Сэр Арчибальд
Спит наш приютский народ, похрапывает, попукивает, а за окнами снежок идёт мягкий, пушистый. Разноцветные рекламы сквозь падающий снег высвечивают. Оттого и снежинки летят то желтые, то зелёные, или вспыхнут рубином, если лазерный пучок от ресторана «Синьор Лопес» прострелит. У них там шар зеркальный крутится, а на него три подсветки направлены. Красиво до невозможности! Сразу цирк вспоминается. У нас иллюминация тоже серьёзная была. Особенно, если мы на стационаре где-нибудь работали (ну, в одном городе три-четыре месяца без переездов). Лёпа мой тоже дрыхнет, намотался за день. Возраст всё-таки, не пацан, а зрелый муж. Сидим мы уже пятые сутки без работы, и в перспективе ничего хорошего не видно. Прошлую неделю зазывали перед детским баром. Работали Лёпа — Микки-Маусом, а я — сам собой. И вроде неплохо народ шёл, мы ещё немножко жонглировали, фокусы показывали, но кончилось Рождество, и нам во взаимности отказали. Дети в школах, им не до бара, а мы опять на консервы в приюте присели. От этой спаржевой фасоли кишечник прямо разрывает. Говорят, что в фасоли много азота и сплошь витамины. Не чувствую я большой пользы, зато амбрэ стоит в наших спальных секциях, хоть святых выноси.
-170-
Сегодня вечером Длинное Ружьё со мной на банджо занимался. У него как свободная минутка от выпивки есть, так к нам с Лёпой в компанию просится. Он своей стране не очень нужен, а мы к нему по доброму. Да, забыл сказать, сюда письмо пришло от Дусика. Пишет, что хреново ему, люди обеднели очень, инфляция все запасы съела, и наши ветераны теперь по помойкам шустрят. А в пельменную за день два-три человека заходят, по старой памяти. Будет он своё дело бросать. Вроде бы металлоломом станет заниматься, по прошлой металлургической специальности, если, конечно, денег на хабар насобирает. У них сейчас дружеские и другие связи не работают. Все перешли на денежные отношения. Тот, кто нахапал больше, тот себе и должность покупает, и правосудие, и бывших ментов в личную охрану нанимает. Эта прослойка правящая «новыми русскими» называется. А Дусик написал, что эти «новые русские» почти все из старых еврейских получились. Зато царит в стране полная свобода и демократия — тебя посылают на хер, а ты идёшь, куда хочешь.
Много ещё изложил Дусик из того, что наболело. У него, видно, и поплакаться в жилетку некому, все в таком положении. Лёпа, прочитав послание, очень огорчился, ведь у него там дочка живёт и бывшая супруга (ни дна ей, ни покрышки). Дусик как нам письмо прислал? Когда у нас немного денег завелось, Лёпа купил телефонную карточку и позвонил в Днепр из уличного автомата. Тут это запросто, в любую страну мира можно звонить. Попросил Дусика узнать о дочери и наш приютский адрес сообщил. Вот нам в конвертике отчёт и прислали.
Приняли мы с напарником решение пощипать нашу заначку и оказать гуманитарную помощь бедным соотечественникам в размере четырёхсот долларов. Сотню Дусику ко дню рождения, а остальные он все Алёнке передаст. Зашли мы в ближайшую конторку «Вестерн юнион» и за пять минут всё нам оформили. Здесь же позвонили Дусику и сообщили номер перевода и пароль, по которому он деньги получит уже сегодня. Конечно, очень удобно, но дороговато.
-171-
Никак мы заветной суммы в две тысячи долларов не накопим. То одни расходы, то другие. Соблазны на каждом шагу. Мы терпим, терпим, а потом как накупим всякой еды и устроим себе праздник! За Рождество тысячу заработали, четыреста отправили на Родину, и почти сто на хавку ушло. А две тысячи нам необходимы на билеты, чтоб домой добраться. Правда, после телефонных разговоров и письма от Дусика Лёпа ходил задумчивый несколько дней. А потом как-то вечером говорит:
— Арчик, а нужны ли мы сейчас в нашей стране? Если в пельменную никто не ходит, то в цирк и подавно никого не заманишь. А для помоек я ещё не созрел.
Думали мы, думали и решили здесь потихоньку обживаться. Случайные заработки — это, конечно, очень ненадёжно. Да и обмануть всякий может, пользуясь нашим печальным положением. Было уже несколько раз. Тогда, с поляком, которому мы окна мыли, да и в одном кафе, где мы ночью убирали. Лёпа уже трижды доставал бумажку с телефоном, которую наш староста тюремный дал, но, видно, сомнения у него были большие. Так мы туда и не позвонили. Криминальная стезя всё-таки не для артистов, хотя кто из нас не без греха?
В православное Рождество решил Лёпа сходить в свою церковь. Пошли мы в храм имени Святого Николая. От этой личности и образовалась сказка про Деда Мороза. Давным давно Святой Николай ходил в своём городе и по вечерам в бедные семьи в окно гостинцы забрасывал. С тех пор распространилась добрая традиция по всему миру. За это его и званием наградили. Например, у нас в цирке, если очень хороший артист, то присваивают звание заслуженного, а в церкви, соответственно, Святого. Нас тоже представляли за год до злосчастной поездки в Индию. Может, уже и дали, а мы ничего и не знаем.
Так вот, в храм меня не пустили, и очень мне обидно стало. Католики что, милосерднее, выходит? Лёпа мне всё рассказал, кто там молебен правил и как хор красиво пел, какой иконостас.
-172-
А батюшка в церкви негр, или, как в Америке говорят, афроамериканец. Напарник мой к нему за советом пошёл после окончания службы. Рассказал все наши мытарства. Тот ему в ответ, что Господь посылает испытания мужественным людям. По мне, так лучше бы нам не иметь этого мужества, а жить спокойно и сыто, как раньше в Союзе. Но со мной-то батюшка общаться не захотел, а Лёпе присоветовал держаться русской общины, подарил двадцать долларов, прямо как Святой Николай. Как раз нам на метро туда и обратно и на скромный ужин хватило. На следующий день отправились мы на Брайтон. Чудеса в решете! Я тут сразу себя почувствовал, как дома, нет, не совсем правильно выразился, как в нескольких своих домах. Тут тебе и Киев, и Одесса, и Тбилиси, и Конотоп. А родная речь, какие перлы можно услышать! Мы пока в сабвее ехали, я прислушался к разговору двух старушек. Одна другой говорит:
— У меня всё о'кей. Пенсия по возрасту, фудстемпы, жильё по восьмой программе социала и даже грейпфрута себе завела.
А подруга ей и отвечает:
— Дура ты, Роза, не грейпфрута, а бойфренда!
Народ на Брайтоне гуляет, как в праздничный день где-нибудь у нас. Кто на набережной сидит, несмотря на погоду, кто в карты дуется в кафе. И орут через полквартала:
— Сёма, чтоб ты сдох, иди кушать! У тебя же язва!
Хотя у каждого мобильный телефон есть. Или:
— Эся, пусти ребёнка в дом, ему покакать нужно! — Об этом, конечно, весь Брайтон-Бич должен знать.
Ходили мы, ходили по Брайтону, спрашивали работу в магазинах, лавочках, на бензозаправке. Всюду нам предлагают: заходите через месяц, может, тогда будет возможность вас взять. Но кушать-то сегодня хочется. Мы уже по жилым домам пошли, вдруг кому-нибудь садовник требуется или уборщик мусора. Нет никаких вакансий. Добрались к полудню до ресторана «Каспий». Дух идёт от жареного мяса божественный. Уж на что я вегетарианец, и то полон рот слюны. Решили попытать судьбу и здесь. Аккуратное такое заведение.
-173-
Площадка летняя на зиму законсервирована, а основное здание — двухэтажный ресторан с восточным колоритом. Так в Баку многие пищевые заведения оформлены. Только мы к двери подошли, появляется охранник — ряженый джигит в черкеске с газырями, при усах, в папахе из тёмной каракульчи, очень похожий на тех, из конной труппы, что с нами в Ташкенте и Индии гастролировали. Вид у нас не очень презентабельный, и, чувствую, пускать в ресторан ни Лёпу, ни меня джигит не намерен. В это время охранника довольно бесцеремонно кто-то отталкивает, и навстречу нам выходит рыжий субъект с возгласом:
— Ба, знакомые всё лица! Господин Воробьянинов с личным обезьяном!
Что это за обращение по расовым признакам? Мог бы и сказать, что Лёпа с другом. Ничего бы это по существу не изменило, но моё достоинство бы не ущемляло.
— Фарид, — обратился Рыжий к джигиту. — Проводи, накорми, посмотри, чтоб дали вина, кутабы, мясо, зелень-шмелень. Счёт пусть отнесут ко мне в офис.
Провели нас, как почётных гостей, правда, без зурны и барабана, это у них вечером. Лёпа апперитив выпил, я — стакан апельсинового джуса. Зелени принесли целую охапку: кинза, рейган, прасы, ботвинью, перец сладкий, помидоры. Отдельно синенькие печёные с чесноком, но не такие, как Лёпина мама делала. Шашлык на ребре. Для меня — бананы со взбитыми сливками и дольками манго, дыни, киви. Кувшин глиняный вина для Лёпы, а вашему покорному слуге досталось ещё и ванильного мороженого. Думаю, долларов на сто мы поели, не меньше. Длинное Ружьё Лёпе рассказывал, что цены в ресторанах здесь кусаются. Даже в индейском, где он на банджо перед входом играет, средний обед в тридцать долларов обходится.
Лёпа, когда захмелеет, становится веселым, кураж из него прёт. Пока нам блюда меняли, он шестью армудами начал жонглировать. Это стаканчики такие кавказские. А я ложку в зубы взял и пирамидку из четырех бокалов выстроил, и с этим хрупким сооружением ушёл в горизонтальную стойку на кистях. Народу в зале было человек двенадцать.
-174-
Конечно, побросали они свою еду и к нашему столику подтянулись. В это время нам десерт подали, и миниспектакль пришлось свернуть. Посетители разошлись по своим местам. Посуду мы в целости вернули официанту и продолжили трапезу. А к концу обеда подходит к нам метрдотель и вежливо приглашает к хозяину на второй этаж. У этих американцев, оказывается, телевизионная камера не только в супермаркетах есть, но и в ресторанах тоже. Так что наше хулиганство транслировалось прямо в кабинет к рыжему. Что это я нашего кормильца по цвету волос всё называю? Неприлично как-то, тем более, что в начале главы я уже упоминал о нём. Офис у м-ра Яшника очень приличный, полно оргтехники, и секретарь-мужчина, тоже из бывших наших. Предложили нам кофе, Лёпа согласился с удовольствием, тем более, что варили на песке, не какой-нибудь растворимый. Я предпочёл воздержаться. На меня кофеин не очень хорошо действует. Уже проверял пару раз — сплошная болтанка с сердцебиением, и вкус горький тоже не способствует удовольствию.
Под этот кофеёк нас хозяин с секретарём и расспрашивали. Ну, часа полтора, не меньше. Лёпа все перипетии рассказал, начиная от Индии. Изобразил в лицах, как я в супермаркете попался, чем вызвал смех слушателей. Про кармашек не забыл упомянуть, о письме от Дусика и бардаке, который в нашей стране образовался. Спросили нас о месте нашего обитания и о том, кто знает нас, тоесть с кем мы общаемся. Документ Лёпин глянули, так, для порядка. Секретарь рассказал свежий анекдот про Ельцина, Лёпа ответил серией про Рабиновича, и, чувствую, что разговор к концу подходит и пора нам сваливать. Терять мне, как понимаете, нечего, Лёпа о работе молчит, так я решил немного размяться. Встал на руки, почесал ногой за ухом, сгруппировался и на арабское сальто ушёл. Получил порцию аплодисментов и, естественно, разговор уже в нужное русло направил. Причём сам мистер Яшник предложил нам по вечерам работать в ресторанном варьете. Сначала три дня в неделю, с пятницы по воскресенье. За час работы двадцать долларов, ужин за счёт заведения.
-175-
Мы, конечно, всеми руками и ногами проголосовали «за». Сергей Петрович на концертные костюмы и реквизит выделил аванс — восемьсот долларов, потом, через месяц, говорит, рассчитается. А жильё нам недалеко подберут, чтоб не очень дорого, но с минимальным комфортом. Это он задание секретарю дал.
— В отношении легализации пока ничего сделать не могу. Со временем и этот вопрос порешаем.
Я как услышал слова «порешаем», сразу Дусика вспомнил. Это у него любимое выражение, с комсомольских времен осталось. Кто такие комсомольцы, мне не совсем понятно, может, этническая группа какая-нибудь, навроде чукчей или орочей. Знаю только, что пьют и гуляют они, как взрослые, а работают, как дети (со слов Дусика).
— Сколько времени вам нужно, чтоб сделать номер минут на десять? — подытожил разговор м-р Яшник.
— Дня три, если будет помещение для репетиций.
— Репетировать начнём с завтрашнего дня, здесь, в студии. Свободное время для вас с семи тридцати до одиннадцати часов. Номер покажете через неделю. Я как раз вернусь из Далласа. Все текущие вопросы к товарищу Кравцу, он у нас и референт, и мой заместитель по безопасности как бывший майор милиции.
Решили мы с Лёпой номер делать на роликах. Моноцикл хорош на просторном манеже, а так, на малой сцене, это уже не удобно и архаично. Роликовые коньки вполне современны, весь мир сейчас этим увлечён, и возможности у артиста побольше, чем на колесе. Аванс наш разошёлся за полдня, зато всё по реквизиту мы купили здесь же, на Брайтоне. Репетировали и в студии, и на улице, где летняя площадка. У меня на коньках не очень получалось. Замучился прямо. Голеностопы не держат никак, уходит нога кнаружи. Мы уж и так пробовали, и эдак, но пока Лёпа мне ботинки не переделал на сапоги, толку не было. А в новой обувке кататься одно удовольствие. Музыку мы подобрали сами из местного фольклора. Смесь у нас получилась ещё та — еврейско-русская с американским акцентом, в виде моего банджо. В неделю как раз и уложились.
-176-
На генеральную репетицию прибыл сам Серж Питер Яшник. Лёпа его по-простому звал — Петрович, а он и не противился особенно.
За вечер у нас три выхода по десять минут должно быть. Один раз после танца живота (три еврейки из Баку по очереди танцуют), второй выход после ансамбля с певицей — они пять-шесть песен исполняют, потом уезжают в другой ресторан. И третий финальный заход в полночь перед стриптизом. Кстати, я узнал, что многие артисты здесь по вечерам в нескольких заведениях работают, и хозяин не возражает. В Союзе, помню, у Лёпы большие неприятности были за чёс. Это когда собирается небольшая труппа, и дают левые концерты. Какая-то сволочь донесла руководству госцирка, разбирали Лёпу на партсобрании, а потом четыре года мы невыездными были. Как запёрли нас в Кривой Рог, так и сидели там не рыпаясь.
Прогон прошёл нормально, куражу у нас было достаточно, да и номер свой мы в тюрьме показывали не далее, чем месяц назад. Да, забыл упомянуть, что жильё мы теперь своё имеем. Комнату с душевой и микроволновкой в пансионе, в десяти минутах ходьбы от «Каспия». Удобно до невозможности и всего за триста долларов. Первый взнос за нас м-р Кравец сделал. Его Александр Яковлевич зовут. Мужик он неплохой, но как бывший мент склонен к злоупотреблению алкоголем. Тут они друг друга с Лёпой нашли. Благо, ни за закуской, ни за выпивкой ходить далеко не надо. Анекдотов понарассказывали целую кучу. Один мне запомнился, про Ельцина. Он на заседании в Кабинете Министров наклонился, чтоб шнурок завязать на туфле, и нечаянно пукнул. Обернулся к министрам и на полном серьёзе говорит:
— Нервы ни к чёрту, понимаешь...
Очень жизненный анекдот, я по телевизору видел этого Ельцина, когда он оркестром в Германии дирижировал — форменный идиот с нарушениями вестибулярного аппарата. И самое место ему в народном цирке, в качестве ковёрного.
Пока Лёпа с Александром Яковлевичем заправлялись, я рядом с раздевалкой в ресторане устроился. Сижу себе на высокой табуреточке, на банджо играю.
-177-
Рядом котелок мой реквизитный на донышке стоит. Народ проходит, останавливается, слушает, в котелок денежку бросает. За час мелочью семнадцать долларов сорок центов наработал, посчитайте, во сколько раз больше, чем на мойке окон.
Вот уже третий месяц, как мы в «Каспии» выступаем. Расплатились за реквизит, жильё и кое-какие денежки отложили на счёт. Помог нам Сергей Петрович открыть его в банке. Без документов это просто невозможно, но по блату вполне осуществимо. Во время выступлений нам ещё посетители кэш дают. Кто сколько может, бывает, и пять долларов, а однажды кто-то сунул в котелок целую сотню. Ужинаем в своём ресторане. Завтрак Лёпа дома готовит на микроволновке, всё свежее. А вместо обеда у нас репетиция и небольшой ланч — маленький перекус. Поправились мы оба. Опять мне штаны для выступления стали узкими, натирают задницу. И ругать по этому поводу некого, кроме себя. Лёпа в православную церковь уже дважды на службу сходил, поблагодарил Бога в лице батюшки, свечи поставил за здравие наше и м-ра Яшника. Катаемся себе на роликах вечером на сцене, а днём по улицам или магазинам, если шопинг делаем. Нас уже многие на Брайтоне узнают. Кстати, мэр, которому мы промоушен сделали своим телевизионным клипом, победил на выборах, и теперь в Нью-Йорке парады гомиков, трансвеститов на любой вкус каждые три месяца устраиваются, посезонно. У нас, обезьян, к сожалению, такое падение нравов тоже имеет место, но всё протекает гораздо скромнее, чем у людей, без всяких торжеств. Да и парад воздушных шаров, который ежегодно в ноябре проводится, куда как интереснее. А мэр бы мог нас и поблагодарить. Пускай не лично, но через ТиВи или газеты …
Мистер Яшник в ресторане не часто бывает, так что, можно сказать, нам повезло, когда мы на него наткнулись. У шефа какой-то другой бизнес есть, причём мотаться приходится ему по всей Америке, Северной и Южной, и даже в Европу вылетать. Упакован Петрович по высшему разряду — машина «Линкольн» с баром, телевизором, спутниковым телефоном.
-178-
Мне прокатиться один раз разрешили. Одежда и обувь с Пятой авеню. Цепура золотая на шее, не меньше полкило весит. Дом не слабый на Лонг-Айленде с бассейном и парком, по которому павлины шастают и орут противными голосами. Сразу пословицу вспомнил: «Голос, как в жопе волос, — тонок да нечист». Это из Даля, но явно про павлинов. Причём, что характерно, эту информацию о шефе я по крупицам получил. Там референт что-то сказал, там водитель хозяйский пару слов обронил. Сам Яшник о себе ничего не рассказывает. Ни о прошлой жизни, ни о настоящей. Не то что наши посетители — как выпьют, после третьей начинают хвастаться, кто кем в Союзе был и какие у них возможности имелись в плане жизненных удобств. Послушаешь — диву даёшься: тот директор завода, этот профессор хирург, и все жили в Москве или Киеве, в крайнем случае — в Ленинграде, но обязательно в центре города. И дом у них был полная чаша, и дети в МИМО учились. Какого чёрта они здесь обитают?
Пригласили мы на представление в прошлую пятницу Длинное Ружьё, посадили за наш артистический столик. Нам такие акции разрешаются, поскольку еда и немного выпивки входят в контракт. Чтоб чуть-чуть запах отбить, я Сиу духами побрызгал, взял флакончик у певицы, а одежда у индейца своя приличная была. Лёпа гостя попросил на выпивку не налегать, памятуя об отсутствии дегидрогеназы в индейском организме. Обошлось всё самым наилучшим образом, чинно, благопристойно. Длинное Ружьё с ансамблем пару аборигенских песен спел, а на бис «Подмосковные вечера» — это его мой напарник научил. Охранник ресторанный Фарид для Сиу кличку сходу придумал — «дуриан». Это такой плод очень вонючий, но внутри сладкий на вкус. По-моему, весьма метко определил.
Мы в свой номер ещё один фокус ввели, называется «Огнедышащий дракон». В последнем за вечер третьем выходе Лёпа извергает изо рта языки пламени. Это мы на вооружение ещё в Индии взяли, у уличных факиров. Ничего сложного, потренировались с неделю и вроде как всю жизнь этим занимаемся.
* * *
-179-
Лёпа
Сегодня ровно год нашего пребывания в Америке. Я об этом не очень помнил, но Арчик с утра на календаре чертой красной дату обвёл. Оглядываясь назад, даже не веришь, сколько событий произошло за этот срок. И больница, и тюрьма, и приют, и наша счастливая встреча с мистером Яшником. Живём мы по-прежнему в пансионе, теперь уже вполне легально. У нас оформлен контракт и под него проставлена в моём паспорте рабочая виза. Соответственно, и грин-карт, и лайсингс — права автомобильные, и кредитная карточка имеется. Но Арчик всё равно часть сбережений в карманчике курточки хранит. Боится, что банк, который нас обслуживает, лопнет. Зарегистрировались мы в Украинском посольстве, пришлось в Вашингтон съездить. Поставили в паспорт штамп «Гражданин Украины» и трезубец, с каким Нептуна обычно изображают. Я так понимаю: звание владычицы морей теперь от Великобритании к Украине перешло, вместе с трезубцем. Хотя мы интересовались в порту — украинских судов ещё никто не видел.
У сэра Арчибальда душевная зазноба появилась. Вроде бы там все серьёзно. К нам в ресторан одна экзальтированная особа захаживала. Макияжа на ней килограмма полтора и каждый раз новая шляпка. Бывшая ведущая с Вильнюсского телевидения Аурелия Палаускене. Не часто, но раз в неделю отмечалась. Арчику и цветы преподносила, и корзину с фруктами. За столик к себе приглашала. Я уж опасаться начал, не соблазняет ли моего напарника? Но всё оказалось проще. У этой литовской американки компаньонка шимпанзе. Вроде, года на три моложе моего, зовут Нэтти, родилась в Вильнюсском цирке, но с младенчества воспитывалась у дикторши, поэтому никаких наших примочек не знает. Короче, пригласили нас в гости с Арчибальдом. Выбрали мы будний день, поскольку в уикэнд у нас работа, загрузились в машину. Да, вы ещё не знаете, что мы владельцы минивэна, не очень нового, но вполне комфортабельного. Взяли мы побольше машину с дальним прицелом, вдруг придётся реквизит куда-нибудь перевозить или компанией на природу выехать.
-180-
Отпуск нам теперь вполне законно полагается.
Ехать не очень долго — тридцать минут до моста через Гудзон и сразу попали в Нью-Джерси, где нас Аурелия с Нэтти встречали у развязки, а потом уже все вместе добрались к ихнему коттеджу. Что там у Арчи с Нэтти происходило, подробно не расскажу, поскольку мы с бывшей телевизионщицей пили чай дома с традиционным яблочным пирогом, а наши воспитанники носились по лужайке вокруг дома. И расставаться никак не хотели, когда пришло время уезжать. Аурелия замечательной рассказчицей оказалась, прямо Ираклий Андронников в юбке. У неё дома неплохая коллекция картин Чюрлёниса и даже несколько партитур его симфоний. Они каким-то краем дальние родственники были. Живёт в Штатах более десяти лет, перебралась сюда в связи с наследством. Старший брат её матери в тридцатых годах пекарню здесь открыл. Работал в сутки по двадцать часов. Неплохо зарабатывал, а семьёй не обзавёлся, некогда было.
Литовцы народ во всем очень упорный. Их крестоносцы почти триста лет в католичество обращали, с большой кровью, а они по сей день языческие праздники справляют. Костры жгут на Янов день, гадают, папоротников цвет ищут. Кстати, такого домашнего пива, не фильтрованного, какое я пил в Литве под Трокаем, даже в Америке нет.
Провели мы почти целый день в гостях, ко взаимному удовольствию. Выслушал я любительскую лекцию о цвете и звуке, посмотрел картины, коллекцию янтаря. Отобедал под хорал Баха и получил массу положительных эмоций. Хозяйка на меня глаз явно положила. Жаль, что не мой стандарт — старовата и уж очень худа, до полного отсутствия вторичных половых признаков. Как образно выражается мой приятель Дусик, снимая нимфеток: «Хер ровесника не ищет». Вот и у меня к Аурелии никакой тяги не возникло. Зато Арчик попиратствовал, так понимаю, вволю, поскольку через пару месяцев при очередном посещении ресторана мне с лёгким прибалтийским акцентом было сообщено о предстоящем отцовстве моего партнёра.
-181-
А своей личной жизнью я похвастаться не могу. Не ложится чего-то никто на душу. Нет такой тяги, чтоб хотелось горы рушить, стихи писать или другие безумства творить. Переспал несколько раз с певицей из ресторана, голая физиология, никакого полёта эмоций. Вроде как физкультурой позанимался.
Мы когда в Союзе жили, так там вроде и воздух другой, и цветы по иному пахнут, и женщина, если тебе понравилась, как удар молнии, с куражом на манеже и в компании на посиделках, со свежими фрезиями посреди зимы каждое утро. Здесь в сотню раз комфортнее, красивее, сытнее. О китайской лапше забыли вовсе, но всё не то. Да и друзей, кроме Арчика, нет. Приятели появились, новые знакомые, поклонники тоже имеются, а хандра иногда так за кадык схватит, хоть вой, хоть кричи. Беру я тогда бутылку виски, нахожу Длинное Ружьё, и квасим с ним до полного забвения своего «я». Иногда помогает.
Пробовал было в церковь походить на воскресные службы. Но не моё это. И батюшка вроде бы хороший, и вера наша исконно русская, умом понимаю, но душевного контакта не возникает. Может, это уже климакс подходит. Здесь об этом много пишут в журналах. Даже служба специальная есть, где помогают психологи адаптироваться.
Длинное Ружьё как-то во время нашего совместного бдения поставил диагноз:
— Вы, белые люди, оперируете четырьмя понятиями пространства — Север, Юг, Восток и Запад. У нас, у Сиу, реальных направлений семь, добавляется ещё вверх, вниз и во внутрь, то есть в сторону души. Семья тебе нужна и внуки. В вашем обществе каждый сам за себя и для себя. А ты исключение, как индеец, этот мир воспринимаешь, с природой в ладу живешь, животных любишь. А вот что дальше делать и с чем жить — это самостоятельно решай. Как своей судьбой распорядишься, так и будет. Но помни: мир без души и любви мёртв.
На день Победы, девятого мая, впервые здесь почувствовал себя, как дома. Американцы отмечают на день раньше, восьмого, а наш праздник и на Брайтоне оказался праздником.
-182-
Тем более, что местных мужиков с медалями и орденами набралось довольно большое количество. Мистер Яшник распорядился для ветеранов на летней площадке отдельно столы накрыть и по сто граммов фронтовых каждому наливать. Еда и выпивка за счёт ресторана. Меню в этот день «хитрые» убрали. У нас заведено, что мужчинам и женщинам подают одинаковые меню, а вот цены на блюда в мужском варианте истинные, втрое дешевле, чем в женском. Такая уловка, но престиж мужской поднимает довольно значительно. И выручка растёт, и женщины балдеют, когда на них большие суммы тратят. Цветы у нас в ресторане в обычные дни каждой паре дарят при посещении. Сегодня же любому посетителю преклонного возраста ещё и по кассете с военными песнями вручали — Шульженко, Утесов, Тамара-ханум, Русланова.
Вечером ресторан под завязку был набит — и летняя площадка, и зал в здании. Мы программу гоняли на обеих сценах, катались под красным знаменем, что Фарид нам перед выступлением вручил. Заработали кэш, почти двести долларов. Под закрытие сами попраздновали под фронтовые песни. Журналист Аксельрод, бывший газетчик из «Красной Звезды», стихи читал свои, Симонова, Безыменского. Растрогал всех до слёз, да и сам не удержался, заплакал. А иконостас у него на груди довольно приличный. Два ордена «Красной Звезды», медали «За отвагу», «За боевые заслуги», ещё какие-то и жёлтая нашивка — свидетельство тяжелого ранения. А люди здешние в этот день добрые, без обычной местной гавкотни, с приветливыми улыбками, и анекдоты про Сталина, Жукова и Штирлица идут на ура.
На этой праздничной волне я через родственницу нашей официантки, что гостила в Нью-Йорке, отправил триста долларов для дочери. Дважды звонил Дусику, но у него телефон не отвечал. А тут оказия — женщина из Павлограда. Это в семидесяти километрах от Днепра. Накупил я всяких женских тряпок модных, белья, немного косметики. Проинструктировал, что посылку и деньги отдать только лично в руки дочери. А через десять дней звонок:
-183-
— Спасибо, папочка, родной! Очень всё вовремя! Я теперь самая продвинутая на курсе!
Про мать ни слова, видно, отношения никакие. И про то, что там трудно живётся, тоже не распространялась. С характером дочка получилась.
В середине лета по воскресеньям на открытой площадке с подачи мистера Яшника стал детский самодеятельный ансамбль выступать. Сергей Петрович у нас не частый гость, но, как появится, обязательно с хорошей идеей. На этот раз он приехал помятый, отёки под глазами, явно с бодуна. Фарид улыбается и говорит:
— Сергей Петрович! Вы сегодня выглядите на миллион долларов.
Тот в зеркало глянул, хмыкнул:
— Это как?
— Как будто за ночь миллион долларов пропили!
Поржали мы все вместе, вроде как в чистом ручье искупались. Слава Богу, у нас тут все юмор секут. Яшник Фарида потрепал по плечу, прошёл к себе в офис, а через час все собрались на площадке для прослушивания. Детишки в ансамбле симпатичные, ровесники или погодки, я не разобрал. Оформлены в фольклорные костюмы русские и еврейские. Гармонист, он же импресарио, — обычный русак, таких пучок на пятачок дают. Но играет на гармошке виртуозно, частушки поёт с ойканьем и присвистом, а дети аккомпанируют на ложках, трещотках и бубне. Гармониста Толяном зовут, действительно, русак чистой воды. Старший мальчик вроде швед, судя по имени; чуть меньше пацан Юлик и две сестрички близняшки Аня и Маня — внучки Толяна. После беспрерывной афроамериканской музыки русские незатейливые песни вроде попроще звучат, но роднее, душевнее. Это как письмо из дому от мамы получил. Толян, оказывается, тоже на Брайтоне живёт, авторемонтную мастерскую держит. Ежели что, приглашал обращаться, качество гарантирует.
После выступления детей няньки увезли, а Толян и его кореш Хаим проставились, как полагается. Причём с выпивкой собственного изготовления.
-184-
Посидели отменно, гармонист, оказалось, не только сварить самогонку может, но и взять на грудь тоже. Это тебе не Длинное Ружьё, тут не меньше килограмма на душу пришлось. Ну, и, конечно, байки, анекдоты, как и полагается в порядочном застолье. Хороший, армейский, Толька-гармонист рассказал.
Пишет грузинская семья в армию письмо:
— Дарагой Гиви! Скорее приезжай. Ми тэбэ построили дом, дядя Малхаз купил машину, и соседская Манана, красивая, как пэрсик, тебя ждёт не дождётся.
Получают ответ от сына:
— Любые мои тату та й мамо! Нэ трэба мэни ни хаты, ни машыны, ни дивчины. Купить соби порося та й назовить його старшына Оноприенко. Прыиду додому — на шматы порубаю!
Я ему ответил анекдотом про пятьдесят раввинов, которые летели на конгресс чартерным рейсом. Командир экипажа им и пейсики поправлял, и талесы накидывал, каждому лично плед вручил, стюардесс не подпускал. Вот уже приземлились, спускается один раввин, другой, третий, все говорят «спасибо» и больше ничего. Так уже сорок девять прошло. Командир экипажа стоит, как соляной столп. В это время выходит последний реббе и говорит:
— Нам так комфортно никогда не леталось. Мы посоветовались и скинулись по сто долларов. Вот Вам конверт, в нём пять тысяч.
Лётчик принял деньги и отвечает:
— Я никогда не верил, что евреи убили Христа. Но как же вы его измучили!
Так всех проняло, до слёз смеялись. И Яшник, и Кравец, и Фарид, а Толькин дружок Хаим чуть не уписался. Жаль, что у меня вечером выступление было, пришлось застолье покинуть и часок поспать.
Арчик наловчился по телефону с Нэтти общаться. Один раз я ему показал, как номер набирать. Так он теперь из ресторана звонит почти каждый вечер. Порычит в трубку, поухает и доволен, как слон. Работает сейчас с такой отдачей и на репетициях не сачкует, как бывало. Одна беда случилась с нами. Мы, когда позавчера на летней площадке работали, какая-то сволочь сэра Арчибальда бананом угостила.
-185-
А в банан гвоздь засандалила. Напарник банан надкусил со всей силы, взревел, да как выплюнет с бананом передний верхний клык. Почти у десны сломался. Конечно, в этот вечер мы уже не выступали. Я переживал, а об Арчибальде и говорить нечего. Он своей обаятельной улыбкой очень гордится, а тут такой конфуз. Оббегали на следующий день стоматологические заведения, в ветклинику съездили в Бруклин. Человеческие дантисты не берутся помочь. А в ветклинике запросили за работу шесть тысяч. Что ж, получается, обезьяний зуб дороже человеческого? Короче, посоветовали нам местного стоматолога Лифшица, недалеко от ресторана. Приезжаем, а там Блинов зуб лечит. Так он протекцию составил. Обошлось нам на порядок меньше, чем в ветклинике. Поставили Арчи штифтовый зуб, попутно отбелили обе челюсти, а в нагрузку пришлось выслушать историю семьи Лифшиц до пятого колена, перипетии эмиграции и новости брайтоновской общины. Пока Арчику делали зуб, я по ходу вспомнил нашего старого клоуна Кузю. Тот на вопрос парикмахера, как его стричь, всегда отвечал «Молча!». И это было так верно…
-186-
Сеть
Стафич
При тестировании о человеке можно узнать далеко не всё, но очень многое.
(Современная энциклопедия психологических тестов).
Я сидел в кожаном тысячедолларовом буржуйском кресле, облегающем тело, как рубашка от Армани. Но удовольствия от общения со своим рабочим местом, которое испытывает истинный трудоголик, не было и в помине. В первую очередь потому, что вот уже двадцатую минуту я, директор вполне приличной, по американским меркам, фирмы вдохновенно и беспрерывно икал, как какой-нибудь перепившийся бомж.
Поначалу это казалось смешным, но вскоре начало откровенно действовать на нервы. Моя секретарша Паула, ориентируясь на народную медицину, пыталась рассмешить, рассердить, даже напугать, резко хлопнув в ладоши над ухом, то есть проделывала, с моей точки зрения, массу нелепых вещей. Заставила пить мелкими глотками холодную воду. При этом я должен был наклониться со сцепленными руками за спиной и в такой невероятной позе употребить содержимое стакана. Из этого ничего хорошего, конечно, не вышло. Икотка так и осталась, а на мой рабочий стол пролилась добрая толика воды. В порядке компенсации моему нескромному взору была представлена на обозрение красивая грудь, почти не защищенная кружевным декольте, в тот момент, когда Паула, слегка нагнувшись, вытирала воду со столешницы, едва удерживаясь от смеха.
Внезапно на ум пришла детдомовская дурилка, что «ик» — это заблудившийся «пук», но веселее от экскурса в детство не стало. И вспоминать настойчиво меня вроде бы некому, кроме «Тефаля», который «всегда думает о нас» в утренней и вечерней телерекламе.
Икающий миллионер, по-моему, так же нелеп, как плачущий большевик, и существовать в природе не должен, поскольку не рационален.
-187-
Используя аналитические способности своего ума, я пришёл к выводу, что бунт вагуса в моём теле вызван из подсознания, которое вот уже более получаса не может уверовать в то, что я, Владимир Стафич, тысяча девятьсот шестьдесят девятого года рождения, серб, документально оформленный как иудей, сегодня утром подписал налоговую декларацию, где указал личный доход за тысяча девятьсот девяносто третий год в размере миллиона долларов. Вот такая этиологическая версия …
Нищий сирота, приехавший в Штаты немногим более трёх лет, и директор процветающей компании «Балкан электроник интернейшнл» — два несоразмерных понятия. Но, тем не менее, — существующая данность. И я реален, как офис на Йорк-Авеню, как секретарь-референт Паула и мой обожаемый патрон, добрый гений Серж Питер Яшник, тихушник, владелец ресторана, рыжий франт с седыми висками, Бог, царь и воинский начальник, заменивший мне в этой жизни всё — родителей, Родину, братьев и сестёр, чего я был лишен напрочь, не известно, за какие грехи.
По моему прямому телефону раздавались бесконечные звонки. Конечно, ведь вчера я после долгих уговоров дал, наконец, согласие на интервью с корреспондентами «Нью-Йорк Таймс» и пары русскоязычных газет, выходивших в Нью-Йорке. Но в таком икающем состоянии встречаться с прессой было безумием. Ославили бы на весь мир.
Паула переносила встречи, договаривалась о повторных созвонах, выполняя функции директора, отдавала распоряжения персоналу. Зрелище было ещё то. Наконец телефон умолк, и секретарь на полном серьёзе спросила:
— Шеф, может, записать Вас на приём к психиатру?
— Это ещё зачем?
— А разве нормально икать от радости, заполняя налоговую декларацию? Это типичный клинический случай. Так что, мне созваниваться?
Парадоксальность ситуации и нелепое предложение Паулы, никак не вязавшееся с моим имиджем, удивили меня настолько, что икотка враз прекратилась, улетучилась, растворилась в пространстве — тридцати модулях-комнатушках, где трудились во славу нашей компании гении компьютерного дизайна, эйнштейны логотипов и рекламных слоганов, вязальщики интернетной паутины, опутывающей земной шар не без моей помощи.
-188-
Конечно, Нью-Йорк — не Силиконовая Долина, а Стафич — не Билл Гейтс. Но я моложе, и фора составляет почти двадцать лет. А у Гейтса нет доброй няньки Паулы и рыжего ангела-хранителя, так что мы почти наравне с Биллом.
Паула, Паула, мудрая, в меру сексуальная, обаятельная и чрезвычайно ответственная. Тридцатилетняя афроамериканка с примесью итальянской, кельтской и ещё Бог знает, каких кровей. Берегиня, возникшая из ниоткуда в момент, когда всё рушилось в моей жизни и не хотелось ни дышать, ни жить, а тем более работать. Паула, разыскавшая меня, уж не знаю, по чьей наводке, в баре отеля «Мэй флауэр» в ту сумасшедшую ночь. В баре, где я накачался до свинского состояния, до полной отключки. Паула, притащившая меня на себе в свою уютную двухкомнатную квартиру и всю ночь менявшая тазики с очередной порцией блевотины.
Но, как ни странно, с каждым рвотным позывом, с очередной дозой желчи, исторгнутой моим желудком, напрочь уходила тупая сердечная боль от предательства близкого любимого человека. И образ Даны отодвигался всё дальше и дальше, стирался реальными физическими муками, неприятным запахом, головокружением, обморочными провалами памяти.
А потом, уже утром, отпоенный куриным бульоном и алкозельцем, я любил это тоненькое смуглое тело, терзал пухлые негритянские губы, вылизывал виноградинки сосков, утопал в иссиня-чёрном водопаде прямых волос, с очередным толчком проникая все глубже, в огненную плоть, под аккомпанемент всхлипов, стонов и вибрирующего крика: «Ещё, ещё, ещё!».
И, растворившись в этой звёздной вспышке, в безумном слиянии «янь» и «инь», я взорвался горячей влагой жизни и отмщения. И наступил покой.
-189-
Больше у нас с Паулой ничего не было. Ни одного раза. Та ночь не оставили ни стыда, ни сожаления. Просто мы никогда не возвращались туда, в прошлое, никогда …
Работа, общение за ланчем, корпоративная вечеринка в честь годовщины фирмы. Конференция в Торонто, воскресный обед на Брайтоне. Вместе, но как брат с сестрой, как два старых друга, как шеф и секретарь, и не более того.
Пятого апреля тысяча девятьсот восемьдесят девятого года я зарегистрировал нашу компанию. Обошлось мне (почему мне? мистеру Яшнику) это удовольствие в шестьсот долларов. Юридическая контора, обслуживающая эмигрантов от «Наяны», оформила уставные документы. Маклер подобрал, с учётом перспективы роста фирмы, помещение на Йорк-авеню. Персонал мы рекрутировали через агентство, определившись с группой тестов и привлеченным психологом. В это же время я тщательно занимался маркетингом, выискивал варианты проникновения в достаточно широко представленный рынок электронных услуг. И, как ни странно, нашёл кусочек незанятого пространства. Двое суток ушло на формулировку концепции нашей деятельности, а наутро уже персонально выдавалось задание каждому члену моего крохотного коллектива.
За первую неделю мы отобрали пять человек, из которых только один был коренным американцем, по крайней мере в двух поколениях. Японец, шведка (нет, Кристина пришла чуть позже), индиец, француз и венгр — маленький Ноев ковчег. Ребята все молодые, чуть старше меня, но профессионалы, для которых понедельник всегда начинался в субботу. (Это из моих любимых Стругацких).
Через двенадцать дней на счёт фирмы поступили первые реальные деньги, заработанные в виртуальном мире. Семнадцать тысяч долларов за проданный набор компьютерных игр. А сварганил я эту забаву за монитором отеля в долгие часы ночного бдения в качестве подменного портье. Вторая игра со скрытой, встроенной в программу рекламой шоколада «Тоскана», являлась продуктом коллективного творчества.
-190-
На ней фирма заработала двадцать шесть тысяч. При этом, по предложению ведущего специалиста Айзека Зельдина (того самого, коренного), в программу был введен вирус самоликвидации, стиравший память под ноль в момент незаконной перезаписи, о чём мы честно предупредили покупателя. Объём продажи шоколада после внедрения игры увеличился за месяц на ноль семь процента. И корпорация «Тоскана» была вынуждена закупить за шестьдесят восемь тысяч авторское право на тиражирование игры. Попутно сектор рекламы, использовав мой вариант фотошопа, слепил изящную картинку, продвигавшую в массы женские ароматизированные прокладки. Говорят, деньги не пахнут. Ещё как пахли утонченными парфюмами эти тридцать тысяч! Работали все, как проклятые, без суббот и воскресений. В среднем по восемнадцать часов в сутки. И никто особенно не ныл. Но, когда на четвёртый месяц нашей деятельности я примчался к патрону с отчётом, весь из себя такой окрылённый успехом, он резко осадил мою прыть:
— Не крутись сам, заставляй других крутиться вокруг тебя. Ты мне нужен живым, здоровым и работоспособным. Вот-вот я включу тебя по полной программе в наш основной проект. А при таком режиме твоего здоровья хватит максимум ещё на полгода. Ни один менеджер не тянет повозку вместе с лошадьми. Ну, разве что при форс-мажоре. Ты мой мозг, аналитик, генератор идей, ты — контролёр, но никоим образом не исполнитель.
— Да, а если хочется попробовать всё сделать самому? Доказать, что Вы не напрасно поставили на меня?
— Организуйся в кружок «Умелые руки». Если бы ты не был в деле, то я б тебе сам подписал рекомендацию в какой-нибудь «Дом пионеров». Володя, запомни: бизнес серьёзно и, желательно, надолго. О моих делах поговорим позже, когда полностью отработаю всю схему. А за успехи хвалю. Сто тысяч прибыли — это серьёзно. Я к тебе на фирму человечка пришлю, оформишь референтом. Пусть вникает во все вопросы, станет твоей тенью. Так нужно. И ещё, на вот этот счёт — Яшник передал мне листок — сбросишь тридцать тысяч, проведи задним числом как оплату за маркетинговое исследование.
-191-
Бумаги «нарисуй» и отдай мне, а я от фирмы на их бланке верну в готовом виде. Внял?
— Нет проблем, сделаю сегодня же.
Вот тогда-то и появилась у меня в офисе Паула. А через десять дней Дана, с которой мы благополучно собирались пожениться и даже устроили вроде помолвки, не объясняя ничего, осталась ночевать у Мошки Криссера, смазливого мачо с повадками жиголо из Канарси (есть такой район в Бруклине). Мошка усиленно кадрил её младшую сестру Берту, появлялся в доме у родителей Даны, но при этом был активно несимпатичен моей будущей тёще. Та, по жизни ужасная чистёха, совершенно однозначно реагировала на Криссера:
— Он же просто не моется! Посмотрите, как засмальцована футболка под рубашкой. А носки! Их же можно поставить в угол, и они будут стоять! Он как был сажетрусом в совке, так и остался в образе.
Но оказалось, телесная чистота — не главное в любви. Извечная, как мир, ситуация, в которую попадали король Артур и рыцарь Ланселот, Пушкин и Дантес, повторилась здесь, в Нью-Йорке, в виде злой гротескной пародии. И оттого, что всё произошло на уровне заурядной вечеринки, становилось ещё обиднее и больнее. Ведь я у Даны был первым мужчиной.
В тот момент я надеялся, что всё это может быть ошибкой, глупой шуткой. Искал причину в себе, пытался объясниться, но наталкивался на глухое, равнодушное молчание. Со мной просто отказались разговаривать.
Несколько суток безумия и бессонницы. Мир, прежде стабильный и благополучный, рушился, превращаясь в пыль. И только пульсировал, давил, сжимал сердце вопрос «почему? почему? почему?». Как и чем доказать, что я лучше, добрее, талантливее? И безысходность, чёрно-свинцовая, как грозовая туча. Подобное я испытал, когда в наш пионерский лагерь пришла телеграмма о гибели родителей, и директор, пряча глаза, уговаривал меня крепиться и быть мужчиной.
-192-
После того, как Паула вытащила меня из дерьма, я стал жёстче, прагматичнее и почти полностью избавился от сантиментов. Я научился просчитывать поступки людей, вычислять мотивы поведения, различать запах подлости и страха в окружающей толпе. В какой-то мере я даже благодарен Дане. То, чему так ненавязчиво учил мой патрон, враз реализовалось с убитой любовью. Не дай Бог такой ценой кому-нибудь обрести житейский опыт, но это был мой капитал, мой золотой запас, теперь и на всю жизнь.
Только сейчас я понимаю, что действия Паулы не были спонтанно-ситуативными. За всем стоял ум и жизненная мудрость Сергея. Но следует отдать должное и Пауле. В том, как она всё провела, чувствовался высший пилотаж — сделать так, чтобы понравилось, но повторять не захотелось никогда. И если бы мне пришлось завтра составлять резюме для секретаря-референта, то первым пунктом я бы записал: «Великолепные навыки реаниматолога».
Это нынче я могу спокойно рассуждать о несостоявшейся женитьбе, случайно встретившись с Даной или Мошкой на улице, пройти, как мимо пустого места, не реагировать на ночные звонки, раздающиеся с периодичностью один раз в месяц, когда Дана напивается, я так понимаю, от большого личного счастья, обретённого с мачо, и кается по телефону, вымаливая прощение вперемешку с пьяными слезами. Всё в прошлом…
* * *
— Человек, как ни прискорбно это говорить, — отнюдь не венец творения. Всё, что мы открыли для себя по дороге прогресса, давно уже придумано и используется природой. Фасеточные глаза стрекозы, дающие возможность вкруговую обозревать мир, сонар у дельфина и летучей мыши. Наружный скелет в виде хитинового панциря у муравья, позволяющий падать без последствий с высоты, превышающей в тысячу, тысячу раз рост насекомого. Реактивный двигатель — его использует каракатица. Отравляющие газы у скунса. Трубчатые кости (конструкции, взятые строителями на вооружение) имеют почти все животные. Загляни в себя, осмотрись, везде найдёшь сотни нереализованных идей. Только не чурайся природы, мудрость её бесконечна на миллионы лет.
-193-
Я вновь на Великих озерах как и тогда, вместе с патроном и его дамой, владелицей турфирмы. Я так подозреваю, что эта фирма организовалась не без участия Сергея Петровича. Но Надежда мила, неназойлива и местами даже очень привлекательна. Жаль, что отмечаем мы День Независимости без Паулы. По поручению Яшника она умчалась в Германию. Сергей Петрович кроме Паулы иногда выдёргивает то одного, то другого моего сотрудника для консультации втёмную. Каждый на фирме знает исключительно свой кусочек мозаики. Целую картину может сложить только патрон. Ну, разве ещё старикан — Натан Скрипник, выписанный через «Балкан электроник интернейшнл» наложным платежом из Киева (это я так шучу). А старикан действительно занятный. Ему шестьдесят лет, но выглядит моложе, на пятьдесят с маленьким гаком. Энглезирован до невозможности — два раза в месяц закрытый гольф-клуб, еженедельно верховая езда, костюмы только тройки от «Нейман Меркус», на каждый день недели соответствующая трубка. Живёт Натан в арендуемом дорогом коттедже на Лонг-Айленде, формально возглавляет на нашей фирме отдел безопасности, поскольку имеет неограниченный доступ ко всем разработкам компании, в том числе и к проекту «Д». Об этом проекте знают ещё только я и Паула, ну, и, конечно, патрон.
А неофициально Натан, мне так кажется, регулирует финансовые потоки, прогоняемые через офшорные банки в разных направлениях. Контролирует ряд фирм и фирмочек, не имеющих никакого отношения к «Балкан электроник интернейшнл», а связанных напрямую и косвенно с проектом «Д».
Судя по тому, с какой активностью отслеживает Скрипник котировки акций компаний-производителей горючего и нефтяные фьючерсные контракты, есть у меня мнение, что прозрачные двести тысяч, пришедшие на прошлой неделе от биржевого маклера на счёт нашей фирмы — результат деятельности старикана.
-194-
Именно Натан, прогуливаясь со мною по внешне дикому, но тёплому, нестрашному лесу, провёл краткий экскурс в суть природы и подсказал идею глобализации электронной связи. А натолкнуло его на эту мысль созерцание большой, но в то же время изящной паутины, перекрывающей тропинку. Обозначив основные узлы новой идеи, а она действительно лежала на поверхности, Натан, попыхивая трубкой, продолжил:
— Вы, Володя, заметьте, что красота всегда функциональна. Это касается математики и музыки, поэзии, архитектуры и любви между женщиной и мужчиной. Существует бесконечное множество определений красоты у китайцев, греков, египтян, римлян, но все они сводятся к одной идее: красота — высшее достижение функции, ad maximum! Поэтому одним из важнейших критериев любого дела, проекта, изделия является вопрос «а красиво ли это?». И если эксперты скажут «да», проект обречён на успех.
Даже здесь, в лесу, пижонистый Натан, облачённый в джинсовый костюм с шёлковым платком на шее, в муаровом стетсоне, наборных ковбойских сапожках смотрелся профессором за кафедрой в университетской аудитории. И потухшая данхилловская трубка выглядела указкой в руке лектора. Но при этом никакого занудства, менторства и высокомерия не отмечалось. Так со мной мог разговаривать, скажем, мой гипотетический дед. Я, по крайней мере, от такого деда бы не отказался. Магистр экономики, степень Ph.D. по химии, три европейских языка и монография по фольклору племени маори. Шекспир, Блейк, Филдинг, Тацит, Геродот, Аль-Бируни — ни фига себе, такой кругозор, и всё по делу и к месту!
— «Иудеи знамения просят, эллины — мудрости», но никто не ищет у Бога красоты, — подытожил Натан. — Перед приступом у эпилептиков до болезненного обостряется восприятие мира. Краски становятся ярче, запахи сильнее, слух тоньше. И в этот момент, именуемый аурой, иногда возможен прорыв человеческого сознания в гениальность. За примером не надо ходить далеко — Аристотель, Пифагор, Ньютон, Нобель, Юлий Цезарь, Пётр Первый, Жанна Д'Арк, Байрон, Диккенс.
-195-
Фраза «Красота спасёт мир» — рождена также эпилептиком Достоевским. Но девяносто девять процентов людей воспринимают её абсолютно формально, в одной плоскости. А ведь это не просто фраза, это универсальный ключ к познанию мира! Вот так, сударь… И ещё мой Вам совет: не замыкайтесь в профессионализме. Это, бесспорно, хорошо знать в своей отрасли все от альфы до омеги. Но специальные знания эффективны только тогда, когда они соединены мостиками, мостами, ниточками с другими сферами творчества человека. Почему Леонардо да Винчи называют универсальным гением? Да только потому, что в механике, аэродинамике, анатомии, в живописи и скульптуре он руководствовался не только «отраслевыми постулатами», если можно так сказать. Для создания идеального рисунка из геометрии был взят принцип «золотого сечения», используемый, кстати, и поныне. Знание природы зрения и законов физики подарило художнику манеру письма «сфумато», при которой отдельные предметы теряют чёткость своих очертаний из-за колебаний воздуха. И таких примеров сотни.
Вы стоите сегодня на рубеже прорыва в новые по качеству системы информации. Сделайте шаг вправо, влево, в переносном смысле. Я Вас уверяю — отыщите множество вариантов решения проблемы. Ведь ваши микрочипы — это всего лишь ухудшенная копия нейрона мозга. Ну, и, возвращаясь на грешную землю, хочу подсказать одну идейку. Вы недавно неплохо заработали на парфюмерных компонентах женских средств гигиены. Дайте поручение Кристине, чтоб она посчитала, какие цветовые гаммы преобладают на рынке продажи женского белья.
— А зачем нам это?
— Затем, что по моим старым донжуанским прикидкам только тридцать—тридцать пять процентов женщин носит белое бельё.
— Ну, и что из этого следует? — продолжал недоумевать я.
— А то, что белые прокладки хороши к белым трусикам. Других же цветовых вариантов на сегодня не существует. И белые крылышки из-под цветного белья выглядят в лучшем случае неопрятно.
-196-
Дальше мне уж всё было понятно. Через неделю «Балкан электроник интернейшнл» подало патентную заявку на приоритетность производства женских прокладок чёрного, красного, голубого цветов. Шестьдесят процентов прибыли от реализации патента, по юридическому договору, доставались, вполне справедливо, старикану. А он и не возражал.
Вечером, собравшись у камина с бутафорским огнём в гостиной нашего временного пристанища, мы с удовольствием слушали вековой давности романсы Паниной. Где уж откопал Натан эти записи, одному Богу известно. О делах не говорили вовсе. Патрон чётко придерживался правила: «Мухи отдельно, котлеты отдельно». Под бокал доброго португальского портвейна старикан декламировал на память сонеты Шекспира. Хорошо читал, почти как Дмитрий Николаевич Журавлёв. Потом Надежда попросила, чтоб я познакомил народ со своей лирикой. На фоне классической поэзии и прозвучавшей музыки мне, право же, было неудобно вылазить с любительскими стихами. Но уж больно тон лирический был задан Натаном, и Надежда с Сергеем настойчиво так просили…
Уж если суждено *
Расстаться мне с тобою,
Осеннее вино
В последний раз открою.
Пусть этот сладкий яд
В крови твоей блуждает.
Где тот Эдемский сад?
Никто уже не знает.
Хоть выпал мне нечёт,
Но вертится рулетка.
Адреналин сожжет
Нервическая клетка.
Я сделал выбор вновь —
На красное все фишки!
И … проиграл любовь,
Но написал две книжки!
_________________________________
* здесь и далее лирические стихи автора
-197-
— А что, очень сильно, — хмыкнул Сергей Петрович, — и главное — образно. «Осеннее вино»... Было и у меня когда-то «осеннее вино» в Гагре…
Надежда не сказала ничего, но было видно, что драматургия стиха её затронула. Натан молча покуривал трубку, изредка бросая на меня изучающий взгляд. Я прочёл ещё «Ностальгию», «Дуэль с тенью» и резко оборвал любовную лирику циклом шутливых эпиграмм на своих коллег. Поскольку персонажи были всем знакомы, а маленькие слабости подмечены довольно точно, я получил порцию аплодисментов, сопровождаемых искренним смехом.
— Господи! Чего же мы сидим? — всплеснула руками Надежда. — Сейчас же начнётся фейерверк. Пойдём, пойдём на берег!
По деревянному пирсу, вдающемуся в озеро метров на сорок, мы прошли на площадку, поручни которой украшали плетёные маты, спасательные круги и прочая водная атрибутика. Вдалеке на свободной воде угадывались очертания большой плавучей платформы. Днём я видел, как её приволок буксир, а потом шустрые матросики в пять минут заякорили этот остров буйками.
В сгустившихся сумерках, совершенно внезапно, повинуясь неведомому дирижеру, вспыхнули огненные разноцветные гейзеры по периметру платформы, а в центре горящей клумбы алыми розами распустились, раскрутились шутихи. Затем с грохотом и свистом вверх полетели одна за одной, а потом целыми сериями, ракеты, разрывавшие бездонное ночное небо красными, зелёными, жёлтыми, изумрудными летящими звёздами. Всё это отражалось в воде, удваивалось, утраивалось и завораживало непредсказуемой игрой блеска и красок.
Аналогичное, но в более скромном варианте, я видел в тысяча девятьсот семьдесят шестом году, когда нас, первоклашек, целым автобусом повезли на экскурсию в Днепродзержинск, на родину Брежнева. На обратном пути мы завернули в областной центр, где праздновали двухсотлетие города.
-198-
Там-то, на набережной, под песни Кобзона, я впервые в жизни любовался праздничным салютом, который понравился значительно больше, чем тусклая, загазованная родина вождя. Потом, по возвращении домой, ещё целый месяц праздничный блеск присутствовал, обсуждался так и сяк за нашим семейным столом во время воскресного обеда или ужина. Как давно это было, наверное, тысячу лет назад. И в другом мире, где тёплое Чёрное море, папа в выгоревших до белизны шортах и мама — тоненькая, с красноватым загаром, с короткой мальчишеской стрижкой «сессун», завоевавшей планету за полгода — обрывает Лёпестки роз для варенья.
Мне не довелось бывать в американских школах, но почему-то кажется, что они такие же скучные и убогие, с туалетами, пропахшими хлоркой и аммиаком, наподобие нашей херсонской, номер семнадцать, по улице Марины Расковой. С развешенными на стенах портретами пионеров-героев, выцветшими репродукциями передвижников, с лубочными плакатами, изображавшими хулиганистых подростков, с нравоучительными примитивными стихами под каждым рисунком:
«Не бранись и не кури!
Курят в детстве дикари.
Хоть не пойман ты на месте
И потягивал тайком,
От тебя за двести метров
Будет пахнуть табаком!»
Это тоже из далекого прошлого. Плюсквамперфект, так говорят немцы, — давно прошедшее время.
Всё, о чём беседовал со мною Натан в лесу, не являлось откровением, истиной в последней инстанции. Где-то я и сам понимал скудность своих знаний. Что-то ощущал на уровне инстинкта, особенно при написании стихов, но ясно было одно: с десятиклассным образованием и полуторо-годичными курсами программистов, даже при наличии рядом таких корифеев, как Сергей Петрович и Натан, моей «дыхалки» на длинную дистанцию не хватит. А вот где и чему учиться — с этим вопросом смело можно было идти к Натану.
-199-
Феерия огня и громоподобных звуков окончилась так же внезапно, как и началась. Видно, у местных затейников иссяк порох в пороховницах. Над озером длинной полосой расплывался туман, смешиваясь здесь, на пирсе, со сладким запахом трубочного табака «Глан». Толпа разновозрастных зрителей потянулась к гостевым домикам. Ушли и Сергей с Надеждой. Лёгким похлопыванием по плечу Натан напомнил о себе. Я повернулся слегка, всё ещё находясь там, в праздничном блеске фейерверков моего детства.
— Володя, поймите меня правильно. Может быть, с Вашей точки зрения и не надо реанимировать историю с Даной, но я отвечаю за безопасность в «Балкан электроник». А это касается не только физического здоровья. Не менее важно, чтобы психика любого сотрудника, а тем более Вашего уровня, была защищена по максимуму. При лечении назревшего нарыва используется только хирургический метод, и конечность, пораженную «Антоновым огнём», ампутируют, чтобы сохранить тело. Для Вас в этой истории много непонятного. А я не могу допустить, чтобы заноза сидела внутри юного сердца, или где там ещё находится наша душа?
— А что, есть основания считать меня психически неуравновешенным субъектом?
— Я очень внимательно слушал Ваши стихи, — Натан затянулся, пыхнул дымком, —
«Перелистав страницы дней,
Не стала дальше ты, но ближе.
Как в первый день тебя я вижу.
В соцветье красочных огней!
Как в первый миг, дышу тобой
И замираю в предвкушенье…»
И далее по тексту, кстати, очень трогательному. Хотите, прочту ещё? У меня память отменная.
— Спасибо, не надо.
Натан был прав: как бы я ни маскировался, заноза сидела очень глубоко. Сколько раз ночью, во время сна, я вновь бродил с Даной по городу, целовался в номере у Яшника, дышал свежестью её волос…
-200-
И очень хотел дочку, похожую на Дану. Даже имя придумал.
— Можно, я продолжу? С ведома Сергея для меня собрали достаточно полные данные по семьям Даны и Криссера. Проанализировав ситуацию, посмотрев видеосъёмки, а это в задании тоже предусматривалось, старикан Натан (не смущайтесь, я знаю, как меня называют молодые коллеги) пришёл к выводу, что Ваша бывшая пассия — насекомое. Красивое, но совершенно безмозглое насекомое, реакции которого определяются только феромонами. Скажем, бабочка. При этом раздираемая массой комплексов, начиная от глубочайшей провинциальности и кончая синдромом недолюбленного ребёнка.
Сначала — детское тайное соперничество с младшей сестрой, которой, по мнению Даны, доставались самые «вкусные» конфеты, самые «лучшие» платья и игрушки. Даже зубы у Берты и то ровнее — так считала подростком Дана, и таких примеров масса. Скрытая антипатия между сёстрами в период полового созревания обострилась, вплоть до активных агрессивных выпадов — неоднократных стычек с повреждением колгот, кофточек и других носильных вещей. Это пространно сформулировала Ваша несостоявшаяся тёща. Для Вас это в новинку, но это факт.
Никто не может объяснить губительной тяги насекомых к свету. Тысячи мотыльков гибнут в пламени костров, разбиваются о плафоны уличных светильников. Тянет их и всё. Приблизительно так обстояло дело с нашей барышней. Плюс ещё возможность утереть нос сестре, отбив у неё кавалера.
Семья Криссеров — это Вам не уличный фонарь, скорее, целый неугасимый факел ярких пройдох и сластолюбцев. Папа Исаак — фотограф-кобылятник, недоучившийся медик, поменявший белый халат на красную лампочку фотолаборатории. Думается мне, что и профессию свободного художника он избрал, дабы быть ближе к народу, то есть к бабам. Фанфарон, краснобай, игрок. Раз в году ездит на неделю в Лас-Вегас испытать фортуну. Несмотря на возраст, мужик ещё вполне фактурный, в позапрошлом году овдовел. Получает пенсию по статусу. Прирабатывает «по-чёрному», фотографом в кабаках, по пять долларов за снимок.
-201-
Старший сын Лёва, в прошлом журналист и фотокор заводской многотиражки. Амбициозен, не дурак выпить. Официально был женат четыре раза, подженивался, по его словам, в молодые годы через день, сейчас, конечно, реже. Выбор ограничен, нет молоденьких фрезеровщиц, поварих, да и силы уже не те. В эмиграции пытается реализовать себя как писатель. Под эгидой «Нового русского слова» издал книжонку «Поехали» о том, как ему плохо жилось в Союзе. Пару новелл я выборочно прочитал, на большее меня не хватило. Что-то среднее между поселковым Аверченко и ранним Лимоновым, на уровне сплетен коммунальной квартиры. Специализируется в раскопках грязного белья, дерьма и сравнительном анализе гениталий бывших четырёх жён и прочего женского люда. Большую часть времени, как вы говорите, ошивается в баре «Сайгон», что на Ленсингтон-авеню. Там собирается окололитературная публика. От папаши унаследовал две страсти — к женщинам и игре. Источник существования — вэлфэр и редкие гонорары.
Ну, и, наконец, мачо — Мошка Криссер. Этот самый смазливый. С детства ставка на внешность. Малообразован. Имеет записную книжку, куда вносит анекдоты, стихи, цитаты великих. В узком кругу знакомых — факир на час. При более долгом общении не интересен, позолоченная пустышка. Как и старший брат, резко симпатизирует венерологам — лечился от трихомоноза, триппера в Союзе и уже здесь, дважды. Средства для существования, в перерывах между санациями, наш долбаный Казанова добывает на постельной ниве. Постоянно сожительствует с пятидесятитрёхлетней Памелой Кастл, проживающей на Парк-авеню, девятнадцать, обеспеченной вдовой, муж которой имел пару магазинов сантехники в Бруклине.
У всей семейки ментальность местечковых гедонистов, рождённых исключительно для наслаждения. Лет через двадцать—тридцать о них никто и помнить не будет, но пока, на своём уровне, блистают. На крупных негодяев не тянут.
-202-
Это всё же подразумевает личность цельную, пусть даже со знаком минус. Просто мелкие пакостники.
А теперь представьте себе, Володя: бедное насекомое попадает на парти в семью, где три петуха с ярко выраженными первичными мужскими половыми признаками, надув грудь и распушив перья, стараются перещеголять друг друга в охмуреже комплексующей недавней провинциалки. И это всё под хорошую музыку, стихи, опять же, рассуждения о Камю, Сартре, цитаты из Монтеня. Но и приняли в этот вечер совсем не слабо. По счёту из «Сантори-шопа» погуляли только по выпивке на двести десять долларов, при этом ничего эксклюзивного не брали — дешёвое калифорнийское вино и четыре бутылки японского виски. Кто уж тут будет помнить о скромном и не очень перспективном программисте?
Через десять дней молодые оформили брак в Лас-Вегасе, Исаак попутно их захватил с собой на игры. Вот и вся картинка.
Кстати, за то время, что Вы расстались, наше насекомое уже наследила пыльцой в постели у всех троих. Надеюсь, интимные фотографии «Крыссиных кобелей» за работой предъявлять не нужно? Особого изыска там не наблюдается, просто иллюстрации к семейному подряду.
— Грубый Вы еврей, Натан! Нечуткий, как трактирщик Паливец.
— А в этом случае по-другому нельзя. Нью-Йорк — не Гаммельн, и дудочки у Вас нет. Правда, Дану, при Вашем сегодняшнем статусе, вернуть можно за пару минут. Но надо ли, а?
Противно мне было, грязно. И Натан с его дотошностью и детальным разбором полётов. И вся эта вонючая семейка Криссеров, и я сам, заляпанный дерьмом по уши. Не прощаясь, Натан повернулся и молча направился к коттеджу. Ночью, беспокойно ворочаясь в постели, я вновь пережил, переболел, перемучился, задавая бесконечные вопросы себе и дискутируя мысленно с Натаном. Старикан был прав, вырвав из меня занозу. Теперь уже раз и навсегда. А, может, в эту ночь я просто стал взрослым…
-203-
Расстались, Бог с тобой!
Удерживать не буду.
Была ты мне чужой,
На время взятой ссудой.
Как стольный град Москва,
Слезам твоим не верю.
А отчего тоска?
Сквозняк надул под двери…
Вот чего уж в Америке не принято, так это влазить в чужие проблемы. Правда, и свои неприятности на тебя тоже никто не перекладывает, одно слово — прайвеси. Типичная улыбка благополучного человека и стандартный ответ на вопрос «Как дела?» — «Всё отлично!». Ну, а что у тебя на самом деле внутри, никого не трахает. Беседа с Натаном была характерным проявлением русской ментальности. Хотя без этого разговора я мог бы болеть ещё чёрт знает сколько. Там, в Союзе, фраза «Чем могу быть полезен?» действительно свидетельствовала о желании вопрошающего помочь тебе. Здесь же — просто вежливой формой обращения, рассчитанной на такое же дежурное «спасибо». Разве что различные представители религиозных сект (а их тут, в Штатах, до трясци) могли искренне предложить участие, но потом это оборачивалось, ох, каким корыстным интересом со стороны сектантов. И квартиру им подавай, и машину, и, самое главное, деньги, до последнего цента.
Именно Натан с его модусом вивенди и непоказным сочувствием отыскал в многомиллионном городе сухопарого, слегка гнусавящего англичанина Бима Тернера-Ли с хрустальной мечтой о едином информационном пространстве. И не просто отыскал, а сумел расположить к себе, поддержать морально и убедить, что только в «Балкан электроник интернейшнл» можно реализовать самые безумные проекты. В том числе и идею о глобальной гипертекстовой среде, позволяющей легко связываться с серверами в соседнем офисе или на другом конце планеты, и относительно недорого. Проект мы так и назвали — «Паутина», а руководить, с подачи Натана, разработками стал будущий Командор Рыцарей Ордена Британской империи Сэр Бим Тернер-Ли.
-204-
Акулы бизнеса, а в чутье отказать им никак нельзя, только за этот год инвестировали в нашу компанию более шестнадцати миллионов долларов, и это было только начало.
Неожиданный финансовый прорыв дал возможность моему идеологу, отцу-командиру, не прибегая к кредитным деньгам, развернуть на более серьёзном уровне реализацию проекта «Д». На очередном итоговом совещании, которое проводилось в коттедже на Лонг-Айленде в присутствии Паулы, Натана и меня, патрон чётко выделил основные узловые звенья задачи в новых параметрах: приобретение топлива, транспортировка, хранение, сбыт, документальное сопровождение и система безопасности на всех этапах. И сообщил, что для реализации задуманного необходимо минимум три миллиона кредита. При этом целесообразно иметь собственные фирмы по транспортировке, хранению, реализации, причём официально независимые и не связанные друг с другом. Эдакий нелегальный холдинг, поскольку аренда отдельных структур обходилась достаточно дорого — съедала до сорока процентов прибыли.
Вот тут-то я сказал свои слова, не мальчика, но мужа:
— «Балкан Электроник Интернейшнл» имеет возможность финансировать расширение дела. Кроме этого, я предлагаю организовать дочернюю компанию и вполне легально приобрести ряд хранилищ для горючего. Естественно, оплата за хранение будет взиматься минимальная. Кто и что там хранит — нас не касается. Остальные суммы в ценных бумагах или живыми деньгами целесообразно прогнать через офшоры. Инвесторами станут, формально, наши назначенцы — греки, мексиканцы, да кто угодно, хоть украинцы. Для дела это значения не имеет. Мы немного теряем на банковских операциях, но полностью избавляемся от кредитных процентов. Попутно укрепляем положение «Балкан электроник интернейшнл» за счёт приобретенной недвижимости.
-205-
— И не вступаем в противоречие с законом о монополиях, — веско добавил Натан.
— Кстати, какие тенденции наблюдаются последнюю декаду на бирже? — обратился к старику патрон.
— Прослеживается падение котировок акций нефтеперерабатывающих компаний на Ближнем Востоке. Но при этом растёт стоимость сырой нефти. Вчера на бирже цена бареля достигла рекордной отметки в тридцать два доллара. Похожее положение было в девяностом году, когда Ирак напал на Кувейт. Подросли также цены на русскую и норвежскую нефть, латиноамериканская пока без изменений. Поскольку никакого военного конфликта не наблюдается, думаю сыграть на понижение. Paper loss* в этом месяце у нас семь тысяч триста долларов. Это не выходит за рамки планируемой степени риска.
Но вот что странно: банки на эту нефтяную ситуацию отреагировали ростом кредитных процентов. «Чейз-Манхеттен—Банк» объявил двадцать один процент, остальные крупные банки добрались до отметки двадцать процентов, и, думаю, что это ещё не предел.
— Подождите ещё день и, если падение продолжится, приобретите из резервного фонда миллиона на полтора бумаг «Кувейт Ойл». Только не напрямую.
Паула, Вы с завтрашнего дня занимаетесь транспортными конторами. Десятка два большегрузов возьмёте в Калифорнии у Меера Школьника. Три—четыре новых, остальные — бывшие в эксплуатации, только не рухлядь.
В Сиэтл я слетаю сам, закажите на завтра билет, на утренний рейс.
Референт отчеркнула строчку в блокноте, поправила прядь волос и, улыбнувшись, спросила:
— Шеф, а кто будет заниматься персоналом?
— Конечно, Вы. Управленцев наберёте в Нью-Йорке, только американцев. Технический персонал поищете через «Наяну», из вновь прибывших. Володя оформляет через «Балкан электроник интернейшнл» покупку четырёх хранилищ — Ист, Вест, Норт, Саус. На всё, про всё — один месяц.
___________________________________
*Paper loss (англ.) — бумажные потери
-206-
— Сергей Петрович! Это нереально.
— Володя! Есть такое понятие — надо. Будь любезен уложиться в срок. Натан поможет тебе провести деньги и продолжает работать на бирже самостоятельно, плюс организация покупки бензоколонок теперь уже в Нью-Йорке. Их оформите через фирму «Корн энд Корн». Предварительная договорённость у меня с Пашей есть. Детали отработайте сами. Какое там число счастливое у евреев? Семь? Значит, м-р Скрипник приобретает для начала здесь семь колонок. Заправщики должны быть с полным отсутствием разговорного английского. Национальность значения не имеет — азиаты, евреи, русские. Паула, это тоже на Ваши плечи. Следующее совещание через десять дней.
Да, Натан, в коридоре офиса пахнет дурью. Нам не нужны проблемы с полицией, и, как Вы понимаете, наркоман — это уже не работник. Извините, но данный факт — прямое упущение вашей службы. Доложите мне послезавтра, когда я вернусь из Сиэтла. И организуйте строжайшую опеку нашему англичанину, круглосуточно. С кем кушает, общается во время уикэнда, сексуальные симпатии. Какой тип женщин ему импонирует. Подведите к нему, только не в лоб, хорошенькую девочку-информатора. Мы должны знать о нём всё. Это же не курица, несущая золотые яйца, а целый страус.
И ещё, Володя, подумайте над реорганизацией компании. На сегодняшний день имеет смысл трансформироваться в акционерную форму собственности, пока закрытую. Вы становитесь президентом, с контрольным пакетом. Тернеру-Ли предложите пост вице-президента и восемь процентов акций. Сотрудникам, в зависимости от ранга, — от одного до пяти процентов. Каждый, кроме конечной цели, должен знать свой личный профит.
Ох, и мозги у нашего патрона! С его деловыми способностями, хваткой, умением образовывать полезные связи и влиять на людей вполне мог бы быть членом Политбюро в Союзе. А они его, суки, в тюрьму упрятали за гранёные стаканчики. Поэтому теперь и гуманитарную курятину хавают, и лечат народ просроченным американским аспирином.
-207-
Вот только выглядит он устало. Мешки под глазами, седины набросало. Конечно, раскрутить такой бизнес за два года и выйти на миллионные обороты — это стоит большого здоровья. А отпуска у нас ещё ни у кого не было и, по всей видимости, в ближайшее время не предвидится.
Паула вышла отзвониться в агентство по поводу билета. Натан, наконец, закурил свою трубку, а патрон, отпив из высокого хрустального стакана глоток «Нарзана» (я специально заказываю для шефа два ящика в месяц), сказал, будто прочитав мои мысли:
— Запустим дело и на две недели уедем в отпуск. Куда? Готов выслушать предложения. Мне бы хотелось в Ниццу. Всю жизнь мечтал пожить во Франции.
Как же, отпуск, раскатали губу. Вот уже четвёртый месяц мы почти всё основное рабочее время занимаемся соляркой. И при всей слаженности нашей команды дело, к сожалению, продвигается рывками. С покупкой хранилищ как раз получилось более или менее. На следующий день после совещания я встретился за ланчем с мистером Файншмидтом, юристом, консультирующим «Балкан электроник интернейшнл». Обговорили сразу вопрос реорганизации компании и открытия дочернего отделения. Пакет документов Файншмидт обещал представить через десять дней.
В сайтах Пентагона я разыскал два бензохранилища, выставленных на продажу. Одно — недалеко от Лос-Аламоса, на территории бывшей воздушной базы, второе — в штате Вашингтон, почти у Канадской границы. Честно говоря, мне было непонятно, зачем размещать хранилище на юге, где среднегодовая температура составляет плюс восемнадцать, а дома практически не отапливаются централизовано. Но, когда я встретился, в текущем порядке, с Сергеем Петровичем, он ответил однозначно: «Излишнее познание рождает скорбь». Дескать, много будешь знать — скоро состаришься. Значит, не случайно мне было выдано четкое географическое задание, имелась тут какая-то задумка.
-208-
Ещё одно хранилище, совершенно по бросовой цене, отыскалось в Дакоте при частном небольшом аэроклубе. А вот с четвёртым никак не получалось. Нет, хранилищ было выставлено к продаже достаточно много, но либо цену просили несусветную, либо располагались они не там, где нам нужно. К моменту совершения сделок наша дочерняя фирма «Балкан Петрол» уже обрела юридический статус, со своим директором, менеджерами, охраной и уборщицами. С группой экспертов-эксплуатационников я облетел все три точки, и шестого сентября в танки поступило первое дизтопливо. Четвёртое хранилище после долгих поисков пришлось взять в Нью-Джерси, но туда соляр доставляли уже полностью документально «очищенный», то есть предназначенный для реализации на семи бензозаправках. Причём и по качеству он не был хуже стандартного. Натан порылся в немецких патентах времён второй мировой войны и нашёл очень дешёвый способ депарафинизации, буквально копеечный. Свечной заводик организовывать мы не стали, а каждый квартал отправляли в Сан-Диего две тонны отличного парафина, тоже не за бесплатно.
Особые трудности мы испытали при наборе технического персонала. Сталинский лозунг «Кадры решают всё» был актуален здесь, в Штатах, даже больше, чем в Союзе. Одуревшие от дешёвой еды, социальных благ (начиная от велфэра, талонов на продукты и одежду), эмигранты работать не желали. Зачем? Всё, что казалось недостижимым в СССР — отдельное жильё, да ещё частично оплачиваемое, машина, шмотки, квалифицированная медицинская помощь, кондиционер, стоканальное телевидение, журнал «Плэйбой», — уже имелось в наличии и почти задарма.
Подключив к Пауле всех, кого можно, мы просеяли через «Наяну» и аналогичные организации более четырёх тысяч человек. Группа компьютерщиков занималась первичным отбором по резюме. На втором этапе — собеседовании — работали три группы. Каждому соискателю уделялось семь минут. Затем отобранные направлялись на тестирование к психологу. Но самую сильную головную боль мы имели от переводчиков. Почти половина из них нуждалась в индивидуальном толкователе.
-209-
Специалист по урду и суахили, выпускник Гарварда, не мог толком разъяснить испытуемым наши требования. А таких переводчиков мы взяли по временному контракту шестнадцать человек.
Итог общей деятельности был более чем плачевным. Из требуемых ста сорока рабочих мы смогли отобрать всего семнадцать: восемь бывших советских граждан, двух пакистанцев и семь выходцев из Юго-Восточной Азии. Пришлось ангажировать рекрутинговые агентства в Сан-Франциско и Лос-Анжелесе. Именно из-за проблемы с персоналом реализация задачи, которую нам поставил патрон, растянулась аж на четыре месяца. Но вины Паулы, как вы понимаете, в этом не было. Сергей Петрович подгонял нас, строил, но порок по субботам, как в доме Кашириных, не устраивал. За что мы ему очень благодарны.
Рождество праздновали мы у Натана. Шеф улетел с Надеждой и её приятельницей в Бразилию. Паула, Кристина с мужем, я, Тернер-Ли и мой знакомый, а теперь младший компаньон Марк Кутепов — бард, он же скульптор, он же директор «Балкан Петрол», — компания небольшая, но душевная.
Мне кажется, Натан по-хорошему симпатизировал Кристине. Как-то выделял из всех моих сотрудников. При всех деловых качествах, а именно она разработала уникальный пакет антивирусных программ, Криста обладала мощной женской аурой. При её появлении на фирме втягивались животы, расправлялись плечи и закручивались гусарские усы, если у кого-нибудь они имелись в наличии. А каждое утро на рабочем столе Кристины неизвестно откуда появлялся свежий букетик. Разведка донесла, что старикан ежемесячно лично оплачивает доставку цветов в наш офис. Симпатии Натана простирались и на мужа Кристины. По крайней мере, гуся, фаршированного яблоками и гречкой, продукта, американцам практически незнакомого, готовили они с Хаимом вместе.
Вечер удался, хотя снега в Нью-Йорке не было и в помине. Весь декабрь был плюсовой, и только к православному Рождеству синоптики вроде бы обещали немного мороза и метель.
-210-
Я получил в подарок ноут-бук, Кристине досталось кольцо с жемчужиной, Хаиму и Тернеру-Ли — по галстуку от Дюпона с флакончиком туалетной воды. Хозяину вручили кальян, инкрустированный полудрагоценными камнями, и раритетный томик прижизненного издания сказок Пушкина. Ох, и забалдел старикан от нашего подарка! Полвечера носился с книгой, не знал, куда пристроить. Ну, чисто, как ребёнок!
Пауле лично я подарил золотой браслет «Тифани», Натан — косметический набор от Елены Рубинштейн, Хаим с Кристиной — роликовые коньки, а Тернер-Ли — добротный ирландский плед.
Пили немного, но со вкусом. Хаим с Кристиной принесли литровую бутыль водки, настоянную на травах. Какой-то их приятель специализируется на этой ниве. Под гуся и маринованные белые грибочки улетела эта водка ясным соколом. Паула и Тернер-Ли, начавшие вечер с мартини, попробовав старинный русский напиток (Хаим называл его «Муромец»), оставшуюся часть рождественской ночи обсуждали вкусовые достоинства самодельной водки, пробуя мешать её со льдом, ликёрами и ромом в микроскопических дозах.
Кутепов, которому преподнесли роскошный чехол для гитары, побаловал нас своими балладами. Не знаю, не будет ли это нескромным, но одна песня «Молитва», на мои слова, понравилась народу очень. Паула, учившая русский язык, подпевала, смешно коверкая:
Я стану за вас молиться,
Пусть вас не оставят боги.
Зима мне в окно стучится,
И снег забелил пороги.
Уже ближе к утру, прежде, чем расстаться, подняли тост за нашего патрона и договорились встретить русское Рождество у Хаима с Кристиной в полном составе, с вернувшимся Сергеем Петровичем. Первыми уехали Паула с Бимом, Марк с четой Резников отправился на такси на Брайтон, он жил на Оушен-Парквэй. Я остался ночевать у Натана. Тем более, что прислугу старикан отпустил на все праздники, а насорили мишурой и конфетти мы прилично.
-211-
Да и посуды грязной набралась целая гора. Кстати о грязном. Служба безопасности вычислила трёх наших сотрудников, совмещавших творческие процессы с употреблением наркотиков. Может быть, конопляная эйфория и помогала полёту фантазии, но я поставил жёсткое условие: либо пройти лечение в закрытой клинике, причем «Балкан электроник интернейшнл» оплачивала все счета, либо увольнение. Янош Габор, ведущий дизайнер, лёг в больницу, а двоих программистов пришлось уволить. Жаль, конечно, вроде бы сработались, но, как говорит Натан, — порядок в лавке должен быть.
Вот что мне резко не понравилось, так это утренняя побудка, которую устроил старикан в половину девятого. Если учесть, что легли мы около трёх ночи, то можете представить, как не хотелось вставать, да ещё потом мучить себя физкультурой.
— Кстати, господин Президент, я давно хотел обратить Ваше внимание на полное отсутствие физической нагрузки у всех сотрудников фирмы. Поэтому предлагаю арендовать два раза в неделю спортзал и в принудительном порядке, на пару часов, — баскетбол, футбол, бассейн, что кому нравится. Скажем, по вторникам и пятницам. Куратором спортпрограммы будет мой парень Фрэнк Кимберли, ну, а личный пример — за Вами.
Откровенно говоря, я не очень спортивный человек, ну там настольный теннис, мяч в кольцо побросать. У нас в детдоме культивировался футбол. А мне из-за травмированного в детстве мениска гонять мяч не рекомендовалось.
Действительно, сидели мы за компьютерами до одурения. Пока это на работоспособности не отражалось, ведь средний возраст в компании составлял тридцать лет, и то за счёт сорокалетних орлов старикана. Но жизнь не исчерпывается одним днём, и предложение Натана было действительно разумным, тем более, что неформальное общение в спортзале только укрепляло командные отношения в компании.
— Часы занятий спортом, думаю, надо табелировать, как рабочие, — подытожил Натан.
-212-
— Фирма немного проиграет на этом, но получит дивиденды на здоровье сотрудников, что для настоящего капиталиста тоже важно. А спортивная стильная форма с логотипом «Балкан электроник интернейшнл» — за счёт службы безопасности. идёт?
— Нет возражений!
Можете себе представить русское Рождество в еврейско-шведской семье, где из пятнадцати приглашённых единственный русак, и то по прозвищу Жид! Но, тем не менее, это было действительно славянское застолье. С блинами, украшенными горками чёрной и красной икры, с бочковыми огурцами и помидорами, квашеной капустой, солёными груздями, жареным поросёнком и гармошкой, на которой наяривал друг Хаима Анатолий Блинов. Вот уже, скажу вам, именины сердца! А «Зверобой», «Зубровка», наливочка вишнёвая, куда там местной выпивке! Ну, и, конечно, убойный «Муромец», после которого голова не болит, сколько бы ты ни употребил. Проверено, можно сказать, на себе. Чтобы еврейский народ не смущался, перед застольем Хаим пошутил, что поросёнок и сало с чесночком «кошерное», хотя, конечно, ортодоксальных верующих среди нас не было, а Паула и Тернер-Ли больше холестерина боятся. Патрон, загорелый, помолодевший на десять лет, волосы выгорели, седины совсем не видно и глаза хитрющие, раздал всем подарки. Мне досталась карта Латинской Америки, исполненная на коже и стилизованная под период конкисты. Тамадой Сергей Петрович оказался классным, стол провёл в лучших традициях Кавказа. Тосты речистые говорил, с грузинским колоритом притчу рассказал о джигите, который стрелял в орла, несущего козленка. Посмотрели в записи Рождественскую службу из Москвы. Цирк да и только! Бывшие члены Политбюро со свечками стоят в первом ряду и крестятся, как кому Бог на душу положил, не натренировались ещё.
Но это всё ерунда и не стоит внимания, важно другое, что в качестве сюрприза в один из маленьких домашних пирожков Кристина положила золотое колечко. Я ужасно люблю всякое печиво, а тут начиночка — лук с яйцом, просто объеденье. Так вот, на втором пирожке мне это колечко и попалось, а хозяйка куда-то исчезла, часа полтора уже хочу её поблагодарить, никак не получается.
-213-
И Хаим вразумительно сказать ничего не может, или не хочет. Вдруг в одиннадцать часов раздаётся нахальный вызов по домофону, и в наши апартаменты вваливается толпа весёлых гномов, сопровождающих, я так понимаю, Белоснежку. За ними и Кристина выглядывает с довольным таким видом. Гномы, конечно, шухер устроили не хуже, чем мы когда-то в детдоме на Новый год.
Толян на гармошке играет, народ поёт, танцует, бенгальскими огнями размахивает, только Белоснежка в уголке о чём-то с Кристой шепчется. Я, естественно, пользуясь поводом поблагодарить хозяйку, подхожу к парочке и замечаю, что похожи они, вроде как одна мать родила. Рассыпаюсь в комплиментах, хвастаюсь, конечно, колечком, Криста в ответ и говорит:
— Володя, познакомься с Софьей-Эрикой, моей младшей сестрой, она только час назад прилетела из Стокгольма.
Вот такой сюрприз нам они подготовили.
Я с Кристиной разговариваю, а сам на Белоснежку глазом кошу. Сказать, что красавица необыкновенная, нельзя. Но ужасно милая, и тянет меня к ней, как магнитом, не пойму, почему. Но надо как-то разговор продолжать. Вручаю Софье найденное в пирожке «счастье» и спрашиваю:
— А что, гномов тоже из Швеции привезли?
Сестрёнка Кристина смущённо так колечко на пальчике вертит:
— Нет, троллей я заказала ещё в Стокгольме, в агентстве, чтоб сделать веселье для Вас. Они меня в микроавтобусе в «Джи эф кэй» встретили, очень смешные…
Необычный такой акцент, а слова растягивает, как Криста, и голос одинаковый по тембру. Волосы русые с небольшой рыжинкой заплетены в две косы. Кожа на лице матово-белая, как говорили на Херсонщине, «молочно-восковой спелости». Глаза огромные зелёные с мелкими карими искорками по радужке. Рослая, где-то метр семьдесят, но лодыжки стройные, и пальцы на руках длинные, очень красивой формы.
-214-
Это я про себя отметил, а сам, конечно, выдаю всякую весёлую чепуху. И понимаю, что неудобно торчать уже возле сестер, но ничего поделать с собой не могу.
Актёров накормили, напоили и отправили восвояси. Сели и сами за стол, Софью-Эрику рядом со мной поместили. Я, конечно, политес соблюдаю, ухаживаю за ней, блинчики с икрой предлагаю, спрашиваю: «Что пить будете?». И где-то внутренним чутьём ощущаю, что не застолье и танцы ей нужны, не моё внимание, а просто выспаться требуется после перелёта.
Поклевала Белоснежка немножко, рюмку наливки выпила и говорит:
— Володя, извините, Вы мне завтра город посмотреть помогать? Я никогда в Америке не была. Могу много расчитывать на Ваше внимание?
А мне как мёдом по сердцу:
— Конечно, утром в одиннадцать я буду у дома Кристины.
Попрощались мы с фреккен Молнерссон-младшей. Я ей ручку поцеловал. А запах от кожи, как от весенней лесной поляны, лёгкий, сладковатый, аж голова кружится. Короче, влюбился я сходу и бесповоротно, сам на себя удивляюсь.
Целую неделю с Соней ездили по музеям, театрам, галереям.
Я в четыре часа встаю, в шесть с Паулой решаем производственные вопросы, а в одиннадцать — ланч с Софьей-Эрикой. И потом всё время вместе, до поздней ночи.
В один из вечеров, когда мы заказали билеты на популярный мюзикл «Чикаго», в компанию с нами напросился Натан. Подшучивал, достаточно светски, не задевая моего достоинства. С Соней завёл беседу об ансамбле «АВВА», посетовав, что распался он слишком рано. При этом употреблял такую музыкальную терминологию, будто всю жизнь профессорствовал в консерватории. Не устаёт меня удивлять старикан.
В антракте он пустился в пространные рассуждения о том, что «свеи» — так называли шведов на Руси, и русские слова «свой», «свояк» — производные от одного корня и свидетельствуют об очень близкой связи двух народов.
-215-
Сослался на Торговое Уложение Х века, в котором новгородцам было приписано: «Свейским людям в торговле препон не чинить. А двор гостевой отвести за Антиповой пустошью. Дружине же шведской положить на корм две деньги. А сверх того — бочонок мёда и пуд хлеба в неделю».
Соня только глаза широко раскрывала. Для неё Хольмгард (скандинавское название Новгорода) ни о чём не говорило. И, по-моему, дружба народов также была пополам. Отнюдь не из-за отсутствия интеллекта, а потому, что кроме меня в эти дни для неё никто не был интересен. Да и мне тоже.
На следующее утро Натан приехал в офис к семи часам, как раз мы с Паулой закончили обсуждать вопросы по «Балкан электроник интернейшнл», и все вместе, уже втроём, принялись решать проблемы по проекту «Д». Ну, проблемы — это громко сказано, текущие дела, но которые требовали координации руководства. Компания «Алос Трейвор» задерживала впервые поставку трёхсот тонн горючего на четыре дня. Исполнительный директор причины выдвигал какие-то несерьёзные. Следовало определиться, будем ли мы выставлять штрафные санкции, или войдём в положение нашего поставщика. Я считал целесообразным подождать ещё пару дней и, если свои обязанности «Алос Трейвор» выполнит за этот срок, просто пожурить. Натан придерживался противоположной точки зрения.
— Это сегодня, когда у нас есть приличный резерв соляра в хранилищах, мы можем себе позволить роскошь не требовать безукоризненного выполнения контракта. А если бы заправки не принадлежали нам, а мы не обеспечили бы их необходимым объёмом топлива? Да с нас бы слупили и потерянную выгоду, и ущерб имиджу владельца, и судебные расходы, мало бы не показалось.
— Но, Натан, это же первый случай почти за год совместной работы. Мало ли какие проблемы возникли у поставщика?
— А вот и слетайте туда с Марком, выясните на месте обстановку. В одиннадцать сегодня можно полететь нашим самолётом. А к вечеру вернёшься, и мы примем окончательное решение. С вами отправится мой заместитель по службе и группа юристов.
-216-
— Натан, я не могу, у меня сегодня встреча с Соней, как раз в одиннадцать, в Рокфеллер-центре.
— В порядке исключения можете пригласить фреккен Молнерссон полететь с Вами. Я позвоню в «Алос Трейвор», чтобы они, пока вы будете заниматься делами, организовали барышне поездку в Национальный парк. Так уж и быть — совместим для Президента приятное с полезным.
Я был очень благодарен Натану за то, что он нашёл лояльный выход из ситуации. Старикан иногда умеет быть любезным, хотя во всём, что касается дела, он очень жесток и прагматичен.
С ситуацией на месте мы разобрались достаточно быстро. Компания «Алос Трейвор» уволила исполнительного директора и обязалась выплатить двадцать тысяч компенсации за несвоевременное выполнение контракта. Натан в очередной раз оказался прав.
Может, его родители неверно назвали — «Дар Божий», а надо было — Соломон, в честь мудрого царя. Хотя для нашего патрона и лично для меня старикан действительно «Божий дар».
В кризисную ситуацию наших партнёров втянул Грейс Изи, теперь уже бывший директор. Захотел посидеть одной задницей на двух стульях. Горючее, предназначенное нам, отпустил по более высокой цене какой-то фирме в надежде, что за пять—семь дней он сможет поставить «Балкан Петрол» необходимые объёмы соляра. И всё бы прошло гладко, если бы либерийский танкер, перевозивший нефть, не попал в ураган и не затонул. В итоге Изи положил себе в карман семнадцать тысяч, но потерял работу. «Алос Трейвор» чуть не потеряла оптового клиента, оставшись без сырья. Судя по настрою юристов, двадцать тысяч — это отнюдь не смертельная сумма, мы могли бы потребовать ещё больше. А так «Алос Трейвор» отберёт у Изи его маржу и будет в небольшом накладе. Натан ещё раз преподал мне наглядный урок, что в бизнесе благотворительность наказуема.
-217-
Вот кто получил удовольствие, так это Соня. Её холили и лелеяли целый день, как какую-нибудь принцессу. Что им там наговорил Натан перед нашим прилетом, неизвестно. Но если мы после лёгкого ланча закопались в бумагах, а потом вели достаточно нервные переговоры, то трудовой день фреккен Молнерссон по прилёту начался с посещения фитнес-центра, затем — экипировка в спортивном магазине и последующая экскурсия в Национальный парк. Думается, что на представительские расходы по приёму гостьи «Алос Трейвор» выделила не менее двух тысяч.
Эмоциональному подъёму моей любимой можно было только позавидовать. В один день побывать в пустыне, полюбоваться каньонами, потом обедать в горах в густом хвойном лесу, отдохнуть за чашкой чая матэ (вообще-то, матэ пьётся из тыквочки) в маленькой гостевой хижине на альпийском лугу. Такого праздника я, увы, создать для неё не мог, не хватало ни фантазии, ни времени.
Прилетели мы в Нью-Йорк около часа ночи, и как-то вышло само собой, что впервые ночевала Соня у меня, в бывшей квартирке патрона, аренду которой я переоформил на себя в прошлом году. А вот как нам было хорошо и расчудесно, описывать не стану, чтоб не сглазить.
Ещё сутки я не появлялся в офисе, переложив все заботы на хрупкие плечи Паулы. Телефон и компьютер мы с девочкой просто отключили. А через день Соня улетела в Стокгольм. Но улетела для того, чтобы уволиться с работы и поставить старших Молнерссонов в известность об изменении своего статуса и вернуться ко мне. Сформулировал и ужаснулся. Разве можно таким казённым языком описать нашу нежность, милые словечки-дразнилки, рыжий поток волос, сквозь которые пробивается бледное зимнее солнце, шелковистую негу кожи и быстрый прерывистый шёпот на шведском языке, из которого узнаваемо только «Володья, Володья, Володья!». А милая привычка приподнимать левую бровь?
Оказалось, что мы любим одни и те же вещи — пищу, музыку, цвета. Нас одинаково волнует Моцарт и Бернс, Иероним Босх и Сальвадор Дали.
-218-
И даже планируя свадебное путешествие, мы, не сговариваясь, назвали один маршрут — Париж, Рим, Венеция, Белград, Стокгольм.
В прощальной суете терминала «Дельта», откуда улетал «Боинг» шведских авиалиний, в многоязычном гомоне толпы сквозь постоянные объявления диктора, слёзы Кристины и Софьи-Эрики я только успел выдохнуть «Люблю!» и прочитал по-русски:
Нежней и бесповоротней *
Никто не глядел Вам в след…
Целую Вас — через сотни
Разъединяющих лет.
Но эти гениальные строчки принадлежали, увы, не мне…
-219-
_________________________________
* стихи Марины Цветаевой
Сдают ли в Америке бутылки? продолжение 7
© Copyright: Юрий Гашинов, 2009
Свидетельство о публикации №209092300609
Свидетельство о публикации №209092300609
Рецензии