Асин капитан

Инсценировка повести В. Кондратьева "Асин капитан"

Действующие лица:
Слава – лейтенант.
Ася – радистка, боевая подруга капитана.
Николай – капитан.
Старушка – хозяйка дома.
Уже много лет снится мне часто один и тот же сон: раскисшая, осенняя дорога, холодный, моросящий дождь и впереди какая-то полуразбитая деревенька. Там — предчувствую я — ждет меня что-то радостное. И я тороплюсь. Подхожу к крайней избе, открываю скрипящую калитку, вхожу в дом — никого, ни души. И наваливается тоска. Я просыпаюсь и долго не могу уснуть. Какая-то далекая и неясная вина томит меня...

Старушка. Кто там? Кого бог принес?
Слава. Переночевать бы, хозяюшка! Из госпиталя иду, на фронт...
Старушка. Занято у нас, милок... Капитан один стоит. Никого пускать не велел. Правда, нет его сейчас. Погоди, спрошу я...
Ася. Что-то голос показался знакомым. Пройдите-ка, при свете разгляжу. (говорит резко, с командными нотками; поднесла лампу к лицу, взглянула быстро) И верно, знакомый... (чуть дрогнувшим голосом, но без удивления) Разденьтесь в сенях и заходите… Значит, не узнали (сказала без вопроса).
Слава. Не узнал. (пожал плечами) Вы москвичка?
Ася. Нет.
Слава. Где же мы могли встречаться?
Ася. Разве кроме Москвы вы нигде не жили?
Слава. Не жил...
Ася. И до войны нигде не гостили?
Слава. До войны? Гостил... Погодите, Калуга? Да?
Ася. Калуга. (повторила как-то бесцветно).
Слава. Вот это да!.. Но разве мы были на «вы»?
Ася. Вы на «ты» меня звали, а я на «вы» величала. Вы же старше были, студентом уже, а я в девятом училась... Имя-то мое хоть помните?
Слава. Конечно! (воскликнул, но задумался, припоминая) Аня? Нет, Ася! Правильно?
Ася. Да, Ася... Вы мне еще тургеневскую повесть пересказывали, думая, что я не читала.
Слава. Этого не помню... Какими же судьбами ты в армию попала?
Ася. Обыкновенно. (нехотя ответила) Кстати, вы мне писать обещались,— добавила просто, без упрека.
Слава. И не написал?
Ася. Ни разу.
Слава. Знаешь, наверно, я потерял твой адрес... Да, помню, что писал своей хозяйке, чтоб она узнала, но фамилии твоей не помнил, номер дома тоже…
Ася. Сейчас придумали? (спросила с усмешкой).
Слава. Нет, правда. Честное слово могу дать.
Ася. Не продавайтесь из-за мелочей... Кто я вам тогда была? Поухаживали со скуки за провинциальной школьницей — вот и все.
Слава. Нет, Ася, вспоминал я тебя. И довольно часто. И знаешь, что странно, лицо твое как-то забылось, а вот запах твоих волос помню до сих пор. И на Дальнем Востоке, и на фронте уже, где попадался случайно похожий запах, сразу ты вспоминалась... Вот если бы ты подошла ко мне поближе — узнал бы сразу.
Ася. Странная память. Собачья какая-то (чуть обиженно).
Слава. Верно, странная (грустно улыбнулся). Я вот запахи передовой и первого боя, наверно, навсегда запомнил.
Ася. Уж не знаю, чем мои волосы могли пахнуть? (пожала плечами) А вообще-то… как давно это было... В какой-то совсем другой жизни... (вздохнула, задумалась. Слава невольно улыбнулся, вспоминая что-то). Чему улыбаетесь?
Слава. Вспомнил, как я страдал под твоими окнами, после того как впервые проводил тебя из городского сада.
Ася. Ну да, страдали (усмехнулась).
Слава. Конечно. Почти полночи промаячил под ними. Кстати, ты это знала.
Ася. Знала.
Слава. И, наверно, радовалась.
Ася. Нет. Жалела. Даже выйти хотела, но тетка не пустила. По-моему, я говорила потом об этом.
Слава. Не помню.
Ася. А чего ты вообще помнишь? (перешла вдруг на «ты») Столичный мальчик да еще воображала.
Слава. Разве я был воображала? 
Ася. Еще какой!.. Продрог, наверно? Выпить хочешь?
Слава. Не откажусь.
(Поднялась, ушла за занавеску, вернулась с армейской флягой, по дороге захватив из буфета две граненых стопки. Привычным жестом отвинтила пробку, разлила).
Ася. Ну, за встречу (протянула стопку). Наверное, не думали не гадали, что встретимся когда-нибудь.
Слава. Да, уж не думал совсем. (задумчиво сказал, чокаясь с Асей).
Ася. А я иногда думала. Когда войска, отступающие через Калугу, проходили, бегала смотрела — а вдруг тебя увижу? В госпитали наши тоже заходила...
Слава. Неужели, Ася? Ведь столько лет прошло.
Ася. Всего три года... Не все же такие забывчивые. (сказала без горечи, просто подтверждая факт, и без тени упрека).
Слава. (выпил) Почему не до дна?
Ася. Я не пью, Слава, не хватало мне ещё этого. Это лишь ради нашей нелепой встречи.                Слава. Почему нелепой?                Ася. Сам не понимаешь?                Слава. Я очень рад ей.                Ася. Я тоже, но она нелепа… и наверное ни к чему.                Слава. А у меня сейчас всё всплыло в памяти. И оказывается я многе помню, даже ваш знаменитый Каменный мост, с которого девушки прыгали от несчастной лю…                Ася. (прерывает) Не надо!.. (зависла неловкая пауза)                Слава. Как ты жила до войны?                Ася. Обыкновенно... В институт поступать не стала… а ты помнишь, как уговаривал меня идти в институт, причем именно в московский, чтоб мы могли встречаться в Москве и быть вместе?                Слава. Разумеется, помню.                Ася. Может, если б ты писал, я и поступила в московский институт. А так, пошла работать в библиотеку. Книги выдавала, сама много читала, ну а потом... Потом пришли немцы...                Слава. Ну, пришли немцы, и что дальше?                Ася. Не надо (резко сказала, зависла пауза, она долго смотрит на него каким-то странным, словно примеривающимся к чему-то взглядом и вдруг, с насмешливой, даже недоброй улыбкой спрашивает) Слушай, ты действительно тогда был таким несмышленышем или пожалел меня, потому что хорошо относился. Я не говорю — любил. Какая там любовь в семнадцать лет! Я ведь тогда ничего не соображала... Ничего-ничегошеньки...
Слава. Не знаю (растерянно пожал плечами) Наверно, и то, и другое.
Ася. А не зря ли? 
Слава. Что зря? 
Ася. То... Тогда все, что угодно, со мной делать мог. Разве не помнишь?
Слава. Но ты же девушкой была… (пробормотал, краснея).
Ася. Девушкой… Ну и что? (посмотрела и рассмеялась) Господи, покраснел даже... Неужто все такой же остался? Водку-то пить вроде научился, а с бабами как? (говорит грубо, с издевкой, перестала смеяться, но глядит все с такой же недоброй усмешкой).                Слава. Ася, милая, с тобой случилось что-нибудь нехорошее?
Ася. А что хорошее могло случиться в занятом немцами городе? (говорит не снимая с губ усмешки; взяла флягу, взболтнула) Вроде осталось маленько. Плеснуть? А то, смотрю, смутился совсем, бедненький. Может, выпьешь еще — в себя придешь. Мужиком станешь.
Слава. Налей… Я слыхал, как хозяйка говорила, что кто-то должен вернуться. Кто?
Ася. Вряд ли вернется. Да ты не бойся.
Слава. Я и не боюсь, но...
Ася. Какие «но»? Пустила тебя, потому что знакомым оказался, вот и все. Да он и спрашивать не будет.                Слава. Кто же все-таки он?
Ася. Комбат наш, капитан... Ну, а я телефонисткой при нем.
Слава. И давно ты с ним?
Ася. Полгода уже...
Слава. А до него? (осекся, поняв бестактность вопроса).
Ася. Что — до него? (усмехнулась) Думаешь, по рукам хожу? Нет. Второй он у меня... Давай первого помянем.
Слава. Убило?
Ася. Убило... Я с ним из Калуги ушла. Воевать.
Слава. Помянем,— глухо повторил я.
Ася. Вроде тебя, мальчишкой совсем был, хоть и ротой командовал.
Слава. Любила?
Ася. Наверно... (выпили не чокаясь, помолчали) Что ж не спрашиваешь, что в Калуге со мной случилось?
Слава. Ты же сама сказала — не надо.
Ася. Наверно, не надо. Только поговорить мне здесь не с кем. С капитаном своим? Так в боях ему некогда, не до меня, а на отдыхе тоже дел хватает. Да и убьют его скоро. Чувствую. Отчаянный он, в самое пекло лезет... Ты тоже чужой сейчас, но было у нас что-то, думала я о тебе, даже мечтала вроде... (чуть улыбнулась и вдруг стала опять похожа на себя прежнюю). Что-то я совсем не представляю, как после войны жить буду. Совсем, совсем (повторила как-то по-девчоночьи) Наверно, не доживу. И, знаешь, как-то очень спокойно об этом думаю... Что это мы? Спать же тебе пора. На печке хочешь?
Слава. О печке как раз и мечтал, пока по этой мокряди топал.
Ася. Ну и залезай. Там подушки и одеяла есть.
             
                Вячеслав уходит, появляется капитан.                Капитан: Ну вот, освободился вроде. И какого черта пополнение все ночами прибывает! Не спишь почему?
Ася. Ужинать будешь?
Капитан. Нет. К комполка заходил, перекусили малость. Спать давай, Асенька...
(притянул к себе, поцеловал).
Ася. Постоялец у нас, Николай...
Капитан. Какой еще, к черту, постоялец! Я что тебе наказал? Никого не пускать! Хоть на отдыхе по-человечески пожить. Где этот постоялец? Выгоню к чертовой матери!
Ася. Не выгонишь (сказала тихо, но твердо).
Капитан. Это почему же?
Ася. Знакомый это мой... Потому и пустила. Понял?
Капитан. Что за знакомый-то? С той, прежней твоей части?
Ася. Нет... Давнишний.
Капитан. Давнишний?.. Кто ж такой?
Ася. Лейтенант... Из госпиталя в свою часть идет... На печку я его положила. Покормила, стопочкой угостила и уложила.
Капитан. Ты и сама вроде выпила? С чего бы? Не пьешь же никогда (удивление, и настороженность).
Ася. Вспомнилось разное, вот и выпила...
Капитан. (после паузы) Может, познакомишь?
Ася. Зачем?                Капитан. Ну как зачем? Интересно же, что за знакомые у тебя.
Ася. Спит он, наверно.
Капитан. Ничего, разбудим... Эй, лейтенант! Проснись и слазь! Познакомиться с тобой хочу. Есть у нас, Ася, НЗ насчет выпить?
Ася. Есть немного.
Капитан. Ну, лейтенант! Чего копаешься? Раз старший начальник зовет — давай быстрей! (в голосе нетерпение, появляется Вячеслав, рукопожатие) Значит, из госпиталя топаешь?
Слава. Да... Особо на ночлег тут и не рассчитывал, видел, деревня-то войском занята, но вот случайно Асю встретил... Пустила.
Капитан. Давно знакомы?
Ася. Давно, Николай. В тридцать восьмом он к нам в Калугу приезжал...
Капитан. Понятно... Наверно, любовь крутили? (засмеялся) Да вы не смущайтесь — дело прошлое.
Слава. Какая любовь? Асе шестнадцать было, ну а мне восемнадцати еще не стукнуло.
Капитан. Понимаю... Одни вздохи на скамейке?! Как звать-то тебя, лейтенант?
Слава. Вячеслав...
Капитан. Ну, прошу к столу, Слава... Что-то видок у тебя неважный. Куда ранение-то было?
Слава. В грудь... Легкое задело.
Капитан. Это серьезно... Не долечился небось?
Слава. Да, в свою часть хотел, ну и отпросился... В санроте еще отлежусь маленько.
Капитан. В каких частях-то?
Слава. Пехота-матушка...
Капитан. Свой, значит (засмеялся, хлопнул по плечу) Месяц воюем, три формируемся. Что-то пополнение плохо идет... Слушай, Слав, давай спартизаним? Возьму тебя к себе в батальон. На роту поставлю. У меня всех в последних боях смахнуло. Ну а в госпиталь и в твою часть бумагу напишем. Ну как?
Слава. Нет, капитан... К своим ребятам хочу.
Капитан. Это хорошо, что к своим хочешь... Ну ладно, лейтенант, давай за знакомство. Только вот спиртного у нас мало. Неужто, Ася, никакого у нас запаса больше нет?
Ася. Нет... Так ты, наверно, у комполка выпил? — сказала она.
Капитан. Разве при нашем комиссаре позволишь? Лишь губы смочили. Ну, давай, лейтенант. (чокнулись громко, но выпили лишь по глотку).
Ася. Видишь, Слава, неплохой капитан-то мой... Я говорила — не бойся. (усмехнулась).
Капитан. А он что, боялся? (захохотал) Меня немцы, лейтенант, боятся! А со своими я мужик простой, даже ласковый... Верно, Асенька? Я же Аську, лейтенант, из другой части уволок! Это надо рассказать. Тот номер получился. Понимаешь, подходим мы к передку, но до него еще километра два оставалось, видим — хоронят кого-то... Несколько командиров стоят, солдаты и вот она, Асенька,— как каменная, ни слезинки... Но понял я, что хоронят кого-то eй близкого. А около нее какой-то тип увивается, утешает вроде, а она от него отвертывается. Я как-то сразу всю обстановку усек: убило у девки дружка, и ей здесь тяжело оставаться. Подкатываю к Асе, отвожу в сторону, спрашиваю: «Не хочешь, вижу, в этой части оставаться, раз твоего уже нету?» — «Не хочу»,— отвечает. «Тогда, говорю, мотай с нами на передок». Ну и тихонечко ее зa руку и отвожу к газику...— Он улыбнулся.— Уж не знаю, чего там Аська думала, но в машину села... Вот с тех пор вместе и воюем...
Ася. А куда мне было деваться? Там, верно, мне плохо бы было,— напоминало бы все. Потому и согласилась.
Капитан. А сильно ты и Аську тогда, в Калуге, втрескан был? Отвечай, не смущайся.
Ася. Зачем тебе это? (лениво бросила фразу).
Слава. (немного смутился от неожиданности и ненужности вопроса, ответил не сразу) Не то слово, наверно, капитан.
Капитан. Понимаю. Я по-простому, а по-вашему — любовь там или еще как. Так сильная любовь-то была?
Ася. Ну чего ты пристал? Зачем тебе это? 
Капитан. Как зачем? Интересно же... Так отвечай, лейтенант, paз старший спрашивает.
Слава. Ну на такие вопросы отвечать необязательно, капитан, но отвечу — влюблен был.
Капитан. Влюблен, значит...— протянул он.— И не тронул ее?
Слава. Нет, конечно (пробормотал).
Капитан. Честное слово?
Слава. Да...
Капитан. Так... Ну, а сейчас?
Слава. Что сейчас? 
Капитан. Сейчас нравится она тебе?
Ася. Перестань, Николай! К чему это все?
Капитан. Ты погоди, не мешай! Пусть ответит. Ну, по-честному,— нравится?
Слава. Ася, наверно, всем у вас нравится!?.                Капитан. Ты не крути, лейтенант! Про всех я сам знаю. Недаром я ей «вальтер» подарил... Ты про себя отвечай. Нравится? Осталось что от любви твоей мальчишеской?
Слава. (неожиданно для себя) Осталось, наверное.
Капитан. Осталось, значит... (задумчиво повторил, поднялся и стал ходить по комнате, потом остановился около Славы, нагнулся и выдохнул вместе с дымом)
Ты чем командуешь и какой раз ранен?
Слава. Ротой... А ранен второй раз.
Капитан. Ротой... (протянул фразу) Почему же старшего еще не дали?
Слава. Должны дать, когда в часть вернусь.                Капитан. Мотыльковый твой век, лейтенант... Мотыльковый... Выходит, третий заход у тебя на передовую. Глаза у тебя нехорошие... Не боишься, что обратной дороги не будет?
Слава. Боюсь... Так и у вас, капитан, ее может не быть (ответил спокойно, но все же поежился от пробежавшего между лопатками холодка).
Капитан. И у меня, конечно (сразу согласился) Про то и толкую. Значит, делить нам с тобой нечего. Верно?
Слава. Верно (подтвердил, совершенно не понимая, к чему ведет капитан).
      (Капитан отошел, сел и начал барабанить пальцами по столу).
Капитан. Так... Значит, первая, говоришь, была у тебя в Калуге любовь?
Слава. Да...
Капитан. И не тронул ты Асеньку... Выходит, пожалел. Значит, неплохой парень был. Да, несладко Асе здесь у нас. Понимаю. Чего она здесь видит? Кровь, смерть... Меня — мужика грубого. Не дал я ей очнуться после гибели лейтенантика ее. Не дал, а просила она. Не послушал, не вытерпел, потому как смерть здесь над нами каждодневная... Да чего тебе говорю, сам знаешь, каково пехоте-матушке.— Капитан поднялся и начал вышагивать по комнате.
Ася. Чего это ты вдруг жалеть меня вздумал? Да еще при людях.
Капитан. Понимаешь, Асенька, Виноват же я перед тобой... Виноват. Я как-то, Ася, не задумывался, что была у тебя какая-то своя жизнь в прошлом... Да когда думать-то? Знаешь, другим голова забита — немцев бить надо, не до сантиментов. А вот лейтенанта этого увидел, узнал про вас обоих... (неожиданно засуетился, снял полевую сумку, висевшую на стене, раскрыл ее, вытащил карту, глянул, засунул ее обратно) Ладно, чего я тут с вами, мне же к начштаба нужно.
Ася. Какой начштаба? Ночь уже.
Капитан. Нужно... Бывай, лейтенант (подошел, протянул руку) Желаю тебе в свою часть вернуться, ну и чтоб везло тебе на войне... Вот окончится она, может, и встретимся. А что? Чем черт не шутит! Можем и встретиться. Пока. (крепко пожал руку, направился к выходу).
Ася. Ты чего надумал? 
Капитан. Ничего я не надумал, к начштаба нужно (отмахнулся капитан).
Ася. Погоди. (догнала его и встала перед ним).
Капитан. Ну чего уставилась? Надо мне...
Ася. Ну иди, раз... надо (говорит другим, совсем равнодушным голосом, отходя от капитана) Иди... (капитан вышел).
Ася. Ну вот (вдруг рассмеялась), а ты капитана моего боялся. Видишь, какой он? Пожалел, одних оставил.
Слава. Ему действительно к начштаба нужно было? 
Ася. Кто его знает? (небрежно бросила,  насмешливо глядя прямо в глаза, спросила) Ну, что делать будем?
Слава. Не знаю... (совсем растерялся)
      Ася опять рассмеялась и пошла убирать со стола. Он смотрит на нее. Поднялся и, подойдя к ней, обнял сзади. Она вздрогнула.
Слава. Ася... (пробормотал осекшимся голосом) Ася...
Ася Что? (еле слышно спросила).
      Слава продолжает бормотать ее имя, пока она, не высвободившись из его рук, повернулась ко нему лицом. Губы доверчиво и покорно полураскрыты, а глаза чуть затуманены. Он поцеловал её. Не выпуская, придвинулся к столу и задул лампу.
Слава. Ася, Асенька... Ты ведь моя... давно моя... И к черту твоего капитана! Он же сам... сам оставил нас. Вот сказал он, что нехорошие у меня глаза. Знаю, сам замечал, как появляется у людей перед смертью в глазах что-то... Значит, увидел капитан и в моих такое. Может, и верно убьют меня скоро... Так чего же колебаться? Зачем отказываться от того, что преподнесла судьба? Война же, она все спишет.
      Он приподнял Асю и сделал шаг к кровати. Ее тело безвольно, она не делает никаких попыток освободиться от его рук.
Ася. Мне же придется...
Слава. Что придется?!                Ася. Сказать всё.
Слава. Зачем?! Какого черта!
Ася. Как же иначе...
Слава. Он же оставил нас! Нарочно оставил...
Ася. Ну и что из этого?
      Он садит Асю на кровать, садится рядом. Ее слова отрезвили его. Не так все просто, а то, что война все спишет,— глупость. Ничего она не спишет...
Слава. Что же нам делать, Ася?
      Она ничего не ответила, только прижалась лицом к его лицу. Её лицо мокро от слез. Он гладит ее по голове, и жалость, огромная жалость охватывает его, вытесняя все другое, что недавно его будоражило. Он и так в чем-то виноват перед Асей, так зачем же еще?.. Они ничего не говорят. Спустя некоторое время Ася как-то стеснительно, осторожно отодвинулась и поднялась. Подошла к столу, зажгла лампу и осталась стоять, опершись руками о стол. Голова опущена, и колеблющееся пламя керосиновой лампы бросает дрожащие блики на ее лицо. Оно кажется усталым и измученным. Она резко поворачивается, смотрит на него долгим, словно ожидающим чего-то взглядом. Он понял. Вынул из кармана кисет и стал заворачивать сигарету.
Слава. Сейчас, Ася, вот покурю и... пойду (с трудом говорит, закуривая).
      Что-то дрогнуло в асином лице, в глазах мелькнуло растерянное, жалкое, но она ничего не ответила, продолжая глядеть на него. Он тоже смотрит на нее, понимая уже, что это последние, прощальные взгляды.
Слава. Где мне искать тебя после войны? 
Ася. Не знаю... Я не вернусь в Калугу.
Слава. Оставить тебе мой адрес?
Ася. Я его помню.
Слава. Тогда напиши после войны. Обязательно напиши.
Ася. Зачем?.. (покачала головой).
Слава. Как зачем? Я хочу знать о тебе...
Ася. Когда-то еще война окончится. И что с нами еще будет...
Слава. Все равно напиши,— повторил я, хотя, конечно, куда нам загадывать на конец войны.
Ася. Хорошо (очень тихо говорит) Заверни мне тоже.
      Он завернул ей сигарету. Она подошла, взяла, прикурила от его и села рядом.
Слава. Не судьба нам, значит.
Ася. Давно не судьба (отрезала она довольно резко и взглянула на него уже по-другому — насмешливо и холодно).
Слава. Знаешь, Ася, пока я был здесь, мне казалось, что я в чем-то все же виноват перед тобой.
Ася. В чем же? 
Слава. Не знаю... Но почему-то... какая-то вина. Если так, то про...
Ася. Какая вина? Что адресок потерял? Так детство все это. «Вздохи на скамейке», как капитан мой сказал.
Слава. И всё же... Могло быть по-другому, ты не оказалась бы в Калуге, когда пришли немцы...
Ася. А где я могла быть?
Слава. Ну... в Москве, может...
Ася. Ах, вот ты о чем. (отмахнулась) Ладно, собирайся...
      Он поднялся, вышел, напялил шинель, надел фуражку, вернулся в комнату и встал столбом, не зная, что же сказать на прощанье и нужно ли вообще что-то говорить. Ася смотрит на него с грустной, но чуть насмешливой улыбкой.
Ася. Ну что скажешь? (говорит не отводя взгляда).
Слава. Давай прощаться, Ася.
Ася. Давай. (подошла ко нему и протянула руку).
      Он взял ее руку, пожал... Ему хочется поцеловать, но он понимает, что  сейчас она не позволит этого; ее взгляд холодноват, губы сжаты, а пальцы, сжимающие его кисть, напряжены, и нет в ее облике уже той безвольности и мягкости, которые были до этого.
Ася. А все-таки боялся ты моего капитана.
Слава. Я не боялся.
Ася. Заметила я, как в карман полез — при тебе ли пистолет, проверял. (говорит поддразнивая) Ладно, иди... (отпустила его руку).
      Больше я Асю не встречал... Не получил я и письма от нее после войны. Но надеюсь все же, что осталась она жива, что где-то живет. Может быть, даже со своим капитаном... А мне часто снится все тот же сон, после которого томит меня чувство далекой и неясной вины...