Слепой волк

    По густому дремучему лесу, по тропинкам, известным только ему, бежал волк.
    Он был не молодой, но не был еще и старым. Натруженные в долгой погоне за пропитанием ноги легко несли его тело по лесу, в котором он вырос. Это был обычный, ничем не отличающийся от других, зверь. Жизнь заставляла его всегда бежать. С того самого момента, когда он понял, что в норе, где он вырос, стало тесно, и как только он покинул ее, ему пришлось научиться ночевать под открытым небом, в мокрых ложбинах  и продуваемых холодным ветром кустарниках.
 Когда он был молод, охотиться, как следует, не умел и поэтому приходилось питаться, чем придется. Но даже в самые трудные времена, когда спазмы рвали желудок, и от голода невозможно было уснуть, он не притрагивался к падали.
    У людей есть пословица: «С волками жить, по-волчьи выть». А ему сам бог велел, и он выл. Выл от голода, выл когда был сыт, выл просто на луну, если волчьей душе было тоскливо. Голод заставлял рыскать его по лесным тропам в поисках пищи, а страх гнал  от противно тявкающих охотничьих собак.
    Однажды две собаки настигли его на опушке весеннего леса. Он тогда не устал, да и знал, куда бежать, но что-то заставило его остановиться, и он, ощетинившись, развернулся к своим преследователям. Где-то в глубине животного подсознания он понимал, что люди не могут так же быстро бегать, и он решил встретиться в открытом бою с двумя, довольно крупными псами. Он был молод и полон сил и решимости. Не было ни грамма страха. Ему почему-то очень хотелось наказать  этих слуг людей, которые за миску похлебки готовы были убить, хоть и далекого, но всё же собрата. Он широко расставил лапы и низко опустил голову, злобно оскалив пасть, из которой сбегала вспененная от долгой беготни слюна. Шерсть на спине вздыбилась и засверкала на теплом весеннем солнце.
     Собаки, выбежавшие из кустарника на опушку, увидев готового к прыжку волка, попытались остановиться. Одна из них споткнулась и жалобно заскулила, ожидая, что волк сейчас же кинется на нее. Но он не стал использовать выгодную позицию и негромко зарычал, давая понять, что это его лес, это его дом, он не намерен бежать и готов к бою. Собаки, наконец, опомнились и подняли такой лай, что дикому зверю, привыкшему к тихому течению жизни в лесу, стало до ужаса неприятно. Он раздраженно прыгнул на ту, которая оказалась ближе к нему. Его острые клыки готовы были разорвать собачью шею, но она, взвизгнув, с ужасом отпрянула назад, и пасть волка, громко щелкнув, захлопнулась в сантиметре от глотки. Но волк успел вцепиться в заднюю лапу, и в  тоже мгновение острая боль полоснула его по спине. Это другая собака, та которую он пожалел, напала на него сзади. Дикий зверь отпрянул назад и, злобно рыча, огляделся. Перед ним, громко лая и готовый к бою, стоял огромный, в рыжих подпалинах на боках, пес. Он тоже был молод и горяч, но вырос во дворе у егеря, а лес был домом волка, и волк был здесь хозяином. Сделав вид, что прыгает, он на мгновение задержался только лишь для того, чтобы собака присела на задние лапы и следующим движением он, как распрямившаяся пружина, молниеносно вцепился в глотку своего преследователя. Его еще не обломленные и не сточившиеся  клыки без труда разорвали собачью шерсть. Раздался хруст раздавленного горлового хряща, и теплая влажная кровь упругим фонтанчиком ударила в основание языка. 
    Передние лапы оказались упертыми в голову хрипящей псины, и он резким движением мощной шеи вырвал кусок гортани у извивающейся под ним собаки. Все было кончено, и он, воодушевленный так легко давшейся победой, прыгнул в сторону второй собаки. Она не могла сопротивляться, так как ее задняя лапа была неестественно вывернута, и из кровоточащей раны виднелись обрывки разорванных сухожилий.
    Волк не стал добивать своего тяжелораненого преследователя. Он зло мотнул головой, из пасти вылетали хлопья окровавленный пены и,  повернувшись задними лапами, словно на испражнения, гребанул куски влажной земли на жалобно повизгивающую собаку. Отойдя на край поляны, он оглянулся. Почти по центру опушки в предсмертной агонии  билась его первая жертва, а в противоположной стороне, волоча изуродованную лапу, пыталась спрятаться в кустах ежевики вторая.
    Это была победа, большая победа. Даже довольно большая рана на спине его не волновала. Он был настоящим жителем леса, это был его дом, и он был его хозяином. Он был молодым, бесстрашным зверем, он был волком.

Зимой волки собирались в стаи, и он научился охотиться сообща на крупных животных, таких как олени, кабаны и даже лоси. Чувство свободы и отваги переполняло, к тому же он был в то время молод и селён.  Почти всегда ему удавалось сделать решающий прыжок, после  которого остальные члены стаи, просто добивали жертву.
    Была и первая любовь, и прекрасные щенки от этой любви. Но стальные зубья капкана перебили переднюю лапу его волчицы. Она смогла отгрызть ее и, истекая кровью, попыталась перебраться на другой берег реки, но тонкий лед не выдержал. Он несколько ночей выл возле образовавшейся полыньи, оплакивая свою любовь. Волк возненавидел людей за их хамское поведение. Ведь они ничего плохого людям не делали. Он не нападал на домашних животных, не бродил по ночам в окрестностях их владений. Почему же они так бесцеремонно ведут себя в лесу, в его лесу. Почему он охотится, только чтобы прокормить свою семью. А люди? Люди убивают столько, сколько попадется на их пути. В одну из ночей он прокрался в овчарню и в отместку загрыз всех овец. Пробегая с окровавленной мордой возле будки сторожевой собаки, он грозно рыкнул и, услышав слабое повизгивание, не стал ее трогать, просто посмотрел в глаза поджавшего хвост собрата. И в ту же ночь он ушел за реку в другой лес. 
    Прошло два года. У него уже была другая семья. Молодая волчица должна была скоро ощениться.  Стая загнала кабана к реке, и когда волк готов был уже сделать решающий прыжок,  взбешенный от страха секач ринулся в то место, где в облаве стояла его волчица. Она не успела отпрыгнуть, и мощные клыки кабана вспороли ей живот.
 Умирала она долго, облизывая вылезшие из раны кишки, беззвучно плакала, сожалея о том что не смогла родить для своего любимого. Он постоянно был рядом, только один раз отлучился, чтобы принести ей зайчатины, она смотрела на него благодарными глазами, из которых на землю капали слёзы. Ночью её не стало.
 Он снова несколько ночей выл от бессилия, что-то изменить. 
    А затем вернулся в свой лес. Ждали что он вернётся в стаю, но он охотился сам.   Где-то в дремучей чаще нашел укромное логово и целыми днями лежал, глядя на кривую березу, которая росла невдалеке от входа.  Он стал волком одиночкой.
      Когда береза была маленькой, во время урагана от старого дуба отломился толстый сухой сук и переломил её тонкий ствол. Но она выжила и теперь искривленная стояла среди  белоствольных, стройных своих сестер.
       Когда от голода начинало крутить живот, волк выползал из своего логова и бродил по лесу в поисках еды. Вот и сейчас он бежал к реке в надежде, что успеет на утренний водопой косуль. Он знал, как и когда они будут возвращаться в лес. Вот там, под одним поваленным деревом, он и дождется их. Но, увы, свежие следы уходили от воды. Опоздал, а когда они теперь появятся здесь, неизвестно. И он, подняв морду, принюхался. Где-то невдалеке вылупились утята, их сладковатый с привкусом аммиака запах доносил ветер от камышей. Но это пища не для него. Вот запах кабана, он  заставил напрячься хищника. Вскоре раздался шум ломаемого камыша, и на берег вышел огромный секач. С таким ему одному не справиться и он, разочарованный, побежал в сторону леса. Он уже готов был углубиться в него, когда услышал слабое потявкивание. Это, несомненно, была лиса. Но почему так тревожен ее голос? Он развернулся и побежал на жалобный и в то же время нежный зов.
    Откуда появляются эти ямы, никто не может сказать. Годами можно бегать по ровной тропе, а в один прекрасный момент попадаешь в яму. Откуда и как они появляются на жизненных тропах. Видимо объяснение есть, но в погоне за пропитанием не задумываемся, а, попав в неё, все силы отдаем, чтобы из нее выбраться.
    На дне неглубокой ямы с отвесными и скользкими краями сидела и негромко скулила лиса.  Видимо, она тщетно пыталась выбраться. Ее рыжая шерстка намокла и вымазалась в грязи. Местами она уже начала подсыхать, и поэтому вид у лисы был совсем жалкий. Наверное, долго она уже здесь находилась потому что, стены и края ямы были сплошь исцарапаны ее лапами. Но стены скользили, края обламывались и теперь пленница, совершенно обессиленная и тяжело дыша, сидела на дне.
    Одинокому серому зверю стало жалко лису, и он мощными лапами принялся обваливать края. Через некоторое время обозначился довольно пологий спуск. Волк прыгнул в яму и помог лисе выбраться.
    Когда они оказались наверху, волк увидел, что спасенная очень устала, еле передвигает лапы. Зачем он это все делает, объяснить он не мог, Что-то заставляло его помогать попавшей в беду лисичке. Он не стал уходить в свое логово, а, отбежав на пригорок, лег в траву и стал наблюдать за ней.
    А лиса тем временем очистила себя от прилипшей грязи. С трудом спустилась к реке и с жадностью напилась холодной воды. Немного восстановив силы,  она направилась в сторону леса. По пути ей повезло. Мышка, перебегающая тропу, запуталась в густой траве. Лиса сначала накрыла ее передними лапами, а затем осторожно вытащив   зубами с удовольствием проглотила.
    Волк с интересом наблюдал за ней, пока она не исчезла в лесу. Ему очень хотелось узнать, куда направляется спасенная им лиса, и он решил проследить за ней. На удивление ее нора находилась невдалеке, под корнями старого дуба, на краю обрывистого лесного склона. Он убедился, что рыжая красавица добралась до своего убежища, и со спокойной душой продолжил поиски пищи.
    Утром следующего дня он проснулся в каком-то приподнятом настроении. Ему что-то подсказывало, что сегодня произойдет что-то очень важное, что то изменилось в его сознании. Волку захотелось увидеть спасенную им вчера лису и убедиться, что она пришла в себя.
     Когда первые лучи утреннего солнца осветили вход в нору под старым дубом, в нее заглянула серая морда волка.  Нора была довольно большая. В дальнем углу, прикрывши голову пушистым рыжим хвостом, лежала лиса. Она тяжело дышала и сквозь сон жалобно повизгивала. Волк глубоко вдохнул воздух, но кроме приятного, немного дурманящего запаха лисы  он ничего не почувствовал... Это его обрадовало.
    Прошло совсем немного времени, и он снова появился у норы. Бесшумно положив возле самого входа убитого им зайца, волк отбежал в кустарник и стал наблюдать.
    Видимо, запах свежей крови разбудил обессилевшую лису, и ее мордочка выглянула наружу. Она удивленно огляделась и, ничего не заподозрив, затащила в нору так необходимый в данный момент подарок судьбы.
    До самого вечера волк наблюдал за тем, что происходит у подножия дуба. Когда уже смеркалось, он с удовольствием увидел, как, уже бодрая, лисичка вышла из норы.  Голодный, но довольный собой, волк вернулся к себе в логово. Глубокой ночью взглянул на освещенную луной березку и, увидев, насколько ровно растет ствол после того места, где она была переломлена, довольный завыл.
    С первыми лучами солнца он уже находился в кустарнике  и наблюдал за лисьей норой, возле входа которой лежала утка. Он ее без труда добыл в прибрежных камышах.
    Но солнце было уже довольно высоко, а из норы никто не появлялся. И он, встревоженный, осторожно приблизился к входу.  Когда он взглянул в прохладную темноту, оттуда раздалось звонкое тявканье.
От неожиданности он присел на задние лапы и зарычал.   Увидев приятную рыжую мордочку, растерялся и попытался отбежать, но, услышав повизгивание, оглянулся. Ему показалось, что лиса улыбается, глядя на него из-под вздернутых, аккуратных бровей своими немного раскосыми глазами.
    Он вспомнил, что вот так же у него забилось сердце, и ему стало не обыкновенно, легко и светло, когда много лет назад на него посмотрела волчица. Он тогда был молод и не понимал многого. А теперь-то он знал, что им заинтересовалась рыжая плутовка, этот взгляд не знак благодарности, а что-то большее, и теперь он знал, что это.
С этого самого момента они не расставались. Целыми днями и ночами они как малые дети резвились и носились по лесу. Он познакомил ее со  своими друзьями. А ночью… ночью они забирались к ней в нору и…  Утром, пока лиса нежилась, волк ложился у входа в нору и вглядывался в  прекрасные пейзажи.  Почему он жил раньше в темном и неуютном логове, вид из которого был на березу с искривленным стволом.  Почему  не замечал красоту леса, а ведь он здесь живёт.  Наблюдая, как опасливо спускаются косули к реке,  ему почему то не хотелось нарушать мирное течение, их жизни.  Что с ним?. 
По реке  однажды проплыл в лодке человек. Находившиеся с ним две собаки, громко лаяли. Ему показалось, что они его почувствовали, и сердце его учащенно забилось. Волк не боялся собак, его тревожили люди. Эти жестокие и ненасытные двуногие существа могли разрушить его счастье. Но на а этот раз опасность миновала, через некоторое время лай собак стих, и ритм жизни леса принял свой обычный характер.
Когда так неудачно сложились две предыдущие семейные жизни, он понял, как он устал. Ведь с той поры, как он вышел из норы, ему пришлось все время бегать. Он нашел укромное место, решив остаться одиночкой.  Ведь он так устал.
Но случилось так, и он встретил ее. Ну и что, что она не волчица. Он помнит, как в одной из волчьих стай в лесу за рекой жила одичавшая собака. Она знала повадки людей, которые несколько раз делали облаву на стаю, и выводила ее без потерь.  Но однажды, когда в лесу было много снега, волки с собакой проникли в хутор. А люди увидели их. Волки смогли убежать, потому что собака выбежала навстречу людям и задержала их, тем самым, дав время уйти волкам. Ее закололи вилами и за задние ноги повесили на окраине хутора. Несколько ночей из леса доносился жуткий вой. А однажды утром люди не увидели висевшей собаки из волчьей стаи. Кто и как снял, и куда делось ее тело, так и осталось загадкой. 
Если бы  не рыжая красавица, то он сейчас сидел бы у себя  в логове и наблюдал, как плавно в такт всем деревьям качается покалеченная береза. А со своей рыжей любовью он, как в молодости, носится, резвится.  Его звали в стаю,  там были две молодые волчицы, готовые создать семью. Но его они не интересовали. Его вообще ничего не интересовало, кроме его лисы.
 Однажды рано утром, еще не испарилась даже роса с травы, он смотрел сверху, из норы, за тем, что происходит внизу, возле берега. Там волк настиг молодого кабана, но никак не мог с ним справиться. Дикая свинья ожесточенно сопротивлялась и даже поранила правый бок серому преследователю. Но волк не хотел просто так отпускать отбившегося от стада кабана и ждал, что кто-нибудь из сородичей ему поможет. Волк хотел, уже было вылезти из норы и помочь собрату, но за спиной жалобно тявкнула лиса, прося его не уходить от неё. И он остался.
 А в это время внизу уставший волк неловко напал, а кабан, изловчившись своими могучими молодыми клыками, глубоко вспорол ему грудь. Волк с трудом увернулся от яростного нападения обезумевшего от страха  и запаха крови кабана, который, ломая камыши, убежал. А истекающий кровью волк, тяжело передвигая лапы, ушел в лес.
Выглянувшему из лисьей норы волку показалось, что раненый зверь с ненавистью и сожалением взглянул в его сторону, Ведь в стае знали где он теперь живёт и ему стало не по себе. Ведь он мог легко изменить ход событий, но предпочел уютную нору. Но почему он, у которого всегда поднималась шерсть на спине от возможности серьезной охоты, и грудь распирало от запаха крови, остался с ней?  И ему первый раз стало грустно.
Украдкой взглянув на лису, он увидел как она беззаботно и немного лукаво, положив мордочку на свой пушистый хвост, смотрит на него из под красивых, вздёрнутых бровей
.
Уже несколько дней лил дождь. В лесу было холодно, сыро и неуютно. Они, свернувшись, лежали в теплой норе, и не было никакого желания выходить наружу. Он тихо, чтобы не разбудить лису, встал, все-таки надо было искать пищу. Ведь они столько дней ничего не ели. Лиса открыла глаза, но, сделав вид, что ничего не замечает, свернулась калачиком. Делать было нечего, и он осторожно выбрался из норы.
Порывистый ветер хлестал холодными каплями дождя в глаза, верхний слой шерсти быстро намок, лапы разъезжались на глинистой почве, но он пошел в лес. Кроме сырого, тленного запаха прошлогодних листьев, ни чем не пахло, дождь заглушил все запахи леса. Волк хотел было углубиться в чащу и найти спрятавшихся от дождя под густыми лапами елей косуль. Но перспектива гонки за ними по скользким тропам заставила повернуть в сторону. Там, под поваленной сосной он недавно приметил семью зайцев. Для него это была несложная задача. Только надо перекрыть выход из норы. Уже подбегая к норе, он увидел, как из нее выскочил довольно крупный заяц и пустился наутек. Волк кинулся за ним в погоню. Грязь прилипала на лапы зайцу и его преследователю. Поэтому погоня была долгой и утомительной. Заяц совсем выдохся, и это заставляло волка бежать и бежать за ним в надежде, что у него больше сил.
Откуда берутся ямы на наших жизненных тропах? Мы не знаем, и только попадая, задумываемся, почему выбрали именно эту дорогу. Ведь рядом проходит другая и  там нет этих ям. Или нам только кажется, что нет? 
Сначала заяц очутился на дне большой и очень глубокой ямы, а за ним с разбегу туда влетел ничего не понимающий волк.
Так и сидели они на дне  друг против друга, оба совершенно грязные и усталые. Заяц трясся от страха. Вот настало то мгновение, когда острые и беспощадные клыки разорвут его на части. А волк  сидел, тяжело дыша, и смотрел на свою жертву. Он мог кинуться, и все бы закончилось. Но вместо этого, отдышавшись, он попытался выбраться из ямы. Но она была настолько глубока, что он не смог допрыгнуть даже  до середины отвесной и скользкой стены. И ему стало страшно, первый раз в жизни он по-настоящему испугался. Ведь все так было хорошо, последнее время ему было легко и приятно жить. Рядом была рыжая, за которую он готов был сражаться хоть с самим человеком, и жизни бы своей не пожалел. А теперь он в яме, в глубокой сырой яме, из которой нет возможности выбраться. И он завыл, негромко, как будто бы заплакал. Заяц спрятался под невесть откуда взявшейся здесь корягой, а волк до самого утра выл. И только  когда небольшой участок неба, видимый со дна ямы, начал сереть, он свернулся калачиком и заснул.
На утро в лесу многие знали, что в глубокую яму попал волк-одиночка и заяц, отец большого семейства. Волк был голоден и зол, ведь он столько времени ничего не ел, да и виной теперешнего положения он считал зайца. Но они оба оказались в одинаковом положении по воле определенных обстоятельств. Волк мог без труда насытиться своей жертвой, но существуют неписанные законы леса, которые нельзя объяснить рефлексами и законами самосохранения. Они оба были пленниками внезапных обстоятельств.
Первый раз в жизни волк мог спокойно посмотреть в глаза своей жертве. Да, он видел в них страх, но  это был страх не только за свою жизнь. Где-то там, в глубине огромных серых глаз, он увидел грусть и печаль. Ведь заяц больше не увидит своих детей, не научит их путать следы, не покажет потаенных троп, не сможет прокрасться на огород к двуногим существам, чтобы полакомиться сладкой морковкой. И волк не зло тявкнул на предвкушающего скорую смерть лопоухого зверька, отвернулся от него и начал внимательно осматривать место заключения в надежде найти возможность выбраться. Ближе к обеду они услышали повизгивание, и на краю обрывистой стены появилась она, его милая желанная лисичка. Его радости не было предела. Она его не бросила. Она оказалась рядом, значит, будет все хорошо. Тем временем на дно ямы, прямо под нос зайцу упал огромный еще теплый селезень. Заяц со страха отпрянул и еще больше затрясся. Но волк не кинулся на аппетитную утку. Чувство голода оказалось вторичным. Другое чувство нежно и тепло обволокло его, и он снова завыл. Никто в лесу и никогда не слышал такого радостного волчьего воя.
Только сейчас он заметил, что дождь перестал капать, и  верхушку высокой сосны, видимой со дна ямы, осветило солнце. Благодарная лиса не бросит его. Она сделает все, чтобы он оказался рядом с ней. Он понял это, и его радости не было границ. Он подбежал к не понимающему ничего зайцу и облизал его жестким шершавым языком. Тот от страха чуть не умер.
Ближе к вечеру на краю ямы появились его сородичи - волки, с которыми он раньше переживал долгие студеные дни и ночи.  Они попытались обвалить края, но после того, как один из них, тот, которого подранил молодой кабан на берегу, чуть сам не очутился на дне вместе с обвалившимся комом земли, поняли, что это бесполезно, ушли.
Они появились на следующее утро, и кусок молодой оленины пришелся как раз кстати после долгих дней опостылевшей дичи, к которой он начал привыкать, охотясь с лисой. Потянулись утомительные дни и ночи заключения.
Лиса сначала каждый день прибегала и радостно рассказывала о том,  как ей помогают его сородичи, а он просил их, чтобы они не бросали ее. Но выбраться ему никак не удавалось, хотя и он сам и те, кто были наверху, пытались что-то сделать. 
Зайчиха тоже несколько раз навестила своего супруга, но постоянный запах хищников напугал ее, и она перестала приходить.
Как-то под утро волк услышал непривычный похрустывающий звук. Он даже не удивился, когда увидел, как  заяц обгладывает кости молодого оленя. С того времени он стал больше мяса оставлять на костях, а однажды предложил сочный кусок, и заяц… не отказался.
Волк начал замечать, что его рыжая лисица стала появляться реже. И когда он задал ей этот вопрос, она как-то зло и раздраженно дала понять ему, что жизнь берет свое. Ему там легче, а ей очень сложно, ведь она одна и ей некому помочь. А в стае ей неинтересно и она предпочитает оставаться одна в своей уютной норе. Как-то ее очень долго не было, а когда она пришла веселая и довольная, сказав, что у нее появились новые знакомые, и что ей с ними легко и приятно, волку стало не по себе. Первый раз он почувствовал обман.  Но он не хотел верить, что она его предала, после того, что между ними было. Нет, он несправедливо думает о ней. Сон пропал. Аппетита тоже не было, хотя друзья не забывали его, и очень часто на дно падали куски свежего мяса, к которому он не притрагивался. Ему рассказывали, что она теперь дружит с бобрами, и это его больше всего бесило. Как она могла дружить с ними, неужели из-за ценной и дорогой их шубы. Ведь она говорила, что интересует ее только он и ей больше никто не нужен. И тогда он вспоминал ее взгляд из-под красивых бровей. Он вспоминал, как много раз он ловил на себе ее изучающий взгляд. Когда последний раз он уходил в  ужасную непогоду, она видела, но не остановила его. И ему стало страшно. Она просто использовала его с того самого момента, когда он помог ей выбраться из ямы. Сердце его замерло и сжалось от нестерпимой боли, от безысходности, и он заснул.
Когда он проснулся, оказалось, что он проспал два дня.  Это он понял по тем кускам мяса, которые принесли его друзья. На душе было необыкновенное спокойствие, которого он не ощущал с того самого дня, когда жалобное потявкивание заставило его развернуться и выбежать из леса. Напротив него вокруг разбросанных и добела обглоданных костей сидел и выгрызал передними зубами мозговую косточку заяц. Как он изменился с момента вынужденного знакомства. Из трясущейся от страха жертвы он превратился в настоящего зверя. Его взгляд стал каким-то надменным, и волку показалось, что он даже слышит, как тот порыкивает.
Волк взглянул наверх, все было по-прежнему, но небо стало светлей, а одинокое облако, похожее на хитрую лисью мордочку, проплыло в вышине и скрылось за вершиной сосны. Не было ни грамма сожаления, не было злости, только какое-то неприятное чувство было внутри, и он уже точно знал, что это чувство изменило его. Он знал точно, нельзя верить изучающему взгляду из-под красивых бровей, и он больше не будет охотиться на болотных уток. Ему вдруг захотелось почувствовать себя настоящим хозяином леса. Но для этого надо выбраться из ямы.
Когда-то с первой своей самкой они вырыли глубокую нору  под поваленным дубом, так почему же он не может так же вырыть выход из ямы? И он начал рыть. В первый день, прокопав до темноты, он продвинулся на две длины своего тела, если так пойдет дело, то где-то дней через шесть-семь он сможет оказаться на свободе. Первый раз за долгое время он уснул удовлетворенный собой и тем, что он сделал. На следующий день к нему присоединился заяц. И работа пошла быстрее. Однако уже который день их никто не навещал, они проглотили последние куски мяса, им больше нечего было есть.
Но больше чем есть, хотелось пить, к тому же в узком лазе не хватало воздуха и все чаще и чаще они, обессиленные, выползали на дно ямы. Вечером на дно ямы упала земляная лягушка. Волк увидел, как заяц,  не пережевывая, проглотил ее и виновато посмотрел на него.  Но волку было все равно, ведь он не енот и тем более не шакал, чтобы питаться жабами.
Утром их разбудил приближающийся лай охотничьих собак. Как кстати они начали рыть и сейчас забились в выкопанный туннель. Одна из собак, оббегая яму, видимо, почувствовала присутствие кого-то и, опустив голову, стала громко лаять. Вскоре подошел и охотник. Он внимательно осмотрел яму, затем ласково потрепал по спине  собаку и пошел дальше. Та, недолго погавкав, удалилась. Пленники еще немного полежали в прохладной норе и вылезли наружу.
Нестерпимо хотелось есть, но надо было копать дальше, и они  продолжили.  Лаз сначала шел горизонтально, а  затем он плавно уходил вверх. И чем выше они продвигались, тем тяжелее становилось копать. Спазмы сковывали прилипшие к позвоночнику животы. Но хуже всего было от нехватки воздуха. Приходилось  через некоторое время выползать и, надышавшись, снова приступать к работе.
Прошло уже шесть суток, а они прокопали только половину. Нехватку воды они пытались восполнить утренней росой, облизывая стены и корягу. После того дня, как их заметила собака охотника, к ним никто не приходил. Видимо, наверху люди сделали облаву, и волки ушли за реку.
В этот день они решили передохнуть, так как не было ни сил, ни желания продолжить работу. Ближе к вечеру, когда наверху наступили сумерки, а в яме было совершенно темно, кто-то показался на краю. На фоне сереющего неба  он заметил того самого волка, который на его глазах был поранен обезумевшим  молодым кабаном, а затем чуть не оказался в яме вместе с комом земли. В то же самое мгновение на дно ямы что-то мягко упало, прямо к месту, где сидел заяц. Тот в свою очередь осторожно подошел и, обнюхав, с  ужасом отбежал в сторону. Волк, с интересом наблюдая эту картину, тоже подошел. Стало понятно, почему с ужасом отбежал его товарищ по несчастью, Это была его зайчиха, которая прибегала проведать его. Волку очень хотелось есть, но он не смог  этого сделать на глазах у зайца. Затащив тело зайчихи за корягу, он лег  рядом и стал наблюдать за зайцем, в надежде, что тот скоро заснет.
 В ту ночь волк съел половину жертвы, а остальное спрятал под корягу. На следующий день работать ему пришлось одному. Он понимал зайца и ни разу на него не рыкнул, как это обычно бывает, когда в замкнутом пространстве находятся двое. Здесь доминировала сила и только сила, поэтому заяц старался лишний раз не злить хищника. В тот день ему стали попадаться корни деревьев, значит, скоро должны выйти наружу. Он очень устал. Горькие корни, которые ему пришлось перегрызать, оставляли неприятный вкус во рту, но запить было нечем. И уставший до безумия  волк крепко заснул. Ночью он проснулся оттого, что во рту так пересохло, что он начал задыхаться. Зайца на том месте, где он всегда был, не оказалось. Волк осторожно подкрался к коряге … на него виновато смотрели огромные глаза зайца. Он грыз переднюю часть своей зайчихи.
Нет, волк бы так не смог, он бы лучше с голода умер, но чтобы есть кого-то из своих сородичей… Он злобно зарычал и, развернувшись, задними лапами кинул на зайца куски глины.
На следующий день он снова рыл один. После ночного происшествия заяц стал ему так противен и омерзителен, что даже запах этого ничтожества приводил его в бешенство. После обеда разыгралась гроза, и первые крупные капли дождя приятно ударили  по уставшей морде волка. Дождь  был кстати, наконец-то он вдоволь напьется воды. А дождь все усиливался и усиливался. Через некоторое время поток мутной воды начал заполнять дно ямы. Что непогода творила наверху, можно было только догадываться. Всполохи молнии то и дело освещали дно ямы. Страшный ветер завывал наверху, бросая в яму обломанные  ветки.   Волк забрался в нору и только под утро  смог уснуть.
К полудню буря улеглась. Волк проснулся от какого-то чувства тревоги, что-то произошло, и он осторожно выглянул из норы. Вода подмыла корни сосны, верхушку которой каждый день наблюдал пленник. И она обрушилась на дно ямы, придавив насмерть спрятавшегося под корягой зайца. Странно, почему волк не слышал падения огромного дерева. Но это было не столь важно. Самое главное - упавшая сосна открывала путь на волю.
Дерево было настолько огромным, что только одна треть находилась в яме, при падении его ствол так удачно наклонился, что волку без труда можно было выбраться. В последний раз он оглядел дно ямы, в которой ему так долго пришлось сидеть. Взгляд остановился на придавленном тяжелым стволом зайце. Его огромные серые глаза были открыты и, казалось, вот-вот вылезут из орбит, а открытый рот со сточившимися зубами придавали ему напряженный вид. Казалось, он пытается вылезти из-под придавившей его коряги, а прямо перед ним лежали обглоданные добела кости его самки.
Волк цепляясь когтями за мокрую кору сосны, поднимался  наверх и когда до желанного края оставался один только шаг, сухая ветка под его задней лапой обломилась и он… снова очутился на дне опостылевшей ямы. При падении он поранил ногу и теперь он не мог на неё встать. От бессилия ему хотелось выть, за что ему такое наказание, а может это испытание, и он пересилив боль снова начал подъем по скользкому стволу дерева. Теперь он был осторожен, вымеряя каждый свой шаг он добрался до верха и спрыгнув на землю, обессиленный, отполз от края ненавистной ямы, которая так неожиданно появилась на его пути. Немного полежав под раскидистым кустом рябины и восстановив силы, на отвыкших от бега  лапах он поковылял к обрывистому берегу.  Когда его взору открылся долгожданный вид реки, которая также мирно несла свои воды куда-то к морю, он от радости снова завыл.
Справа от него, невдалеке, из норы, расположенной в корнях старого дуба, раздалось радостное тявканье лисы, в то же время слева послышался вой его сородичей.
Когда он был еще молодым, старый вожак стаи сказал ему: «Если волк перестает жить  инстинктами и отдается воле чувств, то этот волк становиться слепым, а в лесу слепому невозможно выжить».
Откуда берутся ямы на наших жизненных тропах? Мы не знаем. Но если ты не слепой, то в них не попадешь. Наконец-то он не только понял, но и ощутил правоту слов старого вожака. Встретив лису и отдавшись воле чувств он был слепым он не замечая  хитростей, шёл на поводу её желаний.
Ноги, всю жизнь привыкшие носить его тело по лесным тропам,   не обращая внимания на боль в лапе, легко и послушно снова понесли его к радостям жизни. И с каждым шагом все слабее и слабее слышалось жалобное и нежное тявканье из-под корней старого дуба.
Да, он был слепым волком, но зрение к нему возвращалось. Навстречу бежал волк, которого там, на берегу чуть не убил молодой кабан, а рядом с ним он увидел двух молодых самок. Одна из них так посмотрела на него, что он не смог удержаться и остановился. Из его прозревших глаз полились слезы. Волку не было стыдно, ведь это были слезы радости. Он снова начал хорошо видеть.


  26.11.2007