Философский фундаментализм и выбор мировоззрения

Философский трактат


Введение

Человек постоянно сталкивается с необходимостью выбора между различными альтернативами. Ему приходится осуществлять поиск оптимальных вариантов поведения. Задача эта трудна даже тогда, когда человек решает её для себя, но она становится гораздо сложнее, когда приходится своё мнение согласовывать с чужими.

Человечество запуталось в бесконечных дискуссиях по самым разнообразным вопросам. Очень редко два человека или две группы людей приходят к согласию в том или ином вопросе. Напротив, в подавляющем большинстве случаев разногласия остаются нерешёнными, а стороны расходятся, оставаясь на своих позициях.

Причина такого положения дел видится мне в том, что гуманитарные науки не дали удовлетворительной теории личности, такой, которая с формально-логической точки зрения отвечала бы на следующие вопросы. Что такое человек, в чём его назначение и в чём смысл его жизни?

Философия изучает сущее с целью выявить наиболее общие законы бытия и познавательной деятельности. Причём всякий раз, когда она добивается определённых результатов, изучаемый объект уходит в сферу компетенции других менее общих наук, а философия остаётся ни с чем. И возникает вопрос о том, зачем она нужна. Всякая познавательная деятельность осуществляется человеком с целью получения каких-либо выгод, с тем, чтобы на основе полученных сведений лучше ориентироваться в мире, принимать такие решения, которые наилучшим образом способствовали бы его благу. Задача философии в том, чтобы выявить, что же является этим благом и как к нему приближаться. Причём нужно свести к минимуму субъективизм, который присущ каждому человеку. В связи со сказанным интересно проанализировать следующие мысли Б. Рассела.

Если вы хотите стать философом, вы должны изо всех сил пытаться избавиться от воззрений, целиком зависящих от места и времени вашего обучения, от всего того, о чем вам говорят ваши родители и учителя. Никто не может избавиться от них полностью, никто не может быть совершенным философом, но при желании мы все в какой то мере можем достичь этого. Однако вы можете спросить: «А почему мы должны желать этого?» Есть несколько причин. 

Далее идёт перечисление причин, которые в кратком изложении сводятся к следующему. Во-первых, справедливость между народами, классами, убеждениями и т. д. лучше несправедливости и угнетения одних другими. Достичь справедливых и ненасильственных отношений, мирно разрешать конфликты тем легче, чем более распространено философское мировоззрение. Во-вторых, ошибочные взгляды не позволяют ставить верные цели. Третья причина заключается в том, что истина лучше, чем ложь. Есть нечто бесчестное, говорит Рассел, в том, чтобы последовательно придерживаться точки зрения удобной лжи.

Но откуда следует, что справедливость лучше несправедливости, ненасилие лучше насилия, «верные» цели лучше тех, которые кажутся ошибочными, истина предпочтительнее лжи? И что значит «нечто бесчестное» и чем оно хуже чем «нечто честное»? Отсюда видно, что Б. Рассел, призывая других к беспристрастности и непредвзятости, сам остаётся полностью в плену предубеждений, навязанных ему воспитанием. Но можно ли найти такую систему ценностей, которая была бы полностью свободна от предрассудков? Что может послужить источником такой аксиологической системы? Подобная система, если таковая вообще возможна, должна подходить для всего человечества, независимо от расовых, религиозных, половых, сословных и т.п. особенностей. Для поиска такой системы ценностей нужно разобраться с тем, что представляет собой человек. Что такое человек и в чём его назначение? Что можно считать благом, а что – вредом? Теория должна содержать определение человека, для чего нужно провести грань между неживой природой и живыми организмами, а среди последних выделить, чем отличается человек от остальных живых существ. Только через такую постановку вопроса можно прийти к критерию, опираясь на который можно оптимизировать программу жизнеустройства человека.

Человек является частью живой природы, которая наряду с неживой природой образуют Вселенную. Принципиальное отличие живого от неживого заключается в наличии или отсутствии аффективных реакций. Неживой материи присуще абсолютное равнодушие ко всему, тогда как всем живым организмам свойственно неравнодушие к происходящему, стремление улучшить свои эмоции, для чего они осуществляют самые разнообразные алгоритмы. Подавляющее большинство этих алгоритмов являются вложенными с самого рождения (и, пожалуй, даже раньше), неизменными и передающимися по наследству. Они осуществляются непроизвольно. 

Отличие человека от всех остальных живых существ заключается в способности рассматривать возможные варианты своих и чужих действий, предвидеть их результаты,  давать им оценку и на основании этих оценок принимать решение о выборе той или иной стратегии. Человек наделён способностью осуществлять осознанный выбор, тогда как все остальные существа действуют неосознанно.

Человек самостоятелен. Он способен намечать для себя жизненные цели, избирать те или иные стратегии, соблюдать или нарушать определённые принципы. Другие существа не самостоятельны, они  обречены из поколения в поколение  осуществлять одни и те же  вложенные в них алгоритмы.

Во все времена для всех людей была и остаётся актуальной проблема выбора программы наилучшего жизнеустройства. В чём цель жизни? К чему нужно стремиться и чего – избегать, что дозволено, а что¬ – нет, что такое хорошо, что такое плохо? В ответах на эти вопросы пока не достигнут консенсус среди здравомыслящих людей, искренне желающих найти оптимальную стратегию жизнеустройства. В предлагаемом читателю труде раскрывается причина такого положения дел и делается попытка указать выход из этого положения.
Туннельность мировосприятия


Существует огромное множество мировоззренческих систем от широко распространённых до экзотических. Каждый человек в соответствии со своими ценностными установками выбирает для себя то или иное мировоззрение, иногда видоизменяет его на свой вкус и старается, чтобы его мировоззрение позволяло ему наиболее полно раскрывать себя в соответствии с его запросами. Каждый человек в соответствии со своими ценностными установками выбирает для себя то или иное мировоззрение. При этом одни фокусируют своё внимание на одних обстоятельствах и совершенно игнорируют другие, тогда как для других столь же естественно поступать наоборот.   

Интересной особенностью большинства мировоззренческих систем является то обстоятельство, что они помимо представлений о мире включают в себя и то, какими этим представлениям надлежит быть. В каждой идеологии есть предвзятые оценки, опираясь на которые носитель данной идеологии объясняет, в чём ошибочность других идеологий и в чём правильность его собственной. Таким образом, в этих системах существует своего рода иммунная система, система, предохраняющая от воздействия иных идеологий. Диалог носителей разных идеологий – это разговор собеседников на разных языках, с опорой на различные понятийные базы. Можно сказать, что каждый человек находится в собственном мировоззренческом туннеле, смотрит на все явления и процессы сквозь призму понятий и представлений своего туннеля, судит свои и чужие убеждения и действия со «своей колокольни». И как следствие, даже в случаях, когда стороны приходят к диаметрально противоположным оценкам, каждый оказывается прав со своей точки зрения. Практически в каждой идеологии присутствует убеждённость, что путь к истине лежит через их туннель, и они с удивлением взирают на носителей других идеологий, не желающих понять «очевидное».      

В связи с вышесказанным, чрезвычайно важно всем выйти из своих туннелей и попытаться встать на единую платформу. Другими словами, нужно выработать общую для всех понятийную базу, опираясь на которую можно выбрать общую для всех идеологию из ныне существующих или создать новую. В выборе между мировоззрениями важно иметь критерий. При выборе мировоззренческой ориентации каждый человек осознанно или неосознанно руководствуется какими-то критериями. Поэтому нет смысла спорить о достоинствах и недостатках той или иной идеологии до того как будет выработан единый подход к критериям. Выбор наилучшего критерия связан с вопросом оптимизации жизнеустройства.

Фактически, главной проблемой для человечества во все времена является нахождение единого критерия для оценки различных мировоззрений, с целью прийти к единому мировоззрению. Можно ли вообще говорить о том, какое мировоззрение лучше, а какое – хуже и вести речь о поиске наилучшего мировоззрения? Употребимо ли понятие лучше к мировоззрениям? Каков критерий для оценки мировоззрений? А если будут предложены различные критерии, то по каким признакам можно оценивать сами критерии? Если стать на такой путь, то возникает дурная бесконечность критериев. Конечно, непросто найти выход из этого тупика. Но обнадёживает одно: в каждой конкретной ситуации человек всегда выбирает для себя один из возможных вариантов, а не стоит между ними до потери пульса, как буриданов осёл между стогами сена.

Душевный комфорт как конечная цель


Человек способен совершать самые разнообразные по характеру действия. Они могут быть продуманными и непродуманными, добрыми и злыми, благородными и подлыми, хищническими и жертвенными и т. д. Но есть свойство, которое присуще всем без исключения поступкам людей. Это – стремление улучшить душевное состояние. Всякий поступок мотивирован желанием улучшить собственные ощущения и эмоции. Покажем это на следующем гипотетическом примере.

Группа людей слышит крики тонущего ребёнка. Одни из них притворяются глухими, другие бегут за подмогой, третьи пытаются протянуть тонущему ребенку веревку или другие подручные средства. Находится человек, который, рискуя жизнью, прыгает в ледяную воду и спасает ребёнка. Чем руководствуется при этом каждое из действующих лиц? Те, кто предпочли остаться на берегу испугались неприятных ощущений, связанных с купанием в холодной воде и угрозы здоровью и самой жизни. Тот же, кто прыгнул в воду пошёл на эту неприятную процедуру, потому что жить с осознанием того, что он струсил для него невыносимо настолько, что он предпочел такой жизни купание в ледяной воде и холодное дыхание смерти. Сколь бы ни различались эти поступки, все они продиктованы желанием улучшить собственные эмоции.

Тело человека – инструмент для реализации функции эмоциональности. Эмоции – это пусковой механизм для осуществления любого действия. Человек со злости может поджечь собственный дом, или написать донос на себя или отрубить себе палец и т. д. Но и здесь он желает одного: улучшения эмоций. Причиняя себе одну боль, он стремится снять другую, более сильную боль. Всё это позволяет нам сформулировать основополагающий принцип для выработки критерия – принцип обеспечения состояния душевного комфорта, как можно большего душевного комфорта для данного индивида на как можно более продолжительный срок. Если экстраполировать этот принцип на множества людей, объединённых по какому-либо признаку, то можно говорить о максимизации суммарного душевного комфорта на максимально протяжённый период времени, с минимизацией взаимных трений и конфликтов.

Сформулировав цель человека и индивида, философия должна создать условия для того, чтобы всякий индивид и социум могли бы выработать для себя мировоззрение, использование которого наилучшим образом способствовало бы решению задачи обеспечения душевного комфорта. Мировоззрение включает в себя такую систему ценностей, предписаний и запретов, совокупность задач, решение которых наиболее способствует пребыванию человека в состоянии душевного комфорта. Другими словами, задача философии помочь индивиду или социуму выбрать объективно лучший способ жизнеустройства. Другие науки и познавательные методы способствуют решению частных задач на основе философского фундамента. Мне представляется обоснованным назвать такой подход философским фундаментализмом.  В дальнейшем мы его рассмотрим в следующих аспектах: онтологическом, гносеологическом, аксиологическом, праксиологическом и телеологическом. А для начала будет целесообразным проанализировать характер протекания психических процессов и провести их классификацию. 

Классификация психических процессов


Происходящие в человеке психические процессы принято подразделять на три вида: познавательные, аффективные и регулятивные. Мы видим наличие потока входящей (афферентной) информации, поток исходящей (эфферентной) информации, но не можем наблюдать, как происходит смычка между ними. Но очевидно, что смычка происходит в области, где возникают эмоции. И эти аффективные процессы являются главными, а познавательные и регулятивные процессы являются вспомогательными по отношению к эмоциональной сфере. Познавательные процессы позволяют принять правильное решение, а регулятивные – претворять его в жизнь. При этом целью является обеспечение эмоционального комфорта, то есть познавательные и регулятивные процессы занимают подчинённое положение по отношению к аффективным процессам. Можно говорить о познавательной деятельности, о регулятивной деятельности, но аффективные процессы не могут быть названы деятельностью. Аффективные процессы происходят с нами. Неслучайно, что они формулируются в форме непереходных совершенных глаголов: обрадовался, огорчился и т. п. Мы не можем сказать: «Дай-ка я обрадуюсь этому!» или «Не огорчиться ли мне?».

Мы можем симулировать те или иные эмоции, но это только внешнее их проявление, а сами эмоции мы переживаем непосредственно, а не творим. На эмоции мы можем повлиять опосредованно через когнитивную и регулятивную деятельность. При этом неверно будет считать, что познавательные и регулятивные процессы носят исключительно деятельностный характер. На самом деле львиная доля этих процессов носят процессуальный характер. Нелишним будет пояснить, что деятельностью можно назвать события и явления, вызванные по воле субъекта психической деятельности, а те, что происходят без умысла и контроля со стороны субъекта носят процессуальный характер.

Здесь напрашивается вопрос о том, что такое субъект психической деятельности. В философской и психологической литературе субъект психической деятельности (СПД) понимается как человек или личность (Рубинштейн, Брушлинский, Абульханова и т. д.). Считаю, что данная формулировка звучит слишком общо и тривиально. Науке недостаточно толковать СПД как человека в его синкретической целостности. Человек состоит из множества компонентов и роль каждого из них неодинакова. Науке необходима детализация роли каждого элемента, входящего в состав целостности, именуемой человеком. Особенно это касается вопроса о субъекте выбора, а именно: каким органом принимается решение, с какой целью, руководствуясь какими данными? Ясно, что не телом, которое является периферийным манипулятивным устройством, управляемым откуда-то из центра. Нервно-психический аппарат включает в себя сенсоры, синапсы, эффекторы и мозг, играющий роль накопителя. Очевидно, что сенсоры, служащие для приёма входящих сигналов и эффекторы, передающие исходящие управляющие сигналы не являются органом обработки информации, переживания эмоций и вынесения решений. Остаётся вроде мозг. Но и с ним не просто. Весь мозг не может являться СПД. Возникновение эмоций и принятие решений происходит в какой-то ускользающей точке, в которой как будто пересекаются входящие и выходящие пути. 

Психофизиологическая проблема


Нельзя обойти вниманием проблему, известную в науке как психофизиологическая, заключающуюся в следующем.

Как известно события и явления материального мира, воздействуя на сенсоры живого организма, порождают электрический сигнал, который, проходя по нервной системе, возбуждает нейроны головного мозга, что приводит к возникновению такого психического объекта как образ. Далее происходит ответная реакция мгновенная или после определённого раздумывания. В ходе раздумий возникают различные аффективные реакции, в зависимости от характера которых принимается решение, направленное на улучшение эмоционального фона. Исполнение этого решения есть воздействие психического на физическое, идеального на материальное. Напрашивается вопрос о том, как осуществляется связь между этими двумя мирами: материальным идеальным? 

Каким образом такая материальная субстанция как сигнал является причиной возникновения образов, эмоций и т. п. объектов идеального мира? И, наоборот, каким образом эти объекты идеального мира могут воздействовать на тело, т. е. на материальный объект?

Каким образом сигнал, который по афферентным путям поступает в мозг, приводит к возникновению образа? Фактически в мозг поступает электрический импульс, который возбуждает определённые нейроны, приводя к возникновению группы нейронов, соединённых межнейронными связями. Дубровский называет эти группы нейродинамическим системами. Каждой нейродинамической системе соответствует образ и каждому образу соответствует нейродинамическая система. Вот как об этом говорит Дубровский.

Для краткости дальнейшего изложения обозначим всякое явление субъективной реальности через А, а мозговой нейродинамический носитель такого рода информации через X. Связь между А и Х является не причинной, а функциональной, она представляет собой сложившуюся кодовую зависимость. Последняя выражает отношение "представленности" данной информации в данном конкретном (по своей организации и физическим свойствам) носителе для данной самоорганизующейся системы. X есть специфический код А, вне которого А не существует. А и Х суть явления одновременные, что свидетельствует именно о функциональном, а не о причинном характере необ¬ходимой связи между ними; это означает, что они - явления, если так можно выра¬зиться, однопричинные (т.е. следствия одного и того же действия).
«Образ и его мозговой нейро-динамический эквивалент (без которого психический образ не существует) суть явления одновременные и однопричинные» .      

Таким образом, Дубровский специально подчёркивает, что всякое явление субъективной реальности А и его мозговой нейродинамический носитель Х связаны между собой неразрывно как во времени так и с точки зрения причинно-следственных связей. Он считает, что нейродинамический носитель Х является способом кодирования психического образа А.

Данное утверждение нуждается в серьёзном уточнении. В любой момент времени в мозг поступает огромное количество сигналов от сенсоров различных модальностей. Каждый из них вызывает возбуждение определённой группы нейронов. Каждый сигнал порождает в мозге  нейросистему типа Х. Но в каждое мгновение возникает только один психический образ типа А, соответствующий одной нейросистеме типа Х. По мере накопления опыта в мозге образуется практически неограниченное количество нейросистем типа Х, каждому из которых соответствует психический образ типа А. Но при этом нужно иметь в виду, что нейросистемы типа Х стационарны, то есть находятся на постоянном хранении, тогда как соответствующие им психические образы типа А одномоментны, преходящи, мимолётны. Так что неверно их характеризовать как «явления одновременные и однопричинные».

Отвечая на вопрос «Как объяснить, что объективно существующий в мозгу человека нейродинамический код переживается им в качестве субъективной реальности?», Дубровский Д. И. в частности отмечает: «многие серьёзные авторы считают, что нужно допустить наличие в мозгу специального механизма декодирования, переводящего код в образ. Однако такое допущение порождает дополнительные трудности. (Тут явно не обойтись без пресловутого гомункулюса!)» .

Не знаю можно ли меня отнести к серьёзным авторам, но должен признаться, что и я грешен примерно тем же, но с небольшими оговорками. А именно, признаю необходимым признать существование декодера, переводящего кодограмму (а не код, по выражению Дубровского) в образ, и не в мозгу, а в душе. Далее Дубровский пишет.

«Декодирование есть перекодирование в естественный код, не более. Информация, представленная в «естественном» коде, непосредственно «понятна» самоорганизующейся системе (в данном случае мозговой эго-системе, представляющей наше Я, - о ней подробнее будет сказано далее) » .

Находим в дальнейшем следующее.
«Всякое отдельное явление субъективной реальности принадлежит данному уникальному «Я» и несёт на себе его печать, - оно есть момент целостной субъективной реальности, существующей только в конкретной и неповторимой личностной форме. Эта целостность, определяемая нашим «Я», представлена в мозговой эгосистеме, которая образует высший уровень мозговой самоорганизации и в сфере которой функционируют кодовые структуры типа Х» .

На странице 106 читаем:
«Способность управлять собственной мозговой нейродинамикой может быть истолкована только в том смысле, что нейродинамические системы типа Х, взятые в их актуальной и диспозициональной взаимосвязи, являются самоорганизующимися, образуют в мозгу человеческого индивида личностный уровень мозговой самоорганизации (уровень мозговой самоорганизующейся эго-системы)» .

Как можно понять отсюда, нейродинамические системы типа Х самоорганизовались имея целью обеспечение самоуправления, образовали некую целостность, определяемую нашим «Я», который может быть рассмотрен как мозговая эгосистема или «личностный уровень мозговой самоорганизации». Этому органу делегированы полномочия по декодированию кодограмм типа Х и получению соответствующих им образов.

Можем ли мы согласиться с подобными утверждениями? Безусловно, нет! Нейродинамические системы типа Х – это потенциообразы, могущие при определённых условиях стать причиной возникновения соответствующего им образа. Причём в порядке строгой очерёдности, так что, в тот период времени, когда происходит декодирование одной из кодограмм, остальные не могут быть декодированы. Их можно сравнить со слайдами, с кассетами, лазерными дисками и другими носителями. Но говорить, что некоторые из нейродинамических систем типа Х самоорганизовались и образовали «Я» или эго-систему как орган для декодирования несерьёзно. Это подобно тому, что лазерные диски самоорганизовались и образовали устройство, способное считывать информацию с них. 

В чём же причина, что вроде бы опираясь на очень чёткую систему аксиом и рассуждая логично, тем не менее, Д. И. Дубровский приходит к ошибочным выводам? Причина видится нам в том, что в науке утвердился ложный стереотип, который сводится к идее: «Психическое – есть функция мозга (нервной системы)». Попытка подобного редуцирования психического к нервному приводит к идейной зашоренности, неспособности взглянуть на ситуацию  с большим охватом и увидеть целостную картину. На самом деле психическое – это функция от двух переменных, одной из которых является нервная система, роль которой сводится к передаче сигналов и хранению информации. Другой участник процесса – это эгоцентр или «Я». Или можно реанимировать термин «душа», который на протяжении нескольких столетий пытаются вырезать из научного оборота посредством ножниц Оккама.

Редуцирование психического к физическому является широко распространённым явлением. Например, в статье Н. И. Чуприковой, которую Д. И. Дубровский достаточно жёстко критикует за физикализм, высказывается следующая мысль.

Как известно, начиная с Р. Декарта в философии и психологии веками гос¬подствовало почти как непреложная истина признание психики и материи двумя разными мирами, субстанциями, абсолютно отличными друг от друга. Главное отличие мыслилось в том, что психическое нематериально, идеально, непротяженно, не имеет объективного су¬ществования, чисто субъективно. В луч¬шем случае эта нематериальная, лишен¬ная протяженности субстанция как-то взаимодействует с материальными про¬тяженными процессами мозга, участвуя в организации поведения, а в худшем — почему-то параллельно сопутствует им и является неизвестно зачем существую¬щим эпифеноменом.

Даже когда уже выяснилось, что пси¬хическое — это не что иное, как функция мозга, что вне деятельности мозга нет и не может быть никакой психики (по крайней мере, в нашем земном мире), онтологический дуализм психики и материи долго оставался непреодолен¬ным. Он и по сей день не преодолен в четкой и ясной системе понятий, отве¬чающей всей системе существующих на¬учных фактов, хотя сильно сдал свои позиции .

Проанализируем ещё одно высказывание по этой проблеме.
«Между тем большинство ученых продолжают считать, что все психические явления порождены физическим мозгом. Одно из наиболее распространенных возражений против дуалистических теорий о нематериальной природе ума основано на том факте, что изменения в мозгу влекут за собой изменения в умственной деятельности. Например, при повреждении мозгового центра речи, человек теряет способность говорить. Вводя в организм наркотики, можно изменить настроение человека или вызвать галлюцинации. Это наталкивает на мысль о том, что ум должен быть продуктом физического мозга. В противном случае состояние мозга не влияло бы на психическое состояние человека» .

Можно ли считать правильным вывод о том, что «все психические явления порождены физическим мозгом» на том основании, что «изменения в мозгу влекут за собой изменения в умственной деятельности»?! Думаю, что такое обоснование не может быть признано убедительным, а вывод – правильным. Это наглядно иллюстрирует следующий пример. Представим себе робота, поведением которого руководят с пульта управления, принимая от него сенсорную информацию через спутник и посылая к нему приказы. Допустим, десант таких роботов высадили на остров, населённый дикарями, которые с любопытством изучают поведение роботов, пытаясь понять, что ими руководит. И вот в среде учёных дикарей возникает раскол во мнениях. Одна группа утверждает, что «железный человек» полностью автономен в своём поведении и вся его мыслительная деятельность заключена в рамках его квадратного черепа. Но другая группа «учёных», признавая участие черепной коробки в мыслительных процессах, всё же настаивает на участии какого-то «внешнего фактора». Для разрешения спора решили прибегнуть к экспериментам. Разъединяя те или иные провода в черепной коробке, дикари добивались нарушения различных функций, вплоть до полного обездвиживания роботов. На основании этих экспериментов «учёный совет» вынес следующее заключение. «Поскольку «изменения в мозгу влекут за собой изменения в умственной деятельности», то можно заключить, что «все психические явления порождены физическим мозгом»». Для дикарей, не подозревающих о существовании пульта управления и спутниковой связи, этот вывод выглядит вполне убедительно. Тогда как мы знаем, что вывод этот ошибочен и, что управление роботами не локализовано в «черепной коробке», что помимо «мозга робота» есть ещё «внешний управляющий». Мозг – необходимое условие для мышления, нервная система – необходимое условие для психической деятельности, но ниоткуда не следует, что они являются достаточными условиями. Из посылки «изменения в мозгу влекут за собой изменения в умственной деятельности» не следует, что «все психические явления порождены физическим мозгом»».

Этот простейший пример опровергает очень прочно укоренившееся ошибочное мнение по важнейшей проблеме о том, является ли психическое (и в частности мышление) функцией мозга. Этот пример обнажает логическую ошибку в рассуждениях, которые сводятся к следующим недостаточно обоснованным умозаключениям. «Повреждение нервной системы разрушает психику. Следовательно, психика порождена нервной системой». «Повреждение мозга разрушает способность к мышлению, следовательно мышление – функция мозга». Пример с роботами показывает, как легко ошибиться, рассуждая подобным образом, подменяя необходимым достаточное.

Тот факт, что разрушение нервной системы приводит к прекращению психических процессов, свидетельствует о том, что психическая деятельность нуждается в нервной системе как необходимом условии. Но это не даёт оснований для утверждения о достаточности нервной системы для функционирования психики, о том, что нет других необходимых участников этих процессов. Напротив, логика приводит нас к выводу о необходимости существования декодера. И очень часто учёные при необходимости прибегают к понятиям эгоцентр, «Я», душа, и т. п. Но тут же стыдливо от него открещиваются, не определив статуса этого понятия. В частности, Дубровский, будучи собственной аксиоматикой и логикой рассуждений подведен к выводу о существовании декодера, категорически отвергает этот вывод, говоря, что это «пресловутый гомункул».

Эта непоследовательность тем удивительней в связи с тем, что, по словам Дубровского, он неоднократно обращал внимание на «фундаментальную асимметрию в познавательной и практической деятельности, которая неуклонно углублялась на протяжении всей истории человечества и ныне угрожает самому его существованию. Суть этой асимметрии состоит в том, что познавательная и преобразовательная активность направлены по преимуществу во внешний мир, в то время как вектор самопознания и самопреобразования сильно укорочен ». Это очень ценное замечание и призыв «обратить взор» вовнутрь себя. Здесь ведётся речь о двух векторах, начинающихся в одной точке и направленных в противоположные стороны. Но возникает вопрос: где точка отсчёта? Очевидно, что вектор, направленный вовне и заканчивающийся на объектах внешнего мира имеет своим началом нейросистемы типа Х. Вектор, направленный вовнутрь также должен иметь своим началом нейросистемы типа Х. Но на каком объекте конец этого «сильно укороченного» вектора? Здесь и наступает момент прозрения. Ясно, что речь здесь может вестись только о «декодере», признавать который очень не хочет Дубровский, ссылаясь на то, что это, дескать, приведёт к «пресловутому гомункулу».


Дубровский категорически отвергает гомункулуса, почти при каждом его упоминании сопровождает его эпитетами «злополучный», «пресловутый». Почему для него приемлемы такие слова как эго-система, «Я» и т. п. и категорически неприемлем гомункул? Ведь как бы мы ни называли, речь идёт о субъекте психической деятельности.

Почему одно обозначение злополучно, а другие – нет? Интересно рассмотреть следующую цитату Дубровского, в которой предпринята попытка обосновать несостоятельность идеи о гомункуле.

Вот что пишет, например, по поводу проблемы «гомункулюса» известный физиолог П. Милнер: «При изучении внимания мы очень близко подходим   к такой  сложной психологической проблеме,  как «я» или «эго». Искушения приписать внимание регулирующей деятельности какого-то «маленького человечка» следует избегать, иначе мы окажемся перед проблемой исследования его механизмов. Избегать этой западни, однако, очень трудно ввиду отсутствия разумной гипотезы о том, как может осуществляться регуляция внимания без этого «маленького человечка»   (Милнер П. Физиологическая психология. М., 1973, с. 367). Действительно, эта трудность непреодолима, если исходить из предпосылки, что для объяснения внимания обязательно должна быть найдена   некоторая   внешняя   причина,   некий внешний регулирующий фактор. Такая предпосылка задает логику рассуждения: в данную личность нужно поместить в качестве регулятора другую маленькую личность, а в нее — еще меньшую и т. д». .

Присоединяясь к Милнеру, Дубровский высказывает мысль о несостоятельности идеи о гомункуле. Дескать, если ввести гомункула, то для обслуживания этого гомункула придётся ввести другого гомункула, а для обслуживания этого ещё одного. Таким образом, если мы встанем на путь введения гомункула, то получим бесконечно много гомункулов. Своего рода гомункулярная матрёшка. Дело в том, что в цепочке рассуждений Дубровского присутствует ошибочное суждение, приводящее к ошибочному умозаключению. Ведь почему мы ввели гомункула? Не по прихоти, а, будучи к этому вынуждены анализом того, как происходит фильтрация входящей информации. Из гигантского объема АНК актуализуется в каждый конкретный момент времени только один АНК. Осуществляется фильтрация, выбор одного из множества. Существование выбора делает необходимым существование Выборщика! Надобность в выборе возникает по той причине, что эти АНК не в силах самоактуализироваться. Для того чтобы они актуализировались в форме образа, они нуждаются в соприкосновении с некоей структурой, которую с равным успехом можно назвать «Я», эго-система или гомункул. И потом, после переживания эмоции, эта структура разворачивает бурную управленческую деятельность, имея конечной целью улучшение своих аффектов. Для этого формирует вопросительные, повествовательные и побудительные конструкты, выбирая из неограниченно большого количества ЭНК требуемые. Это значит, что мы повторно наблюдаем выбор на этот раз по отношению к ЭНК, осуществляемый тем же Выборщиком. Таким образом, к выводу о существовании гомункула нас привела необходимость объяснить фильтрацию АНК и ЭНК. И, если субъект выбора обозначить словом гомункул, то в этом нет ничего неприемлемого. Ввод гомункула как субъекта психической деятельности продиктован настоятельной необходимостью, чего нельзя сказать о втором гомункуле. Попытка ввести гомункула второго порядка для обслуживания первого ничем не обоснованна. Рассуждения о необходимости гомункула второго порядка были бы правомочны, если бы кто-нибудь показал, что и на этой стадии осуществляется фильтрация. Но этого никто не показал и не покажет! Мы видим, что структура, являющаяся субъектом психической деятельности, отфильтровав из мощного потока тоненькую струйку информации, прекрасно справляется с задачей продуцирования образа, переживания аффекта и управленческой функцией. И в этом никакие помощники ему не нужны. И никакой гомункулярной матрёшки здесь быть не может. Таким образом, цепочка рассуждений о необходимости гомункулов для гомункула совершенно безосновательна.

Исправление имён

Получение правильной картины мироздания существенно затрудняется тем обстоятельством, что в науке имеет место синкретическое слияние различных значений в одном слове. Особенно это характерно для действия и его результата. Дело в том, что в науке, как и в разговорной речи, сложилась нездоровая практика полисемантического употребления термина ощущение и некоторых родственных ему терминов. Словом ощущение обозначают действие и результат этого действия. Во избежание этого выглядит целесообразным использовать слово ощущание для обозначения процесса обработки сигналов, приводящих к результату, могущему быть обозначенным словом ощущение. Особенно остро этот вопрос стоит с употреблением термина сознание. Это отглагольное существительное используется для обозначения действия, субъекта действия, объекта действия, результата действия. И даже этим не ограничивается пёстрая палитра значений, придаваемых этому термину, вследствие чего он превращен в квазитермин. Для выхода из такого положения, я предлагаю употреблять слова: сознающее, сознаваемое, сознавание, осознание. Аналогичным образом нужно различать ощущающее, как субъект ощущания, ощущаемое, как сигналы, подвергающиеся процедуре ощущания, ощущание как процесс и ощущение, как результат ощущания. Продолжая в этом духе помимо неологизмов сознавание и ощущание можно ввести следующие отглагольные существительные: отражание, отображание, представливание, наблюдание и т. д.

Таким образом, ощущание – психический процесс, заключающийся в том, что сигналы, подвергшиеся этой процедуре преобразуются в психические состояния, именуемые ощущениями. Нельзя обойти вниманием вопрос о том, что ощущения бывают приятными и неприятными, они приносят наслаждения и страдания. Другими словами, необходимо подчеркнуть аффективную составляющую ощущений или эмоциональный тон ощущений.

Следующее понятие, с которым нам нужно определиться – восприятие. И здесь мы сталкиваемся с синкретизмом в его трактовке: этим словом принято называть и процесс и результат. Мы для ясности будем использовать термин воспринимание когда речь идёт о процессе и термин восприятие для результата этого процесса. Объектом воспринимания является ощущение. Что же совершается с ним и каков конечный продукт? Процесс идентификации ощущения, его опредмечивания есть воспринимание, а возникающий в его результате образ есть восприятие.

Воспринимание – это процесс расчленения сенсорного потока на фрагменты, идентификация полученных фрагментов в качестве сигналов, исходящих от некоторых объектов. Как следствие этого процесса получаются образы этих объектов, которые можно называть восприятиями. Без способности к расчленению ощущения и опредмечиванию с формированием образа невозможен познавательный процесс. Субъект просто утонет в сенсорных потоках. Вот что говорит В. А. Лекторский по данному поводу.

Сенсорная система, которая не владеет способами  преобразования  получаемой  информации, преобразования результатов воздействия  на неё внешнего объекта, остается слепой, так как не имеет критериев выделения полезных сигналов из шума. Между тем познавательный образ, несущий знание об объекте, содержит как раз ту, и только ту информацию, которая жизненно необходима субъекту как конкретному индивиду и как представителю общества .

То есть гигантский объём принимаемой информации сам по себе не только не обеспечивает ориентацию субъекта, а, напротив, создаёт «шум» из-за которого субъект остаётся «слепым». Поэтому необходимы механизмы фильтрации. Но одной фильтрацией не обойтись. Необходимо умение преобразовывать принятые сенсорные сигналы в психические образы, посредством которых субъект узнаёт о свойствах объекта. Об этом красноречиво говорится в следующей цитате.

Внезапно прозревший в результате удачной операции слепой (подобные случаи известны современной науке) первое время как раз ничего не видит, ибо  видеть он  может  только  осмысленным,   объектным образом, и этому ему приходится учиться .


Важнейшая особенность психики человека – это способность перейти от потока сенсорной информации к образу. Процесс идёт примерно так. Получая новую порцию сенсорной информации, СПД (субъект психической деятельности) стремится идентифицировать её как образ, найти в памяти нечто аналогичное и описать поток как идущий от объекта, в чём-то похожего на известный ему объект. Всякое познавание есть описание нового объекта через известные, включение нового объекта в имеющуюся картину мира. При этом возможно существенное изменение картины мира. Познавательный процесс не есть механическое добавление новых сведений к имеющимся. Если такое и имеет место, то такие сведения недолго остаются для данного субъекта в роли знаемых. 

Восприятия кратковременны. В данный момент возникает одно восприятие, в следующее мгновение – совершенно другое. Так они сменяют друг друга на некоем внутреннем экране. Иногда можно услышать: «С тех пор я больше не встречал этого человека, но образ его прочно засел в моей памяти». Слово образ здесь  не совсем точно. Образ – это то, что возникает в момент вспоминания, а то, что хранится в памяти правильнее будет называть потенциообразом.

Восприятие сохраняется в виде потенциообраза. Причём у потенциообраза необходимо отметить когнитивную и аффективную составляющие. Потенциообразы со своими составляющими накапливаются в течение всей жизни. Ощущение и восприятие мимолётны, впечатление долговременно. Образ мимолётен, потенциообраз долговременен.   

Следующий процесс – представливание. Потенциообраз, хранящийся в предсознании, попадает в фокус внимания, вследствие чего возникает то, что называется представлением объекта, чей потенциообраз хранился в предсознании. В ходе представливания происходят считывание и обработка сигналов воспроизводимых хранившихся в виде потенциообраза. При этом возникает образ, т. е. психическое состояние, подобное ощущению, вызванному тем объектом, чей потенциообраз оказался воспроизведён.


Рассмотренные нами процессы ощущания, воспринимания, представливания и т. д. можно считать познавательной деятельностью первого уровня, связанной с обработкой сенсорной информации. Познавательной деятельностью более высокого уровня является мышление.

Мышление – деятельность по получению новых сведений посредством обработки уже известных данных, которые даны через ощущание и воспринимание. Другими словами, мышление – это превращение непосредственно данной информации в опосредованно получаемую. Вот как об этом высказывается С. Л. Рубинштейн. «Ощущения и восприятия отражают отдельные стороны явлений, моментов действительности в более или менее случайных сочетаниях. Мышление соотносит данные ощущений и восприятий — сопоставляет, сравнивает, различает, раскрывает отношения, опосредования и через отношения между непосредственно данными свойствами вещей и явлений раскрывает новые, непосредственно чувственно не данные абстрактные их свойства; выявляя взаимосвязи и постигая действительность в этих ее взаимосвязях, мышление глубже познает её сущность. Мышление отражает бытие в его связях и отношениях, в его многообразных опосредованиях» . 

Можно выделить следующие операции: объективация, именование, соотнесение. Объективация – этап воспринимания, в ходе которого переживаемые нами ощущения ассоциируются  с локализованным в пространстве объектом, порождающим эти ощущения. Именование – операция по присвоению объекту имени. Имена могут быть указательными и описательными. Указательное имя играет роль знака и не несёт информации об обозначаемом объекте. К примеру, в предложении «Сатурн – планета Солнечной системы», Сатурн – указательное имя, а «планета Солнечной системы» – описательное имя. В этом предложении установлена связь между указательным и описательным именами. А в предложении «Планеты Солнечной системы являются небесными телами» устанавливается связь между двумя описательными именами. Понятие – описательное имя объекта, обладающего определённым набором признаков, позволяющим образовать множество. Общеизвестно, что чем больше содержание понятия, тем меньше объём понятия. Соотнесение – операция, указывающая на принадлежность или непринадлежность некоего объекта множеству, образованному по данному понятию. Познавательный процесс протекает в примерно следующем ключе. Сначала происходит объективация, сенсорный поток расчленяется на объекты. Эти  объекты именуют. Если они встречались ранее и уже имеют имена, то их распознают и называют известным именем, в противном случае им дают новое имя. Далее идёт изучение свойств объекта с целью составить описание. После получения описания начинается поиск объектов, обладающих подобными свойствами. Если таковые находятся и описание объекта совпадает с описанием представителя определённого множества, то этот объект относят к данному множеству, и всё, что было известно об элементах данного множества, распространяется на новый элемент. Если объект существенно отличается от других элементов данного множества X, можно уменьшив содержание понятия образовать расширенное множество, включающее в себя множество X и  объект, который не вписался в X. 

Мышление – психическая функция, имеющая целью отображание ненаглядных переживаний – мыслей. Мышление подчинено эмоциональности. Оно направлено на объект, который или сам по себе вызывает эмоциональное возбуждение или косвенным образом связан с объектом или событием, влияющим на эмоциональное состояние.

Принято выделять три формы мышления: практическое, образное и понятийное.

Практическое мышление (его называют также наглядно-действенным) самая примитивная форма мышления, присущая не только человеку, но и животным. Вот как характеризует его Узнадзе.

«Здесь мыслительный процесс еще не выделен из действия. Мыслительный акт не предшествует действию, а происходит вместе с действием, включен в него.

Если в случае обычного человеческого мышления наблюдение над протеканием мыслительного процесса возможно лишь до начала действия - исходя из того, что говорит субъект, то в случае мышления шимпанзе складывается совсем другая картина - особенности протекания мышления явствуют из самого поведения, из самых движений. Роль, выполняемая в этом смысле в мышлении человека речью, здесь возлагается на само действие, поведение. Здесь поведение является не продуктом мышления, а процессом мышления. Следовательно, в данном случае мышление все еще неотделимо от практической активности. Поэтому с этой точки зрения данную форму мышления можно определить, как практическое мышление» .

Образное мышление более экономично по сравнению с практическим. В отличие от практического мышления, образное предшествует действию. Практическое мышление не выделено из действия, оно строится на актуальном восприятии. В образном мышлении просматривается присутствие двух компонент, двух видов переживаний: чувственного и нечувственного. Под чувственной компонентой понимается наглядные, осязательные и прочие характеристики представливаемого образа, а под нечувственной понимается знак, которым обозначен образ. В понятийном мышлении присутствие этих компонентов ещё очевиднее. Здесь чувственная компонента значительно беднее чем при образном мышлении, поэтому значимость чувственной компоненты значительно меньше. При понятийном мышлении главным образом идёт формальное оперирование знаками, с абстрагированием от чувственного содержания. В данном контексте интересно проанализировать следующий фрагмент стихотворения Александра Блока:
Ведь я — сочинитель,
Человек, называющий всё по имени,
Отнимающий аромат у живого цветка.

Возможна такая трактовка этого стиха, что, обозначив предмет, назвав его по имени, человек освобождает себя от необходимости загружать свою оперативную память огромным объёмом информации обо всех свойствах предмета, что позволяет сосредоточиться на тех его свойствах, которые значимы в данном контексте. Другими словами, он осуществляет абстрагирование или отвлечение от несущественных (с точки зрения решаемой проблемы) свойств объекта и сосредоточение на существенных свойствах.

Теперь становится очевидным присутствие чувственной и нечувственной компонент в практическом мышлении. Хотя в этом случае мыслящий субъект и не даёт названия тем объектам, с которыми он сталкивается, тем не менее, он их воспринимает как нечто целостное. Роль нечувственной компоненты в практическом мышлении ничтожно мала, ибо чувственное восприятие занимает практически весь объём оперативной памяти. При образном мышлении чувственная компонента значительно беднее, поэтому возрастает роль нечувственной компоненты – знака. То, что этим знаком (чаще всего словесным) обозначается, ещё не есть понятие, правильнее будет называть его общим представлением. На понятийном уровне мышления чувственная компонента ещё беднее, её значимость снижается до минимума, а возрастает роль знака и обозначаемого им понятия.

Нужно отметить, что классификация форм мышления с делением на три вида не может быть признана правильной. Ведь возникает вопрос: «По какому основанию осуществляется деление?». Выясняется, что эти формы мышления отличаются по степени вовлечённости в чувственное восприятие. Поэтому нам кажется более обоснованным дихотомическое деление на две формы: вовлечённое и отвлечённое (абстрактное). А отвлечённое мышление в свою очередь делится на два подвида: образное и понятийное мышление. При образном мышлении происходит сосредоточение на одной из сторон рассматриваемого объекта или явления, на той, которая производит наиболее яркое эмоциональное впечатление. Это впечатление застилает глаза, мешает делать правильные выводы. При понятийном мышлении внимание акцентируется на существенные с точки зрения решаемой проблемы свойства объекта, на соотношение составляющих его элементов, с абстрагированием от чувственных характеристик. То есть при понятийном мышлении происходит абстрагирование второго порядка.

Таким образом, для синкретического мышления характерна такая интерпретация явлений, при котором не расчленены его составные элементы и нет еще анализа, а вместо синтеза существует соположение. А формирование понятия – это преодоление синкретизма мышления, синкретизма восприятия, то есть процесс, при котором субъект расчленяет различные явления или объекты, выделяет в них существенные и второстепенные составные элементы, синтезирует их и сравнивает друг с другом, объединяет в классы по определенным признакам, являющимся для них общими. Значит, это не синкретический уровень, это уровень логического мышления.

«Путь развития понятий у ребенка складывается из трех основных этапов: этап «кучи», этап комплекса и этап понятия.
На первом этапе слово сцепляет предметы, между которыми нет внутренней связи. Мотивы группировки коренятся в чувственной сфере ребенка. Сама группировка носит случайный характер. Это – мышление синкретами (слитными образами).
На втором этапе ребенок группирует предметы, исходя из их объективных связей, но эти связи являются несущественными. Это - мышление в комплексах или псевдопонятиях. Комплекс – это тень понятия.
На третьем этапе рождается мышление в понятиях – логически обобщенных умственных образах» .

Таким образом, при формировании понятий посредством логического мышления происходит разложение объекта или явления на составные элементы, выявляются связи между ними, формируются представления об отдельном объекте. Потом находится аналогичное ему, выделяются подобные ему свойства и то, чем они отличаются друг от друга, а потом по какому-то из признаков происходит объединение в классы. Объекты как бы нанизываются на одну бечевку по какому-то общему для них признаку или совокупности признаков, которая их объединяет.

Теперь, благодаря научным изысканиям, мы постепенно преодолеваем синкретизм и формируем научные понятия. В ходе этого процесса, когда мы начинаем анализировать сами методы, понятия, представления, термины научного анализа при помощи этого же понятийного аппарата, выясняется, что и в самой науке имеется немало синкретических, нерасчлененных понятий. Мы многократно сталкиваемся с тем, что сознание понимается и как функция, и как субъект, и как объект, и как результат. Слово «наблюдение» понимается и как процесс наблюдения, и как результат наблюдения. Также и «восприятие». Необходимо осуществить расплетание синкретически неразличенных «понятий», правильнее будет сказать «квазипонятий». Лишь после их расчленения они становятся понятиями, то есть только после этого мы выходим на понятийный уровень.

Связь мышления с потребностью

 «Потребность (в психологии) – состояние индивида, создаваемое испытываемой им нуждой в объектах необходимых для его существования и развития, и выступающее источником его активности. П. выступает как такое состояние личности, благодаря которому осуществляется регулирование поведения, определяется направленность мышления, чувств и воли человека» .

«Всякое действие человека исходит из тех или иных мотивов и направляется на определенную цель, оно разрешает ту или иную задачу и выражает определенное отношение человека к окружающему;
Мотив – это осознанное побуждение для определенного действия, мотив – это осознанная потребность» .

Иерархия потребностей (по Маслоу):
- физиологические потребности;
¬- потребности безопасности и защиты;
- потребности принадлежности и любви;
- потребности самоуважения;
- потребности самоактуализации.

Всякое движение имеет причиной некую движущую силу. Состояние системы, при котором отсутствует движение, называется равновесием. Движение в системе начинается в том месте и в тот момент, где и когда нарушается равновесие. Движение является средством, при помощи которого система стремится к восстановлению баланса. Оно прекращается с восстановлением равновесия.

Вышесказанное относится к механическим, электродинамическим и другим материальным системам и видам движения. Но нечто аналогичное можно усмотреть и в психических процессах. Можно говорить о душевном равновесии как состоянии, при котором ни в чём нет нужды. Человеку присущи потребности. Они бывают спящими и актуализированными. Душевное равновесие – это состояние, при котором нет актуализированной потребности. Нарушение равновесия – это актуализация одной или нескольких потребностей. В таком состоянии человек пытается восстановить равновесие, удовлетворив потребность. Для этого он посылает запрос о том, что является мотивом, посредством коего снимается проблема. В мозге в форме потенциообразов хранится информация о возможных способах и мотивах решения каждой из проблем. Эта информация может быть врождённой или приобретённой из опыта. В ходе дальнейшего мыслительного процесса выясняется, в самом ли деле рассматриваемые способы и мотивы ведут к решению проблемы, не сопряжены ли они с чрезмерными издержками материальных или иных ресурсов. В конечном итоге выбирается такой вариант, который с минимальными издержками ведёт к душевному равновесию.

Но стоит только достичь равновесия, как тут же начинается поиск другой проблемы, актуализация другой потребности. То есть, решив одну проблему, человек как бы говорит себе: «С этим порядок!», и тут же задаёт себе вопрос: «А с чем непорядок?». Не требуется больших усилий для того, чтобы найти проблемную ситуацию. И начинается новый виток мыслительной деятельности. Душа ищет безмятежности, а, найдя, убегает от неё.

Акцентируем внимание на мыслительной деятельности, связанной с решением проблем, связанных с данной потребностью. Совокупность мыслей, посвященных одной конкретной теме, связанной с удовлетворением определённой потребности, мы предлагаем назвать думой. В каждый момент времени большая часть потребностей человека находится в пассивном дремотном состоянии, и лишь небольшое количество потребностей активизировано и ждёт своего разрешения. Человек решает, какая из них наиболее неотложна и начинает мыслительную деятельность, направленную на восстановление нарушенного данной потребностью равновесия. То есть из нескольких дум он выбирает самую актуальную и ищет пути её решения. В рамках одной думы возникают мысли, принимающие вид вопросительного, повествовательного и побудительного предложений, которые перемежаются друг с другом. Получив ответ на вопросы, и решив как действовать, человек в форме побудительных предложений инициирует действия, которые порождают новую ситуацию, новые вопросы, ответы, побуждения и т. д. Данная дума завершается с решением проблемы, её породившей. Если же проблему решить не удаётся, и с этим приходиться мириться, то дума завершается какой-нибудь утешительной формулировкой, призванной подсластить горькую пилюлю и хотя бы частично восстановить душевное равновесие.

Нередко в ходе одной думы возникают проблемы, связанные с более значимой и неотложной потребностью. Тогда эта дума прерывается и начинается разработка другой думы. После завершения этой думы происходит возврат к прерванной думе до полного её завершения. Подытоживая можно сказать следующее. Дума инициируется актуализацией потребности и вызванным этим нарушением душевного равновесия и завершается восстановлением душевного равновесия, путём удовлетворения потребности или (в случае невозможности её удовлетворения) нахождением формулировки, примиряющей с реальностью.      

Смысл действия характеризует то, насколько оно приближает к мотиву и то, насколько данный мотив приближает к намеченной цели, то есть к душевному равновесию. Вопрос смысла действия упирается в следующие вопросы. Ведёт ли действие к овладению мотивом, способствующим достижению тактической безмятежности? Каковы последствия данного действия с точки зрения долговременной безмятежности? Действие, направленное на мотив имеет тем больше смысла, чем вернее оно ведёт к мотиву и чем вернее мотив ведёт к актуальной безмятежности и чем более актуальная безмятежность способствует долговременной безмятежности.

Можно говорить о смысле совокупности действий за определённый период. Когда говорят о смысле жизни, то под этим подразумевается смысл совокупной деятельности за всю жизнь.

Структурирование мысли


Попытаемся в самой краткой и сжатой форме проанализировать мыслительный процесс, а именно то, как он протекает, из каких элементов состоит и как элементы внутренне организованы и структурированы.

Мыслительный процесс практически незаметно для человека протекает в течение всего периода бодрствования и даже частично во время сна. Он идёт, практически не прекращаясь. Человек может заниматься какими-то делами, а мысль его может быть занята совсем другими проблемами.

Мыслительный процесс организован в форме потока мыслей. Они могут быть посвящены самым разнообразным темам. Человек может думать о своих житейских проблемах, о проблемах семьи, коллектива или общества. Он может, абстрагировавшись от насущных дел думать о шансах любимой команды в футбольном чемпионате или вспомнить что-то из своей юности или посвятить свои мысли надвигающейся старости или неизбежной смерти. То есть существует множество тем, а размышления в рамках одной темы можно назвать думой. Обычно, завершив одну думу, человек переходит к другой. Но иногда думы могут прерывать друг друга. И тогда приходится выбирать, какая из них более неотложна, решить её, а затем перейти к менее значимым темам. Таким образом, мыслительный процесс можно разбить на крупные блоки, которые мы предлагаем называть думами. А думы состоят из мыслей. Мысль можно определить как элементарный психический акт. Очень важно разобраться в том, как внутренне организована мысль. Мысль содержит в себе объект, о котором думают и утверждение об этом объекте, то есть то, что о нём думают. То, о чём мысль можно назвать фигурантом мысли, а то, что о фигуранте думают можно назвать предикатом мысли. Завершение мысли состоит в том, чтобы установить связь между фигурантом и предикатом мысли. Завершение мысли приводит к возникновению суждения. Тут же начинается новая мысль. Снова из множества возможных фигурантов выбирается один объект в качестве фигуранта данной мысли. Так же из множества возможных к нему подбирается предикат. Установление связи между ними завершает мысль, приводя к новому суждению. Так мысли тянутся вереницей в рамках одной думы, пока не будет решена проблема, породившая думу.

Нас интересует вопрос выбора. Как осуществляется выбор одной думы из нескольких возможных? Какой орган или какая структура его осуществляет, и какими соображениями при этом руководствуется? Достаточно очевидно, что выбор той или иной думы связан с тем, насколько каждая из них позволяет улучшить эмоциональное состояние посредством решения этой проблемы. 

Так же и выбор фигуранта и предиката в рамках одной мысли. При выборе фигуранта для данной мысли существует очень широкий выбор вариантов. Но в каждый отдельный момент времени мы можем думать только о чём-то одном. Как же осуществляется выбор одного фигуранта из огромного множества возможных вариантов? Сами ли потенциальные фигуранты, расталкивая друг друга, решают, кому из них стать фигурантом очередной мысли или существует некто или нечто, которое решает, кого поставить в центр внимания? Если выбирает кто-то, то чем руководствуется?

Для наглядности проанализируем следующий пример. Группа людей, очутившаяся в одной ситуации, скажем, выйдя на автостанции из одного автобуса, тут же начинает поисковую деятельность. Но каждый ищет то, что нужно именно ему с точки зрения его потребностей, запросов, ценностных установок. И то, что интересно одному может быть совершенно неинтересно другому. Отсюда видно, что выбор фигуранта связан с функцией эмоциональности. Всегда выбирается такой фигурант, который значим с точки зрения улучшения эмоционального состояния. Человек всегда озабочен улучшением своего эмоционального состояния и во всех ситуациях он выбирает в качестве фигуранта такой объект, который значим в решении той проблемы, которая его беспокоит, и решение которой способно принести ему облегчение.

Мы достаточно ясно представляем себе, что сами потенциообразы не могут сами оформиться в качестве фигурантов мысли. Существует неисчислимое количество НДК, хранящих кодограммы, являющиеся потенциообразами. Для того чтобы стать фигурантом мысли потенциообраз должен быть декодирован с созданием образа. Поскольку только один из потенциообразов может в данное мгновение реализоваться в форме образа и стать фигурантом мысли, то мы вынуждены признать существование декодера. Чем же он руководствуется при выборе? Мы видели, что при выборе в расчёт берётся одно обстоятельство: то, насколько данный фигурант значим с точки зрения решаемой в рамках данной думы проблемы. То есть выбор фигуранта диктуется его потенциальной пригодностью к улучшению эмоционального состояния. Логично предположить, что выбор осуществляет тот орган в человеке, который эти эмоции переживает.

После того как выбран фигурант, возникает вопрос выбора к нему предиката. Здесь опять приходится выбирать из огромного множества потенциообразов. При этом обычно стараются выбрать предикат таким образом, чтобы он соответствовал реальному положению дел. В этом случае полученное суждение позволит принять наилучшее решение. Люди, страдающие субъективизмом при выборе предиката, больше заботятся не о его реалистичности, а о том, чтобы он соответствовал их предубеждениям. Это приносит временное утешение самолюбию, но не способствует улучшению общей обстановки. И здесь возникает вопрос о субъекте выбора. Кто подбирает к данному фигуранту тот или иной предикат? (При этом порой, выбирая между горькой правдой и сладкой ложью.)

Мы видим, что в мыслительном процессе постоянно происходит выбор из множества альтернатив. Выбирается одна дума из множества возможных. Далее в рамках этой думы внутри каждой мысли происходит выбор фигуранта, затем предиката, а затем связующей их логической функции. Причём выбор всегда тесно переплетён с аффективной составляющей.

Помимо локальной мысли можно говорить о потоке мыслей. Он может быть упорядоченным или сумбурным, систематичным или бессвязным. При правильном решении математической задачи, можно наблюдать четко выверенный упорядоченный поток мыслей. А вот при разговоре с пьяным человеком наблюдается поток мыслей, плохо связанных друг с другом с повторами, с движением по кругу.
Напрашивается вывод о том, что не образы (и не соответствующие им нейрокомплексы) решают, кому из них стать фигурантом следующей мысли, а некий субъект, декодер способный получить образ путём декодирования нейрокомплекса. Близкие к этому мысли высказывают и следующие известные учёные.

На самом же деле субъектом является не мышление, дух и т. д., а человек, познающий и преобразующий природу и общество в процессе своей сознательной деятельности» .

Таким образом, Брушлинский подчёркивает, что субъектом является не дух, не психические деятели, не мозг и т. д., а человек в целом. Созвучную мысль высказывает Рубинштейн С. Л. «Мозг – только орган психической деятельности, человек – её субъект. Чувства, как и мысли человека, возникают в деятельности мозга, но любит и ненавидит, познаёт и изменяет мир не мозг, а человек» . Очень тонко замечено. Но тем не менее в этих позициях просматривается завуалированное нежелание более детально рассмотреть проблему субъекта. Ведь сказать, что субъектом мысли является человек – это ничего не сказать, ибо «человек» звучит слишком общо! Навряд ли будет правильным считать, что все органы человека в равной степени участвуют в мыслительной деятельности. Утверждать, что берцовая кость и волосяной покров вносят в мышление такой же вклад, что и мозг наверно несколько опрометчиво. Но при попытке изучения вклада того или иного органа в психические процессы бросается в глаза то обстоятельство, что все пути ведут от органов к мозгу и от мозга к органам. Может показаться убедительным вывод о том, что психическая деятельность (в том числе мышление) – это функция мозга, а мозг – это субъект мышления. При этом подходе придётся предположить, что эмоции являются функцией мозга, и управление также осуществляется мозгом. В языке должны появиться выражения следующего типа. «Его мозг сильно огорчился (разозлился), но, произведя серию мыслительных операций, нашёл выход из положения. После этого мозг принял мудрое решение, исполнение которого привело к прекращению мозговых страданий. Безмятежное и лёгкое состояние надолго воцарилось в извилинах его мозга». Это конечно вздор! Мозгу неведомы страдания и наслаждения. В мозге на стационарном ранении находится гигантский объём информации. Некоторые из хранящихся сведений вызывают огорчение при каждом вспоминании, тогда как другие вызывают радость. Те и другие эмоции возникают на краткий миг, хотя сами сведения хранятся десятилетиями.

Это наталкивает на мысль о некоем внутреннем агенте, использующем мозг как базу данных. Эмоции возникают тогда, когда этот агент наталкивается на те или иные сведения или когда его посещают те или иные мысли. Этот агент решает, в русле какой думы будут двигаться его мысли. Именно он является субъектом мышления, субъектом переживаний, субъектом управления. А не человек как синкретическая целостность и не мозг.      
Суждение и характер его приятия

Выявление полисемантичных квазитерминов в научной терминологии весьма плодотворная практика. Анализ подобных ситуаций дал мне материал, для обширной статьи, посвящённой различению гносеологических категорий. В ней раскрывается множество случаев, когда во многих авторитетных изданиях, таких как учебники, справочники, научные журналы имеет место факты смешения гносеологических категорий, неправильное сопоставление и противопоставление понятий, относящихся к различным категориальным группам. Привожу небольшую выдержку из этой статьи.

Рассмотрим случай со словом знание. Этим словом обозначают как факт обладания некоторыми сведениями, так и сами сведения. Знание – отглагольное существительное, обозначающее владение сведениями, а незнание – необладание ими. Поэтому уместнее закрепить за словом знание функцию обладания сведениями, а сами сведения обозначать словом «знаемое» или «познание».

Но со словом «познание» также имеет место проблема полисемантизма. Слово познание используется и для обозначения процесса познавательной деятельности и для обозначения результата. Правильнее будет обозначать познавательный процесс словом познавание, а результат – словом познание. 

Знание – осведомлённость, обладание сведениями. Знание указывает на отношение между субъектом познавательной деятельности и её объектом, выражающуюся в обладании определёнными сведениями об объекте. Утверждение о знании имеет вид «N знает, что ;», где ; – некоторое суждение, имеющее вид «F есть P», где F – фигурант суждения, а P – предикат. (Со времён Аристотеля то, о чём сообщалось в суждении, именовалось субъектом суждения. Одновременно с этим субъектом суждения или мысли именовали и того человека, который их озвучивал. Налицо ситуация полисемантизма. Выход из неё в том, чтобы называть фигурантом суждения то, о чём в нём сообщается). Знание предполагает истинность суждения, убеждённость в его истинности и проверку, дающую объективное подтверждение. Отсутствие знания есть незнание. Незнание может принимать такие формы как вера – неверие, мнение – немнение, а также антипод знания каковым является заблуждение.

Мнение предполагает знакомство с неким суждением, согласие с ним при отсутствии достаточного обоснования. Утверждение о мнении имеет вид «N мнит, что ;» или «N считает, что ;». Немнение в речи обычно высказывается в форме «N не считает, что ;». Вера – частный случай мнения, характеризующийся тем, что субъект эмоционально неравнодушен к суждению, необъективен в оценке, субъективно привязан. Мнение свободно от эмоциональных пристрастий. Утверждение о вере имеет вид «N верит, что ;». Утверждение о неверии имеет вид «N не верит, что ;».

Неознакомленность – состояние познающего субъекта, по отношению к сведению, при котором до него ни в какой форме не доходило сообщение извне и не возникало мысли, в которой формулировалось бы данное суждение.

Ознакомленность – начальная стадия, достигнутая познающим субъектом в ходе познавательной деятельности, при которой определённое сведение дошло до него в форме внешнего сообщения или возникла мысль о нём. При этом у познающего субъекта нет никаких данных, подтверждающих или опровергающих данное суждение, как нет и эмоциональной реакции приятия или отторжения. Как только происходит такое ознакомление, субъект решает, насколько данное сведение значимо для него с точки зрения удовлетворения потребностей. Если сведение незначимо, то оно «забывается». Если же оно значимо, то начинается процесс «регистрации», определения статуса, места в общей картине мира.

Знание наряду с мнением, верой и т. п. является гносеологической категорией, устанавливающей отношения между познающим субъектом и сведением об объекте познавания. Такие гносеологические категории как предположение, подозрение, надежда могут рассматриваться как промежуточные состояния познавательного аппарата, которые в ходе познавательного процесса служат ориентирами. Убеждаясь в них или опровергая, субъект приходит к результатам, которые оформляются в виде ознакомленности, допущения, мнения, веры, знания, убеждения и их отрицаний.

Такой подход позволяет расчленено мыслить и выражать мысли внятным  членораздельным языком, тогда как полисемантизм ведёт к невнятным речам и оперированию синкретически неразличёнными квазитерминами. Знание и заблуждение, вера и неверие, мнение и немнение – это гносеологические категории, выражающие приятие или неприятие некоего суждения (теории и т. п.), степень их объективного и субъективного обоснования и их оценку самим субъектом. Неприемлемо для науки обозначать этими же словами и оцениваемые суждения.

Знание есть состояние, в котором знающий пребывает по отношению к знаемому. Вера есть состояние верующего по отношению к веруемому. Мнение есть состояние мнящего к мнимому.

В философской литературе нередки случаи, когда истине противопоставляют заблуждение. Это в корне неверно, поскольку истина – это суждение, а заблуждение – отношение к суждению. Если человека обманули, то он может сказать «Меня ввели в заблуждение», что указывает на то, что заблуждение – это состояние познающего субъекта, а не сообщение о познаваемом объекте. Человек может сказать «Мне сообщили ложные сведения», но не «Мне сообщили заблуждение». То есть заблуждение не может быть синонимом ложных сведений и антонимом истины.

В гносеологии не будет порядка до тех пор, пока раз и навсегда мы не договоримся о следующем. Необходимо китайской стеной отгородить суждение об объекте (или их совокупность) с одной стороны и отношение познающего субъекта к суждению с другой. В первую группу входят сведения, сообщения, информация, теории и т. п., все, что говорится об изучаемых объектах, об их свойствах. Во вторую группу входят категории, выражающие отношение познающего субъекта к суждению (или их совокупности), степень их приятия, такие как ознакомленность, мнение, вера, знание или их антиподов (неознакомленность, немнение, неверие, заблуждение). Мы наблюдаем взаимопроникновение, диффундирование понятий этих двух категориальных групп, вызванное полисемантичностью и неупорядоченностью терминологического аппарата. Устранение этих недостатков видится мне необходимым условием для того, чтобы гносеология могла называться научной дисциплиной.

Знание и вера, наряду с мнением и т. п. – это оценки состояний познающего субъекта, возникающих в результате оценивания суждений на предмет истинности. Столкнувшись с каким-либо явлением, субъект формирует суждение или их совокупность и начинает проверку на истинность, на соответствие описываемому явлению. В итоге он приходит к выводу об истинности или ложности с той или иной степенью уверенности и накладывает резолюцию, которая может звучать в одной из следующих форм: допускаю, полагаю, верю, знаю. Вынесенные им субъективные оценки получают наименования: допущение, мнение, вера, знание. Допустим, субъект вынес решение по поводу данного суждения о том, истинно оно или ложно и определил субъективный гносеологический статус своей оценки как мнение или вера. Тогда если объективная оценка истинности суждения (или их совокупности) совпадает с субъективной, то объективные оценки гносеологического статуса данного познающего субъекта по отношению к данному суждению (или их совокупности), могут быть обозначены как истинное мнение, истинная вера или знание. Если же субъективная оценка оказалась ошибочной, то объективные оценки гносеологического статуса данного субъекта по отношению к данному суждению (или их совокупности), могут быть обозначены как ложное мнение, ложная вера или заблуждение.

Научная теория развёртывается по определённой схеме. Сначала вводятся первичные неопределяемые понятия, через них определяют первый круг определяемых понятий. Вводятся аксиомы, то есть такие утверждения, которые в силу своей очевидной бесспорности признаются истинными без доказательства. Из них выводят наиболее простые теоремы. Вводят в оборот новые понятия, которые определяют из ранее введенных и получают новые теоремы уже для расширившегося круга понятий. Таким образом, в форме концентрических кругов идёт развёртывание всё новых понятий и всё новых теорем. При этом нельзя допускать логических кругов, когда А определяют через В, а В – через А. Определения, аксиомы и теоремы имеют вид суждений. Отличие их в том, что в определениях имеет место называние определённым именем объекта, обладающего некоторыми свойствами, тогда как в теореме выявляются отношения между объектами. Определение – это договор по именованию объектов, а теорема – выявление связей между именованными объектами.

В гносеологии тоже важно правильно расставить приоритеты и решить, какие понятия ввести как первичные, а какие – определить через них. Мне кажется, что оптимальным будет следующий порядок очерёдности развёртывания понятий.

Субъект когнитивной деятельности, изучая объект, выносит на рассмотрение некое суждение о нём. Суждение включает в себя фигурант, предикат и связь между ними. Суждение может быть истинным и ложным. Истинность или ложность суждения зависят от исполнения следующего условия: «тот объект, представителем которого выступает фигурант, обладает свойством, на которое указывает предикат». Суждение, обладающее свойством истинности, называем истиной, обладающее свойством ложности называем ложью. Субъект по отношению к суждению может находиться в одной из следующих степеней приятия: ознакомленность, мнение, вера, знание или их антиподов (неознакомленность, немнение, неверие, заблуждение).

Знание – вершина познавательной деятельности. Ему противостоит незнание, которое включает в себя широкий спектр состояний субъекта, таких как неознакомленность, ознакомленность, мнение, немнение, вера, неверие и заблуждение. Заблуждение – противоположный знанию полюс состояний познавательного аппарата субъекта. Это – состояние познающего субъекта, при котором он оценивает свой гносеологический статус по отношению к некоему суждению как знание, а на самом деле знанием он не является. Заблуждению противостоит незаблуждение. Незаблуждение включает в себя спектр состояний субъекта, таких как неознакомленность, ознакомленность, мнение, немнение, вера, неверие и знание.

В конце прошлого параграфа был сделан вывод о необходимости существования внутреннего «агента» для осуществления мыслительного процесса. Теперь мы получаем дополнительное подтверждение этого. Допустим, мыслительный процесс в рамках определённой думы привёл к возникновению суждения типа «F есть P». По окончании этой думы начинается другая, посвящённая эпистемической экспертизе первой думы. Полученное суждение проверяется на предмет истинности. После вынесения решения о его истинности или ложности производится анализ степени достоверности вывода. Проверяются методы его получения, достоверность использованных сведений. В результате субъект оформляет свой гносеологический статус по отношению к суждению в виде знания, веры, мнения и т. д.

Перейдём к изучению аффективных процессов.    
Чувства, эмоции, настроение

Переживаниями называют такие состояния, которые описываются словами приятный, неприятный, радость, огорчение и т.д. Другими словами, это состояния, которые хочется сохранить, продлить во времени, усилить или наоборот избавиться, сократить по продолжительности, уменьшить интенсивность. При изучении переживаний важно различать, чем оно вызвано, в чём выражается, что есть субъект переживаний. Психические процессы, порождающие переживание следующие: ощущание, воспринимание, представливание, воображание, мышление. Эти процессы порождают следующие психические продукты: ощущение, восприятие, представление, воображение, мысль. Те в свою очередь порождают переживания: эмоциональный тон ощущения, восприятия, представления, воображения, а также эмоции. Эмоциональный тон ощущений и восприятий связаны с переживанием удовольствия и неудовольствия при непосредственном контакте с объектом в ходе ощущания или воспринимания. «Для эмоционального тона ощущений характерно реагирование на отдельные свойства объектов или явлений: приятный или неприятный запах химических веществ или вкус продуктов; приятный или неприятный вкус продуктов, раздражающее или радующее глаз сочетание цветов и т.д.»  . В течение долгого времени было принято отождествлять эмоциональный тон ощущений с ощущениями. Их различение есть важный шаг в изучении аффективных процессов, позволяющий внести ясность в весьма запутанную картину. «Несмотря на разведение ощущений и эмоционального тона ощущений, до сих пор встречаются отголоски старых  представлений. Так, в разряд эмоций заносится боль, хотя ее нельзя отнести даже к эмоциональному тону ощущений. Боль – это ощущение, а возникающий под ее воздействием эмоциональный тон ощущений называется страданием» . Эмоциональный тон  представления и воображения – это радость, огорчение, удовольствие, не удовольствие и другие состояния, переживаемые вследствие представливания или воображания. Их также называют эмоциональным тоном впечатления. Эмоциями называют переживания, связанные с мыслительной деятельностью. Можно сказать, что эмоциональный тон порождается образами, а эмоции – мыслями.

Краткое рассмотрение проблем, связанных с аффективными процессами нужно предварить уточнением терминологии. Если во всех разделах психологии встречаются элементы синкретизма, то в разделе «Эмоции и чувства», синкретизм перехлестывает через все мыслимые границы. Анализируя различные подходы к классификации эмоций, Е. И. Ильин приводит десятки вариантов классификации, начиная с древности и до нынешних дней. Подходы различаются во всём. К примеру, древнегреческие стоики предлагают подразделять эмоции на четыре основные страсти: желание и радость, печаль и страх. Б. Спиноза считал, что имеется столько видов удовольствия, неудовольствия и желания, сколько имеется видов тех объектов, со стороны которых мы подвергаемся аффектам.

Попытки дать универсальное определение эмоций предпринимали многие учёные, и каждый из них выдвигал для этого собственное основание. Так, Т. Браун в основу классификации положил временной признак, разделив эмоции на непосредственные, т. е. проявляемые «здесь и сейчас», ретроспективные и проспективные. Рид строил классификацию на основании отношения к  источнику действия. И. Кант сводил все эмоции к двум группам, в основе которых лежала причина возникновения эмоций: эмоции сенсуальные и интеллектуальные. Г. Спенсер предлагал разделять чувства по признаку их возникновения и воспроизведения  на четыре класса. А. Бэн (1902) выделял 12 классов эмоций. В. Вундт считал, что число эмоций (имея в виду оттенки эмоционального тона ощущений) значительно больше 50 000. Противоположную позицию занимал Э. Титченер. Он полагал, что существует только два вида эмоционального тона ощущений: удовольствие и неудовольствие. Е. Ильин отмечает ещё одну проблему, затрудняющую систематизацию эмоций: «… с одной стороны трудно определить, является ли выделяемая эмоция действительно самостоятельным видом или же это обозначение одной и той же эмоции разными словами (синонимами), а с другой стороны, не является ли новое словесное обозначение эмоции лишь отражением степени её выраженности (например, тревога – страх – ужас)»  .    

Еще в 1928 году швейцарский психолог Э. Клапаред писал: «Психология аффективных процессов – наиболее запутанная часть психологии. Именно здесь между отдельными психологами существуют наибольшие расхождения. Они не находят согласия ни в фактах, ни в словах. Некоторые называют чувствами то, что другие называют эмоциями. Некоторые считают чувства простыми, конечными, неразложимыми явлениями, всегда подобными самим себе и изменяющимися только количественно. Другие же в противоположность этому полагают, что диапазон чувств содержит в себе бесконечность нюансов и что чувство всегда представляет собой часть более сложной целостности… Простым перечислением фундаментальных разногласий можно было бы заполнить целые страницы»  .

Необходимо совершенно чётко разграничить чувства и эмоции. По этой проблеме Е. П. Ильин говорит: «Наиболее четкое разведение эмоций и чувств дано А.Н.Леонтьевым (1971). Он отмечает, что эмоция имеет ситуативный характер, т.е. выражает оценочное отношение к наличной или возможной в будущем ситуации, а также к своей деятельности в ситуации. Чувство же носит отчетливо выраженный «предметный» (объектный) характер. Чувство – это устойчивое эмоциональное отношение. Существенно и замечание А.Н.Леонтьева, что эмоции и чувства могут не совпадать и даже противоречить друг другу (например, глубоко любимый человек может в определенной ситуации вызвать преходящую эмоцию неудовольствия, даже гнева)» .

Последнее предложение нуждается в уточнении. Правильнее будет сказать, что знаки эмоций и чувств могут не совпадать. А сами эмоции и чувства не могут совпадать в принципе, поскольку это явления совершенно различной природы, что будет показано в дальнейшем. Чёткое разграничение понятий «чувство» и «эмоция» возможно лишь при условии однозначности в их трактовке. Эта проблема тем более актуальна в связи с тем, что слово «чувство» принято использовать для обозначения самых разнообразных явлений, таких как ощущения, эмоциональный тон ощущений, эмоции и т. д. Для обеспечения однозначности целесообразно использовать слово «чувство» в следующем значении, взятом из энциклопедического словаря. «Чувства — высшая форма эмоциональ¬ного отношения человека к предметам и явлениям действительности, отличающа¬яся относительной устойчивостью, обоб¬щенностью, соответствием потребностям и ценностям, сформированным в его личностном развитии. В отличие от аффек¬тов и ситуативных эмоций, отражающих временную или условную ценность пред¬метов и побуждающих к решению частных задач, Ч. направлены на явления, имеющие постоянное мотивационное значение, и отвечают за общую направленность деятель¬ности. Эмоционально окрашивая явления,  значимые для потребностей личности, и  побуждая к активности по их удовлетво¬рению, Ч. проявляются как конкретно-субъективная форма их существования» .

Чем характерны чувства? Они адресны, направлены на объект, они стационарны, долговременны. Эмоции кратковременны, дискретны, подобны вспышке. В чувстве выражается отношение субъекта к определенному объекту. В качестве объекта чувства могут выступать как отдельные свойства человека, животного, неодушевленного предмета или даже потусторонних сил, так и совокупности этих свойств вплоть до целостного объекта. Чувства могут быть  направлены на группы объектов. Чувство выражает отношение человека к свойствам объекта.

«Концепция амбивалентности Фрейда утверждает, что можно испытывать и любовь, и ненависть по отношению к одному и тому же человеку в одно и то же время. Это переживание, совершенно «логичное» с точки зрения парадоксальной логики, лишено смысла с точки зрения логики Аристотеля. В результате большинству людей чрезвычайно трудно осознать амбивалентные чувства. Если они осознают любовь, они не могут осознать ненависть, два противоречащих друг другу чувства в одно и то же время и к одному и тому же человеку» .

Чувство долговременно, имеет когнитивную и аффективную составляющие. В памяти, частично в предсознании, а частично в области неосознаваемого хранится информация о каждом объекте, включающая аффективную и когнитивную составляющие. Аффективная составляющая и есть чувство. Точнее будет сказать, что чувство – аффективная составляющая, которая дана вместе с когнитивной составляющей в той информации, которая хранится в памяти.

Интересно проанализировать предлагаемый Е. П. Ильиным способ разложения субъективных отношений на три стороны, составляющие их содержание  или структуру: оценивающую, экспрессивную (эмоциональную) и побудительную.
«Оценивающая сторона отношений связана с сопоставлением себя и других с некоторыми образцами, эталонами поведения, с определением уровня достижений. В зависимости от даваемой оценки (хороший – плохой, приятный – неприятный, красивый – некрасивый, честный – нечестный и т.д.) у человека возникает определенное отношение к предмету отношений (уважительное или презрительное – к человеку, ответственное или безответственное – к своему делу, учебе и т.д.).

Экспрессивная сторона отношений связана с переживанием человеком своего отношения к субъекту отношения, с возникающими у него по поводу оценки эмоциями. Например, оценка человеком себя как неспособного вызывает не только негативное отношение к себе, но и тягостное переживание этого отношения.

Побудительная сторона отношений, выражающаяся, например, во влечениях и интересах, проявляется в стремлении овладеть нравящимся объектом, войти в контакт с обожаемым человеком, заниматься нравящейся деятельностью.

Указанные три стороны отношений не оторваны друг от друга, хотя в разных видах отношений могут быть выражены в различной степени. Возникает вопрос: являются ли все виды субъективных отношений чувствами (т.е. эмоциональными отношениями) или же чувства составляют особый их класс? Ответ, казалось бы, очевиден: по определению, субъективные отношения пристрастны, включают в себя эмоциональный компонент, следовательно, все они являются чувствами. Однако начальник может хорошо относиться к подчиненному как к специалисту, ценить его, учитывать его значение для эффективности руководимого начальником производства, но при этом он может не испытывать по поводу этого подчиненного никаких эмоциональных переживаний. Он к нему личностно равнодушен. Следовательно, возможны субъективные отношения, в которых эмоциональный компонент отсутствует.

Отсюда чувствами могут считаться только такие отношения к кому- или чему-либо, в которых проявляется неравнодушие человека» . 

Вряд ли можно согласиться с утверждением, что «при этом он может не испытывать по поводу этого подчиненного никаких эмоциональных переживаний». Здесь слово «эмоция» употреблено в бытовом значении. С точки зрения науки неиспытывание эмоций тоже является эмоцией. Равнодушие – это частный случай неравнодушия, по величине равный нулю. (С точки зрения математики неверно говорить, что у человека нет денег, правильнее сказать, что их количество равно нулю). Поэтому, более обоснованным нам кажется вывод о том, что все виды субъективных отношений можно называть чувствами.   

Возможно, окажется более плодотворным отличный от предлагаемого Е. П. Ильиным способ разложения субъективных отношений. В отношении субъекта к объекту можно выделить три составляющие: когнитивную, аффективную и побудительную. Когнитивный компонент отношения включает в себя объективную информацию, полное досье со сведениями о данном объекте. Аффективный компонент включает  в себя то, как субъект оценивает те или иные свойства или действия объекта, данные в когнитивном компоненте, а также степень экспрессивности в реализации каждой из оценок. Побудительный  компонент состоит в том, чтобы стремиться оградить себя от объекта, при отрицательном к нему отношении или напротив воспользоваться его полезными или приятными свойствами.

Эмоция – это актуализация чувства. Человек может любить или ненавидеть, эти чувства долговременны,  а радость или огорчение, вызываемые соприкосновением с объектами этих чувств или воспоминанием о них – это эмоции. Эмоции дискретны. Чувства – это потенциальные эмоции. Чувства зарождаются через эмоции и претерпевают изменения под их влиянием. Человек сталкивается с объектом, это столкновение всякий раз приводит к возникновению определенных эмоций, таких, например, как радость, огорчение и т.п. А регулярное возникновение определенных эмоций в связи с определенным объектом приводит к формированию чувств, таких, как страх, отвращение, любовь, ненависть, приязнь, неприязнь.

То есть эмоции влияют на формирование чувств, а те, сформировавшись, способствуют возникновению определенных эмоций. Но было бы ошибкой считать, что чувства однозначно детерминируют эмоции, поскольку в зависимости от ситуации одно и то же чувство может обернуться самыми разными эмоциями. Например, родительское чувство любви к детям инициирует радость при встрече после разлуки, но может явиться причиной огорчения в случае неудач или гнева в случае непослушания и т. д. Чувство может проявляться в форме эмоций и не проявляться. И проявляться оно может в форме различных эмоций.
Такое тщательное разграничение этих понятий крайне необходимо. Без этого нельзя говорить о психологии и философии как о науках, а правильнее будет считать их особой формой культуры, носители которой упражняются в высокой словесности, обмениваются высокопарными речами, полными терминов, значение которых расплывчато. Прочитайте следующие цитаты Узнадзе:

«Обратимся к так называемым эмоциональным переживаниям: удо¬вольствие и неудовольствие, любовь и ненависть, страх и гнев... Что является для них характерным? Представим себе, что мы испытываем одно из них, например, страх, удовольствие или же любовь. Разве хоть одно из этих переживаний передает какой-либо признак или момент объективной действительности или же, в общем, является отражением чего-либо объективно существующего? Разумеется, нет! Вос¬принимая зеленый цвет растения, подразумеваем, что тем самым происходит пости¬жение цвета растения: растение имеет именно такой цвет, и об этом нам известно благодаря восприятию. Но получаем ли мы хоть какие-то сведения об объективной действительности, испытывая удовольствие или любовь? Конечно же, нет! Любовь или удовольствие - мое состояние, а не признак какого-либо объекта. Это относит¬ся и ко всем остальным эмоциональным переживаниям.

Следовательно, эмоциональное переживание представляет собой только состо¬яние субъекта» .

«Пересмотрев всю совокупность эмоциональных переживаний, можно убедить¬ся в существовании двух, четко различающихся между собой групп переживаний. Одну группу составляют такие эмоции, как, например, любовь, ненависть, страх, гнев, горе, радость и прочее. К совершенно иного типа переживаниям относится удоволь¬ствие, испытываемое, например, от приятного запаха розы, или неудовольствие, доставляемое горьким вкусом.

В первом случае имеем дело с душевным состоянием, как бы полностью затра¬гивающим субъекта и дающим скорее его целостную характеристику, чем какого-ли¬бо отдельного переживания. Во втором случае, наоборот, несомненно речь идет о переживании с тем или иным частичным содержанием: например, восприятие горь¬кого вкуса или аромата розы и возникающее в связи с ним и для его характеристики эмоциональное переживание. Здесь эмоциональное переживание имеет более за¬висимый, более специальный, более определенный характер, чем в первом случае, поэтому каждая из этих групп как в повседневной речи, так и в науке имеет свое название. «Душевные состояния, пусть даже временно целиком заполняющие наши переживания и подчиняющие себе всю остальную душевную жизнь», называют эмо¬циями; те же душевные движения, которые «связываются с другими душевными про¬цессами и содержаниями и имеют в силу этого более специальный и ограниченный характер», называются чувствами (Штерн).

Как видим, эмоции и чувства отличаются друг от друга тем, что первые пред¬ставляют собой более целостные и субъективные переживания, а вторые имеют бо¬лее специальный и как бы объективный характер» .

Здесь мы наблюдаем полный сумбур и мешанину в понятиях. А если даже такой знаменитый учёный и признанный авторитет как Узнадзе допускает такие ошибки, то чего ждать от простых смертных.

Интересен анализ следующей цитаты С. Л. Рубинштейна, проведённый Ильиным. «Так, чувство любви к другому человеку – это чувство радости от общения с ним, восхищения от того образа человеческого, которое при таком общении с ним выявляется, связанной с этим нежности к нему, заботы о нем, как только начинает ему что-то угрожать, огорчения, когда он терпит неудачи или подвергается страданиям, возмущения, когда по отношению к нему совершается несправедливость, гордости, когда в трудных условиях он оказывается на высоте…»(1957, с. 262), Ильин здесь пишет, что в данном высказывании Рубинштейн «дважды неточен, говоря, во-первых, что чувство любви – это чувство радости, огорчения и т.п. (в действительности это эмоции), а во-вторых, даже если бы он сказал, что чувства любви – это эмоция радости, огорчения и т.п., то и это было бы не точно, так как чувство не является эмоцией» .

Мы видим, как Ильин блестяще разглядел далеко неочевидные ошибки Рубинштейна. Далее приводится ошибка самого Ильина. Если даже такие корифеи как Узнадзе, Рубинштейн и Ильин спотыкаются на понятиях чувства и эмоции, что говорить о рядовых учёных.  Вряд ли кто станет отрицать необходимость наведения порядка в терминологии с целью добиться однозначности.

Проведение такой  чёткой границы между эмоциями и чувствами не означает, по мнению Е. П. Ильина, исключение чувств из эмоциональной сферы. В этой связи он говорит: «Специфика чувства как эмоциональной установки заключается в том, что оно является долговременным эмоциогенным фактором, вызывающим эмоциональный отклик в тот момент, когда в поле сознания появляется объект этого чувства» . 

Для четкого разделения между эмоциями и чувствами необходимо решить проблему полисемантичных слов. Как уже говорилось, эмоции – актуальные, кратковременные переживания, а чувства – устоявшиеся отношения субъекта к объекту, хранящиеся в памяти. Проблема в том, что некоторые слова употребляются в обоих значениях: отвращение, тревога, страх.

«Так, Л. В. Благонадежина пишет, что отдельные эмоции и чувства могут обозначаться одним и тем же словом, но их происхождение и роль в жизни человека различны. Автор утверждает, что страх в условиях опасности для жизни – это эмоция. Но страх оказаться в смешном положении, потерять уважение людей – это чувство» .

Это очень важное различение. Человек может бояться скорпионов, но ни разу их не увидеть. В данном случае можно говорить о страхе как чувстве. Когда человек сталкивается с объектом, в отношение которого у него чувство страха, происходит актуализация этого чувства с возникновением эмоции страха. Было бы желательным вывести из научного оборота слово «страх», по причине его полисемантичности и заменить его словами «опасение» для обозначения чувства и «испуг» для обозначения эмоции. Можно рекомендовать и такой вариант: приписывать к полисемантичным словам индексы (э) для эмоций и (ч) для чувств. Например, страх (э), страх (ч), отвращение (э),  отвращение (ч), тревога (э), тревога (ч). Данная рекомендация придётся по вкусу тем, кто предпочитает ясность, определённость и однозначность, но не тем, кто любит темнить.

Опасность ситуации с полисемантичностью показывает ошибка, допущенная Е. П. Ильиным в следующей цитате.

Надо отметить, что вопрос о том, какое из пристрастных психологических явлений относится к эмоциям, а какое – к чувствам, подчас решить сложно. Дело в том, что одно и тоже явление может выступать и в роли эмоции, как кратковременное и острое переживание, и в роли чувства, как долговременная установка – отношение к данному объекту. Например, можно ревновать кого-то в данный момент и проявлять при этом все признаки эмоционального состояния, а можно рассматривать человека как соперника за обладание чем-то как постоянную перспективу, испытывать к нему определенное устойчивое отношение, т.е. чувство. Поэтому можно говорить об эмоции ревности и о чувстве ревности  .

Казалось бы в чём тут ошибка? А в том, что, по словам Ильина «одно и тоже явление может выступать и в роли эмоции, как кратковременное и острое переживание, и в роли чувства, как долговременная установка». На самом же деле это два совершенно разных  явления, по недоразумению обозначаемые одним и тем же словом. Это ещё один пример издержек языкового синкретизма. Вот почему к полисемантичным словам нужно вывешивать бирки, если мы хотим иметь дело с терминами, а не с полисемантичными квазитерминами. Нужно добиться ясного понимания, что ревность (э) отнюдь не то же самое явление, что и ревность (ч). 

Эмоциональный тон ощущений и восприятий возникает в результате ощущания и воспринимания. Для каждой модальности есть диапазон удовольствия и страдания. Эмоциональный тон ощущений и восприятий можно отнести к первичным переживаниям, а эмоции – к вторичным переживаниям по поводу состояния жизненно важных переменных.

У человека формируется система ценностей, он мысленно устанавливает уровень, на котором должны быть те или иные параметры. В дальнейшем он рефлексирует по поводу состояния параметров и испытывает ту или иную эмоцию.

Эмоции возникают как результат мыслительной деятельности, в ходе которой сначала внимание фокусируется на каком-либо обстоятельстве, далее оно сопоставляется с тем, что ожидалось. В зависимости от того, лучше ли произошедшее, чем ожидавшееся, возникает эмоция того или иного знака. Абсолютная величина эмоций зависит от того, насколько значимое  место занимает преследуемая цель в общей системе ценностей, как влияет достижение или недостижение цели на общую картину.

Всякая деятельность человека направлена на получение положительных эмоций или эмоционального тона ощущений. Она инициируется с этой целью, она направлена на эту цель и прекращается с ее достижением (а в случае недостижения человек старается подсластить горькую пилюлю). Но эмоции в свою очередь подчинены мыслительной деятельности и зависят  от характера ее протекания. К примеру, в результате ДТП человек оказался лишен трудоспособности на несколько месяцев. Он страдает от боли и испытывает чувство досады при мысли о том, сколько важных дел можно было исполнить, сколько приятных минут можно было бы провести, если бы не эта нелепая авария. Но вот он начинает смотреть на ситуацию под другим углом. Он ставит вопрос: «А могло ли быть хуже?» И тогда он понимает, что могло быть намного хуже, что случившееся с ним – это достаточно мягкий вариант, что ему сильно повезло. И у него возникают положительные эмоции, а настроение становится намного лучше.

Кстати, о настроении. Необходимо определить его статус. К чему отнести настроение – к эмоциям или чувствам? Выясняется, что настроение – это отдельный вид психических явлений, который не может быть сведен к чувствам или эмоциям. Допустим, человек, который работал в обычном режиме, получил известие о событии, вносящем существенные изменения в его судьбу. Мы можем наблюдать, как резко меняется порядок функционирования его психики, а с ним и поведение. В зависимости от характера информации он может стать более доброжелательным или жестким, снисходительным или недоверчивым. В таких случаях говорят о перемене настроения. Значит, настроение – это постоянно присущее человеку душевное состояние, которое может меняться под воздействием эмоций. Настроение выражает состояние оценочной функции.

Настроение характеризуется теми же тремя компонентами, о которых выше велась речь: когнитивным, аффективным и побудительным. В настроении важно выделить несколько оценочных функций переднего плана, связанных с той думой, которая актуализирована, несколько оценочных функций второго плана, которые подспудно давят на душу. На настроение влияет и информационный мусор в форме навязчивых мелодий, идей и т. п. Аффективная составляющая настроения зависит от когнитивной. То, как человек реагирует на внешние обстоятельства, зависит от состояния оценочной функции. Она диктует, прыгать ли от восторга, хвататься ли за голову или проявить сдержанность. Побудительный компонент регулирует поток запросов в ходе принятия решения и деятельность после принятия решения. 

Как известно, эмоции представляют собой переживания, которые актуальны, сиюминутны. Чувства представляют собой отношение субъекта к объекту. Чувства долговременны, потенциальны, неситуативны. Они представляют часть личности.

Настроение – это актуализированная, активизированная часть личности, ее передний план. Оно сохраняется в активизированном состоянии намного дольше, чем эмоция. Но продолжительность его ограничена.

Для настроения характерна мобилизация отдельных черт личности, определённых оценок, определённая форма и интенсивность эмоционального реагирования в той или иной ситуации. Настроение может быть охарактеризовано как предрасположенность к переживанию определённых эмоций.

Эмоции кратковременны, дискретны. Они управляют поведением. Кто управляет ими? Как происходит переход от одной эмоции к другой? Что творится в промежутке между дискретными эмоциями? Эмоции возникают в ходе мыслительного процесса. Как уже говорилось, он состоит из следующих этапов:  выбор фигуранта, выбор предиката, установление связи между ними. Это когнитивный этап. Результат сопоставляется с требуемым (желательным). В зависимости от их соотношения возникает та или иная эмоция. Интенсивность ее тем больше чем большую значимость имеет в глазах субъекта преследуемая цель. Далее  начинается регулятивный процесс. В зависимости от эмоции субъект стремится либо сохранить ее, либо избавиться от нее. Для этого посылаются запросы, получают ответы, связанные с требуемыми, в конце концов, принимают решение и осуществляют его.

На этом завершается регулятивный процесс и начинается когнитивная стадия следующей думы. Здесь мы видим, что регулятивный процесс внутри себя может содержать несколько поддум, включающих в себя когнитивные, аффективные и регулятивные процессы.

Таким образом, завершение предыдущей думы привело к какому-то результату. Начинаются когнитивная и аффективная стадии следующей думы. Оценивается результат предыдущей думы и возникает та или иная эмоция. Она дискретна и кратковременна. Она может длиться доли секунды, а в конце этого краткого промежутка времени начинается поиск новой проблемы и начало новой думы. Она также пройдет через те же этапы  и завершится новой эмоцией. Причем между этими эмоциями проскакивает несколько промежуточных субэмоций.

Эмоции иногда могут быть очень сильными и устойчивыми. Устойчивость здесь не означает непреходящести.  Эмоция уходит, но значимость породившей ее причины настолько велика, что она (эмоция) снова и снова возвращается. Это может быть радость, которая распирает, это может быть горе, которое занимает все мысли и не дает ни о чем другом думать. Но обычно происходит чередование радостей и огорчений. И на порядок этого чередования влияние оказывает настроение.

Таким образом, эмоции влияют на настроение, оно влияет на эмоции. Настроение определяется чувством – это передний план личности, состояние оценочных функций, значимых в данный момент. И все, что в настроении кажется существенным, откладывается в чувствах, частично в форме осознанных обобщений, частично в виде неосознанных побуждений. Можно сказать, что эмоции влияют на формирование чувств через посредство настроения и, в свою очередь, чувства посредством настроения актуализируются в эмоциях. Настроение выступает также посредником между двумя эмоциями.
Субъект переживаний

Важнейшим вопросом является вопрос о том, кто является субъектом эмоции. Конечно, можно сказать человек. Но проблема в том, где у человека локализован центр по эмоциональному реагированию. Или может весь человек задействован в эмоциональном реагировании?

В ходе изучения того, как организована познавательная деятельность, мы ставили вопрос о субъекте мысли и пришли к выводу о существовании эгоцентра (ЭЦ), являющегося субъектом мысли. К выводу о существовании ЭЦ нас привели такие соображения как необходимость выбора одной думы из множества возможных дум, выбора фигуранта одного из неограниченного множества потенциальных фигурантов, выбора  предиката, одного из множества возможных. Мы уже говорили, что ни сами образы, ни их нейроносители  не могут коллегиальным путем решить, кому из них попасть на экран и стать фигурантом или предикатом. 

При изучении эмоций необходимость ЭЦ становится еще более очевидной. Ведь если эмоции – это переживания, то чьи? Независимо от того, говорим ли мы об эмоциональных тонах ощущений  в форме наслаждения и боли или об эмоциях в форме радости и огорчения, мы говорим о переживаниях, а они не могут быть ничьими, бессубъектными. Ни мышцы, ни суставы, ни кости не могут быть их субъектами. Обо всех процессах, происходящих в них, информация стекается в мозг. Но и нейроны мозга не могут переживать самостоятельно. Иначе все ощущения, восприятия возникали бы спонтанно и независимо друг от друга. Также и воспоминания независимо друг от друга вызывали бы одновременно миллионы переживаний. Человек не существовал бы как некая целостность, переживающая в одно мгновение одно переживание, имеющая одну цель и способная организовать свою деятельность, имея в виду улучшение эмоций.

Но мы знаем, что человек в одно мгновение осуществляет считывание одного ничтожно малого фрагмента информации из невообразимо большого объёма информации, могущей быть прочитанной, испытывает одно переживание и принимает одно решение. Все эти рассуждения свидетельствуют о существовании эмоционального центра или эгоцентра (ЭЦ).   

Эгоцентр и личность

Определение личности

Проблема полисемантизма имеет место и в толковании термина «личность». В одних случаях этим словом обозначают совокупность свойств, характерных особенностей, качеств человека, а в других – самого человека, обладающего совокупностью этих качеств. К примеру, в одной и той же книге приводятся определения этого понятия.

«Личность – это человек, взятый в системе таких его психологических характеристик, которые социально обусловлены, проявляются в общественных по природе связях и отношениях, являются устойчивыми, определяют нравственные поступки человека, имеющие существенное значение для него самого и окружающих» .

«Личность – понятие, обозначающее совокупность устойчивых психологических качеств человека, составляющих его индивидуальность» .

«Личность есть прижизненно формирующаяся индивидуально своеобразная совокупность психофизиологических систем – черт личности, которыми определяются своеобразное для данного человека мышление и поведение. (Г. Олпорт) »

Отсюда видно, что в одних случаях «личность» понимают близко к термину «индивид», а в других случаях как совокупность свойств индивида. А это уже абсурд, ибо в один понятийный ряд попадают характер и индивид, свойство и его обладатель.

Об этом говорит и А. Н. Леонтьев. Говоря о необходимости чётко различать понятия «индивид» и «личность» он высказывает следующую мысль.

«Наш язык хорошо отражает несовпадение этих понятий: слово «личность» употребляется нами только по отношению к человеку, и притом начиная лишь с некоторого этапа его развития. Мы не говорим «личность животного» или «личность новорожденного». Никто, однако, не затрудняется говорить о животном и о новорожденном как об индивидах, об их индивидуальных особенностях (возбудимое, спокойное, агрессивное животное и т.д.; то же можно сказать и о новорожденном). Мы всерьез не говорим о личности даже и двухлетнего ребенка, хотя он проявляет не только свои генотипические особенности, по и великое множество особенностей, приобретенных под воздействием социального окружения. Кстати сказать, это обстоятельство лишний раз свидетельствует против понимания личности как продукта перекрещивания биологического и социального факторов. Любопытно, наконец, что в психопатологии описываются случаи раздвоения личности, и это отнюдь не фигуральное только выражение; но никакой патологический процесс не может привести к раздвоению индивида; раздвоенный, «разделенный» индивид есть бессмыслица, противоречие в терминах» .

Далее на той же странице он говорит: «Личность не есть целостность, обусловленная генотипически: личностью не родятся, личностью становятся». Но кто становится личностью? По-видимому, индивид. В литературе, в том числе и психологической нередко можно встретить выражение типа «Индивиду нужно стать личностью». В таком случае мы наблюдаем алогизм. Если индивид становится личностью, а она может расщепляться, то это свойство гомоморфно должно отобразиться и на индивида. Если некто Икс был произведён в капитаны, а потом этого капитана разрубили напополам, то возможно ли такое, чтобы это не касалось нашего Икса? Поэтому, на наш взгляд, правильнее будет сказать: личностью не родятся, личностью не становятся, личность обретается индивидом. Личность – это присущая индивиду переменная величина, тогда как индивид неизменен. Личность может быть инфантильной или зрелой, она может обогащаться и обедняться, она может расщепляться и восстанавливать целостность.   

Цитата из другого авторитетного издания показывает, насколько велики расхождения в толковании этого фундаментального понятия.

Термин личность («personality») происходит от латинского слова «persona», обозначавшего маску, которую надевал актер в греческой драме. Люди склонны отождествлять личность с обаянием, популярностью или публичным имиджем.

Чтобы составить представление о многообразии значений понятия личность в психологии, обратимся к взглядам некоторых признанных теоретиков в этой об¬ласти. Например, Карл Роджерс описывал личность в терминах самости: как организованную, долговременную, субъективно воспринимаемую сущность, со¬ставляющую самую сердцевину наших переживаний. Гордон Олпорт определял личность как то, что индивидуум представляет собой на самом деле — внутрен¬нее «нечто», детерминирующее характер взаимодействия человека с миром. А в понимании Эрика Эриксона индивидуум в течение жизни проходит через ряд психосоциальных кризисов и его личность предстает как функция результатов кризиса. Джордж Келли рассматривал личность как присущий каждому индиви¬дууму уникальный способ осознания жизненного опыта. Совсем другую концеп¬цию предложил Рэймонд Кеттел, по мнению которого, ядро личностной структуры образуется шестнадцатью исходными чертами. Наконец, Альберт Бандура рас¬сматривал личность в виде сложного паттерна непрерывного взаимовлияния ин¬дивидуума, поведения и ситуации. Столь явная несхожесть приведенных концеп¬ций недвусмысленно показывает, что содержание личности с позиции разных теоретических представлений гораздо многограннее, чем представленное в перво¬начальной концепции «внешнего социального образа» .

В большинстве определений личность представлена теми характеристика¬ми, которые «отвечают» за устойчивые формы поведения. Личность как таковая относительно неизменна и постоянна во времени и меняющихся ситуациях; она обеспечивает чувство непрерывности во времени и окружа¬ющей обстановке .

Нам представляется обоснованным остановить выбор на определении Олпорта. Проанализировав более 50 определений личности, Олпорт предложил следующее: «Личность – это динамичная организация тех психофизических систем внутри индивидуума, которые определяют характерное для него поведение и мышление». Черту личности он охарактеризовал как «предрасположенность вести себя сходным образом в широком диапазоне ситуаций» .

Расшифруем это определение. Выражение «динамическая организация» указывает на нестатичный характер личности. Для сравнения приведём другое определение личности: «Личность – относительно устойчивая совокупность психических свойств» . Выражение «относительно устойчивая» подчёркивает, то, что она находится в постоянном развитии, сохраняя при этом свою «самость». Словосочетание «психофизические системы» акцентирует внимание на наличие как психической, так и физической составляющей. Формулировка «поведение и мышление», по-видимому, призвана обозначать все виды человеческой активности. Но это не совсем удачная формулировка, ибо обозначение не исчерпывает обозначаемое. Физическая составляющая жизнедеятельности не ограничивается поведением, а психическая – мышлением. Возможно, будет лучше следующее определение. «Личность – это динамичная организация тех психофизических систем внутри индивидуума, которыми детерминированы все виды жизнедеятельности, включая психические процессы, психомоторные реакции, привычки, поведение».   

Интересен вопрос о том, какова природа личности. Какого рода образованием является личность: материальной или идеальной? С одной стороны, она не ощущаема органами чувств, следовательно, идеальна. Но с другой стороны, существование и функционирование, устойчивость и изменчивость личности обеспечивают вполне материальные мозговые структуры, афферентные и эфферентные нейрокомплексы (АНК и ЭНК) и устоявшиеся связи между ними. Скажем, боязливость как свойство личности нематериальна, но её возникновение и закрепление происходит в результате установления связей между АНК, порождёнными угрозой, и ЭНК, несущими боязливую реакцию. И когда эта связь между АНК и ЭНК оформится как наиболее естественный путь разрядки, получается боязливость как черта личности.

Также важен вопрос о врождённых и приобретённых чертах личности. Ясно, что уже к моменту схода со стапелей человек обладает множеством свойств, в том числе личностного свойства, в форме неосознаваемых инстинктивных форм реагирования на потенциальные раздражители. Появление приобретённых черт возможно только потому, что набор врождённых характеристик позволяет приобретать новые черты и модифицировать их. Формирование новых черт и изменение уже имеющихся всегда происходит как развитие уже имеющейся личности.

Небезынтересно положение, выдвинутое Д. Келли: «Процессы личности – это проложенные в психике каналы, в русле которых человек прогнозирует события». Данное высказывание можно перефразировать следующим образом: динамика развития личности определяется прокладкой в психике новых каналов, установлением новых межнейронных связей, т. е. обогащением когнитивной карты. Эти новые данные позволяют прогнозировать события, тем самым, предопределяя наиболее вероятную реакцию на внешний стимул.

Личность – совокупность присущих данному индивиду способов реагирования на внешние раздражители на основе анализа обстановки и принятия решения в соответствии с ценностными установками и вытекающими из них целями. Наиболее важным элементом личности является база данных ЭОП (эмоционально окрашенных потенциообразов), в которой хранится информация о различных ситуациях, возможных действиях, вместе с их оценками. Нередко возникают ситуации, такие, что для её исправления требуются действия, неприемлемые с точки зрения закона или нравственности или религии. И человеку приходится осуществлять трудный выбор: посредством неприемлемых действий придти к приемлемому результату или посредством приемлемых действий придти к неприемлемому результату. И то, как человек осуществляет этот выбор, есть то, что характеризует его личность.
Трансформирование личности

Интересно рассмотреть некоторые идеи современных учёных, касающиеся целенаправленного формирования личности. Заслуживает внимания теория психосинтеза, основателем которой является Р. Ассаджиоли.

Психосинтез – это направление в психологии и психотерапии, поставившее своей целью развитие целостной и гармоничной личности.
Психосинтез как формирование или перестройка личности вокруг нового центра подразумевает следующие действия:
— визуализацию, или мысленное представление челове¬ком своей цели — новую личность, к созданию которой он стремится, и ясное осознание им задач, возникающих в связи с достижением этой цели.
— осуществить практический психосинтез, то есть по¬строить новую личность. Эта работа включает в себя три задачи:
1) использование всех имеющихся в распоряжении энергий:
— сил, высвобождаемых в процессе анализа и разложения бессознательных комплексов;
— энергии стремлений, скрыто присутствующих на разных психологических уровнях и до сих пор обойденных вниманием;
2) развитие недостающих или недостаточно развитых для достижения поставленной цели сторон личности; эта задача решается с помощью методов самовнушения и нахождения нужных качеств, а также с помощью сис¬тематической  тренировки неразвитых  психических функций (например, памяти, воображения, воли);
3) согласование и соподчинение (или координация и су¬бординация) различных психических функций и энер¬гий, создание устойчивой структуры личности. В результате решения этих задач формируется такая структура личности, которая напоминает устройство совре¬менного государства, где граждане включены в различные объединения и где есть органы управления разного уровня .

В зависимости от области и цели применения психо¬синтез служит или может служить:
— методом психического развития и самопостижения для тех, кто не желает оставаться рабом внутренних фантазий и внешних влияний, и решил стать хозяином своей жизни;
— методом лечения психических и психосоматических расстройств, обусловленных либо острым замкнутым конфликтом между различными группами сознательных и бессознательных сил, либо теми мучительными глубинными кризисами, которые нередко предшествуют фазе самопостижения;
— методом интегрального воспитания, которое служит не только развитию различных способностей ребенка или подростка, но помогают ему обнаружить и осознать свою истинную духовную природу и построить под её руководством гармоничную, яркую и эффективную личность .

 Интересные идеи выдвигает российский психолог М. Магомедэминов в своей книге «Трансформация личности». Особое внимание в ней уделяется изучению посттравматического стрессового расстройства (ПТСР). Личность рассматривается как сумма двух образующих: неизменной внутренней субличности, именуемой эндоличностью, и переменной внешней субличности, именуемой экзоличностью. Экзоличность является не только представителем эндоличности, но и посредником между ней и реальностью.               

Развитие личности идёт под воздействием внешних обстоятельств, но на основе внутренних установок. Проанализируем, как происходит формирование личности в ходе трёх психических процессов: считывания, переживания и реагирования. Считывание – это приём информации и сосредоточение внимания на ней. Оно может осуществляться в форме ощущания, воспринимания, представливания, воображания и в процессе мышления, порождая ощущение, восприятие, представление, воображаемое и мысль. Каждое из них порождает переживание. Ощущение, восприятие, представление и воображаемое порождают эмоциональный тон ощущения, восприятия, представления и воображаемого, а мысль порождает эмоцию. Переживание побуждает к реагированию в одной из трёх форм: вопрошания, повествования и побуждания.

Допустим некое внешнее воздействие породило ощущение. У каждого ощущения есть эмоциональный тон ощущения, который может быть приятным, неприятным или нейтральным, сильным или слабым и т. д. ЭЦ вопрошает: что это? Тем самым ЭЦ требует идентификации ощущения, т. е. отыскать в папках с предыдущим опытом источник аналогичных или близких или похожих ощущений. Происходит представливание нескольких вариантов. После чего выбирается один из ответов. Далее в повествовательной форме (посредством внутренней речи) воспринятое заносится в когнитивную карту вместе с аффективной составляющей. Далее идёт запрос: «А что с этим делать?». Идёт представливание возможных ответов. А к чему это может привести? Идёт воображание возможных моделей поведения и результатов тех или иных действий. Каждое из них вызывает ту или иную эмоциональную оценку. Выбирается наиболее приемлемый вариант, а для его реализации осуществляется побудительная реакция. После того как побуждение вызвало действие, происходит считывание возникшей ситуации, оценивание, аффективная реакция, новые запросы, ответы, переживания, побуждения и т. д. по той же схеме. И всякий раз когнитивная карта обогащается новыми сведениями о свойствах объектов окружающего мира о вызываемых ими ощущениях и эмоциях, о возможных действиях, о состоявшихся и несостоявшихся сценариях и т. д. Другими словами в когнитивной карте создаются потенциообразы объектов, ситуаций, эмоций, действий, результатов. Возникают эмоционально окрашенные потенциообразы, их папки. Можно говорить о библиотеке эмоционально окрашенных потенциообразов (БЭОП).

По мере накопления опыта формируются устойчивые отношения к объектам и явлениям окружающего мира. Если одни объекты вызывают положительные эмоции, то со временем формируется устойчивое отношение к нему, называемое любовью. Если какой либо объект или ситуация порождают боль или огорчение, то по отношению к ним оформляется отвращение или боязнь и т. п. Таким образом формируются ценностные установки, которые являются своего рода линзами, сквозь которые человек взирает на мир. Уже на стадии первичной фильтрации человек обращает внимание только на то, что задевает его ценностные установки. Всё происходящее он анализирует с их учётом. Принимая решения и выбирая действия, он сверяется на предмет приемлемости в аспекте ценностных установок. И с каждым событием он обогащает свои ценностные установки, трансформирует их, иногда наслаивая новые данные на базу, а иногда коренным образом меняя её. Неизменным остаётся принцип: значимо то, что вызывает эмоции.

Большая часть ценностных установок носит неосознаваемый характер. Сюда входит пакет врождённых программ, который ребёнок получает в материнской утробе, благодаря которому он способен осуществлять жизнеобеспечение и накапливать опыт. Сюда входят и те приобретённые навыки, которые, будучи доведены до автоматизма, оттесняются на задний план. Кроме того, сюда входят вытесненные в подсознание воспоминания, попытка извлечения которых вызывает неосознаваемое сопротивление субъекта.

Вообще процесс формирования личности в большей части проходит неосознанно. Установки навязываются извне. Человек практически втискивается в колею, протоптанную предыдущими поколениями, оказывается в зависимости от племенных, религиозных, сословных и прочих предрассудков. Он не волен выбирать себе идеологию, которая ему удобна и угодна, а, напротив, он оценивает все другие идеологии, глядя на них сквозь призму навязанной ему изначально идеологии. И если мы ставим вопрос о выборе, то уместно поставить вопрос о критериях, руководствуясь которыми следует выбирать. На наш взгляд, удобной можно считать идеологию, позволяющую решать жизненные проблемы с минимальной конфликтностью как между различными побуждениями у одного субъекта, так и в отношениях между различными субъектами. Цель – обеспечение максимального душевного комфорта на как можно более продолжительный период времени. Это достигается через удовлетворение потребностей. Но при попытке их удовлетворения возникают конфликты, как между субъектами, так и внутри субъекта между разными установками.  Желательно минимизировать подобного рода трения, а если этого не удаётся избежать, то взвесить настолько ли важно решение проблемы, каков наиболее экономичный путь.

Подсознание полно амбивалентных установок. Их разрушительный эффект показан в интеракционизме Э. Берна. Необходимо подвергнуть сознательному анализу эти установки и устранить разрушительные инструкции.

В течение всей жизни непрерывно протекает процесс развития личности, при котором появляются одни особенности и отходят на задний план другие. На этот процесс оказывают влияние ЭЦ и сама подвергающаяся трансформации личность. Уже во внутриутробный период формируется контурная карта и совокупность «системных программ», позволяющих наносить на неё обозначения с их когнитивной и аффективной составляющими. Каждый объект, с которым сталкивается человек, заносится в когнитивную карту вместе с вызванным им ощущением и эмоциональным тоном ощущения. Каждое действие вместе с его результатом, вызванным им аффектом и другими подробностями, также заносится в когнитивную карту. На каждый момент времени личность зависит от накопленного опыта с его светлыми и тёмными сторонами. Весь этот опыт систематизируется и обобщается на той базе, которая образует личность. Тем самым личность переходит на новый уровень. Далее субъект сталкивается с новыми ситуациями, совершает новые действия, получает результаты, переживает эмоции, снова систематизирует и обобщает опыт на новом уровне, присовокупляет приобретённый опыт с аффективной составляющей к имеющейся БЭОП. Тем самым личность поднимается на новую ступень.

С самого начала формирование личности идет под влиянием доминант. Они влияют на фильтрацию поступающей информации, переживание аффектов и принятие решений. Все блоки личности в первоначальном формировании и во всех последующих трансформациях испытывают влияние доминант, т.е. происходят таким путем, чтобы наилучшим образом соответствовать доминантным директивам. По ходу жизни нередко происходит переход от одной доминанты к другой. Это может произойти вследствие резкой перемены обстановки или плавного перехода от одного возрастного уровня к другому и соответственно с переменой интересов.   При резкой перемене, которая может быть связана с неожиданным обогащением или банкротством, изменением семейного положения – (женитьба, появление детей, развод, супружеская измена), войной, стихийным бедствием, изменением убеждений и т. д., может произойти отказ от старой доминанты и принятие новой. Эта новая доминанта оказывает влияние на пересмотр отношения к прошлому, настоящему и будущему. Фактически переписывается вся база данных о прошлом, настоящем и будущем. К примеру, ссора может повлечь за собой такую переоценку, что те действия, которые оценивались положительно или нейтрально получают резко негативную оценку. Каждый факт получает новое звучание и новую эмоциональную окраску. Процесс пересмотра идет волнообразно: доминанта меняет следующую группу функций, те в свою очередь меняют следующую группу функций, а затем весь опыт пересматривается с позиций этих функций.

По мере накопления опыта формируется система ценностей, отношение человека к миру и своему месту в нём, определяется желательное и нежелательное, а в ходе деятельности, направленной на достижение нужных результатов, формируется перечень приемлемых и неприемлемых действий. Таким образом, формируются черты личности. Было бы неверным отождествлять личность с опытом. Личность – это сформировавшаяся на базе опыта совокупность установок, предписаний, запретов, руководствуясь которыми субъект осуществляет психическую и физическую деятельность.

Возможно расширение личности за счёт присоединения нового багажа и сужение за счёт отторжения таких сторон, которые вступают в непримиримый конфликт с основной частью личности. Отторгнутая часть личности не пропадает совсем, а остаётся на заднем плане, норовя в нужный момент активизироваться. Поэтому помимо актуальной личности можно говорить и о расширенной, потенциальной личности. Все эти процессы осознаются лишь частично, а большая часть происходит неосознанно для субъекта.

Чем же определяется, какие стороны личности заслуживают присоединения и развития, а какие – подлежат вытеснению на задний план? На каждом уровне развития личности существует система ценностей с той или иной степенью оформленности иерархий отношений, связей, деятельностей, мотивов.

Руководствуясь этой системой ценностей, эгоцентр развивает приданную ему личность, обогащая новыми гранями и отказываясь от того, что не вписывается в данную систему иерархий.
«Осознание мотивов не есть просто выхватывание появляющихся на сцене сознания мыслей. Оно осуществляется как работа личности, в процессе которой последняя вырабатывает своё отношение к осознанному. Результатом этой работы является превращение чего-либо в приемлемое и включение его в целостность личности (присвоение) или отторжение от себя как неприемлемого, чуждого (очуждение)» .

Но и те стороны личности, от которых в данный момент отказались, не исчезают полностью и насовсем.

Вытесненные психические образования не уничтожаются, их содержательные характерис¬тики не стираются, а продолжают сохраняться, обладая тем качеством, которое носит признаки бессознательного: это есть бессознательный мнемонический след, сохраняющий тем самым свой катексис и имеющий возможность реактивироваться из различных источников. Подобное реактивирование означает приобретение гиперкатексиса, т.е. вторжение заново в предсознательное» .

Ещё несколько высказываний, показывающих, насколько важную роль играют в процессах развития личности и деятельности её эгоцентра вытесненные психические образования.

«Вытеснение – это фундаментальный защитный процесс, суть которого состоит в устранении какого-либо психического содержания из сознания и недопущении некоего бессознательного психического содержания в сознание»…«Вытеснение, не уничтожая психического образования, только нарушает его связь с сознанием»…«Вытесненное производит непрерывное «давление» в направлении сознания и сталкивается с противодействующим из системы сознания контрдавлением» .

Важнейшую роль в формировании личности играет процесс воспитания, то есть такая деятельность окружающих, которая направлена на выработку определённых сторон личности и устранение других. В роли воспитателей выступают семья, двор, школа, общество, государство, СМИ и др. Ещё большую роль играет самовоспитание. Можно сказать, что воспитание бывает успешным лишь в той мере, в какой оно индуцирует самовоспитание. Привить требуемые черты можно, лишь сделав их привлекательными для субъекта с точки зрения его личности.

Очень часто разные грани личности конфликтуют между собой. Не всегда эти конфликты удаётся решить самостоятельно или с привлечением близких. В таких случаях возникает необходимость в услугах психотерапевта. Психотерапевт может видеть только внешние симптомы. Он вынужден опираясь на них и на жалобы больного выявить психотравму, являющуюся скрытой причиной симптома. В результате психоанализа выявляется и элиминируется психотравма. Но, учитывая непустотность святого места, нужно найти нездоровой разрядке здоровую замену.


«Чтобы понять, что должно происходить дальше, поставим вопрос: в чем состоит основ¬ная трансформационная задача пациента? Не увлекаясь пространными рассуждениями, да¬дим следующий краткий ответ: добиться зрело¬сти, полноты, завершенности развития лично¬сти, становления Я. Говоря более строго: паци¬ент нуждается в усилении ЭГО, преодолении ингибиций. Таким образом, необходимо решить не только задачу устранения, но и созидания. Трансформационный характер задачи становле¬ния состоит в том, что личность должна обновиться, возродиться, оставаясь той же в своей идентичности» .

Можно сказать, что личность содержит много разных участков. В одних из них душа (эгоцентр) чувствует себя комфортно, перемещается с места на место плавно, решает все вопросы без суеты. Но есть такие участки, где всё деформировано, эгоцентр испытывает дискомфорт, вовлекается в неприятную передрягу. В деформированных участках личности своя алогичная логика. Иногда эгоцентр, взирая на деформированный участок сквозь призму здорового участка, может устранить деформацию. В иных случаях, глядя сквозь призму нездорового участка и, оперируя алогичными идеями, душа может деформировать здоровый участок. Такого рода динамичные процессы постоянно происходят в каждом человеке. Вопрос в том, какая часть переможет.

Любопытно, что трансформации подвергается не только настоящее и будущее, но и прошлое!

«Прошлое продолжает жить, развиваться в личности,  трансформируясь в зависимости от отношения к нему и от работы, проводимой с ним. Значит, прошлое не накапливается в лич¬ности в виде неподвижных слоев, пластов или психологических осадков событий, не покоит¬ся, а живет; оно еще не стало окончательно, не совершилось, его можно изменить. В результате работы личности опыт меняется, открывается что-то новое; прошлое поворачивается неожи¬данной гранью, и то, что было важным, может вдруг потерять свою значимость» .

Это напоминает афоризм: «Россия – страна с непредсказуемым прошлым!». Такая способность души к трансформированию опыта, а через него и установок, определяющих личность, чрезвычайно ценна с точки зрения практической психотерапии, а также для воспитания и самовоспитания.   

И в воспитательной работе, и в лечении важно иметь в виду присутствие в личности каждого человека зрелой и инфантильной частей. Успех в воспитательной работе зависит от того, насколько зрелая часть личности воспитателя сумела установить контакт со зрелой частью личности воспитуемого и сподвигнуть её на созидательную деятельность, нейтрализовав инфантильную часть личности. Если же инициативу перехватит инфантильную часть личности воспитуемого, то последний начинает выкидывать всякие фокусы. Если зрелая часть личности воспитателя не сумеет вернуть процесс в нужное русло, то постепенно сам воспитатель начинает выходить из себя. То есть активизируется незрелая часть личности воспитателя. Аналогично, успешное лечение достигается лишь в результате сотрудничества здоровой части личности врача со здоровой частью личности больного, направленного на выявление нездорового очага в личности больного и её трансформации. Для этого нужно в нездоровом участке произвести переоценку ценностей и изменение установок, используя здоровые участки. Например, если человек страдает от гипертрофированного чувства вины, или чрезмерной требовательности к себе, можно создать специальную директорию в собственной памяти, которая занималась бы «адвокатской деятельностью» по отношению к собственным действиям в противовес внутреннему «обвинителю».

По такому же принципу можно создать «адвокатские конторы» для оправдания чужих действий, а также по приятию мира каким он есть. Причём не надо понимать приятие негатива как его консервацию, сохранение. Речь идёт об ослаблении гнева, страха и т. п. вплоть до полного их исчезновения. В неуравновешенном состоянии человек не способен правильно спланировать и реализовать нужные действия. Следовательно, ему будет намного сложнее решить возникающие проблемы и изменить ситуацию к лучшему, будучи взволнованным. И известно, что, гневаясь, мы не только не помогаем другому исправить его ошибку или избавиться от того недостатка, который вызвал наше недовольство. Напротив гнев возбуждает в нём агрессивную реакцию и тогда свои недостатки он охраняет от внешних посягательств, рассматривая их как неотъемлемую часть своей личности. И на тех, кто на него гневается, он смотрит как на врага, посягающего на его святыни. Тогда как, убедив его в том, что вы его союзник, а его недостаток – это наш общий враг, вы создаёте условия для его освобождения от недостатка. Приятие не есть консервация. Неприятие отнимает силы, втягивая нас в водоворот мыслей, эмоций и т. п.         

Метания души на нездоровом участке личности получили своеобразное освещение в буддизме. Подобную деятельность называют игрой ума. При этом слово «ум» обретает плоть в виде какого-то коварного злодея, который всяческими уловками вовлекает душу в свою игру, изматывая её. Ум сравнивают с беспокойной обезьяной, которая без устали носится по ветвям деревьев. Душа не должна гоняться за ней. Чтобы её поймать достаточно положить на землю связку бананов. Успокоить ум, выключить ум, войти в состояние не-ума – вот провозглашаемые буддизмом задачи. При этом слово ум не получает чёткого определения и не имеет однозначного и неизменного понимания.

Из сказанного видно, что эгоцентр может влиять на формирование личности, исправляя деформации и усиливая здоровые участки личности. Но к какой личности нам следует стремиться, каков тот результат, который можно считать желанным? Для ответа на эти вопросы нужно рассмотреть проблемы нравственности и смысла жизни.
Нравственная позиция

В нашем исследовании невозможно обойти вопрос о нравственной позиции человека, о моральной оценке человеком тех или иных поступков и форм поведения. У человека формируется отношение к каждому объекту, с которым ему приходится иметь дело, в частности по отношению к каждому человеку он питает определённую гамму чувств, кому-то желает добра, кому-то зла. Какие-то действия он считает приемлемыми, какие-то нет, причём нередко то, что он себе позволяет без малейшего зазрения совести по отношению к другим может вызвать негодование будучи совершено по отношению к нему или к тем, кого он считает своим. Очевидно, что нравственная позиция человека – это своего рода навигационная система, которая направляет поведение в определённое русло. Интересную мысль Л.Н.Толстого приводит Братусь.

Известны слова Л.Н.Толстого о том, что люди делают только вид, что воюют, торгуют, строят, главное же, что они делают всю жизнь, - это решают нравственные проблемы .

Причём, если в обыденном языке нравственная позиция подразумевает нечто позитивное, то для психологии любые позиции, в том числе подлая и преступная, должны пониматься как нравственная. Это оправдано и тем, что в языке слово «нрав» не означает заведомо ни хорошего, ни плохого. Напротив, принято говорить: хороший нрав и плохой нрав, добрый нрав и злой нрав. Так что, если мы захотим оценивать позицию человека с точки зрения добра и зла, то придётся говорить о добронравственной и злонравственной позициях. А противопоставление нравственного безнравственному и морального аморальному научно несостоятельно. В этой связи интересна следующая цитата Братуся.   

Даже в тех случаях, когда мы говорим об аморальности, речь идет не просто об отрицании морали, а о моральной позиции, нам чуждой, извращенной. Именно своя мораль, своя достаточно очерченная и жесткая система ценностей, характерна и для асоциальных групп, в частности для противоправного, преступного мира. Исследование Е .Н.Голубевой, выполненное под нашим руководством на факультете психологии МГУ (1978), показало, что главные трудности в перевоспитании даже малолетних правонарушителей состоят не в том, что подросток «не хочет» исправиться или «не понимает», что надо жить честно, а в том, что он порой не может сделать из-за наличия уже сформировавшейся и ставшей достаточно инертной системы смысловых образований, которая, несмотря на «хотение» и «понимание», продолжает определять прежнее, извращенное («преступное») отношение к миру .

В следующей цитате красноречиво описывается процесс формирования в личности добронравственной злонравственной позиций.
Каждому,- свидетельствует писатель М. Ибрагимбеков, - если он захочет вспомнить, будет за что краснеть, просыпаясь по  утрам, будет  за что испытывать чувство стыда, но для одного эти плохие поступки в сумме составляют опыт, благодаря которому он  становится еще хуже, для другого - это раскаленная решетка, на которой он корчится, но очищается и становится лучше. Но разница между подлецом и достойным человеком в том, что они сделали разные выводы из своих прегрешений»  .

Но по какому критерию  определить, что желательно человеку приобрести и от чего лучше отказаться, что принять, а что выдавить из себя? Чьи интересы поставить во главу угла: свои, семейные, общественные и т. д.? Ещё одна цитата Братуся.

Рассмотрение личности как способа, орудия формирования отношений к родовой человеческой сущности, прежде всего к тому человеку (как самоценности на одном полюсе, как вещи на другом), и является, на наш взгляд, тем самым общим критерием, водоразделом, отделяющим собственно личностное в смыслообразовании от неличностного, могущего быть отнесенным к иным слоям психического отражения. Воспользовавшись  этим критерием, наметим следующие уровни смысловой сферы личности.

Нулевой уровень - это собственно прагматические, ситуационные смыслы, определяемые самой предметной логикой достижения цели в данных конкретных условиях. Так, зайдя в кинотеатр и, увидя перед самым началом сеанса большую очередь, и объявление о том, что в кассе; осталось мало билетов, мы можем сказать: « Нет никакого смысла стоять в этой очереди - билеты нам не достанутся». Понятно, что такой смысл вряд ли можно назвать личностным, настолько он привязан к ситуации, выполняя служебную регулятивную роль в ее осознании.

Следующий, первый уровень личностно-смысловой сферы – это эгоцентрический уровень, в котором исходным моментом и являются личная выгода, удобство, престижность и т.п. При  этом остальные люли ставятся в зависимость от этих отношений,  рассматриваются как помогающие (удобные, «хорошие») либо как препятствующие («плохие», враги) их осуществлению.

Второй уровень - группоцентрический; определяющим смысловым моментом отношения к действительности на этом  уровне становится близкое окружение человека, группа, которую  либо отождествляет с собой, либо ставит ее выше себя  в своих интересах и устремлениях. Отношение к другому человеку  существенно зависит при этом от того, является ли он «своим» или «чужим», «дальним». Третий уровень, который включает  в себя коллективистскую, общественную и, как свою высшую ступень, общечеловеческую (собственно нравственную) смысловые ориентации, можно назвать, используя принятый в психологии термин, просоциальным. В отличие от предыдущего, где смысловая, личностная направленность ограничена пользой, благосостоянием, укреплением позиций относительно замкнутой  группы, подлинно просоциальный уровень, в особенности его высшие ступени, характеризуется внутренней смысловой устремленностью человека  на  создание таких результатов (продуктов труда, деятельности, общения, познания), которые принесут равное благо другим, даже лично ему незнакомым, «чужим», «дальним» людям, обществу, человечеству в целом. Если на первом уровне другой человек выступает как вещь, как подножие центрических желаний, а на втором уровне другие делятся на   круг «своих», обладающих самоценностью, и «чужих», ее лишенных, то на  третьем уровне принцип самоценности становится  всеобщим, определяя собой главное и, как мы знаем, единственно верное  направление приобщения к родовой человеческой сущности .

Таким образом, Братусь говорит об уровнях смысла: прагматическом, эгоцентрическом, группоцентрическом и просоциальном. Здесь мне кажется уместной следующая ремарка по поводу не очень удачного термина просоциальный. Коль скоро, говоря о личном и групповом, Братусь применяет термины эгоцентрический и группоцентрический, то, следуя этой логике уместно для обозначения всеобщего употребить термин омницентрический. Но главное не в этом, а в том, что, здесь не совсем верно говорить об уровнях смысла. Речь идёт о нравственной позиции человека, о его субъективном отношении к себе и к окружающим, о системе ценностей с пристрастными и беспристрастными оценками. Можно говорить об уровне устремлений человека, его побуждений, нравственной позиции, но не об уровнях смысла. О смысле можно вести речь в контексте того, насколько то или иное действие соответствует занятой им позиции. В последнем предложении данной цитаты Братусь резюмирует, что распространение принципа самоценности на всё человечество есть главное и, как мы знаем, единственно верное  направление приобщения к родовой человеческой сущности.

Звучит почти как призыв к всеобщему братству. Но соответствует ли такой подход человеческой натуре?

Подвергнем эту идею более строгому анализу. Во-первых, говоря «мы знаем», он как бы приглашает читателя в свидетели, признав за данное далеко не доказанную мысль. Кто знает, в чём родовая человеческая сущность и каково единственно верное направление приобщения к нему?

Можно ли считать, что группоцентризм лучше эгоцентризма, а омницентризм лучше группоцентризма и является идеалом к которому следует стремиться всякому человеку и человечеству в целом. Если так ставить вопрос, то возникает другой вопрос: что такое лучше, с точки зрения чего группоцентризм лучше эгоцентризма, омницентризм лучше группоцентризма. Что же является тем абсолютным благом, к которому следует стремиться и с точки зрения которого один центризм лучше другого?

При такой постановке вопроса возникает необходимость самым четким образом сформулировать назначение человека и цель его бытия. Только с этой точки зрения мы можем сравнивать эти центризмы и отвечать на вопросы: откуда и куда двигаться, с какой скоростью, от чего воздерживаться и к чему стремиться.

Хотим мы или нет, но отправной точкой всех наших поисков, нам придется сделать эгоцентризм. Мы должны отталкиваться от интересов отдельно взятого индивидуума, ибо цель и смысл жизни каждого человека – это обеспечение собственного душевного комфорта. Но при этом он, конечно, думает о том, чтобы по отношению к своей референтной группе тоже быть полезным. Для него есть группы, которым он сочувствует и хочет, чтобы им было хорошо. Это тоже имеет место, но это имеет вспомогательное значение. Но главным для каждого человека является всегда обеспечение собственного душевного комфорта и именно на этом фундаменте нам нужно строить линию дальнейшего поведения, линию научного поиска.


Так, поставив эгоцентризм во главу угла, мы определили счастье целью каждого индивида. Но человек существо коллективное. Он живет в обществе и ему постоянно приходится соразмерять свою деятельность с другими. Возникают группировки, сообщества, в которых люди пытаются решить свои проблемы коллективно.

ГРУППЫ СОЦИАЛЬНЫЕ, относительно устойчивые совокупности людей, имеющих общие интересы, ценности и нормы поведения, складывающиеся в рамках исторически определенного общества. Различают большие группы социальные: общественные классы, социальные слои, профессиональные группы, этнические общности (нация, народность, племя), возрастные группы (молодежь, пенсионеры); малые группы, специфический признак которых — непосредственные контакты ее членов: семья, школьный класс, производственная бригада, соседские общности, дружеские компании.

И каждому человеку приходится ущемлять свой собственный интерес в угоду и в интересах коллектива. Но это окупается сторицей потому, что коллективно легче решать многие проблемы. Но возникают и группировки, конкурирующие с ними, мешающие в достижении целей. Человечество распадается на группировки, в которых есть соратники, союзники, попутчики, нейтральные, враги, союзники врагов и их попутчики. Человек одним желает добра, другим – зла, стремится помочь одним и навредить другим. Таков группоцентризм и он логически вырастает из эгоцентризма и служит последнему.

Что же касается омницентризма, то в этом мне видится перебор. Ведь если сочувствие и содействие распространить на всех, то нарушается монолитность своей группы, человек помогает врагам и тем самым вредит себе. Расширение групп нередко приносит больше вреда, чем пользы. Приходит на память ленинский принцип – лучше меньше да лучше. Так что группоцентризм в разумных пределах, без перегибов и крайностей более соответствует родовой сущности.   

В определении нравственной позиции главную роль играет самоидентификация человека, то кем он себя считает в первую очередь. Если доминантой для него является деление по национальному признаку, эта доминанта оказывает решающее влияние на формирование позиции человека по отношению человеку, группам людей, событиям и т. д. То же самое можно сказать и о людях с доминацией религиозных или классовых взглядов. Эгоцентрическую и просоциальную (омницентрическую) ориентации можно считать скорее исключением, нежели правилом. Тем не менее, такие взгляды тоже  распространены и имеют право на существование.

Уместен вопрос: с кем, и на какой платформе нужно группироваться? Для осуществления каких целей? Ответ тесно связан с проблемой смысла жизни, с тем, в чём человек видит собственное назначение. И в принятии решений как по текущим вопросам так и по долговременной перспективе человек использует не только прошлый опыт, текущие переживания, но и будущее. «Не надо думать при этом, что будущее, о котором идет речь, всегда локализовано где-то неопределенно впереди во времени. Когда мы говорим о смысловом поле сознания, следует иметь в виду, что будущее присутствует здесь постоянно как необходимое условие, как механизм развития, в каждый данный момент, опосредуя собой настоящее» .

Это высказывание приводит к парадоксальному выводу: Путь к ближайшему будущему лежит через отдалённое будущее. Будущее, ещё не наступив, влияет на настоящее, выступая ориентиром, к которому следует приближаться или которого нужно избегать. Тем самым, будущее определяет направление и скорость движения. Любой поступок в настоящем выбирается или отвергается в зависимости от того, имеет ли он смысл в контексте ожидаемого будущего. 



Аксиоматика и доказательство существования эгоцентра
Аксиомы бытия


Фактически, главной проблемой для человечества на современном этапе является нахождение единого критерия для оценки различных мировоззрений, с целью прийти к единому мировоззрению. Унификация мировоззрений. Прийти к единству через единообразие критериев. Для того чтобы прийти к этому нужно ответить на вопрос о том, каким требованиям должна удовлетворять искомая идеология. Она должна содержать теорию и практику жизнеустройства. Теория включает в себя учение о бытии, в котором даётся представление о материи и движении, о веществе, как форме проявления материи, энергии как количественной мере движения и информации как особой форме движения. Для живых существ Эти понятия принимаются как неопределяемые, ибо всякая аксиоматика строится на базе неопределяемых понятий, через которые определяются другие понятия. Решающее значение имеют в этой теории понятия «вещь в себе» и «вещь для нас». Так постепенно выстраивается аксиоматика.
Аксиома 1.
Каждый человек может сказать: «Я существую».
Всякий, отрицающий эту аксиому, заслуживает того, чтобы его доводы игнорировались, по причине их принадлежности несуществующему автору.

Аксиома 2.
Помимо меня самого существует материальный мир, содержащий бесчисленное множество объектов: живых и неживых. Существует множество объектов, о существовании которых мне и подобным мне существам ничего не известно.


Приняв к сведению существование других людей и материальных объектов, нужно сосредоточиться на том, как построена работа человеческой психики. Ведь всё познание мира осуществляется через сигналы, доставляемые органами чувств. При изучении психической деятельности человека как субъекта познавательной деятельности нужно рассмотреть такие понятия как переживания (ощущения и эмоции), восприятие, впечатление, представление, образ, мысль.
Аксиома 3.
Человек способен к познанию мира. Для этого у него имеется сенсорный аппарат, способный к приёму световой, звуковой, тактильной, обонятельной и вкусовой информации. Кроме того человек обладает способностью к логическому осмыслению поступающей информации. Он также способен хранить информацию в мозге, извлекать её из «хранилища» и использовать её.
Аксиома 4.
Бесконечный мир вокруг нас существует объективно как «вещь в себе» и лишь с момента поступления к нам информации о некоторых из его объектов и её логической обработки эти объекты становятся «вещью для нас». Лишь ограниченная область с конечным числом объектов освещена нашим знанием, а бесконечная Вселенная находится во мраке, который медленно отступает под напором человеческой любознательности.

Аксиома 5.
В каждое мгновение в мозг человека поступает гигантский объём информации о состоянии различных органов, о болевых или термических ощущениях, о происходящих вокруг событиях и т. д. Кроме того, в мозге хранится огромный объём прошлой информации. Мозг способен продуцировать информацию о будущих событиях (в виде мечтаний, опасений, прогнозов и т. п.). Но в каждое отдельное мгновение возможно осознанное восприятие только ничтожно малого фрагмента из практически неограниченного объёма информации, которая могла бы быть осознанно воспринятой.
Аксиома 6.
Помимо информации, осознанно воспринимаемой в данный момент, можно говорить о предсознательной информации, то есть о такой, которая может быть в нужный момент извлечена из памяти с целью осознанного восприятия. Существует также информация из области неосознаваемого. Эта информация не вспоминается, т. е. не становится объектом осознанного восприятия и анализа, но нередко может оказывать скрытое воздействие на поведение человека. 
Аксиома 7.
Психическая деятельность протекает в форме процессов трёх видов: когнитивных, аффективных и регулятивных. Когнитивные процессы обеспечиваются входящими сигналами и порождаемыми ими АНК (афферентными нейрокомплексами). Регулятивные процессы обеспечиваются посредством ЭНК (эфферентных нейрокомплексов) и порождаемых ими исходящих сигналов. Как протекают аффективные процессы, и как через их посредство осуществляется смычка между входящими и исходящими сигналами рассматривается далее.
Аксиома 8.
Когнитивные процессы можно подразделить на элементарные (ощущание, представливание, воображание, воспринимание) и сложные (мышление) процессы. Элементарные процессы приводят к возникновению образа восприятия, представления, воображения). Мышление приводит к возникновению суждений (мыслей), включающих в себя фигурант, предикат и связь между ними. Воспринимание носит характер непроизвольного ассоциирования, а мышление – произвольного выбора фигуранта, предиката и связи между ними. В ходе дальнейшего развития мыслительного процесса происходит оценивание суждения на предмет истинности, приятие или неприятие, а также оценивание собственной оценки как мнения, веры, знания и т. п.   
Аксиома 9.
Аффективные процессы, связанные с переживанием элементарных когнитивных процессов приводят к возникновению эмоционального тона ощущения. Аффективные процессы, связанные с переживанием сложных когнитивных процессов приводят к возникновению эмоций. 
Аксиома 10.
Регулятивные процессы протекают в виде запрашивания и приказывания, приводя к возникновению запроса и приказа. Приказ в свою очередь может быть направлен на запоминание или мышечное действие. Последнее может относиться к мышцам, обслуживающим сенсоры и к обычным мышцам.
Аксиома 11
Аксиома конкуренции

Всякая конкурентная ситуация предполагает наличие субъектов конкуренции и её объектов. Суть конкуренции как процесса состоит в том, что субъекты борются между собой за обладание объектом конкуренции. Ситуация становится конкурентной при условии ограниченности того ресурса за обладание которым идёт борьба. Например, большое количество людей желает приобрести какой-то товар, а его не хватает на всех. Возникает конкуренция между покупателями. Если же напротив имеется избыток товара и недостаток покупателей, то уже товар конкурирует между собой за покупателя. Если имеется одна книга и много желающих её прочитать, то возникает конкуренция между читателями как субъектами за возможность прочитать книгу, которая выступает как объект конкуренции. Если же напротив имеется много книг и один читатель, то в этом случае субъектами конкуренции становятся книги, а объектом – читатель. Ситуация «много женихов, одна невеста» характеризуется борьбой между женихами, а в противоположной ситуации субъектами становятся невесты, а объектами – женихи.

Взглянем на эту проблему под иным углом. Допустим, компания людей собралась вместе с целью распития спиртного. Но что любопытно, в каждый момент времени пьёт только один, а другие вынуждены ждать своей очереди. С чем это может быть связано? По всей видимости, у них один стакан или они пьют прямо из бочонка, подставив рот под кран. Аналогичная ситуация у наркоманов может быть вызвана единственностью шприца.      

Группа спортсменов тренируется в спортзале. Некоторые из упражнений таковы, что их могут, независимо друг от друга, одновременно выполнять многие или все. Но есть такие упражнения, при выполнении которых одним спортсменом другие не могут их выполнять и посему вынуждены ждать своей очереди. Такие упражнения как пробежка, приседания, отжимания и другие могут выполняться многими или всеми одновременно. Они могут также независимо друг от друга чесать свои затылки или ковыряться в своём носу. Но некоторые упражнения  и действия таковы, что если его выполняет один, всем остальным приходится ждать, пока он не завершит их. С чем это может быть связано? Как правило, с тем, что для их выполнения требуется какой-либо снаряд или инструктор и т. п. То есть первый тип упражнений таков, что по отношению к нему спортсмены самодостаточны, а выполнение второго типа действий требует дополнительных условий, то есть по отношению к ним спортсмены не являются самодостаточными, а нуждаются в наличии чего-либо внешнего. Потенциально любой элемент может пребывать в том или ином состоянии, но актуально в каждый конкретный момент времени только один из кандидатов может реализовать эту возможность.

Приведённый пример позволяет нам ввести понятие самодостаточности и зависимости, что имеет решающее значение для раскрытия изучаемой нами проблемы. Рассмотрим теперь в обобщённом виде некое множество, состоящее из n элементов произвольной природы, каждое из которых может пребывать или не пребывать в m различных состояниях. То есть возникает матрица состояний. Если в какой-то момент времени элемент под номером i принимает состояние j, то это можно записать так: aij = 1, а в противном случае aij = 0. В данной матрице некоторые из состояний таковы, что по отношению к ним элементы множества самодостаточны. То есть любой из элементов может независимо от других элементов принимать или не принимать это состояние. Но есть и такие состояния, по отношению к которым элементы несамодостаточны, что выражается в следующем: если один из элементов пребывает в этом состоянии в данный момент, то никакой другой не может пребывать в этом же состоянии в то же самое мгновение. Для таких состояний в столбце матрицы один элемент будет равен 1, а все остальные будут равны 0. И тогда сумма элементов такого столбца будет равна 0 или 1. А элементы столбцов, относящихся к самодостаточным состояниям, могут иметь суммы, значения которых варьируются от 0 до n.

Теперь мы можем сказать следующее. Если дана матрица состояний и если сумма значений того или иного столбца состояний в каждый конкретный момент времени не превышает 1, то элементы данного множества по отношению к данному состоянию являются несамодостаточными, нуждающимися в элементе извне. Если же сумма элементов столбца одномоментно превышает 1, то значит, элементы данного множества по отношению к данному состоянию являются самодостаточными, не нуждающимися в элементе извне.

Эти типы состояний могут быть охарактеризованы терминами неконкурентная и конкурентная ситуации.

Обычно люди или зрячи или незрячи. Но бывают ситуации, когда только один из них может смотреть на что-то, а другие вынуждены ждать своей очереди. Это может быть следствием единственности бинокля или смотрового окна. В одном древнегреческом мифе упоминаются три сестры, которые могли видеть только по очереди. Причиной такого странного явления было то, что у них был один глаз на троих.
Вышеприведённые доводы позволяют нам сформулировать следущее.
Аксиома очерёдности
Пусть дано множество элементов, каждый из которых потенциально способен пребывать в определённом состоянии. Если в каждый конкретный момент времени только один из кандидатов может реализовать эту возможность актуально, то такая редукция позволяет нам сделать вывод о несамодостаточности объектов данного множества по отношению к данному состоянию. Отсюда вытекает вывод о существовании некоего внешнего объекта, только в контакте с которым, для элемента множества возможно достижение требуемого состояния. И этот внешний объект таков, что он обладает ограниченным ресурсом, и в каждый момент времени может вступать в контакт только с одним элементом множества.       

Смычка

При изучении психических процессов мы наблюдаем два встречных потока сигналов: афферентный и эфферентный. Что происходит на их стыке? Афферентные (входные) сигналы порождают множество очагов возбуждения в головном мозге. Каждый очаг приводит к возникновению группы, связанных между собой нейронов. Каждый такой комплекс нейронов или нейрокомплекс может потенциально породить в сознании некий образ. Но в каждое конкретное мгновение может возникнуть образ только одного нейрокомплекса.

При этом возникает аффект той или иной окраски и интенсивности. Чем сильнее аффективная реакция, тем лучше запоминается образ её вызвавший. По-видимому, аффект играет по отношению к нейрокомплексу роль закрепителя. Неплохо запоминаются и такие образы, с которыми часто приходится сталкиваться. Закреплённый таким образом нейрокомплекс является материальным носителем образа объекта, породившего его. Благодаря наличию в мозге этого материального носителя становится возможным воскрешать в памяти требуемый образ. Прообраз материален, образ идеален, прообраз долговременен, образ одномоментен.

Те же нейрокомплексы, которые не попали в фокус внимания, или попали на краткий миг, но не вызвали переживания, как бы распадаются и не оставляют в предсознании прообраза или возможно оставляют слабый прообраз на задворках предсознания или в области неосознаваемого.

Таким образом, можно констатировать существование афферентных нейрокомплексов (АНК) и эфферентных нейрокомплексов (ЭНК). АНК являются (потенциально) причиной возникновения образов. ЭНК представляют собой пусковые механизмы для управляющих сигналов. Последние могут осуществляться в виде запросов в базы данных, в виде повествовательных предложений и в виде приказов, адресованных эффекторам.

Крайне важно установить характер связи между АНК и ЭНК.  Некоторые АНК напрямую связаны с определёнными ЭНК так, что возбуждение первого приводит к автоматическому срабатыванию второго. Это могут быть врожденные инстинкты и безусловные рефлексы. По схожей схеме работают приобретённые инстинкты и безусловные рефлексы. В этом случае происходит научение, то есть между АНК и ЭНК устанавливается связь, которой не было изначально. Но срабатывание происходит почти так же автоматически. Отличие может быть в том, что во втором случае связи менее устойчивы.

Но далеко не все связи устанавливаются так легко и однозначно. Очень часто решение принимается после длительного размышления и осуществляется выбор из множества вариантов, в результате взвешивания доводов за и против. Этот процесс характеризуется тем, что происходит фильтрация гигантского объёма афферентной информации, выбор одного АНК из множества, чтение несомой им информации, перевод её в идеальный образ, переживание аффекта и реакция на аффект, направленная на его улучшение. Причём эта реакция не сразу выражается действиями на телесном уровне. Скорее, это происходит в последнюю очередь, после принятия решения. А до этого реакция выражается в организации целой серии запросов, как адресованных внутреннему источнику информации, т. е. собственному мозгу так и связанных с обращением к внешним источникам (книги, компьютеры, другие люди и т. д.). Эти запросы имеют целью получение более подробной свежей информации по данному делу, обращение к прошлому опыту, моделирование потенциально могущих возникнуть ситуаций и анализ возможных последствий. В ходе этого процесса промежуточные результаты фиксируются в форме повествовательных предложений, одни из которых могут просто констатировать какой-нибудь факт, а другие могут содержать модальность, т. е. субъективное отношение данного лица к этому факту. Завершение мыслительного процесса выражается предложением примерно следующего типа: «Наилучшим для меня является такое то действие». В предсознании будет сохранена информация об этом действии, об ЭНК, являющемся его пусковым механизмом и о том, как происходит управление процессом в ходе его реализации. И эта информация в форме АНК поэтапно развёртывается, трансформируется в идеальные образы, сопровождается теми или иными аффектами и служит средством для активации определённых ЭНК. В другой раз, столкнувшись с аналогичной ситуацией, человек не будет тратить столько же усилий, ему будет значительно легче принимать решение и осуществлять его. А после нескольких повторов происходит автоматизация действий. Здесь можно говорить о возникновении связующего звена между определёнными АНК и ЭНК, о налаживании между ними релейной связи, работающей по принципу «стимул – реакция». Но прежде чем возникнет и наладится эта прямая связь, сообщение между ними осуществляется «по спутниковой связи».

Нередко случается так, что человек годами работает по обкатанной схеме, доведя все действия до автоматизма, и вдруг сталкивается с нештатной ситуацией, выбивающей его из колеи. В этом случае ему приходится, отказавшись от автоматизма, включить мыслительные процессы и найти адекватное проблеме решение. Другими словами, посредством спутниковой связи провести дополнительные релейные линии между АНК и ЭНК.

Тут напрашивается аналогия. Мозг можно сравнить с компьютерной платой, с такой плоской пластиной, которая посредством множества входящих и исходящих проводов соединена с неким управляемым устройством. Между некоторыми из входящих и исходящих проводов есть прямая связь. Но многие из исходящих проводов запускаются нажатием кнопки, осуществляемого оператором после продолжительного раздумия, связанного с обработкой сигналов входящих проводов.   

Выясняется, что помимо сигнальной системы, содержащей входящие и исходящие сигналы связанных с ними процессов, происходящих в материальном мире, есть выход в потусторонний мир, в зазеркалье. Существует управление автоматизированное, безобразное, но есть и управление образное, связанное с мышлением. В этом случае добавляется дополнительное звено, осуществляющее смычку между АНК и ЭНК. Существование этого звена, выходящего за пределы материального мира доказывается следующим образом.         


Теорема существования

Анализ того, как протекают психические процессы, указывает на существование субъекта психической деятельности СПД.
Доказательство
Поскольку уже говорилось о том, что психические процессы подразделяются на три вида, рассмотрим, что происходит в каждом из этих трёх видов процессов.
1. Когнитивные процессы. Примитивные процессы (воспринимание, представливание и воображание) приводят к возникновению образа, причём необходимым является наличие соответствующих им объектов и процессов в нервной системе. Существует соответствие между образами и афферентными нейрокомплексами (АНК). И так же как образ может в данное мгновение быть актуализированным или неактуализированным, так и для соответствующих им АНК естественно быть в возбуждённом или невозбуждённом состоянии. И, поскольку в каждое мгновение актуализирован может быть только один образ, то напрашивается вывод о том, что в каждое мгновение возбуждённым может быть только один АНК. Это позволяет применить к АНК аксиому очерёдности. Ещё очевидней этот вывод для процесса мышления. Ведь здесь происходит декодирование АНК, приводящее к возникновению образа, являющегося фигурантом очередной мысли или восприятия, после чего к нему подбирается предикат, устанавливается связь между фигурантом и предикатом. Здесь мы наблюдаем как минимум двукратное декодирование АНК. Естественно возникает вопрос о декодере, о том, чем он руководствуется. 
2. Аффективные процессы. Эмоциональный тон, вызываемый актуализированным образом и эмоция, вызываемая текущей мыслью в каждый конкретный момент времени являются единственным из множества потенциально могущих возникнуть аффектов. Это указывает на то, что хотя эмоция и является функцией от мысли, но мысль не единственный аргумент, от которого зависит эмоция. Одна и та же мысль или образ могут при различных обстоятельствах привести к различным аффективным реакциям. Это связано с тем, что оценивание происходит по-разному. Но как происходит выбор одного оценочного сценария из множества возможных? Как происходит первичная фильтрация сценариев, берущая на рассмотрение ограниченное число сценариев? И как из них выбирается один оценочный сценарий? Чем руководствуется субъект выбора? Что из себя представляет этот субъект?
3. Регулятивные процессы. Управление характеризуется тем, что из множества возможных вариантов развития событий системе навязывается какой-то один вариант, который считается наилучшим с точки зрения поставленной задачи. Но кто их ставит? Кто решает, какой из вариантов лучше? Может ли выбор быть бессубъектным? Могут ли ЭНК сами решать, какому из них сработать в той или иной ситуации?

Поставленные вопросы позволяют нам увидеть следующую картину. Дано бесчисленное множество АНК, несущих информацию об объектах и явлениях материального мира, о событиях прошлого, настоящего и возможного будущего. Каждый из упомянутых АНК может потенциально породить определённый образ. Но в каждый конкретный момент времени только один АНК может породить этот образ актуально. Это позволяет нам прибегнуть к аксиоме очерёдности и констатировать: афферентные нейрокомплексы (АНК) несамодостаточны в отношении реализации своей возможности породить образ, из чего следует существование внешнего объекта, осуществляющего выбор среди множества АНК одного из них, считывание информации, несомой им, переживание аффекта той или иной окраски и интенсивности. Выбор объекта есть акт субъективный, что позволяет констатировать существование выборщика. Мы видим, что аналогичные рассуждения применимы и к ЭНК. То есть, из множества ЭНК, каждый из которых потенциально способен явиться причиной определённых действий выбирается тот, который приводит к наилучшему, с точки зрения «выборщика» результату. К наилучшему для него же, т. е. для субъекта выбора! Реализация свободы воли указывает на существование субъекта волеизъявления.


Вышеприведённые доводы можно считать доказательством существования СПД, не являющегося частью тела, нервной системы или мозга. Не являющегося также некоей синкретически целостной системой, именуемой человеком. Это – объект не из плоти. Строение его таково, что мы не в силах описать его в понятиях земной реальности. Но СПД существует реально и доказательство тому дано убедительное и, в общем, не очень сложное. Другое дело, что учёному миру непросто его принять. В данном труде уже говорилось о психологических трудностях, связанных с принятием этой теории. Надеюсь, что они будут успешно преодолены и СПД займёт своё законное место в психологии. В заключение высказывание Зинченко: Психология без души, видимо, эквивалентна душе без психологии. Трудно сказать, когда и на каком пути они встретятся, а тем более полюбят друг друга.
    
Смысл жизни
Определение смысла

Актуальность затрагиваемой нами проблемы вызвана следующими обстоятельствами: человечество, пожалуй, впервые за всю свою историю,  с такой остротой поставлена перед необходимостью сделать осознанный правильный выбор – выбор жизненного пути, выбор программы жизнеустройства, оптимально программы жизнеустройства.

В прежние времена обычно человек осуществлял этот выбор, исходя из опыта своих предков. Он наследовал традицию предков и жил согласно им. Иногда, в результате какой-нибудь захватнической войны, победившая сторона умудрялась навязать свою программу жизнеустройства победившей стороне: свои традиции, религию, обряды. Иногда случалось обратное, что народ-завоеватель сам отдавал предпочтение культуре побежденного народа и переходил на его позиции. Но это, конечно, гораздо реже. Но в любом случае, традиции, достаточно консервативны, каждый народ цепляется за свои традиции.

Но уникальность современного момента заключается в слишком быстром изменении условий жизни людей. Фактически, каждое поколение живет в условиях сильно отличающихся от условий проживания поколения их отцов. Поэтому на данном этапе, поскольку каждое поколение быстро и решительно отказывается от условий жизни и быта своих предков, от транспорта, средств связи и переходит на все более совершенные, то и к традициям былого почтения уже нет. Поэтому, возникает необходимость сделать осознанный выбор, разработать такую стратегию жизнеустройства, которая бы отвечала не традициям предков, а отвечала бы именно насущным интересам и потребностям ныне живущего поколения и будущего поколения. Основная трудность при этом состоит в выработке критериев, исходя из которых, следует отдать предпочтение тому или иному мировоззрению и образу жизни.

Сошлюсь на высказывание В. Франкла.  Он отмечает, что для человечества самой большой проблемой на современном этапе является вопрос смысла жизни. Если животные живут согласно раз и навсегда  заложенным в них  алгоритмам, а прежние поколения людей получали по наследству какие-то традиции, нынешнее поколение людей вынуждено само вырабатывать себе принципы жизнеустройства. И, посему, большая часть цивилизованного человечества находится,  по его словам, в экзистенциальном вакууме и не знает, для чего оно живет. Это незнание смысла жизни создает удручающую картину, приводит к росту числа покушений на самоубийство, во-первых. Этот процент вида гораздо выше в зажиточных, цивилизованных, развитых странах, чем в странах третьего мира.

И помимо прямого покушения на самоубийство, есть такие завуалированные виды самоубийства как злоупотребление алкогольными напитками, наркотиками, табакокурением. Это тоже, фактически, самоубийство, несколько растянутое во времени.  Это, во-вторых. 

И третий вид самоубийства – это отказ от самовоспроизведения, т.е. цивилизованные народы, не видя смысла в собственной жизни, не находят для себя необходимым воспроизводить потомство и решение всех проблем, состоит в том, чтобы найти смысл жизни, заключает Франкл.

Но только где его искать и как?
С проблемой смысла того или иного действия и смысла всей жизни люди сталкиваются постоянно. Нередко возникают споры на эту тему на всех уровнях от бытового до научного. В эти споры могут быть вовлечены иногда целые народы. Как правило, попытки прийти к единому мнению по вопросу смысла оказываются безрезультатными. Связано это с отсутствием единства в понимании значения термина «смысл».   

Прежде всего, нужно чётко отграничить то, к чему может быть применён термин «смысл» от того, к чему это слово неприменимо. Дело в том, что для этого термина нередко имеет место неправильное употребление. Например, говорят о смысле того или иного слова. Это неприемлемо, ибо слово – это знак, а у знака может быть значение, а не смысл. Смысл в большей или меньшей степени может быть присущ мысли, идее, совокупности идей, действию, направленному на осуществление замысла, деятельности, состоящей из множества действий, а также совокупной деятельности за всю жизнь (смысл жизни).
Какого рода образованием является смысл? Какова его природа: идеальна или материальна? Каков статус этого понятия («квазипонятия»)? К чему применимо слово смысл?
Смысл – это результат осмысливания. Осмысливание – это  мыслительный процесс, в ходе которого оценивается мысль. В чем смысл  сказанного? Каков физический (геометрический) смысл формулы? В чем смысл данного действия (бездействия, деятельности, бездеятельности).

Осмысление – это оценивание мысли. Смысл – оценка мысли.

Очевидно, что смысл не выражен никакими материальными мозговыми структурами. Это идеальное образование. Сначала возникает мысль, потом мысль о ней, оценивающая ее. Смысл – вторичная мысль. Смысл – мысль, оценивающая мысль, т.е. метамысль. Смысл может меняться, пропадать и появляться в зависимости от ценности объекта, на которую ориентированы мысль или действие.

Осмысливание

Осмысливание – форма мыслительной деятельности, выражающаяся в оценивании мыслей. Оценивание может осуществляться с содержательной точки зрения или прагматической. Под содержательным смыслом понимается наличие в мысли какого-либо сообщения. В случае если утверждение представляет собой нечто бессодержательное, то говорят, что оно бессмысленно. Прагматическим смыслом действия или деятельностного замысла можно назвать оценку степени полезности замысла. Здесь важно ответить на вопрос о том, ведёт ли данное действие к какой-либо цели, достижение которой является благом для субъекта.

Осмысливание – это поиск смысла, а если его найти не удаётся, то смысл может быть искусственно приписан. В результате осмысливания мы приходим к выводу о том, имеет ли смысл данная идея с точки зрения достижения результата, на который она направлена. Смысла тем больше, чем скорее замысел ведёт к требуемой цели и чем более данная цель приближает к достижению другой ещё более значимой цели и т. д. Смысла тем меньше (или вовсе нет) если действие не ведёт к полезному результату или, если требуемого итога можно добиться другим более экономичным способом. Действие может потерять смысл и в том случае, если по ходу действия объект, на овладение которым оно было направлено, потеряло ценность, ради которого всё затевалось. 

Смысл есть или нет, много или мало, субъективный и объективный, персональный и общий, локальный и глобальный.

Здесь уместно поставить вопрос о субъективном и объективном смыслах. Положим, некто занял нравственную позицию, суть которой сводится к максимально ускоренному прожиганию жизни. Если он продаст свой дом и начнёт методично пропивать вырученные деньги, то с точки зрения занятой им нравственной позиции такая линия поведения имеет смысл. Естественно субъективный. Тогда как, если мы если мы сможем договориться по поводу того, что такое благо, объявив таковым линию поведения, которая обеспечивает максимум душевного комфорта на максимально длительные сроки, то в этом случае можно говорить об объективном смысле. Тогда относительно позиции кутилы можно сказать, что она имеет субъективный смысл, а её объективный смысл ничтожно мал.
Смыслы не существуют изолированно, они вложены друг в друга. Отдельный шаг или поступок не имеет смысла сам по себе. Ход, сделанный шахматистом не может быть оценён сам по себе. Только в рамках определённого плана, замысла можно сказать, хорош данный ход или плох. Но и каждый план ценен не сам по себе, а с точки зрения того, насколько он способствует реализации более объёмного плана, включающего в себя этот.  Возникает некое подобие матрешки.

Ради чего стоит посещать лекции в институте? Ради чего стоит стремиться к высшему образованию? Ради чего стоит жить? Для того чтобы ответить на подобные вопросы, надо соответствующую данному явлению деятельность соотнести с контекстом деятельностей более широких, и соотнесение это тем сложнее и индивидуальнее, чем выше мы поднимаемся по ступеням, уровням смысловой иерархии. Скажем, смысл посещения лекций для большинства очевиден – он в том, чтобы успешно сдать сессию, закончить вуз. Труднее ответить на вопрос: ради чего нужно кончать вуз? Ответы могут захватить много взаимосвязанных деятельностей и мотивов, различные их сочетания и оттенки: интерес к профессии, престижность, мотивы самоопределения, материальные интересы, поступление в аспирантуру и т.д. И уж совсем нелегко ответить на вопрос: ради чего стоит жить? Ведь здесь, как мы уже говорили в прошлой главе, надо соотнести не что иное, как всю свою жизнь с каким-то более широким контекстом, с тем, что больше нашей индивидуальной жизнью и не оборвется с ее физическим прекращением (дети, счастье будущих поколений, прогресс науки и т.п.).
При этом необходимо подчеркнуть два важных  момента. Во-первых, смысл той или иной деятельности не порождается, на наш взгляд, самим по себе мотивом более общей, вышележащей по иерархическому уровню деятельности. Так, в последнем примере не сами по себе дети, счастье будущих поколений или прогресс науки являются смыслом, а те многочисленные и сложные связи, принципы, соотнесения, противоречия, которые завязываются, возникают вокруг этих предметов, составляя как бы «кристаллическую решетку», внутреннюю психологическую структуру смыслового образования .


Несомненный интерес представляет для нас теория личности В.Франкла и основанная на ней логотерапия. Франкл вступает в полемику с Фрейдом и Маслоу, отвергая их теории личности и, предлагая свою.

Как известно, психоанализ объясняет мотивацию поведения исходя из принципа наслаждения и принципа реальности. Неудовлетворенные потребности создают напряжение, человек стремится его снять, удовлетворив потребности. При этом если напрямую и непосредственно удовлетворить потребность не удается, то, руководствуясь принципом реальности, человек ищет обходные пути, ему приходится отсрочивать удовлетворение.

Согласно утверждению Фрейда, цель принципа реальности – обеспечить наслаждение, пускай отсроченное. Франкл критикует фрейдовскую теорию гомеостаза.

По моему убеждению, принцип наслаждения  в конечном счете разрушает сам себя. Чем больше человек стремится к наслаждению, тем больше он удаляется от цели. Другими словами, само «стремление к счастью» мешает счастью. Это саморазрушающее свойство стремления к наслаждению лежит в основе многих сексуальных неврозов. Снова и снова психиатру приходится наблюдать, как и оргазм, и потенция нарушаются, когда они превращаются в цель. В особенности это случается тогда, когда, как нередко бывает, чрезмерное желание сочетается с чрезмерным вниманием. Гиперинтенция и гиперрефлексия, как я их называю, с большой вероятностью порождают невротические паттерны поведения.

В норме наслаждение никогда не является целью человеческих стремлений. Оно является и должно оставаться результатом, точнее, побочным эффектом достижения цели. Достижение цели создает причину для счастья. Другими словами, если есть причина для счастья, счастье вытекает из нее автоматически и спонтанно. И поэтому незачем стремиться к счастью, незачем о нем беспокоиться, если у нас есть основание для него .


Известна также теория Маслоу, с иерархией потребностей.

Как известно, Маслоу ввел различение низших и высших потребностей, имея в виду при этом, что удовлетворение низших потребностей является необходимым условием для того, чтобы были удовлетворены и высшие. К высшим потребностям он причисляет и стремление к  смыслу, называя его даже при этом «первичным человеческим  побуждением». Это свелось, однако, к тому, что человек начинает интересоваться смыслом жизни лишь тогда, когда жизнь у него устроена («сначала пища, потом мораль»). Этому, однако, противоречит то, что мы — и не в последнюю очередь мы, психиатры, — имеем возможность постоянно наблюдать в жизни: потребность и вопрос о смысле жизни возникает именно тогда, когда человеку   живется   хуже   некуда.   Свидетельством   тому являются умирающие люди из числа наших пациентов, а также уцелевшие бывшие узники концлагерей и лаге¬рей для военнопленных.

Вместе с тем, разумеется, не только фрустрация низ¬ших потребностей порождает вопрос о смысле, но и удовлетворение низших потребностей, в частности, в  «обществе изобилия»  .

Отсюда можно сделать вывод, что вопрос о смысле жизни остро встаёт перед человеком, когда он испытывает острую нужду и когда все его первичные потребности удовлетворены. Франкл предлагает сделать целью жизни стремление к смыслу, а не стремление к собственному комфорту.

Мы встречаемся здесь с феноменом, который я считаю фундаментальным для понимания человека: с самотрансценденцией человеческого существования! За этим поня¬тием стоит тот факт, что человеческое бытие всегда ориентировано вовне на нечто, что не является им самим, на что-то или на кого-то: на смысл, который необходимо осуществить, или на другого человека, к которому мы тянемся с любовью. В служении делу или любви к друго¬му человек осуществляет сам себя. Чем больше он отдает себя делу, чем больше он отдает себя своему партнеру, тем в большей степени он является человеком и тем в большей степени он становится самим собой. Таким образом, он, по сути, может реализовать себя лишь в той мере, в какой он забывает про себя, не обращает внимания на себя .

Тот, кто провозглашает наслаждение как принцип, делает из него предмет форсированного намерения или да¬же объект форсированной рефлексии, гиперрефлексии, как мы ее называем, тот не дает ему быть тем, чем оно дол¬жно быть: результатом. Но именно это превращение наслаждения как результата в наслаждение как объект наме¬рения ведет к утрате самого наслаждения; принцип наслаждения  разбивается о себя же самого. Чем больше человек нацелен на наслаждение, тем больше оно от него ус¬кользает, и наоборот: чем больше человек стремится избежать неудовольствия, избежать страданий, тем больше он ввергает себя в дополнительные страдания; его эскапизм оборачивается против него .


Таким образом, принципам гомеостаза и самоактуализации, Франкл противопоставляет «стремление к смыслу». Если будете гнаться за наслаждением, оно будет от вас убегать, если вы будете убегать от страдания, оно будет неотступно преследовать вас. Если будете стремиться к смыслу, то наслаждение вы получите как довесок, побочный продукт.

Это в том случае если вы добились успеха. На случай неудачи Франкл предлагает альтернативные ценности. Красной нитью в его теории проходит идея о том, что всякая человеческая жизнь имеет смысл во всех без исключения ситуациях. Для этого он выдвигает теорию, в которой выделены три категории ценностей. Первая категория ценностей – созидательная. Это означает, что человек, способный к деятельности должен реализовывать свои способности в общественно-полезном труде, творчестве и т. д. Вторая категория – это ценности переживания. Под этим подразумевается, что любование природой или созерцание произведений искусства приносят такие переживания, которые можно выделить в особый пласт ценностей. Но что делать в том случае, если человек не способен к созиданию и жизнь не доставляет ему никаких радостей? Ради чего, скажем, жить безнадёжно больному, ни к чему не способному человеку, у которого нет никаких положительных переживаний, а есть сплошное страдание, беспросветное существование и на горизонте маячит смерть? Имеет ли такая жизнь смысл и стоит ли её продлевать и проживать? Франкл отвечает: Да! И такая жизнь имеет смысл. И он заключается в реализации третьей категории – ценностей отношения. Они  выражаются в том, что, принимая как должное свою печальную участь, человек являет такой пример окружающим, из которого проистекает поток особого рода ценностей.

Таким образом, ни смерть, ни сплошное страдание не способны сделать жизнь бессмысленной. Ценен всякий человек, даже если он беспомощный или бесплодный или ничем не примечательный и т. д.
      
Несмотря на всю привлекательность этих идей и полезность их в плане психотерапии, с чисто научной, непредвзятой точки зрения с ними трудно согласиться. Идеи Фрейда и Маслоу объективно ближе к истине, чем теория Франкла. Смысл – это не самоцель, а средство, при помощи которого человек определяет, насколько то или иное его действие приближает к цели и насколько преследуемая цель, ведет к уменьшению страдания и увеличению наслаждения.

Смысл – средство  навигации при движении к определенной цели. Если человек наилучшим образом использует это средство, то он получает наибольший шанс достичь цели и насладиться ею. Тогда как чрезмерное стремление к цели застилает глаза и мешает правильному ориентированию, то цель, скорее всего не будет достигнута.

Допустим, некто едет к своей возлюбленной по опасным горным перевалам. Если он посвятит свои мысли предстоящей встрече, то велика вероятность того, что он свалится в пропасть. Но если он сосредоточится на актуальных проблемах, связанных с вождением, то у него больше шансов добраться до цели. Тем не менее, нельзя утверждать, что для данного человека самоцелью является вождение. Главным в данной ситуации является встреча с любимой, но сие достижимо с тем большей вероятностью, чем сильнее он, абстрагировавшись от цели, сосредоточится на движении к ней.

Осмысливание или смыслообразование может осуществляться в следующих формах.
1. Поиск смысла в собственном намерении. Как только у человека возникает намерение, он начинает оценивать, к чему приведет это действие, а соответствует ли результат его действиям и т.д. Частично при этом ревизуются многие ценностные установки. Иерархия смыслов. Матрешка.
2. Поиск смысла в чужих замыслах. Нередко человеку приходится выискивать смысл в чужих действиях для того, чтобы обезопасить свои интересы.

Если поиск смысла не приводит к результату, то его искусственно приписывают, наделяя тем самым определенным смыслом. Причем нередко приписывают такие смыслы, которых не было у человека и в помине.

Наделение действий несуществующим смыслом происходит не только по отношению к чужим действиям, но иногда и по отношению к своим действиям другой смысл. В психоанализе это называют рационализацией.

Стремление к смыслу не может рассматриваться нами как самоцель. Надо признать, что человек эгоистичен. Для него является главным стремление к гомеостазу – стремление к состоянию душевного комфорта, т.е. все для себя, потом для окружающих близких ему людей.

Смысл для него является не больше, чем оценочной функцией, позволяющей ответить на вопрос, в том насколько данное действие ведет к той цели, которая, по его мнению, приведет его к душевному равновесию. Поэтому смысл это не самоцель, а средство движения к цели, средство навигации. Смысл это индикатор полезности действия.


Смысл появляется только в системе координат, содержащей эгоистичное человечество. Понятие добра и зла обретают смысл лишь с точки зрения их «выгодности» для людей в деле обретения душевного комфорта. Если человек, снимая собственное напряжение, приносит пользу окружающим это очень хорошо. Если он делает это без вреда окружающим, то это хорошо. Если с минимальным вредом – то это неплохо (терпимо). Если вред превышает пользу – это плохо. Если человек готов нанести ощутимый урон другим ради небольшой выгоды или просто потехи ради, то это крайне скверно.

Цели и стратегии

Для понимания термина «смысл жизни» нужно дать определение того, что такое цель. Целью может быть названа некая ситуация, которую человек считает желательной для себя. И вот, зафиксировав в своём воображении некую цель как желанную для себя, человек начинает искать способы её реализации. Для этого составляется план мероприятий, или стратегия. На пути к главным целям могут быть промежуточные или вспомогательные цели. Внутри больших стратегий могут быть подчинённые им подстратегии. Стратегии могут быть независимыми друг от друга, и могут быть вложены одна в другую подобно матрёшкам.

Рассмотрим эти понятия на примере жизненного пути произвольно взятого среднестатистического человека. Десять лет он учится в школе. Поступает в вуз, но, проучившись три года, бросает учёбу и идёт работать. Потом поступает в другой вуз и заканчивает его. Работает врачом или инженером. Занимается спортом. Вступает в брак. Растит детей. Играет в домино. Стареет. Умирает.

Какие цели - основные и промежуточные - можно отметить? Какие стратегии и подстратегии соответствуют этим целям и подцелям?

Можно выделить самоценные цели и вспомогательные цели. К примеру, учёба в школе и вузе имеет целью получение образования, а это имеет целью получение квалификации, что в свою очередь служит средством для достижения такой цели, как зарабатывание денег. Деньги могут быть использованы для каких-то других целей. Получается длинная последовательность целей, каждая из которых является вспомогательной для последующих. Какие же из них могут быть признаны самоценными (или самоцелями)?

Нетрудно заметить, что все цели направлены в конечном итоге на достижение положительных эмоций, тогда как сами эмоции не являются промежуточным звеном в достижении какой-либо цели. В этой связи интересен следующий еврейский анекдот о сыне, который сообщает отцу о своём желании жениться на девице по фамилии Кац. Отец возражает, ведь у девицы Кац нет никакого приданого. Сын настаивает, говоря, что он может быть счастливым только с ней одной. «Быть счастливым? – изрекает отец. – А что ты от этого будешь иметь?» .

Здесь вызывает смех сама мысль о возможности иметь выгоду от счастья, в то время как всякая выгода является средством к достижению счастья. Всё вышесказанное подводит нас к следующему заключению.

Только получение положительных эмоций может быть признано последней инстанцией в цепочке целей, то есть единственной целью, которая не рассматривается в качестве средства к достижению другой цели, а является самоцелью.

Смысл любого действия зависит от цели, ради которой оно совершается. Для большей ясности процитируем русского философа 19-го века Введенского: «… смысл любой вещи состоит в ее истинном назначении, т. е. в том, чтобы она была назначена и действительно пригодна для достижения какой-нибудь цели» . «Дело в том, что самые-то цели могут быть раз¬личными; и не всякая цель считается нами способ¬ною придать смысл той вещи, которая будет служить средством, приводящим к этой цели.

И чем ценнее эта цель, т. е. чем обязательней гнаться за ней, тем больше смысла в назначенной и пригодной для ее достижения вещи».   «Следовательно, окончательное определение поня¬тия смысла вещи будет следующим: под смыслом данной вещи всегда подразумевается назначение и действительная пригодность данной вещи для до¬стижения такой цели, за которой почему-либо надо или следует гнаться» .               

Прекрасная постановка вопросов и очень ценные мысли! Но нельзя не отметить один существенный недостаток. Автор говорит о смысле вещи – термин этот не может быть назван удачным. На мой взгляд, говоря о смысле, следует говорить о смысле действия, или совокупности действий, или о смысле чего-либо, являющегося результатом действия. Но слово «вещь» не совсем уместно в данном контексте.

Более того, когда говорят о том, в чём смысл какого-либо действия, то подразумевается вопрос о смысле той идеи, которая заложена в упомянутом действии, то есть, о том, насколько данная идея способна приблизить к цели, ради которой сие действие осуществляется. Другими словами, смысл действия – это индикатор целесообразности замысла. Это значит, что смысл действия – это понятие, показывающее, насколько замысел данного действия служит цели, ради которой оно совершается. Поскольку действия представляют собой материализованное выражение стратегий, то основной упор будем делать на поиск смысла стратегий и подстратегий.

Любая стратегия имеет тем больше смысла, чем более значима цель и чем эффективнее данная стратегия ведёт к ней.

Вернемся к примеру человека, который, проучившись три года, ушёл из вуза. За эти три года он приложил немало усилий, затратил немало времени и энергии на теоретические и практические занятия, на сдачу зачётов и экзаменов, т. е. на реализацию тех стратегий, которые были значимы тогда, когда окончание этого вуза было для него желанной целью. Но когда он бросил учёбу, эти усилия потеряли значимость. Можно ли отсюда утверждать, что осуществлявшиеся им стратегии оказались бесполезными, лишёнными смысла? Ответ на этот вопрос зависит от того, удастся ли этому человеку каким-либо образом использовать полученные знания, или возникшие в ходе учёбы знакомства, или что-нибудь ещё, приобретённое благодаря учёбе. Обобщая эту мысль, можно сказать следующее.

Если какая-либо цель потеряет свою значимость, то лишается смысла и стратегия, направленная на достижение этой цели. В таком случае теряют смысл и все подчинённые ей подстратегии. Но, возможно, в дальнейшем будет найдена и реализована другая стратегия, в рамках которой будут использованы некоторые из  подстратегий, ранее утративших смысл, или материализованные плоды этих подстратегий. В этом случае эти подстратегии вновь обретают смысл. Всякая подстратегия имеет смысл только в рамках охватывающей её стратегии.

Представим себе человека, поставившего перед собой цель стать чемпионом мира по какому-нибудь виду спорта. В течение нескольких лет он усердно трудится, пытаясь осуществить стратегию, ведущую его к поставленной цели. Моментом времени, знаменующим завершение стратегии, будет момент достижения цели. Момент достижения цели означает окончание промежутка времени, в течение которого происходила реализация стратегии, ведущей к достижению вышеупомянутой цели.
Отсюда следует простой, но исключительно важный вывод:
момент достижения цели находится вне промежутка времени, в течение которого происходила реализация стратегии, ведущей к достижению вышеупомянутой цели.

В течение одного длительного периода времени человек может быть занят осуществлением нескольких стратегий одновременно. Например, окончить вуз, научиться играть на скрипке, стать чемпионом мира по боксу, создать семью и т. д. Таким образом, здесь идёт речь об одновременной реализации совокупности стратегий, ведущих к совокупности целей.

Мы можем говорить о смысле совокупности стратегий. Это понятие зависит от того, насколько значимы эти цели и насколько эффективно эти стратегии ведут к обозначенным целям. Очевидно, что и в этом случае момент достижения совокупности целей находится вне промежутка времени, в течение которого происходила реализация совокупности стратегий, ведущих к достижению данной совокупности целей.

Под смыслом жизни следует понимать смысл всей совокупности  стратегий, осуществляемых в период от рождения до смерти. Но, как уже отмечалось, для того, чтобы у стратегии или совокупности стратегий был смысл, необходимо наличие цели или целей, на достижение которых направлены эти стратегии, а также, чтобы эти цели были значимы, т. е. имели бы достаточную степень ценности.
И тут мы приходим к интересным выводам. Во-первых, как нам уже известно, момент достижения цели или совокупности целей находится вне промежутка времени, в течение которого происходила реализация стратегии или совокупности стратегий, направленных на достижение этих целей. Это значит, что наступление момента времени, когда достигаются цель или совокупность целей, в достижении которых заключается смысл всей жизни, происходит после смерти! Во-вторых, обратим внимание на вывод о том, что цель или совокупность целей, придающих жизни смысл, должны быть значимы, т. е. должны иметь достаточную степень ценности. Но для кого?! Неужели для мертвеца?!

Интересно проследить ход мысли вышеупомянутого г. Введенского и сопоставить наши выводы с его выводами. Рассуждая о понятии цели и о ценности той или иной цели, он вводит понятия абсолютно ценных и относительно ценных целей.
«Относительно ценные цели ценны не сами по себе, а лишь в зависимости от ценности той верховной цели, для которой они служат средством, так что если вовсе нет абсолютно ценной цели, то не может быть и относительно ценных целей. Таким образом, смысл жизни в конце концов (в последней инстанции) может зависеть только от абсолютно ценной цели» .
Дальнейший ход мысли этого блестящего философа раскрывается в следующих цитатах, взятых из разных мест, но логически связанных в единую цепь.
«А отсюда получается такое определение понятия смысла жизни: он состоит в том, чтобы наша жизнь была на¬значена и служила действительным средством для достижения абсолютно ценной цели, т. е. такой цели, преследование которой было бы обязательно не ради других целей, для которых она служила бы сред¬ством, а ради нее самой».<…>
«Общее логически необходимое условие: цель, осмысливающая данную вещь, находится не в ней самой, а вне ее».
«Средство есть то, что приводит к чему-нибудь другому, чем оно само; и это другое относи¬тельно него и называется целью. Поэтому если ка¬кая-нибудь вещь, в том числе и жизнь, служит или должна служить средством для какой-либо цели, т. е. если она имеет смысл, то эта цель находится не в ней самой, а вне ее, должна быть чем-то другим, чем эта вещь». <…>
«Если только у жизни есть какой-нибудь смысл, то он состоит в назначении и в действительной пригодно¬сти жизни для осуществления такой цели, которая лежит вне жизни какого бы то ни было человека». <…>
«Верить в смысл жизни логически позволительно только в том случае, если мы верим, что наша жизнь есть путь, ведущий нас к абсолютно ценной цели, лежа¬щей вне нашей жизни и осуществляющейся через посредство жизни» .
«Поэтому, если бы кто-нибудь до¬казал несуществование бессмертия, то своим доказа¬тельством он отнюдь не упразднил бы нашего выво¬да, но он доказал бы только то, что мы должны отказаться от веры в смысл жизни, а вовсе не то, что эта вера логически позволительна и без веры в бес¬смертие» .

Отсюда вывод: если нет вечной жизни, то и земная жизнь теряет смысл. Если нет вечной жизни, то личность человека перестаёт быть самоценной и превращается в нечто, имеющее вспомогательную ценность.

Отсюда напрашивается вывод о том, что только бессмертие души способно придать жизни смысл. С этим обычно не соглашаются атеисты. Вот, к примеру, как рассуждает В. Франкл.   
Как часто мы слышим доводы о том, что смерть в конечном итоге делает жизнь полностью бессмысленной. Что в конце концов все творения человека не имеют смысла, коль скоро смерть разрушает их. Так действительно ли смерть лишает нашу жизнь смысла? Напротив! Ибо что бы являла собой наша жизнь, будь она бесконечна? Если бы мы были бессмертны, мы бы спокойно могли откладывать каждый свой поступок на какое угодно время. И неважно было бы, совершим мы сейчас какой-либо поступок или не совершим; каждое дело может быть с равным успехом сделано и завтра, и послезавтра, и через год, и десять лет спустя. Перед лицом же смерти - как абсолютного и неизбежного конца, ожидающего нас в будущем, и как предела наших возможностей - мы обязаны максимально использовать отведенное нам время жизни, мы не имеем права упускать ни единой из возможностей, сумма которых в результате делает нашу жизнь действительно полной смысла .

Оригинально, но алогично рассуждение о том, что если бы жизнь была бесконечна, то любой поступок можно было бы откладывать сколь угодно долго. Те люди, с которыми полемизирует Франкл, и не утверждают о вечной земной жизни. Что земная жизнь конечна, знают все. Бесспорно и то, что она слишком коротка, чтоб можно было откладывать свои поступки на сколь угодно продолжительный срок. Бесконечной может быть загробная жизнь, если таковая существует, но в этой жизни не требуют поступков. Загробная жизнь, в понимании тех мыслителей, с которыми полемизирует Франкл, – место вечного наслаждения или вечного страдания. Земная жизнь своего рода испытательный полигон, где требуется деятельность и где всегда поджимают сроки. В зависимости от того, как была прожита земная жизнь, человек получает награду или наказание в вечной жизни от «Учредителя» обоих миров. Каждый волен принимать такую картину мироздания или нет, но, взявшись опровергать её не, следует толковать идею о бессмертии в таком плане, в каком её никто и не подавал.


Какой же цели, по мнению атеистов, призвана служить эта, не имеющая самостоятельной ценности, человеческая личность? Принято отвечать на этот вопрос примерно так: оставить за собой потомство, немного имущества, добрую память в сердцах и т. п. Возможны и такие варианты, как служить счастью человечества, или какой-либо нации, или освобождению угнетённых слоёв общества и т. д. Таким образом, индивид, придя к выводу о том, что его жизнь конечна, и, поняв, что конечная жизнь не может содержать в себе собственный смысл, пытается наполнить её смыслом, поставив свою жизнь на алтарь борьбы за счастье других людей. Но ведь и эти группы людей состоят из точно таких же, не имеющих самостоятельной ценности, человеческих личностей. И всё человечество, состоящее из имеющих нулевую ценность личностей, также представляет собой нечто, имеющее нулевую ценность. Как может бессмыслица стать осмысленной, служа другой бессмыслице? И какое может быть утешение в том, чтобы оставить о себе добрую память, если ты не сможешь после смерти получать удовольствие от этого факта, всякий раз фиксируя своё внимание на нём? Всё это – самообман, призванный подсластить горечь осознания бессмысленности конечной жизни. В общем, только бессмертие души способно придать жизни смысл и значимость. Земная жизнь может иметь смысл только в том случае, если она является прелюдией к вечной жизни.

Интересно, что Франкл также приходит к выводу о том, что возможно существует другой мир, в котором обретают смысл наши усилия и страдания.

Возьмем для примера обезьяну, которой делается болезненная инъекция с целью получения сыворотки. Может ли обезьяна понять, почему ей приходится страдать? Исходя из своей среды, она не в состоянии понять соображения человека, подвергающего ее своим экспериментам. Ей недоступен мир человека, мир смысла, он непостижим для нее, она не может выйти в это измерение. Не следует ли нам предположить, что в еще более высоком измерении есть еще один непостижимый для человека мир, в котором только и приобретают смысл-сверхсмысл-его страдания ?
Возможность существования вечной жизни напрямую связана с вопросом о сотворённости мира. Этому посвящен следующий параграф.
Сотворён ли мир?

Не затрагивая проблемы возникновения Вселенной или Солнечной системы, поразмыслим, как могла возникнуть жизнь на планете Земля.

Нет сомнения, что было время, когда нигде во Вселенной не было жизни. Бесспорно и то, что сейчас жизнь существует. Значит, имел место момент, когда жизнь возникла. Либо это произошло вследствие целенаправленного действия Разумного и Могущественного Существа, либо жизнь возникла в результате стихийных, никем не управляемых процессов. Я хочу доказать невозможность второго варианта, то есть невозможность перехода от неживой материи к живым организмам в результате естественных, стихийных процессов в неживой природе. Вот краткое изложение этого доказательства.

При рассмотрении вопроса о том, как возникли первые живые организмы, прежде всего определим перечень веществ, требуемых для их возникновения.

Помимо достаточно тривиальных неорганических веществ, таких как вода или минералы, в составе живых организмов можно выделить следующие четыре типа органических веществ: углеводы, жиры, белки и производные нуклеотидов. Эти вещества входят в состав всех живых организмов в качестве неотъемлемых составных частей, и их принято называть биомолекулами. Без этих веществ нет жизни, но и сами эти вещества являются биогенными, то есть возникающими внутри живых существ. Как же могли возникнуть первые живые организмы, если вещества, из которых они состоят, синтезируются только в них самих?

В живых организмах биомолекулы возникают в результате сложнейших процессов по производству, переработке, накоплению и потреблению вещества, энергии и информации. Могли ли эти или подобные им процессы происходить в неживой природе? Какие вещества требуются для протекания реакций, в результате которых возникают биомолекулы? Каков источник энергоснабжения этих реакций? Нуждаются ли они в информационном обеспечении, и если да, то каковы его механизмы?

Рассмотрение этих вопросов целесообразно провести, сосредоточив внимание на трёх субстанциях, необходимых для появления жизни: вещество, энергия и информация.
а) Вещество
Тут выясняется весьма любопытное обстоятельство: перечень веществ, требуемых для производства любой из биомолекул, включает в себя и сами эти биомолекулы! Следовательно, неживая материя, будучи предоставлена самой себе, не способна произвести ни одного из этих веществ и уж тем более - породить жизнь.
б) Энергия
И здесь тупиковая ситуация. Все реакции по производству биомолекул нуждаются в энергетической подпитке, а её можно получить от Солнца посредством фотосинтеза или от неорганических соединений путем хемосинтеза. Но для того чтобы запустить фотосинтез или хемосинтез, требуются такие комплексы, которые содержат эти же биомолекулы, производство которых, в свою очередь, невозможно без фото- или хемосинтеза. Откуда взяться этим веществам без фотосинтеза, откуда взяться фотосинтезу без этих веществ?
Такое противоречие возникает не только в случае с накоплением энергии, но и с её потреблением. Ведь здесь важно не просто "сжечь" энергию, а правильно её использовать на нужды биосинтеза. И оказывается, что для такого правильного, целевого использования энергии также требуются вещества, возникновение которых возможно только в результате накопления энергии и её целевого использования.
в) Информация

Во всех живых организмах существуют сложнейшие системы по накоплению, преобразованию и потреблению информации. Но эти системы, способные быть носителями информации, построены на основе тех же биомолекул, производство которых было бы возможно только на основе использования информации. Другими словами, без информационных систем невозможно возникновение информационных систем.

Итак, получение биомолекул возможно только на базе структур, содержащих биомолекулы, с использованием систем энергоснабжения, содержащих те же биомолекулы, и на основе информационных систем, которые также содержат биомолекулы.

Становится очевидной невозможность возникновения какой-либо из биомолекул в результате стихийных процессов в неживой природе.

Тем более очевидна невозможность стихийного возникновения какой-либо структуры, подобной органоидам клетки. При анализе роли, которую играет любой из органоидов, и места, занимаемого им в общей системе внутриклеточных процессов, выясняется невозможность возникновения органоида вне живого организма, равно как и невозможность возникновения организма в отсутствие органоидов. Это наглядно иллюстрируется на примере мембраны.

Мембрана представляет собой не только оболочку, которая окружает содержимое клетки, не давая ей раствориться в окружающей среде. Для того чтобы в клетке происходили именно те реакции, которые необходимы для ее жизнедеятельности, мембрана должна отсекать приток одних веществ, обеспечивать поступление других веществ и изгнание отходов. Кроме того, мембрана является оболочкой многих органоидов клетки, разбивая тем самым клетку на отсеки, а также соединяет эти отсеки посредством трубочек, пронизывая ими всё внутриклеточное пространство. По этим трубочкам осуществляется транспортировка различных веществ, причём в каждый отдел клетки доставляются те вещества, которые там требуются. Тем самым мембрана играет огромную роль во внутриклеточных процессах, регулируя в них концентрацию веществ.

Но такая мембрана, способная опознавать поступающие вещества, вовлекать внутрь одни вещества и изгонять другие, может быть построена только на основе тех биомолекул, для получения которых эта мембрана необходима. То есть, без мембраны мы не можем получить стройматериалы для построения мембраны.

В такой же замкнутый круг мы попадём при попытке поиска возможных путей возникновения какой-либо структуры на базе биомолекул или любого из органоидов клетки.

Напрашивается естественный и важный вывод: невозможно возникновение в результате стихийных процессов в неживой природе ни биомолекул, ни тем более структур, содержащих эти вещества.

А уж о возникновении жизни и речи быть не может. Ведь даже ученые, вооружённые всем научно-техническим потенциалом современности, имея в своем распоряжении все требуемые вещества и структуры из них, не могут организовать процесс, ведущий в сторону созидания живой клетки, и не способны преодолеть присущие материи разрушительные тенденции.
Иными словами, переход от безжизненной материи к жизни требует наличия сложнейших механизмов, способных к накоплению, переработке и потреблению вещества, энергии и информации, а эти механизмы могли возникнуть только в рамках живых организмов.

Эту безвыходную ситуацию можно проиллюстрировать бытовым примером. Представим себе, что некто упал в яму с абсолютно гладкими стенками, причём, глубина ямы такова, что пострадавший не в силах из неё выйти самостоятельно. Ему могла бы помочь лестница, но ее нужно принести, а это невозможно из-за отсутствия лестницы.

Как появление лестницы невозможно из-за отсутствия лестницы, так и появление жизни невозможно в условиях отсутствия жизни. В обоих случаях для осуществления желаемого изменения ситуации требуется вмешательство внешней силы, которая имела бы намерение осуществить требуемое действие и обладала необходимым для этого потенциалом.

Такова картина, которая открывается при самом общем рассмотрении проблем, связанных с возникновением жизни. Этим подводится философский фундамент, на базе которого возможно построение нового мировоззрения, основанного на идее сотворённости мира и нашей подотчетности Творцу.



Заключение

В данном труде актуализируется проблема осознанного выбора мировоззрения и образа жизни. Если в прошлые века этот выбор предопределялся принадлежностью человека (этнической, религиозной, сословной, половой и т. д.), то в эпоху разрушения стереотипов и предрассудков становится актуальным самостоятельный выбор. Критерии  для такого выбора может предложить философский подход. Рассматриваются понятия философского фундаментализма, а также входяшие в него фундаментализмы: онтологический, эпистемический, аксиологический, праксеологический, телеологический.

Целью отдельного человека, которую он преследует в каждом действии, признается обеспечение максимального душевного комфорта на максимально продолжительный срок времени. Целью социума в любом разрезе можно считать максимизацию суммы величин душевного комфорта всех членов социума с минимизацией взаимных помех и конфликтов. Для решения этих проблем автор анализирует устройство и принцип действия нервно-психического аппарата человека, характер протекания психических процессов. Поскольку устоявшийся терминологический аппарат унаследовал из обыденного языка элементы полисемантизма, автор предлагает некоторые изменения в терминологии, призванные обеспечить терминологическую однозначность.

Исследование когнитивных, аффективных и регулятивных процессов выявило необходимость признания существования органа, считывающего информацию, переживающего эмоции и управляющего телесными действиями. Этот орган имеет нематериальное строение и автор называет его эгоцентром. Существование эгоцентра просматривается на всех стадиях когнитивных, аффективных и регулятивных процессов. Но особенно ярко это видно при анализе мыслительных процессов. Как принимается решение о теме очередного размышления, как выбирается фигурант очередной мысли (то есть то, о чем выносится суждение), как выбирается предикат и т. д.? Автор показывает, что ни образы, ни нейродинамические системы, ответственные за хранение образов не могут решать, какой потребности нужно посвятить очередную думу, каковы фигурант и предикат очередной мысли. Но и после того как мысль оформилась в форме суждения «F есть P» нужно его проверить на предмет истинности и вынести суждение об этом. После чего нужно спросить себя о том, насколько в этом можно быть уверенным, то есть каков наш гносеологический статус в отношении суждения. Или другими словами, в какой форме я осуществляю приятие суждения, в форме знания или веры или мнения и т. д. Совершенно очевидно, что не клетки головного мозга проводят эпистемическую экспертизу, а эгоцентр. Наверное, найдутся люди, которые не примут идею о существовании эгоцентра, но утверждение о несуществовании эгоцентра будет принимать сам эгоцентр! 

В дальнейшем автор даёт строгое, основанное на аксиоматике доказательство существования эгоцентра, не имеющего материальной природы. В результате выстраивается трехуровневая иерархия реальностей, включающая в себя материальный, идеальный и надидеальный миры. Если под материальными понимать объекты, могущие быть ощущаемыми, а под идеальными – объекты, возникающие вследствие ощущания и дальнейшей обработки (такие как образы, мысли, эмоции), то эгоцентр не может быть отнесён ни к тем, ни к другим. Это третий вид реальности, такой, который порождает идеальную реальность при изучении материальной. Такой подход позволяет преодолеть как дуализм, так и монизм (материалистический, пытающийся свести психическое к физическому, идеальное к материальному) и идеалистический (делающий всё наоборот). На их место должен стать триализм.

Далее автор переходит к проблеме смысла жизни и приходит к следующим выводам. Смысл отдельного действия не в нём самом, а в получаемом от него результате, выражающемся в приносимом им душевном облегчении. Смысл совокупной деятельности индивида за определённый период времени также тем больше, чем больше приносимый её результатами душевный комфорт. Но поскольку результат выходит за временные рамки, в которых осуществлялась деятельность, направленная на этот результат, то смысл совокупной деятельности также не может быть локализован на этом временном отрезке. Так же и смысл жизни, то есть смысл всей совокупной деятельности за весь период жизни выходит за рамки жизни. Здесь автор ссылается на выводы А. И. Введенского. «Верить в смысл жизни логически позволительно только в том случае, если мы верим, что наша жизнь есть путь, ведущий нас к абсолютно ценной цели, лежа¬щей вне нашей жизни и осуществляющейся через посредство жизни» .

«Поэтому, если бы кто-нибудь до¬казал несуществование бессмертия, то своим доказа¬тельством он отнюдь не упразднил бы нашего выво¬да, но он доказал бы только то, что мы должны отказаться от веры в смысл жизни, а вовсе не то, что эта вера логически позволительна и без веры в бес¬смертие» .
 
Значительная часть проблем человечества в утрате смысла жизни, по причине неверия в существование загробной жизни. Преодолеть этот экзистенциальный вакуум можно, если удастся обосновать возможность жизни после смерти. Есть ли в наш век скептицизма основания для такой веры? Автор считает, что есть.

Во-первых – это существование эгоцентра, в попечении которого находится тело. Смерть тела означает разрыв связи с эгоцентром. Тело разлагается, а что происходит с эгоцентром неизвестно. Возможно, он распадается. Возможно, его вселяют в другое тело. Возможно много других вариантов и у нас нет возможности подтвердить или опровергнуть ни один из них.

Во-вторых – высочайший уровень организации, который мы наблюдаем у живых организмов, что наталкивает на мысль об их сотворенности. И если существует Творец, и он соединил эгоцентр с телом, то вполне правдоподобно выглядит идея о посмертном воздаянии.
На важность этих проблем указывает следующее высказывание акад. А. А. Гусейнова.

Современное общество западного типа, как его ни называть: капиталистическим, индустриальным, буржуазным, демократическим - складывалось и развивалось с убеждением, что на основе прогресса науки и техники будет достигнуто материальное изобилие, которое приведет к братству и счастью людей.

Сегодня можно сказать: первая часть формулы осуществилась, вторая - нет. Научно-технические достижения превзошли все фантазии, средний житель современного города имеет уровень комфорта, которого не имели средневековые короли. Однако это не привело к общественной гармонии. Земной рай, который предполагала новоевропейская цивилизация, не состоялся.


Более того, человечество оказалось перед глобальными угрозами, которые угрожают самому его существованию. Проблема проблем заключается в том, чтобы найти новые формы общежития, чтобы совместную жизнь построить на более совершенных основаниях. Мало изменяться внешним условиям, надо человеку меняться самому. Как и в каком направлении? Пока ответа нет. Ни в жизни, ни в философии.


Лично я об этом рассуждаю так. Некогда существовала религиозная утопия. Она сыграла свою роль. На смену ей пришла научно-техническая утопия. Она также исчерпала себя. Это не значит, что религия, а тем более научно-технический прогресс стали излишними. Речь о другом: они перестали быть фокусом человеческих чаяний, не могут уже выступать в качестве вдохновляющей основы деятельности людей. Человечество нуждается в новой утопии, новых идеалах .

В этой цитате ярко и наглядно показано то безрадостное состояние, в котором находится сейчас человечество. Прежние идеалы истрепались, пришедшие им на смену не оправдали ожиданий. В фокусе чаяний должно быть нечто заманчивое, привлекательное и недосягаемое. Нечто такое, к чему человек будет тянуться изо всех сил, прикладывая максимум усилий. Желательно усилить эффект антифокусом, то есть чем-то устрашающим тех, кто не пойдет правильным путём.

По большому счёту имеются две альтернативные теории и два идеала. Одна из теорий признаёт существование Творца, существование бессмертной души, посмертный суд и воздаяние по заслугам. Другая теория отрицает сотворённость, душу, суд и воздаяние. Пока мы живы, мы не в силах заглянуть за занавес и увидеть воочию то, что нас ждёт. Но решение нужно принимать заранее, поскольку потом невозможно будет что-либо исправить.
Литература

Абдурахманов Р. А. Введение в общую психологию и психотерапию. – 2-е изд., стер. – М.: Московский психолого-социальный институт; Воронеж: Издательство НПО «МОДЭК», 2003. с.

Абульханова К. А. О субъекте психической деятельности. – М.: Наука, 1973. с.

П.В.Алексеев, А.В.Панин. Философия. Учебник. Издание третье, переработанное дополненное.- М.:ПБОЮЛ Грачев С.М. 2000 с.

Березин Ф. М., Головин Б. Н. Общее языкознание. – М.: Просвещение, 1979.

Большой психологический словарь/Сост. и общ. ред. Б. Мещеряков, В. Зинченко. – СПб.:ПРАЙМ-ЕВРОЗНАК, 2004. с.

Брушлинский А. В. Субъект: мышление, учение, воображение: Избранные психологические труды – 2-е изд., испр. – М.: Издательство Московского психолого-социального института; Воронеж: Издательство НПО «МОДЭК», 2003.

Воронин Л. Г., Коновалов В. Ф. Электрографические следовые процессы и память. – М.: Наука, 1976. с.

Годфруа Ж. Что такое психология: В 2-х т. Т. 1: Пер. с франц. – М.: Мир, 1992. с.

Дубровский Д. И. Информация, сознание, мозг: Монография – М., Высшая школа, 1980, с.

Дубровский Д. И. Проблема духа и тела: возможности решения// Вопросы философии. 2002. №10.

Дубровский Д. И. Новое открытие сознания?// Вопросы философии. 2003. №7.

Зарубежный психоанализ/сост. и общ.ред. В.М. Лейбина. – СПб.: Питер, 2001. с.

Магомед-Эминов М. Ш. Трансформация личности. – М.: Психоаналитическая ассоциация, 1998.

Немов Р. С. Психология: Учеб. для студ. высш. пед. учеб. заведений: В 3 кн. – 4-е изд. – Кн. 1: Общие основы психологии.

Общая психология. Словарь / Под ред. А.В. Петровского // Психологический лексикон. Энциклопедический словарь в шести томах / Ред. – сост. Л.А. Карпенко. Под общ. ред. А.В. Петровского. – М.: ПЕР СЭ, 2005.

Османов З.О. Стратегия счастья. – М.: Ладомир, 2004.

Психология личности. Т. 2. Хрестоматия. – Самара: Изд. Дом «Бахрах-М», 2004.

Рубинштейн С. Л. Основы общей психологии. – СПб.: Питер, 2002.

Рубинштейн С. Л. Бытие и сознание. Человек и мир. – СПб.: Питер, 2003.

Смысл жизни в русской философии. – СПб.: «Наука», 1995.

Солнцев В. М. Язык как системно-структурное образование. – М.: Наука, 1977.

Спиркин А. Г. Философия: Учебник. – 2-е изд. – М.: Гардарики, 2003.

Узнадзе Д. Н. Общая психология / Пер. с грузинского Е. Ш. Чомахидзе; Под ред. И. В. Имедадзе. – М.: Смысл; СПб.: Питер, 2004.

Философский энциклопедический словарь. – М.: ИНФРА-М, 2000.

Франкл В. Человек в поисках смысла. Сборник – М.:Прогресс, 1990.

Фрейд З. Психология бессознательного: Сб. произведений / СОСТ., науч. ред., авт. вступ. ст. М.Г.Ярошевский. – М.:Просвещение, 1990 – с.

Хэйес Н., Оррелл С. Введение в психологию: – М.: Изд-во Эксмо, 2003. с.

Хьелл Л., Зиглер Д. Теории личности. – 3-е изд. – СПб.: Питер, 2004.

Чуприкова Н.И. Психофизиологическая проблема и разработка теории мозговой организации высших психических процессов человека в трудах Е.И.Бойко и его школы //
Вопр. психол. 2005 №2 с.



Оглавление

Введение 2
Туннельность мировосприятия 4
Душевный комфорт как конечная цель 5
Классификация психических процессов 6
Психофизиологическая проблема 7
Исправление имён 14
Связь мышления с потребностью 20
Структурирование мысли 22
Суждение и характер его приятия 25
Чувства, эмоции, настроение 29
Субъект переживаний 38
Эгоцентр и личность 39
Определение личности 39
Трансформирование личности 43
Нравственная позиция 50
Аксиоматика и доказательство существования эгоцентра 54
Аксиомы бытия 54
Аксиома конкуренции 56
Смычка 58
Теорема существования 60
Доказательство 60
Смысл жизни 62
Определение смысла 62
Осмысливание 64
Цели и стратегии 69
Сотворён ли мир? 74
Заключение 78
Литература 80
Оглавление 81