сульфозин, анна и лезвие

I
  День был ясным. Весна. Май. Гуси гоготали, возвращаясь с пруда, походившего больше на зеленую и тухлую лужу. Фарида сыпала комбикорм в эмалированную чашку, чтобы накормить их.
  Фаритовна Фарида Латыпова: женщина пятидесяти трех лет. По образовании зоотехник, но по профессии никогда не работала. Всю жизнь посвятила домашнему хозяйству и родному мужу, который был единственным мужчиной в ее жизни.
  По соседству, через дом, жили Лукмановы. Эти две семьи, - Латыповы и Лукмановы недолюбливали друг друга. Гульнач, старшая женщина в семье, ревновала супруга Ромазана к Фаре, которой и дела то в действительности никакого не было не до него, не до кого либо из их семейки. Она была увлечена хозяйством и разведением гусей.
  Марсович Ромазан Латыпов: мужчина пятидесяти семи лет. Среднего роста. Крепкого телосложения. Всю жизнь проработал кузнецом. Жена любя, называет Рамой. В быту аскет. Предпочитает замкнутый образ жизни. Вспыльчив. Увлекается зарубежной литературой: Кафка, Бодлер, Сартр…

- Ты есть будешь?-
- Нет. Устал. Буду завтра крест делать. Из города приезжали, заказ дали.
- Ты стал допоздна в кузнеце постоянно задерживаться. Я хочу, чтоб ты раньше приходил.
- Работы много в последнее время. Гульнаре за квартиру в этом месяце тысячу надбавила хозяйка.
- Я все понимаю, ей надо учиться. Замуж выходить. Детей рожать. А какой городской парень возьмет в жены неграмотную деревенскую девушку?-
- Ты никогда не задумывалась, как так, люди долгое время вместе, считают друг друга самыми родными. А потом в один миг один из них становиться самым чужим на свете для другого? Как будто ледяная стена. Это уже другой человек, того, что был, нет? –
- Задумывалась, но ответа не находила-
- Уже поздно. Пойдем спать –

  Утро. Восемь утра. Пришел старший сын Латыповых, Айбузат.

Латыпов Айбузат Рамазанович: тридцати двух лет мужчина. Худощавого телосложения. Рост высокий. Черты лица угловатые. Глаза глубоко посажены. Склонен к криминалу. Нигде не работает. Судим. Статья сто шестьдесят вторая. Разбой, то есть нападение в целях хищения чужого имущества, совершенное с применением насилия, опасного для жизни или здоровья, либо с угрозой применения такого насилия.

- Отец уже ушел?
-Да, он последнее время рано уходит и поздно возвращается. Поселился в кузнеце.
- Мне поговорить с ним надо.
- Опять в историю влип? Он не даст тебе денег. Мы все в город сестре посылаем. И Рината опять на обследование положили. Каждую неделю ездим, передачки возим-

Латыпов Ренат Рамазанович: двадцати пяти лет мужчина. По профессии архитектор. Живет в городе. Состоит на учете в местном псих. диспансере. Шизофреник. Периодически ложиться на обследование, в периоды обострений. Работу по профессии найти не может, поэтому перебивается случайными заработками.

- Да черт с ним. Меня убить могут, а этому психу всегда все нормально. Сколько лет уже помирать собирается, все не помрет-
- Не говори так, он же брат твой. Он страдает, а ты живешь.
- Мы все страдаем. Каждый как может. Этим никого не удивишь.
- Больно мне видеть тебя. Понимать, что родила тебя таким.
- Не рожала бы. Я не просил.
- Да, назад не засунешь.
- Вытаскивать не надо было.

В дверь постучались. Пришла Гульнач с миской творожных пирогов. В семье Латыповых не было принято отказывать в гостеприимстве.

- Я тут напекла. Решила соседей угостить.
- Спасибо. Сейчас я чай поставлю. Мы с тобой посидим. Айбузат уже уходит. Правда, Айбузат?
- Да, я позже зайду. Или прямо к отцу в кузнецу, тогда заходить уже не буду.

Он хлопнул слегка дверью. Две пожилые хозяйки принялись за домашний и соответствующий обстановке разговор.

- У меня в прошлый год, из всего выводка два гуся только выросли. А у тебя от тридцати выжило двадцать пять –
- Я рыбий жир им давала 
- Сглазили, мне кажется. Сглазили моих гусей.
- Кто сглазит то? Кому это надо.
- Как кому? Жуковские по соседству. Они на мой огород завидуют. И кошку мою отравили.
- Кошка твоя сдохла, от того, что не кормила
- Я кормила ее, только мало. Если она сытой будет, то мышей ловить перестанет.
- А если голодной, то сдохнет.
- Нет, она не от этого. Ее Жуковские отравили.
- Ну, зачем им это? Кому твоя кошка нужна. 
- Они завидуют. Зависть. Все зависть.

Помимо того, что Гульначь подозревала своих соседей в зависти и травли ее кошки, она еще и считала, что земляные черви, муравьи и прочие наносят вред ее огороду. Муравьи грызут смородину, а земляные черви едят землю, которой и так мало, - логично размышляла она. Поэтому нещадно истребляла местную фауну, неосознанно нанося удар и флоре. Червей она собирала после вспахивания грядок, и сжигала, а муравейники поливала кипятком. Стоило только ее внуку, и без того крайне редко приезжавшему к ней из города найти припрятанную консервную банку с припрятанными червями, которых она не успела погубить и выкинуть их, чтобы бедолаги могли расползтись и не быть убиенными глупой старухой, как она выбегала узрев неладное, и с криками: « Свулыщ!» - бросалась собирать кольчатых земляных. Могла и кирпичом запустить в нерадивого внука, дабы была ему наука, как нарушать местный порядок. Сладости из ящика кухонного стола таскать строго воспрещалось, то могло караться все тем же кирпичом. Они предназначались для других внуков, от среднего сына. Всего их у нее было три: Марсель, Фарит и младший, кого она любила более всех, Радис.

Лукманов Радис Хакимович: Тридцать шесть лет. Ведущий инженер – эколог в частной организации ООО «ВПЭ»( вопросы прикладной экологии). Женат. Отец двух детей Марса и Марселя. За многие годы работы заслужил репутацию ответственного специалиста и примерного семьянина. Имеет связи в криминале. Легко заводит новые знакомства, если ему это нужно. Увлекается охотой, фотографией, стрельбой и пчеловодством. В воспитании детей весьма не консервативен, хотя и строг в отдельных моментах рациональности и практичного подхода. К окружающим его людям беспощаден, если они не имеют для него никакой конкретной ценности.

***********
- Танюш, я сейчас приеду и сделаю все, что ты хочешь.
- Хорошо Радис. Ты позвони, как подъедешь, я выйду.

Смирнова Татьяна Григорьевна: двадцати одного года девушка. Учится в МГУ, на факультете журналистики. Готова на многое ради желаемого. В себе уверена. Знает, чего хочет. Целеустремленна, активна и вспыльчива. Никогда не говорит, то, что думает. Аналитический взгляд на вещи. С семнадцати лет состоит в отношениях с взрослым мужчиной, который заботиться о ней и исполняет все ее прихоти, боясь, что она его бросит. Общению с подругами, предпочитает общество взрослых и влиятельных мужчин.

- От чего умер Банников?
- Поэт?
- Да. Сегодня один парень в асе, дал ссылку на его стихи.
- После Авгана он подсел на героин. Пил, болел диабетом. Все это сыграло свою роль.
- Завтра мне надо справку о составе семьи сделать, для, того чтобы визу можно было дальше пробивать.

Таня собиралась ехать в Латиноамерику по программе обмена студентами, стажироваться на полгода. Хотя, она планировала остаться там навсегда, если все хорошо сложиться.

- Я отпрошусь, завтра пораньше и сделаю. Потом поедем ко мне на вторую квартиру?
-Да, поедем. Я пошла. До завтра
-Досвиданья Танечка.

Радис потянулся к ее губам, но она отвернула лицо, и поцелуй пришелся на щеку.
Молодая девушка вышла из черной Ауди тихо хлопнув дверью.

*************
- Они и Радису завидуют. И тому, что у меня сын такой, двое детей растит, жена красавица. Фирма своя
- А тому, что он при этом водиться с юной девочкой, этому тоже?
- Это никого не касается. Откуда вы знаете?
- Да все уже знают.
- Да он и приезжает часто с ней. А вчера приезжал, когда ты за пенсией ходила на почту. Они совсем недолго ждали и уехали. Не мое это конечно дело, но взрослый мужчина не имеет права совращать юную девочку, я так считаю.
- А ты не суди моего Радиса. Он всего сам достиг, и семью обеспечивает полностью, а у тебя двое детей; - один уголовник, другой псих.
- У меня еще дочка на фил. факе, про нее забыла.
- Ладна, я пойду. Опять зря пришла.
- Иди, приходи завтра опять.

*************
- Пап, у меня проблемы, мне деньги нужны.
- Опять кого – то хлопнул?
- Какая разница.
- Ну, говори?
- Свинью украл у Жуковских. Пьяный был.
- И куда дели?
- Пропили.
- Я тебе предлагал в кузнеце вместе работать. Не дам я тебе денег. Воровать не надо было. Отсидишь, не страшно, не первый раз.

**************

  II

“ Сегодня ночью я особенно тяжело спал. Отец звал меня, что - то мычал, не разобрать. И еще эта собака, тоже скулила, как резанная. Я кричал, но получалось только открывать рот, а крик уходил куда-то внутрь, в глубину.…Захлебываясь, я, наконец – то смог открыть глаза, но обнаружил, что я все еще сплю. Сплю и пытаюсь кричать. Выть. Задыхаюсь от напряжения диафрагмы. Но звука нет. Нет звука. Он весь уходит в меня и, тухнет там холодом. Я весь и есть этот давящийся в себе крик, которому нет выхода. Есть только конец. Я пытался снова и снова проснуться но, опять обнаруживал себя спящим в кровати, давящимся душным воздухом. Открыв, наконец – то глаза я стал плакать, скусив зубами ладонь левой руки. Так я пролежал где – то пол – час, точно не могу сказать. Та же комната, те же обои но, страшно. Страшно так, как не было никогда. Та же комната, но дом не мой. И все здесь чужое, просто сделано, так, чтобы понять это мог только я один. Для всех остальных я и эта квартира по – прежнему одно целое. И ничего не менялось. Ничего не менялось, только теперь засыпать опасно. Я поднимаюсь и, посидев пару минут, продолжаю отходить от тяжелого сна, и тяжелых снов, уже медленно ходя по комнате. Господи, если мне только сейчас дали эту руку. Эту руку, которую я так любил целовать. Я бы не выбросил ее в окно, я бы берег и ухаживал. А когда она замерзала, я бы отогревал ее своим дыханием.
  Ах, Анна, если б ты дала мне еще один шанс. Один маленький шансик, я бы больше не отрывал тебе косички, и не выдергивал твои длинные и красивые ногти. И на колени всегда бы вставал вовремя. И в домашнем задании не допускал бы ошибок, ну или значительно меньше, по крайней мере. Но ты стала, как стена. Как глухая бетонная стена. Ты уже не человек. Ты автоответчик с запрограммированными фразами, от звука которых ребра начинают сдавливать легкие, а в горле собирается жидкость. Так и захлебнуться недолго в собственной никчемности. Можно было конечно закрыть глаза и обмануть всех, что тебя якобы не было. Можно даже признаться в этом самому себе. Но, только закрывая глаза, я открываю их наоборот, и с той стороны вижу ту же самую картину, голую тебя. Или фотографическую карточку твоего лица, сделанную твоей мамой. О, фото лица я вижу гораздо чаще, несоизмеримо чаще, чем вижу изображение голой тебя. Хотя, и голая ты весьма чудесна, твои формы идеальны, мышечный корсет молодого скелета упруг, а белую нежную кожу, покрывающую все это, так и тянет ласкать языком, уж я то - знаю. Но это не главное. Лицо, в нем то и есть вся причина нашей, а, наверное, все – таки уже моей суматохи. Ведь лицо это зеркало человека, а человека надо любить. Любить, как любят собственное образование, хороших соседей, маму, ебаря - духовника, кошку, рыбок. Ухаживать, в нужные часы сыпать корм, убирать говно со дна аквариума, включать компрессор, чтоб они не умерли от нехватки кислорода.
  А врачи меня совсем не кормят. Не кормят и бьют. Часто и больно, но следов не оставляют. Знают, как бить, чтоб все внутри болело, а снаружи нечего не видно. Анна, что мне сделать, чтоб ты меня простила и навестила? Они мне снова говорят, что тебя нет. Мне это даже ты сегодня сказала, а я все равно как ребенок. Какой же маленький, глупый ребенок, даже тебе не верю. Анна, я больше не смогу перерождать тебя в своем сознании. Ты должна понимать, что я тебе не просто так отдал все документы, все доверенности и подписи. Я знал, что только тебе я могу позволить безграничный вывоз древесины из моего леса без всякой пошлины. Это ****ец Анна. Все, ****ец. Отбиваться нечем. Патронов нет, автоматы замерзли, самолет разбился. А еще, вчера ты мне написала в том механическом письме, что ты скоро уедешь. Если ты уедешь, ты больше никогда не навестишь меня, я это понимаю. Милая моя, дорогая Анна разбей аквариум, пусть уже рыбки сдохнут. Сдохнут и не выливай, пусть будет вонять, очень сильно вонять тухлятиной то, что когда - то было сказочными рыбками подаренными тебе мной. Кем же еще? Ты так любила повторять, что кто же тебе еще может рыбок подарить, как не я? Конечно же, они подарены мной! А я повелся, радовался этому искренне, как последний придурок. Не заметил подвоха. Теперь лежу здесь, а ты не приходишь. Доктора колют мне что-то, отчего мне становится трудно думать, и голова, как в тумане. Но я все - равно вижу тебя. Чем бы они меня не накачивали, я буду видеть тебя. И в этом мое преимущество перед ними, они не знают, что их препараты не могут меня сломить. И я умело этим жонглирую. Пока это так, я контролирую ситуацию. Они думают что обманывают, но на самом деле обманывают их, просто поймут они об этом слишком поздно. Поверь, уж я об этом позабочусь. Все Анна ****ец. Не могу больше писать, сейчас врач зайдет, опять по рукам линейкой надает, - писать две недели не смогу»

Далее страницы перечеркнуты химическим карандашом, и видны расплывшиеся пятна, по всей видимости, писавший их, в этом месте плакал.

- И такими вот текстами исписана вся тетрадь. Зачем вы даете ему возможность писать?
- Наталья Дмитриевна, а что нам еще делать? Его же больше никак не успокоить. Он только за тетрадным листом становиться более ли менее адекватным, и с ним, получается, поговорить, если это так можно назвать-
- Протокол покажите-
- Вот он Наталья Дмитриевна-

  Протокол
  экспериментально - психологического исследования

Латыпов Р.Р. 25 лет
ГВК

  Контакту доступен. Ориентирован всесторонне. Жалоб нет. Настроение снижено. Внешне манерен, напряжен, фиксирован на внутренних переживаниях. Не отрицает отсутствие желания жить. Помощь использует продуктивно.
  На настоящий момент выявлено: замедление психической активности, низкая помехоустойчивость, периодически обостряющийся бред, сохранность мнестических функций.
  Мышление продуктивное, в меру конкретное с явлениями соскальзывания и вычурности, свойственное творческим натурам. Средний уровень обобщений. Доступно установление аналогий. Улавливает смысл фраз. Пословицы знает. Средний интеллект.
  ЭВС. Хороший эмоциональный контакт с реальностью, недостаточная способность управлять своими эмоциональными переживаниями, эмоциональная неустойчивость, импульсивность. Склонность к экстраверсии и высокий нейротизм. В структуре личности преобладают утонченность, ранимость, чувствительность, впечатлительность, беспокойство, склонность к волнениям, тревожность, рассудительность и сдержанность. Не уверен в себе, чувствителен к критике и обидчив. Испытывает чувство неловкости в общении, быстро устает. Стремится избегать ответственности, интерес к людям отсутствует. Склонен к срывам. Наибольший дискомфорт вызывают ситуации, связанные с длительным напряжением.
  Таким образом, на первый план выходят достаточное развитие когнитивной сферы, средний интеллект. Склонность к невротизации, недостаточный контроль аффективной сферы. Бред.

- Батырхан Идрисович, а почему родные так поздно обратились, сроки обращения играют важную роль и во многом определяют успешность терапии?-
- Да он вообще не с ними живет. Он сам пришел, когда понял, что, что - то в нем уже слишком не так. Пришел и попросил помощи, а через пару часов стал домой рваться, мы, разумеется, не отпустили. Мы же уже больничный лист на него оформили-
- Галоперидол кололи? –
- Да, один раз. Острый бред. Постоянно ждет какую - то Анну. А, понимая, что она не придет, рвется на поиски таковой. И так из раза в раз.
- Продолжайте. Не забудет про Анну, Сульфозин делайте-

Сульфозин - масляная суспензия серы, вызывающая при внутримышечном введении чудовищную боль, как в месте укола, так и в мышцах, а также сильное повышение температуры тела.

- Что же, так сразу и Сульфозин
- А чего с ним церемониться?-
- Не хотел вам Наталья Дмитриевна напоминать снова, но, Сульфазин препарат давно отмененный-
- Но мы - то с вами знаем, что не для нас Батырхан Идрисович?
- Ах, Наталья Дмитриевна, какая вы женщина властная-
-Да Батырхан, была б я твоей мамой, я бы мужика из тебя получше воспитала-
- Опять вы с вашей критикой Наталья Дмитриевна-
- Заслужено Батырхан, заслужено. В общем поняли, Сульфозин и Анна никогда не существовала

*******************************************************

  В отделении только что вымыли полы, и пахло хлоркой. Ринат стоял у открытого окна. Анна должна была уже вот – вот прийти. Но, как обычно вместо Анны придет сестра Гульнар, поскольку Анна всю неделю будет работать до двадцати двух, и вообще у нее такой завал работы, и прочее и прочее.

« Анна, наверное, сейчас пишет своему молодому человеку, что – то вроде: « Читаю сейчас эсемеску от него. Пишет – счастлива? Наверное, видел нас» А тот ее спросит, ну и как? Счастлива? На что она застенчиво так: « А я пока еще не знаю»
  «Анна, вот и настал момент, которого я по – настоящему боялся. И сейчас мне плохо. Действительно плохо. Не так плохо, как плохо повседневно, а когда становится тяжело на грани. Хотя где эта грань, точно и не уведешь, но почувствовать можно. Это очень страшно, когда самый родной человек, в один миг оказывается совсем чужим и совершенно иным, чем виделся ранее. Но надо жить и в этом случае. Потому что то, что неважно для одного, не может быть безразлично для обоих. И вот это большое, надо нести в себе до конца, именно таковым и в данном, изначальном виде. Не отходить от этого, а продолжать идти именно так, и именно таким, какой ты есть. И каким тебе тяжело быть.
  Но в данный момент я совершенно счастлив, потому что знаю, что человек, которому все это пишется, сейчас читает это и понимает, все, что я хочу ему сказать. А если и не понимает до конца, то через время, год, месяц, обязательно все поймет. Ведь она умная»

Гальнар что – то рассказывала про учебу, и работу на которую собирается устроиться, на время летних каникул. На что Ринат только молча, кивал.

- Анна опять не пришла-
- У нее работа. Такой завал. Как освободится, обязательно навестит тебя. О чем ты думаешь?
- Я думаю, какой бы из меня мог получиться архитектор, если Анна хоть раз пришла. Ведь мне так и не довелось поработать по профессии. А как узнаешь, какой из тебя специалист, если не было не единой возможности проявить себя?
- Да, ну где ты найдешь в этом городке работу по специальности? Здесь все бессмысленно-
- Надо было уехать отсюда. Уехать вместе с Анной, тогда бы ей не пришлось постоянно просиживать на работе, не имея при этом и минуты на личную жизнь-

Гульнар тяжело вздохнула, слушая речь брата, но говорить ничего не стала.

  III

- Чи-иии, - прошептал, держа указательный палец у губ какой-то похожий на уркагана дурдомовец, когда Ренат зашел в туалет, пока двое других поочередно имели в жопу, из которой хлестала кровь, какого-то бедолагу, загнув раком у окна. Ренат махнул головой и вышел из уборной, не справив нужды.
- Вот бля, - огрызнулся он.
- Что, пописить не дали? – усмехаясь, спросила дежурная медсестра, и, не дожидаясь ответа, добавила, - ничего, сей час уже закончить должны.
- Сдохни карга свинорылая, - пробормотал Ренат.
- Чего сынок?
- Ничего, мама. – Ответил он, не оборачиваясь.

«Бля, как же есть хочется, хотя бы кусок хлеба сейчас с чаем, - думал Ренат, идя по длинному коридору, - член у меня уже не стол недели две. Эти пидаразы суют Бром куда только можно»

Хотя здесь Ренат лукавил, четкий сток у него можно было наблюдать каждое утро, просто было крайне неудобно дрочить при полной палате таких же дуриков. И он пытался успокоить себя, тем что внушал, что я якобы у него не стоит.

«Боже, кого обманываю. Как же я хочу трахаться. Как же я хочу Таню, как же я хочу медсестру, как же я хочу нашего глав. врача Наталью Дмитриевну, с каким удовольствием я бы вогнал свой член в ее упругую большую жопу»

Ренат зашел в палату, лег, накрылся одеялом и наплевав на предрассудки с аппетитом подрочил 5 раз, пропитав густой спермой немалую площадь одеяла.

«Ну, все,- подумал он, удовлетворившись, - теперь можно и о главном подумать»

Он закрыл глаза и уснул. В голове мелькали какие-то люди и имена…иногда они говорили, а иногда просто стояли в стороне. Он что-то старательно писал на печатной машинке:

«-Вы бывший Анин «папа»? Можете мне на «ты». Я молодой, мне двадцать пять года, выгляжу на двадцать. И я очень хочу, чтобы вы страдали. А потом сдохли. Она говорила, вы такой хороший, положительный весь и сильный. Каждой старушке помогать, готовы, тогда умрите ради меня «папа». Мне от этого станет легче. Я улыбнусь. Умрите «папа». Вы сделали большое говно в жизни двух людей. Вы свои поганые руки засунули в мое персональное счастье. То, которое мне по праву принадлежит. Это плохо. Почему? Потому что в любви, как и в кроссворде, только одно слово может быть верным. «Папа», вам приятно, что вас ненавидит тот, кого в обществе принято называть «архитектор»?
  Аня очень хороший человек, при всей ее прожорливости и все-проходимости. А когда хорошие люди делают что-то плохое, с нравственной точки зрения говеное (хотя я не знаю, как можно сделать плохое еще как то по другому), то правда со временем выходит наружу. И тогда становится не очень приятно, и как то уж совсем по - скотски смотришь на то, что должно быть чистым и прозрачным. Значит так Радис Хакимович, я хочу, чтоб вы знали, у Ани в душе тальянка играет, когда я рядом, а с вами она просто еблась»

- Он совсем не ест. Мы его переведем на этаж выше, будут через зонд кормить.
- Ну я так – то его кормлю когда прихожу, то что я приношу, он ест с удовольствием.
- Да, но этого мало, вы раз в неделю приходите, остальное время он ничего не ест. Он уже пятнадцатый день не срет.
- Что правда что ли!?
- Правда. Хотя у нас это не редкость, был случай, когда один умелец три недели не срал и ничего, срать то всеравно не чем.
- Он временами буйный и на режим плюет. Мы ему сульфозин даже как – то сделали. Один раз.
- Ладно, хоть не крест, - вздохнула Гульнара. А когда его можно будет забрать?
- А оно вам нужно?
- Ну да, брат же все-таки.
- Эх, добрая вы девушка, но лучше бы вы его оставили здесь. Навсегда.
- Нет, я его не оставлю.
- Ну, тогда ничего определенного сказать не могу. Пока положительной динамики не наблюдается.
- К нему сейчас можно?
- Можно, но он спит, как сурок после того как мы ему азалептин с демидролом сделали.

Гульнар вошла в палату и села рядом со спящим ангельским сном братом. Взяла его за руку и заплакала.
- Ренат, что же ты делаешь с собой дурачек, со своей жизнь, а вместе со своей и с моей.

- Он парень хороший, - сказал старик лежащий спиной к стене напротив кровати Рената.- Он что писатель?
- Он архитектор, - ответила Гульнар.
- А почему постоянно что-то пишет в своей тетради.
- Не знаю, нравится ему мысли разные записывать, с детства любил, а сейчас уже не остановишь.

Старик так и не повернулся. Ренат дергал периодически левой рукой и правой ногой во сне, а то и вовсе сжимал две ноги и разжимал.

-Аня снится,…- говорила тогда Гульнара и гладила его по лбу.

IV
- Этот урод опять деньги просит.
- Что опять? Кому- то зубы выбил?
- Нет, свинью украл.
- Свинью?
- Да, и у кого! У Жуковских!
- Теперь они его точно посадят.
- Ну и пусть сидит. Пошли в спальню.

Рамазан обнял Фариду за талию подойдя сзади, и они пошли заниматься сексом в спальню.

- Гульнач опять мне жаловалась, что у нее гуси мрут, а у нас нет.
- Не пускай ты эту дуру, терпеть ее не могу.
- Ну как я ее не буду пускать, она же соседка наша.
- Она только сглаживает тебя, ты потом болеешь после нее.
- Да брось ты, предрассудки это все. Айбузат опять за сараем мак сажал. Я его весь перекопала.
- Я с ним поговорю
- Да, что толку от твоих этих разговоров с ним.

*********************
- Радис я тебя ненавижу. Сука-сука-сука!
- Танюш, ты опять курила?
- Сука-сука-сука! Я тебе изменяю! У меня есть другой. Бе-бе-бе сука.
- Точно курила. Лучше раздевайся и ложись.
- Хорошо.

Таня не спеша разделась, легла, раздвинула ноги, и плотное тело Радиса заерзало на ней.

*********************

-Ты опять сука мак за сараем сажал!?
- Нет, я же вообще больше этим не занимаюсь.
- Не ври мне! Кому хочешь ври, но мне не ври!!!
- Да я, правда, на игле давно уже не сижу! Зачем мне мак?
- А что за ****ь мама там повыкапывала?!

Айбузат потупил взгляд в пол.

- Отец, прости. Было дело.

*********************
-У Радиса проблемы. Задолжал братве крупную сумму денег.
- Так он же такую должность и еще пчеловодческим бизнесом занимается?
- Так он на пчел и занимал, а они собаки не хотят разводиться и мед давать, и вообще подохло половина. Короче обанкротился он. И тут в связи с кризисом они его на счетчик поставили.
- Да, плохи дела его. У моих вон ничего нет, так ничего и не надо. И проблем таких не возникает.
- Еще его малолетка его сдала. Он при ней оружие неучтенное прятал. А она взяла и куда надо стуканула. Мусара приехали «оппа-опа, у вас оружие неучтенное». Он им, а где ордер на обыск? Они ему, а вот. Уже смастрячили. Все предусмотрели.
- Вот тварь какая, он же для нее все делал, на руках носил, как собака бегал. Так он уже последственно сидит?
- Нет, ты же знаешь какие у него связи, отпустили под подписку о невыезде.
- А у меня если честно, тоже не все хорошо.
- Что у тебя?
- Айбузата посадят. Пятуха грозит за кражу свиньи. И знаешь у кого украл? У Жуковских.
- И правильно сделал, у этих свиней грех свинью не украсть.
- Рамазан ходил к ним, деньги предлогал, пробовал, договорится, а они не в какую, посадим, говорит вашего сына уголовника-наркомана.
- Ему в минтовке почки отбили, кровью ссал, всеравно подельников не сдал, на себя все взял, паровозиком пойдет.
- Ой, алла! Горемычные мы с тобой.

**********************

Ренат шел по длинному коридору, размахивая тростью с черным набалдашником, в виде большой серо-буро-малиновой залупи. Навстречу ему шла Анна в разноцветном украшенном большими цветами платье. На уровне живота у нее большими желтыми буквами было написано: «Открывать здесь» и стрелка указывающая вниз, на вагину.

- Ты мой единственный, мой любимый, - говорила она заворажевающе. Ее голос эхом отдавался по всему коридору.
- Я люблю тебя, - протянул жалобно Ренат
- Я тебя тоже, очень-очень.
- Не ври сука! – огрызнулся вдруг он.

- Оо,можно войти?!- прозвучал задорный писклявый голос, какого-то старика.

Ренат открыл глаза, в комнату вошел его сосед по палате дядя Коля.

Затевахин Николай Сергеевич. 77 лет. Пенсионер. В псих –лечебнице уже третий год. В прошлом инженер-холодильного оборудования, наладчик КИПА. Имеет двух детей. Не один из них его не навещает. Страдает старческим слабоумием, неврастенией и алкоголизмом. Не судим. Жена умерла три года назад. Любит танцевать цыганочку.

- Можно войти мои миленькие, дорогие, хорошие?
- Проходите конечно Ник.Сергеевич.

Радись встал с кровати, чтобы пожать старику руку.

- А ты какого *** спишь днем?
- Ну, так вот дядь Коль, спать захотелось.
- Нечего днем спать.Днем выспитесь, потом ночь бродите еб тебя в корень.
- В корень не надо, в дышло дядь Коль давай.
- В дышло?

Пенсионер почесал лысеющую макушку и продолжил:

- ***з дышло?

Ренат засмеялся, засмеялась и Гульнара, а затем и сам дядя Коля во весь беззубый рот. В комнату зашел Гришка Артемьев.

Гришка Артемьев: 5 лет пациент дурдома. Остальная информация отсутствует.

- Че такое? Че за кипишь? Я с вами за «эту» тему пришел поговорить.
- Никакого кипеша. – ответил Ренат, - все замечательно.
- Ты на меня так не смотри. Я общаюсь с тремя ворами в законе, и еще я два раза в боях без правил участвовал?
- И че?
- И все разы побеждал.
- Дядь Коль, у вас есть три вора?
- Нет, ни одного.
- А у него три вора в законе.
- Вот люди живут, три вора, да еще в законе. А тут ни одного.
- И у меня ни одного дядь Коль. Че делать будем?
- Отнимем у него!

Ренат вместе с дядей Колей набросились на Гришку, сбили с ног и начали сильно бить ногами. Гульнара стала кричать, и звать на помощь. Прибежавшие на крик санитары быстро растащили по углам пациентов.

- Сульфозин, - прозвучал холодный женский голос.
- Только не крест суки!- Орал во все горло Ренат.- Старика не трогайте падлы!
- Подожди сынок, - отзывался Ник.Сергееич, - мы их еще всех порвем, как порвали в 45-ом.

Стоит заметить, что в 45- ом дядя Коля был еще совсем маленьким и никого он тогда рвать на куски не мог.

Пару дней спустя.

- У тебя хоть братья есть, у меня никого нет.
- Нет у меня никого, я их неразу не видел. Вы их хоть раз видели?
- Нет. У меня лезвия, - свижачек, у Михалыча стащил.

Михалыч: главный санитар в отделении.

- Дядь Коль, дай её мне?
- Не дам, ты опять вены резать будешь.
- Ну дай, я тебя пачку чая достану, мне Гульнара сегодня принесет.
- Ладно, режься на здоровье. Пачки не надо, не чужие же мы. Как сын с отцом уже здесь стали.
- Нет, я тебе чая принесу, мне это не трудно, ты же чифирнуть любишь. Много у нас тут радостей чтоль? Тебе чефир, мне лезвие.
- Чефир и лезвие, все наши радости здесь. Да, и еще душ.
- Дядь Коль, я не могу больше. Мне 25. Жить негде, не на что, а скоро уже и не кому.
- Живи у меня.
- А есть какая-то разница, между тем где я живу сейчас и тем, если я буду жить у тебя?
- Нет, вроде. Но я поддержать хотел. У что тебе мать с отцом не помогут?
- Да нет у меня никого, я детдомовский.
- Тото я не видел их ни разу, чтоб к тебе приходили.
- Сестра одна только, мы в детдоме вместе росли. И то она мне не совсем сестра, а только зовется так, просто привязались мы друг к другу, и она обо мне заботиться.
- Хорошая девушка. Подожди-ка, как это никого нет? А отец.
- Какой отец?

Ник.Сергеич насупился и грозно посмотрел на Рената, показывая взглядом, что тот не догоняет чего-то очевидного.

- А, простите, да. Вы же у меня отец.
- Ну вот, у тебя отец есть, так что не ****и, что нет никого.
- Я порежусь, толь вы медсестру не сразу зовите, а как я отъезжать начну. Прошлый раз рано позвали, я ничего увидеть не успел. Хочется узнать, когда отъезжать начинаешь. Сколько крови надо отдать.
- Давай, только не забрызгай все кругом, аккуратнее будь.

  V

День был пасмурным. Осень. Октябрь. От всего выводка в количестве 32- ух голов, осталось две гусыни(остальных уже заготовили на зиму, некоторых продали)- они то и гоготали возвращаясь с обмельчавшего, больше уже походившего на большую лужу густой грязи пруда. Они спешили к эмалированной чашке, в которой были остатки слипшегося комбикорма.

- Друзей много было, а как сел, не от кого посылки нет.
- Только мы и шлем.
- Надо уже опять собирать.
- Ты завтра в город поедешь?
- Да, гусей продать надо.
- Чая побольше купи, и консервов хороших и шоколад.
- Хорошо, куплю. Рената скоро выписывают.
- Лучше бы не выписывали, ему там лучше. Все – равно скоро опять ляжет.
- Там впереди у него ледяная стена…
- Что?
- Ничего. Так, мысли.

Утро. Восемь утра. Пришел Николай Сергеевич.

- Ооо, родименькие здравствуйте.

Жмет руку Ромазану.

- Дядь Коль, вы, что опять выпили?
- Нет, что вы, я же не пью. А что, видно?
- Не видно. А Рената скоро выписывают.
- Его же уже два месяца, как после меня должны были выписать?!
- Нет Ник. Сергеич, вы что-то путаете, его через два месяца после вас должны были выписать, а прошло уже полгода. Он же там снова чего-то начудачил, и ему пребывание продлили.
- А, ну это может быть. Дурной он. Я его, как сынка с войны жду.
- Ваш сын же не был на войне?
- Этот был…

**********************

В дверь постучались. Пришла Гульнач с миской очередных творожных пирогов.

- Радис с ума сошел, кажется.
- Откосить от срока решил?
- Нет, по-моему, поправде сошел. Все потерял, и с ума сошел.

Гульнач заплакала, не сдерживая слез. Фарида обняла ее, как родную дочь.

- Да брось ты, может он просто притворяется. Да, так и есть, чтобы его не посадили. В дурке то легче, хоть и там ничего хорошего нет.
- Он заходит в туалет, гадит и целыми колобашками ест собственное говно! Он вправду сошел с ума!

Гульнач еще сильнее расплакалась.

- А жена что?
- Ушла она от него и детей забрала! Все эта проклятая малолетка!..

Гульнач не унималась.

- Ну, ведь он сам к ней лез. Она от него отвязаться не могла, вот и получил свое.
- Он для этой дряни столько всего сделал, ты для своих детей вместе взятых не сделала.
- Я своих детей, простите не ебу.

Дикий рев безутешной матери только усилился.

*************************

Радиса обыскали, затем раздели, сунули палку в анус, выдали шлепанцы, полосатую пижаму и повели в палату.

- О, это кто у нас такой?
- Это ваш новый друг Радис.

Представила Радиса медсестра. Радис кивнул, мало, что понимая.

- Покажите ему, где его место.

Медсестра ушла.

- Ага, сейчас мы ему покажем, где его место.

Гришка встал с кровати и подошел к новенькому.

- Ты кто, чучело?
- Я Радис, - ответило чучело.
- ***путла ты!
- ***путла я.
- Вот, правильно.
- Я девочку жду, Таню.
- Кого ты ждешь?
- Девочку.
- Какую девочку!?

Радись шлепнулся на линолеум от прямого удара.

- Ладно, вставай. Покажу тебе твою шконку и все объясню.

Гришка поднял Радиса и повел к пустующей кровати.

- Вот это твоя шконка, ты ее всегда заправляй и подушку правильно ложи. Понял?
- Да, понял.
- Тебе передачку принесут?
- Принесут.
- Отдашь мне. Хорошо?
- Хорошо.

В палату вошел Ренат.

- О, Ренат, познакомься, это Радис.
- Радис?

Ренат наклонился, вглядываясь в лицо нового знакомца.

- Мы с вами случайно нигде не встречались?
Радис ничего не ответил.
- Я молодой архитектор,- продолжил Ренат, - мне двадцать пять, выгляжу на двадцать. И я очень хочу, чтобы вы страдали. А потом сдохли. Она говорила, вы такой хороший, положительный весь и сильный. Каждой старушке помогать, готовы, тогда умрите ради меня «папа». Мне от этого станет легче. Я улыбнусь. Умрите «папа». Вы сделали большое говно в жизни двух людей. Вы свои поганые руки засунули в мое персональное счастье. То, которое мне по праву принадлежит. Это плохо. Почему? Потому что в любви, как и в кроссворде, только одно слово может быть верным. «Папа», вам приятно, что вас ненавидит тот, кого в обществе принято называть «архитектор»?
  Аня очень хороший человек, при всей ее прожорливости и все-проходимости. А когда хорошие люди делают что-то плохое, с нравственной точки зрения говеное(хотя я не знаю, как можно сделать плохое еще как то по другому), то правда со временем выходит наружу. И тогда становится не очень приятно, и как то уж совсем по - скотски смотришь на то, что должно быть чистым и прозрачным. Значит так Радис Хакимович, я хочу, чтоб вы знали, у Ани в душе тальянка играет, когда я рядом, а с вами она просто еблась

-Нихера ты речь загнул этому кренделю. Вы что и вправду знакомы? Откуда ты знаешь его отчество?
- Не знаю, все это как-то само из меня вылилось.

Ренат задумчиво пожал плечами. Радис сидел неподвижно и отрешенно смотрел в пол.

-Ладно, пошли обедать, сегодня гречку дают с подливом.

Чашки были из алюминия, и некоторые, по – старой привычке воровали их, не зная потом куда сдать. Санитары сильно ругались и били их за это.

  VI

Таня шла по – проспекту, свободная и с небольшим, едва тяготящим ее чувством вины. Ветер поднимал ее длинные волосы, что еще больше подчеркивало гордую и властную красоту. Она старалась ни о чем не думать и не чувствовать, но это у нее не получалось. Когда – то Таня любила гулять по кладбищам и заброшенным заводам. Сидеть вечерами на крыше с подругой и говорить, будто о глобально - значимых и серьезных вещах. Теперь же, она понимала бессмыслие и мелкость всего этого, как и самой себя. Будто она бросила кого-то самого дорогого и близкого, кого у нее никогда и не было.

« Но кого?» - спрашивала она саму себя. «Я никого никогда не любила. Мне никогда никто по-настоящему не был нужен. Все эти люди: друзья, мужчина, с которым приходилось спать, из-за чувства жалости и благодарности, это просто фон для заполнения адской пустоты»

От таких мыслей Тане совсем стало дурно, и она присела на ближайшей скамейке. Теперь вроде бы многое пройдено. Человек, которого многие боятся, ползал у нее в ногах, и она с удовльствием вытирала об него ноги, и ею же он раздавлен в итоге. Но, желанного чувства удовлетворения, так и не получено. Только чувство омерзения и скотства от осознания собственной лживости.

- Красивая, можно присесть?

На скамейку не дожидаясь ответа сел какой-то пьяный мужик.

- Ты, вижу, девчонка центровая, - продолжил он.

- Отвали, - не смотря на него, ответила Таня.

- Все – все, ухожу, - извинялся, скрещивая ладони на груди мужик.

  Она не обращала на уходящего никакого внимания. Недалеко, прижавшись с стволу старой березы, стояла молодая пара; парень и девушка обнимали друг друга и целовались, он то и дело вставал перед ней на колени, в чем-то признаваясь…
  Таня смотрела на них и на глазах у нее появлялись слезы. Наверное, от понимания того, как много настоящего и стоящего она пропустила за свою недолгую жизнь, в погоне за ненужным, и что у нее такого никогда уже не будет. Она с детства не привыкла показывать свои слабости и, если ей было плохо, она никому об этом не говорила. Сильная и необыкновенно, адски прекрасная женщина.

**************************

Ренат шел по коридору в кабинет зав. отделения.

- Можно Наталья Дмитриевна?
- Конечно, заходи Ренат.
- А зачем вы меня вызывали?
- Садись. Как ты себя чувствуешь?
- Нормально, как и всегда.
- Я не об этом. Ты понимаешь, что Анны не существует.
- Понимаю Наталья Дмитриевна. Анна была лишь плодом моей фантазии основанной на потребности кого-то любить.
- Ну вот, может все гораздо проще, но суть ты уловил правильно.
- Понимаешь, ее нет, и поэтому тебе надо научиться жить без нее. Женщина, которую ты любишь, или полюбишь, она реальна, и где-то есть, но это не Анна. Анны нет.
- Но если ее нет, то разве всегда и включая «сейчас» я не живу и жил без нее?
- Да, но тебе надо научиться жить без нее в себе.
- Так я это давно уже лучше вас понял Наталья Дмитриевна, все осознал и выбросил из головы.
- Точно? Ты меня не обманываешь?
- Да нет же, я теперь полностью себя осознал и всю эту реальность. Я теперь полностью здесь, в настоящем.
- Ладно, так и быть, поверю тебе Ренат. Нейронные показатели у тебя в норме, как и прочее. Ну, все архитектор, готовься на выписку. Через три дня домой.
 Ренат шел по отделению довольный и какой-то непонятно свободный. Почему – то не нравилось ему быть в своем нынешнем состоянии, тяготило чувство этой глупой никому не принадлежащей свободы.

**********************

Выплакав все скопившиеся в запасниках слезы, Таня достала зеркальце, вытерла платочком потекшую туш и пошла дальше по - впервые неизвестному маршруту, просто так, прогулки ради. Люди, шедшие навстречу, были какими – то другими, и мир вокруг был другим, не таким как прежде, каким - то слегка подмытым кем-то неизвестным, но, будто все это время ожидающем ее.
 Дикие утки. Она вспомнила, как в детстве любила, при прогулках с папой любила кормить диких уток. Она незаметно для себя дошла почти до того самого места, где все это происходило, в далекие детские годы. Тогда, когда она еще не знала, что такое зло.
Таня зашла в магазин, купила батон хлеба и пошла к реке.

***********************

- Ну, все, давай прощаться.
- Эх, сколько мы с тобой вместе прошли.

Гришка обнял по - братски Рената. В палату зашел Радис.

- Фуу, уйди от сюда чмо!
- Что ты его так?
- Да этот черт говно собственное из унитаза ест. Сегодня захожу в сортир, а он собственные колобахи уминает за обе щеки. Под шконкой теперь будет спать.
- Ладно, особо не бесчинствуй. Все по закону делай. А лучше вообще, не трогай бедолагу.
 - Конечно, ты же меня знаешь. У тебя денег рублей 50 нет?
- Есть, держи.
- Спасибо братан, чай на прогулке возьму, мне теперь выход дали.
- У меня пачка не начатая есть, на, бери, и пасту зубную возьми. Я на воле новую куплю.

Ренат вытащил из сумки пачку чая, начатый тюбик «блендомеда» и отдал Григорию.

- Оо, вообще спасибо братан. Прости, что я на вас с Ником. Сергеичем гнал, за дело вы мне ****ы давали.
- Я кстати к нему сейчас пойду первым делом. Могу передать извинения.
- Передай, что он мужик хороший, сибиряк настоящий.
- Он уралец.
- Да, все равно знатный мужик!
- Ладно, пойду еще с Натальей Дмитриевной попрощаюсь. Больше не вернусь. Пока.
- Ага, давай. Удачи!

**********************
- Какие планы по поводу жизни?
- В Москву поеду, в архитектурный поступать буду. На работу там по профессии устроюсь. Это реально, друзья давно звали. Место есть. С жильем помогут.
- Давай Ренат, уезжай отсюда, а то здесь ты совсем пропадешь. Этот город не прощает тех, кто лучше его. А ты уже совсем к черте подошел. Следующий раз можешь и не выплыть…Заведи себе песика, какого нибудь Арчебальда, морскую свинку, попугайчика, кого угодно и вали отсюда подальше.
- Я знаю Наталья Дмитриевна. До - свидания не говорю, прощайте. Я не вернусь!

**********************

  Ренат шел по проспекту. Свободный, и не знающий, что делать с этой чертовой, уже тяготящей его свободой. Легко и тяжело одновременно. Прохожие подозрительно смотрели на него. Он взял пива и пошел на мост над рекой, посмотреть на воду и уток. С детства любил он это незатейливое зрелище, сам не понимая за что. 
  На мосту стояла красивая девушка, с длинными черными волосами и бросала уткам кусочки хлеба, отламывая их от батона. Батон вылетел у нее из рук и упал на грязный асфальт. Ренат одновременно с девушкой наклонился, чтобы поднять его, для нее. Их взгляды сошлись; голубые, с примесью чего- то детского в своей глубине его и пронзающие, темно карие жгущие своей проникновенностью ее.

- Аня? – спросил Ренат.
- Таня, - заинтересованно ответила девушка.
- Нет, - продолжил он, - мне нужна Аня, - и пошел дальше.