Орками не рождаются! глава14

Глава четырнадцатая..

Все, кто остался в живых, молчали и тяжело дышали. Осталось их очень не много.
 
Сам Леха выжил, этот факт не вызывал у него никаких сомнений. Он еще не понимал, радоваться этому или нет.

Буба, рыцарь Боря, Монсеньер тоже находились здесь. За полу – развалившимся укрытием на крыше развалившегося опорного пункта. В изношенном, но еще функционирующем состоянии.

Девяткин и Карагодов помогали снаряжать новые ленты двум выжившим пулеметчикам. Фамилия одного из пулеметчиков была Соловьев, фамилию второго капитан ни как ни мог вспомнить.

Это его сильно озадачило. Он хорошо помнил, что помнил фамилии всех своих солдат, а тут, словно память отшибло. Наверное, от ужаса и усталости что – то переклинило в мозгах.
 
Сытин явился в комплекте с огромной секирой, принадлежавшей раньше одному из латников и с Мамедовым, сладкая парочка. Мамедов с вожделением смотрел на содержимое вспоротых патронных цинков, но терпеливо ждал своей очереди. У него тоже не осталось ни одной снаряженной ленты. К ним же прибился и радист Говоров.

Последним, предупредив окриком, чтобы не стреляли, явился Юстас.

Лейтенант юрист как - то смог обнаружить его под грудой тлеющих смердящих обрубков тел. Выглядел Юстас, как терминатор, пропущенный через грязную мясорубку. Рваные раны и искореженные куски метала, и пластика покрывали практически все его тело. Лица на нем не было. Его, очевидно, неаккуратно содрали вместе со шлемом и большей частью кожи черепа. Теперь, если воевать ему больше не доведется, упырь мог претендовать на работу в школе, как учебное пособие по строению мышц головы.
 
Остальные выглядели лучше, но не на много.

Леха еще раз пересчитал выживших. Тринадцать. Всего. А пол часа назад было их семьдесят шесть человек. Или не совсем человек. Боря и безымянный лейтенант – юрист в бою орудовали так, что многие посторонние наблюдатели сильно усомнились бы в их принадлежности к человеческому племени.
 
Юстас вызывал еще больше подозрений. С таким количеством ранений не только не шевелятся, в таком безобразном состоянии организма и дышать то неприлично, тем более вслух. При вдохах упырь издавал шипение, при выдохах – бульканье, но умирать в ближайшее время, похоже, не собирался. Лорд и Монсеньер заботливо помогали ему снять доспехи. Хотя, во многих случаях они, скорее выковыривали его из них, или их из него.

Мысли, медленно и лениво возвращались в череп Колесникова. Лежа спиной на стене их мешков с песком Леха удивлялся, отчего же он не сошел с ума еще вчера. Еще вчера мир был нормальным, не предел мечтаний, конечно, но жить можно. А теперь.

Атака зомби. Как тут не поверишь, что это настоящие зомби, если сам саперную лопатку на штык с размаху в череп, а тварь эта ноль внимания и к горлу с грязными намерениями подобраться норовит. Но это еще не так страшно.

Страшно смотреть как хронически на всю жизнь контуженый еще в яслях для детей с нестабильной психикой подполковник ВДВ Кирилл Романович Гнедых, возжелавший, чтобы все на свете называли его Лорд Буба, да еще и, как оказалось, орк, вместе с гномом из ФСБ оказывают первую помощь Юстасу.

Интересно, а Юстас кто? Вроде его упырем называли? А что это такое – упырь, судя по внешнему виду на добрую фею не похож. Совсем, даже в профиль. Скорее наоборот. Франкенштейн и робокоп в одном флаконе. Эх, флакон – вещь хорошая. Выпить бы сейчас, для примирения с реальностью.

Лорд Буба, очевидно, прочитал мысли своего нового бойца. Не прекращая своего занятия, он окликнул Девяткина.

- Эх, выпить бы сейчас. Девяткин. Где там у тебя закрома?

- Нету у меня больше никаких закромов. И ничего у меня больше нету. Все погибли. – Девяткин всхлипнул. Засохшим горлом, полным копоти. Звук получился похожим на клекот стервятника. – Всех убили. Всех ребят убили. Никого больше нет.

- Эй, боец. Отставить сопли! Всех убили - это печально. Выпить нету ничего – еще печальней. Но раскисать не смей! У нас еще работы непочатый край. Это мы только пол дела сделали, так, размялись. Самое веселье впереди. – Подполковник говорил и обнял Девяткина за плечо, тот уткнулся лицом в его грудь и разрыдался.

Лорд Буба, проявив не свойственное подполковнику участие обнял бойца и, через некоторое время помог ему сесть. Девяткин выглядел, как самый настоящий выжатый лимон. Желтый, влажный и деформированный.

От слов Великого НШ Буба – Гнедых стало Лехе тепло и хорошо. Все – таки, это какой – то подозрительно длинный и подробный сон, вызванный систематическим чрезмерным употреблением с внезапным перерывом. Болезнь ласково зовущаяся в народе «Белочка» Или, еще лучше, он уже давно и бесповоротно сошел с ума, и все это происходит в его бреду. И сейчас войдет добрая нянечка и позовет всех кушать манную кашку. Или, пусть даже хмурый и злой санитар, и пусть потащит в душ, бить резиновой палкой по почкам. Главное чтобы оказаться по возможности дальше от Великого Воителя Бубы. Из сладостных грез его грубо вырвал голос Сытина.

- Так, это, блин, товарищ глаз, то есть, товарищ подполковник. Если выпить, то у нас с Мамедовым еще есть заначка. Разрешите?

Лорд с любовью и восхищением окинул взглядом глыбу мяса в десантной форме и весело сказал.

- Так вот ты какой, северный олень. Заначку разрешаю. А то, что некоторые старшие сержанты позволяют себе высказывания в адрес старших офицеров, нелестные, у нас с тобой потом беседа будет. Долгая и подробная, я критику люблю. Потом. А пока, гвардии старший сержант, слушай мою команду. За заначкой, аллюр три креста, привод на все копыта, одна нога там - другая здесь, бегом марш! Только не спеша, сынок. Не в полный рост и зигзагами. Автоматчики еще по склону шарахаются, да и снайпер сержантом не побрезгует. Ей сейчас не до жиру.

Сытин в сопровождении верного Мамедова помчался исполнять приказ. Юстас попытался подняться. Не удалось. Он устало прошипел.

- Да нету их уже на склоне. Не чую я их. Да и оборотень не чует. Они наверное сами, почуяли волка, да еще и рыцаря, у них же на них аллергия, и резко перешли к оборонительной доктрине. И, кажется я одного из ваших вчерашних зарубил. Приметный такой. С родинкой под глазом. Вчера его эльфа грохнула, а сегодня я. Надо соляркой облить и сжечь, сколько ему мучится, а то ведь его и завтра убивать приодеться. Всех соляркой и в пепел. И тех и наших и моих ребят. Всех. Вечный им покой. – Ощущение он вызывал своеобразное, мало того, что и раньше он говорил с акцентом, так теперь, без губ и щек звук у него выходил жуткий. Как будто собаку научили говорить.

- С родинкой, говоришь? – Лорд Буба устало откинулся на бруствер. – Это Панаев, старшина разведчиков, золотой мужик, был. Рыбачить мы с ним ездили. Он все рыбные места и минные поля чутьем находил. Никогда без улова не возвращались. А солярку отставить!
Во первых её просто нет. Колесников при помощи гнома Стаканюка её всю успешно разбазарил, на зажигалки.
 
Во вторых, часов через пять здесь будут бомберы. Все напалмом зальют, и следов не останется ни от живых ни от мертвых. Послезавтра начнем тут с нуля все отстраивать. Следующему капитану скажу, так мол и так, тыры – пыры – землетрясение. Пусть служит. Стережет рубежи. Или, скоре всего, не я уже скажу. Да и фиг с ним. Главное, чтобы по новой вся эта коляска не завертелась. Рыцарь, как ты думаешь?

Боря не ответил. Все тело рыцаря покрывала корка из засохшей крови, слизи и красно – синих разводов. Он опять сидел на подогнутых коленях и бормотал себе под нос. Происходящего вокруг он не замечал. На некоторое время воцарилась тишина. Её прервал молчавший до сего момента Леха.

- Я, вроде, тоже одного своего, того, видел. Он Звягину голову оторвал.
 Точно сказать трудно, обгорел он сильно, но татуировка «Коля» очень похожа на Харчистовскую.

- И я одного порвал. – Вступил юрист. – Здоровый – жуть. И не человек совсем. Поди, упырь. Не разобрал. Раньше с ними так близко общаться не приходилось, вот и не разобрал.

- Не разобрал он. – Недовольно проворчал Юстас. – Ты его хоть не жрал?

- Нет, конечно, я же знаю что упырятина считается ядом, а что!? Действительно такой сильный яд!?

- Сильный, сильный. Сутки и, считай, отмаялся. – Успокоил Юстас.

- Ну, так и сколько их еще осталось? – Спросил Лорд Буба, обращаясь сразу ко всем. Отец Михаил удобно устроился на улитках из под ВОГ от АГС и, достав из берца зеркальный брусок метала, правил лезвие одной из своих катан.  Вторая сломалась. На вопрос лорда он ответил резонно и, по гномьему обычаю, вопросом.

- А сколько их было?
 
Вопрос явно предназначался лорду. Эта парочка, Великий Воитель и Святой Отец, как - то незаметно, но плотно подмяли под свои объемистые седалища всю власть в округе.
Все остальные лица имели  только совещательный голос, в случае если спрашивают. Лорд сам отвечать на вопрос основного конкурента посчитал ниже своего достоинства. Подчиняясь еле уловимому знаку Бубы ответил лейтенант юрист. Очевидно, что кроме почетной должности придворного палача и верного телохранителя отвечал он и за некоторые финансово-хозяйственные вопросы.

- С вечера было восемь, батюшка. Двое со Слепой, четверо разведчиков с того берега и этот, который у капитана пропал.

- Ну и где восемь, волчья морда? – Возмутился Монсеньер, еще раз старательно пересчитав загнутые пальцы на руках.  – Семь получается.

- А должно быть восемь. – Упрямо возражал юрист. – Эльфа уже четыре ночи работает. И трупов должно быть четыре, соответственно. Что, вас монсеньер до четырех считать не учили. Четыре здесь, на высоте. Четыре на той стороне. Итого – восемь.

- Ты, волчара, бы не хамил, старшему по званию. Или для вас – юристов с зависимостью от лунных фаз авторитетов нет? – С неискренним неодобрением одернул своего представителя лорд. - Прежде чем священнослужителей критиковать, сам считать научись. Сегодня ты ночь зря посчитал. Не стреляла она еще сегодня.

- А! ну, тогда все сходиться. Значит их семь.

Виновато улыбаясь и сутулясь в  беседку вошел Сытин. В руках он нес белую бумажную коробку. Леха с ненавистью и отвращением опознал в содержимом коробки ту самую марку текилы с которой все и началось, и, тяжело вздохнув, начал выставлять из ящика на стол алюминиевые кружки оставшиеся после чаепития. 

- Молодец, боец! Своевременное снабжение войск спиртным есть залог успеха. Мы, орки, на этом от веку стоим. – Лорд Буба, с ловкостью циркового эквелебриста скрутил пробки у сразу нескольких бутылок с текилой и наполнял алюминиевые кружки по мере их поступления.

- Представьте, что было бы если бы Лорд Русшукский, Топал – паша, более известный, как Суворов вместе со своим сборным ударным корпусом чюдов – гоботырей протрезвел бы прямо посреди Альп. Выношу тебе, боец, благодарность от лица себя лично. Так держать – уйбуем, а то и целым атаманом станешь. После боя, если живы, останемся, проси чего хочешь, в пределах разумного.
 
- Закусить бы, товарищ подполковник. – Мечтательно вздохнул Сытин.

- Я же сказал, после боя и в разумных пределах. Давай я лучше тебя к правительственной награде представлю, потом.

- За то, что я языка взял? Да? – Радостно спросил Сытин.

Лорд Буба едва не прикусил язык.  Рыцарь, пытавшийся выпит раньше остальных, поперхнулся текилой до слез.
 
- Какого языка? – Спросил осторожно лорд, не ожидая уже ничего хорошего.

- Ну там, у дизелистов. Где мы с Мамедовым заначку сделали. Я под поддон полез, слышу, сзади шебуршит чего - то. Оказывается этот. – Сытин довольно, похоже, изобразил механические движения зомби. – Думаю все, хана мне. Камень то взять с собой поленился. Жду, сейчас как кинется на меня. Развернулся и сам на него попер. А он сам сдулся чего – то. Полез от меня в щель между баками. Лезет и скулит так жалобно. Испугался наверное, маленький. – Сытин виновато покраснел, шмыгнул носом и развел в стороны огромные, как совковые лопаты, ладони. Все, затаив дыхание уставились на Сытина, ожидая продолжения рассказа.

- Ну … - первым не выдержал рыцарь.

- Не нукай! Не запряг! – Огрызнулся Сытин и инстинктивно сжал кулаки. Очевидно Боря не нравился и ему тоже. Совсем не нравился.
 
- Да ты дальше, дальше рассказывай боец.  – Отвлек его от конфликта с Борей Буба.

- Ну я его и того.

- Чего, того? – Практически прорычал Буба. Все, кроме окончательно утратившего связь с внешним миром Девяткина, повернулись к Сытину.

- Да чего того. Того и того, вот.

- Мля, боец, резко задолбал ты своей скромностью. Хватит ухе крестики носком ботинка рисовать, как будто от зоотехника в подоле принес. Рассказывай, что там дальше было, пока не началось.

- Еле - еле выволок его из щели между ящиками. А он, как лицо мое увидел, совсем плохой стал. Стонет, скулит, глазки закатил, и трясется весь, как от мороза. Ну, короче, я его того. Вот. – Сытин смущенно покраснел и шмыгнул носом.
 
Теперь он очень походил на проштрафившегося семиклассника. Ссутулился, сгорбился, сжался, стараясь выглядеть как можно меньше. Это ему удалось. Медленно закипающий от бешенства лорд теперь мог достать его макушкой до подбородка.
 
- Что, вот? Ты что из меня жилы тянешь? Чего ты, морда штрафная, опять натворил.

- Я его, того. Головой об колено не сильно совсем звезданул раз несколько он и того. Короче, думал, что убил, а оказывается – в плен взял, нечаянно. – Степень смущения Сытина достигла апогея. У него покраснел даже легкий пушок на ушах. Такой же степени достигло и раздражение Великого Воителя.

- Нечаянно! Блин, я тебе сейчас покажу нечаянно. За нечаянно, боец, бьют берцем в кошках с разбегу и по тому месту куда достанут, причем отчаянно. Учитывая твой рост совсем может не спортивно получиться.

- Я же нечаянно. – оправдывался Сытин, и непонятно чего в его раскаяние было больше, природной изворотливости или замаскированной угрозы. На всякий случай, еще по детской привычке постарался он стать меньше и незаметней. Он еще сильней ссутулился и опустил плечи так, что ладони почти до берцев. В таком положении Буба доставал ему макушкой почти до глаз.

Захваченного «языка» доставил Мамедов подгоняя острием подобранной на поле последней схватки секиры. Когда его рассмотрели всем стало не по себе. Им  оказался француз. Выглядел он плачевно.
 
Старый фингал превратился в черный заскорузлый струп. Пулевая пробоина в черепе тоже не украшала. Француз старался держаться по возможности дальше от Сытина.

Появление нежданного гостя оторвало Монсеньера от его занятия. Он, все это время, продолжал сосредоточенно точить свою катану, матеря в пол голоса костистых зомби. Он внимательно оглядел француза, потом Сытина, потом опять француза и опять Сытина. Видимо наблюдение за обоими навело его на мысль.

- Послушайте, Сытин. А вы не рассматривали возможность вступления в ряды православной церкви, после демобилизации, естественно. В вас чувствуется внутренняя сила и природный дар убеждения. У вас должно легко получаться достучаться до самых закоренелых грешников.

Сытин радостно всхлипнул и умиленно всплеснул руками. От его резких движений чуть не обвалился потолок, держащийся после взрыва на соплях.

- Ой, а откуда вы знаете, Святой Отец. Мой отец говорил то же самое. Мол, достукаешься. Я даже экзамены в семинарию сдавал.

- Занятно. А как в армии оказался?

- Дык, я, того, засыпался на сочинении. Там такая тема хитрая была «Как я провел лето» Я как провел, так и написал. А батюшка экзаменатор через плечо мне заглянул, прочитал и говорит, «Тебе, мол, отрок, когти рвать из города пора, пока не началось, а не в семинарию. Научись сперва свидетелей не оставлять, а уж потом…» Короче в семинарию меня не взяли. Ну, старший брат мне и посоветовал, мол из ВДВ тоже не выдают ментам.
 
- А с чего вдруг отец тебя в семинарию вдруг?

- Так по дядьке. Дядька Назар, мамин брат, он у них в Огрызково батюшкой.

- А зовут тебя, попович из Огрызково, часом не Алеша.
- А вы, батюшка, как догадались? – Иван Сытин от счастья и внимания к собственной особе расплылся в улыбке и самодовольно расправил богатырские плечи. Имя Алексей он самым наглым образом присвоил. Теперь Лорд Буба снова был ему по грудь. Из этого положения, глядя снизу вверх лорд задал вопрос.
 
- Ну ладно, Алеша Попович из Огрызково, посоветуй, что нам с твоим языком делать. Какой – то он не общительный и, сдается мне, вообще глухонемой. Наверное придется его в расход.

- Да уж точно. Не в штаб же его, к начальнику разведки, на допрос. Только как-то не хочу я его убивать. Он, такой же, как эти, враг, но какой то он безвредный. Я понимаю, что убить его надо, по любому, но рука не поднимается.

- Юстас, а ты как считаешь?

- Блин, Буба, а почему ты меня все время спрашиваешь? Я тебе, что, походная энциклопедия? – Прохрипел Юстас. Звук, который он издавал своей обнаженной гортанью ни как нельзя было назвать приятным. Возможно, он и не собирался нападать на Бубу, но интонация была угрожающая. – Я их тоже первый раз в жизни вижу. Я вообще не знал, что такая фигня бывает.

- Ну ты же ближе всех нас к ним по расе.

- И что.
- Так почему он на нас не бросается?
- Болеет, наверно, или сломался!? Теперь я его тебе еще и чинить должен  буду!? Откуда я знаю, почему он на вас не бросается!? Может, брезгует. Или сержанта твоего боится!? А может – языковой барьер. Он же француз не местный. Но сдается мне, джентльмены, что мы с вами оказались непомерно злобными кровожадными и твердыми сукиными детьми. Хиромант, или некрофил? да нет же, некромант, от нас такой прыти не ожидал, от чего временно утратил телепатическую связь с роем и, если нам повезло, валяется сейчас в какой ни будь норе с ярко выраженными признаками нарушения опорно-двигательной системы организма, вплоть до трупных пятен. Лежит, и пакость в наш адрес измышляет. А про зомбей он уже и думать забыл. Не оправдали они доверия обер командо вермахт гехам.

- Подожди, упырь. Не пыли. – остановил его Буба. – Что-то здесь не так. Те то тоже не местные были. Которые наши.

- Так то русские. Русские – хлебом их не корми, хоть живых, хоть мертвых, дай только по геройствовать. Желательно на чужой территории. Это у них древняя историческая сублимация, в генах записанная, все топтать, сокрушать, закидывать касками и предавать поруганию в замысловатой акробатической позе. Короче – вашим только дай. Воевать любят. У них даже лозунг – орочий. «Русские не сдаются»

А этот европейский бедолага. Может и понимает команды своего нового повелителя, но выполнить их не может. Не может проломить внутреннее табу цивилизованного человека на убийство себе подобных. Отсюда внутренний трагизм, глубокий стресс и деградация личности. Короче пусть с ним старикан Фрейд разбирается. Мне глубоко пофигу. Плевать я на него хотел с Останкинской телебашни. Давайте, используя фактор внезапности, грохнем некрофила и дело с концом.  Сразу ему и всем его товарищам придет кирдык – карачун и обнимет крепко.

- Дак, что? Можно его отпустить?

- Ну, отпусти. Порадуй союзничков. Я слышал ты, ваше светлость, много денег им проиграл, вот, за одно и поквитаешься, когда он к своим выйдет.

- Да не хочу я его убивать.  – Лорд, кажется действительно не хотел убивать француза. Внезапно и Попович из Огрызково вмешался в разговор.

- Товарищи командиры. – По его меркам максимально жалобно протянул он – А давайте маленького отпустим.

- Сытин, Сытин, - добрая душа. – С укоризной в голосе пожурил его Лорд. Но было в этом голосе что то от интонаций, которыми отец говорит об непутевом, но любимом сыне. – Только в знак моей к тебе привязанности. Отпускай его на все четыре стороны. Разрешаю.
 
- Спасибо, товарищ лорд.

- Мордовский тролль тебе товарищ. – Беззлобно огрызнулся лорд.

Сытин начал действовать мгновенно. Он с силой ухватил француза за руку и выволок его из беседки. На земле он жестами показал, что пленник теперь свободен. Тот проявил странную безжизненность мышления и не понял. Пришлось Сытину наподдать ему солидный пендель.

Бывший француз отлетел на приличное расстояние, но не уходил, глядя на Сытина белками закатившихся вверх глаз. Сытин начал швырять в него камнями и руганью требовать чтобы он уходил. Камни стукались об тело с деревянным звуком, но француз не уходил.
Наблюдавший за этим процессом сверху лорд окликнул.

- Алеша! Попович! Да брось ты его на фиг. Сам домой доберется, рано или поздно, не маленький. Давай лучше водки хряпнем по стакану на дорожку и пора работать.

Сытин подошел к столу. Все начали наливать или подставлять посуду под струи текилы, большинство уже успело приложиться и не по разу, но пропускать в этой жизни еще что то ни кто не собирался. Леха тоже подставил свою кружку под разлив в четвертый, за этот заход раз. В возбужденной суматохе аврального возлияния от внимания Колесникова не ускользнул еле заметный кивок лорда в сторону бесцельно слонявшегося по двору зомби. Юрист тихо выскользнул из беседки. Леха понял, что мудрый Буба раскаялся в своей сентиментальности и решил не рисковать.

Сытин этого не заметил. Его раздувало от силы, молодости и счастья. Счастлив он был оттого, что остался жив, что не пришлось убивать безобидного француза, перед которым он чувствовал себя немного виноватым, и от того что допущен на равных в такую компанию. А еще он был зверски пьян.

Когда Леха еще раз окунул взглядом остатки укрепления на высоте Слепая он уже не увидел ни зомби ни юриста оборотня.

http://www.proza.ru/2009/09/25/891