Мерзкая

                Связанный  по  рукам  и  ногам,  я  лежал  в  палате   травматологии   второй  краевой   больницы.
Примостив ноутбук на краю кровати, читал всё, что находил на литературных сайтах.  Свободного времени у
меня было через край, и поэтому я имел возможность целыми днями  в неимоверном количестве поглощать
плоды писательского творчества.

                Но вот как-то раз, пресытившись  чтением,  я  лежал  и  смотрел  на  потолок.  Тонкие,  изогнутые
трещинки образовали на нём прямо-таки сюрреалистический рисунок: нереальные, фантастические существа
причудливо переплетались с искажённными, очертаниями людей и животных.  Вдруг в  центре  потолочной
фантасмагории материализовалась едва заметная букашка.  Микроскопический  паучок  резко,  как  курсор  на
экране компьютера, пробежал и замер у меня над головой...

                "А что, если и мне взять да написать рассказ, даже не рассказ, а миниатюру? Например, про паука.
Про  Мерзкую".

                *    *    *

                Странная, фантастическая история произошла c Игорем Олеговичем у него на даче прошедшим летом. Началось всё с того, что в  его крохотном, уютном домике поселилась  женщина-паук. Внаглую, не спросив разрешения, взяла и поселилась…

                В ту пору  Игоря Олеговича и так  преследовали неприятные сюрпризы. "Жизнь моя словно вошла в тёмную полосу" — говорил он друзьям и жаловался на жену, с которой они всё чаще ссорились, на дочку, связавшуюся с подозрительными неформалами, на секретаршу, которая забеременела без его на то согласия…
"Наверное, это у меня судьба такая". Неприятная на вид, огромная, толстая, волосатая женщина-паук вольготно расположилась в углу комнаты и зыркала оттуда своими  малюсенькими колючими глазками. Игорь сразу понял, что это именно женщина-паук — другие-то и габаритами поменьше и не такие наглые.          
"Ах, ты, мерзкая" — Игорь Олегович был охвачен негодованием, может, не столько на непрошеную гостью, сколько на жену, дочку и секретаршу, вместе взятых. В порыве гнева он взял в руки веник, намереваясь дать отпор наглой захватчице (а в её лице всем своим накопившимся проблемам). Наш герой уже занес своё смертоносное оружие, но в последний момент остановился — всё-таки перед ним была женщина… Будь на её месте  чудовище, он, конечно же дал бы отпор, сразился бы не раздумывая хоть с самим чертом, но с женщиной, пускай до ужаса антипатичной и омерзительной, решил пока не связываться.
                — Ладно, живи, мерзкая. Некогда мне с тобой… Но, смотри, если не уберёшься подобру-поздорову, то… — Растрёпанный веник в его руке угрожающе затрясся.               
                Погода  в это лето выдалась теплая,  Игорь всё время проводил на огороде — в дом почти не заходил. Но постоянно чувствовал, что за ним из окна кто-то наблюдает. Этот "кто-то" — конечно же, Мерзкая — прозвище как-то само собой закрепилось за непрошенной квартиранткой.   
                — Привет, Мерзкая, — здоровался он каждый раз, когда приезжал на дачу.
 
                Работы на огороде хватало. В одном месте неожиданно вымахал гигантский сорняк и заслонил солнце нежным  всходам петрушки и сельдерея. В другом углу наконец-то расцвел горделивый ярко-красный гладиолус, но его уже успела оплести своими цепкими объятиями лиана колючего вьюнка, покрытого мелкими синими цветочками. Грядку с пузатой капустой оккупировали какие-то слизняки. Но больше всего беспокойства доставляли медведки  — уменьшенные копии отвратительных тварей из фильмов ужасов. Эти подземные вредители вели подрывную деятельность — подгрызали корни, и растения падали, не имея больше сил подняться. В общем, шла обычная для всех дачников битва за урожай. Целыми днями Игорь бегал от одной грядки к другой, косил и нещадно выдергивал сорняки, подвергал слизняков химической атаке, устраивал засады медведкам. Но всё было тщетно. Его побеждали на всех фронтах — сорняки вырастали ещё больших размеров, слизняки расправились с остатками капусты, а близлежащие стройные ряды томатов полегли — медведок ядовитая смесь только взбодрила. Вдобавок, нашего незадачливого дачника стала добивать тяжёлая артиллерия в виде невесть откуда взявшихся гигантских оводов. И если от их более мелких летающих собратьев-кровососов ещё как-то можно было отбиться, то эти били наповал — жалили сходу в самые уязвимые места.

                И вот в самый разгар военноогородных действий на голову Игоря Олеговича свалилась совершенно неожиданная напасть — его стала преследовать Мерзкая. К этому времени, свыкшись с её существованием, он уже считал паучиху не то что бы союзником, но хотя бы сохраняющим нейтралитет наблюдателем. А она… Она просто открыла на него охоту: расставляла свои ловушки — липкие, упругие и довольно-таки прочные сети в самых непредсказуемых местах. Игорь  каждый раз оказывался в паутине как будто в её жгучих объятиях, из которых не так легко было высвободиться. Он был возмущён! Возмущён ещё и тем, что ему были не понятны причины её противоестественного поведения. Ведь если другие противники по дачной войне действовали не против него лично, а боролись за своё место под солнцем, за свои жизненные интересы, то Мерзкая организовывала свои хитроумные каверзы конкретно против  него — человека, разделившего с ней свой кров! Ёе вероломство не знало границ! "Долго же она обдумывала свои коварные планы, наблюдая за мной из окна! — думал Игорь Олегович. — Такого удара в спину я не ожидал. Но зачем?! Зачем ей всё это нужно?!"

                Всю неделю он обдумывал сложившуюся ситуацию и в следующий приезд был настроен очень решительно. Во-первых, объявил о прекращении военных действий, о своей полной и безоговорочной капитуляции:
                — Да зарасти оно всё травой! — сказал наш теперь уже бывший огородник-энтузиаст и засунул подальше в сарай все лопаты, грабли, тяпки и другое оружие. - Буду на даче просто отдыхать.
                Во-вторых, нужно было выяснить отношения с Мерзкой. Она, наряженная в черное велюровое одеяние,  ждала на солнышке возле дома. Увидев  дачевладельца рассерженным, паучиха в последний момент испугалась и попыталась убежать, быстро перебирая тонкими искривлёнными лапками, поддерживающими округлое тело. Она бежала по своим едва заметным  паутинкам, как будто скользила по воздуху. И была в ней какая-то грация, своеобразная красота — пугающая и одновременно влекущая. Игорь остановился, невольно залюбовавшись ею. Она тоже остановилась почти у самой притолоки. Они смотрели друг на друга, долго молча смотрели. Он всё понял. Без слов. Слова были не нужны. Ему всё было ясно по её грустному  взгляду…

                Игорь решил быть с ней откровенным до конца. Так было лучше, хотя  казалось, что это очень жестоко по отношению к даме. Он всё понимал, но ему тоже было нелегко.
                — Слушай,  Мерзкая, — можно я  буду продолжать тебя так называть? Честно скажу, ты мне нравишься, спору нет, есть в тебе какое-то колдовское очарование, но, как не горько тебе это слышать, ты не мой идеал! Мне больше по душе лёгкие, порхающие, разноцветные бабочки. Так что извини...
 
                После этого Мерзкая перестала расставлять свои сети у него на пути. Недалеко от дома, в стороне от тропинки, Игорь воткнул длинные палки, и теперь она плела свои ажурные кружева там. Она перестала его бояться, не пряталась, когда он проходил мимо. Вскоре  они подружились. Он совершенно искренно расхваливал её искусство кружевоплетения - её концептуальные, правда, несколько однообразные творения. В ответ она всегда терпеливо слушала его стихи, по крайней мере, не убегала, когда он декламировал свои нетленки, — в противоположность его друзьям, которые словно испарялись, едва он только открывал блокнот со своими гениальными сочинениями. "Косные, жалкие людишки, озабоченные своими проблемками, они не могут меня по достоинству оценить, — размышлял Игорь. — А с Мерзкой мы понимаем  друг друга, ведь, по сути, мы очень похожи — оба  художники, оба по-философски относимся к жизненным трудностям, оба любим греться на солнышке".

                Огород зарастал травой, но это Игоря Олеговича совершенно не беспокоило; наоборот, он открывал в этом неуправляемом зарастании своеобразную первобытную гармонию, находил в этом стихийном неистовстве природы образы для своих стихов: "Я гордый подсолнух, взметнувшийся в небо…"
                Немного портила вид куча навоза, завезённого месяц назад, — несостоявшийся агроном намеревался подкормить им свои посадки. Но сейчас ему работать совсем не хотелось. Единственное, на что его хватило, — это присыпать кучу торфом и скошенной травой, которая у него накопилась во время ведения Большой огородной войны. "Памятник жертвам битвы за урожай" — мрачно пошутил он и высыпал на эту футуристическую инсталляцию остатки семян — больше ничего сажать и выращивать он не собирался.

                *     *     *


                "Вот и славная получилась миниатюрка. Даже не миниатюрка , а целый рассказ" — Я отложил  в
сторону ноутбук. В палате стало уже совсем темно. Рисунки на потолке были едва различимы. В свете мони-
тора я заметил крошечную точку, раскачивающуюся в полуметре от моей головы.
                — А, паучок! Читаешь? Ну и как тебе, дружище Паучино, нравится?
               
                Учёный паучок читает,
                Чопорно паучок поучает.
                Поучает поучательно,
                Паучительствует, почти паучно — 
                Почитательная паучается
                Паучатина!
               
                — Спокойной ночи, Поучило, — я отключил  компьютер,  закрыл глаза…  Сладкая  дрёма  брала
меня в свой плен.
                — Спокойной ночи, Игорь…



Продолжение следует