Так же как и раньше или Про листик

Листик осенний кружил в листопаде, и ветра носили его, и братьев его, и сестёр его, по всей необъятной земле; он видел множество миров и направлений, он слышал самые причудливые вести, он плясал под дождями и взлетал к солнцу; Луна говорила с ним на равных, и даже бескрайний, безбрежный океан принимал его в свои объятия. Так было, впрочем, со всеми: обжаренные ласковыми лучами, они всё продолжали свой полёт за бесконечный горизонт, и ветра лобызали их, и любовь была повсюду, докуда только могли дотянуться они.
Но однажды так случилось, что чёрные тучи сгустились над листиками-первопроходцами. Конечно, это было не впервой, это была бы даже самая наиобыкновеннейшая картина, если бы не тот прискорбный факт, что ветер перестал. Вот просто взял и более не стал дуть; и это обстоятельство было для них словно большой злобный кирпич, упавший на чьё-то несчастное темечко. Медленно, но, тем не менее, верно, стали они опадать вниз, оставляя за собой атмосферу за атмосферой, слой за слоем, хлопок и лён. Опустились они на землю грешную, стали лежать, выжидают. А тучи, особенно в отсутствие ветра, двигаться никуда не хотят, не могут! Так и лежали. Созерцали. Выжидали.
Вместе с тем, отсутствие ветра как-то незаметно погубило и иные солнечные вещи по эту сторону добра и зла. Растекавшаяся бурными реками и первыми весенними ручейками поэзия перестала орошать всё беспредельно живое; музыка, исходившая из каждого отдельного «я» (одушевлённого или же нет), пронизывавшая каждую возможную беспричинно-следственную связь, заглохла. Стало тихо и мёртво, как в каждый из выдуманных красных дней.

И так продолжалось некоторое время.

Но всегда наступает рассвет; это также неоспоримо, как копошащаяся в левой стороне груди застарела вошь. Пробившиеся сквозь глухую окопную оборону туч первые ласковые светлые лучи разрушили иллюзорный, пластмассовый мир, нагнанный злыми пришельцами из совсем иных горизонтов. Не успели листики проснуться, как уже вернулся ветер, самый, пожалуй, долгожданный гость за всю историю вселенскую. И просыпались они все уже снова в своей стихии, вновь в пути... И ветер сдувал с них жёлтый цвет, и коричневый, и оранжевый, и любой иной, и зеленели они на глазах, и распускались, и оживали. Но только одному листику немного не повезло. Ибо когда действуют законы природы, им нечего противопоставить.

Листик осенний кружил в листопаде, и ветра носили его. Но в один момент он понял, что бесконечно отстаёт, что его начинает относить в совсем другую сторону. Он пытался рваться, метаться, звал на помощь, хотел хоть как-то пойти на перекор судьбе — но увы. По диагонали, прямо с неба, оттуда, где тепло и солнечно, он падал, подобно герои древнегреческих мифов. Что-то твёрдое, однозначное и серое неумолимо приближалось к нему, и злые пасти уже раскрылись, ожидая лакомый ужин. Не каждый же день к ним в лапы попадает кусочек первозданной жизни!
Конечно, листик успел сожалеть о всём, чего он не успел. Конечно, он успел поплакать. Конечно, он успел испустить свой последний, отчаянный, победный крик. Конечно, перед самой той страшной секундою он осознал, что против абсолютных законов никак не пойдёшь. И он принял смерть.

В промозглой луже освиневшего асфальта лежал безжизненный осенний листик. Что-то непоправимое произошло в этом пространстве, и всё стало как и раньше.
Точно так же как и раньше.

© 23/24.09.09