Дуэль на троих

  Миг перед началом действий...
  В голове какая-то пустая, звенящая тишина...
  Я стою, чуть присев, согнув руки с прижатыми к корпусу локтями, как у "приоткрывшегося" боксёра, провоцирующего соперника нанести удар в кажущуюся слабину, ненадёжную защиту. Так же как боксёр, я стою, чуть "набычившысь", чтобы не слепило солнце, низко спустившееся к вечеру и удлинившее отбрасываемые тени до невообразимых размеров. Это место (с тактической точки зрения проигрышное) я выбрал сам. Почему? Возможно потому, что хотел дать своим соперникам чуть больше шансов. Д`Артаньян, блин, хренов! Только вместо дуэльной рапиры у меня в руке кое-что помощнее - "...до шести выстрелов в секунду..." Правда, патронов далеко не полная обойма, всего около четверти - как и у них, у тех, кого мне придётся убить, чтобы не быть убитым самому. Бретёры ХХ-го века, твою мать, ещё Миледи не хватает!
  Справа и слева от меня возвышаются ряды искорёженных автомобильных остовов, рамы гигантских грузовиков, брошенные и разбитые вандалами легковушки, просто сваленный без особого порядка ржавый металлический хлам. Всё это я не вижу зрением, а как будто чувствую всем телом, каким-то внутренним чутьём, словно сквозь камуфляж из меня бьют чувствительные волны радаров. И где-то справа один мой визави. А где-то слева другой...
  Голос секунданта, доносящийся из безопасного отдаления (а кому охота шальную пулю схлопотать?), звучит чуть приглушённо, но достаточно внятно :"Готовы? Ра-аз! Два-а! Три! Сходи..." - окончания фразы я не успеваю дослушать, потому что время для меня сливается в один миг, длящийся бесконечно долго.
  Хотя, каким-то отрешённым участком сознания я понимаю, что время-то никуда не делось, оно так же мерно продолжает отсчитывать терции, секунды, минуты, а вот я, напротив, стартанул, словно спринтер на стометровке, выжимая из организма максимальную скорость, на которую он способен, чтобы добраться до ближайшего укрытия.
  Справа от меня, метрах в тридцати, валяется на боку автобус, проржавевший в нескольких местах "ЛАЗ", сквозь распахнутые люки на крыше которого видна изодранная обивка сидений, обтрёпанная временем и тысячами прошедших через нутро автобуса пассажиров.
  Когда-то это был  добрый честный трудяга, раскрашенный в симпатичные жёлто-белые цвета. Разве мог он, съезжая со сборочных стапелей во Львове, предполагать, что судьба забросит его на далёкий Крайний Север. Туда, где по весне придётся штурмовать подтаявшие двухметровые сугробы, надуваемые на трассу ночной метелью; летом спасать, укрывая в себе изъеденных на остановках комарами и мошкой рабочих, едущих со смены; осенью вгрызаться протектором шин в слякоть размокшего просёлка, порой подталкиваемый теми же пассажирами, превратившимися в одночасье в дорожных спасателей и моментально сплотившихся в единый коллектив, дружно толкающий, тянущий свой автобус из грязевой ловушки, а после, уже прорвавшись и снова рассевшись по местам, так и не распадающийся на отдельные личности, едущие по своим делам; а про зиму и говорить не приходится - сбивающиеся в колонну до десяти штук такие же автобусы, лишь таким образом рассчитывающие добраться из одного городка в другой без потерь, когда из-за пурги (не той, когда ветром шапку с головы срывает, а той когда шапку унести может вместе с хозяином) не видно даже вытянутой руки, и приходится на малой скорости плестись друг за другом несколько десятков километров, ориентируясь лишь по смутному силуэту да по изредка мелькающим в плотной стене летящего снежного крошева габаритным огням впереди идущего автобуса.
   И вот, честно оттрудившись свой короткий автобусный век, этот "ЛАЗ" как будто бы даёт возможность укрытия в самый последний в своей жизни раз, закрывая теперь уже не от злого ветра и хлопьев снега, а от шустрой, так и ищущей в полёте - к кому бы прицепиться, смерти. Вроде бы короткий забег (а чего там - тридцать метров?) дался мне не очень-то легко - секунд пять, припав на колено и только-только высунув один глаз и край ствола из-за кормы моего импровизированного редута, я восстанавливал дыхание. Лёгкие как будто с ума сошли - гоняли воздух со скоростью кузнечных мехов, производя шума (как мне показалось) не меньше этих самых мехов. Если бы курил - самое время ребром поставить вопрос о полном и бесповоротном отказе от табака. Однако ж некурящий, стало быть и пенять не на что.
  Выровнял дыхание и прислушался - вокруг тихо, никто не тычет в морду лица стволом, норовя разлучить меня с жизнью. Сразу проверил тылы, оглянувшись - нет ли за спиной кого вооружённого и тоже до моей жизни охочего. И там порядок - открытая полоса, которую я сейчас пересёк, не дала поводов сомневаться в том, что по крайней мере со спины никто пока не зашёл. Снова просканировал взглядом местность впереди, намечая маршрут для дальнейшего перемещения - никакого шевеления, нигде не видать коварно притаившийся ствол, так и ждущий - когда же я откроюсь, попаду в сектор обстрела.
  Мысленно скомандовал себе :"Раз, два, три!" и рванул, низко пригибаясь, почти стелясь над самой землёй в невозможном положении, когда и неясно кто это - то ли гигантская лягушка научилась семенить, то ли этакий геккон, вооружившись и привстав на задние лапы, раскорячась, тем не менее довольно резво ковыляет от одной кучи железа к другой. Взгляд во время подобных перемещений приобретает интересное свойство - не концентрироваться на чём-то конкретно, а видеть всё попадающее в сектор обзора (читай - обстрела) и выискивать не только препятствия на пути, но и вычленять, сортируя, все подозрительные шевеления, объекты, даже как будто рентген "просвечивать" возможные укрытия на предмет засады. И всё это на бегу, в то же время крадучись, стараясь не потревожить не одного в изобилии валяющегося вокруг куска железа, чтобы не выдать себя, не привлечь раньше времени внимания к моим перемещениям, превращая меня тем самым из охотника в дичь.
  Следующая десятисекундная пауза, возле демонтированной кабины от ГАЗ-53, когда-то положенной на хранение да так и забытой на этом поле, превратившемся в импровизированную свалку, по правому краю которой я сейчас и перемещаюсь. Снова, замерев за укрытием, по миллиметру высовываю голову с прижатым к щеке шлемофона стволом. Готовность к действиям просто потрясающая: стоит услышать стрельбу в мою сторону или заметить подозрительное шевеление в обозримом секторе, как тело само всё сделает - голову и корпус за укрытие, огрызнувшись очередью, а там уже исходя из ситуации, бросок влево или вправо со скоротечным штурмом.
  Но пока тихо. Никто меня не ждёт, такого осторожного, выглядывающего из-за кабины, вместо стёкол на которой установлены фанерные щиты. Что ж, уже хорошо. Отсюда, из-за моей хлипкой крепости, открывался неплохой вид почти на всю центральную часть дуэльной площадки. От слепящих лучей солнца меня теперь закрывало здание заброшенной автобусной то ли покрасочной, то ли мойки, и можно было обследовать всё, что находилось по правую руку от меня, вплоть до этой самой мойки, не боясь, что раздастся выстрел прямо в лоб с солнечной стороны, любое шевеление уже можно фиксировать глазами.
  Никого и здесь. Теперь, плавно перемещаясь приставным шагом вправо, повожу стволом из стороны в сторону. Главное - никаких резких, необдуманных действий. С дальнего, противоположного конца площадки я сейчас виден как на ладони, но никто оттуда не спешит нашпиговать меня, как рождественскую индейку. Видимо, нет никого там, в удобном для засады месте, откуда я сейчас выставлен для отстрела словно движущаяся ростовая мишень в тире. Ну и славненько.
  Плавным катящимся шагом подкрадываюсь к огромному кузову от "БелАЗа", непонятно за какие грехи брошенному гнить здесь. Бесшумно смещаюсь к правому краю и, присев на корточки, очень плавно выглядываю, обшаривая взглядом по миллиметру открывающуюся картину:
  "Ржавая рама от "КрАЗа", с бензобаками, какой-то навесной мишурой автомобильной, даже брызговики задние на месте. Какой-то гротескный поставленный на бок металлический лист метров пять на три, весь в трубках, торчащих в разные стороны. Почему-то (скорее всего из-за трубок) он напомнил мне техническую часть фонтана. Дальше здоровенная цистерна, продырявленная с одного боку, словно взбесившийся великан саданул по ней пару раз своим гигантским консервным ножом. Ближе ко мне ещё один брошенный кузов от самосвала и...
  "Бинго!"
  Вполоборота ко мне, держа на прицеле сектор в районе автобуса, у которого я минут пять назад сделал первую передышку, стоял Андрюха.

  Мы знакомы уже лет десять. Заядлый рыбак и охотник, эпикуреец и балагур, Андрюха в любой компании - свой парень. Уж сколько приключений и забавных историй на наш с ним век выпало - роман написать можно. "О двух разгильдяях." Не раз засиживались мы с ним до утра за рюмкой чая, не одно ведро шашлыка изжарили да съели, не одну сотню вёрст исколесили по нашим северным дорогам и бездорожъям, порой забираясь туда, куда не только Макар телят, а вообще никто никого не гонял. Делить нам с Андрюхой было нечего, причин для конфликта, а уж тем более для дуэли не было да и быть не могло... До сегодняшнего дня.
 
  Спокойно, выверенно прицелившись (с пяти метров-то!), подумал секунду, мысленно попросив прощения, -"Сюда больно не будет. Быстро и надёжно. Не поминай лихом"- плавно нажал курок.
  Сухо щёлкнул одиночный выстрел, передав мне в сгиб локтя энергию отдачи. На груди чистого "натовского" камуфляжа мгновенно вспухло красное, липко блестящее пятно, напомнившее мне почему-то кляксу, в детстве посаженную гуашью на лист ватмана. Сам Андрей, успев лишь повернуть голову на звук выстрела, как-то обиженно и недоумевающе посмотрел на меня, успев хрипло спросить только одно: "Откуда ты здесь взялся?"
  Глядя на друга, покидающего пределы этого мира, я смог только молча развести руками - слов не было. С одной стороны - если бы я засиделся в своём первом укрытии или был недостаточно расторопен и бесшумен при перемещении, на его месте был бы я, и оставалось радоваться именно этому, теперешнему исходу. Но с другой... Что ж, мы сами выбираем свои дороги.
  Давать волю чувствам было некогда, теперь дуэлянтов на поле осталось только двое и у Лёхи, третьего участника нашей прогулки при стволах, было преимущество - он знал где я нахожусь, а я о его местоположении мог только гадать. Оставалось одно - перемещаться, чтобы не дать застать себя врасплох. Вот где несомненно нашло своё подтверждение правило "Движенье - жизнь".
 
  Возвращаться по своим же следам я счёл бессмысленным. Во-первых, тот участок я уже обошёл и возвращение означало потерю времени; а во-вторых, и это было решающим фактором, пройди я намеченным маршрутом, и уже на левую сторону нашей дуэльной шахматной доски я подходил бы с солнечной стороны, что давало мне понятное, хоть и не слишком весомое, но всё же преимущество.
  И снова короткие перебежки от одного укрытия к другому, там, где не за чем было скрытно перемещаться (метров десять открытого пространства), я сполз в бетонированную канаву и словно трёхлапая ящерица (вооружённая полуавтоматическим пистолетом-пулемётом) перетёк до ближайшего укрытия - стопку каких-то радиаторов, аккуратно сложенных и позволяющих вольготно присесть за ними, ощущая хотя бы с этой стороны надёжную защиту. Однако, долго рассиживаться не пришлось.
  Краем глаза, тем самым периферийным зрением, сквозь щель размером не больше ладони за кучей автохлама я заметил намёк на осмысленное шевеление там, откуда сам пришёл пять минут назад. Примерно там, где оборвалась жизнь Андрея.
  Не было времени и возможности присмотреться, дожидаться нового движения с той стороны, ведь в принципе, я мог и ошибиться, принять за движение человека игру света и тени, трепыхание какого-нибудь барахла, да просто птицу, пролетевшую достаточно низко и мелькнувшую в той щели. Но нет! Каким-то обострившимся чутьём, если хотите, звериным нутром я понял - цель близка.
  Видимо, я двигался оптимальным для "зачистки" маршрутом, проходя практически по периметру этого автокладбища и выбирая наилучшие для скрытного перемещения участки. Но я-то уже прошёл их и знаю как сильные стороны маршрута, так и слабые.
  Не думая о возможной визуальной ошибке, я, почти не заботясь о защите спины, практически выставляясь под удар с левого фланга, переместился по центру так, чтобы контролировать выход Лёхи к открытому месту, там, где я сам пластался по канаве. И не ошибся! Однако, не учёл того, что ползти, очень качественно подставляясь под мою стрельбу он не станет. Видимо, то же обострившееся чутьё на опасность, что и у меня, заставило Лёху не повторять мой маршрут, досконально ему следуя. Там, где пора уже было потихоньку, на карачках, выползать пред ясно око моего ствола, Алексей, пригнувшись и не заботясь о возможной атаке с солнечной стороны, почти бегом порысил дальше и левее. Я сделал пяток выстрелов, однако неожиданность манёвра сделала своё дело и из под огня мой противник ушёл без потерь, сам в ответ огрызаясь короткими очередями, а потом, заняв позицию за здоровенными колёсами, сложенными пачкой в человеческий рост, открыл и прицельную стрельбу, указавшую мне на несовершенство моего укрытия. Сам я в это время занимал позицию, выгодную для скрытного отхода и перемене места дислокации, но защиту от обстрела представлявшую весьма хлипкую - проржавевшая местами до ажурных кружев рама какого-то грузовика была отнюдь не идеальным ДОТом.
  Что ж, выпустив ещё несколько пуль, я отступил вглубь занимаемой мною позиции, а, исчезнув из Лёхиного поля зрения, переместился влево, за перевёрнутый "БелАЗ". За его огромной тушей можно было не бояться обстрела да и, сместившись ещё левее, обойдя поверженного мастодонта, неожиданно выйти на точку, с которой преграда в виде пачки колёс будет несущественна. К тому же позиционная перестрелка без манёвра грозила превратиться в пакостное подобие русской рулетки - в живых остался бы тот, у кого останется в обойме последний патрон.
  Выйдя на позицию, с которой лёхино укрытие простреливалось целиком и полностью, я чуть не заорал от злости - дожидаться пока я его расстреляю, Лёха почему-то не стал и сам сменил позицию. В неизвестном направлении. Чёрт!
  И снова я начал осторожный обход территории по спирали, плавно расширяя витки, только на этот раз завернул её вправо. Почти завершив второй круг, я углядел Лёху на "левом берегу", примерно там, откуда он и стартовал с самого начала. Что показательно, именно солнце за моей спиной помешало ему обнаружить меня раньше.
  Между нами располагался брошенный прицеп метров пятнадцати длиной, пригибаясь, прячась за которым, я сумел подобраться почти вплотную, однако вновь поспешил со стрельбой. Первые же просвистевшие над самой лёхиной головой пули, позволили ему обнаружить меня и открыть ответный огонь. Что едва не стоило мне ноги - выстрелы под корпусом прицепа прошли в опасной близости от меня, один или два даже зацепили штанину. Пришлось перемещаться, прячась за колёсами прицепа, и вот тут-то я и угодил в ловушку. Сам Лёха довольно неплохо укрылся за остовом грузовика, прямо перед которым как на ладони и был прицеп, ставший мне укрытием. Стоило мне начать перемещаться от колёсных ступиц, столь надёжно укрывавших меня, как тут же раздавалась дробь выстрелов и в опасной близости от меня то свистела, то с гулом и шипением врезалась в металл бортов ищущая меня смерть.
  Злость и какой-то весёлый азарт переполняли меня. Ёшкин кот! Да это ж Лёха! Мой, МОЙ СВИДЕТЕЛЬ на моей, блин, свадьбе! Это он желал мне долгих лет жизни и семейного благополучия! Это наши дети вместе разворачивали новогодние подарки, наши жёны делились рецептами закруток и салатов! Это вместе с ним однажды мы, накидавшись винища, азартно резались в настольный футбол, до нашего прихода сиротливо стявший возле бара в боулинг-клубе! Да ведь это же он сегодня привёз меня сюда, обещая дикий экстрим, и литры адреналина в крови! Вр-рёшь! Не возьмёшь!
  Для того чтобы не терять лёхины перемещения из виду, я периодически высовывался в разных местах из-за борта на пол-секунды, успевая втянуться обратно до того, как в моей голове появится отверстие, несовместимое с жизнью. Порой даже успевал выстрелить раз-другой в ответ, дабы противник не расслаблялся.
  И я таки добился своего. Видимо, рожок Лёхиного автомата катастрофически пустел от этакой щедрой мясорубки, которая рассыпала смертоносный фарш в борт прицепа возле моей головы. А может он решил, что уже достаточно долго держал меня зажатым на одном месте и я не рискну высунуться ближайшие несколько секунд. За которые Лёха решил "распечатать" меня - пробежать из своего укрытия до места, с которого я буду открыт для обстрела.
  Это было похоже на фрагменты какого-то боевика, когда двое, презрев опасность, бегут навстречу друг другу, поливая свинцовым дождём из миллионозарядных пистолетов. Только в кинотеатре нет того ощущения, когда ты прямо физически ощущаешь присутствие седой косматой старухи, беспорядочно машущей остро наточенной косой в опасной близости от твоего собственного, личного и любимого, такого уязвимого тела.
  Одновременная встречная пальба из двух стволов слилась в тарахтенье какого-то бешеного компрессора. Тот самый звук, который так прикольно и забавно звучит в кинофильмах про войну, то самое "фьюить" от пролетающих прямо возле тебя пуль, едва не чиркающих по ушам и макушке, когда каким-то непонятным образом умудряешься расслышать даже звук их попадания во что-то там за спиной, это непередаваемое ощущение сиюсекундной радости от того, что ещё и ещё один выстрел в тебя не достиг цели и в то же время злость на свою косорукость, благодаря которой мимо проходят уже твой восьмой, девятый, десятый... Есть! ЕСТЬ!!!
  Одна моя шальная, нет, не шальная, уверенная, победоносная пуля попадает прямо в левый висок, заставляя брызги разлетаться этаким пульсирующим веером, окрашивая Лёхину голову в ярко-красный цвет.
 
  А в душе нет ликования. Нет вот этого "Да-а-а-а! Это я круче! Это я остался жив, а вы убиты!". Есть какая-то апатия, этакий ступор, опустошение и ощущение того, что безумно устал. И, приближаясь к точке рандеву, чувствуешь, что в не самый жаркий день (плюс десять всего) промок от пота насквозь.



 

  - Ну что, кто из вас?
  Лёха молча показывает заляпанный с левой стороны шлем.
  - Мужи-ик! - возгласы присутствующих, адресованные мне, не особо восхищённые, но ритуал есть ритуал - кесарю кесарево сечение. И, льстит, кстати, нешуточно.
  - Я так и не понял, как ты ко мне подойти смог? Откуда взялся? - Андрюха не обижается, скорее недоумевает.
  - Да я после старта сразу в твою сторону рванул, за автобус, а там уже перебежками. Так как-то.
  - Ну как? понравилось сегодня? - Лёха уже, забыв про то, что мы с ним десять минут назад пытались изрешетить друг друга, радуется классно проведённому вечеру,- На воздухе-то побегать?
  - Да суперски просто! - я и не думаю отнекиваться. На самом деле от эмоций лопнуть можно,- И круче всего всё-таки на дуэли было. Я за все десять партий так не выкладывался, как за одну дуэль вот эту, в конце.
  - Ну, и я так же! А маску лучше всё-таки свою иметь. В прокатных как-то...
  - Да, точно. А попозже можно и маркер прикупить.