Севера

                Моим друзьям, безвестным строителям
                вложивших свой труд в освоение Севера,
                их доброй памяти, а кто живы -  помнят
                наш «Звездный час»,  всем, кто не      
                не забывает друзей в трудные минуты.



    Так, по просьбе друзей, решил назвать записи этих  воспоминаний. «Там было интересно, был наш звездный час». Меня к этим запискам подтолкнул еще и перенесенный инсульт. Движения ограничены, но я дышу, значит – живу. Может этим смогу принести какую-либо пользу нашему Отечеству, просто освежу свои воспоминания о товарищах. Расскажу о жизни и работе, вывод делайте сами.

    Думы о севере начались с одного малого эпизода. Однажды к нашему деду  Пешкову Семену Ивановичу, по какому-то случаю, пришел сосед Кузнецов. Решив соседские дела, дед обратился к пришедшему с вопросом:

    - Расскажи о Севере.

    - Что о нем рассказывать, Север, есть Север.

    - Какая там земля, как ты ходил по Студеному морю.

    - Что говорить о земле, камни да песок, который и летом ломом не возьмешь, не говоря о зиме. На море паковый лед да торосы, что и летом не тают.

    - Дошли вы до полюса?

    Сосед смутился, склонил голову и как-то виновато произнес:
    - Не дошли, вернулись. Могли погибнуть. Извини, Семен Иванович, тяжело вспоминать, я пошел.

    Я начал приставать с расспросами о Студеном море к своему деду, но он ответил:
    -Что я скажу, если там не был. – Ответ не успокоил меня, а лишь пробудил интерес к этому суровому краю, к экспедиции Георгия Седова.

   
    Скудные материалы об экспедиции не давали полной картины о мужестве ее участников. Раздобыв адрес племянницы Георгия Яковлевича, я написал письмо, но ответа не получил.
   
   В январе 1972 года, в охотничьем магазине, расположенном в то время по улице Северной в г. Куртамыш, случайно услышал разговор пожилого продавца с таким же пожилым посетителем.
 
  - Ты в книжном магазине давно не был?

    -А что там?

    -Любопытная книжонка появилась Новосибирского книжного издательства «Георгий Седов» называется, там есть строки и о нашем земляке.- Он назвал имя отчество.- Кузнецове. Он теперь живет у дочери, за Курганом. Раньше жил в Верхней, со стороны Сычевой, второй дом справа. Жаль, что там нет имени отчества, только сказано «матрос Кузнецов».

    Услышав эти слова, я вздрогнул. Освежилась детская память. Дом этот у Кузнецовых купил Пешков Степан Осипович – мой двоюродный дядя по матери, а второй дом слева – дом моего деда, где я услыхал разговор деда с соседом.

        Из школьной истории мы знаем, что с Седовым были матросы: Г. В. Линник  и А.М. Пустошный. О матросе Кузнецове ничего неизвестно, возможно он оставался на  корабле «Святой Фока» и этим можно объяснить его смущение в ответ на вопрос деда, но и на корабле трудностей хватало. Об этом говорит и название Северу – «Севир», на латинском языке означает – Строгий.
 
    Немедленно, отправившись в книжный магазин, я приобрел эту интересную книжку, и
    уезжая на строительство г. Набережные Челны, подарил ее лучшему другу – Лихачеву Александру Ивановичу, он бережно хранит ее, по сей день.

    Ещё до этого события, у меня уже была встреча с работой в северных условиях. Это была республика Коми. Товарищ по службе в армии Виктор Сиротин был родом из тех краев. Мы оба были женаты и часто заводили разговор о гражданской жизни. Он знал, что жена моя снимает квартиру, он предложил переехать с семьей после службы к ним в Нижний Одес. Город строится красивый, дома по ленинградскому проекту, квартиры дают быстро, места хорошие.

    Через полгода после армии решил попытать счастья, поехал. Начиная с Тверской области, за окном вагона мелькали горелые болота, сухостой, да редкие поселки – унылая картина. Ухта встретила холодным днем, надел солдатский бушлат.

    В Сосногорске начиналось строительство ТЭЦ, решил зайти в отдел кадров. Сразу забрали трудовую книжку и настойчиво предлагали остаться, так как у меня был неплохой опыт подобного строительства. Специалисты нужны, но жить только в общежитии.

    Конечной целью был Нижний Одес и я поехал. Место красивое. Действуют Главпочтамт, универсам и универмаг. Напротив стоят два жилых девятиэтажных дома, в одном из них живут родители Виктора.

    Чета Сиротины встретили меня как родного. Сразу заявили, что жить буду у них. Дядя Миша работал начальником растворобетонного узла. Об этом удивительном человеке надо сказать особо.

    Дядя Миша до известного времени был начальником Особого лагеря политических заключенных (ОЛП), это сокращенное название ныне мало кому известно. На месте одного из ОЛПов строился и Нижний Одес, где бывшие бараки заключенных стали общежитиями для строителей города. Получив свободу, людям некуда было ехать, и они оставались в этих местах.  Они строили город, осваивали нефтяные месторождения. Нижний Одес, где перевернуты тяжелейшие страницы жизни, для многих  становился второй родиной. Эти люди многое рассказывали мне о дяде Мише.

    Узнав, что я остановился у него, взгляд их теплился, в голосе чувствовались нескрываемые нотки уважения.

    Дядя Миша женился на местной красавице Фае, которая не знала русского языка, он не знал языка Коми. У любви свой язык. Жизнь продолжалась, появились в семье близнецы Виктор и Вячеслав.

    В ОЛПе жизнь шла своим чередом, начались стычки уголовников с политическими, переходящие в поножовщину. На шум появлялся дядя Миша, одно его появление отрезвляюще действовало на враждующие стороны. Его главным оружием было бесстрашие, справедливость и добрые слова. Стоило кому-нибудь крикнуть:

    - Идет дядя Миша! – все успокаивалось, но были случаи, когда из рук озверевшего человека приходилось вырывать нож или другое орудие потасовки.

    На работу я устроился в бригаду вышкомонтажников. Мы должны были перемещать и монтировать буровые установки на Тэбукском месторождении. Вахтовый автобус доставлял нас из города на работу и обратно. Первую буровую вышку мы перемещали к новому месту бурения по готовой просеке. В упряжку «впряглось» шестнадцать тракторов С-100. Один трактор двигался позади колонны, поддерживая тросом верх вышки от раскачки, страхуя. Сани буровой, раздвигая оттаявший слой, двигаются по мерзлоте.

    Непредвиденная остановка, впереди пень оставшийся от могучей лиственницы, в срезе его диаметр почти полтора метра. Ликвидируем пилой «Дружба» данное препятствие и снова вперед! Бригадир идет впереди, подавая знаки трактористам жестами рук, и колонна послушно выполняет его волю, оглашая окрестности ревом мощных моторов. Мы следуем по бокам, наблюдая за передвижением необычного каравана, обеспечивая безопасность. 

    В бригаде почти все бывшие ЗК. Ребята дружные, с юмором, всегда чувствовалась их добрая поддержка.

    Через неделю мне дали временную квартиру в поселке Тэбук, обещая месяца через два в Нижнем Одесе. Позвонил жене, согласия на переезд не последовало, нужно было увольняться и возвращаться на родину. Но я не жалею о той поездке, это была школа жизни, новое видение действительности.

    Тэбук – лагерь заключенных женщин. Подгнившие столбы с колючей проволокой, покосившиеся сторожевые вышки, слегка подремонтированные бараки. То же самое видел в Ухте, Сосногорске, Нижнем Одессе, все это лишь часть всем известного архипелага ГУЛАГ.

    Летим рейсом Ухта – Сыктывкар – Свердловск. Под крылом самолета зелень тайги перемежается с большими вырубками леса, да снова сторожевые вышки с бараками. На полпути к Сыктывкару видна старая взлетно-посадочная полоса, без каких – либо строений поблизости. Вспоминаю рассказ бывшего заключенного: «Прилетели, кругом тундра, ни одного строения. Вдруг открывается люк, внизу свет и лестница. Конвой приказывает опускаться в люк. Там комнаты и новые допросы».

    Даже в самолете не улетишь от суровой действительности. Гул самолета навевает новые думы.

                *   *   *

    Товарищ по работе Петр Лоскутников, видя мой интерес к Северу, несколько раз предлагал поехать в Сургут, говоря: это тоже Север, там и платят больше. Не считая Сургут Севером, я не соглашался, нужно было обеспечить жильем семью, остальные дела второстепенные. Жадности к деньгам не было, что стоят деньги, если работа не по душе? Диплома сварщика у меня не было, и нет, хотя в г. Куртамыше считали лучшим сварщиком, и приходилось варить очень ответственные стыки.

    Тюменский север начался для меня позднее, когда устал от борьбы с бюрократами и самодурами на одном из участков при строительстве КамАЗа. Квартиру мы получили в Набережных Челнах.

    Мензелинское управление буровых работ уже работало вахтовым методом на Мамонтовском месторождении на юг от Нефтеюганска. Некоторые друзья мои работали там.  Они, как и Петя Лоскутников говорили: твое место там. Я не поддавался на уговоры, но, подумав о том, что свободное от вахт время могу посвятить поиску пропавших без вести солдат, согласился.

    Начальник управления лично подбирал специалистов, но моя трудовая книжка ему чем-то не понравилась, и он отказал. Вечером к нам в гости приехал Малыгин Александр Ильич, муж двоюродной сестры моей жены. Я ему рассказал о своем визите к Сайфутдинову. Малыгин работал директором школы, был уважаемым человеком, ему зачастую приходилось встречаться с начальником управления.

    - Почему ты к нам не заехал? Мы бы вместе сходили.

    - Не люблю протекций. – Ответил ему.

    - Приезжай завтра.

    Решил – поеду, так как на старую работу возвращаться не следует.

    Поехали вдвоем с соседом. Приняли в бригаду строителей. Бригада  Коли Зыкова строила базу нефтяников в Нефтеюганске, но нас направили в Мамонтово на строительство новой базы. Зыков и многие члены его бригады в то время увольнялись в связи с переездом на строительство защитной дамбы в Ломоносове, что под Ленинградом.

    В ночь перед вылетом почти не спал, настраивая себя на новые трудовые будни, за спиной уже был опыт строительства электростанций, заводов и жилья. Думаю, что и здесь не пропаду, смогу быть полезен в освоении нефтяного Севера. На волне душевного подъема сами собой возникают строки:

                Поля России милые раскинулись в низу,
                А я лечу в далекую Сибирскую тайгу,
                Туда, где вышки стройные над скважиной стоят,
                Сердца там беспокойные в груди ребят стучат.
               
                Нефть нужна для Родины, и мы ее найдем,
                От цели не отступим, отсюда не уйдем!
                Пусть трещат морозы, иль вьется мошкара,
                Но мы в тайге суровой построим города.
   
    Летим вдвоем с Колей Суворовым в грузовом самолете АН-24, где кроме нас всего два редуктора для буровой. Дорого обходится стране освоение таежных запасов, значит это необходимо.

     Третье января. Тихо. Температура ниже сорока градусов. Благо, что мы оделись тепло, и нет ветра. На три дня подселили в вагончик к нефтяникам, на старой базе, что была расположена на высоком берегу Балыка за эти дни мы должны утеплить и оборудовать промерзший вагончик, подать тепло от котельной уже на новой базе, расположенной на небольшой возвышенности посреди болота. Первое, что меня поразило на новом месте - новогодняя заиндевелая елка, стоящая в стане нефтяников. На ней не было игрушек, не видно было и ее зеленых иголок, казалась хрустальной, словно пришла из какой-то далекой детской сказки.
 
    Столяров – начальник смены утром выделил  трактор «сотку» и началась наша работа.  Определили место, выровняли площадку. От поваленных рядом кедров отпилили кряжи, чтоб поставить на них вагончик.

    Тракторист Миша вахтовик из Нижнекамска четко знал свое дело, и мы за день управились с площадкой, подтянули и установили на место вагончик.


    На второй день Коля Суворов занялся остеклением и утеплением нашего будущего жилища, а я занялся проводкой освещения от рубильника, распложенного метров за сто от нашей площадки. После, волоком по снегу, при помощи лома пробросил буровые трубы НКТ от гаража до вагончика. При работе мороз не чувствовался, мокла спина, да из-под шапки струился пот.
   
    Цепным ключом собрали на резьбы трубы. Единственный крутой поворот нужно было варить. Дали сварочный агрегат. Сваркой обрезал трубы, заварил стык. Слышу какие-то щелчки. Снимаю маску и вижу, как по заваренному шву идет трещина, не дав остыть, иду вторым усиленным швом. Ура, выдержало! В последствии через этот стык холили груженые «Татры», но стык выдержал все испытания.
   
    На третий день по нашей магистрали от котельной пустили пар на  выброс. Врезали в магистраль штуцера, соединили резиновым шлангом с самодельными батареями отопления и получили долгожданное тепло. Впервые за эти дни разделись и обсушились. Вскоре установили еще два вагончика для нового пополнения бригады.

 
    Мороз крепчает. Не слышно движения машин. Без крайней необходимости их выезд запрещен.
   
    Сквозь крепкий сон слышу слабые щелчки, но постепенно сила их нарастает, это сигнал о том, что пар отопления на выходе из трубы застыл. Надо идти отогревать. С трудом, стряхнув сон, тепло одеваюсь, иду на мороз. Один, еще теплый штуцер соединяю с резиновым шлангом, открываю вентиль и пускаю пар. Прогреваю конец основной магистрали. Время течет медленно. Вдруг из трубы, словно снаряд из пушки, вылетает длинная ледяная игла и метрах в десяти втыкается в снег. Щелчки прекратились. Иду досматривать сны. В окно светят отблески Северного сияния
   
     Приблизительно через неделю нашу времянку освещения случайно порвали упавшим кедром, который остался лежать под острым углом к земле. Я решил подняться на него и соединить порванный кабель. Выполнив эту работу, разворачиваюсь, и, запнувшись за сук, теряю опору под ногами. С надетым на голову капюшоном втыкаюсь в глубокий снег.
Рассыпчатый снег лезет в рот, глаза, нос, дышать не чем. Поворачиваюсь с трудом. Чувствую, что свободны лишь ноги в валенках. Руки оказались прижатыми к голове.
   
    Задыхаясь от недостатка воздуха, долгое время барахтался в рассыпчатой и перемерзшей снежной крупе. Огромного труда стоило вырваться из этого снежного плена. Мокрый с головы до пят вваливаюсь в наше жилище.
   
    - Ты где был? – Спрашивает Суворов. Пришлось рассказать ему о своем приключении. Для себя сделал вывод: что нарушение техники безопасности к добру не приводит. Здесь мы одни и я должен не только сам не допускать подобного, но и следить за товарищами.
   
    Третьим в нашем коллективе стал Слава Стрельцов – сварщик.
   
    С ним мы разбирали завалы, расчищая место под строительство электорцеха. Слава прыгнул через поваленное дерево и исчез с моих глаз, а я растерянно держу в руках пилу «дружбу-2». Откуда-то из-под снега раздается его голос:
   
     - Вытащи меня отсюда! – Показались протянутые ко мне руки и щетинка усов на таком же растерянном и присыпанном снегом лице. Пустота под хвоей деревьев была глубиной более двух метров, естественно, что человеку одному оттуда не выбраться. Мы с ним долго смеялись над нашей оплошностью.

    Молодой мастер Виктор Мизин был на нашем участке очень редко, начальник участка Лисняк Иван Иванович еще реже, оба наездами из Нефтеюганска. Давали на время задание и приезжали проверить его выполнение. Мизина,  только что окончившего институт, имеющего семью и малого ребенка, военкомат решил забрать в армию на три года. Виктор, не дожидаясь призыва, уехать на родину в Петропавловск. Затем мастера начали меняться почти ежемесячно, не оставив заметного следа не в трудовой, ни в нашей жизни.
   
    Сложной оказалась сортировка металлоконструкций, мелких комплектующих сваленных в общую кучу и скрытых под толщей снега. Кроме этого мы не имели чертежей, а было лишь описание на чешском языке. Пришлось часами по вечерам просиживать над этим посланием братского славянского народа. Разобрались.
    В бригаду прибыли еще ребята. Многие были без спецодежды и рукавиц. Спецовка для работы в условиях Севера была на складах Управления, но ее почему-то не выдавали, говорили, что получите на месте. В экспедиции ее не было. Как известно, безвыходных положений не бывает. Находили выход и мы, из случайно найденных спецовок сами шили ватные рукавицы. По поводу спецодежды пришлось выступить на партийном собрании с критикой в адрес руководства.
   
    После собрания, моему непосредственному руководителю, начальнику участка было дано задание: избавиться от меня, то есть найти повод для увольнения. Прессинг был, но повода не нашлось.
   
    Простоев в работе мы не допускали, задания выполнялись, в пьянке замечен не был.
 
    Забили копром сваи и нужно начинать монтаж. Прибыл очередной мастер Васильков.
   
    - Начинайте монтаж!
   
    - Для монтажа необходимо изготовить траверсу, иначе нарушим соединение фермы с колоннами. – Отвечаю ему.
   
    - Приказываю, уходи, сам начну! – Я отошел, видя бесполезность его затеи. Наблюдаю.
   
    Васильков, зацепил трос за верх фермы, начинает подъем. Головки колонн деформируются, но он продолжает работу. Конструкция начинает «вихлять» в воздухе становится неуправляемой. Ребята не могут поставить ее на анкерные болты, даже в случае установки ферма могла оторваться от колонн и упасть. Видя бесполезность своей затеи, Васильков дает команду: «Майна» и подходит ко мне:
   
     - Что ты предлагал? – Пришлось растолковать, что такое траверса и из чего можно ее сделать. Две погнутые колонны отремонтировали.
   
    - Делай.
   
     К нам он больше не подходил. Мы изготовили траверсу и благополучно смонтировали каркас здания РММ. Автокран забрали в другую организацию,  остальные работы мы производили  вручную. Покрыли профилем крышу, установили стеновые панели, ворота и завершали остальные работы. Облицовку оконных проемов и другие мелкие отделочные элементы подбирали методом «тыка». Работа выполнена. На следующий день Лисняк привез чертежи на монтаж здания, которое мы собрали. От удивления открыл рот, все было выполнено по чертежу. К нам начали обращаться за опытом  другие организации получившие подобные конструкции.

                *   *   *

Шла запоздалая весна. Бригаду разделили на два заезда, меня назначили бригадиром, а звеньевым Колю Исакова,
   
     Закончив очередную вахту, я улетел на отдых.
   
    Здесь следует остановиться на образе мастера Василькова.
   
    Семья его жила в маленькой комнатке в одном из первых советских  бараков города Нефтеюганск, где ширина комнаты была чуть больше ширины окна.
В той комнате помещалась кровать, стол, шкаф и тумбочка с электроплиткой.
   
    - Как  вы здесь размещаетесь? – спросил я его.
   
    - Мы с женой на кровати, а детям на ночь ставим раскладушку, прохода не остается. Теперь буду жить с вами в вагончике, им будет свободнее. Раньше я работал в Мушкино, а к вам перешел, так как обещали квартиру.
   
    Квартиру он не получил, сгубило пристрастие к «зеленому змию» и тяга к разбазариванию строительных материалов.
   
    Прилетаю на очередную вахту, на нашей базе тишина. Не вижу работы и рабочих. Из прорабки выходит начальник участка, спрашиваю:
   
    - Что случилось, где все?
   
    - Я всех разогнал, перевел одних  на БПО, других уволил. Еду по трассе и вижу, как они грузят кирпич в машину. Подъезжаю, а они разбежались по тайге, да болоту. Постепенно собрались, спрашиваю: кто приказал грузить? Молчат. Предложил уволиться или перейти на БПО, а ты случайно не знаешь, кто приказал? 
   
    - Догадываюсь, думаю, и ты знаешь.
   
    - Ты бы тоже побежал?
   
    - Нет. Зачем бегать если выполняешь команду начальника?
   
    - Но ни он, не они не признались в этом.
   
    В жилом вагончике меня ждал, словно побитый, Васильков, молчал и прятал глаза в сторону. Зная его жилищные проблемы, ребята не выдали своего непосредственного начальника в организации данной аферы. Звено расформировали. Поступали новые люди. Васильков вскоре уволился, так как жилье в нашей организации ему больше «не светило».
   
    Север, словно рентген, где четко высвечиваются слабые и сильные стороны человеческой души. Надо  просто, быть самим собой, а не казаться. Трусость видна как сполохи Северного сияния.
   
    Вновь появлялись новые мастера и незаметно исчезали из нашего поля зрения, суровый климат не для хлюпиков, что гнались за «длинным» рублем, здесь надо было трудиться. По просьбе начальника участка эти обязанности мастера пришлось исполнять мне. Принимал задания, распределял работу, следил за исполнением, оформлял  и сдавал наряды. Отвечал за жилищные условия и общепит, всего не перечислить, приходилось оказывать и медицинскую помощь. Смена климатических поясов на всех влияла по-разному, чей-то организм переносил легко, другой переносил труднее. Питаясь одинаково, многие не ходили в туалет по тяжелому до десяти и более дней.
   
    Как-то незаметно втянулся в работу, не замечая новых нагрузок. Через некоторое время начальник участка мне признался, что начальник управления дал ему задание – избавиться от меня, за ту критику на собрании по поводу спецодежды.
   
    - Почему ты не избавился? – Спрашиваю Ивана Ивановича.
   
    - Как тебя возьмешь? Не воруешь, водку не пьешь, всю порученную работу выполняешь. Меня все боятся, а ты, да Юра Коваленко и еще один парень – не боитесь.
   
    - Почему должны тебя бояться? Если ты дурак, я тебе так и скажу, что ты дурак.
   
    - Так и скажешь?
   
    - Так и скажу
   
    Начальник участка, бывало, закладывал за воротник, забывая о срочной работе. Однажды, произошел такой случай: нужно было выполнить работу по подготовке к зиме, напомнил ему об этом, но он отмахнулся:- Успеем!
   
    Время шло. Начинаются морозы. Он спохватился, вызывает меня и говорит:
   
    - Мы же вот эту работу еще не выполнили, надо все бросать и экстренно выполнить.
   
    Я ему отвечаю, что ее нужно было еще с весны выполнить, а ты пропьянствовал все лето, теперь хватился.
   
    - Что ты сказал?!
   
    - Я сказал, что ты пропьянствовал лето, а теперь на нас выехать хочешь.
   
    Он сжал в гневе кулаки, поиграл желваками, но быстро успокоился и сказал:
   
    - Если бы сказал кто-то другой, я бы никогда не простил, но работу нам надо делать, давай выручай, не подводи. – Закончил разговор уже на дружеской ноте. 
   
    Подготовились к зиме в короткий срок.
   
    Постепенно успокоился после критики и Сайфутдинов Ядгар Зарипрвич начальник управления. Позднее, по прибытию нас в Ноябрьск, новых строителей без моей подписи уже не принимали.
   
    Объем работ на базе был приличный, нужно было построить двухэтажный АБК, столовую, механический цех, теплый гараж, склады и другие объекты.
   
    В начале лета оттаяли гнилые болота, всюду покрытые нефтяной пленкой и быть может, по этой причине было не так много надоедливого гнуса. Черное, гнилое, кочковатое, затянутое желтоватой  ряской с чахлой зеленоватой растительностью болото у нас на родине называют Мухорькиным. Считая, что там живет нечистая сила.
   
    Однажды в таком болоте утонул трактор, мы не знали из какой он организации, его кабина уже не первый год высилась над болотом, в стороне от дороги, напоминая о бесхозяйственности владельца.  Инициативу по его подъему проявил Александр Можаров, что был родом из села Старый Токмак, Заинского района. Он сумел вытащить трактор из болота и притянуть его в мастерские, где произвели необходимый ремонт и включили в работу.
   
    Были в ту пору не редки кражи техники, оборудования и строительных материалов, надо было, как говорится, «держать ухо востро».
   
    Получаем от начальника участка неожиданный приказ: рыть трактором траншею посреди базы. На вопрос: зачем? Отвечает:
   
    - Молчи и выполняй! Надо «похоронить» вон те колонны и профиль.
   
    Вырыли траншею, уложили колонны, профиль и все заровняли песком, трактор остановился. Примерно через полчаса, на базу прибыла комиссия с БПТО и К. Проверяли комплектацию оборудования на участках, так как на базе была обнаружена недостача. У нас ничего лишнего не обнаружили. Как списали недостачу, кто за нее ответил, мне не ведомо, но через три месяца мы  откопали спрятанное и смонтировали еще одно производственное помещение.
   
    Установили и сдали в эксплуатацию вагон-столовую, нужно пристроить к ней тамбур.
Поручил эту работу вновь прибывшим строителям Бутенко Александру Николаевичу и Жене Родионову.
   
    Принимая в бригаду, я всегда спрашивал новичков об их прежней работе, об увлечениях, чем бы они хотели заниматься, чтоб люди смогли реализовать себя полностью, давая задание, выяснял, как  они будут его выполнять. Так поступил и в этом случае. Задал вопрос:
   
    - Как вы будете крепить стойки тамбура к вагон-столовой?
   
    - Сваркой. – Ответили дружно, без тени сомнения в голосе.
   
    - Нет, ребята, надо крепить проволокой за проушины, так как под облицовкой находится пенопласт, и вы спалите вагончик.
   
    - Хорошо. – Услышав ответ, я ушел на другой край базы, на другой объект. Через некоторое время увидел, как новички  суетятся, бегая с ведрами к болоту.
   
    Пожар они потушили своими руками, но одна стенка вагончика выгорела. Что я мог сказать, только одно:
   
    - Теперь приступайте к ремонту в неурочное время, ищите нужные материалы, найдите то и другое.
   
    Кое-как залатали стену, которая затем служила молчаливым укором, напоминая  им о безответственном отношении к своей работе.
   
    Бригада строителей в Нефтеюганске заканчивала строительство базы и их должны были перевести в Мамонтово и объединить с нами. Лисняк предложил возглавить слившиеся бригады, но я отказался, мотивируя тем, что та бригада работает в данных условиях более длительное время, значит она более опытная, но я не знал их нового бригадира Нагая.      
   
    Есть категория людей, которые всеми средствами стремятся к власти, быть, хотя бы небольшим, но начальником, стремятся повелевать людьми.
   
    - Ваша специальность?- Спрашивает начальник управления, принимая его на работу.
   
    - Бригадир. – Отвечает Нагай.
   
    - Я вас не о должности спрашиваю, о специальности.
   
    - Бригадир. – Вновь отвечает Нагай.
   
    - Что вы еще можете делать?
   
    - Плотник – бетонщик.
   
    - Вот это специальность. – С трудом добился Сайфутдинов требуемого ответа на свой вопрос, решив испытать новичка на должности бригадира в Нефтеюганске.
   
     Вскоре ребята назвали его «погонялой». Не разбираясь ни в чертежах, ни в нарядах он мог кричать, особенно в присутствии начальства:
   
    - Давай! Давай!! – Что не прибавляло ему авторитета.
    
    Система оплаты труда была экономическим тормозом, как в строительстве, так и на производстве. Наряды закрывали в конце месяца и при выработке более 250 % заработную плату «срезали», убирая часть выполненного объема работ. С таким положением я был в корне не согласен, и эти выполненные  работы вновь включал в наряд за следующий месяц. При таком раскладе мы знали зарплату на месяц вперед, это позволяло делать работу качественно, не спеша. При благоприятной погоде можно было отпускать людей в тайгу на сбор клюквы, голубики, кедровых орехов. Собранный урожай делили на всех членов бригады, и каждый мог порадовать своих домашних сибирским деликатесом. 
   
    Последний месяц перед объединением бригад мы работали раздельно на базе в  Мамонтово. Наша бригада решила не делить с другой бригадой уже заработанные деньги, и мы работали с «прохладцей».
   
    - Давай!! Давай работай! Не смотрите на этих разгильдяев. – Подгонял своих Нагай.
   
    При закрытии нарядов у нас зарплата оказалась значительно выше, чем в его бригаде, несмотря на то, что он поставил не одну бутылку водки начальнику участка за закрытие нарядов. Такого «греха» я на душу никогда не брал.
   
    Можно понять, какой психологический климат был в той бригаде, когда они уставшие от «погонялы» летят с вахты с пустыми руками, а мы веселые и с подарками своим родным.
   
    Отдохнули. Наступила новая вахта. Нагай – командир. Сбор на планерку в 6-00. Одеваюсь и поглядываю на часы, чтоб не опоздать. Вдруг резко открывается дверь вагончика и влетает Нагай:
   
    - Сколько время?
   
    - Уже без трех минут. – Отвечаю без задней мысли.
   
    - Сколько времени ждать тебя? Уже без трех. – Передразнил Нагай, пошло-поехало новое руководство бригадой. Целый час или более воспитывал меня бригадир. Коллектив молча слушал его выступление, работа стояла. Все рано или поздно кончается, кончились и его нравоучения. Распределились по местам. Мне предстояло сваркой крепить стеновые панели на новой столовой. Саша Бутенко, и женя Родионов, назначены старшими над сварщиком, то есть надо мной. Вижу, что готовят к подъему не ту панель, говорю:
   
    - Ребята, надо фасадную панель, это не то.
   
    - Молчи! Хватит, покомандовал! – Отвечает Женя Родионов.
   
    Молчу.
   
    Подняли краном панель, установили на место. Спрашиваю:
   
    - Прихватывать?
   
    - Вари!
   
    Выполняя команду, я слегка прихватил сваркой, чтоб не упала, заранее зная, что ее придется срезать. Через некоторое время прибежал Бутенко:
   
    - Срезай, не ту поставили.
   
    Особого труда это не составило, срезал. Оба наставника отводят глаза в сторону, я молчу. Подняли и установили нужную панель, я закрепил, как положено.
   
    После обеда Лисняк приглашает в прорабку:
   
    - Федор, не переживай, все будет не так, как ты думаешь. Мы решили направить тебя с группой ребят на новое место, в Ноябрьск. Нужно подготовить базы для освоения новых месторождений. Вылетать вертолетом завтра.
    
    Желающих лететь со мной было много, мало, кто хотел остаться с «погонялой».
Загрузили МИ-6 оборудованием, инструментами, спальными принадлежностями и проч. Из старых ребят  на новое место летели Коля Родионов, Сергей Назаров и новички: Коваленко Юра, Володя Абрамов, Флюр Бадретдинов и Толя Муринов.
   
    Ребята расположились в вертолете кто как, а я забрался на ворох матрасов и начал дремать. Прислонившись спиной к переборке кабины, на чем-то сидел начальник управления  Ядгар Зарипович Сайфутдинов, изучая меня внимательным взглядом. Рядом с ним Лисняк Иван Иванович – назначенный заместителем начальника экспедиции, между нами – просто Ваня-Ваня.
   
    Летим куда-то на Север к увалам Нумто, в Ноябрьск. 

    Приземлились. Оставив ребят для разгрузки вертолета, спешим с руководством к месту наших будущих работ. Сделать предстоит многое: гостиницу на сто мест, очистить от тайги место для базы площадью в четыре гектара, построить на ней мастерские. Склады и прочие объекты. Вновь осуществилась мечта: начать стройку с нуля.
   
    По соседству развернули работы Октябрьское УБР из Башкирии, работают уже два месяца на строительстве своей гостиницы.
   
    Мы поселились в новых вагончиках, установленных ранее, прибывшими группами стропальщиков и вышкомонтажников. Обустроились. Стемнело. Поужинали захваченными припасами из Мамонтово.
   
    «Вышкари» принесли ведро воды от котельной, что расположена метров за шестьсот и развели костер. Люди, уставшие от работы, поудобнее устроились вокруг костра в ожидании чая. Вода закипела быстро. Бросили в ведро заварку. Разлили по кружкам.
   
    - Вода соленая, как мы здесь жить будем? – Сказал один, попробовав горячий чай.
   
    - Я холодную воду пробовал, была пресная. – Ответил другой.
   
    Опрокинув ведро, ребята в полной темноте вновь пошли за свежей водой к далекой котельной. Принесли. Устроили над костром. Один шутник решил вновь бросить в ведро горсть соли, но остальные бдительно охраняли костер и не допустили злой шутки. Обошлось без кулаков.
   
    На охрану строительных материалов и оборудования заступил Виктор Елхов – вышкомонтажник. Укладываясь спать, слышу его далекий и встревоженный крик:
   
    - Федор!!
   
    Через малый промежуток крик повторился уже ближе. Выскакиваю на помощь, следом за мной – Юра Коваленко с ружьем, заряжая на ходу.
   
    - Что случилось, Виктор?
   
    - Какие-то бандиты приехали на машине, хотят загрузить минвату, я не дал. Набросились на меня, но я вырвался и убежал.
   
    Юра стреляет в воздух. Заведенный «Урал», с замазанными грязью номерами, взревел двигателем и скрылся в таежной ночи.
   
    - Молодец, Виктор, если что – буди в любое время, отобьемся.

    Утром в наше распоряжение был выделен автобус «КАвЗ» и автомашина «Урал».
   
    На автобусе мы ездим на обед в железнодорожную столовую за восемнадцать километров, запасая еду на ужин и завтрак в термоса. На повороте примечаю стальной лист толщиной восемь миллиметров когда-то свалившийся с машины и присыпанный песком, пригодится!
   
    В конце первого дня работы вижу, что ребята начинают о чем-то перешептываться, о чем? Выбранный делегат подходит и несмело спрашивает:
   
    - Слушай, бугор, мы вроде с жильем устроились, с питанием, с работой, а где мыться будем?
   
    - Завтра, друзья мои, будем мыться в бане. Я все продумал, ночку потерпим.
   
    - Где ты видел в тайге баню? – Спрашивает Коля Родионов.
   
    - Своя будет. Ты сваришь каменку, Сергей Иванович  - сани. На пол и каркас пустим вон тот брус семидесятку. Обтянем целлофаном от упаковки  и помоемся, после сделаем стены и крышу. – Вижу, что моим словам ни кто не поверил.
   
    Утром приступил к выполнению задуманного плана. Послал ребят на машине за листом, что приметил на повороте, затем привезли отрезок трубы диаметром на семьдесят, остальной материал подобрали на месте, и приступили к работе под ворчание Родионова:
   
    - Где это видано, чтобы каменка была железной? - Продолжая по моей разметке резать металл и варить сваркой без видимого сопротивления.
   
    К вечеру задуманное выполнили. Наносили воды, истопили котел и от души намылись. Надо было видеть их  умиротворение и радость, не возможно забыть этих счастливых светящихся лиц.
   
    - Нет, ты не «бугор», ты отец родной, Федор Игнатьевич. – Кинул «леща» Володя Абрамов
   
    На следующий день начал пошаливать ветер, порывы его все крепчали. Мы закончили обшивку и утепление каркаса бани. Кроем крышу на один скат. В стороне от нас  под напором ветра трещат и падают деревья.
   
    Словно на ковре-самолете начинает подниматься над баней вместе с крышей Толя Муринов:
   
    - Я боюсь!
   
    Спешу  к нему на помощь и помогаю надежно закрепить кровлю. Вновь истопили  баню, напарились под вой ветра и треск падающих  сосен.
   
    Ночью проснулись от невиданной сильнейшей грозы. Молнии сверкали беспрерывно, раскаты грома не утихали не на минуту. Крупным градом покрыло всю землю.
   
    Утром нашу строительную площадку было не узнать. Вокруг лежали отломанные сучья деревьев, мертвые птахи и даже белка. Одна перепуганная белочка жила некоторое время в одном из наших вагончиков.

     Зима в этих краях наступает рано. Был конец августа. Наши сменщики закончили забивку свай из двести сорок пятых труб под здание гостиницы, поставленной в нашу страну из Финляндии в обмен на бензин. Нам предстояло начать монтаж. Разбили оси, разобрались со стройматериалами. Оказалось, что не хватает четырех коротких бетонных плит.
   
    Лисняк договорился в соседней организации с крановщиком, он поможет загрузить на ЦБПОиК недостающий материал. Выполнение задания поручил ВолодеАбрамову, бывшему учителю физики.
   
    - Мы сегодня смену отработали, почему я?
   
    - Володя, ты у нас самый надежный и грамотный, подумай, кого еще могу послать?  Сам выбери помощника, завтра будете отдыхать, договорились?
   
    - С тобой даже ругаться не интересно. Хорошо, возьму Муринова и Флюра Бадретдинова. – Ребята уехали. Беспокойство меня не покидало: как-то новички справятся с заданием. Время идет – их нет. Все ли в порядке? Не спится.
   
    Вернулись поздней ночью возбужденные. Володя сразу ко мне:
   
    - Ну, ты дал задание, мы гору чужих плит переложили, пока до наших добрались.
   
    - Привезли?
   
    - Конечно!
   
    - Молодцы! Сутки отдыхайте.
   
    Утром они вышли на работу.
   
    Ребята, вы же сегодня отдыхаете, зачем вышли?
   
    - Спать неохота, делать в вагоне нечего, давай задание.
   
    - Спасибо, добры молодцы! – Пришлось дать им легкую нагрузку.

    Я внимательно изучил финский чертеж, спецификацию, что в корне отличались от наших привычных чертежей. Можно приступать к монтажу, но нет автокрана. Стоят погожие дни бабьего лета.
   
    Приезжает возбужденный Лисняк  с сообщением:
   
    - Кран дали надвое суток, используй на всю катушку, сколько успеешь. Бери в подкрепление «вышкарей», то есть вышкомонтажников.
   
    Состав усиленной бригады оказался семьдесят человек. Распределил всех по местам, каждому дал четкое задание с условием, чтоб, закончив одно дело, подходили за другим заданием. Ребята молодцы, слушались беспрекословно. Работали как слаженный оркестр, в котором я был дирижером.
   
    Одни делали опалубку для ростверков, вторые готовили бетонную смесь и заливали в опалубку, третьи соединяли фермы и колонны с балками. Собранные конструкции подхватывались краном и устанавливались на тщательно выверенные анкера. Подбежал один монтажник с вопросом:
   
    - Кто так делает, на сырой бетон ставит колонны?
   
    - Я так делаю, не мешай, займись своим делом. – Пришлось ответить ему, не снижая накала нашего общего подъема.
   
    Автокран медленно отступал меж свай основания, а за ним на глазах вырастал контур нового двухэтажного здания с алюминиевой кровлей, сверкая, свежей облицовкой стен и оконных блоков. Внутренние перегородки распределялись по этажам, как и элементы сантехники с трубами и другими материалами.
   
    На второй день к вечеру монтаж закончен полностью. Кран отправился восвояси. Вокруг здания чистота, как говорится, можно найти иголку. Сантехническое оборудование и другие материалы надежно укрыты в здании, все под руками.
   
    Ребята усталые, но довольные разбредаются по своим вагончикам, поздравляя друг друга. Ныне при встречах напоминают:
   
    - Помнишь?
   
    - Как не помню, все помню.
   
    Проснувшись утром, мы не поверили своим глазам – на улице двадцать сантиметров снега и температура минус двадцать.
   
    Вахта закончена, нам сегодня домой.
   
    Прилетела смена в летней экипировке, дрожат от холода, нам легче, мы улетаем, вертолет ждет.
   
     Граница снежного покрова  достигла Нефтеюганска. Еще несколько часов самолетом и мы дома, в родных Челнах. Если повезет.
   
     В первую зиму на новом месте здание обогревали керосиновым калорифером, что служит для разогрева самолетов перед полетами.
   
    Постепенно перебрались в новую гостиницу. Поздней зимней ночью меня разбудили, по зимнику пришла машина с постельными принадлежностями. Нужно было срочно найти кладовщицу. Кроме ее имени, мы ни чего не знаем. Видели, по какой тропинке уходит домой. Что делать? Поднимаю Муринова с Бадретдиновым.
   
    - Ребята, вы видели, какой тропой уходит Вера? Нужно её найти, привести сюда и открыть склад. – Ребята ушли в темноту снежной ночи, но у меня, как и у них закралось сомнение в выполнимости данного задания.
   
    Часа через полтора возвращаются радостные:
   
    - Нашли! Идем, света ни где нет. Вышли из тайги, видим, стоят несколько балков, в одном из них теплится огонек керосиновой лампы. Разбудили хозяев, и они нам подсказали, где найти Веру. Оказывается она местная, из хантов. Замужем за «хохлом».
   
    Получилось как в сказке: «Пойди туда – не зная куда…»
 
    За время работы вахтами мы побывали в аэропортах многих городов, не считая Свердловска или Тюмени, где была дозаправка. Это Пермь, Киров, Ижевск, Уфа, Бугульма, Челябинск,  однажды был даже Надым. Порой по пять суток ждали летной погоды. Север, хоть и не столь дальний, юг ханты – мансийский, но это Север. Прошлогодний снег, порой, хранится в тайге до новой зимы.
   
    Вспоминается интересный случай. Нужно было вырыть септик для столовой. Поручил работу самым сильным ребятам. Грунт песчаный. Июль. Жара за тридцать градусов. Ребята обрадовались - позагораем:
   
    - Это мы мигом сделаем, потом чем заниматься, может, ягод соберем?
   
    - Все что угодно, когда выроете.
   
    Ребята разделись по пояс, и работа закипела. Минут через пятнадцать – двадцать подбегает старший группы и просит:
   
    - Дайте нам лом и телогрейки, там невозможный холод и «вечная» мерзлота, «задубели».
   
    Ребята надели телогрейки и долбили мерзлоту еще целую неделю, пока не выполнили полного объема работ. Долго смеялись над своим «загаром».
   
    Возможно, скучно пишу, как отчет о нелюбимой  работе, так как мозги еще не пришли в нужное состояние после болезни, и придут ли? Простите меня, прошу ВАС.

    Нам отвели территорию под строительство новой производственной базы нефтяников.
База началась с шалаша крытого кусками найденного толя, написав углем «База МУРБ».
Провели нивелировку местности, перепад высот по диагонали составил  семь метров. Через окуляр нивелира вначале вижу рой гнуса, что висит над головой Флюра, который работает с рейкой, затем определяю высоту.
   
    - Если в следующую вахту будет столько же гнуса, я не выдержу, уволюсь. – Заявил Флюр. Противомоскитная сетка почти не спасала. Ребята выдержали, по этой причине ни один не уволился. Флюру необходимо было материально поддерживать парализованного отца, не встающего с постели уже три года.
   
    Территорию очистили от тайги, сделали планировку, то есть подготовили площадку под строительство. В это время и произошел один курьезный случай.

    - Ваня-Ваня приехал, срочно тебя требует! – Сообщил запыхавшийся Муринов, найдя меня в тайге. Ваня-Ваня – так называли между собой Лисняка, заместителя начальника экспедиции.
   
    Отправляя нас на базу, Ваня попросил завести на вертолетную площадку двух стропальщиков, чтоб Марья Ивановна, диспетчер отправила их в Мамонтово. Поручение выполнили. Лично представил их диспетчеру:
   
    - Вот вам два стропальщика, отправьте их в Мамонтово.
   
    - Хорошо. Сделаю. – Получив ответ, мы уехали, но что-то замкнуло в голове диспетчера, и она отправила два борта. Ваня, узнав об этом, примчался к нам:
   
    - Ты знаешь, сколько стоит рейс вертолета? Звони начальнику смены и грузи, чем хочешь.
   
    Дозвонился быстро. Вертолет на подвеске доставил нам пакет пиломатериала, Ваня остался доволен.
   
    В вопросах строительства нам помогало внимательное изучение документации и применение новейших технологии, то, что  ныне называют «евро». Многим были в диковинку финская отделка и комплектация жилых зданий. Не ошибусь, если скажу, что евроотделка впервые начала применяться в условиях Тюменского Севера. Нужно было переломить закостенелое отношение к прежним приемам в строительстве, не все строители это осознавали и многое делали, что называется по-прежнему, «на глазок».
   
    Вот один из примеров:
   
    Октябрьское УБР  начали строить финский комплекс (гостиницу) за два месяца до нашего приезда. Закончили ее через два месяца после нас. Опережение составило четыре месяца. Не соблюдение технологии плюс завышение нулевой отметки на три сантиметра привело к трудоемкости работ, увеличивало непроизводительное время. Каждую внутреннюю перегородку пришлось укорачивать на это расстояние прессованную фанеру, и гнутый профиль кромсали вручную, так как не было даже такого, казалось, простого инструмента как «болгарка». Кстати, нам она так и не потребовалась.
   
    Случай второй:
   
    На базе в Ноябрьске мы собрали арочник Сызранского производства.
   
    Приезжает с Сутарминского нефтяного месторождения  встревоженный Лисняк и спрашивает:
   
    - Ты давно на базе был?
   
    - Только что оттуда.
   
    - Арочник стоит?
   
    - Что ему случится, после нас еще сто лет простоит.
   
    - Поехали, проверим! Понимаешь, у «октябрят» такой арочник упал.
   
    - Все понятно, они не выполнили горизонтальных связей в основании, не учли нагрузки и он «разъехался» по песку.
   
    - У нас не уползет?
   
    - Нет.
   
    Осмотром нашего сооружения начальник остался доволен, «снова утерли нос октябрятам». В негласном соревновании с таким же управлением буровых работ наша бригада опережала их строителей по скорости и качеству, и не только их. Вскоре руководство управления стало называть нас «Золотым фондом республики».
   
    Мы широко применяли местные материалы: песок, мох, торф, деревья идущие по статье как порубочные остатки. Ни что не пропадало. Стружка и опилки шли на изготовление строительных блоков, которые заменяли дефицитный кирпич. Устанавливали свои пилорамы. Изготовили станок для вязки сетки-рабицы и наладили ее производство. Опыт, накопленный в условиях севера, помог ребятам в перестроечный период. К примеру: Ефтифеев Николай первый в Набережных Челнах начал и освоил производство керамзитных блоков. Многие предприниматели подхватили его почин и поныне продолжают малое производство, совершенствуя качество.
   
    На Сутарминском месторождении осталось общежитие для буровиков, построенное нашей бригадой из выше упомянутых материалов, где даже отопление было выполнено из отработанных и списанных буровых труб НКТ. Для связующего раствора использовались остатки тампонажного цемента от буровых скважин.
   
    До настоящего времени не вижу в магазинах того раствора, что был поставлен в комплекте с финским комплексом. Двенадцать литров его хватало на стяжку пола площадью двадцать квадратных метров, текучесть его поразительна, тончайший слой, зеркальная поверхность. В новостройках Челнов еще работают по старинке, делая половую стяжку, пять и более сантиметров, что приводит к трудоемкости работ, перерасходу материалов и удорожанию строительства.
   
    Технология скучна для непосвященного читателя, надо рассказать о людях, взаимоотношениях и прочее.
   
     Был человек с громкой фамилией  родом из Кировской области. В тех краях дед его считался непревзойденным мастером по дереву. Основным его инструментом был топор, к которому дед относился бережно и с благоговением, считая инструмент кормильцем семьи. Внук любовался работой деда, находил топор в его отсутствие и тюкал где ни попадя, по дереву, земле или камню. Дед снова и снова выводил зазубрины на топоре, доводя острее бритвы. Внуку надоело ворчание деда, он решил это прекратить – взял топор, да и выкинул его в речку.
   
    Наблюдая за этим человеком, я понял, что он выкинул на просто топор, он вместе с ним утопил и мастерство деда, которое тот мог передать внуку.  До пенсии этот человек умел лишь вставлять в проемы только готовые оконные да дверные коробки, для обшивки собственного балкона приглашал чужих мастеров.
 
   
    Коля Гареев был родом из Бугульмы. Немногословен. Его семья их в годы репрессий была раскулачена. Основная мечта Коли – возвращение былого богатства любым путем. Большую надежду возлагал  на племянника, ставшего одним из следователей в городе.
   
    В столовой он становился в очередь последним. Однажды во время обеда садится за столик, где я обедал Толя Муринов:
   
    - Слушай, Федор, до каких пор нас будет позорить Гареев?
   
    - Что случилось?
   
    - Он каждый раз берет с витрины стакан сметаны, выпивает и ставит обратно, затем берет второй и вместе с обедом идет к кассе, не рассчитываясь за выпитый стакан.
   
    - Сейчас мы его отучим. – Встаю, и иду к кассе, где начинает вести расчет Гареев, подаю ему рубль:
   
    - Коля, на, держи.
   
    - Зачем?
   
    - У тебя никогда не хватает на второй стакан, так я буду тебе доплачивать.- Наступило замешательство. Немая сцена, как в Гоголевском «Ревизоре», затем:
   
    - Возьми обратно, я больше не буду. – Как провинившийся школьник пролепетал виновник. Ничего подобного ребята за ним больше не замечали. Было другое.
   
    Построили на базе в Ноябрьске новую баню, осталось выполнить противопожарную защиту, прибить жесть вокруг трубы. Поручил работу Гарееву:
   
    - Вырежи жесть плотнее к трубе, отбортуй, чтоб ни дождь, ни снег на потолок не проникали.
   
    - Все, сделал капитально.- Докладывает Коля.
   
    Работу я не проверил, сказал, чтоб затопляли. Через несколько минут кричит Родионов:
   
    - Баня горит!!
   
    Думаю, как горит, едва топку разожгли. Поднимаюсь по лестнице на крышу.
Вижу дымящийся рубероид в три слоя, намотанный вокруг трубы. Прошу подать срочно топор, разрубаю расплавившуюся массу, сбрасываю вниз. Пожар предупредили.
   
    Третью «залепуху», как мы говорили, наш подопечный допустил при настилке линолеума в комнате, где их поселили. Работу показал на примере и рассказал, почему так делается. Надо было стелить линолеум с напуском на стены в три сантиметра, чтоб под него не проникла случайная влага,  он раскроил так, что до стен не хватало 4-5см.
   
    - Теперь изготовляй самодельные плинтуса,  вместо стандартных, пластиковых.
   
    Что это было, злость на Советскую власть и мелкое коварство, или что другое?
   
    Немало приходилось встречаться с хамством, подлостью, разгильдяйством и другими пороками человечества, у каждого не будешь выяснять причину их возникновения.
   
   
    Бригада наша работала, в основном, самостоятельно, без излишнего контроля и указаний «сверху», об этом вам известно. Руководство управления стали комплектовать штатное расписание экспедиции. Появились новые начальники всех рангов и многие пытались влезть не в свое дело, вмешиваться в работу строителей, хотя ни какого отношения к нам не имели. Приходилось бороться с такими явлениями. Началось с малого.
   
     Приняли на работу мужа начальника ОРСа Мкртичян, назначили инженером к нефтяникам. Он не был специалистом, но с ОРСом надо поддерживать добрые отношения, невозможно отказать в просьбе женщине-руководителю такой организации.   
   
    Приняли. Подходит дня через два, спрашивает:
   
    - Можно в вашей бане вечерком помыться?
   
    - Можно, но только после нас. Воду мы издалека носим, да и на работе ребята устают.
   
    - Хорошо, договорились.
   
    Мы работали с шестого часа и до восемнадцати. График соблюдали строго.
   
    Смотрим, в семнадцать ноль-ноль идет прямиком в баню Мкртичян с другом, на замечание нашего дежурного отвечает:
   
    - Я начальник, мне можно!
   
    В ответ на такую выходку даю команду, заканчивать работу и идти в баню. Сам быстро раздеваюсь, за мной Родионов, и кто-то еще. Спешно идем в баню.
   
    - Вы, почему не соблюдаете наш договор, начальник?
   
    - Пошел ты. Я человек южный, горячий! – с каким то намеком идет в задир начальничек.
   
    - А я сибиряк, холодный. Тебя быстро остудим, тазик на голову и проводим пинком под горячий зад.
   
    - На хрен мне такой баня!? –  Он быстро ополаскивается и вместе с другом пробкой вылетают из помещения, не дожидаясь, пинка. Приходил ли он еще когда, не помню, но при встречах здоровался за руку с показным уважением. Смешно!

   
    Настала пора рассказать другой случай, происшедший уже в Покачах.
   
    Прилетаем на вахту, нужно получить задание, из руководства никого на месте нет. Какой-то новенький сменный мастер дает задание: обшить стены коридора комплекса, что также был поставлен из Финляндии, плоским шифером.
   
    - Почему шифером? Что за глупость? Здание соответствует всем противопожарным нормам, как нашим, так зарубежным.
   
    - Мне начальство приказало так вам передать.
   
    - Кто? Что за безликое начальство?
   
    Что делать? Отправился на рацию, чтоб по связи найти кого-либо из руководителей экспедиции. Объяснил начальнику смены, дежурившему на рации суть дела.
   
    - Сейчас свяжемся, момент.
   
    Перед легким барьером отделяющего начальника смены от основного помещения, в дальнем углу, на высоком кресле сидит насупившийся мужчина. Его враждебный взгляд был устремлен на меня. Слышу его голос:
   
    - Ты кто такой?
   
    - Я рабочий. А ты кто такой? – Отвечаю так же с упором на «ты».
   
     - Я главный инженер Управления, а ты рабочий, так иди и вкалывай. – Его монолог сопровождался отборным матом. Со мной никогда и ни кто так не разговаривал, и я решил, поставить его на место:
   
    - Раз ты главный инженер, значит, ты и должен решить этот вопрос.- Отвечаю ему, с тем же упором и нажимом на "ты".
   
    - Я тебе уже сказал. – Он повторил монолог еще в более грубой форме.
   
    - Вы, почему так разговариваете с рабочими, что, мы ваши рабы и у нас нет Советской власти? - Беру себя в руки и перехожу на "вы".
   
    - Нет у нас Советской власти, проваливай отсюда!
   
    - Для вас я найду Советскую власть! – ответил ему, выходя из помещения. Я знал, что через три дня в Мензелинске состоится партийная конференция, и я обязан там быть.
   
    Летим в самолете одним рейсом. Он молча косится в мою сторону.
   
    Прибыв в Мензелинск, захожу к первому секретарю райкома партии -Хамадееву. У него сидит председатель Городского Совета Абдрашитова.
   
    - Заходите, заходите. - Приветливо приглашают оба. – Вы, по какому вопросу?
   
    Рассказываю им о встрече с новым главным инженером.
   
    - С этим вам нужно обязательно выступить на конференции. – Говорит Абдрашитова.
   
    - Нет, это должны сделать вы, или Рашит Саетович, пользы будет больше.
   
    Они согласились, устроили хороший разнос зарвавшемуся хаму.
   
    Так я близко познакомился с Первым секретарем Мензелинского горкома партии, будущим первым мэром города Набережные Челны – Хамадеевым.
   
    Прошло месяца три после конференции. Захожу по делам в кабинет Ядгара Зариповича.
При виде меня он заулыбался:
   
    - Проходи, Федор, садись ближе. При виде тебя, мне весело становится. Я до сих пор подкалываю инженера: есть ли Советская власть? Он выходит из себя, машет руками и говорит: есть, есть, только отстань от меня.
   
    Самое смешное было в том, что анонимный «начальник», которого я так и не выяснил, отдал нелепую команду. Два подобных здания сгорели в Агане по причине пьянки, когда подвыпившие люди спустились в подвал, чтоб налить спирта для продолжения попойки, помогая при этом светить спичками. Можно было, таким образом, танк поджечь, не только строение.
   
   
    В свое время пришлось приучать к культуре общения и самого Ядгара. Дело было так: мы выбирали из кучи годный для строительства металлом. Рядом тарахтел трактор, в тени его спал пьяный тракторист. К другой стороне трактора подъехал  слегка «поддатый» Ядгар, открыл дверку и долго молча смотрел на нашу работу, даже не поздоровался. Уехал.
   
    При встрече с ним в управлении один на один, я спрашиваю:
   
    - Ядгар Зарипович, когда вы к нам приезжали, вы поняли, чем мы занимались?
   
    - Нет, не понял.
   
    - И не поймете, пока не будете здороваться, разговаривать с людьми. Я бы сказал: мы вот что делаем, а что делает тракторист? Который спал в стельку пьяный в трех шагах от вас, за трактором, вы тоже были под шафэ. – Я думал, что он обидится, но Ядгар ответил:
   
    - Спасибо, я понял, учту. – Не обиделся. С этого времени отношение к людям у него изменилось в лучшую сторону.

   
    Хотел показать образ ребят, с кем работал на Севере, но как-то незаметно переключился на некоторых руководителей. От них не в меньшей степени зависит климат в любом  коллективе.
   
    В начале 1972 года я по воле обстоятельств оказался в Набережных Челнах. До этого перенес заворот кишок. Аппендикс оказался рядом с почками и давал о себе знать постоянно. Нужна была посильная работа. Знакомые подсказали: иди на КПД, там будет возможность получить квартиру.
   
    Там в конторке нашел Могилевского Семена Шаевича – начальника механического цеха. Подаю ему трудовую книжку и как в том старом анекдоте, спрашиваю:
   
   - Вам такие кадры нужны?
   
    Перелистав страницы в трудовой книжке, он говорит:

    - По третьему разряду могу взять, а почему вы ни о квартире, ни о зарплате не спрашиваете?

    - У меня руки, ноги на месте, голова тоже имеется, заработаю - все будет.

    - Странно ты рассуждаешь.- Резюмировал начальник.

    Зарплата оказалась сто рублей, квартиру получили через семь лет. Хорошей добавкой к зарплате стал гонорар за рацпредложения. Рацпредложения проходили только тогда, когда включал в список не только авторов, но и начальника цеха  с мастером Сидоровым.


    Прилетаю с Севера на отдых, случайно встречаю Могилевского.

    - Федор, возьми меня на работу, давно хотел туда, где денег больше платят, да не берут, возьми, пожалуйста.

    - Нет, Семен Шаевич, я вас даже по третьему не возьму, такие «специалисты»  там не нужны. – Сказал, стараясь быстрее избавиться от этого человека.


 
    Продолжим о людях:

    У Юры Сухова было два диплома о высшем образовании, которыми он очень гордился, постоянно напоминая об этом ребятам, но он работал слесарем-сантехником, мог работать на бетономешалке, порой заменял электрика, но «копался» долго.

    Дал ему сборочный чертеж во время монтажа, он долго смотрел растерянным взглядом на непонятный документ и выдохнул:

    - Возьми, я тут ни чего не понимаю. - Я подумал: на липовые дипломы – знаний не получишь. Пришлось «крутиться» самому.
 
    Высшего образования не было и у некоторых высших руководителей, устроившихся по блату. Меня и сегодня разбирает смех при виде телевизионной строки объявлений: «требуется инженерно технический работник умеющий читать чертежи».


    Северная вахта запомнилась многим и на всю жизнь, каждому по своему.
 
    С пуском в эксплуатацию железнодорожной ветки, отменили переброску нас вертолетами. От Островной до Ноябрьска и обратно, начали добираться «бич поездом». На станции нужно было попасть в перегруженный вагон и занять место, чтоб не остаться стоять на ногах.

    На севере Тюменской области и в Ханты-мансийском АО работало множество вахт из разных городов и республик. Были Кишинев и Запорожье, Баку и Краснодар, Самара, Ульяновск, Уфа и множество других – все работающие вблизи новой ветки железной дороги стремились не отстать от поезда.

    В этой давке приходилось не один раз перевозить заработную плату для экспедиции. Сопровождающего не было. Деньги в Госбанке получала бухгалтер Колоярова Ирина, а я, уложив пачки денег прямо в рюкзак, и спешу на поезд. Пробившись в вагон, кидаю «сидор» на верхнюю полку, сам занимаю место на нижней полке, напротив. Делаешь вид, что задремал, бывало и задремлешь, но при каждом шорохе открываешь глаза и беглым взглядом смотришь наверх.
    Однажды вижу, что через порванное небольшое отверстие видна пачка денег, небрежно встаю, потягиваюсь и разворачиваю рюкзак порванной стороной к стене. На станции находим встречающую нас вахтовую машину и едем в общежитие. Прибыв в час ночи на место, кидаю рюкзак под кровать и до шести утра отбой.

    С началом рабочего дня иду в контору.

    - Привез?

    - Да. Подходите. – Начинаю выдавать зарплату. Некоторые говорят:

    - Пересчитай!

    - Мало будет – скажешь, много – вернешь. Следующий!

    - Странное у тебя отношение к деньгам. – Ворчит получивший, пересчитывая купюры.

    - Деньги - средство общения между людьми и не что больше, проходи.

    Ошибок при выдаче не было, пока не приняли нового кассира. При первой же выдаче оказалась недостача в триста рублей. Люди пожалели «бедного» кассира Ирину, скинулись, и это повторялось почти каждый месяц. Недовольство новым кассиром нарастало, чем закончилось, не известно, так как нас строителей перевели на новый участок, на северо-запад от Ноябрьска за реку Пякупур. Вначале помогали обустраиваться нефтяникам на Сутарминском месторождении, затем приняли участие в строительстве поселка Муравленковский.
 

    Вновь обживали новые места, обустраивая новые месторождения. Вышкомонтажники занимались нефтяным оборудованием, а мы для них и нефтяников оборудовали столовые, сушилки, бани, котельные и конечно теплое жилье. На Суторме установили пилораму, появился свой пиломатериал, что позволило во много раз сократить затраты на непроизводственные нужды.

    В поселке Муравленковский развернули строительство новой производственной базы, здания гостиницы и АбК, столовой.

    В один прекрасный летний день налетел ураган, сбросил крышу с финской столовой в соседней организации. У нас сломал и повалил деревья, разметал вокруг только что сложенное сооружение из арбоблоков. На следующий день пришлось устранять последствия урагана, и вновь все пошло своим чередом.

    После Муравленково часть нашей бригады направили в Покачи, где все пришлось начинать сначала. Поселок уже существовал, наша задача – строить базу.

    В тот год я работал вахтовым методом в Тюменской области. Из аэропорта «Нижневартовск» добрались до общежития в Покачах, там какая-то суматоха.

    - Что случилось? – спрашиваю коменданта общежития, пожилую женщину.

    - Вы знаете, только что лаборантка М. родила мальчика!

    - Рождение человека – всегда радость. – отвечаю ей.

    - Но мы не знаем, как пуповину ребенку обрезать! – я ее прервал:

    - В штанах у мужиков шарить, так у вас «золотые руки», а на доброе дело вы не способны!

    Наступила немая сцена, словно по «Ревизору».

    Признаю, что ответ мой был резок, но я знал, что женщина «нагуляла» ребенка и кого запишут отцом – неизвестно.


    Чему ныне учат телевизионные программы, такой как Ксении Собчак и им подобных о том все знают с детского возраста. Расскажу о другом.


    Осень сорок четвертого, война идет к завершению, но когда она кончится проклятая, того никто не знает.

    Вот и Саше Шабурову скоро в армию. Надо домишко матери подправить, в огороде прибрать – забот море. Тут еще мать наказ дала, уходя на работу: следить за соседкой, вдруг ей скорая помощь потребуется. Мужа на фронт забрали, она одна дома осталась, беременная. Подходит срок.

    Под вечер, работая в огороде, Саша вдруг услыхал крик:

    - Саша! Саша, иди скорее! Веди меня в больницу, рожать скоро буду!

    В обход идти через мост - слишком далеко. Чтоб сократить путь, решили идти через речку по лавам. Перед лавами соседка остановилась:

    - Не перейти мне, Саша.

    - Перейдем, не волнуйся!

    Перешли. Пройдя десять – пятнадцать шагов, женщина опустилась на колени:

    - Все, Саша! Рожаю!

    Саша нарвал листьев лопуха и уложил ее к огородной изгороди. «Процесс пошел».

    Провожатый сорвал с себя рубашку и принял ребенка. Полоской оторванной от рубашки перевязал пуповину, отделив плод от места зубами.

    Минут пятнадцать роженица отдохнула, и они уже втроем продолжили путь к больнице.

    Удивленные врачи приняли новорожденного, осмотрели и вынесли резюме:

    - Молодец Шабуров, все грамотно сделал! Приходи к нам работать! У тебя «золотые руки».

    Но  Шабурову предстоял другой путь. Призыв в армию и освобождение Сахалина. Об этом позднее.

   
    Два одинаковых случая, но руки разные. Одни ублажают толстосумов и власть имущих крутясь на шестах по кабакам и барам, другие выполняют то, что нужно в неподходящий и критический момент.

    Значит не все золото, что блестит, и цена золоту разная!



    Наступила зима, и ударил крепчайший мороз. В квартирах жителей перемерзло отопление, нет ни горячей, ни холодной воды. Все силы брошены на спасение поселка.

   Нам дали задание – восстановить отопление и водоснабжение в пяти двухэтажных домах. Заходим в первую квартиру, пол покрыт льдом словно каток. На кухне теплится газовая плита, подключенная к баллону пропана. Вокруг плиты расположилось все семейство во главе с хозяином. Они  с хозяйкой оба тепло одетые сидят на стульях, двое детей на чем-то в углу над плитой. Мельком глянув на эту картину, приступаем к работе.

    Восстановили отопление, горячее водоснабжение и, наконец, холодную воду. Хозяину даем наказ:

    - Холодную воду пока не закрывать! Нас ждут другие люди.

    - Понял.
    Привели в порядок этот дом, перешли в следующий. Прибегает тот, кому делали первым, сообщает:

    - Замерзла холодная вода.

    - Вы закрыли кран?

    - Да.

    - Вина ваша, вы и восстанавливайте, мы вас предупреждали. – Ушел. Больше не появлялся.

    Аврал продолжался двое суток. Не спали. Запомнилась последняя квартира в последнем доме. Мать одиночка с ребенком на кровати укрытые ворохом одежды.  Отопление восстановили быстро. У молодой женщины текут, не останавливаясь слезы. Поднялась с кровати и что–то начинает готовить на кухне, но нам не до еды, устали. Заходит двухметровый верзила с бутылкой вина. Приглашает:

    - Садитесь.

    Где он был раньше, когда в квартире было почти минус сорок? Мы отказываемся от угощения и спешим в свой вагончик. Засыпаю мгновенно.

    Просыпаюсь от шума вошедших людей, поднимаю голову:

    - Сколько время? Я что, проспал? – спрашиваю вошедшего Юру Верясева.

    - Шесть, седьмой. Мы уже смену отработали. – Я принял это за шутку и попытался встать, но он успокоил:

    - Лежи, лежи, седьмой вечера, ты сутки проспал, начальник не велел будить, отдыхай.
Трудно было поверить в действительность, впервые за свою сознательную жизнь проспал целые сутки и еще одну ночку.
 

    По протекции какого-то родственника в министерстве появился в нашем управлении новый начальник строительства Ларев, сменивший на этом посту Багдашова. Можно коротенько остановиться на образе  каждого.

    Багдашов, хам и диктатор, но в вопросах строительства был компетентен.

    Выехав по делам в Москву, бесцеремонно снял с груди известного заслуженного нефтяника Звезду Героя соц. труда закрепил себе на грудь, пошел на прием в министерство. Можете сами сделать вывод о его характере.

    Учился ли Ларев в каком заведении – мне не известно, но он был «дуб» в строительстве, такого не приходилось встречать ни «до» ни «после». Командовать любил, но его команды были пустым звуком.
   
             Примечание:  Длительная болезнь прервала мое повествование но,

                Продолжение следует.

   Фото: Стела перед въездом в аэропорт г. Ноябрьск, посвящена нам Романтикам 70-х - 80-х годов прошлого века.