Реквием

 

Посвящается Наташе, самой лучистой частичке моей души…


 
Я мчался сквозь ночь в холодном грязном купейном вагоне в сторону Корпятинска, закрытого городка, каких немало раскидано на просторах России. Меня пригласил друг детства, обещая помочь с работой, комнатой в «сталинской» малосемейке и поддержке при обживании. Комната принадлежала Савкиной теще, но соседи «не подарок», правда тихие…  Как справедливо отметила хозяйка комнаты, пожив с полгода я определюсь: отбить ли квартиру у хронических неплательщиков и получить долю, в виде бесплатного проживания, либо перебраться куда-то еще. Я ехал окрыленный перспективой карьерного роста на мебельной фабрике, где Савкина теща работала завхозом, стремясь доказать родителям и себе, что нынешняя молодежь ничем не хуже советских стахановцев и стройотрядцев.

Проезжая мимо Сызгана, мысленно послал воздушный поцелуй  Наташе. Мы встречались уже два года и мечтали о счастливой семейной жизни. Она согласилась, что на свадьбу стоит подработать, да и возможность осесть в городе, вселяла оптимизм в будущее. Для сельчан – город, нечто большее, чем литературные различия в написании. Это скорее вопрос успешности. Фортуны! Она обещала ждать…

В это время соседка по купе, неуемная в стакане, надумала попеть. Вот яркий представитель сельской интелегенции. Представьте себе вечно пьяную, «скандальную доярку», мнящуюся избранностью перед другими тем, что вышла замуж за городского. Одевается в  яркое, якобы модное, слегка мятое и не совсем новое, но отличное от фуфаек и галош. Лет сорока, обрюзгшая, приезжала проведать престарелую мать. Но уже через неделю стало тошно от  разговоров о картошке и мизерных пенсиях, воспоминаний о благословенных деньках дикой молодости в преддверии «сексуальной революции», неумелых приставаний местных донжуанов и острой тоски по шумному однообразию города.
Все это она рассказывала под мерный стук колес, не обращая внимания, что я не слушаю. От предложения, выпить, отказался, сославшись на кодировку, т к начинать новую жизнь со стакана отнюдь не хотелось.
Так мы и ехали. Я, уставившись в окно, грезил. Она бурчала под нос и опрокидывала стопку за стопкой. Ночь перемигивалась огнями полустанков. А вагон мчался, скрипя старыми клепками, печалясь о скорой заброшенности пенсии…

*******

Корпятинск!
Серое утро, серый вокзал.
Серые улицы, безрадостные лица.
Я приехал. Меня вел путеводный луч, по имени Савка. Мой друг!
Когда-то мы были неразлучны. Радости пополам, беда на двоих. Лишь армия разная, но чем-то похожая…
И вот снова вместе. Представляет знакомым, как брата. Я не один. Хотя он, уже женат. Правду говорят: «Подруга до свадьбы, друг навсегда»!


*******
Я приехал.
Прописка – коробка конфет…
Медкомиссия – всего сотня рублей…

********

Малосемейка…
Я лежал на продавленном диване и тупо смотрел на растрескавшийся угол комнаты. Трещина змеилась, изгибаясь по кирпичной кладке и навевая упаденческие мысли о бренности всего сущего. Двенадцати часовой график работы, изматывал. А дома ждало тоскливое одиночество. Магнитола с любимыми прежде инструментальными напевами лишь добавляла хандры. То, что раньше представлялось перспективой, ныне смазалось. Комната, отделенная от общей территории хлипкой фанерной дверью не защищала от пьяных разборок соседей и марева ангидрида выпариваемого в ханке  на газовой плите. Счастливый лепет наркоманов, витающих в собственных иллюзиях, перемежался с треском граненых стаканов, наполненных денатуратом.
И никто тебя не ждет. Не приготовит ужин. Да и вода в квартире отключена за астрономические долги. Живу словно в безводной долине, где воду «таранишь» в пластиковых бутылках от колонки, расположенной в километре от дома. А много ли унесешь за раз на себе? Вот и приходится экономить на варьбе, на мытье… Хорошо хоть душ на работе есть.
А без воды нет ни только ванны, но и туалета. По маленькому сходишь на ведро, а по большому приходится бежать на ближнюю стройку и то, желательно в темное время суток.
Какой уж тут отдых?
Единственным скрашиванием вечеров остаются воспоминания. О родительском доме, где тебе всегда рады, независимо от твоего настроения. О Наташе, такой далекой и любимой. Конечно, не всегда счастье безоблачно…, но когда за тебя решают житейские проблемы, то и в любви размолвки недолговечны. Всегда найдешь повод для встречи, для компромисса. Легкий поцелуй и обида забыта…
Наташа! Как же мне тебя не хватает. С твоим  серьезно-взрослым отношением к жизни и браку, с забавными комплексами о внешности и фигуре… Ты никак не поймешь, что для меня, ты самая желанная, необходимая, дарующая тепло и уют.
Помнишь, как однажды на Печарках, я носился за тобой вокруг пылающего костра, а ты уворачивалась от страстных объятий? Ребята плескались в ночной парной воде, а мы были одни. Ты и я! И костер… И такая близкая палатка… И вызвездившее небо. И живительный воздух соснового бора. Слегка подшофе…
Как же это было давно…

*******

Работа…
Работа на мебельной фабрике тяжела. Но, однако, гораздо предпочтительней, нежели грузчиком. Случайный человек на подобную работу не попадает. Здесь и зарплата, не в пример госучреждений. И коллектив, более сплоченный, за счет «семейственности», в лучшей интерпретации этого понятия. Правда, благодаря «семейственности» новый человек, далеко не свой. Тем более приезжий.
Но в моей смене работает брат хозяина. Конечно, от таких родственников, как Серж-наркоман, большинство открещиваются, но хозяин – Человек. И простые рабочие для него, тоже Люди. Естественно, другим наркоманам, вход на предприятие заказан.
Именно от него я узнал о чаяниях наркоманов, их жутком существовании. Я познавал мир, закрытый для большинства добропорядочных граждан. Оказывается, мало, кто становится наркоманом, лишь из желания не отстать от сверстников. Не выделяться. Просто в городе, через который проходит наркотрафик, сложно найти заработок, более достойный для  «продвинутой» молодежи. Это и легкие деньги, и непохожесть, и эфемерная власть…
Каждый, кто, так или иначе, сидит на игле, уверен, что в любой момент может завязать. Но когда приходит осознание неотвратимости жесточайшей ломки они озлобляются, словно кто-то виноват в их оступке. Месть обращается вначале на близких виня в попущении к слабости. Потом на окружающих, имеющих, пусть небольшие, но средства, так необходимые наркоману. Далее, потеря человеческого облика и морали. Готовность на любую подлость и унижение, даже публичное, т к доза позволит отомстить видевшим слабость, но не «вошедшим в положение»…
Потом тюрьма. Либо передоза…
    Наркоман истово верит в бога.  Отожествляет себя с ним в распятии на кресте. Он верит, что Иисус не оставит и вытащит заблудшего из геенны огненной. Какие только обеты ни налагаются в порыве экстаза и моментально нарушаются. Ведь раскаяние сопутствует греху. Грех приводит кающегося в церковь. А дьявол, будоражащий воспаленный разум, толкает на новые непотребства…
Непосвященные уверены, что наркозависимость излечиваема, прежде всего, силой воли. Но это не так. Даже если наркоман переможет ломку, уедет в глухую незнакомую даль, то и там ему будет сниться игла…
Кто когда-то бросал курить может проникнуться пониманием, но далеко не полным…
Вот и я, чувствуя безысходность, решил «расслабиться». Последнее, что меня подтолкнуло к этому, на фоне отказа от алкоголя и куражащихся ежедневно соседей, двенадцати часового графика и отчужденности сослуживцев, недоедания и душевной надломленности, это мой друг Савка. Друг…
Только здесь, в Корпятинске я понял, что отнюдь не дружба определяет круг общения семьи, а Жена. Жена Савки, такая правильная, непогрешимая, пушистая и белая. Святая…
Нет, я никого не виню. Просто брюзжу…
Канун масленицы. Мы с Савкой в разных сменах. Подошел. Поздоровался. Затянувшись пару раз сигаретой спросил:
- Мне кажется или действительно блинами пахнет?
- Кажется,- откликнулся Савка.- У меня дома молодая жена, но одна…
Рядом стоящие парни засмеялись, а я…, я подавился сигаретным дымом. Прокашлявшись, улыбнулся, скрывая боль. И ушел…
Но пошел не домой, в пустую и холодную квартиру, а к Сержу.
- Сергей, не спрашивай ни о чем. Сотни хватит?
 - Гарик, тебе это надо?
-Перестань. С меня пиво и хата.
- Я мигом…

…так я вступил на тропу кайфа…

*******

За неделю я трижды попробовал ханку. Но честно, она меня не прикольнула. Ощущения, словно по венам несутся сотни тысяч иголок. Бешеное сердцебиение.
Но, подобное можно прочувствовать и за меньшие деньги, достаточно лишь простудиться и пройти курс уколов хлористого. То же тошнотворное состояние, рефлекторное сужение зрачков, эйфория…
Но для наркомана это далеко не главное. Да, определенный шарм существует, но еще раз повторюсь, основной соблазн находится в воде. Вернее, в ее количестве. Они литрами пьют воду, которая, не задерживаясь, выскакивает обратно…
И так, два-три часа. Если в вареве димедрол, то и до двенадцати часов. А потом сон… Отдых для измученного тела…
И вновь по проторенному кругу…

*******

Зарплата.
Савкина теща соблазнила новой лисьей шапкой-ушанкой за двести рублей. Прикупил кое-какие продукты, а Серега уболтал сброситься на «белый». Типа, кто не пробовал героин, тот не ощущал радости жизни…
Я опрометчиво согласился, хотя тот же Серж говорил, что трех доз подряд достаточно, чтобы плотно присесть на иглу. Но белый есть белый, хоть и дороже раз в двадцать, но внове продается чистым. Это потом, когда клиент созреет, ему начинают разбавлять, то мелом, то сахарной пудрой. А попробовать стоит!
Мы ширнулись.
Я что не ширялся…
Серега, блаженно наблюдая хоровод галактик, объяснил, что редко кто с первого раза может понять. Вот типа догонимся, тогда и поговорим:
- А пока, вруби РОК, и не надо нам димедрола…

*******

Мы догнались…
Легкость, жажда движения, необычное состояние активности, тяга к…
- А пошли, сгоняем к Верунчику,- предложил Серж.
- Далеко?
- Да нет. На Советской на точке работает…

*******

ТОЧКА
Заброшенный дом с шелушащимися от сырости стенами…
Скелет бывшего водопровода…
Продавленное кресло, электроплитка, засиженная мухами лампочка, двойная форточка, отпускающая товар и несколько выходов.
Шприцы…
Неизбывный страх в глазах толкача…
Дети…
Бывшие дети, а ныне звери, кучкующиеся в поисках дозы…
Шприцы…
  Шприцы…
     Шприцы…

*******

Верунчика не было.
Ее повязали с поличным.
10 лет – цена, далеко не самая страшная…

*******

Находясь еще под впечатлением вчерашнего вечера, решил пересмотреть свои виды на будущее. Удовольствие сомнительное, дорогое. Да и качество: то кофе, то сахар…
Жизненные принципы, плюс воспитание…
Но самое главное, что побудило меня отказаться, это глаза. Глаза детей! Днем видишь, как ребятня до 10 лет резвятся под счастливыми взглядами родителей, а вечером старшие, но еще дети, метаются в ужасе в ожидании ломки.
Это страшно!

*******

Мне показалось, что Серж понял мой отказ.

*******

Показалось…
Через день у меня бомбанули квартиру. Вынесли все. Из одежды осталось только то, что было на мне, да грязное нижнее белье. Новая лисья шапка, покинула почетное место на полке… Магнитофон с собранием классической музыки… Плед и посуду… Продукты… Соль и ту унесли.
Дверь выбита напрочь. Милиция на заявление среагировала предложением разбираться самому…
Хозяйка потребовала восстановления двери. Покупку пледа…
«Хорошо хоть квартплату взяли за пол года вперед…»
Савка в помощи отказал…

*******

Я лежал на продавленном диване и тупо смотрел на растрескавшийся угол комнаты…
Окно, лишенное штор слабо мерцало закатом. Разбитая фанерная дверь приперта сломанной шваброй. В квартире гнетущая тишина. Впервые не слышно вечно пьяных соседей и их гостей наркоманов. Все попрятались в ожидании закономерной развязки. Они просто не знали, что милиция предпочитает связываться только с теми, кто наверняка верит в порядочность. Честность. Законопослушность. А наркоманы непредсказуемы. Решая собственные проблемы, они не оглядываются на погоны. Армия безбашенных может привести в трепет кого угодно…
Я лежал, вслушиваясь в безразличную тишину.
Я вспоминал…
Вспоминал глупые обиды на родительское воспитание, хлебнувших в свое время немало невзгод. В детстве мне часто запрещали помогать по хозяйству, мотивируя: «Вырастишь, наработаешься». Позже начали упрекать тунеядством и разгильдяйством… Я воспринимал в штыки подобное отношение, считая, что моя реализация еще впереди.
Я мысленно каялся, болея безысходностью. Возможно, будь сейчас рядом мама, я как в детстве уткнулся бы ей в плечо и горько расплакался…
Потом «пришла» Наташа.
Я готов сказать ей столько ласковых и нежных слов, но как только берусь за ручку и бумагу, слова разбегаются. Обычно, после получасовых мучений бросаю исписанные листки в мусорное ведро и мысленно высказываю все, что приходит на ум. Почему-то хочется верить, что любящее сердце сумеет распознать среди хаоса вселенских энергий, нужную информацию. Что ветерок, играющий нашими мыслями, передаст заинтересованному лицу всю гамму искренности через сон.
Ведь СОН, это не сумбур прошедшего дня, а квинтэссенция ожидания.
Помнишь, как в прошлом году я до одури был напуган Савкой на кладбище?
Мы тогда хотели напугать вас. Заранее договорившись о розыгрыше, я вас, девчонок, уболтал сходить на ночное кладбище. Вы четверо и я. А Савка с Юрдосом, дождавшись пока мы пройдем, выдвинулись следом прихватив простыни.
Юрдос слишком рано накинул простыню, подкрадываясь к калитке. Мы в это время еще мялись у входа, не решаясь окунуться в густую тьму хаотично расположенных могил и деревьев. Вы заметили его и решили напугать самого. Как только он приподнял голову, ощутив рукой пустоту открытой калитки, четыре глотки так заорали…  Юрдос обиделся и ушел домой.
Вы же ощутив прилив адреналина, потащили меня в глубь территории.
А Савка, накинув простыню на крест, лег на могилу в ожидании нашего возвращения.
По старому кладбищу вы шли вереницей, а я замыкал шествие. Неожиданно Ленка закричала: «а-а-а, открытая могила…».
Мгновение и я один. За кустами слышу ваш кураж… Пытаюсь пройти, но кругом кресты и оградки. Меня обуял ужас: узкие проходы, ветер рождающий хохот… Как ломился сквозь кустарник не помню.
Вы смеялись, засыпая вопросами. По дороге обратно пытался шутить. Неожиданно Лена подтолкнула меня в бок:
- Гарик, смотри, что там белеется?
- Да ну вас, хватит одного прикола…
Тут мы подошли к выходу, и я поднял глаза, и не помню, кричал ли когда-либо громче…
А из-за белого силуэта торчала заспанная физиономия Савки.
Позже он признался, что планировал  ухватить за пятку меня. Я бы ему этого, никогда не простил…

*******

За окном раздался колокольный звон.
Неожиданно меня потянуло в церковь. Я крещен, но тогда мне было всего три года, и память купели смешалась с образом цирка, где были слоны, жирафы и клоуны. Так получилось, что крестины проходили в Фергане у материной сестры. Поэтому Церковь и цирк переплелись в единое целое. То есть, принадлежность к религии на данный момент, была более чем условна.
Неумело перекрестившись, вошел в храм. Насыщенный аромат восковых свечей и ладана, буквально обрушился на обоняние. Со всех сторон окружали глаза святых…
Прихожан было на удивление мало. В углу, у бачка с освященной водой стояли две монашенки со скорбными лицами, внимательно прислушиваясь к речам батюшки. Рядом с ними была женщина, по моим представлениям, типичная богомолка. Аскетичное лицо выражало только ей ведомое неодобрение. Черный платок и нервные руки…
Я бесцельно бродил по храму.
Попробовал стоять на коленях перед образом Иисуса Христа, но и в этом положении чувствовал дискомфорт. Возможно, подобные ощущения были вызваны атеистическим воспитанием, не приемлющим прилюдного покаяния, за исключением «партсобраний». А может и цитатой из Библии, когда-то читаной и звучащей приблизительно так: «Не имея креста в сердце своем, показным крестом, да не приблизишься к Богу»…
- Молодой человек,- голос, раздавшийся за спиной, заставил непроизвольно вздрогнуть,- подайте на благоустройство храма.
Это была та самая женщина, что крутилась около монашек. Взгляд достаточно безумных глаз полыхал фанатизмом. Я инстинктивно обхожу стороной подобных людей, но сегодня, все было иначе. Я искал защиты от безумств внешнего мира. И искал его в церкви. И эта женщина ничем не хуже других подходила для моего покаяния. Тем более я ранее слышал, что батюшка принимает покаяние лишь после службы перед причащением.
- У меня нет денег,- ответил я.- Сегодня, пока был на работе, у меня обокрали квартиру. Простите.
- Господи спаси и сохрани…
- Мне просто некуда больше идти… Этот город для меня чужой.
- Поднимайся, пойдем ко мне домой. Расскажешь о себе. Помолимся. Попросим Господа о защите. Переночуешь у меня, а завтра, будет завтра.
Она жила в пятиэтажной хрущевке. Квартира лишенная бытовых электроприборов и заваленная духовной литературой, производила довольно гнетущее впечатление. Единственная кровать неряшлива, как и вся обстановка. По словам тети Ани, мирское не должно доминировать над духовным. Она довольно смело цитировала Библию, осуждая расхождения Церкви и священной книги, но, обеляя отца Александра от собственных обвинений тем, что он много перенес в Советские времена и болен стенокардией…

*******

Слава богу, пора идти на работу.
Ночь, проведенная в псевдо молитвах с перерывами в наставлениях. Скудный ужин и не менее скудный завтрак.
Но на работу, как на заклание. Воображение рисует лживые соболезнования и укоряющие взгляды. Мол, надо думать с кем дружбу водить…
А я виноват?
Виноват, что Савка, мой друг, пригласил и оставил…
Вы, «семья», закрылись в собственной раковине…
И лишь Серж, не навязываясь, подал руку во время становления. И он же, не поперхнувшись, предал.
Но он – наркоман! Его ли судить…
Я понимаю, что сам виноват. Но легко рассуждать об излюбленном одиночестве в кругу семьи, друзей, знакомой обстановки. А вот попробуй, как я, приехать, послушать доброжелательных наставлений, что хорошо, что плохо. О том, что 70% города больны наркоманией и по ночам лучше сидеть дома, типа дома, я был защищен от наркоманов?! Или посмотреть на небо сквозь грязно желтый смог, а потом перевести взгляд на мертвое электронное табло у школы №3, где когда-то высвечивался уровень радиации. Или прислониться к обшарпанным стенам завода, до сих пор контролируемого ФСБ, думая о гигантских запасах оружия массового поражения, запертого в подземных бункерах, либо о пищевых продуктах производимых в химцехах сданных в аренду. Можно послушать достаточно ощутимые подземные толчки, на действующем секретном полигоне, расположенного километрах в двадцати от города. Либо о генномодифицированных комарах, живущих где угодно, но не в Корпятинске. Или о геннораках, живущих в водоемах города, тогда как в близлежащих весях о них давно и крепко забыли. Можно профессионально собирать сплетни и не задумываться о дне сегодняшнем. Можно… Можно, но лишь в том случае, когда надежны тылы!

*******

Мне дали отгул.
На выходе встретил Ивана и тот предложил выпить по рюмочке. Я не видел причин отказываться.
Сергея на работе не было, т к  он взял внеочередной отпуск по состоянию здоровья…
И закрутилось… В течении двух недель, с небольшими перерывами на работу мы с Иваном «гудели». Вот же здоров пацан попить.
Теперь я постигал жизнь города со стороны тех, для кого каждодневный стакан не менее важен дурмана наркомана. И среди них, так же не было счастливых. Просто подкалымить на бутылку проще, нежели заработать на достойную старость. Поломанные судьбы, затоптанные мечты, либо образ жизни привычный с детства. Иван ввел меня в семью Левшиных, где запросто можно было расслабиться, пропустить стаканчик другой, проспаться и вновь нагрузиться. Пятистенник, расположенный в частном секторе обшарпан. Покосившийся на один угол. Гнилое крыльцо… Хозяева: бабка, папка, три дочки. Девчонки погодки, хранящие гордость нищих. Они не считают флирт чем-то запретным, но только попробуй позволить себе излишнюю вольность, может дойти до поножовщины. Дом – проходная… Сколько за день прошвырнется народу, не сосчитать. Однако именно с этого семья и живет. Кто-то прет выпивку, кто-то закуску. Постоянники не забывают налить бабке и папке, обитающим в передней и проводящих дни у телевизора, предоставив развитие собственных чад – улице.
А водка, как на грех не кончается.
Уже спущена очередная зарплата. Денатурат продается под запись… Сослуживцы косятся, но покамест молчат. Серж на «целебных водах»… Квартира пуста.
Да и что в ней охранять? Соседи тоже куда-то запропастились, по крайней мере, со дня кражи я их не видел. Общая дверь заперта. Моя дверь на сломанной швабре… Заварник покрылся плесенью, но мне все равно. Все равно заваривать нечего, а  перекантоваться есть где. Тем более одна из дочек Левшиных, уже не раз намекала на любовь.
Любовь в этой среде специфична, как и сама среда. Она может быть недолгой. Недолговечной. Но страстной и невероятно верной. У людей со средним и высшим достатком, женщина играет роль цветка, а мужчина, защитника. У нищеты же свои принципы, куда более жесткие, но, тем не менее, справедливые. Муж может «лаять» и бить супругу, но для постороннего это – табу. Кто рискует нарушить заведенные правила, того ждет разборка с женщиной, защищающей свою любовь с яростью дикого зверя. Она может позволить себе многое, но при муже и никого это не шокирует. Она хранительница очага!

*******

Сегодня я вновь пошел в церковь. Не столько с покаянием, сколько сказать спасибо тете Ане, за тот вечер, когда она поддержала меня как смогла. Не позволила копить негатив…
Но тетя Аня уже неделю не появлялась в церкви. Отец Александр объяснил, что, по всей видимости, она находится в психдиспансере, куда ее не однократно до этого запирал единственный и горячо любимый сын. По словам батюшки, тетя Аня поделилась с ним своей радостью, по случаю свадьбы сына. А жить где-то надо…

*******

Я побывал и в диспансере.
Свидание не разрешили, т к тетя Аня находилась в буйном отделении. Она говорила с богом, благодаря его за ниспосланные страдания.
Сын ее не навещал.
Я оставил передачку и ушел. Ушел придавленный грузом неспособности помочь человеку, однажды спасшему меня от самого себя.
Тетя Аня, я не забыл тебя…

*******

Наташа…
Как мне не хватает твоих веснушек. Твоей застенчивой улыбки и неумелых поцелуев…
Не, ну понятно, что из меня писатель писем никакой. Но ведь и ты за эти пол года ни разу не прислала весточку о себе. Неужели я придумал тебя. Или расстояние внесло свои коррективы? Мы стали чужими?
Господи, так недолго и молиться научиться…

*******

Как же мы с Ваньком нагрузились…
Вновь у Левшиных. Дочек не видно. Папка свалил за бутылкой. Бабка развалилась в кресле.
Меня страшно мутит. Ванек че то доказывает бабке. Какой-то дядь Саша шмонает шкафы…
Я свернулся на кровати и попытался уснуть……………………………………………………………………………………………………..
Неожиданно Иван грубо меня растолкал. Подхватил под локоть и потащил к двери. В левой руке он держал резную цветочницу. Хозяев не было.
У кресла на полу матово блестели капли…
Я засмеялся и попытался ухватить одну из них. Неожиданно меня сбил с ног удар дяди Саши. Он был чем-то жутко расстроен. Вытерев мне руку полотенцем, он затер и пятна, на которые я нечаянно оперся ладонью.
Меня вытолкали за дверь, а дверь захлопнули.
Я отрубился…

*******

А утром на работу…
По пути мне встретился человечек с остановившимся взглядом и сказал, что Сергея  не нужно искать…

*******

Допился.
С работы меня уволили. Зарплату захерили…
За Сержа предупредили. Квартира не восстановлена…
Тетя Аня в больнице. Карьера загублена.
Савка в прошлом. Наташа молчит. Даже билет купить не начто…

*******

Вновь упился.
Идем, бредем с Ваньком по улице. Он что-то поет, а я бездумно передвигаю ноги. Голова пуста.
Вдруг сзади нарастает гул мотора и яркий слепящий свет. Рефлекторно оглядываюсь и понимаю, что машина мчится по тротуару. За ней, истошно визжа сиреной,  патруль ДПС.
Я успеваю оттолкнуть Ванька…