Судьба и годы - эвакуация

               
               
Это был 1942 год. Шел второй год войны,  и немцы  продвигались уже к Северному Кавказу  и Ставропольскому краю.
Не прошло и года после нашей первой эвакуации из  города Павлограда, как нам опять приходилось думать о второй эвакуации из Ставропольского края.
 Я с отцом и мамой  весь год не переставали думать о моем брате – Фиме,  с которым   потеряли связь в самом начале войны.  Он учился в Москве. В 1941 году он заканчивал четвертый  курс  МАИ.  Когда началась Отечественная война - он пошёл добровольцем на фронт.   
Нам же  опять  предстояла эвакуация,  но теперь уже  из Ставропольского края, и впереди нас ждали дороги, разлуки и долгие годы  войны.
Весной  этого года моего отца перевели на работу  в районный центр – в село  Рощино, Ставропольского края, где был  крупный пункт «Заготзерно».  Срочно стал вопрос о необходимости   отправить  все запасы  зерна в  глубокий тыл страны, т. к. враг уже  захватил город Ростов и рвался к  Ставропольскому  краю и Кавказу.
В то время отец работал заместителем директора  - техноруком, и отвечал за качество зерна, за приём и отправку хлебных злаков в назначенные пункты страны. Он работал с утра до позднего вечера, т. к. вскоре стали привозить первые подводы и машины с зерном  нового урожая.
Я тоже работала на пункте « Заготзерно» в качестве лаборанта, проверяла  состояние зерна и  делала  все необходимые анализы и пробы, которые меня обучила  старшая лаборантка.
 Жили мы в довольно большом одноэтажном доме, где проживали сотрудники «Заготзерно», многие из которых были, как и мы эвакуированы из  западной и южной части страны. Но наша жизнь в этом селе продолжалась не долго. Наступил август 1942 года и враг продвигался  уже  к Ставропольскому  краю.
Стоял опять вопрос о срочной эвакуации из этих мест всех людей, работающих на  элеваторе. Руководство «Заготзерно»  ждало приказ  «свыше», чтобы уничтожить все запасы зерна  и элеватор,  чтобы  не досталось ничего врагу.  Заранее были заготовлены  лошади и подводы, на которых всех желающих выехать сотрудников, можно было вывести из села.
Наконец, было получено долгожданное разрешение. Директор  сообщил сотрудникам, что утром следующего дня  все должны быть готовы к эвакуации в тыл страны. Наступило утро, и все сотрудники,  решившие покинуть это место, явились к воротам «Заготзерно».
Собрались, в основном,   женщины с детьми и пожилые люди, раннее  эвакуированные из южных районов страны.
 Мы  стояли у входа конторы «Заготзерно» с вещами и ждали, когда подъедут лошади, запряженные в подводы,  чтобы двинуться в дальний путь. Но ничего не происходило. Мы начали волноваться, т. к. наступил уже полдень, а отправление задерживалось. Начальство было чем-то тоже  очень озабочено.
Вскоре нам сообщили, что произошло самое страшное для нас – все лошади, предусмотренные к эвакуации  - «исчезли». В конюшне оказались только две кобылы на  «сносях», как  говорят в народе.
Только во второй половине дня небольшая партия людей решилась пойти пешком. Мы сложили небольшие наши «котомки»  и продуты  на две подводы, запряженные  двумя  кобылами на последнем месяце ожидания потомства. Несколько детей и  слабых здоровьем женщин пожилого возраста тоже разместились на подводах. Все остальные люди, около десяти  человек,  пошли за подводами пешком.  Я с мамой  пошли со всеми в сторону  Моздока, где  была  первая железнодорожная  станция, откуда можно было продвигаться дальше на восток.
 Мой отец по приказу  Особого отдела с еще одним  сотрудником  этой организации остались  ожидать приказ   «на уничтожение»  Элеватора,  чтобы он не достался врагу.  Все склады  были открыты, и местное население   стало выносить из  них   мешки с мукой и зерном.
Мы медленно шли  по грунтовой дороге, по которой продвигалась целая «река» людей, в том числе и отступающие военные, которым пришлось догонять свои воинские части. Подводы с людьми, и «пешие»  люди двигались очень медленно, строго по  грунтовой дороге  к городу Моздок.  Обойти дорогу никому нельзя было, т. к. с двух сторон  - поле,  с неубранным  до конца урожаем.
Уже вечерело. Мы свернули с дороги, и остановились у большого тенистого дерева. Более четырех часов мы шли под знойным  солнцем, и ноги с  трудом передвигались. Наши два главных  « конюха» распрягли лошадей и объявили, что дальше сегодня мы не пойдем,    т. к. надо было накормить лошадей и дать им отдохнуть. Я сидела рядом с мамой, у которой был такой замученный вид, не только от усталости, но и от переживаний из-за разлуки с отцом.  Я  облокотилась о дерево, и с грустью смотрела на дорогу, разглядывая  поток  двигающихся в одном направлении людей.
 Вдруг я увидела двуколку, мчавшуюся довольно быстро.   О,  чудо!  В двуколке сидел мой отец!  Я вскочила и побежала к дороге,  крича  и размахивая руками: 
-  Папа, папа -а –а,   папа –а – а,  мы здесь! П а п а  - а – а…
И папа услышал мой пронзительный голос и увидел меня, бегущую вдоль дороги. Он  повернул лошадь с дороги в мою сторону. Нет никаких слов, чтобы описать все наши чувства, пережитые в тот момент.  Отец остался с нами, выложив из двуколки два больших пакета,  завёрнутых в мешковину, где находились важные документы, которые нужно было сохранить, чтобы  передать  вышестоящей организации. Попутчик отца уехал на двуколке один. А мы, дождавшись утра,  двинулись в дальний путь.
 А путь оказался долгим и трудным.  Мы бороздили по дорогам и бездорожью, опалённые солнцем, порой, голодные и лишённые самого необходимого - воды. Когда на пути встречались, неубранные  с полей  кукуруза  или  арбузы,  мы  хоть немного могли полакомиться дарами  природы. Особенно  нас радовало, когда на пути встречались колхозные сады, где на  ветках  свисали ароматные яблоки, которые мы  собирали  в корзину, т. к. не были уверены, что нам  повезет  что-нибудь раздобыть себе  для  еды  еще. 
 А места эти были особые. В станицах  Ставрополья  жили люди, у которых вода была на вес « золота», как говорили тогда односельчане. Колодцы закрывались на большой замок, а водопроводы  вообще были редкостью в тех местах тогда. Выручали нас пастухи, которые разрешали нам  доить коров, которых они тоже гнали  в глубь страны. Я и моя  подруга  Маша научились доить коров, хотя и не раз мы получали « пинка»  по ведру и наши труды пропадали.
 Так мы в течение двух  недель продвигались, по дорогам  Ставрополья,  пока не показался,   наконец,  пригород  города    Моздока. Достаточно было перейти большой  арык, через который был проложен  деревянный  «мостик», по которому продвигались в сторону  города, отступающие в глубь страны  люди, и можно было надеяться на спасение.
 Наступила ночь, и мы решили остановиться на  привал, т. к лошади очень устали и еле двигались.  На дороге  поток людей не прекращался. Медленно  и осторожно проезжали и переходили   люди через шаткий мостик, под  которым  протекала мутная  вода.  Не успели мы распрячь наших лошадей, как вдруг  послышался гул немецких самолётов, и яркие прожектора  осветили всё небо. Раздались выстрелы наших зениток по спускавшимся  парашютистам из немецких самолётов. Мой отец  и  еще один мужчина срочно стали запрягать лошадей в повозки.
 Но не прошли мы и несколько шагов, как  одна из лошадей остановилась, и начала  жалобно ржать.  Мужчины быстро выпрягли лошадь и  стали принимать роды  прямо на обочине дороги. Вскоре родился маленький жеребенок.  Мы его завернули в мешковину  и положили на подводу, идущую впереди лошади, родившую его. Лошадь пошла за подводой, на которой лежал её новорожденный малыш.
 В воздухе еще пылали прожектора, но немецких самолётов  уже не было слышно и видно. Мы встали  в   очередь за потоком людей, и чудом перешли этот  арык по шатающемуся мостику.
 Только  под утро мы добрались до станции  Моздок. У железнодорожного вокзала мы  остановились, отец с еще  одним  мужчиной выпрягли лошадей, после чего он  попросил всех нас  не расходиться  и ждать его возвращения.  Вскоре  вернулся отец с двумя  солдатами, которые  забрали наших лошадей, жеребёнка и повозки.
Мы же полураздетые,  грязные и голодные с небольшими  узелками  вошли в железнодорожный вокзал. Нас провели в небольшую комнату, где нам выдали хлебные карточки, дали горячий  обед и снабдили всех водой и хлебом. Мы не верили, что, наконец,  закончился  наш  трудный, пеший «поход»  по Ставропольскому  краю.
 Вечером прибыл  пассажирский  поезд, и мы все сели в нормальный вагон, от чего  уже давно отвыкли за время войны. Нашему счастью не было границ. Все были здоровы,  нас было 15 человек. За время отступления мы все очень подружились, помогали  друг   другу,  чем могли и теперь чувствовали, что  предстоит скорая разлука.
 Когда мы прибыли  в город  Баку,  папа оставил нас в  Морском  порту, а сам  уставший,  в грязной  одежде и рваной  обуви поехал в своё  Министерство сдавать документы, которые мы всю дорогу везли с собой.
 Мы расположились в порту, прямо на земле, подложив  свои жалкие узелки, и  ждали возвращения  отца. Вокруг нас  было огромное количество людей, сидячих и лежащих  прямо на  асфальте   Приморской площади. Знойное солнце обжигало нас, трудно было дышать, температура  воздуха была  выше 30-ти градусов. На этой площади собралось тысячи  эвакуированных людей, которые ждали отплытия парохода  через Каспийское море  к  противоположному  берегу  моря, где находился город  Красноводск.
 Меня охватил страх, глядя на это множество бездомных, уставших людей,  стремящихся скорей убежать подальше от войны.
 Прошло более трех часов  ожидания, как вдруг появился мой отец.  Мы смотрели  на  него и не узнавали.   На нём   была   совсем  другая  одежда, соломенная  шляпа и новые сандалии. Он принес с собой  небольшой мешочек  с продуктами.  Сбросив его с плеч, он положил  его  рядом с нашими узлами и сказал:
 -  Всё  сделал,  как  положено, и получил еще в подарок  вот эту одежду  и продукты.  После  моего доклада и сдачи документов,  я рассказал  им, как мы пешком две недели добирались до города Моздок. Мой вид их так напугал, что  главный начальник распорядился меня  привести  в нормальный вид  и выдать  немного муки   и  риса. Сейчас  всем  разделим. 
  Мы были рады, что папа, наконец, освободился  от этого мешка с документами. Теперь нас оставалось несколько человек из нашей группы. Отец разделил принесенные продукты каждому, и нам достался  небольшой узелок,  который нас потом очень выручил.
 Вскоре мы узнали, что имеется  эвакопункт,  где можно получить  еду и хлеб, который  выдавался только по карточкам. Теперь и воды было у нас достаточно. Мы  заполняли  всю имеющуюся у нас посуду водой, которую приносили,  прямо из приморской  водокачки.  Я  и  Маша  узнали, где можно купить овощи и фрукты. У нас   оставались   деньги, которые мы получили «по расчёту с работы» перед нашей эвакуацией  из  Ставропольского края, и теперь мы могли полакомиться сладким инжиром,  яблоками и другими фруктами.
 В Баку нас всех зарегистрировали, как беженцев, и мы ждали  нашей очереди для посадки на  танкер, который перевозил нефть и брал  какое - то количество людей на палубу, чтобы  доставить  их в Красноводск. Примерно дней через десять подошла, наконец, и наша очередь на отправление в Красноводск.  Посадка на танкер заняла много времени.  Когда мы оказались на  огромной нижней палубе, то она уже полностью была  заполнена  «беженцами», как тогда нас называли. Трудно даже представить  какое это было зрелище.   Несколько сот  человек сидели на палубе, на своих вещах  прямо на полу. В основном – это были женщины и дети, старики и  инвалиды.
Только вечером наш танкер «тронулся в путь».  Я и мои родители - уместились на   «платформе», в виде  ящика, и крепко прижимали свои узелки, где лежал хлеб, выданный нам на дорогу на один день  вперёд по карточкам. Это было целое «состояние», т. к. мы получили по 400 грамм чёрного ржаного хлеба  на день, а на всю семью   почти  полторы буханки хлеба.  Мы взяли две бутылки с водой и  ничего более, т. к. в магазине только местные жители по карточкам могли  купить  продукты. Мы же предполагали, что переезд по Каспийскому морю будет  не более суток, поэтому никто не беспокоился о еде и воде. Мы, как и все пассажиры были очень уставшими, и находились  в «полудрёмотном»  состоянии. Наступила ночь.
Вдруг, нас всех разбудил страшный  гул и сильная качка. Когда мы  проснулись, то увидели страшную картину, напоминающую «Девятый вал». Огромные волны перекатывались через  невысокий  борт  танкера, и стали  заливать  палубу   водой. Поднялась паника, корабль качало то в одну - то в другую сторону, женщины и дети еле держась на ногах,  рыдали и просили о помощи. Внезапно мы услышали «в рупор», что все  люди, находящиеся на нижней палубе,  должны выбросить за борт лишние вещи, т. к. предстоит всем перейти на верхнюю палубу, которая  значительно меньше нижней и не может разместить на ней такой большой груз. Разрешалось взять  с собой только небольшую сумку с едой, документы и   необходимые вещи   для детей.  Потом последовал приказ  по одному человеку подниматься на верхнюю палубу без лишних вещей.
 Корабль качало, холодные брызги обливали нас. Несколько прожекторов освещали нам путь. У нас не было ни чемоданов, ни  узлов с вещами, поэтому мы со своими узелками стали  в очередь, и когда поднялись на верхнюю палубу, то с трудом  «втиснулись» в огромную массу людей, которые сидели  на полу верхней палубы.
 Всю ночь продолжался шторм на море. Мы сидели на полу верхней палубы, тесно прижавшись,  друг к другу. Наш танкер бросил якорь в открытом  море. Утром шторм прекратился, но наш корабль продолжал стоять на якоре. Вскоре мы узнали, что дальше продолжать плаванье танкер  не может, т. к. необходима техпомощь ему.
 Мы сидели на полу палубы, касаясь  друг  друга, не имея возможности даже сдвинуться с места. Так мы находились около трёх суток. Запас воды и хлеба давно закончился. Мы, под палящим солнцем, изнемогали от жары  и отсутствия воды.  На третий день нашего  «поста», мама решила попробовать пожевать немного муки, чтобы утолить голод и потом предложить мне и папе  эту «еду». Но, подержав во рту  сухую муку, она не могла от этого липкого комка  долго избавиться. Особенно нас начал волновать отец. Он с каждым днём всё хуже себя чувствовал  и всё время спал. У него отекли лицо и ноги.   
 И, вдруг,  днём на третьи сутки нашего морского путешествия,  раздался  оглушительный крик:
 - Корабль, корабль на горизонте!
 К нам стал приближаться корабль. Мы сидели очень далеко от борта корабля,  и когда приблизился наш «Спаситель», мы поверили в чудо. Наконец, за нами приплыли наши  «избавители». Это  был небольшой корабль, который без груза  прибыл к нам на помощь. Моряки в открытом море должны были перевести  испуганных, уставших  и изможденных стариков, женщин и детей с одного корабля на другой по  узкому трапу, брошенному с одной качающейся платформы корабля на другой.  Даже страшно вспоминать  и описывать этот «переход».
 Он унёс  в море несколько человек, хотя моряки из всех сил старались всем помочь. Труднее всего было, лично  нам, с моим отцом, т. к. он не мог двигаться. Спасибо огромное морякам, которые  смогли перенести его на руках   и доставить на  другой  корабль.  Слава нашим спасителям,  это было еще одно чудо, которое мы испытали в этом  кошмаре.
 А когда закончился  «исход» из потерпевшего аварию танкера, мы  получили все  по бутылке воды и  паёк хлеба,  который нам раздавали по нашим карточкам, откуда отрывались талоны.
Красноводск  нас  встретил палящим солнцем. Мы, наконец, оказались на материке и, выйдя на берег, тут - же разместились на  песке приморской  площади. С большим трудом мы смогли под  руки перевести отца  на берег причала.
  По прибытии в порт, мы сразу же должны были зарегистрироваться в эвакопункте, где нам выдали талоны на обед и отоварили наши хлебные карточки.
 Так как у отца было назначение на работу в  город  Алма–Ата, нам надо было ждать поезд в этом направлении.  Отец себя чувствовал настолько слабым, что всё время лежал. Я  развела огонь в импровизированной «печурке» из трех кирпичей, которая нам досталась от уехавших отсюда  людей.  Мама  сварила на ней  рисовую кашу, из нашего «запаса».
 В первую же ночь нам пришлось опять пережить ужас от внезапно прозвучавшей сирены, извещающей о  приближении  немецких самолетов. Но мы были настолько уставшими, что никто не сдвинулся с места.  В этот раз - это был один немецкий самолёт – разведчик, как потом выяснилось, и он  быстро скрылся.
Примерно через неделю, отец почувствовал себя намного лучше.  Когда прибыл наш поезд на  Алма – Ата,  мы сели в «нормальный»,   не плацкартный  вагон и начался наш путь через все  Азиатские Республики  С.С.С.Р. На всех крупных остановках, отец выходил и отоваривал по карточкам чёрный ржаной хлеб. Денег у нас было совсем  мало, и мы ничего не могли себе позволить купить,  даже картошку варённую, которую продавали на вокзале  женщины. Но на больших станциях,  где были организованы  эвакопункты, нам давали  «обед» и отоваривали хлебные карточки.
Сколько дней мы добирались до Алма - Ата – я уже не помню, но когда  мы прибыли  на вокзал   АЛМА-  АТА,  мы вздохнули с облегчением. 

ГОРОД АЛМА–АТА.

Вспоминается небольшая привокзальная площадь. Был конец сентября. Мы расположились   у стены небольшого  здания,  где  от высокого  дерева  легла  тень. Умывшись под струёй прохладной воды,  мы почувствовали себя  значительно  бодрее. Папа принес нам  какую- то еду, и после короткого отдыха,  он уехал  в  своё Министерство за назначением на новое место работы. 
Когда отец ушёл, я легла на наши небольшие узелки и задремала, счастливая уже тем, что благополучно доехали мы все к месту  назначения. Мама тоже устроилась рядом со мной. Наступила ночь, вокруг стоял гул от приезжающих  и отправляющихся  поездов. Глубокий мой сон был  внезапно прерван сильнейшим криком моей мамы, который меня просто ошеломил:
- Фима –а – а, Фимочка-а –а…!    
Впереди стоял мой брат Фима в объятьях   плачущей  мамы, которая не могла прийти в себя от внезапной встречи с сыном. Я с трудом могла поверить в действительность происходящего  чуда. Я вскочила с земли и схватив своего братца за плечи  закричала:            -Фимка-а а а, живой!  Живой!
 И с дикими  «воплями» закружилась вокруг них,  никак еще не воспринимая действительность  происходящего. Потом я в полутьме увидела папу и девушку рядом с ним. 
-  Папа, где ты нашёл Фиму?  Как?  Что за чудо! А это кто?
-Это – Ася,  Фимина жена, познакомься.
Я стояла и смотрела на красивую девушку, не зная,  что я должна делать.
-Здравствуйте,  Ася. Я  Сарра. Рада  познакомиться.
  Она схватила меня в объятья и, прижав к себе, поцеловала.
- Мы  каждый день ходили на вокзал  в надежде встретить  Вас. Потом всё расскажем. –сказала она, прижимая и гладя меня .
Вдруг подошла к нам мама  с Фимой, и он представил ей свою жену  - Асю.
- Во –о- о- т …Это  -  Ася .- моя жена  - познакомься.
Мама не меньше меня была ошеломлена всем происходящим и плохо воспринимая действительность, подошла  к  Асе  и, протянув руку, сказала:
-Я  мама…ма….
 И  они бросились друг к другу  в объятия.
 Мама опять заплакала и, не  сказав  больше ничего, обхватила её и поцеловала.
               
МОЙ БРАТ - ФИМА,

 Это длинная, но интересная история.  Когда началась война,  мои  родители  не смогли связаться   с  Фимой. Он успел сдать экзамены  за четвертый  курс М. А. И. и началась Отечественная война. Мой отец несколько раз  посылал письма на имя директора М, А.И.  с просьбой сообщить   о сыне.   Но т. к. мы сами  за один год войны несколько раз меняли место жительство,  то естественно мы не имели возможность что-нибудь узнать о  нём. И вот такая встреча с сыном и братом в далёком  тылу  -  в  столице  Казахской С.С. Р.
 К этому времени все ВУЗы  Москвы были уже  эвакуированы в тыл страны. За короткое время нам пришлось дважды эвакуироваться, и каждый раз мы не имели возможности обосноваться на постоянное местожительство. Конечно, бывают чудеса в сказках, но такой  счастливый  сюрприз, который нам   преподнесла  судьба, не сравнима ни с какими  драгоценными подарками  в мире.
Как нам стало известно, вскоре, из Фиминого  рассказа,  судьба ему, действительно,  улыбнулась.  В первые дни войны он, как и многие его друзья  явились в Военкомат города  Москва и записались  добровольцами  в Московское  Ополчение,  защищать Москву и Родину.  Прошло несколько  не легких  месяцев  войны, как пришло  распоряжение  и приказ  лично товарища Сталина - всех  студентов  старших  курсов -некоторых  вузов  - отозвать с фронта для продолжения и завершения учёбы. 
  М.А.И. попал под этот «приказ»  и он вернулся  в Москву в свой институт. Но к этому времени его институт уже эвакуировался в  город Алма – Ата.  Уходя на фронт, он оставил  два чемодана со своими  личными  вещами на хранение в институте и теперь, вернувшись,  нашёл их  в полной  сохранности.
 Вскоре, Фима приехал в город  Алма – Ата, и поселившись на частной квартире  со своим  приятелем по курсу, приступил к учёбе.  Здесь он и встретил свою «судьбу» - Асю. О  всех подробностях из их  жизни,  мы уже узнали, познакомившись поближе с  Асей и её семьей.