На толкучке

На рынок добираться было трудно, автобус ходил редко. Машинистихи, так звали состоятельных  домохозяек –жен машинистов,  ездили в основном за мясом и салом, домашней сметаной и маслом.  Прежде  подбелянские и савинские домохозяйки держали коров. Молоко носили на дом, стоило оно недорого.  К вечеру с пастбища на меловой горе по булыжной мостовой неспешно двигалось стадо, подгоняемое пастухом. Он оглушительно щелкал длинным плетеным кнутом, предметом нашей острой зависти. Потом держать скотину в городе запретили, кое-где тайком откармливали свиней, но скрыть специфический запах было трудно. Участковый милиционер, живший на соседней улице, терпеливо увещевал упрямцев. Вскоре порезали последнюю живность, оставив только кур.

Молоко и молочные продукты подорожали, а народ ругал денежную реформу. Домохозяйки недовольно ворчали, что до реформы на рынке зелень стоила копейки и после сумма не изменилась, а получка уменьшилась десятикратно. В народном сознании не связаны были запрет на откорм в провинциальных городах крупного и мелкого домашнего скота с ростом цен на продукты животноводства. В середине 50-х рабочим и служащим стали  давать  землю под огороды. Депо выделяло транспорт. Посадка огородов превращалась в массовое мероприятие, в котором с удовольствием принимали участие и дети. Мы помогали сажать картошку, бросая её в выкопанные отцом лунки. Для нас это было продолжением игры, мы старались забросить с небольшого расстояния, соревнуясь на точность попадания. Потом все собирались в лесу, вместе обедали, выкладывая на траву нехитрые закуски.

Теперь на месте тех огородов проходит дорога, связавшая старый город с его северо-западной частью. На приусадебных участках росли фруктовые деревья, на грядках вытягивались перья лука, редис, позднее созревали огурцы, помидоры, зелень. С той поры люблю запах помидорной ботвы. Небольшой участок огорода занимал ранний картофель, его сажали, чтобы не бегать на рынок по мелочам.

В Савино был маленький базарчик, где торговали крестьянки из окрестных сел. Позднее там устроили вещевой рынок. Мама ходила на толкучку  по выходным, как на выставку. Торговали старыми вещами, посудой, но можно было купить дефицитную одежду и обувь с большой переплатой. В середине 60-х, когда немного выросли пенсии и зарплаты, люди почувствовали некоторое облегчение после трудных послевоенных лет. Оживились перекупщики, к ним на долгие годы приклеилась кличка - спекулянт. Наиболее предприимчивые домохозяйки ездили в Москву, Харьков, другие промышленные центры. Привозили оттуда искусственные китайские шубы, обувь, ковры и дорожки. Всем этим торговали на дому, допуская людей проверенных. Спекуляция преследовалась, но посредников не сдавали. Были благодарны за то, что помогали, как говорили тогда, «обзаводиться». Уважением  эти предприимчивые люди не пользовались,  их  нелегкому  выживанию сочувствовали,  но  трудом  не считали. Спекулянт, одним словом! «Не будешь учиться, пойдешь на выучку к тете Моте, будешь продавать «шанхай с начесом». Теплое  китайское  белье  тоже было в большом дефиците.   

На рынке вещи покупать было рискованно, в толпе, торгуя из-под полы, могли впарить что-то уж совсем непотребное. Так купленный плащ–болонья для меня, в ту пору студентки, оказался самодельным, из материала, использовавшегося для маскировки военной техники. Снаружи вроде похож на болонью, внутри притрушен каким-то белым составом, который пачкал одежду. Продавец суетилась, показывала товар из сумки, мама, не заподозрив подвоха, деньги отдала, а дома рассмотрела обновку. Соседке повезло больше, она  по –дешевке купила юбку, от которой исходил нестерпимый запах, едва на ткань попадала влага. Обнаружилось это свойство неожиданно, когда бедная женщина попала под дождь, и  бежала домой пешком, не решившись сесть в автобус. Редкие прохожие с изумлением оглядывались, ища источник непонятного запаха. Юбку долго вымачивали, выжаривали на солнце. Потом обладательница модной вещи заявила, что будет носить её только в сухую погоду. На том и успокоились, но порой окликали её вопросом, что еще отхватила на толкучке.  Маме, истратившей получку на плащ, сочувствовали, деньги немалые -70 рублей. Месячная зарплата медсестры в середине 60-х с переработками и ночными дежурствами.

Могли ли предположить обладатели вузовских дипломов, что двадцать лет спустя, а, может, меньше  покупка-продажа станут их единственным средством выживания.  Что в  огромных  клетчатых баулах  из  дешевой синтетики  перевезут тонны  тех «шанхаев с начесом» и без,  в которые оденется в одночасье большая часть многострадальной страны, ввергнутой в очередную перестройку. И в одном  небольшом и уютном городе установят памятник  перед городским рынком. Не человеку с рукой, указывающей дорогу  в счастливое будущее, а измученной паре «челночников» с  неподъемными сумками.

На фото памятник челнокам