Черное море

   Черное море ошеломило Алексея. Никакие рассказы не шли в сравнение с тем, что он увидел.
В его родных краях солнца тоже было вдоволь, но кавказское солнце казалось особенным, потому что все вокруг было ярким: и темно-синее море, и стройные зеленые пальмы, и белые санатории, и сверкающие снежные вершины далеких гор, и темно-зеленые леса на склонах, и разноцветная, омытая водой, галька на берегу.
  Алексей заплыл чуть, стал в воде  «столбиком», шевелил пальцами ног – все  видно. Видно дно, покрытое зелено-бурыми водорослями, а меж ними -- мелкие, стремительные рыбешки.
Даже загар здесь был особенным: в Приазовье -- светло-бронзовый, а на Черноморском побережье -- шоколадный.
Дом отдыха Алексея располагался на горной террасе. До берега было минут пятнадцать ходьбы. Путивцева поместили в одной палате с пожилым бухгалтером из Архангельска. Он страдал одышкой, большую часть времени полулежал в шезлонге, плавать не умел и купался редко и только около берега. Напарник, одним словом, попался не совсем удачный.
Утро Алексей начинал с пробежки: как в армии его приучили, так и повелось.
Вдоль моря вела натоптанная тропинка -- вот он и бегал по ней ежедневно по утрам, а вечером перед сном прогуливался.
Первые дни ему нравилось угадывать, кто есть кто.
Вот идет навстречу парнишка. В тельняшке. Тельняшка ему явно великовата, с чужого плеча. Ноги тонкие, белые. Солнце еще не прикасалось к ним. Видать, только приехал. Живет где-нибудь в Туле или Рязани. Моря прежде никогда не видел, но мечтает стать моряком. Приехал посмотреть, какое оно, море...
Молодая женщина...  Красивая фигура. Лицо тоже красивое, но холодное. Идет одна. Неприступна. Горда этим. Знает себе цену! А где-нибудь в Москве, в кабинете, вытирая потное лицо платком, мается ее муж. Ревнив. Все мысли о том, с кем сейчас его жена?...
За женщиной семенит толстячок. На нем спортивные штаны с красными лампасами. Штаны, конечно, купил на толкучке по дешевке. В магазинах теперь таких нет. Еще молод, но уже излишне полноват: любит поесть. Врачи советовали сбросить вес. Уверен, что, надев спортивные штаны, похудеет. За отпуск хочет все успеть: и похудеть, и поумнеть -- в руках книжка. А женщину, прекрасную женщину, идущую впереди, не замечает...
А вот еще пара: влюбленные. Она -- блондинка, молодая, в облегающем платье. Он -- тоже еще молод, но лысоват. Идут, как дети, держась за руки. У него на лице написано: «Я в отпуске, хочу получить все». У нее: «О боже! Неужели существует такая любовь?»
   Кое-что Алексей действительно угадал. Красивая женщина была замужем, звали ее Клара, но не столь она уже была неприступна, как показалось на первый взгляд. Около нее всегда вились мужчины, и она не была с ними холодна...
Влюбленная пара оказалась молодоженами. Толстячок -- бывшим спортсменом, даже рекордсменом. Но три года назад он оставил спорт -- стало пошаливать сердце. Действительно, любил поесть -- в столовой всегда просил добавки. Было время, ограничивал себя в еде, теперь позволял...
Первый раз в своей жизни Алексей был в доме отдыха. Если бы ему раньше сказали, что от безделья можно устать, он бы никогда не поверил. Но это было так. Он устал от ничегонеделания.
К концу срока Кавказ уже не казался ему таким красивым. Человек привыкает ко всему. К красоте -- тоже. И море было синим, ласковым, теплым, на месте стояли сказочно красивые горы, и пальмы по-прежнему были великолепны, но Алексей уже заскучал, хотел домой, хотел скорее увидеть своих.
Дома отпуск проходил совсем иначе. Приусадебный участок, огород. Там надо подкрасить, там подбелить, там подкопать -- работы всегда хватало. А тут с утра и до ночи -- ешь, купайся, гуляй. Надоело.
Алексей решил уехать на три дня раньше срока, вернуться в Таганрог на пароходе.
Навел справки: пароход останавливался в Анапе, Новороссийске, Керчи, Бердянске, Мариуполе, а в этих городах Алексей никогда не бывал.
Алексей на пристань пришел пораньше. Но пассажиры с чемоданами, рюкзаками уже штурмовали трап.
Его внимание привлекла молодая женщина. «Загорелая, как шоколадка», -- подумал Алексей. Следом за ней шел кудрявый, похожий на грузина. Женщина обернулась. «Лариса! Не может быть».
И тут она ступила на палубу. Алексей потерял ее из виду. Народу уже стало поменьше. Алексей предъявил билет вахтенному матросу, нашел свою каюту.
Было душно, железо нагрелось -- дышать нечем.
Спасаясь от духоты, другие пассажиры тоже выходили на палубу. Но женщины, похожей на Ларису, среди них не было. «Обознался», -- решил Алексей.
Пароходик дал гудок. Голос у него был басовитый. «Вот так и человек бывает: сам с ноготок, а голосище -- что у великана».
Отдали швартовы. Медленно миновали пирс. Легкая зыбь рябила море, пароходик слегка покачивало.
Повеяло прохладой. Солнце уже висело низко, круглое, ярко-красное -- на ветер.
Внизу гулко стучал дизель. Люки в машинное отделение были открыты. Оттуда тянуло знакомым запахом -- соляркой, машинным маслом. Алексей вспомнил своих ребят-водителей, гараж, завод...
Солнце уже садилось в воду.
Алексей проголодался -- привык ужинать в доме отдыха в одно и то же время. Пошел в ресторан и сразу увидел -- она! Лариса!
Рядом с ней тот самый чернявый, похожий на грузина. Сидят за столиком вдвоем -- это уже не случайность.
-- У вас свободно? -- спросил Алексей.
Грузин лениво посмотрел на Путивцева, не спешил с ответом, наконец процедил:
-- Садысь...
У Ларисы удивленные глаза. Она не ждала этой встречи.
-- Здравствуй, Лариса.
-- Здравствуй, Леша.
Алексей сел.
-- Гиго,-- сказала Лариса, -- это мой добрый знакомый, земляк. Знакомься.
Гиго протянул руку:
-- Из Тифлиса я, слышал?
-- Слышал.
Разговор как-то не вязался. У Гиго нервно подергивался кончик уса.
-- Лара, я сийчас приду, -- сказал он, поднимаясь из-за стола:
-- Ты откуда выдрала этого чмыря? -- спросил Алексей, когда они остались вдвоем.
-- А чем он тебе не нравится? Посмотри, какой красавчик. Глаза большие и преданные, как у коровы, а усы...
-- Давно ты с ним познакомилась?
-- Четыре дня назад. Деньги кончились -- и познакомилась. Он мне билет на пароход купил и увязался за мной,
-- Как у тебя все просто: деньги кончились, познакомилась... Почему Ананьину не дала телеграмму?
-- Не захотела.
-- Но ты сказала ему, что ты замужем?
-- Да.
-- А он?
-- Сказал, что любит до гроба. Может, я замуж за него выйду.
-- При живом-то муже.
-- Можно развестись, это сейчас просто.
-- Но ты ж его не любишь!
-- А ты откуда знаешь?
-- Да уж вижу...
-- Много ты видишь!
-- Ну а сейчас ты у него на каких правах, на птичьих? Лариса улыбнулась, но ее зеленые глаза плеснули злостью.
-- Он меня любит!
-- Вот что. Кончай это дело, Лариса. Пусть он уматывает в первом же порту, а деньги за билет я ему отдам.
-- Ха! -- изумилась Лариса. -- Ты мне что, указ? Кто ты мне: брат, сват, любовник?
-- Ну, не брат и не сват... А так, будем говорить, добрый знакомый, ну, и вообще...
-- Что -- вообще?
-- На кой черт он тебе сдался? -- уходя от прямого ответа, сказал Путивцев. -- Ты хоть знаешь, кто он такой? Может, он жулик?
Лариса пожала плечами:
-- Может, и жулик. Денег у него много. Вытащил на днях пачку, а в ней –только крупные купюры..
-- Ну конечно жулик, -- уцепился Алексей.
-- Я думала, он не поедет за мной, -- призналась Лариса. -- Ведь все мужчины скоры на обещания, когда им нравится женщина.
-- Ну вот что. Я скажу ему, чтоб он отчаливал, -- твердо заявил Алексей.
-- Так он тебя и послушает. Он прилипчивый.
-- Я его отлеплю.
 -- Ты смотри, чтоб он тебя не зарезал...
-- Меня?! Ну, это мы еще посмотрим, кто кого.
Лариса ласково глянула на него и сказала:
-- А ты храбрый.
Вошел Гиго, разговор оборвался. Но Гиго не сел за стол.
-- Маладой шеловек, вийдим, пагаварить надо...
-- Гиго, что ты? -- забеспокоилась Лариса.
-- Действительно, поговорить надо. Сиди, Лариса. Я скоро, -- сказал Алексей.
Гиго и Алексей вышли на палубу.
-- Слюшай, -- сказал Гиго, -- оставь эту женщину. Она -- моя!
-- Это что, у нее на лбу написано? -- зло спросил Алексей.
-- Слющай, оставь, не то зарежу!
-- Я тебе так зарежу, что сейчас за бортом очутишься. Понял?
-- Не понял...
-- Ты Касперовку знаешь?
-- Касперов? Не знаю.
-- Черный мост знаешь?
-- Какой чорный мост? -- изумился грузин.
-- Ростовских жуликов знаешь? -- приблизив свой нос к носу грузина и зло сузив глаза, спросил Алексей.
-- Ростовских жуликов знаю, -- признался грузин.
-- Ну ты теперь понял?
Гиго сразу как-то обмяк.
-- Теперь понял, -- еле слышно ответил он.
* * *
Когда пароход пришвартовался в Туапсе, Лариса на трапе увидела грузина с чемоданчиком. Он помахал ей на прощание соломенной шляпой и скрылся в толпе.
Удивленная Лариса обернулась к Алексею.
-- Что ты ему сказал?
-- А у меня слово есть такое -- загадочно проговорил Алексей.
-- А ты ловкий, -- почти восхищаясь им, сказала Лариса и нежно провела ладошкой по его щеке.
Лариса помолчала, потом с игривой веселостью заявила:
-- Раз ты отшил моего кавалера, теперь сам ухаживай за мной. И помни: у меня -- ни копейки.
* * *
В Анапу пришли часа в три дня. Как только пароход стал у пирса, все окутал, как горячей простыней, липкий зной.
По расписанию, в Анапе стояли почти до вечера. Алексей с Ларисой пошли на пляж. Выбрали место с краю, где было поменьше людей.
Лариса купальник надела еще на пароходе. Легким, грациозным движением она стянула сарафан через голову.
-- Ты чего на меня смотришь? -- поймав взгляд Алексея, спросила она.
-- Да так... -- Он действительно не мог отвести от нее глаз.
-- Скорей пошли, -- заторопила Лариса. -- Поучишь меня плавать.
Вода была очень теплой, но все же освежала.
-- По-собачьи я кое-как умею, а лежать на спине -- нет. Поддержи меня.
Лариса легла на воду. Алексей подхватил ее. Он никогда не видел такой красивой фигуры. Алексей поднял Ларису над водой и почувствовал всю ее сладостную женскую тяжесть.
-- Утоплю, -- сказал он.
-- Как персидскую княжну?
Алексей бросил ее в воду, она вынырнула, весело отфыркиваясь.
-- Ах, ты так?! Вот тебе! Вот!
Она кричала, как девчонка, и брызгала водой на Алексея. Он погнался за ней, но поймать ее было не так просто.
-- Говорила, что не умеешь плавать, а сама -- как рыба, -- догнав ее и переводя дыхание, проговорил Алексей.
-- Ой, уморилась. -- И Лариса снова легла на воду. Алексей подставил руки.
Вода дозволяла многое. Разве он мог бы на суше коснуться ее ног?
-- Хватит, пойдем на берег, -- сказала Лариса. Алексею выходить не хотелось, но он подчинился.
Растянулись на горячем песке. Влажные, еще не высохшие спина и ноги Ларисы отливали бронзой.
Алексей лег на спину: просто неприлично так долго смотреть на нее.
Вверху медленно и величаво плыли редкие облака.
-- Алеша, а Ксеня какая? -- неожиданно спросила Лариса.
-- Как -- какая? --не понял Алексей.
-- Ну какая она: умная, веселая, добрая, злая, ревнивая? Какая?
-- А тебе зачем?
-- Хочу знать, за что ее полюбил Михаил.
-- Ксеня красивая, -- ответил Алексей.
-- А я разве не красивая?
-- Ты тоже красивая. Очень! -- добавил Алексей и продолжал: -- Еще Ксеня добрая и верная.
-- А меня ты считаешь ветреной, да?
-- Как тебе сказать? -- замялся Алексей.
-- Да, да! Я знаю, ты считаешь меня легкомысленной, ветреной. Я такая и есть. Но почему я такая? Мне скучно, понимаешь? Скучно-о, -- нараспев повторила она. -- Но мне кажется, что я тоже могла бы быть верной.
-- Так что же тебе мешает?
-- Ничего не мешает. Но зачем быть верной?
-- Как -- зачем?
Алексей начинал злиться на себя и немного на Ларису. Находчивый, словоохотливый с другими женщинами, в разговоре с ней он как бы глупел. Несуразные вопросы, несуразные ответы.
-- Да, зачем? И кому нужна моя верность? -- продолжала Лариса.
-- Ну хотя бы Ананьину...
Но Лариса будто не слышала этой фразы.
-- Я однолюбка, Алеша. Вот сколько лет прошло, а люблю одного. В юности этого еще не понимала. Думала, другой будет! А теперь, вижу, нет! Не будет! А раз нет и не будет, то пропади все пропадом...
Ни он, ни она не упоминали имени Михаила, брата Алексея, но и он и она думали о нем.
-- Ксеня, конечно, красивая. Но, как бы тебе сказать, Алеша? Есть такое выражение: «баба с перцем». Так вот она -- не «баба с перцем».
-- Ну, это ты из ревности! -- не согласился Алексей.
-- Вот уж нет! -- искренне воскликнула Лариса.
-- Ну, а ты «баба с перцем»? -- спросил Алексей.
-- А ты как думаешь? -- Лариса повернула голову, и Алексей увидел свое отражение в ее зеленых глазах.
-- М-да, -- неопределенно сказал он.
В это время раздался гудок парохода. Пора было собираться.
Солнце село, но зной по-прежнему держался в воздухе. О металлические поручни сходней можно было обжечь руки.
После ужина они вышли на палубу. Уже было совсем темно, только справа на далеком берегу лежал мелкий бисер огоньков!'
В нагретых за день каютах было очень душно. Пассажиры стали вытаскивать матрацы на палубу.
-- Давай и мы спать на палубе? -- предложила Лариса. Они тоже вытащили матрацы на палубу, но одеяла и простыни взять им не разрешили.
-- Ничего, у меня есть свое одеяло, -- сказала Лариса.
-- Будем спать под одним одеялом?
-- А ты что, боишься?
-- Нет, я не боюсь! -- Алексей стал снова злиться на себя.
Устроились неподалеку от капитанского мостика на свободном месте.
-- Я сейчас.
Лариса ушла. Вернулась она в легком халатике. Алексей лег, как был, в брюках.
-- Ты не храпишь? -- насмешливо спросила Лариса и, не дожидаясь ответа, сказала: -- Ой, как спать хочется,..
Лариса вскоре затихла, а Алексей не мог заснуть. Во сне Лариса придвинулась к нему «под бочок».
«Что она, действительно спит? Или играет? -- с некоторым раздражением думал Алексей. -- А волосы у всех женщин пахнут одинаково...» Алексей вспомнил Нину. Ему захотелось встать и уйти. Но он не сделал этого -- лежал на онемевшем боку, сдерживая дыхание, чтобы не разбудить Ларису.
Тяжелый сон пришел лишь под утро. Уже начинало светать, а ему казалось, что он только уснул.
-- Вставай, соня!
Алексей открыл глаза. Лариса склонилась над ним, уже - в платье.
Алексей поднялся. Глянул на море, на солнце. Все было в нестерпимо ярких блестках.
-- У тебя есть другие брюки? -- услышал он голос Ларисы, все еще не совсем проснувшись. -- Если нет, давай я поглажу эти.
-- Есть у меня другие брюки, -- угрюмо сказал он.
Керченский пролив прошли ночью. Шли по Азовскому морю. За кормой тянулся вспененный белый след. От бутылочно-зеленой воды веяло прохладой. Мелководное Азовское море быстро нагревалось и быстро остывало.
Лариса стояла рядом. Непривычно молчаливая, покорная.
-- Алеша... -- наконец сказала она.
-- Ну чего тебе?
Она не отвечала, он обернулся к ней.
-- Спасибо тебе за все, -- сказала Лариса.
-- За что?
-- За все! -- И поцеловала его в щеку.