Зигзаги

         Речка Золотой Китат, заурядная таежная речка. Течет меж сопок по тайге, течет себе и течет…перекаты, плесы. На плесе пешком не перейдешь, плыть надо, а плыть - пять шесть раз махнул руками и встал на каменистое дно. Одно отрадно, места дикие, и зверье и рыба есть, кедрач богатый. И сплавляться удобно: до поселка Яя,  а там на поезд и домой. Лучшее время - сентябрь. Орехи, опята, рыба, нагулявшая жирок к зиме…благодать, нет мух, заморозки ушибли комаров, мошку. Вот бы на недельку учебу в институте задвинуть. Как раз кафедра детской хирургии, да я вообще хирургом не хочу быть, тем более педиатром! Однако, боязно, могут так пресануть, что мама не горюй! Лучше не рисковать, мало ли что. Да и работа на скорой…тоже не задвинешь, кормить некому - сколько потопаешь по вызовам, столько полопаешь на фельдшерскую ставку.
                - Поехали, все будет чики-чики.
 Увещевал меня Палыч
                - Маринка у нас на бригаде работала, сейчас в поликлинике терапевтом. Она нам больничный, на недельку выпишет.
Палыч, чуть выше среднего роста, ладно сложенный и помешанный на рыбалке. Мы с ним почти ровесники, но я - вечерник, поэтому диплом врача еще не получил, хотя работаем в одной бригаде.
                - Хариус попрет дуром, орехов наберем, сезон.
Это так Палыч по орехам спец, он лазает по кедрам с ловкостью обезьяны, Бесстрашно отходит от ствола по толстым ветвям, топает ногой, стряхивая спелые шишки на землю.
                - Давай, чего тут думать, пойми: такая возможность.
Я соображаю, вроде бы все сходится. Детскую хирургию все равно отрабатывать, а это ничего страшного, выучил - сдал, и все дела.  А я и впрямь зареспираторил, все видят, что на работу хожу с насморком. Кашляю, чихаю и температура слегка повышенная, как специально. Знак судьбы, надо идти…так звезды сложились, а в походе все пройдет, раз второй день болею, остается еще четыре…да и не так уж и болею, можно подумать.
             - Все Палыч, идем. Но освобождение с тебя.
             - Заметано, все будет сделано в лучшем виде.
             В полдень мы отчалили от берега, вещей и продуктов минимум. Идем на одной двухместной резиновой лодке. Лодкой Палыч очень гордился, купить хорошую лодку в эпоху дефицита - большая удача. Просторная, легкая, с приподнятым носом и кормой, она напоминает индейскую пирогу. Для удобства мы сидим на дощечках, положенных на борта, и гребем, как краснокожие, каждый со своей стороны. Лодка забита вещами по самое не могу, придется каждые полтора-два часа чалиться, разминать затекшие конечности. Время от времени берем в руки спиннинги, никто не соблазняется нашими железяками. Ничего, еще не вечер, впереди сотня километров жидкой дороги, да и вообще все впереди. Я наслаждаюсь звуками хлюпающих весел, шорохами осенней тайги, а кругом   - желтое, оранжевое, зеленое, красное. Настоящее буйство красок, вызывающее есенинское половодье чувств. А при этом солнечная сухая погода и такое ненавязчивое тепло, когда чувствуешь комфорт на уровне оргазма, этакое торжество внутреннего мира, гармонично соединенного с внешним.

                ***

Я проснулся под причитания Палыча, который жаловался с интонацией ябеды:
                - Я прогрел землю до самой Америки, ну почему нельзя сшить спальник потолще,  сколько можно издеваться надо мной?
При этом Палыч успевал постанывать и кряхтеть. Он напоминал старика, выполняющего непосильную физическую работу. Да…снаряж был в те далекие времена не очень. Спальники на ватине, палатки брезентовые, ковриков не знали, а войлок занимает много места, а коль отсыреет - беда, сушить его - работа для каторжанина. Если начинаются дожди, считай, будешь возить с собой сырую, бесполезную и довольно тяжелую ношу. Выкинуть жалко, а таскать суетно. Палатку приходилось накрывать полиэтиленом, до легких непромокаемых тентов еще не додумались. Полиэтилен - он тоже не мед. Ночью заморозок, а в палатке теплее, разность температур дает конденсат. Это, конечно, не дождь, но все равно - сырость. Капельки воды падают, падают с потолка на спальники.
В общем, у Палыча были все поводы для стенаний. Я же не был морозоустойчивым, просто в свои двадцать пять лет я спал так, что не слышал два будильника помещенных в кастрюлю. Так что самой большой сложностью в походе лично для меня был сам Палыч.
Его поступки были нестандартны и иррациональны (хотя я бы назвал их вредительскими). Он варил целую кастрюлю супа (туристическая кастрюля - боб, рассчитана на восемь едоков, как минимум). Потом, эту кастрюлю с супом, он грузил в лодку и не было случая, что б она не переворачивалась. Перед очередным отплытием он шел вглубь леса, нарывал листья: смородины, малины, белоголовника (таволга) для чая, мотивируя тем, что на следующей стоянке их может не быть. Он грузил в лодку охапку бересты, щепки для растопки костра и, наконец, пытался загрузить оставшиеся дрова. Уговоры не помогали, доводы, что в лодке и так мало свободного пространства, он отметал с упорством таксы, которая лезет в лисью нору. Он, наверное, увез бы с собой костровище, если бы придумал способ транспортировки. А между тем, груза прибавлялось - хариусы, чебаки, окуни, щучки уже заполняли ведерный кан. Мешок отборного кедрового ореха.
               Палыч предложил оригинальный способ очистки ореха.  На полиэтилен, тупо шелушишь шишки, затем ссыпаешь все в мешок из толстого полиэтилена. Заходишь в воду, набираешь в мешок воды… и вся шелуха, включая пустые орешки, всплывают, и…остается только цельный, чистый орех. Кроме того, Палыч рыбачил, как одержимый. Он мог часами хлестать спиннингом, забрасывал удочку, если даже не клевало. Ловил живцов, ставил жерлицы по ямкам. Его внутренняя батарейка была неиссякаема, это был сгусток энергии, но трудно было направить эту энергию только в мирных целях. Он первым хватался за все дела и губил их в зачатке. Даже такое дело, как заварить чайку, в руках Палыча, превращалось в шоу с сомнительным результатом. Вместо того, что б на рогульку подвесить котелок с водой, Палыч изготовит мастырку и поставит котелок прямо на горящие дрова, выровняв его подсунутыми щепочками. Как только в кипяток брошена заварка, котелок переворачивается по простой причине - дрова прогорели. Все повторяется снова…на мое предложение сделать нормальные условия для варки чая, Палыч яростно отстаивает свою мастырку. Когда котелок переворачивается в третий раз, начинаю закипать я. Человеческий фактор, черт бы тебя подрал.
 
                ***
              День догорал, поужинав царской ухой и жареной щукой, мы курили у костра. Сумерки потихоньку становились гуще, над водой появился туман, казалось, что река заполнена горячей водой и это не туман, а пар. Неугомонный Палыч, решил пробежаться, глянуть жерлицы. Чего глядеть, когда поставили недавно. Силуэт Палыча растворился в вечерних сумерках, а  я сидел у костра и наблюдал, как огонь пляшет свой огненный танец. Поход двигался к завершению, на душе была легкая тревога. Как там, в институте, на работе. Авантюрному Палычу, все ровно, то есть - по барабану. Да ладно, уже ничего не изменишь. Рыбалка удалась, жареных опят поели, по ведру орехов наколотили, больше все одно не унесешь. А дальше, как выйдет. Неожиданно из сумерек возник Палыч, вид его источал тревогу, он таращил округленные глаза и прикладывал указательный палец к губам. Я встал:
                - Что там Палыч?
                - Тихо тсс. Там…медведь, с горки катается.
                - С какой горки, у тебя, Палыч, глюки.
                - Да тихо ты, дай расскажу.
Оказалось, что у дальней жерлицы Палыч, услышал громкий всплеск. Похоже, там билась на привязи огромная щука. Логичней было сходить за мной, взять  лодку и с сачком быстренько плыть на место предполагаемой добычи. Но у Палыча, было, как всегда, свое мнение и он двинул в сторону дальней жерлицы. То, что он увидел на противоположном берегу, заставило попятиться, а затем ретироваться на стоянку. Средних размеров медведь, накатал на глиняном берегу горку и взобравшись на берег, съезжал в воду на пятой точке. Медведь так увлекся, что не обратил внимание на Палыча, крадущегося в сумерках. Я сначала не поверил, но испуганный вид компаньона убеждал лучше слов.
                - Что будем делать?
Палыч глядел на меня вопросительно-тревожным взглядом. Я набрал побольше воздуха в легкие и заорал истошно так, что Палыч шарахнулся в сторону.
                - Ты что, рехнулся!?
Я снова заорал, как потерпевший, Палыч начал испуганно озираться. Я сказал назидательно:
                - Медведи боятся шума, давай-ка вместе поорем.
                - Нет, надо костер побольше распалить, звери боятся огня.
Я пожал плечами и пошел помогать Палычу заготавливать дрова.
    
                ***
                Утром мы подплыли к месту, где Палыч видел медведя, горка была. Это был накатанный глинистый желоб, метра два с половиной, наверное повторяющий размер медвежьей задницы. А рядом много следов когтистых лап, похоже, молодой мишка, потому и забаву нашел соответствующую.
А у нас остается один сплавной день, ночевка на месте слияния Золотого Китата с Яей и домой. Чем ближе к Яе, тем хуже клюет рыба, мы не останавливаемся, идем ходом, нет смысла терять время. Перед самым впадением характер реки меняется, скорость течения увеличивается, везде торчат зубастые камни. Между камнями узкие проходы и важно выбрать правильный путь. Палыч сидит на носу, я на корме, значит, дорогу выбирает он, мое дело следовать его командам. Берега начинают мелькать, мы проходим в первый коридор, пытаемся выгрести, что бы передохнуть в улове, но не успеваем и нас затягивает в узкий проход. Треск рвущейся лодочной ткани, злое шипение воздуха вырвавшегося из баллона и лодка складывается пополам. Палыч успевает выскочить на большой камень, а я сложился, как перочинный нож и ощутил седалищем температуру воды. Я беспомощен, нелеп и наверное смешон, меня сдавливает воздух в неповрежденной носовой и кормовой части лодки. Благо, что я в улове, за камнем. Палыч, всеми силами пытается мне помочь, наконец, он ухватился за чалку и подтянул меня к камню. Я благополучно выбрался из резинового капкана и стоя по грудь в холодной воде, начал разгружать лодку, передавая вещи Палычу. Все можно вылезть на камень и отжать одежду, развести огонь, обогреется и высушиться.
В баллоне резаная дыра, сантиметров пятнадцать, такую трудно заклеить, мы измудряемся и ставим заплатку, изнутри баллона ждем пару часов, торопится некуда. До поселка Яя час хода. Затем накладываем заплату снаружи. На час хода хватит, пойдем недалеко от берега, осталось переночевать …