Случай в метро

Ее лицо было поделено на две неравные части. Под высокими скулами обозначились глубокие ямки, а сразу за ними лоснился широкий воротник из кожи и жира, вольготно расположившийся на плечах. И кожа, и жир были теткиными личными, и снабжены парой выдающихся родинок. Маленький вздернутый носик был припудрен розовым, отчего складывалось впечатление деревенского кича, а губки сложены и напомажены ярко- красной трагической скобкой.

Женщина спала. Ей снилось что-то, что заставляло сдвигать брови домиком,  будто зачитывался приговор, который предполагал пожизненное заключение в арабской тюрьме. Приговор, ясен пень, был несправедлив, и от такой несправедливости хотелось рыдать.

- Следующая станция Профсоюзная – сказал механический голос.

Тетка открыла глаза, несвежие, как вчерашнее оливье, и обвела мутным взглядом пассажиров.
- Билять, – сказала она – Я где?

Все деликатно промолчали.

- Кто здесь глухой?
Теткина шея дернулась и плавно легла на плечи.

- Вы в метро - пояснила сидящая рядом дама в пальто.

- В каком метро, билять?

- Что ж вы материтесь, как матрос? – поинтересовалась за жизнь дама.

Тетка  неловко повернулась, родинки подмигнули и устрашающе уставились на пассажирку:
-  Ты кто? Из кегебе?

- А причем здесь это? – возмутилась дама и поджала губы.

- Я не спрашиваю, почему ты надела драп на тухес и думаешь, что фифа. На -  тебе дулю в рот. Будьте известны, так мой Ося говорил. А он знал, что говорить.

- А Ося кто?

- Мать родная – мой Ося – съязвила тетка - Перед загсом и человеками  – муж.

- Одно другому не мешает – заметила дама.

- Не разевайте рот, дамочка, я еще не кончала.

Народ подтянулся, сгруппировался и приготовился слушать.

- Ося дома  не ночевал. Как ночь – нет Оси. Утром интересуюсь: «Ты по каким сараям мотней терся, Ося?»
- Что у тебя за интерес, Клара? – говорит -  И почему ты ругаешься, как последний матрос с последнего парохода?
Через год   еще раз говорю: «Ося, билять, я замучалась быть чистой, как хирургический лоток. Я – не матрос, я – женщина».
- Я работаю, Клара, - и молчит.
У него потом деликатность появилась такая – молчать. Так десять лет и прожили. Душа в душу. А потом спрашиваю: «Ося, где деньги?»
- Дулю тебе в рот, а не деньги.
Лучше бы молчал, билять.

Тетка вытащила зеркальце, почмокала губами, распределяя помаду, и зевнула.

- А дальше что? – спросила дама в пальто.

- Шлепнула я его.

- Осю??? – ужаснулась женщина – За что???

-  За покер. Аферист, билять.

-  Нет, вы – не женщина, вы – последний матрос с последнего парохода! – заключила дама в пальто, встала, протиснулась к двери и с чувством сказала:
- Би-лять!!!

Двери открылись и закрылись.
- Следующая станция «Коньково» - отчеканил механический голос.

- Не, не из кегебе – сказала тетка и снова заснула.