Один из миллионов рассказов или Жизнь девочки-ку

Часть первая. Скиталец с зелёными глазами.
Не мечтай о крыльях, чтоб не покориться бездне…
(перечёркнутая мысль из старых тетрадок).
«Умрёшь оттого, что любишь, и она умрет оттого, что любит…»
Киевский вокзал девушка с картами.



Всё началось осенним утром, ближе часам к десяти. «Снова прогуляны уроки, снова забыты тетради, и я опять не позвоню к двум маме» - стихи сами складываются в серебристые ниточки, жаль, записать не успеет. Девочка брела по дорожкам, засыпанным  разноцветными листьями с тихим шорохом печали. Плечи чуть ссутулены, глаза бегают от одного осеннего солнечного луча к другому, мыском кроссовка она изредка поддевает упавший на асфальт листок. Листок с обиженным шорохом снова опускается на землю – листьям не дано летать. Она улыбнулась, и снова взгляд зайчиком запрыгал по листьям. Детские черты лица со смешливыми ямочками на щеках и губами бантиком портят только глаза, временами они слишком гордо и умудрено смотрят на мир вокруг, но это не мешает ребёнку улыбаться при виде бабочки или лёгкого ветерка, бросившего прядь золотистых волос в лицо. Она ещё наивна и уже не такая и глупая, ей ещё кажется, что весь мир прекрасен, но уже не думает, что он будет у её ног. Уже хочется показать себя и ещё страшно оторваться от своих плюшевых зайчиков и пижамы в нежный цветочек.
Время осенней печали, леденцов, ванильного мороженого и мечты. Мечты о скитальце – это уже не принц на белом коне, но и не простой мужчина. Забравшись с ногами на скамейку, девчушка улыбнулась и прикрыла глаза, ресницы слегка задрожали, руки прижали к груди портфель как-то особенно нежно и трепетно. Она часто приходила сюда, садилась так и представляла себе как он придёт по этой дороге, придёт из осени по мосту из жёлто-бордовых листьев или по звонким льдинкам и колючему снегу, а может он появиться - как звенящий весенний ручеёк.
Он не приходил - его заменял ветер, он словно извинялся за скитальца и ласкал кудряшки на висках, напевая: «Листьев жёлтый хоровод тебя прямо к солнцу приведёт, и там тебя он и найдёт». Ветер был прав, этим осенним утро на плечо опустилась осязаемая рука…
Девочка дернула плечом, сбрасывая руку, и встрепенулась, осознав, что кто-то стоит рядом. Резкий взгляд с холодными колкими нотами стал ответом на касание неожиданное, а в голове птицей забилась мысль: Как же так я не услышала шаги? Шаги по сухим листьям...
«Он придёт, он будет нежный ласковый, Ветер перемен…» Он убрал руку и улыбнулся, не отводя глаза. Какие это были глаза, при одном взгляде в них казалось, что тебя затягивает в зелень прохладного лета, словно морской бриз врывается в душу энергия,  и она утонула в этом пьяняще водовороте, погрузившись лишь на мгновенье. Иголочки исчезли из взгляда, едкость не соскользнула с языка, а застыла где-то на кончике. Мир утонул и растворился на дне его глаз, а душа замерла в зрачке. «Мир бочкой в зрачке, поможет тоске». Казалось, он ничего не замечает вокруг, он просто и спокойно обратился к девочке, не замечая смеха своих друзей за спиной:
- Что с тобой, почему сидишь ты тут? - «Ice ice baby». Открытость и спокойствие, которые просто бесят окружающих, - это были именно они.
- Хочу и сижу, тебе какое дело? – сознание медленно возвращалось в обычный режим хамства незнакомым людям.
- Мне дело? Никакого – он пожал плечами, на минуту показалось, что он уйдёт, но он продолжил – Просто часто вижу тебя, но не из нашего ты района, я здесь всех знаю, тебя - нет. «Я довольно молодой Бог и возможно у меня опыта нет, но девочка моя…он конечно одинок, так же как ты…просто не дай ему уйти».
- Так уж и всех? – кидая косой взгляд на людей ржущих, на заднем плане это буффонады.
- Странная ты и очень смешная, явно хочешь казаться злой, хотя… – он протянул девчонке ладонь - Я Белый это моё прозвище, а вообще я Алексей, как зовут тебя?
- Наташа – бросила она, вложив с ехидной улыбкой и кокетством свою руку в его, детские пальчики утонули в его ладони – У меня нет прозвища, не заслужила ещё, видимо. – Отдёрнув руку и усмехнувшись.
- Тогда, я сам придумаю его тебе – отозвался он и достал дорогой мобильник. – Набери себя.
- Нет, ты набери себя, а я уж решу позвонить тебе или нет – она достала и протянула ему на ладони мобилку с подвеской.
Тон сигнал в одиннадцать цифр плавно перетёк в звуки города. Стук мерный и ненавязчивый, чёткий и сбивающийся временами, раскачивающиеся в такт ритму тела. Хоровод из лиц, света ламп, сменяющих друг друга, и звуков. Пальто, манто, кашне и удушливые запахи духов, забирающиеся в нос.
Она летела на метро домой, не замечала людей и сталкивалась с ними, пряча улыбку и иногда взмахивая ресницами, она представляла, как удалит номер и забудет о встрече с этим наглым мальчишкой. Хотя иногда ей хотелось позвонить и рассмеяться в трубку, сказать, как это глупо так подходить к незнакомым девочкам. Смеяться над какой-то наивностью и излишней открытостью. Смеяться звонко, смеяться от души, смеяться, смеяться, смеяться. Смеяться, как она умеет, с переливом бубенчика в голосе и со звоном колокольчика-души. «Я хочу, чтоб ты понял, я хочу, чтоб ты помнил. Чтоб ушёл навсегда и чтоб никогда не встречал меня» - гудело басом метро, врываясь в  девичьи мысли разноцветным вихрем. В рюкзаке таился её телефон, а в нём номер…