Бог из Машины - Глава 21

Кумачовые балдахины беседок, подсвеченные, яркие, пышные, неистово отражались на поверхности искусственного ручья, что, пробегая через весь зал и разбиваясь на несколько рукавов, делил китайский ресторанчик на острова. Ручей был совсем как настоящий: если посмотреть в его воды, то можно было увидеть и песок, и водоросли, и течение, и, конечно, красных карпов, которые (очевидно догадываясь, что посетителям ресторана на глаза лучше не попадать) то и дело скрывались из виду в багровых отражениях балдахинов.
Негромко играла мягкая восточная музыка, но понять, откуда она лилась, было никак не возможно. Казалось, что она, как запахи соблазнительных блюд, что подавали снующие тут и там роботы-официанты, пропитала воздух и предметы интерьера, и теперь, чтобы избавиться от нее, нужно закрыть ресторан и на неделю оставить открытыми его окна, пока все ноты, все мелодии Поднебесной растворятся в уличном шуме Мунсити.
Более половины посетителей как раз сидело за столиками у окон, любуясь утренним городом, а сама хозяйка гостиницы и этого ресторана ждала Айма за столиком в беседке в центре зала на крохотном островке, соединенным с остальной “сушей” четырьмя белыми горбатыми мостиками. Робот-официант, проводив Айма до острова, не стал переходить ручей и Айм, поднявшись на мостик, увидел, что сегодня Мэри одета под стать заведению в шелковое кимоно шоколадного цвета с большими красными цветами. Ее волосы были зачесаны на затылке в пучок, глаза подведены на восточный манер, а в руках Марины плавно колыхался большой веер с неясным черно-серым рисунком.
“Просто Чио-чио-сан какой-то…” — подумал Айм, жалея о том, что пришел в европейском костюме.
— Во хэнь гаосин дзеньдао ни! — сказал он, и, следуя пригласительному жесту хозяйки, присел на низкий стульчик.
— Что? — спросила она.
Голос Мэри был тих и спокоен, как воды окружающего их ручья, от колких интонаций и агрессивного поведения, присущего ей вчера, ни осталось и следа. Было видно, что она была чем-то опечалена.
— “Во хэнь гаосин дзеньдао ни” — китайское приветствие.
— А… Доброе утро.
— Оно переводится как “рад вас видеть”, и это действительно так.
— Благодарю. Я тоже. — Она протянула меню. — Угощайтесь.
— Что-нибудь на ваше усмотрение, — сказал Айм, не раскрывая брошюру, а любуясь объемным рисунком дракона на ее обложке.
— Даже не знаю, что вам предложить, дело в том, что я — вегетарианка.
— Очень мило. Давно мечтаю им стать.
— Что же мешает?
— Даже не знаю… наверное, работа и… — он немного замялся. — … Жена. Она никак не может отказаться от привычной ей кухни.
— О… Тогда вам действительно никогда не влиться в ряды сторонников правильного питания.
— За все приходится платить.
— Вы, наверное, счастливы в браке.
— А вы?
Мэри внимательно посмотрела на Айма.
— Мне кажется, вы все знаете обо мне.
— С чего вы так решили?
— Вы даже не спросили — замужем ли я.
— О… Ну это не секрет.
— И все же… чем вы занимаетесь? Как вы мне сказали при знакомстве? “Обеспечением безопасности”?
— Вопросами безопасности.
— Очень размытая формулировка… Она может означать все, что угодно: от торговли бронированными дверьми до какой-нибудь правоохранительной организации.
— По крайней мере – я не из полиции Мунсити.
— Да, я помню… Посмотреть бы ваш гороскоп рождения, можно было бы угадать… Вы родились в год Дракона?…
— Да, а как вы угадали?
— С высшим астрологическим образованием это сделать не сложно.
— Поразительно.
— Значит, вы “Дракон” и “Весы”, ну а ваша профессия…
— Я работаю в Службе Тотальной Разведки, — произнес Айм спокойно, хотя прекрасно понимал, что сказал это лишь для того, чтобы добавить себе авторитета в глазах Мэри.
— Обычно это не афишируют, — произнесла она так, будто и была готова к такому ответу.
— Обычно мы и не общаемся с астрологами. Вы бы все равно обо мне все узнали.
Мэри улыбнулась, первый раз за всю их встречу.
— Вы мне льстите. Астрология — это не просто наука, это, если хотите, смысл и стиль жизни, и, чтобы стать хорошим астрологом, нужно бросить все остальные дела и круглый день думать исключительно о звездах и планетах. Я же, как вы видите, больше занимаюсь мирскими делами и поэтому меня едва ли можно считать сильным астрологом.
— Ваши предсказания редко сбываются?
— Скажем так… я не во всяких вопросах правильно понимаю советы звезд и планет.
— Это не страшно.
— Смотря какой вопрос.
— Ну, например?
— Ну, например… — вздохнула она чуть заметно. — Например — вопрос брака и личной жизни… Вы, наверное, прекрасно осведомлены о моих семейных проблемах.
— С чего вы взяли? — спросил Айм, и почувствовал, что желанная встреча его тяготит. Казалось, что он не открывал для себя внутренний мир любимого человека, а постоянно пытался сравнить то, что ему было известно с тем, что было на самом деле.

Он действительно знал о Мэри слишком много, и в этом заключалось основная неловкость разговора. Айму нужно было постоянно контролировать себя, чтобы не дать понять Мэри (которая, судя по всему, догадывалась о его осведомленности), что он знает он ней все, почти все.
Он знал где и когда она родилась, в какой школе училась и что когда-то писали о ней ее подруги и друзья на своих Интернет-страничках. Айм принялся собирать информацию о Марине еще на «Лунном Плоту»: наверное, сработала профессиональная привычка, и весь путь до Луны он только этим и занимался, почти забыв о своих «овечках». Он знал, что это, наверное, плохо, и так делать, наверное, нельзя, но Айм ничего не мог с собой поделать – и потому он искал, искал, искал, постоянно накапливая и накапливая сведения о ней.
А главное – находя новые и новые подробности ее жизни он поневоле ставил на их место свою жену, и всякий раз убеждался, что Мэри – это по настоящему идеал женщины, а Анна – всего лишь робот…

Впрочем, и Айму было известно далеко не все о том, что случилось с Мэри вчера вечером.
Едва в сумочке Мэри зазвонил телефон, Романов, улучив момент, тут же ретировался, а она вышла из зала.
— Дайте мне фонограмму вашего разговора, я желаю лично проконтролировать ход операции, — приказал Айм Мозгу.
— Извините, но прослушивание интимных разговоров центрального компьютера с субъектами операции доступны лишь с сотого уровня продвинутости, — ответил Мозг.
Айму оставалось лишь ждать, и операция, повинуясь благосклонности фортуны этого дня, вновь прошла успешно. Айм даже не ожидал, что при таком низком прогнозе успеха (каких-то 55%!) он достигнет своей цели. Когда Мозг сообщил о том, что нежелательная информация о Марсе, которую разболтал Молот, уничтожена руками Мэри, Айм уже направлялся к выходу из концерт-холла, словно веселье приглашенных гостей отторгало из своего сладкого нутра инородное трудовое вкрапление. В это время на эстраде спонтанно начался концерт его подопечных музыкантов, и подпитая публика пьяновато веселилась возле сцены. Селениты степенно топтались на месте, их движения были плавны и корректны, будто их пляска происходила на Земле, а не в Мунсити. Земляне же, дав волю эмоциям и новому легкому телу, то и дело взлетали над веселящейся толпой и медленно опускались в ее недра, конвульсивно дергая руками и ногами, будто их засасывала какая-то танцевальная трясина.
Общее веселье и задор совсем не соответствовали настроению разведчика. Он чувствовал себя виноватым, что впутал Мэри в историю, в которой к тому же был замешан его противник. Айма не оставляла мысль о том, что это не Мозг предложил подобное развитие событий, а он сам подстроил все таким образом, чтобы попытаться поссорить Мэри и детектива.
— Когда Петровский обнаружит пропажу, немедленно дай мне знать, — приказал он Мозгу, выйдя на улицу.
Казалось, что он попал в гигантский каньон, который одним краем упирался в небесную сферу, а другим — в исполинский Небесный Столп, ее удерживающий. День был в полном разгаре: искусственное небо обратилось в кричаще-голубой цвет, угасло уличное освещение, и лишь неоновый свет реклам как и прежде вещал обо всех мыслимых радостях жизни.
— Частный детектив Петровский уже обнаружил отсутствие диска с записью допроса, — безучастно ответил Мозг.
— Какова его реакция на происшедшее? — спросил Айм, вставая на самодвижущуюся полосу. Не смотря на усталость, возвращаться в гостиницу “Торба на Круче” на окраине города, где он остановился, совершенно не хотелось, и он решил немного прогуляться. Дорожка, приятно дернув за подошву, схватила пленника дороги и понесла его.
— Вполне предсказуема, но не опасна. Не смотря на то, что он подозревает в происшедшем Марину Макаревич, серьезного скандала и распространения конфликта не ожидается.
— А что Мэри?
— Если вы имеете в виду Марину Макаревич, то в настоящий момент она допрашивает коридорного робота.
— Зачем?
— Доказывает свою невиновность.
Сказанное еще больше испортило настроение. Да, звезды сегодня были на стороне Айма, однако поступок Мэри послужил пищей для грустных размышлений:
“А окажись на его месте я? Ведь тогда она бы предала и меня, точно так же, как этого проходимца, и так же сейчас оправдывалась предо мной… И из-за чего? Из-за одного телефонного звонка от мнимого “Бога”… Вот они — женщины, нет в них ни капли благородства, есть только придуманный женский идеал. Идеал, придуманный нами — мужчинами…”
— Какова вероятность того, что детектив узнает от Мэри подробности спец-операции? — спросил он, проезжая мимо зоопарка генетических экспериментов. Красивая реклама — видеощит, мельтеша крокодилоакулами, зайцекенгуру и прочими верблюдопотамами, зазывала:
“Они не выживают на Земле. Их можно увидеть только тут.
МОНСТРЫ   И   ЖЕРТВЫ   СОВРЕМЕННОЙ   НАУКИ!!!”
— Данный алгоритм поведения трудно просчитать, детектив весьма непредсказуемая личность, – ответил Мозг. – Однако учитывая то, что он только что поругался с Мариной Макаревич и покидает ее гостиницу, такой вариант развития событий маловероятен.
“Все таки я его убрал, — подумал Айм стыдясь и радуясь одновременно. —  Теперь все зависит только от меня”.
Когда он спрыгнул с дорожки и направился к воротам обиталища “монстров и жертв”, Мозг, неожиданно для Айма, добавил:
— Операция прошла очень успешно. Благодаря вашим решительным действиям нежелательная информация уничтожена практически без подозрений на СТР. Если ничего не измениться, то по возвращении на Землю я буду ходатайствовать о повышении вашего уровня продвинутости на девятнадцатый уровень. Поздравляю…

— С чего я взяла, что вы знаете, что я недавно завела себе любовника? — брови Мэри, на восточный манер нарисованные на лбу, слегка встрепенулись, но тут же немедленно вернулись в прежнее положение. —  Я полагала, что разведке известно все, тем более, если об этом знает даже мой муж.
— В некотором смысле это так, — ответил мягко Айм. —  Однако есть вопросы, не входящие в мою компетенцию.
— И что это за вопросы?
— К примеру, я не знаю — любовник ли он вам.
— То есть ты знаешь, о ком идет речь? — перешла она на “ты”, и Айм почувствовал, что это произошло не спроста, как не спроста был задан вопрос.
— Я имею в виду, что слово “любовник” это производное от слова “любовь”: то есть не знаю – любил ли тебя этот человек, — уклонился он от ответа.
— А, вот ты о чем… Не знаю, любил ли меня Макс, но я точно знаю, что я любила и люблю его…
Марина медленно закрыла веер и, посмотрев на Айма, спросила:
— Почему ты улыбаешься?
Айм действительно не смог скрыть кислую полуулыбку: сказанное Мэри так отличалось от ее вчерашнего поступка и было столь обидно (кому нравится слышать, что любят не тебя, а другого?), что он не столько не удержался, сколько намеренно выдал свои эмоции: дескать — знаю я цену этих слов.
— Люблю… — передразнил он ее голос, от чего Мэри не смогла не спросить:
— Да, люблю, а что здесь такого? — сказала она с вызовом, и в эту секунду Айм увидел в этой восточной красавице ту, «вчерашнюю» Мэри. Она снова вернулась в свое прежнее амплуа, от наигранной восточной покорности миру не осталось и следа, в голосе вновь зазвенела еле уловимая ирония.
— Да так… ничего, — сказал Айм, с каким-то сомнительным удовольствием предчувствуя, что сейчас он и вправду может быть узнает о том, как же Мозгу удалось убедить Мэри выкрасть диск.
— Нет уж, давай, говори, раз начал, — сказала она то, что Айм в глубине души и хотел услышать.
— Ничего я не начал… Просто хотел поинтересоваться: кого ты любишь больше — его или бога?
— Что за дурацкий вопрос? Это все равно, что спросить меня что я больше люблю — помидоры или мотоциклы.
— Даже если мотоциклы существуют лишь в твоем воображении? — спросил Айм, чувствуя, что разговор плавно превращается в какой-то философский диспут.
— Я имею в виду… — сказала она подчеркнуто ядовито — … те два мотоцикла, которые сейчас находятся в гараже моего родового замка.
“Ишь ты, аристократка… вспомнила о замке и своем “древнем роде”… Ладно, сейчас посмотрим, как ты запоешь…” — зло подумал Айм.
— А я имею ввиду твоего вымышленного бога, — сказал он спокойно, стараясь скрыть гнев, вызванный ее высокомерием.
— Любой бог — вымысел, и Искусственный Интеллект ничуть не лучше и не хуже других.
— Другие боги не имеют обыкновения звонить по телефону и предлагать своим слугам совершать неблаговидные поступки, — парировал Айм, заметив, что добился своей цели и сбил с Мэри всю эту ее аристократическую спесь: она изменилась в лице и замолчала, внимательно глядя ему в глаза.
— Откуда… тебе… это… известно?… — спросила она с расстановкой, вставляя в паузы между словами не столько удивление, сколько решимость узнать теперь всю правду.
— Луна слухами полниться, — отшутился Айм, уже ругая себя за то, что не сдержался и пустился в этот бессмысленный диспут.
— Ты не ответил.
— Допустим, я поклонник электронной религии, но более ранней инициации — такой ответ тебя устроит?
— Не устроит. Между прочим, я тоже от чего-то так подумала и навела о тебе кое-какие справки… Ты не из электронного братства, по крайней мере, у нас нет человека с таким именем.
“Вот так-то… — подумал Айм. — Доигрался”.
— Вы прирожденный контрразведчик, — сказал он, окончательно осознав, что их первое свидание превратилось в какую-то пустую перепалку. —  Что еще вам известно, и чем вызван столь пристальный интерес к моей персоне?
— С самого начала презентации я заметила тебя и почувствовала какую-то тревогу… — сказала Мэри, не обращая внимания на это официальное “вы”.
— Мне очень лестно, что меня заметили…
— А потом, когда мне позвонили я от чего-то сразу подумала о тебе… Но это был не ты, я видела…
— И о чем вы беседовали? — спросил Айм.
— Разве тебе это не известно?
— Представь себе — нет.
— Тогда тебя это не касается, — отрезала Мэри, но Айм почувствовал, что она хочет хоть кому-то рассказать о своей беседе с Мозгом, но не знает, как это сделать.
Это состояние Айму было известно не понаслышке. Года полтора назад он и сам имел подобный разговор. В тот день сучка Эльза всю смену заигрывала с ним, строила глазки, намекала на свидание, а на вопрос Айма: “А что скажет Твой?” кокетливо ответила: “А он мне разрешил”. Айм уже было подумал, что вопрос решен, и осталось только придумать, что сказать Стерве, хотя — что тут ей скажешь… Вечером Эльза одной фразой вернула все на свои места:
— Айм Намах, ты с ума сошел? Подумай — кто ты, и кто Он.
В тот вечер он и задержался на работе, тупо перебирая документы в столе и уничтожая ненужный хлам, как вдруг услышал мужской голос:
— Не сердись на нее…
Что было дальше —вспомнить, распутать тот клубок мыслей и чувств, оставшихся от разговора с Мозгом Айму не разу не удалось. Воспоминания детства, откровения юности, мысли о женщинах и собственные стихи о любви — все это было в тот вечер, похожий на сон. Айм так никому и не рассказал об этом, хоть Мозг и не просил молчать об этом разговоре: все равно все не расскажешь. Каково же тогда было Мэри, считавшей, что с ней говорит: человек? Бог?
— Мэри, я вправду не знаю, о чем вы говорили, — сказал Айм как можно мягче, чтобы хоть этим немного успокоить ее.
Мэри осторожно посмотрела на гостя и негромко произнесла:
— У меня до сих пор в памяти  этот разговор. Трудно передать словами, как он происходил, помню лишь, что сначала мне показалось, что это розыгрыш, я даже вернулась в зал и посмотрела на тебя и других гостей, чтобы увидеть, кто это так шутит. А потом… Чем больше мы говорили, тем больше мне становилось не по себе, я в душе ругала себя за то, что не могу догадаться кто это может так шутить надомной, а его слова ложились и ложились удачным пасьянсом, и вера моя, мои идеалы стали плыть, а возражения исчезали в горле так и не родившись на свет… Я до сих пор под впечатлением его речи, и думаю, что никогда ее не забуду: она привела меня и в ужас, и трепет, и в ликование. Я чувствую, как я изменилась после этого разговора и думаю, что ни один человек не сможет так владеть словом…
— Я понимаю, — сказал Айм. —  У меня самого было что-то подобное.
— Неужели Он действительно существует? Вы, наверное, давно следите за Ним, да? — спросила Мэри, вглядываясь в глаза Айму, ожидая выискать в них нужный ответ.
— Не знаю. Смотря что ты имеешь в виду. Но я понимаю твои чувства и знаю, как было трудно отказать ему.
Мэри грустно улыбнулась:
— Да… Из любопытства я даже пришла в номер Макса, и, не приди он раньше — бог знает, не сделала ли бы я того, о чем он меня просил.
Она посмотрела на Айма, пытаясь убедится в том, что тот понял ее женскую логику. Увидев на его лице не скрытое удивление, спросила:
— Что-то не так?
— Разве не ты уничтожила диск? — спросил Айм, даже не зная, что и подумать: Мозг никогда не пошел бы на такой обман.
— Нет, конечно… а откуда тебе известно, что речь шла о диске? — спросила Мэри. — Я тебе этого не говорила!
— Кое-что мне известно…
— Откуда? Ты же сам только что сказал, что не знаешь, о чем я разговаривала с… А… начинаю догадываться… Это были делишки вашей Тотальной Разведки, да?
Тон Мэри снова поменялся: ядовитые ноты звучали в каждом слове, взгляд стал холодным, а интонации опять стали невыносимо ядовитыми.
— Пойми, в интересах национальной, нет, даже планетарной безопасности этот диск надо было изъять…
— А познакомился ты со мной тоже в целях планетарной безопасности? Может, ты и в кровать меня скоро затащишь ради спасения всего человечества?
— Мэри…
— Я более чем уверена, что на диске и не было ничего серьезного… Ты просто хотел поссорить меня с Максом, вот и подстроил все это.
— Мэри, прекрати…
— Какая я вам Мэри? Для вас я отныне Марина Макаревич, однако будет лучше, если вы не станете афишировать наше знакомство.
Она резко поднялась, открыла веер, как бы закрывшись им от Айма, и четко произнесла:
— Если пожелаете сделать заказ,  просто откройте меню и проведите пальцем по названию блюда. Робот немедленно вам его доставит, все за счет заведения.
Она развернулась, и, уходя, добавила:
— Приятного аппетита.