Ликвидация аварии на сшгэс. взгляд изнутри

Все названия,  имена,  события и даже временные рамки в тексте - все подлинное.

1 часть.

День первый. 17 августа.

      Понедельник у спасателей начинался как обычно: в девять утра они заступили на смену и построились во дворе, чтобы получить задания на день. День стоял прекрасный – солнце сияло вовсю, под ногами прыгали взъерошенные желторотые воробьи, только что вылетевшие из гнезд;  у всех было хорошее настроение. После "развода" мужики спокойно пошли каждый по своим делам – кто на учебно-тренировочное занятия, кто в класс, дежурные по кухне отправились готовить завтрак. Вот тут-то и прозвучал сигнал «Готовность №1». В одно мгновение расслабленные силуэты неторопливо идущих людей превратились в бегущие фигуры. По лестницам и коридорам административного здания Сибирского регионального поисково-спасательного отряда раздался топот десятков ног. Пронзительный звук сирены длился и длился, выброс адреналина натягивал нервы, обострял зрение, добавлял скорости в мышцы ног.
- Что случилось? – на ходу спрашивали друг у друга спасатели, не успевшие еще добраться до пульта оперативного дежурного.
- Обрушение машинного зала Саяно-Шушенской ГЭС. Погибли люди! 

        Буквально через несколько минут был получен приказ начальника отряда Александра Кресана: «На выезд». Тут же вокруг все закипело, завертелось, задвигалось. Открылись склады, в «Камазы» началась погрузка оборудования – в первую очередь водолазного. В машины укладывали гидравлический аварийно-спасательный инструмент, пневмоподушки,способные поднять танк;  лодки. Колонна из трех забитых до отказа десятитонников и двух автобусов с сорока пятью спасателями, во главе с начальником, воя и мигая сиренами,  помчалась в аэропорт.
На летном поле нас поджидал огромный грузовой МИ-26*, называемый в кругу специалистов почему-то "коровою". Распахнув необъятное «брюхо», он вбирал и вбирал в себя бочки с горючим, огромную  генераторную установку, наши рюкзаки и инструменты. В таких  мне еще летать не приходилось.

Через два часа, совершенно оглохшие от шума пропеллеров, мы высадились на вертолетной площадке недалеко от Саяно-Шушенской ГЭС.  Асфальтированный пятачок аэродрома окружало пышное природное великолепие: вокруг посадочной площадки, вся в оранжевых брызгах ягод раскачивала  густыми ветвями  облепиха. Кругом, куда падал взгляд, поднимались в небо величественные утесы, накрытые снеговыми шапками.   Кусочек цивилизации, куда приземлился вертолет, огибал Енисей. Он был покрыт сплошной пленкой масла. Там, где вода заворачивалась в бурунчики, нефтепродукты сбивались в бежевую пену – нам это было хорошо видно еще с высоты, - в иллюминаторы.

Оказавшись  в зоне оцепления аварии, в первые минуты мы даже не сразу разобрались - что здесь происходит. Откуда-то раздавался постоянный рев и грохот, грандиозная ГЭС нависла над нашим головами, кругом были раскиданы бумажки,тряпки, какие-то куски чего-то.. Шумела вода. Гудели краны, перетаскивавшие крученые алюминиевые конструкции.  Мимо промчался огромный «Белаз», «под завязку» загруженный ломаными балками - он "тащил" части кровли разорванного в клочья машинного зала. Издалека к нам бежали несколько человек в форме МЧС. Это наши коллеги из Хакасии! Они прибыли быстрее нас, так как их подразделение располагается ближе всех к ГЭС - в Абакане. Руководитель группы  водолазов ЮСПСО* Александр Барковский делает нам первую "раскладку":
- Там страшная каша. Сколько работаем, ни разу такого не видели. Сверху все перемешано, поперекручено, - там половина здания из алюминия и стекла была; куски плит перекрытия такие, что даже кран их поднять не может. Под завалами вода, покрытая  машинным маслом - сантиметров 15 - 20. Мы вытащили одного парня живым – он зацепился за балку, и каким-то образом уцелел. Шестерых нашли погибших.Одна группа работает на завалах сверху, где воды нет, другая - водолазы. Под водой несколько уровней вниз,с пятиэтажный дом, - метров 300, - пробраться там почти невозможно. Все загромождено, вода грязная - видимость нулевая! Сейчас будем опять нырять.

  Несколько человек – самые опытные спасатели нашего водолазного подразделения,  бегом кинулись  смотреть предполагаемые места погружения. Получив приказ начальства, наш отряд делится на несколько групп, которые  идут на поиски в завалы. Я попала в ту, что отправлялась на поиски в шахту лифта.

        Мы бежим по загроможденным мраморным полам,  - ноги скользят по масляной пленке; под берцами* хрустит стекло, цепляемся комбинезонами за торчащую отовсюду арматуру. Прыгаем по огромным глыбам, перелезаем, «подныриваем» под провисший потолок.  Перед нашими глазами открывается грандиозный, как и все на этой ГЭС, машинный зал. Вернее то, что от него осталось. Там, где раньше была крыша, висят  свернутые в фантастические фигуры алюминиевые балки. Огромное, как озеро ложе турбины сплошь залито коричнево-черной колышущейся массой. Кажется, что эта субстанция "дышит" - так шевелится масло от притока воды. Енисей, не желая останавливаться, наступает на людей, осмелившихся запереть его в бетонные оковы. Рядом лежит, раскидав грандиозные лопасти, искореженная турбина. Это она взлетела, круша все на своем смертоносном пути. Далеко и высоко от нас по крыше передвигаются  наши коллеги – проводят контролируемое обрушение, чтобы была возможность беспрепятственно передвигаться под оставшимися конструкциями. Дальше путь перерезан – перед нами  завал. Кругом пахнет сыростью и смертью.. Мы сворачиваем в темные  лабиринты служебных помещений ГЭС – там еще есть проход. Периодически под ногами возникают полости с водой. Нужно успевать бежать, чтобы не отстать от товарищей и не сгинуть в этой страшной мокрой темноте.. Нашу группу уверенно ведет за собой Барковский. Наконец мы выныриваем в противоположном конце разрушенного зала, прямо возле шахты лифта. Там нашли погибшего. Нужно извлечь труп из покореженной кабины лифта.

         Руководитель нашей группы спасатель 1 класса Рафаиль Сафин берет в руки гидравлический разжим, пытаясь разомкнуть металлические объятия не желающего отпускать свою добычу лифта. Тщетно. Насосная станция гудит, надрываясь, подавая давление 300 атмосфер в спасательный инструмент. Лифт не шелохнется. Не помогает и лом. Подхожу поближе, и мне в глаза бросаются голые желтые пятки погибшего человека, торчащие в зазоре межу стеной и полом лифта. Видимо,напором воды с него сорвало обувь.
Тут же бок о бок с нашими ребятами работают и пожарные, и Новокузнецкие горноспасатели.  По истечении нескольких часов все понимают, что сделать ничего нельзя – придется ломать стену. Все это время, пока они пытаются извлечь труп, вокруг раздается беспрерывный звон. Это разбитое стекло продолжает падать мириадами кусочков из треснутых окон с огромной высоты..   Придется возвращаться за инструментом.
Выходим на воздух и с удивлением обнаруживаем, что уже стемнело. Оказывается,- уже одиннадцать часов вечера. Пока мы были в завале, на газоне развернули лагерь. Наши товарищи советуют нам что-нибудь съесть, ведь мы сегодня даже не завтракали. Узнаем, что можно перекусить в столовой административного здания ГЭС - там организовали горячее питание для всех, кто сейчас трудится на ликвидации. Есть не хочется, потому что бурлящий в крови адреналин притупляет чувство голода. Но поесть надо, ведь мужчинам предстоит работать всю предстоящую ночь.  Мы грустно ужинаем в темной столовой при свете фонариков, думая каждый о своем. За окном грохочет неукрощенная река. Надрывается генератор, подавая электричество в лагерь. Это всегда непросто – работать в таких условиях. Но особенно тяжело это морально. Чтобы не говорили о том, что человек ко всему привыкает, к смерти молодых, полных сил, безвинно пострадавших людей привыкнуть невозможно. Даже самым опытным и видавшим виды спасателям.

 Мы устало жевали, не чувствуя вкуса еды. Впереди ждала ночь работы.


Часть вторая.

 Погружение.

      Разбор завалов шел полным ходом, не прекращаясь ни на минуту. За эту ночь в лагерь, разбитый около останков машинного зала, прибыло еще несколько сотен человек, - сотрудники МЧС из Горного Алтая, Иркутска, Алтайского края,Бурятии, Томска,солдатики из военных частей и еще много-много людей, приехавших для того, чтобы максимально ускорить ход поисково-спасательной операции. Журналисты с камерами, микрофонами, блокнотами беспрерывно снуют туда-сюда. В туманном облаке капель ревет искусственный водопад. Надсадно гудят краны и экскаваторы. За двое суток вокруг ГЭС, затерянной в горах, вырос огромный человеческий муравейник. Работы по поиску и спасению людей ведутся по двум основным направлениям: в завалах над водой; и под водой.
Группа наших водолазов, в который раз, вслед за ночной сменой, отправляется на погружения. Пошли вторые сутки после аварии;  надежда найти выживших еще есть.  Каждый, каждый (!) спасатель всегда надеется  до последнего. Потому что это смысл нашей работы. Наша вера. Наша  надежда. Потому что нет на свете ничего ценнее человеческой, такой хрупкой и беззащитной,  - жизни.

       Мы пробираемся в завал, и спускаемся по лестнице вниз. Вниз, вниз, в тьму, в непрерывный гулкий звук капающей воды, ударяющейся о бетонные поверхности. Постепенно голоса внешнего мира затихают и остается только топот наших берцев, дыхание,  мелькающие  желтые пятна фонарей и хруст обломков под ногами. Слышу чей-то голос впереди: «Осторожно, справа затопленная шахта». Кто-то в плотной тьме хватает меня за руку, чтобы предохранить от невидимой опасности – в луче света перед лицом мелькают  висящие с потолка провода, нависшие над темным колодцем. Наконец выходим в какое-то загроможденное ломаными железобетонными балками помещение, где в отверстии под полом колышется  черно-коричневая масса. Кажется, что она живая. На ее поверхности  размытые полосы и разводы сжимаются, изгибаются, раздуваются и текут каждая по своему маршруту.  В эту субстанцию предстоит погружаться нашим парням.

- Ну и что делать будем? – смотрит на нас начальник  водолазного подразделения СРПСО* Александр Сайбель. Имеется в виду, что вода, покрытая  маслом, и для людей и для оборудования является  агрессивной средой. Для водолазного оснащения,  - костюмов из неопрена, а особенно для нежных резиновых мембран, погружение в жир означает приведение его в полную негодность. Ясно, что просто так туда не нырнешь.
-А давайте  сорбента насыпем, и посмотрим, что будет. Может, получится, – это говорит Евгений Ляшкевич, один из опытнейших и старейших  адептов водолазного дела. Решили, что предложение дельное. Пошли за сорбентом.

        На улице голубые мешки с гигроскопичным порошоком, предназначенным специально для впитывания масла и нефтепродуктов,  лежат друг на друге  наподобие китайской стены – так высоки и широки их нескончаемые ряды. На взгляд такой мешок кажется солидным – большой, толстый, с заводской маркировкой. Тем более неожиданно, что поднять его одной рукой может  любой малыш – абсорбент почти ничего не весит.

        Ребята тащат кули - штук десять, и трясут над водой. Белая пыль невесомым облаком опускается на комбинезоны и лица, забивается в нос. Теперь, впитавшись в порошок,  масло на поверхности воды напоминает черную кашу. То же масло, но густое. Это облегчает дело - появилась возможность разгрести его в стороны. Специалисты приступают к работе: пока спасатель Сергей Пирогов надевает стеклянную маску, Евгений Николаевич опускается по лестнице к поверхности воды и метлой разгоняет масляную кашу. Черная масса неохотно расползается в стороны, обнажая серо-зеленую муть. То, что находится под "кашей", водой назвать сложно. Правильнее будет – жидкий  раствор из бетона и грязи -  мельчайшие частицы строительного материала при разрушении конструкций ГЭС перемешались с рекой, и теперь находится в ней в виде взвеси.  Сергей встает на лестницу, и быстро-быстро, пока кружок воды опять не затянулся, опускается по ней в воду. В течение минуты мы еще видим блуждающий свет его фонарей под поверхностью, потом  свет исчезает. Раз-два, - дергает веревку Ильдар Шагидуллин – один ее конец привязан к поясу водолаза, другой держит в руках «страхующий»,  - оставшийся на поверхности коллега. Два – раз, - «отвечает» Пирогов. Это значит – все в порядке. Все идет по плану. Через пять минут опять – раз-два. Два – раз – дергается веревка в ответ. И так много раз. Много. Много… Раз-два. Раз – два… РАЗ – ДВА! Нет ответа. Ответа НЕТ! РАЗ – ДВА. РАЗ – ДВА!!  Эй, приятель, ты так не пугай!! У меня замирает дыхание… Через десять минут раздается еле ощутимый сигнал – два – раз. Фуууууу….. Все выдохнули. В колодце появляется пятнышко слабого света. Возвращается. Опять Евгений Ляшкевич быстро – быстро метет метелкой черную кашу, разгоняя ее в стороны. В серо-зеленом пятачке посредине появляется голова Сергея.
- Ты что, мы тебе сигналим, сигналим, а ты молчишь? Что случилось? – водолаз вынимает загубник изо рта:
-Ребят, ни зги не видно. Взвесь такая плотная,  - от фонарей толку нет. Я иду по стеночке, вслепую,  зашел в какой-то коридор, а он сворачивает. Потом еще поворот. Потом натолкнулся на какой-то ящик, - сейф, наверное, обогнул его, уперся в стену. Слева опять поворот. Я туда пошел. Не было никакого сигнала.
- Ясно. Сигнальный конец несколько раз перегнулся, и поэтому ты ничего не почувствовал. Ладно, снимай баллоны. Теперь я полезу – говорит Ильдар.

      Так прошел день. Наверху рычали экскаваторы.  На руинах ГЭС работали пожарные, спасатели, инженеры, следователи и журналисты. Приезжало высокое начальство. Мы этого ничего не видели - мы задерживаем дыхание: раз-два. Раз – два..  За этот день в масляную жижу ныряло несколько смен водолазов. Мы не видели, как наверху потемнело небо. Часы показывают восемь. Пора на поверхность.

      Выходим – уже почти сумерки. Еще один теплый летний день близится к завершению. В который раз контраст между масштабом трагедии и  красотой  природы поражает меня:  Саянский хребет подпирает белоснежными вершинами темно - синее небо. Яркая радуга оперлась коромыслом на покрывающий горы зеленый лес - оказывается, только что кончился дождь. Садится бардовое солнце. Енисей по - прежнему бешено обрушивает свои ледяные струи вниз,  пытаясь вырываться из бетонных объятий плотины. Пронзительно и переливчато свистят сапсаны,  медленно парящие над горами, над нами, над искалеченной ГЭС, над всем миром… Им нет до нас никакого дела..  Мы сегодня никого не нашли. Ни живых. Ни мертвых.

      Что ж, пора на чистку. Все, кто погружался сегодня, должны отмыться от масла, которое, не смотря на все предосторожности, покрывает тончайшей пленкой все водолазное оборудование. Не снимая костюмов, ребята тщательно намазываются гелем для мытья посуды. Тут же подъезжают пожарные, и, сделав напор поменьше,  из брандспойдов начинают поливать намыленных. Пена и пузыри летят во все стороны. Вот теперь можно переодеться.
- У меня такое впечатление, что я это масло пил. – Говорит кто-то из мужиков, – все горло им забито, все им пахнет.
 Мы идем в лагерь. Вместо нас на погружения заступит ночная смена.


Часть 3

Четвероногие спасатели.


      Сегодня в оперативном штабе принято решение отправить в завал кинологов с собаками. В составе   нашего отряда на спасательную операцию приехало шесть кинологических расчетов*. Берем животных и отправляемся по уже знакомому пути – вниз по лестничным пролетам под здание ГЭС. С нами идут журналисты. Вокруг не видно ни зги, под ногами хрустит и хлюпает – мы на это уже никакого внимания не обращаем - привыкли. Журналисты не поспевают: мотающийся круг фонарного света норовит убежать вперед. Наконец останавливаемся, кинолог Ирина Лукьяненко дает команду лабрадору Лавру: «Ищи!». Лаврушка побежал по раскрошенному бетону: чуткий нос скользит по-над завалом, он идет вперед, кружит на месте, возвращатся и опять вперед, подползает и перескакивает. Рискуя поранить лапы об арматуру, протискивается в какие-то дыры. Он отлично знает, что нужно делать. Видеокамера бесстрастно фиксирует происходящее: картинка получается неэффектная - светлая собака в тишине бегает по выступающему отовсюду строительному мусору. Здесь Лавр ничего не нашел.

       Остальные кинологи со своими питомцами отправились каждый в свой квадрат – поиск ведется строго по карте. Ирина ведет нас дальше. Рядом, в соседних секторах, работают спасатели-кинологи  из Барнаула. Вон под гнутыми железными конструкциями золотистой молнией в луче света метнулся  красавец - ретвивер Чарли. Неподалеку на площадке привязаны  поводками собаки, отработавшие смену. Смена собак длится двадцать минут. Если работать дольше, животные утомляются и престают различать запахи. Потом смена поменяется – Чарли и Лавра привяжут на площадке, вместо них пойдут в завал другие псы. И так по кругу, пока не закончится день, покуда ноги перестанут держать. И лапы тоже. Усталость накапливается, от запаха машинного масла мутит, собаки из светло-бежевых превратились в грязно-бурых. Пора назад, к людям. Щурясь и морщась, поднимаемся на поверхность. Животные отворачивают морды - после темноты подземелья свет солнца не дает раскрыть глаз.

       У кинолога Дмитрия Иващенко его питомец Трой отравился во время работы парами масла. Хвостатого спасателя нужно срочно отмыть от мазута и дать ему лекарство. Обыкновенное мыло тут не поможет – им жир не отмоешь. Что же делать? Где здесь взять жидкость для мытья посуды? Идея!  Бегу в административное здание ГЭС к уборщицам, и прошу их «христа ради» дать мне бутылочку. Сердобольные женщины наливают мне целый литр – спасибо им большое! Теперь к пожарным – попросить полить пса из гидранта. Посмотреть на то, как мы моем собаку «из пожарной машины», сбегается небольшая толпа. Трой терпеливо ждет конца экзекуции. Остальные собаки стоят в очереди – их тоже нужно тщательно отчистить, иначе от обоняния ценных животных ничего не останется.

       На следующий день кинологическим расчетам предстоит обследовать помещение на триста двадцатой отметке, откуда недавно откачали воду.  Там очень опасно – бетонный потолок толщиной в метр держится на одной балке. Остальные несущие конструкции снесло напором воды, стены нуждаются в серьезном укреплении. Потолки, являющиеся одновременно полом вышестоящего уровня, проседают: все покореженное здание ГЭС  трещит и стонет. Ирина Лукьяненко ведет свою вторую собаку – Лейду, туда. Метр за метром кинологические расчеты методично прочесывают освобожденные от жидкости завалы. Лейда даёт знак – нашла! Ирина по рации вызывает подмогу - группу спасателей. Подоспевшие идут по  следам  Лейды и извлекают из-под балок фрагменты тел погибших. Как же велика была сила,  разорвавшая людей на части! Страшно представить, что здесь творилось.
 
       Теперь – дальше. Дальше в завалы, глубже под ГЭС. Ниже, под само "тело" плотины. Там тоже были технические помещения, в которых работали люди. Опять мрак, тишина,  хлюпает вода и опять  стойкий запах масла висит вокруг. Снаружи доносится приглушенный рев водосбросов. Пол под ногами тихо вибрирует: Енисей заявляет свои права.
Еще один день спасательной операции завершен. Ход работ вошел в свой ритм и уже превратился для нас  в рабочие будни. Теперь спасатели работают по сменам и могут позволить себе после тяжелого дня поспать.  Впереди еще много дней работы. И для двуногих, и для четвероногих спасателей.


Часть четвертая.

   Масло.

 Масло везде. На полу, на оборудовании, на стенах, на потолке. Оно разъедает гидрокостюмы, от него тошнит поисковых собак и людей, оно мешает работать спасателям; им покрыт Енисей. Наши комбинезоны источают запах турбинного масла. Мы поскальзываемся на нем, им испачкан инструмент. Руководство штаба, чтобы остановить его дальнейшее разлитие,  принимает решение  нейтрализовать масло сорбентом, до  тех пор, пока на ГЭС не прибыло специальное оборудование для сбора нефтепродуктов. Спасатели - специалисты по работе с аварийно-химическими веществами пошли «в атаку»: белый порошок, как вьюга, летит по воздуху, кружась, опускается на воду. Теперь вместо жидкой смазки по воде плавает коричневая масляная каша. Эту субстанцию нужно как-то удалять с поверхности реки. Решили, пока не подвезли спецоборудование,  продырявить ведра и черпать ими смесь, чтобы вода стекала. Сказано-сделано. На веревках ведра опускаются в заполненное водой ложе турбины, зачерпывают напитавшийся сорбент и медленно выпускают из себя воду… Пока сдвигов не видно. Масла вокруг плавает - тонны. Но скоро должно приехать оборудование для откачки.
 Вот пришел грузовик с пустыми цистернами, на которых написано: «нефтепродукты». Вот и сам аппарат. Спасатели надевают брезентовую защиту, чтобы рабочая одежда вконец не пропиталась маслом.  Похожая на огромный пылесос система начинает трубой  засасывать коричневую жижу,  - бочка наполняется за 15 минут. Емкость меняют, все повторяется снова. Удалив масляную пленку толщиной тридцать сантиметров с поверхности воды, куда  позволял дотянуться шланг, приходится ждать, пока оставшееся масло затянет чистый пятачок, и его можно будет опять собирать. На это тратится драгоценное время. Тогда на поверхность воды поставили вращающиеся валики, которые будут подтягивать воду к трубе. Дело двинулось быстрее. Вот уже и бочки заканчиваются… В итоге решили сливать масло в резервуар. За несколько дней бассейн приличного размера, стоящий возле турбинного ложа, заполняется черно-коричневой жижой.
 Жирную пленку, затянувшую все вокруг, конечно, не отмыть, но поисковые работы станет проводить однозначно легче.

Чтобы масло не утекало, сразу за ГЭС   устанавливают в  несколько рядов боны. Боны – это плавучий, говоря общеупотребительным языком, бордюр. Их очень много. Каждую секцию сцепляют с последующей. Долго. Час, два, три.. Уже вечер начался.. Наконец за час до полуночи начался их крепеж:  трое наших специалистов  в небольшой лодке поплыли к противоположному берегу. В свете прожекторов видно, как Енисей играючи подкидывает кажущееся с берега маленьким  суденышко. Лодка то и дело кивает носом и норовит завалиться набок.  Сурова «Большая вода»! Она ошибок не прощает. Поэтому на работу с бонами направили самых опытных людей. Спасатели тянут за собой желтую нескончаемую полосу, чтобы закрепить ее на противоположном берегу. Река норовит отобрать боны, вырвать их из рук, тащит вслед за своим бурным течением. Но не тут-то было. Хоть и трудно, хоть и тяжело, но справились. Не упустили.

На следующее утро возле Майнской ГЭС тоже кипит работа по сбору нефтепродуктов. Там установлен второй рубеж боновых препятствий для пропитанного маслом сорбента. Легкий, теперь уже бурый порошок сгребают с поверхности воды и сваливают в резервуары. Невесомые кусочки крутятся, ускользают и не желают вылавливаться. Но деваться ему некуда. Одна ему дорога – на свалку.  Енисей очистится, опять «вздохнет» полной грудью. Придет новая вода. Придут новые дни. Но все, что мы видели здесь, пережили здесь, на этой аварии, уже не исчезнет никогда. Этого нельзя, невозможно забыть ни тем, кто работал здесь, ни тем, кого так или иначе коснулась эта трагедия.




МИ-26 - грузовой вертолет.

ЮСПСО - Южно-сибирский поисково-спасательный отряд.

Берцы - ботинки из свиной кожи на толстой подошве и с высокой шнуровкой.

Кинологический расчет - пара - кинолог+собака.

СРПСО - Сибирский региональный поисково-спасательный отряд.

P.S.: Фотографии, которые я делала в течение всей спасательной операции, после публикаций в СМИ я удалила. Слишком тяжелы воспоминания.