Орками не рождаются! глава9

Глава девятая.

Во сне Леха почувствовал фантастически приятный запах. В его сон нахально вплетался отчетливый запах пива.
 
Пиво. Леха вспомнил, что крайний раз пил пиво два или три года тому назад.
В родном Смоленске, на берегу Днепра, с девушкой, которую хотел назвать своей женой. Имя у этой девушки было, Леха точно помнил, что как - то её звали. Капитан решил, что пиву, а, следовательно, и запаху его на высоте взяться неоткуда. Стало быть, это сон.
 
Он решил не просыпаться, пока не вспомнит имя девушки из Смоленска. Вспомнить не удалось. Заснуть тоже.

- Ду бист Вирт фельдфебель Игумнов век. – Говоривший имел ужасающий немецкий акцент. С таким акцентом обычно играют эсэсовцев в заводской самодеятельности. Леха испуганно открыл глаза.
 
У входа стоял человек, абсолютно нелепый и неуместный здесь в гражданской одежде. «Опять иностранец» с ненавистью подумал Леха.
 
Его посетитель был одет в черную кожу и красную косуху, и вообще, производил впечатление преуспевающего рокера. В руке он держал распечатанную запотевшую банку пива. Банка расточала запах. На банке Леха и сфокусировал свой взгляд.

- Ду бист Вирт Игумнов прапорщик гехемен. – Повторил он свой вопрос.

- Да хрен его знает. – Честно признался Леха.

- Вы есть Игумнов прапорщик?

- А? Вы в этом смысле? Нет. Я не есть Игумнов прапорщик. Есть не я их бин, ферштейн, хендехох. Есть я нет. Короче, нихт.

- А где он есть?

- А он есть нах Хаус век.

- Ложный вызов. Дер щлёхтд.

- Какой еще ложный вызов? Ты полегче.

- Их бин международишен транспортгеверкен компаниш. Ферштейн? Их бин доставка вир Игумнов прапорщик айн кляйн пакетен. Ферштейн? Хир вир нихт хир плацадрес гехаем нихт. Это ложный вызов. Платите штрафен век.

- Ага, сейчас, шнурки поглажу и заплачу, не унесешь. Делать мне больше нечего. Всем платить, так без штанов останешься. Иди своему крестоносцу мозги парь. А мне не до тебя. Я спать буду.

- Понятно. – Совершенно без акцента и опять таки по русски сказал визитер. Этот внезапный языковой переход пробудил у Лехи смутно знакомое предчувствие грядущих неприятностей. – Значит, про крестоносцев мы знаем, даже сотрудничаем.

- А, так ты не иностранец? – Особого удивления Леха не выказал.

- Как это не иностранец? Самый натуральный иностранец, по паспорту. Только напутали опять у нас в верховной канцелярии. Там такой бардак, гном ногу сломит.
На цифровой формат не переходим из соображений борьбы с хакерами, а бумажного архива у нас и не было никогда. Великий магистр, он хоть и нечеловеческих возможностей имеет множество, но возраст сказывается. Он у него солидный. Но ничего не забывает. Помнит, что я иностранным языком владею, а каким не помнит. Вот и всучили мне немецкий паспорт.  Ему то, что германия, что Бразилия, провинции. А я по-немецки полный Гитлер капут.

- Ты же сейчас балабонил по ихнему.

- Сам то, шпрехаешь?

- Откуда?

- Оно и понятно. Это я что попало говорил. Ладно. Процесс вручения верительных грамот считаю законченным, разрешите перейти к банкету. – Он оторвал от грозди пивных банок стоящих на столе одну и передал её Колесникову.
 
Пиво оказалось холодным и вкусным. С первым глотком к Лехе вернулись бодрость и хорошее расположение духа. Его гость не дожидаясь приглашения, сел за стол, вынул из-за голенища берца ложку и начал уплетать не съеденные вчера консервы. Леха не спеша, потягивал пиво.
 
- Тебя зовут то как? – Спросил гость капитана, старательно облизав ложку и убрав её на место.

- Леха. А тебя?

- Меня? Подожди. – Очевидно, гость был не готов к такому вопросу. Он вынул из кармана паспорт гражданина ФРГ. – Вот, блин. Ну и имечко. Бурхард, блин, Шарнгольц. Ну и нифига себе. Язык сломаешь. Это как же тогда меня мама называла. Надеюсь Бурый. А, что, нормальная погремуха. Бурый, типа медведь. Значит, зови меня Боря, или Миша, или, все - таки, Боря.

Колесников  не без труда сдержал улыбку. Во первых его гость не походил на медведя ни повадками, ни габаритами. Во вторых, в кругах его общения выражение «звать Борю» имело несколько неприличный смысл.

- Боря, так Боря. – Миролюбиво согласился капитан.

- Рассказывайте, что тут у вас случилось. Игумнов ваш позавчера такую слезницу в диспетчерскую отправил, мне чуть ракету в зад, для скорости, не вставили. И вот – я здесь. На что жалуетесь?

- На снайпера, в основном.

- Ну, это не по моей части. Снайперы, диверсанты, партизаны, всевозможные повстанцы, они, конечно, хуже любой нечисть будут, но вполне просто истребляются.
Народными средствами. Множественные штыковые инъекции, острая свинцовая интоксикация, побои по всему организму, тайд или кипячение, при помощи напалма. Это уж вы сами давайте. До чего народ обленился. Сами уже грохнуть никого не могут. Обязательно надо выдернуть специалиста из регионального управления. Больше то некого сдернуть среди ночи. Звонили бы сразу в Кремль. Или вообще в Ватикан.

Пиво у Лехи давно кончилось. Он снова начал испытывать усиливающуюся с каждой минутой антипатию к бородатому пришельцу.

- Значит, снайпера ты извести не можешь?
- Почему? Я, кого хочешь, извести могу. Я таких зверюг изводил. Не дай бог приснится – не проснешься. Могу я вашего снайпера извести. Дело плевое. Но тратить мое время на беготню за снайперами просто глупо и непростительно дорого. Я же не орк – поденщик. За пятьдесят долларов голову сдавать не буду. Я себя на много дороже ценю.

- Так тебе ещё и платить надо?

- Я ещё не решил. Если это просто снайпер – человек. Я его, конечно, изведу. Дел то на два раза. Только тогда вам придется заплатить и за работу, и за накладные расходы и за ложный вызов. У нас в Орден с конца прошлого века, подрядная система и самофинансирование. Ну и по делам вам. Ишь моду взяли из - за каждой фигни проблему делать.

- А если не простой?

- Тогда будем посмотреть. С этого момента подробно: что, где, когда, и чем кончиться. Говори все. Мы храним тайну исповеди.

- Не знаю, как объяснить.

- Ну, позови того, кто знает. А то, как в диспетчерскую звонить и обмороки с истериками закатывать знаем, а как приехал добрый дядя Бармалей, не знаем, что рассказывать. На фиг вы тогда звонили.

- Да не я звонил. Я про вас и знать не знал. Это ваш Игумнов. С ним и разбирайся. Кто будет платить, потому что я не буду по любому.
 
- Ну и где этот паникер. Немедленно предъявите пациента.

- Девяткин. – Позвал капитан. Раздался шум. Заспанный Девяткин просунул голову за занавеску. Присутствие гостя его очень удивило. – Девяткин. Игумнова ко мне, быстро. – Голова Девяткина исчезла.

Прошло довольно много времени. Боря угостил капитана еще одной банкой пива. Чем меньше оставалось в ней пива, тем меньше неприязни испытывал Леха к гостю. Пока не закончилось пиво, Колесников успел заметить, что, не смотря на всклоченную густую бороду, был Боря очень молод. Его можно было бы принять за мальчишку, если бы не глаза.
 
Такие глаза не бывают мальчишескими, сколько бы лет не было их владельцу. И еще подумал Леха, что в свои двадцать шесть он один из самых пожилых людей на высоте Слепая.
Вошедшего капитан узнал не сразу.

Еще позавчера прапорщик был худым, сильным, жилистым мужчиной. Тридцати с небольшим лет. Как говорится, в самом расцвете сил. Сейчас перед ним стоял старик. Старик был очень похож на Игумнова, дожившего до ста лет.
 
Кожа стала темно-бурой с пунцовыми пятнами, волосы седыми. Глаза слезились, руки тряслись, ноги подкашивались при ходьбе. Вместо привычной формы, Игумнов завернулся в шерстяное одеяло. Увидев гостя, старец как будто потерял координацию и почти упал на одно колено. Боря, каким то чудом перемахнул через стол и поддержал падающее тело.

- Обойдемся без протокола, мечник. – Сказал бородач.
 
Колесникову стало нехорошо. Во первых Игумнов выглядел удручающе. Прапорщику явно не здоровилось. Еще сильней насторожил его Боря. Уж слишком быстро и легко он двигался. Слишком быстро и слишком легко. Гость усадил прапорщика на один из ящиков.

- Как тебя зацепило сильно. Что это? Отзеркаленое проклятие? Что-то слишком тяжко.

- Тварь сильная.

- Что за тварь разобрать успел?

- Успел. Ты не нервничай, рыцарь, но это мертвая эльфа.

- Блин. Мертвая, мать её гном, эльфа, гном ей в рот. И ты вызвал подмогу, только когда самого зацепило? На что ты рассчитывал, мечник.

- Думал справлюсь. Не забывайся, мальчик. Я когда-то работал и с эльфолагами и с твареведами. У меня на личном счете только эльф – две. А ещё и похуже есть. Я не мальчик.

Будь у меня такое же происхождение, как у тебя, я бы уже давно магистром –очистителем был. Просто эта тварь чем – то подпитывается обильно. Про это я не думал. За эльфами такого раньше не водится, вроде. – К концу своей речи прапорщик совсем выбился из сил. Его заливал пот и бил озноб одновременно. Он почти провалился в забытьи.

- Если бы ты думал, этого бы не случилось. – Гость обратился к Колесникову. – Ты не мог бы на часок уступить свою койку. Я попытаюсь вылечить мечника. Не волнуйся, это не заразно. Выглядит это все, конечно, очень отвратно, но совершено не заразно. Это вообще не имеет отношение к бактериям.
 
- Да, пожалуйста, только моя коечка к бактериям отношение имеет. Самое прямое. В смысле, не стерильна.
 
- Ну, это поправимо. – Боря достал из рюкзака кусок прорезиненного брезента, застелил им постель и уложил на него Игумнова.
 
Под одеялом прапорщик оказался голым. Давнишние ожоги прапорщика превратились в сплошные черные струпья – пузыри. От этого зрелища Лехе очень захотелось «звать Борю» но он сдержался.
 
На месте вчерашних язв образовались прозрачные, размером с пистолетную пулю, пузыри, отливающие черным перламутром. Внутри каждого пузырька скрутились полупрозрачные маленькие червячки, если присмотреться, у них можно было заметить маленькие, совершенно червям не положенные, крылья. Некоторые твари просто внимательно изучали Леху красными ненасытными глазами без зрачков. Остальные шевелились, двигались, прогибая эластичные стенки пузырей.

Боря ловко свернул лучину из любимого журнала капитана Колесникова и поджог один её конец. После чего он поддел острием ножа один из пузырей. Тот с треском лопнул. Заключенная в нем тварь совершила головокружительный прыжок, завершившийся в пламени лучины. Сгорая червь, издал звук. Его нельзя было назвать громким. Он был очень тонким, на самой грани человеческого восприятия, но обладал такой силой, что Колесников физически ощутил удар по барабанным перепонкам. Борю это, похоже, совсем не обеспокоило. Он перешел к следующему пузырю.
 
Скоро Леха привык к этим воплям. Теперь вместо каждого отдельного вопля у него в голове образовалась острая головная, переходящая в зубную боль, с устойчивый рвотный позыв. Боря не прекращая истребление, бормотал себе под нос.

- Чем ты думал, мечник. Тебя Орден сюда что, для прокачки личной храбрости послал. Бардак развел. Тут не то, что мертвые эльфы, тут у тебя, глядишь, скоро зомби табунами ходить будут. У тебя на КПП кто стоит? Чистопородный тролль, без намордника, во всей своей неприглядной красе. Можно даже тест на отрицательный коэффициент интеллекта не делать. Еще сигару в зубы и билет в Огрызково, точильный камень искать. Тролль на объекте четвертой степени. Это уже само по себе ЧП. А ты ему оружие доверяешь.  Да еще под командой орка. Это же просто «коктейль Молотов» И еще орков здесь насобирал. Целый заповедник. Я пока по территории шел штук шесть насчитал. Судя по рожам, самые дикие.
А обстановка у нас какая сейчас. – С натугой продолжил Боря, переворачивая Игумнова на живот. – Обстановка у нас сейчас напряженная. Типа, кризис.
 
Общая активизация проявлений нечисти, связанная с ослаблением местного Вавилона, плюс острая нехватка кадров. Только на моём участке два слаженно действующие стаи. Может, просто кровь легкую кровь почуяли, а может, и нюх потеряли выше меры. И в этот тяжелый для Ордена час, младший мечник Игумнов проявляет халатность, граничащую с головотяпством.
 
Ты, что, не видел, что у тебя под носом гномы шмыгают, как дома, блин. Весь объект следами заляпали. Следы прямо свежие, вчерашние. Что тебе, трудно было раньше позвонить, повиниться, мол, не справляюсь. Нет, мы же гордые. У нас экспа зашкаливает. А теперь за тебя должен добрый дядя Бармалей мертвую эльфу загнобить. – Боря закончил свою речь и обратился к Лехе. – Помоги, пожалуйста, его надо на пол переложить.

- Зачем на пол?

- Раны обработаем, а это лучше на полу сделать, во избежание…
- Во избежание чего.

- Не тупи военный. Давай помогай.

Когда Леха взялся за края ткани он заметил, что вся его койка и стена вокруг неё забрызгались мелкими буро-оливковыми пятнами. Пятна слабо фосфорически светились.

Капитан не понял, Игумнов был в сознании или нет.

- Не обращай внимания. – Боря перехватил его взгляд и успокоил. – Это очень быстро испариться. Марга, морок, по-вашему, только на теле долго живет. Да и то, не на всяком. Без тела моментально сгинет. А прижигал я её, чтобы она из последних сил не успела добраться до нового тела. Это уже не просто вековечное родовое проклятие, это уже магический паразит будет. Вам, оркам – по фигу. Плевать они на него хотели с останкинской башни. А человеку – смерть, затейливая, страшная. Или жизнь, хуже смерти. Помоги-ка ткань из-под него вынуть.

Когда тело прапорщика положили на земляной, даже, если честно, пылевой пол, Борис потребовал ведро воды и тряпок. Быстрый Девяткин, очевидно, подслушивал за дверью, молниеносно доставил все необходимое. Борис обильно смочил скрученные в жгут тряпки в воде. Один жгут он пропустил под мышками, а второй по паху у Игумнова. Потом он обильно оросил тело прапорщика, между жгутами, керосином из лампы.
 
Закончив свои приготовления Борис с видимым облегчением распрямился, вынул из кармана огрызок сигары, чиркнул спичкой, и, прежде чем капитан успел предпринять что-либо, бросил её на прапорщика. Тот вспыхнул, как сбитый «Стелс»

Пламя было неожиданно сильным и белым. Колесников чувствовал, как плавятся волосы на голове, но сделать что-либо не смог.
 
Борис угадал его намерение и заблокировал, прижав к стене. Колесников очень удивился, как легко и быстро движется бородач и до чего же он силен.

Тело корежилось и изгибалось в пламени. Внезапно Игумнов издал ужасающий силой и тоской вопль. В помещение потемнело. Пламя исчезло, еще внезапней, чем появилось. К изумлению Лехи дымящийся прапорщик был жив. Он медленно открыл глаза. По морщинистой старческой щеке побежала темная большая слеза. Губы сложились в улыбку. Это была искренняя улыбка облегчения.

- Ну, вот и славно. – Сказал гость. – Пациент скорее жив, чем наоборот. Можно отдохнуть. Раны, терзающие душу мы вылечили, теперь займемся ранами телесными. Хотя он мужик крепкий. Организм раны сам поборет. Если праведник.
 
Пусть он полежит немного, остынет, а потом мы и ожоги обработаем. Слушай, Леха, у тебя, случайно выпить нет? Мне после такого херово всегда. Для восстановления сил организма надо. А то он, организм, когда трезвый, со мной не в ладах. Все время от меня чего ни будь да требует. То есть ему хочется, то спать, то больно, то страшно. Замонал он меня. Так есть, или нет?

Вид у Борис а действительно был жалкий. Он заметно побледнел, осунулся, ссутулился. Сигара, зажатая между пальцев, едва заметно дрожала. Это было заметно по следу дыма поднимающегося вверх. Леха молча достал из ящика и поставил на стол бутылку смирновской.
 
Боря не дал ему труда сервировать стол. Он тренированным движением свернул ей пробку и вставил освободившееся горлышко себе в рот. Бутылка встала практически вертикально. Жидкость устремилось вниз. Боря сделал глоток и поставил бутылку на стол. Убыло не меньше двухсот граммов.

- Он жить то будет? – Спросил Леха. Боря, войдя в приподнятое настроение, отвечал, развернуто с интонациями добровольного лектора.

- Тут, военный, два варианта. Если сегодня ночью мы подругу вашу прикончим, то, скорее всего, да. Если она нас, тут конечно – нет. Но это уже не важно. Икринки вызреть не успели.
Он духом крепкий мужик оказался, праведник. Сожрать себя просто так не дал. А раз вызреть они не успели, значит, опасности он больше не представляет, ни живой, ни мертвый.
- Как-то ты странно рассуждаешь. Вы же из одной организации. Должны друг к другу относиться добрее. Хоть бы сочувствие проявил.

- Какое может быть сочувствие? Мы же не орки «Один за всех» Эта тактика пока никому успеха не принесла. У нас организация серьезная. Нам друг другу сочувствовать не надо. А то начнется. Сперва сочувствуют, потом обнимаются, потом, глядишь, уже и любят друг друга соратники. А это гномизм.
Я его первый раз в жизни вижу. И он мне сразу такую свинью подложил. Так объект запустил. Он ведь до сих пор уверен, что мертвая эльфа сама собой, от сырости, завелась. Судить его будут, если выживет.
Такие деньги на кону. Магистратура никого не пощадит. Не то, что ему, мне бы башку не снесли. Нужен же и живой виноватый. Вот я и есть самая подходящая кандидатура. – Боря еще раз приложился к горлышку. Убыло не меньше, чем в первый раз. – А я в этой дыре всего второй месяц всего. А объектов больше сотни. И на каждом завал. У вас то еще не такая жопа. А все предшественник мой. У него с волками непонятка произошла конкретная. Общего языка найти не смогли, и пошло – поехало. Он на них армию местную натравил. Они у него семью на ножи поставили. И так далее. Он все свои обязанности забросил и понесся месть вершить. Отомстил, блин. Волки его изловили и на алтаре Луны в жертву принесли и теперь вообще с катушек сорвались  и всех подряд рвут. Ни фига не бояться и в переговоры, твари шальные, не вступают. Типа, победители.
Гномы, естественно подняли хай. Весь комитет безопасности кляузами закидали. Посредник меня ищет, чтобы неудовольствие свое засвидетельствовать. Он тот еще деятель. Зарежет и ухом не поведет, типа, не было тут никакого рыцаря, о чем это вы, уважаемые магистры. Короче, не бывать мне в обер – рыцарях.

Закончив ворчать, Боря вынул из своего рюкзака аэрозольный баллончик и обильно обрызгал тело Игумнова.

- Давай, Леха, его обратно на коечку закинем. Хватит ему на полу валяться. Бери за ноги.
Колесников взялся за необожженный участок кожи, гость за руки. Леха удивился, какой был легкий прапорщик. Они подняли тело.

- Бог в помощь, дети мои. – За их спинами раздался голос отца Михаила и звук взводимого автоматного затвора. Колесников обрадовался визиту кого – то менее опасным и сумасшедшим, чем его гость Боря.

Батюшка, несомненно, был лицом ответственным и положительным, самым натуральным служителем культа. Хотя обычно православные священнослужители не имеют привычки держать собеседника под дулом автомата. И как – то уж очень уверенно держал отец Михаил автомат. Как будто всю свою жизнь занимался именно этим.

- Здравствуйте. – Вежливо произнес Леха.

- Гутен морген. Хер патер. – Это Боря.

- Изыди, сатана. – Слабым голосом прошептал Игумнов.

- Прапорщик. Это ведь вы, насколько я могу судить, вы забываетесь. – Ледяным тоном ответствовал батюшка. – При мне поминаете вслух нечистого. Я ведь и пальнуть могу. В состоянии аффекта, вызванного глумлением над религиозными верованиями меня. И мне за это ничего не будет. У меня и справка, соответствующая есть. Кстати, прапорщик, а что это с вами делают? Высота Слепая давно на плохом счету у замполита, но всему есть предел.

- Да лечим мы его, лечим, товарищ святой отец. – Леху возмутило, что замполит, не разу на высоте не бывавший, составил себе о ней такое мнение.

- Лечите?! Капитан, ты что, доктор. Похоже, это вы мне мозг лечите.

- Их бин, доктор, Йа, йа. Хер патер. – Боря попытался придать версии Колесникова недостающую достоверность. Получилось так себе.

- Опа. А ты, в натуре, иностранец. – Удивился Отец Михаил.
- Йа.

- Ну-ка, скажи чего-нибудь еще по иностранному.

- Фольксваген. Штангельциркуль.

- А ещё.

- Да пошел ты на фиг. Давай я тебе просто паспорт покажу, и ты отстанешь? Хорош, на, забыковал не в меру, начальник. Может, еще лаять начнешь. Вертухая изображаешь убедительно. Эй, на вышке. Давай, мы этого пассажира на шконку определим, а потом уже поговорим.

- Пожалуйста. – Поддержал Борю прапорщик.

- Ага. – Вмешался в общий хор капитан.

- Ладно. Положите его на кровать. Только постарайтесь меня не провоцировать. А то отец настоятель совсем озверел. Ему очередной сан задерживают, по необразованности. Засиделся в игуменах, вот и зверствует. Как кого убьешь – заставляет сорок раз читать отче наш, по памяти. И не разрешает в ноутбук текст подглядывать совсем.

Игумнова положили на кровать. Не спрашивая разрешения, Боря еще раз обрызгал его из баллончика, потом уселся лицом к священнику на один из ящиков, временно исполняющих обязанности табурета. Баллончик продолжал вертеть в руках.

- Положил бы ты его, сын мой, от греха, и вообще, во избежание.

- Что, нервишки?  – Участливо спросил Боря.

- Да, что-то типа того. Судорога на пальце.

- Это все от холестерина. Бляшки на сосудах. Инфаркт и так далее. К делу. Чего пришел?
- Тебе, какое дело. Я не к тебе. Я к Колесникову шел.

- Да мне по пояс до упора, к кому ты шел. Ствол ты на меня направил. А это, ваше преосвященство, грубость наглая. Мы с вами на брудершафт не пили. Даже не представлены друг другу, а вы, извиняюсь, за пушку лапаете.
 
Что я, простой иностранец, подумаю о культуре православных священнослужителей. Мало того, что внешность у вас наводит на размышление, так вы еще и при автомате. Горячий вы человек. А может не стоит так, наглым буром переть, может мы даже коллеги?

- Может и коллеги. Вот и представься.

- Кто позже пришел, тот первый и объявляется. И потом, вот прапорщик знает, кто я такой, капитан даже паспорт видел, а вы, ваше святейшество, до сих пор из всех удостоверений личности, только калибр продемонстрировали. Капитан, ты его документы видел? Прапорщик, пропуск в расположение части он показывал? Откуда он вообще взялся. Как мы узнаем, ху из ху. Автоматы здесь у каждого пацана. А рясу любой надеть может. И борода у вас, батюшка, уж очень подозрительная. Как специально, чтобы фоторобот был одним темным пятном. Где ваши документы?

При этих словах он бросил вверх баллончик а сам, не распрямляясь, выстрелил телом вперед и резко дернул Отца Михаила за ноги на себя. Тот смачно врезался затылком в бетонную стену и утратил контроль над ситуацией. Автомат оказался и Бори. Батюшка сделал слабую попытку приподняться. Крестоносец со всего размаху опустил приклад на голову священника. Приклад разлетелся в щепки. Священник воинственно хрюкнул и оплыл. Стремительный Боря отстегнул от автомата плечевой ремень и споро связал им руки Отца Михаила за спиной.

- Ну у тебя и бардак, капитан. Гражданские лица в расположении части как дома расхаживают. Шляются, как хотят. И это на объекте четвертой степени важности.

- Что за четвертая степень такая?

- Что, мало? Не жадничай. Панамский канал – вторая. Атомные объекты – третья.

- А первая – Кремль?

- Нет. Кремль, тоже вторая. А первая, она на то и первая, чтобы ни кто не знал, что это за объекты. Но ты не переживай. Нам с тобой и четвертой за глаза хватит. Так хватит, что по самые ноздри в дерьме будем, если что. Мужайся, военный. Что от тебя этому гному надо?

Боря прихватил со стола бутылку, уселся на громадную тушу священника и приложился к горлышку. От этой картины стало Лехе хорошо. Он понял, что все еще не проснулся, и досматривает сон про красивую девушку на берегу Днепра.

То, что сон этот стал бессмысленным и безобразным, не зависело от него. Следовательно, он не будет отвечать за все произошедшее. Если же это все - таки не сон, то все складывалось еще лучше. Значит, капитан просто сошел с ума.

Из этого автоматически следовало получение вожделенных майорских погон, отправка на пенсию, и полная безответственность. Какой может быть спрос с сошедшего с ума за родину капитана. За все его действия ответит кто-то другой.
 
Ему стало весело, только немного жаль стало подполковника Гнедых, вот кто за все и ответит. Ему не привыкать, работа такая. Кто – то защищает родину, в пределах своих возможностей, то есть, как получиться. Получается всегда не совсем так. Кто-то за них отвечает. Или покрывает, тоже, как получиться.

- Интересно. А кто степени присваивает?

- Орден. Магистратура. Их здоровье и процветание. – Провозгласив тост, Боря произвел известную манипуляцию с литровой емкостью. Леха отметил, что ему хватит еще только на один тост. Гость продолжил лекцию. – Чем больше денег объект стоит, тем выше степень. Хотя они это называют стратегической важностью.

Леха внимательно осмотрел бетонные стены, вспомнил все, что окружало его, но так и не смог представить себе, что в этой дыре могло стоить денег, причем не с точки зрения Стаканюка. Боря без труда понял мысль капитана.

- Ну ты и темный орк, военный, аж завидно, какой тупой. Ты хоть представляешь, чем ты здесь занимаешься.

Еще неделю назад Леха не задумываясь ответил на этот вопрос. Теперь он был слишком безумен, чтобы отвечать или повторять чужие мысли не задумываясь. Он неопределенно кивнул. Боря, в ожидании его ответа, опорожнил бутылку. По его виду можно было сделать вывод, что он достаточно восстановил силы и теперь намерен немного пошалить. Глаза его полыхали безумными искрами озорства.

- Слушай, деревня моховая. Объясняю один раз, вопросы из зала после. Как известно, миром правят деньги, то есть гномы. Серьезно с ними конкурировать мы, Орден Храма, не можем, пока. Но кровь попортить изрядно стараемся. Чем ты, собственно, и занимаешься.

- Я?!

- Ну и ты тоже.

- Не ожидал.

- А ты мозги смочи. Тебе легче будет. А то я себя не хорошо чувствую. Пришел в гости и все твои запасы единолично употребил. Или не все?

- Нет, не все.

- Ну и накрывай на стол. А я пока продолжу лекцию о политической ситуации в мире.

Леха начал доставать из ящика водку и стаканы. Справился он с этой задачей быстрее, чем Боря со своей речью. Пока капитан хлопотал по хозяйству, Борис продолжал говорить.

- Гномы живут торговлей. А торговля, это коммуникации. А на узлах коммуникаций сидим мы, рыцари с большой дороги. Нефть, метал, электроэнергия, наркотики, самые доходные, а стало быть самые важные товары. Остальное все – пена. Перемещать их можно только по дорогам. Любая дорога – чья – то страна.

Война давно стала способом регулировки транспортных потоков, дорожного, так сказать, движения. Сейчас только оборотни воюют для удовольствия, ну и вы – орк, но вы просто работать не хотите. Да и по приколу. Все остальные – за деньги.

На той стороне две тысячи гектар опиумного мака. Семьдесят тонн героина в год. Если открыть ту дорогу, которую держишь ты, цена на героин упадет процентов на двадцать по всей Европе.

- И что, пусть бы и падала? Кстати налито уже. – Они очень продуктивно использовали паузу в речи Бори. Капитан заметил, что крестоносец заметно опьянел, его откровенно понесло.

- Сейчас вышли из моды ковровые бомбардировки и танковые клинья. Так воюют только гномы. Они вообще хреновые вояки. От большого ума могут и ядерной бомбой шарахнуть, запросто. Остальным это не по карману. Есть способы дешевле. Один из них – героин.
 
По закону гнома Маслоу, башковитая сволочь, при определенных условиях, если цена на товар уменьшается на один процент, количество покупателей увеличивается на два процента. Наука, блин. Вот и прикинь, что станет с такими странами, как Испания, Франция, Италия, если в течение полугода количество наркоманов увеличиться на сорок процентов.
 
Если не особо вдаваться в подробности, то, мягко говоря, жопа. Владельцы этих стран, гномы, это прекрасно понимают, поэтому и заставляют своих марионеток, всяких королей, президентов щедро отстегивать на общие миротворческие цели. Орден собирает эти деньги и обеспечивает условия, при которых цена на героин не упадет ниже оговоренного уровня.
Дальше дело техники. В мире полно генералов, не только орков, которые согласны на все за смешные деньги. Их привлекают какие – то политические выгоды, не доступные пониманию человеку с нормальной психикой.

Так что одна твоя рота, ни копейки Ордену не стоящая приносит ордену миллионов семь чистой прибыли в день. Представил, какие деньги на кону? А теперь представь, что с нами, если что, сделают. Из меня душу через ноздри вынут, но и тебе не мало покажется
.
Леха окончательно убедился, что имеет дело с параноиком. В его заявлении все было логично, но принять их в серьез не позволяли знания полученные в течении всей предыдущей жизни.

- Ну а снайпер то здесь причем?

- Да фиг его знает. Арифметику эту не только рыцари понимают. Может кто решил нажиться, перенаправив нарко трафик и не отстегивать Ордену. Плевать я хотел, при чем здесь он. Грохнуть тварь и не вспоминать о ней больше. Этот снайпер не беда. Беда, что стоит за ним некромант. Откуда он взялся, одни ГИП  и ГАП ведают. Я то думал, что всех некромантов орки еще в сорок пятом на гусеницы намотали. Видать остался один. Хорошо, если из старых. С ним и договориться можно. От самоучек новорожденных не знаешь, чего и ждать. Максималисты, блин.

- А что ему может быть надо?

- Скорее всего, дорогу освободить надо. Вот только интересно, зачем? Может, заказал кто? Может еще что. Это мы, если живы будем, завтра узнаем.

- Как? Языка брать будем?

- Дурак ты орк. Как ты мертвую эльфу живьем брать будем. Она же мертвая, совсем. Некромант, особенно если со стажем, не лучше. Нежить.

- А что делать? – Лехе не было интересно, что делать. На самом деле он твердо уверился в невменяемости Бориса и предпочитал с ним не спорить. Ну его. Борис, однозначно, был опасен.

Леха в свое время достаточно насмотрелся таких. Мальчики, свихнувшиеся на войне. Нет, они не деградировали. Не теряли над собой контроль, так, чтобы открыл глаза, а вокруг только трупы. Не выпадали из реальности.
 
Это была самая опасная форма сумасшествия, особенно часто настигающая штабных и разведку. Они начинали считать, что жгут и убивают не потому, что кто – то должен, а они не смогли откосить. Они начинают реально и старательно спасать мир. Веря в свой долг, бредни замполита и черт знает еще во что. Они могут валить налево и направо, своих, чужих, местных, всех. У них есть великая идея. В борьбе за мир, в самых невообразимых формах, они не щадят никого.

- Что делать. Да просто все. Обряд проведем. У тебя топор есть?

- Зачем топор?

- Для обряда.

- Какой интересный обряд. А что еще нужно? Свечи, там, вода святая?

- Обряд просто захватывающий. Хорошо, что про свечи напомнил. Нежить, она свет очень не любит. Гранат для подствольника светошумовых много надо, в натуре. Да и обычных не лишне будет. Ракет осветительных. Патронов семь – шестьдесят два бронебойных и зажигательных. Взрывчатки, запалов. Всего побольше. И хорошо бы еще бензопилу и дальномер артиллерийский. Вдруг обряд затянется.

- Дальномера нет. Бензопилы тоже. Это точно. А всего остального – навалом.

- У меня есть бензопила. – С полу подал голос Отец Михаил. Леха успокоился совсем. Их полку прибыло. Вот и батюшка тоже заразился общим психозом. Война отвратительно сказывается на нервах. Леха заинтересовался вопросом. Он совсем съехал, или еще дальше можно продвигаться в этом направлении.

- Какие люди! – Борис поприветствовал  священника, но не встал с него.

- Какие еще, на фиг, люди! – Михаил был возмущен. – Ты, дурак, чего сразу не сказал, что ты из Тампля. Приемчики свои давай показывать. Я тебя за орка принял.

- Я, что, так похож на орка? Вот благодарю. Очень приятно. – теперь настала очередь Бори возмущаться. – Вот, капитан – орк. А я человек, чистокровный. У меня и справка есть. К личному делу подшита.

- Вот тут ты попал. Капитан не орк. То есть орк, конечно, но не игровой.

- Как, не игровой? – У Бори просто отвисла челюсть.

- Вот так. Самый натуральный спящий. А ты ему все расклады даёшь.

- Блин. – Боря переместился с Отца Михаила за стол. Он схватил рукой бутылку, из которой наливал Леха и приложился к горлышку. Водку он запил пивом. Прикончив банку, смял её пальцами правой руки. По его лицу было видно, что он несколько растерян. Не то, что бы он не знал, что именно сейчас делать. У таких как он, всегда в запасе множество вариантов. Нужно только выбрать подходящий. Боря и подбирал, довольно долго.

- Ты бы развязал меня, рыцарь. – Попытался вывести его из задумчивости Отец Михаил.

- Не торопись. Успеем. А сам то ты, случайно не Вовчик.

- Да гном я, гном. Только в голову не стреляйте. Развязывай давай.

- Погоди, ты в плен то сдаёшься?

- А то. Что мне еще делать остается? Развязывай давай, я сразу посреднику позвоню, сообщу, что у меня статус сменился на пленного. За одно порадую его, что тамплиер язык распустил и всё вовчику выложил. Как тебя посредник хвалить будет, аж завидно.

- Это ты хорошо придумал. Главное вовремя, ничего не скажешь. Только ты не торопись. Полежи еще, что тебе, не сыро, не холодно. Я  не совсем дурак, я чего придумаю. – Боря неспешно встал, прошел через весь кубрик и сел на кровать к Игумнову. Он задел Игумнова, тот застонал. – Что, больно? – Спросил он злорадно. – А вот так? Еще больней? Хватит притворяться. Что, старый хрычь, подставил ты меня? Что теперь делать? Кого мочить? Капитана или гнома.

- Меня нельзя! Меня расследовать будут сильно.- Отец Михаил был не согласен с возникшей перед крестоносцем дилеммы. Леха тоже не был в восторге. Но оспаривать рассуждение сумасшедшего не стал, просто прикинул, сможет ли он одним броском добраться до автомата, лишившегося приклада.

- Да это то фигня. – Боря был погружен в раздумья и, отвечая священнику, он говорил, как бы сам с собой. – Дел то. Совру, что принял тебя за вовчика и грохнул сгоряча. Ты и оружие на меня наставлял. Еще и экспу получу.

- Давай капитана зарегистрируем. – Слабым голосом предложил прапорщик.
 
- А это, блин, мысль. Но тогда гнома мочить будет не зачем? – Боря явно испытывал антипатию к отцу Михаилу. Он постоянно называл батюшку гномом, хотя тот был не меньше чем на две головы выше крестоносца.

- Да и фиг с ним, с гномом. Пусть живет, пока. Ночью на приманку пустим. – Игумнов предложил вариант решения дилеммы.

- Тоже хорошо, на приманку целого гнома. Как его регистрировать, как орка?

- Ничего у вас, крестоносцы, не выйдет. – Отец Михаил тоже спорил с Борей при каждой возможности. – Для полевой регистрации нужно послать семь СМС и ММС с семи разных телефонов.

- Так. – Борис задумался. – Три телефона у нас есть.

- Откуда три. – Раздался с пола возмущенный голос.

- Твой, мой и мечника. – Резонно ответил Боря.

- Не дам.

- Кто-то тебя спросит. Я не гордый, сам найду.

- А у меня пароль.

- У всех пароль. Оптимист. Проблема в чем? Когда я тебе одну коленную чашечку прострелю, ты, чтобы совсем без ног не остаться, и пароль и номер счета и код доступа к экспе, ты все мне скажешь сам. А не скажешь по хорошему я, кроме чашечки, еще тебе чего ни будь из ненужного отрежу. Я, в некоторых отраслях знания, удивительный эрудит.
 
- Все равно. Ничего не выйдет. У прапорщика телефона нет.
 
- Но пароль доступа у него есть. Значит, отправим с твоего телефона два раза.

- Да подавитесь моими двадцатью центами. Все равно до семи не хватает.

- Блин, гномья морда, это ты хорошо заметил. Действительно некомплект. – Боря оказался в затруднении, но такие как он очень просто находят выход практически из любой ситуации. Они просто берут первого попавшегося, стоящего рядом, и заставляют его, её решить. Так он решил сделать и в этот раз. Он очень сильно толкнул в плечо прапорщика. Тот сдавлено застонал.

- Мечник, еще Игроки в гарнизоне есть?

- Да, рыцарь.

- Мне обязательно тебе еще один раз сделать больно и переспросить, или ты и так мне скажешь, кто?

- Скажи Девяткину, пусть позовет старшего сержанта Карагодова и старшину Звонарева, и сам пусть приходит.

Через пару минут прибыла троица. Капитана они поприветствовали по уставу, как обычно при посторонних. Борю, они приветствовали, приложив руку к груди и склонив на секунду голову в поклоне. Вся троица произнесла хором.

- Здрав будь, рыцарь. Лёгкой тебе смерти.

- Да и вам не маяться. – Ответил Боря. – Кто старший?

- Я, старший сержант Карагодов. Бур лорда Хрипуна. Ник Резец.

- Ох ты, целый бур. Ты, выходит, старше меня по рангу. Тогда я буду говорить первый, как принято. Только без всяких этикетов. Да пусть лорд Хрипун идет к славе. Буду говорить просто. Я сам пацан простой, без понтов, да и время дорого.

- Говори, рыцарь. – Согласился бур Резец.

- Я приехал свершить послушание и смиренно грохнуть вашего снайпера. Вы уже догадались, что вами занимается мертвая эльфа. Она убьет всех. Даже на краю света найдет, раз след взяла. Мне её убить необходимо. Мне нужна ваша помощь.

- Мы будем рады тебе помочь, рыцарь.

- Заранее благодарю, браты орки. Я тут капкан левый отмочил. Капитану все рассказал, а он, оказывается, и не в Игре совсем. Так что, либо вы поможете мне его труп спрятать, либо поможете зарегистрировать. Причем, сразу зарегистрировать в семью. По квестам его гонять просто времени.

- Понятно, рыцарь. Капитан Колесников достойный воин по духу и орк по крови. Мы берем его в свою семью и готовы за него поручиться.

- Мы с мечником тоже готовы.

- А я не собираюсь поручаться за каждого вовчика. Мне еще рано к Валентине за его тупые орочьи косяки. – Раздался возмущенный голос с пола.

- А с тобой гном, я уже договорился. Я, с удовольствием, сломаю или отрежу тебе, что ни будь для гнома излишнее, и ты на все согласишься.

- Это антигномитизм, даже геноцид, вообще. Я буду жаловаться в комитет.

- Да хоть в Кремль. Ты, в любом случае, будешь жаловаться. Сгномь хоть на лечение.

- Ладно, крестоносец, уговорил. Вот мягкий я какой и душевный. Другой бы спорил, а я нет. Повезло вам всем со мной. Но я этого все равно так не оставлю. Можете даже не умолять – бесполезно. Развязывай – сдаюсь.

- Хорошо, что ты такой разумный гном. Наверно не балинист. Я тут, как-то, тролля в плен брал, так его проще убить оказалась, так он меня замонал своей хитростью. А ты молодец. В знак примирения и для процветания гномизма, я тоже решил поразить всех своей белостью и пушистостью. Так и быть, не стоит благодарности, я разрешаю тебе, я добрый, оплатить вступительный взнос капитана из твоих собственных средств.

- Не развязывай. Где это видано, чтобы гном за орка платил. Фигу конскую тебе на блюде, а не пятьдесят долларов.

В разговор вмешался ст. сер. Карагодов.

- Рыцарь, да чего ты с ним тары – бары гундосишь. Мы с трупа больше снимем. Чур ботинки мне, явно мой размер.

- Блин, Резец, ты считать умеешь? Для регистрации в полевых условиях необходимо семь Игроков.

- Какой ты умный. Рыцарь, ты сам то считать умеешь. Сколько нас всего. Даже с гномом.

- Блин. – Боря растеряно огляделся вокруг. – А капитана то я зря посчитал.

- А я говорил. Я предупреждал. – Раздался голос с пола. Ничего у вас не выйдет. ГИП и ГАП шельму метит.

Девяткин молча и сильно пнул Отца Михаила в живот. Тот хрюкнул.

- Ты, гном, слова то подбирай. За шельму можно и схлопотать люлей горячих много. – Наставительно сказал старшина Звягин.

- Прошу прощения, господа орки, я забыл, что это слово значит на вашем языке.
- Плохая память сильно укорачивает жизнь, хотя и упрощает её. – Наставительно произнес старшина Звягин и еще раз лениво пнул священника. Тот старательно застонал. Старшина оказался этим доволен и произнес примирительно.- Вот то то.

- Рыцарь, слабым голосом позвал Игумнов. – Рыцарь – это же гном.

- Браво, мечник. – Обрадовался Боря.  – Оказывается ты способен и на мысли. Верно, гномы по одиночке гулять не любят. Где-то должен быть еще один хотя бы завалящий гном. Гномья морда. Братцы орки, кто у вас в роте скрытно гномизмом тешиться и виртуозно стучит, а?

- Стаканюк. – Хором выдохнули контрабасы и Игумнов. В тот же миг три орка бросились из командирского кубрика вон. Вернулись не скоро расстроенные и не добрые.

- Почуял, гномья морда. – Зло сказал старшина.

- Ушел, вражина. – Возмутился Звонарев.

- Как сквозь землю. – Развел, извиняясь, руки застенчивый Девяткин.

- А я вам говорил. – Раздался с пола голос отца Михаила. – Игра не позволит нарушать правила.

- Гном? – Обратился Боря к священнику голосом не предвещающим ничего даже отдаленно напоминающее хорошее. – Ты уже слышал такую поговорку «Слово, типа серебро, а молчание типа вообще золото»? В твоем случае правильно будет сказать так. Еще одно слово и ты не успеешь пожалеть, что его сказал. Я просто зарежу тебя, как свинью. - Боря, угрожающее навис над гномом, но Карагодов внезапно вмешался. Он развернулся к Боре грудью, их полные ярости глаза встретились, казалось, еще одно маленькое движение в узком кубрике вспыхнет сражение. В тесноте они стояли очень близко. Разойтись просто не было возможности.

- Сбавь-ка обороты, рыцарь. Здесь, конечно, нет посредника, но так наглеть мы тебе не позволим. Не дело если каждый начнет резать гномов просто так, чтобы лютость свою из души выпустить. Нельзя убивать гномов просто так. Это не правильный подход.

Лучше давай его пытать станем, может и удастся убедить его добровольно пожертвовать средства в нашу пользу. Экспа, она на дереве не растет, да и деньги лишними не бывают, а их у него, по машине судя, должно быть порядочно.

- Чур, тачка мне! – Сказал застенчивый Девяткин и выхватил из ножен мачете – пилу. По его виду было ясно, что он все равно пустит её в ход, хоть против гнома, хоть против рыцаря.

- А ботинки мои. – Звягин вынул из кармана зажигалку типа зипо и, задумавшись о чем - то своем увлеченно регулировал пламя.

- А потом уже и зарезать можно, если у тебя к нему такая расовая неприязнь. – Примирительно закончил за всех Карагодов.

- Да на здоровье. Я не против. Делайте с ним что хотите, только в разумных пределах. Он еще некоторое время с языком и хотя бы с одним целым пальцем нужен. А так, приятного аппетита, ничего для союзников не  жалко, тем более такого говна. Только вы не переусердствуйте. Нам еще капитана в Игру вводить. Очень не хочется его валить.

- Да без проблем, рыцарь. Мы к этому относимся с пониманием. – Девяткин отвечал вежливо, пробуя ногтем остроту зубьев пилы. Видно было, что думает он о чем-то своем. – Ты хочешь, чтобы мы не сломали ему какой-то определенный палец?

- Да мне плевать, это ему им потом номер набирать. В принципе, при должной тренировке и упорстве должен справиться любым. Так что делайте как вам удобней.- Любезно ответил Боря.

- Может быть, еще какие пожелания имеешь? – Девяткин был сама любезность, но взгляд свой, мягко говоря, плотоядный, с Отца Михаила не сводил. – Типа по лицу не трогать. Товарный вид и тому подобное?

- Нет, можешь не заморачиваться. Его товарный вид мне до лампочки. – Боря ответил любезностью на любезность.

- Ну, тогда, если ты не против, мы приступим? Естественно свои семь процентов ты получишь в срок.

Колесникову совсем не хотелось влипнуть в историю связанную со столь дерзким и опасным преступлением. Тем более, как любого офицера, его раздражало, что его людьми практически открыто распоряжался этот мелкий бородатый маньяк с безумными глазами и сомнительными документами.

Капитан решил возмутиться и навести статус «Кво». Для начала отправить в нокаут ящиком по голове наглого Борю, потом от души поправить физиономию Карагодова, съездить по зубам Звягина, и в целях усмирения садистских и стяжательских наклонностей наградить хорошим пенделем застенчивого живодера Девяткина.

И потом долго еще орать и свирепствовать во вверенном ему подразделении, и потом, может быть даже развязать священника. Но рисковать очертя голову капитан не собирался.
Он был достаточно опытный боец и не мог сбросить со счетов ту силу и скорость, которую Боря уже продемонстрировал, крайне не осмотрительно. Для того чтобы выбрать более удачный момент и отсрочить расправу над служителем культа, Леха решил потянуть время и вступить с наглыми пришельцами и сбрендившими местными в переговоры.

- Эй, блин, что-то я не понял? Без меня меня женили? Какая на фиг игра? Тоже мне, детский сад строгого режима содержания для вооруженных Даунов с нестабильной психикой. Меня кто спросил? Или я тут так, пассажир случайный. Лично я с вами не в какие игры играть не намерен. Попрошу всех не местных покинуть песочницу.

- Да не игры, товарищ капитан. – Рассеяно, не сводя с священника взгляд ответил старшина. – Не игры, товарищ капитан, а Игра. Она одна такая. И это совсем не игрушки.

Сами понимаете, я вас очень уважаю, и как командира, и как человека, но интересы сохранения тайны того требуют. Ничего личного. Вы лучше зарегистрируйтесь, Алексей Леонидович, вам реально лучше будет. Вы же конкретный орк, вам с орками проще жить будет. Ну, правда, товарищ капитан, послушали бы вы доброго совета, пока не поздно.

- Какой еще орк. – Колесников вошел во вкус и возмущался совершенно искренне. Главное, что ему самому стало очень интересно, что значит слово «орк»
 
Если же все это окажется бредом, то и здесь капитан нашел чему удивиться. Такой сложной, замысловатой Белой Горячки, да еще в такой большой компании он не мог раньше ожидать ни от себя ни от своих подчиненных. Ему даже расхотелось сразу наводить статус «Кво» Ему стало очень интересно, чем вообще закончиться эта история. На его возмущение отреагировал Боря.

- Капитан, ты, хотя бы Толкина читал?

- Смотрел, вообще то. – Капитан чувствовал подвох и отвечал осторожно и только правду.

- Наверно в гоблинском переводе?

- Да.

- Ну еще бы. Не удивил ты меня капитан. Классический Дикий Орк, как в энциклопедии.
- На себя посмотри. – Леха обиделся. – Какой я на фиг орк. Те были здоровенные негры с немытыми волосами. А я разве похож?

- Так, капитан. Кино отставить. Плюнь на кино. Киношники здорово подправили Толкина. Да и сам Отец Основатель, гномья морда, оболгал орков самым немилосердным образом, расист. Конечно, среди орков есть и негры, в век политкорректности живем, но сейчас не об этом. Все это туфта. Но главное об орках там изложено верно. И для нас сейчас самое важное, что ты орк.

- С какого перепугу? Чего это я вдруг – орк. – Колесников никогда не сдавался легко. Борю его упрямство заметно разозлило. Он перешел на крик.

- Да с такого, таранья башка, что тебя четверо вооруженных бойцов полчаса убеждают – либо ты живой орк, либо – нежелательный, в перспективе мертвый свидетель, человек Колесников. А ты, сука, все это время глазками зыркаешь, как бы к автомату подобраться, всех убить и остаться правому и одному. Ну и кто ты, после этого? Самый натуральный классический и совершенно Дикий Орк и есть. Это уже диагноз.
 
Ты бы перед смертоубийством интерес проявил, типа вопросы бы позадавал, вдруг это не мы гоним. Вдруг у нас доказательства, какие есть? Нет. Оркам это по фиг, они в мыслители не стремятся, думать – это не про них, пусть гоблин думает, у него голова крепкая. Орк по жизни идет без излишних душевных терзаний, сомнений и смятений, хвать автомат и в дамки.

Боря говорил, с какой то жесткой иронией. Странно, что контрабасы, которых тоже называли орками, его речь выслушали без обид, даже с удовольствием.

Больше всего им понравилось место про «душевные терзания» и про «хвать автомат и в дамки» Колесников тоже оценил иронию и то, что его попытки навести таки необходимый статус, не остались незамеченными. Он решил не спорить, не потому что с сумасшедшими спорить бесполезно. Это мы еще посмотрим потом, чья шиза крепче. Пока он просто пытался усыпить бдительность.
 
- То есть, как я понял, раз вас больше и пушки ваши ближе, так вы сразу правы, а я сразу орк. Понятно.

- А ты далеко пойдешь. – Боря даже обрадовался, что капитан согласился стать орком. – Первый и главный принцип орочьей дипломатии ты довольно близко к оригиналу сформулировал. Да, все так и есть.

- Значит я – орк. Эти три сушеных богатыря тоже орки. Отец Михаил, как я понял, гном. А ты то кто?

- Я рыцарь ордена Тампль. Храмовник. Имени моего тебе знать не положено. Мы же все-таки враги непримиримые по Игре. По то жизни, оно всяко разно бывает, а по Игре непримиримые. По расе Хуманс, по-вашему, человек я.

- А я, значит, нет. Вот матушка моя удивится.

- Да не пыли, капитан. По жизни мы все люди, даже будь они не ладны, эльфы, даже, тьфу на них, гномы, и то люди. Но это по жизни. А по Игре ты орк.

- Да, шиза косит наши ряды. Вы, ребята, сульфазин принимать не пробовали? Сейчас всем помогают и всех лечат и гномов и орков и крестоносцев, вплоть до наполеонов. Медицина – сила. Не надо отчаиваться.

- Блин. – Боря окончательно озверел. – Как же ты меня заколебал. Не хочешь жить – не надо. Грохну на фиг вместе с гномом и забуду. Достал ты меня, совсем, орочья башка. – Боря был взвинчен, но оружия пока не достал.

Это вполне понятно из семерых присутствующих в кубрике капитана, по крайней мере, пятеро принадлежали к тому типу бойцов, что всегда стреляют первыми.

Сперва стреляют, а потом уже целятся и раздумывают, а не было ли других альтернатив. Видимо Боря еще не решил убить капитан, но, однозначно, был близок к этому решению.
Голос с пола попытался разрядить ситуацию.

- Слышишь, капитан? Ты бы соглашался, а? А то полнолуние скоро, они опасные делаются. Хоть это и не в моих интересах, но больно ты орк будешь колоритный. Соглашайся? Ну что тебе, еще пожить трудно?

- Глохни, гном. Приманке слово не давали. - Карагодов снова вмешался в разговор и стал, почему-то  спорить не с гномом, а с рыцарем. Теперь он встал так, чтобы отгородить Колесникова от разъяренного Бори. Внимательно глядя на храмовника и не снимая руки с автомата, он обратился к капитану.

Для того чтобы держать всех в поле зрения старшина сел рядом с капитаном на ящики. Видимо чтобы разрядить обстановку он вынул из левого нагрудного кармана сигареты и предложил всем угоститься. Все, кроме Отца Михаила, воспользовались его предложением. Раскурив сигарету Карагодов неспешно начал.

- Вы, товарищ капитан, раньше никогда не замечали такого: все люди, если посмотришь, вроде бы и одинаковые, а вроде бы и разные, если внимательно приглядишься.
 
Один, весь из себя положительный, деловой, правильный, все у него как надо. А только ничего вокруг себя не видит. Ни друзей не заводит, ни женщины, все вокруг него его соратники в борьбе за успех. Такие же, как он, правильные.

Круглые сутки трудятся на благо общества, ну и себя не забывают, деньги лопатой гребут. К тому времени, когда ему лишнюю дырку в голове сделают, уже, как правило, очень богат.

На похоронах мнуться наследники, партнеры, клиенты и в полголоса, вежливо обсуждают свои дела, потому что о виновнике торжества им сказать абсолютно нечего. Ни плохого, ни хорошего. На могильном камне можно просто написать сумму накопленную и все про него ясно. Гном, он и есть гном.

Другой совсем наоборот. К благам материальным без интереса. Может всю жизнь в одной курточке проходить. Зато вокруг всю красоту видит. Так и ходит, слегка пришибленный окружающей, другим не видной красотой. Небо рассматривает, оно у него каждый день другого цвета и все он застыть в созерцании норовит, а если радуга случиться ему на целый день счастье. Ходит стихи, песни сочиняет, тем и живет. И всему живому на свете друг и приятель. Живет, падла, просто вечно. Ничего его не берет. Революция, застой, что угодно. Ему все мимо головы. А если и заденет – все бросит и, вообще, в лес уйдет.

 Короче – чисто эльф.

Или еще. С самого детства ходит драный и в синяках. В школе ни одна драка без него не обходиться. Вечно в гуще самых разнообразных событий. В какую бы компанию не попал – она сразу дурной оказывается.

Конечно дурная, а какая же еще, раз орка к себе приняла. И не сказать – дурак, и не сказать – злодей. Просто живет так, что между строк уголовного кодекса ну ни как поместиться не может, вечно где-то что-то нарушит. И всех, с кем в жизни встретился, делит на друзей и врагов. Строго. Без вариантов, без середины. За друзей, хоть в ад без парашюта, врагов истреблять, без пощады, без оглядки на последствия. Живет в полный мах. Как будто завтра никакого не бывает. Всю жизнь кочует по судьбе. Все ищет, где - то, что кроме него никто не сделает.

И в Вавилоне дороги у него три. Водка, армия, тюрьма. В любых комбинациях. На какую бы дорожку не встал идти по ней будет быстро и до самого конца, пока сердце бьется. И мир весь помещается в его сердце, им он и думает. Потому-то орк.
 
Вот Игра и позволяет всяким разным собраться вместе и попробовать выжить не сломавшись. Чтобы не болтаться в Вавилоне поодиночке, не сгинуть, чтобы не зря.
 
Чтобы с войны вернувшись не спивался ты, чтобы в клетку обезьянью не посадили тебя за то, что ты как человек поступил и подлеца ногою в челюсть с разворота.
 
Так что, капитан, тебе дальше либо с нами, либо край. Причем по любому. Если не рыцарь, так снайпер, если не снайпер, сопьешься и сдохнешь под забором. Не ты первый не ты последний. Выбирай сам, но выбирай вдумчиво.

- Потому что, кто не с нами, тот против нас. – Поддержал старшего товарища застенчивый Девяткин и взмахнул в воздухе мачете, стараясь начертить знак зорро.
 
- Неожиданно для себя самого Леха проникся размеренной и в то же время яростной речью старшины. Хоть и гнал капитан ВДВ от себя эти мысли, но перспектива смерти под забором и раньше открывалась ему во всей красе. И еще очень захотелось ему стать орком, чтобы делать дело, нужное кому – то, а не абстрактной Родине.

Чтобы встать в открытую в ряды таких же честных, не играющих в тонкие замполитские игры, вояк как Звягин и Карагодов. И чтобы не иметь ничего общего с такими торговцами смертью как Отец Михаил прикрывающим крестом на пузе контрабанду. С такими, как Ломов и Куперник, бросившими своих солдат.

- Значит, кто не с нами тот просто нехороший.

- Браво, капитан. – Боря отчего – то обрадовался, что Леха проявил в своем высказывании озорство. – Ты, точно, далеко пойдешь. Рассуждаешь как самый натуральный орк.

Спокойный Карагодов высказался более лояльно.

- Не так резко, капитан. Кто не с нами, да и фиг с ними. Вадим им судья. Но принцип верен.

- Ладно, Карагодов. Удивил ты меня. Столько слов ты и за неделю не говоришь обычно. Но аж до печени пронял! Согласен я. Буду орком. Что нужно делать, чтобы наших больше не убивали? Где поставить роспись?

- Да ни где, пока. Нам седьмой игрок нужен. За тебя семь Игроков поручиться должны. Иначе никак. По квестам тебя уже просто нет времени гонять. Через пару часов стемнеет. Жаль.

Леха не понял, чего именно жаль старшине, но почему-то расстроился вместе с ним. Как ребенок, которого не берут играть старшие мальчики. Все присутствующие и были, по сути, старшими.

Все они были откровенно причастны к некой огромной тайне, загадке. К чему-то огромному и светлому. Ему до слез захотелось попасть в мир, где друга можно легко отличить от врага, где всем плевать, какие звезды у тебя на плечах, где важен только ты. Попасть в мир, где можно не претворятся, не стараться быть похожим на чужие представления о тебе. Где все просто и ясно называется своими именами. И если в этом, игровом, мире его могли убить, то он ничего не терял.
 
Его и сейчас постоянно стараются убить какие то совершенно ему не знакомые личности. Причем, без какой либо личной неприязни, просто за цвет погон и паспорта. При этом ни сам Леха, ни противная сторона не получали от процесса никакого удовольствия.

http://www.proza.ru/2009/09/25/842