Ялочка поделила себя на километры

Выкупавшись в реке любви, опрокинутой на её головы белугами, севрюгами и сотрудниками по случаю пасхи, Ялочка поделила себя на километры и осталась довольна тем, что выпало в осадок. Затем она попросила у Ямуны крашеные яйца, чтобы наделить ими пролетариев. Всё-таки, как никак. На всех не хватило, так что осадкам пришлось пролетать мимо. Растворённый осадок на лету дурным голосом проголосил за  гуманистов, обосновавшихся на гумне, и гуманисты выбрались оттуда. Затем они оседлали скакалки и шпаргалки и поскакали в Союз. Опять-таки. Синее лицо Ямуны приобретало политический оттенок. А кто же теперь бог любви? - возопила Ялочка, но ответил ей только апрельский  тезис. Тут Ялочка поняла, что совершенно зря проплакала без любови целый год, когда той тут целые моря и реки, флаконы и консервные банки. Чего с ней цацкаться. И пнула ту в бок, а та огрызается - мол, гусь свинье не товарищь. Ямуна еле  смог их по углам развести.

Мадам Лео из Нью-Йорка оказалась просто тёткой Ленкой из Кишинёва, но сыр у них вкусный. Завернув сыр в апрельский тезис, Ялочка уложила всё в корзинку для  пик-ника. Пикнувший было  тезис тут же и вывалился, превратившись в голограмму из почтового ящика, а затем в голубку и ботинок Адидас. Лотос на боковой стороне ботинка высох от духовной жажды. Голограмма переросла в километры, а последние в килограммы и тонны мяса и молока по производству Америки. Голограммы людей шагали в Союз, прижимая к голой груди  голограммы ботинок Адидас. А вдогонку бежал Доктор с длинной иглой и пытался вставить ту тем в ахиллесовы пятки.

Узкое горлышко графини решило не вступать никуда больше и  напилось чаю с палинкой и калинкой. Оно вынуло из-под подушки тиснёный томик Ленина и притворилось, что это томик наоборот Сталина. Потом оно сказало "Ленин", но подразумевало при этом "Партия". Почему это графы не говорят, что думают? - поразилась в очередной раз Ялочка и вприпрыжку побежала на концерт Ванессы Мэй, куда её пригласили вокалисткой.