Ego Trip 2

(... Beautiful Sound of The Ocean - http://www.youtube.com/watch?v=7ahvSxpIh0M&feature=related)

В течение следующего месяца она и её родители стали свидетелями захвата десятка французских судов, одно из которых полюбилось Робертсу настолько, что он изменил его имя на «Добрую удачу» и переселился на новоприобретённый корабль, оснастив его предварительно двадцатью шестью пушками.
Гвен наблюдала за жизнью пиратов и с удивлением отметила, что так называемые честные  люди  не слишком  отличаются от морских разбойников, если затронуты их личные  интересы.
Иногда её просили оказать помощь раненым. И, хотя пока ей не приходилось иметь дело с тяжёлыми случаями, она помогала всем: и победителям, и побеждённым.
   Отец Гвен, всегда отличавшийся миролюбивым нравом, не мог  сидеть, сложа руки, и  посвятил всё своё время работе. При первой же возможности он составлял карты рельефа морского дна, если корабль находился на мелководье, отмечал направление ветра и морских течений, рисовал скетчи с натуры, документируя изображения всех морских обитателей, которые встречались на пути следования флотилии Робертса с «Доброй удачей» во главе. При случае он делал зарисовки береговой фауны и флоры, постоянно пополняя свой пухлый бортовой альбом новыми сведениями. Нередко сам капитан обращался к учёному за советом, если не был до конца уверен, в каком направлении прокладывать дальнейший курс и каких погодных изменений следует ожидать в ближайшие два дня.
Тем не менее, родители Гвен скоро стали скучать по земле, по своей прежней жизни, чего нельзя было сказать об их дочери, которая стала видеть удивительные сны о морских водорослях и  получать от них необычные  послания. То, что ей удавалось узнать, с трудом укладывалось в сознании девушки, жившей в первой половине XVIII века. Эксперименты с электромагнетизмом ещё не вошли в моду в придворных салонах, Европу ещё не охватил бум эпохи Просвещения. Но сны Гвен Гессл уже показывали ей картины дышащей планеты, чьи лёгкие были спрятаны… под водой! Не в лесных массивах, а в океане, где мириады клеток зелёных водорослей производили кислород, необходимый для дыхания всех живых существ, обитающих на суше.
Однажды утром она взяла отца за руку и подвела его к борту «Доброй удачи», показала на толщу ярко-синей воды. Трудно поверить, что волны действительно могут быть такого ультрамаринового, каким его изображают художники, цвета, если своими глазами хотя бы однажды не посмотришь на них.
-Знаешь ли ты, отец, сколько зелёных водорослей в океане? – спросила она.
-Подозреваю, что много тонн, - ответил учёный, привыкший к неожиданным открытиям дочери, – Но позволь заметить, что водоросли также бывают красно-бурыми, коричневыми, золотистыми и зелёно-синими. Не далее как вчера я одолжил на камбузе половник, и, свесившись из одной из кают, привязал к нему верёвку. Я надеялся выловить из моря что-нибудь интересное, и представь – нашёл коричневатую водоросль, похожую на куст смородины, усыпанный жёлтыми круглыми ягодами. Только внутри они оказались полыми, так что я сделал предположение, что это – пузырьки воздуха, позволяющие водоросли оставаться на поверхности.
-Это блестящая мысль, папа, - сказала Гвен, - Только почему ты не одолжил рыбацкую сеть для своих экспериментов?
Отец посмотрел на неё и смущённо признался, что это не пришло ему в голову.
-Не расстраивайся, - ободрила его Гвен, - Все гении слегка рассеянны.
Оба рассмеялись.
Но отец тут же спросил её, что она хотела показать ему в самом начале разговора.
-Я не могу показать их тебе такими, какими видела, - ответила травница, - но они обитают здесь,  под водой, настолько глубоко, насколько только проникает солнечный свет, и они показали мне, как внутри каждой водоросли создаётся воздух, которым мы дышим. Потом мельчайшие пузырьки поднимаются на поверхность океана и пополняют огромное пространство, насыщенное воздухом. Растения, живущие на суше, тоже создают воздух, но только, возможно, чуть больше чем десятую часть того, что вырабатывают водоросли.  Их действительно много разновидностей, но со мной говорили только зелёные. Остальные оставались в стороне и скромно молчали.
-Скажи мне, дочь моя, как растения, морские или сухопутные, могут говорить?
-Это как музыка, звучащая в голове, и как танец, который они исполняют для тебя, показывая то, что может казаться сказкой. Я видела во сне людей, много разных незнакомых людей, живущих в разных странах, животных,  птиц и рыб.  Слышала их дыхание. То, что они выдыхали, рассеивалось невидимой пылью и оседало в море, а потом поглощалось зелёными водорослями. Затем они впитывали солнечный свет и смешивали его с субстанцией, выдыхаемой живыми существами, и в результате получался тот воздух, без которого мы не можем прожить и нескольких минут.
Деревья, трава, цветы могут делать то же самое, но они по секрету шепнули мне, что когда-то тоже вышли из моря…
Флотилия тем временем давно покинула холодные северные широты и приближалась к тропическим островам.
Гвен захотелось спуститься под воду и своими глазами увидеть обитателей глубин. Она умела плавать, но никогда раньше не имела возможности наблюдать подводный мир, подсвеченный жгучим солнцем. Там, где остался её дом, реки и озёра хранили свои секреты под покровом тени, скрадывавшей очертания дна и силуэты рыб. Что же касалось самой бухты, то никому не пришло бы в голову нырять в сточную канаву, куда сливались отходы со всех окрестных домов, таверн и судов, заходящих в порт.
Осуществить задуманное Гвен удалось у берегов острова Карриаку в один из погожих сентябрьских дней, когда ничто не предвещало ураганов, типичных для конца лета – начала осени.
Мать смастерила для неё подобие современной маски, очень отдалённо похожей на элемент экипировки дайверов, исследующих морские глубины. Помимо этого, она нашла пару прохудившихся башмаков и прикрепила к ним достаточно тонкие и плоские куски дерева, зашитые в обрезы парусины. Эта конструкция весьма отдалённо напоминала ласты, но позволила Гвен плавать быстрее и нырять чуть глубже, чем она смогла бы без подобного предшественника подводного костюма.
В тот день Робертс не был ничем занят и вызвался отвезти девушку в лодке на то место, откуда можно было наблюдать коралловый риф и всё разноцветье тропических рыб, а также, чуть ближе к берегу – водорослей, губок, морских крабов, ежей и моллюсков.
Взяв с собой только карманный компас, он сел на вёсла и  без труда нашёл ту часть рифа, которая могла бы представлять наибольший интерес. Как ни странно, травница узнала морской пейзаж, который впервые увидела наяву и сказала об этом своему провожатому.
-Иногда вы меня пугаете, - сказал Чёрный Барт.
Прежде чем привязать к щиколоткам самодельные ласты, Гвен залюбовалась водой бирюзового цвета, разметавшимся по  небу облаком, напоминавшим пушистый хвост невиданной гигантской птицы,  и мангровыми островами, едва различимыми на горизонте. Солнце, полускрытое белоснежной вуалью облака, больше не вгрызалось в кожу и не заставляло щуриться.
Взгляд девушки упал на капитана, бросающего в воду якорь, предварительно убедившись, что тяжёлый кусок металла не заденет кораллы, а вместо этого найдёт себе место на песчаном дне.
-Вы пират, а действуете как учёный, - сказала Гвен.
-Я прослужил несколько лет в качестве матроса во флоте Её Величества, - ответил капитан, - И немного знаком с морем. Не только основы навигации, но и умение правильно охотиться, или в нашем случае рыбачить, помогает выжить. Если ты что-то берёшь у подводного мира, то следует подумать о том, сможет ли он восстановить  потерю, потому что ты зависишь от этих морей.
В тот момент Гвен казалось, что Фортуна будет улыбаться вечно – совсем как Барт, редко делившийся с кем-либо своими мыслями. Возможно, угол наклона лучей полуденного солнца заставлял по-особому светиться контуры едва заметных волн и тёмные пряди волос предводителя пиратов, спадавшие из-под шляпы на плечи. Вся окружающая действительность выглядела как никогда яркой, резкой, почти  нереальной, вызывая, тем не менее, чувство, что именно такой она и должна быть.
Ей пришло на ум, что сегодня, вероятно, самый счастливый день в её жизни, и она тут же испугалась своей мысли: боги завистливы.
Её спутник заметил перемену в  настроении девушки,  и сказал:
-Жизнь пирата - короткая, но яркая. Каждый день может оказаться последним, и он же – самым счастливым.

(... EURYTHMICS - JENNIFER - http://www.youtube.com/watch?v=-Z6WlVfpTc0&feature=related)

Прежде, чем привязать к своим башмакам куски древесины и надеть на лицо маску для погружения в воду, Гвен снова огляделась по сторонам и поймала взгляд Робертса.
Она была одета в мужскую рубашку и брюки, волосы заплетены в косу, на голове соломенная шляпа с широкими полями, прихваченная под подбородком лентой, чтобы её не сдул ветер.
Определённо ей не нужно было зеркало, чтобы убедиться, что всё в порядке – капитан флотилии пиратских судов  никогда никому не льстил.
Нацепив нехитрое снаряжение, она захватила с собой рыбацкую сеть и проверила, висит ли на поясе в чехле заточенный накануне нож. Развязала узел на шляпе и положила её на дно, придавив бочонком пресной воды.  Затем быстро соскользнула с борта лодки в прохладные бирюзовые волны, накрывшие её сначала с головой. Но девушка оказалась от природы  плавучей и быстро вынырнула, чтобы помахать Барту рукой и сказать, что с ней всё в порядке.
-Я глаз с вас не спущу, - пообещал ей Робертс.
В этих краях водились акулы – правда, большинство из них не превышало полутора метров в длину и питалось, в основном, моллюсками, морскими крабами, ежами и мелкой рыбой.
Гвен незамедлительно увидела одну из них, светло-коричневую, величаво отдыхающую на песчаном дне, не обращая внимания на многочисленных коралловых рыб, порхающих вокруг, словно бабочки. Кто бы мог подумать, что природа раскрасит их в такие фантастические цвета?
Запас воздуха в лёгких заканчивался, и, каким бы ни был привлекательным подводный мир, ей пришлось всплыть за глотком спасительного воздуха. Того самого, который производится зелёными водорослями в воде, но концентрируется над её поверхностью.
Маска протекала. Но увиденное девушкой заставило её лишь быстро перевести дух и снова нырнуть вниз, залюбовавшись коралловым рифом, состоящим из живых скалообразных скелетов  с закруглёнными краями, отдельных почти идеально сферических колоний с рядами полипов в форме замысловатых лабиринтов, или  гибких ветвей, похожих на волосы горгоны Медузы. Из одного углубления в рифе появилась зубастая голова зелёной полурыбы-полузмеи.
Гвен захотелось притронуться к тому, что казалось скалой, но в последний момент она передумала и отдёрнула руку от поверхности, покрытой множеством крохотных отверстий, окружённых едва различимыми водянистыми щупальцами бледного зеленовато-бурого цвета. Она поняла, что даже лёгкое прикосновение способно их разрушить.
В её снах частицы зелёных водорослей концентрировались ближе к берегу, придавая морской воде характерный оттенок, но их ближайшие родственники нашли себе убежище в телах кораллов, предпочитающих строить свои колонии на глубине от двух до пятнадцати метров.
Лишь столетия спустя,  наука официально признает наличие в коралловых полипах микроскопических зелёных водорослей Zooxanthellae, живущих в симбиозе с тканями обитателя моря, производя для коралла до девяноста процентов питательных веществ благодаря процессу фотосинтеза. Поэтому коралловые колонии, в основном, ограничены небольшой глубиной, на которую в толщу воды проникает солнечный свет.
Гвен заспешила на поверхность за новым глотком воздуха, и, отдышавшись, поплыла в сторону лодки. Оказалось, что в считанные минуты её отнесло течением на расстояние почти в сотню метров.
Её спутник уже начал беспокоиться. Не дожидаясь, пока девушка сама доберётся до него вплавь, он скинул свой камзол и прыгнул в воду.
Капитан Барт был отличным пловцом,  и ему не составляло труда нырять на ту же глубину, что и Гвен, рассматривая красоты подводного мира без маски.
Девушка спросила, как он научился открывать глаза под водой.
-Очень просто, - ответил Робертс, - Я сейчас нырну, а вы снимете с лица маску и погрузите его в воду. Постарайтесь увидеть то, что я хочу вам показать.
С первого раза не получилось,  и Гвен испуганно отшатнулась от поверхности воды. Ей показалось, что, если она не закроет глаз, то немедленно ослепнет. Но капитан настаивал на том, что это не причинит ей вреда.
Наконец, после нескольких менее удачных попыток, она разглядела размытый силуэт Барта, указывающего на лежащий на дне предмет золотистого цвета в форме шипастой подзорной трубы. Не сразу она догадалась, что это такое.
-Раковина! – радостно сообщила исследовательница вынырнувшему капитану, - Огромная! Как бы мне хотелось получше разглядеть вашу находку!
-Тогда давайте вместе спустимся на дно и поднимем её, - сказал Барт, - или нет, погодите… Тут достаточно глубоко, и вы пока не привыкли продувать уши.
-Продувать уши? – спросила Гвен, - Как я понимаю, можно что-то сделать, когда возникает это сдавливание в ушах, маске и даже где-то под лобной костью, когда ныряешь?
-Можно, - согласился пират, - Но это требует тренировки. Не ныряйте глубже, чем вам позволяет ваше самочувствие. И, только начиная погружаться, попробуйте ущипнуть себя за кончик носа и имитировать выдох. Можно зевать или двигать из стороны в стороны нижней челюстью, это тоже помогает. Не бойтесь, вы не напугаете рыб, а уж меня и подавно.
Девушка рассмеялась и нырнула первой. Но до самого дна доплыл только Барт, поднял раковину и вручил её морской исследовательнице.
Тотчас же на Гвен уставилась пара рыжевато-коричневых глазок на чёрных гибких стебельках, выглянувших из слегка продолговатого сифона сбоку золотисто-оранжевой раковины размером почти с лошадиную голову. Изнутри поверхность подводного домика моллюска была раскрашена великим художником в нежно-розовый цвет, сравнимый только с красками тропического рассвета.
-Какая прелесть… - только и сказала травница, будучи не в силах оторвать взгляд от совершенного творения.
Даже приподнять раковину над водой было бы слишком сложной задачей, и Гвен этого не хотелось.
-Давайте её отпустим, - сказала она.
Морской волк хитро прищурился и спросил: «Сказали бы вы то же самое, если бы проголодались?»
-Я действительно проголодалась, - ответила Гвен.
Без дальнейших расспросов капитан нырнул на дно.
После водворения раковины на место первоначального обитания, капитан и Гвен вернулись вплавь к своему суденышку, снялись с якоря и взяли курс на мангровые острова, едва различимые на горизонте.
На этот раз якорь со дна поднимала девушка, в то время как её спутник управлял лодкой. Она же указывала путь.
Чёрный Барт не переставал удивляться. Как, не зная правил навигации, она выбирает правильный маршрут, и лодка ни разу не села на мель, невзирая на отлив?
На этот раз Гвен плавала уже без маски, собирая водоросли. Желтовато-бурые, они заняли собой весь запасной бочонок. Теперь Барт начал понимать, зачем был необходим этот казавшийся лишним груз. Одно осталось загадкой.
-Вы будете варить колдовское зелье? – спросил он.
-Именно, - ответила Гвен, -  а если серьёзно, то ткани некоторых водорослей содержат вещества, способные защитить от лучей тропического солнца. Посмотрите – ещё не наступил полдень, а у вас уже нос обгорел. Если бы вы намазали его получившимся составом – были бы в полном порядке.
Тем временем Робертс наловил достаточно рыбы и усатых лангустов, обитающих под огромными морскими губками,  и успел их разделать, не дожидаясь, пока Гвен вернётся.
-Надеюсь, вы не думаете, что мы должны питаться только травой и водорослями? – спросил он её.
-Конечно, нет, - ответила она, - изначально мы должны были питаться энергией солнца.
Они причалили к берегу одного из крохотных островов, обрамлённому мангровыми деревьями. Прямо перед ними, как идеальное место для пикника, красовался маленький пляж, который мог бы полностью уместиться на палубе «Доброй удачи».
Капитан предусмотрительно отволок лодку в заросли чёрных мангров и предложил Гвен отойти подальше вглубь острова:
-Мы не одни здесь, к сожалению.
Она поняла, что он имел в виду.
Множество других судов проходило через эти воды. Торговые, каперские, британские, испанские, и рассчитывать на удачу и дружеское расположение команды было бы слишком наивно. Это могло стоить жизни.
Робертс оглядел горизонт прежде, чем разводить костёр, и, как только еда была приготовлена, тут же потушил его и присыпал песком.
Трапеза не могла удаться лучше: хвосты лангустов и рыба, поданные на листьях морского винограда – экзотического дерева, непонятно как пустившего свои корни на берегу, оказались настоящим деликатесом. Вместе с щепоткой соли и глотком рома из фляги, разбавленного большим количеством пресной воды, угощение прекрасно утолило голод.

Кажется, я зачитался.
Хлое дремала в гамаке.
Див неподвижно стоял напротив... Было бы более уместно сказать – парил, не спуская с меня бездонных инопланетных глаз.
Мне захотелось пить.
Под портретом домового располагался мини-бар.
Я плеснул себе рома в высокий бокал из чёрного хрусталя, разбавил ананасовым соком, и вернулся в кресло. Развязка истории была близка…

Гвен начало клонить в сон.
С того самого момента всё, что происходило отныне в её жизни, напоминало сложный сюжет сновидения, в котором люди, обстоятельства, мысли и запахи сплавились в одну трудноопределимую массу, словно внутренности кальмара.
Чёрный Барт улыбнулся и поцеловал ей руку.
Девушка не отдёрнула её, но заметила, что всё ещё пахнет рыбой. Однако галантного пирата это не смутило.
В двух шагах от них на листе морского винограда покоилась тушка кальмара, пойманного случайно вместе с рыбой.
Робертс достал нож, рассёк продолговатую мантию и отделил её от головы и внутренностей. В его руке осталась полупрозрачная конструкция, напоминающая перо – внутренняя «раковина» моллюска.
Он обмакнул её в чернильный мешок обитателя моря и предложил Гвен написать или нарисовать что-либо у него на теле.
Она попросила его повернуться к ней спиной и изобразила подковообразного краба – обитателя прибрежных вод, выглядящего страшновато, но совершенно безобидного.
Он, в свою очередь, изобразил точно такого же у неё на животе.
-Как вы узнали, что я рисую? – спросила она.
-У меня и на спине есть глаза.
Они продолжали покрывать тела друг друга татуировками из чернил кальмара, пока серо-коричневая краска не закончилась, и не начали свирепствовать мошки, которые появляются перед закатом и охотятся за кровью всю ночь. Конечно, они не могут причинить вреда своим жертвам, но каждый микроскопический укус чешется нестерпимо и рискует превратиться в серьёзную болячку.
Барт срубил пару ветвей чёрного мангра и поневоле разжёг огонь, вырыв углубление в песке.
Гвен тут же взяла оставшийся хвост лангуста, положила между корнями дерева, торчащими из влажной земли, словно вставшие дыбом волосы гигантского утопленника, и вылила остатки рома из фляги на места среза ветвей.
-Просите прощения у дерева? – спросил её Барт.
-Да.
Ещё индейцы, обитавшие в этих широтах до того, как там появились белые люди, знали, что дым  от костра, сложенного из веток чёрного мангра, служит отличной защитой от кровососущих насекомых.
Гвен чувствовала себя одетой в королевский наряд, хотя её покрывал всего лишь слой сажи и образы морских животных, выполненные светло-коричневыми чернилами из мешка моллюска.
Смеясь, пират и травница исполнили  импровизированный танец вокруг костра, который шутливо перешёл в менуэт, затем в медленный вальс.
-Я не знала,  что вы так хорошо танцуете, - сказала Гвен.
-Зато  я знал, что вы будете держаться как принцесса крови,  - сказал Барт, - Возможно, так оно и есть.
Легко и бережно он подхватил девушку на руки и понёс к лодке, спрятанной среди корней красных мангровых деревьев, растущих у самой воды.
-Вы  не похожи на типичного пирата, - сказала ему Гвен.
-А я и не вижу себя всего лишь грабителем, - ответил Робертс, - Но почему-то мир устроен таким образом, что ремесло для зарабатывания средств на жизнь далеко не всегда бывает благовидным. Мне пришлось выбирать одно из двух : либо прислуживать другим, что я и делал в течение двадцати лет в качестве матроса, либо пойти на сделку с дьяволом.
-В буквальном смысле?
-Конечно, нет. Но всё, что даёт личную свободу, в  обществе  считается происками тьмы.
-Так что бы вы попросили у падшего ангела, если бы он и впрямь явился перед вами?
-Конечно, деньги. Но также здоровье, ясный рассудок… и подругу жизни.
Чёрный Барт приблизил своё лицо к лицу травницы. Никто больше  не видел его глаз с золотистыми прожилками так близко…
Даже сквозь резкий запах чернил кальмара ноздри Гвен уловили аромат цветущей черёмухи.
-Я дождалась тебя, - сказала она.

(...Loreena McKennitt- The Mystic's Dream - http://www.youtube.com/watch?v=Vt2r2rUHc7Q&feature=related)

…Травница увидела пугающий сон. Она превратилась в детёныша голубого краба, скрывающегося в лабиринтах корней красного мангра от стаи барракуд. Ещё никогда раньше она так не боялась быть съеденной заживо.
Просыпаться не хотелось, но она сделала усилие и приподняла голову над бортом лодки.
Очертания незнакомого шлюпа, нос которого был направлен в сторону острова, крупным планом  вырисовывались на горизонте против красно-розовых лучей готового взойти солнца.
Быстрым движением руки Гвен зажала рот Барта и потрясла его за плечо.
В тот же момент он выхватил кинжал из ножен на поясе, но, открыв глаза, остановил клинок в сантиметре от шеи девушки.
Она приложила палец к губам и молча показала в сторону корабля.
У них оставалось несколько минут, чтобы скрыться незамеченными, если повезёт.
Робертс и Гвен, как могли, замаскировали лодку, оттащив её в густые заросли деревьев, но полностью замести следы их пребывания на острове было невозможно.
Попытка перебраться через мангровый лес на другой берег  также не сулила удачи: судёнышко, хоть и маленькое, весило прилично, и буйная растительность создала бы серьёзные препятствия, не говоря о шуме, неизбежном при продирании через многочисленные  корни и ветви, тесно переплетающиеся между собой.
Чёрный Барт уже достал пистолеты и готовился дорого продать их жизни, когда Гвен вспомнила свой сон.
-Я знаю, что делать, - сказала она и, взяв его за руку, потащила вглубь острова, туда, где красные мангры глубоко  уходили грациозно изогнутыми дугообразными корнями  в смесь ила, песка и гниющих листьев, покоящуюся под слоем морской воды по колено глубиной .
Капитан следовал за ней молча, стараясь понять, что задумала колдунья на этот раз, -  и позволил  завести себя  в труднопроходимую топь.
Гвен зачерпнула в ладонь светло-серую грязь, в избытке скопившуюся на дне заводи, и размазала по плечу Барта.
Прежде, чем он успел возразить, достала новую порцию глинистого вещества, пахнущего экскрементами животных, и без тени колебания нанесла себе на голову, покрыв несколькими мазками всё лицо.
Робертс понял, в чём их спасение.
Наклонившись, он снова и снова наполнял обе ладони грязью и покрывал ею своё тело, не забывая помочь спутнице.
Через минуту они оба залегли в мелкой воде, полускрытые кружевом из корней красных мангров и замаскированные камуфляжем, позаимствованным у крохотных обитателей прибрежных вод.
К тому времени команда шлюпа снарядила несколько человек, причаливших к тому же берегу, который облюбовали вчера пират и травница, в парусной лодке.
Заметив тёплое кострище и следы на песке, новоприбывшие стали обыскивать остров.
Гвен и Барт не шевелились.
Пара-тройка людей начала прочёсывать близлежащие заросли деревьев, но, побродив в мутной воде, они о чём-то заспорили на языке, которого девушка не знала, показывая друг другу на свои ноги и стараясь не наступать на что-то, что невозможно было разглядеть с расстояния в полтора десятка метров.
Наконец, один из них поднял со дна серо-зелёную студенистую лепёшку размером с ладонь и тут же с криком бросил её обратно, схватив себя за кисть руки.
Преследователи поспешили убраться из мутной заводи, решив, вероятно, что здесь никто не может находиться больше времени, чем они провели сами.
Вскоре они сели в лодку и отчалили от берега.
Возможно, команда корабля искала возможность пополнения запасов пресной воды, которой на острове не было, или дичи,  также весьма скудно представленной редкими чайками и птицами экзотической породы, сушившими свои крылья всякий раз после атаки на рыбу-иглу и других небольших рыбок.
Не прошло и получаса, как шлюп снялся с якоря и взял курс в направлении, противоположном  тому, откуда прибыли Робертс и его спутница.
Всё это время они прятались в том же укромном месте, тихо переговариваясь после того, как незнакомцы оказались достаточно далеко.
Барт объяснил Гвен, не говорившей по-испански, что людей, занятых их поисками, напугали медузы, в больших количествах населяющие участки морского дна, прилегающие к полосе мангров. Они способны ужалить, но вреда это не причиняет никакого. Те же, кто этого не знает, вполне могут впасть в панику и принять лёгкое раздражение за смертельно опасный синдром.
Осторожно выйдя из укрытия, девушка заметила покоящихся на дне медуз серо-коричневой расцветки с буро-зелёными или сиренево-голубыми щупальцами, направленными вверх.
-Одного я не могу понять, - сказал Робертс, - Почему они перевёрнуты вверх дном и не плавают в толще воды как нормальные медузы?
-Потому что внутри них живут крохотные водоросли, питающиеся солнечным светом, и сосредоточенные в области щупалец, которые расположены ближе всего к поверхности воды и свету. Водоросли перерабатывают то, что даёт им солнце, и делятся полученной пищей с организмом, дающим им укрытие – медузой. Таким образом, выигрывают все.
-Откуда вы это знаете? – спросил Барт.
-Они рассказали мне о себе во сне.
-Вы действительно ведьма… или фея. Но ваш талант, кем бы он ни был вам дан, спас нам жизнь, - сказал Барт.
Они побрели к лодке, выволокли её из тайника и сели на вёсла.
Один бочонок всё ещё был наполнен водорослями.
-Вы знаете, что с ними делать? – спросил девушку капитан.
-Конечно.

По прибытии на корабль Гвен тут же закрылась на камбузе, прихватив с собой несколько склянок с законсервированными растениями, собранными во время остановок на островах. Плавающие в желтоватой спиртовой массе останки того, что когда-то покрывало землю и колыхалось на ветру, вселяли суеверный ужас в команду весьма закаленных боями и лишениями пиратов. Но, поскольку капитан оставался спокойным и даже усмехался в усы, никто не смел мешать травнице совершать «ритуалы Вуду». Матросы её побаивались, невзирая на то, что она никогда не повышала голос и была приветлива со всеми.
По прошествии нескольких часов ворожея вышла на палубу с глиняным горшком, наполненным кремообразной массой.
-Эта мазь из водорослей, - обратилась Гвен к присутствующим, - Защитит вас от солнца,  и вы больше не будете обгорать. Кто хотел бы первым испробовать её на себе?
Желающих не нашлось, за исключением капитана и родителей девушки.
Все они нанесли крем себе на лицо, шею, руки и другие части тела, на которые могли бы попасть солнечные лучи, оставляющие в тропиках ощутимые ожоги, которые могут привести к более серьёзным заболеваниям.
К концу дня все, кто воспользовался новой мазью, чувствовали себя прекрасно – в отличие от остальных, жалующихся на головную боль и кожный зуд.
На следующее утро каждый нанёс на себя  слой солнцезащитного крема, и с тех пор с солнечными ожогами в команде Робертса было покончено.
«Они заговорённые», - шептались о пиратах в тавернах на берегах обеих Америк.

Но кто мог знать, что команде Чёрного Барта был отпущен всего год с небольшим?
Возможно, прежде всего, он сам и Гвен.
Весной 1721 года у них родились близнецы, мальчик и девочка.
Этот день совпал с днём рождения их отца – 17 мая.
-Моя душа теперь будет спокойна, - сказал он.
Молодая мать ничего не ответила, но только улыбнулась, глядя на своего спутника, баюкающего обоих новорожденных на руках.
Её уже давно мучили тяжёлые сны о смерти любимого человека, и впервые за много лет она не видела ответа на свой вопрос.
-Не переживай, - говорил он ей, - Никто не умеет воскрешать мёртвых. Я знаю, что мне недолго осталось жить. Но последние годы того стоили.
Робертс хотел высадить свою спутницу на одном из островов Карибского бассейна, но она настояла на том, чтобы остаться на корабле вместе с младенцами, и сопровождала его до конца.

Никто не считал это исторически достоверным фактом, поскольку записей о каких-либо событиях, связанных с личной жизнью Робертса, не существует. Кроме того, нет никаких доказательств как того, что Гвен Гессл когда-либо существовала, так и того, что она провела полтора года на борту судна одного из самых известных пиратов. Напротив, кто как не Бартоломью Робертс является составителем кодекса поведения для своих сообщников, состоящего из  одиннадцати пунктов. Каждый новообращённый пират клялся на Библии следовать предписанным правилам, одно из которых гласило:

«Ни юнге, ни женщинам не позволяется находиться среди членов команды.  Если кто-либо из матросов мужского пола будет уличён в сокрытии своей возлюбленной на корабле, он лишится жизни».

Десятого февраля 1722 года Чёрный Барт был убит у побережья Западной Африки, Кейп Лопез, и его тело выброшено за борт верными матросами, как он заранее распорядился сам, чтобы даже мёртвым не стать добычей врагов.
Тем не менее, один из пиратов, знавших Робертса давно, готов был отдать на отсечение вторую ногу, что на шее смертельно раненного капитана, изрешеченной дробью, не было золотого креста, украшенного бриллиантами, с которым он никогда не расставался.
 Шалонор Огль, захвативший флотилию Чёрного Барта в тот день, уверял, что не нашёл почти никаких сокровищ. Ему лишь удалось вынести несколько ящиков менее ценных вещей с «Рейнджера» и «Королевской удачи», - кораблей Робертса, и впоследствии он весьма неохотно поделился добычей со своей командой. Его принудил к этому суд.
Под командованием Бартоломью Робертса находилось ещё одно судно – «Крошка рейнджер»,  которому удалось ускользнуть под командованием капитана Хилла, имевшего, кроме того, и собственный корабль – «Нептун».
Некоторое время он находился в сговоре с Чёрным Бартом, и через несколько недель после его гибели направился в сторону порта Рояль, Ямайка.
Город уже несколько десятилетий не являлся более пристанищем для игроков, головорезов и проституток. После землетрясения 1692 года, погубившего более пяти тысяч человек, включая жертвы разразившейся вскоре эпидемии, большая часть порта Рояль оказалась под водой, а первая же попытка заново отстроить город в 1703 году закончилась неудачей: случился пожар, который свёл на нет все усилия.
В первой половине XVIII века в западной части Атлантического океана участились ураганы, серия которых разрушила большинство построек более позднего времени, превратив Порт Рояль в город-призрак, уступивший свою былую славу Кингстону.
В числе затонувших достопримечательностей, ушедших под воду в 1692 году вследствие вызванных землетрясением цунами, оказалось и кладбище Палисадос, на котором был похоронен не кто иной, как Генри Морган.  Отъявленный бандит, промышлявший пиратством, но ухитрившийся прослужить некоторое время в качестве губернатора Ямайки,  за год до своей смерти, -  в 1687 году, - принял ряд законов, направленных, - кто бы мог подумать, - против пиратов.
Порт больше не мог быть безопасным пристанищем для морских волков и волчиц.
В 1720 году здесь казнили Калико Джека и заключили под стражу двух его спутниц – Мэри Рэд и Энн Бонни.  Мэри так и не вышла из тюрьмы, став жертвой болезни, но Энн таинственно исчезла…
Никто достоверно не знает причины, по которой капитан Хилл направил свой флот в это сомнительное место. Однако исследователи считают заслуживающим внимания тот факт, что одновременно с ним в Порту Рояль находился также и капитан Огль.
Нет никаких свидетельств их встреч и переговоров, но историки полагают, что капитан Огль прибрал к рукам большую часть сокровищ Бартоломью Робертса, которые могли оставаться на борту «Крошки рейнджера», пригрозив капитану Хиллу трибуналом за сотрудничество с морскими разбойниками.
Следы сокровищ теряются для большинства искателей истины и кладов именно в Порту Рояль, скрытые мутными водами этого богом забытого места.
Однако я всегда знал, что Чёрный Барт сумел спрятать своё добро, которое передал по наследству, через много поколений, и мне.

Хлое, казалось, крепко спала.
Мой пернатый проводник в мир прошлого не настаивал больше на прочтении книги, - если это, конечно, можно назвать чтением…
Но меня заинтересовало следующее: если у Барта и Гвен родились близнецы, то потомков кого из них являюсь я? И что случилось со вторым ребёнком?
И… может ли быть, что…..?
Я снова взглянул на Хлое и мысль, что она – потомок одного из детей самого галантного пирата, не показалась мне такой уж безумной.
-Див, - спросил я синюю птицу, - Могу ли я узнать, что случилось с Гвен и детьми?
К моему удивлению и досаде он покачал головой.
Книга оказалась закрытой, а страницы – слипшимися в окаменелую массу.
-Почему? – вопрошал я его, - Мне осталось выяснить совсем немного.
-Тебе предстоит выяснить гораздо больше, чем ты думаешь, - возразил он, - Но только в своё время. А сейчас пора помочь Хлое.

(...3D Animations: Pink Floyd - "Terminal Frost" - http://www.youtube.com/watch?v=wKMSnWznnMk)

Я встал из-за стола и подошёл к спящей лисице.
Хлое мгновенно пришла в себя.
Мне трудно было определить, сколько времени прошло с тех пор, как мы поднялись на чердак. Знакомство с книгой прошлого могло занять как несколько часов, так и несколько минут. Я теперь, несомненно, понимал, пропуская через себя, то настроение, которое вложил Сальвадор Дали в изображение расплавленных часов.
Мой мозг начинал плавиться тоже, отказываясь понимать, где та твёрдая основа, на которую я привык опираться обеими ногами.
Удары грома, которые я не слышал, слишком увлечённый содержимым книги, снова напомнили о себе.
Всполохи молний ярко-голубого цвета высветили силуэт Дива, который явно ждал меня и Хлое, стоя в проёме двери.
Заранее смирившись с нелогичностью предстоящей операции, я взглянул на Хлое и поразился перемене далеко не в лучшую сторону: лицо девушки-лисы, казавшееся оживлённым, резко побледнело, и заострённый нос придал ему инфернальное сходство с мордочкой рыжего зверька с остекленевшими глазами.
-Надеюсь, вы не имеете ничего против того, чтобы я нёс вас на руках, - обратился я к ней, не надеясь получить ответ, но не желая, с другой стороны,  показаться навязчивым и грубым.
Несколько поворотов полутёмного чердака, узкая лестница, люк…
Я умудрился не уронить свой драгоценный груз, - хотя кто бы поручился за правильность этого слова, если кицуне практически невесомы?..
Крыша дома представляла собой ровную плоскую поверхность – за исключением двух боковых башен.
Каждый хозяин отдельно взятой постройки по-своему обустраивает эту часть, обычно скрытую от большинства любопытных глаз. Я ожидал увидеть всё что угодно, кроме чёрных прямоугольников солнечных батарей! Насколько подобная установка разумна в нашем климате – другой вопрос, но, думаю, в тёплое время года и при достаточном количестве погожих дней можно получить достаточно энергии для того, чтобы хотя бы урезать счета за электричество.
На несколько секунд я застыл на месте, не обращая внимания на ливень, превративший мой костюм в мокрую липкую тряпку, обернувшую всё тело холодным компрессом. Меня поразило сочетание викторианской готики в интерьерах с установками для получения альтернативной энергии.
Помимо солнечных батарей, пространство на крыше украшало весьма элегантное пугало для птиц.  Я сперва принял его за живого обитателя замка, с которым пока не успел познакомиться.
Восковая фигура, одетая в костюм богатого жителя Вероны XVI века, - двухцветные асимметрично скроенные из алых и голубовато-зелёных лоскутов материи жакет со съёмными рукавами, шорты, плащ, в чулках и длинноносых ботинках, - каким-то образом балансировала на носке правой ноги, согнув левую в застывшем пируэте.
На раскрытых в первой балетной позиции руках висели гроздья пустых жестяных банок из-под прохладительных напитков, издающие звон на ветру.
Длинные тёмные волосы манекена заплетены в две косички над висками, оставшиеся пряди уложены в гладкий узел на макушке.
В одной руке, расположенной чуть выше другой,  Хранитель Крыши держал маску на шесте: мучнисто-белое лицо с раскосыми миндалевидными глазами водянисто-зелёного цвета, с крючковатым носом и едва тронутым улыбкой ртом.
У самого же манекена лицо отсутствовало; вместо него вспышки молний отражала плоская стеклянная перегородка, за которой в пустую округлую полость головы был помещён засушенный цветок подсолнуха.
Див скрылся из вида, растворившись в ночном небе среди грозовых облаков.
Хлое соскользнула с моих рук и, как ни в чём не бывало, пошла вперёд.
Я взглянул на свои ладони, как во сне. Самому придумывать иллюзорные миры, - это одно; оказаться же внутри такого мира, созданного кем-то ещё, - это совершенно другое.
Мне оставалось только наблюдать за босоногой лисицей в длинной белой рубашке, с рыжими кудрями до колен, исполняющей танец на крыше, не обращая внимания на ранение и словно стремясь оживить своим примером неподвижное пугало.
Сделав несколько шагов, она закружилась вокруг своей оси с поднятыми над головой руками. Остановилась на секунду, и затем прошлась лунной походкой, петляя между чёрными пластинами и другими, не известными мне механизмами.
На что были похожи другие па – трудно сказать. Лимбо на высоких полупальцах, йога, перетекающая в модерн…
Она казалась пришелицей из другого времени, - тех веков, когда женщина считалась низшим существом, и большинство дам смирялось с этим. Но единицы тайно вели двойную жизнь…
Я уже был готов поверить, что она сама выбралась через каминную трубу, когда моим вниманием завладела возникшая из бурлящего неба шаровая молния размером с человеческую голову. Появившись жирной точкой на конце зигзагообразной вспышки, грозившей разодрать надвое небесную пелену из туч, сфера сначала зависла неподвижно, затем стала медленно снижаться. По пути она разделилась на два полумесяца, которые, в свою очередь, также рассыпались на составляющие огоньки.
Полдюжины сиренево-голубых шаров размером с апельсин, аккуратно выстроившихся в ломаную шеренгу, как стая птенцов синей птицы, ещё не вылупившихся из яиц, но уже презревших законы гравитации, направлялось в мою сторону.
Хлое прервала свой танец.
Тяжёлые облака, густо-коричневые с фиолетовым отблеском, казались кипящей землёй, поменявшейся местами с небом.
Шаровые молнии теперь приобрели оранжево-розовый оттенок, и, видоизменив траекторию, приближались к танцовщице в белом. Я вспомнил, что где-то читал: их температура – больше тридцати тысяч градусов, и последствия встречи с этим малоизученным атмосферным явлением непредсказуемы. Один из наиболее известных исторических фактов описывает опыт Георга Ричманна, российского учёного середины XVIII века, с электричеством, стоивший ему жизни: привлечённая исследователем шаровая молния влетела ему в лоб.
Другой пример – на сто лет старше, но ещё более трагичен: жертвами огненного шара, проникшего через окно в девонширскую церковь, стало несколько человек, и десятки получили ранения.
Описаны случаи, когда шаровые молнии не причиняли людям вреда, но разве можно знать наперёд, что случится именно в этот раз?
Превозмогая неожиданно навалившуюся апатию и липкий страх, я рванулся вперёд и схватил Хлое за руку, помня,  что эти летающие шары, если верить воспоминаниям уцелевших очевидцев, преследуют тех, кто от них убегает, поэтому у нас может не быть времени на то, чтобы убраться с крыши. Но оставлять Хлое одну я тоже не собирался.
Прежде, чем я успел подумать, что делать, первая из молний остановилась на уровне её раны; затем блеск огненного шара потух, - и  я не поверил собственным глазам, когда увидел, как он бесследно провалился в тело кицуне. За ним последовали остальные.
Я вспомнил свои догадки, основанные на легенде, приоткрытой со страниц книги в переплёте из змеиной кожи: лисьи огни имеют отношение к явлению природы, которое я наблюдал впервые. И, всё же, непросто было совладать с ничем не объяснимым ужасом, объявшим меня, когда они оказались так близко.
Хлое взглянула на меня, улыбнулась и попробовала освободить свою руку, покачав головой. Но я настаивал на том, чтобы уйти.
-Зря вы меня не послушались, - сказала Лиса, и не думая уходить. Мне показалось, что её зрачки вместо тёмных стали ярко-золотистыми, освещая пространство между нами, словно поглощенные её телом молнии теперь грозили выпрыгнуть из глаз.
В следующий момент я почувствовал, как разряд тока ударил по моим пальцам, всё ещё сжатым вокруг ладони девушки-лисы. В голове раздалась бесшумная вспышка белого света, и мне показалось, что я рассыпаюсь фонтаном мерцающих огоньков. Каждая искра стала самостоятельной сущностью, которая могла видеть, слышать, и даже думать.
Но меня больше не существовало.
Я хотел взглянуть на Хлое и убедиться, что она цела и невредима, но не имел больше глаз; хотел что-то сказать, но потерял и голос, и очертания собственного лица.
Мне удалось заметить рядом с собой пушистое рыже-розовое облако, похожее на парящую в воздухе лису.
Сам же я стал чем-то, напоминающим водоворот бешено вращающихся частиц, в то же время зависших в безвременье, как одна из текучих сущностей с полотен Дали, прорастающих из воздуха живым дышащим тестом, - ноздреватой мыслеформой биомассы.
И тогда я понял, что постоянно меняющаяся, танцующая волна из искр закатного цвета – это Хлое, то согнувшаяся в мёртвую петлю, то рывком выбрасывающая в клубящиеся тучи виртуальные руки с широкими развевающимися рукавами, как в костюмах средневековых принцесс.
Вместо привычного меня среди солнечных батарей под струями ночного ливня кружился смерч из фиолетовых всполохов, из которого, по мере замедления вращения, разворачивалась пара крыльев, - прозрачных, словно струи газовой горелки.
Одновременно огненный шлейф из искорок и звёзд начал оплавляться, высвечивая силуэт женщины с длинными рыжими локонами.
Я снова ощутил себя человеческим существом, - увы, без крыльев, но и без тени головокружения.
-Они не убили вас! – услышал я удивлённый возглас, который донёсся до меня как будто издалека, - И даже более того, вы им понравились!
Рядом со мной стояла Хлое и с интересом наблюдала за чем-то поверх моей головы.
Лицо хозяйки дома с привидениями приняло оживлённо-озорное выражение.
Поскольку я не мог всерьёз полагать, что объектом её внимания стал нимб, то отступил на шаг назад и увидел одну из шаровых молний, грозившую вот-вот коснуться моих волос.
Рыжая ведьма поднесла руки к моему лбу и сложила ладони лодочкой; светящийся шар соскользнул в них, как ручная белка.
Запоздалая тошнота подступила к горлу, но страх тут же захлестнуло изумление: я заметил, что рана Хлое полностью исцелилась. Это не могло быть обманом зрения.
Шнуровка на вороте ночной рубашки Лисы развязалась, обнажив левую ключицу.
Никаких следов повреждений, ровная кожа, рука свободно двигается, не причиняя неудобств. Только бурое пятно запекшейся крови на сорочке напоминало о случившемся не более нескольких часов назад, а опалённый край материи  свидетельствовал о контакте с неким объектом, достигавшим как минимум температуры горения.
Тем временем кицуне положила светящийся шар на мои раскрытые ладони.
Я замер на месте.
-Не бойтесь, вы её не уроните, - сказала она мне.
В тот момент мне трудно было вспомнить о своей тяге к неизведанному, о восхищении «Франкенштейном» Мери Шелли, где, как известно, мозаика из сшитых вместе частей разных мёртвых тел оживляется разрядом молнии.
Мои руки ничего не чувствовали.
Я смотрел на Хлое.
Меня снова поразила схожесть черт её лица и мимики с моими… Рисунок бровей, даже нос, форма которого, казалось, меняется в зависимости от освещения. Он то кажется заострённым, то приобретает более мягкую форму с округлым кончиком, то становится тяжеловатым с лёгкой горбинкой.
Вот я, стою на крыше старинного дома, который, не удивлюсь если не имеет адреса, и держу в руках шаровую молнию, только что исцелившую опасную рану героини сказок о девушках-лисах. Я разговаривал с синей птицей и видел жизнь своего далёкого предка ожившей на страницах книги, написанной домовым…
При всех своих приключениях, которыми богата моя жизнь, я никогда раньше не сталкивался с таким концентрированным проявлением Чуда, хоть и всегда верил в него.
Поверит ли кто-то мне, если я расскажу им – неважно. Не факт что я это сделаю… Но, если мне суждено вернуться домой из этого заколдованного места, - обязательно запишу всё, что случилось и сохраню на память.
-Ральф, это ещё не конец, - услышал я её слова и вздрогнул.
Пора привыкнуть к тому, что для некоторых чтение мыслей – обычное дело. Что иногда воздушные замки обретают твёрдый фундамент и обрастают каменным кружевом, которое обвивает плющ и дикий виноград.
Шаровая молния оторвалась от моих рук, поплыла вверх  пузырьком воздуха, и зависла в паре метров над моей головой.
Откуда-то  вокруг неё возникли  остальные сгустки света, сформировав некое подобие пирамиды или шатра.
В считанные секунды меня потянуло вверх, словно невидимый великан схватил за волосы. Я прикрыл глаза, считая, что усталое воображение не может сконструировать ничего получше иллюзии полёта. Однако иллюзия оказалась такой же реальной, как и всё остальное, с чем я столкнулся сегодня.
Первое, что я увидел, выйдя из временного оцепенения – викторианский особняк с высоты птичьего полёта, и фигурку машущей мне рукой Хлое на крыше.
Я стоял обеими ногами на прозрачном слое затвердевшего воздуха без угрозы потери равновесия.
Тем не менее, не имея привычки летать подобным образом и с детства страдая страхом высоты, я подумал, что было бы неплохо приземлиться.
В тот же миг началось плавное снижение.
Ветер к тому времени уже утих, предвещая скорое окончание грозы. Я висел в пространстве, не имея никакой опоры. Четыре светящихся шара образовывали квадрат, обрамлявший мои ступни, которые располагались на середине воображаемой фигуры. Ещё один сгусток энергии располагался у меня над головой. Таким образом, я мог себя представить древнеегипетским фараоном, имеющим в своём распоряжении летательный аппарат, обычно ассоциируемый с гробницей.
За короткое время полёта я сделал пару весьма странных наблюдений. Например, как объяснить то, что на меня больше не падали капли дождя, или мою временную потерю слуха? Я прекрасно видел происходящее вокруг, но не слышал ничего, кроме лёгкого потрескивания. Внутри абсолютно прозрачной пирамиды пахло серой.
Непонятно откуда взявшийся ночной мотылёк, привлечённый светом, должен был сесть мне на руку, если бы его не удержала невидимая стена.
Когда конструкция спустилась на крышу, потрескивание прекратилось, и я снова услышал шелест листьев красных буков, лёгкую дробь дождя по панелям солнечных батарей, и свои шаги, когда я прошёл вперёд и оставил за спиной ковёр-самолёт с остроконечной крышей. На расстоянии чуть больше десяти метров от меня стояла, улыбаясь, девушка-Лиса.
Шаровые молнии, должно быть, перегруппировались, пока я их не видел, и обогнали меня, не задев. Теперь они сбились в плотную стаю и снова направлялись в сторону рыжей кицуне. Замерли вровень с её лицом, и через несколько секунд поплыли вверх, как отпущенный воздушный шарик.
Мы оба провожали их взглядом, - пока огненные сгустки не сделали свою последнюю остановку. Через секунду послышался громкий хлопок, похожий на залп из нескольких ружей, - и на том месте, где только что находились шаровые молнии, ничего больше не осталось.
Снова оказавшись рядом с Хлое, я вздохнул с облегчением, одновременно осознавая, что впоследствии буду тосковать по тем нескольким минутам, когда практически побывал в роли птицы.
-Вы и есть птица,- сказала мне рыжая ведьма.
-…То есть??
-Мне никогда не доводилось летать, как вам. Но молнии, особенно шаровые, возвращают мне жизненные силы. Вам же они дают возможность преодолеть силу гравитации.
-От чего это зависит?
Она пожала плечами.
-Наверное, от того, что потенциально заложено в… хотела сказать – человеке, но большинство людей, если и подозревает о своих настоящих способностях, то предпочитает о них забыть.  Слишком уж это кажется пугающим, - куда удобнее вообразить, что ты всего лишь создание с ограниченными возможностями. И винить в своих неудачах всё, что угодно, что сильнее. Ходить на работу, от которой становится тошно, чтобы заработать минимум средств на покупку продуктов, поддерживающих жизнедеятельность, плюс пара примитивных развлечений наподобие телевидения. Притупить свои природные данные и тем самым укоротить срок жизни…
Небо, всё ещё затянутое тёмными облаками,  не издавало грохочущих звуков. Небесная Птица устала хлопать крыльями и сложила их, устроившись на покой где-то лишь в одной ей известном потайном месте. Только дождь, постепенно затихая, продолжал напоминать о недавней буре.

(...Gary Numan - The seed of a lie - http://www.youtube.com/watch?v=DzyJ7BY9GPY&feature=related)

Хлое провела меня по лабиринтам коридоров чердака к башне, откуда мы спустились в спальню. Зеркальная стена и скрывающая её драпировка вернулись на своё место.
Оттуда мы прошли в лабораторию, ещё хранившую следы проходившей недавно операции. Хозяйка дома измерила нам температуру и давление, в обоих случаях оказавшиеся в норме. Никаких изменений в самочувствии, связанных с возможным электрошоком. Ни царапины вокруг левой ключицы Хлое.
 Я не знал, во что больше верить: в чудо исцеления, или в абсурдность самой жизни, лишившей человека таких возможностей, которые, как я почему-то верю, вполне естественны.
Наверное, по причине пережитого волнения проявив верх нетактичности, я спросил Хлое о её возрасте, чем вызвал взрыв смеха.
Нет, она не была оскорблена. За этим стояло что-то, чего я не мог понять.
Сюрреализм моих ощущений от этой ночи дополнился неподражаемым танцем Хлое, исполненным в этот раз только для меня, в костюме врача, и явлением домового, - того самого домового, который открывал для меня страницы таинственной книги. Он, одетый на этот раз в костюм вельможи XVIII века, рукоплескал Хлое, после чего, как мальчишка, съехав вниз по перилам лестницы, представился мне и тут же испарился.
Время было под утро, когда девушка-Лись отключилась от мира в том же кресле, в котором завершила свой танец.
Она более чем заслужила отдых, и я не собирался её тревожить, зная по своему опыту, что даже самая неприятная хворь у самого обыкновенного человека лечится глубоким погружением в сон.
Мне же самому бессмысленно пытаться заснуть в половине четвёртого утра.
Я вытащил из внутреннего кармана пиджака свою записную книжку, аккуратно вырвал оттуда листок и написал Хлое записку, запечатав в небольшой конверт и приложив визитку.
В записке я поблагодарил её за всё и пригласил к себе в мастерскую на следующий день – как только она почувствует себя достаточно хорошо, чтобы предпринять короткую поездку.
Я положил конверт на серебряный поднос, надел шляпу, перекинул через руку свой плащ и на цыпочках вошёл в кухню, где, как и ожидал, встретил Агату, колдовавшую над смешиванием различных ингредиентов коктейля собственного изобретения.
Казалось, что глаза женщины в чёрном светились, как у кошки.
Увидев меня, она знаком показала, что выведет через другой ход, поскольку тяжёлая входная дверь располагалась всего в нескольких шагах от камина и кресла со спящей в нём Хлое.
Я осторожно двинулся за ней и не услышал ни единого слова с её стороны.
Кухня, на которую я едва успел бросить взгляд, - довольно вместительна и отделана под старину.  Мебель тёмного дерева в сочетании с медной посудой – например, огромным котлом, подвешенным на цепи над дополнительной плитой, из которого шёл пар и доносился запах травяного отвара; пучки лука, чеснока, перца и различного вида трав, висящие рядами под потолком.
До сих пор не могу понять, - почудилась ли мне метла, стоящая у зачем-то созданной по старому образцу печи, - или она действительно там находилась, а вокруг расхаживал пушистый чёрный котище, который, увидев меня, подошёл, замурлыкал и  попытался взобраться на меня как на дерево, оставив несколько затяжек на штанине.
Агата вывела меня к противоположной стороне дома, обращённой к лесу, и попрощалась. Мой автомобиль пригнали ко входу в дом ещё вчера, так что я не беспокоился насчёт того, как добраться до дома. Вероятно, мне придётся попетлять по дорогам, но я уверен, что всё не так сложно.
Под деревьями почти ничего не росло, - так густы были их кроны, сомкнувшиеся наподобие шатра.
Полутьма, сырая земля, покрытая мхом и редкими, пробивающимися из-под густой тени ростками травы и лесных цветов, боящихся прямых лучей солнца…
Я неторопливо прошёлся под раскидистыми ветвями по одной из тропинок, выложенной из остроугольных кусков светлого камня, к чугунной решётке, определявшей границу владений готической феи, и, взявшись за причудливо переплетённые прутья, стал вглядываться вдаль.
Сразу за территорией викторианского особняка шла полоса густой, сочной, зелёной травы, - но не было уже меланхолично-молчаливых деревьев.
Несколько десятков метров – и узкий перешеек равнины переходил  в гору, словно подпиравшую тыл миниатюрного замка.
Где-то в стороне от главного входа, расположенного с противоположной стороны, спокойной поверхностью воды мерцало небольшое почти идеально круглое озерцо. С той же самой стороны, золотя его рябь, всходило солнце.
Справа от меня, обращённого лицом на юг, - небо ещё темнело сонным покрывалом с редкими всполохами звёзд, а слева розовело, переходя из буро-фиолетового в пронзительную бирюзовую голубизну прямо у меня над головой.
Несколько облаков серо-коричневого цвета наводили мысль о пёрышках кого-то из небесных божеств, спросонья взбивающих подушки. Или усталые крылья, непригодные для сна, подобно домашним коврам вывешивались поперёк невидимой перекладины ….
На меня потянуло прохладным ветерком, и послышался еле уловимый шелест листьев. Я поёжился от холода и заспешил к своему автомобилю.
Не успев завести мотор, бросил взгляд на массивную дверь, обрамлённую горгульями.
Центральная её часть, выполненная из стекла, позволила мне увидеть приникшую к перегородке женскую фигурку, облачённую в зелёное.
Для Хлое, наверное, было слишком поздно выбегать из дома, прощаясь со случайным знакомым, но что-то в её руках, прижатых к стеклу ладонями, показалось мне трогательно-знакомым.
Сказать бы ей, как я надеюсь увидеть её в своей мастерской!
Но дополнительная деталь видения заставила меня что есть силы вдавить в пол педаль акселератора.
Объезжая замок с востока, я смотрел на него, позолоченный первыми лучами солнца, и с расстояния в несколько сот метров  он казался мне всего лишь причудливым их преломлением, мифическим миражом от основания до самых башен и крыши, по которой я ходил прошлой ночью.
Солнечный свет, перейдя из апельсиново-розового в почти белый, окутал дом  светящейся паутиной.
Но я не мог стереть память об очертаниях Агаты, обвившей руки вокруг талии Хлое, взмахнувшей рукой в прощальном приветствии.
Черноволосая языческая богиня полностью завладела вниманием  кицуне.
Она увлекла девушку-Лису во мрак комнаты, коснувшись губами её  губ…
В моих лёгких стоял аромат чёрных тюльпанов, обступивших обитель двух фей, и вместе с ним свернулся клубком, отразившись от горного озера светящимся лассо, один из лучей солнечной паутины.

C.
(Visage - Visage - http://www.youtube.com/watch?v=mdsC--CV3Iw&feature=related)

Сегодняшний день позволил мне многое узнать…или вспомнить. О себе и своём новом знакомом.
Где-то в выдвижных ящиках стола моей лаборатории покоятся с миром паспорта, бумаги, счета – всё, что связывает меня с так называемой реальностью.
Я кажусь себе спящей, если пытаюсь в этом разобраться. Вообразить, что мне место среди спешащих куда-то людей, в общественном транспорте или автомобильной пробке… Что я когда-либо смогу себя нормально чувствовать в качестве живого инструмента, выполняющего работу на кого-то ещё по составленному непонятно кем расписанию. Моя концепция пространства-времени никогда не записывалась на бумаге, но я живу в собственной пространственно-временной капсуле, даже не замечая этого.
Редкие вылазки в повседневную «действительность» ничем хорошим не заканчиваются…
Я становлюсь неуклюжей и попадаю в неприятные ситуации, иногда угрожающие моему здоровью… имеется в виду именно физическое здоровье, потому что психически любой «нормальный» человек счёл бы меня больной.
Куда комфортнее мне в тех областях, которые считаются потусторонними. Наверное, поэтому у меня мало друзей.
Ральф прозвал меня «кицуне» - персонаж японского фольклора о девушках-лисах.
Не могу стряхнуть с себя это слово, отшутиться. Оно мне нравится.
Сознательно я время от времени пытаюсь подстроиться под «нормальную» жизнь, но подсознательно проходит дополнительная линия сюжета, - вероятно, ведущая, о которой мне, как ни странно, и самой далеко не всё известно…
…Лисы бывают не только рыжими, но и черно-бурыми… А также, согласно легендам – серебристыми девяти - и даже тысячехвостыми! Однако, невзирая на цвет волос, я почему-то уверена, что, если б была животным, то именно лисой.
Когда-то в детстве я любила закутываться в рыжее покрывало и представлять себя лисичкой. С этим связан один инцидент, который я плохо помню, но, кажется, один из детей – моих ровесников решил поиграть в перевоплощение. Он выбрал себе образ хищной птицы.
Накануне праздника, по случаю которого собралось множество друзей и родственников (это мог быть и мой День рождения в далёком прошлом) мне приснился тот самый сон, напугавший меня – про пернатого с трезубцем…
С моей стороны, мне кажется, что Ральф похож на синюю птицу из моего сна. Если бы ночной гость принял человеческую форму, то более подходящей не придумать.
Я подумала об этом, когда он вошёл ко мне в комнату и стал, по моей просьбе, читать для больной, лежащей под капельницей. Длинный тёмно-серый жакет, белая рубашка, обёрнутый вокруг шеи шёлковый шарф цвета старого красного вина.
В какой-то момент он повернулся в профиль ко мне, и не столько даже нос с лёгкой горбинкой, сколько выражение глаз, полускрытых тенью, напомнило мне о короле пернатых.
Итак, только что произошедшие события кое-что расставили по местам, выявив некоторые переменные в уравнении жизни, до сих пор остававшиеся загадкой.
Например, зачем мне больничная палата в своём доме…
Иногда я совершала (и продолжаю совершать) поступки, объяснения которым не могу найти, кроме того, что это некоторая подстраховка в иллюзии «прошлое-настоящее-будущее», где всё на самом деле существует одновременно, и мы переживаем то или иное состояние в зависимости от того, на что наткнёмся.
До чего же интересен мой новый друг…
Я никак не ожидала, что он уговорит меня принять участие в шоу, открывающем его выставку картин. То есть, ему и уговаривать не пришлось.
Танцы – то, без чего я не могу существовать, хоть и никогда не была профессиональной танцовщицей (разумей – при работе над всеми своими постановками никогда не просила и не получала за это оплату, всё делалось исключительно для души). Возможно, это неразумно. С другой стороны, тот, кто работает за деньги, рискует превратиться из творца в механизм, выполняющий посредственные операции на заказ. Те же, с кем я сотрудничала, знали, что меня ничто не держит, кроме собственного энтузиазма, и в любой момент я могу уйти.
Итак, почему бы не прервать на день работу над решением проблемы одного из клиентов (как сказал бы кто-то, болезненная одержимость образами Дали) и не поучаствовать в чём-то ещё, не менее интересном? Иногда мозгу нужна пауза.
Предчувствие авантюры не обмануло…
Непостижимым образом именно Ральф подсказал мне одну из переменных, которую я искала – ромб. Ещё более невероятно то, что для него самого этот чертёж имеет особое значение, которое он пытается выяснить.
Исполняя импровизированный танец в выставочном зале среди его картин, я ощутила какой-то недобрый посыл, исходящий от зрителей… вернее, откуда-то из задних рядов собравшихся, и потому вздохнула с облегчением, когда композиция подошла к концу, хоть и осталась ею довольна. Без разогрева, без репетиции, - и ни единого ляпа.
Нам следовало уйти сразу, но мы этого не сделали, задержавшись всего на пару секунд, и главным действующим лицом стала весьма неуравновешенная дама, над психокоррекцией которой я не согласилась бы работать даже за большие деньги.
Произнеся длинную тираду о вреде абстрактного искусства, она достала пистолет, – видимо, заранее приготовленный, -  и открыла огонь.
Я была уверена, что её мишенью изначально являлся Ральф. Кто мог знать, что я приму участие в шоу? Об этом никому не было известно до последнего момента.
Тем не менее, раненной оказалась я. Не столько боль и неожиданность, сколько досада мешала мне думать.
Я всегда презирала огнестрельное оружие, отдавая предпочтение холодному.
К счастью, мне не приходилось воспользоваться ни тем, ни другим, но кинжалы, ножи и шпаги, по моему мнению, куда благороднее глупых «стрелялок». Холодным оружием надо уметь владеть. В отличие от огнестрельного, оно не будет играть в руках идиота. К сожалению, карманные пушки для некоторых – как спички в руках малолетних детей.
Как бы то ни было, мне посчастливилось вспомнить о своей оборудованной на все случаи жизни лаборатории прежде, чем сознание меня покинет. И, также не без помощи Той стороны – попался понимающий врач.
Если бы меня отвезли в больницу, то не только гнетущая атмосфера, но и некоторые бумажные вопросы попортили бы немало крови.
Например, полное имя, фамилия, дата и место рождения. Им потребовалось бы удостоверение личности, хотя бы водительские права. Возможно, всё бы ими ограничилось… А что если нет?
Открываю ящик стола с паспортами. Как же много на них пыли…
Вот первый, выданный в другой стране, другом веке и другой жизни. Официально утерян, потому мне удалось его сохранить – на память. На фото – девушка, лишь отдалённо похожая на меня. Пропала без вести, свидетельство о смерти прилагается. Где-то далеко всё ещё есть пустая могила, украшенная цветами, игрушками и даже плитками шоколада.
Грустно…
Другой паспорт с похожей историей, только имя отличается. Ну и фото, конечно…
И так далее… третий, четвёртый… целая стопка.
Меня официально нет. Я никогда не нарушаю правила движения, потому полицейские не имеют повода останавливать мою машину и проверять документы. Мне удалось избежать налогов и записей в тех или иных государственных реестрах.
Если сложить вместе все годы, которые прожили дамы, значащиеся в паспортах, то получилось бы, что я должна быть древней старухой. Даже более того… Никому ещё не удавалось прожить столько лет,- даже тем, кто значится в книге рекордов Гиннеса.
Подобный срок жизни без каких-либо признаков старения считается присущим только мифическим существам наподобие вампиров, эльфов или фей.
Но я не пью кровь, у меня уши обычной формы и нет крыльев за спиной.
Моё глубокое убеждение – люди попросту неправильно живут. Но я давно перестала с кем-либо спорить…
Одна из особенностей моего организма – взаимодействие с силами природы, которые считаются опасными. Шаровые молнии всегда давали мне энергию, когда я в ней нуждалась… Не странно ли, что они имеют нечто общее с так называемыми лисьими огнями?
Так и в это  раз, - когда врачи сделали всё возможное, я знала, что моё лечение только начинается.
При всей своей эксцентричности, Ральф многократно недоумевал, почему мне необходимо выбраться из-под капельницы на крышу, да ещё и в сильную грозу, как работает моя Книга на чердаке, и почему Бенджамин существует, в основном, в форме портрета.
Некоторые вещи бесполезно объяснять – их надо пережить или хотя бы увидеть. Конечно, для кого-то гораздо важнее услышать, или даже попробовать на вкус, но так уж сложилось изначально, что для меня важнее всего именно зрительные образы. На второе место можно поставить запахи.
От Ральфа пахло чем-то знакомым, похожим на морской ветерок с ноткой специй.

(Book Of Days...Enya - http://www.youtube.com/watch?v=enZEEGb-nmc&NR=1)

Я не знаю, есть ли где-либо ещё на Земле книги, похожие на ту, что спрятана у меня на чердаке в маленькой мансарде, охраняемой домовым. Но, сколько себя помню, этот том всегда был со мной, с самого детства. Я таскала его с собой, если предстоял очередной переезд, - но как бы мне хотелось остаться именно в этом доме!
Я нечасто появляюсь в обществе, и, возможно, несколько поколений случайных соседей так и не заметит, что его обитательница остаётся подозрительно молодой.
Неизвестно, сколько ещё мне отпущено лет, или столетий, как и то, почему я не такая, как остальные люди в этом мире.
Я пробовала вопрошать свою книгу, положив ладони на раскрытые страницы, но, сколько я ни старалась увидеть своё раннее детство, мне мешал приступ страха, который я так и не смогла побороть. История, которую мне так нужно вспомнить, давно ждёт своего шанса быть прочитанной. И почему тогда я всякий раз зажмуриваю глаза? Снова и снова по рукам начинает струиться вода, сначала холодная, а потом не столько даже горячая, сколько живая, как самостоятельная мыслящая сущность, многоклеточное существо, каждая частица которого – самостоятельная единица в огромной колонии.
Боясь, что этот океан вырвется со страниц и затопит меня, я вскакивала со стула и убегала, чуть не плача от досады.
Что-то заставило меня привести в потайную комнату Ральфа прежде, чем мы поднялись на крышу.
Вряд ли кто-то ещё, кроме меня и Агаты, моей подруги, пробовал считывать ответы со страниц, которые разговаривают, смотрят на тебя, в то время как ты смотришь на них. Сравнение с бездной не так уж неуместно… Поэтому я не могла быть уверена, захочет ли оракул беседовать с ним.
Но Ральф узнал довольно много, - правда, как и следовало ожидать, не совсем в том виде и под тем углом, как можно было бы представить заранее.
Видела ли я образы из книги?
Нет.
Мне достаточно было взглянуть на его лицо – начиная с того момента, когда он капал водой на пустые страницы… Это сравнимо с тем, как можно определить примерное содержание фильма или пьесы, глядя на выражения лиц зрителей.
Только тот, кто задаёт вопрос, видит ответ. Так что ещё одно достоинство данной книги заключено в том, что её нельзя читать через плечо, стоя за спиной вопрошающего.
Очевидно, вода является своего рода проводником в мир мыслей, воспоминаний и снов.
Я слышала версию о том, что шаровые молнии состоят из заряженных частиц воды, перешедших в малоизвестное пока четвёртое состояние. Это неплохо сочетается с легендой о жемчужинах, являющихся хранителями лисьих душ. Кицуне питаются жизненной силой от «лисьих огней», - шаровых молний, являющихся, в таком случае, сплавом огня и воды, а жемчуг зарождается внутри раковин – водных существ. Это не более чем игра ума, но иногда, манипулируя предположениями современной науки в тандеме с древней мифологией, можно прийти к интересным выводам. В таком случае девушки-лисы могут быть дальними родственницами русалок!
…уДИВительная связь Ральфа с Синей птицей из моего сна прослеживается всё время, даже  когда я нахожусь в полубессознательном состоянии.
Мне начало казаться, что мой сон предыдущей ночи сбывается точь-в-точь.
Я не могла встать с кровати, даже пошевелиться, когда у меня в глазах двоилось и казалось, что не то Ральф, не то Див приближаются ко мне с трезубцем наперевес.
В тот момент, когда мне был нанесён удар в место пулевого ранения, вместо ожидаемого болевого шока я получила разряд анестезии, по-видимому неизвестной современной медицине, нисколько не притупляющей разум и наполняющей новыми силами.
С орудия медицины Той стороны вместо крови стекала морская вода, словно именно ею были наполнены мои сосуды.
Как известно науке, в крови содержится частичка древнего океана, из которого вышли все живые существа.
Див же стал проводником Ральфа на чердак и на крышу, но, как только мы оказались под струями дождя, растворился среди грозовых туч.
Не странно ли, что шаровые молнии связаны как с преданиями о девушках-лисах, так и с Громовой птицей – молотом Тора, на который, как две капли морской воды, похож Див?
Я и раньше держала их в руках, проводила ими по волосам и лицу, позволяла проходить сквозь своё  тело. Это случалось раз в несколько лет, или несколько десятков лет и никогда не планировалось заранее. Но, всякий раз, когда мне случалось заболеть или начать обнаруживать первые признаки старения – такие, как сетка мелких морщинок вокруг глаз, дряблая кожа на животе, выступающие вены – не далее как через несколько часов разражалась гроза, и пои помощники спешили изгладить любые несовершенства, даже самые малозаметные.
Возможно, контакт с ними восстанавливает сам процесс работы клеток, баланс электронов внутри и снаружи клеточной мембраны, на котором, согласно некоторым исследованиям, и держится сила и молодость.
Уверена, что это не всё…
Но только одно мне трудно понять: почему та загадка природы, что погубила немало людей, так благоволит именно ко мне, делясь своими силами?
Ответ я могла бы найти в Книге на чердаке, но именно эту страницу – ту, в которой могли быть описаны первые годы моей жизни, - мне пока открыть не удалось. И всё же что-то подсказывает мне: очень скоро я узнаю то, что до сих пор оставалось тайной.

(Продолжение следует).