Чародейская осень

Грамин откинулся в своем любимом кожаном кресле и зарылся по самый нос в клетчатый плед, такой же теплый и мохнатый, словно бесконечно любящий хозяина кот. Наконец-то снова на работу! Как же это невыносимо - спать по пол дня, до заката заниматься бездельем, а потом всю ночь на пролет сочинять баллады и, свесив ноги с подоконника, петь свое словотворчество циничным, но по уши влюбленным звездам. Изо дня в день, изо дня в день. И, главное,  знать, что в эти мгновения ты никому не нужен, да что там?! – больше: о тебе даже не вспоминают... Но вот настенный календарь игриво помахивает оторванным листком августа, а это значит, что Грамину вновь найдется работа.
Ах, как же сладко пахнут эти первые минуты осени! Он так долго ждал этого момента, и теперь хочется им наслаждаться как можно дольше.
Свежий и как всегда волнующий порыв ветра, словно новенький парус взметнувшаяся занавеска, пряный запах сандала, и вот она уже сидит на краю стола, небрежно закинув ногу за ногу, и настукивает что-то веселое на столешнице из мореного дуба. Она была самой эффектной женщиной, которую только Грамин знал, и имя ей было Оутумна. Красивая зеленоглазая девушка пяти с половиной футов росту, с волнистыми каштановыми волосами, отливающими золотом высшей пробы, пышными, полными страсти и меда губами и ледяными тонкими пальцами, она сумела многого добиться в этой жизни и, по всей видимости, останавливаться на достигнутом не собиралась.
- Здравствуй, парень! Соскучился? – спросила она томным голосом с легкой хрипотцой, от которого подгибались коленки.
- Еще бы! Так не томи же, с чего начинать в этот раз? – радостно воскликнул Грамин, подходя почти вплотную к девушке и вкладывая в ее ладони серебряный бокал с его любимой бузиновой настойкой.
- Ага, хочешь чего-то новенького? Что ж, эту осень ты начнешь с радуги, фонари, как обычно, тебе передаст Лекарь, а парки – Рин. Однако с последними советую тебе помедлить – уже шесть лет подряд листья желтеют в течение последних недель августа -  /она выдержала укорительную паузу/ -, так что в этом году спешить не стоит. Прогноз погоды сам вычислишь – не маленький, оркестр ветров рекомендую тебе начать зазывать уже с завтра-послезавтра, птицы, как обычно. Так, о чем, о чем не сказала? Да, за людьми приглядывай, но особо вмешиваться не в наших правилах, не забывай, пожалуйста. Относительно остального – твоя воля. Вопросы – предложения?
- Ты завтра вечером свободна?
- Это не по теме, парень! Что ж, нет так нет. В таком случае, удачи тебе. На совете свидимся.
И она элегантно соскользнула со стола, поправила юбку, немного больше, чем было можно, обнажившую восхитительные ноги, коснулась кончиком холодного пальца подбородка Грамина и вылетела через распахнутое настежь окно. Ах, какая женщина!

Что ж, за работу!

///

В лужах после ночного дождя плескались утренние облака. Было прохладно и свежо, маленькие капельки росы целовали сочно-зеленую траву газонов, а рассветные лучи солнца стыдливо заглядывали в окна сонного города. Во всё небо улыбалась яркая радуга, на обоих концах которой на губных гармошках играли забавные лепреконы в изумрудных бархатных цилиндрах. Грамин крутанулся на месте, звучно прищелкнув каблуками, и оценил отражение, смотрящее на него с ближайшей магазинной витрины – да, хорош! Чуть вьющиеся каштановые волосы с двумя седыми прядями, лукавые желтые глаза, светящиеся озорством и затеями, узкая лента постоянно улыбающихся губ, острый, даже несколько хищный подбородок, кремовая рубашка, брюки-клеш, ярко-рыжий галстук и пижонские оранжевые туфли. Краса-а-авец!
Он шел, весело насвистывая старенькую как Мир песенку, и раскланивался с духами и мелкой нечистью, спешащей по своим делам. И почему смертные их не видят? Может, они просто не задумываются над тем, что их окружает, и кто их окружает?..
Люди, сонные и растрепанные,  позевывая, спешили на остановки и в школы, будто ничего и не изменилось. На карнизе пятиэтажной кирпичной «хрущевки» сидел Цезарь в алой тоге и лавровом венке, грея на утреннем солнышке аристократический профиль. Он вещал человечеству, что его ожидает – катаклизмы, рост рубля и падение доллара, просвещал относительно новостей от ГисМетео, сплетничал о деяниях отечественных олигархов,  критиковал свеженькие западные фильмы. Некоторые прохожие с интересом внимали, прикидывая, как бы им получше распланировать день грядущий, а другие же оставались глухи и слепы. Что ж, их право. Но неужели совсем никто не оценит, как Грамин старался этой ночью? И вот одна девушка в разноцветной юбке, с маленьким колокольчиком, вплетенным в прядь рыжих волос, подняла вверх голову и весело засмеялась, увидев разметавшиеся по лазури семь заветных красок. Чародей заметил ее, и так сладко стало его мятущейся душе оттого, что эта прекрасная особа оценила его старания, что он закружил девушку в страстном и теплом вихре взявшегося из неоткуда ветра.

///

-Где же Лекарь? Где же, черт возьми, этот дамский угодник? Уже почти окончательно стемнело, ни сам фонари не включил, ни мне не передает. Да где же он?!
Грамин уже порядком сбился с ног, разыскивая непоседливого друга. В таком случае придется колдовать. Юноша присел над небольшой, так и не успевшей за день до конца просохнуть, лужей и поводил над ней рукой. Пред взором замелькали знакомые и столь любимые кварталы, площади, парки. Где же? Где же? Ага! Воробьевы горы, правый выход метро, одиноко горящий фонарь над уютной лавочкой, смотрящей на гладкую водную поверхность.
Через секунду чародей уже был на месте. Так-так-так, что тут у нас? Лекарь, молодой человек, уже вкусивший всю сладость юности, но не желающий даже и думать о горьковатом послевкусии зрелости, в меру высокий, хорошо сложенный, по-ребячески игривый, но исцеливший не один десяток уставших душ, сидел на скамейке, чуть приосанившись, сосредоточенно закусив губу, и рисовал. Из под его карандаша на лист ложились линии одна вернее другой, они изгибались, закручивались, расплывались и, казалось, жили самостоятельной жизнью. Грамин заглянул другу через плечо. Точно, та самая златокудрая эльфийка, что сейчас где-то в теплой и уютной квартире читает вещие сказки, успокаивает и отпаивает чаем заплаканную и отчаявшуюся девушку с колокольчиком в волосах. Те же добрые глаза, тот же изгиб бровей, те же заостренные уши. Да, такие картины из воздуха не рисуются.
Чародей разогнал все мысли по закоулкам взбудораженного мозга и вкрадчиво осведомился:
- А вахту передать?
Лекарь вздрогнул, моментально захлопнул папку с рисунками, и недовольно воззрился на спрашивающего.
- И тебе привет. Я же просил не подкрадываться, в особенности со спины! А что, уже время?
Грамин утвердительно качнул головой.
- Ай-яй-яй… Ну, ты же не сердишься, верно?! Значит так. О, великий хранитель фонарей первой осенней недели! Я вверяю в десницу твою это пламя, храни его как зеницу ока своегойного, и не дай супостату погрузить город наш во тьму. И так далее, и тому подобное. Собственно, ты и так помнишь, не в первый раз. Держи лампочку и давай, засвети их тут всех!
Лекарь передал другу маленький стеклянный фонарик со свечей внутри, потупился и вдруг тихо спросил:
- Слушай, а можно я с тобой?
- Не насмотрелся?! – ухмыльнулся Грамин.
- На такое невозможно насмотреться.
Чародей штопором взвился в небо, жестом пригласив друга следовать за ним. Они висели в нескольких десятках метров над землей и смотрели на угасающее на горизонте солнце, так похожее на очищенный от кожуры мандарин. Стоило последнему лучу скрыться за пиками многоэтажек, как юноша открыл стеклянную дверцу, услышал за спиной ядовитое «Ёлочка, гори!» и выпустил на свободу свет фонарей. Он большим медно-переливчатым роем пронесся над столицей, вселяясь в каждый фонарный столб, в каждую лампочку, горящую в подъезде, в каждый автобусный плафон, пропитывая собой сворачивающийся клубочком город.

///

Сентябрь был уже на исходе, когда Грамин решил, что пора. Он вытащил из-за шкафа огромный чемодан с красками всевозможных цветов и оттенков, проверил, на месте ли кисточки и стакан для воды, и пошел в гости к своему старому другу – Рин, смотрительнице парков. Он уже давно обещался заглянуть к ней на чашечку свежесваренного кофе с корицей, и вот настал тот заветный час. Крепким кофе пахло за версту от места рандеву, да так, что рот моментально наполнился слюной в предвкушении кулинарного чуда.
-Здравствуй! Как ты?
- Жива.
Традиционный обмен любезностями закончился, и чародей стал упоенно рассказывать свои новости, что делается вокруг, как организуются птицы и чего хорошего идет в кинотеатрах. После обсуждения особо колоритного фильма и восхищения одним из героев (такой симпотяжка!), Рин неожиданно перевела тему:
- Ты пришел перекрашивать деревья?
- Да. Именно. Ты сама проницательность!
Девушка показала чародею язык, скорчила «козьюморду», и со словами «Ладно, иди уже» отпустила друга работать.
 Разложив на траве мольберт, краски, кисточки, юноша принялся за работу. Для начала необходимо выбрать тональность. Пожалуй, охристо-рыжий с вкраплениями красного. И небо посинее. Закатав отглаженные сегодня же утром рукава, он принялся за работу, споро и живо, искренне радуясь каждому штриху, каждой неправильной капельке.
-Привет! Как успехи? -  вдруг услышал он за спиной. Мягкий голос Шерифа вывел Грамина из практически трансового состояния.
- О, и тебе не хворать! Вот, распыляю на листики. Нравится? Я думаю, смертные тоже оценят.
-Не сомневаюсь. Яркость осени все любят, от нее как-то светлее и улыбнутее становится. Ведь да ведь?! – Шериф поправила русую челку. Серо-голубые глаза смеялись, источая яркий, звенящий свет, льющийся откуда-то изнутри, из самых недр души.
-Да, я такого же мнения. Как там люди, приглядываешь?
-Конечно. Как без этого. Они все дурёньки, грустные такие, смурные. Ты почаще, что ли, солнышко включай! А так всё порядочно, без хладных трупов, – и она еще раз лучезарно улыбнулась. – Ладно, давай, дерзай. Не буду отвлекать!
- Спасибо тебе! Заходи почаще.
Он уже почти закончил работу, как вдруг из-за плеча заглянула та самая девушка, которая в начале сентября оценила его радугу, и с видом строгого критика посмотрела на холст.
-Дааа... Красиво! – после некоторой паузы сказала она и заговорщицки подмигнула.
Грамин даже ничего не успел ответить, а эта юная особа уже убежала, напевая что-то из Башни Rowan и размахивая уголком яркой юбки.

Уже выходя из парка, чародей отметил, что Кошка сидит на своем обычном месте, вся такая загадочная и импозантная, со светящимся кулоном на шее в виде клыка. Помнится, он ей когда-то подарил эту штуковину... Около её стола, покрытого тончайшей серебристой тканью, на котором находилось огромное множество предметов, без которых не может обойтись ни один мало-мальски уважающий себя мечтатель, толпилось много людей. Они тихо обсуждали, интересовались, торговались. Каждому из них что-то затронуло душу в этой маленькой лавке замечтательных вещиц. Кому-то приглянулась фибула в виде зеленого листка, кому-то маленькая книжечка стихов Ахматовой в переплете из куска сброшенной шкуры дракона, а кому-то – флакончики с отваром удачливости или вдохновения. Каждому – своё. Внезапно Кошка подняла малахитовые глаза и увидела Грамина. Она радостно замахала руками, приглашая его подойти поближе, но он лишь восхищенно показал ей большой палец и, поудобнее перехватив мольберт под мышкой, зашагал домой.
///

Чародей с самого утра сидел за программированием погоды на следующую неделю. У него никак не сходилась плотность облаков, с каждым новым вычислением получаясь все больше и все абсурдней, и солнце упорно  не желало переходить в статус константы на ближайшую седмицу. Еще бы каких-нибудь семь-десять минут, и Грамин начал бы рвать на себе волосы и угрожающе рычать от злости, но тут из открытого окна донеслись бархатные звуки контрабаса. Да, он знал, чья это работа! На маленькой зеленой площадке для отдыха, приобняв свой восхитительный инструмент босой ногой, прислонившись спиной к фонарному столбу, стояла Вергиль. Казалось, она и контрабас – это что-то единое целое, неразрывное, страстное. Звуки лились, разматываясь со струн, стекая с грифа, возбуждая сознание и все потаенные желания, и чародей начал осознавать, что как мужчина теряет над собой контроль. Он поспешил оторвать от хитрых и проницательных глаз оборотня свой жаждущий взгляд и обратить его на других, облюбовавших площадку существ. А там, действительно, были не только люди. Из всей разношерстной молодежи его привлекла парочка нечисти, домовой и недавно получивший право на проживание в городе леший. Они спорили. Леший был существом весьма неординарным и интересным, веселый, абсолютно беззаботный и, кажется, сведущий во всех областях и науках. Говорящий порой о глупых или забавных вещах с абсолютно серьезным выражением лица, он не мог не приковывать к себе внимание. Домовой же была молодая девчонка, творящая порой ужасные глупости, но в большинстве случаев таки справляющаяся со своими обязанностями. Она иногда с умным видом поддакивала своему оппоненту, а иногда вступала в жаркую дискуссию, от которой, казалось, вот-вот вспыхнет листва под ногами. Чародей знал их не очень хорошо, больше по деловым вопросам, но, тем не менее, репутация у несколько шаловливой нечисти была безупречная. Грамин хотел было окликнуть их, дабы уточнить кое-что относительно бузиновой настойки, так ему полюбившейся, но покой дворика внезапно нарушила молодая особа, ворвавшаяся в него. Первым делом она подошла к единственному подъезду и  с чувством рванула ручку двери. Дверь никак не отреагировала, а вот ручка подозрительно крякнула, как бы раздумывая, отвалиться ей сейчас или чуть позже. Девушка несколько растеряно потеребила хвостик фенечки, но тут в ее пронзительно-карих глазах заблестела сомнительным светом решимость. Оставив затею брать штурмом подъезд, она звонко поинтересовалась у присутствующих:
- Не подскажите, где чародей?
Смолкли звуки контрабаса, народ насторожился и, вслушиваясь в требовательный стук ветра по клавишам окон, домовой воззрилась на нее сквозящим подозрительностью взглядом:
-Какой - такой чародей? Нет таких. Сказки всё это.
-Да кому вы рассказываете?! Мне нужен настоящий Ча-ро-дей, и я знаю, что он где-то здесь!
-Говорят же вам, нету. Я здесь каждого жильца досконально (и в профиль и анфас) знаю.
 Повисла напряженная пауза. И вдруг сверху донесся голос Грамина, наконец, справившегося с ветвистым цветком герани и больше чем по пояс высунувшегося в окно.
- Злата, пропусти её.

///

- Пойми, я очень устала так жить. Постоянно одно и то же, денег – как у настоящего студента, каждый завтрашний день предсказуем, я чувствую, что у меня нет собственного угла, город меня душит, и чудес, понимаешь, чудес нет. Я всегда в них верила, всегда о них рассказывала, даже дарила их окружающим, друзьям и простым прохожим. Неужели я не заслужила даже маленькой чудости, осколочка мировой магии?! Скажи!
-Давно ты куришь?
-И какое вам всем до этого дело?! С весны…
-М… Послушай меня. Простых обычных заурядных людей очень мало. Они и организуют бездумное серое быдло, живущее за счет идей и решений других людей и за счет собственных животных инстинктов. Конечно, на много миллиардную планету набирается порядочно, но, к примеру, в твоем окружении (я говорю о всех, даже мимолетных знакомых) их единицы, стремящиеся к нулю. Каждый из смертных чем-то особенен, чем-то не похож на других людей. Кто-то предчувствует события, а кто-то готовит самый вкусный в мире малиновый джем, кто-то пробовал все возможные блюда из картошки, а кто-то умеет хорошо говорить на старославянском языке, кто-то умеет выдувать бокалы на тонких ножках, а кто-то играть на губной гармошке и мандолине. У каждого из нас свое мировосприятие и жизненная позиция. Все мы – индивидуумы, свободные и оригинальные. Ты хочешь чуда? Оглянись вокруг. Вдохни этот влажный немного пряный осенний воздух, и ты поймешь, что жизнь восхитительна и необычайна. Ты удивительное существо, умудряющееся всегда оказаться в нужном месте в нужное время, веселая и внимательная, умная и удачливая. Видишь ли, проблема всего мятежного человечества заключается в том, что оно готово принять изменения и чудеса, но не способно. Потому что смотрит не с той точки. «Для того, что бы понять систему, необходимо из нее выйти». Стоит лишь немного изменить угол зрения, и весь мир в то же мгновение станет абсолютно другим, готовым поделиться своими запасами нового и интересного, населенным необычайными существами, ожидающим невероятных поступков. Тот самый Волшебный Мир, в котором живу я. Могу тебе абсолютно серьезно сказать: ты способна творить чудеса ни на йоту не меньше, чем я. И самая великая радость получается от осознания, что это самое чудо совершила именно ты. И не теряй саму себя. Самое первоосновное – во всех ситуациях оставаться собой и самосовершенствоваться. Ах да, и еще. Не забывай читать сказки. В них порой написано гораздо более важные вещи, нежели в серьезных громадных романах.

И он вложил в её теплые мягкие руки книгу сказок, подмигнул и … исчез.

8-10. 09.09

***
Бузиновое вино.

1 галлон ягод бузины
3 галлона чистой ключевой воды
3 фунта темного клеверного меда
1 унция пивных дрожжей


Смешать ягоды бузины и чистую ключевую воду, обязательно после заката. Час кипятить. Процедить, в получившуюся жидкость добавить клеверный мед. Когда смесь будет уже чуть теплой, добавить пивные дрожжи, закрыть, дозволить бродить 2 недели. Пену снять, перелить в темные бутылки и снова закрыть, но не плотно, чтоб не прекращалось брожение, поставить в погреб, выдержать хотя бы год или более, сколько позволит собственная выдержка.