Ночной странник 3

21 августа

Стало чуть холоднее, а улице без куртки уже не стоило появляться. Несмотря на обеденный час, город все еще был погружен во влажный туман. Даже легкое дуновение ветра заставляло дрожать, как осиновый лист. Я старалась идти как можно быстрее, чтобы подоспеть к открытию редакции, но все равно меня опередили. В кабинет 302 образовалась порядочная очередь из возмущенных композиторов и авторов песен. Я поняла, что потеряю тут несколько часов как минимум, и заняла очередь. Некоторое время я пребывала в состоянии легкой дремы, пока меня не разбудил сосед: «Ваша очередь скоро». Я ответила, что спать больше не буду, и приготовилась штурмовать кабинет.
– Ада, привет! Ты очень хорошо вчера выступила, поздравляю! – искренне сказала Стелла.
– Спасибо за комплимент, Стелла. Мне самой приятно быть на сцене.
– Эй, Ада, я тут статейку пишу. Ты должна отредактировать, как показания, на наличие истинности, а потом я пущу ее в печать, – раздался голос Криса. Он появился из ниоткуда и улыбнулся моей подруге.
– Сейчас мы их проверим, сейчас мы их сравним, – ответила я и вырвала у него из рук стопочку бумаг.
– Осторожней! Во второй раз я такого не напишу!
Я только рассмеялась и собралась читать, как вошел мистер Мэйсон.
– А, так это ты. Я уже думал, что ты для себя выступаешь, – он провел ладонью по волосам и протянул мне конверт. – Твой доход. И еще, освободи помещение, у меня очередь!
Я попрощалась с ним и вышла в коридор – люди все прибывали. Сев на диванчик в тихом углу, я открыла конвертик: несколько зеленых долларовых бумажек. Чуть больше 300 за два раза – неплохо для начала, я быстро перевела в рубли и добавила свои карманные – 10000, на плащик должно хватить. Затем я прочитала репортаж Криса о концерте, где он выставлял меня талантливой флейтисткой из России с большими возможностями для дальнейшего развития. Дескать, «ее творческий путь только-только начинается.
– Ну как? Ничего сильно я не преувеличил? – спросил Крис.
– Нет, все хорошо, можешь отдавать. Я правильно сделала, что припугнула тебя.
– Что ж, удачи тебе!
Молодой человек скрылся в толпе, а я пошла за приглянувшейся ранее вещичкой. Появились новые модели, но я остановила свой выбор на классике. Размер мне нуже был небольшой, и найти подходящую модельку оказалось несложно, осталось выбрать стиль. Я остановилась на длиннополой классике, потратив почти всю свою заначку, прикупив еще и перчатки.
Дома мне представилась возможность получше разглядеть себя в зеркале. Плащ сидел как влитой: он стягивал грудь, расходился книзу. В перчатках я напоминала себе доктора-хирурга или вора-щипача, ну в крайнем случае медвежатника. Заставив замолчать свою бурную фантазия, я решила позвонить Уильяму. Но он отчего-то не отвечал. Денек близился к завершению.


24 августа

«Подойди ко мне, милая…»
«Да, мой лорд»
Девушка с русыми волосами, заплетенными в косы и уложенными около ушей, в холстинном платье, едва закрывавшем грудь, в легких туфлях подошла к нему. Молодой человек с кудрявыми темными волосами протянул ей руку, и она поцеловала ее.
«Кто тебя обидел, говори, не бойся!»
«Вы, мой лорд, вы убили на войне моего брата»
«Ай-ай-ай, какой я нехороший. Ну, что тебе стоит остаться со мной?»
Юноша снял кожаный доспех и ножны с пояса. Девушка потянулась к нему и крепко обняла его. Уткнувшись носом в его испещренную шрамами грудь, она начала неразборчиво шептать мольбы.
«Простите, я буду вашей верной женой, только не дайте мне остаться одной»
«Конечно, куда же ты пойдешь»
Девушка подняла глаза на своего будущего суженого, и вдруг вскрикнула. Юноша раскрыл  объятия, и ее бездыханное тело медленно упало на землю. Между лопаток торчала стрела…
 
В предыдущие дни я только репетировала и пыталась придумать что-нибудь, но не получалось. Моя Муза временно покинула меня. К тому же сон оставил совсем неприятный осадок. Он будто предостерегал меня от ошибок.
Без аппетита съев свой скудный обед, я решила проветриться. Надев плащик, я вышла прогуляться по Ванкуверу. Небо было затянуто низкими серыми облаками, лужи от вчерашнего дождя  все еще не высыхали, и я ступала по бордюрам, чтобы не испачкаться. Проходя мимо редакции, я увидела то, что окончательно низвергло меня в грусть. Стелла и Крис целовались на виду у всей улицы. Это обычное дело никого не возмущало, и может быть, не задело бы и меня, случись это пару дней назад, но сейчас… Я нисколько не завидовала Стеле, мне было жалко Криса за его выбор, ибо я была бы для него лучшим вариантом.
– О, Аделина? Привет! – невинно сказала она. – Как делишки?
– Да все нормально, вот гуляю…
– Хороший плащ купила, тебе очень идет! – добавил Крис.
– Не буду вам мешать, ребята… – я попрощалась с ними.
Уходя, я услышала, как ни обсуждают мое внезапное появление, а Стелла обозвала меня мымрой. «Ха-ха, есть куда развиваться!» Лучшая моя мысль оказалась проста: позвонить Уильяму. На этот раз трубка прозванивалась до гудков.
– Алло, Уильям? Это Аделина!
– Да, слушаю. Очень рад, вы что-то хотели? – голос его казался заспанным.
– Можно зайти к вам в гости?
– Я не против, а что случилось?
– Нечем вечер занять.
– Тогда жду! – он положил трубку.
Сначала я хотела купить что-нибудь к чаю, потому что никогда не ходила в гости с пустыми руками, но отчего-то передумала. В бессильной злобе я добрела до его дома по памяти и поднялась к двери. Короткий звонок, шорох, скрип…
– Здравствуйте, Аделина. Прошу простить за мое долгое отсутствие.
– Ничего страшного, я после концерта долго восстанавливала силы.
– У вас очень стильный плащ, что снова подтверждает ваш вкус.
Уильям помог мне снять его и провел в комнату на диван.
– Люблю я кожаные вещи, особенно черные. А почему вы такая грустная?
– Это долгая история, может, перейдем на «ты»?
– Хорошая идея!
Он улыбнулся, и мне стало чуть лучше. Я увидела новую деталь интерьера – фортепиано.
– Ты купил фортепиано?
– Да, и это одна из причин моего отсутствия. Видишь ли, у меня осталось не настолько много денег, чтобы купить хороший инструмент, а свободное пространство в комнате не позволяет поставить кабинетный рояль.
– Помнится, в моем училище все только на роялях и играли. Качество звука абсолютно разное.
– Ты права… не могу понять, почему мне так трудно обращаться к тебе на «ты»?
– Это оттого, что мы мало знакомы, – ответила я и обернулась назад. На двери в спальню-кабинет я заметила ту самую звезду. «Пентаграмма…»
– Тебе интересует эта звезда, Ада? – вдруг спросил Уильям.
– Откровенно говоря, да. Это пентаграмма? Защитная руна?
– Точно! Начертил ее для одной работы, да вот продать не смог…
Зазвонил мобильный телефон, Уильям вышел на кухню поговорить. Я пыталась понять, в чем состояла странность комнаты и наконец догадалась: было слишком тихо. Так тихо, что в этой особенной тишине я могла спокойно различать ее составляющие: шум воды в трубах, шелест шторы, скрип паркета, дуновение ветра и то, как течет по сосудам кровь. Я услышала, как медленно, но нервно билось мое сердце, отдаваясь гулом в висках.
– Так отчего ты такая грустная? – прорезал тишину голос Уильяма.
– Мне несколько неловко… в общем, я застала старого знакомого со своей подругой.
– Что в этом плохого? Ревность?
– Скорее жалость. Он достоин большего, хотя бы меня, – я смутилась, щеки налилась краской.
– Несчастный? Твоя подруга стерва?
– Истеричка самовлюбленная. Но обязанности выполняет превосходно!
– Это довольно частое явление. Скажи честно, а тебе нравился тот молодой человек?
– Нет, – резко обрубила я. – Он журналист, я помогаю ему доставать материалы. Только деловые отношения и точка. Его, кстати, Крис зовут, тоже из нашей редакции. Не знаешь случайно?
– Не припоминаю… Я же только пару дней туда заглядывал, но уже завтра меня обещали пригласить на собеседование.
– Будем работать в одной шарашкиной конторе, – съязвила я.
– Ну зачем же сразу так жестоко?
Уильям сел рядом и взял холодной рукой мою ладонь. Он улыбнулся как-то странно и неестественно, точно грустный клоун. Серые пронзительные глаза напугали меня.
– Аделина, хочешь, я тебе чайку принесу? Ты его свойства уже знаешь…
Я кивнула, и он отпустил мою волю, потому что за секунду до этого мне казалось, что мой разум подчиняется неведомой силе. В голове крутились мысли: «в кромешной тьме своя есть красота… своя… красота… тьма святая простота…» Я схватила листочек с журнального стола и написала карандашом в спешке строки. Стала думать о продолжении, но больше ничего не вдохновляло меня. Вернулся Уильям с чашкой чаю и уставился на меня.
– Стихотворение? Ты поэт?
– Наверное бард, только Муза долгое время отсутствовала. Вот вернулась, непостоянная…
– Хм, сейчас прочитаю…
В кромешной тьме своя есть красота-
Не видно в ней ни тела, ни лица,
Не разобрать, кто и куда идет,
Кто прав, кто виноват, кто лжет,
Кому путь - Жизнь, кому дорога - Смерть
Кто эфемерен, кто похож на твердь,
Кто внемлет Злу, кто слушает Творца-
О Тьма, святая простота!
Он говорил тихо, вкрадчиво, словно боясь спугнуть кого-то. Или что-то, что находилось в этой Тьме.
– Истина! Sancta simplicitas! . И откуда в голове такой девушки такие мысли? Рифма мне нравится, в кольцо замыкает стих. Талант!
Он вернул мне листок и сел за фортепиано. Осторожно открыв крышку, он погладил клавиши и занес руки. После минуты ожидания я услышала Шопена, который всегда заставлял ныть мое сердце. Как ни странно, сейчас эта музыка излучала свет и облегчала страдания. Уильям играл превосходно, казалось, романтическое направление просто создано для него. Чай привел в порядок мысли и успокоил нервы. Я вспомнила уроки в училище, когда пианисты готовились к экзаменам, и со всех сторон раздавались самые разные мелодии.
– Тебе нравится? – спросил Уильям, не прекращая играть.
– Очень. Легче как-то становится.
– Есть две вещи, которые лечат: искусство и время, – ответил он. Я была полностью согласна с его словами.
– Поэтому человек с истерзанным сердцем и ищет выхода своим чувствам в искусстве, а это не каждому надо.
Уильям опустил руки и повернулся лицом ко мне. В полумраке оно казалось еще бледнее, чем обычно. Под усталыми глазами темнели круги, точно он не выспался. Он взял мою руку и пристально заглянул в глаза, переворачивая душу.
– По поводу любви… У тебя пассия есть?
– Нет, Уильям, – моментально ответила я.
– Тогда все мне понятно. Действительно, твои чувства – это не проявление ревности. Чай помог?
– Конечно. Расслабляет тело и заставляет отвлечься.
– Когда у тебя следующий концерт? – спросил он.
– Не раньше, чем через неделю. Я обязательно сообщу.
– Что же с сердцем твоим, о несчастная? – задал молодой человек риторический вопрос, и я не думала отвечать. – Ты каких поэтов любишь?
– Лермонтова, Байрона и Ахматову. Скажем, «сжала руки под темной вуалью…» Сейчас почему-то вспоминается «О, многое прошло; но ты не полюбила //Ты не полюбишь, нет! Всегда вольна любовь.»
– «Я не виню тебя, но мне судьба судила // Преступно, без надежд, - любить все вновь и вновь». О великий Лорд Байрон! – подхватил Уильям.
– А можно я буду звать тебя Уилл?
– Да конечно! – он звонко и искренне рассмеялся, что заставило улыбнуться меня. – Какая мелочь…
– Имя сильно влияет на человеческую жизнь. Мое вообще очень редкое.
– Да уж, за свою жизнь мне еще не доводилось встречать ни одной Аделины, кроме тебя.
– Я, пожалуй, оставлю тебя, Уилл. Все еще ощущаю усталость после концерта. Благодарю за цветы.
– Даме всегда рад букет подарить… Угадал с гладиолусами? Как на 1 сентября, да? Или на День Учителя!
Я только кивнула – только что вспомнила об этом. Странно…
Уилл поднялся и принес мне плащ, помогая одеться. Казалось, что движения давались ему очень тяжело, но он не подавал виду. Только стискивал зубы, превозмогая боль. Улыбнувшись на прощанье, потушил свет и закрыл дверь.
Дома я взяла томик Байрона, чтобы освежить воспоминания о его творчестве. С горечью я читала стихи о любви, как нечто чужое, но в то же время родное до боли. Когда сердце мое устало, я решила подумать о том, что мне сделать завтра. Я решила нанести визит Стелле.


25 августа
.
Сегодня обещали последний хороший ясный денек. Уже послезавтра на запад Канады должны были прийти дожди. Перспектива таскаться под осенним неприятным моросящим дождем казалась мне архинеприятной. Но я всегда любила конец лета, когда осень только готовится прийти в этот мир. Мой путь лежал через тенистую аллею из вековых лип, дубов и старых кленов. Желтеющие листья срывались вниз под порывами ветра и улетали вдаль. И вдруг я поняла, что родится стих…


На черном дереве дрожит осенний лист,
В лучах последних солнца золотом играя,
И ветра ледяной порыв срывает вниз,
И мчит его за горизонт бескрайний.

Летит листок над темною водой,
Над жухлою травой и голыми лесами.
Встречается в пути с вечернюю звездой,
Прохожего усталыми глазами.

Куда несет его? Уж впереди костер
Сияющего златом листопада.
И будет день, он ляжет на ковер,
Укрывший землю у родного сада.

Это не с первой попытки было записано мной в любимый блокнот, где карандашом я чиркала, перечеркивала и восстанавливала все рифмованные строки. Главное было вовремя вытащить его, пока ничего не забылось. И тут мне вспомнился выпускной класс, когда мы с Лешей, мои другом, шли в такую погоду по городскому пустому парку. Он мне попытался в любви признаться, а я, глупая, его отвергла. Парнишка очень страдал, но потом понял, что дружба дает больше преимуществ. Он ловил листья и раскидывал их передо мной, а я смеялась…
Но пришлось вернуться из старых грез в реальность. Я шла к Стелле… Я не собиралась ее ревновать, ругаться, а просто хотела поговорить по душам. Я поднялась на этаж и позвонила. Быстрые шаги прорезали тишину подъезда.
– Аделина? Какая прелесть! Лист с головы сними… – сказала подруга, открыв дверь.
– Спасибо. Слушай, поговорить надо. Можно к тебе?
Она кивнула и пропустила в квартиру. На сей раз Стелла не стала накручивать свои осветленные волосы, видимо, сидела весь день дома.
– Ты куда-нибудь идешь сегодня? – спросила я.
– Нет, не хочу. Вот ищу в Сети способы вывести веснушки. Теперь они жутко контрастируют с моими волосами. Кошмар! Кстати, Крис уже статью опубликовал. Читать будешь?
– Не хочется. Может потом.
– Из принципа? Что с тобой, ты всегда так рада ему была!
– Да я и сейчас рада, Стелла! – попыталась держать себя спокойно я.
– Ой, ну ладно тебе. Торт будешь? У меня со вчерашнего дня осталось.
– А что было вчера? Торжество?
– Наш отдел ходил в кафе, да и Крис тоже, – она старательно давила на больное место.
– Ты же вроде худела? – быстро среагировала я.
– У меня теперь другая диета – фруктовая. Мне можно!
Она достала из холодильника сметанный торт с персиками и шоколадными фигурками. Жирно, вредно, вкусно. Оттого, что я сидела на стуле, Стелла казалась мне еще выше. Я отрезала кусочек с розочкой и откусила. Оказалось, что тортик совсем даже и не приторно-сладкий на вкус.
– М-м-м вкуснятина! Обалденно!
– Ада, ты ведь не сердишься за нас с Крисом?
«С чего это она вдруг решила раскаяться?» – подумала я.
– Нет. Он мне не пара. А вот приятель из него очень даже хороший, поверь.
– Не мне судить. А я ведь была на твоем последнем концерте, и мне понравилось! Ты делаешь большие успехи, дорогуша.
– Расту над собой! А как тебе работается? – жуя торт спросила я.
– Вполне сносно и достаточно скучно. Недавно говорили о нападении сектанта на молодую девушку, он ударил ее по голове, а потом затащил в подвал и принялся справлять свои ритуалы.
– А до насилия не дошло? – я судорожно сглотнула кусок.
– Нет, он только ранил ее в области запястья. К счастью, жертва сбежала, но фоторобот составить не смогли – предусмотрительный фанатик надел маску на лицо.
– По поводу веснушек… Стелла, ты кожу лимонным соком осветлять пробовала?
– Как японки? Вряд ли поможет, лучше к косметологу схожу, – она встала и убрала тарелки в мойку. – Ты, случаем, антиквариатом не интересуешься?
– У тебя есть картины или гобелены?
– Лучше! Книга, древний фолиант.
Мы пошли к ней в комнату, где на полках стояли в основном журналы и приключенческие романы. Девушка стряхнула пыль с тряпки, которая укрывала одну из больших книг. Я взяла ее и согнулась под тяжестью: несмотря на то, что она была не очень толста, весила книга порядочно.
– Мне это может пригодиться… Сколько?
– Так бери. Хотя постой. С тебя бесплатные билеты на концерты классической музыки в Ванкувере. Идет?
– По рукам! – я ударила по ее ладони.
– Тогда удачи! Я пойду в салон. Тебя подвезти?
– Нет, сама дойду.
На том и попрощались. Я взяла фолиант, убрала в сумку и решила зайти в редакцию, чтобы узнать про то, числится ли там Уильям. Когда я добралась до нужной двери, то почему-то слегка испугалась.
Войдя в офис, я попала в лучший мир… по стенам висели разные картины, гобелены с единорогами и львами, грифонами и рыцарями. Среди этой высокохудожественной красоты восседала на резном дубовом кресле особа лет 60 в очках-половинках на цепочке.
– Вы что-то хотели, мисс? – приятным голосом спросила она.
– Да. Можно узнать, числится ли у вас некто Уильям Ричардз, художник-оформитель.
– Сейчас посмотрю… – она достала какую-то огромную папку и стала перелистывать страницы. – Вот, есть такой. 23 года, место рождения – Лондон. Художник-оформитель, иллюстратор книг, автор исторических эскизов.
– Благодарю. А в чем состоит его работа?
– Ну, он работает на дому. Получает заказ, и в указанный срок выполняет.
– А не знаете ли вы, где ближайшая лавка антиквариата?
– Как не знать! Я вам адрес запишу, – она взяла бумажку и начертила схему. – Если будете звонить сюда, то зовите к телефону меня. Эльза Свон.
– Хорошего дня! –  ответила я и ушла.
Книга больно оттягивала плечо, когда я хотела вытащить, она точно сопротивлялась. Я решила изучить ее сама, и еле донесла до дома. Сбросив вещи, я занавесила окно и зажгла свет. Когда сердце стало биться ровно, я достала фолиант: он был в черном кожаном переплете с красными прожилками, вензеля литых серебристых с патиной букв гласили «Perpetuum silentiun». «Вечное молчание» – перевела я и задумалась. Сейчас книга была холодная и шершавая на ощупь. Я осторожно открыла ее и сразу же наткнулась на алхимические символы, гексаграммы и пентаграммы… Как водится, она была на латыни. Кое-где печатный текст заменялся рукописной правкой и рисунками. Я могла понять лишь смутно, что имел в виду ее неизвестный автор. Судя по всему, мне в руки попался либо алхимический трактат, либо древняя магическая книга. В магию я не верила, а вот в средневековую науку –да. Про себя я прочла пару строк, где речь шла о жертвенной крови. Меня бросило в дрожь, и я решила отнести эту книгу Уильяму. И как только Стелла смогла откопать эту древность?