Подарок судьбы или кое-что к вопросу о телепортаци

Понедельник. 13 сентября 200…
А, впрочем, совсем и неважно, какое число стояло на календаре в тот день.
День начался как обычно.
С утра позвонила Светка. Она прекрасно знала, что у меня сегодня свободный день, а ее очередная проблема требовала моего немедленного присутствия. Но если бы у меня и не было ни минуты свободного времени, она все равно позвонила бы и вынудила меня бросить все свои дела, найти окно в моем плотном графике и мчаться через весь город, чтобы в сотый раз выслушать какой подонок Игорь, как он издевается над ней и как мне повезло, что я свободная женщина.
Это я-то свободная женщина, которая в свой единственный выходной, который выпадает всего раз в месяц, да и то нерегулярно, вместо того, чтобы законно выспаться, понежиться в постельке, а потом спокойно отправиться с визитом к родителям на обжигающий бульон с мамиными знаменитыми мясными пирожками, которые прямо тают во рту, и вот вместо всего этого пиршества должна вскакивать ни свет ни заря и лететь к подруге на крыльях любви, вернее на помеле, а как иначе охарактеризовать мое сиюминутное состояние.
Ни о каком повороте  на другой бок и продолжении сна не могло идти и речи. Светку игнорировать – себе дороже. Она будет звонить каждые десять минут, пока не услышит, что я еду. Или еще хуже, примчится сюда сама. Она то еще ничего. В конце концов, Света моя лучшая подруга, еще с первого класса. А в первом классе подруг не выбирают, их к тебе на парту сажает учительница. Так что к ее вывертам я отношусь спокойно.  Но ведь за ней следом через час пожалует "подонок-Игорь", Светкин муж, а по совместительству мой однокурсник, который ухаживал за мной и даже делал предложение. По поводу этого предложения у нас со Светкой состоялся "совет в Филях", на котором она категорически отсоветовала мне выходить за него замуж, что преспокойненько сделала сама спустя три месяца. Да еще доказала, что делает мне огромное одолжение, даже больше, жертвует собой, чтобы уберечь от этого человека, который испортит мою юную неопытную жизнь. Я еще была у них на свадьбе свидетелем. С логикой у Светки сто пудово, недаром она математический закончила. Она запросто может мне доказать, что белое – это черное, и через пять минут тоже самое, но наоборот. А вот у меня таковая полностью отсутствует. Зато я могу часами выслушивать все ее жалобы на неудавшийся брак.
Но даже приход Светкиного мужа еще не означает большой катастрофы. Игорь мой однокурсник, коллега по симфоническому оркестру, автор и главный исполнитель многих наших совместных музыкальных приколов. Одна его дрессированная крыса Шушана чего стоит. Когда-нибудь, когда я стану старой, и у меня появится свободное время, обязательно опишу приключения этой сладкой парочки.
Нет, приходу Игоря я даже буду рада. В присутствии этого вечного балагура и хохмача даже самый серьезный человек через пять минут начнет похихикивать, а еще через десять минут будет хохотать самым неприличным образом. Да и Светка тут же забудет все его многочисленные прегрешения и причину своего дурного настроения.
Ровно через полчаса после Игореши ко мне на огонек заглянет Светкина свекровь, Фира Соломоновна. Вот это настоящий тайфун, цунами, торнадо в одном бокале. Чип она вживила что ли в своего сына, чтобы знать точно обо всех его передвижениях, особенно в сторону моего дома, не буду утверждать того, в чем не уверена, одно знаю, она никогда не пропустит возможность навестить меня одновременно с ее дорогим сынулей.  Тетя Фира отличная женщина, я ее очень люблю, но у нее есть одно но. Она как-то вбила себе в голову, что я должна быть ее невесткой и никак не хочет избавиться от этой мысли.
Случайно узнав, что моя бабушка Вера Марковна родом из Одессы, а ее отца звали Марк Эммануилович, Фира Соломоновна безапелляционно заявила:
- Ты, деточка, тоже из наших!
- Из каких ваших? – удивилась я.
В нашей семье национальный вопрос никогда не поднимался. Да и как его обсуждать, когда, как шутит папа, "у нас каждой твари по паре". Другими словами, одна бабушка у меня украинка, вторая немка, один дедушка грузин, а второй русский. А если копнуть дальше, или раньше, я в этом всегда путаюсь, то на ветвистом генеалогическом баобабе виднеются и поляки, и литовцы, и даже кажется одна китаянка есть. Может, и евреи есть, но только упомянутый Марк Эммануилович Филиппенко был чистокровный украинец. Я так и сказала Фире Соломоновне, но разубедить ее не смогла. С тех пор она и задалась целью заполучить меня в родственницы.
Когда Игорь женился на Светке, тетя Фира встретила ее в штыки. Но не тут то было. Подруга оказалась ей не по зубам. Да и кто справится с этой длинноногой красавицей, ростом метр семьдесят восемь, с длинными по пояс черными волосами и зелеными кошачьими глазами. Она и ведет себя как кошка, если ее рассердить, только не та домашняя кошечка, которая мурлычет на диване,  а как настоящая тигрица, в год которой мы родились. Так что Фира Соломоновна скоро поняла, кто отныне в ее доме хозяин. И с тех пор они живут со Светкой душа в душу. Светлана называет свекровь мамой, а та в ответ только "Светочка да Светочка".
А вот меня тетя Фира хочет выдать замуж за одного из своих многочисленных племянников, которых она как фокусник кроликов достает из цилиндра. Вечно у нее в запасе парочка есть. Куда она меня только не сватала. И в Израиль, и в Америку. И даже в Австралии у нее кто-то есть. Уже не говоря о старушке-Европе и России.
Ну и что, что мне уже почти тридцать лет. Не хочу я замуж. Нет, я не против замужества вообще. Я же не какой-нибудь синий чулок. Просто должна сначала полюбить человека, а потом уже будем говорить о замужестве. Но я пока еще не встретила, как сейчас любят говорить мужчину своей мечты. Правда, какой это "мужчина моей мечты" я и не знаю. Как-то не думала об этом. Времени нет.
Вот и мама об этот твердит:
- Как ты можешь выйти замуж и когда. Ты все время в бегах, все время в работе. У тебя минуты свободной нет. А для того, чтобы кого-то полюбить, надо сперва остановиться и оглянуться. И тогда увидишь, что вокруг тебя много замечательных людей. Тебе надо взять на недельку отпуск и поехать куда-нибудь.
- Хорошо было бы. Я бы тогда спала и спала. Наконец-то выспалась бы.
- Ну вот. Я тебе о чем, а ты о чем, - недовольно замечает мама. – Спала бы она. Так ты свое счастье окончательно и проспала бы.
Может, они и правы. Только где взять время, если у меня постоянно то ученики, то концерты, то гастроли.
 
С мужеством овцы, направляющейся на заклание, я поднялась с постели и начала собираться. День обещал быть жарким. Все-таки сентябрь в Тбилиси – это уже не изнуряющее жаркое лето, но еще и не осень. Натянула на себя коротенькие белые бриджи, которые своей длиной напоминают скорее удлиненные шорты, и веселенький топик. На ноги одела босоножки, представляющие собой четыре тонюсеньких кожаных ремешка и огромный каблук. Без каблуков я не выхожу из дома, иначе меня принимают за тинейджера, а не за преподавателя консерватории. Росту во мне метр с кепкой, а фигурой напоминаю миниатюрную китайскую статуэтку.
Я на природу и родителей не жалуюсь. Они меня многим наделили. И внешность вполне приличная, во всяком случае, утром в зеркало без дрожи гляжусь, и на интеллект не в обиде. Ай Кью, может, зашкаливать не будет, но и в разряд дебилов отнести тоже трудно. Вот только росту мне явно не додали. Настоящая дюймовочка, или, как Лука говорит, "девочка-дермовочка". Лука – это мой братец-близнец. Вот он - гренадер. Если во мне метр с кепкой, то в нем явно два без кепки. Я подозреваю, что мои кровные недостающие сантиметры он еще в зародышевом состоянии отнял. У нас с ним всю жизнь идет соперничество за главенство в нашем тандеме, но жить друг без друга мы не можем.
Я родилась на целых двадцать минут раньше, так что по праву считаю себя старшей и требую к себе соответствующего уважения, а Лука утверждает, что я по своей природной суетливости и вечной женской вредности полезла "поперек батьки в пекло". И не какая я суетливая, просто я очень быстрая и энергичная. Иначе, как бы успевала в течение дня столько дел сделать и в стольких местах перебывать. Это он никуда не спешит, и профессию под свою медлительность подобрал – программист. Сидит целыми днями у компа, да и ночами тоже. И тогда, в тот незабываемый день нашего совместного рождения не спешил произвестись на свет. А еще меня обвиняет, что я поторопилась. Может, если бы не поторопилась, а ждала, когда он соизволит, мы бы до сегодняшнего дня еще не родились. И тогда у наших бедных родителей не было  бы таких красивых и таких разных детей.
Лука живет с родителями, а я последние три года живу одна в бабушкиной квартире, которая находится в центре города и от нее легче добираться и до консерватории, и до филармонии, и до музыкальной гимназии. А еще, чтобы мне было легче добираться, у меня есть "Ренуся", такая же миниатюрная, как и хозяйка, но такая же быстрая и надежная. Ну, кто меня еще похвалит, если не я сама.

Но к Светке я на "Ренусе" не поехала. Уж очень мне спать хотелось, я боялась, что засну прямо за рулем, поэтому поймала машину и через  десять минут выслушивала сентенции подруги на тему "загубленной молодости".
- Ты, Руся, по гроб должна быть мне благодарна, что я ценой своей жизни уберегла тебя от такой участи.
- Господи, что еще натворил Игорь? – удивилась я. – Кажется, вчера все было тихо-мирно. После концерта администрация в честь дирижера устроила легкий фуршет. Я, правда, после первого бокала слиняла, так как у меня была ночная репетиция. Но напиться до "поросячьего визга" в той ситуации он никак не мог. Как выражается наш директор, все было на высоком "международном уровне".
- А кто говорит, что он напился. Вот именно, когда Игорь напивается, то кто-нибудь из "друзей" тут же вызывает меня как эвакуатора. Вот потому мне и обидно, как прием на высшем уровне, так обо мне забывают, как будто я пустое место. Я что, только обязана пьяный музыкальный сленг выслушивать. А как приличное общество собирается, так я его недостойна. Нет, мы так не договаривались. И в радости, и в горести всегда вместе, - иронично произнесла подруга. – В горести, в похмелье, в болезнях я нужна. А в радости – так меня побоку. Подонок, я же говорю, что он настоящий подонок.
- Ладно, Свет, не кипятись, - попробовала ее утихомирить. – А кто на встречу однокурсников отправился один, да еще канкан танцевал на столе?
- А ты откуда знаешь? – удивилась Светка.
- По телевизору объявляли, в новостях, - пошутила я.
- Нет, правда. Я с тобой неделю не виделась, а телефон у тебя вечно отключен. Еле сегодня прозвонилась.
- Ну, и как ты себе это представляешь, - в сотый раз пыталась объяснить ситуацию подруге. – Я играю на концерте, на ноте ля раздается звонок, я медленно опускаю скрипку, достаю мобильник и, наклонившись, чтобы не было видно из зрительного зала, начинаю обсуждать, во что вчера вырядилась Кити.
- Не уводи разговор в сторону, - Светка была необычайно строга. – Какая змея рассказала тебе про танцы? Ну что за город, еще не успеешь о чем-либо подумать, как тут же растрезвонят по всему свету.
- Да, Кити и рассказала.
- Ну, так и знала. При ней надо всегда держать ухо востро, - со вздохом сказала Светлана.
- Рассказала и рассказала. В чем тут криминал?
- С тобой ладно, Ты – свой парень. Но еще сообщили Игореше, да при этом совсем в другом контексте.
- Говорила тебе же, на официальные мероприятия надо брать мужа. Тогда бы никакой интриги не было.
- Ну, кто же в Тулу со своим самоваром ездит, - удивление подруги не знало границ. – Ты что забыла? У нас на двенадцать парней всего три девицы – я, Кити и Лена. И где бы там вписался Игорь?
- Ой, сама разруливай, а то я совсем запуталась с вами, - махнула я рукой.
Светка по новой принялась мне рассказывать про прегрешения Игоря, периодически прерывая свои изливания утверждением, что какая я счастливая, что до сих пор не замужем.
- Ну, Разводись, если ты так больше не можешь. И все проблемы сами собой разрешатся, - я посоветовала Светке на прощанье.
- Сначала заведи собственного мужа, а потом разбрасывайся им. А я уж как-нибудь сама решу, что мне со своим делать, - получила я в ответ.

Я вышла на улицу, находясь под впечатлением последних слов подруги. "И ты, Брут", - хотелось сказать мне. Сколько раз мы вместе смеялись над матримониальными планами тети Фиры, сколько раз она меня поддерживала, когда моя мама наезжала на меня за то, что засиделась в девках, а тут сама меня пнула напоследок.
Рядом остановилась маршрутка, из которой вышла женщина, державшая на руках орущего ребенка. Оторвавшись от мыслей, я поняла, что такси идет прямо к родительскому дому, обрадовалась такому счастливому совпадению и села в него.
Расположившись на единственном свободном месте на заднем сидении, я опять вернулась к зацепившей меня фразе. По-видимому, замужество плохо влияет на умственные способности женщины, решила я. Светка, чемпион по разгадыванию всяческих логических задач, а тут сама себе противоречит. То я счастливейшая в мире женщина, так как не должна никому стирать носки и варить борщ, а то должна завести себе мужа прежде, чем давать советы, о которых сама же меня и просила. Достали они все меня с этим замужеством. "Господи, - взмолилась я, - пошли мне мужчину, которого бы я полюбила. Честное слово, - пообещала я, - больше не буду выбирать, выйду замуж за первого встречного".
Дав себе такой зарок, я внутренне успокоилась и оглянулась по сторонам. Салон машины был полупустой, что говорило о приближении к конечной остановке. А я и не заметила, как проехала всю дорогу. Впереди меня сидели две ярко накрашенные девицы и яростно спорили о преимуществах косметики "Гарнье" и "Виши". Лично мне нравится больше "Лореаль", но о вкусах не спорят. Каждому свое. Впереди, занимая целиком переднее сиденье, сидела тетка необъятных габаритов явно славянской наружности, явно случайно оказавшаяся в этом районе Тбилиси. И вообще странно, девушки тоже разговаривали на русском  и довольно-таки громко, что в последнее время не характерно для нашего города. Наискосок от меня сидел молодой человек приятной наружности – овальное лицо правильной формы, чистая загорелая кожа. Необычно было сочетание карих глаз с золотисто-пшеничными волосами. Цвет волос на все сто совпадал с моим. Я еще подивилась такому совпадению. Только у меня волосы вьются, а у него были прямые, явно непослушные, но отлично ухоженные, сразу видна рука хорошего мастера, поработавшего над ними. "Да, - мелькнула у меня мысль, - вот в такого можно было бы и влюбиться, только он вряд ли свободен. Вон, рядом с ним девочка сидит. Явно его дочь, очень похожа".
Я вздохнула, отвернулась к окну и удивилась пейзажу в нем. Район был явно не знаком мне. Машина поднималась в гору, натужено гудя мотором. "Наверно, я ошиблась номером", - подумала я.
- Простите, это какой номер маршрутки? – обратилась я к девушкам.
- Двадцать шестой, - ответили они, подтвердив, что номер тот, который мне нужен.
- А что, изменили маршрут? – удивилась я.
- Да, нет. С чего ты взяла? – теперь уже удивились они.
- Но ведь эта маршрутка никогда раньше на плато не  поднималась, - ответила я.
- Ты что-то путаешь, - ответила мне девушка с жирно обведенными черным карандашом глазами и ярко-розовыми веками. – Со дня пуска этой маршрутки, она всегда ездит этой дорогой.
В этот момент такси остановилось.
- Конечная остановка. Попрошу покинуть машину. У меня перерыв, - по-русски объявил водитель.
Оставшиеся пассажиры направились к выходу. Я тоже вышла, сунув шоферу монету, которую тот, не глядя, бросил в коробку к остальным. Машина развернулась и быстро скрылась из виду. Я оглянулась вокруг. Местность незнакомая. Раньше я никогда не поднималась ни на одно плато, хотя возле нашего дома их целых три. Коробки многоэтажек, между ними асфальтированные дорожки, небольшой скверик с окрашенными в разные цвета скамейками. Я достала мобильник и попыталась дозвониться Луке, чтобы он подъехал за мной. Мобильник не подавал признаков жизни. Наверное, опять забыла его зарядить. Недалеко стояла школа, во дворе которой дети гоняли мяч. Решив осмотреть плато, раз уж очутилась здесь, медленно пошла к школе. Вывеска почему-то была написана на украинском языке. Наверное, школа украинской общины. В последнее время в городе открывались частные школы разных общин. Но, прочитав вывеску до конца, я впала в ступор. "12 средняя школа г. Евпатория" значило на ней. "Какая еще Евпатория", - мелькнуло в голове.
- Это какой город? – обратилась я к пробегавшему мальчишке.
- Евпатория, - прокричал он на ходу.
Ничего не понимая, с этим же вопросом обратилась к пожилой женщине, стоявшей возле входа в школу.
- Евпатория, - подтвердила та.
- А какое сегодня число?
- Тринадцатое сентября, - сказала женщина, а потом в сердцах добавила, - Пить надо меньше и курить. Напьются, обкурятся, а потом не помнят, где находятся. Тьфу, противно даже. С виду приличная девушка, а туда же. Мамку пожалей, - посоветовала она на прощанье.
"Или я сплю, или они все сошли с ума", - подумала я, обходя здание школы. Тут из-за тучки выглянуло солнце и то, что было серым пятном, казавшемся мне дымкой над городом, в его лучах оказалось морем, рассеявшим все сомнения.
Понурив голову, побрела я к остановке и села на скамью. В голове был полный сумбур. Получалось, что я села на маршрутку в одном городе, а вышла в другом. Это у фантастов происходит такое перемещение в пространстве. Телепортация, вспомнила я  название этому явлению. Но я же не Аэлита, не какая-то там героиня фантастического романа. Почему эта напасть случилась со мной? Сколько ни щипала себя, дурной сон не проходил.
Попытавшись сконцентрироваться, я поняла, что мое положение еще хуже, чем могла себе представить. Получалось, что я оказалась в другом городе, в другой стране, без документов. Нельзя же считать за документ удостоверение личности, правда, с моей фотографией, но оформленное на грузинском языке, которым в мире владеют всего четыре миллиона человек, но которые проживают на территории Грузии. Где здесь взяться знатоку картвелицы, который сможет подтвердить, что я именно та самая Русудан Кикнадзе, которой принадлежит эта ламинированная картонка. И это в мире, где без бумажки ты букашка, и только с бумажкой – человек.
Денег тоже нет. Нет, деньги в кошельке находились, но только грузинские – лари. А кому они здесь нужны. Я даже не знала, какие деньги здесь в ходу. Кажется зайчики. Нет, зайчики это в Белоруссии, а здесь, кажется гривны. Но какая разница. У меня нет ни зайчиков, ни гривен. Одни ларики, которые здесь никому на фиг не нужны. В кошельке лежали еще банковские карточки, но банки-то грузинские и здесь наличия их филиалов точно не предвиделось. И рассказать никому нельзя – примут за сумасшедшую.
От невероятности и безысходности ситуации хотелось завыть. К довершению всех неприятностей с утра белоснежных бриджах расползлось противное масляное пятно, приобретенное в не первой свежести маршрутке.
В животе противно заурчало. Ну конечно, с утра, кроме чашки кофе, которую выпила у Светки, у меня ничего не было. Она предлагала меня накормить, но я отказалась, предвкушая мамин обед. А вместо вожделенного обеда сижу теперь на скамейке и не знаю, что делать. Прямо Ильф и Петров. Но у них абсолютно голому человеку, оказавшемуся в центре Москвы на лестничной площадке перед запертой дверью помог Остап Бендер. А кто поможет мне?
- Девушка, вам не нужна помощь? – раздался низкий мужской голос.
Рядом со мной остановилась машина, и из приоткрытой двери выглядывал давешний понравившийся мне мужчина из маршрутки. Из-за душивших слез я не могла вымолвить ни слова и только мотнула головой.
- Как я понял из разговора, вы случайно заехали в другой район. Давайте я вас подвезу, - вежливо предложил он.
- Так куда вам надо?
Я опять мотнула головой, но то ли от неподдельного участия  в его голосе, то ли от чего-то еще, но долго сдерживаемые слезы фонтаном брызнули из глаз, и я зарыдала, прижимая к груди бездонную сумку - последнее, что меня связывало с реальностью. Все остальное казалось фантасмагорией.
Молодой человек вышел из машины и присел рядом на скамейку. Дав мне выплакаться, он спросил:
- Что с вами произошло?
- Это долго рассказывать, - все еще всхлипывая, ответила я.
- А я никуда не спешу. У нас масса времени.
- Вы не поверите в то, что со мной случилось. Я сама в это не верю, - сказала я и опять заплакала.
- Ну, хватит плакать. Слезами горю не поможешь. Надо искать другие пути. Давайте рассказывайте. Попробуем разобраться с вашей проблемой, - сказал он так, как будто всю жизнь занимался разборами чужих проблем. – Раз уж мы сидим вместе, давайте познакомимся. Меня зовут Михаил Цивенко. Можно просто Миша. Я живу и работаю в Киеве, но родом отсюда, здесь у меня есть дом, поэтому при каждом удобном случай приезжаю сюда.
- А что за девочка была с вами в маршрутке, - не удержалась я. – Ваша дочь?
- Танюша – моя племянница, дочь моей сестры. А как вас зовут?
- Русудан Кикнадзе, можно просто Руся или Руська, так меня все друзья зовут. Я из Тбилиси.
- Ого, а как вы здесь очутились?
- Вот в тот-то и дело, что не знаю.
И я рассказала ему историю своего невероятного перемещения в пространстве.
- Вы мне верите? – спросила я в конце.
- Не знаю, что и сказать.
- Я так и знала, - моему отчаянию не было границ, почему-то так хотелось, чтобы именно Миша поверил мне. – Что мне делать, как доказать, но все, что я сказала истинная правда. Впрочем, если бы подобную историю рассказал кто-нибудь другой, я, скорее всего, тоже не поверила б.
- Я не сказал, что я вам не верю, Руся, - задумчиво произнес Михаил. – В том-то и дело, но производите впечатление правдивого человека. Но я не могу понять, как такое могло произойти.
- Я сама в этой цепочке не могу найти слабое звено. Я села возле Светкиного дома в маршрутку, которая шла в Сабуртало, минут на пятнадцать задумалась и оказалась в новом микрорайоне Евпатории. Когда я телепортировалась, как это произошло, что я ничего не почувствовала, не понимаю.
- Прямо сюжет для передачи "Очевидное – невероятное".
- Точно, - согласилась я. Только как сделать, чтобы это невероятное стало очевидным. У меня нет ни заграничного паспорта, ни денег. Деньги-то есть, но наши, а они кроме Грузии больше нигде не входу. Тоже самое с этой бесполезной картонкой, которую я вам показывала.
- А что вы сами думаете делать? – спросил Миша.
- Не знаю, - честно призналась я. – Может обратиться в милицию. Они же должны помочь депортировать меня на родину.
- Ой, не смешите меня. Вы, что не знаете нашу милицию, - мужчина даже руками замахал. – То да се, пятое-десятое, пока этот бюрократический аппарат сдвинется с места, вы успеете состариться. Это еще в том случае, если они вам поверят. А то могут и в дурку загнать.
- Что же мне делать! Если бы я могла связаться с домом, они бы переслали документы. Но у меня телефон здесь не работает. Если бы только могла предположить, что окажусь в подобной ситуации, то вставила другую сим-карту, на которой есть роуминг.
- Руся, поехали ко мне. От меня свяжешься с родными, а потом уже решим, что делать дальше, - предложил Михаил. – И вообще, что это мы все вы да вы, давай на ты.

Дом Михаила мне сразу понравился. Не маленький, но и не кричаще большой, вполне комфортабельный, без всякой показной роскоши, отличающей людей, обладающих наличием денег и отсутствием вкуса. А главное, там не было модного в нынешнее время сочетания кожи, стекла и хромированного железа, что я на дух не переношу. По мне, так уж лучше бронза и позолота, чем железо и стекло, обезличивающие любой дом  и превращающие его из теплого домашнего очага в холодный чертог Снежной королевы.
Миша провел меня по комнатам, а потом подвел к телефону.
- Давай звони.
- Знаешь, я видела у тебя комп. Если у тебя включен Интернет, то лучше я свяжусь с братом по скайпу.
- Как тебе удобно, Руся, - сказал он и включил компьютер.
А потом начался настоящий цирк. Мне понадобился битый час, чтобы доказать Луке, что это не розыгрыш, и что я действительно в Евпатории и мне нужна его помощь. В рассказ про телепортацию он не врубился, просто отбросил, как ненужную информацию и все допытывался:
- Ладно, что тебя могли провести через нашу таможню без паспорта, я могу поверить, но как ты прошла через украинскую таможню. Или у тебя и там есть знакомые поклонники. Ну, как ты могла забыть паспорт. Хотя, как раз в это я могу поверить. Вечно с тобой, Руська, всякие приключения происходят.
- Какие еще приключения, - обиделась я.
- Ты еще спрашиваешь! А кто в Германию ехал с пустым футляром без скрипки. Хорошо, что мама спохватилась и меня послала вдогонку. А во Франции кто вместо одного аэропорта в другом оказался. А в Вене кто опоздал на самолет. Да разве все упомнишь. А сколько раз твой чемодан вместо одного места улетал совсем в другое. Нет, это только ты могла такое учудить. Ладно, говори что делать.
- Перешли мой заграничный паспорт.
- А вдруг на паспорт тоже распространяются твои причуды, и он тоже потеряется в межгосударственном пространстве. Нет, лучше я сам его тебе привезу.
- Спасибо, - я даже до слез расчувствовалась от его готовности мне помочь. Тем, кто знает моего брата и его безмерную лень и нелюбовь к передвижениям, поймет, что его порыв был сродни самопожертвованию.
Он тут же разузнал, что самолет в Крым летает раз в неделю, и рейс был как раз сегодня, что еще больше укрепило Луку в его предположении о способе моего перемещения в Евпаторию.
Совместными переговорами мы договорились, что Лука сам привезет мне паспорт, а дома он скажет, что я поехала отдохнуть на недельку к подруге в горы.
- А ты вправду отдохни, раз представилась такая возможность. Ты же все ныла, что тебе хочется ничего не делать, вот и побездельничай, - посоветовал мне братец, а потом попросил оставить его наедине с Михаилом.
Мужчины без меня решили, что я пока поживу у Миши.
- Все равно я хотел отдохнуть. Проведу недельку в обществе красивой девушки.
Красивой девушке осталось только согласиться с их решением. Все равно у меня выбора не было.
Я думала, что из-за всех этих треволнений не смогу уснуть, но, едва коснувшись подушки, провалилась в крепкий сон.

На следующий день Миша принялся показывать мне город. Накануне, занятая своей проблемой, я ни на что не обращала внимание. Даже кусочек моря, который я увидела с высоты птичьего полета, вместо обычного чувства восторга вызвал только недоумение и страх. Теперь же в полной мере могла наслаждаться красотами Крыма.
Гид у меня оказался замечательный. Он с любовью показывал и рассказывал о родных местах. Попутно, как это бывает у новых знакомых, которым нравятся общение, мы узнавали о своих привязанностях и наклонностях. Какие мы были разные. Он читал фантастику и приключения, а я предпочитала крутые детективы. Он увлекался группами "Продиджи" и "Апокалиптика", а моими кумирами были Моцарт и Шостакович. Мне нравились Ренуар и Дега, а ему Марк Шагал. Но мы оба любили животных, цветы, искусство и, хоть расходились в предпочтениях, но соглашались, что должны существовать все животные, все цветы и все направления. Главное, нам было интересно друг с другом. Даже споря, я чувствовала родство с ним. Я не могла объяснить словами, но у меня было такое ощущение, что в тот момент, когда он впервые подошел ко мне и предложил свою помощь, какая-то незримая нить соединила нас. 
На следующий день, узнав, что в Одессе живет тетя Лиза, двоюродная сестра мамы, Миша повез меня к ней. И опять всю дорогу мы болтали обо всем и ни о чем конкретном. Если бы меня спросили, о чем велась беседа, я вряд ли смогла точно ответить. И в то же время это не было пустое перебрасывание словами для заполнения времени. Теперь у меня не было желания узнать побольше о нем, мне хотелось самой рассказать о себе все, как бы приблизить к себе, приобщить к своему миру. По-моему, с Мишей происходило тоже самое.
Тетя Лиза встретила нас ахами и охами. Она никак не ожидала моего визита и очень обрадовалась. Тетя это ее статус, а так она всего на десять лет старше меня, а по положению скорее старшая сестра или подружка. Ее дочка Аннушка, которую Лиза родила в восемнадцать лет, тоже приходится мне сестрой, только младшей. Аннушку я даже не узнала. За пять лет, что мы не виделись, она превратилась в настоящую красавицу, причем на целых полголовы выше меня. Я спокойно отношусь к своему маленькому росту. "Мал золотник, да дорог", - любила говорить моя бабушка, гладя меня по голове. Я вполне с ней согласна. Но в этот раз, когда даже малявка Анюта с последней встречи смогла меня перегнать, стало для меня не совсем приятным сюрпризом. Видимо, мне так и суждено быть самой маленькой среди нашей многочисленной родни.
Сестричка с визгом бросилась обнимать меня, а потом чинно поздоровалась с Михаилом, но при этом из полуопущенных глаз бросила на него такой взгляд, что мне показалось, что две черные молнии сверкнули в комнате.
Лиза захлопотала, и сколько мы ни отказывалась, сразу начала накрывать на стол. Она натащила столько снеди, что вполне могла накормить роту изголодавшихся солдат. Я рассказывала Лизе и ее мужу Сене о тбилисских родственниках, они в свою очередь об общих знакомых и дальней родне.
Темы для беседы не кончались, застолье затянулось. Много шутили, смеялись. Миша тоже пришелся явно ко двору. Особенно он понравился Аннушке, она даже пересела к нему на соседний стул и прямо в рот ему глядела, ловя каждое слово. Я украдкой бросала на них взгляды и чувствовала, как во мне поднимается раздражение. По мере того, как эти двое мило беседовали друг с другом, раздражение все нарастало. Я не могла понять, что со мной происходит – хорошее настроение улетучилось, вместо этого волнами накатывалось уже даже не раздражение, а более сильное чувство. Мне захотелось вскочить и оттащить Аннушку от Миши, как будто он был моей собственностью и все его внимание должно принадлежать только мне. Я как могла, сдерживала себя, попыталась заняться аутотренингом, но ничего не вышло. Чувствуя, что вот-вот сорвусь, я встала и вышла на балкон.
- Тебе не плохо? – участливо спросила сновавшая между комнатой и кухней Лиза.
- Нет-нет, все нормально. От вина мне всегда становится жарко. Немного подышу воздухом и вернусь,- успокоила я ее и через силу улыбнулась.
Улыбаться совсем не хотелось. Было желание что-то перевернуть, разбить, сделать больно Анюте, Михаилу, себе. Анюта, милая Анюта, моя младшая любимая сестренка вдруг превратилась для меня во врага номер один. Я сама себе была мерзка в этом состоянии, но никак не могла успокоиться. Куда подевалась полчаса назад абсолютно счастливая Руська? Вместо нее на балконе третьего этажа стояла мегера. Я ее не знала.
- Руся, что с тобой? – раздался за спиной участливый голос Михаила.
- Ничего, - глухо ответила я, не оборачиваясь.
- Руся, что с тобой? – повторил Миша, поворачивая меня к себе лицом. – Ты ревнуешь?
- Ничего я не ревную, - я даже покраснела от возмущения, что меня могли заподозрить в такой глупости. И в то же мгновение поняла, что то мерзкое состояние, которому не могла дать определение, называется ревность.
- Да, ревную, - честно призналась я.
- Но к кому? К Аннушке? Но она же ребенок, - удивление Миши было неподдельным.
- Она уже не ребенок. Она – настоящая женщина, - со вздохом сказала я.
- В этом доме для меня только одна женщина, и она сейчас стоит передо мной.
От этих слов мое настроение из самой глубокой ямы мгновенно взлетело на вершину Эвереста.

На обратной дороге мы ехали молча. Я все пыталась проанализировать истоки этой внезапной ревности и всего моего состояния в целом. Наше знакомство исчислялось даже не днями, а часами. Однако всего за неполные сорок часов Миша сумел вызвать во мне такие чувства, о наличии которые я даже и не подозревала. Мне давно не семнадцать лет, считаю себя зрелой и опытной женщиной, во всяком случае, умеющей владеть собой в любой ситуации. А тут я чуть не набросилась с кулаками на младшую сестру. Значит, я приревновала Мишу. Но ведь постороннего человека не ревнуют. Выходит, всего за несколько часов он стал для меня близким. Ну да, конечно, близким. Разве постороннему рассказывают о себе такое, что я успела рассказать и о чем еще собираюсь поведать. Здесь рядом сидит самый близкий для меня сегодня человек. Я даже о маме сегодня ни разу не вспомнила. Только во время разговора с Лизой и Сеней. А сама ни разу. Разве так можно. Как будто все они – папа, мама, Лука остались там, в прошлой жизни, а я вступила в новую жизнь, где есть только Миша и я. Наверное, если весь мир за окнами машины сейчас исчезнет, то я даже не замечу. А если исчезнет Михаил? И что это будет за мир без него. Я не хочу в нем жить. Я не хочу жить в мире, где нет Миши.
- Когда ты так внезапно вышла из комнаты, мне сразу стало так пусто, как будто я остался один одинешенек на всей планете, - вырвал меня из размышлений голос Миши. – Руся, я не хочу жить в мире, где нет тебя.
Я вздрогнула, сам того не зная, Миша повторил мои слова. По-видимому, мы и думали в одном направлении.
-  Ты можешь сказать, что это несерьезно, что мы знакомы всего несколько часов, но это очень серьезно. Руся, я тебя люблю. Выходи за меня замуж.
Он остановил машину и повернулся ко мне, ожидая моего ответа. Смятение, творившееся минуту назад в моей душе, внезапно улеглось. И опять Миша первый дал определение моему состоянию. Видимо, ему суждено быть ведущим в нашем тандеме. Так же серьезно я ему ответила:
- Я выйду за тебя замуж. Я тебя люблю.
Сколько раз я произносила эти слова, целую маму, сколько раз я шептала их на ухо папе. Сколько раз с Лукой мы клялись друг другу в любви, прибавляя при этом: "И пусть весь мир летит в Тартарары. Только я и ты". Сколько раз, посылая воздушный поцелуй подругам, я кричала им "люблю". Я не могу сосчитать, сколько раз я сказала это слово о прочитанной книге, об услышанной песне, об увиденном фасоне, о съеденном пирожном. Слово стало привычным, заезженным, как старая пластинка, удобным, как разношенные домашние тапочки. Но сейчас, произнося их, я вдохнула в них новый смысл, наполнила новым содержанием. Я произнесла их в первый раз, и чтобы закрепить новый статус этих слов, повторила:
- Я люблю тебя.
Лицо мужчины осветила улыбка. Он достал из кармана коробочку и надел мне на палец кольцо.
- Ого, у тебя и кольцо было уже подготовлено, - пошутила я, чтобы немного разрядить торжественность ритуала. – Главное, впору. Ты, что невесту под кольцо подбирал?
- Нет, это мамино кольцо. Я его привез, чтобы сестре отдать. Но почему-то не отдал. Как раз в тот день собирался, когда тебя встретил.
- Спасибо. Я буду с радостью носить это кольцо. Тем более что оно связано с воспоминаниями о твоей матери.
- Оно связано еще и с другими воспоминаниями. У меня была невеста. Мы с ней долго встречались. Олеся хотела большую красивую свадьбу, а у меня в то время дела шли не очень хорошо, поэтому дату несколько раз переносили. Она нажимала на меня, а дела все ухудшались и ухудшались. А потом она потеряла кольцо. Оно ей, кстати, никогда не нравилось, Олеся хотела более дорогое кольцо с большим бриллиантом. А я очень расстроился. Мама умерла рано, и у меня мало сохранилось вещей от нее на память. Кто-то  сказал, что потеря кольца плохая примета. Я в приметы не верю, но жениться раздумал. Моя бывшая невеста спокойно встретила мое решение, а через три месяца сыграла свадьбу с более удачливым бизнесменом. Вскоре мои дела поправились и пошли в гору. А в этом году я задумал ремонт в доме, и когда передвигали мебель, нашлось закатившееся кольцо. И я решил отдать его сестре. Но кольцу было суждено, чтобы его носила ты.

На террасе сидел Лука, который поднялся при нашем появлении.
- Что так быстро прошла неделя? – удивилась я.
- Руська, ты мне не рада!? – вскричал брат. – А я так спешил, чтобы помочь тебе.
- Ты что – чартерный рейс нанял? – спросила я.
- Нет, прилетел через Ереван. Да что с тобой? – недоумевал Лука моей не очень бурной реакции.
- Не волнуйся ты так. Конечно, я рада тебя видеть. Еще бы мне не радоваться, глядя на то, как ты из-за меня волнуешься. Сейчас ты будешь волноваться еще больше. Садись и слушай, - и я легонько нажала ему на плечи, усаживая обратно в плетеное кресло. Потом я взглянула на Мишу, который молчал все это время, и, глядя ему в глаза, торжественно произнесла.
- Мы с Мишей решили пожениться.
- Что? – переспросил мой брат.
- Я люблю Мишу и выхожу за него замуж! – что есть силы закричала я, и Лука ответил мне таким же криком:
- Ура!! Моя сестренка влюбилась. Наконец, я дождался этих слов!

Свадьба была самая маленькая. Меньше не бывает. Никаких гостей. Только мы, два Мишиных друга детства и его сестра Надя, а с моей стороны Лука и тетя Лиза. 
Мы так торопились, как будто боялись, что все это сон, и он растает.
Но сон не растаял. Через год у нас родились близнецы – Настенька и Ромочка. Вот тогда мы отпраздновали большие крестины в Тбилиси. Светка, когда увидела в первый раз Мишу, присвистнула и предложила проверить, любит ли он меня или нет.
- Я сама проверю. Для этого у меня есть вся моя жизнь, - твердо отказалась я.

Хотите верьте, хотите нет. Но все было именно так, как я рассказала.
Мы с Мишей про себя решили, что все происшедшее – подарок судьбы. Ведь может судьба раз в жизни сделать такой подарок двум хорошим людям, к коим мы себя относим, - соединить их, пусть таким странным способом. Чем дольше мы живем вместе, чем дальше отодвигается то необычайное событие, тем больше мне кажется, что ничего странного и необычайного тогда не произошло.
Все случилось именно так, как и должно было свершиться.