До завтра...
 
Что-то резко она врывается в мою жизнь. Случайна ли вообще наша встреча? Чётко в тот вечер, когда эти гниды спланировали убийство Дениса. Я уехал с Полиной, а так, возможно, был бы с братом... А вдруг она -часть комбинации? В принципе, с точки зрения профессионализма - самый прос¬той отвлекающий манёвр. Да нет, это уже паранойя какая-то, чистый бред.
Возвращаюсь в спальню, сестрички жадно набрасываются на звёздную плоть. А у ме¬ня в голове вновь всплывает Полина. Её не¬реальная улыбка. И даже какое-то чувство вины возникает. Что за бредятина, Артур Эдуардович? А?! Как говорят здесь, в Одес¬се: «Бросьте этих глупостей»! Если вы реши¬ли влюбиться (а вы хоть помните, как это?), то сейчас не подходящее время.
Короче, я стараюсь отогнать предатель¬ские мысли и погружаюсь в кайф лёгкой групповушки.
 

 

 
Украина, Харьков. 24 декабря.

Знаешь ли ты, о чём молчит она? О чём её мечты? Знаешь ли ты, что говорит она, Когда не рядом ты? «Она не твоя» (песня из репертуара Григория Лепса и Стаса Пьехи)







Перелёт в частном самолете - приятная, всё-таки, вещь. От и до...
Начиная с комфорта в полёте, заканчи¬вая отношением служб аэропорта. Как там говорят? «Бабло побеждает зло»? Слег¬ка перефразирую: «Бабло побеждает всё! В XXI веке»!
Встречает Роби, сразу несёмся в боль¬ницу. У палаты - выставленная мной ох¬рана. У койки Дениса - мама. Я не пони¬маю, когда она спит?
И спала ли вообще в эти дни? Глаза опух¬шие. То ли от усталости, то ли от слёз... А может от всего вместе. И мне еще го¬ворят, что я не должен мстить за то, что моя мама постарела на несколько лет жиз¬ни? За эти её глаза мстить не должен? Щас! Выкуриваю сигарету с заведующим отделением. Что нового? Сплошная не¬конкретика. Я здесь бессилен. Зато кое-что могу в ином разрезе.


На выходе меня догоняет молодой сани¬тар. С просьбой об автографе протягивает диск. Нашел время. Молодец. Люди, конеч¬но, иногда странные бывают. Игорь Корж (мой друг, я уже о нем упоминал) недавно вообще дикую вещь рассказывал.
Он приехал в морг забирать отца. И один из работников, мужик-санитар, суёт Иго¬рю компакт для автографа. Ну, нормаль¬но?! В полуметре отец лежит, а этот... Го¬ворит: «Извините, что не вовремя. Сын мой - ваш фанат. Когда ещё такой случай представится»?..
Лучшие люди Марата уже в городе. Ждут указаний.
— Нужно разработать план, как кончить этих уродов. План нужен сегодня, - гово¬рю я братьям, как только мы снова оказы¬ваемся в машине.
— Это сложно без информации, Артур. Мы них. не знаем. Ни распорядка дня, вообще ничего. Может, комитетчик твой инфор-машки подкинет?.. - подаёт голос Тоби.
— Да какой комитетчик! Он на измене, что я начну тут разборки. Нет. Всё, что мог, он уже сделал. И даже больше. Спасибо. Надо будет за него словечко там, - я поднимаю вверх глаза, - кинуть.
— Выдернуть бы их вместе на какую-нибудь стрелку и вальнуть там, - предлагает Роби.
— Пацаны, я уже много лет не в теме. Смекал¬ку подрастерял. Думайте сами. И как мож¬но быстрее. Домой поехали, - отбрасываю голову на подголовник и закрываю глаза... Сколько ж ночей нормально не спал? Четы¬ре? Пять? Уже и не помню. Постоянно нахо¬жусь где-то между сном и бодрствованием. На самом деле, по возвращению из Амери¬ки всегда так. День и ночь перепутываются, ходишь как чумной. Но сейчас несколько другие ощущения. Спать нормально не по¬лучается ни ночью ни днём. В итоге - часа по четыре, не больше... Хреновенько для ор¬ганизма. И такой стабильности в употреб¬лении «первого»* давненько не случалось. Он, похоже, жизнеспособность и поддержи¬вает. Ну, а в глобальном смысле? Так и под¬сесть можно... И «дорожка жизни» может стать дорогой на кладбище. Но - прочь негатив!..
Я выключаюсь...
Телефон... Бля! Поспать мне дадут хо¬тя бы минут двадцать, как Штирлицу?
А, это - Полина. Вот чёрт, я же обещал ей перезвонить, как только прилечу. За¬был совсем.
— Привет, котёнок!..
•  •  •

Полина вся светилась изнутри. Именно так. Светилась.  Настолько, что подруженции

*«первый» (слэнг) - кокаин.
удивлённо изрекали банальную рекламно-сериальную фразу: «Ты что, влюбилась»? А она на самом деле влюбилась и готова была порхать от счастья. Вот он - мужчи¬на, которого она желала. Красивый, страс¬тный, умный, сильный. Ну и не бедный, само собой... А ещё - нереально талантли¬вый, интересный и обаятельный. У него такая аура! С ним так кайфово! Так легко. И такое чувство защищённости.
А секс! Мама!! Полина даже и не знала, что способна испытывать оргазм четы¬режды за раз.
Конечно, как каждая девушка, а тем более девушка влюблённая, она не могла не ду¬мать о дне завтрашнем. И здесь вопросов возникало гораздо больше, нежели отве¬тов. Хочет ли он строить с ней серьёзные отношения? Чувствует ли хоть малую то¬лику того, что овладело ею? Что из всего этого получится?
Неизвестность напрягала. Но не то, что¬бы очень. Всё же в первую очередь Полина хотела жить сегодняшним днём, в котором была влюблена и счастлива. Как говорят пси¬хологи: «Жизнь происходит здесь и сейчас». А завтра - есть завтра... Видно будет.
Но и сегодняшний день не был безоблач¬ным. То, что случилось с Денисом (Поли¬на неплохо его знала, нормальный парень, жалко) просто убило Артура. Видно нево¬оружённым взглядом, что человек не в се¬бе. Ясное дело - на любовь-морковь у него сейчас просто эмоций не хватает.
Хотя он сам говорил, что её нежность и чувственность подпитывают его поло¬жительными эмоциями в этот сложный момент. Короче, неразбериха полная...
Сегодня Полина проснулась рано - разбу¬дило подсознание. Она боялась пропустить звонок Артура. Дело в том, что её мобиль¬ный всю ночь стоял на бесшумном режи¬ме - иначе ей просто не дали бы поспать. Мало того, что Сергей звонил и слал СМС, как припадочный, так ещё и этот урод...
Точнее - Урод! Именно так, с большой буквы, поскольку это было имя. Именно так она назвала его для себя. А реально¬го имени не запомнила.
Он представлялся, но Полине это было категорически не интересно, даже против¬но... Ну, вызвал он такую реакцию...
Это случилось около месяца назад. Полина вышла из кафе, клацнула брелоком, и уже со¬биралась сесть в свой Micro, когда возле неё резко затормозил здоровенный джип Cadillac Escalade. Из него вылез такой же здоровенный чувак лет сорока, полурыжий-полуальбинос, и начал гнуть пальцы, приглашая пообедать. Полине не понравились ни он, ни его мане¬ра общения. Чего она и не стала, в принци¬пе, скрывать... Чувак напрягся, кинул понт, что всегда добивается своего, и с ней тоже будет так, как он захочет. Полина рассмея¬лась, села в машину и уехала...
На следующий день он позвонил на мо¬бильный. На вопрос, где взял номер, отве¬тил, что предупреждал, мол, её:
— Я ж те говорил - никуда не денешься. Я знаю, где ты живёшь, кто твои родите¬ли. И вообще, всё про тебя знаю!
— Видно в ментовке работаешь? - презри¬тельно спросила Полина.
— А какая разница? Какие-то пробле¬мы? - в его в голосе появились нотки агрессии.
— Ну, так вот. Если всё знаешь, то следова¬ло бы быть в курсе, что я девушка не сво¬бодная. Встречаюсь с народным депута¬том... Короче, я занята. Понятно?
— Всё равно ты никуда не денешься. Так что, предлагаю не терять время.
— Слушай. Если ты такой крутой, и всё вычисляешь, то вычисли телефон моего. Позвони - и с ним пообщайся.
Полина отключилась. Хотя, всё-таки пра¬вильнее сказать - «бросила трубку». Пускай уже давно никто никуда ничего не бросает, но всё же, это выражение понятнее. Более подходящее.
После этого чувак получил имя Урод. Ну и само собой, попал в игнор. Позво¬нил ещё несколько раз. Она уже дума¬ла Сергею рассказать, или номер сме¬нить, но внезапно Урод исчез, и больше не объявлялся. Может, и впрямь справ¬ки навёл и решил не связываться. А мо¬жет... Да какая разница? Потерялся -и слава Богу.
Но вчера Полина вновь с ним столкну¬лась. Там же, где и в прошлый раз - рядом с кафе Fiji на Петровского.
Он начал грузить что-то по поводу судь¬бы, которая посылает очередную случай¬ную встречу:
— А что касается пассажира твоего донец¬кого, так это всё так... - умничал Урод. - Он в Киеве, или в Донецке у себя. Ты здесь... А я рядом - красивый и богатый! - засме¬ялся он своей, типа, шутке.
Полина фыркнула: «Ну и глаза у него. Бешеные! Точно, под чем-то.».
Вечером он стал звонить. Так, по очере¬ди, они и наяривали: Сергей, Урод. Сно¬ва Сергей.
Она выключила звук и заснула. Проснув¬шись рано, машинально настрогала какие-то бутерброды, приготовила кофе. Позавт¬ракала, не ощущая вкуса. Артур не звонил. Тогда она решила позвонить сама. «Нет, подожду еще. Наверняка, он в больнице у брата». Прошел еще час, и, не выдержав, она набрала номер. Артур сказал, что как раз собирался сделать то же самое (из вежли¬вости?)... Он только что из больницы, едет домой. Тоже соскучился. Тоже хочет её ви¬деть... Может заехать прямо сейчас... О'кей. Она за десять минут соберется.
Артур приехал в сопровождении близ¬нецов. Они - то ли охранники, то ли.
Впрочем, не важно. Какие-то очень гроз¬ные типчики.
Несмотря на ранний час и сборы в темпе «140 ударов в минуту», Полина успела при¬нять правильный вид (прическа, макияж) и вышла, как полагается, сверкая.
Они заехали в не теряющую актуальности «Норму»*, купили продуктов. Полина виде¬ла - он очень устал. Глаза то и дело закры¬ваются. Затылок ловит подголовник.
Перекусив, оказались в постели. В этот раз всё было прозаично. Кончив, он мгно¬венно уснул. Полина полежала какое-то время рядом, но сон и не думал приходить. Она пошла в ванную, наполнила джакузи. Уже оказавшись в горячей воде, вспомнила, что оставила в спальне телефон. «Да и лад¬но, всё равно стоит на бесшумном».
•  •  •

Меня вновь (и это уже становится нормой) будит телефон. Странно, я же выключил звук. А, фу ты, чёрт! Я утром купил ещё один. іРІюпе. Секретный, типа, номер. Он есть только у мамы, сестры и у близнецов. То-то я смотрю - мелодия не УегШ'альная.
Звонит мама. Денису будут делать пов¬торную операцию. Это хорошо или пло¬хо? От врачей хер добьешься нормального ответа. На своём тарабарском объясняют что-то.
Сколько же я спал? Практически них.. И часа не поспал. Полина где? В ванной, скорее всего, - слышно шум льющейся воды. Понятно. Что это мигает на тум¬бочке, оранжевое такое? А, её телефон. Кто-то звонит...
*«Норма» - один из самых престижных ресторанов и продуктовых магазинов Харькова.
Смотреть, кто звонит другому человеку, тем более твоей (ну, скажем так) девушке -это не хорошо, честно говоря. Но я беру в руки вибрирующий телефон. В конце кон¬цов, Полина настойчиво врывается в мою жизнь. Или уже ворвалась? Должен же я знать о ней ещё хоть что-нибудь, кроме того, что она сама о себе выдаёт?
И потом, свои подозрения насчёт не слу¬чайности нашего знакомства в тот злопо¬лучный вечер я тоже окончательно не от¬бросил. Паранойя? Возможно. Но в моей прошлой жизни такого рода комбинация (от¬влекающий маневр с подставной тёлочкой) -это первый класс, вторая четверть.
На Полинином дисплее продолжает ми¬гать сигнал вызова. Напористо кто-то зво¬нит. Кто интересно? Стоп! Минуточку! Я где-то встречал этот номер. Где?! Напря¬гайтесь, Артур Эдуардович! Где Вы виде¬ли эти одиннадцать цифр? Лёгкий холодок в груди. Не может быть! Быть не может! Это номер Макового! Мне его Юля дава¬ла. Я оседаю на край кровати. Охренеть можно!!! Паранойя, ****ь? Них... себе, паранойя! Труба! Ну, Полиночка! Убью суку! Стоп... Если она засланная, то че¬рез неё можно и на Мака выйти. Но все равно - убью!
Я врываюсь в ванную. Полина с блажен¬ной улыбкой нежится в пузырьках. Но, видимо у меня такое выражение лица, что улыбка мгновенно улетучивается: — Что-то случилось?
— Кто тебе звонил?! - я протягиваю ей труб¬ку. Еле сдерживаюсь, чтобы сразу не заря¬дить по физиономии.
Она берёт телефон, смотрит пропущен¬ный вызов. Руки дрожат.
— Кто это? - кричу я.
— В чем дело, Артур? Придурок один зво¬нил.
— Придурок один?! Понятно! И как зовут этого придурка? - присаживаюсь на край ванны. Я готов её убить. Реально. Что она дуру, бля, включает?..
— Я не помню, как его зовут. Приставал не¬сколько раз в городе. Имя не запомнила. Дала ему кличку Урод - и всё. Что проис¬ходит, Артур? - теперь у неё дрожит ещё и голос.
— Как ты могла, Полин, влезть в такое гов¬но? Как? Нормальная же, вроде, девка! А я -лох, купился! Я! Я купился!
— О чём ты говоришь, Артур? Что за бред? О чём ты?
Актриса! Прямо Кэтрин Хэпберн!
— Полина, я предлагаю тебе рассказать всё самой. Так будет лучше. Придумай что-ни¬будь красивое. Как тебя заставили. Угрожа¬ли, там. Или еще что... А потом ты в меня влюбилась и искренне раскаялась. И всё такое. Давай! Рассказывай!!! - вновь сры¬ваюсь на крик.
— Да что рассказывать? - орёт она сквозь слезы.
Ну, актриса!
— Кончай свой Голливуд, ****ь!!!
— Како-ой Голливу-уд?! - полная истерика.
— Послушай меня! Человек, который тебе звонил - Маковой Олег! Он заказал мое¬го брата! А ты помогла ему, да? Отвлекла меня? Так это было?! - ещё секунда и я сгре¬бу её за волосы и вмажу головой о кафель¬ную стену.
— Ты что, с ума сошёл? Я вообще не знаю этого Макового! Он ко мне подкатывал знакомиться. Я его послала! На, посмот¬ри телефон! Там есть его эсэмэски.
— Откуда тогда у него твой номер?
— Не знаю, взял где-то. Он, вообще, на мен¬та похож!
А может и не врёт... Что тогда? Совпа¬дение? Слишком уж невероятное. Таких совпадений в жизни не бывает. Но в каж¬дом правиле есть. Может это как раз оно -то самое исключение. Бегло просматри¬ваю сообщения. Бредятина. Что ж, они заранее сочинили и отправили все эти де¬бильные эсэмэски?
— Подожди, Полин. Надо успокоиться. Да¬вай всё по порядку.


.Её короткий, прерываемый всхлипы¬ваниями рассказ, подходит к концу. Я по¬чему-то верю. Глажу её по мокрым во¬лосам. Да, верю. Но не потому, что мы, мужчины ещё со времен Цезаря и Кле¬опатры склонны верить в то, во что хо¬чется. Не потому, что красивая иллюзия вообще приятнее правды. Зачастую не¬красивой... Как там, у Непревзойдённого: «Я сам обманываться рад»! А в том смыс¬ле, что интуиция подсказывает. Да и ис¬кренность Полины всё-таки не подде¬льная. Ну, не такая она, как все эти ушлые суки. Хоть убейте - не такая. Если оши¬баюсь - значит я просто полный, беспро¬светный мудак. Даже без перспективы на проблески ума!
Итак, что мы имеем в сухом остатке? Пол¬ковник Маковой успевает ещё и сексуаль¬ные фантазии генерировать? А почему, собс¬твенно, нет? Не мужик, что ли? Тем более, жена не даёт! Амбиции позволяют вот так, в наглую, ломиться к самым красивым! Экс-клюзивчика захотелось, сука?! Тем хуже для тебя!
Вызываю близнецов.
•  •  •

Полина находилась в глубоком шоке от толь¬ко что произошедшего между ней и Арту¬ром. Как он мог её в таком заподозрить? Как? Её? А с другой стороны, они то зна¬комы всего. всего три дня! Да, господи, всего три дня, а кажется, что всю жизнь. Наверное, это потому, что она уже не пред¬ставляет, как можно без него. К хорошему, ведь, привыкаешь быстро.
Полина в шоке. Всего час назад всё было на грани... На ниточке. Она могла его поте¬рять. Навсегда! Раз и навсегда! Как он мог?! Орал на неё. Готов был ударить! А что же дальше будет?! Нет, его тоже можно по¬нять. Такое стечение обстоятельств.
Маковой! Мент - оборотень! Она давно о нём слышала. Когда-то у Полины была единственная настоящая подруга Маша. Маковой вывез девушку на какую-то дачу, где её жёстко коллективно изнасиловали. После этого Маша начала конкретно «гнать» и общаться с ней стало практически невоз¬можно. Да, Урод точно отморозок. Понят¬но, что, увидев его номер, Артур заподозрил Полину чёрт знает в чём. Слава Богу - она смогла доказать свою невиновность!
Он извинился перед ней. Сказал, что теперь попросит её помощи. Конечно, она согласна. Ради него - на всё. Он вызвал этих громил-близнецов и закрылся с ними в гостиной. По¬лина даже ни капли не обиделась, когда Смо¬ленский забрал на время её телефон.
Посовещавшись с Тоби-Роби, Артур сел рядом с ней на диван и нежно прижал к се¬бе. Сказал, что должен сам разобраться с Маком, пускать ситуацию на самотёк не¬льзя. И хочет, чтобы Полина помогла ему. Позвонила Маку и вызвала того на встре¬чу. Её безопасность Смоленский гаранти¬рует. Он отвезет её к себе в Москву (ура-а-а!!!) пока всё не уляжется. А там - видно будет. В любом случае, люди Артура об¬ставят всё так, что подозрения на Полину не падут. К тому же, когда весь Харьков уз¬нает правду о Маке, вряд ли о нём кто-то пожалеет. Она понимала, конечно, что ста¬нет свидетельницей, нет - даже соучастни¬цей убийства. Это было страшно. Полина даже сказала что-то типа: «Свидетели дол¬го не живут. Спокойствия ради от меня по¬том будет надежнее избавится». Смолен¬ский засмеялся. Искренне так засмеялся, даже ямочки на щеках заиграли: — Это точно. Тебя потом проще убить. Но можно обойтись и без этого. Во-пер¬вых, ты ничего такого не увидишь. От¬кроешь дверь и всё. А во-вторых, судьба нас явно сводит. Теперь у нас будет общая тайна. Если хочешь, можем и по-другому. Назовёшь свою цифру за молчание.
Полина обиделась. Артур вновь извинил¬ся. Сказал, что должен был это предложить, а заодно и в чём-то для себя убедиться. Она была согласна. Согласна в том, что такой по¬донок, как Мак, жить права не имеет...
К тому же, побывав на грани расставания с Артуром, осознала, насколько он для неё важен. Все-таки она романтик. Влюбле¬на, как кошка. И готова на всё, лишь бы быть с ним. Сегодня. Завтра. Всегда! А об¬щая тайна на самом деле сближает? Да? За¬мечательно! Она будет жить с ним в Мос¬кве? Великолепно!
•  •  •

Близнецы принимают мой план. Они, ко¬нечно, не в восторге оттого, что я отка¬зываюсь по финалу «зачистить» Поли¬ну. Это не профессионально. Согласен. Но я же не убийца. И никогда им не был.
Да, я стрелял в людей. Но то были разбор¬ки. Война. Начало 90-х. Или ты, или тебя. Да, отдавал приказы убивать. Тем же Тоби-Роби. Но и то была война. Все сражались, как на поле боя. Устранение врага являлось просто частью работы. Веским аргумен¬том в пользу прав на обладание, на конт¬роль, на собственность. Теперь всё иначе. И никто Полину не тронет. Она будет мно¬го знать? Ну и пусть. Еще неясно, как во¬обще жизнь сложится. Что-то я серьёзно на неё западаю. Вот поедет со мной в Мос¬кву - там и разберёмся.
.План предельно прост. Короткая пяти-шестиходовка. В результате которой мы долж¬ны казнить Мака и этого, второго. Затем передать информацию в СБУ, предвари¬тельно создав нам всем алиби. Плохо ко¬нечно, что о результатах операции Дени¬са я узнаю только в дороге. Но, что делать? И спокойнее было бы какое-то время здесь не появляться.
Итак, Полина отправляет Маковому СМС: «Не слышала. Хочешь - перезвони». О том, что он может заподозрить нелад¬ное (то посылала подальше - а то вдруг сама пишет!) переживать особо не сто¬ит. Маковой, как оказалось, по тёлочкам выступает конкретно. А значит, в курсе всех этих штучек. Метаморфозы проис¬ходят. Вчера и слышать ни о чём не хоте¬ла, а сегодня возникли какие-то проблемы (чаще всего материальные). И на тебе -сама нарисовывается!
Как и предполагалось, Маковой пере¬званивает практически сразу. От Поли¬ны требуется естественность и непринуж¬дённость. Никаких заигрываний. Просто красный сигнал светофора сменён на жёл¬тый. «Никогда» - на «может быть». Обыч¬ный, короче, женский приём.
Она говорит, что вывихнула ногу и валя¬ется дома. Маковой моментально, с надеж¬дой в голосе, интересуется, что ей привезти для скорейшего выздоровления. Полина неуверенным тоном отвечает, что у неё вроде всё есть. Мак настаивает на своём желании проведать. Говорит, что знает не¬сколько средств, сильно способствующих излечению всех болезней (вывихов в осо¬бенности) у красивых девушек. Полина, включив немного кокетства, интересует¬ся, что же это за волшебные средства. Ма¬ковой умничает - первоначально в рецепт входят: чёрная икра, заморские фрукты, шампанское и дорогой парфюм (послед¬нее - для души). А вообще, красивым де¬вушкам (особенно зимой) на состояние здоровья и улучшение настроения очень благотворно и качественно влияют изде¬лия из ценного натурального меха. Это, так сказать, на ближайшую перспективу. Полина ещё немного выделывается, после чего всё-таки называет адрес (пусть, мол, Мак сравнит со своей информацией). Уха¬жёр обещает быть через час.
Тоби перезванивает бойцам. Те уже дисло¬цированы возле дома Полины - вдруг пол¬ковник решит перестраховаться, и пришлёт кого-нибудь проверить безопасность.
•  •  •

Выезжаем к Полине. По дороге звоню Диме Кравцову. Сообщаю, что у меня есть полный набор доказательств. Назначаю встречу через два часа в Гоптовке. У гра¬ницы. Мне, типа, так удобно. Во избежа¬ние непоняток с преступниками. Отдал документы - и сразу в Россию. Ещё дого¬вариваюсь встретиться по дороге с одним скандальным журналистом. Ему вручу ко¬пии тех же материалов. Пусть пресса сра¬зу вой поднимет.
В Полинином дворе всё спокойно. Ни¬каких проверок. В сопровождении Роби-Тоби мы входим в квартиру. Ждём доро¬гого гостя, похлёбывая кофе.
Маковой появляется в обещанное вре¬мя. В руках два объёмных пакета. Полина в спортивном костюме (вывих) открыва¬ет дверь. Отлично - его руки заняты. Тоби из-за двери бьёт Мака кулаком в затылок. Полковник ныряет лицом в пол. Фрукты и прочее рассыпаются по паркету...
^  ^  ^

Мы мчим к границе Российской Федера¬ции. Я сделал что хотел. Посмотрел в глаза этой мрази и объявил приговор. Главное -я видел его перепуганные, охреневшие гла¬за. Он понял, что из этой квартиры ему уже не выйти. Живым.
Дальше - дело профессионалов. Марат при¬слал группу во главе с человеком по кличке Палач. Вопросы есть? Он ас в своём деле. Че¬рез несколько часов Макового найдут на про¬сёлочной дороге, застрелившимся в собствен¬ной машине. И с лошадиной дозой алкоголя в крови. На переднем сидении будет валять¬ся открытая папка с компрой.
Если повезёт, то одним махом кончат и Кравченко. Во всяком случае, ему с теле¬фона Макового отправлена СМС, в кото¬рой полковник назначил встречу у посёлка Люботин (в десяти минутах езды от Харь¬кова по Киевской трассе).


...Подъезжаем к границе. Вижу Кравцова, он нервно курит возле своей машины. От¬даю папку, прошу не дать негодяям уйти от наказания и пересекаю кордон. Роби звонит Палачу - можно кончать Макового. У меня теперь железобетонное алиби.
Наш 221 кузов минует Белгород, когда звонит «второй» мобильный. Мама гово¬рит, что Денису сделали операцию. Вро¬де успешно. Шансы выздороветь повыси¬лись. Звонит телефон и у Роби. Кравченко не приехал на стрелку.
ЭПИЛОГ

Я впервые не был иноходцем -Я стремился выиграть, как все! Из песни Владимира Высоцкого «Бег иноходца»

Прости, я ошибался круто Когда тебя ещё не знал, Я говорил «люблю!» кому-то, Я говорил «люблю!» кому-то, Давай считать, что я им врал! Из песни группы «Лесоповал», автор стихов Михаил Танич


Известие о том, что полковник Маковой, зять самого Станюка, является оборотнем в погонах, произвело в Харькове эффект бомбы.   не простой.  ядерной.
Передавая из уст в уста эту информацию, обросшую целым ворохом сплетен и домыс¬лов, большинство людей откровенно зло¬радствовало. Особенно те, кто знал или как-то соприкасался с Маковым. Ну не любили его - и точка.
Станюк подал рапорт об отставке и был уволен. Сам он шутил по этому поводу, что теперь несколько месяцев хоть отдох¬нет нормально. Впрочем, знающие люди не сомневались, что очень скоро генера¬ла пригласят на какую-то серьёзную долж¬ность. Уж слишком мощная и влиятельная фигура. Вопрос в другом - согласится ли он? Или захочет попробовать себя в роли
100 %-но серого кардинала? Под его конт¬ролем столько различных схем и финан¬совых потоков.
Что до расследования смерти Макового, то следствие приняло версию самоубийс¬тва. Причины такого поступка были по¬нятны любому, кто заглянул бы в папку, найденную в его машине.
Подполковник Кравченко бесследно ис¬чез, поиски его ничего не дали. Был арес¬тован близкий к нему человек, майор Сам-сонюк. Он сознался в некоторых вещах, в частности в том, что получил от Крав¬ченко приказ ликвидировать участников банды во время задержания. Но о смерти Макового майор ничего не знал.
Мои опасения по поводу того, что подоз¬рения падут на Полину, не подтвердилась. Последние звонки и СМС Макового были, конечно, отмониторены. Ей позвонили, за¬дали вопросы. Полина ответила, что живёт теперь в Москве и ни о чём, естественно, не знает. Кто такой Маковой - не знает тоже. Мало ли кто ей звонил. Не помнит.
Полина действительно уже два месяца живёт в Москве. Точнее даже не в Москве, а всё больше на гастролях. Она теперь ез¬дит со мной.
Стала ведущей бэк-вокалисткой. А что? Картинка - просто атас! Все реально сва¬рились, увидев её. К тому же - артистиз¬ма море. Харизма, подача, пластика (всё-таки одиннадцать лет занятий танцами). Активно работает с преподавателем по во¬калу - так что скоро сможет петь в дабл, а не только рот открывать. Кстати, нико¬го из-за неё увольнять не пришлось. Мес¬то освободилось само.
Машу - Памелу пригласили в новоиспе¬чённый девчачий коллектив. То ли «Блон-дис», то ли «Барбис». Не помню... А какая разница? Для бэк-вокалистки - это нор¬мальный карьерный рост.
Ну и самое главное - Денис. На тридцать пятый день его выписали из больницы. Врачи обещают, что брат сможет вести нормальную, полноценную жизнь.
Как я уже говорил, Кравченко в западню Палача не попал. Почуял, волчина, своей ментовской «чуйкой» не ладное - и свалил куда-то. Теперь его ищут и СБУ и Интер¬пол. Цезарь сказал, что если я хочу, то лю¬ди Марата перероют каждый метр земной поверхности и всё равно найдут. Я долго думал, что же с ним делать?..
Мой брат будет жить. И у меня похоже начинается новый этап - я нашёл женщи¬ну... Может быть ту самую - единственную... И потом, я всё-таки уже не бандит.
Я - артист. Моё дело - петь, писать пес¬ни, приносить людям радость.
Проведя в раздумьях много бессон¬ных ночей, решил не отравлять свою жизнь погоней за призраком. В кон¬це концов, закон бумеранга на этой планете ещё никто не отменял. Наши поступки нам же и возвращаются. Бог не фраер, он всё видит. Не верю, что Кравченко, совершивший такое, принесший людям столько горя, мо¬жет нормально жить. И не вытянуть своей черной метки.


...Сегодня я проснулся в приподнятом на¬строении. Через пару часов мы с Полей ся¬дем в лайнер компании Alitalia, совершаю¬щий перелёт Москва, «Домодедово» - Рим, «Леонардо Да Винчи». Решили устроить двухдневную сиесту с шоппингом. Апар¬таменты в отеле с видом на замок Сант-Анжело, прогулки по дворцам и развали¬нам, вкусная еда, бутики на виа Кондотти. И - секс, секс, секс.
Полина бездонна! Моё мужское окон¬чание в шоке от её женского начала. Чем больше её тем больше хочется! Тот ред¬кий, редчайший случай, когда реальность даже круче фантазии. Когда реальность НЕРЕАЛЬНА! Полина такая же маньяч¬ка! От неё эротикой так и прёт. За ки¬лометр! Какая-то изысканная машина для секса. Грациозная, с идеальными фор¬мами. Потрясающей мощности и небыва¬лого ресурса двигатель. Короче, Ferrari, Bentley или Lamborghini, сделанная на¬столько совершенно, что никакой тюнинг на фиг не нужен. Так, небольшие заезды на СТО (ну, типа: маникюр, педикюр, со¬лярий, массаж). Не женщина - а мечта по¬эта! Один взгляд чего стоит. Манящий и магический.
Но не сексом единым. Какое соответс¬твие формы и содержания! Она - не охот¬ница. Не голддиггер. Не холоднокровная кукла со значком $ или € на лбу. Она хочет любить и быть любимой. Хочет создать семью. И это в наше время. Время, когда почти каждая красивая девушка стремит¬ся стать гламурной сукой. Мода у них та¬кая. Мода при знакомстве представляться, типа: «Я школу стерв с отличием закончи¬ла»! Или это уже целая, мать их, религия?
Полина другая. Нежная, заботливая. Ста¬рается предугадать мои желания и гово¬рит, что любит. Другая! Не знаю, в чём тут дело. В генетике, в характере? Или, может на самом деле, в воспитании и примере. Она выросла в полноценной семье. Отец и мать, любовь и уют.
В общем, вы уже поняли. Я серьезно за¬пал на неё. Во многом даже вопреки своей философии. Цинизму, эгоизму, иммуните¬ту и далее по списку... Что, раскодировал¬ся? А может - это просто кризис среднего возраста? К чему это приведёт? А кто зна¬ет?.. В этом мире всё йЙу/АЙу... Да и у меня всегда по нескольку чувств.
...Иду в душ. Настраиваю массажный режим. Приятное покалывание ливня острых струй. Чувствую, как улучшается кровообращение. Начинает оживать рас¬кисшее после сна тело. Сквозь прозрач¬ный пластик душевой кабины вижу вхо¬дящую Полину: — Любимый, Тоби звонит.
— Ответь, зайка. Я мокрый весь.
— Алло, - говорит в трубку Поля. - Да, Ан¬дрей. Доброе утро. Он в душе. Что-то сроч¬ное? Да, сейчас, - и, чтобы «прорезать» шум воды, кричит мне:
— У него что-то срочное!
— Минутку может подождать? Я сейчас выйду!
Перезваниваю Тоби:
— Привет. В аэропорт ты нас везешь? Или водитель?
— Привет. Это не главное. Кравченко нашелся!
— Да ты что! Где?
— В израильском морге. С перерезанным горлом.
...Да уж, Бог не фраер. Это точно... •  •  •

Славик Шапиро не мог поверить в такое стечение обстоятельств. В такую удачу. Но и не верить своим глазам он тоже не мог. Если б кто рассказал, не поверил бы точно. Но он видел сам. Пускай и мельком, всего лишь пару секунд - но этого было достаточ¬но. Он видел того человека... нет, то живот¬ное, которое стало для него проклятием.
Славик хотел вложиться в отель. На пер¬вой линии курорта Натания. Приехал на пе¬реговоры и увидел выходившего из «Тойоты» Кравченко.
Когда под Новый год Шапиро узнал, что подполковник был координатором банды, убившей его родителей, он просто офонарел. Бывают же такие совпадения. Мусор, придумавший под него комбина¬цию. Мусор, из-за которого ему пришлось уехать, бросить устоявшуюся жизнь. Биз¬нес. Этот же мусор не просто зарабатывал на привычных темах: крышевании, наез¬дах и всё такое. Он - чистый беспредель-щик, создавший со своим шефом реаль¬ную банду мокрушников. И они лишили его самого дорогого - родителей.
Вот если бы узнать, в какую нору забилась эта крыса и замочить её в этой норе.
И кто-то наверху, услышал, похоже, его просьбу.
Уже через час Шапиро сидел в кабине¬те босса и просил навести справки. Теперь он знал, что делать.
•  •  •

Сергей Кравченко стал вести здоровый об¬раз жизни. Утром - пробежка вдоль берега с обязательным купанием в Средиземном море (несмотря на температуру - начал-то он это дело в январе). Средиземноморская опять же диета: фрукты, овощи, оливки, рыба и всё такое. Здесь ведь круглый год всё свежее. Да и то, что приобрел неболь¬шой ресторанчик, оказалось очень удоб¬ным для поддержания режима правиль¬ного питания.
В Натании, расположенной чуть север¬нее Тель-Авива, было тихо и безмятежно.
Городок-то курортный, а значит, движение здесь начнётся лишь где-то в апреле.
А пока - тишь да гладь. Хотя в солнечные дни центральная, упирающаяся в набереж¬ную, улица уже многолюдна. Кафе и рес¬торанчики забиты до отказа. Кравченко под фамилией Перлин купил один из та¬ких. Ему здесь нравилось. Правда, на еврея господин Перлин походил мало. А точнее -не походил вовсе. И вся эта окружающая жидовская мешпуха немного раздража¬ла. Но куда деваться, если в твоём карма¬не паспорт гражданина Израиля (как раз на такой случай), а в Украину и Россию до¬рога закрыта? Пересидеть бы здесь, пока всё успокоится. Возможно получится пе¬ревезти в Израиль и семью.
Кравченко знал, что его ищут интерпо¬ловцы. И не знал, продолжают ли поиски люди московского авторитета Марата Бу¬харского. Макового они грохнули (вычис¬лить такое для подполковника - «дважды -два»). Компру обнародовали. Смоленский младший жив остался. Что ещё надо? Ну, а вдруг этот певец оказался злопамятной сукой? Ладно, хер с ним...
Кравченко должен еще судьбу благода¬рить, что вообще живым из Харькова дёр¬нул. Когда получил СМС от Макового, сна¬чала решил ехать к нему на встречу. Пускай его шеф и крайне редко пользовался этим видом связи, так и ситуация была же не¬ординарная. Однако в последний момент его что-то остановило. Что-то сработало.
И он предпочел испариться. И снова воз¬никнуть уже Перлиным. Снял со счёта в бельгийском банке денежку и стал обус¬траиваться на Земле обетованной.
...Завершив утренний фитнесс, Крав-ченко-Перлин вернулся в свою кварти¬ру, принял душ, переоделся и отправил¬ся на работу. Пешком. Благо, идти всего метров триста. Центр городка потихонь¬ку оживал. К заведениям подъезжали не¬большие грузовички и пикапы, именуемые у нас «пирожками». Разгружался товар -продукты, из которых будут готовить ко¬шерные (и не очень) блюда.
Он вошёл в свой кабинет. Заварил зелё¬ный чай и включил русский канал. Да, ску¬ка непролазная. А варианты? В любом слу¬чае, лучше скучать на этом свете, нежели на том. Всё-таки ошибочка вышла со Смо¬ленскими. Зря этого мажора Дениса тро¬нули. Недооценили братца его старшего... Теперь ходи и думай: на кого напорешься? Столько есть терпил, желающих подпол¬ковнику «добра» сейчас, когда всё всплы¬ло!!! Израиль не самое лучшее место для иг¬ры в прятки. Но не на Кайманы же ехать без английского?..
В дверь постучали. Крепкий рыжеватый парень в комбинезоне с эмблемой Pepsi:
— Здрасьте. Распишитесь в накладной, пожа¬луйста.
— А, пепси-поколение? Шалом. Рыжий положил на стол бумаги. Крав¬ченко поставил подписи на одной, на вто¬рой... «Парень, похоже, новенький. Первый раз вижу», - пронеслось в голове подпол¬ковника. Когда в следующее мгновение рыжий оказался за спиной и приставил к его горлу кухонный тесак, Кравченко подумал, что всё-таки он здесь непозво¬лительно расслабился... — Сдохни, гондон! - рыжий сделал рез¬кое движение.
Кровавый фонтан брызнул на бумаги и кан¬целярские принадлежности. Из рассечён¬ного горла Кравченко вырвался сдавлен¬ный крик, и тело повалилось на стол.
•  •  •

Иногда говорят, что Пьяцца Навона - рим¬ский Монмартр. На этой площади тусуют¬ся художники, актёры, прочий богемный бомонд. Здесь встречаются влюблённые и проходит много праздников. Площадь Навона самая большая в Риме. На ней аж три фонтана. Самый знаменитый -фонтан Четырёх Рек. Вокруг маленькие, уютные кафе.
В одной из этих кафушек со сладким на¬званием «Дольче Вита» был занят лишь один столик. За ним расположилась очень красивая пара: мужчина за тридцать и мо¬лодая девушка. Оба были одеты крайне элегантно. На коротких стильных паль¬то (он - Brioni, она - Prada), изобилующих декором джинсах (Dsquared и Richmond) и обуви Gucci.
Оба смуглые, темноволосые, похожие друг на друга. И на итальянцев. Уже не в пер¬вый раз сегодня с ними пытались загово¬рить на языке Апеннин, даже не подозре¬вая, что это - иностранные туристы.
— Нас тут все принимают за своих, - ус¬мехнулся Артур, размешивая сахар в лат-те. Только что официант обратился к ним с программной речью и был весьма озада¬чен тем, что его не поняли ввиду не зна¬ния языка. Услышав в ответ: «Ми скузи, синьор. Ио поко поко парла итальяно. Но капито. Скузи»,* - он сделал удивлён¬ные глаза и ушел.
— А мне с детства говорили, что я по¬хожа на итальянку, - улыбнулась одними ямочками щёк Полина.
— А я могу открыть тебе одну тайну из про¬шлой жизни. В блатном мире у меня было погоняло Итальянец. И у мусоров я прохо¬дил в таком разрезе. Так что...
Из внутреннего помещения вышел седой импозантный мужчина. Подошёл, пред¬ставился владельцем заведения. Начал го¬ворить по-английски. Сказал, что очень редко видел такие красивые пары. И уж тем более, людей, настолько похожих на итальянцев. Обратил внимание Полины на развешанные на стенах фотографии: «У меня знаменитое кафе. Здесь были и Ор-нелла Мути, и Микеле Плачидо, и Софи
*«Ми скузи...» (пер. с итал.) - «Извините, синьор. Я совсем немного говорю по-итальянски. Не по¬нял. Извините».
Лорен. Вы похожи на неё в молодости». По¬лина улыбнулась и сказала «грацие»* - одно из десяти слов, что знала по-итальянски.
— Ещё вы похожи друг на друга. Вы брат и сестра? - продолжил мужчина.
— Нет, мы влюбленная пара, - ответил Ар¬тур на хорошем английском и Полина как-то особенно на него посмотрела.
— О, поздравляю! Вы очень похожи. Навер¬няка подходите друг другу. Вы из России?
— Да. А как вы догадались?
— Акцент немножко. И так модно и стиль¬но, с таким вкусом, одеваются только итальянцы и русские. Русская мафия. Или бизнесмены, - засмеялся хозяин кафе.
— Мы артисты.
— О, супер! Артисты - это супер. Тогда мож¬но фото? Я его тоже на стену повешу...
Мы выходим из кафе и, взявшись за ру¬ки, не спеша, бредём по Виа Корса в сто¬рону монумента Витторио Эмануэлле, что на площади Венеции.
— Рим - самый красивый город на свете! -восклицаю я. - Недаром говорят, что его улицы и площади напоминают ущелье! Бродский писал о Риме обалденные стихи, при этом вворачивая блатные словечки. Типа:
Я пил из этого фонтана В ущелье Рима. Теперь, не замочив кафтана, Канаю мимо...

*«грацие» (пер. с итал.) - «спасибо».
Кстати, о фонтанах. Ты должна обяза¬тельно посмотреть ещё фонтан Треви. Ни¬чего более совершенного не видел в жиз¬ни. Ну, разве что ТЕБЯ!
Полина молчит. Взгляд отрешённый.
— О чём ты думаешь?
— Да так. Скажи, там, в кафе, ты назвал нас влюбленной парой? Я правильно поняла?
— Ну да!
— Просто слов «любовь», «влюблённость» ты никогда мне не говорил.
— А я вообще очень давно этих слов не про¬износил. Я считаю, что ими не нужно раз¬брасываться. Это такие слова, что... Коро¬че, за базар отвечать надо...
— И что?
— Ну что - «что»? Нужно быть уверенным в том, о чём говоришь. Что это на самом деле так.
Полина остановилась:
— А ты не уверен?
— Ну, зачем ты?
— Я уже раз десять тебе сказала, что люблю.
Я смотрю в эти завораживающие глаза. Поправляю прядь её волос кончиками паль¬цев. Какой неземной кайф я испытываю с ней! А так кайфовать можно только ког¬да влюблён. Снова вспоминаю Фредерика* (чувак на самом деле гениальные мысли/ фразы выдаёт): «Любовь - это когда секс становится таким потрясающим, что уже не можешь заниматься им ни с кем дру¬гим. Наваждение перемещается из члена в мозг». Да. Я на самом деле влюблен. Се¬годня. А завтра что будет? Мы ведь «в отве¬те за тех, кого приручили» (или «.за тех, кого уложили» - прикол не мой, в мужс¬ком журнале прочитал). Но важно лишь то, что происходит «здесь и сейчас». Я ра¬зочаровывался в прошлом, но это проеха¬ли. Что будет в будущем - одному Богу из¬вестно. Есть только настоящий момент. И в нем - I'm In Love.
Притягиваю Полю к себе и нежно це¬лую в губы: — Я люблю тебя...
Стайка белых голубей опустилась на за¬литую солнцем Пьяцца Венеция.


















*Фредерик - Фредерик Бегбедер. Французский писатель.
ОГЛАВЛЕНИЕ















Пролог 9
Глава 1 25
Глава 2 61
Глава 3 91
Глава 4 123
Глава 5 149
Глава 6 183
Глава 7 217
Глава 8 251
Глава 9 271
Глава 10 287
Глава 11 301
Глава 12 333
Эпилог 353
 

Літературно-художнє видання

КОРЖ Ігор Миколайович


ЗАКОН БУМЕРАНГУ
Роман


Відповідальний за випуск ФО-П О. Б Радіонов Літературний редактор Ю. І. Лі-Ер-Сян Комп'ютерна верстка ФО-П О. В. Кочетков



Підписано до друку 12.03.2009 Формат 34x45/12. Папір офсетний 80 гр. Друк цифровий. Гарнітура NewBaskerville. Умов. друк. арк. 30,5. Наклад 1000 прим. Зам. № 17.03.2009.01
Підготовка оригінал-макету: Група «Свободные Дизайнеры» т./ф.: (057) 752-36-88, e-mail: freedesign@i.ua
Свідоцтво про внесення суб'єкту видавничої справи в Державний реєстр видавців, виробників і росповсюджувачів друкарської продукціїи ХК № 109 от 21.05.2004 г.
Видавництво «Майдан» вул. Чернишевська, 59 Україна, 61002, м. Харків
тел.: (057) 700-37-30
Друк ТОВ «Типографія Мадрид» вул. Ольмінського, 8 Україна, 61024, м. Харків