Медуза

Потускневшее
Поредевшее
Мирным небом во вторник размазано
Отгоревшее
Поседевшее
Восприятие счастья сработало


Обнулилось
Оборвалось
Сброшено было на старые счетчики


Я потом удивлю
Когда ты ждать не будешь
Когда ты верить не сможешь


Ветер никогда не уйдет из меня
Не сгонит пыль с моих
Украденных но не спрятанных в карманы звезд
Темнеющее море меня
Когда
Я не чую ног
Как медуза
Тянусь к свету из темноты
Как медуза
Копирую повадки и блеск звезд, стараясь сиять
А ведь кто-то нырнул за мной, хотя должен
Был взлететь в ночное небо
Украдены мной звезды
Но не спрятаны в карманы


Она выходит на сцену и всё замирает. Спиной стоит к миллионам алчущих взоров. Испепеляющих. В другом бы случае испепеливших сотни таких, как она – худощавых, уставших, бледных, с невыразительной мимикой хрупких женщин. Но не её. Не в этот момент. Здесь и сейчас она скажет истину, именно тут найдут они любовь, за которой пришли на её концерт. Она единственная такая. Это Бет Гиббонс. Кто знает, сколько правды в её текстах, но в них уж точно всё сказано. Нельзя добавить абсолютно ничего. Как разрушить идеальную симметрию. Как сломать не выросший пока искусственный кристалл. Плюнуть в древний колодец. Нельзя.


Я сидел на задних рядах кинозала, когда ты искала свое место напротив слепящего светом экрана. Белые кони неслись по полотну, а я не сводил взгляда с твоих упавших на угловатые плечи волос. Всё в тебе прекрасно. Гармония начала свою работу по планете с камня и воды, а закончила на тебе. Красоты не было тогда, когда появилось то, что шло от тебя. Оно закрывало окна домов, прежде чем ослепить их удивлённых жильцов. Оно резало глаза и слезами выходило у младенцев. Этим ты и меня ослепила, пряча озябшие руки в маленькие карманы потухшего закатом пальто. Фильм начался.


Я буду пытаться, но не хочу видеть тебя здесь. Вряд ли найдется место, где я смогу сказать тебе то, что ты уже знаешь. Вырвала страницы моей книги, утопив их в глубокой синей воде. Сказала «прощай. Пытайся!»


Я попытался запомнить, но не смог.


А размокшие страницы книги сохраняли чернила на мгновения, и только потом неспешно растворялись в потоке уплывающих воспоминаний. Моё лицо стучало кровью дергающихся сосудов. Но я не кричал. Я потух очень спокойно и незаметно, беззвучно. Я попытался запомнить, но не смог.



18.09.2009 г.


Аудиоверсия - http://file.qip.ru/file/120543133/bfa35065/_online.html