Дневник одинокой женщины

         (1-9 главы)
               
                "Господи, какое это блаженство – быть самим собой!"

 

Глава 1.                Аэропорт

 
К ночи аэропорт был в центре циклона.
Сказать, что погода была скверной, всё равно, что ничего не сказать. Даже свет прожекторов тонул в наступившей кромешной тьме.
Наконец, разразился страшный ливень…
Шквальный ветер в считанные минуты смешал всё: нельзя было понять, где земля, где небо. Молнии безжалостно жгли и рвали пространство на части. Порой, обгоняя друг друга, они свивались, как брачующиеся змеи – и тогда рождался гром, грозивший порушить всё.
Казалось, по аэропорту вёлся массированный артобстрел. Всё чаще люди в зале ожидания с опаской поглядывали на стеклянный купол над головой, на залитые дождем витринные стекла, подозрительно скрипящие под бешеными порывами ветра.
Как когда-то несметная орда кочевников, продвигаясь, рушила на своем пути все, что ей было под силу, эта стихия пришла с тем же - утвердить своё господство над всем живым через страх смерти…

                *
Последний, из тех, кто успел покинуть аэропорт до начала бури, был самолет, вылетающий в Дели. Помнится, при объявлении посадки на этот рейс, сидевшая рядом со мной молодая женщина задумчиво улыбнулась, и, кивнув мне на прощанье, ушла…
Через какое-то время самолет взлетел, и посадочная суета как-то разом стихла. Однако, ненадолго. Скоро зал вновь стал наполняться  пассажирами, провожающими и встречающими. Пустые кресла снова заскрипели под оседающими в них телами. И рядом со мной, грозя развалить кресло  непомерным весом, опустился важного вида господин.
Через минуту не более, он привстал, и, что-то вытащив из-под себя, молча, протянул мне. В моих руках оказался блокнот в темной глянцевой обложке, размером в четверть печатного листа. Некоторое время я рассматривал его, пытаясь понять, чтобы всё это значило. Желая  получить хоть какие-то пояснения, способные прояснить сложившуюся ситуацию, я  посмотрел на этого господина, но он уже сладко сопел, закрыв глаза и опустив увесистый подбородок на мерно вздымающуюся грудь…
Я всегда завидовал людям, засыпающим столь стремительно.
Из любопытства я приоткрыл блокнот и на титульном листе обнаружил вклеенную фотографию. Теперь мне стало понятно поведение господина:
блокнот был не его, со своей же стороны он, вероятно, предположил, что эта вещь принадлежала мне… На фотографии были запечатлены сидящие в обнимку мужчина и женщина. Её лицо показалось мне знакомым.
«Да, несомненно, это была та самая женщина, что часом раньше сидела рядом со мной… Это был ее блокнот… Представляю, как она расстроится, обнаружив пропажу».
Похоже, это был её дневник.
«Читать чужие письма - скверное дело. Я помнил это ещё со школы.
А как насчет чужих дневников? Шучу…»
Чуть изогнув листы блокнота, я в пару секунд пролистнул его от начала и до конца. Он был исписан весь, от первой и до последней страницы ровным красивым почерком.
« Интересно, как долго она его вела? Впрочем, это не имеет значения.
Наверняка, он ей дорог…  Ну, и что мне с ним делать?»
Я попытался обнаружить хоть что-нибудь, что могло бы помочь её разыскать: номер телефона, адрес… Ничего похожего я не нашел.
К тому же и освещение как-то резко ухудшилось. Я посмотрел туда, где «парковались» перед взлетом авиалайнеры и не обнаружил их. До прихода ночи оставалось пара часов, не меньше того. И, тем не менее, густая тьма застилала пространство за стеклами зала. На улице творилось что-то нехорошее…
«Хм, что же в самом деле происходит?»
Тут голос дежурного диспетчера донес до недоумевающего сознания, что все последующие рейсы отменены из-за резко ухудшившихся погодных условий. Я понял, что два-три часа, если не больше, проведу здесь, в аэропорту.
«Что делать? Чем себя занять?»
Привычный для таких случаев вариант напрашивался сам собой - я решил  немного подремать.
И тут началось то, о чем уже было сказано: гром и молнии, дождь и шквальный ветер – жуткая круговерть из всего, что только могла выдать погода на исходе лета.

 Захватив с собой свой небольшой саквояж, я направился в сторону бара, утолить досаду бокалом пива. Чтобы не потерять чужую вещь, я засунул блокнот в боковой карман саквояжа, намереваясь на обратном пути отдать его дежурному аэропорта.
В баре звучала тихая музыка, за стойкой бармен ловко смешивал коктейли, между делом успевая налить желающим и кое-что покрепче…
Как раз между первым и вторым бокалом пива зазвонил мой сотовый.
Шеф вялым голосом поинтересовался, где я нахожусь. На что я пожаловался, что из-за нелетной погоды, не знаю на сколько, застрял в аэропорту. Тот, выслушав меня, сказал, что, может быть, это и к лучшему.
Дескать, появились дела более важные… Попросил сдать билет и при первом удобном случае вернуться в компанию.
«Появились дела более важные… Интересно, о чём это он?»
Мне удалось вернуться в город с большим трудом и то только к утру. 
Всё, что я мог себе позволить на тот момент, так это заскочить на несколько минут домой: швырнуть саквояж в шкаф, быстро принять душ и, сменив рубашку на чистую, на бегу выпить чашечку остывшего кофе…
 
-   Срочная командировка, - объявил шеф, едва я появился на пороге его
     кабинета. - Никуда лететь не надо. Это тут, в паре часов езды на машине.
     Всё, что нужно, возьмёшь у секретарши.
Я улыбнулся…
«Я бы много чего взял у этой пташки!»
… кивнул и молча вышел.
Обещанная шефом однодневная командировка  растянулась на неделю.


Глава 2.                Искушение
 
Вернулся я домой в самый раз к выходным, порядочно уставший и жутко злой на шефа.
Первым делом отключил все телефоны. Приготовил себе царский ужин. Выпил, поел – растянул это удовольствие на целый час. Потом, закурив сигарету, принялся листать научный журнал. И тут я вспомнил вдруг о дневнике…
«Какой стыд! Я забыл отдать его…
А может быть это судьба?
Нет, что это за манера такая - оправдывать себя! Завтра же отвезу его в аэропорт!»

Я долго сидел в кресле, рассматривая фотографию.
«Кто она? Что она за человек? Я помнил её загадочную улыбку, когда объявили её рейс…  К кому она тогда улетала? Может быть к этому мужчине? На фотографии они вдвоем… Кто они друг для друга: муж и жена? брат и сестра? друзья? коллеги по работе? любовники?
Так много вопросов, а ответ, возможно, находится здесь, в дневнике...
Читать чужие письма неприлично. Да, это так, но с другой стороны представляю:  там, в аэропорту, этот блокнот может проваляться не только недели, месяцы и даже годы, но и вообще остаться не востребованным…  А что, если где-то в тексте обнаружится какая-нибудь зацепка, что позволит найти Ее след?
Я должен четко понять: желаю я сделать это для Нее или для себя, то есть для удовлетворения своего любопытства?»
 Я положил блокнот на столик и отправился на кухню заварить себе кофе.  Продолжая думать о Ней, я налил себе немного коньяка, выпил…
«Очень симпатичное одухотворенное лицо. Таких лиц сейчас мало…»
Когда кофе был готов, я наполнил им чашечку, и, захватив с собой  остатки коньяка, вернулся в комнату. Всё, что принёс, поставил на край столика и, сев в кресло, снова взял блокнот в руки.
Пытался представить Её в жизни… 
«Было бы удобнее знать хотя бы имя Ее.
Я посмотрю только первую страничку. И все!» 

                * * *

Страница 1.

« С Днем Рождения тебя, девочка моя»!
«Спасибо, моя хорошая!»
Так в последние годы, проснувшись в свой день рождения, я поздравляю саму себя…
Потом я сонно потягиваюсь и, взбадривая себя шлепками, бегу умываться.
На душе ничего, кроме грусти…
Конечно, потом меня непременно поздравят с Днем рождения. За день наговорят массу лестных слов…
А на душе всё равно останется по-прежнему грустно…
И ведь нельзя сказать, чтобы я была совсем «букой».
Я не лишена способности видеть в жизни хорошее и радоваться ему.
Но я, то и дело, убеждаюсь в том, что чаще всего это хорошее адресовано не мне. Оно лишь касается меня мимоходом, но не входит в мою жизнь, не становится моим…
Я альтруистка  не по своей воле… Я живу для других, потому что жить для себя у меня не получается.
Из-за ощущения полного одиночества я пытаюсь заполнить пустоту в себе тем, что постоянно что-то делаю: читаю, убираю, готовлю так, словно ожидаю дорогих гостей, и, кстати, они приходят, словно на запах…
Я убиваю время, чтобы не дать себе задуматься… и следом - разрыдаться.
Не этим ли объясняется то, что я так рано защитила кандидатскую?
Я просто заполняла свободное время интересным для себя занятием.
Ну, уж что точно, что делала я это не из-за корыстных целей…
 
Для меня самые скверные дни – это праздники. Все спешат домой, к мужьям и детям, к друзьям и возлюбленным… Мне торопиться некуда.
У меня нет никого! В эти дни я устраиваю генеральные уборки.
Любопытно было бы спросить, если б знать у кого, вспоминает ли кто царя Кира так часто, как я? Он как-то пожаловался, что нет у него того, с кем бы мог он разделить радость свою - значит, нет у него и настоящего друга.
Какое потрясающее умозаключение! Сколько в нём боли…
И действительно, как много тех, кто готов подставить свою жилетку под твои слёзы; но я давно уже повзрослела и вижу, что даже в этом они находят радость для себя… И при этом, как мало тех, кого не покоробит радость твоя, потому что эта радость не их…
Чем дальше, тем больше я вижу, насколько сильно пропитан человек эгоизмом. Я не говорю, что я -  исключение из большинства, но…
Я другая. Не могу объяснить это, но знаю точно, что я совсем другая.
Может быть это продиктовано тем, что я не хочу быть такой, как они?
Иногда я спрашиваю себя: «Зачем я здесь, на этой планете, среди этих людей? Я уже всё поняла в этой жизни…  Какой смысл в повторе одного и того же? Или я отбываю здесь наказание, своего рода тюремный срок?»
Наверное, эти вопросы обращены не к самой себе, а к Тому, Кто знает ответы на них? Иначе, зачем выуживать из себя то, чего в тебе нет?
Что-то я разболталась в этот раз…
Ну, всё, пока!

                ***

Я закрыл блокнот и задумался. За окном сумерки пугающей грязной субстанцией медленно растекались по неосвещенным улочкам, стирая силуэты домов, деревьев, стоящих у обочины машин…
Что-то отталкивающее было для меня в этой картине. Вероятно, это было связано с какими-то детскими страхами – другого объяснения этой неприязни я дать не могу. Впрочем, если верить специалистам, то это действительно так: многие наши комплексы порождены именно детскими страхами, сидящими в нас до последних дней жизни. Можно только поражаться их живучести!
Наконец, улицы залились светом фонарей, а следом то здесь, то там в домах вспыхнул свет. И на душе сразу стало веселей.
«Как мало порой нужно человеку, чтобы жизнь обрела более радостный оттенок… Но разве такая же малость, но только обратного свойства, не может столь же стремительно омрачить ее?»
Как иную девственницу, расставшуюся с «цепями целомудрия», тянет должным образом распробовать «нектар греха», так и меня безудержно тянуло заглянуть на следующую страницу дневника милой незнакомки.
«Какая это скверная штука – любопытство! И ведь, следует заметить, не я один проявляю такой жгучий интерес к чужим тайнам. Мы, люди, едва ли не поголовно заражены этой «болезнью».
Зато, - и это известно каждому из нас, - с какой опаской мы носим в себе свои тайны:  мы были бы рады запрятать их так далеко – за пределы всякой досягаемости, что не расстроились бы, даже потеряв их навечно, лишь бы они остались недосягаемыми для других.
Не правда ли, как странно сочетаются в нас некоторые качества?»
Я закурил. Последовавший вслед за этим глоток коньяка согрел меня теплой ароматной волной, гоня прочь из меня  не только зябкость от холодных сумраков, но и остатки стыда, затерявшегося где-то в уголках моей души.
Я вернулся к дневнику.
«То, что Она образована, не вызывает у меня  никаких сомнений…
Жаль, что я не могу пообщаться с Ней, и, скорей всего, едва ли смогу».

                * * *

Страница 2.

Привет!
Вчера было застолье…
Вот в чём мне действительно повезло, так это в том, что мой День рождения выпадает на Рождественские дни - у меня всегда есть время прийти в себя после праздничного застолья. Даже скромные дозы спиртного повергают меня в болезненное состояние. Уже через час после принятия спиртного я «обнимаюсь» с унитазом, а утро следующего дня – это вообще реквием  по всем радостям жизни…
Это едва ли не главный аргумент против посещения мной кафе и ресторанов, где мои подруги предаются «разрядке» после напряжённой трудовой недели. Сказать по правде, я и не жалею об этом… Неприятие моим организмом спиртного оградило меня от многих глупостей.
Ведь субботний вечер я провожу куда плодотворнее, чем мои подруги.
Выбросить в унитаз довольно приличные деньги за один вечер – для меня более чем неразумно… А вот позволить кому-то платить за себя, - а таких охотников за «лёгкой добычей» в этих заведениях  «пруд пруди», - для меня такой вариант просто унизителен. Как выразилась по такому случаю Юля: «Дороже себе выйдет…» Намек довольно ясный, не требующий пояснений.
Вчера, кроме всего прочего, объелась мороженым  – теперь даже на звонки не могу отвечать: вместо слов – шипение. В горло страшно заглянуть. Ангина! Теперь глотаю всякую «дрянь», чтобы сбить температуру… 
Ох, как мне плохо! Температура под сорок…
Кто-то звонит в дверь. На сегодня всё…

                * * *

Страница 3.

Привет!
Вчера был «Судный день» - так было плохо!
Хорошо, что ко мне заглянула соседка, бабушка Евдокия, что живёт в квартире надо мной. Ей лет под сто! Шустрая такая.
Говорит: «Чувствую, что тебе плохо. Дай, думаю, загляну к Татьяне… Значит, не зря зашла».
Вот добрая душа! Сначала она меня отпаивала всякими отварами, потом, уже поздним вечером, привела какого-то мужика - тоже соседа.
Я его не знаю. Странный какой-то. Не знаю даже как сказать…
Он глянул на меня мельком, развернулся и молча ушел.
Спрашиваю у бабушки Евдокии: «Он кто? Доктор?»
«Лечит он», - отмахнулась она.
«Неужели так плохо, что он глянул и сразу ушёл»?
«Нет, он за лекарствами пошёл», - ответила она.
Наконец он пришел. Не могу описать в последовательности всё, что он делал. Он больше напоминал мне какого-нибудь колдуна. Сначала осмотрел меня, пощупал пульс…  Потом долго смотрел в глаза. Не знаю, что он там искал. Через время я просто устала от его манипуляций и сказала, что хочу спать. Он кивнул и, дав выпить какую-то «гадость», от которой меня передёрнуло, ушёл. Бабушка велела мне дать ей ключ от моей квартиры.
«Зайду проведать попозже. А ключ – это чтобы тебя не будить».
Утром проснулась, а по квартире чудный чайный аромат стелется. Через минуту-другую в проёме двери – сосед, что с вечера колдовал надо мной. Подошёл, поставил поднос на столик у кровати и, внимательно посмотрев на меня, сказал: «Я вижу, вам лучше… Поздравляю».
Опять заглянул в мои глаза, сказал: «Хорошо». И, попрощавшись, ушел.
Я едва успела сказать ему «спасибо».
Он ушел, а я стала думать о нем: пыталась вспомнить его лицо, фигуру, странную манеру двигаться… Мне показалось, что в спине он не гнулся совсем. И взгляд у него был какой-то отсутствующий, словно смотрел сквозь меня…
Позже, часам к десяти, появилась бабушка Евдокия.
«Ну, а где лекарь?- спросила она, обводя комнату глазами. – Всю ночь, почитай, сидел возле тебя. Всё жёг какие-то соломинки. Что-то бормотал, будто тихо разговаривал с кем-то».
«Ушел, как только я проснулась, - ответила я. – Странный он какой-то».
«Какой-никакой, а на ноги тебя поставил… Знаю, он в чужих землях долго жил. Там всем этим премудростям и научился».
Побыла она у меня недолго, да и ушла. Забыла я спросить, как его зовут.
Потом звонили девчонки. Рассказала им, как гадко мне было, и про лекаря тоже упомянула. Ну, и как обычно, стали шутить: говорить всякие глупости, советы давать идиотские. Достали совсем! Бросила трубку, пошла в душ. Кажется, всё.

                * * *
Я закрыл дневник и положил его на край стола.
«И так, она звалась Татьяной…»
Откинулся на спинку кресла и закрыл глаза.
«Ну, и что теперь?»
Честно сказать, я глубоко сомневался, что моё любопытство вполне этим насытится. Ведь чтение дневника по настоящему увлекло меня.
« Всякий порок подобен болотной топи: стоит нам только чуть оступиться, как он затягивает нас еще глубже, угрожая, если не уничтожить нас совсем, то уж хотя бы как-то навредить …»
 
                * * *

Страница 4.

Привет!
Представляешь, даже не заметила, как прошло три дня…
Не смотря на то, что я решила в этот раз «Рождественские каникулы» провести дома, вчера девчонки вытянули меня в сауну. Лучше бы не ходила! Разругалась там со всеми, кроме Юли. Она почти всегда за меня.
Надоело их слушать. Всегда неизменно об одном и том же: о барахле, как о приятном, но недоступном из-за бешеных цен, и о мужиках, как о навязчиво-доступном, но неприятном в принципе...
О нарядах – это мне понятно, тут я страдаю не меньше их.
А вот мужчины – это особая тема. Можно ли вообразить себе приятный разговор о предмете, что доставил немало печали почти всем в нашем женском кругу? Естественно, нет!
Во всяком случае, в нашей тесной компании именно так и считают: мужчины – причина всех наших жизненных неудач.
Сидят тесным кругом семеро барышень: четыре «разведенки», одна замужем, а две других – на самом деле ждут, не дождутся вкусить «тягот семейной жизни».  Сидят они и треплют «предмет разговора», как тузик – тряпку…
Честно сказать, в глубине души, - даже не зная насколько в действительности  плохо или хорошо быть мужчиной, - я сожалею, что родилась девчонкой.  А что, разве я первая и последняя высказываю такую мысль? Значит, что-то здесь не так!
Отчего такое разочарование? 
Лично мне не нравится женское общество -  я просто терплю его. Женщинам даже не надо объяснять это «почему?»… Террариум!
Мне удивительно, как много в нас, женщинах, построено на чувствах – почве весьма и весьма зыбкой. Вероятно, этим мы и обрекаем себя на множественные ошибки и страдания… И, конечно, виним в них не себя, а кого-то. Чаще всего, разумеется, мужчин. У них ведь над чувствами превалирует рассудок. Они – философы! Они всё анализируют, стремятся всё просчитать  наперед, вплоть до самого «финиша»...
Создаётся такое впечатление, что они живут чувствами в коротких «промежутках - паузах» между проносящимися мимо мыслями…
 А вот мы, женщины, целиком отдаемся чувству. Хотя, как сказать… Может быть, поэтому мы и делаем столько глупостей? Сначала делаем, а потом думаем, вернее, оправдываем свои поступки. Разумеется, сейчас я говорю не о себе…
Я не отрицаю, что женское сознание построено другим образом, нежели мужское. Помню, отец неоднократно повторял: «Женский ум – лисий ум… Не важно как добыть курицу, важен результат…»
Можно подумать, в мужчинах всё правильно! От них тоже не знаешь чего ожидать! И, может быть, не безосновательно мы виним их в своих несчастьях?
Да, как не крути, а женская природа все же берет во мне верх.
Однако, мне приятнее слушать мужчин, нежели женщин. Правда, если при этом мужчины говорят не о футболе и машинах…
Не знаю, чем это объяснить. Наверное, список тем для разговоров у них солиднее.
Ладно, на сегодня всё. Пока!


                * * *
«Чем дальше, тем интереснее. Читаем…»

Страница 5.

Привет!
Возможно, не всё, что мы считаем для себя полезным, а тем более приятным, с точки зрения Абсолютного Разума является правильным…
Неужели человеческая логика так разнится с божественной?
Тогда как быть с тем, что человек был создан по образу и подобию Творца? Это что, выдумка? бальзам на душевные раны?
Я, конечно же, полезла в дебри, где легко заблудиться… Но у меня, вроде бы, неплохо получается. Впрочем, я хотела не о том…
Ирка настоящая, конченая тварь! Больше всех кричала: «Мужики сволочи! Надо их на сто лет оставить в одиночестве, чтобы почувствовали и  оценили нас по достоинству! Юлька, бросай своего козла!» А я говорила Юле: «Не торопись».
Не послушалась, дурёха -  « в тихую » развелась!
А сегодня мы узнаём, что уже третий месяц Ирка «таскается» с бывшим Юлькиным  мужем, Серёжкой.
Ну, разве не стерва?!
Я целый час разговаривала с Юлей. И она ревела, и я с ней всплакнула.
Не знаю, что будет…
Нет, какие мы всё-таки…
В который раз я убеждаюсь в том, что искренняя дружба между женщинами – явление крайне редкое, почти не реальное. Почему?
Да потому, наверное, что каждая из нас всегда преследует сугубо личные интересы. Мы легко делимся с подругами своей болью, также легко даём им советы… Всё хорошо, пока наши интересы не сталкиваются таким образом, что приходится решать: «Отдать или забрать себе?»
Вот тут, не особо стыдясь, мы можем увести из под носа подруги то, что очень приглянулось нам самим. Свои интересы превыше всего!
Лично я очень осторожна, когда дело касается советов, исходящих от подруг. Жизнь научила!
На сегодня всё. Пока!

Я отложил блокнот и закрыл глаза.
«Так… Если и дальше все пойдет в том же духе, я узнаю о женщинах много интересного…»


Страница 6.

Привет!
Сегодня ко мне приходила бабушка Евдокия. Думаю, мне самой следует чаще заходить к ней. Я вижу, ей не хватает общения. Оно и понятно, в пору, когда на улице тепло, старушки сидят перед домом на скамеечке - общаются, а сейчас зима -  все прячутся по квартирам. Не знаю почему, может быть просто так, чтобы поддержать разговор, спросила у неё о соседе-целителе.
-  Как его зовут?
-  Антон. Для меня он – Антон. А вот отчество…Нет, не помню.
… Вечером пекла восточные сладости. Вспомнила о Бабушке – пошла к ней, угостить её печеным.
Она радовалась больше тому, что я пришла, а не сладостям.
-  Я, - говорит она, - отнесу это Антону. Кто ему такое испечет? Он то мужик холостой.
Я отговорила её. Сказала, что напекла много, сама отнесу ему. Заодно поблагодарю его за лечение.
- Это хорошо, - похвалила меня бабуля. – Это правильно.
…Набрала сладостей. Пошла. Стою перед дверью и не знаю, что делать. Звонка у двери нет. Тихо постучала – никакого ответа. Постучала громче – тишина. Уже хотела уйти, но тут дверь, словно под тяжестью своей, отворилась. Заглянула…
Тишина мне не понравилась. Сразу вспомнился какой-то кровавый детектив. И всё же, настроила себя и вошла в прихожую. Откуда-то тихо звучала музыка: кажется, играла свирель.
Комната была погружена в полумрак. У дальней стены на каком-то пирамидальном возвышении, укрытом темной шелковистой тканью, я увидела статуэтку Будды высотой в ладонь в окружении свечей и дымящихся палочек. Чуть ниже на ступеньке стояли какие-то вазочки, маленькие медные горшочки и что-то ещё, что я не могла рассмотреть издали. Пахло травами. Запах слегка пьянил меня, но не так, как это делает спиртное. Было чувство, что тело теряет тяжесть, а пол при этом уходит из-под ног куда-то вниз и в сторону…
Это несколько испугало меня.
Наверное, я просто боялась упасть в обморок. Хорошо, что в этот момент вошёл он, Антон.


Страница 7.

Вероятно, я выглядела глупо: чумной взгляд, тарелка со сладостями, готовая вывалиться из рук. Он помахал мне, как будто между нами было расстояние в сотню шагов. И даже улыбнулся, как мне показалось.
Да, похоже, улыбаться он не умел. Слышала: есть такой разряд людей…
Одет он был… Забыла, как эта одежда называется. Японцы в ней занимаются борьбой. Ладно, потом вспомню…
-  Здравствуйте!
-  Здравствуйте!
-  Вот, принесла вам угощение. Спасибо, что вылечили меня тогда.
-  И вам спасибо. 
Минута молчания. Он забирает тарелку, ставит ее на столик.
Чувствую, что пришла не вовремя. Он оборачивается, улыбается и говорит:
-  Я хочу пригласить вас на чашечку чая. Сегодня вечером, часиков в семь. Если вы, конечно, желаете.
-  В семь? Хорошо. Тогда до вечера.
-  До вечера.
Всё-таки я угадала: я пришла не вовремя – он чем-то был занят.
Вечером, выдержав паузу в десять - пятнадцать минут, я пошла в гости. Больше, конечно же, из любопытства: хотелось узнать, что он за человек. Было в нем что-то, что вызывало во мне чувство робости. Но вместе с тем что-то необъяснимо притягательное…
Я читала о чайной церемонии, но участвовала в ней впервые.
Было любопытно, но сказать, что это глубоко меня затронуло, нельзя.
Мы почти не разговаривали. Правильнее сказать, он лишь поддерживал разговор: отвечал на мои вопросы, делился своим мнением… Сам он ни о чем меня не спрашивал. Мне это показалось странным и, наверное, несколько обидным. Он явно не смотрел на меня, как на женщину. Неужели я такая уродина? А может быть у него не все в порядке…
Вот тебе и женская логика: «если я ему не нравлюсь, значит у него не всё в порядке…» Обалдеть!

Страница 8.

Уже два месяца как мы общаемся…
Это - улица с односторонним движением.
Несомненно, он интересный человек.  Но порой мне кажется, что  он явно переигрывает со своей загадочностью.
Иной раз эта его «холодная благость» начинает просто раздражать! Надо выдержать паузу – некоторое время не общаться с ним.
Сама я к нему не пойду. Всё!

Закрыв блокнот, я подслеповато посмотрел на висящие настенные часы и устало побрел в спальню. Положил дневник на тумбочку и повалился на кровать.
«Спать! Надо же, как меня резко сморило…»


Глава 3.                Прогулка

Проснулся в полдень. За окном солнце, птицы поют. Так славно!
Выспался, словно вечность минула. Минут десять – пятнадцать стоял под душем. Какая благодать! И как Господь додумался до такого – создать воду. Вот уж чудо из чудес! Как быстро мы привыкаем к прекрасному, как быстро и незаметно оно становится для нас обыденным. Да…
Не завтрак, не обед… Одним словом, перекусил. Оделся и вышел в город. Бесцельно бродил по дальним улочкам, где тонут в зелени старые дома, где в общем-то почти безлюдно…
Под старым раскидистым кленом сел на скамью.
« Трудно понять человека. А женщину? Кто разгадает женщину, тот прослывет мудрецом… А почему бы и не понять, и не разгадать?
Если до сих пор ответ был не верен, значит,  ошибка кроется где-то в самом решении. Возможно, ей не одна сотня лет, или даже не одна тысяча лет … Кто в своих размышлениях заходил так далеко?»
 
Маленький рыжий котенок, словно давний знакомый, запрыгнул на скамью и, забравшись на мои колени, свернулся теплым клубочком.
Ребёнок – он в любом обличии ребенок…

«Человек – это сосуд желаний. Так говорили древние мудрецы.
Очень хорошее определение. Мне нравится…
Это верно - все мы сотканы из желаний, все без исключения…
Но при этом мы такие разные. Может быть это поэтому, что у каждого своя истина, свой идеал, свои цели в этой жизни? Ерунда!  Даже если истина и кажется нам многоликой, она должна быть одна.
Как обнаружить её? Как при этом не ошибиться, не спутать её с очередной красивой иллюзией.
Ну, например, мужчина  видит в женщине источник наслаждения.
А что тогда видит в женщине женщина? Соперницу? союзницу?
Если смотреть с разных сторон, то даже простая вещь покажется сложной. Кто знает, какова женщина на самом деле? Может быть, даже она сама этого не знает …
Так чего ж в ней больше: от источника наслаждений или от сосуда желаний?
Во всяком случае, я заметил, женщина не очень противится сложившемуся суждению, будто она – источник наслаждения.
Думаю, не потому, что это верно.  Нет…
Просто оно служит ей добрую службу уже многие тысячелетия…»

Я гладил спящего котенка, а мысли текли своим чередом.

«Я больше склоняюсь к тому, что женщина – это огромный сосуд желаний… Эдакая черная вселенская дыра, способная поглотить всё, даже сам «рог изобилия».
Не могу объяснить почему, но женщина напоминает мне цветок…
Что ж, попробуем развить тему, опираясь на этот образ:
«Почему так красив и ароматен цветок? Для себя самого? Едва ли…
Вероятнее всего, это нужно ему, что бы привлечь к себе внимание. Зачем? Чтобы им восторгались? Нет, этого было бы недостаточно. Уверен, всё это для того, чтобы исполнилось желание цветка…»

Где-то рядом, за старой деревянной изгородью залаял пес. Котёнок проснулся, спрыгнул на асфальт и в два прыжка скрылся в придорожном кустарнике. Я закурил…

«Мужчина думает, что женщина делает что-то для него. Делает просто так, чтобы ему было приятно. А что, если она, как и цветок, завлекает его с одной единственной целью – чтобы исполнились её собственные желания… 
Вопрос: «Что в этом плохого?» Разве мужчины поступают не так же?
Все мы лицемеры и эгоисты. Редко кто из нас стремится дарить, не ожидая чего-то взамен. Надо думать, не так легко и быстро эгоист перерождается в альтруиста...»

Сигарета обожгла мне пальцы. Я потушил её и прикурил следующую.

«Неужели женщина влечёт к себе мужчину с одной единственной целью  - насладить себя тем, что он может дать ей сейчас или, например, в ближайшей перспективе? Конечно же в ближайшей! Зачем ей отдаленная перспектива, когда уже труха отовсюду посыплется…»

Я поднялся со скамьи и продолжил свою прогулку.

« Тогда объяснить ветреность женщины можно тем, что, исчерпав один источник наслаждения, она жаждет появления другого…
Наверное, в какой-то момент  интуитивное чувство вдруг обретает в её разуме ясное мысленное построение:  прежний источник исчерпан, перспектив для коренного улучшения ситуации нет, и отсюда – потеря к нему всякого интереса.
Её взгляд ищет что-то новое, то, что наполнит её жизнь доселе неведомым содержанием, а конкретно - новым восторгом… Так ведь и дети делают: наскучившую им игрушку они отбрасывают в прочь и берут другую. Так, так… Какие мы, оказывается, несерьёзные!»

Остановившись у перекрестка, я развернулся и пошел в обратную сторону.

« Так вот почему! М-даа… Выходит, только потому, что она думает прежде всего о своих грядущих наслаждениях, так резко и легко она сжигает за собой все мосты в прошлое. Женщина – это Само Желание!
И чем больше в женщине женского начала, тем больше в ней желаний.
Стоп!»
Я замер на месте.
«Что более всего огорчает женщину? Что печалит её до  боли?
Как сосуд, жаждущий наслаждений, она боится остаться невостребованной. Быть невостребованной - это значит, лишиться источника, питающего саму сердцевину её сущности…
В этой ситуации, лишенная возможности утолять свои желания, она уподобится цветку, оказавшемуся по воле злого рока на мертвой почве».

Через время я опустился на ту же скамейку.

«Знают ли обо всём этом женщины?
Наверное, знают… А мужчины? Здесь у меня некоторые сомнения…
Ведь если бы они знали это, всё могло бы быть по-другому.  Как «по-другому»? Ну… уж во всяком случае, они не впадали бы в  безрассудное состояние при виде хорошенькой … попки.
А разве меня самого не одолевало то же самое сладкое «безумие»?»

Я вздохнул (то ли виновато, то ли печально) и огляделся по сторонам.
«Как много странного в этом мире…  Как мало мы знаем о себе... Ещё хуже – даже не желаем задумываться об этом.»

               
Через час, уже на подходе к дому, я вспомнил, что холодильник мой пуст.  Зашёл в ближайшее кафе. В дальнем углу высмотрел пустой столик. Сел. Заказал коктейль.

« Никогда я не разделял мужчин и женщин… Мне и в голову не приходило, что между нами глубочайшая пропасть, что различие не столько в анатомии, сколько… Мы - совершенно разные миры!
Чтобы понимать друг друга необходимо взаимопроникновение сознаний, самих душ…
Если тщательным образом во всем разобраться, становится грустно. Мы, мужчины, тоже… не из золота сотканы. Здравый рассудок спрятан у нас за основным инстинктом. Несомненно, тот, кто его туда определил, в первую очередь беспокоился о выживании человечества, как вида. Ведь, стоит только рассудку подняться  и укрепиться над инстинктами, как человечество начнет стремительно вымирать.
Это он, основной инстинкт,  превращает мужчин в безвольных рабов страсти. Женщин это смешит…
Но, разве не забавно наблюдать, как нервничают женщины, когда эта «программа» начинает давать сбои! Почему? Потому что главный рычаг воздействия на мужчину перестаёт действовать. И сразу возникает множество вопросов… Если этот мужчина ей дорог, она постарается его «вылечить», а если нет –  найти ему замену. «Сломавшийся» мужчина – неуправляемый объект для женщины.  Женщины легко манипулируют только сексуально озабоченными мужчинами.  Все женщины прекрасно это знают, но предпочитают молчать об этом. Они начинают говорить всякие глупости…
Было бы правильно, если бы мы знали друг друга такими, какими являемся на самом деле.
И выходит в итоге то, что хоть и воображаем мы о себе невесть что, на деле - мы  очень даже примитивные существа».





Глава 4.                Наслаждение

Середина августа – время испытания жарой. Хочется бросить все дела, плюхнуться в бассейн с прохладной водой и не вылезать из него до наступления ночной прохлады.
Я сделал лучше: объявил шефу о своём отпуске и через пару часов улетел на юг. В маленькой частной гостинице снял номер - на втором этаже с видом на море. О, какое это блаженство – хоть ненадолго насладиться полной свободой!
Бросив в пакет полотенце, книгу и бутылку «Нарзана», я пошел поздороваться с морем. Сколько я не был в отпуске? Наверное, года три или четыре…
Я знал куда иду: в самом конце пляжа – три скалы перегораживают берег, за ними - небольшая бухточка длинной в двадцать-тридцать шагов, потом - опять скалы…
В этом местечке – маленький рай. Никто не нарушает твоего покоя: тихий шелест волн, легкое движение воздуха, нежная синева чистого неба над головой…
Я разделся, сложил всё в пакет и, войдя в воду, поплыл на спине, огибая скалу.
Когда ноги коснулись дна, развернулся и пошел к берегу. Настроение несколько омрачилось, когда в тени скал я увидел лежащую «топ-плис»  женщину. Выходя из воды, предупредительно фыркнул. Молодая, как оказалось потом, женщина тут же среагировала, бросив на себя полотенце. Взгляд недовольный – ну, оно и понятно…
«Я, кстати, то же не ожидал вас здесь увидеть…»
Я расположился в противоположной части мини-пляжа, всем видом показывая, что не намерен вторгаться в её «царство». Кажется, она догадалась, что я человек ненавязчивый и успокоилась – заняла прежнее положение. Так мы и отдыхали некоторое время: может быть час или больше того… Потом она сама затронула меня.
-  Простите, пожалуйста, нет ли  у вас зажигалки?
« Где прикурить, там и попить…»
Попить – это я сам ей предложил. Правда, она вежливо отказалась. Мне почему-то подумалось, что зажигалка у неё была, и она просто искала повод заговорить со мной. Женщин задевает за живое, когда на них долго не обращают внимание.
-  Зажигалка у меня есть, - словно угадав мою мысль, сказала она, - но в ней кремешок вылетел.
Прикурив сигарету, она остановила свой взгляд на  книге, затем перевела его на меня, едва заметно улыбнулась и, произнеся «спасибо», вернулась на прежнее место.
«Что собственно её развеселило? «Антология дзэн»? Ну, да… Ведь по сложившейся традиции на отдыхе что надо читать? А что-нибудь легкое: про всякие там шалости, глупые сплетни – одним словом, бульварный хлам…  Сама-то она что сейчас читает?»
Вот с этими мыслями я и пошел купаться.
Отплыв от берега метров на тридцать, я перевернулся на спину и на несколько мгновений застыл в блаженстве. Я старался продлить это состояние. Как поплавок на безрыбье, я долго лежал, почти не шевелясь, вдыхая соленый влажный запах моря… Тем временем меня на довольно приличное расстояние отнесло течением от берега. Благо, чей-то голос донесся до меня. Это был её голос.
-  Эй, с вами всё в порядке?
Я принял вертикальное положение.
-  Да, - сказал я, оглядываясь по сторонам. – Спасибо за беспокойство.
-  Хорошо, - сказала она и, развернувшись, поплыла к берегу. Я – следом.
-  Больше так не делайте, - выходя из воды, сердито проронила она.
-  Извините, я не нарочно.  Было так хорошо… Не учел, что здесь течение.
-  Так ведь могло бы и в Турцию унести, - несколько смягчившись,
   произнесла она. – Ладно, забыли. Пожалуй, надо уходить – тени не стало,
   можно легко обгореть…
-  А мне есть захотелось. Наверное, от купания в море… Не хотите в кафе?

В кафе пахло шашлыками – так вкусно, что пока мы стояли в очереди, от чувства нарастающего голода мой желудок свело в тугой болезненный комок.
Наконец, наступил долгожданный момент: мы за столиком, на столе пиво, шашлыки, салаты… и разговор ни о чем.

Ближе к вечеру я увидел Катю на прежнем месте, на «нашем» мини-пляже.
Кажется, она сменила прическу. Впрочем, не могу утверждать, что это так.
Но в ней явно произошли перемены.
-   Привет!
-   Привет! Всё в порядке? – спросила она.
-   Да. А что? Что-то не так? – поинтересовался я, присаживаясь рядом с ней.
-   Просто вы на меня так посмотрели...
-   Вам просто показалось, - успокоил я её. – Как настроение? Что читаем?
-   Так… Делала наброски.
-   Книгу пишем?
-   Ну, я бы так не сказала. Возможно, что-то из этого и получится…  позже.
Я бросил взгляд на воду, потом - на неё. Кивнул, приглашая поплавать.
-   Можно, - согласилась она.
Разогнавшись, мы, как дети, с визгом бросились в море…

« В ранние молодые годы мы менее всего склонны наблюдать и анализировать жизнь. В эти годы нам ни на что не хватает времени. Жизнь бурлит и, как ревущий поток, несет нас неведомо куда…
Мы же, жаждущие наслаждений, полные надежд на скорейшее исполнение всех наших чаяний,  так увлечены весной жизни, что нам не до философствования. Хотя, позже мы все же склонны корить себя за прежнюю свою беспечность…
Однажды, заметив, как быстро и безвозвратно летит время, мы вдруг начинаем ценить его. И, чего не было снами раньше, мы начинаем задавать самим себе серьезные вопросы и, не находя в себе ответов, начинаем искать их повсюду… Мы учимся наблюдать и анализировать. И, как результат этого, мы становимся осторожнее в суждениях, поступках, и даже более того - в словах и мыслях…
Теперь мы не столько торопимся получить что-то от жизни, сколько разобраться во всем, что уже получили от неё и в том, что и почему происходит с другими людьми в этом мире. Мы неустанно спрашиваем, спрашиваем…»

-  Вам тридцать шесть… Вы говорили, что были женаты, но… неудачно.
-  Да.
-  Что не дало вам обзавестись новой семьей? – спрашивает Катя.
Взгляд у неё игривый.
-  «Обзаводиться» не хочется.
-  Что так? Нет достойных женщин?
-  Мне не нравится в данном случае слово «достойных». Словно они стояли в очередь и достоялись-таки.
-  Понятно: любите играть в слова… И все-таки?
-  Чтобы жениться… Нет, до такой степени никто мне  не нравится, - пожал я плечами.
-  А я вам нравлюсь? – кокетливо спросила она.
Я посмотрел на неё…
«Интересно: сколько ей на самом деле лет? Двадцать семь? Тридцать? Или больше?»
-  Нет, - соврал я. И, как мне самому показалось, вполне убедительно. - Вы несколько не в моем вкусе.
-  Да? – не поверила она, поднося к губам вишенку. – Сомневаюсь… Ведь я профессиональный психолог. И потом, женщине слышать такое - просто оскорбительно!
-  Простите, пожалуйста! – извинился я.
-  Ах, - вздохнула она, - что вы тут сказали – чистейший вздор. Мужчину не трудно «читать»…
-  А женщину? – спросил я, понимая, о чём это она.
-  Женщину - куда труднее! Порой просто невозможно… Если, конечно, ты сам при этом не женщина, - поспешила добавить она.
-  И чем же это объясняется? – полюбопытствовал я.
-  Наверное, её природой, - сказала она. – А природу сколько уже изучают? Вот то-то и оно! И еще долго будут корпеть ученые умы над её загадками…
-  Я бы не сказал, что вопрос этот такой уж сложный. Не так давно я
    размышлял над этим.
-  Неужели разгадали? Поделитесь, пожалуйста.
-  Иронизируете?
-  Отчего же… Нет. Просто женщин много и все они такие разные.
-  У небоскреба тоже много этажей, - возразил я, -  Я это к тому, что у всего есть свой «корень».
-  Давайте копать корень? – улыбнулась она.
-  Что ж, давайте, - согласился я.
  Есть такой эффект - «отраженные сознания», когда в беседе один человек высказывает мысли другого. И происходит это не раз и не два, а так, словно один подключен к другому …  Я тогда не мог даже вообразить, что встречу нечто подобное, смогу ощутить на себе самом всю прелесть этого состояния.
-  Если мы начнем с середины пути, - задумчиво проговорила она, - то никогда не узнаем того, что было в начале. Мы не будем знать …
Я улыбнулся.
-  Что? – недоумевая, спросила она.
-  Мы начнем из такого далека?
Она вздохнула, отвернулась, глядя на проплывающий мимо катер, и сказала:
-  Знаете, давайте вообще… плюнем на все это и просто насладимся солнцем, морем и тишиной…
Она легла и закрыла глаза.
« Красивая…»
Я тоже лег и закрыл глаза.
«Что за дребедень – все эти мысли? И так всё хорошо…
Вот он, Рай! Нет никакого другого Рая…Земля – это Рай, наша жизнь – это Рай. Всё остальное – пустые слова, болтовня…
Мы пришли в этот мир, чтобы насладиться…»


                *
"Какой это был день? Четвертый? Пятый? А может быть седьмой? Не помню..."

                *   
Между ними пакет с вишней.
Она берет на ощупь ягоду… гладкую и упругую.
Держит её, зажатой в губах, словно решает: раскусить её или нет…
Наконец… Брызжет сок, заливая собой её язык, растекаясь в стороны и вглубь… Язык тесно прижимается к нёбу… Становится приятно щекотно… Во рту – непередаваемо-сладко!  И это чувство растекается по всему телу, наполняя  блаженством каждую её клеточку!
Она, улыбаясь счастливо, потягивается, выгибаясь, словно под горячими ласками…

«Какие люди глупые. Все… и ученые, и невежды. Вот оно – счастье!
Такое короткое и такое бездонное... В одном маленьком мгновении – Целая Вечность, превосходящая всё. Спасибо тебе, Господи!»

Он тянется рукой к пакету с вишней, наталкивается на её ладонь… Обе руки вздрагивают и застывают в воздухе… Медленно скользят вниз… Вновь соприкасаются и вновь застывают… Её рука расслабляется, готовая упасть,  его - напрягается, готовая  встретить… Ладони так близко, что чувствуют тепло друг друга… Соприкоснулись… Сомкнулись.

«Где сходятся Мгновение и Вечность? И наполняет кто кого?
В блаженстве  лучше мудрость иль беспечность?»
«Восторг! Восторг! Он поглощает всё…»
               
               
 Она улыбнулась и потянулась. Он хмыкнул и покачал головой.
Это были всего лишь их фантазии!
«Всё равно, так сладко!»
«Да. Жаль вот только…»

                *

Она переворачивается на живот, находит сигареты и закуривает. Я чувствую её взгляд на себе. А может быть, мне просто хочется, чтобы так было?
Я тоже переворачиваюсь на живот. Она тихонько пальцем подталкивает в мою сторону пачку сигарет. Смотрит мне в глаза и улыбается…
«Я знаю, о чем она думает. Я уверен, что знаю… И она знает, о чем я думаю. Это как-то чувствуется…»
 Мне очень хочется дотронуться до неё. Голова полна всяких фантазий!
«Я готов наброситься на неё, как лиса на цыпленка!»
Прячу свой взгляд.
«Наверное, у меня сейчас глупейший вид…»
Она усмехается и … делает короткую, нервную затяжку.
«Ага! Мы тоже волнуемся?»
Я закуриваю.
«Эх, мужчинки… Плохие вы полководцы! Никогда не угадываете благоприятного момента для атаки. А может быть, просто трусите?»
Я смотрю, как она снова переворачивается и ложится в прежнее положение - на спину. На её животике – вмятины, как крошечные ручейки, струящиеся к маленькому втянутому пупку… Ещё ниже - её живот едва заметно вздрагивает, словно кто-то изнутри ритмично стучит по нему пальцем.
Взгляд скользит вверх. Дыхание мелкое, частое. Лёгкая испарина на носу, влажные несомкнутые губы…
«Ах, чертовка! Как хороша!»
Мои руки сами тянутся…
-  Хотите натереть меня кремом? –  не открывая глаз, тихо говорит она.
Я замираю. 
«Она играется мной, как кошка мышью, угадывая каждый мой шаг. Ну, да… Она же психолог!»
-  Честно говоря… - бормочу я.
Она протягивает мне тюбик с кремом и, вздыхая, переворачивается на живот.
-  Спасибо, - говорит она.
«Знакомство с телом…»
Осматривая ее, я решаю с чего начать… Прикладываю руку то туда, то сюда. Вспоминаю, как когда-то делали массаж мне самому.
« Идиотские рефлексы! Даже неловко как-то…»
-  Что-то не так? – поинтересовалась она. – А, понятно…
«Её ясновидение начинает меня раздражать! Но пугает значительно больше…Давно, в детстве, знал я одного парня: он так лихо читал мысли, что этим отпугивал от себя и детей, и взрослых. Как это у них получается?»
- На самом деле всё не так сложно, как кажется, - хитро улыбаясь, отзывается она на мои мысли. - Мужчина и женщина… Пустынный берег… Симпатия, плюс основной инстинкт…
-  И дрожащие руки, - досадливо признался я. – Противно! Словно мы какие-то животные.
-  А разве мы не животные? «Высокоорганизованные» и всё такое…
А основной инстинкт, если разобраться, не так уж и плох - он делает нас более энергичными, живыми, что ли… А иначе мы и не стремились бы к прикосновениям, к слиянию – без чего, разумеется, не было бы и речи о продолжении рода человеческого. Инстинкт – это первый толчок к действию. Выражаясь образно, он - первая ступень ракеты, мчащей нас к ожидаемому счастью.
Она чуть помолчала, словно к чему-то прислушивалась и продолжила.
-  Например, с картиной можно слиться, лишь виртуально погрузившись в неё. А так … Как говорили древние, мы стремимся к единению, как «он» того хочет. 
-  Кто «он»? – не понял я.
-  Тот, кто создал нас. Бог!
«Какие мы умные…»
-  Вот такие мы умные, - хвастливо отозвалась она на мои мысли.
-  Вы, Катя, опасный человек, - заметил я, добросовестно втирая крем в её тело. – «Читаете прямо с листа», как говорят музыканты.
-  Андрей, вы же человек начитанный, всё и без объяснений понимаете. Просто в какой-то момент мы сонастраиваемся – сплетаемся своими сознаниями, работаем на одной волне... Правда, ряд значительных совпадений всё же должен проявить себя, чтобы это произошло. Выходит, нам  повезло с этими… совпадениями.
-  Это вам повезло. Я же не угадываю ваши мысли.
-  Угадываете, Андрюша, угадываете. Просто вы не осмеливаетесь их озвучивать. Ведь так?
-  Ну… Не знаю… Возможно, вы и правы, - согласился я.
-  Конечно, это случается не часто. Вот почему нас удивляет и приводит в восторг то, как резонируют порой два сознания.
Она вдруг перевернулась с живота на спину и заглянула в мои глаза.
-  Если не трудно, и с этой стороны, пожалуйста. - И, заложив руки за голову, закрыла глаза. – Как приятно…
-  А так?
-  И так… Вам, Андрюша, можно идти в массажисты. Руки у вас сильные… и нежные.
«Как любим мы похвалу…»
-  Это не лесть, - снова отозвалась она на мои мысли. - У вас действительно хорошо получается…
Меня бросило в жар.
«Сейчас я запылаю, как факел!»
Мои руки скользнули по её животу…
-  А крем? –  прошептала она.
-  Ой! Прости.
-  Переходим на «ты»? – улыбнулась она.
-  Согласен, - выкрутился я.
-  Хорошо, - кивнула она. – Тогда продолжай, пожалуйста…

                *
Наступает момент, когда нет притворства, когда нет сил сопротивляться  урагану чувств, что не находя выхода, готов взорвать тебя изнутри…
Нет мыслей. Есть только растущая пьянящая пустота, что вытесняет  рассудок за пределы вселенной, которую ты воспринимал как своё «я».
И эта пустота быстро наполняется нежным чувством, несопоставимым ни с чем. Это чувство рождает в тебе желание наполнить радостью другого – до краёв, как кувшин водой, - чтобы и ему стало так же сладко, как и тебе.
Если это происходит одновременно в двух сердцах – рождается незабываемое наслаждение…

                *

Потом мы долго смеялись.
-  Ты о чем подумал?
-  А ты?
-  Я первая спросила.
-  Ну…
-  Говори, а то я обижусь!
-  У нас такой вид, словно мы бежали кросс. Мокрые, запыхавшиеся…
- Один час и … десять минут. – Глянула она на часы. - Это и был кросс. Но только очень приятный…
-  Да?
-  Да… Сейчас немного отдохнем и опять «побежим».
 
                *

-  Я предлагаю озвучивать все свои мысли. Во-первых, это будет честно, а во-вторых, очень интересно.
Сказав это, она смахнула с полотенца крошки и аккуратно свернула его.
-  Любопытное предложение. Это что - сбор материала для будущей книги? – поинтересовался я.
Но, тем не менее, само предложение мне понравилось.
-  Нет. Просто хочется хотя бы ненадолго вынырнуть из болота повсеместного вранья…
Она произнесла это так серьёзно, что я даже обернулся, ловя её взгляд.
«Как здорово выразила она своё состояние…Впрочем, только ли своё? Разве я сам не устал от того же?»
-  О чем думаешь?
-  О том, что ты только что сказала. Лезет в голову всякая дребедень.
-  Что именно?
-  Как будто мы – два крокодила, живущие в ядовитом болоте. И вот один говорит другому: «Давай вынырнем наверх. Вдохнем чистого воздуха, поваляемся на золотистом песочке…»  Словно ты подбиваешь меня на нарушение какого-то табу. 
-  На самом деле никто ведь не запрещал людям быть правдивыми. Просто опыт показывал им, что быть праведным, живя в мире лжи, себе в убыток… Родившись чистыми, окруженные лжецами, люди учатся лгать. Это становится дурной, но… возможно, всё же необходимой привычкой. Разве не так?
-  Да, - кивнул я. – Это так…Мы обманываем других, чтобы произвести должное впечатление. Это, как мне думается, основная причина. Ну, а потом мы обманываем ещё и самих себя, пытаясь успокоить свою недремлющую совесть. Дескать, ничего страшного не произошло.
-  Вот что действительно для меня удивительно, – улыбнулась она, - так это то, что мы  почти безошибочно улавливаем ложь.
-  Но всё же принимаем её…, - заметил я.
-  …если она не переступает определённые границы, - продолжила она.
-  Потому что, мы знаем, что когда придёт наша очередь «сочинять»,…
-  …нас будут так же терпеливо слушать, как до этого слушали мы.
-  Что это, повсеместная популярная игра?
-  С одной стороны – игра, а с другой - ложью мы прикрываем свои изъяны...
-  Ложь – «фиговый» листочек? Мы не «перегибаем палку»? Ведь мы не всегда врём!
-  Это так, - засмеялась она. – Иногда мы  говорим правду.
-  Эврика! – воскликнул я. - Мы говорим то, что считаем выгодным для себя.
-  А если выгоды нет, - подытожила она, - тогда можно и правду сказать.
-  Какие мы с тобой умные, - подытожил я.
-  Да, мы такие…
-  Гадкие мы – вот мы какие!
-  Хочешь водички?.. Нет?...А что хочешь?
« Быть честным, значит быть свободным. Это так здорово!»
Никогда прежде общение с женщиной не доставляло мне столько насаждения… во всех отношениях. То были счастливые дни!

               
  Глава 5.       Потрясение
               
Я сделал шаг и остолбенел – сразу за скалой Катя стояла в объятьях другого. Увидев меня, она даже не шелохнулась. Более того, мне показалось, что она  смотрела не на меня, а сквозь меня. Погруженная в какое-то переживаемое чувство, она словно отсутствовала в этом мире, не замечая ничего. Я вспомнил несколько сцен, когда она «теряла» себя.
«Что ж, на неё это похоже…»
Я резко развернулся и пошел прочь.

                *
Выражаясь языком программистов, мой ум  «завис».
Я тупо брел по пустынному пляжу и очнулся, когда едва не свалился в реку, впадающую в море.
Тут, придя в себя, я дико расхохотался.
«Какая прелесть эти женщины! Как всё просто у них получается…»
Я сел на валун и стал смотреть, как дыбится река, сливаясь с морем, как пенятся валы, пытаясь охватить речной поток.
«И тут война - борьба стихий… А может быть так  только кажется, и на самом деле это – страстное слияние?»
Это размышление вернуло меня к мыслям о Кате. Я пытался разобраться в случившемся.
«Можно, конечно, читать о женщинах…  Написано много книг, статей… Однако, разбираться приходится на практике. Но, как говорил мой прадед, к тому времени, как ты разгадаешь женскую душу, в женихи ты уже не годишься…»
 
Я вернулся в свой номер, разделся и пошёл принимать душ. Стоя под струёй воды, я вдруг озарился виденьем «картины» в целом.
«Вот оно - всё, как на ладони!»
Сейчас я боялся одного –  потерять нить рассуждений.
«И так…вступительная часть. Мы, несомненно,  независимо от пола, приходим в этот мир с одной для всех задачей – познать себя и сделать жизнь в этом мире ещё лучше. Пытаясь сделать свою жизнь уютнее, мы, к сожалению, все больше  меняем этот мир в худшую сторону. То есть, наша первая ошибка - мы начали не с себя, а с мира...  Когда-то мы слишком увлеклись внешним миром и теми наслаждениями, которые он нам дарил. Тело… его  я тоже отнес бы к внешнему…
Я посмотрел на свое тело и понял, как трудно принять эту мысль.
«И так, чем больше я наблюдаю жизнь, тем больше склоняюсь к мысли, что… как в общем, так  и в частном случае она развивается по неведомой нам программе, существующей вне всякого нашего мнения. Исполняется воля Всевышнего? А почему бы и нет! Ведь мы – Его создания…
И потом, что плохого в том, что мы живем по программе? Взять ту же туристическую поездку: всё распланировано – посетить то, посетить другое… Никто при этом не мешает тебе наслаждаться в рамках запланированного. Жизнь – это экскурсия на землю. Ты – женщина, я – мужчина… Курортный роман – пожалуйста! Любовь навсегда – пожалуйста! Нет-нет, так происходит не всегда… И даже более: вопреки нашим ожиданиям, события разворачиваются таким образом, что нам остается только развести руками… «Он», летя в самолете, неожиданно поворачивается к соседке, что сидит сзади, и у них завязывается роман, а «она» влюбляется в таксиста, что везёт её в аэропорт… Программа!
Выходит, мы – рабы этой программы. Тогда, надо полагать, инстинкты – это кусочки этой программы. Ведь мы следуем им, вопреки здравому смыслу. Я и сам заметил: чем меньше мы подчинены инстинктам, тем разумнее себя ведем. И чем сильнее подчинены им, тем легче управляемы  со стороны – другими людьми…Нами манипулируют, используя наши инстинкты, а иногда, разумеется, и просто нашу глупость.
 Переходим к основной части. Как поступают мужчины?
Мужчина (если он далек от порядочности) манипулирует женщиной в двух случаях: если она материально зависима от него, и, если она просто глупа… В других случаях она не даст ему этого делать с собой – пошлет его куда подальше…
А что женщина?
Что касается женщины, то она стремится манипулировать мужчиной всегда – это часть её естественной природы, тактика выживания. Мужчина для неё, как плот: выбьешь из-под ног – не всякая сможет выплыть самостоятельно и без серьезных потрясений…
Однако, женщина  никогда не будет рядом с мужчиной, который не позволяет ей собой управлять. Такой мужчина пугает её, как автомобиль… без руля. Но и признаться в этом, как и во многом другом, чего не знают мужчины, вы её не вынудите. Я заметил странную женскую солидарность: мать, прекрасно зная все подводные камни и течения женской души, не берется выступить лоцманом- наставником даже для собственных сыновей. Что это?
В дверь постучались… Нет. Вероятно, мне показалось… Ага! Точно - стучат!
Я укутался полотенцем и засеменил к двери. Открыл и замер.
«Ух, какие люди нас посетили! Вот тебе-то я сейчас меньше всего рад…Предательница и …»
На пороге стояла Катя – сияющее лицо!
- Ты что закрылся? Чуть было не ушла… Ты что, не рад мне? Что случилось?
«Обалдеть можно! Вот актриса! Ах, ну да…она же психолог! »
-  Я, как видишь, купался, - пробурчал я, уходя вглубь комнаты.
- Э-э-э, нет… Что-то тут случилось. Говори быстренько.
- А может быть лучше тебе самой поделиться радостью?
- Ты о чем? А… откуда ты знаешь? Ничего не понимаю…
- Ага… - усмехнулся я, усаживаясь в кресло.
И тут рядом с Катей в проёме двери возникает ещё одна… Катя!
Я от неожиданности вжался в кресло.
- Ну, что? Ссоримся? – произнесла она, глядя то на Катю, то на меня.
- Не понял… - промямлил я, глядя на них. В глотке сразу пересохло.
- Вот, - представила мне свою «копию» Катя, - это моя сестричка Маша.
- Андрей, - представился я, вставая с кресла. – Обалдеть можно, как вы похожи!
- Ещё бы, - улыбнулась Катя, - ведь мы «однояйцовые»! Одевайся – мы идем в ресторан. Игорь заждался уже… Ну, Машин муж ждет нас – столик «сторожит»...
«Блин! Вот я дурак! Нет, ну и с другой стороны - такое разве можно было ожидать – что их две? До сих пор в шоке… И всё таки, никогда  не надо спешить с выводами! Сто раз себе это говорил… Как я нехорошо думал о Кате! Стыдно! Моя сладкая девочка, прости!!!»
Конечно же, я только в мыслях покаялся.
 «Потом я непременно расскажу ей обо всем, что пережил в этот день там, на пляже…»


                *

Они смеялись до неприличия громко и долго, смотрели на меня и снова принимались хохотать. Видимо на моем лице всё было написано по ходу «текста». Потом Катя подошла и обняла меня, как, наверное, обнимают детей, попавших в курьёзную, но ранимую для них историю.
-  Всё! Прекратили смеяться! – скомандовал Игорь. – А то ведь так и помереть недолго. М-даа…
-  Я тебя, мой хороший, прощаю, - целуя меня, сказала Катя. – Всё, забыли.
   
                *

Потом мы бродили по набережной, вели легкую беседу. Это был приятный вечер, из тех немногих, что  вспоминаются нам и много лет спустя.
А ночью… Катя осталась у меня в номере, и мы устроили поздний ужин при свечах. Боже мой! Боже мой!!! Как хорошо, что мы встретились!
Спасибо тебе, Господи!
… Мы уснули в пятом часу. На востоке  таяла ночь. Просыпались птицы, следом - люди… А мы были счастливыми ангелами: мы только-только засыпали, в обнимку,  целуя друг друга…


Глава  6.       В поисках истины

Теперь «наш» островок на пляже мы занимали вчетвером. Стало ещё веселее. Оказывается, они все были психологами и психиатрами.
-  Последний анекдот из области психиатрии, который я слышал, - потребовал внимания Игорь. –  Студент обращается к профессору:
«Сэр, вы рассказали о поведении ненормального человека. А что вы скажете о нормальном человеке?»  « А вот когда мы его найдем, - хитро улыбается профессор, - мы его непременно вылечим…»
-  Смешно, но анекдот с «бородой», - машет руками  Катя. – Я его у Ошо читала аж… давным-давно.
-  А что не рассказывала? – нарочито возмутился Игорь.
-  Просто в голову не приходило, - ответила Катя, передавая по кругу очищенную ею вяленую воблу. – Теперь можно побаловаться пивом. Кто «выудит» пиво со дна морского?
-  Я! – поднял я руку.
-  Молодец, мальчик Андрюша! Пятёрочка!
Я пошел к берегу. Вода была такой замечательной, что не хотелось вылезать. Плескался, пока с берега не послышались неприветливые выкрики. «Выудив» со дна пакет с бутылками, я вернулся к друзьям.
В это время, как выяснилось, они вели разговор о религиях.
-  Вот идет Мастер дзен, - пошутила  Катя. – Он нам всё и расскажет.
Откупоривая бутылки, я уточнил:
-  Спорим о религиях?
-  Делимся мнениями, - поправил меня Игорь.
-  Пытаемся найти Истину, - пояснила вслед Маша.
-  А вот она, - улыбнулся я, протягивая ей бутылку с пивом. – Истина здесь и сейчас. В этом мгновении, затем в следующем и так - в каждом мгновении, в которое мы вступаем. Если ты это понимаешь, чувствуешь… Если наслаждаешься каждым мгновением, растворяясь в нём, тогда ты в Самой Вечности, тогда ты – Сама Вечность. Это и есть Истина. Другой Истины нет…
-  Это…? – метнул бровями Игорь.
-  Дзен! – поднял я палец.
-  Здорово! – оценил Игорь. – Звучит, словно из ножен меч вынимают.
-  Красиво… – выходя из задумчивости, вздохнула Катя.
-  Коротко и ясно, - подытожила Маша. – Живи каждым мгновением.
-  Впитывай каждое мгновение, как губка, - решительно дополнил я.
Мы долго молчали: пили пиво, жевали рыбку и думали каждый о своём.

                *
Потом, часом позже, как-то незаметно, разговор «сполз» на извечную тему измен…  Простой обмен мнениями перерос в спор, в ходе которого стремительно образовалось два враждующих лагеря – мужской и женский. Обе пары едва не рассорились окончательно.
-  Похоже, - насупившись, заключила Катя, - мужики и впрямь сволочи.
Никак не ожидала от тебя, Андрей, таких суждений…
-  Интересно! – хмыкнул я в ответ. – А почему ты принимаешь это на свой счет?
-  Потому что я женщина! Не все такие, как ты обрисовал. Мне, например, обидно слышать такое.
-  Я не психолог и не психиатр, как вы тут… трое, не владею предметом, -продолжал я отстаивать свое мнение. - Извините, если где-то не так выразился. Но сути это не меняет: женщина сейчас легкодоступна, агрессивна и, как никогда ранее, продажна!
-  Ужас! – воскликнула Катя. – Я не желаю слушать тебя. Уйди с глаз, а не то мы рассоримся окончательно!
-  Как скажете. Я ухожу!
Я собрал одежду и вошел в море. Через время меня догнал Игорь.
-  Мне поручили присматривать за тобой… Потому как ты в состоянии стресса.
-  А ты нет? – огрызнулся я.
-  Нет, - улыбнулся Игорь. – Я спокоен. Но свою порцию розги я непременно получу сегодня вечером.  А ещё на пару дней меня отлучат от «сладкого»…
-  Извини, - пробормотал я.
-  А что извиняться, я с твоим мнением согласен. Руками женщины строятся и рушатся империи… Расслабься! Это не моё - это я где-то прочитал. 
А вообще трудно судить: что или какой фактор меняет «начинку»  в нашем мире. А может быть, даже правильнее сказать не «что», а «кто»? Кто-то прячется за кулисами и дергает за ниточку… Ты как думаешь?
-  Возможно, ты и прав. Нравы так стремительно меняются, что невольно согласишься - за кулисами кто-то работает настойчиво и планомерно… На глазах одного поколения человек в нашей стране изменился до неузнаваемости.
-  Телевидение, кино…
-  Эмансипация…
-  Кризисы…
-  Невежество…
-  Лень-матушка…
-  Зависть…
Мы посмотрели друг на друга и рассмеялись.
-  Вина не всегда на людях. Согласен?
Я кивнул головой. И развил его мысль:
- Люди в большинстве своем, как дети, полагаются на мнение тех, кому доверяют. А эти «закулисные крысы» этим пользуются. И через все доступные средства …
-  А им, - вклинился Игорь, - доступны все средства…
-  Да, - согласился я. - Они внушают «массам» тот образ жизни, какой выгоден самим «тайным режиссерам».
-  Вот именно! – подытожил Игорь. - Так что, дорогой мой «Сократ», не станем сильно давить на «слабую» половину. Им внушили нормы поведения. Как в той рекламе о кремах: « Ты этого достойна!»
-  Ты прав. Я это понимаю, ты это понимаешь… Кто ещё это понимает?
-  Да. Согласен, - кивнул головой Игорь и, приняв позу «Ильича на броневике», призвал:  «Знание – в массы!»
-  Жалко мне людей! – махнул я рукой.
-  Против невежества одно лекарство – знание, как против лжи одно оружие – правда. Это моё изречение! Дарю!
-  Спасибо. Только это трансформированное, но давно известное…
-  Вот ты какой… Нет, чтобы промолчать – потешить моё больное самолюбие, - дурачился Игорь. -  Дипломат хренов! Пошли куда-нибудь пожрём! Есть хочу, аж подташнивает… Звоню девчонкам.
Игорь достаёт «сотик». Звонит.
-  Девочки… Мы идем извиняться. Мы хотим кушать! Ага… мы вас тоже любим. Пока!
Кладёт телефон в карман и, кисло улыбаясь, говорит:
-  Доступ к телу запрещён… Вон там, вижу, «шашлыки» написано. Идём!
После шашлыков стало веселее. Бродили с Игорем до полуночи по городу. В первом часу ночи раздался звонок.
-  Вы где, - прозвучал голос Кати. – Мы сидим в «Винном погребке». Пробуем разные-разные вина… К нам пристают мужчины – хотят нас замуж… Вы как?
-  Мы недалеко от вас, - сообщаю я наши координаты. – Выдвигаемся на позиции. Держите оборону.
Через пару минут, слегка вспотев, мы примчались в «Винный погребок».
-  Ага! – довольные нашим встревоженным видом, восклицают в один голос наши дамы. – Испугались?
-  Ага, - тоже в унисон отзываемся мы. – Испугались!
-  Вот то-то и оно! Будете знать!
-  Будем!
-  Прощения просите?
-  Просим!
-  Ладно. Прощаем! Садитесь, «мушкетёры»… Мы по вам тоже соскучились.

                *
Три часа ночи.
-  Пьём за любовь!
-  Нет. Пьём за наших любимых!
- Всё правильно… Какая может быть любовь без любимых…
- Совершенно верно… Пьем за любовь!               



Глава 7.         Анатомия непознанного

Утро. Мы на том же берегу - в своей «голубой лагуне». Уже успели искупаться и теперь сидим, обсыхая в нежных лучах солнца. Болтаем.
Наблюдая за этими «психологами-психиатрами», как я их называю, невольно начинаю склоняться к сложившемуся  в народе мнению, что «они сами малость «того» – не в себе».
Признаюсь, в части запоминания медицинских терминов я слаб. А тут они осыпают друг друга своей «тарабарщиной» - я слушаю и понимаю их не больше, как если бы слушал папуасов Гвинеи...
-  Так, - говорю я им. – Медики специально придумали такой язык, чтобы их никто не понимал? Или как? Говорите яснее. Я тоже хочу поучаствовать, наблюдая в каком вы словесном запале.
-  Мы, - делится информацией Игорь, - пытаемся разобраться в мотивациях человека – что подвигает его на тот или иной выбор.
-  Вот, - улыбаюсь я, - умеете ведь выражать мысли человеческим языком! А то, как инопланетяне... Сейчас я расскажу вам то, что в ваших учебниках по психологии  отсутствует. Думаю, вам это пригодится. Потому что, не поняв что есть человек, вы будете нагромождать свои словари новыми и новыми терминами, а суть так и останется непознанной.
-  Так-так... Тихо! Гуру говорить будет!
-  Гермес Тристмегистр «Изумрудная Скрижаль» - величайшее из величайших творений Ума. Вам это сокровищница мудрости известна.
Для чего я вспомнил о ней? Чтобы по мере того, как я буду говорить, вы  мысленно сверялись с тем, что отражено в ней... Мне пришло это в голову вдруг, когда я купался в душе.
-  Что лишний раз подтверждает полезность купания, - вставил Игорь.
-  Всё! Теперь будем принимать душ каждый день, - продолжила его мысль Катя. – А то купаемся по праздникам.
-  Фу! – скривила нос Маша. – С кем я тут сижу... Грязнули!
-  Ну, рассказывай, «Тристмегистр» ты наш, - улыбнулась Катя, - что там пришло тебе в светлую голову под струями душа.
-  Гермес сказал: «Что вверху, то и внизу; что внизу, то и вверху». В Высшем мире есть Бог Абсолют. Это Чистое Сознание. Оно таково, словно спит... Его качество в этом состоянии – Единство и Однородность. Что Абсолют чувствует? Блаженство! Как чувствуем мы блаженство, когда спим под теплым одеялом – мы растворяемся в этом состоянии... Стоит какой-то части Абсолюта проснуться, как эта часть превращается в Бога Творца. С этого момента происходит Разделение. Для своего творчества Бог творец использует Свет, источаемый Им – это Праматерия – это в Её Поле происходит воплощение образов, порожденных Богом Творцом. Эта Святая Троица находится в Мире Непроявленном. Но у каждого из Них своя ниша...
Как только процесс формирования завершается, Праматерь порождает Яйцо Вселенной. Оно «проваливается» в пространство Проявленного мира, где праматерия превращается в материю. Яйцо развивается – мир в котором мы живем постоянно преобразовывается... Появляемся мы с вами.
Теперь непосредственно о нас – «подобии Божием». В нас, как в русской «матрешке», три составные «части». Тут же  вспомним  сказанное Гермесом Тристмегистром ; «Что вверху, то и внизу; что внизу, то и вверху». В человеке, как и в Едином Боге – трое.
Человек, словно "матрешка", в нем три  «части» : Тело, Душа, Дух.
Человек - это Душа, которая мечется между Телом, с его плотскими радостями, и Духом - божественным Созерцателем и Наставником.
И от того, к чему Душа склоняется или тяготеет сильнее, то и являет собой Человек. Тело манит Душу к плотским наслаждениям, а  Дух – к вечным радостям. А Душа... Она всегда тянется к приятному. Она порождение Любви. Но радости земные недолговечны и часто сменяются печалью. Душа не любит печалиться. И тогда, разочаровавшись в проходящем, она устремляется на поиски Вечного Блаженства. И тут она начинает сдвигаться к Духу... Так вот и колеблется, как маятник, туда-сюда... А вы путаете всё в терминах своих... Что так смотрите? Я всё сказал!
-  Теперь мне стала понятней наша славянская  душа. Она больше тяготеет к Духу.  Вот почему мы живём, словно в тихой задумчивой печали... Но временами ни с того ни с чего, вдруг, устав от духовных подвигов, ныряет в омут земных радостей - пока лбом об дно омута не стукнется... Так же, вдруг, очнется и продолжает дальше жить в своей тихой задумчивой печали.
-  Мне про славян больше понравилось, - проголосовала рукой Маша.
-  А я голосую за моего «Гермеса»! – воскликнула Катя и,  дурачась, повалила Машу.
Мы с Игорем навалились на девчонок – устроили «кучу малу»...
Потом, гоняясь друг за другом, прыгнули в море. Ах, какая прелесть эта водичка!
 
                *

Девчонки пошли по магазинам. Игорь направился к стоматологу. Я сидел в своём номере на балконе и смотрел на закат.
«Какие странные мысли порой посещают праздный ум...
Посмотрел на заходящее солнце, а возник образ старости, которая, нельзя сказать «уже стоит на пороге», однако...
Глянешь как-нибудь в зеркало, а там – она во всей своей неприглядности. Время, ведь, летит быстро...
Говорят, что все мы –« ячейки» сознания Бога. Вспомнил тут же пчелиные соты: они практически все одинаковые. Но мы-то все разные! Значит и «ячейки» у Бога разные: и по форме, и по глубине...
Стоп! Одна схожесть всё-таки есть -  вначале мы все пустые. А роль меда, наверное, выполняют в нас... всё, что отложилось в нашей памяти  –  вся наша жизнь. Однако же, одни не успели собрать даже и капли «мёда», а их уже «запаковали», а другие, словно без дна, всё собирают и собирают ...
Интересно, а качество «мёда» Бога интересует? Судя по некоторым наблюдениям, очень это сомнительно... У некоторых это даже не мёд, а навоз. Не понятно, зачем Ему «мед» такого качества? У меня есть подозрение, что навоза в «ячейках» больше, чем «мёда»... И всё-таки Он нас терпит таких «грязнуль». Мы – «неправильные пчёлы»! Да, именно так! Но из нас пытаются вырастить «божественных пчел». Здорово!
Даже самому понравилось...»
Закурил. Дым то в одну сторону несет, то в другую...
«Так и жизнь бросает нас то туда, то сюда...»
Зазвонил мой «сотик». Шеф.
-  Да... Привет Владислав Викторович! Нормально... Нет, не устал. Кто ж от блаженства устаёт? Нет, конечно... А что случилось? Уезжаешь в Японию? На три месяца! Так... так... так... Понимаю. Ну, не сказать, чтобы  сильно обрадовался... Хорошо. Надо – значит приеду. Да, завтра... Пока!
«Вот... Надо было не брать «сотик»! Кончился отпуск... Слишком хорошо всё было, чтобы продолжаться вечно. Ладно, надо возвращаться в серые будни... Как не люблю я это «надо»! Господи, а как же я теперь буду жить без Кати? Может быть...»


Глава 8.       Расставание
 
Нет. Оказалось, что не может...
Она не согласилась уехать вместе со мной.
Оно и понятно: работа, сложившийся образ жизни...
«Может быть, потом как-то...  Я подумаю...»
Она плакала. Не один раз бросалась меня обнимать. Просила приехать к ней как можно скорее. Говорила, что не вынесет долгой разлуки... Предлагала переехать к ней...
Что я мог сказать ей?
Я так же обещал подумать...
Но, наверное, у меня, как и у неё, тоже были свои привычки...
Я ненавидел столицу – этот огромный человеческий «муравейник», этот  вечно копошащий живой «фарш», где всё обезличивается, где становится  нечем дышать, едва только преступишь порог этого нагромождения стекла, металла и бетона...
Ночь прошла в слезах и поцелуях, словно утром нам предстояла казнь.
Мы прощались. Мы захлебывались в наслаждении и боли...
Мне казалось, это расставание навсегда – слишком болезненным оно было.
   
Утром, когда она ещё спала, я тихо затворил дверь её номера и спешным шагом вышел на улицу к ожидавшему меня такси. Я не хотел видеть её залитых слезами глаз...

                *
Часов в двенадцать она позвонила мне.
-  Ты где, солнце моё?
-  Привет, радость моя! Ты только что проснулась?
-  Да...
-  Я уже дома...
-  Как? Где?
-  В своем городе.
Минута молчания и - пошли короткие гудки...

               
 Глава 9.     Всё будет хорошо... 

Осенью меня поставили во главе нашего филиала – полная для меня неожиданность.
Хотя, конечно же, я прекрасно знал свое дело и ещё – три иностранных языка почти в совершенстве, но почему-то думал, что ещё рановато...
Прежний шеф возглавил филиал в Японии – сбылась его давняя мечта.
Всё! Теперь - никакой личной жизни...
Командировки, командировки, командировки...
Страны  «ближнего», страны  «дальнего» ...
Кручусь по миру, как белка в колесе. Даже хуже – она хоть может позволить себе остановиться... Поменял квартиру, машину, телефон...
Потихоньку стал уставать, жаловаться самому себе на тяжелую жизнь...
А кому ещё можно пожаловаться? Действительно, кому? Кому?!
«Вспомнил! Катя, девочка моя!»
Позвонил. Долго ждал. Тишина...
Набрал телефон Игоря. Тишина...
Набрал телефон Маши. Есть соединение!
-  Машенька! Здравствуй! Это Андрей!
-  Здравствуй, Андрюша.
-  Замотался я совсем – позвонить и то некогда... Как вы там? Катя и Игорь недосягаемые какие-то – сколько пробую...
-  Они...
Она замолчала. Потом я услышал, как она словно захлебнулась в слезах.
-  Я... не могла... связаться с тобой... Твой телефон был у Кати... на её «сотовом»...
Жуткий, леденящий душу холод сковал мою душу. Я понял, что произошло что-то страшное, но боялся даже спросить. Я просто слушал.
- Они попали в аварию... Они... Они...
«Сотовый» выпал из моих рук. Что она говорила – уже не имело значения.

                * 
На следующий день из Чикаго я вылетел во Фрафрукт-на-Майне... Там пересел на наши авиалинии и вечером уже был в Москве.
По дороге позвонил Маше, попросил о встрече с ней. Она продиктовала свой адрес...
Маша встретила меня рыданиями. Стала что-то неразборчиво объяснять.
Я крепко прижал её к своей груди и заплакал сам...
Видя моё потрясение, Маша сама стала утешать меня.
На кухне я, вытирая слезы, открыл дипломат, вынул бутылку коньяка:
- Я не могу, - сказал я, открывая бутылку. – Давай выпьем...
Маша поставила рюмки. Я наполнил их. Одну отдал ей, другую взял себе.
-  Ну, - сказал я, не поднимая глаз. – Помянем...
-  Андрюша, ты чего? Они в коме, но не умерли!
-  Как?! А я ... а я...
Я разрыдался, как маленький ребенок. Я плакал, потом смеялся, и снова плакал – я был в полном смешении чувств...
Потом мы все-таки  выпили – иначе бы я умер от того, что творилось в моей голове, в моей душе.
-  Они уже три недели в коме, - сказала Маша. – И не хотят выходить... Я видела машину Игоря. Чтобы их достать, спасателям пришлась её распилить. Да фиг с ней, с этой машиной, лишь бы они жили!
-  К ним пускают?
-  Меня пускают. Не переживай - и тебя пустят.
-  Я хочу увидеть их. Прямо сейчас.
 
                *
Я целовал её бледные пальчики с приклеенными к ним какими-то проводами и присосками, просил у неё прощения и обещал никогда больше её не оставлять...
Я приходил к ней каждый день и был возле неё столько, сколько мне разрешали.
Через семь дней она открыла глаза! Еще через четыре дня вышел из комы Игорь. Стало как-то спокойнее на душе – спала непомерная тяжесть...
Игорь восстанавливался быстро. А у Кати ещё долго оставалась одна проблема  – тугоподвижность суставов. За два месяца, как мне казалось, я превратился в хорошего массажиста, повторяя всё, что делал профессионал, работавший над ними...
К августу и Игорь, и Катя полностью восстановились, если не считать шрамов.

-  Я так хочу на море... – прижимая к моей груди, шептала Катя. – Туда, где мы встретились с тобой.
- Без проблем! Сейчас позвоним ребятам... Мы ребят берём или ну их?
- Конечно! Как же мы без них!
-  Алло! Ребята, тут Дед Мороз и Снегурочка предлагают вам поездку на
   море... Да! Именно туда...
-  Согласны? – теребила моё плечо Катя.
-  Они согласны! И даже с большой радостью!

                *
И снова море, солнце, «наш» маленький пустынный пляж и на жарком песке мы – четыре «мушкетёра». Всё так, словно мы никогда этого места и не покидали...
Месяцем позже, в сентябре, мы с Катей поженились и переехали жить в Санкт-Петербург.
А в августе следующего года у нас родились близнецы – Юля и Лера...
Август. Как нравится мне этот месяц!