Глава 4. Невезучий счастливчик

Мазутчик Гриня был патологически невезуч. Когда акушерка поселковой больницы вытащила его на свет божий,  Гриня молчал и почти не дышал. Акушерка плеснула на него студёной, колодезной воды, но Гриня упорно молчал и только тихо взвизгнул, будто недовольный тем, что его выпустили из тёплой материнской утробы в этот  мир.
Он как будто предчувствовал, что ему предстоит. Его хотели отправить в райцентр под «колпак». Так в народе назывался аппарат  искусственного выхаживания младенцев, но мать уговорила доктора оставить ей ребёнка, и врач, подумав, что младенец всё равно вряд ли выживет, согласился. Деревенский воздух и здоровая, крестьянская пища сотворили чудо. Гриня выжил  и, мало того, к четырнадцати годам превратился в красивого, широкоплечего богатыря, про которого  говорят, косая сажень в плечах.  Однако после появления на свет горе -злосчастие не перестало преследовать Гриню. В четыре года его чуть не утопила собственная тётка. Она полоскала бельё, а Гриня стоял тут же рядом по колено в воде. Течение подхватило его и унесло в глубь. Увидев, что племянника нет поблизости, тётка подняла крик. На крик сбежались люди,  и оказавшийся рядом каким-то чудом солдат  нырнул и, обшарив дно, обнаружил  наглотавшегося воды и тины Гриню.
Он  уже начал синеть. Солдат, положив Гриню грудью на колено,  откачал из его лёгких воду, и Гриня ожил.
Ангел хранил Гриню.  Дальше было множество падений с крыши, переломов, это не считая мелких ушибов и разбитых коленок. Если, играя в мяч, ребята разбивали стекло, на месте обязательно ловили Гриню.
И всё-таки детство  у Грини было счастливое. Все эти происшествия были лишь житейскими мелочами.
Летом деревенские ребята помогали в поле взрослым, ходили в ночное на выпас коней. Зимой занимались спортом и учились в школе. Гриня рос рукастым парнем,  и любую работу схватывал на лету.
В деревеньке, где жил Гриня, почти все жители носили фамилию Таврические. По легенде это была одна из многочисленных деревень, что скрывалась за фасадом «потёмкинских деревень», которые  князь Григорий Потёмкин-Таврический строил для Екатерины  второй. Так что Гриня был полным тёзкой покорителя Крыма.
После окончания восьмилетки,  Гриня покинул родное село и уехал в Питер. Поступил там  в училище при Ленрыбпроме на специальность матрос-моторист. По окончании училища Гриня пошёл служить на Тихоокеанский флот, а после службы устроился  на работу в "Ленрыбпром" и начал ходить в моря.
Пока Гриня был под государственным присмотром: работал в колхозе, учился на моториста, служил на флоте,  судьба его складывалась относительно благоприятно. Но,  как только он ушёл из под государственного контроля в свободное плавание, жизнь  показала звериный оскал.
В первый же рейс,  у берегов Англии за долги был арестован большой морской рыболовецкий траулер "Коммунар". Гриня, конечно же, оказался на этом траулере.  Команду отправили на родину за счёт английской стороны, и только Гриня остался на судне.
В паспорте моряка ему неправильно оформили визу. Пока его дело рассматривали в посольстве, он жил на судне. Деньгами и продовольствием его снабжала "Армия спасения", и он умудрился  из скромной суммы выкроить деньги на подарки деревенской  родне.
По прибытии в порт приписки Гриня списался на берег. "Ленрыбпром" превратился в "Морской рыбный порт". Гриня  устроился слесарем-мазутчиком на портовую кочегарку.
Казалось, с обретением твёрдой почвы под ногами, наступил конец его злоключениям, но жизнь готовила новые испытания. После английской эпопеи, Грине полагался отпуск для восстановления здоровья, и он решил съездить на Родину.
Получив отпускные, Гриня, как положено, проставился. Друзья-моряки доставили его на такси к поезду, посадили в вагон, а затем аккуратно перекантовали на верхнюю полку  купейного вагона.
Был канун рождества, пассажиров мало, а в гринином купе вообще никого не оказалось. Когда он проснулся,  за вагонным окном было уже темно, в купе кроме него, так никого и не было. Гриня вышел в тамбур и узнал у проводника, что подъезжали к  Бологому. На перроне  Гриня заметил красивую девушку в окружении бритоголовых братков. "Вот бы с такой вдвоём в купе прокатиться? Да разве ж такое возможно?"  В чрезвычайном волнении он вышел на перрон покурить, а когда вернулся обнаружил девушку переодевающейся  в купе. Он не заметил, как она прошла в вагон, возможно, зашла с другого вагона.
Гриня, смутившись,  выскочил в коридор. "Неужели пруха", -  крутилось в голове. Через некоторое время красавица высунула головку из двери купе в коридор и просто, с очаровательной улыбкой,  позвала Гриню; "Что же вы в коридоре, да в коридоре, проходите, милости просим". Она, по-хозяйски сделала широкий жест рукой. При дневном свете девушка казалась нереальным существом, сотканным из смутных очертаний, ароматов и звенящего колокольчиком голоса, смутных предчувствий, неясных томлений и ещё чего-то неясного. Неги что ли? Точно неги.
Голова у Грини гудела. Пошарив в сумке, он обнаружил бутылку водки, заботливо положенную  друзьями-моряками на поправку души.   Подавляя смущение, он выставил бутылку на стол.  Девушка брезгливо сморщила кукольный носик и, запахивая шёлковый халатик, нежно-нежно проворковала, выставляя на стол пузатый флакон ликёра "Дольче вита" и хрустальные бокалы: "Ликёр, мы будем пить только ликёр". Потом девушка плеснула рубиновую жидкость в хрусталь, и они выпили.
Дальнейший ход событий Гриня припоминал с трудом. Помнил только, что немного выпив, разошёлся: подсел на полку к девушке,  пытался приобнять её, девушка вяло отстранялась. Шептал нежные слова, распахивая лёгкий, шёлковый халатик, пытаясь срывать польское нижнее бельё. Потом стоп- сигнал. Пустота.
Очнулся Гриня на железнодорожной насыпи. Доковыляв кое-как до станции, Гриня спросил у проходящего стрелочника: -
- Браток, что это за город?
- Вчера была Тверь, - мрачно ответил железнодорожник. Однако, внезапно проникшись, помог Грине дойти до вокзального зала ожидания. При входе в зал  дежурил милиционер, не пропуская безбилетных пассажиров. Гриня так устал, что залёг прямо при входе в зал ожидания на пол, и пассажирам приходилось перешагивать через него.
Пришёл милицейский наряд и доставил Гриню в привокзальное отделение милиции. Там Гриню привели в чувство, и он довольно толково рассказал ментам свой декамерон. Когда Гриня закончил свою любовную повесть, один из ментов сказал: "Да это ж Лизка-клофелинщица опять колобродит". Потом, обращаясь к Грине спросил: "А ты далёко ли, собрался". Гриня рассказал, что собирался  на родину.
- А  ЛаВэ есть? - чисто риторически спросил мент.
- Это что такое? - не понял Гриня.
- Да, брат, отстал ты от родины в морях-то. ЛаВэ это либерал вэлфор, проще говоря, деньги, грины, мани, капуста, бабло.
- Нет, у меня только подарки были.
- А что в подарках то было?- спросил начальник наряда, заинтересованно вскинув бровь, - ты перечисли, может что-нибудь всплывёт.
Потом  выяснилось, что он земляк начальника смены. Все скинулись  Грине на дорогу до деревни. Деньги Гриня взял, но на родину решил не ехать, и в самом деле, не светится же в деревне с разбитой рожей? Купив билет до Питера  и бутылку водки,  Гриня, выпив водку из горлышка, залёг на верхнюю полку и проспал до самого Питера.
По возвращении  Гриня решил жениться.  Ему дали небольшую отдельную комнату в общежитии. Невесту Гриня нашёл в соседнем женском общежитии хлебозавода, называемую "Булки".
После работы Гриня пригласил невесту в общагу. Чтобы было покрасивее, взял у соседа скатерть и хрустальные вазочки. Купив шампанское и цветы, Гриня накрыл стол и пошёл ополоснуться в душ. Невеста осталась ждать за накрытым столом. Она подождала немножко, выкурила пару сигарет, потом открыла шампанское, выпила, закусила приготовленным в хрустальной вазочке салатом, потом начала метаться по комнате, вышла на балкон, Грини всё не было. Наконец, невеста вышла в коридор и, подойдя  к душевой,  тихо поскреблась в дверь. За дверью слышался шум воды. Она постучала громче, опять никакого ответа, дверь оказалась закрытой с той стороны. Обидевшись, девушка ушла. А случилось вот что.
Гриня быстро забежал в душ. В предбаннике сбросил одежду и, зайдя в душевое отделение, включил воду. Вода была чуть тёплая, но это даже приятно бодрило. Гриня подставлял под водные струи короткостриженную голову, потом произошло страшное. Гриня оказался на полу не в силах пошевелить ни рукой, ни ногой и даже крикнуть не мог, а после  и вовсе потерял сознание. Через несколько часов мужики взломали дверь и, увидев неподвижного Гриню, вызвали скорую. Врач привёл Гриню в чувство и хотел направить его в больницу, объяснив, что, скорее всего, у него инсульт, но Гриня отказался от госпитализации, испугавшись, что  узнав о припадке,  его уволят с работы.
Невесту после этого он тоже старательно избегал, стыдно было за случившееся. К тому же Гриня сильно запил.  Пил Гриня тяжело и запойно. После инсульта, по утрам сильно болела голова. Приходилось искать по общаге деньги на опохмел, а потом пить с кем попало.
Однажды кто-то из пьяной компании выбросил из  окна грининой комнаты пустую бутылку. Бутылка попала в джип арендатора и слегка помяла стойку у лобового стекла. Бизнесмен поставил  Гриню на счётчик.
Гриня вернулся на работу, во время его отсутствия должность мазутчика оставалась свободной. Работал Гриня, как и пил - запоем.  Он постоянно что-то мастерил руками. Пока не сделает задуманное,  не успокоится. За эту черту особенно ценило его начальство, а за доброту и безотказность любил его народ.
Когда я впервые познакомился с Гриней, то решил,  что он немой. Гриня ничего не говорил, а только мычал. Потом он начал говорить, но, как человек дела, как-то очень скупо. Один раз, когда я пришёл на смену, он произнёс целую тираду и Аристарх, который хорошо изучил Гриню, сообщил, что Гриня  полностью заманался. Гриня подвел меня к мазутной яме и, указывая на винтовой насос, произнёс что-то вроде:
- Там эт, мандула  халабудит.
Мандулой, насколько я понял гринин лексикон,  называлась любая деталь, механизм, агрегат, начиная  от  мельчайшей шпонки и заканчивая  машиной. Гриня, вопросительно глядя на меня, ждал решения. Клёпа перевёл:
-  Шпонку срезало, полумуфта бог знает что вытворяет.
-  Что предлагаешь? - обратился я к Грине  через переводчика -Клёпу.
-  Эт,  на помпу расхерачить.
Понятно, что без мата объяснить тайну работы нашей техники невозможно. Она и собиралась с помощью мата, так же и работает. Это, как магическое заклинание.
Мы вместе с Гриней отделили насос от электродвигателя, затем от станины и до ночи перебирали его в слесарке.
Совместная работа сближает,  и после  ужина в каптёрке Гриня разговорился. Оказалось, он хорошо владеет разговорным русским. Рассказав вкратце историю  своей жизни, он спросил.
 - Говорят, меня соседка сглазила. Отец ушёл от неё к матери, вот она меня в отместку и заговорила на неудачу. Может такое быть?
- Не знаю, наверное, может. Но что-то же хорошее в твоей жизни было?
- Было, уверенно сказал Гриня, - я однажды из Бологого с такой классной чувихой ехал!
Он во всех подробностях рассказал историю с Лизой-клофелинщицей.
Потом, немного помолчав, добавил:
-Я вообще по жизни счастливчик. Во-первых, я бы мог вообще не родиться. Между мной и маманей пуповина неправильно срослась,  и питание почти не поступало. Потом в детстве играли с пацанами на крыше сарая, сарай рухнул, двоих задавило, а я жив остался. В мореходку только я один из всей деревни поступил. Служил во флоте по специальности. Весь шарик обошёл. Как дембельнулся, сразу визу Англию открыли. Да и девчонка это из поезда никак у меня из головы не идёт. Поверишь ли, если б не рубанулся я тогда, всё бы отдал, босиком бы за ней пошёл хоть куда!