Мамина неосторожность

      Мама мыла полы, а четырёхлетний Паша маршировал по комнате, громко отдавая себе команды:
- Вперёд, шагом марш! На месте шагом марш!
      Свои команды он выполнял быстро, старательно топал ногами и казался себе сильным и мужественным солдатом.
- Павлик, перестань топать. Ты мне мешаешь. – Попросила мама.
- На месте, стой! – скомандовал себе малыш и замер посреди комнаты, прижимая к груди игрушечный автомат.
- А вот интересно, - подумалось ему, - умеют солдаты маршировать задом наперёд или нет? Надо попробовать.
   И прозвучала новая команда.
- Назад, шагом марш!
      Маршировать задом наперёд оказалось очень смешно, потому что всё время натыкаешься, то на стул, то на стол, то падаешь на диван.
- Паша! – рассердилась мама, - прекрати немедленно! Ты же сейчас ведро опрокинешь!
- Не опрокину, мамочка, - отозвался проказник и тут же налетел на ведро и, потеряв равновесие, со всего маху сел в него.   
      Фонтан брызг обдал мальчугана до самой макушки и множественными мутными потёками разлился по только что вымытому полу.
- Я так и знала! – всплеснула руками мама и, вытащив сына из ведра, несколько раз звонко шлёпнула его по самому промокшему месту.
- Я так и знала! – повторяла она, вытирая пол, а потом, отмывая и переодевая сына в ванной.
- Я же просила тебя не мешать! Становись сейчас же в угол, и будешь стоять там до папиного прихода. Пусть он разбирается с таким хулиганом.
     Стоя в углу с надутыми губами, Павлик слышал, как пришёл папа и, как мама в полголоса что-то ему рассказывала.
- Ну и где здесь промокший солдат? – спросил папа, входя в комнату.
    Мальчик отвернулся к стене и громко засопел.
- Что это ты пыхтишь, словно старый паровоз? Давай-ка, рассказывай, что ты тут натворил.
- Я не творил, - буркнул Паша.
- Ага. Значит не творил… Значит это мама ведро опрокинула, всю воду пролила, потом ещё и в угол тебя поставила. Так получается?
     Опустив голову, сын молчал.
- Ну, вот что. Сумел набедокурить, сумей, и рассказать всё как было.
     Папа повернул сына лицом к себе и опустился рядом с ним на корточки. Павлик ещё больше набычился, оттопырил нижнюю губу и сказал:
- Я солдатом был…, маршировал…
- Понятно, - кивнул папа, - А потом?
     Тут губы у горе-солдата стали кривиться и подрагивать – верный признак приближающихся слёз. Малыш ткнулся носом в папино плечо и начал всхлипывать.
- Ну-ну! – предостерёг его отец. – Солдаты никогда не плачут.
     Но мальчик уже расплакался. Больше того – разрыдался. Долго сквозь его горестные всхлипы ничего нельзя было разобрать. Потом, чуть успокоившись, он выговорил:
- Да,… конечно… Сама же сказала, что «так и знала»… Знала ведь, а ведро-то не убрала-а-а!
     И Павлик разрыдался пуще прежнего.