Знак ангела

                ЗНАК АНГЕЛА    ©

                Моим прапрабабушке и прапрадедушке посвящается.

На  высоком   берегу  большой   шумной   реки  стояло богатое  село. И жила  на окраине того села  необычная старуха: одежда  на  ней  со временем  не  блёкла  и   не снашивалась,  цветы в доме, в глиняных вазах,  не вяли.  Даже  собака,  что  сторожила  дом  Розалии,  так  звали старуху,  уж две собачьи жизни пережила,  а  всё  никак   не старилась.
И  решили  сельчане,  что  наделена   Розалия   каким-то особым  даром.  И хотя  и  с опаской,  но стали   наведы-ваться  к  ней  со  своими  неизлечимыми   хворями,   да бедами. Редко кому удивительная старуха помогала,  но те,  кто  удостаивался  её  внимания и доверия,  никогда  о своих визитах, в дом на окраине, не рассказывали.
    И были  в том селе четыре девицы – подружки:  Лада, Мира,  Ида  и  Дора.  Все  ладные,   весёлые,  смелые  да работящие. И  в  будни, и в праздники сельчане  видели их вместе. Завидные были невесты.
   Любое село, как известно, живо от посева до жатвы, от жатвы  до посева. И  работой,  и  весельем. Пришла пора молодым  выбирать  друг  друга.  И  одной из девиц при-глянулся  простой,  но  крепкий  и  надёжный  парень.  И вскоре, её подружки отплясывали вместе со всеми на весёлой сельской свадьбе.
   Семейные заботы – не девичьи и, погрустив, замужняя Лада оставила свой прежний девичий круг.
И остались Мира, Ида и Дора втроём.
    Минуло  два  года,  и  в  село  за гречей прибыл купец. Да,  не  рассчитав  время, задержался:  окрестные дороги занесло  ранним  обильным  снегом.  А  тут  и  мороз по-доспел. Пришлось  купцу и сопровождавшим его людям дожидаться  четыре  месяца. За  это  время,   купеческий сын приметил Миру, не упускавшую случая лишний раз показаться видному молодцу на глаза.
И,  едва снег спал,  девушка с обозом навсегда покинула родное село.
    Ида  и  Дора  лишь повздыхали ей вслед, и зажили по-прежнему:  с  песнями,  играми,  да девичьими  посидел-ками.
    Прошло ещё  несколько лет.  Вдовец,  живший  по-со-седству  с  родителями  Иды,  посватался  к  девушке.
Село отпраздновало и эту свадьбу.
    И осталась Дора одна.
    Шли  годы. У  Лады подрастали дети, от Миры, редко, но  приходили  добрые  вести.    Ида  с  мужем  купили в собственность  мельницу  и  стали   в  селе  уважаемыми людьми.  Все  они  думали о будущем,  о благополучном будущем. И только Дора,  потеряв счёт времени, снова и снова   мыслями  возвращалась   к  прошлому,  туда,  где остались: красота, девичьи вечера при свечах и мечты.
    Так  продолжалось   до   тех  пор,  пока   мать   не   на-шла  её,  едва живую,  под окном собственного дома.
Горестно утирая слёзы, женщина оставила дочь на попе-чение   родственников   и   тут  же  побежала   к  старухе Розалии.  Та,  выслушав  сбивчивый  рассказ и мольбу  о помощи, покачала головой:
-   Не  разговаривайте  с  ней до самого вечера,  но и глаз не спускайте.
    Сказала, и выпроводила за двери.
А  вечером,  с  букетом цветов,  пришла сама в дом.  И, с порога,  велев  всем,  кроме несчастной,  удалиться, при-села рядом с ней на постель.
-   То, что ты считаешь бедой, не беда.
    Девушка не ответила.
-   Не сиди сиднем,  кровь застоится.  Делай что-нибудь, да не для других, для себя. Всё равно, что.
-   Не хочу.
-   И  это  не  беда.  Беда – прожить жизнь  и  не узнать о себе правду.
-   Как это, не узнать правду? –  Теперь Дора пристально смотрела на старуху.
-   Просуществовать, словно лист или трава,  вот как. Ты думаешь  –  ты  не  красива,  но  не  красивых  людей  не бывает.  Красота  разная   у   всех.   Не   красиво   только уродство. Ты думаешь – ты несчастлива, но таковыми не родятся.  Верх над человеком,  бывает,  берут: лень, глупость,   праздность  или  неверие.  И  только.  А,  они-то, и  есть – уродство. Ты  думаешь,  не  то на тебе платье, не так ходишь,  не  то  говоришь  и  делаешь. Да разве ж, за это любят.  Ещё  древние  говорили:  «Каждому  городу  Бог дал либо праведника, либо мудреца.  Те города, которые покидает и тот,  и  другой, заносит песком и камнем, ибо они Всевышнему больше не дороги». А человек – тот же город.
    И  показала  на  букет,  который  держала  на  коленях.
-   Посмотри   на   них:  это – тюльпан,  это – роза,  это – гладиолус.  А это, - она загадочно улыбнулась, - кулион.
Разве,  хоть  один  из  них  уродлив?  Судьба у всех  этих цветков  может  быть  похожей,  а  может быть и разной.
    И, помолчав, добавила:
-   И на твой вопрос древние ответ дали: «Если девушку, без  единого внутреннего изъяна,  ни  один  мужчина  не любит,  значит,  её полюбил ангел,  подобный богу».
-   Теперь знаю,  и  что мне с  этим делать? – всё  ещё  не веря старухе, произнесла вековуха.
-   Думать об этом и звать сердцем,  как умеешь:  песней, танцем, другим чем. Да не об ангеле думать, а о любви и жизни  с  человеком.   А  кто  твой  суженный,  сердце  и ангел  подскажут.  Вот  историю  тебе  расскажу,  послу-шай.
    Там,  где  я  родилась,  природа  угрюма  и бедна крас-ками,  а  люди,  несмотря  на это,  приветливы. Молодых много. Среди девиц, когда-то, выделялась одна. Звали её Кира. Редко  такое  сочетается  в  девушке:  и красива,  и руки  золотые. И  спеть,  и  сплясать  была  мастерица,  и избу  подправить,  и  на  стол  и  на  лавку  поставить. Да только  счастье  к ней всё не шло. Уже  и  соседи  посме-ивались,  что,  мол,  зелье отворотное принимает. В  ста-рые  девы  дорогу мостит.  А она улыбнётся на это: «Нет такой  дороги,  с  которой  нельзя  было  бы свернуть», и дальше  в  девках  вековует.
    И вот, приносит, как-то, травнице цветок. Говорит: «В лесу нашла. Отродясь таких не было, а тут появился».
    Посмотрела бабка – цветок, и впрямь, диковинный.
-   Да ты, девка, кулион нашла.
-   Что значит, кулион? – спрашивает та.
-   Знак  ангела. Ты,  милая,  не вековуха  вовсе. Иди  до-мой, да потихоньку собирайся в дорогу. А куда и зачем, само придёт.
    Минул  месяц.  Все,  кто  знал  про  цветок, и думать о нём уж забыли. И вдруг, бежит к девице соседка: «Смотри, - говорит, - что я в реке выловила».
    И разворачивает перед ней кухонный передник.  Да не сельский,   а   с  барского  двора.  «Вот,  -  продолжает,  - кому-то  повезёт.  Пусть на заднем дворе,  да в имении».
-   С  чего ты взяла,  что  кому-то  повезёт? – спрашивает вековуха.
-   Да разве ты не знаешь,  что  это  значит?  Это   значит, посудомойку  прогнали,  и её место освободилось. А где посуда, там и стряпня.
    Покивала  Кира  соседке  и  побежала  в  дом. Собрала лёгкие пожитки, да и в путь.
    А  как  подошла  к барской усадьбе,  задумалась; вряд ли её, что ни скажи, за  ворота пустят.  И  решила   тогда поискать  место,  где смогла бы через забор перелезть. И нашла.  Да, впопыхах, про хозяйских собак забыла. А те, тут   как   тут.  Хорошо,   дворовый  парень  помог,  псов отогнал, и дверь в кухню показал.
Так  она,  незаметно  среди  холопской  суеты,  прошла в дом и, прямиком, в комнату к барину.
    Граф  не  молод  уж  был,  мог  бы  и в гнев впасть, но, выслушав  рассказ  вековухи  о  том,  что и как её к нему привело, послал за поваром.
-   Тебе  нужна   новая   посудомойка.  Эта  подойдёт?  – спрашивает, едва тот явился.
    Повар повернулся к девке.
-   Покажи руки.
    Та протянула ладони. Он осмотрел их и кивнул.
-   Подойдёт. Эта всё умеет.
    Так, с тяжёлой работой, с песнями,  вечерними бабьи-ми  посиделками,  да неразделённой любовью дворового парня к ней и прижилась Кира, на заднем дворе усадьбы графа.  И  всё бы ничего,  да  стали  со временем  проис-ходить  странные  вещи в кухне: то битые тарелки среди чистых найдут; то фартуки пропадут; то сор под мойкой окажется, а то, ещё что похуже. И  повар,  не  зная этого  за старой прислугой, вымещал недовольство на молодой посудомойке.
Терпела  она,  терпела,  да  ведь  и  у  дерева ветка обло-мится,  если  просто  так  её  сгибать. Терпение лопнуло. Решила Кира, погоревав, вернуться в село. Хоть и  стыд-но, да делать нечего. Встала она в последний раз у  мой-ки  и  украдкой  заплакала. Заметила  это старая  посудо-мойка и говорит:
-   Эх, кабы я была помоложе,  да руками похолёней,  не упустила бы такой возможности.
-   О чём ты говоришь? – утёрлась передником девка.
-   Как о чём? Разве ты не знаешь? Гостей богатых барин ожидает,  а  значит,  блюд  на  столе особых. Кто угодит, тому многое простится.
    И, помолчав, добавила:
-   Я ведь знаю, что всё это не твоих рук дела.
    Вековуха лишь пожала плечами.
-   Наш повар никого к кастрюлям не допускает.  И блю-да  к  столу понесут его доверенные люди. Нам-то, что с того?
-   А  то,  что стряпник,  не  ровён час,  может  захворать, вот что.
    Сказала это, повернулась и ушла.  А Кира задумалась.

    Спустя  несколько дней  прибыли в усадьбу именитые гости:  четверо  господ  с  прислугой.  Поужинали,  и  по комнатам разошлись.
А  наутро,  во  главе  с  хозяином, выехали на охоту. Вот тут-то,  управляющий  и  обнаружил,  едва  не испустив-шего дух, в бреду, повара.
Поднялась суматоха.  В  окрестные сёла послали  дворо-вых за умелой стряпухой. Те вернулись  с двумя бабами, да только ни одна из них не смогла угодить привередли-вому вкусу управляющего. И уж он за голову схватился, когда   старая   посудомойка   предложила   попробовать стряпню девки Киры.
Подумал управляющий и согласился.
    И простая деревенская рукодельница заменила  искус-ного повара у именитого графа.  И  ни битой посуды,  ни земли  под  мойкой, ничего другого за весь день впервые не случилось.
    Вечером,  с  большим  трофеем, вернулись с охоты ба-рин  и  его гости. И хотя все они и устали,  но были весе-лы  и  довольны. Не прошло и часа, как граф потребовал накрывать  на  стол.  А  по  заведённому обычаю,  любое новое блюдо должен был подавать сам повар.
Одели  Киру, как подобает, дали в руки поднос  и,  в  со-провождении  управляющего,  отправилась  она в столо-вую.
    Раскрасневшие от вина, именитые гости за столом бы-ли   слишком   поглощены  спором,  чтобы   заметить  их появление.  А  вот  агрессивные охотничьи псы, которых и  тут  они  держали  при  себе, закрутились возле девки, оповещая  глухим  рычанием о появлении в зале чужого.
Управляющий,  видя,  что  они  вот-вот  обратят  на себя всеобщее  внимание,  подошёл  к  хозяину, наклонился и что-то зашептал на ухо. Граф молча, рукой, распорядил-ся поставить блюдо перед собой. И, попробовав стряпни вековухи, согласно кивнул.
    В зале наступила тишина.
-   Весьма  неплохо,  -  громко произнёс  один  из гостей, едва слуга поставил  блюдо и перед  ним.  –  Если   ваша посудомойка,  граф,  действительно  талантлива,  может быть  она   умеет   ещё   что-нибудь,   кроме  поварского дела?
    Кира  пристально  посмотрела в сторону говорившего. И  тут,  охотничий  пёс  любопытного  гостя бросился на неё. Ловко схватив озверевшее животное за холку, дере-венская  девка  подняла  его над полом и держала так  до тех  пор,  пока  он  не затих. А,  отпустив, повернулась и, не говоря более ни слова, вышла вон из зала.
   
Слова старой посудомойки оказались верны. На следую-щий день граф велел позвать Киру к себе.
-   Отныне,  вся  кухонная  прислуга  в твоём распоряже-нии,  -  произнёс  он,  едва  девка предстала перед ним. – Когда,  как и что тебе и другим делать,  узнаешь у Кирь-яна Вениаминовича – приказчика.
    Кира  благодарно кивнула и повернулась,  было, уйти, но граф её остановил.
-   Да,  вот ещё что,  Кира,  Кирьян Вениаминович к тебе сватается. Я  за  тебя  согласие  или  отказ  дать  не могу, решай  сама,  что ответить.  Но ответ нужен скорый: или сейчас, или – утром.
    Вековуха глубоко вздохнула и твёрдо произнесла:
-   Простите,  барин,  но за Кирьяна Вениаминовича  я не пойду. Не люблю, и не смогу полюбить.
    Сказала,  и вышла за дверь.  Прошла через всё имение и  спустилась к реке.  Села на берегу и горько заплакала. И  не  заметила,  как  возле  неё оказалась старая посудо-мойка.  А та, присев рядом, помолчала немного и прого-ворила:
-   Не похоже, что барин тебя прогоняет.
-   Вовсе не это, - всхлипнула девка.
-   Посмотри-ка,  на  управляющего,  -  понимающе  кив-нула  старуха, -  разве тот,  кто по своей воле сватается к девушке,  ходит  таким  задумчивым да потерянным? Ты думаешь,   он   выбрал?   Не  то  стряслось,  Кира,  что  у тебя  на  уме. От  слуг  приезжего барина, сама слышала, что  один  из  гостей – молодой  граф  Владимир  Андре-евич,   во  второй  день  приезда,  на  охоте,  поотстал  от остальных  и  попал в болото. Покричал  малость  своих, да  никто не откликнулся. А конь – не собака, не помощ-ник  в  таких напастях. Стал граф утопать в трясине. Что делать?   Огляделся   по   сторонам,   видит  –  маленькая птичка,  на неприметной кочке,  неподалёку сидит.  Стал он тянуться к той кочке и, кое-как,  в конце концов взоб-рался  на  неё.  Отдышался  и  стал  искать  глазами свою спасительницу. А она – тут как тут, на другом, едва при-метном, островке.
Так граф и добрался до твёрдого места.  А как ступил на землю,  птичка  та  девицей  вдруг  обернулась. Улыбну-лась  пригожему парню и, пропала из виду.
    Вернулся граф с охоты сам не свой, а как тебя увидел, так  и  вовсе,  будто  с  ума  сдвинулся.  Он-то  и  сватал, Кира,  только барину нашему выгоды нет,  вас сближать. У него в городе своя дочь есть.
-   Почему же,  Владимир Андреевич,  сам ко мне  не подошёл  или кого-то не прислал?  Стыдится  бедной стря-пухи?
-   В том-то и дело,  что он тебя за дворовую девку графа принял. Выкуп даже предлагал, да наш отказал.
    И, вздохнув, добавила:
-   Уезжают, завтра утром, именитые гости.
-   Что же теперь будет… - поднялась Кира.
-   Да, никак, и он тебе полюбился, -  задумчиво прошеп-тала  старая посудомойка.

    Розалия замолчала.
-   А дальше, - увлечённо потянулась к ней Дора.
-   Вечером, - продолжила, улыбнувшись, старуха, - граф Владимир   Андреевич   нашёл   Киру   на  заднем  дворе усадьбы, и они долго у реки о чём-то говорили.
    Розалия вновь замолчала.
-   А  что же,  старая  посудомойка? Не уж то, это она би-ла  посуду,  сорила под мойкой,  отравила  повара  и сде-лала  так, чтобы граф и Кира встретились?
    Старуха кивнула.
-   А  теперь,  поднимайся  девка,  да  приводи себя  в по-рядок, чтобы природа от тебя не отвернулась.
    Проговорила  это,  поднялась  с  постели  и,  не говоря больше ни слова, ушла.

    Прошло  три  дня.   Полоская  бельё  в  реке,  упустила Дора  полотенце  и,  не  желая мириться с потерей, побе-жала  вдоль берега за ним. И забежала в камыши.

-   Тётка  Розалия!  –  вскричала она,  вбегая спустя час в дом старухи Розалии.
-   Что такое? – поднялась с лавки старуха.
-   Смотри,  что  я  нашла в камышах. Отродясь такого не видала у нас.
    И протянула  фиолетовый,  небывалой   красоты  цве-ток.
-   Да ты, девка, кулион нашла…