Глаза Даши

               
   Случалось ли вам прогуливаться по ночным, тонущим в темно- синем полумраке улицам, одному и без всякой цели. Даже без поиска чего- то нового; настроения ощущений. И совсем уж далеко от погони за чем- то необычным. Двусторонняя граница домов кажется несуществующей, пятна света в окнах - небрежный мазок художника. В бессчетный раз окидывая высь, приходит в голову нелепая мысль- а как он туда забрался, и что хотел нарисовать, ровно горящими огоньками в бетонной мгле.
   Как много освещают они, понимаешь, когда в огромной многоэтажке остается всего два- три огонька, как пара спичек в коробке. Только спички можно зажечь. А потухшие окна в доме напротив, нет.
Идем дальше. Становимся в длинную бесконечную очередь молчаливых фонарей, и марево золотистого света осеняет невесомым облаком. И вы уже плывете на ниточках тумана, как кем- то управляемая кукла. И не уличные фонари дают свет- а вы. Потому что в одинокой и всеми покинутой улице, человек, центр мира.
   Одиночество не приносит пользы. Пора отправиться туда, где под маской никому не нужного, безнадёжного веселья, люди прячут свою не закрывающуюся печаль. Пусть это окажется ночной клуб. Хаотичность неона, его беспорядочной разбрызгивание огня, как призрак мятущейся в поисках души, давит своей необъяснимой силой, мощью слепого разрушения. Музыка ударяется в стекло, испуганно дрожа.
   А кругом пары. Союзы нескольких пар. Как красиво и дружно они смеются, разбитые лишь блестками на платьях подруг. Рукопожатия, приветствия, управляемые яркой полночью и непроглядной тьмой. Здесь вы никогда не потеряетесь, если придёте один. Вас никто не узнает и с размытым восторгом на лице, не уведет за руку в манящую глубь танцевального зала, или далеко за дворик клуба, где нашли приют все тени беспокойного города, где статуи под дразнящими бликами огня и бурной жизни готовы сорваться с каменных мест и пуститься в пляс.
   Ты уже здесь. Променял танец со случайной и уже забытой подругой, на чуждый и глухой звон тишины, залившей прозрачностью легкой осенней сырости шесть одиноких скамеек и опустевшую трассу в четырех шагах от мощеной узорным камнем дорожки, по которой идешь. Воздух прохладный и приятный, опадает тонкой молочной испариной на деревья, уже занявшуюся осенним пожаром листву, и звезды, потому как тускло они мерцают.
   Невнимательность иногда вознаграждается. На последней, немного удаленной от остальных скамейке - девушка. Изящные, очерченные тьмой ноги в черных колготках. Розовая, короткая, обтягивающая бедра юбка, и черная, с серебряными узорами на груди и рукавах, легкая замшевая куртка с невысоким поднятым воротником. Рассыпанные по спине и плечам волосы тонут в собственной зачарованной мгле. А глаза… Вы когда- нибудь видели глаза, в которых рождается чудо, что могут остановить движение планет и запустить их снова, моргнув пару раз. Они останутся с вами навсегда, и холодной зимней ночью неожиданно явятся далеким всепрожигающим взором канувшей в закат мечты.
   Что-то вспыхнуло коротким, чувственным порывом, и я сказал негромко, но слышно:
- Привет.
- Привет,- откликнулось эхом.- Даша,- ответила она на   вопрос еще не   заданный, но может   несколько   лет
ожидавший ответа.
   Мы стали ближе на имя.
   Секундная стрелка не сделала свой полный круг с момента нашей встречи, а я уже знал все о ее неуправляемых одиночествах. О тоске посреди всех ее стремлений. Как и я она была во всеобъемлющей долготе непонимания. Но я искал, а она ждала.
- Ты… из клуба,- начал я.
- Да,- она оживилась, и лицо ее приобрело немного странный и беспокойный оттенок,- Танцевала, но мне быстро надоело.
- А сейчас значит скучаешь?
- Ну, почему, если девушка сидит одна, то обязательно скучает?
  Она подняла на меня глаза, и вроде небо приподнялось еще выше и еще дальше заалели звезды.
   Помолчав, она добавила:
- Садись, помечтаем вместе.
Она не подвинулась, даже не шевельнулась. Она, хотела, чтобы ее выбор стал и моим. Чем дольше я стоял рядом с ней, тем прочнее становилась цепь нашей, обшей судьбы и ближе она казалась моим мыслям и городу упавшему в сон.
- Я тебе нравлюсь?- Просто спросила она.
- Ты очень красива,- от набежавшего волнения охватило грудь.- Ты. Я даже слов не могу подобрать. Каждая черточка твоего лица, взмах ресниц, поворот головы- картина для меня, написанная красками зари. Чтобы рассмотреть ее, нужны годы. А ты в постоянном движении.
- Я  никуда не  двигаюсь. Я  отдыхаю.  Мне не  часто
говорят такие приятные слова.
- А мне кажется, тобой все восхищаются,- возразил я.
- Восхищаются, но по- разному.
Наступило молчание. Оно не было неловким или тревожным. Безголосье двух потерянных существ, нашедших свое отражение в узких и многочисленных переулках совпадений. И мы не знали, что делать дальше. Может принять неуверенное приглашение, дотронуться до ее плеча согретого черным замшем, и стать ближе на поцелуй. И пусть общим станет все: дыхание, мягкость объятий неуверенных сначала рук, и непередаваемое, но все захватывающее вихрем в себя желание неизвестного, что обозначится в ночи запоздалой страстью…
   А и не заметил, что неспеша прошел всю облитую яркостью улицу поздних и шумных развлечений, оставив позади короткий мысленный диалог с собой. Да, девушка была, она, если приглядеться и сейчас восседает на своем троне унылой и тягостной скуки, не желая ни с кем делить, праздную тоску. И ни слова не пробежало меж нами. Только облачный взгляд ее, без запинок и вступлений хлынул на меня сладкой горечью возможной любви. Как дождик слепой, бывает, начнет смеяться за окном, и пока ты успеешь выйти, он оставит после себя загадочную улыбку робкого счастья.