Нешуточные страсти по...

  Эпиграф:
«Разница между духовенством и другими
русскими сословиями: здесь
много пьяниц, а там мало трезвых».
                (Василий Ключевский).

   Диакон по имени Архимандрит любил в этой жизни делать две вещи. Пить горькую, и шлёпать по попке продавца-консультанта  местного деревенского  супермаркета «Сельмаг» Эммануэль. В простонародье и просторочье просто Эмма. Девушку во всех отношениях выдающуюся. У неё выдавалось всё. Она была круглопопой, крутогрудой, многоденежной. Правда, на лицо не очень… Да, чего там… Вообще никакой! Но многоденежность  придавала её облику какую-то неуловимую приятность… Говоря по-заграничному, даже какой-то шарм!  Диакону нравилось смотреть когда Эммануэль  нагибалась  к полу за каким-нибудь товаром. В этот момент у него весь организм приходил в движение. И даже ряса. Если в супермаркете никого не было, то Архимандрит подскакивал к Эмме и с огромным удовольствием шлёпал её по…круглопопости. Получая, при этом, моральное и физиологическое удовлетворение. Эмме нравилось когда парни  шлёпали её по округлостям, но как это делал диакон, ей  не доставляло удовольствия. Как-то не задорно, не интересно, не интеллигентно!  А эстетически это выглядело даже неприглядно. Ей нравилось, когда её шлёпал  местный деревенский эстет электрик Жоржик. Вот тот, если уж шлёпнет, так уж шлёпнет! А уж, если на сеновале завалит, так уж завалит! А Архимандрит и на сеновале никак себя не проявлял! Ну, вообще никак… Но, зато, любил опрокинуть несколько стаканчиков «Кагора», или другой какой жидкости его заменяющей. Вот, например, глядь, церковный батюшка отвлёкся, сидит благостный и вчерашний «навар» подсчитывает.  Архимандрит тут, как тут. Хвать бутыль с «Кагором», и в близлежащий овраг. А уж назад идёт… его и не узнать…

   … Не любил диакон в этой жизни тоже две вещи. Быть трезвым и прихожан. Ну, если первая неприятность – быстро поправимая, то вторая… Ну, представьте, придут, бывало, бабки. Так и норовят свечи потоньше купить, подешевле. И суют в руку мятые десять рублей, чтобы диакон  попросил у Бога вылечить бабкину хворающую, не доящуюся козу, или ещё какую незначительность. Тьфу! Не соображают бабки своими куриными мозгами, что за десять рублей он Бога беспокоить не будет. Не будет он за такую мелкую сумму отвлекать Бога от его богоугодных дел. Но деньги он всё равно забирал. Да, и с самим Богом у диакона отношения были сложные… Натянутые… Бог, видать, недолюбливал диакона. Не давал ему новой должности и доходного прихода. Толи, он ещё помнил его колхозным конюхом Аркашкой, когда тот приворовывал комбикорма, и таскал их домой своей корове. Толи, когда продав корову и дав кому нужно денег, стал диаконом Архимандритом. Правда, корова окупилась быстро.   Сейчас у бедного диакона и корова, дающая много молока, и мило хрюкающий порося, и блеющая коза, и всякая другая кудахтующая мелочь. А смотреть за этой животноводческой фермой некому. Присматривает по совместительству соседка Глаша, но у неё своё хозяйство, да и платить ей надо. А расставаться с деньгами диакон не любил. Ох, как не любил! Прямо нож в сердце! Всё норовил обсчитать, или потрёпанными бумажными денежками расплатиться. Один раз даже предложил Глаше вместо денег свечи взять. Но, увидев, как та, своими мозолистыми руками потянулась к кочерге, тут же от своих слов отказался и скрипя сердце выдал оговариваемую сумму.
   
   Да, и повышение в должности  надо бы!  Что, всю жизнь в диаконах ходить?!  А чтобы должность получить, и приход хороший, надо дать в «лапу». А ещё для этого нужно жениться, чтобы матушка была при доме. Да, и с Богом пора отношения налаживать. Возможно, что это можно будет сделать  через Эмму, с её выдающимися способностями. А то, ведь, Бог может совсем отвернуться от него, и забыть о существовании Архимандрита. Вот с этих позиций и посматривал диакон на многоденежную Эммануэль. Не забывая, при этом, и о других её выдающихся достоинствах.
   
   …Эммануэль в этой жизни не любила тоже две составляющие бытия. Это пьяного диакона Архимандрита и сельское хозяйство. Но так как, диакон был постоянно пьян, то она его постоянно и не любила. Хотя и разрешала ему хватать себя за свои выдающиеся места. Как-никак, он был при должности. А сельское хозяйство вызывало у неё стойкий иммунитет к труду. Она считала, что ей, продавцу-консультанту деревенского супермаркета, не пристало знаться с навозом и всякими там хохлатками. А вот замуж она хотела… Например, за местного интеллигента, электрика Жоржика. Но Жоржик замуж не звал. А звал только на сеновал. Это дело, конечно, тоже хорошее, захватывающее, но не материализованное. А ей хотелось положения в обществе.  А так как вся интеллигентная прослойка в деревне состояла из электрика и диакона, то обширного выбора не было, и оставался только Архимандрит. С этих позиций она тоже посматривала на диакона, хоть и не любила.
-Ну, а Жоржик и сеновал  из деревни ведь никуда не денутся, - мудро рассуждала менеджер по продажам, она же продавец. А так как, желания у Эммануэль и Архимандрита  совпадали, то  решили они сыграть свадебку. Накануне бракосочетания диакон прогнал из своего хозяйства Глашу. Зачем ему теперь не интеллигентная Глаша, когда есть Эммануэль. Он даже хотел ей не доплатить за труды праведные, но, вспомнив её рабоче-крестьянские руки и кочергу, не стал этого делать. Хотя денежки опять подсунул старые и рванные.
   На свадьбе гости, как полагается, попили кагорчику, закусили, чем Бог послал. А так как Бог недолюбливал диакона, то послал он ему немного. А может, вовсе, и не Бог был в этом виноват, а жадность Архимандритская. Песни попели, сплясали, подрались.  Как же без этого. И разошлись мирно по домам, напевая и пританцовывая. В общем, всё как у людей…
   
   …Первая брачная ночь Эммануэль не понравилась. Ни качеством, ни количеством. Жених, изрядно отхлебнув «Кагору», как муж не показал себя. И над ним повис большой супружеский долг. Новоявленная жена за ночь так и не сомкнула глаз, надеясь, что Архимандрит проснётся и начнёт возвращать долг, хотя бы маленькими частями. Но тот мирно похрюкивал и посапывал во сне. Эммануэль нестерпимо захотелось с Жоржиком на сеновал.
   
   На дворе светало… Заспанный петух, спрыгнув с жёрдочки, нехотя прокукарекал какую-то замысловатую мелодию, и не спеша, в развалочку, засеменил за гуляющей по двору курицей, которая, в свою очередь, решила не  прибавлять скорость, да и скрыться от нахала за поворотом, тоже не пыталась, сделав вид, что очень сосредоточена на своих куриных делах.  При этом, несушка размышляла:
-А, не слишком ли быстро я бегу?      
  Архимандрит открыл сначала один глаз, потом другой. И тут он вспомнил, что вчера женился. Да, вот она, жёнушка, лежит рядом, на боку, отвернувшись от него. И все ейные прелести и выдающиеся достоинства при ней.
   - Эммануэлюшка, - елейным голосом заворковал  служитель культа, - коровушку надо в стадо отвести, поросяточку с козлятушкой накормить, курочкам зерна насыпать.
Ничего на это не ответила узаконенная супруга. У неё болела головушка от "Кагора", по жизни она предпочитала самогонку. Выдающаяся девушка повернулась к новоявленному мужу своей крутогрудостью с крутобедренностью, и состроив конструктивную фигуру из трёх пальцев руки, сунула эту замысловатую архитектурную композицию диакону в нос. А затем голосом  громким, зычным, но противным, вынесла приговор:
-НАкаси, выкуси!!! Не для того я  восемь классов заканчивала, чтобы  твоих животных ублажать! И на мою многоденежность тоже не рассчитывай, пока с супружеским долгом сполна не рассчитаешься!!!
И она опять повернулась на другой бок, отвернувшись от несостоятельного муженька, с теплом в душе вспоминая сеновал с Жоржиком…