Бабушки моей жизни

Бабушка со станции Лонгери




Сахалин, 1981 год, я в командировке на забытой Богом станции Лонгери, на севере Сахалина.
Поезд "Ю.Сахалинск - Тымовск" приостанавливается здесь на 30 секунд. Вокруг глухая тайга и только два небольших домика  геологов и железнодорожная будка, говорят о присутствии здесь человека. До поезда - минут сорок. Гуляю по лесу. Замечаю старушку. Плачет.
-Что случилось? Нужна помощь?
-Старик ушёл в лес, контуженный он: бродит-бродит...
Поженились во-время гражданской. Гоняли эшелоны с Запада на Дальний Восток. В каждой бригаде была женщина. Как в космос. Женился. Любил меня очень. В 1942 году под Курском эшелон разбомбили. Остались живы, но оба контужены. У деда с тех пор с головой проблемы, а мне почти все зубы взрывной волной выдавило. С тех пор так и не вставила. Привыкла.
- Откуда родом?
- Из Лохвицы, на Полтавщине.
- Так у меня бабушка оттуда: в одном дворе с композитором Дунаевским жила.
- (говорит по-украински) Я тоже в этом дворе жила. Маня? Мы вместе играли, рыжая такая...
- Это она: рыжая, в веснушках... и ресницы, и...

Поезд. Запрыгиваю. Судьба, только что, подарила мне пол-часа, чтобы встретиться в сахалинской тайге с детской подружкой моей бабушки. Произошло это за 9000 километров от того места и через 75 лет после того времени, как они играли детские игры с будущим великим советским композитром Йосей Дунаевским.
Вышел в тамбур, попросил у кого-то "Беломорину". Текут слёзы, а отчего - не могу понять. Какая-то правда, которую я уже никогда не узнаю до конца.



Баба Аля



После службы на Сахалине, я заменился в Челябинск и жил на квартире у бабы Вали. Вернее, снимал пол-дома, с рассчётом, что туда переедут с Украины моя супруга и пятилетняя дочь, не разделившие со мной тягот сахалинской службы. Супруга, под каким-то предлогом, приезд снова отложила и мне пришлось жить одному дальше.
Хозяйка просила меня "посторонних не водить, следить за газом и платить за квартиру "вперёд"". Ну, с деньгами проблем не было - офицерам получку, пока ещё, платили своевременно, а вот с "газом" и "посторонними", в лучших значениях этих слов, проблемы были. Особенно, баба Валя боялась цыган: видно был в её долгой жизни уже отрицательный опыт. Бывало посмотрит на меня хитрО, снизу вверх:
-Ергей(так она произносила моё имя), а ты, случаем, не цыгАн?
-Да с чего Вы взяли, баба Валя?
-Уж больно глаза у тебя хитрые
-Я ж Вас ещё ни разу не обманул!
-(недоверчиво качает головой)А вдруг омманешь?
-Я же советский офицер, коммунист... куда я денусь?
Смотрит с тоской, видно попортили ей кровушки не только цыгане,
- Омманешь...
Постепенно мы привыкли друг к другу и она стала различать моих г о с т и й по голосам.
Иногда специально дожидалась меня у калитки и говорила:
-Опять ты эту кликушу приводил? Нешто хорошо тебе с ней? Вон Танюшка у тебя была - толкова девка: и тихоня, и постирано, и наварено... А энта? Одно слово - кликуша.
Отвади ты её от себя!
-(Шучу)Баб, Валь, так сегодня была её очередь.
-Тода съехивай с фатеры. Не потерплю здеся такого лукавства!
У меня в коридоре стояли мешок гречки и 2 бочки красной рыбы, которую я вывез с Сахалина. По тем, предперестроечным временам, это было целое богатство, которое я щедро раздавал направо и налево, а оно никак не хотело заканчиваться. Однажды баба Валя попросила:
-Продай мне твоей рыбки, хочу пирог на день Поминовения сделать.
-Не продаётся! (Обиделась) Эх, думаю, сейчас порадую бабку. Шарюсь рукой в бочке и ничего не нахожу, кроме рассола и слоя соли, сантиметров 15 . Есть! На самом дне, в спрессовашемся осадке, обнаружил ещё два "хвоста". Баба Валя довольна и светится, как ... (дома у неё ничего и никогда не светилось) умытая луна.
-Ергей, зайдёшь? Я и для тебя нашего уральского пирога спекла. Ташши гитару.
(Ничего себе! Ещё и с гитарой!)
За столом три бабушки, на столе - еле початая бутылка водки и пирог.
Мне наливают. Себе наливают. Незнакомая бабушка командует:
-Помянём, не чокаясь.
Выпиваем. Все смотрят на меня. Наверное нужно что-то спеть? А что я им могу спеть из м о е г о "репертуара"? Вдруг вспоминаю, что в нашем дворе пацаны пели одну песню и начинаю:

"Это было давно, лет семнадцать назад,
Вёз я девушку трактом почтовым,
Голубые глаза, вся как тополь стройна
И платочком покрыта шелкОвым."

Нежиданно для меня, бабушки вступают в повторе! Не просто вступают, а многоголосьем!
И вот уже льётся в тёмной комнате, разложенное и снова соединённое четырьмя голосами:

"Голубые глаза, вся как тополь стройна
И платочком покрыта шелкОвым"

Зрение моё меняет ракурс и я вижу нас со стороны: три уральские бабушки
и полнокровный капитан с гитарой, поющих квартетом:

"Кто-то выстрелил вдруг, прямо в девичью грудь
И она, как цветочек, увяла!"

Мы ни разу не сбились! Мы пели одинаковыми словами и выводили одинаковую мелодию!
И я вдруг понял, что эта штука теперь во мне на всю жизнь: как красота, как правда, как любовь, точного определения которым ещё пока никто не дал, да и дать их невозможно... После этого я стал её называть "баба Аля". А чего здесь было больше: крови той самой незнакомки, которую подстрелил казачий разъезд или ощущения всеобщего счастья, из "Алых парусов",- сам не знаю. Так я её почувствовал.


Заезжал через несколько лет в гости: там жили какие-то другие люди и баба Валя теперь не смотрела на меня подозрительными глазами. Да и разве могут быть подозрительными глаза, в которых уже живёт тоска расставания и страх Встречи?
Потом мне сказали, что её не стало, дом продали, а белёные стены, которые помнили наше тогдашнее "выступление", заклеили толстыми, ещё советскими, обоями.

А адрес? Адрес остался прежний: улица Ржевская 26.




Бабушка с Камчатки



1993 год. Все пытаются заниматься бизнесом. Я ещё служу в армии, но мысли уже витают, в сторону какого-нибудь фантастического предпиятия по обогащению.
Сослуживец попробовал продавать телевизоры, п о п а л и вынужден был перевестись на Камчатку, чтобы получать два оклада и отдавать долги. Жил он на квартире у какой-то бабушки, в отдалённом районе Петропавлоска-Камчатского. Вдруг от него звонок:" У нас угроза извержения вулкана, все хотят уехать, продают машины. Джипы "Чироки" на авторынке продаются по 2000 долларов"(в Челябинске такие были в 10 раз дороже). В голове сразу схема: найти спонсора, полететь, купить-продать, обогатиться. Был убедителен: нашёл спонсора, но, пока летел, угроза извержения миновала и цена на джипы снова подскочила. Вместо извержения вулкана, Камчатку занесло двухметровым слоем снега. В аэропорту не отправлены рейсы за прошлую неделю. Народу - убийство. Еду переночевать к тому самому сослуживцу, который живёт за городом. Хозяйка, старуха лет 75, прямая, зелёные глаза, спокойная и независимая. Накрывает стол. Начинаю считать виды закуски и сбиваюсь. Красная и белая рыба, икра, камчатская сельдь, капуста, грибы, ягоды, сало, копчёное мясо, брусника и ещё бесчисленное количество плошек. Водка - на вишнёвых косточках. Наедаемся. Напиваемся. Подаёт тазик дымящихся пельменей. Вынужены продолжить. Спрашиваю благодушно, что привезти с материка, когда снова прилечу? Просит настоящего, ж а т о г о подсолнечного масла. Сама с Украины, поэтому и вспоминает такое масло. Выслали в 1934. Пришлый председатель сельсовета, "с бодуна", перепутал её отца, известного
"бузника-к у л а ч н и к а", с КУЛАКАМИ...
Обещаю масло привезти. Видно, что ни на секунду не сомневается, что приеду и привезу. Спрашивет, почему не улетел сегодня? Объясняю. Подходит к допотопному телефону, набирает номер: "Любка, один билет на завтра, на Москву". Выясняется: дочь - директор международного сектора аэропорта. Дальше - как в сказке: билет отложен, улетаю в первым классом.
Подсолнечного масла я ей так никогда и не привёз...




Бабушка из Якутска



Якутск, начало 1997 года. От челябинского общества "Знание" провожу семинар:"Защита прав торговых предприятий" с руководителями крупных якутских фирм. Живу на квартире родственницы бухгалтерши нашей челябинской организации. В квартире три женщины, без мужей: мать, дочь, внучка. 80, 50, 30. Дочь - известный в Якутске хирург - больна раком. Держится. Готовит. Младшая улыбается виновато. Молчит. Бабушка вечером не вышла. Утро. Собираемся. Ко мне подходит бабушка. Руки, как у старого шахтёра. Светло-голубые глаза. В руках моя постиранная и отглаженная рубаха.
Подаёт и говорит : «Я люблю мужчин.»
Всё.



Бабушка из автобуса



Челябинск, 1994 год. Мне - 38. Я - юный военный пенсионер и студент факультета экономки и права Челябинского университета. Еду в автобусе. Вчера крепко пили, но ночь была хорошА.
Шучу с пассажирами и кондуктором.
Женщина, с заднего сиденья:
- Ты уже подумал о своей душе?
- Нет, да и рано мне ещё.
- Не рано, как раз...
Глубокие тёмные глаза, чистая одежда, возраст - непонятен. Может 60, а может и 70.
Смотрит с сожалением и жалостью. Пытаюсь поскорее забыть.
А ведь была права: о душе нужно думать, пока ещё есть силы.



Бабушка из Феодосии



когда наличие желаний
смягчает жизненную боль,
а тривиальность ожиданий,
предполагает  карамболь -
будь тише и скромнее, милый,
(всего не схапать и не съесть)
добро - аргументируй силой,
пока на это силы есть!

Феодосия,  родной город… Просто стою посреди площади и просто пью «из горла» коньяк «Крым». Хочется делать добро, а некому… На ступеньках крыльца какой-то фирмы, которая уже закрылась, сидят две женщины: молодая и среднего возраста. Огурцы, кабачки, молоко в банках, яйца. Купил пару огурцов – заедаю коньяк. Разговорились. Своё хозяйство, дети, мужчин – нет. Старший – сгорел от водки, младший – сидит, а выйдет – "обратно не пустим". Предлагаю выкупить у них всё – не соглашаются: только, если заберу с собой.
- А вот бабулька идёт из этого двора: купите ей.
Спрашиваю бабушку:
-Возьмёте что-нибудь из этого бесплатно?
-Я возьму один кабачок, спасибо.
-Возьмите ещё огурцы, молоко, яйца…
-Нет, молодой человек, еще раз Вам спасибо…Во-первых, не донесу, а, во-вторых, это нарушает... закон распределения справедливости.
-Вы случайно не профессор?
-Я не знаю как это сейчас называется. В 1939(!) спроектировала, а в 1941 в Киеве построила и была главным инженером завода, по производству пенициллина. Думаю, что мы все фронты снабжали...Всю Советскую Армию. На максимальную мощность вышли уже через два месяца...  аккурат, к приходу немцев.
-А награды у Вас есть?
-То-то и оно... Были награды... При немцах же тоже работать пришлось.. оборудование там было немецкое... они его берегли и мы берегли... хорошо, что всего «10 лет» получила...
-За что?!!
-(Смотрит на меня внимательно) За поддержание завода в рабочем состоянии, после сдачи города.
-А дальше как Ваша жизнь сложилась?
-Сами понимаете: муж, маленькие дети... им же нужно было жить дальше... правда, после моего освобождения, мы виделись, но очень редко... А теперь уже и нет их никого... Завод - вот, что было главное... довела я его «до ума»... Завод мне жалко...
И, посмотрев на меня извинительно, пошла медленно дальше... Ушла героиня, имя которой я так и не сообразил спросить. Её история затянула меня в себя, как затягивает в мощный омут никому ненужного слепого котёнка. Так обручи, выкованные на старом, надёжном горне, умелым кузнецом, охватывают смертельной хваткой бочку, которой предписано служить ещё лет 300. Вокруг сновали разные люди, а мои хмель и самодовольство куда-то улетучились, когда я попробовал примерить её судьбу на себя...

А ведь из таких женщин, теперь бабушек, из таких ковано-стальных обручей, и состояла оборона нашей несчастной и счастливой страны...




Бабушка из соседней квартиры




Перед увольнением из армии, удалось получить отличную трёхкомнатную квартиру, с паркетом и лоджией... На площадке живут одни приличные люди. Взять, хотя бы, соседей напротив. Хозяйка - заведующая отделом "по делам материнства и детства", нашей районной администрации. Муж - Анатолий - очень дружелюбный и работящий мужик. Две дочери-красавицы, в "гулённом" возрасте - 19 и 15. Старшая, похоже, вот-вот замуж выскочит. Квартира у них - четырёхкомнатная. В таких квартирах есть ещё пятая - "тёмная" - комната, только размеры у неё небольшие: 70х70х150 сантиметров.
Нет, жизнь, всё-таки, прекрасная штука!!! Квартира - есть, дочку Бог послал, когда уже ждать перестали... Работа, опять же... Из обычного майора, я превратился в "советника Главы города", успешного юриста-специалиста, поэтому соседка здоровается со мной уважительно, по имени-отчеству. Собирая документы для отъезда в Германию, чтобы не стоять в очереди, обратился к ней за какой-то бумажкой. Позже, зашёл к ним забрать документ, отблагодарил... Вдруг, слышу стук изнутри "тёмной комнаты". Стук довольно настойчивый. Вынуждена открыть при мне. Вижу: узкий проём, что-то типа низкой гладильной доски, покрытой старым женским пальто... и... старушка, с измученными глазами. Тут они начали теснить меня к выходу, уверяя, что бабушка больна, не в себе, и сама захотела жить в этом углу. Странно, живу уже два года здесь, а бабушку эту никогда не видел...
На следующий день - звонок в дверь. Открываю, стоит о н а, с молитвенно сложенными руками
-Спасите меня, прошу Вас! Они меня каждый день чем-то травят... Дети однополые, так меня п р и ц е п и л и, что б четырёхкомнатную получить, а теперь о т ц е п л я ю т.
-Может Вам "скорую" вызвать?
-Я Вас умоляю, спасите меня, у Вас глаза человеческие...
(Чёрт, что же делать!!!???)
Ситуация упростилась сама собой: пришла младшая дочь и, ласково поглаживая старушку по плечам, втянула её в квартиру.
Через неделю, соседскую бабушку, тихо и быстро похоронили...

Несколько лет спустя, приезжал из Германии продавать свою квартиру... Заходил к ним - принимали радушно. Хозяйка уже возглавляет областной орган "по защите материнства и детства". Дочери замужем и живут вместе с мужьями в этой квартире... Дружная семья...
А что, может всё справедливо...или это ещё не конец истории?



 
Баба Маня



Ты прости меня, любимая, что я пишу эти строки почти через 20 лет после того, как ты от нас ушла. Просто, словАм о тебе - нужен был такой срок, они должны были найтись... перед тем, как их будет не стыдно положить на бумагу.
Светит старая настольная лампа с матовым стеклом и подставкой "под мрамор" и свет её, пробиваясь свкозь твои золотистые волосы, падает на мои дрожащие ресницы и отражается в моих зрачках. Ты, заметив, что я не сплю, ласково поглаживаешь меня по ногам и я мгновенно проваливаюсь в сладкий детский сон.
Когда все дела сделаны, ты садишься штопать мужские носки и в этом месте они больше никогда не порвутся. Уже есть пары, которые состоят целиком из твоей штопки: такие - не рвутся вообще никогда. Мы не настолько бедны, чтобы нуждаться в штопке, но, штопка - это твой тонус, это проверка готовности организма немедленно перейти на новый, более напряжённый режим работы. Так прогревают машины на Севере, перед тем, как везти на них многотонные грузы по-бездорожью.
Во сколько ты ложишься? Во сколько встаёшь? Когда спишь? Этого не знает и не видит никто. Когда мы просыпаемся, то еда на день уже приготовлена, на кухне всё сияет чистотой, а ты опять занимаешься штопкой, солнечно поглядывая на нас.
После войны, оставшись с ребёнком одна, ты работала продавцом в магазине, а потом - кассиршей в столовой, в центре небольшого города. Все инвалиды и юродивые приходили только в твою столовую.
- Баба Маня, дай макарон,- гнусавил горбатый Серёжка, который даже и не знал, что существуют деньги. Но, получив от бабушки чек на полный обед, он гордо нёс его на раздачу, где его уже ждали поварихи.
-Серёжа, тебе с картошкой? - спрашивали они всегда шутливо.
-Баба Маня макароны дала, - отвечал он с серьёзностью заведующего кафедрой "марксизма-ленинизма" и ждал, пока дадут положенное.
А вот дяде Андрею, который на Ленинградском фронте горел в танке,  бабушка всегда давала от себя пирожное. Ведь воевал он рядом с моим дедом, умершим 18.01.1943 от болевого шока в медсанбате, где кроме йода и бинтов, никаких лекарств не было.
С дядей Андреем каждый раз повторялась одна и та же игра: он отказывался - она повышала голос, потом умоляла - и он соглашался, заворачивая пирожное в тонкую папиросную бумагу. Стоило пирожному исчезнуть у него в кармане, как бабушка начинала улыбаться всеми золотыми зубами, а мне трёхлетнему, побывавшему уже тогда несколько раз в церкви, казалось, что это блестит золотом весь церковный амвон и на столовую нисходит Божья Благодать.
Лживые, ленивые, жадные люди боялись даже приближаться к тебе и обходили тебя десятой дорогой. Похоже, была у тебя одна грань, острая как бритва, о которой родным знать было  совсем не обязательно, но, которая и служила всегда для нашей защиты.
Ты всегда всё успевала и, даже тогда, когда давление разорвало сосуды, в твоей родной голове, ты смогла за год, снова стать нам полезной. Представляете, когда семья возвращается вечером домой, а её ждут вкусный обед, идеальный порядок и улыбающаяся полупарализованная бабушка, с видом победителя неподвижности. Кто-нибудь когда-нибудь пробовал "одной левой" сделать уборку, почистить и порезать картошку, нарезать мясо, снять и поставить на плиту полную кастрюлю, застелить идеально кровать и т.п? Я тогда впервые подумал, что люди больны и даже мертвы ровно настолько, насколько они себе это позволяют.
Ты всегда была душой нашего дома и все разговоры крутились вокруг тебя: а баба Маня знает? а что она сказала? подождём, пока баба Маня посмотрит... спросим у бабы Мани.
Теперь, бабушка, у тебя уже ничего не спросишь. Больше десяти лет живём мы далеко, от твоей могилки. А там - всегда идеальный порядок и свежие цветы. Это приходят дети и внуки тех, кто тебя тоже очень сильно любил. Они приходят, а я ревную. Неужели свою любовь к тебе, я должен делить теперь с другими?! Я ревную, а потом начинаю перебирать в памяти, какие подарки ты мне(нам) дарила... Я перебираю их в памяти и с ужасом понимаю, что не могу вспомнить ни одного своего подарка тебе. Я помню только одно: как я брал, брал, брал...