Не пройти мимо

Проснувшись, я услышала наверху непривычные звуки возни, скрежетание по полу передвигаемой мебели, стуки. В квартире над нами с тех пор, как Дарья Васильевна, прежняя её хозяйка, переехала по обмену в другой город, никто не жил. И вот появились новые соседи, те самые, с которыми она поменялась.
-Мам, а кто приехал? - спросила я, входя в кухню.
-Люди приехали. Дочка у них, будет тебе подружка в школу ходить.
Приоткрыв дверь на лестничную площадку я увидела, как мимо меня плывёт большой чёрный кожаный диван. И столько достоинства и загадочности было в нём, что те, кто его нёс, также преисполнены были серьёзной значительности. По-быстрому проглотив булочку с маслом и чаем, я выскочила на улицу - новость меня распирала, но опоздала: Светка из соседнего подъезда уже сидела на лавочке и всем сообщала: "А к нам новые жильцы въезжают!"
Надо сказать, что двор наш был совершенно необычный, один на весь райoн такой. Он был образован несколькими домами "сталинской постройки", с небольшим сквериком посередине, волейбольной площадкой, песочницей с "грибочком", несколькими металлическими гаражами, столиком, с которого по вечерам раздавался стук домино, и большой клумбой. Ребятня из всех окрестных домов сбегалась поиграть на просторе - всем места хватало. Вот и сейчас здесь было полно мелкоты, то есть, нас. "Мелкотой" и "мелкотой пузатой" нас называл дворник дядя Лёня, иногда пугавший нас своей метлой, сделанной из веток дерева.
 Пока мы обсуждали новость, машину разгрузили и она уехала. Ничего больше интересного не происходило и мы постепенно занялись каждый своим делом - кто-то играл в классы, кто-то обменивался фантиками от шоколадных конфет, кто-то гонял мяч или скакал через прыгалку. Было воскресенье и можно целый день, не заботясь об уроках, провести во дворе. Здесь были более демократичные, чем в школе, порядки: мы, второклашки, играли с первоклашками и третьеклашками, третьеклашки с четырёх - и пятиклашками, более старшие образовывали свои компании.
Мы уже целый час увлечённо носились по двору, играя в прятки. "Раз, два, три, четыре, пять. Я иду искать! Кто не спрятался - я не виноват!" - кричала Светка, стараясь подглядеть через локоть поднятой руки, кто куда собрался спрятаться. Мы кинулись врассыпную, а Светка, подождав ещё минутку, оторвала лоб от стены и радостно заорала: "Васька! Я тебя застукала! Ты в песочнице!" Васька, вылезая из-за бортика песочницы, недовольно бубнил: "Ты подсмотрела! Я видел!" Мимо Светки пролетела Нинка, застучала по стене: "Чур меня! Чур  меня!" Потом третьеклассник Антон, потом Светка и Танька летели наперегонки к стене, кто первый успеет застукаться, потом... все остановились. Дверь подъезда открылась и на пороге появилась новенькая. Мы все - красные, разгорячённые, потные, с растрёпанными волосами и в сандалиях на босу ногу - смотрели на неё, как на существо из другого мира. Она была одета в коротенькое сиреневое платьице с большим белым воротником, а складочки платьица были заглажены так, что, казалось, об их край можно было ненароком порезаться. На загорелых ногах - белые высокие носочки и умопомрачительные белые туфельки с застёжкой на чёрной пуговке. На голове красовались огромные банты, да не привычные атласные, а "газовые", как тогда их называли. Девочка была так хороша, что третьеклассник Мишка слегка присвистнул и, округлив глаза, почему-то шёпотом, спросил:
-Ты кто?
-Маргарита.
Помолчав немного она добавила:
-Можно просто Рита.
 Всё было так необычно, что никому и в голову не пришло сказать что-то похожее на: "Ой-ой-ой! Задавака!" Постепенно первое смущение прошло, мы устроились на скамейке и завалили Риту вопросами. Третьеклассник Антон устроился на спинке скамьи и, не проронив ни слова, во все глаза смотрел на Риту, как смотрят на невиданную прежде диковину.
Антон был единственным, притом поздним ребёнком, но получился очень удачным: красивенький, умненький мальчик. И хоть принимал участие во всех мальчишеских проказах, но никогда зловредным не был. И прощалось ему, почему-то, больше, чем остальным. Любой девочке из его, да и из всех младших классов, нравилось, если он дёргал её за косичку. Тогда она срывалась с места и неслась за Антоном - "дать сдачу", как будто сердилась, как будто проучить его, но на самом деле глазки играли, а губки расползались в улыбке. Отец Антона - бывший танкист, горевший в танке, следы страшных ожогов на руках и лице - был директором какого-то завода, а мама, Дарья Пантелеевна, учила нас, второклашек. Оба, хоть и души не чаяли в сыне, но не баловали. И вот Антон, непривычно тихий, сидел и во все глаза смотрел на Маргариту и взгляд его был странный: как будто он одновременно смотрел на неё и вглубь себя, увидев там то, что надо было непременно понять, объяснить, осмыслить.
Маргарита оказалась в том же классе, где и я и мы быстро подружились: вместе ходили в школу и из школы, вместе гуляли во дворе и даже вместе бегали в Дом пионеров в танцевальный кружок. Стоило ей появиться во дворе, как Антон тут же бросал гонять мяч и устраивался где-нибудь, вместе со своим дружком Мишкой, который не отставал от него ни на шаг, откуда мог иногда бросать взгляды на Риту. И хоть он никогда больше не дёргал не только других девочек, но и Риту, за косички и никогда с ней не заговаривал, все поняли, что Антон "бегает" за Риткой. Это длилось долго, очень долго, и мы все к этому привыкли. И вот однажды, когда мы уже учились в пятом, а Антон в шестом классе, Ритка подхватила гнойную ангину. Она уже третий день лежала в кровати с перевязанным горлом, с высокой температурой, отказывалась от еды и горячего молока с маслом и то спала, то грустно смотрела в потолок. Прозвенел дверной звонок, мама Риты открыла дверь и удивилась: на пороге стоял Антон. "Можно проведать Риту?" - смущаясь спросил он. "Конечно, проходи, Антон" и провела его в комнату. Он сел на стул рядом с кроватью, поздоровался и замолчал. Так они и сидели, молча, минут десять. Потом Антон заёрзал на стуле и сказал смущённо: "Я тебе апельсины принёс" - и выложил два больших оранжевых шара на простыню рядом с рукой Маргариты. Где, откуда, как появилась эта роскошь, о которой мы только слышали, да и то не все? Рита взяла один шар, поднесла к лицу и вдохнула этот волшебный аромат. Она хотела сказать "спасибо", но в горле так саднило, что разговаривать было больно и она только благодарно кивнула. Антон, покраснев, засобирался: "Ну, я пойду. Выздоравливай." И он торопливо выскочил. А Ритка ещё долго лежала с обеими апельсинами в руках, нюхала их и блаженно улыбалась.
Рита, наконец, выздоровела, но ничего не изменилось. Антон также смотрел на неё издали, а она иногда стрелялa глазами в его сторону, но делала вид, что он её ну ни капельки не интересует. Поймав его взгляд, она гордо встряхивала головой, забрасывая на спину одну из косичек.
Прошло ещё два года. На летние каникулы родители отправили меня и Риту в пионерский лагерь. Ехать мы не хотели, считали себя почти взрослыми, но родители были непреклонны и нам пришлось отправиться в лагерь, располагавшийся в ленточном бору на берегу реки в пятнадцати километрах от города. Высокие сосны, хвойный воздух, мягкий ковёр из коричневых иголок, мелкий белый песок, не похожий на обычный речной - всё это примирило нас с лагерем и мы с удовольствием валялись на шелковистом песке и купались в прохладной реке. Однажды, уже после тихого часа, несколько старших отрядов вывели на пляж. Ритка и я искупались и лежали на горячем песке, головами друг к другу и играли в крестики-нолики, рисуя их пальцами на песке.
Припекало солнце, над головами глумливо кружил огромный серый овод, так и норовя спикировать на голые спины, рядом упал маленький камешек, веером взметнув белесый песок. Немного погодя туда же упала сосновая шишка. "Кому делать нечего?" - вскинулась Ритка. Я посмотрела в сторону, откуда прилетел подарочек и удивилась: "Ничего себе! Смотри, Михась!" Мишка мелькнул за крупноячеистой металлической сеткой, выполняющей роль забора, и отчаянно замахал руками. Мы поднялись и, чтоб не привлекать внимания вожатых, прошли сначала к воде, затем вдоль берега к забору, оттуда вновь поднялись к зарослям и, глядя в сторону, спросили:
-Мишка, ты откуда взялся? 
-Да мы на великах приехали, так... искупаться... 
-Кто это "мы"? - не выдержала Ритка. 
-Да мы с Антоном.
-Да? И где же твой Антон? - делая скучающий вид, поинтересовалась она. 
-Там... - неопределённо махнул в ответ Мишка и, помявшись, добавил:
-Слышь, Ритка, ты это... ну... после линейки выйди сюда. 
-Ещё чего! - передёрнула плечиком подружка. - С какой радости?
-Ну... Антон попросил. На минутку.
-А  Антону что надо? Вот сам бы и попросил - не сдавалась она. 
-Рит, ну что тебе стоит? Ну выйди, а? 
-Ну не знаю, если настроение будет - артачилась несгибаемая Ритка. 
-Ну Рит, - заканючил Михась, - ну нам же ещё обратно ехать!
Я увидела направляющуюся к нам вожатую и замахала рукой:
-Ладно-ладно, выйдет!
 Мишка исчез в зарослях, а мы услышали: "Девочки! В отряд!"
Перед линейкой у нас было время пошептаться.
-Ну что, пойдёшь?
-Посмотрим. А вообще можно сходить, только я одна не пойду. Пойдём вместе.
-Здрасьте! Меня, что ли, звали?
-Ну тогда и я не пойду! - Ритка обиженно отвернулась. 
-Ладно! - вздохнула я. - Только я в стороне постою.
После линейки стали быстро сгущаться сумерки. Очень кстати. Делаем вид, что идём в туалет, затем, прячась за этим длинным деревянным строением, перебегаем к забору и прошмыгиваем в рощицу и дальше на пляж. Мишка стоял возле забора, прислонив к нему велосипед. Я села на ещё тёплый песок, а Рита подошла к Мишке. Тишина стояла такая, что был слышен лёгкий плеск воды у берега. Мишка тихо позвал: "Тоха!" Появился Антон, в полном молчании встал на раму велосипеда и через забор опустил что-то огромное в руки Риты. Через минуту я услышала насмешливое:
-Ты где их взял? Небось все огороды в деревне оборвал?
-Ну мы поехали.
 Мишка оседлал велосипед, Антон нырнул в кусты и я услышала шорох колёс по мягкому сосновому ковру. Маргарита постояла, опустив голову, потом подошла ко мне и села рядом. В руках у неё красовался огромный букет красных маков. Помолчали.
-Ну что, пойдём?" - спросила она.
-А куда мы пойдём с этими маками? Вдруг увидят? Что скажем?
 Опять помолчали.
-Вот что, - взяла я инициативу в свои руки. - Если спросят, скажем, что нашли возле туалета, откуда букет - не знаем.
 Возвращались с предосторожностями: сначала вошла я, затем Ритка через окно передала мне букет, а потом вошла она. Девчонки, увидев маки, завопили от восторга, тут же нашли несколько банок и разместили цветы.
Утром я проснулась ещё до горна и увидела Риту. Она сидела на полу возле банок, вокруг неё красным ковром лежали лепестки, а она их перебирала, набирала пригоршнями и сыпала и сыпала сверху вниз... В банках торчали только стебли с жёсткими коробочками. Облетели маки за ночь, недолговечные цветы.
В это лето Ритка стала расцветать - уходила детская угловатость, начали округляться формы, движения приобретали некоторую томность, а глаза загадочность. К десятому классу она превратилась в красавицу. А Антон стал студентом.
Учился Антон в нашем же городе, на спортфаке. Стал широкоплеч, высок, мускулист. Девчонки на него заглядывались и он был везде, как в своей тарелке - общителен и раскован. Только когда Ритка появлялась в его поле зрения, он терялся и краснел, как и в детстве. Мы повзрослели и двор уже не объединял нас. Так, иногда собирались по вечерам небольшими кампаниями, в основном одноклассники. А днём двор наводнялся неизвестно откуда появившейся малышнёй, которую старый дворник дядя Лёня продолжал называть мелкотой пузатой. Детство неумолимо уходило, не прощаясь. Ритка стала иногда исчезать по выходным дням и вечерам, а я и Гульнарка, наша подруга, строили разные предположения, которые однажды подтвердились: у Ритки появился парень. Саша, так звали её поклонника, умел красиво ухаживать - в комнате Риты почти всегда стояли в хрустальной вазе цветы. Oни ходили в кино или  уезжали на целый день за реку. Казалось, Рита была счастлива.
Как-то раз, когда у меня сидела Гульнара, к нам спустилась Ритка и, пройдя к окну, осторожно выглянула из-за шторы на улицу. Потом подозвала нас:
-Опять стоит. Чуть ли не каждый день появляется. Постоит, постоит и уходит. Только осторожно выглядывайте, чтоб незаметно было.
Мы осторожно выглянули. Антон стоял напротив, переминаясь с ноги на ногу. Минут через пятнадцать ушёл.
-Ритка, ну нравится тебе его мучить? - не выдержала Гульнарка. - Ну выйди и хотя бы скажи, чтоб не приходил.
-Ой, девочки! Что я ему скажу? Он мне ответит, что совсем не из-за меня приходит. И вообще, всё это - детство.
 Мы помолчали.
-Знаете, недавно прочитала: "...Когда ж в толпе единственный мелькнёт, его окликнуть не достанет силы." Мне кажется, каждому человеку даётся в жизни шанс встретить единственного. Страшно не узнать его. Или потерять. Или просто пройти мимо...
Перед самыми выпускными экзаменами поздно вечером я вышла на балкон полить цветы.
-Люмка, ты ещё не спишь? Поднимись - послышалось сверху.
Я поднялась. Ритка встретила меня у двери и зашептала:
-Я тебе что-то расскажу, пойдём.
Она стала сбивчиво говорить. Саша проводил её до подъезда, они, пользуясь сумерками, целовались. Вдруг Рита увидела, что к её подъезду, наклонив голову, решительным шагом направляется Антон. Он ведь никогда не приходил, если не считать того раза в детстве, когда она болела. А тут вдруг идёт, да ещё такой решительной походкой... Когда до них с Сашей оставалось несколько шагов, он, как будто почувствовав какое-то препятствие, поднял голову и замер. И в эти пару секунд они все трое узнали друг друга. Антон резко развернулся и побежал. Он бежал так, как можно убегать от смертельной опасности, убегал отчаянно, сломя голову, перелетая через низкие заборчики, срезая углы... Саша ринулся за ним:
-Антон! Подожди! Стой! Антон!
 Но Антона уже было не догнать. Вернулся запыхавшийся Саша. Рита изумлённо спросила:
-Ты его знаешь? Откуда? 
-Мы учимся в одной группе - Саша стукнул кулаком по стене - всё не так...
-Да что не так?
-Всё. Я всё понял! Просто ты ничего не знаешь.
Возникла неловкая пауза. Саша, поцеловав Ритку в лоб, сказал:
-Уже поздно. Я позвоню тебе.
Недели две спустя, когда я, изнывая от ранней жары, корпела над учебниками, раздался звонок в дверь. На пороге стояла Маргарита. Ничего не говоря, она быстро прошла в мою комнату и повернулась ко мне лицом.
-Ритка, что с тобой?
 Она открыла рот, собираясь что-то сказать, но вместо этого судорожно вздохнула и снова плотно сомкнула губы.
-Да что случилось?"
Её подбородок задрожал, лицо поехало, расплылось, слёзы крупными горошинами полились из глаз и она выдавила:
-Антон женился.
Рита плакала долго, неудержимо, по-детски размазывая слёзы и сопли. Я сидела рядом, не зная, что делать и говорить. Принесла ей два отцовских носовых платка, которые моментально стали мокрыми. Временами казалось, что Ритка успокаивается, но тут же всё начиналось снова с прежней силой. В конце концов она перестала плакать, сидела, сгорбившись, на диване, зажав сцепленные руки между колен. Потом жалко улыбнулась:
-Что это я? Ну Антон. Ну женился.
И глаза вновь увлажнились, но она сдержалась.
-Меня мама в магазин послала. На обратном пути встретила Дарью Пантелеевну, она мне сказала про Антона. Говорит, что несколько дней он из дома не выходил никуда, лежал на диване, к экзамену не готовился. Потом сдал экзамен, а на второй день объявил, что женится. Какая женитьба? Сессия не кончилась, с невестой не знакомы, а он говорит: "На днях приведу знакомиться". В какой-то деревне нашли сельсовет, где их сразу расписали, свадьбы не было, просто собрались родители, Антон с невестой, и посидели за столом.
-Мы на другую свадьбу надеялись, но так судьба распорядилась, значит, так тому и быть - заключила Дарья Пантелеевна. Протянула руку и неожиданно погладила Риту по голове:
-Счастья тебе, девочка.
Ритка ещё помолчала, подняла голову и жалко улыбнулась.
-Как я теперь без Антона? Я ведь всегда знала, что он где-то рядом, смотрит на меня. И всегда чувствовала себя, как артистка на сцене перед одним-единственным, но самым преданным, зрителем. А сейчас этот зритель вдруг ушёл. А я?..
Между Ритой и Сашей как будто что-то нарушилось: их встречи становились всё реже - выпускные экзамены, сессия, отъезд Саши в стройтряд. Рита уехала поступать в другой город, прошла конкурс и осталась там учиться. На этом их отношения закончились. Я уехала в другую сторону, тоже поступила в вуз. Студенческая жизнь завихрила, щедро даря новые впечатления, опыт, окружение... Родной город оставался за тысячами километров и нас с Ритой связывали только письма. Пару раз она упоминала какого-то Игоря, потом Анатолия. В одном письме я прочитала: "Помнишь, мы говорили о единственном? Ох, как трудно, оказывается, узнать его!" После первого курса мы встретились на летних каникулах, а на следующий год не удалось. Зато договорились, что обязательно съедемся на зимних - давно не виделись и, кроме того, Ритка преподнесёт  нам сюрприз.
Осень была великолепной. Начало учебного года, где-то далеко впереди ещё только угадываются семинары, коллоквиумы, зачёты, экзамены, курсовые... А пока на улице то моросит мелкий тёплый дождь и золотые кленовые листья липнут к мокрому асфальту, то из-за ватных туч вдруг выскакивает солнце и подмигивает: "Я пошутило, вот сейчас вернётся лето!" Да ещё Алька и Пончик рядом, и Гульнарка только недавно уехала. Если в этом году на зимних каникулах мы не едем на гастроли, значит, я вольная птица и могу лететь домой, тем более, что с Маргой - Маргаритой тоже увидеться хотелось. Начало осени промелькнуло, середина пробежала, а там - зима и сессия не за горами, скучать некогда. Шумно и весело отпраздновали Новый год.
Утром сдала последний экзамен, а вечером улетела и через двенадцать часов уже сидела за столом и уплетала любимый мною мамин борщ. На следующий день прибежала Гульнарка и выложила кучу новостей. А в конце сообщила, что осенью умер отец Антона. Его смерть Антон пережил тяжело: это был очень близкий ему человек. А недавно сам Антон развёлся. На следующий день прилетела Ритка со своим сюрпризом:
-Девочки, выхожу замуж. Через полтора месяца свадьба.
Мы с Гульнарой переглянулись.
-Рита, Антон развёлся - не удержалась Гульнара.
Рита промолчала. Потом стала показывать фотографии. Вот они с Олегом на лыжах в лесу, вот возле фонтана, а это родители Олега, когда ездили к ним знакомиться...
-Он хороший, - убеждала нас Ритка, как будто мы возражали - добрый, отзывчивый!
-Значит, нашла своего единственного?
-Надеюсь.
Как всегда, каникулы быстро растворились во встречах, разговорах, родительской заботе о любимом чаде. За два дня до отъезда Гульнара праздновала свой день рождения в ресторане. Это было шикарно! Она заказала стол на десять человек и мы целый день чистили пёрышки: нервно перебирали свои наряды, гладили, пришивали, красились, делали маникюр, накручивали бигуди, укладывали в сумки нарядные "лодочки"... Наконец, встретились у входа в лучший ресторан города. Стол был накрыт возле колонн, недалеко от эстрады, что было очень удобно - ничто не мешало выходить из-за стола, чтоб потанцевать. Зал был полон, оркестр на эстраде настраивал инструменты, а нам принесли салаты и вино. Вдруг я увидела через несколько столиков ещё одну компанию, среди которой, боком к нам, сидел Антон. Видимо, они пришли раньше нас, потому что уже освоились и чему-то весело смеялись. Антон тоже смеялся, положив руку на спинку стула сидящей рядом с ним девушки.
-Смотри, кто здесь - подтолкнула я локтем Риту и показала глазами на нужный столик.
Ритка повернула голову:
-А! Антон! А с кем это он? - спросила, наклонившись к моему плечу и не сводя с Антона глаз. Антон перестал смеяться, медленно повернул голову в нашу сторону, неожиданно резко встал, так что стул отлетел назад, и подошёл к нам:
-Здравствуйте, девочки!
Наклонился к Рите:
-Здравствуй!
-Здравствуй! Как дела? 
-Прекрасно! Девочки, можно я заберу Риту на пять минут?
 И, не дожидаясь ответа, взял её за руку и увлёк к выходу из зала.
Не останавливаясь и не замедляя шага, Антон стремительно пересёк ресторанный зал, фойе и вышел на улицу. На широких ступенях никого не было. Он прислонил Ритку спиной к стене, вскинул свои руки над её плечами и, опираясь руками о стену, наклонился к ней и зашептал враз охрипшим голосом:
-Ритка... Ритка... Ты исчезаешь и появляешься... Ритка... Исчезаешь и появляешься... Ты знаешь, я дурак, дурак! Наворотил в жизни... Наташку жалко, она-то ни в чём не виновата... Это жена моя, бывшая. Ритка... Так много хочу тебе сказать! Давай сбежим! Пожалуйста!
Маргарита хотела сказать, что ничего не надо менять, что она скоро выходит замуж, но сказала только растерянно:
-Я не могу, Гулька свой день рождения празднует. Мы же только пришли...
-Хорошо, тогда через час я буду тебя ждать здесь же, на ступенях. Я буду ждать.
Они вернулись, но скоро Антон исчез, Рита пошепталась о чём-то с Гульнарой и через какое-то время тоже незаметно исчезла. Я вопросительно посмотрела на Гульнару, скосив глаза на Риткино место, она мне сделала знак рукой: "Потом расскажу!" и мы все пошли танцевать входившую в моду ламбаду.
Антон и Маргарита направились к набережной, прилегающей, с одной стороны, к реке, с другой - к городскому центру. Ветки деревьев серебрились инеем, на высоком берегу лежал нетронутый снег, светила полная луна, отражаясь в миллионах снежинок, заставляя их искриться и звёзды смотрели на это великолепие с высоты, восхищённо тараща лучистые глаза. А Антон всё говорил и говорил, не останавливаясь и не прерываясь, торопясь и перескакивая с одного на другое, но всё о ней, о Маргарите:
-С Сашкой мы учились в одной группе и дружили. Однажды я ему рассказал, что влюблён с третьего класса в одну девчонку, но не знаю, как сказать об этом. А потом он рассказал, что встречается с классной девчонкой. Я сразу представил тебя на месте этой классной девчонки и испугался. Набрался смелости и пошёл к тебе. Знаешь зачем? Делать предложение. А у подъезда увидел вас... Я, как мальчишка, плакал в подушку по ночам. Потом, сам плохо помню, как получилось, сделал Наташке предложение. И она согласилась. Отец мне тогда сказал: "Зря ты это делаешь. Рита хоть и штучка (да, так и сказал! Не обижайся), но ты должен быть с ней, это твоё: ты, как и я, однолюб." Я не знаю, почему так стеснялся тебя. Мне кажется, что если б мы поженились, я бы стеснялся перед тобой ходить в трусах. А помнишь, что ты сказала, когда мы с Вовкой расквасили друг другу носы? Помнишь, почему Юрка из соседнего двора перестал появляться в нашем дворе и вообще перед твоим классом?"
 Но Маргарита этого не помнила, как и многого другого. Зато Антон помнил о ней такие мелочи, что казалось, будто он их копил бережно и долго, складывая в особую шкатулку, иногда перебирая и любуясь содержимым.
Они подошли к ледяной горке. Это сейчас к Новому году городские власти стали строить на высоком берегу ледяную крепость и заливать горку, а раньше, когда мы малышнёй приходили сюда, была одна горка, неизвестно кем залитая, и мы весёлой ватагой съезжали вниз на кусках картона или санках. Особым шиком считалось съехать стоя. Горка пустовала, только несколько подростков дурачились на ней, как мы когда-то. Антон предложил: "Съедем? Стоя!" Он обхватил Ритку за талию и они ринулись вниз. Ритка вцепилась в его руки и завизжала от детского восторга. И всё-таки в конце они не удержались на ногах, свалились на свои пятые точки и, хохоча, доехали до конца. Попытались встать, но их догнала ватага подростков, сбила с ног, получилась куча мала, из которой Антон вылез первым и вытащил Ритку. Они сидели на снегу, смеялись, отряхивались и всё было так беззаботно, естесственно и легко, что не хотелось уходить. Поднялись наверх и пошли через парк. Вдоль аллей попадались накатанные кем-то дорожки. Ритка разбегалась и катилась по льду, Антон пытался её перехватить, смеялись и дурачились, пока Антон не упал. Хотел встать, но увидел парочку, проходящую мимо, развалился и пьяным голосом:
-Жена! Не видишь, мужа уронила? Теперь поднимай, подставляй надёжное плечо!"
Ритка, подхватив игру, визгливо:
-Опять нализался! Только получит зарплату - и всё! Ни самого, ни зарплаты! Мучение моё!
-Жена! Цыц! Моя зарплата, что хочу - то делаю! А твоё дело доставить меня домой! Давай-давай, старайся, а то к Нинке уйду!
Ритка протянула руку, Антон ухватился за неё и опрокинул Ритку в сугроб. Парочка шарахнулась в сторону, с любопытством взглянув на несчастную, а когда прошла, они расхохотались. Замолчали. Антон взял Риткины руки в свои:
-Не замёрзла?
Снял перчатки и стал растирать пальцы, потом поднёс их к своему лицу и поцеловал каждый в отдельности. Ритка смущённо выдернула руки, надела перчатки. Как сказать? После всего, что услышала, что почувствовала... Нет, только не сейчас. Потом... Бедный Антон, как сказать тебе?
На следующий день погода резко изменилась, подуло с севера и белые змейки, переплетаясь и спеша, старались обогнать разозлившийся ветер, но он их настигал и взвихривал в высоту, без труда раздувая в мелкую пыль. Даже из домашнего тепла и уюта нельзя было без озноба смотреть на это безобразие. Вечерело. Я глянула в окно. На другой стороне улицы застыла одинокая фигура, прикрываясь от ветра коротким воротником. "Антон! - ахнула я, Ритку ждёт. Наверно, сейчас она выйдет". Она всё не выходила и я поднялась к ней.
-Читает у себя в комнате - сказала её мать. - Проходи.
Я прошла, открыла дверь. Рита стояла у окна в тёмной комнате.
-Не зажигай свет! - прошептала подруга - ты видела?
-Ритка, ты издеваешься, что ли? Зачем ты вчера пошла с ним? Зачем договаривались о встрече сегодня? Ты что, не понимаешь, что это садизм? - так же шёпотом "закричала" я.
-Люмка, не могу я сказать ему об этом сейчас! Вчера не смогла, а сегодня - тем более, - она уже давилась слезами. - Понимаешь, вчера я почти забыла об Олеге, только в конце и вспомнила. Растворился он как-то, пропал, были только я и Антон... - Рита улыбнулась сквозь слёзы - И было так... так... как будто только этого и ждала всю жизнь. А ведь ничего и не было, просто он и я...
-Ох, Ритка! - я помолчала, не зная, что сказать. - Если хочешь знать моё мнение, то я думаю, что Антон, может быть, единственный, кто действительно любит тебя.
Ритка опустилась на стул, руки безвольно легли на колени.
-Не знаю, Люмка... Олег долго добивался, чтоб я на него внимание обратила, ухаживал... а Антон издалека смотрел, из детства... и молчал. А сейчас уже поздно: заявление подали, родители к свадьбе готовятся. Там меня ждёт жених, а здесь?
Мы осторожно выглянули в окно, Антона уже не было.
-Вот видишь? Ушёл...
На следующий день мы разъехались, через полтора месяца в городе, где училась Рита и где жил её жених, шумно отгуляли свадьбу. Меня там не было - слишком далеко ехать, а Гульнара, вместе с родителями Риты, поехала и потом прислала мне подробное письмо и даже вложила пару фотографий. В этом же году Антон закончил институт и стал работать в детской спортивной школе, тренером. На следующий год институты закончили и мы, я вернулась домой, а Рита осталась в семье Олега. Переписывались. Дарья Пантелеевна после смерти мужа постарела очень быстро, может быть, просто перестала красить волосы. Иногда я звала её с собой на дачу. Она с удовольствием соглашалась, бралась полоть, пересаживать, ухаживать за шикарными кустами пионов. Работа на земле её умиротворяла. А главное, появлялась возможность поговорить, ведь дома она почти всегда была одна. Устроившись на грядке на маленьких скамеечках, мы пололи и я слушала рассказы Дарьи Пантелеевны - о её молодости, муже, Антоне. Она сокрушалась:
-Не женится Антон никак, всё смеётся: "Моя жена временно замужем за другим", а мне с внуками возиться хочется." И несмело интересовалась:
-А у Маргариты как дела?
-Пишет, всё хорошо.
-Ну дай-то Бог, дай Бог! - и опускала голову пониже к грядке. Потом мы с ней, нагруженные зеленью, ягодами, цветами, овощами и фруктами, ехали домой. Она - приготовить любимые Антоном баклажановую икру или малиновое варенье, а я к своей семье. Зимой я иногда захаживала к Дарье Пантелеевне в гости и она радовалась, потому что Антон пропадал на сборах, соревнованиях и тренировках. Прошло несколько лет и однажды я получила письмо от Риты с новостью: она с мужем и ребёнком собирается переезжать обратно в свой город.
"Я никогда не была неряхой," - писала Рита - "но мыть пять раз в день пол в кухне, выдраивать после купания ванну хлоркой и пользоваться хозяйственным мылом для мытья рук - выше моих сил. Всё свободное от работы время я провожу с тряпкой в руках, намывая, начищая, обеззараживая всё подряд. Моего ребёнка воспитывают нянечки, воспитатели, моя свекровь, только не я, у меня на это времени нет. Переезд - дело решённое, даже если Олег откажется, но, думаю, вернусь не раньше осени".
В один из дней я позвонила маме Антона:
-Дарья Пантелеевна, не хотите прогуляться на дачу?
-Как всегда, с удовольствием!
-Прихватите свою тележку, вы видели, яблок в этом году видимо-невидимо.
Ещё по дороге мне показалось, что у моей спутницы немного загадочный вид, что-то не даёт ей покоя. Приехав на дачу, мы, по-привычке, обошли участок, то поправляя кустик клубники, то проверяя, что уже созрело, то нюхая цветы... Делать особенно было нечего, поэтому мы занялись приготовлением обеда. Дарья Пантелеевна устроилась за столом чистить картошку и начала издалека:
-Как странно время идёт, каждый день длится вечность, а оглянешься - годы промелькнули. Старость на пороге, самое время внуков нянчить. Посмотрела на меня и доверительно:
-Знаешь, деточка, а у Антона девушка появилась. Раньше у него женщины, девушки - поправилась она - были, но я никого не знала, а с Надей он меня познакомил, она теперь к нам приходит. Я так хочу, чтоб у них всё получилось хорошо!
Помолчала, вздохнула.
-Конечно, Рита - это его любовь. Уж очень рано он влюбился...
Лето стремительно катилось под откос, в конце августа ночи стали холодные и по утрам седела от осевшего инея пожухлая трава. В это время вернулась Маргарита со всем своим немногочисленным семейством - Олегом и сыном Ромкой. Устроились, никого не стеснив - у родителей квартира большая, трёхкомнатная. Им только в радость - единственная дочь и внук рядом.
Есть в осени чудная пора - бабье лето. Пришло и оно. На набережной изнемогали под золотыми одеждами берёзы и клёны, солнце нежно касалось лиц и даже река ещё не приобрела свинцовой осенней тяжести. Родители с Олегом и Ромкой отправились на дачу перекапывать огород, а Маргарита - прогуляться по набережной. Остановилась у парапета, любуясь лесом на другой стороне.
-Рита! 
Она обернулась на знакомый голос. Рядом с Антоном стояли мать и Надя.
-Риточка! - Дарья Пантелеевна казалась смущённой - Надюша, познакомься, это - Рита. Она и Антон - друзья детства. 
-Мама, ну что ты говоришь! Друзья! - Антон засмеялся.
Но Маргарита, улыбнувшись, заторопилась:
-Да, друзья, бегали, играли вместе.
И тут Надя, эта совсем ещё девочка с серьёзными глазами, тихо сказала:
-Вы не смущайтесь, Маргарита, мне Антон много рассказывал о вас. Я всё знаю.
Пауза затянулась, тогда Антон попросил:
-Вы идите, я догоню.
Надя взяла побледневшую Дарью Пантелеевну под руку и они медленно побрели дальше.
-Рита?
Она услышала своё имя, произнесённое с вопросительной интонацией и ощутила, как время сгустилось, стало прозрачным и тягучим. Увидела глаза - вопрошающие, ещё не верящие, счастливые - и протянутые к ней руки и подняла навстречу свои... Встряхнула головой, прогоняя наваждение и прошептала:
-Иди, Антон. Тебя ждут.
Лето следующего года выдалось жарким и вечерами по освещённой набережной прогуливались толпы, дыша речной прохладой. Мы с Ритой сидели на скамейке возле неизвестно как сохранившейся гипсовой статуи "Спортивная юность", дети носились босиком по тёплому песку и восторженно орали, шлёпая по водяной кромке, а Рита, доставая сигареты одну за другой, рассказывала:
-...Я очень поздно поняла, что Антон отдал мне всё, что имел. И ждал только одного, что я приму этот дар. Он не хотел заставлять, убеждать, просить, вынуждать... Он хотел моего собственного решения. А я не поняла и прошла мимо. Почти год назад, здесь же, я догадалась, что решаю судьбу всех - не только его и мою. И разве я могла решить по-другому?