Славяне-хулиганы

      В начале VII века, если точнее 610-620 гг. к озеру Ильмень с территории нынешней Словакии подошли славянские племена. Они уходили от пришедших в конце VI века в Европу аваров. Двумя веками раньше им приходилось точно так же убегать от гуннов с территории Приднестровья. Все это можно легко проследить по принесенным новопоселенцами на Северо-запад древним словам: ил – грязь, осадок и болото – топкое место. Эти слова в данном значении имеют аналоги только лишь в Приднестровье и Южных Карпатах. Правда, есть еще более древние следы этих корней в Поволжье, где мы встречаем название  ильменские воронки (в прошлом видимо озера) и балта или балда – означавшем мелкие карасевые озера. Если допустить и эту взаимосвязь, то путь будущих ильменских славян на новгородские земли был очень длинным.
       Вовлеченные в водоворот великого переселения народов, будущие ильменские славяне, научились не только защищаться, но и вовремя уходить от опасности. Появившись на севере Псковской, юге Ленинградской и Новгородской областях славяне сразу же решили разобраться с соседями. Это было несложно. Ни балты ни финно-угры не имели крупных поселений и какого-либо организованного отпора оказать не могли.
       Проводя такие разведывательные рейды хорошо вооруженными ватагами, славяне преследовали две цели – поживиться чужим добром и показать кто в „доме“ хозяин. Так как особо поживиться было нечем, то недовольные воины с воодушевлением осуществляли вторую часть поставленной задачи.
      Непротивление насилию со стороны финно-угров новых поселенцев поставило в тупик. Они же не знали, что по неписанному закону северных народов люди должны всячески помогать друг другу, ведь главным врагом в этих местах была суровая природа и дикие звери. И вот здесь можно отметить первый случай острословия ильменских словен выразившийся в первоначальном названии финно-угорских племен – чудь (чудные), т.е. не такие как они сами.
      Балты, получили свое название также от славян как жители берегов мелководных озер. Интересно, что балты жили в домах на сваях, расположенных в 15-20 метрах от берега. К жилищам были проложены шаткие мостки, что являлось защитой от диких зверей, в основном от медведей. Зимой, когда озера замерзали, медведи уже спали в берлогах. Погромив их жилища, славянам стало немного стыдно и в качестве утешения они посоветовали балтам строиться на берегу, а с медведями пообещали разобраться. Свое слово славяне сдержали, а балты с тех пор „водяные“ дома уже не строили.
       В отличие от финно-угров, славяне частично понимали язык этого племени, относились к балтам более лояльно, хотя считали их тоже не совсем нормальными. Это получило отражение чуть позже, когда в обиходе славян появилось имя Балда. Оно, в отличие от имени Дурак, означавшего полную не приспособленность к жизни, говорило только лишь о частичной ненормальности человека. Сейчас слово балда по-прежнему существует, но применяется только как определение временного состояния человека. Про себя часто говорят: – Какой же я балда! А про других: – Ты, что совсем обалдел?
       Чуть позже, с расширением ареала и налаживанием торговых контактов, славяне столкнулись с германскими племенами. И хотя их язык тоже относится к индоевропейским, прямые контакты праславян и прагерманцев прекратились очень давно – более 8 тысячелетий назад. Славяне, не считая германцев намного дурнее себя, назвали их скромно немцами – от корня немой, т.е. люди с которыми не поговорить.
       На Северо-западе, ильменские славяне долгое время были самыми активными и смышлеными жителями этих мест. Отсутствие каких-либо врагов сделало их свободными и уверенными в своих силах. Если уж быть откровенным, то в меру нагловатыми. Да и поодиночке они старались не ходить. Освоив берега Псковского и Чудского озер на западе, Ладожского на севере и Белозера на востоке, они стали связующим звеном в торговле на этом обширном пространстве. Славяне быстро переняли у финно-угров навыки по изготовлению лодок-челнов, а у варягов более крупных плавсредств – ладей. Со своей отвагой и тягой к перемене мест славяне не боялись пускаться в длительные и опасные военные или торговые предприятия.
        Дружественные отношения с варягами, которые продолжались почти столетие, засвидетельствовано на туманном Альбионе. Его можно отнести только к VIII-IX векам, когда варяги (западные славяне) были главными мореплавателями бассейнов Балтийского и Северного морей, до норвежских викингов которые стали господствовать лишь с середины IX века. На нескольких камнях английского Стоунхенджа не так давно были обнаружены выбитые имена славянских богов Рода и Макоши. Такое могли сделать лишь ильменские славяне, побывавшие там вместе с варягами. Из этого же события можно сделать еще один вывод – крепких выражений наши предки тогда еще не знали. Ведь даже сейчас побывав в таком месте, первая фраза любого русского была бы: – Ни хрена себе! Но подобных восхищенных надписей там не было зафиксировано.
        Скорее всего, крепкие словечки появились в IX-X веках, еще до прихода христианства, наложившего на них вето. Многочисленные торговые связи способствовали развитию языка, а языческая религия не ограничивала свободу действия ни в поступках, ни в словообразовании. Нецензурные слова тогда таковыми не являлись и несли в себе сокращенную информацию с долей юмора и находчивости.
Первыми священниками были приглашенные священнослужители из Византии, которых по старинке называли греками. Наказания за проступки и даже помыслы были строгими и первые христиане с удовольствием оповещали святых отцов о непотребном поведении язычников.      
        Запрещались и прямые разговоры о любовных действиях. Внутри семьи своих не выдавали но грозили: - Грек! В смысле грек накажет за нарушение заповедей в Святом Писании. Это слово быстро стало обиходным и даже вскоре вошло в обиход, который был принят самими священниками. Во всяком случае, оно было вполне понятно прихожанам.
        Например, тогда существовал древний глагол ить (еть) и обозначал он то, что человек хочет получить. Добывалось это обычным по тем временам способом – отнять, взять силой, что тогда звучало как имать (в современном языке изымать). Чтобы определить предмет вожделения в древний глагол добавляли определенный слог. Например, если это была земля или местность то „ме“ – откуда всем знакомое иметь. Если же это была женщина, то „ба“ от баба – не очень культурного определения женщин в те времена.
        Не менее оригинальный подход был в образовании другого значимого слова. В древние времена кузнечное дело было образцом искусной деятельности человека. Глагол ковать произносился и кувать (кувалда). Отправляя молодых на „благие дела“ мужики подсмеивались, говоря им: – Иди, накуй, – имея в виду детей. Вскоре выражение вошло в поговорку и стало иметь более широкое значение – отстань, иди, занимайся делом. Это можно определить и по сегодняшнему отношению, к самому распространенному народному посылу, никто ведь его не воспринимает буквально,  а слышит в нем тот самый древний смысл.
        С приходом христианства, с новой, необычной для славян моралью, все слова, касавшиеся интимных отношений стали запрещенными. Славяне и знать не знали о том, что у человека есть срамные места. Они, конечно, хорошо восприняли христианское: плодитесь и размножайтесь, но противоречащее здравому смыслу греховность самого действия вылилось в протест. Так и дошел он через века до наших дней, в части применения нецензурных выражений. Правда и новая религия не осталась в стороне. Имя предателя киевского князя Святополка Блуда стало в православии нарицательным, от него и произошло более мягкое в произношении определение женщин легкого поведения. Позже это слово стало применяться ко всем полам, а в последнее время стало не обидным, а просто связующим словом в разговорной речи. Сейчас, даже не запрещенное определение козел – звучит намного обиднее.
         После запретов у славян в языке появился интересный прием – иносказательность. Вроде бы я ничего запретного не сказал, но вы меня поняли. Постепенно это стало нормой и даже применялось в обратном порядке: сказал плохое, а имел в виду хорошее и дельное. Впечатляет пример такого оборота в одной из берестяных грамот XI века найденной в Новгороде. Брат пишет брату и после перечисления необходимых дел в конце делает приписку: „Якове е… лежа“. Здесь явно просматривается совершенно иной смысл, который можно прочесть так: не высовывайся, живи как все.
         Оставило свой след в славянском менталитете и двухвековое „соревнование“ между Новгородом и Киевом за историческое первенство в создании Руси. Жители каждого рассказывали друг про друга смешные истории, естественно кое-что сочиняли, но именно так родился один из любимых у народа жанров. Известен анекдот того времени о новгородцах моющихся в бане по черному. В Византии над этой историей лежали вповалку. Кстати, это соревнование в острословии продолжается и сегодня, „хохлы“ и „москали“ до сих пор остаются одними из самых задействованных персонажей современных анекдотов.
         Примеров словесного хулиганства древних славян можно привести множество. Приведу только один. Если вы откроете любой этимологический словарь на слове доблесть, то вы найдете там расшифровку лишь первой части слова доб. Оно определено как добрый, большой и т.д. И все… Дело в том, что лесть в древние времена имело значение – хвала,  а слово доблесть соответственно значило – добрая хвала. Но так как хвалили в основном князей и воевод, приписывая им чужие или несуществующие заслуги, вторая часть слова стала иметь именно то значение, которое мы знаем сегодня. Вот составители словарей и попали в затруднительное положение, попробуй-ка это все объясни, а вдруг кто не так поймет. Таких примеров десятки.
         Когда к искоренению нецензурных выражений подключились и законодательно – появились штрафы и нарушителей даже сажали в участок, наши люди, вновь обратились к иносказательности, подключив еще и фантазию. Ну не ломать же сложившийся веками строй речи. Тогда и появились новые связки-восклицания: ядрена вошь, бляха-муха, ешкин кот и совершенно непонятное существо – ексель-моксель. Посылать стали тоже более культурно, к едрене Фене. Нашлись замены и к древнему воспитательному выражению: ети мать и япона мать. Выходцев из народа легко вычислить на трибуне, ведь даже такие связки там неуместны, вот наши депутаты и экают, мекают, или просто иной раз замолкают.
Бесшабашность, юмор, непредсказуемость, наших людей со временем получило законодательное определение – хулиганство. Официально это слово относят к английскому языку, и оно, якобы произведено от имени громилы ирландца Патрика Хулигена. Но это у них. А у нас оно свое, например, подходит термин хулить – в смысле ругать, выражаться. Можно представить и другой вариант: все новые запреты и законы у славян всегда выслушивались, одобрялись кивками, но позже звучало: – Это у них, а нам-то фуй-ли?!
          Отсюда вывод: привычка ходить ватагами, показывать кто в доме хозяин, способности крушить и ломать, писать на всем, что попало, ругать власть и прочее, заложены в нас предкам. А еще славяне умели праздновать все подряд - петь, плясать и пить пока под стол не сползут. Но именно такое отношение к жизни помогало славянам пережить самые трудные моменты. И этого из нас еще долго не выбить.
Вот такие мы хулиганы…