Глава5 Афродита

Картина была закончена. Он отложил уголек и вытер руки. Уже очень давно он не рисовал красками, потому  что любое воспоминание о цветном мире коробило израненную душу. Черное и белое, бумага и угольки – теперь его постоянные спутники.
Счет времени для него остановился с того момента как он попал сюда. Он не знал, да и не хотел знать сколько лет он прожил в этом черно-белом мире.
Он посмотрел на картину словно прощаясь (а делал он это уже столько раз ,что тоже уже и не помнил) и вышел из комнаты…

Когда Танатос попал к Художнику, то обнаружил опустевшее помещение. Он подошел картине. Все тот же размывчатый и еле уловимый образ. Те же черно-белые штрихи картин утраченной памяти.
Он налил себе вина, сел в кресло и стал ждать художника.

На возвышении из причудливо изогнутых корней, образующих нечто, подобное трону, сидела величественная женщина необыкновенной красоты. Это была такая красота, которая притягивает и одновременно пугает своим совершенством. На ней было переливающееся отблесками зеленое платье, украшенные жемчугом и драгоценными камнями сандалии, скрепленные ремнями, обвивающими стройные голени. У ног ее лежали два огромных тигра и смотрели на остолбеневшего от неожиданности мужчину немигающими, с узким разрезом зрачков глазами. Один из них лениво поднялся на ноги и, подойдя к Танатосу, спокойно обнюхал его. Круглая, с прижатыми ушами голова зверя доходила Танатосу до груди. Удовлетворенный осмотром, тигр лег на свое место и зевнул, обнажая, громадные клыки.
   -Убери, пожалуйста, своих кошек, - попросил Танатос. - Я не переношу кошачьего запаха.
На лице женщины промелькнула улыбка.
   -Брысь! - коротко приказала она тиграм. Те мгновенно вскочили и, вытянув хвосты, опрометью бросились в чащу.
Он подошел ближе и, не найдя, на что присесть, сел на небольшой бугорок.
- Мне нравится твой образ , Афа , - Танатос улыбнулся, - но ты решила сегодня подурачиться ?
Афродита минуты две–три молчала, на ее лице промелькнула гамма сложных чувств. Здесь было и сочувствие, и насмешка, сомнение и решимость. Танатос невольно залюбовался ее лицом - неповторимым сочетанием ума, женского обаяния и красоты. Это не было лицо каменной богини, холодной в своем величии и могуществе. Нет, это было лицо Женщины.
- Прекрати и…, - он не успел договорить - прекрасная богиня исчезла, а над ним высилась оскаленная громадными клыками голова Дракона. Как ни странно, вместо удивления он почувствовал досаду и усталость. “Прием не нов. Как легко женщина может превратиться в чудовище, если затронуты ее главные интересы, и она настолько могущественна, что может стать действительно чудовищем. Женщина прекрасна в своей слабости, но как только вместо слабости приходит сила и мощь, она перестает быть женщиной и превращается в зверя. Вероятно, Дракон -еще не предел…”