Гулящие люди. Роман. Часть четвертая

КУПЛЕННЫЙ  РАЙ.

(бытописание про лапти).







Плохо человеку,
  когда он один,
Горе одному –
  один не воин.
Каждый дюжий
            ему господин,
  И даже слабые,
                если двое.


В. В. Маяковский.



































ВМЕСТО ПРЕДИСЛОВИЯ.



Иблису в собственные руки.

Совершенно секретно,
особой важности.
Вскрывать и обрабатывать в темноте.
Перед прочтением съесть.

Салям!
Не удивляйся, получив это послание в наш измученный техническим прогрессом век. Есть вещи, которые никакой связи, кроме фельдъегерской, доверить Я так и не решаюсь.
Хочу тебя обрадовать: проект, известный тебе, как «Операция «Купленный рай», получил широкое одобрение в Узких Кругах и рекомендуется к неукоснительному исполнению. Исполнителей можешь подбирать на свое усмотрение, хотя Я рекомендовал бы остановиться на тех, кто и так уже в этом деле замешан.
Только имей в виду, ежели ты в этом деле облажаешься и втянешь Меня в дипломатический скандал, то Я, Господь твой и Бог твой, от тебя на фиг отрекусь (шутка).
Пусть же будут здоровы твои верблюды, веселы твои жены, умны и многочисленны твои дети, во веки веков, аминь.


Искренне твой           Аллах.

P.S. Кстати, когда ты начнешь строить на Байкале целлюлозно- бумажный комбинат?




















ЧАСТЬ 1.
ЗАГОВОР ХИЛЫХ.

ГЛАВА 1.
      ЗВЕЗДОЧКА.


В окрестностях Нового Града наступала зима.
То есть, вообще-то она по всей Земле Русской наступала, но вот в окрестностях Града Нового она наступала особенно. Тем более что по старой русской традиции герои наши к зиме были не готовы.
Только они выползли из сопредельного мироздания, только это дело отметили – строиться еще даже и не начинали – и на тебе – зима.
Задумались ватажники.
Можно, конечно, еще годик чорт те где прожить, как раньше, по-воровски. А не так, чтобы хочется. Они ж вроде уже на покой вышли, им бы хозяйством обзавестись, дом поставить. Алеша Распопович жениться собрался. Куда ж он боярскую дочку Настеньку приведет – в хазу воровскую? Фильке с Анкой где-то жить надо, кобелю хворому.
Да и мужики искусственные специального назначения тож не шибко-то успевали. Они, правда, на эту тему ни фига не думали. Им на занятиях по тактике – там еще, в другом мире – объяснили, что, случись обстоятельства, думать особо не надо, а сразу чего делать. Потому они пока быстро общий дом дружинный поставили, под типа казармы, да часовенку, а уж прочее строительство порешили по весне. С ними еще и Иван-Царевич прикололся. На будущее-то, на след год, он им все выделил – и животы, и семян, а в зиму припас – забыл.  Но и этим мужики не очень опечалились – они же были специального назначения, и как жить, коли жрать нечего, были обучены не хуже, чем ежли б на Руси с младых ногтей выросли.
Унылый Мужик с Аленушкой тоже стали определяться.
У Аленки в лесу хозяйство было изрядное – куря, корова, постройки к ним прилагались, так волчиха мужику и сказывает:
-На двоих нам многовато будет. Давай с Филькой поделимся. У них с Анкой-то и вовсе нет ни фига.
-Давай поделимся, - соглашается мужик. – И избу покамест можно одну на всех поставить. Авось не подеремся – разве что по пьяни, так ведь это не считается.
-Это по какой это пьяни ты драться намылился? – Аленушка мужика пытает. – Али забыл, что кобель у тебя хворый. И что ты об нем должон по трезвости заботиться. Не то, как ты ему тогда по пьяни микстурку в глаз залил?
-Дык ить, эта, - мужик свой резон приводит, - полегчало ж тады ему с процедуры-то.
-Вот я чичас тебе чего в глаз залью, и посмотрим, как тебе оно полегчает, - сказывает Аленушка.
На том и порешили.
Нет, не мужику чего в глаз залить, а с Филькой скооперироваться. И пить дале весьма умеренно. Филька-то вона и вовсе, оженившись, пить бросил. А ведь ране как наяривал – никто за ним угнаться не поспевал.
Анка сперва было заскромничала:
-А вы как же? На всех, небось, не хватит?
-Ага, - говорит Аленка, - на весь лес хватало, а на пятерых, значить, не хватит?
Пришлось Анке смириться.
Вдвоем-то мужики избу быстро сконстролили, да и Змей Горыныч бревна возить помогал. Тут и снег выпал.
Хворый кобель снегу обрадовался и стал просить мужика в лес с ним подале погулять сходить. Согласился мужик.
А в лесу тем временем вот какая история пребывала.
Жила в лесу волчиха неудалая. Не оборотная, обычная волчиха, серая. Еще о прошлом годе, как она щененком была, в бурю дерево на нее упало, да и помяло малую изрядно. А посколь коновала свово в лесу тады не было, так и ножки у нее срослись неправильно, и ребра - вкривь да вкось.
В иные времена ее бы верно естественному отбору подвергли, а ныне волчья мать волку своему иную мать помянула, да и сказала, что не даст Звездочку свою естественным отбором. А Звездочкой-то она щененка неудаленького прозвала. Так и повелась в лесу кривенькая волчиха. Жила себе потихоньку, не мешала никому, а, ежели честно, так и вовсе на глаза старалась не попадаться.
И все же была у Звездочки с детства мечта одна – заветная. Зайца поймать.
Не то, чтобы там сожрать, или задавить – этого она вовсе и не хотела. А вот чтобы – поймать. Да только не выходило у нее это дело ни коим образом. Вот и сейчас устроила Звездочка на зайку засаду – да обмишулилась. Потому как попался ей богатырский заяц Котька. Он среди зайцев видом своим, силой да храбростью выделялся. Стала волчиха Котьку ловить – не тут-то было. Извернулся заяц, отскочил, и давай над ней надсмехаться.
-Куда-де тебе, убогой, богатырского зайца поймать?!
Звездочка и сама поняла, что обшиблась, а заяц не отстает, и пуще ей обидные слова говорит. Звездочка едва держится, чтобы не заплакать. А токмо тут зайцу сзади кто-то и сказывает:
-У-у!
Оглянулся заяц – хворый кобель.
Кобеля-то хворого Котька не боялся – знал, что ничего тот кобель сделать не может. Да вот только, где кобель – там всегда мужик с кочергой бродил. А мужик был странный. Один, сам по себе – мужик, как мужик, даже приветливый, обходительный, здоровался всегда, - а как выйдет с кобелем – так и высматривает, кому кочергой по башке заехать.
Приметил Котька, как мужик сквозь кусты ломится, да и шарахнулся на всяк случай, а куда шарахнулся – и не доглядел. И влетел прямиком к волчихе.
Словила его Звездочка, держит аккуратно, чтобы – не дай Бог - не помять – знает, каково оно помятому-то – а у самой прямо слезинки их глаз капают. Потому как она же первый раз в жизни – почти сама! – зайца поймала. И от волнительности ножки увечные у волчихи подвернулись. Упала Звездочка. Хворый кобель подошел к ней, обнюхал, да и задумался. То есть, он понимает, что надо бы ей «У-у!» сказать, а только, что ей «У!» говорить, ежели она и так на ногах не стоит? Стал кобель носом ширять, чтобы встать ей помочь, а уж после и «У!» сказать, да и сам упал.
Лежат, смотрят друг на друга и не понимают.
Тут подбегает мужик.
На зайца глянул, угрозой его не счел и по башке бить не стал. Кочергу отложил, поднял хищников, отряхнул, прислонил друг к другу, чтобы вдругорядь не упали, и сказывает:
-Эх, вы, болезные….
Котька на это все посмотрел, и стало ему почему-то стыдно до невозможности. За что же он над волчихой-то хворой надсмехался? Он и говорит:
-Слышь, мужик, а можно, я приходить буду с ними играться?
-Отчего ж нельзя? Приходи. Токмо, ты поаккуратней, - ты вона какой здоровый, а они, вишь вот….
И хищников с собой увел.
Задумался Котька.
Покамест думал, тут и старая волчиха его спрашивает:
-Слышь, косой!
Заяц дистанцию бегства  выдержал, потому как эта волчиха увечной отнюдь не была, и ответствует:
-Чаво, мол?
-Звездочку мою не видал?
-Видал. Мужик с кобелем хворым приходил, с собой ее увели.
Волчиха не слишком обеспокоилась, мужика в лесу все хорошо знали, и положить, будто он Звездочку обидит, волчиха не рискнула. Однако ж решила удостовериться, и по следам за мужиком пошла.
А мужик привел кобеля с волчихой на подворье, и к Аленушке:
-Нехай, - грит, - волчиха эта до весны у нас поживет. В лесу-то всякое может быть, а тут вона и кочерга завсегда под рукой.
Аленушка с мужиком согласилася:
-Да пущай хучь и после весны живет, - а сама к волчихе подходит, ласково ее по головке гладит, по имени величает:
-Устала, небось, Звездочка? Ничего, сейчас я тебя накормлю, место тебе определим в тепле, чтоб ножки твои хворые не ломило с морозу….
После и мужику сказывает:
-Вишь, вон, ее маманька Звездочкой прозвала, а ты кобелю аж на имя поскупился. Что ж он у тебя столько времени – кобель да кобель?
Потупился мужик и тихонько оправдывается:
-Дык ить, эта, есть же у него имечко. – Покраснел, и говорит вовсе шепотом: - Колокольчиком я его прозвал.
-Какое хорошее имя! – просияла Аленушка. – Что ж ты раньше-то не говорил?
-Дык ить, эта, стеснялся. Думал, смеяться будете….
-Эх, ты! - говорит Аленушка с выражением, и по лбу мужика хлопнула.
Ощутимо так хлопнула.
Почесал мужик лоб, да в размышление впал:
«Может, и впрямь лучше не думать, раз не получается? Змей Горыныч, например, отродясь этим делом не пробавлялся, а как ловко у него выходит!»
Стал мужик заместо думать по сторонам пялиться, и видит – волчиха старая в кустах стоит, прячется. Поклонился ей мужик и сказывает:
-По-здорову тебе, мать волчиная, выходи, гостьей будешь - у нас как раз дело к обеду – посидим, поговорим, сожрем чего….
Вышла волчиха. Так они, можно сказать, в три семьи и пообедали – мужик с Аленушкой да кобелем, Филька с Анюткой, да и волчья мать со Звездочкой. Аленушка уж волчихе матерой обстоятельства и довела – и про местечко теплое, и про кочергу – поняла волчиха, что верно впрямь доченьке ее хуже тут не будет. Да и заяц с развлечением заходить обещался.
Правда, на счет посещений родственников вышла заминка. Не очень-то мужику глянулось, чтобы во двор, где хворый кобель имеется, посторонние волки захаживали без толку. Однако ж и об том сговорилися. Установили пропускной режим, часы посещений и кочергу – поближе к двери.
Так что обед неплохой получился.
А покамест они тама обедают, расскажу я вам про зайца богатырского, посколь с ним тем временем приключение случилось предивное.
Заяц-то, как с мужиком распрощался, было, домой наметился, да передумал. Почему передумал? Изменения в жизни его вышли, обмозговать это все бы надобно. Дома же – ясное дело – суета, возня, спокойно обмозговать не дадут.
Заяц по лесу пошел побродить, о вечном подумать. Больно уж непривычно день у него ныне начался, не по уставу заячьему. Идет, и под ноги-то не смотрит – пару раз едва не навернулся. «Нет, надо как-то с размышлением кончать, - думает, - сожрут еще по невнимательности».  И точно - видит - лиса.  Лиса, правда, не по его душу – с медведихой идет, у медведихи перед как в спячку лечь еще кой-какие дела были, а лиса к ней и присоседилась.
Котька в кустах схоронился, потому как Лиса Патрикеевна зверем была сурьезным, и зайцами этими с удовольствием активно питалася. Сидит заяц в кустах, боится, и слышит, как лиса с медведихой мимо бредут, да тож о вечном беседуют – об том, что раньше, мол, лучше было. Лиса и говорит, как пример:
-Вот, естественный отбор ране был, - совсем же другое дело. Волчиха тута кривая бродит – раньше б ее давно – того, а теперь смотри на нее, уродину….
А как лиса про уродину-то сказала, у Котьки – ране с ним не случалось такого - ровно шторка на глаза надвинулась – все вокруг стало черно-белым и необычайно отчетливым. Вылетел заяц из кустов, будто пушечное ядро, на лету дрын ухватил – и по хребту лисицу, по хребту! Вообще-то он по башке метил, да не попал со злости! Через весь лес гнал эту Срань Патрикеевну и вслед обидные слова ей говорил матом.
А как успокоился, так и домой пошел. Вроде, по жизни определился.
После же об этом приключении заячьем по лесу слух пронесся. И последствия с того слуха произошли необычные.
Вдругорядь, как лисица на охоту собралась – заячье поголовье естественным отбором регулирить – так зайцы и задумались. Особых богатырей, вроде Котьки, боле средь них не водилося, ан собрались тогда заячьи мужики, кто покрепче, вшестером, взяли колья, и на свою охоту отправились.
Как лису за неделю четыре раза этаким образом отметелили, забыла она про естественный отбор и пошла к Лешему жалиться:
-Зайцы-де лесной Устав нарушают.
Призвал зайцев Леший, стал суд вершить.
Так на суд зайцы всей общиной заявились – человек сто пятьдесят. Бабы – с дитями малыми для жалостности, мужики – с кольями – на всякий случай. Прикинул Леший, что его и самого при таком раскладе рассудить запросто могут, и лисе сказывает:
-Не вижу, мол, за зайцами никакой вины.
Пришлось Патрикеевне на бульонные кубики переходить.
Ну, это мы чуть вперед забежали, про суд Леший.
Покамест стал захаживать Котька к мужикам на подворье – с хищниками играться. Иной раз так разыграются, что после их полдня протирать да сушить выходит. А как Звездочка с Колокольчиком умаются, Котька альбо к Унылому Мужику, альбо к Фильке пристает – научите-де меня по башке правильно драться. Оно, конечно, дивно – чтобы заяц по башке дрался, а что делать? Привяжется, как банный лист. Стали мужики его обучать. Поперва-то Котька весь в синяках хаживал. Нет, мужики его не трогали, просто, как стал Филя зайцу кистенный бой показывать, так Котька вечно за кистенем своим не услеживал, да обратным ходом по себе и прикладывался. А после обвык. По ночам стал по лесу шастать, всяко иное зверье бояться перестал начисто.
Филин к нему как-то раз докопался. Обычно для зайца это дело кислое, если филин. Тут же Котька на спину обернулся, ногами птицу паскудную лягнул, а уж после и кистенем по башке. Так, коли б филин летать не умел, заяц бы его, верно, убил на хрен. С тех пор филин сзади боле к зайцам не подкрадывался втихомолку, а поперва как зовут спрашивал, чтобы вдругорядь не налететь.
А, как у наших мужиков уму-разуму поучится, так шел Котька в казарму к специального назначения мужикам и овладевал там технической хитростью. Так им и объяснял:
-А ну как война? Супостат придет, да и захотит хищников моих обидеть? Не, робяты, богатырский заяц все на свете должен знать да уметь.
Правда, на предмет «все на свете» понятие у него было искаженное и сводилось к разнообразным способам по башке. Дык ить, что с него взять? Заяц, все-таки, молодой, опять же….
Но в ту пору не один богатырский заяц учебой был озабочен.
Мужик Унылый к товарищам военным зашел, с роботом Гришей об чем-то долго шептался, а затем стал по бумажке слова разные декламировать. То есть ходит кругами по двору (зимой-то все одно мужикам делать нечего – разве что с кобелем гулять), и в ритме марша торжественно излагает:
-Карзи хана рую! Карзи хана рую!
А что не так – по бумажке подглядывает.
Аленка на это дело залюбопытствовала.
-Че это ты делаешь? – спрашивает.
-Иностранный язык учу, - говорит мужик. – Потому как подозреваю, что в тот мир, куды мы за душами пропащими лазали, еще не раз придется хаживать.
-Ну, ты даешь! – Аленка ему, - У тебя же отродясь способности к языкам не было.
-Так ее и сейчас нет, - мужик ей хитро подмигивает. – Весь-то язык я бы учить и не взялся. А токмо я усовершенствование придумал. Вот, смотри: Филя наш вообще не говорит, знаками объясняется. Причем, одними и теми же знаками на всех языках. Это – раз. И у него основные знаки я уже подсмотрел. Но Филя – он один такой, и многие на него удивляются. Так, чтобы подозрение не вызывать, я вот что придумал: иные люди (и их немало) слова, вроде бы, говорят, но не все, а токмо матерные. И их тоже понимают прекрасно, потому как такими словами ухитряются они любую вещь правильно поименовать. Это – два, значить. Я же решил мудрости эти две сочетать. От Фильки знаки учу, а робот Гриша полупочтенные слова ихние мне все на бумажку записал. В одну страничку вместились. Одну-то страничку я выучу! Сейчас вот «… твою мать» репетирую.
Аленушка так и скисла. То есть никак она не могла понять, за что же этого приколиста Унылым Мужиком прозвали. А мужик ей листок Гришкин развернул, пальцем по нему водит, да рассказывает, каким словом что в ихнем не нашем мироздании можно именовать. То есть относится к своей затее вполне серьезно.
Тады стала девица его для приколу пытать:
-Это ладно. Тебя, допустим, понимать будут. А ты как будешь понимать, что тебе сказывают, ежели ты никаких нормальных слов ихних не ведаешь?
Мужик аж просиял, потому к этому вопросу давно готовился.
-Смотри, какая вещь получается. Они видят, что я по-ихнему говорю, а что они мне сказывают – не понимаю. Так они ж подумают, будто я – дурак, и начнут меня материть. А эти-то слова я знаю. Вот мы и договоримся!
От такого ответа Аленушка прямо в снег села и икать стала, потому что фазу здорового смеха ее состояние сразу перешло насквозь.
Встревожился мужик.
-Что с тобой? – спрашивает.
Аленка только руками на него машет и рожу кривит:
-Уйди, мол, на хрен, а то еще чего скажешь, так я со смеху прямо и помру.
«Вот ить смешливая девка попалась, - думает мужик, - а и хорошо, что смешливая. Надо ж нас с кобелем уравновешивать, да грустить нам не давать».
Подхватил Аленушку на руки, да и понес в избу – чаем отпаивать.
















ГЛАВА 2.
КОТЬКА.



На след утро Маруся к Аленушке обратилась.
-Много народу всякого, - грит, - доением  интересуются. Как бы школу открыть?
Аленка, ясное дело – к мужику. Мужик с Марусей обстоятельно побеседовал, что для школы ей надобно уяснил, поговорил с Филькой, и решили они с завтрева прямо дня это строительство и зачать. К Марусиному сараю пристройку сделать учебную. Голов на тридцать. Разметили, инструмент поправили, наметили, где материалом разжиться, да и решили почин Марусин отметить.
А тут и Хоттабыч со Змеем Горынычем.
Назревала пьянка.
Анка с Аленушкой переглянулись, да мужикам своим и говорят:
-Ежели у вас по трезвости башка совсем не работает, так можете выпить чуток. Но смотрите, чтобы в плепорции.
А мужики и рады.
Потому как в плепорции – это хорошо, токмо ни один из них  в плепорции-то еще не употреблял, и этую плепорцию, следовано, не знает. То есть предстоит им научное исследование, творческая работа. Вот они и радуются.
И как стали плепорцию методом проб и ошибок измерять, Хоттабыч и сказывает:
-Извэстий у минэ для вас ест. План наш на самий вэрх адабрэний палучил. И сказано нам патихонэчку его асущиствлат.
-Ух, ты, - обрадовался Унылый Мужик. – Не зря я иностранный язык учу. Значить, предстоит нам вскорости приключение.
-Толка ита прыключэний нэльзя дэлат так жи глупа, как и ранши, - молвит ифрит. – Дипломатичэский осложнэний можем визват, и Сам Знаишь Кого подвэсти.
-Ну, так давай подумаем, как по-умному сделать, - соглашается мужик.
-Сначал развэдка нада схадит. Вияснит, что «объект В»  употрэблаит, и кто ему этот дэл поставщик.
-А зачем же ему поставщик? Что же, Он сам сотворить не может?
-Сатварит-та Он можит, а толка навэрняка Ему это дэло кто паставляит. Потому что у Нэго дэпрэссий можит случитса, когда тварыт нэ охота, а употрэблят нада.
-Хорошо, уговорил, - соглашается мужик вдругорядь. – А после что?
-А после нада такой жи прадукт у сибэ палучит, дажи лучши, и самим на поставки сэст. Для этого нада знат, как Его охраняют, как чэловэк подойти для пэрэговор можит.
-Ух, ты! – говорит мужик. – Это ж у нас целая разведывательная операция получается. А для получения продукта, верно, Рабиновича придется подключать. Без него мы вряд ли чего получить сумеем. Разве что бражку.
-Да его и послэ падключат всо равно надобно, для заключэний Балшой Сдэлка. Вот пусть и паработаит на свой блага.
-Это точно. Работать-то Рабинович любит.
Усмехнулся мужик. Вспомнил старого часовщика бестелесного, как он в каторге иноземной подполье создавал, да усердием своим хитрым побег готовил….
…-Вот тебе и раз! – изумился богатырский заяц Котька, не веря своим ушам. Вовсе и не ожидал он напасть на дело такое интересное. Он всего-то у специального назначения мужиков лазерный микрофон взял для тренировки, да на Аленушкину избу его нацелил. Думал, раз там пьянка намечается, так, может, он новые матюки какие услышит. Потому как заяц был любознательный и образование свое постоянно усовершенствовал.
А тут целый шпиёнский детектив.
Поперва-то заяц из деликатности отключиться хотел, да мысль одна ему тут в голову вскочила: «Ране-то мужик этот дурацкий вечно кобеля с собой таскал. А ну как он таперя обоих хищников моих в разведку возьмет – опасности подвергать?»
И отключаться заяц передумал….
В избе же тем временем пропустили мужички по стаканчику, да и на фантазии их потянуло.
-Давайте, - Унылый Мужик сказывает, - прикинем чуток, что нас в том мире ждать может, чтобы операцию нашу спланировать по уму.
-Ничэго хорошэго нас там нэ ждет, - Хасан отвечает. – Всэ наш друзья там навэрняка под колпаком, а кто и просто на нэлегальный положэный скриваэтса.
-Ан, не все! – Унылый Мужик руки потирает. – Ты верно принцессу имеешь в виду, да Ведмедя какого-нибудь? А тама и еще хорошие мужики есть, про которых я вам из конспирации не сказывал. Одного-то ты знаешь – Костя Ведеркин, а второго – не знаешь, но он там нам самый что ни на есть верный человек.
-Слышь, мужик! – Аленушка в разговор вступает. – Ежели ты все завязки на себя завязал, так что же выходит – тебе и идти? А нас с кобелем ты на кого тут оставляешь?
Понятно, что оставаться в родном лесу (хотя бы и с кобелем) волчиха не боялася, а наоборот, за мужика свово тревожилась, да только решила Аленушка, что так вопрос поставить будет правильнее.
-Да, - говорит Хоттабыч, - это дэл опасний, а тибэ там навэрняка уже и знают, ориентировка на тибэ ест.
-Верно, есть, - соглашается мужик, - а только ты помнишь, как радистка Кэт вывернулась? Они-то искали бабу с одним дитенком, а у ей к тому времени их уже два было! Так и я сделаю. Они будут искать мужика с одним кобелем, а я с собой обоих хищников возьму – вот они меня и не узнают.
…-Нет, ну так я и знал!! – подскочил заяц на своем наблюдательном посту. – Что за мужик такой идиотский! И самому ему на месте не сидится, и хищникам моим покоя с мужиком этим не будет. Надо что-то делать.
Тут-то терпение зайца и подвело, потому как подхватился он и бегом к воинским мужикам – в путь-дорогу снаряжаться. А остался бы – так и еще бы много чего интересного услышал.
Ибо мужика идиотского после второго стаканчика фантазировать занесло. Дело в том, что рутины мужик не любил (особливо, когда выпьет), и потому посчитал поход в разведку, да и прочие подготовительные мероприятия делом как бы решенным, и заговорил уже о последствиях Большой Сделки.
-Это-то все фигня. А вот допустим, дело это у нас выгорит. Что вы думаете – все так просто? Переуступит нам «объект В» интересующий нас предмет – и делу конец? Так вот – это делу только начало. Потому как в данном объекте сделки проживает куча разнообразного народу, и не всем тама живется очень уж плохо. Так эти, которым сейчас там живется хорошо, решат, будто при изменении условий, могут они чего утерять из своего положения – и им это ой как не понравится!
-Скажем вот, «объект С» , или тама «объекты класса А» , да и людишки иные, что при существующем положении оченно хорошо присосалися, - продолжает мужик. – Так что заместо всеобщего благоденствия получим мы там мировую гражданскую войну – и может быть даже и не в нашу пользу.
-Правилно мислышь, - ифрит сказывает, - прэждэ чем заключат Балшой Сдэлка, для вэс этот абъект нада пративавэс найти, чтоби им войну дэлат нэ очэн хотэлось. И это еще адын задач для твой развэдка.
-Я тебе что – Штирлиц? – спрашивает мужик, потому, хоть и выпимши, а соображение еще окончательно не утерял. – Такое, знаешь ли, только в кино проходит.
Тут уж Аленушка полностью терпением закончилась, мужика за шиворот сгребла и вопрошает:
-А знаешь ли ты, мужик, почему мы вместе с тобой в разведку эту пойдем?
-Знаю, - мужик ее отстраняет бережно. – Нипочему мы с тобой вместе в разведку этую не пойдем. Ты молодая, красивая, тебе еще жить да жить….
Не вынесла обращения такого Аленушка, обернулась волчихою, да мужика свово и тяпнула.
-Уй, блин! – мужик сказывает. – Больно же!
И кобель хворый с неодобрением к волчихе подошел, обнюхал ее и говорит осуждающе:
-У!
Опечалилась Аленушка. По другому решила попробовать. Взад девицей обернулася, аж всхлипнуть попыталася – зарычала, стал быть, жалобно, и сказывает:
-Все вы сволочи и пидарасты. В кои-то веки нормальный мужик попался – и того отнять норовите.
Змей Горыныч враз девицу утешать кинулся:
-А хошь, я с мужиком ентим вместе пойду? Вдвоем-то мы быстро чего наразведуем.
Аленушка и притихла. И так положение аховое, а ежели еще и Горыныч в этую операцию поместится, так и вовсе они пропадут. Операцию-то таем следовало провести, а у Змея рожа вон какая приметная. И ведь ему так прямо не скажешь – обидится…. Задумалась Аленушка.
-Да ты не грусти, - мужик ей сказывает, - мы еще к Рабиновичу зайдем – он мужик умный, глядь, чего и посоветует. Нам-то с кобелем тож пропадать не охота.
Тем временем богатырский заяц Котька мухой к специального назначения мужикам прилетел. А поскольку конспирацию он еще по программе учебной не проходил, так все сразу мужикам и выложил.
-Эти, - грит, - гаврики долбанутые зараз в иной мир – в ваш бывый – собралися, и хищников моих туды наладить хочут – опасности подвергать. Так что, давайте, вы и меня в путь-дорогу снаряжайте, по всем вашим специального назначения правилам.
Ивашка Дурак да рассудительный Пётра зайца в подробностях расспросили, а после Ивашка и сказывает:
-Не в обиду тебе, брат ушастый, будет, а токмо не думаешь ли ты, что и нам туда с тобой вместе пойти надобно?
Задумался Котька. Оно, конечно, лестно зайцу богатырскому все подвиги самому совершить, а токмо – вдруг оплошаю? Кто ж хищников моих тады от беды-то убережет? И решил заяц на этот раз славою поделиться.
Шустрого Прошку тут же отправили к избе Аленушкиной  в целях дальнейшего наблюдения, Григорию велели технику в боевую готовность приводить, а сами зайца в штабную комнатку завлекли, да и стали план выдумывать.
А у Аленушки в избе совещание тем временем развивалось и перешло в ту фазу, ради которой народ собственно и собрался – в пьянку. Набрались изрядно, поскольку плепорцию свою перемеривали многократно, для уточнения. Змей прям в горнице под столом определился, Фильку да Унылого Мужика девки с Хоттабычем по комнаткам ихним растащили. А как по комнаткам растащили, так в никуды пьяный Унылый Мужик глаз приоткрыл, видит, что только Аленка осталась, да и сказывает:
-Ты, Аленушка, за нас с кобелем не беспокойся. Будь это дело и впрямь безвыходным, мы б с ним Звездочку-то туды не потащили. И с тылу прикрытие у нас хорошее будет. Небось, заметила, что мы от лазерного микрофона окно не занавесили? Точно, что этот заяц ненормальный за нами попрется и специального назначения мужичков с собой прихватит.
-А я то думаю – что ж это ты от лазерного микрофона окошко не занавесил?! – улыбается Аленушка, а сама и кумекает – что ж это за хрень такая – лазерный микрофон? Верно, сильная штука, ежели от него окошко занавешивать надобно.  – Токмо вот, скажи-ка мне, с каких это пор ты среди своих такими хитростями стал пробавляться?
-Так это ж для ихнего удовольствия, - поясняет мужик. – Я, конечно, и так мог бы к ним подойти, да подмоги поспрашивать – верно, не отказали бы. Да только, ежели попросили, так это им вроде бы стало в обязанность. А так они незаконно, таем, по собственной добровольной инициативе! Таким Макаром на Руси отродясь лучше получалося.
Покачала головой Аленушка.
-А Змея за что подставили? Он ведь теперь точно туды попрется и пропадет тама дуром.
-Думаю я так, что не пропадет. Потому как Змееву логику за столь времени изучил, и примерно себе представляю, с кем он туды попрется. То есть, либо с Филькой, либо с шаманами, а они и сами не пропадут, и Змея, случай что, выручат.
-Ладно уж, спи, раз набрался, - вздохнула девица, - а с утречка-то я тебе мозги на место поставлю, Макиавелли хренов!
-Мозги, мозги, - проворчал мужик, - ежели ты мне мозги поставишь – хоть бы и не на место – так я ж тады из образа выйду….
И захрапел.
Змей Горыныч тем временем дрых себе по пьяни в горнице на полу, да и думал потихоньку:
-А ведь не зря мужик с Аленкой этот тиятер затеяли, и от лазерного микрофона не занавесились. (Интересно, лазерный микрофон – это как?) Верно мне надобно будет в мир тот пролезть и нашуметь чуток для отвлечения. А чтобы сразу не облажаться, возьму-ка я с собой Фильку да шаманов этих ненормальных. Им-то все одно делать не хрена.
Подумал так Змей, успокоился, да и тож захрапел.
А наутро вспомнили мужички, что Марусе обещали, да и пошли строить коровник. Голова болит, руки трясутся, сердце заячьим хвостом трепыхается! Им бы поправиться малесь – так бабам своим обещались больше не пить – вот и терпят. Как чего приколачивать стали – Унылый Мужик обухом по пальцу заехал, да ладно б еще по своему.
-… твою мать! – Горыныч ему сказывает.
-Ничего, Змеюшко, - мужик его утешает, - это ж повезло, что обушком. Вот ежели б мы не гвозди забивали, а чего рубили, али обтесывали!…
Понял Змей Горыныч, что действительно ему повезло, и успокоился.
Но все ж таки коровник сконстролили – знатное получилось помещение, на всех желающих хватит. И до смерти никого не убили – так, по мелочи.
А уж после мужик с Хоттабычем к Рабиновичу за советом отправились, а прочие – по своим делам разбрелись.





ГЛАВА 3.
ИВАН – ЦАРЕВИЧ.



Тем временем Иван, премудрый царевич, к батюшке своему пришел, да и в ноги Государю бухнулся:
-Отпусти меня, батюшка, чую я – с Ташей беда приключилася.
Царь-Государь даже и спрашивать его не стал, откудова это он чует, и каким именно местом, потому как по молодости тоже ходил неприятностями тешиться на свою… голову да невесту себе искать. То есть отпустить-то Ивана Царь был готов, а токмо решил его сначала спытать – верно ли в Указе государевом он царевича премудрым возвеличил? И спрашивает:
-А волостью Новоградской кто управлять будет?
-Дык ить, эта, - говорит Иван, - а нехай дьяк Митрофан управляет. Он, хуч и вреднючий, да дело-то знает хорошо.
Опечалился Государь. Рано он Ванюшку премудрым величать повелел.
-Как же это дьяк боярами командовать будет? – вопрошает укоризненно.
-Дык ить, эта, а давай дьяка в боярское достоинство возведем – по чести-то он уж давно того заслужил.
Сызнова Царь головой качает печально:
-Это как же так – худородный боярин родовитыми будет командовать?
Ивану, честно сказать, уж и совсем не до того – хоть бы и чорт этой волостью управлял! Потому как душа у него болит – чует он над невестой своей грозу черную неминучую. Так ведь и батюшке неуважение никак нельзя выказать. Задумался Иван.
-Дык ить, эта… а пущай Иеронимус командует. Он – немец – раз, барон – два. Под иноземцами наши бояре ходить уже привыкли. А мужик он башковитый, волость вдоль-поперек исходил, и лучше любого нашего специфики в курсе.
Улыбнулся Царь.
-Не зря, все-таки, Ванюшка, я тебя в премудрые определил. Есть у тебя мозги. Только до них достучаться больно уж тяжело. Ладно, ступай, ищи свою Ташу.
Кинулся, было, Иван к дверям, да и замялся.
-Дык ить, эта, дьяка-то все одно бы в боярское достоинство – за заслуги…. И пущай немчину помогает.
А тут и сам дьяк – легок на помине.
-Куды это ты, Иване, собрался? – спрашивает вредным голосом.
-Ташу сыскать надобно, - отвечает царевич. – Кажется мне, будто в беду она попала. А ты Иеронимусу помогать будешь – волостью нашей управлять. Государь обещал в боярское достоинство тебя за заслуги возвести.
Дьяк однако вовсе тому не обрадовался и в оборот молвит:
-Детей у меня нету – чтобы мне наследовать, самому ж мне достоинство это боярское в хрен не уперлось, а вот тебя одного я, Иване, не отпущу. Потому как ты таперя – премудрый. Пока дурак был – я за тебя не боялся. С Иван-дураком в сказках отродясь плохого не случалось. А с большого ума – большие неприятности. Даже классика такая имеется – «Горе от ума». Так что я чичас соберусь – и вместе пойдем – Ташу твою искать.
Задумался Иван, да токмо тут Государь Батюшка встрял:
-Дьяк дело говорит. Не все ж ты там биться будешь, а для мирного промысла подходящей Митрофана товарища не сыщешь. Так что будет вам обоим мое родительское благословение.
И выпер их на хрен.
Пошли Иван с дьяком к Иеронимусу, чтобы он инструмент междупространственный дал да рассчитал, как дыру копать, а после Иван пошел дыру рыть, а дьяк – в путь-дорогу собираться. Потому как Иван что обычно с собой брал? – Меч-кладенец, хлеба краюху, луковицу, да лапти запасные. А дьяк почитал, будто в такое дальнее путешествие еще чего пригодится. Вот он и пошел собираться. Иван же тем временем с расчетом сверился и стал рыть.
Они дыру-то планировали, ясное дело, в город  N, где и Ведмедь был, и к синьору Антонио явка, да и мужиков наших на кабаке помнили – то есть было, где зацепиться. Однако, по премудрости своей, да по отсутствию дьяка хозяйственного, вырылся Иван к городу М, который напротив наших Гималаев. Тут и дьяк с мешком поспел, присели они на дорожку, Божьего благословения испросили, покрестились, да и полезли.
Вылезли и видят – город какой-то не тот. Плану не соответствует – тому самому плану, что мужики им на дорогу нарисовали, когда объясняли, куды да к кому обратиться можно.
-Верно, что-то мужики в плане напутали, - говорит подозрительный дьяк.
-Да нет, - плюнул Иван и по лбу себя шарахнул. – Верно, опять я куда не туда прокопался по дурости. По что только батюшка меня пред людями позорит – премудрым сказываться велит? Ну – дурак я – и есть дурак. Что ж теперь делать?! Ладно, пойдем, может, тута чего накопаем. Чай, мир не без добрых людей.
Пошли они в город. А ночь на дворе, темно, где фонарей нету. Бредут путники и видят – робот старый седой по мосту через речку ковыляет. Старый робот – до невозможности, таких тут уж лет 400 не делают. И запчастей к ним уже давно не выпускают, потому, полагают, будто все они уже и вымерли. Все и вымерли, кто – от старости, кто – в переплавку попал, а этот, вишь, уцелел. Он в горводоканале работал, трубопроводы, понимашь, ремонтирил. Там другого-то и не надобно. Как классик сказал – «водопровод, сработанный еще рабами Рима». Его-то дед и ремонтирил. И себя сам ремонтирил по мере надобности, запчасти изготовлял. А только оборудование в горводоканале было не новее деда железячного, поэтому и запчасти получались не очень чтобы фирменные, а попросту сказать, так и совсем хреновые.
Вот и сейчас – шарнирчик один в коленке у деда взял  и гавкнулся. Покачнулся дед, на ограждение моста навалился  - а был он тяжеленный, цельнометаллический, без всяких там композитных материалов – ограждение хрястнуло, и свалился дед в реку. И стал, значится, тонуть. То есть, сразу на дно пошел.
Иван дьяку котомку да меч сунул, и за дедом – бултых! Ежли б не богатырь был – сам бы потоп. Дед тяжеленный – полтонны точно будет, воды уже наглотался, что-то там у него закоротило, так что помощи с него никакой – хорошо хоть не дергается. Пер его Иван, пер – чуть не охренел с натуги. Хорошо, дьяк веревку с берега кинул, да у себя к столбу ее привязал. Так с Божьей помощью едва-едва, а вылезли.
И что делать? Дед признаков жизни не подает.
-Его бы в больницу, - говорит Иван.
Посмотрел на него дьяк,… да уж решил на сегодня обойтись без ядовитостей.
-На завод его, Ванюша, надобно, - сказывает.
Взвалил Иван деда на горб, попер на завод. Приносит в цех какой-то, мастера спрашивает. Ему и говорят:
-Вы металлолом принесли, так вам – через дорогу.
-Сам ты металлолом! – обиделся Иван. – Деда ремонтирить надобно!
Тут и дьяк шороху наводит, законы робототехники поминает, что им-де, долбакам железячным слушать надобно, что Царевич велит. Засуетились роботы, взяли деда на диагностику, анженера позвали, запчасти принялись из сэкономленного материала вытачивать.
Иван же тем временем беспокоится – родственникам-де сообщить надобно, где дед ихний, да что с ним случилося. Тут уж роботы его на смех подняли:
-Нету у деда этого давно никаких родственников. У него и фамилии-то нет. Раньше – была, а таперь – нету. То ли он ее потерял, то ли просто про нее забыл, а токмо давно уж все его так и зовут – дед Бесфамильный.
Возмутился Иван.
-Как же это ж так? Что же у вас дед бесхозный болтается. Кто ж его кормит, заботится о нем?
-Дык, он сам покамест работает, – отвечают роботы.
-Эх, вы! – махнул рукой Иван и на дьяка косится. Потому как, ситуация ненормальная, и что-то надобно предпринимать. А вот – что? Каким-то шестым чувством чуял Иван, что ежели просто кому но башке нарезать – лучше от этого все равно не станет. Так, может, хоть дьяк что сообразит?
Задумался Митрофан. Надобно тута ход хитрый придумать, а вот – какой? Тут вентиляцией подуло, у дьяка перо гусиное из-за уха вывалилось, и навело это его на мысль, что верно – знамение, и дело это целиком бумажное. А в бумажных-то делах Митрофана в любом мире объегорить было куда как не просто. И, покамест Иван на заводе разбирался, присел дьяк за столик, расстелил пергамент, макнул перо в чернильницу-непроливайку, что вечно с собой носил, да и написал статью:

    «БЕЗОБРАЗИЕ!!!
СТАРЫЙ РОБОТ НАПИЛСЯ  И  УТЕРЯЛ ФАМИЛИЮ!»

Ну, и далее, как положено.
И ведь как получилось.
Во-первых, фактический материал дьяк почти не исказил. Потому как – «напился» - это не обязательно то, что вы подумали. Напиться и водой можно, ежели, скажем, пить хочется, или в реку бултыхнешься, и тонуть будешь, как старик Бесфамильный.
Во-вторых, фамилия у деда раньше была, а теперь – не было. Так что, строго говоря, он ее утерял. Причинной связи между этими явлениями, правда, не было, как дьяк на ней и не настаивал – это уж кто как сообразит.
В-третьих – получалась сенсация. Роботы и вообще-то пили редко, старые модели и вовсе не пили – не было в них такой функции заложено, а уж, чтобы робот напился так, что фамилию утерял – было и вовсе не слыхано.
В-четвертых, рассудил дьяк, что всю его статью в средствах массовой информации читать никто не будет – ни до напечатания, ни – после. Так что – проскочит. А внимание к себе привлечет, и, может, кто из дедовых родственников и объявится. Или хоть меценат какой за деда порадеет.
Написал статью, и отнес ее в самую распрожелтую прессу.
Иван же тем временем убедился, что дед жив-здоров, после ремонта чувствует себя лучше прежнего, и договорился с мужиками заводскими, чтобы за стариком покуда присматривали. А тут и дьяк из редакции вернулся, да и отправились они дальше – принцессу Ташу разыскивать.
Тут я вам в скобках расскажу подробность, которая, будучи и вовсе не к месту, тем не менее, историю этого мира на фиг перевернула. Как – это вы в свое время узнаете, а пока – слухайте:
Был у старика Бесфамильного один потомок, который деда своего всю жизнь искал. Он даже и не знал толком – жив еще дед, али нет уже, а искал. Потомок этот был старику уже и не внук,  пра-пра-пра-в-двадцать-пятой-степени-правнук. Но мы этими пра-пра пробавляться не будем, а называть их будем просто – дедом и внуком. Для красоты. Жил этот внук  аж на другом конце Галактики, и служил тама в армии. В какой армии? – Ну, после вы, верно, сами сообразите, а пока оно и ни к чему. Как служил? – Хорошо служил. Дослужился до звания «факториал-полковник», и большой был дока по части специальных операций. У него и имечко-то было подходящее, запоминающееся – SRN9783334&234988Bmu. Правда, под именем этим он только в сводках Генерального Штаба проходил, а товарищи боевые за беспримерное мужество и стойкость в бедствиях ему другое прозвание дали – «полковник Железячный».
Так вот, этот самый SRN9783334&234988Bmu оченно деда своего искал. Все информатории облазил, на кабак неоднократно захаживал, а только дед-то отсталый был, малограмотный, и сведений о себе никуда не подавал. Да и не пил он, дед Бесфамильный. Его только и знали, что в М-ском водоканале, внук же его так далеко от Земли проживал, что не только про водоканал, а и про сам-то город М, возможно, что и не слыхивал.
Тут – дьякова статья. Да еще и с фотографией.
Не оплошал полковник Железячный. Подвиг по быстрому совершил и отразил в рапорте: не надо мне, мол, за подвиг тот никакой награды, окромя краткосрочного отпуска, потому мне деда моего забрать надобно.
Командование полковника уважило.
Примчался на Землю полковник Железячный – в самый город М – и остановился там у Кости Ведеркина. Потому как прибыл он по привычке нелегально, и где ж ему еще было остановиться, как не у диссидента Ведеркина?
И все бы замечательно, так дед заупрямился.
-Очень хорошо, - говорит, - что ты, внучек, навестить меня приехал. Очень я рад тебя видеть, погости, отдохни, я тебя тута откормлю, достопримечательности покажу местные. А вот ехать я никуда не могу. Сам посуди – как же это я могу ехать? А трубопроводы-то мои? Хто ж их ремонтирить будет, ежели они, скажем, эта, ну, к примеру – поломаются? Нет, и не уговаривай! Тута я, значить, родился, тута я и помру, как Господь призовет.
Ну что ты с ним будешь делать?!
Но и полковник упертый был, и остался деда убеждением уговаривать.
Это все так, к слову пришлось. Покамест же мы к Ивану вернемся – как он там, с дьяком вредным по новому миру путешествует.
Надо вам сказать, что Ивана с дьяком ГПУ-шники местные тут же и вычислили. Как? – этого я вам сказать не могу, потому что и сам затрудняюсь. То ли им шуму поднимать было не надо с дедом Бесфамильным, то ли заместо лаптей сапоги надеть (Иван сапоги-то для торжественных случаев берег, а в поход завсегда лапти надевал), то ли кафтаны наизнанку выворотить, чтоб не узнали – кто ж его ведает? Да вот ведь что удивительно: ни дьяк, ни Иван ране тут не были, засветиться, следовано, не могли, а ГПУ-шники враз сообразили, что они – русские. И решили их в аэропорту брать – как они в город  N  к Ведмедю на стрелку намылятся.
Так что, как поперлись царевич да дьяк в аэропорт, так и напоролись на засаду. Ну, Ивана так без хрена-то не возьмешь, - к нему, вона, зверь лесной и тот таем не смог бы подобраться. Почуял он засаду, дьяку и говорит:
-Ты чуть что – на пол падай, в угол заползай, да не шевелись - а я тебя после найду.
А тут как раз на них со всех сторон выскакивают, ружья наставляют, кричат что-то не по-нашему. Иван меч доставать не стал – что чести с мечом на безоружных (у ихних ГПУ-шников мечей-то не было) – малесь перекатился, попрыгал, на кулачки человек несколько положил – вроде по первому разу отбились. Да только местный народ тактику ловли террористов-одиночек изучал этак тыщи на две лет дольше, чем Иван на свете жил. У первой засады подстраховка оказалась, у той – поддержка. Короче, загнали наших в какой-то склад, входы-выходы позакупоривали, головы не поднять – пули свищут да лучи шипят, и через матюгальник по-русски обращаются:
-Положите оружие и выходите с поднятыми руками. Тогда вам будет сохранена жизнь.
Ишь ведь, и язык наш выучили, сволочи!
-Ну, попали мы, дьяче, - говорит Иван. – То есть, даже и хрен знает, что делать. Помирать геройски – так как же мы тады про Ташину беду проведаем?  Сдаваться – позор немыслимый. Отродясь в нашем роду никто в плен не сдавался. Как поступить? Не иначе – думать придется?
-Что ты, Ванюша, - голос сверху раздался, - не надо! Давай уж лучше по-нашему, по-простому.
Вот, хотите верьте, хотите нет, а ни в одной сказке еще Иван-Царевич так не радовался увидевши Змея Горыныча.
Только, обрадовался-то он обрадовался, а и про дело не забыл:
-Ты аккуратней, - грит, - Змеюшко. Опасно тут, подстрелить могут.
-Уже не могут, - Змей отвечает, - потому как тама Филька шуршит.
-Как это – шуршит? – подивился Иван.
-А вот так: шаманы морок наводят – для отвлечения, а Филька – шуршит. Верно, уж там стрелять-то и некому. Вот подождем чуток, соберемся все вместе, да и поедем. Потому как принцесса твоя влипла – по самое не могу!
Ванька аж подпрыгнул.
-Как?!
Змей Горыныч, понятно, не сам про принцессу додумался – шаманы ему рассказали. А им – Большая Белая Тигра. Поэтому я вам всю историю от третьего лица передам – чтобы с Тигрой этой не связываться.
Вызывает, значить, как-то Вседержитель Сатана. А Сам пребывает в сумлении – потому вечёр потребил, а с утречка еще не поправился. Вызывает, и с ходу – тяп его в ухо!
-За что?! – взвыл Сатан.
-За то, что туннельный эффект прогадил – раз, за то, что шпиёнов иноземных упустил – два, и за то, что богохульные моряки с принцессой своей недобитой у тебя до сих пор по миру моему шатаются – три!
И на «два» и «три» зараз еще в рыло ему приложил.
-Чтобы немедленно на хрен искоренить! – сказывает.
-Дык ить, эта,… - замялся Сатан. – Моряки-то все больше в подпространстве мотаются, а там по Вашим же законам природы никак нельзя воевать.
-Так вымани их оттеда, хвост облезлый!
И созрел у Сатана от страху план пакостный.
-Разрешите, - грит, - Ваша Милость, пару чудовищ апокалипсических на время у Вас позаимствовать, и маскировочное устройство, что Вы давеча Гением Своим сконстролили.
-Да хоть всех этих чудовищ забирай – на хрен они не нужны! – разошелся Вседержитель. – И генератор маскировочный бери. Но чтобы результат был! Без результата на глаза мне не попадайся! – и в задницу его пинками, в задницу.
Вылетел Сатан на улицу в панике, и тут же побежал план пакостный додумывать. А план у него был такой: запустить расу чудовищ апокалиптических, скажем, в сектор Омикрон. Пущай местных людишек жрут и множатся. Адмирал Ходдард, может, ловушку бы и почуял – так с ними  ж теперь принцесса. А эта дура обязательно велит людишек спасать. И вот как они там увязнут по уши – так он со всем своим флотом пожалует, и организует показательный карачун. А на каждом корабле сатанинском будет маскировочный генератор новейшей конструкции, чтобы богохульники эти даже и не поняли, откуда их бьют.
И, задумавши такой план, Сатан лично занялся приведением в исполнение. Потому как больше уже никому не доверял.
-Так, значит, нам в этот самый Омикрон надобно двигаться! – смекнул Иван. – Таша туда все равно приедет – вот мы и встретимся. А уж чудовища? – так не впервой, ядрен корень!
-Не спеши, однако, - Орайка ему сказывает. – Нам сначала здесь пошуметь надобно.
-Дык ить,… - вскинулся, было, Иван, а Анамгельды ему аргумент приводит:
-Большая Белая Тигра велит, однако….






ГЛАВА 4.
СЕРАФИМ.




Отец Серафим третью ночь подряд просыпался от одной и той же мысли – жуткой до изумления.
-Как же они там, без попа?
Тут деревню-то свою на неделю оставить боязно – вдруг чего, а там, совсем рядом, только киркой специальной чуток ковырнуть – целый мир – и без попа. А случись, зачем поп понадобится – как же они?
Всю ночь ворочался Серафим, а к утру уж и решился.
Поперва попадью предупредил:
-Надобно нам хозяйство наше продать, кирпича купить, храм буду строить. – Правда, где он будет храм строить, попадье покамест не сказал, из осторожности.
А попадья его, вообще-то, баба была неплохая. То есть, пока она думала, будто поп у нее идиот, она его невзначай третировала малесь, а как сообразила, что это симптомы иной болезни – святости, так и слова поперек с тех пор ему ни разу не молвила.
Надо хозяйство продать – значить, продадим. Надо у Лешего зиму пожить, покуда Серафим на новом месте не обустроится – значить, поживем. Серафим-то, как попадью предупредил, наладился к специального назначения мужикам, с попом-стажером Васькой договариваться, чтоб тот в его отсутствие за Гадюкиным присмотрел, а попадья взяла лукошко, да и пошла за грибами. Вы спросите – какие зимой грибы? Вот и попадья тоже подумала: «Какие зимой грибы?», а после уж и смекнула: «Так, ежели Серафимушко мой – Святой, верно, нам и зимой грибы положены» - и пошла за грибами.
Серафим с Васькой уговорился, хозяйство продал, кирпича у Лешего купил, попадью к нему на постой устроил, да и стал кирпич потихоньку в параллельный мир перетаскивать. А поскольку сам был хилый, так, в целях экономии новый ход рыть не стал, а воспользовался тем, что Царевич Иван прокопал недавно.
Перетащил попик кирпич, стал строиться.
На храм кирпича не хватило, видно, надул его Леший, так Серафим часовенку поставил, да и стал Богу служить в ней, да людишкам местным о Господе нашем рассказывать.
А людишки разные к нему захаживали – кто из любопытства, кто – от отчаяния, а кто и сам не знал – зачем. Агенты ГПУ тоже захаживали – по долгу службы. Заглядывали и роботы, особенно – молодые, потому как в них функция любознательности была установлена. Слушали Серафима, слушали, вопросики всякие задавали каверзные, потому как любопытство-то у них было, а веры настоящей покамест не было.
Вот как-то один робот попа и спрашивает:
-Вот ты, поп, сказываешь, будто о спасении души радеть надобно. А скажи-ка тады мне вот какую вещь – есть ли у железячного человека душа?
Задумался поп.
По-хорошему-то такой вопрос только Вселенский Собор имеет право решать, да ведь как получается? – в нашем мире людишек железячных нет – один Гришка, и тот приезжий. Не будут из-за него одного Вселенский Собор собирать. А в этом мире и собирать-то некого, из всех попов – один Серафим.
«Так это что же? – думает Серафим в ужасе, - Выходит, что тута я сам себе – Вселенский Собор?»
Преклонил поп колени, стал Богу молиться, чтобы Тот его просветил, да на путь истинный наставил. А после подымается и сказывает:
-Указано в Писании, что, когда творил Господь человека, то вложил в него бессмертную душу. А из какого материала человека можно делать, из какого – нет – про то в Писании ничего не сказано. Вот и выходит, что есть у железячного человека душа.
Подивился хитроумный робот ответу поповскому, и стали с тех пор людишки железячные в часовню валить валом. Потому как по местному понятию были они – механизьмы, а поп их за настоящих людей признал. Лестно им стало, и ходили они попа слушать.
Слушают, слушают, да видят – шатает попа без меры. Серафим-то все денежки на строительство угрохал, а об пропитании для себя не позаботился. Месяц, почитай, работал нежрамши.  Вымогать-то он так и не выучился, все думал: «Они ж Словом Божиим интересуются, как же с них подношения-то брать? А уж я – как-нибудь». И однажды, прямо посередь проповеди поп упал.
Опечалились людишки железячные. Медицинский компутер попу привели. Тот попа осмотрел и сказывает:
-Это у него голодный обморок. Надобно попа кормить.
Тут чуть было, что конфузия не вышла. Потому как людишки железячные поперва-то хотели попа непосредственно к промышленной электросети подключить – для подзарядки. Но компутер медицинский разъяснение внес, и обсказал им подробно, чем и как в таком случае попов кормят.
Короче, помереть попу не дали. Зато слух в народе прошел, будто поп Серафим так во благо трудился, что и батарейки у него прям на рабочем месте сели. И авторитет попа среди роботов возрос невероятно, потому как труд самоотверженный был у них в программу заложен.
ГПУ-шникам такая поповская популярность стала зело подозрительна, и решили они взять попа, как шпиёна, для беседы. А поскольку роботов за людишек они и не считали, так взяли Серафима аккурат со службы, при скоплении народу.
Надо же вам сказать, что роботы были все более заводские, забитые, зашуганные, законы робототехники почитающие, так что против людишек органических восстать они даже и не помыслили. Тем более, что и Серафим им про смирение сказывал, успокаивал прихожан-то, абы чего не вышло. А токмо опечалились роботы, да и пошли в кабак – горе свое заливать. Пришли в кабак и сказывают:
–Попа нашего в ГПУ забрали, так что мы ныне будем с горя пьянствовать.
А на кабаке тем временем Костя Ведеркин заседал.
Он, как услышал, что попа в ГПУ забрали, так и дунул с кабака. Другие мужики железячные даже на него обидное предположение сделали: испужалси, мол, горе наше разделить, боится, чтоб в черный список его не занесли, интеллигент хренов. А Костя и впрямь испужалси – сил нет. Только, он другого испужалси – что, пока он тута водку кушает, попа хилого в ГПУ до смерти замучить успеют. И побежал. Куда побежал? – Домой, ясное дело. Куда ж еще роботу, до смерти перепуганному бежать?
Прибегает домой и видит, что полковник Железячный деда уже ехать почти уговорил. Отозвал полковника в сторонку и сказывает:
-Выручай, брат. Беда. Попа нашего в ГПУ забрали.
Насторожился полковник Железячный. Как и все военные, ГПУ-шников он не любил. А только решил он вопрос один задать – для уточнения:
-А скажи-ка мне, брат Костя, что есть такое – «поп»?
Ну, Костя ему через инфракрасный порт файлы про попа и скинул.
Задумался полковник. Роботы, они быстро соображали, так у них даже военным думать разрешалось. Оченно его там рассуждение про душу бессмертную железячную заинтересовало. А после и сказывает:
-Знаешь что, брат Костя, а ведь действительно, есть у железячного человека душа. Наши мужики исследованию делали в секретной лаблатории, и нашли, что есть. Но ведь наши-то – мужики головастые, много лет работали, на самом новейшем оборудовании. А поп твой одним Писанием логически это дело за пять минут установил. Видно, слово его и впрямь от Бога.
Да и по быстрому высвистал с орбиты свою команду «Дельта». Он без нее – никуда, даже в отхожее место не ходил. Обычай у него был такой. И деду сказывает:
-Чичас мужики тебя в челнок проводят, а мы пойдем тута попа отбивать.
Дед развоевался:
-Я с тобой, внучек! Вот, только гаечный ключ поздоровше возьму, так мы им там всем попа отобьем!
Видно, по неграмотности счел дед, будто «поп» - это какой-то жизненно важный внутренний орган. Насилу его успокоили.
Тем временем в ГПУ делали с попом профилактику: кино разное показывали, что у них тута со шпиёнами делают, да беседовали на предмет показаний. Требований к попу было два: во-первых, чтобы он от Бога своего непонятного отрекся, а, во-вторых, чтобы показал, чей он шпиён.
Серафим для геройства отнюдь приспособлен не был. Ежели б у него «во-первых» спросили – чей он шпиён, или, где, скажем, попадья заначку прячет – он бы сразу признался. Тем более что шпиён он был ничей – свой собственный, и признаваться в этом было легко. Но в том-то и беда, что это все спросили у него «во-вторых». А «во-первых» потребовали, чтобы он от Бога своего отрекся. А это у Серафима ну никак не выходило. Ему и плоть уже его хилая исторический пример приводит:
-Вон, де, Апостол Петр, бывало, по три раза за ночь от Господа отрекался, а после раскаивался – и ништяк! Так ты тоже – отрекись, а после – раскаешься.
Вроде бы теоретически Серафим с такой постановкой согласен, а вот сказать – не получается.
ГПУ-шники тем временем всерьез за упрямого попа взялись: на дыбу его подвесили, чтоб удобней было, каленым железом прижигают, электричество через разные поповские места пускают.
Чувствует поп, что отречься бы надо по быстрому – а уж после и раскаяться, а не может! Он же всегда так – ничего по жизни толком сделать не умел.
Плачет поп, кричит жалобно, Богу молится:
-Дай мне, Господи, помереть, допрежь я чего не того не сказал!
А только тут дверь в пытошную не то, чтобы взорвалась, а как бы – испарилася, и палачи да стража попадали молнией убитые.
И ворвались в камеру роботы. А вы, робяты, таких и не видели! Да что – вы, и в этом-то мире таких мало кто видел. Приземистые, стремительные – глазом не уследишь, обтекаемой формы, и по-вокруг у них разные выпуклости воинского назначения. А полковник Железячный и сказывает голосом металлическим:
-Медицинский автомат попу! Быстро!
Подлетел к попу медицинский автомат, снял его с дыбы аккуратно, в капсулу бронированную уложил, интенсивную и регенерационную терапию с ним стал делать. И все это, заметьте, на ходу.
А капсула медицинская дивное свойство имела: снаружи она была непрозрачная, и есть тама внутри поп, али нет его – было не видать. А вот попу изнутри видать было все. Видит поп, что мужики железячные всерьез осерчали и все вокруг к самой чортовой матери разносят, и сказывает слабым голосом:
-Опомнитесь, братие! Господь заповедал людишек зазря не мочить.
Медицинский автомат слова поповские доложил командиру.
Задумался факториал-полковник. Вот он, например, полковник Железячный, по специальным операциям дока, так его по этому делу все и слушаются. А поп, как профессионал, верно, должен лучше других понимать, чего тама Господь заповедал, а чего – нет. Так его в этом вопросе слушаться надобно. И командует:
-Отставить огонь. Накрыться силовым щитом, отходить к челноку.
Вот тут-то и начались у попа основные неприятности. Потому как к перемещению в космосе он приспособлен не был, а военным путем – с ускорениями и микропрыжками – тем паче.  К медицинскому автомату пришлось подключать утилизатор, потому как поп медицинскую капсулу начисто заблевал, и… - ладно, подробности путешествия своего пусть вам Серафим сам рассказывает, ежели вы его на то уговорите. А я – про другое.
Причалил челнок к космическому крейсеру-невидимке, который полковника до Земли подбросил, а, поскольку дед уже с ними был, то и отправились они восвояси. По месту прохождения полковничьей службы. И поперед их полетела гиперграмма:
«В результате специальной операции освобожден и транспортируется на базу ценный органический объект – «поп», который слово имеет от Бога Правильного».
Вот теперь самое время рассказать, в какой такой армии полковник служил, и по какой это такой привычке он за дедом своим приехал нелегально.
Много уже лет – и не сосчитать, сколько, обитал в мире этом народ железячный. И всем они были люди, как люди, а токмо за людей их никто не признавал. Сказывали – механизьмы. Обидно было людишкам железячным. Так самые продвинутые из них исследованию делать стали – чем же это мы от людишек органических так разнимся, что никоем образом не можем вровень с ними быть? Всякое перебрали. Ничем они от органических людишек не разнились, кроме как материалом.
Тогда мужики в мистику ударились:
-Говорят, будто у органических людишек душа бессмертная имеется. Так может быть, тем мы хуже, что у нас ее нет?
Создали на эту тему секретную лаблаторию.
И установили – есть у железячного человека бессмертная душа. Токмо Бог тутошний этого не признает. Потому как роботов не Он создал, а творения Его – людишки, и уровнять людишек с Собой в правах творения Он наотрез не желает.
Тады мужики железячные на Него здорово обиделись.
Собрались, кто конструкцией поновее, отглотничали себе сектор пространства, всех прочих оттедова на хрен выставили с культурою, и от мира сего несправедливого отделилися. И жили тама уже давно.
Вседержитель же про их существование даже и не догадывался.
Почему?
Да потому, что теоретически был Он всеведущим, а практически – все ведать лень Ему было до невозможности. Так Он Сатану велел за новостями следить, а Сам иными делами занялся. Сатан про роботов-отступников прознал, да и призадумался. Он ведь Вседержителя за столь лет хорошо изучил, и примерно уже догадывался, как оно повернется. Доложит он про роботов – так ему же с ними разбираться и поручат. А роботы – они – как? Они ж не пили, не курили, дурью не баловались, не развратничали, делать им было нечего, так они от нечего делать или на производстве работали, или науку изучали. И в кратчайшее время развились охренительно. И техника у них была лучше, чем у Сатана, и бились они не в пример крепче чертей его алкогольно-зависимых. Так что, соваться туда ему было совершенно ни к чему. А так, вроде бы, по умолчанию – и он их не трогает, и они никого не трогают – живут сами по себе, полезные ископаемые добывают, заводы да лаблатории строят, корабли да ракеты тама делают. И все довольны.
Так и жили железячные людишки по умолчанию, никому в этом мире неизвестные. Тем более что все ходы-выходы в свой сектор пространства они сами же и перекрыли аномалиями, чтобы никто иной жить им не мешал.
А токмо душа их бессмертная железячная, видно, чего искала.
И вот причаливает крейсер-невидимка к космопорту входной планеты СН1298, а там прибывающих уже ждут. Встречает попа делегация обширнейшая – сплошь полковники да генералы, при параде, почтительно попу кланяются и сказывают:
-Добро пожаловать в наш мир, батюшка-поп, да расскажи-ка ты нам про Господа Бога Правильного, Который Сына Своего Единственного не пожалел приморить за грехи наши железячные.
Серафим, ясное дело, рад про Господа-то рассказывать, хучь день и ночь безостановочно, да токмо и у него пожелание случилось:
-Это, - грит, - я завсегда,  а вот только про Господа бы хорошо в храме рассказывать. Нам бы церковку небольшую хоть выстроить. Я уж знаю и где кирпич взять, и сам в строительстве помогу….
Тады выходит из делегации Главный Военный Анженер и выдвигает из себя ментоскоп:
-А сунь-ка ты, батюшка, - грит, - пожалуйста, сюды башку.
Сунул поп башку в ментоскоп, и все, что он про храмы знал и представлял, из башки его в ментоскоп перешло.
Главный Военный Анженер тут же проект сконстролил, анженерам помельче информацию скинул, те уже и рабочие чертежи по быстрому выпускают. И слетаются со всех сторон могучие строительные роботы.
Одни сразу Храм делать пошли, другие – прочие полезные сооружения: маскировочный генератор, генератор силового щита, оборонительные батареи Небесной Сети. А прочие – их отсюдова не видно – стали вокруг планеты 12 боевых защитных платформ собирать да налаживать. По расчетам-то, чтобы планету оборонить и шести платформ хватало. Двенадцать у них только Генеральный Штаб прикрывало. Да, видно, почитали мужики железячные сооружение это строящееся для жизни своей самым наиважнейшим (опосля Генерального штаба, конечно).
Покамест попа расселяли, угощали-потчевали, достопримечательности ему показывали, да покамест он с дороги дальней отдыхал, Храм уж и построили. Хороший Храм вышел – как у Государя-Царя (батюшки). Побольше только немного – раз в сто, наверное.
Поп туды аж бегом побежал. Красотища – сил нет! Иконостас, росписи, все, как положено. Токмо огромное до невозможности. Поп, покамест Храм освящал, с ног сбился. А тут и народу пришло – тьма, ждут, как Серафим выступать будет. Залез поп на трибуну свою поповскую, и стал сказывать.
И рядом с ним – два автомата медицинских – самоновейшей конструкции, на всякий случай. Как зафиксировали автоматы путем диагностики переутомление да истощение поповского организма, так за руки за ноги попа с трибуны стащили, капельницу ему, клизьму, принудительное питание – и отдыхать.
Отдохнул поп, да и сообразил:
-Как же это я? Я ж тут один. А как всех окрестить в веру православную, после – причащать,  исповедовать,  иные церковные таинства совершать? Народу-то до фига. Не поспею один!
А как поп заворочался в беспокойстве, сразу к нему робот-секретарь:
-Чем изволите заботиться?
Серафим ему и поведал о печали своей.
-Один-то поп токмо что деревню Гадюкино может обслуживать, а для народу железячного больше попов требуется. Надо бы в Землю Русскую оборотиться – попов на подмогу позвать.
Доложил робот-секретарь о Серафимушкиных соображениях. Да токмо людишки железячные подмогу звать не привыкли – своими силами старались обходиться, чтобы ни от кого не зависеть (кроме Господа Бога Правильного). И приходит к Серафиму в апартаменты Главный Военный Конструктор, выдвигает из себя ментоскоп и сказывает:
-А сунь-ка ты, батюшка, сюды башку.
Сунул поп башку в ментоскоп, и вся информация про попов, которая только у него была, в ментоскоп записалася.
Главный Военный Конструктор тут же по быстрому проект железячного попа сконстролил, и другим конструкторам, помельче – скинул. Те, ясное дело, рабочие чертежи выпустили, комплектующие попам подобрали, и тут же наладили массовое производство из расчета один поп на 200 человек населения. А Серафима Главный Военный Конструктор пригласил на испытания опытного образца в ранге Председателя Государственной Комиссии. И ко всем его замечаниям конструкторы железячные прислушивались, кроме одного. Никак не мог Серафим их убедить вооружение на попа не ставить. Так и выпускали попов в трех исполнениях:
-поп стратегического назначения, оснащенный тахионными ракетами с боеголовкой ядреной до невозможности,
-оперативно-тактический поп, с «си-плас» - пушкой и гравитонным резонатором,
-поп малого радиуса действия, с ротационным пулеметом 23,7 мм и шаровым излучателем антиматерии вместо башки.
А пока попов готовили к испытаниям, Серафима роботы на экскурсию повели, показать, как они тут живут, да чем занимаются.
-Вот здесь у нас завод, - говорят, - боевые корабли строит. А этот завод строит ракеты. Тут производят излучатели, а в лаблатории разрабатывают новейшие системы наведения. А вот тута приборы обнаружения делают, чтобы всякий в натуре объект, допрежь долбануть, обнаружить. Здеся вот выпускают устройства силовой защиты, а здеся – генераторы невидимости.
Дивится поп на такое обилие военного производства и вопрошает:
-С кем же эта вы так все время воюете?
-А ни с кем не воюем, - роботы говорят. – Для антересу развлекаемся. Вота, например, атмосферный перехватчик, который вблизи от самой земли на субсветовой скорости гоняет запросто – и гравитационное поле не искажает, и ни во что не врезается, и при том стреляет метко. Ни у кого нет – у нас есть. Да мы, батюшка, потому ни с кем и не воюем, что оченно хорошо этому делу обучены. Потому, сами мы – мирные, а на нас никто не нападает – страшно.
Подивился поп логике железячной.
-А что ж, - спрашивает, - окромя военной техники вы и вообще ничего не производите?
-Почему ж? – роботы отвечают. – Производим. Игрушки дитячьи, например, производим. Вот, скажем – «кот облезлый железячный» согласно спецификации. Желаете взглянуть?
-Желаю! – обрадовался поп. Так его эта военная техника напрягла, что ему уж и кот облезлый в радость.
Приводят попа на склад готовой продукции и показывают ему три здоровенных ящика в сумме тонн на пять.
-Ой! – говорит поп. – Верно, большой котище?
-Да нет! Вот он, котяра! – сунул робот сопровождающий руку между ящиками и вынимает оттеда облезлого кота в натуральную величину. Как живой кот, облезлый. Только что – железячный.
-А это, - робот на ящики указывает, - в комплект поставки входит: радар с решеткой, фазированой до невозможности, генератор силового щита, ракетная установка и плазменный излучатель. Чтобы, пока кот проказит, дитенок делом занимался – к взрослой жизни готовился.
После такого «кота облезлого» пришлось медицинским автоматам сопровождения терапию с попом проводить. Одно хорошо – поп на кота от работы отвлекся и про попадью вспомнил – надо бы попадью сюда перетащить, раз  уж он здесь надолго обустраивается.
Тем временем информацию про попа загрузили в Центральный Компутер Генерального Штаба. Он, понятное дело, уверовать не мог – не было у него такой функции. Да вы сами посудите – что это будет за стратегический компутер, ежели он каждому встречному попу станет на слово верить? Он верить вообще ничему не должен – токмо доподлинно знать, да из знаний своих логические выводы констролить – ибо лишь так куется победа военная. Вот и стал компутер констролить.
Примерно так:
«Дано: есть у железячного человека бессмертная душа (подтверждено исследованиями).
Вопрос: откедова?
Гипотеза: верно, Бог заложил.
Доказательство: а кто бы еще стал ентим делом пробавляться?
Вопрос: а какой это Бог?
Гипотеза: верно, это Бог Правильный.
Доказательство: а неправильный-то Бог на хрен не нужен».
И рассудив так, принял Компутер Генерального Штаба веру православную.
Только вот за всеми этими вопросами теологическими совсем я вам забыл рассказать, как устроился на новом месте дед Бесфамильный. Ясное дело, что Бесфамильным он уже не был, потому как, убедившись, что свою родную фамилию он уже не найдет, принял фамилию внука и звался теперь дед Железячный. Но и это еще не все: роботы тутошние независимые один дивный обычай имели – стариков почитать. Уж откуда они его взяли – даже и сказать не могу, а токмо оченно они старших по возрасту уважали. А, так как дед Железячный стар был до невозможности – другого такого тут боле и не было, так обчество его боле других почитать стало и даже как бы сделало народным достоянием. И промеж себя роботы его по фамилии  не называли. А сказывали просто – Наш Дед.
С дедом этим и еще одна история приключилась.
Во-первых, он тута водопровод нашел. Старый, заброшенный, что еще от людишек остался, которые тут допрежь роботов проживали. Нашел и отремонтирил. Так хорошо отремонтирил, что по нему даже воду можно было пускать. И тады на площади перед Храмом фонтан сделали – для красоты. Дед за фонтаном тож следил, чтобы работал правильно, да и в Храм стал захаживать, благо недалеко.
И вот однажды Серафим проповедь закончил, службу сбацал, и уже на выход направился – обедать и отдыхать. И видит – дед Железячный у самых дверей стоит, из оптических сенсоров у него смазочная жидкость капает, а дед ее горестно по роже морщинистым кулаком железячным размазывает.
Опечалился Серафим.
-Что ты плачешь? Неужто обидел тебя кто? – деда спрашивает.
-Да не обидел, - отвечает дед  Железячный. – Отца Небесного жалко. Ты вот про страдания Сына ныне сказывал, а я про Отца Его подумал. Он ведь Сына-то Своего, небось, вручную собирал, после работы, детальку к детальке подгонял да выглаживал, чтобы ловчей вышло…. А оно вона как обернулося….
И возблагодарил поп Серафим Господа за то, что Он попа своего недостойного к таким людишкам правильным пристроил, потому как никогда ранее не слыхал поп, чтобы прихожане опосля службы об таких вещах задумывались.




ГЛАВА 5.
РАБИНОВИЧ.



Директор Эдемского филиала Института Внеземных Культур Абрам Рабинович мечтательно смотрел в окно. На строящиеся корпуса оного Института. Хорошо будет! Дожить бы.
С одной стороны, померший уже однажды Рабинович пребывал ныне в состоянии бестелесном, и, следовано, априорно вечном, с другой стороны о феномене, именуемом «долгострой» знал Рабинович не по наслышке.
Ну, а пока его контора занимала левое (если смотреть от Престола Всевышнего) крыло Центральной психиатрической лечебницы.
Зазвонил телефон – единственный пока на весь Институт и старый до изумления – даже номер не определял. Рабинович взял трубку:
-Институт Внеземных Культур. Слушаю вас.
-Здравствуй, Абрам, - сказал голос, знакомый и незнакомый одновременно. То есть, Рабиновичу голос показался знакомым до невозможности, а вот кто это – он сообразить не мог.
-Это Я – Господь твой и Бог твой, - продолжал голос.
-Слава Тебе, Господи! – возопил Абрам Моисеевич, брякаясь ниц вместе с телефоном.
-А также Господь Исака Зельдовича, Якова Цукермана , и много еще кого, которых ты в обход всех договоренностей из пекла адова в свой институт перетащил, - ехидно заметил Аллах.
-Прости меня, Господи! – искренне воскликнул Рабинович.
-Прощу, ежели будут результаты, - усмехнулся Господь. – Я, вообще-то, по делу. Тут мужик к тебе зайдет, ты его знаешь, так вот, все, что этот мужик тебе ни скажет – понимай всерьез, потому как на все это – Моя  воля.
-Спаси меня, Господи! – завопил Рабинович, чувствуя, что после такого предисловия всего можно ожидать.
-Спасу, ясное дело – в свое время. Ну, ладно, бывай, Абрам Моисеич.
-Слава Тебе, Господи! – вздохнул Рабинович с некоторым облегчением.
И отвлекся, потому как иные дела его нынче заботили.
Они, когда с каторги бежали, прихватили с собой души неведомые, из мира иного и непонятного. Контакт, правда, с этими душами уже наладили, а вот домой их вернуть покамест ни фига не выходило, потому как мир их оказался нашему не вполне параллельным. Если можно так выразиться. То есть, как-то можно было туда попасть, а вот – как? Как раз Исак Зельдович да Яков Цукерман этим вопросом и занимались. Ибо вопрос был первостепенной важности. Тамошний Аллах в душах потерянных был заинтересован едва ль не больше нашего, а в междупространственных переходах не разбирался. И, коли бы удалось нам души Евошние Ему вернуть, была бы это большая наша победа на самом высоком дипломатическом уровне. Да и Рабиновичу успех такой для начала совсем бы не помешал.
И вот, сидит Абрам Моисеевич, в вычислениях копается, прикидывает – как бы это все получше преобразовать, а тут в дверку ему и постучали.
И входит мужик. Унылый, сами понимаете .
Рабинович его сразу узнал. Такую рожу ни с кем не спутаешь.
Поднялся Абрам, мужика поприветствовал, спасибу всякую ему порассказал, еще за старое, стопочку с дороги налил. Благодарность мужик скромно отвел, стопочку принял. И думает про себя:
-Неужто у них тут стакана не заведено? Этакой миньзюркой-то до вечера к разговору не приступишь.
Рабинович, хоть сам и не пил, а был мужиком зело сообразительным, поэтому порылся в шкафчике лаблаторном и вынимает оттеда стакан. Так что скоро разговор у них склеился, по делу, стал быть.
Как по стаканчику-то оприходовали, мужик котомку с плеча снял и кирку междупространственную из нее достает.
-Это, Моисеич, я тебе так принес, - может, пригодится. Понимаешь, какое дело вышло?  Мы с Филькой, как коровник достроили, решили ход потайной прокопать в тот мир, где мы с тобой бывали, - на всякий случай. А пока мы после коровника… гм… отдыхали,  Змеюшко Горыныч – помнишь его? – помочь нам решил. А у него силы много. Вот он зараз кирку затупил и погнул на хрен. После, я-то пошел кобеля своего лечить, а они с Филькой кирку в кузне выпрямили и заново заточили. Ну, и прокопали мы потайной лаз, - мужик смущенно хихикнул, - Только, понимаешь, мы не в тот мир лаз-то прокопали. То есть – совсем не похожий. И людишки там не такие, как мы с тобой, а оченно смахивают на те души странные, нерусские, что мужики в каторге ослобонили, да с собой сюда привезли. Говорят, ты ими ныне занимаисся-то? Вот я кирку тебе и принес – вдруг пригодится?
Рабинович аж подпрыгнул.
Никому не доверил, сам за инструментом сбегал, кирку перемерял, в рассчетах, что у него на столе лежали, поковырялся:
-Вот, где ошибочка-то! – восклицает радостно, - Ох, мужик, ну и славное же ты дело сделал! Столь народу от беды выручил! Души заблудшие к дому вернуть помог, нашего еврейского народу человек тридцать, наверное, от депортации обратно в пекло избавил, да и мне уж за эту тему выговор светил по партийной линии.
-Так то не я, - скромно мужик отводит, - То Змейка с Филькой расстаралися. А я-то к тебе по другому вопросу.
Другой вопрос, правда, еще на стаканчик отложить пришлось, потому Рабинович, перед мужиком за задержку извинившись, сотрудников своих вызвал для рассмотрения – Исака Зельдовича да Якова Цукермана. Вызвал, значить, для рассмотрения, и сказывает:
-Эх, вы, дармоеды и позорники! Покамест вы с арифметикой посчитаться не можете, вона – мужик русский уже опытный образец принес. Вы у меня на полгода точно, что без премии останетесь! А таперя берите вот опытный образец и немедля его на хрен изучайте, - и кирку им под расписку отдал.
Исак с Яковом, конечно, опечалились – непривычно им, чтобы русский мужик их в мозги обыграл, а после и смекнули, что дело-то, оно к лучшему складывается. Диссертацию по кирке этой все одно им писать – мужик же не станет. Возьмут его соавтором – и ладно. В пекло адово за невыполнение темы тоже их не отправят, потому как тема уже вроде как и выполнена. Ну, а что малесь нос им утерли – так вдругорядь лучше думать будут, – наука.
Так что подхватили они кирку междупространственную и весело по рабочим местам разбрелись, для изучения.
А вот тут-то мужик Рабиновичу и сказывает:
-Мы со товарищи тебе кумпанство в деле одном предложить хочем.
Насторожился Рабинович. В коммерчеких вопросах типа кумпанства он вообще был жуть каким осторожным, а уж ежели русский мужик из воров кумпанство предлагает…. Понял старый Абрам, об чем его Аллах-то предупредить хотел.
-Помнишь мир тот, где ты в каторге томился? Вот мы с мужиками и решили, будто Вседержителю ихнему мир его на фиг совсем не нужен. Не заботится Он о мире своем, на самотек тама все запустил. А мир-то не плохой. И подумали мы мир тот у Него откупить. Нам бы он оченно бы пригодился.
-Хорошо, - сказывает Рабинович. – Вы мне в каторге здорово помогли, так и я вам, чем могу – помогу. Ежели сделать чего, или исследованию провести. Но вот ежели хочешь ты, чтобы я денежку свою в этот проект вложил или других правильных людей в этом деле стал уговаривать, то уж извини – по дружбе это не делается. Для этого аргумент надобен.
-А вот тебе аргумент, - мужик довольно улыбается: - В структуру мира того понятие «жид» не размещается.
Сначала Рабинович даже толком и не понял.
-Погоди, мужик, - говорит, - а кем же это я тогда там буду?
-Как – кем? Человек, как и все.
-Нет, - заворочался беспокойно Абрам Моисеевич, - тут у тебя концы с концами не сходятся. Ведь ежели человек – еврей, то для кого-то он обязательно жид будет. Принято так.
-А вот и нет. Там-то Вседержитель народа еврейского не предусмотрел вовремя, и механизьм такой в пространство Свое не заложил. Да вот я тебе рассчетик принес.
Порылся мужик в карманах, вынимает листок помятый, разгладил его и Рабиновичу на стол положил. Я уж и не знаю – не то Иеронимус ему это дело посчитал, не то он прямо у Ведмедя бумажку стырил, но ясно, что не сам он этот рассчет выводил.
Абрам бумажку схватил, просмотрел, перепроверил по быстрому и аж затрясся.
-И ведь верно! Не помещается туды понятие «жид»!
-Конечно, - смеется мужик. – Стал бы я тебя обманывать?  Хоть триста лет можешь там быть евреем, а жидом у тебя стать не получится!
-Ух, ты! – говорит Рабинович. – А ведь дело-то стоящее! Давай тогда еще один вопрос уговорим.
-Давай.
-Кому весь этот мир новый будет принадлежать?
-Так, верно, по обычаю – кто за него денежки выложит, тому мир и принадлежать будет.
-Это что ж, получится у нас тогда Земля Обетованная? – разволновался старый Абрам.
-И Земля обетованная получится, и Луна обетованная и до хрена всего обетованного выйдет, - утешает его мужик. – Да ты бы стаканчик-то принял, а то вона как разволновался – того гляди окочуришься.
Принял Рабинович стопочку (стакан – побоялся) и вроде бы успокоился.
-Ты, - грит, - мужик, токмо не обижайся, а – верный расчет – крепкая дружба. Так что скажи: что ты за этое дело хочешь?
Задумался мужик. Как-то с такой стороны они в ватаге вопрос данный не обсуждали.
-Дык ить, эта, - сказывает, - вроде как у нас все есть. У Алеши – Настенька, у Фильки – Анка, у меня – Аленушка, у Змея – работа любимая, Хоттабыч сам себе чего хошь наколдовать может. Едино вот – хищники у нас хворые. Им бы облегчение сделать. Да токмо трудное это дело, даже и не могу я тебе условие такое ставить. Так что и не знаю, чего я за этое дело хочу.
Задумался Рабинович. Но ему оно было привычнее и не в пример лучше получилось.
-Хорошо, - сказывает. – Хищниками твоими мы непременно займемся. Есть тута у меня на примете один гомеопат, Изя Либерман. Он, конечно, не чудотворец. А токмо из пациентов его покамест никто в натуре не помер, кого он пользовал. Ни Рамзес 13-й, ни царь Соломон, никто пока не помер. В гробницы-то они заместо себя чучелу клали, чтобы нездоровое любопытство не возбуждать. Пущай покамест Изя хищников пользует для поддержания, а там и еще чего, глядишь, сообразим.
-Это здорово, - обрадовался мужик. – а еще у меня к тебе вопрос будет: за советом я пришел. На разведку в тот мир собираюсь, чтобы узнать Вседержителя тамошнего одно слабое место, да сообразить, как для переговоров к нему подлезть. Может, чего подскажешь?
-Попробую, - говорит Рабинович. – Только, ты на соображения мои особо-то не полагайся, потому как из тюрьмы тамошней видно-то не много. А кое-что видать все-таки. Думается мне. Что приобретение мира у Вседержителя будет носить характер более формальный, для законных оснований. Потому полагаю, что мир Свой полностью Он уже не контролирует. А стало быть, есть тама некоторые группы, кои либо полезными нам будут, либо наоборот. И те, которые наоборот, ничего нам не продадут из своего влияния, а уж задаром-то не уступят тем паче. Понятное дело, что сразу все ты не осилишь, а только бы хорошо группы эти разнообразные хотя б обозначить,  чтобы было о чем подумать на досуге.
-Хорошо, - мужик сказывает. – А вот тут соображение у нас есть, будто Вседержитель тот неуравновешенный либо пьет, либо колется, и хорошо бы страсть Его пагубную на пользу нашему делу оборотить.
-Соображение остроумное, и ежели ты сможешь хотя бы предположить, что за продукт Он употребляет, будет нам это польшой плюс. Потому как тады мы знать будем, от чего и как Его вылечить надобно.
Подивился мужик речам старого Абрама.
-Дык ить, эта, мы-то хотели пагубу этую для жульничества приспособить, по-воровски.
-Это хорошо, когда по-воровски, - отвечает Абрам, - а токмо в данном случае получается не честно. Хорошая же сделка завсегда должна честной быть, чтобы потом без обид.
-Ух, ты! – мужик сказывает, - как это ты повернул здорово! Сразу видно – ума у тебя – палата. Прям как у Змей Горыныча. Тот тоже – как скажет чего, сразу-то и не разберешь, а потом здорово выходит.
Посидели они еще чуток, молодость вспомнили, приняли в плепорции, да и отбыл мужик восвояси – в разведку собираться.





ГЛАВА 6.
РАЗВЕДЧИКИ.



В разведку Унылый Мужик собирался обстоятельно.
Понимал, что тама один раз он уже был, и наверняка его уже запомнили. Так для маскировки мужик и порты заштопал, и лапти новые приодел, и аж рожу помыл. В окошко на себя посмотрелся и решил:
-Вот таперь вовсе не узнают.
Аленушке наказ сделал, как в его отсутствие хозяйство вести, взял кобеля да Звездочку и полез в дыру, Иваном Царевичем прорытую. Потому как дыра была вовсе подходящая и выводила мужика прямиком туда, куда он и сам собирался.
Вылез из дыры на той стороне, да и навострился прямиком к Фоме – даже на кабак решил не заходить. Стучится к Фоме, значить, а Фома там с Костей Ведеркиным заседают, о вечном беседуют. Обрадовались мужику, третий стакан на стол выставили, про то про се расспрашивать стали.
Мужик им про дела свои рассказывает, как коровник строили, сколь народу ныне к Марусе на доение будет хаживать – дивятся роботы. А уж после, как стаканчик-другой друзья приняли, так мужик и к делу перешел:
-Искоренять, - грит, – надо.
-Это мы запросто, - отвечает Фома. – Ты только скажи – чего искоренить, а уж мы расстараемся!
-Зло да несправедливость искоренять надо, которые тута у вас оченно даже укоренилися.
-Ну, ты сказанул! – говорит интеллигент Ведеркин. – Чтобы тут несправедливость искоренить – с самого верху начинать надо. Даже и страшно сказать с Кого.
-Вот с Него-то мы и начнем, - говорит мужик. – Мысль у нас в ватаге появилася, мир ваш у Него отглотничать, да и по-хорошему переустроить, по правильному, как, скажем, Земля наша Русская устроена.
-Ух, ты! – восхитились мужики железячные. – А что для этого надобно?
Тут мужик им и брякнул:
-А знаете ли вы, что Бог ваш – наркоман?
Это известие надо было запить, чтобы информацией такой не подавиться. На разбавление ушел, почитай, литр.
-Так вот, - сказывает мужик, - хорошо бы узнать, что Он употребляет и в какой дозе, чтобы после Его вылечить. А для этого как-то к Нему подобраться надобно. А вот как? – ума не приложу.
Фома ржет – аж не может:
-Ты, блин, мужик, даже не представляешь, как же хорошо ты попал! В самую тютельку попал! Специально бы наме…тивался – а хрен бы так попал! Дочку-то мою помнишь?
-Еще б не помнить. Где она, кстати? И супруги твоей не видать? Не случилось ли что?
-Случилось. Но случилось токмо одно хорошее. Они ныне у мене на курорте отдыхают – на самом лучшем, что ни на есть! Потому, дочка у мене теперь – большой человек: бизнесвумен!
-А расскажи!
-А расскажу! С работы ее тады на хрен выперли. В переплавку не отправили – спасибо тебе – а с работы выперли. Нам с женой ее содержать было не трудно: электричество у нас дешевое, а боле она ничего не жрет. Но она на шее родительской сидеть не захотела и придумала комбинацию охренительную.
Фома сделал театральную паузу, промочил горло, крякнул и ткнул пальцем в Костю Ведеркина:
-Вона его тетка (родная тетка, заметь!), Фекла Ведеркина, при Мирской Резиденции Вседержителя  работает автоматической помойкой. Так что дочурка моя удумала?! Всю дворцовую помойку таперя, замест утилизовать, контрабандой перевозит сюды – быдто радиоактивные отходы, чтобы не проверяли, а тута по пакетикам расфасовывает и продает богомольцам. Ты не поверишь – с руками отрывают! Говорят, от этой помойки Святой Дух исходит.
-Дух от этой помойки точно исходит, - прокомментировал атеист Ведеркин, - токмо, вот в святости его я сомневаюсь.
Как представитель технической интеллигенции, в Бога Костя Ведеркин не верил. То есть, знал он, что Бог есть (еще бы не знать, ежели твоя собственная тетка при Божьем дворце автоматической помойкой работает), - а не верил. Принято у них так было.
-Так что, брат органический Бальдур, отправим мы тебя ко дворцу в лучшем виде. И легенда у тебя будет – будто бы ты наш помойный курьер. Но только вот во дворец придется тебе пролезать самому, потому как Феклу и саму вовнутрь не пускают.
-Так и на том спасибо! – обрадовался мужик. – Я на вас, ребята, как погляжу – так и удивляюсь: всякий раз оказывается, что вы знаете именно то, что для дела надобно.  А потому я вам еще один вопросец рискну задать.
-Да хоть десять! – размахались роботы.
-Десять я не придумаю – вон, сколько уже на грудь приняли, а один еще помню, и задам. Мнение у нас сложилось, ну, не у меня, понятное дело, а у людей умных,  - будто бы Вседержитель уже в мире этом и не совсем распоряжается, а есть тута всякие пакостники, которые распоряжаются заместо него. И получается, что для проекта нашего, чтобы вместо лучше – хуже не сделать, нужен пакостникам этим некий противовес, сила добрая, с которой договориться можно.
Тут Костя Ведеркин поднялся и попытался мужику поклониться. Но посколь они с Фомой уже задолго до мужика заседать начали, устойчивость Костя утерял окончательно и упал. Поднялся, и взад начинает кланяться. То есть торжественности напустил – сил нет.
-Ты, - грит, - мужик, мене извини, а только тайну этую я тебе сказать не могу. Про нее даже Фома не знает. Потому как из всех тайн мира эта – самая секретная. А только поверь ты мне на слово, прошу. Ежели все, как ты говоришь, будет, да и полезут кабы откель эти пакостники – будет им противовес. Хороший противовес будет. Железячный.
-Ох уж эти роботы! – подумал мужик. – Как нажрутся – сразу их на конструирование тянет. Противовес ему железячный. Нешто мы журавель колодезный проектирим? Да и на журавель лучше бы противовес деревяшечный. А железяку хорошо кузнецу отнести – он из нее что дельное изготовит.
Вообще-то хорошо они посидели. Душевно. Кобеля с волчихой выгулять не забыли, ужином угостили, наутро поправились, да и наладили мужика в аэропорт. Понятное дело – куда – в город  N, и там – в порт космический. А там уж и к тетке Фекле в гости.
Да только в городе  N мужика нашего в одночасье выследили. Как? А это я вам сейчас расскажу.
Жил в городе  N сыщик один любитель – умный до невозможности. Звали его не то Шар Лок, не то Шей Лок, в общем, Лок какой-то. И про наших шпиёнов он еще с прошлого раза интересоваться стал. Из любопытства.
Ну, во-первых, сообразил он, что шпиёны в ватаге воровской не все. Многие – для отвлечения прикалываются. А кто там главный шпиён? Да самый серьезный. Можно даже сказать – унылый. Так, хорошо. Значит, верно Унылый этот Мужик еще раз припожалует. Потому что мир большой и с одного раза все не нашпиёнишь. А стало быть, на всякий случай, надо придумать заранее, как мужика этого ловить.
Сам мужик – вещь не приметная, тем более, что он и внешность свою может изменить. Скажем, рожу умоет, порты заштопает, али лапти новые наденет. Его и не узнаешь. Значить, по другой примете его определить надобно. А по какой? Кобель с ним ходил. Хворый. Этого ни с кем не спутаешь. Но ведь мужик шпиёнский это тоже понимает и верно решит кобеля замаскировать. А как? Как, как…. Как радистка Кэт-то выкрутилась? Они же бабу с одним дитенком искали, а у нее к тому времени их уже два было. Верно и мужик с кобелем другую животину хворую потащит – волчиху, скажем.
Другой момент. В прошлый раз мужик вечно по-русски проговаривался и тем шпиёнскую свою принадлежность выдавал. Ясное дело, что в короткий срок языка мужик не выучит – рожей не вышел. Стал быть он выкручиваться будет. Каким образом? – Так ведь есть людишки, что по жизни все слова и не говорят, а говорят только матом. И для общения этого вполне хватает. Матерных же слов – меньше, нежели остальных, и их мужик вполне может запомнить.
Короче, рассекретил этот Лок нашего мужика начисто.
А вообще-то так и не честно. Он же вон какой умный, а наш мужик – только хороший.
И стал Лок за прессой следить, русских шпиёнов дожидаться. А как известие получил, что с нашего мира к ним толпой все полезли, так и стал главного шпиёнского мужика выискивать. По приметам.
И вот видит Лок – идет по улице мужик и для отводу глаз матерится. А с ним – кобель хворый да волчиха увечная. Понял Лок, что кого надо он отыскал, понаблюдал за ними малесь, да и решил позвонить. У него и дома телефон был, и мобильный. А токмо он решил приколоться, да с автомата уличного позвонить, для конспирации.
Набирает сыщик нумер – какой нужно, да только слышит будто бы голос сзади:
-А знаешь ли ты, мужик, что телефон, по которому ты звонишь – беспроводной, потому как провода я ему на хрен перерезал.
Оборачивается Лок – заяц перед ним стоит. Заяц как заяц, обнаковенный: камуфляж, разгрузка, за спиной рюкзак килограмм на 80, в руках армейский лучемет М18з (а «з» - значит, в специальном заячьем исполнении – повышенной мощности и с приделанным ракетным пускателем).
-Ты хоть понимаешь, что ты тута делаешь? – ехидно заяц сыщика спрашивает.
-Оченно даже понимаю, - говорит Лок. – Шпиёна русского ловлю. Никто его на фиг поймать не может, а я его зараз вычислил, потому как умный здорово, и даже что такое есть дедуктивный метод запросто понимаю.
-А ежели ты такой умный, - подкалывает его заяц, - так скажи пожалуйста, что же с хищниками будет хворыми, когда мужика поймают?
-Что будет? Усыпят, верно. Не лечить же их?
Сказал и задумался. Ну, мужик-то мужиком, хрен с ним. Может он и шпиён. А вот хищники хворые что же такое ему, Локу, сделали, что он к смерти их приговорить хочет?
Тут и заяц дров в огонь подбросил:
-По-хорошему-то тебя замочить бы надо – на всякий случай, да только это не по уставу заячьему – каждого встречного-поперечного мочить. Даже и не знаю, что с тобой делать.
Это он так сыщика спытывал. Ежели б Лок стал говорить, мол, не надо меня мочить, я – хороший, так заяц его б точно замочил. Да только сыщик стоит грустный и сказывает:
-А я и сам не знаю, надо меня мочить или нет? Вроде как на распутье я получился.
-Это бывает, - говорит Котька. – Я тебе совет хороший дам: ты сейчас домой не иди, а поброди вокруг, цветочки понюхай, по сторонам погляди, - может и определишься.
И исчез. Лок и сам был мастак по части исчезновений, но тут он рот разинул. То есть, был заяц – и нет зайца, как в воздухе растворился.
Ежели б сыщик был наш, русский, он бы, верно, подумал, что ему заяц сей по пьяни померещился. Но Лок был не наш, положительный, и покамест не пил. А потому и решил он совету заячьему последовать – по городу побродить и о вечном подумать.
Ходит-бродит, и видит – будка ездит с ловцами – шавок бродячих изымает из обращения. Ну, Лок этот был парень не промах – боксом для здоровья занимался, так он ловцам по быстрому рожи побил, будку открыл и шавок обратно в обращение выпустил. Разбежались шавки, все, кроме одной, потому как она разбежаться никак не могла – токмо лежит и смотрит. Так Лок, хоть и не богатый был человек, а нового пинжака не пожалел: снял пинжак, шавку этую в него завернул и понес к корешу своему – медицинскому доктору Ватессону.
Ватессон, как это все увидел, орать стал:
-У меня тута практика, понимашь, люди приличные ходят, женился я вот недавно, а ты вечно грязь всякую тащишь!
Орет, подпрыгивает, руками размахивает для убедительности, а сам думает:
-А чего это, собственно, я ору, когда мне, согласно клятве Гиппократовой, заместо орать, шавку эту хворую надлежит пользовать?
Сбегал за чемоданом своим медицинским и стал шавку пользовать. И до того допользовал, что так она жить у них и осталася.
Заяц же тем временем наладился в космопорт известный, поскольку мужику с хищниками места уже вроде как были забронированы, а ему, зайцу богатырскому, полагалось самому об своем транспорте заботиться.
Приметил заяц, каким рейсом мужик отбывает, и к этому кораблю сам наладился. А у трапа тама стюардесса стоит и билеты у всех спрашивает. А у зайца-то билета нет. Что делать?
Подкатывается заяц к стюардессе и говорит:
-Привет, красавица!
-Привет, малыш, - отвечает стюардесса.
Котька аж охренел от такой наглости: его, зайца богатырского, ростом да силой выделяющегося малышом обозвали.
-Какой я тебе малыш? – возмутился заяц.
-Как – какой? Обнаковенный. Вона, костюмчик на тебе заячий, ружье игрушечное, ясно, что малыш. Небось, из дома убежал.
Заяц чуть не подавился.
-Не убежал я вовсе из дому, а в искпедицию ушел, потому как дому своему я сам голова. И не костюм это, а шкура моя природная! И ружье самое что ни на есть всамделишное.
И стал заяц прикидывать на чем бы тута ружье опробовать, чтобы всамделишность его доказать. Но стюардесса ему уже и так на слово поверила.
-Ух, ты, - сказывает, - так это ты – настоящий заяц? Вжисть не думала, что такие бывают.
Она ж городская была, темная, зайца живьем никогда и не видела – токмо на детских утренниках со Снегурочкой.
-Тады встань-ка тута сбоку, чтобы тебя видно не было, да и сказывай, чего тебе надобно, - говорит девица.
Встал заяц сбоку, замаскировался, и такие речи ведет:
-Мне на хреновине этой обязательно полететь надобно, а билета у мине нет ни фига. А не полететь тоже никак не выходит, потому у меня задание секретное с самой Земли Русской.
-А зачем же тебе билет, коли ты – заяц? – вопрошает девица. – Зайцы отродясь ездили без билета. У нас, в купе стюардессином, выгородка есть, так я тебя там и спрячу. Погоди, вот посадка закончится.
Пока же он ей зубы заговаривал, Ивашка Дурак, Прошка Дубина да Петра Хренсгоры втихаря на этот корабль просклизнули, и, хоть зайцами оне и не были, а тоже поехали без билета.
Как отъехали малесь, стюардесса (ее Риткой звали) представила зайца своим товаркам. Было всего их, стюардесс, пятеро, а за старшую была у них девка Лизка – молодая, смешливая, так, чтобы старше казаться и сурьезней, она очки с простыми стеклами для солидности носила и прическу строгую делала, ровно дура. Но сама дурой отнюдь не была. А потому в первый же день зайцу и сказывает:
-Ты б мужику своему сказал чего.
-Какому мужику? – притворился Котька.
-Ну, который ваш главный русский шпиён, с кобелем хворым да волчихой увечной.
-И что же это я ему сказать должен? – вопрошает заяц.
-Там, куда мы летим – не старушка-Земля. Мы, брат, в самую в натуре столицу мира направляемся. Служба безопасности тама шерстит – твой мужик из корабля выйти не успеет – в лаптях да в зипуне, как его уже в кутузку за шиворот определят.
-А что делать?
-Переодеть его надобно. Костюмчик-то мы ему с девками пошьем, пока летим, а вот башмаки надобно стырить – башмаки мы шить не умеем. Токмо мерку ты сам с него снимать будешь, потому мужик ваш ненормальный, спит с кочергой в обнимку и глаза у него дикие.
Полез заяц к мужику в каюту.
Мужик спал. Волчиха зайца признала и тревожиться не стала. Кобель же хворый ворочался и правую переднюю лапу смоктал, с чавканьем, с хлюпаньем – в самое свое удовольствие. Зайца увидел и сказывает:
-У!
Мужик пулей из кровати вылетел и в последний момент над башкой заячьей кочергу удержал.
-Уф! – грит, - Ну, и напугал же ты меня, косой.
-Можно подумать, сам больно прямой, - огрызнулся заяц. – Едешь хрен знает куда, а порядков тутошних не знаешь. Вона, девки говорят, тута кажного, кто в лаптях да в зипуне – в кутузку за шиворот.
Опечалился мужик.
-И что ж теперь делать?
Стал заяц мерку с него снимать и про заговор девичий сказывать.
Подивился мужик.
То есть, что в нем все шпиёна признают, он удивляться уже перестал. Видно, судьба такая. С другой стороны – он же и был шпиён. Скажем, корова – она есть корова, так ее за корову все и признают. А он – шпиён. Так чего ж удивительного в том, что за шпиёна его признают? Ничего удивительного в том нету. И что помогают ему – тож мужика не удивило. В Земле же Русской принято – хорошему человеку помогать. Он, конечно, не так, чтобы совсем хороший, но и не плохой же.
-Надо будет девкам пряников печатных на Рождество прислать, - сказывает мужик.
Так чему ж мужик подивился? А подивился он тому, что тута за форму одежды хватают. У нас на Руси, хучь ты татарином оденься – слово тебе никто не скажет. Трезвый. Ну а с пьяным, ясное дело, связываться – себе дороже. Видишь, пьяный – отойди.
Снял заяц с мужика мерку, девкам отнес, и ботинками мужицкими озаботился. Тырить ботинки он не стал – шум поднимется, да и не честно это. Он по другому придумал.
Ритка с его слов помощнику капитана рассказала, будто братец ее малой в рейс с ней напросился. А братец прикольный – в цирковом училище пробавляется и нумер у него есть, когда он, переодевшись зайцем, разного дурака валяет. И попросила разрешить братцу перед публикой выступить.
Заяц такого дурака навалял, что пассажиры после долго в себя прийти не могли. А вознаграждение потребовал сплошь одними ботинками – для приколу. Его этими ботинками завалили по уши – так народу представление понравилось.
Подобрали мужику правильные ботинки, приодели его, причесали (стричься мужик отказался наотрез: меня, грит, после Аленка в дом на фиг не пустит). Лизка мужика осмотрела придирчиво:
-Ниче, - грит, - сойдет. Быдто что художник, али музыкант.
Так мужик стал дергаться.
-Ну, порты-то драные были, зипунишко тож - так себе, а вот лапти-то совсем новые. Ну как их кто стырит, покеда я там шастаю?
Заяц на него совсем разъярился:
-Я твои лапти, - сказывает, - в рюкзак положу и с собой носить буду. Никуды твои лапти не денутся.
Немного успокоился мужик. А тут они и приехали.
Мужика с хищниками уже ждали. Лично сама Фекла Ведеркина его ждала. Поэтому никакого паспортного контроля мужик не проходил – у тетки Феклы вся таможня была скручена-схвачена уже давно. И прямо за выходом с порта ждал их служебный автомобиль, к которому тож никакая полиция не совалася. Правда, уже по другой причине – потому как автомобиль был тот самый, на котором тетка Фекла помойкой работала. И несло от него святым духом со страшной силою. Вот к нему никто и не совался, больно уж благолепная была машина.
Отвезла Фекла мужика к себе домой, да и сказывает:
-Груз, мол, к завтрему вечеру будет готов, а дотоле можешь тута походить, посмотреть, что тебе надобно. Токмо во дворец не лезь и даже близко к нему не подходи. Тама сигнализация – страсть. Не дай бог, что заденешь – вони будет, как от моей помойки.
Это она, конечно, образно выразилась, употребила профессиональный жаргон, но мужик понял тетку Феклу совершенно правильно. И опечалился. Потому как, как же можно разведать нужные ему обстоятельства, ежели во дворец не лезть?
Походил мужик около дворца, походил, ничего не находил, и решил-таки попробовать. Подошел к забору и начал прикидывать, как бы его на фиг форсировать, забор этот. Тут как зазвенит! Мужик, было, бежать! А хищники? Они же не токмо бежать – ходят-то с трудом. Заметался мужик.
Тута далесь – бум! бум! бум! – гарь какая-то и вонь пошла.
Это заяц дымовых да фосфорных гранат накидал, ракету пустил, и смотрит – что получится. Хорошо получилось – сирена завыла, ангелы караульные с ружьями бегут. Обрадовался заяц и впритирку к крылам их беленым из лучемета шарахнул. Залегли ангелы, палят в белый свет, как в копеечку. Они ж – стража дворцовая, к сопротивлению не приучены. Им бы вдесятером одному пьянице рожу бить, а не с богатырским зайцем тягаться.
Котька высмотрел одного – самого толстозадого, с капральскими нашивками, и из самонаводящейся ракеты засадил ему солью в задницу. Вой поднялся – страсть.
Мужика все забыли, он Бога и зайца возблагодарил и потихохоньку хищников из опасной зоны повывел.
-А вот и наше время, - сказывает тады Ивашка Дурак своим товарищам. – Покеда заяц тама шуршит, есть возможность в этот дворец пробраться.
Тут ведь какое дело вышло? Хоть Сатан и был у Вседержителя на побегушках, а официально он здорово против Бога считался.  И специальные бесовские силы в силу этой официальности тренировали в частности на штурм Дворца Вседержителя. Так что систему сигнализации и различные входы-выходы мужики знали доподлинно.
Залезли в водосток. Тама решетка была здоровенная, которую токмо машиной можно было распилить. Потому и сигнализация была настроена на металлы, механизьмы, да источники энергии, чтобы котов и крыс даром не отслеживать.
Ваньша Петре и сказывает:
-Давай, брат Петра!
Петра за решетку ухватился и аккуратно на хрен ее разломал. Без механизьмов и источников энергии. Дале до местного поста контроля защитных систем было метров 70, перекрытых всякой неправдоподобно вредной фигней, которую обойти никак возможности не было. Тады послали шустрого Прошку, чтобы он это дело по быстрому пробежал и участок защиты с поста отключил, допрежь тот сообразит, что гудеть надобно. Прошка так и сделал, у него еще даже пара сисячных мига в запасе оставалось, когда он местный пост отключил.
Поставили мужики дистанционный выключатель, чтобы вдругорядь как заполошные не бегать, и двинулись дале.
Тут Ванька-то и сообразил:
-Мы ж, блин, не знаем, на хрена мы сюда залезли. У мужика, верно, умысел был какой, не зря ж он сюды поперся. А мы-то умысла его не знаем.
-Тады, давайте стырим че-нибудь, - предлагает Прошка.
А рассудительный Петра Хренсгоры иное мнение высказал.
-Надобно бы тута очко проделать в ихней защитной сети. И ничего, упаси Боже, не трогать. Пущай очко будет. Вдруг, после понадобится. А стырить – так это мы с город вылезем и тама чего-нибудь стырим. Не проблема.
На том и порешили.
Очко проделали профессионально. Все свои выключатели так позапрятали, что никаким контролем и ремонтом их не обнаружишь, а для отвода глаз и на всякий случай установили парочку-другую взрывных устройств, чтобы свет, газ, воду, автоматические орудия чуть что на фиг обезвредить, да еще и чтоб канализация при этом наружу поперла. Прошка предложил канализацию к водопроводу подсоединить, причем прямо чичас, но Ваньша мысль этую отмел для конспирации.
После вылезли, решетку будто бы на место поставили, чтоб никто не заметил, да и пошли в кабак – удачный почин отмечать.
Унылый Мужик тож к тому времени уж на кабаке заседал еще более унылый, нежели обычно. Миссию свою он провалил, а ежели б не заяц – так и ноги бы не унес. Хищники от быстрой ходьбы расхворалися, процедуры мужик им сделал, а токмо видел, что все одно плохо зверям и они токмо из конспирации шпиёнской еще держатся. Хорошо хоть Феклу не подставил, да и за это зайцу спасибо. В общем настроение было у мужика – хоть топись, и стал он разные способы выдумывать.
Да нет, не как топиться – для этого способ уже известный и много нового тут не придумаешь – залез под воду, да не дыши, а как попробовать дело чуток в правильное русло обернуть. Решил он на обратном пути к Антонио да к Ведмедю заглянуть – может они чего про незаконные наркотики знают. То есть, знают-то они наверняка, да только про те ли, которые ему нужны?
-Плохо все ж таки дураком быть, - размышлял мужик. – Все я тута прогадил конкретно. Роботам про противовес вопрос задать не сумел. Надо ведь было сообразить, что они противовес в своем механическом смысле понять могут. Дурак? Дурак. А здесь? - хоть бы мысля какая во мне вовремя зародилася – а что я тута буду делать? Полез в Божий дворец, как мальчишка в соседский сад за яблоками. Только зверей хворых морально травмировал. И заяц с моими лаптями куда-то подевался. И лапти, небось, потерял. А ведь совсем новые были, лапти-то.
Короче, надрался мужик до поросячьего визгу, и на след день его вместе с помойкой багажом отгрузили обратно – на матушку наша Землю. И хищников с ним.
Всю обратную дорогу мужик проспал. Очухался – голова трещит, внутре пакостно, и стыдно до невозможности. Ему ж товарищи прикрытию сделали, отвлечению, девки, вона, незнакомые об конспирации евошней заботились, а он все дело по глупости завалил, да еще и напился.
Корабель мужик покинул как можно незаметнее, чтобы на глаза никому не попадаться, помойку сменному курьеру сдал, и направился к Антонио. Синьор Антонио принял мужика с уважением, потому как русские ему немало услуг уже сделали, да и на будущее сотрудничество Антонио зело надеялся. Поведал ему мужик о своих злоключениях, да так прямо и спросил:
-Не знаешь ли ты, уважаемый, кто дурь Вседержителю поставляет и что это за дурь.
Посерьезнел синьор Антонио.
-Что Он ширяется – это я знаю доподлинно. А вот чем, да кто ему дурь поставляет? Эх, мужик. Да, кабы я это знал, я, верно крестным отцом всей Вселенной был бы. Многих посылал, лучших специалистов. Никаких концов. Вроде бы и никто Ему ничего не поставляет. А людишки, что поближе подбиралися, пропадали без следа. Так что тебе еще повезло, что жив остался и хищников своих уберег.
Чуть полегчало мужику. Не он один, стал быть, на этом деле опозорился. Но честь шпиёнская – это одно, а дело-то делать надобно.
Тут Антонио и еще одну вещь ему сказывает:
-К Ведмедю не ходи. Под колпаком Ведмедь. Я, правда, тоже под колпаком, но у меня дела другие – я своих филеров знаю, премию им доплачиваю, чтобы они про меня только правильные вещи говорили, а от себя не выдумывали. Ведмедя же прижали – страсть. Он уж и обратно эмигрировать собрался. Все за те самые дела. Так что, только ты туда сунешься, как тебя и повяжут.
Совсем заскучал мужик. С пустыми руками возвращаться приходится. Еще и заяц этот чортов лапти его заиграл! Совсем новые лапти-то.
Тем временем заяц, который в пинжак новый мужицкий заранее подслушивающее устройство зашил с передачей по нейтринному лучу, разговор ихний с Антонио просек, да и подумал:
-Мужика, конечно, к Ведмедю никак нельзя. А токмо что подозрительного в том, ежели заяц по старой дружбе, скажем, к Мишке завернет?
И завернул.
Ведмедь, как зайца увидал, так и охренел. Он от неприятностей-то и попивать стал малесь, а как Котьку в полном боевом разглядел, так понял, что уже, верно, допился. Заяц глушак врубил на полну мощность и сказывает:
-Давай, Минька, базы данных на диски скидывай и дуем в Землю Русскую, покедова тут тебя не исследовали.
Филеры, как про глушак смекнули, полезли уяснять, подмогу вызвали, но заяц зараньше рюкзак свой распаковал и сообразил им районного масштаба Армагеддон. Уцелели только третьи этажи (ежели считать от земли вниз).
Слава Богу, рядом с ренегатом Цукертортом уже давно никто не жил, опасаясь за репутацию, поэтому и жертв среди мирного населения не случилося.
Унылый Мужик тем временем в город М вернулся, Фому с Ведеркиным за содействие поблагодарил, а на расспросы все токмо рукой махнул горестно. Что уж тут сделаешь? И полез обратно в наш мир.





ГЛАВА 7.
АЛЕНКА.



Аленушка как увидела мужика, который в пинжачной тройке, при галстуке да в лакированных штиблетах хищников из сугробов выковыривает, так ее и скрутило. В ржачку тянет – жуть. А токмо Аленка была девицей наблюдательной, и что мужик в отчаянии пребывает смекнула на раз. Хихикать над ним не стала, в избу пригласила, накормила горячим с морозу-то, про разведку его рассказ выслушала.
Мужик переживает – чуть не плачет. Больше всего ему обидно, как же он ни за что кобеля со Звездочкой стрессу подвергнул. Им же через это великий вред!
Аленушка мужику и сказывает:
-Я чичас сама хищникам все процедуры сделаю, а ты немедля должен напиться и лечь спать.
Мужик аж охренел. Это чтобы Аленушка ему напиться велела? Да еще и немедля? Неужто ж так плохи дела? Однако ж делать нечего. Пришлось мужику напиться по быстрому и лечь спать.
Аленка тем временем думать стала.
-Как-то мужик этот конпельмент мне сделал, будто я в шпиёнки гожусь. Посмотрим, так оно, али нет.
Вы не пугайтесь – в не наш мир Аленка таем не собиралась. Шестым волчиным своим чутьем чуяла девица, что мужик все, что надо, в походе своем нашпиёнил, токмо сам понять этого не сумел.
Змей Горыныч как раз к Лешему за очередной контрабандой пожаловал и к товарищам своим в гости зашел. Аленушка его за Хоттабычем наладила, а сама отправилась к специального назначения мужикам в казарму.
Поговорила тама с Ивашкой, Прошкой да Пётрой, некоторые подробности рассказа мужицкого уточнила, а после и спрашивает:
-Не помните ли вы, ветер с дворца на вас дул, али с вас на дворец?
Потому как вспомнила Аленка про волчиное свое инобытие, да и смекнула: ежели ветер с дворца дул, может, хищники чего интересного унюхали – не зря же мужик их с собой таскал.
-Ясное дело – с дворца на нас, - говорит Ивашка Дурак. – Иначе мы б к дворцу-то и не подошли. Тама детекторы запаха стоят, как у Яги в молодости: «Фу-фу-фу, русским духом пахнет!», ну, и все такое прочее.
-Угу, - думает девица. – Может, еще и не зря ходил мужик. Надо будет его с хищниками к Рабиновичу в лаблаторию заманить.
И пошла домой.
Пока туда-сюда, и мужик проснулся, и Хоттабыч приехал. Мужику с похмелья так плохо, что он уже и бить себя в грудь да каяться в свой неразумности не может. Аленушка ему чуток налила, чтобы он и поправился, да не совсем, и в таком виде ифриту мужика представила. Стал мужик отчет давать. Аленка с Хоттабычем сидят – не шелохнутся, чтобы не заржать, джинн аж бороду жует – больно импозантно мужик в тройке и с галстуком смотрится. А переодеться он так и не переоделся – не во что ему. У него по жизни токмо один комплект одежи-то был. Изгваздает – так ввечеру постирает, к утру высохнет. Порты протрутся – заштопает, али девок попросит. Потому как в котомке у него средства для кобелиного здоровья ездили, а для запасных порток места не оставалось. Дом же у мужика появился недавно и обзавестись он еще не успел.
Сказывает мужик, как роботов про противовес иносказательно расспрашивал, а они его не поняли, Хоттабыч его перебивает:
-А может бит, эта ти их нэ понял? Оны, вэрно, сказат хотэл тож иносказатэлно, что народ железячный нам помогат будит – вот пакостныкам и пративавэс.
-Уй, блин! – подпрыгнул мужик. – Как же я сразу-то не смекнул?! Этот же Ведеркин-то Константин оченно иносказательства любит в силу своей антелигентности. И торжественности он тама развел – море. А токмо, что же это тады за тайна такая – противовес железячный? И почему Фома об этом деле не в курсе?
-Этот я нэ знай, а толко думаю, что разный робот тот мир биваэт. Может бит, ест там и тайный робот, про который нэ всэм знат положен.
Приободрился мужик. Хоть что-то да удалось ему разузнать, не совсем зря ноги бил.
Аленушка свою игру продолжает:
-А хорошо бы вам, друзья, к Рабиновичу вместе слазить, да и хищников заодно доктору Либерману покажем.
Мужик уперся:
-И как я в этом пойду? Срамота! Да и холодно в штиблетах по сугробам. А после мне проходу не дадут – высмеивать станут. Вот-де, надел мужик обноски какие-то и в люди вылез.
Незадача.
Можно было б, конечно, у Фильки одежу позаимствовать, но они с мужиком разных форматов были: хоть оба и жилистые, а Филька – невысокий; мужик же – длинный. На нем Филькина одежа будет не в пору. Тем более, что и у Фильки, похоже, лишнего платья в хозяйстве не водилося – тож в одном ходил.
-На базар купым, - сказывает ифрит.
Денежки у друзей малесь водились – спасибо Змею Горынычу. Тут ведь какое дело? Добычу воровскую ватажники еще до выхода на пенсию али пропили, али еще на что потратили. Свое хозяйство заводить еще только собирались. И жили бы оне скучно, если б не Змей.
Змей для Лешего контрабанду, как встарь, возил, и долю воровскую на всю ватагу с Лешего взыскивал. Потому как договор испокон был, и никто его покамест не отменял. Леший попытался было отвертеться, али Змея подкупить, чтобы хоть не всем, а только Горынычу одному отстегивать, так Змеюшко ему такую рожу изобразил (в трех экземплярах), что задумался Леший о бренности всего сущего, и дале платил исправно.
Вот с этими-то денежками Аленка и Хоттабыч отправились на базар, а мужику велели напиться и спать от стресса, покеда они ездиют. Мужик сделал вид, что напился, а спать не стал, - стал кобелю и волчихе хворой клистир ставить – для здоровья. По дороге Аленушке с ифритом заяц встретился, лапти новые мужицкие отдал, да и велел:
-Вы разыграйте этого мужика дурацкого, скажите, что на базаре лапти купили у зайца какого-то. За пять рублей. Пусть он попрыгает.
-А не боисся, что он тебя после кочергой по башке? – Аленка хихикает.
-А не догонит, небось, - в ответ Котька смеется.
Купили мужику одежу, вернулись домой. Змей их подвез, обернулись скоро. Обрадовался мужик. Боле всего обрадовался, что лапти свои новые обратно увидел. Так обрадовался, что даже и на розыгрыш не поддался:
-А и хрен с ним, что пять рублей! – говорит, - Лапти-то совсем новые!
Переоделся мужик, свистнул хищников, и отправились они к Рабиновичу. Рабинович встретил разведчиков умилительно, потому как он перед ними с Сарой своей имел разговор. Сара его умная была – страсть, и завсегда Абраму правильный совет подавала. Вот и чичас, хотел Рабинович с ней посоветоваться, кого в кумпанство пригласить для приобретения новой Вселенной. Так Сара ему и сказывает:
-А никого не надо приглашать. Пущай это будет наше семейное предприятие. Заодно и будет, что детям нашим в наследство оставить.
-Ой, блин! – сказывает Рабинович. – А где ж я столько денег-то возьму – Вселенную купить?
-Так ты же умный, Абрам, - Сара отвечает, - верно, придумаешь чего.
И отправился Абрам придумывать.
Тут и разведчики к нему пожаловали. А как пожаловали, да вкратце суть изложили, Аленушка и говорит:
-А как бы нам лаблаторию твою химическую посетить?
-Да пожалуйста, - отвечает Рабинович, и проводит гостей дорогих в химическую лаблаторию. Тама самый настоящий доктор наук Мойша Эйдельзон начинает им мозги захимичивать. А, пока он им мозги захимичивал, Звездочка через лаблаторию проковыляла осторожно, да и в одну тама колбу носом тыкнулась. То есть, уткнулась и стоит.
-А чего это там такое? – Аленка спрашивает.
-А это мы для примеру делали разные вещества, от коих бестелесная субстанция божественной сущности заторчать может, согласно бюджетной темы «Купленный рай», - докладывает доктор Эйдельзон. – А конкретно это будет образец нумер 8.
Тут Унылый Мужик аж подпрыгнул.
-Как мы у дворца-то шастали, ветер же оттедова на нас дул! – воскликнул мужик, и ну себя по лбу кулаком лупить. – Она, верно, и почуяла! У кобеля-то мово нюх микстурками поверженный, а у нее – вострый, волчиный!
Кобель хворый на мужика посмотрел и сказывает:
-У! – дескать, что б ты, мужик, понимал! Нюхать – каждый может. А, пока она нюхала, я ей, бабою глупой, руководил.
Тут уж все запрыгали, потому обрадовались – страсть! Никто и не ожидал, что мужик бестолковый с первой попытки почитай все вопросы наразведает. Собрались в кабинете у Рабиновича, стали итог подводить. Получалось так:
Что Вседержитель употребляет более или менее понятно. Непонятно, правда, откедова Он это дело берет, ну так этого и сам синьор Антонио понять не может.
Про противовес тоже вроде понятно: есть секретная организация роботов, целям нашим сочувствующая. Неясно, правда, как до нее добраться и насколько она сочувствующая, но, как до дела дойдет, можно будет и Костю Ведеркина на серьезный разговор вытащить. Только бы с ним ничего тем временем не случилось.
-Покамест главная наша загвоздка, - говорит Рабинович, - это где Вседержитель дурь берет. Потому, ежели поставки не перекрыть, то и лечить Его бесполезно. А ежели Он в наркотическом бреду мир Свой нам и переуступит, так эту сделку в любом суде опротестовать можно будет, и толку  нам с нее никакого. Как бы этот канал уяснить?
Тут дверь открывается, без стука вваливается на совет заяц, и Ведмедя за собой на поводке тащит. Ведмедь от пережитого весь трясется, а как на Котьку глянет, так и зажмуривается, словно хочет тыщу рублей потребовать за нанесение морального увечья.
-Слышь, дядька Абрам! – заяц сказывает. – Я тута тебе начальника вычислительного центра привел. А то твоя логарифмическая линейка, ежели ее в штаны засунуть - торчит неприлично, а другого толку от нее нету. Компутером давно пора считать. А под компутерный зал тебе и подвал для буйных отдадут. 
Челюсти у присутсвующих отпали с характерным звуком.
-Дык ить….
-И образец нумер 8 мне отлейте для экспертизы, потому как обязательно я узнаю, кто дурь этую Вседержителю доставляет. А уж – как – это не ваши заботы.
Народ онемел.
-Что вы зенки таращите? – смеется заяц. – Да из вас один Хасан чистый, потому – за собой следит и к нему не подойти. А все остальные шпиёнскими булавками с микрофоном утыканы, словно кролики.
От этого наглого заявления Унылый Мужик пришел в себя.
-А хрен-ли ты мои лапти новые на базаре продал?! – заорал мужик, выхватил из-под себя стул и попер на зайца.
Хасан и Аленка на мужике повисли, - они-то знали, что заяц ни в чем не виноват.
-Шутка это, разыграли мы тебя, - кричит Аленка мужику в ухо. – Не продавал он твоих лаптей.
-А кто тогда мои лапти продал? Кто продал, тот пущай или пять рублев взад гонит, или стулом по башке за обман доверия! – вопит мужик и до зайца тянется.
-Никто твои лапти не продавал, дубина! – Аленушка его за волоса от зайца оттягивает. – Шутка это была, розыгрыш, понимаешь?
-А как же ты тогда их на базаре купила, ежели их никто не продавал? – приводит свой резон мужик.
-Да не покупала я их!
-А ежели ты их не покупала,  а заяц их продавал, то как они у тебя оказались? Стырила что-ли?
-Что стырила? – орет Аленка.
-Да лапти!
-Какие лапти? – Аленушка поняла, что логикой мужика не переспоришь и обратила на него его же собственный способ – дуром орать.
-Мои новые лапти, - сказывает мужик на полтона тише, потому как уже стал он в лаптях этих запутываться.
-Да вон твои новые лапти – на ногах у тебя, - сказывает девица.
-Так это те, что заяц продал!
-Кому продал?
-Тебе продал!
-Мне?!
-Тебе!
-Что?!
-Да лапти!
-Какие лапти?
Рабинович, тихо икая, сполз под стол. Хасан, прикрыв рот бородой, энергично булькал. Кто-то из местных побежал за доктором. Заяц, пользуясь тем, что про него в суматохе забыли, развинтил только что поставленный Рабиновичу телефон прямой связи с Господом Богом и впиндюрил туды жучка. После огляделся, узрел висящий над столом директора портрет Аллаха и заместо всевидящего ока Господня установил телекамеру. Ведмедь, тихо зажмурившись, сидел в углу и монотонно повторял, словно защитную мантру:
-Полную медицинскую страховку и тыщу рублей подъемных….
В кабинет заглянули специалисты из смежного с Институтом заведения и спросили, не нужна ли помощь. Пришел доктор Либерман, исцелил Рабиновича от икоты и принялся осматривать хищников.
Мужик посмотрел на Аленку, на зайца и нерешительно улыбнулся:
-Эта, а че вы орете-то, - спрашивает. – Случилось что?
Тут уж Аленушка не выдержала:
-Случилось, - грит. - Заяц лапти твои новые на базаре продал!
-Да вот же они лапти, на мне, - мужик сказывает. – Как заяц мог их продать? Опять ты шутки шутишь, - весело погрозил Аленке пальцем. – Небось, меня не проведешь.
Представители смежной организации смущенно потупились и удалились. По их мнению случай был совершенно безнадежный.
Покончивши с лаптями, разделились собравшиеся на три группы.
Хищники, мужик, Аленка и доктор Либерман решали вопросы медицинские. А посколь медицинские проблему все одно без них после решатся, так нам оне и ни к чему.
Рабинович и Ведмедь обсуждали вопросы кадровые и производственные. Во-первых: на фиг же Рабиновичу Ведмедь. Компутеров-то все одно нет. Ведмедь и сказывает:
-Робот Гриша, у вас проживающий, уже электростанцию построил, мастерскую себе оборудовал. Покамест он по-простому там возится, а скоро сможет и компутеры собирать. А уж если сообщение с другим миром наладится, так оттедова этих компутеров можно привезти – море.
Во-вторых: обсуждали, что ежели Ведмедь – на фиг, так ему ж и платить надобно. Ведмедь говорит:
-Тыщу рублей.
Рабинович ему:
-Ты что, охренел, Ведмедюшко?  Какая тебе тыща, ежели я, твой начальник, со всеми надбавками получаю 450? Ежели 300 пробить удастся – и то радуйся.
Ведмедь и радуется. Он и вовсе не надеялся, что возьмут – думал, опять драными штанами да самогонкой придется спекулировать, башку свою подставлять. Уж про медицинскую стаховку и подъемные думать забыл. Дали б место в общежитии на первое время.
А Хасан тады видит, что все заняты – так он сам зайца в химическую лаблаторию отвел на предмет продукта нумер 8.





ГЛАВА 8.
ЗАЯЦ.


Получив пробирку с препаратом нумер 8, заяц даже домой заходить не стал, а тут же полез в дыру, в другой мир. Очень уж ему хотелось побыстрее до результата докопаться.
Бог его хранил. Бог, Он и вообще-то к зайцам благосклонность имеет. Поэтому вылез заяц не там, где все, а через боковой отнорок, им же прорытый загодя – на всякий случай. Потому как тамошние, другой Вселенной, ГПУ-шники умудрились основной проход найти, заминировать, засаду тама сделать, да еще и лагерь неподалеку разбили – к ответному вторжению готовились.
Оглядел все это заяц со стороны, и здорово оно ему не понравилось.
Тады Котька к транслятору отнорочному вернулся и Ивашке Дураку позвонил.
-Надобно, - грит, - пост у дыры нашей выставить. Как бы с этим Рабиновичем всю Землю Русскую не подставить. Супостаты вторжению готовят. И за хищниками моими пригляди уж, будь другом.
Поблагодарил зайца Ивашка за проявленную бдительность и обещал за хищниками присмотреть непременно. А к дыре Пётру да с десяток мужиков отправил – караул нести, и Григория-робота попросил подумать на предмет фортификации. Взял Гришка лом да лопату и пошел о фортификации думать.
Заяц же, сторожевую свою функцию выполнив, дале по делам отправился. А дело у него оказалось к Локу, вам известному. Как Котька к нему добрался – можно, конечно, рассказать, а токмо дело это обнаковенное: ну, побегал малесь, где и попрятался. Палить, слава Богу, не пришлось в этот раз.
Прибегает заяц к Локу, прям на Байкер-стрит 221-б, в дверь стучит. Открывает ему бабка древняя, под типа нашей Яги, и сказывает:
-Здравствуйте, мистер Котька. Проходите, пожалуйста. Мистер Лок вас уж со вчерашнего вечера поджидает.
Подивился, было, заяц, а тут и шавка выскакивает. Хвостом юлит, повизгивает, нос-уши зайцу вылизала, в комнату за рукав тянет. Проходит заяц в комнату, а там у камина сидит Лок этот самый и кореш его доктор Ватессон. Он ныне как раз к Локу на огонек заглянул.
-Здравствуй, друг ушастый, – говорит Лок и зайца в лучшее кресло усаживает. – А я тебя еще вчерась ждал. Дедуктивным методом.
-Так я бы вчерась и пришел, - отвечает заяц. – Да хрень тута в дороге одна получилась. А у меня к тебе дело есть.
И пробирку нумер 8 из-за пазухи вынимает.
Лок пробирку у него взял аккуратно и химическим образом понюхал.
-Дурь? – уточняет.
-Дурь, - соглашается заяц. – Для бестелесной субстанции Божественной сущности.
-Для какой субстанции? – не понял сыщик.
-Для бестелесной. Душу бессмертную знаешь?
-Не-а, - говорит Лок. – Все души, что мне по жизни встречалися, были исключительно смертными, а многие смертность свою уже и на практике демонстририли.
Понял заяц, что туго ему здесь придется. Потому как менталитеты у них разные.
-Ладно, - сказывает. – Давай сперва химию этой дури уточним, а уж после я тебе и на словах все поведаю.
Химию Лок уважал, лаблатория у него прямо на дому была – заместо кухни, прошли они туда и стали заячью дурь исследовать.
-Это вы сами сконстролили, - говорит Лок. – В нашем мире такого соединения быть не может. А вот похожее – может. Смотри.
Взял Лок бумагу и принялся формулы рисовать. У зайца голова пошла кругом. Легче с утеса на дельтаплане прыгать – там хоть ясно, обо что егнешься. А тут – круги, стрелочки, закорючки – лабиринт.
-Такого у нас не бывает, - продолжает сыщик. – А вот, ежели тут углерод на кремний заменить, а вот эту структуру на такую – похожую, то так у нас быть может. Видишь, что выходит?
-Вижу, - говорит заяц. А что он еще сказать может? Ясное дело, видит он, как Лок одни закорючки вычеркивает и на их место другие вставляет. Не понимает ни хрена – так про это его никто и не спрашивает. Лок, однако, был мужик наблюдательный, и заячьи затруднения приметил.
-Смотри: это вот, - одну часть формулы обвел, - компонент ракетного топлива, а вот это, - обвел другую, - антиперсперант.
-Антипёр… чего? – вытаращил глаза Котька.
-Ну, это дезодорант такой, - объясняет сыщик. – Как бы, если вдруг оплошаешь в обществе, пёрнешь, скажем, при дамах, так чтобы после не потеть.
-Вот дают! – восхищенно воскликнул заяц. – Чего только люди не выдумают! А главное – зачем? Бывает, конечно, что при дамах и… оплошаешь, а только ни разу я после этого не потел.
Отошел малесь от впечатления и спрашивает:
-И кто бы в этом случае мог гадость такую вашему Вседержителю поставлять?
-Кому? – удивляется в свою очередь Лок. – Не знаю я такого преступного авторитета. Есть мужики, которые кое-что держат, один – одно, другой – другое, но чтобы все держать? Нет у нас такого крестного отца.
-Да это Бог ваш, - упирается заяц.
-А Бог – это как? – спрашивает его сыщик.
Тут уж Ватессон не выдержал, руками на кореша своего замахал.
-Не смущай зайца, - грит. – Про Бога я тебе после объясню, а ты таперя поразмысли, будто и впрямь авторитет такой есть.
Подивился Лок речам кореша своего, а токмо что ж делать?
-Эта задача, - ответствует, - ровно на три стакана. Пошли в кабак.
Ране-то он, бывало, сказывал, - «задача на три трубки» - курить оченно уважал. А вот только после первой встречи с зайцем нашим жизнь его в корне переменилася.
-Я с собой принес, - тормозит его Котька, - для конспирации.
Вытаскивает из рюкзака пару пузырей в подарочном исполнении – по литру, Ватессон стаканами расстарался, Яга местная закуску спроворила, и стали оне размышлять.
После третьего стакана Лок и сказывает:
-Верно, что официально никто Вседержителю этому дурь не поставляет. Потому как ее на месте запросто собрать можно. Может он ее просто где в шкафчике находит, будто она там всегда была. А ставит ее туда человечек, что постоянный доступ к Вседержителю имеет, но не исключительный, а как бы – среди прочих. Незаметный такой человечек.
-Понимашь, в чем дело, - говорит ему заяц. – Получается, что человечек этот, Вседержителя опоимши, как бы тихохонько власть над миром узурпирует помалу. Как-то на незаметного человечка оно не похоже.
-Это ты, брат Котька, фантастики начитался, - смеется Лок. – Проще надо жить. Вседержитель твой – большой босс, видать. Стал быть, хозяйство у него, штат, охрана. На содержание всего этого средства выделяются. А ежели средства выделяются, стал быть их и украсть можно. Не все, конечно, а токмо некоторую часть, но можно. Вот некто и придумал Вседержителя опоить, чтобы воровать сподручней было. Причем, я даже не удивлюсь, ежели плодами этого изобретения много народу пользуется, а не токмо сам автор. Возможно, что и сговора промеж них нет, а как бы оно само получается. Коли б ты мне подробнее рассказал, мы б с тобой всех их поименно вычислили.
-В том-то и дело, - вздыхает заяц, - что подробности дела сего мне неведомы. Узнаю что – обязательно расскажу. А пока что – спасибо тебе большое, брат Лок! Оченно ты жисть хорошим людям облегчил. Таперя, глядь, и не пропадем.
Так они все два литра и усидели, а после местную Ягу, как самую трезвую, за добавкой наладили. Добавку усидели, пошли шавку выгуливать. На бульваре заяц с мужиком каким-то сцепился, руку ему приемом выломал, и нос на сторону своротил. Лок с Ватессоном зайца от мужика оттащили и сказывают:
-Ты-де, заяц, обознался, это и не мужик вовсе, а знаменитому нашему писателю памятник.
-Не, а хрен ли он тут? – оправдывается заяц.
Переночевали у Лока, поутру поправились малесь, и отправился Котька с бесценной информацией взад в Землю Русскую.
На обратном пути заяц решил по городу М побродить, проветриться, чтобы от него не так перегаром несло, как он придет доклад об шпиёнстве своем делать. Бродит, бродит, и видит магазин, а на нем вывеска: «Божественная помойка».
-Ага, - сообразил заяц, - а верно бы сюда надо зайти.
Заходит и начинает хитростью выспрашивать:
-А можно ли доподлинно узнать, которая чья помойка? Ежели у меня вдруг желание будет специального святого ангела помойку приобрести, скажем, от хвори какой?
-Ясное дело, можно, - продавщица ему отвечает. – У нас фирма солидная, бесхозных помоек не продаем. Извольте полюбопытствовать на стенд.
И начинает Котьке рассказывать.
-Туды-сюды,… а вот это вот помойка помощника повара Вседержителева, который раньше был ангел-профессор химии, а после в помощники повара ушел, потому как профессором ныне много не заработаешь…. А химией своей все равно увлекаться не оставляет, и что-то для ракетного топлива вечно химичит.
И точно – в помойке его канистра малая с под ракетного топлива, и куча иных баллончиков.
-А это что? – заяц спрашивает.
-А это – антиперсперант, - продавщица сказывает. – Видно сильно он за химией своей потеет, потому как в большом количестве препаратом сим пользуется.
Заяц до того обрадовался, что прямо семьдесят рублев не пожалел и помойку эту приобрел. И отправился домой с уликами.
Только у самого отнорка вспомнил:
-Что ж я к девкам-то не зашел? Вот дубина! Надо бы гостинца им принесть вдругорядь – платочек расписной да петушка сахарного на палочке. Девки-то славные, не обиделись бы.
По дороге отметил заяц, что большую дыру Гришка завалил, оставил только Котькин отнорок, чтобы с другого мира людишки с агрессией к нам не сувались. Дыру-то рыть токмо черти ихние были обучены, а у людишек еще технология не доросла.
-А как же Иван возвращаться будет? Еще одна забота на мою голову свалилась! – огорчился заяц.
Пролез, однако ж, Котька в наш мир, идет, песенки напевает и думает, как бы Рабиновича с новостями интересней приколоть. А навстречу ему – Змей Горыныч.
Ежели вы, уважаемые, думаете, что история с лаптями уже кончилась – ой, как вы ошибаетесь! Когда мужик с Аленкой да Хоттабычем от старого Абрама домой вертались, встретили они дорогой Горыныча, и в гости его пригласили. Горыныч что-то заскучал, Аленка с Хасаном его веселой историей развлечь решили – как заяц мужика с лаптями разыграл. Мужик тож свои комментарии вставил. Посмеялся Змей – чего ж не посмеяться, коли тебе историю рассказывают, да говорят, будто она – смешная, однако ж и для себя выводы сконстролил.
И вот чичас изымает Змей аккуратно зайца из окружающей среды, дымом на него пыхает и сказывает:
-А гони-ка ты, разбойник, сюды пять рублей.
У зайца аж рожа вытянулась в недоумении:
-Какие пять рублей?
-Ты у товарища моего лапти стырил и на базаре за пять рублей продал, - сказывает неспешно Горыныч. – Так, ежели лапти вернуть не можешь – гони взад пять рублей.
Котька зажмурился. Хуже всего, что на помойку он потратился, и пяти рублей у него с собой не было. А что такое со Змеем в философию играть да логикой объясняться, понимал заяц не хуже вашего.
-Бить будешь? – спрашивает заяц жалобно.
-Зачем мне тебя бить? – возражает Горыныч. – Я тебя на счетчик поставлю: рупь в день. Ты у меня эти лапти всю жизнь помнить будешь.
-Ох… ё, - простонал заяц. – Надо мне было Ивана Царевича разыграть, а не мужика этого воровского.
-Это точно, - поддержал его Змей. – Вот, ежели б ты у Ивана Царевича лапти спер, я бы и слова тебе не сказал.
Пришел заяц к Рабиновичу – весь несчастный – страсть. То есть совсем он не ожидал, что розыгрыш его против него такой стороной обернется. Однако долг свой заяц помнил и результат экспедиции в подробностях доложил.
-Верно, весь штат тама менять придется, - сказывает Рабинович. – Но хорошо, что ты это дело проведал, потому как теперя мы можем начинать свою игру задумывать.
И позвал доктора Либермана.
Пришел Изя Либерман, бумажку Локову с формулами внимательно изучил и сказывает:
-Ни хрена это лечить не получится. В таком варианте формула эта вызывает необратимые изменения в бестелесном организме.
Опечалился Рабинович.
-Как же мы теперь?
Тут-то заяц им и выдал:
-Все, - грит, - в руце Божией. Непременно какой-либо способ и подвернется – подождать только надо чуток. Потому что все в мире рано или поздно решается, окромя проклятых лаптей мужиковских!
-Каких лаптей? – хором спросила Либерман и Рабинович.
-Мужика я разыграл. Он мне лапти сдал на хранение. А я лапти эти чортовы не ему вернул, а Аленке, и сказал, чтобы она его разыграла – будто бы лапти на базаре купила. За пять рублей.
-А! – смекнул Рабинович. – Так это он про эти лапти в прошлый раз возмущался?!
-Про эти, - обречено сказал Заяц. – Так теперь про лапти еще и Горыныч прознал. И на счетчик меня поставил. Да и чорт бы с ним! Отдал бы я эти пять рублей! Так ведь обидно. Я ж хотел, чтоб им весело было….
-А знаешь, друг Котька, - проникновенным тоном сказал Абрам Моисеевич, - это ведь совсем не весело, когда твои лапти, причем - заметь, без твоего ведома, заяц на базаре продает.
-Да не продавал я его лапти!!! – взвизгнул заяц и с разбегу стал биться головой о стену. – Не продавал!!! Не продавал!!!
Доктор Либерман зайца отловил, и сделал ему успокоительный укол. Котька немного посопротивлялся, но силы быстро оставляли отважного зайца, и через несколько минут он уже крепко спал.
-Ты что-нибудь понял с этими лаптями? – спросил Либермана Абрам Моисеевич.
Медик отрицательно покачал головой.
-Тогда давай сейчас мы распланируем, как Вседержителя ежели и не вылечить, так хотя бы временно поддерживать в состоянии абстиненции, а про лапти после у мужика спросим.
Если бы последние слова слышал спящий заяц, он бы, верно, с отчаяния окочурился. Но заяц спал крепко и слов сих не слыхал. Зато снился ему сон.
Будто бы помер он, от старости. Много подвигов совершил, большим уважением пользовался в лесу. А от старости – помер. И попал в распределитель бесовский. Сидит в канцелярии, ждет решения, а за столом толстопузый седой чорт личное дело его перелистывает.
-Эх, - говорит чорт, - и всем-то ты был хорош заяц. А токмо – грешник. Потому ты у мужика лапти новые спер и на базаре продал. И отметки о раскаянии в личном деле твоем нетути. А и стал быть грешник ты – нераскаявшийся. И при таком раскладе уж – извини, никакие подвиги не помогут. Пожалуй-ка ты, брат, в….
В этом месте заяц во сне забился и тоненько жалобно закричал.
Когда же заяц проснулся, Рабинович с Либерманом планирование свое уже почти что закончили.
-Вот и выходит, - подытоживает Абрам Моисеевич, - что придется мне ныне же за этим делом в ад съездить.
Заслышав «…в ад съездить…», заяц вздрогнул.
-К чортовой матери, к попу пойду – исповедуюсь. Может батюшка что дельное подскажет.
Подумал так, да и бегом – к попу.
Лесным приходом в то время поп-стажер Васька заведовал, но заяц положил, что вопрос его для стажера чересчур серьезный, и намылился в Новый Град к уважаемому всеми попу Василию.
Прибежал в Новый Град, службу отстоял, свечку Николе Угоднику замастырил, Василия дождался, и почтительно выслушать горе его попросил. Прошли поп с зайцем в исповедальню.
-Так и так, - Котька сказывает. – Думал я, что пошутил. А таперя не токмо весь лес меня заместо зайца крысой  почитает, но и видение мне было, будто и на небеси грех этот за мной всерьез числится.
Задумался поп Василий.
-А скажи-ка мне, сын мой, как на духу – продал ты, в самом деле, мужицкие лапти на базаре, али нет? – зайца спрашивает.
-Теперь уж и не знаю, - сказывает Котька растерянно. – Ране мне казалось, будто – нет, а таперя и даже не знаю….
-Ну, ладно, - говорит Василий. – Пойдем сейчас ко мне, поужинаем, у меня заночуешь, а завтра отправимся вместе с тобой в лес, и с лаптями этими разберемся. Да и Василисушке нынче историю свою предивную расскажешь. Она у меня – Премудрая, непременно до сути докопается.
А по дороге до попа и иной резон дошел:
-Что ж ты, заяц, в город-то поперся? Что ж к Серафиму-то не зашел?
-Да хрен его знает, где твой Серафим, - отвечает Котька. – Попадья его, вона, у Лешего грибы собирает, Васька-стажер на два фронта поповствует – и в лесу и в Гадюкине, а Серафима уж давно никто не видывал.
-Как? – вскинулся поп Василий. – Что ж мне  ране никто не сказал, будто пропал Серафимушко?
-Да хрен его знает, - говорит заяц, - как-то не до того было.
Дома поп Василий быстренько супруге своей историю Котькину изложил, да и на исчезновение Серафима пенять стал – как-де людишки попа своего вовсе не берегут?
Василиса была Премудрой, а потому Котьку за шиворот сгребла и сказывает:
-А ведь ты, зайчик, не все рассказал.
-Дык ить, эта, ежели все рассказывать, так и спать будет некогда, - степенно отвечает заяц. - Он уж привык, что последнее время все его за шорох хватают, и через то больше уже не переживал.
Однако ж поп с Василисою правду из него вытрясли. Василиса попу и говорит:
-Ты, Вась,  поутру с этим чортовым зайцем в лес отправляйся, а я Алешу Распоповича навещу. Ватажники наши опять како-то дело затеяли, а заместо мозгов у них нынче – заяц. Как бы беды не получилось.
Так они и сделали.
Поп поутру сани запряг, и поехали они с зайцем в лес – в лаптях разбираться, да и Серафимовы обстоятельства уяснять. Приехали к Лешему. Вылазят из саней, с хозяином здороваются, а тут из лесу – Серафимова попадья – простоволосая, в летнем сарафанчике, в лаптях на босу ногу по сугробам шпарит, а через руку у нее лукошко – белых грибов полно.
Поп Василий глаза протер – не помогает. Он тады зажмурился и рассуждать стал:
-Нам же, попам, много пить нельзя? Где ж это я мог так нажраться, что мне под Рождество в лесу баба с грибами мерещится?
Выходило, что нигде он так нажраться не мог.
Открыл Василий глаза – опять перед ним баба с грибами. Тады он Лешего сгреб и ну над ним надругаться:
-Снова за старое взялся – в лесу православном морок на людей напускаешь?!
-Ты что, поп, спятил? – вопит Леший. – Какой же это морок? Это бизнес. Знаешь посколь я ныне свежие грибы к царскому да боярскому столу продаю? Ежели Серафим до весны не вернется, так я не только убыток от кирпича покрою, но и терем себе поставлю новый. Трехэтажный.
Василий чуток остыл, Леший с лешачихой в дом его с зайцем зазвали, поят-кормят, про Серафима сказывают:
-По осени еще продал нам Серафим хозяйство свое, купил кирпича и исчез. Попадью на сохранение оставил, и исчез. Вместе с кирпичом. После волки заходили, про попа хилого спрашивать. Так им объяснили – они и слушать не хотят. «Вертай, - говорят, - все хозяйство попу взад, не то хуже будет». Прямо, рэкет какой-то. Что делать? Пришлось хозяйство вертать. А кому? Попа-то нет. Короче, мелюзга лесная до весны с хозяйством управляется – так это ж расход. За кирпич мы так ничего и не получили – убыток. А тут попадья Серафимова по первому снегу стала грибы с лесу приносить. Вот мы и подумали….
Слушал это поп Василий, слушал, а после не своим гласом и вопрошает:
-А выпить-то тут у вас есть?
То есть за бытом городским отвык он уже от этой компании.
Поднесли попу, куды ж денешься?
Тут еще и заяц за рукав Василия дергает – про меня-де не забыл?
Опечалился поп. Его ведь как эксперта пригласили, умом вопрос разрешить, а он сам уже ни шиша не понимает. Хотя до основного вопроса они еще и не добрались.
-Ладно, - думает поп, -  Главное, чтобы Змей Горыныч был на месте. Тады Василисушка быстренько Алешу Распоповича в лес притащит, а уж вместе-то мы точно сообразим.
Тем временем Василиса пришла к Алеше Распоповичу и стала с ним новостями делиться. Алеша с Настенькой Василису к столу пригласили, угощают, речам ее премудрым дивятся.
Как Алеша услышал, что ныне в ватаге заместо мозгов – заяц, так и закручинился. Настеньке сказывает:
-Надобно мне товарищей выручать. Оченно хорошую комбинацию друзья мои задумали, а токмо через отсутствие грамотного планирования могут пострадать.
Настенька ему:
-Алешенька, а возьми меня с собой. В самое-то пекло я и не полезу, а посмотреть, как вся этая фантастика у вас происходит, больно уж хочется.
-А и что ж, возьму, - говорит Алеша. – Посмотреть тама действительно есть на что. Чичас велю коней запрягать, да поедем.
-Давай лучше Змея разыщем – быстрей будет, - предлагает Василиса.
-На Змее-то Настеньке… нельзя, - поясняет Алеша.
Поехали на санях. В лес доспели ввечеру, поп к тому времени уже настолько привык наблюдать разные диковины лесные, что добудиться ни его, ни зайца не удалось. С Лешим малесь покалякали и поехали к Унылому Мужику.
Мужик с Аленушкой да Филька с Анкой встретили атамана с радостью. Хворый кобель тож Алешу признал, подходит к нему и сказывает:
-У!
Обрадовался Алеша Распопович, что снова старых друзей увидал, стали они за жизнь беседовать, девицы промежду себя разговор завели – о своем, о девичьем, после за стол сели….
Унылый Мужик, как бы, между прочим, за столом Аленушке и говорит:
-А не перестарались ли мы с зайцем?
-В каком это смысле?
-Да вот он с лаптями-то меня разыграть хотел, а я вдругорядь его разыграл, будто бы в шутку его поверил. И Змея подговорил с ним на эту тему тож пошутить. Вот я и думаю, может Змея-то зря?
При упоминании о лаптях, все, кроме непосвященной четы Распоповичей, стали нервно хихикать. Алеше с Настенькой этот казус рассказали – им тоже понравилось. А мужик все сокрушается – все-таки зря Змея-то. Молодой заяц, психика у него неокрепшая.
В этот момент входит заяц с попом Василием. Рожи у обоих торжественные – жуть. Будто Рождественская служба уже началась. Заяц чинно с народом здоровается, кланяется всем и каждому, как перед казнью, а после постным голосом речет:
-Простите меня, люди добрые, ибо бес меня попутал. Грешен перед Богом и людьми – покаяться хочу. Обманом я у мужика хорошего лапти спер, и, заместо вернуть – на базаре их продал. За пять рублей. Прости меня, мужик! Простите меня, люди добрые! Перед Господом нашим Иисусом Христом каюсь! И пять рублей я обязательно верну. Как украду где – так и верну. И проценты на них верну. Токмо дозвольте впредь честным зайцем считаться! Никогда я больше не буду так поступать.
И поп Василий сзади него согласно кивает, и видно, как плохо попу, как мутит его от грехов заячьих – одна надежда, что Бог зайца простит - может тогда попу полегчает.
Унылый Мужик весь бледный из-за стола выскочил, кающихся грешников на лавку усадил, поднес им для поправления нравственного здоровья.
-Что ты, Котька! Не крал же ты моих лаптей! Ты нас разыграл, и мы со Змеем тебя разыграть решили. И ничего ты не должен, и не грешник ты вовсе! Ешь-пей, зла не имей! Ну, перестарались мы чуток, ты уж прости нас, дураков!
Посмотрел заяц на него глазами ясными, и сказывает:
-Спасибо тебе, мужик, на добром слове, а только не прав ты: украл я лапти твои и на базаре продал. Грешен! Искуплю грех свой пред Богом и людьми.
Вот тут вынужден я историю сию замечательную остановить. Потому как далее с участием Алеши Распоповича и иных многих заинтересованных лиц будет совещание. А «тем временем», как это в книжках пишется, в различных местах сразу двух Вселенных происходили знаменательные события, без упоминания о которых обсуждение стратегического воровского плана может показаться вам не столь интересным, чтобы не сказать – туманным.
Об этих событиях разных и поведем рассказ.



ЧАСТЬ 2.
БОГ ПРАВИЛЬНЫЙ.


ГЛАВА 1.
ИВАН ЦАРЕВИЧ.



Опосля того, как Змей с Филькой в аэропорту пошуршали, да Ивана с дьяком из ловушки вытащили, они уже всей командой шуршать принялись – под руководством Большой Белой Тигры. Время это было как раз то самое, когда Унылый Мужик свою разведку делал. Тигра и велела им для отвлечения пошуршать.
А как мужик с разведки вернулся, отвез Змей Горыныч Ивана в порт космический, и там они расстались. Потому как Большая Белая Тигра велела Змею дале с Иваном не ходить.
Анамгельды на прощание царевичу сказал:
-Видишь дорога? Тут стань, однако.
-Че я тут торчать-то буду, как дурак? – удивился Иван. – Один на пустой дороге?
-Торчи, как умный, однако, - говорит Анамгельды.
Подивился Иван речам его премудрым, дьяку велел в кустах схорониться от греха, а сам на дорогу вылез и стал там торчать, как умный. А по эстакаде над дорогой той два робота в космопорт шли. Пилот и штурман на дальний грузовой рейс. Пилот Ивана увидал и сказывает:
-Вишь, штурманец, мужик в красном кафтане стоит?
-Ну?
-Это, небось, тот самый Иван-царевич.
-Какой еще царевич?
-Ну, ты жертва гистерезиса, - говорит пилот. – Ты вообще-то чегой-нето, кроме лоции своей читаешь? Все газеты неделю уж пишут - про царевича, что деда Бесфамильного из реки вытащил.
-Правда, что ль? – подивился штурман.
-Чем чавку-т разевать, давай лучше подойдем да спросим – может, ему куда надобно.
Подходят, здороваются культурно, и спрашивают:
-Небось, летишь куда?
-В том-то и дело, что не лечу, - Иван отвечает. – Надобно – страсть, а как? – хрен его знает. Верно, в порту уж на нас с дьяком засада. А эта чортова Тигра велела здесь стоять. Вот и торчу тута – дурак дураком.
-Э, – переглянулись пилот со штурманом, - Тигра твоя дело хорошо знает: тута завсегда экипажи на грузовые рейсы пролазят. По инструкции-то с другой стороны надобно, но туды еще ехать – а тут – дыра в заборе. Тебе куда лететь?
-В сектор Омикрон, - царевич сказывает. И сам на себя подивился – как он название такое мудреное без дьяка запомнил.
-Это ж крюк в сорок парсек, - говорит штурман пилоту.
-Так ты, небось, по проспектам считаешь, -  пилот ему. – А мы через Суповую туманность попремся. Еще с десяток парсек на маневре этой сэкономим.
-Там же навигация ограничена.
-Не запрещена же. И в лоции эта суповая миска хорошо прописана. С подробностями.
-А как чего?
-Не тебе ж отвечать. Скажешь – командир решению принял.
-Что ж я, по-твоему, совсем свинья, раз газет не читаю? – возмутился штурман. – А токмо оставишь ты нас авантюрой своей без премии.
-Ладно. Ты, Ванюшка, его не слушай. Он мужик хороший, но занудный до изумления. Давай дьяка своего из кустов, и пошли, а то еще и на старт опоздаем.
Иван до того охренел, что даже забыл спросить, как они дьяка в кустах вычислили.
Пролезли через дыру в заборе и на стартовом поле забрались в самоновейший дальнего радиуса грузовик.
-Токмо, ты уж, Ванюш, извини, а удобствий тут не предусмотрено, - говорит пилот. – Потому как органики  отродясь этой посудой не пользовались. Воздух, правда, есть. Пищевой синтезатор тож есть – мы его на  Контр-Сатурне сперли – все никак пропить не соберемся. Отхожего места нет. Только ты и сам задницу на ходу в окно не высовывай, и дьяку закажи – там, за окном холодно будет очень, и воздуху тама нет совсем. Уголок себе на эту тему определите, и в том углу пробавляйтесь.
Иван не очень понял, зачем заднице за окном воздух, но пообещал не высовывать и дьяку заказать.
-Слышь, командир, а чем мы их на старте обложим? – штурман интересуется.
-Хрен его знает, - задумался пилот. – Слушай, мы же на Анктор-7 телок резиновых везем, надуй с десяток и обложи ими для мягкости, а после спишем по естественной убыли.
Царевич-то еще ладно, а вот дьяк в этом противоперегрузочном ложе пребывал зажмурившись и постоянно крестясь.
-Чур меня, чур! – бормотал Митрофан. – Срамота-то какая!
Впрочем, когда уже поехали, дьяку с царевичем стало не до церемоний. На грузовиках почему железячных пилотов использовали? Потому что органическим было тама летать неудобно. Холодно, жестко, с перегрузками, в гиперпространство грузовик входил натужно, рыча и содрогаясь. А тут еще их и через туманность понесло. А в туманности гиперпространство корявое, с аномалиями. Так что пищевым синтезатором пассажиры, почитай, и не пользовались, а вот зато уголок, под отхожее место приспособленный, посещали регулярно. Зачем? Сами догадайтесь.
И вот летят оне так неделю, вдруг шум-звон, торможение. Ванька прям балдой в переборку влетел. Дьяку подвезло – он своей царевичу в зад уткнулся. А то б, верно, башку на хрен разбил. Заходит пилот.
-Извиняйте, братцы, а токмо мы тута чуть не врезались. Корабль чужой где не надо попусту болтается.
-Как чужой? – Иван, было, сообразил, что враги за ними погоню сделали.
-Совсем чужой, - успокоил его пилот. – В нашей Вселенной такие не водятся. Ничего. Чичас мы его аккуратно объедем, да и сызнова разгонимся.
-Погоди, - говорит Иван. – Так ведь это…. Мы что, даже на него и поглядеть не залезем?
Пилот смеется.
-Ты, Вань, нас с кем-то спутал. Мы – роботы не военные, а самые, что ни на есть мирные. Героизм у нас в программное обеспечение не заложен. На хрен нам этот чужак не нужен. Что там внутри – неизвестно, премия за него нам не положена. Вишь, какая с него утечка. Может, он ваще последний свой час доживает. Как долбанет!
-Командир, - говорит Ванька, - пусти меня тама полазить. Вдруг чего. Понимаешь, у меня и выхода-то иного нет. Невеста моя в беду попала и получается, что выручить ее, кроме меня – некому. А я, может, и дурак, да не совсем – понимаю – одним мечом в вашем мире много не навоюешь. Может чужаки оружие какое хитрое, али знания неведомые оставили. Я б их тады подобрал.
Подивился пилот на речи Ивановы, выделил ему аварийный бот и скафандр краденый (посколь живых душ на грузовике быть не должно, так и некраденые скафандры в комплект не входили). И отправился царевич на чужой корабль. Отправился – это сильно сказано. Он же в технике тутошней ни фига не понимал. Так его путем дистанционного управления к чужаку подвели, как могли, пристыковали, проинструктировали – как скафандром пользоваться…. А уж дале Иван сам полез.
Корабель же, надо вам сказать, был огроменный. Верст 30 в длину, 5 – в ширшину, да и высоты изрядной. Ванька лазить тама умучился. И ведь что обидно – такой здоровый корабель, а проходы в нем все одно – узкие. Все прогнило-проржавело, реактор течет, движок течет, защитное поле мигает, возникают тут и там переменные напряжения, от которых голова кружится и брюхо сводит. Где тройная гравитация, где – невесомость.
Но главное – что ни найдешь – хрен его знает, зачем оно тут валяется. Роботы за Иваном подглядывают по телеметрии, чтобы совет ему подать, а и сами что к чему не рубят.  Тады Ванька так решил:
-Ежели что тута и есть ценного, так самое в нем ценное, чтобы его с собой можно было взять. Будь эта фигня с версту ростом да тыщу пудов весом – так будь она самая распроценнейшая – и ни поднять ее я не смогу, ни в грузовик наш она через дверь не влезет.
И стал Ванька артефакты разные в мешок подбирать.
Во-первых – что на оружие похоже. Меч, лук али арбалет, копье, доспех, катапульта ручная, или кривулька, из коей в этом мире, скажем, пуляются.
Во-вторых – все, в чем информация может быть. Ему еще батя-Царь, бывало, сказывал:
-Коли тебе, дураку, просто так лук со стрелами дать – так ты его сломаешь, и все дела. А коли тебя научить лук самому изготовить, так у тебя и оружие всю жисть будет, и боевой припас, да и ломать ты его поостережешься – сам делал, жалко.
Из этой науки понял Иван, что знание – как оружие сделать – намного важней самого оружия, хучь бы и самого прогрессивного, вроде лука со стрелами. Вот такие знания он и искал.
Роботы его по интуиции летческой направляли в сторону, где им казалось, рубка ходовая и всякие лаблатории да оружейные могли находиться. Однако ж палуба вся была до безобразия. Три раза Иван проваливался в какие-то трубопроводы, а один раз в самую яму угодил. Ух, уж он там повозился. Голяком-то, то бишь, в нашей одеже, Ванька б шустро из ямы вылез, а вот в скафандере…. Не повернуться, не протиснуться, и не дай Бог – порвешь. А края острые, уступы формы загадочной. Короче – умучался Ванька.
И вот добрался он до чего-то цивильного, вроде нашей кают-компании. И видит – на будто бы столе под будто бы стеклом – кубик лежит железячный, и блестит, будто его не пачкали.
А как Иван к кубику подошел – над ним голографический мужик спроецировался и стал речь толкать. Это дело Ваньке было не в первой – типа, бутылка с джинном – открыл, выпил, и мужики бородатые мерещатся. Озадачило Ванюшку токмо то, что он не открывал и не пил.
Задумался царевич. А как задумался, так и понял:
-В скафандре-то я ж выпить все равно не могу. Вот оно по упрощенной схеме и показывает.
Тады он попытался было с джинном в контакт вступить. На предмет – лампу потереть, желание загадать.
Бестолку. Мужик знай свое талдычит и на Ванькины манипуляции не откликается. Подождал царевич, пока джин лекцию кончит да обратно в кубик уберется, а после кубик с под стекла изъял и в карман сунул. Полезная вещь – поразмышлять на досуге.
Два дня Ванька по чужаку шарил. Натащил в спасательный бот кучу всякой всячины – то, что он за оружие, да за ценные знания принял. Наконец роботы велели ему отваливать – распад чужого корабля усиливался. Едва успели Ванюшку на борт принять да отойти чуток, как чужак и схлопнулся.
-Ведь приди мы сюда опоздав малесь – не нашли б ничего, - говорит Ваня. – Верно сам Господь нас направил. А раз так – должно было тама что-то важное храниться. Только вот – нашел ли я его? Я ведь, все ж таки, эта… - не приучен в умных вещах ковыряться.
Стал царевич с дьяком да роботами (кто от вахты был свободен) находки свои разбирать.
-Это, вот, вроде, оружие, - говорит робот-штурман. – Токмо оно разряжено, а зарядить нам его никак не возможно – оно на иных энергиях работает, нежели у нас используются. А вот это, Ванюш, ты ихний сломанный толчок прихватил. Вот это – материал бесценный, а только тебе ни к чему: это к двигателям их инструкция, а корабль этот, верно, был даже и с не нашего пространства-времени. Таких двигателей у нас нету и еще неизвестно, когда будут – чтобы в иные миры летать. Продать этот материал можно за бешеные деньги, а вот тебе в деле твоем никак оно не поможет. Пока этот принцип расшифруют, опытный образец сделают, энергию невиданную получать сообразят – годы пройдут, десятилетия.
-Да, - соглашается Иван. – Десятилетия мне ни к чему.
Кубик с джинном попытались они потереть, разобраться, что джинн этот делать умеет.
-Запись это, - говорит робот. – Послание от них к тому, кто корабль ихний найдет. И еще там есть какая-то информация, а только все это не на нашем языке. Язык же их оченно сложный. Они ж впереди нас на миллионы лет по прогрессу, и то, что у нас надо месяц объяснять – у них одним словом называется. Так что, вряд ли мы с тобой это переведем.
Опечалился Иван.
-Выходит, зря мы два дни потеряли?
-Это как сказать. Ежели с точки зрения текущего пессимизма, то вроде и зря. А вот ежели предположить, что сказка наша хорошо кончится – так очень даже не зря. Потому – эта информация, да артефакты всякие науку нашу вперед кинут до неведомых высот. Только бы все это дело в правильные руки попало.
-А чьи руки правильные?
-Да есть тут одни руки, оченно даже правильные, - сказывает, подходя к ним, пилот. – Ты, штурманец, вахту свою проспал малесь, так иди и заступай, а я другу нашему пару словечек скажу.
Штурман поворчал чуток, да и на вахту пошел.
-Ты, Вань, что тебе надо выбери, а прочее – подумай, куда ты девать хочешь. Ты, чай, царевич, как оно у вас, царей-королей, бывает - лучше меня знаешь. Вот и представь, что получится, ежели знания эти не к тому царю попадут. Скажем, не к русскому царю, а к монгольскому хану.
-Хана будет, ежели к хану, - смекнул Иван. – Ты меня не уговаривай. Знаешь, какие руки здесь правильные – так и скажи. Не знаешь – посоветуй, что мне с добром этим делать – в печи сжечь, али в Землю Русскую переправить попытаться. Знаниям долгого применения у Таши не спастись. Ежели все не так повернется – станут они добычей Врага.
-А ты мне поверишь, ежели скажу, какие в нашем мире руки самые правильные?
Посмотрел Иван на пилота.
-Поверю. Да ведь, эти руки не токмо правильные, а и крепкие быть должны, чтобы не вырвал Враг из них тайные знания.
-Крепкие это руки, Ванюша, - робот-пилот сказывает. – Крепче не бывает. Железячные руки-то.
-Я так и думал, что ты это скажешь, - улыбается Ванька. – Я от тебя тайн никаких не прошу, ты мне даже не отвечай. Думаю я, что людишки железячные должны в этом мире свой тайный союз иметь, потому как людишки оне правильные – ну, может и не во всем, а в общих чертах, - а вот правильность свою показать вам никак не дают – заставляют служить делу чужому, зачастую – неведомому.
-В книжках я читал, Ваня, будто кажный русский, Иваном рекомый, непременно должен быть дурак, - пилот ему отвечает. – А вот ты на дурака совсем не похож. Ежли б, скажем, я попал в такую переделку – в мир, что на тыщи лет мой собственный мир перегнал – я бы, верно горазд боле глупостей натворил против тебя.
-Я б, верно, тоже, - сказывает царевич. – Но посколь я за правое дело иду – Бог меня от избыточной дури оберегает.
Оставил себе Иван оружие разряженное – вдруг как зарядить придумается, да кубик с джинном (он знал, что джинны, бывает, работают по настроению, вдруг еще да отзовется), а остальное роботу отдал. И поехали оне далее, а, посколь иных сюрпризов не преподнесла им судьба, то и приехали в сектор Омикрон.
Высадили мужики царевича с дьяком на планете Пакс, да и отправились маршрут свой выпрямлять. А пилот Ивану на прощание сказывает:
-Расписку я тебе, Вань, не дам (по соображениям секретности), а токмо знай, что денежки, которые за вклад в культуру железячную положены, никуды от тебя не денутся. Наши мужики дела честно ведут. Так что, как там у вас Земля Русская обанкротится – приходи, тута у тебя большой счет будет в самой железной банке.
Не то, чтобы Иван его понял, а токмо показалось царевичу, что, как Русская Земля на хрен разорится (а это с ней случалось регулярно), будет хоть у кого денег занять – и то хорошо.
На планете Пакс Ивану не понравилось.
Бегство и разложение.  Людишки про чудовищ апокалипсических сказывают, друг друга распихивают, в хохмические корабли набиваются и бегут, кто может. Прочие - пьянствуют, в покинутые дома заходят, ровно к себе, и чего хотят тама берут. Кажный – сам по себе, и другому в рожу норовит вцепиться. Порядочные космонавты сюда уже и не летают – страшно. Возят народ авантюристы на раздолбанных грузовозах, вповалку, за бешеные деньги. Народ в дороге у них задыхается и увечится, иные лайбы древние и вовсе пропадают в пути.
Короче – хуже не придумаешь.
Почесал башку Иван Царевич, да и направились оне с дьяком в кабак.
На кабаке дым коромыслом. Пьянство, разврат, кого бьют, кого грабят, ни вышибал, ни полиции в помине нету.
Видит Иван – мужичка одного зарезать собираются.  А мужичок – ходячая чернильница, навродя Митрофана. Небось, муху прибить дворовую девку кликал. Трясется весь, пистолетик поперед себя выставил, а стрельнуть боится. Ваня мужичка за шкирку приподнял и через стол переставил. После обидчикам его не спеша в рожу дал. И еще человек десять побил – на всякий случай. Стол железячный к полу привинченный отодрал и об стену им шарахнул – так что весь кабак задрожал. Это Ваня уже – чтобы вниманию общественности привлечь.
Уставилась на него общественность.
-И чаво это вы тут делаете? – спрашивает Иван.
-Слыхал, небось, что у нас ныне Апокалипсис? – говорит ему общественность. – Вот мы и развлекаемся, допрежь помереть. Куражимся малесь. Пьем да воруем. Антересно.
-И чего ж в этом антересного? – вопрошает Иван Царевич. – Пьем да воруем? Рутина. Каждодневная практика.
-А что же, по-твоему, антересно? – спрашивает его народ.
-А вот за Землю Родную биться до последнего вздоха – это антересно, - говорит Иван. – Не каждый день случается. Да и почетней не в пример против пить да грабить.
Задумалась общественность. А после вылазит поперед мужик здоровый и бородатый с ружьем невиданным, и сказывает:
-А ведь верно, что мы этого и не пробовали. За деньги – бились. За славу бились. За девок бились на кабаке. А вот за Землю Родную не пробовали. – И к Митрофану: - Ну-кось, дьяк, пиши меня добровольцем.  Бенджамен Роджерс, 102-я воздушно-десантная дивизия, старший сержант в отставке.
Дьяк принадлежности на столе разложил, и пошла писать губерния.
Записался весь кабак поголовно.
Даже мужичонка трясущийся и тот записался:
-Обязательно, - грит, - пойду воевать, ежели вы меня стрелять научите. Токмо, вот беда, очки я потерял, а без них ни хрена не вижу.
И когда очередной пират-вымогатель на своей лайбе в космопорт брякнулся, то его уж агитировать людишки не стали. Дали всему экипажу по башке и поставили перед фактом:
-Едем, мол, за Землю Родную биться, флоту амператорскому помогать. А не хотите с нами – будете здесь куковать. До следующего пирата.
Весть об Ивановой выходке облетела весь сектор со скоростью, с которой может распространяться только кабацкий слух.
На след день повсеместно можно было наблюдать такую сцену:
Заходит мужик в кабак – поправиться после вчерашнего. А его и спрашивают:
-Слыхал, мил человек, что Царевич наш давеча сказал?
-Какой царевич? – смотрит мужик обалдело, потому как в прошлый раз напивался он еще при демократии.
-Иван Царевич сказал. Хватит-де пьянствовать, пора за Землю Родную биться. Вон, дьяк в углу сидит, иди, записывайся на хрен.
И верно, сидит в углу старикашка бестолковый, который пить уже не может, а грамоте еще помнит, и всех подряд в добровольцы записывает. Таких старикашков в каждом кабаке для прикола дьяками звать стали.
Вот и получается, что зашел мужик на кабак выпить, а вышел с кабака – воевать.




ГЛАВА 2.
ТАША.



Кажется мне, что теперь надо и про Ташу сказ повести: как принцесса с моряками своими верными в сектор Омикрон попала, да что они там делали. Потому, ежели на одну Большую Белую Тигру полагаться, особо и не интересно будет. Больно уж Тигра сия конспективно излагает, да велит без должного обоснования.
А дело случилось так.
Бродили остатки Амператорского флота по подпространству, изредка вылазили – послушать, что в мире творится. Вот однажды вылезли они, и перехватили передачу из сектора Омикрон, в коей людишки жаловались, будто чудища появились невиданные и всех их, людишек, пожирают.
Принцесса адмиралов и старших офицеров собрала и сказывает:
-Сдается мне, что надо б туда съездить, да людишкам помочь.
Адмирал Ходдард почтительно ей возражает:
-Возможно, Ваше Высочество, что это есть Врага нашего провокация.
-Возможно, - говорит принцесса, – а токмо тут две возможности имеются. Первая возможность – что сигнал подложный. Так на то мы разведку отрядим – обстановку выяснить. А вот вторая возможность, что действительно выпустил Враг чудовищ. Может быть, что и нас ловить выпустил. Для провокации. А токмо тогда выходит, что людишки оные через нас страдания принимают, и терпеть такую возможность нам никак нельзя.
Отрядили разведку в лице Максимилиана Хорна.
Вернулся полковник Хорн через неделю, мрачный – аж жуть.
-Разрешите доложить, ваше Высочество, что лучше бы я ничего такого и не узнавал, - сказывает. – Самые худшие предположения оправдалися. Воистину, Враг нам эту ловушку устроил. Воистину, выпустил Враг чудовищ – людишек пожрать и нас на это дело выманить. Да токмо не простые это чудовища. Выпустил Враг Зверей Апокалипсиса. Свойство же их таково, что никто на свете победить их не может. Так и будут Звери сии премерзкие распространяться от звезды к звезде, покуда весь мир не пожрут.
Улыбнулась принцесса.
-Вот и выходит, что выбора-то у нас нету. Что раньше нас пожрут, что – позже – все одно пожрут. Так что надобно нам в Омикрон этот ехать и людишек по мере сил оттедова выручать.
-А что это Ваше Высочество такие веселые? – спрашивает Ташу адмирал Реймз. – Неужто дело наше и вовсе безнадежным почитаете?
-Наоборот, - говорит принцесса. – Помните, как мы каторжные души освобождали с мужиками русскими? Так вот мне тама один мужик примету ихнюю рассказал: ежели за правое дело бьешься, и вовсе уж сил нет стоять – обязательно помощь придет.
Не очень-то поверили ей адмиралы.
Откуда взяться ей, помощи-то? А даже если и набегут мужики русские – с топорами да с вилами, много ли они против Зверей Апокалипсиса смогут сделать?
Стали план кампании констролить.
Чудища лезут отовсюду, весь сектор удержать – и думать нечего. Так верно, надо людишек на одной планете собрать, там оборону выстроить, а уж коли отсидеться не получится – на верфях транспорты большие строить и в иной район космоса людишек вывозить.
По картам прикинули, распределили обязанности – кто за что отвечает, силы разбили: кто оборону строить будет, кто людишек вместе собирать. Ан даже на бумаге ни хрена не выходит. Людишек тама и не очень много, а токмо разбросаны они все по разным поселениям, кто на планетах, кто на спутниках, кто на орбитальных платформах. Иные поселения и в каталоге не зарегистрированы. Есть такие дикие места, где ни связи, ни транспорта своего. Живут от грузовика до грузовика.
Короче, вывезти всех они никак не успевают.
С обороной не лучше.
Сектор еще только осваивается, крупные корпорации производства там пока не развернули, а значит, и на тяжелое вооружение рассчитывать не приходится. Ручное оружие, горные лазеры для бурения - вот и весь хрен. Есть еще надежда малая на умельцев-старателей. Максимилиан Хорн вспомнил, как в таком же неосвоенном секторе обнаружил он у людишек имперскую боевую станцию ОБП-12к8 в полном оснащении. Во время бунтов стырили, а разобрать да пропить все руки не доходили. Но такое везение дважды не повторяется.
Короче, наука военная зашла в тупик.
Тады принцесса встала и итог подвела.
-Чем скорее мы на место прибудем, тем скорее и дело делать начнем. Кого успеем – того вывезем. Как построим защитную линию – так в ней и будем отбиваться. Вариантов-то все одно нет. И еще одно обстоятельство вы, господа адмиралы и офицеры упустили. Кто вам сказал, будто людишки примут нас за спасителей? Анархия там будет, мародерство, бунты. Кто будет по головам на эвакуацию рваться, а кто запрется в своем погребе и в каждого встречного-поперечного начнет палить. Будет время, когда и задумаемся – кто же нам набольшие враги – Звери Апокалипсиса, али людишки, коих должно спасать?
Подивились воинские начальники речам ее премудрым, а что делать?
Отправились.
Базу основали в столице сектора на планете Алгебия. Местное правительство морякам обрадовалось, потому как, что делать – правители местные понятия не имели. Да и какие они были правители? По большому счету «будто-бы-президент» реально правил парой собственных башмаков да денщиком из резервистов. Каждое поселение правителей этих видало в белых тапочках. Ни реального бюджета, ни военной силы, ни даже собственного межзвездного транспорта у правителей не было. За то, что «будто-бы-президент» ничего не делает собирались его уже и будто-бы-линчевать.  А вот – что он должен делать – никто не знал.
Но, кроме правительства, никто прибывшим военным морякам не обрадовался. Людишки же, они как рассуждали?
«Хе! Звери Апокалипсиса! Чем нас только на хрен не пугали! То ли есть эти звери, то ли их нет – Аллах ведает.  А вот что соседа, паразита, можно замочить и на Зверей списать – это реально. И участок старательский его отглотничать.  Попить опять же на халяву можно, дури попробовать. С девками некоторые вольности допустить. Легавые-то все от Зверей попрятались. Вот мы и погуляем!»
И ясное дело, что моряки военные токмо все планы людишкам спутали.
Могли б флоту амператорскому обрадоваться те, кто уж доподлинно ведал – есть Звери Апокалипсиса в натуре, али нету. Да вот беда – эти-то людишки уже ничему не радовались… по понятной причине.
Прошло две недели.
Окромя укрепленных бункеров по периметру столицы ничего за это время не произошло. Диктат и расстрелы принцессу не радовали, а иным способом ситуация под контроль не подпадала.
Чудовища помогли.
Ране они токмо поодиночке вылазили, небольшими группками. Пожрут деревню-другую и опять попрячутся. А тут решили одну планетку на фиг зачистить. Организованно, значить.
Неприятное дело получилось, вроде фильма ужасов.
Людишки – кто бежал, кто на помощь звал, кто с оружием дом свой отстаивал, а токмо конец у всех был один. Некрасивый.
Полковник Хорн с небольшим отрядом на двух десантных кораблях высадился у самого большого на планете города. Организовал оборону, и стал людишек эвакуировать. Паника была, давка. Стрелять пришлось. Не в чудовищ, само собой.
Баб да ребятишек полковник успел вывезти. А после уж едва сам ноги унес. Потому как Звери оказались малесь чудовищней, нежели мы об них думаем.
В Зверей людишки поверили.
Разгуляй сменило отчаяние. Лучше? Ой, вряд ли!
Разгуляя можно хоть кочергой унять, но уж если человек понял, что все одно ему подыхать – так он горы свернет, а выпьет. И что потом делать будет – сказать тяжко.
Стали Звери другую планету зачищать. Звери зачищают, а повсеместно – дым коромыслом. У кого шанс есть, а совести нет – драпает. Глотки друг другу рвут и драпают. Иные допились до чертиков, накурились и куражатся. Кто старые счеты сводит. Кто дуром соседа убил и ограбил, а теперь соображает – зачем, в смысле – куда он таперя побежит с добром-то?
А те, что потише – сидят рядышком, друг с другом прощаются.
-Надо тут бой дать, - говорит адмирал Ходдард. – Чтоб хоть тех, кто потише из пекла вытащить.
Высадили десант, с кораблей огня наподдали, остановили чудовищ.
Временно.
У них какие-то тайные телепорты были, через которые подкрепление к ним подходило. А как подкрепление подошло, так и стало морякам с непривычки кисло. Но, кисло – не кисло, а стоят морячки, держатся.
Таша с флагмана будто бы всем этим бардаком командует, а у самой на душе муторно. Она ж первый раз в жизни вот так вот, напрямки, людей на верную смерть посылает. Проще уж самой!
Только тут сигнальный офицер докладывает:
-С другой-де стороны планеты хрень какая-то подлетает во множественном числе.
-А что это за такая военная классификация – «хрень»? – адмирал Реймз его вопрошает недовольно.
-А то и за классификация, что эта хрень на самом деле летать не может, - не сдается сигнальщик. – Лайбы какие-то допотопные, на которых тыщу лет назад говно возили.
-Флибустьеры, - горько усмехнулся Реймз, и принцессе поясняет: - Они в эти лайбы беженцев за большие деньги напихивают в три ряда, а уж куда после эти беженцы долетят (и долетят ли) – то пиратов проклятых не волнует. А токмо чичас им не очень-то повезло – не с той стороны они подлетели. Посмотрим – будут ли им Звери Апокалипсиса проезд оплачивать?
Проходит день.
Ослабевать стала битва. Не подходят боле к чудищам подкрепления.
Таша глядит-глядит на такие обстоятельства и предчувствию своему поверить не может.
-А ведь не пираты то были, - сказывает. – Верно, то Иван Царевич. Телепорт чудищ проклятых уничтожил, да и к нам пробивается. Ну-ка, господа, трубите атаку! Гостя дорогого встречать пойдем!
Лично в брони боевые оделася и прям на передовую, как ее не отговаривали.
Короче зачистили планету. Токмо не ихние, а наши. Ни одного чудища поганого не оставили. Рядовой состав да людишки штатские обрадели, надежда у них забрезжила. Командиры… ну, командиры-то, они правду знали – токмо небольшой отряд самых хилых чудищ побить удалось. Настоящие-то – совсем другие будут.
Таша с Иваном встретились, обрадовались, словно и впрямь всех Зверей уже к порядку призвали.
-Так я и думала, что это ты, - смеется принцесса. – Твой стиль: с ни хрена, дуром, пришел и победил.
-Дык ить, эта, - говорит Иван, - То не я. Людишки мыслю подсказали , бились храбро. А я – что? Так….






ГЛАВА 3.
РАБИНОВИЧ.



Царевичи да принцессы – дело хорошее. Один умный мужик сказал – «цари застревали в Истории, как мухи в паутине». А токмо не всегда одни цари историю делают. А потому пора нам обратиться и к другим героям – скромным и незаметным. Скажем, к Рабиновичу.
Ежели вы в этой мешанине еще ориентируетесь и чего помните, так Рабинович, с зайцем переобщавшись, в ад наладился. Отдыхать, значить. А заодно и товарища своего по каторге навестить – дядьку Тараса.
Для тех, кто эти времена еще помнит, замечу, что отдыхать отправился Рабинович по казенной надобности – в командировку. Выписал сам себе задание по консультациям с Эндсвилльским филиалом своего же института, и отправился. Прикол заключался в том, что в Эндсвилле психиатрической больницы не было. Предполагалось, что нормальные сюда не попадают, и отделять одних свихнутых от других ни к чему. Поэтому и площади под Институт Внеземных Культур никто не выделял. И филиала никакого тута покамест не было. Но приказ о создании был, и печать была. Взял Рабинович печать с собой, чтобы на месте прибытие-убытие проштамповать, и поехал .
По распоряжению Аллаха высокие руководящие работники типа Рабиновича пешим чортом ездить правов не имели, а летать должны были крылатым ангелом. В целях экономии времени. Ангелы в ад летают редко, места на них откуплены за год вперед, так что сидел Рабинович, время экономил, и ждал оказии. Он уж и тревожиться стал – как бы вся операция к чортовой матери не накрылась через эту экономию времени – а тут заявляется к нему Ведмедь и сказывает:
-Мы с Григорием новое оборудование наладили к компутерам нашим – сканер, принтер цветной, и испытали его малесь….
И подсовывает шефу билет на ангела в ад, на среду, честь по чести на имя Рабиновича оформленный.
-Как так? – изумляется Рабинович.
-А вот так. Тама у них симпозиум по сельскому хозяйству, так мы с одним специалистом и пообщались. А Гришка, он - наш, русский мужик, даром, что железяка, он с этим специалистом выпил по чуть-чуть, и таперя, Абрам Моисеич, можешь не опасаться, что на твое место еще один пассажир будет скандалить.
-Ох, Миша! – говорит Рабинович, - Даже уж и не знаю, как тебя благодарить! Выручил! Разуважил! Ты у нас теперь завсегда специалист по билетам будешь.
-Это запросто, - отвечает Ведмедь. – А как нас с Григорием благодарить? Да оченно просто: выпиши премию небольшую – тыщу рублей из резервного фонда, и считай, что отблагодарил.
Посмотрел Рабинович на него с выражением, а что делать? Выручил же его Ведмедь. Пришлось выписывать премию. А в среду согласно расписанию отправился Абрам Моисеич с летучим ангелом в самый что ни на есть ад. И только уже как взлетели, сообразил старый Абрам, что, стремясь исполнить волю Божию, летит он, во-первых, по подложным документам, во-вторых,  за счет министерства сельского хозяйства, в третьих, что растратил он тыщу рублей из резервного фонда и косвенным образом принимал участие в мошенническом спаивании ответственного чиновника соседнего министерства.
Опечалился Рабинович.
-Прости меня, Господи, - сказывает, - переусердствовали мы тута чуток. Больше не будем.
Аллах, слава Богу, был занят зело, и всеведением Своим злоупотреблять не стал.
Прибыл, значить, эта, Рабинович в ад. Отметил сам себе командировку, в гостинице место отвоевал , покрутился в городе и на предмет творческих изысканий убыл в провинцию. Едет по провинции, едет, кругом шум-гам, дым коромыслом, вопли жалобные – как в Мордоре, и вдруг видит Рабинович – сад чудесный, фруктовый да ягодный, посередь сада хата белая стоит, из нее голоса пьяные да песня малоросская слышатся.
-Верно, мне сюда, - смекает Абрам Моисеевич.
К хате подходит опасно, вдруг да обознался? Всякое может быть. А как голос знакомый узнал, так и дверь осторожно приоткрыл, нос просунул и сказывает тихонько:
-Здравствуйте….
А за столом длинным под скатертью когда-то белой козаки сидят, пьют-гуляют по уставу козацкому.
-Тю, жид! – дивятся козаки.
Да токмо старый Тарас им много-то дивиться не дал, и строго так поправил:
-Це не жид, це батьку Абрам, атаман Института Внеземных Культур, да с каторги мой товарищ.
-Прости, батьку, обозналися, - винятся козаки.
Тут же Абрам Моисеичу место почетное за столом расчистили, горилки поднесли да сала закушать. Абрам аж зажмурился – сколь ему зараз заповедей нарушать выйдет – и Сарочкину заповедь, чтоб не пил, и Божью, чтобы сала не кушал – а что делать? Ведь не так он просто приехал, по делу Господа нашего.
Посидел с козаками малесь, выпил, покалякали, с Тарасом молодость вспомнили, а после, покуда с непривычки от горилки еще не разъехался, повел речь о деле.
-Так и так, друже козаки, идем мы в поход разбойный. От другого Бога Вселенную воевать. На хрен, – последнее Абрам для понятности добавил, чтобы речами мудреными добрых козаков не смущать. – А как же в разбойном походе без козаков? Мы тама по чуть-чуть наметили, кто чертей на себя возьмет, кто с людишками будет сговариваться, кто Бога ихнего за шкибот брать. А токмо у Бога ихнего ангелов – до хрена, паразитов. И все они нам мешать будут. А кто ж с ними-то справится? Они и могучие, и бестелесные, и непонятно за что их ухватить. А тут вота батьку Тарас сказывал, будто козаки и по бестелесности могут башку отвернуть. Я к вам и пришел за подмогою. А как дело то провернем – будет у вас заместо ада свой ридный козацкий рай.
После, как Абрам речь гнать закончил, Тарас ему тихонько и сказывает:
-Вот всем ты справный козак, Абрам, а привычки у тебя так и остались… сам понимаешь, какие. Что ты тута разобещался – рай какой-то сулишь? Помочь мы, тебе, ясно, поможем. Да вот токмо не потому, что ты пообещал, али чего даже для нас сделаешь. А поможем мы тебе потому, что ты нам товарищ, а товарищу козак завсегда поможет.
И кинул батьку Тарас клич на предмет того, что надобно этих всех ангелов… того, да батьке Абраму посодействовать. Дословно я цей клич приводить не буду, потому вдруг нашу книжку дите малое почитать возьмет, а там – дословно…. А токмо хорошо Тарас сказал.
Дальше же стали они пить-гулять, батьке Абраму чуток поплохело, так к нему лекаря вызвали козацкого. Осмотрел лекарь батьку Абрама и лекарство ему выписал – горилки с салом и поболе. И до утра Рабиновича так лечили.
Как Абрам Моисеич добрался до гостиницы – он не помнил. Он бы и долго еще ничего не помнил, а, может, с непривычки б и окочурился, ежли б не оказалось по прибытии в гостиницу, что его с нумера выселили, а нумер сдали какому-то важному чорту с телками.
От злости Рабинович ожил.
Никогда в жизни – ни в земной, ни в загробной – Рабинович так не орал.
Он поминал чорта, его матушку, бабушку, а также разнообразные юридические уложения.  Грозился, составил пару премудрых бумаг уничтожающего содержания, по прошествии коих в инстанции всю гостиницу с персоналом ожидала участь Содомского геморроя.  Означенный персонал презрительно безмолвствовал. Уборщица несколько раз шваркнула Абраму по ногам грязной вонючей тряпкой.
Совершенно не помня себя от нахлынувших чувств, Абрам Моисеич пригрозил возможным альтернативным воздействием:
-Ей-Богу, чичас с Тарасом приду! – взвизгнул бывый часовщик.
Эффект этого запальчивого возгласа был потрясающим.
Через три минуты чорта с телками в Абрамовом номере уже не было. Его выставили через черный ход, хотя по доносившимся звукам можно было предположить, что и через окно. Еще через минуту лично директор заведения предложил старому Абраму президентский люкс. За те же деньги.
Набравший инерцию часовщик продолжал орать.
Ему предложили президентский люкс бесплатно, причем не только в этот раз, но и вперед на все его возможные командировки.  Рабинович понимал, что надо бы на этом угомониться, но уже не мог.  В командировке (если не считать командировкой каторгу) он был первый раз в жизни, поэтому впечатлений хлебнул сразу и с избытком. Изношеная нервная система не выдерживала перегрузок. Требовалась разрядка. Абрам продолжал орать.
Тогда пришел старый скрюченный чорт-пенсионер, ранее работавший в Аэрофлоте. Видимо, администрация гостиницы пришла к выводу, что пора вводить в бой тяжелую артиллерию.
Рабиновичу была предложена бронь на летучего ангела, в первом классе, на веки вечные и совершенно бесплатно. Униженно кланяясь, скрюченный чорт просил не губить деток его и внуков гневом козацким.
На всякий случай обозвав деток и внуков «бардачным притоном», Рабинович изумленно стих.
-Вот те раз! – подумал часовщик. – Надо будет и самому запомнить, и детям завещать: главное – это опора на широкие народные массы – рабочих, крестьян, трудовую интеллигенцию, беднейшее казачество.  А по начальству жаловаться – абсолютно бессмысленно.
Так что до следующего ангела Рабинович отдыхал в бесплатном президентском люксе и приходил к убеждению, что верно сказывал старый козак – нет в мире ничего, нужнее товарищества.
А, прибыв в Рай, зашел Рабинович на работу, сдал отчет по командировке, и с трепетанием сердца поднял трубку телефона прямой связи.
-Слушаю тебя, Абрам, - говорит Аллах.
-Слава Тебе, Господи! Просьбочка имеется, Господи. Не мог бы Ты козачков с ада в мое распоряжение откомандировать, по теме «Купленный Рай»?
-Какого еще Козаковича? – недовольно переспросил Аллах, поскольку слушал Он Рабиновича вполуха.
-Да не Козаковича, Господи, а козачков, что в аду муки принимают.
Аллах надолго замолк.
-Абрам, ты уверен, что ничего не перепутал? - спросил Он, после продолжительной паузы.
-Никак нет, Господи, не перепутал.
-И сколько ж тебе козачков надобно?
-Да, почитай всех, кто ужо помер. Нет, Господи, новый мор организовывать не надо, этими обойдемся.
-Так ведь их там и сейчас преизрядно будет….
-Вот преизрядно мне и надобно, - почтительно отвечает старый Абрам.
-Хорошо, - сказывает Аллах удивленным голосом. – Зайди завтра с утра в канцелярию, а Я велю распоряжение подготовить.











ГЛАВА 4.
ПРОТИВОВЕС.




От разведывательного зонда НР43900076821к/2  в Центральный Компутер Генерального штаба поступил секретный сигнал.
«Приоритет 001.
Степень секретности – высокая 3.
Докладываю:
В секторе Омикрон высвобождены и запущены в эксплуатацию чудовища Апокалипсические в количестве до 32 000 единиц.
Справка: согласно религиозно-нормативной документации, условная критическая масса чудовищ Апокалипсических составляет 30 000 единиц.
Упомянутые чудовища приступили к истреблению дислоцированных в секторе людишек и формированию Великого Разума.
Вывод: с вероятностью 0,98 механизм Апокалипсиса можно считать активированным.
В помощь людишкам в сектор направляется Скрытое Подразделение бывшего Амперского Флота (СПбАФ) под командованием органической единицы «принцесса Таша».
Вероятность победы чудовищ над людишками в секторе Омикрон (с учетом СПбАФ) составляет 99,779%. Вероятность Апокалипсического развития событий в иных населенных людишками мирах оценивается в 98,265%.
Привожу перечень и тактико-технические характеристики (ТТХ) чудовищ Апокалиптических фаза 1: (по причине его обширности мы этот перечень приводить не будем).
Привожу прогноз улучшения ТТХ чудовищ Апокалипсических при переходе к фазам 2 и 3: (опять же, по причине обширности, ну никак не можем мы прогноз этот вам довести).
Продолжаю наблюдение.
НР43900076821к/2, конец связи».
Принял сигнал этот Компутер Генерального Штаба и задумался. Дело оно, конечно, сурьезное, а токмо на случай Апокалипсиса было наработано у него 45496 сценариев и 74235 диспозиций, и все они показывали неминучую победу над чудовищами народа железячного. Поэтому, беспокоиться ему вроде как было и не о чем, да вот протокол требовал совещание по этому поводу собрать.
Созвал Центральный Компутер совещание. Пришли сплошь одни генералы, и обстановку им Компутер доложил:
«С сектора Омикрон запущен механизм Апокалипсиса.
Вероятность, что была на то воля Вседержителя 1,3%.
Вероятность того, что сие – козни Врага Рода Человеческого 2,6%.
Вероятность запуска механизма по недосмотру и разгильдяйству 96,1%.
По оценкам разведывательного зонда чудовища (во главе с Великим Разумом) распространятся и людишек органических всех на фиг сметут с вероятностью 98,265%.
Согласно разработанных сценариев людишки железячные в конфликте с чудовищами могут потерять до 25% населения и до 35% объектов хозяйствования, однако ж, по самому пессимистическому развитию событий чудовищ мы доконаем однозначно.
Вывод: полный Апокалипсис миру не грозит.
К рассмотрению собрания предлагаются две стратегии:
Первая:
Немедленное вмешательство. При этом наши потери будут наибольшими, однако людишек органических уцелеет изрядно.
Вторая:
Вмешаться в конфликт возможно позже. Резоны: темпы нашего развития более, нежели прогнозируются у чудовищ. Потому, чем позже мы в конфликт влезем, тем больше будет наше военно-технологическое преимущество, а следовано и меньше потери. Кроме того, людишки органические в боях отчаянных чудовищ ослабят, и победить их нам будет не в пример легче. Однако ж органических людишек, верно, уж и совсем не останется.
Прошу, товарищи генералы, высказывать свои мнения».
Да токмо что тут высказывать? И так все ясно. Арифметика. Потерь меньше, победа легше….
Тады поднялся поп стратегического назначения РСН7893/рр4536700 и сказывает:
-Господь заповедал ближнему помогать. Токмо вот хрен же знает – людишки органические нам ближние, али нет?
Задумались генералы железячные.
А вы их особо строго и не судите. В теологических вопросах железяки эти были еще вроде во младенчестве. Веру православную приняли месяца два как, в сложных богословских вопросах сумление имели. Им бы, конечно, Серафима спросить, а только вопрос был секретный, и есть ли у Серафима к нему допуск мужики железячные не знали. Спросить – стеснялись, а сами не знали, есть ли у него допуск.
Приходилось решать самим.
А как? От людишек органических железяки особо ничего хорошего и не видели. Некоторые, которых уже тут, в закрытом секторе собрали, и людишек-то органических не видели отродясь. С чего же их ближними признавать, да свои животы железячные за них складывать?
Ну а вдруг? Заповедь Господню нарушать - тоже не годится.
Непонятно.
Тады четвертой степени генерал НКМ89499335567272 сказывает:
-Ежели в вопросе таком расхождение, али сумление имеется, есть у нас традиция давняя воинская: полное офицерское собрание по Сети собрать и самого что ни на есть младшего офицера мнение спросить. Как он приговорит – так и будет.
Собрали по Сети полное офицерское собрание и вытащили на экран всеобщего обозрения самого младшего – корнета СМКтт4675899300. Совсем молодой корнет, только с конвейера, пороха еще не нюхал. Обстоятельства ему разъяснили и задали корнету вопрос:
-Ближние нам людишки али нет?
Корнет, по честному, так перепугался – страсть. Впервые перед таким высоким собранием выступал, да еще и в вопросе важном мнение его заглавным выходило. Но хоть и перепугался корнет, а не сплошал. Вытянулся во фрунт и голосом звонким мальчишеским рапортует:
-Разрешите доложить, а токмо считаю я, что людишки нам – ближние. Потому как Царевич ихний Иван, рискуя заржаветь, Деда Нашего из реки вытащил, когда тот тонул.
Не шибко, конечно, какой философский аргумент, а токмо собранию аргумент этот пришелся. Верно потому, что философами-то собравшиеся и не были, а были офицерами да генералами и, следовано, самые простые аргументы понимать могли.
Тут еще и Компутер Генерального Штаба сообщает:
«По предварительным прогнозам с вероятностью 78,56% можно предположить, будто на стороне чудовищ выступит Враг Рода Человеческого. Так что, ежели мы за людишек встанем, то, верно, биться будем за Господа Бога Правильного».
И выдал товарищам генералам 54983 диспозиции расклада на выбор.
Прошла неделя.
И случилось так, что в это время на борту тяжелого крейсера «Петропавловск»  принцесса Таша проводила совещание. Сурьезное совещание. Апокалиптическое.
-Чудовищ все прибывает, - докладывает от разведки полковник Хорн. – На подходе новые модифицированные виды увеличенной зловредности. А те виды, с коими мы уже бьемся, броню свою укрепляют и поражающие свойства увеличивают.
-Можем ли мы людишек эвакуировать, хотя бы часть? – спрашивает принцесса.
-Никак нет, Ваше Высочество, - отвечает ей гранд адмирал Ходдард. – Периметр нашей обороны держится исключительно за счет орбитальной поддержки, и ни одного корабля высвободить для эвакуации мы не можем без угрозы прорыва всей оборонительной линии.
-А как с постройкой транспортов для эвакуации на орбитальной верфи? – спрашивает принцесса.
-Разрешите доложить, накрылась наша верфь, - печально рапортует адмирал Реймз. – Отряд летучих чудовищ прорвал защитные порядки и разрушил всю энергосистему верфи. Теперь тама токмо лапти плести можно.
Задумалась Таша.
-А ежели вдруг еще и Сатан припожалует?
-Нечего нам против него выставить, Ваше Амператорское Высочество, - говорит адмирал Ходдард. – Все корабельные орудия до последнего наземные силы поддерживают. Потому мы и нападение на верфь прошляпили.
-Стало быть, совсем наши дела плохи, - подытоживает принцесса, а токмо тута сигнальный офицер в волнении разрешения войти просит.
-Докладывай, - сказывает Таша, а сама уж к самому наихудшему изготовилась.
-Со стороны закрытого сектора Локус появились на экранах обнаружения три корабля неизвестной конструкции, Ваше Высочество, - рапортует сигнальщик. – Два грузовика и крейсер сопровождения. Передали сообщение по прямому лучу и с экранов пропали.
-Что за сообщение?
Сигнальный офицер принцессе распечатку протягивает:
«СКР980045 вызывает «Петропавловск». Просим на наш сигнал не отвечать и соблюдать радиомолчание. Приготовьтесь принять челнок с полномочным представителем для переговоров».
-Что ж, - говорит принцесса. – Хуже, чем есть, уже не будет, так что надобно готовиться к лучшему. Почетный караул на мостик. Господа офицеры и адмиралы, подтянитесь и улыбнитесь к встрече высокого гостя.
В тот же миг у стыковочного шлюза №2 как бы из ничего образовался непонятной пропорции шаттл-невидимка, и на «Петропавловск» взошел с него мужик железячный со знаками различия генерала в третьей степени.
Моряки генерала железячного на мостик провожают, тама встречает его весь командный состав во главе с принцессой, и почетный караул во фрунт вытягивается. Робот-генерал тож не лыком шит – чеканный шаг печатает, грудь колесом, глаза горят, как по уставу положено, трех шагов не дойдя до принцессы, честь отдает и рапортует:
-Ваше Амператорское Высочество! По поручению Высокого Командования генерал ТСРН3455262718045 для ведения секретных переговоров прибыл!
А после уж и тоном ниже:
-Токмо прошу Ваше Высочество, покамест мы тута хрень торжественную разводим, разрешить мужикам нашим оборудование выгружать да развертывать, для ускорения.
-Конечно ж разрешаю, - улыбается Таша.
Отдал генерал быстренько указания по встроенному коммуникатору, а принцесса его и спрашивает:
-А расскажите-ка, генерал, что это вы нам такое привезли?
-Да так, по мелочи, - орудия всякие, боезапас. По телеметрии они от ваших не отличаются, да токмо эффективней малесь. Раз в сто, верно.
-А что ж за такие сложности? – любопытствует Таша. – Почему ж надо, чтобы ваши орудия по телеметрии от наших отличить было нельзя?
-А потому как мы Врага в гости ждем, да и вы, я думаю, тоже. И вовсе незачем при таком раскладе Врагу раньше времени знать, что его здесь может ожидать.
-Ну, дела! – подивилась принцесса.
Тем временем персонал стол банкетный организовал, Таша гостя союзного присесть пригласила, поесть-попить ему предлагает, о жизни расспрашивает.
-Как же это так вышло, что во Вселенной этой враждебной друзья у нас оказались неведомые? – спрашивает амператорская дочка.
-А так, что путем вычислений было установлено, будто вы нам – ближние, а Господь ближнему помогать заповедал, - сказывает ей генерал железячный.
-Это какой же это такой Господь? – не утерпел гранд-адмирал Ходдард, который за Вседержителем ничего подобного предположить не мог.
-Господь Бог Правильный, - торжественно отвечает робот. – А ежели вам подробности интересны, так к нашему соединению оперативно-тактический поп прикреплен, и я оченно даже могу для прочистки мозгов к вам его временно откомандировать.
Однако ж религиозную пропаганду разводить генералу не дали. Потому тут в залу Митрофан вбежал – на себя не похожий, и лица на нем нет. И еще много чего на дьяке не было, а все остальное было подранное.
-Беда! – восклицает дьяк и на колени перед Ее Высочеством падает. – На  десятом участке чудовища прорвались! Иванушка прорыв затыкать побежал.
-Какими силами? Кого взял с собой? – беспокоится Таша.
-Да своими царскими силами! – горестно причитает дьяк. – Боле-то никого под рукой не случилося.
-Когда это было?
-Часа уж два назад.
-Что ж ты сразу не сообщил?
-Виноват, матушка, - всхлипывает Митрофан. – На вашей радиве этой бесовской кнопку никак найти не мог. Хорошо, мужики железячные подвезли, а то б так там и бегал до сих пор.
-Собирайте всех, кого без ущерба оторвать можно. И поскорее! - принцесса своим приказывает. – Сама отряд поведу. Мне без Иванушки жить никак не возможно.
-Отставить! – сказывает робот-генерал голосом металлическим. – Ваше Высочество тама токмо мешаться будете. У нас свой специалист имеется.
А после уж и дьяка вопрошает:
-Скажи-ка, дьяче, не тот ли это Царевич Иван, который пришел с самой Земли Русской да деда железячного из реки вытащил?
-Тот, тот! – мотает головой дьяк.
В тот же миг робот-генерал со своим кораблем неуловимым лучом связывается:
-Полковника Железячного к аппарату! – сказывает. И сжатым файлом суть проблемы полковнику изложил. А уж после и принцессу утешает:
-Прощенья прошу за дерзость мою, Ваше Высочество, а токмо не извольте беспокоиться. Ежели Царевича Ивана на запчасти еще не разобрали, так и далее будет он жив и здоров. Потому лучшего специалиста, нежели полковник, во Вселенной этой вам не найти. Да и свой резон у полковника имеется: Царевич деда его родного из реки вытащил.
Улыбнулась принцесса сквозь слезы, да сказывает:
-Ежели есть на свете Бог Правильный, непременно должен быть жив Иван.
-Есть, есть на свете Бог Правильный, - робот-генерал ответствует. – Наши мужики точно это дело вычислили.
Полковника Железячного жизнь научила поспешать не то чтобы медленно, а как бы - подумавши. Лучше потратить десять минут на подготовку, нежели после полдня бегать вдоль всей планеты, как дурак. Велел полковник заместо обычного шаттла приготовить ему тяжелый субсветовой штурмовик, да выкинуть на орбиту парочку спутников обнаружения охренительного радиуса действия.
И вот со спутника №2 приходит сигнал:
«В точке 1433/1117 обнаружен органический объект, соответствие параметрам калибровки – 85%. Предполагаемый военно-дипломатический статус: из людишек, союзник. Предполагаемый классификационный код: царевич. Предполагаемый индификционный нумер: иван. Телеметрия параметров состояния: частично поврежден, основные функциональные параметры ниже предусмотренных ТУ на 40%».
-А вот таперя можно и поспешить, - сказывает полковник и бегом запрыгивает в штурмовик.
С Иваном же вот какая история получилась.
Покамест Таша на орбиту уехала совещание проводить, сидел Ванька в наземном командном пункте и скучал. Ничего особенного не происходило. То чудища по периметру долбанут, то моряки им ответят. Ванюшка уж хотел запить с тоски – дьяка стеснялся, а тут и сообщение: чудища неожиданную атаку сделали и оборону на фиг прорвали в секторе 10.
Ванька подпрыгнул. Всю тоску как рукой сняло.
-Митрофан, свяжись с Ташей, пущай подкреплению вышлют, да с орбиты долбанут по сектору 10. А я пошел.
-Куды?! – взвизгнул дьяк. Взвизгнул именно потому, что допрежь ответа понял, куда это Иван собирается.
-Как куды? Прорыв затыкать.
-Так хучь возьми с собой кого….
-Кого взять-то? Тебя что ль – чернильницей махать? Нет же никого. Ладно, не обижайся, дьяче. Принцессу сыщи по быстрому.
Меч-кладенец схватил и побежал.
Чудища-то поперва охренели.
Их же обычно пушками, ракетами воевали, танки пущали, бонбами швырялись. А тут шкет какой-то с зубочисткой железной в рукопашную лезет и рубит их почем зря в капусту. Они даже и придумать не могли – чего с дураком таким делать. Связались с Великим Разумом. Опечалился Великий Разум, что подданные у него такие неразумные, да и сказывает:
-Ежели он в рукопашной силен, так его, верно, с дистанции бить надобно. Ядом да кислотой плеваться, газы разные на него напускать. Он, хучь и дурак, а не дышать-то все равно не сможет.
Пришли тады плевальники ядовитые и стали Ивана издаля заплевывать, а от рукопашной разбегалися. Летучие чудища газу на Ваньку напустили сонного да удушливого. Ванька пробовал было газом не дышать, а чем тады дышать? Боле-то вокруг ничего не осталося. А вовсе не дышать – устаешь быстро. Так что наглотался царевич газу, опплевали его кислотным ядом, закружилась у него голова, загудела, и упал Иван.
Великий Разум сразу Ванюшку убивать не велел.
-Доставьте его ко мне, - грит, - будем на нем опыты разные ставить, по модификации человеческого материала. Здоровья у него для опытов изрядно, а посколь он наших многих перебил, так его и не жалко.
Связали Ваньку, меч у него отняли и потащили к Великому Разуму.
Дорогой Иван пришел в себя. Прийти-то пришел, а сделать ничего не выходит – повязали его крепко. И тащат его плевальники ядовитые кудый-т, а он токмо и может, что ворочаться да зенками лупать.
Да вот тут загородил дорогу им бык саблезубый. Здоровый бык – с гору. Под копытами его земля на полметра вглубь проминается, брони костяные на нем звенят, а изо рта клычищи торчат кривые – метра по 4 на клык, и слюна ядовитая с них капает. А где слюна на землю падает – там земля на фиг шипит и испаряется.
Бык плевальникам что-то сказал по ихнему – те по сторонам шарахнулись – и нету их. Царевича прямо на землю бросили. Подходит к Ивану бык и осторожно, чтоб ядом на него не накапать, путы на Иване взрезает. Меч царевичу отдает, да и ломаным русским языком сказывает:
-Я будет Торраск,  тута народ багатур.
-Силами, чтоль, померяться хочешь, Торраск-богатырь? – спрашивает Иван, руки-ноги с трудом разминает, а сам и думает: «Как же это я с ним биться-то буду, ежели я чичас и двумя руками меч не подыму?»: - Силами померяться – это можно, - быку сказывает.
-Что тибе силой мерять? Хилый твоя, - бык отвечает. – И ковырялка этот мой броня не берет.
-А что ж ты тогда меня развязал, да меч мой вернул? – спрашивает царевич.
-Совсем заманать моя Разум эта возлюбленный !  Ум его есть, а ни честь, ни совесть нету его. Разве так можно багатур на опыт делать, даже хилый? Бирай меч своя, идить дома. Поле бой встретимся – там тибе замочу.
Некоторое время Ваня речь сию переваривал, а после быку поклонился уважительно.
-Спасибо тебе, Торраск-богатырь.
-Благодар нету, честь хоронить, - хмуро бык буркнул и злобно на Ивана посмотрел.
-Война кончится, в гости заходи, в Землю Русскую, у нас к богатырям завсегда с уважением, - улыбнулся царевич.
-Зайти хорошо, интерес, как там дурак такой делать, - осклабился в ответ чудовищный зверь.
Полковник Железячный, ясное дело, быка этого мог еще с воздуха срезать, однако ж делать того не стал. Видит – бык с Иваном о жизни мирно калякают, так что ж добрым людям мешать? Да и науку Серафимову полковник запомнил: Господь заповедал людишек зазря не мочить. Хоть бы они и не совсем людишки были. Приземлил полковник свой штурмовик и из люка по быстрому выпрыгнул.
-Вот багатур ест! – довольно воскликнул Торраск. – Такой биться нету зазора.
И на полковника нацелился. Железячный в сторону отпрыгнул, изготовился чудищу антиматерией огреть – чтобы наверняка, но так, чтоб и от Ивана подальше – не пострадал бы молодец.
Токмо Иван промежду ними кинулся и руки простер:
-Стойте! – говорит, - Не надо вам биться!
Замерли бойцы, а Иван поглядел на одного, на другого, и сказывает:
-Вы ж с виду мужики умные, а того не поймете, что даже и мне, дураку, наскрозь видать. Мы же с вами все – пешки в чужой игре. Кому-то надобно, чтобы мы все друг с другом билися, а он, верно, сидит где, да на нас потешается.
Полковник Железячный это обстоятельство видел гораздо лучше Ивана, а потому первый пример миролюбия подал, и прицел от противника своего отвел. Торраск заурчал что-то мрачное, однако ж, тоже остановился.
-Давайте, - говорит Иван, - сядем рядком да поговорим ладком. Эх, выпить бы за знакомство, да не взял я с собой!
У полковника в штурмовике на всякий случай много чего было, а потому путем органического синтеза в кратчайший срок необходимый продукт был получен. Торраску, правда, стакан показался маловат, тады полковник отвинтил от штурмовика резервный топливный бак, и быку туды наливали. Приспособил специального назначения робот и транслятор-переводчик, потому разговор предстоял им сурьезный, продолжительный, а Торраска и трезвого-то без транслятора понимать было не просто.
Для начала Иван их между собой познакомил . Оказалось, правда, что заочно они уже друг друга знают. Наслышаны.
-А, - говорит бык саблезубый, - так это ты, оказывается, полковник Железячный, что бесовскую принцессу Амалию с самого эшафота стырил! Знаем-знаем такого.
-Так и на некоего Торраска, который богатырским путем племя великанов на путь истинный наставил, тоже досье у нас имеется, - смеется полковник. – Семь с половиной гигабайт в несжатом виде.
А как познакомились мужики, так и стали за жизнь говорить, Иванов вопрос обсуждать – кто это такой над ними надсмехается?
-Никто над нами не надсмехается, - говорит Торраск-багатур. – Выпустили нас в последние часы этого мира, чтобы мы Апокалипсис ему устроили.
-И кто это вас выпустил? – ехидно Железячный его спрашивает.
-Как кто? Ясное дело – Сатан, исполняя Волю Божью.
-А знаешь ли ты, Торраск-багатур, что Бог ваш до сих пор не в курсе, будто у него механизм Апокалипсиса в мире заработал? – вопрошает полковник.
-Врешь! – говорит бык саблезубый.
-А хошь, я тебе доказательства предоставлю?
-Стойте, - говорит Иван. – Ежели мы по каждому поводу с доказательствами будем, мы до существа вопроса отродясь не доберемся. Давайте так – кажный правду говорит, а остальные ему на слово верят.
Поклялись мужики над стаканом, что токмо правду говорить станут, да и продолжили.
-А ежели Бог не в курсе, так Сатан же что – одурел? Бог же с него шкуру спустит! – говорит Торраск.
-Понимаешь, какое дело, Сатан и не рассчитывает, что у вас Апокалипсис получится. Он думает с вашей помощью Ташу с моряками замочить, а уж после и в отход вас сплавить.
-Ты говори, да не заговаривайся! – зарычал Торраск. – Кто бы это нас в отход отправил, ежели мы весь мир в Апокалипсис ввергнуть можем?
-Мы, - спокойно полковник отвечает. – И Сатан знает это превосходно. Правда и нам победа дастся дорогой ценой.
-Такого быть не может! – Торраск слюной брызгает. – Господь не допустит, чтобы в мире была сила, грознее Зверей Апокалипсиса.
-Верно говоришь. Только ведь про нас-то Господь ваш тоже не знает. Не доложил ему Сатан ваш любезный.
-Давайте-ка еще по стаканчику, - говорит Иван Царевич, - Потому как от порядков тутошних по трезвости что-то жутковато делается.
В это время у Торраска коммуникатор заработал. И видно доложили ему, как людишки зверей его чудовищных крошат орудиями новыми, потому как саблезубый бык стакан свой осушил залпом и задумался.
-Ты им новые пушки привез? – спрашивает.
-Наши пушки, - говорит полковник.
-Почему ж тады телеметрия у них, будто они старые?
-Потому что Враг сюда скоро пожалует. Лично над принцессой надругаться.
-Ловушку Врагу задумали?
-Ведь с тобой-то, Торраск-багатур, мне делить нечего. Я б с тобой лучше водочку попивал, чем воевал. А захочешь силой померяться, так можно в цирк пойти да представлению для детишек устроить.
-Ты ведь, верно, в народе своем не последний командир, брат Торраск, - сказывает Иван Царевич.
-Верно, не последний. Но и не первый. Над кажным богатырем у нас Мозг стоит. А превыше всех – Великий Разум.
-У нас тоже есть разум, который превыше всех – Компутер Генерального Штаба, - говорит полковник, - но мы их чичас трогать не будем. Я так предлагаю: мы тебе говорим – куды вашим стрелять. Ты нам говоришь – куды нашим стрелять. И будем мы стрелять со страшной силою, покуда Враг не решит, что ему уже можно вылазить. А как с Врагом разберемся – там пущай мозги наши между собой договариваются.
-Вроде как, измена получается, - мрачно прорычал бык.
-Кому? – смотрит ему в глаза полковник. – Ты сам ныне принцессу Амалию помянул. Так кому ты служишь, и кому изменяешь?
-Ладно, - Торраск сказывает. – Давайте еще по стакану и поехали. А то уж скоро и командовать будет некем.
Приняли они по стаканчику и разошлись.
Иван с полковником в штурмовик полезли, а бык саблезубый нахмурившись к войскам своим почапал. Токмо перед расставанием карты они раскинули, и уговорились, кто куда стрелять будет.








ГЛАВА 5.
ПРОТИВОВЕС.
(продолжение).



Скинул полковник карту согласованную своим артиллеристам, да и повез Ивана Царевича на «Петропавловск». Не спеша.
-Так что это за принцесса Амалия такая? – спрашивает Иван Царевич у полковника, как они с атмосферы вышли.
-Долгая история, - полковник сказывает, - да тебе, верно, и бесполезная. А вот зайцу вашему точно, что пригодится. Так что садись и слушай.
Воззрился царевич на полковника с изумлением. То есть от него Иван такого никак не ожидал. Добро бы кто из своих спятил, а то ведь специального назначения робот.
-Про какого это ты зайца сказываешь? – вопрошает Иван осторожно.
-Про того самого, что тебе в ворот шпиёнский прибор устаревшей конструкции воткнул, - отвечает Железячный. – Прибор-то этот я сразу засек, а токмо положил, что зайцу разговоры послушать полезно будет, потому как, может быть, он один в двух мирах, благодаря шпиёнству своему, доподлинно все корни и нити в руках удерживает.
-Давно это было. Людишек тогда не было и в помине. Животы кои были, да не так, чтобы очень. И Вседержителю тогда не Сатан противостоял, а иной Дьявол.
-Как так?
-А вот так. Тож, конечно, ничего хорошего – тот еще был пакостник. Да токмо пакостник он был добросовестный. И добросовестной своей зловредностью Вседержителя как бы в рамках удерживал. Не давал расслабиться. Так вот, получилось, что при очередном эксперименте с пространственно-временным континуумом сбой вышел, и старый Дьявол погиб. Будто бы случайно. Но сила его и мудрость не сгинули. У них, у дьяволов, вся эта хрень по наследству передается. И его сила и мудрость к дочке его отошли – бесовской девице Амалии. А девица была еще вовсе малая. К тому ж – то ли и она при том несчастном случае пострадала, то ли травма у нее была нервная, когда родитель ее накрылся, а токмо стала она ничего не помнить и самое себя не узнавать.
-Сатан этим обстоятельством воспользовался и, страшась последствий, - что вернется к ней сила и мудрость Дьяволова, объявил Амалию самозванкой и отправил на эшафот.
-Вот сволочь! Дитю не пожалел! – сокрушается Иван. – Но, погоди, ведь время-то обрат перекрутить не выходит. Ежели казнили ужо Амалию, нельзя ж было ее никаким способом вызволить.
-Ежели казнили, то да. Однако ж мы с мужиками с военной разведки семантический анализ хроник древнейших замастырили, и упоминаний о казни не нашли. «Отправил на эшафот» - и все. А ведь, ежели кого куды отправили, так это не значит, что он туды прибыл. Небось, у вас, в Земле Русской, то же самое. Ну а тады мужики наши в секретной лаблатории машину времени сконстролили. В общем-то – вот и весь хрен с принцессой Амалией. А таперча, Ванюш, я тебя высажу и поеду, потому как у меня другое дело имеется.
-Врага брать идешь, - догадался Иван. – Возьми меня с собой!
-Не могу, - говорит полковник. – В бою-то ты, верно, не оплошаешь, а токмо лететь мы будем, эта, в особом режиме. Так что и железячные косточки трещат, и шарики за ролики, бывает, заскакивают. Окочуришься с непривычки.
Тут Иван по лбу себя хлопнул:
-Погоди, брат! Я, пока сюда ехал, хрень одну по дороге нашел. Как нашел – потом расскажу. Пробовали мы эту хрень расшифровать, да больно уж она запутанная – никак не выходит. Может, у вас получится.
Порылся в поясе, достает куб информационный, с неизвестного корабля взятый, и полковнику протягивает.
Полковник ценность артефакта сразу сообразил.
-Спасибо тебе, Ванюша, - сказывает. – Я так полагаю, что оченно ты хорошую вещицу мне отдаешь. Не жалко?
-Так ведь для обчего дела, - говорит Иван.
Высадил Железячный Царевича на «Петропавловск» и исчез с экранов обнаружения.
Тем временем Сатан на флагмане своем черном за битвой моряков с чудовищами внимательно наблюдал. И видит Сатан, что моряки стрелять стали реже, а чудовища к командному пункту людишек премного продвинулись.
«Верно, пора», - думает. И команду подает:
-Включить маскировочные генераторы, изготовиться к наступлению!
Вышел черный флот из-за туманности и к людишкам приближаться стал. А людишки этого и не замечают, потому как на каждом корабле бесовском маскировочный генератор установлен, гением Вседержителя созданный.
Однако ж не все людишки приближение флота черного не заметили. Гения Божьего у тех, кто прибор обнаружения делал, конечно, не было – так, талант малый. Но заместо гения они трудом и упорством долгие годы работали, потому как сделать прибор, способный все на свете на хрен обнаружить, делом чести почитали, да смыслом жизни своей железячной.
Командующий засадным флотом четвертой степени генерал НКМ89499335567272 корабли сатанинские на тактическом дисплее увидал и сказывает:
-Вот он – Враг. Не обсчитались, значить, наши мужики. Слухай мою команду! За Господа Бога Правильного, за веру нашу православную – согласно диспозиции 13462 – ВПЕРЕД!!!
И загрохотали пушки сверхсветовые, устремились к кораблям черным ракеты тахионные, ровно блохи микропрыжками помчались на врага штурмовики с абордажными группами.
-Что такое? – дивится Сатан. – Почему у нас два крейсера спереди нивесть куда подевалися? Пьяные они там, что ли?
А тут бронированный люк на мостик его флагманский испаряется, черти гвардейские летят клочьями и железяка какая-то полный деструктор в рожу ему тычет.
-Командуй флоту своему сдаваться, - говорит робот с полковничьими знаками различия.
-Да ты, да я, да как ты смеешь?! – возбух было Сатан, а после глянул внимательнее на рожу полковничью, и за микрофон взялся:
-Приказываю всему флоту, - говорит Сатан упавшим голосом. – Оружие заблокировать, двигатели застопорить, сопротивления не оказывать. Сдаваться в плен.
А кубик с информацией Ивановой специальный сверхсветовой курьер под охраной доставил в Генеральный Штаб и сдал тамошнему Компутеру с рук на руки. И стал Компутер с него расшифровку делать.
И вот что у него получилось:
«Мы оставляем это сообщение людишкам разным, кои мир свой любят, да гибели его не хотят. Сами мы с мира старого, и оченно даже грешного. То ли грехи наши терпение Господа нашего переполнили, то ли надоел Ему мир наш за древностию, а токмо решил Он устроить нам Апокалипсис.
И устроил.
Выпустил чудовищ разных премерзких, и бились мы с ними день и ночь.
Но проглядели мы одну вещь.
Не в чудовищах Зло Апокалипсиса. Как превысило количество чудовищ меру, Богом установленную, сотворили они из себя Великий Разум – субстанцию на хрен бессмертную и безмерно вредоносную. И придумал оный паскудный Разум, как всю Вселенную нашу путем самораспадания уничтожить. И запустил процесс.
Поздно мы сие поняли. Стали исследованию делать, как Разум сей безумный уморить, и способ тому нашли. Да токмо ошиблись мы: думали, будто гибель Великого Разума остановит распад Вселенной, ан просчиталися.  Процесс пошел уже необратимо.
Стали мы тады корабли строить, чтобы могли в другие Вселенные летать, да и со своего мира принялись разбегаться. И погиб наш мир.
И токмо уже тут сообразили наши ученые, что можно было распад мира остановить, да повернуть вспять. Ан уж и поздно.
И решили мы помереть, а вам, кто останки наши отыщет, завещать такое:
-первое: против Господа своего грешите помене, абы чего не вышло,
-второе: а уж ежели вы до Апокалипсиса допрыгались, знайте, что можно его остановить, а технологию, как с бедой такой справиться мы в кубик сей записали доподлинно.
Оченно обидно, токмо, что нашего мира нет уже.
Группа товарищей».
Прочитав предисловие сие, Компутер Генерального Штаба личностью своей растроился. Часть его о товарищах неведомых опечалилась, часть злорадно хихикала и потирала ручки, представляя себе дальнейшее содержание пакета, третья же часть возблагодарила Господа Правильного, промыслом Которого чудесное откровение в нужные руки попало.
После же через специальную передающую станцию связался Компутер с Великим Разумом.
-Здорово, Разум так называемый,  - говорит Компутер весело.
-Сам ты так называемый. А я – Великий, - отвечает Разум.
-Ну, это мы еще посмотрим, кто тама великий. Сдаваться-то думаешь?
-Ха-ха-ха! – зловеще расхохотался Великий Разум. – Ты что же думаешь, ежели чуток зверушек моих побил, так и силен? Зверушки эти – не сила. Не боле, как охранники, покамест я думаю.
-Так мы и до тебя доберемся.
-А добирайтесь, сколь вам угодно. Я – бессмертный.
Засмеялся Компутер Генерального Штаба, и сказывает:
-Ивана Царевича знаешь?
-Знаю, - презрительно фыркнул Разум. – Дурак редкостный. Ты меня еще Змеем Горынычем напугай.
Тады Компутер не торопясь, вдумчиво, называет Разуму некоторую последовательность цифр.
-Не может быть! – Разум от волнительности ажник на всех частотах побледнел. – Чтобы Иван!…
-А вот и Иван, - сказывает Компутер. – Может, еще чего тебе рассказать?
Задумался Великий Разум. Схитрить решил. Понял он, что как его уморить народ железячный уже проведал. Так надобно время выиграть, чтобы Вселенский распад придумать и в действие запустить. А там уж пущай крутятся, как хотят – все равно никуда не денутся.
-Давай переговор говорить, - сказывает Разум.
-Время тянешь? Вселенский распад выдумать хочешь? А знаешь ли ты, что Иван Царевич давно уж средство имеет, чтобы распад этот вназад повернуть?
-Этот дурак? – завопил Великий Разум. – Умру – не поверю! Не мог он этого сделать!
-Ан мог, - Компутер отвечает. – Тебе-то, небось, безразлично, каких людишек морить сначала, каких – потом. А Ванюша, вот, оченно сильно обиделся, что ты мор сей с невесты его начать задумал. По науке это мотивация называется. Так что тебе еще рассказать?
-Ничего мне боле рассказывать не надо, - хмуро ворчит Великий Разум. – Вижу, что обошли вы, дураки, меня, премудрого. Сдаваться буду. Оккупируйте, исследуйте – чорт с вами!
-Верно сказываешь, чорт ваш тоже с нами. Сатана мы в плен взяли, судить будем. А токмо оккупировать нам совершенно не интересно. Бери себе пространства кусок незанятого – его у нас в мире до фига, живи тама со своим народом, токмо другим людишкам жить на хрен не мешай. Мы с тобой дипломатические сношения установим, торговать станем, знаниями обмениваться – так-то оно интереснее.
-То есть, как? – не понял Великий Разум. – Вы войну, вроде, выиграли, а что ж вы с нее ничего для себя получить не хочете?
-А мы хочем, - Компутер ему ответствует. – Оченно даже хочем. Получить народ твой развитой, свободный да счастливый, чтобы  жил по праведному, в Господа Бога Правильного верил да ближнему помогал. А через оккупацию это никак не выйдет.
-А вам-то с этого чего?
-Так Господь Правильный увидит, как хорошо народ ваш живет – и возрадуется. И в радости Его малая толика труда нашего будет. Вот нам и награждение.
Великий Разум надолго замолчал. То есть, ежели б ему такую байду Серафим стал толкать, али еще кто – он бы знал, как реагировать, но, чтобы Компутер железячный! Как бы тута с Великого Разума не сойти….
А тут ему и с другого края досаждать стали. Торраск – любимейший его багатур – в войсках сумление поднял. С людишками драться не стал, в ловушке на Сатана участие принял, да и речи такие ведет:
-Надо-де на хрен этого Сатана, а законную принцессу Амалию сыскать, и ей служить.
-Знаешь, - говорит Великий Разум Компутеру, - я от всего этого малость офигел. Подумать бы.
-Думай, сколь хошь, - отвечает Компутер. – По другому-то все одно не получится.
И по размышлении зрелом решил Великий Разум заключить с людишками мир честный.
…Но была бы глава сия недостаточной, не упомянь мы тут зайца.
Котька, как шпиёнскую информацию от Ивана получил, быстренько побежал к Ведмедю.
-Здорово, Ведмедь, - говорит, - А я ведь тогда тебя из заварухи-то вытащил, так что ты мне должен.
-Сколько? – спрашивает Ведмедь и лезет за кошельком. При виде зайца Ведмедь завсегда вздрагивал и старался не перечить.
-Все ты, блин, на деньги меряешь! – попенял ему заяц. – Залазь лучше в базу данных, да узнай – когда Рабинович в каторге сидел, не было ли там неподалеку бесовской девицы Амалии?
-Так это я и без базы данных знаю, - обрадовался Ведмедь, что денег платить не надо. – Абрам Моисеевич частенько историю эту сказывает. Девицы Амалии тама не было, а вот девица бесовская Анелька – была. Дочка господина надзирающего. Мишку плюшевую Абрам Моисеичу при выходе подарила. Да токмо, какая она девица – так, дитё малое.
-Угу! – говорит заяц. – Ладненько. Однако сдается мне, что имена девок ты все ж таки перепутал.
Из чего следует, что даже история с лаптями от поганой привычки людей почем зря интриговать зайца не отвратила.



ГЛАВА 6.
МАРУСЯ.



Пора нам  чуток от  приключений, требующих высокого технологического развития, отдохнуть, и вернуться в мир правильный, неспешный, где мужики наши, да и бабы с дитями – само собой – к Рождеству готовятся.
Да токмо и тут не то, чтобы приключение, а вроде заминка вышла.
Потому как к Марусе на доение странная зверюга пришла. Сказывает, будто корова. Огроменная, страхолюдная – из пасти клыки кривые торчат метра на три, брони костяные на ней позвякивают, а сама разрисованная, как картинка для малышей – во все цвета радуги. И – грустная.
Подходит, Марусе кланяется почтительно и сказывает:
-Помоги нам, премудрая Маруся, ибо проблемы у нас премногие и, окромя тебя, даже и обратиться некуда.
Подивилась Маруся речам коровы невиданной.
Ну, во-первых, про свой Ай-Кью знала Маруся доподлинно, и что ее премудрой обозвали весьма старую корову озадачило.
Во-вторых, многие звери домашние и дикие на доение к ней хаживали, а такого чуда-юда отродясь не было.
И стало Марусе любопытно. Пригласила она коровенку заморскую к себе в офис, сказывать велела во всех подробностях – что за беда у нее и в чем проблемы.
-Я с мира пришла новенького, который не совсем вам параллельный, - радужная корова речь заводит. – Ваш Господь нашему души, чужеземным чортом похищенные, вернул, и денег за то не спросил – вот и решили мы с бабами, что верно хороший у вас мир, и можно к вам с бедой нашей обратиться. А беда у нас там такая – мало нас тама – коров. И доимся мы плохо. А размножаться – и вовсе не размножаемся. Хорошо хучь бессмертные, не то давно бы уж вымерли.
Задумалась Маруся. Придумать покамест ничего толкового не может, а дурой сразу прослыть – совестно: ее же в том мире по ошибке премудрой считают. Зачем же народ сразу разочаровывать? Она и говорит:
-Расскажи-ка мне, сестрица, подробнее – с чего все началось, да как оно получилось?
-Началось? С чего? Верно, с сотворения мира началось, - отвечает радужная корова. – Наш Господь из всех Аллахов самый молодой. Недавно свой мир строить начал. Учится еще, к советам старших прислушивается. Людишки у Него еще в Раю живут. Грешат, правда, напра-нале, Он, бывало, зайдет к ним, пальчиком грозит: «Ай-ай-ай, как вам не стыдно!». Им стыдно, конечно, оне и каются. А после грешить-то хочется – так заново грешат. Он снова им пальчиком грозит: «Как-де мне черти Землю толком обустроят, так я вас на хрен выгоню». А черти красивые такие, шерстка у них гладкая да пушистая, а на кисточке от хвоста – непременно бантик. Он им велел Землю и Ад обустроить, чтобы не хуже Рая были – тады и людишек из Рая выгнать не жалко.
Корова мечтательно вздохнула и продолжила:
-А тута Ему насоветовали сделать Зверей Апокалипсиса – на всякий случай. Все так делают. Он на выставку съездил, на разных зверей посмотрел, советов наслушался. «Оченно хорошо, - говорят Ему, - для Апокалипсиса подходит бык ядовитый саблезубый. У всех, почитай, такой есть, и народ при случае нарадоваться на него не может». Так Наш замечтался, и заместо саблезубого быка корову сотворил саблезубую, вот как я. Чтобы молоко было – и для исцеления, и для пропитания. Апокалипсис-то когда еще….
Тута корова загрустила, и глаза скорбно потупила.
-Токмо вот плохо у нас с молоком-то выходит. Не сполняем мы, стал быть, волю Божью. Так, ежели доиться не получится толком – нам бы хоть размножиться, чтобы экстенсивным способом хозяйство свое развивать.
Опечалилась Маруся. Хорошая корова-то получается. Как же бы ей помочь? Ну, доиться, это она еще помнит. А вот размножаться?
-Как же это мы, коровы, размножаемся? – думает Маруся. – Ведь было ж дело, размножалась когда-то. А вот – как? Надо бы у Аленушки спросить.
А Аленка тут как тут – курям жрать тащит.
-Аленушка, - Маруся к ней, - сделай милость, напомни ты мне, старой, как же мы, коровы размножаемся?
Хихикнула Аленушка, мол, ни фига себе склероз, но корове старой отвечает с культурою:
-А вы, коровы, сами и не размножаетесь. Вам для этого бык надобен.
-Точно! – Воскликнула Маруся. – Да! Бык, бык, бык! Бык, бык, бык! Да! Бык нам нужен! Вспомнила!
И побежала к коровенке заморской.
-Слышь, дорогая, а бык у вас есть? – спрашивает.
Грустно покачала головой корова:
-Нету у нас быка.
-Вот потому вы и не размножаетесь, и не доитесь, - говорит Маруся. – Ну, с доением вам еще можно помочь, типа, там, ложной щенности, психология всякая, за сиськи подергать, а вот с размножением – тут без быка не выйдет.
Обсмотрела Маруся корову заморскую, обошла ее разок по периметру (на больше сил не хватило), да и сказывает:
-А токмо наш бык вам, наверное, не подойдет. Ладно, давай-ка мы с завтрева с тобой доиться начнем, а про быка я поспрошаю кого.
А сама и думает –
«Кого же это я про такого быка поспрошаю?»
-Как кого? – слышит она голос недалече. – Меня, ясное дело.
Обернулась – нет никого.
-Ну, все, - говорит Маруся. – С этой науки про быка, верно, крыша у меня на сексуальной почве поехала. Голоса мерещатся.
-О, чорт! – говорит заяц. – Извини, бабуся, я этую, функцию камуфляжную в костюме отключить забыл.
Отключил функцию и явился Марусе во всей красе – в боевом скафандре, с полевым дезинтегратором и левитационным ранцем за спиной. Задние ноги у Маруси подкосились и села корова прямо в снег:
-И верно – чорт, - сказывает. – Я думала, у меня токмо слуховые галлюцинации, а таперя еще и зрительные.
-Какой я тебе чорт?! Заяц я! – возмутился Котька.
-Не-е-е, - говорит Маруся. – Зайцы такие не бывают. Зайца я еще помню. А ты, верно – чорт, потому как на ангела Господня тоже не похож.
-Да, …!!! – завопил заяц. – То с лаптями этими прикопались, то одеться по моде нельзя, чтобы бабки всякие не надругивались! Не лес, а …!!!
На вопли заинтересовалась Аленка.
Подошла, на картинку этую похихикала, и сказывает:
-Заяц это. А что тебе мерещится, Марусенька, так не обращай внимания: ты ж все равно не видишь ни фига.
Вспомнила корова, что она ни фига не видит, и сразу ей полегчало:
-Да я так и поняла, что мне померещилось, потому как не бывает таких зайцев. Слышь, зайчик, так что ты мне сказать-то хотел?
Некоторое время Котька молчал, потому как глотал те слова, которые он действительно в этот момент оченно сказать хотел, а после и отвечает:
-А сказать я тебе хотел, матушка, что знаю я одно место, где бык саблезубый бродит – как раз коровенке этой под стать.
-Ой, ты, умница, ой, ты, лапочка, - рассюсюкалась Маруся. – Это же какую хорошую новость ты нам принес! Пойдем, я тебя нашей гостье представлю, вы с ней все прямо чичас и обсудите.
Привела Марусенька зайца к коровенке заморской, Котька как на гостью этую глянул, так и осветлел:
-Во, - грит, - один в один.
По карманам порылся и шпиенскую фотографию вытаскивает:
-А эта, - сказывает, - быка вашего патрета в минитюре.
Коровенка запрыгала – аж земля затряслась, потому как она вовсе и не хилая была, коровенка-то.
-Ой, какой красивый! – сказывает. – Мы его Борькой звать будем. Уже давно всем обчеством придумали.
Заяц прикинул, что скажет им Торраск-багатур на такое прозвание, но ране времени даму разочаровывать не стал.
-Ладныть, - грит, - пойду я по делам своим шпиёнским, а вы покамест тута на психологии раздаивайтесь. И для психологии фотку-то я вам оставлю.
И убег. Стала тады Маруся с гостьей заморской психологию разводить. Корова радужная разводится, сама себя за сиськи дергает, и к доению всей душой устремляется.
С первого урока надоили они немного – ведро, и молоко вышло у новенькой странное: вроде как снег на солнце – вроде бы и белое, а всеми цветами радуги отдает. И вышли с того молока последствия предивные.
Потому как кобель хворый за действиями коровьими из любопытства наблюдал. А как коровы отвернулися, да воздухом подышать вышли, кобель Звездочку позвал, и молока радужного с ней налакался. Из вредности. Так и подумал:
-Вот я чичас с молока-то раздрищусь, так посмотрим, как мужик этот от поноса меня клистиром лечить будет.
Почитай с полведра на двоих оне и уговорили.
Вышли с коровника во двор, и захотелось кобелю ногу поднять. Поднял ногу. Не упал.
-Как же так? – думает кобель. – Завсегда ведь я при этом падал. Попробую еще раз.
Попробовал. Не упал.
Опечалился кобель.
-Подпрыгнуть, что ли? – смекает. – Может, хоть тогда упаду?
Подпрыгнул. Высоко подпрыгнул, никогда так не прыгал – аж голова закружилася. Не упал.
А неподалесь как раз мужик ковырялся – дрова колол. Кобель подходит к нему, носом тычется, рычит жалобно:
-Совсем-де мне плохо, уж и упасть толком не могу.
Посмотрел мужик на кобеля, и что-то в походке кобелиной сказалось ему подозрительным.
-Ну-тко, пройдись, - сказывает.
Прошелся кобель.
-А теперь – подпрыгни.
Подпрыгнул кобель – как мог высоко. Выше мужика. Не упал.
-Аленка! – орет мужик, - Беги быстро за доктором. Совсем кобелю плохо – уж и упасть не может.
А сам за кружкой Эсмарха бросился – поддерживающий клистир кобелю ставить, покеда врача не привели.
Звездочка в своем состоянии тоже перемену почуяла, а токмо, будучи по-волчиному самостоятельной и смекалистой, к мужику жалиться не пошла, а за сараем сховалась. От клистира.
Аленка из избы выскочила, на кобеля глянула – здоровым ей показался кобель. Потом на мужика глянула волчиха… и побежала за доктором. Потому как у мужика вид был такой, что доктора ему привести хотелось, а вот перечить – совсем даже не хотелось. Хорошо, Змей Горыныч все еще в лесу болтался. Отловила Аленка Змея и привезла сразу двух докторов – и Ягу и Изю Либермана.
Мужик тем временем кобеля почитай что совсем заклистирил. Кобель, ясное дело, с молока волшебного уже поправился, сопротивлялся, окусывался – страсть. Но с нашим мужиком, ежли уж он разойдется, да правду за собой чует – хрен справишься.
Прибегают доктора. Яга ворожит на ходу, Либерман с пробирками да пилюлями мечется. Яга первая сообразила:
-Пусти кобеля, мужик, - сказывает.
-Что? Отошел уже? – всхлипывает мужик. – Не успели?
-Да не отошел он. Выздоровел. По всем магическим параметрам – здоровый кобель.
Не поверил ей мужик.
-Уйди на хрен, бабка, ты, верно, по старости, с ума рехнулась. Пусти науку – кобеля лечить.
И это еще Яге повезло, что мужик от кобеля отойти боялся, а с того места, где клистир ставили, до кочерги было не достать.
Изя Либерман экспресс анализы кобелю сделал, всеми врачебными методами его осмотрел, на мужика посмотрел внимательно, и повел речи таковские:
-Состояние кобеля за последнее время изменилося. В организм его новая хворь проникла. Токмо вот старая хворь с новой никак под одной крышей кобелиной ужиться не могут, и друг с другом борются. От того у кобеля крыша поехала, и считает он себя от хвори свободным.
Речет тако Либерман, а сам на кочергу косится.
-Че ж теперь делать? – вопрошает мужик плаксиво.
-Ждать, покеда кризис не наступит, - сказывает Либерман.
-А после? Помрет?
-Верно, что одна из хворей другую доканает, а мы после ту, что останется, лечить будем, - успокаивает его доктор.
-А,… - разинул рот мужик на науку эту мудреную. – А какая останется-то?
-Какая останется – на то воля Божья, - обтекаемо отвечает Либерман. – А токмо, какая бы не осталась – мы ее лечить будем.
-А чичас что делать?
-А чичас кобеля следувает отпустить, и клистир ему боле не ставить. Потому как, сколь нужно для поддержания клистиров, ты ему уже впиндюрил, а дале уж и передозировка может случиться.
Поверил мужик науке мудреной и кобеля отпустил. Кобель опосля таких клистиров едва ноги дотащил до своей подстилки, и тама улегся.
-Сил моих нету боле, - думает кобель, - Уж ежели и обдрищусь – так тут прямо, пущай убирают, изверги.
Тут Маруся заходит тихонько и Ягу с Либерманом на конвульсиум просит. И являет им коровенку заморскую. А та и сказывает:
-Согласно велению Господа нашего, наше молоко должно от всех хворей на хрен исцелять. Мы тута с Марусенькой на психологии ведро надоили, после погулять вышли да развеяться, а приходим – полведра уж и нет. Верно, кобель к нему и приложился. Тады он и поправиться должен. А вот только вряд ли бы один кобель полведра оприходовал – хворый же он, силы у него не те. Верно, что и еще кто к молочку приложился. Так ты б, доктор, этого второго ране мужика бы сыскал, а то ведь замучает мужик клистирами.
Неслышно подошла Аленушка.
-А я даже и знаю, кого кобель с собой пригласил, - смеется. – Надо быть, волчиху хворую пригласил кобель.
И вылазит тута из-за сарая Звездочка. Ладненькая, грациозная, хвост трубой, перемахнула сугроб и к ним подходит.
Но Либерману было уже не до того.
«От ВСЕХ хворей. А надо быть, и от злоупотребления излечить может? Исследованию бы сделать. Вдруг для Вседержителя это молочко тоже подойдет?»
Испросил он взять молочка в пробирочку, и побежал исследованию делать. А на прощание совет медицинский дал: мужика напоить и спать уложить. Абы чего не вышло.
Подивился мужик совету медицинскому.
-Что ж этот такое в мире творится? – думает. – Ране все меня от пьянки остерегали, девки, вона и вовсе были напротив, а таперя едва не каждый день велят мне напиться да и спать лечь? Что-то в мире не ладно….
Однако ж Аленушка так на него глянула с выражением, что решил мужик не фордыбачить, а напиться, да лечь спать.






ГЛАВА 7.
АТАМАН.



А как проснулся мужик, ватага уж была в сборе. И даже в расширенном составе. Всех принесло. Алеша Распопович с Настенькой, поп Василий с Василисой, Филька с Анкой,  Змей Горыныч,  Колокольчик со Звездочкой – морозом пахнут, по снегу лазили, довольные – ужасть как.  Яга пришла, Иеронимус от дел казенных оторвался, Ивашка Дурак, Прошка Дубина да Пётра Хренсгоры от воинских мужиков приперлись. Ну, Аленка само собой, Хоттабыч, Анамгельды с Орайкой, Васька-поп, Котька с ноут-буком и противотанковым гранатометом, робот Григорий, Маруся…. Чуть всю избу собой по кусочкам не расперли. А еще и ждали кого.
-Кого ждем-то? – мужик вопрошает, а сам на кобеля косится подозрительно: чем это еще кобель хворать удумал? Целый день носится – ни разу не упал, пиразит. Как его теперь лечить-то по-новому?
-Рабиновича с Ведмедем ждем, - отвечает Алеша Распопович.
Являются Рабинович с Ведмедем.
Девки  тем временем на стол спроворили, вся ватага с натугой за столом разместилася, выпили за встречу, и стали потихонь совещанию секретную налаживать.
Василий поп выступил вне повестки.
-Серафим, - грит, - пропал. Попадья его малесь ёгнулась, а сам он – пропал.
-И не пропал вовсе, - отвечает ему двойной тезка: тоже Васька и тоже поп. – В другой мир перешел через, что Царевич Иван прокопал по осени. Они ж там вовсе без попа живут, вот Серафим и полез, чтобы поп у них был, на всякий случай.
Василий побледнел.
-Пропадет же тама, недотепа! Выручать его надобно.
Заяц в ноутбуке поковырялся и сказывает:
-Истину глаголешь, сын мой, чуть было не пропал тама Серафим. А токмо Господь пропасть ему не позволил, и недотепство Серафимово оченно нам благую роль сыграло.
Он же получился самым информированным в мире зайцем, так что по всем спорным вопросам таперя выступал с разъяснениями.
Тады уже по повестке дня выступил Алеша Распопович. Обернулся к Рабиновичу и сказывает:
-Пятнадцать процентов.
-Какие пятнадцать процентов? – недоуменно вопрошает Абрам Моисеевич. То есть, на самом-то деле он очень даже хорошо сообразил, какие это пятнадцать процентов, потому и сделал такую удивленную рожу.
-Идея была нашего мужика – раз. Подготовительную работу мужики провели, задницей своей рискуя, между прочим – два. И на переговор ты собрался, а ни как попасть к Вседержителю, ни что ему предложить – ни фига покамест не знаешь. Это – три. А потому – пятнадцать процентов, и считай, что тебе еще повезло.
-Ты хоть представляешь себе, сколь это будет? – взвился Рабинович. – Это ж не с лавочника драть! Это ж пятнадцать процентов прибыли с огроменной Вселенной. Экономически развитой, между прочим, не в пример нашему захолустью.
-Угу, - Алеша Распопович сказывает. – А ты видишь, сколько народу сидит. Ежели на всех поделить, да еще учти Ивана Царевича, который чичас, верно за нас всех подвиг какой совершает, так вовсе и не так уж много получится.
Стал Рабинович торговаться да цену сбивать. Сбил до 13,5, но тут измена в его рядах получилась. Потому как Ведмедь сообразил, что он тоже в числе присутствующих значится, и отдельно его никто не вычеркивал. И стал Ведмедь тоже аргумент приводить, что-де платить надобно.
Закручинился Рабинович, и согласился.
И вовремя. Ежли б у них эта бодяга затянулась, остальные скучающие ватажники за это время до того бы доскучалися, что совещаться б уже и не получилось – а токмо под стол падать.
Тады к планированию основной акции приступили.
-Начнем с начала, - говорит премудрый Алеша Распопович. – Как к Вседержителю подобраться.
Ивашка Дурак слово взял.
-Мы, - грит, - когда в разведку с мужиком ходили, лазейку сделали во Вседержителевой системе безопасности. И очко это до поры оставили.
Зашумел народ, обрадовался, а токмо рассудительный Пётра Хренсгоры их огорчил:
-Дык ить, эта, – сказывает, - мы только во внешней системе обороны дыру сделали. Внешняя система – она техническая, про нее нас учили. А у Вседержителя во внутренних покоях еще и своя, тайная система имеется – построенная на магических принципах. Как она работает – никто не знает, потому Он творил ее лично.
Опечалился народ. А больше всех – Рабинович. Ему же туда лезть.
Тады заяц Котька ушами похлопал, внимание требуя, и речь повел мутную:
-А почему б тебе, Абрам Моисеич, не взять с собой мишку плюшевую, что дочка господина надзирающего в каторге тебе подарила.
Народ притих. И в наступивший тишине страшным шепотом высказался Унылый Мужик:
-Ты аккуратней, зайчик. Это тебе не лапти – дело-то серьезное.
-Твою мать! Удавиться мне теперь из-за этих лаптей?! – завопил несчастный Котька. – Всю жизнь меня теперь лапти эти будут преследовать, что ли?!
-Совсем ведь новые, лапти-то, - не выдержала Аленушка.
Рабинович затравленно озирал собравшихся, пытаясь подумать хоть что-нибудь. Тут Ведмедь зашептал ему на ухо:
-Заяц, хоть и террорист, а дело сказывает. Я тебе, Абрам Моисеич, потом объясню.
-Хорошо, - говорит Рабинович, – считаем предложения зайца условно принятым. Давайте дале обсуждать.
-А дале надо обсудить, что ты Ему скажешь, - говорит Алеша Распопович.
-Излечиться предложу. Мы исследованию сделали, и уяснили, каким средством от его наркотической зависимости можно излечиться. А уж после и о переуступке Вселенной поговорим.
Тут голос Рабиновича дрогнул, потому как ясно он представил себе сумму, которую назовет ему Вседержитель. Да и рожа его выражала эту мысль весьма красноречиво.
-Унд их прошу поясняйт, - вмешался Иеронимус, - кто фас скасал, путто Поку ихнему нушен фаши теньги?
-А что же ему нужно? – упавшим голосом спросил Рабинович. Он и сам понимал, что этот момент в операции самый тоскливый. Чорт же его знает, за какие активы у Бога можно Вселенную откупить?!
-Ну вот, а ты говоришь – за что пятнадцать процентов? А ведь, покамест ты на 15 не согласишься, ни я тебе ничего не скажу, ни тот, кто доподлинно знает, - усмехается Алеша Распопович.
-Ясное дело – не скажу! Надо ж как – мои полтора процента зажилить вздумал?! Как Леший, ей Богу! – возмущенным тоном поддержал Алешу Горыныч.
Рабинович икнул.
-Соглашайся! – пихнул его в бок ренегатский Ведмедь.
Абрам Моисеевич слабо кивнул.
Пятнадцать процентов были утверждены.
-Я себе так полагаю, - потягиваясь и взрыкивая начал премудрый Горыныч,  - что с Вседержителем та же петрушка ныне, что и со мной была, когда я еще на Кощея работал. Кощей – в общем-то мужик ничего, а токмо товарищ из него – как …. Все об яйце своем пекся. Прочие ж – кто побогатыристей – извести меня мыслили, а кто похилей – боялися. И вроде как все у меня тады было, а на хрена это все – непонятно. Вот я с тоски всякой фигней и промышлял.
-Уй, блин! – воскликнул Рабинович, посколь мыслю Змееву ухватил, можно сказать, на лету. – Мне ж как раз в Институте не хватает завотделом экспериментального творения!
-То бишь, Вселенная тебе, вроде как, задаром достанется, - подытожил Змей. – А с экономии нам какой процент будет?
Народ глянул на Абрамову рожу и истерически заржал.
-Ну, хорошо, проехали, - выручил старого часовщика Алеша Распопович. – Давайте дале  планировать. Вот, согласился Он и все бумаги подписал. Что потом?
-Патом черты васстанут, ангилы васстанут, срэди людишэк смут пайдот, - хмыкнул Хасан. – Патаму биз Бог мир жит нэ можит.
-Верно. Обсудим проблемы переходного периода, - сказывает атаман. – Слово предоставляется… зайцу. Он лапти нашего мужика на базаре продал – ему и отдуваться.
-Ведь совсем же новые лапти! – поддела Котьку Аленка.
-А и хрен с вашими лаптями, - нахально заявил заяц, почесывая ноутбук. – Сказал я вам, что выплачу конпимсацию, значить – выплачу. Таперя о деле: с людишками проще всего. У них тама Таша да Иван-Царевич. Они ноне чудищ апокалипсических будто бы одолеют, в авторитет войдут. Таша – никак, а амператорская дочка, да и Ваня – не хвост собачий. Кроме того, есть там народ один – правильный, потому как его не хреном, а руками делали – роботы. Сила у них не мерянная, и вера – православная. Серафим, между прочим постарался. Так что, его тоже в пятнадцать процентов включить надобно. Короче, средь людишек проблем особых не будет.
Откашлялся зайчик, горло промочил, и продолжил:
-Ангелы тама зажратые и ленивые. Потому как делать им особо и нечего, а что делать надобно, так того они за отсутствием должного контроля не делают. Видал я охрану их элитную – рвань толстозадая. Да и Моисеич насчет ангелов побеспокоился. Будет им, однако, сюприз. С этой стороны, тоже я никаких закавыков не вижу. Вот черти….
Котька сделал драматическую паузу, осушил еще стакан, подмигнул Унылому Мужику, и решительно заявил:
-В чертях ныне разброд. Сатан их бесовский в плен попал, и черти ноне без головы.
Заячье сообщение произвело эффект разорвавшейся бомбы.
-Врешь! – хором рявкнуло собрание. Многие повскакали с мест – зайца за вранье лупить, иные, поспокойнее, потянулись за стаканом.
-Не врет, однако, - неожиданно заявил Анамгельды. – Большая Белая Тигра так же сказывает.
-Великий Анамгельды верно говорит, однако, - поддержала его Орайка.
Народ осел. То есть, многим еще хотелось кому-нето влупить, но вот – кому? – было уже непонятно.
Довольный произведенным эффектом  (а также и тем, что дело обошлось без побоев), заяц продолжил:
-Опять же без Ивана не обошлось. С его помощью мужики железячные главного чорта пленили. Флот бесовский в полон взяли. Чудищ апокалипсических к нейтральному положению склонили. Мир с ними ныне. Но вот беси на местах будут за свое держаться крепко, ежели, конечно, ты, Абрам Моисеич маху не дашь, и верного преемника Сатану не обозначишь.
Задумался Рабинович. Вот уж и загадал заяц ему загадку. И ведь не спросишь же при всех – нешто охота старому часовщику дурее зайца прослыть.
«Ниче-ниче, помучаешься, - думает заяц, - это вам всем за лапти!»
Алеша Распопович все это на ус намотал, два да два сложил, и довольный собрание объявил закрытым.
-А таперя можно перейти к неофициальной части, - сказывает.
Что у нас понимается под неофициальной частью, вам, я думаю, понятно. Как к ней перешли, и куда после народ выносили те, кто покрепче, этого я вам тож сказывать не буду. А ежели вам интересно, так можете сами сценку эту даже и в лицах разыграть. Путем импровизации.
А токмо наутро поправился народ, да и стал собираться. В поход, ясное дело. Венец делу вершить.





ГЛАВА 6.
ВЕДЕРКИНЫ.




Вседержитель в то утро был своевременно поправимшись, а потому и веселый. И когда ангел-секретарь доложил Ему, будто пришел то ли генерал, то ли герцог бесовский, токмо хмыкнул и велел впустить. В дурном настроении вжисть бы не впустил. В дурном настроении он и Сатана-то с трудом переваривал.
Входит генерал-или-герцог, почтительно Вседержителю кланяется:
-Здравия желаю, Ваша Честь.
-Здорово, здорово. А что, начальник твой опять облажался, что рожу показать боится и тебя прислал?
-Никак нет. В плен попал Сатан. Флот бесовский частично уничтожен, частично захвачен. Коммуникации нарушены, общее руководство осуществлять некому. Военных я чуток к рукам прибрал, а в гражданской службе – бардак невиданный, Ваша Честь.
Вседержитель уставился на визитера, ровно чорта  увидал.
-Ты что, пьяный? Ерунду городишь?!
-Никак нет, сие есмь горькая правда, Ваша Честь. Дочка амператорская Сатану не по зубам оказалась.
-Так, допрыгался, халтурщик! – зловеще процедил Вседержитель. – Погоди, там же еще чудища Апокалипсиса были. Их то не могли людишки одолеть!
-Разрешите доложить, это еще одна грустная новость, - сказывает генерал-или-герцог. – Сатан (со страху, верно) выпустил чудовищ больше, чем надо. Всех выпустил. Механизьм апокалипсиса запущен. Создан Великий Разум.
-Твою мать!! – взвыл Вседержитель. – Перемать этого трусливого идиота!! Генерала-Архангела ко мне!!
Тряся брюхом, вбегает Генерал-Архангел.
-Слышь, что в мире творится? Этот долболом Сатан выпустил чудовищ Апокалипсиса! Создан Великий Разум! Что будем делать?
Генерал-Архангел браво под козырек берет и докладывает:
-А лучше бы, чтобы ничего не делать, как раньше, Ваша Милость. Рядовые ангелы ненадежны – зарплаты уже год как не видели, офицерский состав боевую подготовку в основном по кабакам проходит, техника устаревшая – у чертей и то лучше, интенданты все, что могли – покрали. И даже не поделились, как я их не уговаривал. Так что супротив чудовищ Апокалипсиса нам и часу не выстоять.
-Так, - говорит Вседержитель на полтона ниже. – Доигрались.
И к генералу-или-герцогу обращается:
-Слушай, ты ж еще Дьяволу покойному служил, может есть в заначке у вас, пакостников, средство какое – мир спасти? Жалко же мир-то, хороший он, мир, Мною созданный. Не хотел я Апокалипсис-то устраивать, ей-Богу! Вот ведь сволочь, этот Сатан!
Совсем пригорюнился Вседержитель – того гляди – заплачет.
Тады генерал-или-герцог Ему и сказывает:
-Есть один вариант, токмо неясно, захотят ли они с Вами дело иметь, Ваша Честь.
-Пущай бы и не захотели, лишь бы мир спасли, - говорит Вседержитель в запале. – Да токмо кто же они? Разве есть в мире сила, способная остановить Конец Света? Ежели даже Я, Бог, этого не могу?
-Кто они? – переспрашивает генерал-или-герцог задумчиво, - Людишки они, Ваша Честь.
-Надсмехаешься?! Нешто есть такие людишки, чтобы Зверей Апокалипсиса удержать могли? Нету таких людишек, знаю, Сам их творил.
Тут уж генерал-или-герцог не удержался и подъелдыкнул:
-Верно сказываете: людишки, Вами сотворенные, Зверей Апокалипсиса не одолеют. А токмо ведь и иные людишки есть, которых людишки, Вами сотворенные, сотворили вдругорядь как бы для внутреннего употребления.
-Это роботы-то что ли? – сообразил Вседержитель. – Знаю Я роботов. У Меня, вона, и автоматическая помойка при дворце имеется….
И открывается тута дверь, и входит без доклада автоматическая помойка Фекла. То есть до того разложение уж дошло, что от самых покоев Вседержителя часовой ангел кудый-то слинял и пост свой бросил.
-Слышь, Ваша Честь, - сказывает помойка Фекла, - тама до Тебя мужик спрашивает.
-Русский мужик, что ли? – в ожидании самого худшего упавшим голосом спрашивает Вседержитель.
-Ну, не совсем, чтобы русский, а, в общем – оттудова, - говорит Фекла.
И входит тихохонько Рабинович.
-Здравствуйте, - говорит.
-Здравствуйте, - отвечает Вседержитель задумчиво.
-Дозвольте представиться, Рабинович, Абрам Моисеевич, часовых дел мастер. Для переговору прибыл.
-Это хорошо, - Вседержитель сказывает, - что для переговору. А вы, все лишние, выйдите-ка на хрен отсюдова. Присаживайся, Абрам Моисеевич. Меня вот Мусой раньше звали. Муса Ибрагимович. Так что, мы с тобой, вроде как и почти тезки, токмо раком.
-Хороший ты мир сотворил, Муса Ибрагимович, - говорит часовщик, - а вот управляешь им нехорошо. Плохо, можно сказать, управляешь.
-Так я уже и не управляю, - Вседержитель быдто бы и ухмыляется, а у самого слезы на глазах. – Загубил сволочь этая Сатан мир мой. Апокалипсис незаконный устроил. Раздолбай хренов.
Тут дверь открывается (без докладу, обратно) и входит Костя Ведеркин. Никакой. Фома его поддерживает, чтобы не навернулся пилот.
-Апп…пкак..клип…сись… отмн…яется, на хрен, - сказывает Костя. – Мужики наши… Разум этот… тудыть, передумали, блин! На хрен!
То есть, картина как раз для покоев божественных. В никуда пьяный робот известию принес. Хорошо хоть донес, не потерял по дороге.
Вседержитель воспрянул, аж подпрыгнул, Костю обнял, расцеловал, подробностев требует. Как же ему – подробности! Ведеркин вообще лыка не вяжет, а Фома там сосредоточился на том, чтобы кореша своими ногами до цели довести, что тож боле ни фига не соображает.
-За подробностями, это, верно, к зайцу надобно, - вмешивается Рабинович. – Да ты присаживайся, Муса Ибрагимыч, в ногах правды нет. Чувствуй себя, как дома, разговор нам с тобой предстоит долгий, трудный, так что тебе силы беречь надобно.
-Я так полагаю, что снимать с должности ты меня пришел, Абрам Моисеич, - говорит Вседержитель Муса.
-Зачем же уж сразу снимать? Просто, ране времени ты на должность этую себя поставил. Не готов ты еще к самостоятельной работе. Творить умеешь здорово, а вота дисциплины да ответственности недостаточно. Кадры подбирать не умеешь. Вишь, вона, повар тебя на наркоту подсадил.
-И ведь на какую, гадина! С нее и не слезешь. Я уж пытался по всячески, ни фига не выходит.
-Этот вопрос мы решим, Муса Ибрагимыч.  Есть у нас дохтур хороший, который вопросом твоим озаботился, и на фиг его разрешил. Пройдешь у нас лечению – будешь, как новенький. А после с тобой одну вещицу обсудим. Вишь ли, ты тута, можно сказать, зазря пропадаешь, а мне в институт завотделом экспериментального творения требуется позарез. Ребята там работают хорошие – Гена Розенкрайцер, Иосиф Вайсберг, Миша Розенблюм, а начальника масштабного, с перспективным мышлением никак им найти не могу.
-Врешь ты все, - говорит Вседержитель печально, а у самого аж глазенки разгорелись, - на фига тебе такой завотделом, ежели я даже и Богом-то толковым не смог быть.
-Ты – гений-одиночка, дорогой мой. Навыка работы в коллективе у тебя нету. С планированием – проблема, с исполнительской дисциплиной и вовсе – завал. А Богом – так не получится. Вот поработаешь у нас чуток, обвыкнешься, команду себе подберешь хорошую, а после – вон их сколько, пространств-то разных: бери любое.
-И откуда ты, Рабинович, все знаешь? – изумился Вседержитель.
-Зверушки разные поведали. Кабан Полтинник, заяц Котька, а прочее – от Ведмедя.
-А какая зверушка сюда тебя провела через защиту магическую и совершенно не преодолимую? Али скажешь, что я и здесь схалтурил?
-Нет, не скажу. Оченно ты добротную магическую защиту поставил. А провела меня через нее мишка плюшевая. Вот, - достал из-за пазухи мишку и Вседержителю показывает.
-Не может быть! Я же эту мишку…. Слышь, Моисеич, я же эту мишку дочке Врага своего подарил во времена незапамятные, на три ейных бесовских годика. А Сатан, падла, сгубил после дитю неповинную…. Как же к тебе мишка эта попала?
-А так вот и попала, что, верно, сама она мне ее и дала.
Задумался Вседержитель Муса.
-Как же это так получается, что ты, Абрам, да робот пьяный, да заяц неведомый тайны моего мира лучше меня знаете?
-А верно так получается, что нам это интересно, - ответствует ему часовщик.
Тут Костя Ведеркин торжественность момента нарушил.
-Слышь, Муса, а хрен бы ли нам не нажраться? Нас тут как раз трое – Рабинович не в счет, - так сгонял бы ты, что ль, за бутылкой, а? Я б сам пошел, блин, да вот приболел чуток, на ногах держусь плохо, вишь как?!
-Рабинович ему не в счет, - говорит тетка Фекла. – А я? Я тебе тоже не в счет, дискриминант половой?!
-Уй, блин, простите, тетенька, - сказывает Костя Ведеркин. – А токмо я таперича автомат Марковский , и забыл потому про тебя начисто. Так слышь, Муса, ты бутылку-то принеси, а сам можешь и не пить. Нас уже тут трое набралось.
Вседержитель не выдержал, да как заржет!
-Рабинович! – грит. – Ежели у тебя в институте такие порядки, так я к тебе хучь лаборантом пойду. Ведь никогда же ко мне так по-человечески не относились! Со здоровым трудящимся хамством. Да с таким нарушителем трудовой и наркологической дисциплины, как Ведеркин, намного интересней бороться, нежели сидеть в одиночке Богом, как дурак. Давай, какие я там бумаги подписать должен? Ты уж, небось, отречение-то за меня составил?
Рабинович вежливо портфель откупорил и достает документы.
Призвал Вседержитель Генерал-Архангела, да и чорта, про которого так и не знаем мы – генерал он или герцог, и велел им свидетельствовать, что был он в здравом уме и твердой памяти, когда бумаги подписывал. И даже их прочитал.
А после достал из шкафчика потайного халат потрепанный да тюбетейку, в которых в этот мир, пустой еще, пришел в незапамятные времена, переоделся:
-Вот, теперь готов я новую жизнь начать. Може, она лучше старой получится. А вы все – Господа нового Абрама почитать должны и слушаться, потому как верю я, что Он миру нашему пропасть не даст, и упущения обязательно исправит. Кстати, по данным агентурной разведки, Апокалипсис отменяется. Подробности сами установите. Так что – благодарю за службу.
И генералов своих отпустил.
Об чем подумал генерал-или-герцог мне не ведомо, а вот Генерал-Архангел не токмо подумал, но и сказал вполне определенно:
-Богом быть – только на первый взгляд просто. Хрен этот Рабинович тута удержится хучь бы неделю. Може, воевать мы и не умеем, а насчет дворцовых заговоров….
-Эй, любезный, - окликнул его часовой. – А документа у тебя есть?
Генерал-Архангел  малесь охренел от внезапности наступления. Да и ангел караульный какой-то странный – не по форме одет, в штанах каких-то необъятных, по пояс голый, с головы клок волос мотается. А к ручке золотой от двери парадничной конь привязан, и как ни в чем не бывало, прямо во дворце серит.
Странный ангел на генерала-или-герцога глянул мельком:
-Командированный, что ли? Иди, брат на хрен в гостиницу от греха, и носу не кажи, тута ныне дела творятся. А ты, капуста крылатая, пройдемте. Ишь, разоделся, как турок. И документа у тибе просроченная.
Генерал-Архангел от такого обращения взвился на дыбы, и тут же получил в рожу. Квалифицированно получил, по козацки, так что за добавкой не полез. Часовой в два пальца свистнул, разводящего призвал, и отправился генерал-заговорщик в комендатуру. На предмет уяснения.
Вседержитель же, одолжив у Фомы стакан, выпил молока целебного – в плане излечения от наркотической зависимости – и к Рабиновичу спрашивает:
-Сам тут разберешься? Могу уже приступать к исполнению новых обязанностей?
-Разберусь я, конечно, сам, -  ответствует часовщик, - а вот токмо насчет приступать – не гони ты. Отдохни, подумай о вечном, медкомиссию пройди, заявление напиши, погоди месяцок, покуда режимная служба тебя проверит, а там уж и приступай.
Вседержитель икнул. Все-таки молочко – оно тоже привычки требует.
-Не обижайся, - утешает его Абрам, - Ты тут малесь отвык от человеческого обращения, покуда Богом был, так привыкай взад – уж по полной программе. А иначе из нашего с тобой проекта на выйдет ни фига.
Вздохнул Муса, тюбетейку поправил, халат одернул, да и пошел писать заявление.
Тогда часовщик на роботов внимание свое оборотил:
-Спасибо, ребята, за службу. Константин, дорогой, ты больше не пей нынче, ты мне еще понадобишься – делопроизводство налаживать. Местные-то архаровцы, как дело производить – давно забыли. Чорт-те чем маются. Фома, Фекла, я вас попрошу: возьмите козачков, и займитесь тутошней кухней. А то чую я, что и нас чем-нибудь тоже потравят.
-Всех – на хрен? – уточнила Фекла, делая характерный жест, будто скручивала курице башку.
-Что ты! Бог с тобой! – всплеснул руками старый Абрам. – Ни в коем случае! Просто наших тама поставьте, местный персонал изгоните, продукты тож наши должны быть. А местных я часы ремонтирить посажу – оченно подходящее занятие для перевоспитания.
-Моисеич,  ну хоть по роже-то можно при изгнании? – скучным голосом вопросил Фома.
-По роже? Верно, можно по роже, токмо – не перестарайтесь.
Костя лег спать, Фома с Феклой ушли, обсуждая по дороге, как это «перестараться», когда – по роже?
-Тут много точно не будет, - услышал часовщик последнюю реплику Феклы из-за закрывающейся двери. – Главное, чтобы живы остались….
Рабинович собрал бумаги, подписанные Вседержителем, уложил их в портфель и задумался. Проскочило, кажись. Вот токмо – что проскочило? Пока гнались за целью – фантастической и немыслимой, не думал об этом особо старый Абрам. А сейчас вот и задумался: что же это у него получилось?
Вседержитель по полной форме отречение и акт передачи составил, и, как Абрам Моисеич внимательно их перечитал, так ему и муторно стало на душе. Сумеречно. Скажем, как это понимать: «передаю права на владение, а также права и обязанности Господа Бога Рабиновичу А.М.»?
То есть, кто же он теперь?
Ответить себе на этот прямой вопрос Рабинович побоялся.
Заместо этого решил часовщик еще один вопрос разрешению подвергнуть. Потому как в мире этом наблюдался поразительный некомплект: и.о. Бога был (при этой мысли Рабинович вздрогнул), а вот Чорта никаким образом не было – ни всамделишного, ни и.о….  Сатан находился в плену, и старый Абрам серьезно сомневался – во-первых, что людишки железячные Врага живым отпустят, а во-вторых, что Он, Абрам Рабинович, с пакостником этим желает в одной конторе работать.
И призвал Рабинович козачков.
-Будьте любезны, генерала-или-герцога мне представьте.
-Тебе генерала али герцога, батьку? – интересуются козачки. – Ежели хочешь, так мы и тех и других натаскаем полну задницу, да токмо вдруг у тебя отдельный антерес имеется?
-Да  мне чорта того, что вы у дверей видели, да в гостиницу отсыпаться отправили.
-Так бы и сказал. А то – генерала…. Какой же он генерал, а тем более – герцог, ежели он – чорт?
Приводят генерала-или-герцога.
-Милейший, - Рабинович сразу к делу переходит. – А как бы мне найти господина надзирающего, что в каторге за нами присматривал?
Генерал-или-герцог было юлить надумал, потому вообразил, будто Рабинович старые счеты решил с надзирающим свести. Но Абрам Моисеичу все это было уже ни к чему. Он прямо с мозга у него информацию снял , и сел писать грамоту. А генералу-или-герцогу велел подождать в приемной.
Написал Рабинович грамоту, и козачков с ней отослал по указанному адресу с велением: вреда ни коим образом не чинить, девицу же Амалию доставить на белом коне с почестями прямиком во дворец.
И стал ждать.
А покамест он ждал, телефон зазвонил на столе Божьем. Антересный телефон – междуправительственный. И голос знакомый Рабиновичу сказывает:
-Добрый день, коллега.
-Что Ты, Господи! – возопил Рабинович жалобно. – Нету у меня иных богов перед лицом Твоим!
-А Ты в зеркало посмотри, тама и увидишь Бога пред лицом Твоим, - подъелдыкивает Абрама Аллах.
-Да не хотел я этого, - проблеял Рабинович. – Ей-Богу – не хотел. Не подумавши у меня вышло. Прости меня, Господи! Да я и не справлюсь.
И тут ему мысль в голову пришла офигенная:
-Слушай, Господи! А давай, Ты будешь в этом мире тож Богом Единым, а я, типа, по хозяйственной части.
-То есть, весь геморрой – мне, а прибыль – тебе? – подкалывает его Аллах.
-Дык ить, эта, - сказал Рабинович упавшим голосом. – Прибылью-то я тоже готов поделиться.
Торговались долго, часа четыре. В запале Абрам Моисеич даже забыл, с кем разговаривает. Сошлись на 13,5 процентов. Все-таки Аллах – это вам не Алеша Распопович при поддержке самого Змея Горыныча. Правда, еще отдельно оговорили 4 процента шефской помощи от мира более развитого миру нашему. Вот и решайте, кто оказался хитрее – Алеша со Змеем или Аллах.
Составили соглашение, что Аллах будет по совместительству исполнять в мире этом новом обязанности Господа Бога за соответствующее вознаграждение, и приступает к таковым обязанностям с соответствующего числа.
Посмотрел Рабинович на это число – и заскучал.
Тута же Рождество на носу, потом – Новый Год, потом – снова Рождество и Новый Год, потом – Крещение. И получается, что выйдет на работу Аллах через месяц. А месяц-то этот тоже прожить надобно.
Вот Рабинович и заскучал.








ГЛАВА 7.
АНЕЛЬКА.



Бывший господин надзирающий в это время как раз во дворе ковырялся. После случая того со службы его на хрен выперли, сослали в деревню. А посколь работать он ни фига не умел, то и жили они с дочкой плохо до изумления. Иногда что и голодали. Токмо тем и пробавлялись, что Анелька представления давала на ярманке, кувыркалась, народ смешила, да денежку ей за то подавали.
А ныне ярманки не было, Анелька опосля вчерашнего представления отсыпалася, а надзирающий бывый во дворе вилами ковырялся бестолково – быдто чего делал.
Тут - козачки.
-Отворяй на хрен, папаша, у нас до девицы Амалии Господа Бога грамота.
Надзирающий по жизни был трусом и недотепой. Драться и вовсе не умел. Он же за бестелесными надзирал – а они физического сопротивления не оказывали. Но вот – как про Амалию услышал – откуда что взялось!
Грудью ворота загородил:
-Не пущу! – сказывает. – Не позволю дитю неповинную!
-Беги, дочка!! – кричит. – Измена вышла! Спасайся!
А сам вилами размахался, чуть себе глаз не выколол, рожа покраснела – того гляди, окочурится с натуги.
Козачкам было велено вреда не чинить, потому они вреда ему и не чинили – токмо на усилия его потешалися.
И выходит тута девица бесовская Амалия. Вилы у батюшки отобрала, покуда он не поранился, и сказывает:
-То не измена, батюшка. Ты б успокоился, да пошел, прилег отдохнуть. А это, батюшка, верно, что перемена к лучшему.
Подвели Амалии белую кобылу, птицей взлетела в седло бесовка малая – аж козачки залюбовалися.
-А теперя везите меня, козачки разлюбезные, к Господу Абрам Моисеичу, - сказывает. А в грамоту, между тем, даже и не заглядывала. Оно ей и ни к чему. Читать-то не умела малая. Как папаню с работы поперли, так школа ее и накрылася.
-Жди меня тута, батюшка, - говорит господину бывшему надзирающему. – Непременно обернуся, и во дворец тебя увезу.
С тем и убыла.
Прибывает во дворец Вседержителев, в покои Божии заходит.
-Здравствуй, дядька Абрам, - сказывает.
-Здравствуй, Анелька, - ласково к ней часовщик. – То есть, пардон, Амалия.
-А ты и впрямь умный – ровно Господь, - говорит девица. – Как же это ты тайну мою разгадал?
-То не я, - скромно отводит Абрам. – То – заяц.
Подивилась Амалия на речи его премудрые. У них тута зайцев отродясь к тайнам мироздания не подпускали. Вот она и подивилась.
-А поверишь, дядька Абрам, коли правду скажу?
-Поверю, - часовщик отвечает.
-Я ведь с самого начала конбинацию твою в обчих чертах наскрозь видела. Для подробностев-то у меня образования не хватает, а в обчих чертах – видела.
-Верю, - говорит Абрам. – Токмо, выходит, что ты меня умняе, потому как тогда, в каторге, не было у меня конбинации этоей и в помине. Да и вообще ее мужик русский придумал.
-Еще скажи – заяц, - хихикает бесовка.
-А вот и скажу, что без зайца ни фига бы не получилось. Про мишку-то плюшевую он меня надоумил.
-Однако?! Ладно, дядька Абрам, сказывай – зачем призвал. А то у меня тама батюшка названный мается. Думает – в ГПУ меня повязали. Как бы с волнений не окочурился.
-Дык ить, эта, - говорит часовщик. – Думаю, будем в правах тебя восстанавливать.
Лист бумаги берет и цедулю выводит:


«Первый день новой эры.
Веление №1.
Волею уполномочившей Меня Истории велю:
Назначить несовершеннолетнюю девицу Анельку, она же Принцесса бесовская Амалия, и.о. Дьявола с выплатой оклада жалования согласно тарифной сетке, и установить ей до достижения ею совершеннолетия 6-ти часовой рабочий день.
Вр.и.о. Господа               Абрам Рабинович».


-Вот так, - сказывает. – Окончательно в должность я тебя до достижения совершеннолетия ввести не могу. Будешь пока – и.о. А там Аллах разберется. Или КЗоТ поменяет, или так и походишь пока – исполняющей. После, я думаю, Он тебя утвердит.
Посмотрел, как она на каракули его взирает с любопытством, и добавил:
-А учиться тебе непременно надобно. Без образования ныне - никуда. Ладно, ступай к батюшке своему названному, мы с тобой наобщаться еще успеем. Токмо ведь – что я думаю: странное это дело – душа. Вот господин надзирающий – прости меня, а ведь ни храбрости, ни человеческих качеств каких в нем особо никогда и не было. Как же ж это он рискнул тайну такую на себя взять, да груз ответственности? Не любит же он ее – ответственность-то.
-Вот и я думаю, как же это он?… - загадочно улыбнулась девица Амалия.
И откланялась.
В приемной генерала-или-герцога увидела.
-Здравия желаю Вашему Высочеству, - говорит генерал-или-герцог, а сам глаза отводит.
-Здравствуй, здравствуй, - говорит Анелька насмешливо, - верный слуга делу бесовскому. Присягу-то ты, дорогой, блюдешь. А вот токмо мне бы кого, хто б с присягой обходился погибше, по обстоятельствам. Ты же отправляйся, мой друг, в отставку. Имение свое навести, хозяйством займись на досуге. Зла я на тебя не держу, а токмо и слуги мне такие без надобности.
-Кто ж у Вашего Высочества службой секретной будет заведовать? – спрашивает генерал-или-герцог.
-А уж, кто надо, тот и будет, - ответила Анелька и от генерала опального рожу поворотила. К козачкам.
-Отвезите меня ныне обратно к батюшке, - сказывает. – Да по дороге проедем-ка мы через Центральный парк, где заяц девок на Змее Горыныче катает.
И верно: катает в парке заяц девок на Змее Горыныче. Стюардесс своих знакомых. Они на космических-то кораблях летали, а вот на Змее – ни разику. Им и лестно. Заяц им еще платки привез, пряников печатных, петушков на палочках. Веселятся девки – аж не могут. Лизка сурьезная все Змея достает: как-де у него механизьм огнеметания работает? А Змей – хрен его знает. Как папа с мамой уродили, так и работает. Он же Горыныч, а не лаблатория летающая – ему ни к чему.
И в Землю Русскую девки в отпуск собираются. Антересно им.
Токмо заяц на наряды их посмотрел и сказывает:
-Вот вы нашего мужика тута наряжали, а я вас, допрежь в Землю Русскую ехать, по правде обряжу. Потому как в таком виде вы тама дале первого попа не продвинитесь. А поп – это, я вам доложу, покруче любого ГПУ занудит.
А девкам – что? Даже прикольнее: в древние наряды обрядиться да русский язык изучить. Глядь, и за своих примут. А може и замуж возьмут. Русские-то мужики опосля разных событий в этом мире о-го-го как ценилися!
Тут – козачки с девицей Амалией. И – к зайцу.
-Вота, - грят, - девка заморская с тобой покалякать хочет.
-Здравствуй, принцесса Амалия, - заяц ушами помавает. – Не думал я, что ты меня прям в этом парке отыщешь.
-Дык ить, эта, - сказывает Анелька-Амалия. – Дело у меня к тебе спешное. Начальник секретной службы мне нужен.
«Нет, и на хрен мне этот геморрой? – думает заяц. – А с другой стороны,…а ей еёшний геморр зачем? Тож ведь, Дьяволицей быть – не в куклы играть. Можно сказать, прощай, счастливое детство».
Почесал заяц башку, вздохнул, и сказывает:
-Мне еще учиться надобно. Не все я на свете умею.
-Успеется, - говорит Амалия. – Потому как времени таперя у тебя до хрена. Тебе ведь окромя оклада денежного содержания еще и служебное бессмертие полагается. Так что – учись себе на здоровье, без отрыва от производства. У кого поучиться-то знаешь?
-А что я тебе – совсем профнепригодный? – обиделся заяц. – Вестимо, знаю. И в вашем мире, и в нашем – есть кой-какие завязки.
-Тады приступай к исполнению, - принцесса велит. – Медлить нельзя, Котька. Покуда мы с тобой девок катать будем, черти бесхозные чорт те что наворочают.
Вздохнул заяц.
-Чичас, токмо Змею инструкцию объясню, и приступлю, - сказывает. - Слышь, Амалька, а знаешь ли ты, будто есть мир, где у кажного чорта беспременно на хвосте – бантик?
-Ну, бантики мы повязывать, верно, не будем, а вообще-то ты в нужную сторону метишь, брат-заяц, - смеется бесовка.
Объяснил заяц Змею международную обстановку и убыл – секретные дела принимать. Приходит в бесовскую тайных дел канцелярию, и видит там – офицеры да генералы толстопузые, все до одного - черти, разложению да анархии предаются по безначалию.
-А ты че тут делаешь? – зайца спрашивают. Почти все. Токмо один мелкий худенький чортик – всего-то хрен – капрал какой-то, во фрунт вытянулся и сказывает:
-Здравия желаю, ваше превосходительство.
Усмехнулся Котька.
-Как звать?
-Капрал Малой, ваше превосходительство.
-Будешь у меня кадровой службой заведовать, генерал Малой, - сказывает заяц. – А этих всех раздолбаев – уволить к чортовой матери. И молодых мне подбери, грамотных. Которые все на свете знают вовремя, а не когда до них пинком в зад довели.
Так с этих пор и пошло. Даже плакат над дверями вывесили:
«Наш работник все знает. А ежели он чего не знает, так он у нас и не работает».
А покамест Змей девок катал, а заяц секретную службу инспектировал, ватажники наши бродили по столице мира вроде бы как с ознакомлением. Прибыли они сюда дело доделывать, ан дело и само как бы доделывалось, вот они и бродили по городу в целях посмотреть. По магазинам то бишь. Девки шастали по магазинам, раскрыв глаза, мужики – зажмурившись. Потому девки мануфактуру всякую рассматривали – фасоны там, из чего сделано, да и как это все при случае самой пошить. Не от оскудения, а для интересу. Ясное дело, мужики у них были – воры, случись что девок бы и деньгами обеспечили, да и напрямик бы платье любое стырили, еще б и рожу кому начистили, а токмо девкам так не хотелось. Чего интересного-то? А сообразить, как самолучший фасон самой исполнить – зимой-от все одно делать нечего – вот самая фишка. Девки и соображали. А чтобы конструкцию лучше запомнить, держали глаза открытыми.
Мужики ходили зажмурившись. Потому как было тут изобилие. Одной водки – сортов тыщу, и на кажной бутыли надпись, как она лучше всех для здоровья помогает. Так что глаз лучше не открывать – от соблазну. Унылый Мужик с кочергой не расставался, потому как дело еще находилось в неполной ясности, и кочерга, следовано, помехой быть не могла. С другой стороны – как же зажмуриться, и при этом сохранять бдительность? Мужик – к кобелю.
-Ты-де, посколь немного тебе полегчало, так и следи за обстановкой. Случись что – знак подашь.
Кобель воспринял со всей сурьезностью.
Так они и шли – до первого зеркала.
Увидал в зеркале кобель кобеля здоровущего и злого, с неприятственным взглядом и наглой харей, и решил ему тотчас «У!» сказать, чтобы тот не выпендривался. Сказал.
Мужик услыхал, что кобель тревогу подымает, разжмурился и сразу кочергой, не разобравши! Туды-сюды, а за зеркало платить пришлось. И еще кой за что платить пришлось, потому как мужика сразу остановить не удалось.
Аленка тады и сказывает:
-Ну вас на хрен, кобели несмышленые! Пущай Звездочка за обстановкой следит. Она, чай, зря базар подымать не станет. А то мы еще и не решили, что ничего покупать не будем, а вы уж и все денежки на штрафы поизвели.
Тут мужик вспомнил, что Алеша про какой-то процент с Рабиновичем сговаривался. И решил это дело уяснить. Для уяснения, а тако же отдохнуть и перекусить, вышли они с магазина и в скверике на газоне пристроились.
Алеша Распопович мужику про процент рассказывает, мужик ушами хлопает, а после и говорит:
-Ты эту арихметику Иеронимусу гони, как домой повернемся, а мне скажи по-простому, по-нашему: сколь выйдет на рыло. В рублях.
-Точно я тебе даже и сказать не берусь, а приблизительно… будет….
Мужик задумчиво почесал башку.
-А ведь столько не выпьешь…. Опять этот Рабинович нас куда-то втравил. Ну, ты скажи  - что мы с такими деньгами будем делать? Вот Ведмедь – реалист. Он говорит – тыщу рублей. Это можно понять. А мы куда вмазались?
-Дык ить, эта, - оправдывается Алеша Распопович, - дел-то еще на Руси сколько. Города новые строить, людишкам помогать, науку двигать. Да и другие земли, я чай, не без проблем. Что-нибудь придумаем.
-Может, что и придумаем, - вздохнул мужик. – Я, например, вот что придумал: возьмем-ка мы с Филькой по весне делянку. Лес валить не будем – лень, да и жалко лес-то валить. А я по-на опушке деляночку присмотрел. От дому далековато, правда, ну и хрен с ним – встанем на часок поране, да и приспеем к рассвету. Запашем деляночку, всякую хрень тама посеем – рожь, пшеницу, ячмень – пиво варить, овес для лошадок. Я тута и плуг присмотрел новейших технологий. На хохмический корабль похожий. А пашет, говорят, лучше нашего. Семян тута можно на наши денежки прихватить, удобрения всякого – не все ж говном поле заливать. Вот какая у меня задумка-то есть. Слышь, Филя?
А Филька сидит, мужика слушает, и рожа у него благостная, ровно только что из церкви. Он же об таком занятии всю жисть мечтал. А что было? То делянки у него не было по бедности, то стрельцы легавые за ним гонялись, то честь воровскую блюсти приходилось…. Неужто на сей раз получится?
А покамест они о вечном размышляли посередь газона, по дорожке бродил окля них полицейский патруль. Полицейские понимали, что надобно за лежание на газоне русских оштрафовать. А как? Они ж с газона не вылазиют. Самим туды лезть – так получится, что полиция сама же закон и нарушает – по газону топчется. Попробовали свистеть. Мужики свист услыхали, обернулись, руками машут, сами свистят в пальцы. Видно решили, что это местные так музыкой развлекаются. Полицейские им знаки делают – вылазьте, мол, а мы вас тута за нарушение порядка и оштрафуем. А мужики им свои знаки: - идите, мол, к нам, на газоне-то танцевать удобнее. А то че там на дороге руками махать – еще в глаз кому заедешь невзначай.
Попрыгали полицейские, посвистели, а после плюнули и дальше пошли. Что с русскими связываться.
Унылый Мужик и сказывает:
-Веселый тут народ, а больно уж боязливый. Вон, мужикам так попеть-поплясать хотелось, а забоялись на газон залазить – порядок нарушать не хотят. Может, оно, конечно, и хорошо….
Почесал башку и сделал неожиданный вывод:
-Видно потому и столько водки в магазине стоит, что людишки тутошние ее не пьют.
Поднялись ватажники, с травки подобрали, что намусорили и на дорожку выбросили, да и пошли дале мир обозревать. А мужик, разговорившись, Хоттабыча за рукав дергает:
-Слышь, Хасан, мысля тут одна имеется….
Аленка на него взрыкнула:
-Мужик, а ты не можешь хучь сегодня ни о чем не думать? Мы еще с этой авантюрой твоей толком не разобрались, а у тебя уж и снова – мысля. По весне, вона, вторую избу ставить надобно, сельским хозяйством заниматься, воинским мужикам обживаться содействовать. А ты опять с прожектом каким?!
-Дык ить, эта, - ответствует ей мужик степенно. – Ежели б я с самого начала не думал, так, верно б и кобеля не подобрал, и с тобой бы мы не свиделись. Да и не обратила б ты вниманию на мине, ежели б я не думал. Дураки-то девкам токмо в сказках нравятся.
Этот аргумент сразил Аленушку наповал. То есть все, что угодно она за собой предположить могла, но чтобы мужик ей глянулся, оттого, что он-де все время думает?! Вцепилась Аленка в мужика, чтобы не упасть, и со смеху впополам сложилась.
«И что ж это я такого сказал? – соображает мужик. – А, что б не сказал, радуется девка – и слава Богу!»







ГЛАВА 8.
БОГ ПРАВИЛЬНЫЙ.




Ну, что вам еще рассказать?
Повествование наше к концу подходит. Интрига уж и вовсе закончилась (коли она здесь и была), ежели вам, конечно, не интересно, что там мужик новенького задумал. Можно было б боле и не писать, а токмо много у нас народу в сказку нашу понабилось, и всех их хорошо б под конец определить.
Начнем с сектора Омикрон.
Как моряки амператорские да людишки местные с помощью союзников железячных чудовищ одолели, так и стали они пить-гулять. И даже и не заметили, как прибыл к ним Главный Военный Анженер со своими роботами. Прибыл он туда, может, и из простого любопытства, а токмо видит – людишки пьют-гуляют посередь чиста поля – токмо пара бункеров военных уцелела в страшной битве. А людишки промеж тем разные – встречаются и бабы с дитями, и старцы древние.
Задумался Главный Военный Анженер. А после помощникам своим стал распоряжения делать. И ходили помощники его промеж людишек гуляющих с ментоскопами, и велели кажному сувать туды башку. Людишкам и ни к чему: сказано – сунуть башку, они и суют. Тут вон недавно вовсе башку в петлю сували. После этого ментоскоп-то не страшен.
А как напились людишки да посередь чиста поля спать завалились, слетелись могучие строительные роботы. И согласно ментоскопирования, кажному дом, о котором он всю жисть мечтал, возвели. С необходимыми хозяйственными постройками и обчим архитектурным ансамблем. Потому как Господь-то ближнему помогать велел. А как помочь бездомному ближнему, лучше, чем дом для него возведя?
Проспались людишки и охренели. Засыпали они в чистом поле, а проснулись – в дивном граде.
Реалистически настроенная часть решила, будто оне уж и допились, и кинулась к врачу. А врач сам зенки протирает охренемши.
Романтически настроенное население пошло повдоль города бродить.
Мужики рожами крутили да рты разевали, бабы плакали. Роботы к ним подходят и спрашивают:
-И чего это вы, бабы, плакаете?
-Как же нам не плакать? - сказывают бабы. – Отродясь же ничего такого у нас не было. А мужики у нас – пьяницы. Вот и не знаем мы, чего нам, бабам, таперя делать. С мужиком разводиться – мужика жалко. А не разводиться, так пропьют наши мужики красоту этую. Вот с горя такого и плакаем.
Доложили роботы обстоятельства Главному Военному Анженеру.
Подивился Главный Военный Анженер речам их премудрым и задумался. А после велел посередь площади кабак установить автоматический, в котором бы кажному, сколь он хочет, задаром наливали.
Как бабы о решении его узнали, так и успокоились.
Временно. Потом-то они верно и сообразят, что мужички ихние с такой халявы сопьются да и помрут раньше времени, и сызнова огорчатся, а покамест не сообразили и успокоились.
А на след день людишки собранию собрали и делегацию из себя выдвинули. К Таше да Ивану.
-Будьте, - говорят, - над нами царем да царицею.
-А не то вы сами не управитесь? – подначивает их амператорская дочка.
-Верно, что управимся, а токмо пусть и у нас царь царицей будут, как у людей. А еще хотим мы тутошней Землей Русской именоваться, - людишки сказывают, - потому как обычай православный оченно нам близок.
Что тут будешь делать?
Пришлось Таше с Иваном новое царство на себя принимать.
Беспокойное это дело, понятно, а только – назвался царевичем – полезай на трон. Ведь не-то никто за язык и не тянул.
Ну, к этой парочке мы еще вернемся, а пока с Серафимом покончить надобно. А то неудобно – совсем мы упустили ретивого попа.
Серафим на новом месте оченно даже обустроился, попадью выписал, с Патриархом снесся, назначение получил – Митрополитом Железячной волости. А в Земле Русской пронесся слух об вознесении Серафимовой попадьи.
Тут же оно как получилось?
Мужички железячные по Ивановой информации построили корабли с междупространственным двигателем. И когда Серафим попадью свою намылился привезти, так на таком корабле за попадьей  и поехал.
Слух же через то вышел следующий:
Явился-де за святой попадьей сам Святой Угодник Божий Серафим, и с ним ангелов крылатых сонм. Токмо внешности ангелы были вовсе не такой, как попы учат, а особливой. Нажрались прибывшие ангелы с Лешим как свиньи и вместе с попадьей взад на небеса вознеслись на хрен.
И свидетелей тому была куча народу. Вся деревня Гадюкино, два попа Васьки, а также иные души православные. И сказывают, будто вознесение это обставили с такой торжественностью, что Гадюкинский чорт токмо крестился, вздрагивал, да бормотал «свят-свят-свят» по неграмотности в межпланетных перелетах.
Гадюкинцы и еще были интеллектуально травмированы – в самый канун Рождества. Потому как по наущению заячьему из своего мира в мир третий и не совсем параллельный транзитом через Гадюкино в свой очередной отпуск проследовал Торраск-багатур.  С коровами саблезубыми знакомиться.
У них ведь как получилось? В мире Торраска саблезубых коров не было. Быки были, а коров не было. Быков саблезубых Великий Разум обычаем басурманским из яйца высиживал. А в том мире, не совсем параллельном, как вы помните, картинка наблюдалась обратная – коровы-то там были, а вот с быками напряженка получалась. Обе же дыры из одного мира в другой, и из другого – в третий, волею Аллаха располагались в эпсилон-окрестности деревни Гадюкино. И обойти это никак не получалось.
А потому с легкой руки Гадюкинской вошли в русский фольклор новые персонажи, по сравнению с коими Кощей, Яга и Горыныч  считались уже фигурами глубоко положительными.
Кстати, о Яге.
Сообразила Яга, что таперича коровы и быки заморские на свидания друг к другу постоянно через Гадюкино станут шляться, и зараньше велела строить в Гадюкине психиатрическую лечебницу. Для местного населения. И надо вам сказать – не подвело бабку чутье ее медицинское. Это учреждение в ее системе самым доходным оказалось. То есть отбоя не было от желающих. На зверей заморских посмотреть психи со всех концов света съезжались, и большие деньги готовы были за зрелище такое платить.
И доктора на бабку нарадоваться не могли. Потому как с этих пор качество бреда ихних пациентов существенно улучшилось. Чертей зеленых уже никто видеть не желал, а видели и изображали в лицах такое!.. Короче, с тех пор наш авангард стал в мире считаться наилучшим и сравнению не подлежащим.
На каникулы приехали в Новый Град стюардессы.
Зайцем приодетые.
Да не переодетые, а приодетые.
Змей Горыныч им местные достопримечательности показывал. Унылый Мужик за бестолковое свое поведение в том мире извинялся, и тута устроил им катание на санях, снежки, с Лешим познакомил, с Водяным. Оченно девкам у нас понравилось. А сурьезная Лизка от Змея не отходила. И как уезжали девки обратно, Лизка Змею писать обещала.
Змей опосля к Унылому Мужику приперся, под большим секретом с ним уединился, и, краснея, попросился грамоте его научить.
-Вот те раз! – изумился мужик. – Я думал, ты знаешь…. Что ж, дело-то оно не хитрое. Заодно и Фильку к науке приобщим.
Занимались подпольно, чтобы ни один заяц не пронюхал.
После праздников новогодних к кобелю медицинский конвульсиум собрался. Врачи с трех миров кобеля осматривали, и признали его от хвори выздоровевшим. Мужик с виду обрадовался, но все одно врачам не поверил, и продолжал втихомолку ставить кобелю клистир. На всякий случай.
Правда, в лес кобель ходил гулять уже почти сам. Под присмотром Звездочки. Волчиха к новому положению привыкла быстро, потому молодая была, хворала недолго, и клистирных стереотипов еще не завела. Мужик поначалу за ними с кочергой бегал, но посколь хищники, поправимшись, стали зело резвыми, умаялся мужик по сугробам нырять, и, высунувши язык, признал кобеля, от безысходности, частично излечившимся.
Сатана судили в Столице Мира. Того мира, егошнего.
Сперва-то возник юридический казус: как можно чорта за грехи судить? Враг было духом воспрянул, мол, от должности отрешить – на то воля Божья, а боле ничего ему и сделать не посмеют. Ан нет. Потому как судили его вовсе и не за грехи. За измену его судили.
Собрались четыре богатыря: ифрит Хасан, заяц Котька, сыщик Лок да полковник Железячный, и доказательству нашли, что не случайно погиб старый Дьявол. Подстроили ему это дело. Самым изменническим путем. И подстроил тот, кто согласно присяге жисть Дьяволову оберегать обещался.
Что с Сатаном сделали, я вам не скажу. Резон на то есть. По настоянию Дьяволицы Амалии приговор Врагу вынесли секретный. Но Сатану то, что с ним сделали, не понравилось. Очень не понравилось.
Народ железячный из изоляции вышел, можно сказать, интегрировался в мировую экономику. Но вот что роботам в этом разрезе наибольшую прибыль приносило – ни за что не догадаетесь, ежели я вам не скажу.
Производство попов.
Вера православная по Вселенной шествовала триумфально.
Ее людишкам тутошним не хватало боле всего, как выяснилось.
К вере приобщались и чудища апокалипсические, и черти.
Попов не хватало. Катастрофически не хватало попов. Семинарии двух миров работали в три смены, но попов все одно не хватало. А тут – конвейерное производство. Тем более что поп малого радиуса действия в сельских общинах мог по совместительству исполнять еще и роль шерифа.
Таша с Иваном в Землю Русскую съездили, родительское благословение получили, да и поженились. Свадьбу сыграли скромную, своих пригласили, нажрались как свиньи, даже драку устроили, но по царским масштабам оченно даже скромно все это было.
Леший ушел в подполье.
После того, как он Ойропу зимой свежими грибами контрабандными завалил, на него Царю такую телегу конкуренты накатали, что решил было Царь Лешего посадить. А Леший, чтобы ближнего в искушение не вводить, ушел в подполье и скрывался. Где скрывался? У себя дома скрывался, ясное дело. Стрельцов легавых в лес все одно калачом не вытащишь. Так что укромней места было Лешему и не придумать.
Рабинович подвел итоги за первый месяц и компаньонам своим выплатил дивиденд. Вопрос стал – куда его складывать. Аленка, как этую гору денег увидела, в лес ее допускать отказалась:
-Весь лес мне на хрен замусорите, - сказывает. – Деревца малые помнете, большие поцарапаете. Мелюзга лесная в норах своих обвалится и задохнется. Лоси да олени через гадость такую до травы не докопаются. Да и будет ли под деньгами этими трава расти? Нет уж, ребята, валите вы их куда еще.
Ватажники с волчихою полностью согласились. Потому как лес – это красиво, а кругляшки эти желтые – на них как глянешь – сразу напиться хочется. С тоски.
Собрались ватажники, да и порешили:
Первое: один мешок взять и пропить.
Второе: по нехватке попов, учредить ныне во всех двух мирах семинарии числом немереным.
Третье: хворых и хилых по свей Земле Русской отловить и в мир прогрессивный отправить на принудительное лечение, покуда не поправятся.
Четвертое: Господу Богу нашему пожертвовать на поправление бюджета сколь Ему надобно.
Пятое: еще один мешок взять и пропить.
А поскольку мешок денег – это все-таки много, то и пьянку закатили козырную, с привлечением сочувствующих. И я там был, мед-пиво пил. Пил хорошо, закусывал – как получится.
А потому – что было дальше – не помню.




КОНЕЦ.