Пазл

Она сидит за столом. Перед ней горка  маленьких картонных картинок с вогнутыми, вытянутыми, выпуклыми и  ровными краями.
Любимая игра. Пазл.



... Анна медленно бредет по заснеженной улице.
Ей немного странно - она никуда не спешит.
Поддевает ногой заиндевелый снежный ком, близоруко  и рассеянно  всматривается в дальний угол парка. Дети катаются с горы. Хочется, как в детстве, схватить портфель, сесть на него и покатить с ледяной горочки. Здорово было бы плюхнуться носом в колючий, как тоненькие стеклышки, снежок и... чтобы щеки и нос загорелись!
Анне нравится быть здесь одной.
Ей хочется остаться в этих сумерках,  защищенной   прохладной вечерней грустью зимнего парка. Быть самой собой. Отдохнуть от холодной тяжести «лоскутного одеяла», которое и есть ее жизнь.



Как много рук ... ну откуда столько?



...Исписанная доска. Стол. Множество лиц, слившихся  в одно большое размытое, многоглазое ... безглазое лицо. Оно возится, шуршит, смотрит на нее,  улыбается, тихонько болтает.
Это равнодушное нелепое стоголовое чудовище  у нее перед глазами сонно записывает множеством рук, рассеянно послушивает, будто заранее знает, что не услышит ничего нужного, полезного, интересного. Делает ей одолжение, что лениво сидит у нее перед носом, иногда переговариваясь.
Анну охватывает страшное раздражение. Ей хочется сорвать с уха микрофон, топнуть ногой и закричать. Вместо этого, она сосредоточенно и напряженно роется в собственной памяти,  пытаясь найти самую непринужденную улыбку, самый равнодушный и спокойный тон. Пальцы сжимают тушь. Черные от туши ладошки, вместо того, чтобы сложиться в грозный кулак, которым так хочется стукнуть по столу, нервно  разглаживают бумажки, делая их грязными и мятыми.
Да как же так?!В спешке не приготовила нужную маску, броню ... Где же он этот «лоскуток одеяла»?


Пазл не складывается. Картинки так похожи и так мелки.


...Анна сидит напротив него, пытаясь отключить все кусочки сознания, кроме этого, мягкого, нежного, чуть искривленного, с зубчатыми границами. Оставить только один - она уже нашла его, но он не хочет выбираться. Ему уютно там, между своими маленькими разноцветными собратьями.
Анна улыбается  спокойно и расслабленно. Ждет.
И вот наконец ...
- Знаешь есть вещь, которая  ужасно волнует меня - я растворяюсь в тебе и меня пугает не только завтра, не только будущее, когда, наверняка, ведь иначе и быть не может, нам придется расстаться, меня пугает "сегодня", «сейчас», когда мои мысли, переживания, волнения - все связано с тобой.
Она действительно растворяется в нем ... сейчас. Все остальные соседние  «лоскутки одеяла»  забыты, их нет. Остался только этот,  только он и других, кажется, уже не будет никогда.


Сколько голов ...  ну как все пристроить-то?
Глаза так похожи ... И руки тоже.


 ... Они гуляют. Судорожно роясь в себе, пытаясь отыскать нужный лоскут, нужный голос, интонацию, поверить в них, слиться с ними ... но не находит.
Его необходимо найти. Да вот же он! 
-Мне пришла в голову странная мысль - видимо у каждого человека есть какие-то «выщербинки», «выбоинки», в общем - неровности, которые в процессе жизни заполняются  музыкой, человеком, песней, цветком, животным, красивым платьем, фильмом, спектаклем, книгой. Есть такие  вещи, которые «тащатся» за мной очень долго, а потом выпадают, как пломбы. Вот сейчас я слушаю новый диск, ну ничего ведь особенного, а вот  без него  уже месяц не могу. Сегодня я купила цветок, совершенно потрясающий,  хотя конечно же, на самом деле -так, обычный  желто-зеленый «полукактус», но когда я везла его домой под эту музыку – это было ощущение  какой-то полнейшей гармонии. Я подумала: « Ну вот, снова что-то заполнилось,» Смешно, правда ?
Он непонимающе смотрит на нее сквозь очки.
-Ведь ты видел, я пришла к тебе  окаменевшей ...  и вдруг, как–будто скорлупа какая-то раскололась, так хорошо, спокойно.
Это  и есть тот самый лоскуток?  Может быть он уже не  фрагмент, не кусочек, и лоскутное одеяло перестало быть пестрым и разноцветным  и приобрело, наконец, ровный спокойный и  неброский цвет?


Здорово–то как! Что же это выходит?
Как много похожих кусочков.


 ...Анна сидит на диване, поджав ноги, расслабленная, в полудреме.
Телефонный звонок.
- Анек, ты? - Сердце капельку падает.
Душа ведь уже по-домашнему «раздета» - « в пижаме и в халате», границы лоскутков «пестрого одеяла»  куда-то исчезли … и без них так удобно читать, слушать музыку,  дремать, видеть сны.  Быть просто Анной, неуклюжей, близорукой, домашней.

-Анют,- щебечет подруга, -как ты, дорогая? А я, ты знаешь,- не слушая ответа, продолжает тараторить она,- я просто обязана тебе рассказать. Этот мой новый знакомый, Филлип...
Анна честно пытается вникнуть во все перипетии  нового блестящего романа подруги ... но лоскуток  «Анна- подружка»  куда-то  запропастился.
- Филипп сбежал? ,-не понимает она.
-Анька, ты что?? Да это кот мой сбежал, Рыжик. Тебе неинтересно, что ли?- негодует подруга.
Анна сосредотачивается, делает над собой болезненное усилие:
-Что ты, лапушка, - воркует она сладким голосом, - да неужели? Да что ты говоришь!Умереть - не встать,-заливается она звонким, почти ...нет, искренним смехом.



Ах вот, кажется, складывается фигурка, но ведь такая уже есть. Что это?


 ...Они в лесу. Запах сосны пробивает простуженную заложенную душу.
 Анна вдыхает смолистый, немного резковатый аромат полной грудью.
Звенящая тишина, особый голос чуть шумящего леса, чистый, свежий, очень широкий и большой. Эта тишина - всегда ожидание чуда, волшебства.
Они идут по мягкому, чуть пугающему ощущением отсутствия под ногами почвы мху. Не хочется рыться в себе, искать подходящий лоскут, маску, «костюм»  для этого такого настоящего и живого леса. Но ведь она не одна. У нее нет выбора. Эти кольчуга и шлем необходимы ей.
Старательно  ищет она  в себе нужный фрагмент под названием «Его Анна» ... но  нет, он потерян,исчез.
И неожиданно для себя:
-Вдруг как-будто какие-то мелкие детали картины,- она на секунду останавливается, пытаясь унять дрожь в голосе,- которых раньше не замечала, проступили и стали жирными и черными пятнами ... и все стало по-другому - исчез свет и тепло, и радость, и покой ... и стало серо, одиноко и очень-очень холодно.
Пойми, эти «мелкие детали», они совсем не касаются тебя, это не то чтобы я открыла для себя в тебе что-то новое, которое так отпугнуло ... а просто я взглянула чуточку по-другому, через какую-то призму ... ну может быть даже слез ... и все перекосилось, скособочилось. Каждая фраза, твоя и моя, были на «разных волнах», мы друг друга слушали и не слышали, все было невпопад. Твой голос, такой родной и теплый, вдруг стал фальшивым, как у волка в сказке про Красную шапочку.
Он  ничего не понимает.
Откуда вдруг?  Анна? Он не узнает ее.
Совершенно чужая, незнакомая.
Его приторно–сладкий взгляд становится колючим, чужим.
...Порванный лоскуток...



Она сидит за столом. Пазл сложился.
«Ура! Получилось!  Индийский божок ... Шива?»
 
С картинки на нее смотрит многорукое, многоголовое существо.
Каждая голова загадочно и серьезно улыбается ей одними глазами.