Письмо потомкам. Танец первый. Vol 1. 5

Письмо потомкам.

                Небольшое предисловие.

Это относительно киберпанк, не могла ничего другого выбрать из списка. Такое женское понимание происходящего. Поэтому заранее приготовьтесь к моему пониманию мира.
Если вам не понравилось - это моя вина, и хотелось бы знать почему. Чтобы исправиться.
Если вам понравилось,  и вы хотели бы увидеть продолжение, то так же прошу оставить небольшой комментарий. Ну что я объясняю, каждый здесь - автор.

Это то, что вылилось из моего сна. Я старалась описать...и не растерять ту малость ,которой есть место в данном мире...

                Танец первый.

 У неё было восемь детей.
Четыре прелестных девочки и четыре смышленых мальчика.
Они очень любили её и называли, как и все дети этого мира, мамой.
Но ни один из них не был зачат, выношен и рождён её.
Ни один не был плоть от плоти её, по образу и подобию.

***
-Они спрашивают меня, зачем нам это? Мало ли гибнет этих щенков на улице, в подвалах. От болезни или шальной пули… Одним больше, одним меньше. - Она медленно сделала вдох, и ароматный дым кальяна наполнил её легкие.
Кальяны здесь любили, и считали его  изобретением и достоянием собственной культуры.
И, я думаю, вполне заслуженно. За последние пятьсот лет история была несколько раз переписана, и теперь мало кто помнил о древнем наследии Арабских стран. А они собрали все осколки памяти воедино, склеили и отшлифовали…
-Думаешь, я могу пройти мимо них спокойно? Когда их, словно скот, выстраивают в ряд. И ждут, когда я отберу ПАРТИЮ. - Длинными когтями она впилась в обивку диванчика, ещё чуть-чуть и ткань треснет. - Я забрала бы их всех, всех до единого. Этих  запуганных, ненужных своему миру… если было возможно.
Минута тишины. В полумраке комнаты я ловлю каждый её жест, каждый взгляд. И мне жаль ТОТ мир, что не разглядел  в ней эту невозможную красоту.
И хорошо, что не разглядел. Они и собственных детей вырастить не могут должным образом.
- Вот Кайн. – После минутной паузы  шепчет она. - Ты видела его. Именно он привёз тебя из монастыря к нам…
…Кайн.  Её старший сын. Бледный, нескладный юноша лет восемнадцати. Судя по реакциям, он был обращен в раннем детстве. А ещё у него были ЕЁ глаза. Цвета расплавленного золота.
-Его я  нашла во время поездки на Север. Шла война, и мой народ отправил меня, чтобы я исполнила Предназначение. Спасла чью-то невинную душу, как завещала Светлейшая. - Её голос еле заметно дрогнул, словно внутри что-то ожило. Болезненное и потому забытое, запертое. - Так вот, Кайну не было и трёх лет, а его разум почти сгорел от страха и боли. Я помню до сих пор, как он выглянул из-под  кучи хламья, когда я имела наглость прогуляться во время пути. И я выбрала его, привезла во дворец и выторговала у Империи как какой-либо товар. Я не могла пройти мимо ЭТИХ глаз. Тогда у него были синие, выразительные глаза. И другое имя.
Она усмехнулась и с горечью добавила:
-Если бы он помнил его, я бы оставила…
Жестом приказала поправить угольки в моём кальяне. Я совсем забыла про них, и сквозь горечь её рассказа не чувствовала горечь дыма.
-Ничего, бывает.- Улыбнулась она. -  Напомни, как тебя зовут?
-Ульяна. Меня зовут Ульяна. Это мое настоящее имя. – Ответила я ей.
-Ульрианнаш… - забавно протянула она, не в силах произнести. - Не слышала я подобных имён. Ты, наверное, из Асеанских общин. Иногда там дают своим  детям  древние имена.
Я только кивнула в ответ, рассеянно поглаживая небольшой шрам на левой руке.
-РРип?- спросила она, заметив мой жест. - Сама удалила его? В монастыре говорили, что тебя нашли  без него.
-В монастыре говорили, что вам безразлично, с ним я или без.
Смех в её глазах и тишина.
Новая гувернантка для её детей могла работать здесь и без общего человеческого микрочипа.
Людские законы здесь недействительны.
-Можешь обращаться ко мне по имени, Ульрианнаш.- отодвигает она в сторону кальян и встает, расправляя длинные складки одеяния. - Меня зовут Рионн. Госпожа Рионн.

***
Утро. Около шести.
Не торопясь, моя госпожа знакомит меня с основным  домом. Это главное строение огромного по протяжённости поместья, по численности обитателей не уступающего небольшому посёлку.
-Что тебе нужно знать в первую очередь, так это расписание. Упустишь что-либо или не успеешь, ты  уволена. Посмертно. – Шипит она.
  Думает, я испугаюсь. Хотя подобные случаи были известны. Монахини, пытаясь отговорить меня, рассказали  практически всё, что связанно с этим семейством. Но меня было не переубедить. Я твердо решила.
-Здесь керамическая посуда. Насколько тебе должно быть известно, мы не любим металлические изделия, они придают пище неприятный привкус, – открыв несколько ниш, она берет в руки одну из чаш. - Они все подписаны и размечены. Ты должна следить за тем, чтобы всё было чистым и не имело примесей. И дети получали необходимую порцию.
  Мы  находимся на кухне, большой и непохожей на всё то, что видела я до этого. Выдержанная в белых тонах, она украшена мрамором и незнакомым мне камнем, похожим на мутное стекло. Окна отсутствуют. По большей части здесь находились ледники, в которых хранилось свежее мясо. Техники практически нет, лишь небольшая энергоплита и пара смесителей. Больше из мебели не было ничего, но я знала, что по хлопку из  пола выезжают парящие плиты, заменяющие стол и стулья.
-Готовит всегда Стефан. Позже познакомишься с ним… - Слегка наклонив голову, говорит Рионн. - Только будь вежлива, мой старший брат не любит, когда в его работу суют нос… А сейчас я покажу тебе столовую, пойдём.
Следую не спеша, боясь наступить на её платье. Шелковое, расшитое  драконами, оно тянулось за ней пятиметровым красным шлейфом.
- Я люблю подобные одеяния, – заметив мою осторожность, поясняет Рионн. – и к тому же, старшие девочки стараются подражать мне во всём.
  Представляю, парочка самодовольных девиц и пятиметровые шлейфы…  Надеюсь, что найду в этом доме чем можно укоротить…
  Все мои личные вещи остались в монастыре. Мне запретили что-либо привозить сюда, кроме золотистой рясы, что на мне, и двух бронзовых браслетов. Даже сандалии отобрали и сожгли. Так что по дому я теперь  шлёпала босиком.
 А  госпожа равнодушно продолжает:
-Далее, по коридору, подсобные помещения. На втором этаже твои покои, позже покажут. Шифф, детская часть дома, на ночь закрывается автоматически, и ровно в одиннадцать ты должна быть уже у себя. Не успеешь вовремя, ничем помочь не смогу. Запомнила?
-Да, госпожа.
-Также рядом с твоими покоями находится  небольшая библиотека. Отец собирал. Если заинтересует,  можешь читать. Но запомни, никакой техники в доме  не должно появиться за всё время пребывания здесь. Сканы, грэйфы и другие соединяющие с Мировым пространством приборы…-  Рионн резко развернулась, за секунду преодолев расстояние между нами, и вцепилась мне в горло.- Увижу что-либо подобное…
Шипя и оголяя клыки, она придушила меня и отпустила.
Её золотистые глаза словно светятся изнутри.
-Я всё это прекрасно знаю, госпожа. Поэтому я здесь. – Кланяюсь ей. Ужасно ноет шея, горят воспалённые лёгкие. Но ни один жест, ни один вздох не выдает мою боль. Сдерживаю себя, как будто ничего не произошло.
-Молодец. Хорошо скрываешь свои эмоции. – Мурлычет  довольно она. – А то мои дети любят порой попугать…
Да уж, за каких-то  полчаса мне трижды пригрозили смертью. Хорошая проверка нервов, не спорю. Если бы я не знала, во что ввязываюсь, сбежала бы уже давно.
А так, быть гувернанткой  у восьми детей -  геммов, бывших  людей – нынешних вампиров, очень интересно и поучительно.

***
Говорят, геммы появились сравнительно недавно. Пятьсот лет прошло с тех пор, как у некоторых людей  началась  мутация крови. Необратимая и непонятная. Вначале у больных глаза становились золотыми, без зрачка. Их изолировали, так как последующая стадия протекала сложнее – зараженные кидались на людей, перегрызали горло и пили кровь. Их пытались убивать, но всё было напрасно… Сбылся страшный сон про зомби-упырей.
А третья…
-Можете не продолжать, я прекрасно знаю историю этого Мира, – улыбнулась я госпоже. Мы находились у входа в шифф  - детские покои.
-Сейчас они спят. Как сами видите, они изолированы до утра завесой, энергетическим полотном. Их пробуждение ровно в семь, когда утихает вирус внутри. Далее служение Святейшей и завтрак. Ты знаешь все молитвы наизусть?
-Руда, руда заговоренная. Славься, наша мать безымянная, –  с некоторым трудом выговаривая на гемми, их языке, частые шипящие и переливы, я начала шептать.  Молятся здесь тихо, от всего сердца.
-Нашему языку тебя обучили довольно хорошо. Даже переливам и глубинам… - Довольная госпожа даже приобняла меня. У гемм это считается признаком расположения.
Рионн… От её волос пахнет снегом, её кожа холодная и влажная. Раскосые золотистые глаза лучатся от удовольствия…
Она отрывается и идёт дальше. Я иду рядом, равнодушная кукла.
«… и когда это  я разучилась чувствовать?»

-У самых младших собственные няни. Также геммы. Вообще, ты единственный человек в нашем Доме. НЕ ухмыляйся…Ты нам более чем подходишь. А няни…они помогают…меняться. Это слишком мучительный и болезненный процесс. - Поморщилась Рионн, явно вспоминая своё детство. - Ведь я обратила их всех в достаточно  раннем возрасте.
-Госпожа, зачем их тогда обращать, если процесс так ужасен?  Неужели нельзя просто усыновить? – отчего-то ляпнула я.
Она изящно поправила свои длинные чёрные волосы, и пристально посмотрела на меня.
-Не  стоит задавать мне нарочито глупые вопросы, Улрьианнашш. – Недобрый знак, это протяжное шипящее на конце.
  Да, она права.  Я, не подумав, спросила. С моим-то интеллектом.  Как будто сама додуматься не могла за время, проведенное в монастыре.
  На то я и человек, чтобы действовать порой спонтанно.
-Но я отвечу,  чтобы ты запомнила это раз и навсегда, – продолжила госпожа, -  Я не хочу, чтобы мои дети принадлежали ИМ. Ты…человек…скажи? Разве хоть один гемм принадлежит Великой Империи? - речь её сбивчивая, сухая. Грубая, без единого перелива. Без глубины шипящих слов.
-Если бы МОИ ДЕТИ оставались людьми, то ваши правители нашли бы способ управлять ими и здесь. Протянуть свои жалкие щупальца в наш мир! У нас же собственное государство, собственный строй, религия. И ты прекрасно знаешь, как они реагируют на это, когда кто-то хранит свою самобытность!  - Сверлит Рионн меня своими золотистыми глазами.- Мы не носим Ррипов, мы не подчиняемся Зову.  Разве я забрала малышей, чтобы они продолжали жить ТОЙ жизнью?
 Не в силах выдержать натиска её эмоций, проникающих с каждым словом внутрь, я упала ниц на мозаичный пол. Распростёрлась у её ног. Я не смела поднять глаз на неё.
-Простите меня, госпожа. Слова вылетают порой, не успев напитаться мыслями, – хрипло шепчу, пытаясь отбиться от её психического давления.
-Мы не можем иметь детей. Это самое уязвимое место, поэтому мы… зависим от людей, - раздражённо продолжала она, не слушая мои просьбы.- Да, мы неуязвимы. Мы не болеем, мы живёт больше ста лет.  Наша экономика не зависит от вас. Но репродукция… Увы и ах.
-Но это люди зависят от вас. Они отдают вам детей взамен вашей…лояльности.- Пытаюсь возразить  я, продолжая сидеть у её ног.
Рионн резко ударяет меня ногой прямо в солнечное сплетение.
Тише, тише…не кричать…мне…не…мне не больно!!!
Я стиснула зубы. Еле держусь, чтобы не согнуться пополам и не прижаться к полу. Эх, этот  чёртов  этикет! Один крик, один всхлип – единственное свидетельство собственной слабости,  и я навсегда упаду в глазах Рионн.
Пытаюсь как можно сильнее прижаться горячими ладонями к мрамору пола. Я сижу, сохраняя позу, хотя меня тошнит и кружит голову. В центре живота плещется раскаленная лава.
Ну и сильна, госпожа Рионн…
-Люди отдают нам НЕНУЖНЫХ детей. Отдают словно отбросы, ненужный генетический материал. Взамен нашего молчания. Чтобы мы никогда не явились в ВАШ мир. - Она права. Гемм не существует в сознании обыкновенных людей. Правящая верхушка все контролирует. Даже то,  до чего не может дотянуться. - Поднимись с ног, Ульрианнаш.
Я исполняю её приказ, хотя сейчас больше всего мне хочется остаться на холодных плитах. Камень успокаивает мою боль.
-Меня отдали геммам  сто девять лет назад. Тогда мне было восемь лет. Никто не нуждался во мне, моё тело было изуродовано…Пожар…
-Госпожа, не стоит…
Не знаю, кому сейчас было больнее. Ей или мне. Какой к чёрту урок, если ты не справляешься с собственными эмоциями. Хотя…
-Видишь, - она протянула мне руку. На идеальной белоснежной коже без морщин и пятен бугрился небольшой белесовато - розовый округлый  шрам размером с небольшую монету. Там, под кожей когда-то находился  чип, с помощью которого опознавалась личность.  С помощью которого человек не нуждался уже лет триста-четыреста  в помощи всякого рода паспортов, кредитных карт и пропусков.
-Мой новый народ излечил меня, мое тело и разум…Ты знаешь, как мне было тогда страшно? Стоять полуголой и уродливой…в толпе таких же, как я. Пытаться прикрывать  лохмотьями многочисленные шрамы. Безволосое,  страшное создание, - глубина её слов была невозможной. – И  ждать смерти.  А вместо ЕЁ прихода видеть ИХ, прекрасных золотоглазых  созданий в странных одеяниях. И ждать чего угодно,  но только не новой жизни…
Она замолчала, пересохшее горло её болело. Я чувствовала её боль, язык гемм позволял передавать не только формы, описание, но и делиться эмоциями. Каждое шипящее скользило по нервам.
-А шрам, единственный из всех, - продолжила она с трудом. - Шрам я оставила, чтобы помнить о боли. Это след от Ррипа, растоптанного  в пыль.
На мгновение она замолчала, а потом призналась:
-Я стала свободной от него, но не от воспоминаний.

…она права. Иногда воспоминания сильней здравого смысла. Сильнее разума. И причиняют боль страшнее любого явления, любого оружия.
Рионн была бы сейчас столетней старухой в мире людей, если бы дожила до этого момента ТАМ, где до сих пор не побеждена смерть. А здесь она выглядела двадцатипятилетней красавицей, выглядящей лучше, чем я.
Хм, мне ведь самой…
Мысль прервал звон. Негромкий, сочный и необыкновенно счастливый. Это в шиффе исчезла завеса, как только сенсоры почувствовали, что в крови детей  предел вируса снизился и они снова стали детьми, а не чудовищами. Не управляемые жаждой крови.
Ещё одна ночь безумия юных гемм была позади. Одна из многих. Это состояние длится двадцать – тридцать лет, в зависимости от времени обращения. И этого не избежать, хотя ходили слухи о древних утерянных методиках.
-Дети проснулись. Нам пора к ним. Они знают о вашем приезде. - Рионн  направилась вперед, не дожидаясь меня. Я плелась позади, окружённая эмоциями и воспоминаниями.
Неожиданно она остановилась, и лишь в профиль повернула лицо, глядя в пустоту:
-И скажите мне, Ульрианнаш, вы бы сами хотели пережить своих детей на сто лет? Или  всё же смогли найти в себе силы завести новых, словно домашних животных?
Я промолчала.

***

   В целом весь дом был выдержан в зеленых тонах с вкраплением белого и золотого. Везде были огромные окна от пола до потолка в больших рамах, украшенные мозаикой. Иногда встречались и витражи, но реже. Если я не ошибаюсь, то здание было двухэтажным, но при этом каждый этаж был не менее шести метров высотой.
   Миновав огромный общий зал и несколько меньших комнат непонятного пока назначения, мы вышли к красивой, немного вычурной резной лестнице. По ней к нам бежали, веселясь и переругиваясь, дети Рионн. Именно на втором этаже находился шифф и совмещённые с ним спальные покои остальных гемм. Эта часть дома считалась подходящей лишь для сна и отдыха, ничего другого здесь не было.
   Увидев нас, дети  дружно замолчали. Даже няни младших детей испуганно косились на меня.
  Рионн довольно усмехнулась. Я знала, она ждала этого.  Реакция на меня её позабавила.
  Ведь я  была более чем странной гувернанткой для странных детей.
  Бледная кожа, немного обветренная. Несколько крупных синяков различных оттенков, полученные мной недавно в ближнем бою в монастыре, самый сочный и фиолетовый находился под правым глазом. Несколько глубоких царапин.  Острые скулы, левая так же разбита,  и прямой, на удивление не сломанный нос  - лицо хищное и кажется непропорциональным из-за бритой налысо головы. Череп неправильной формы, вытянут и бугроват.
  И, наверное, самое ужасное было то, что я  человек. ЧЕЛОВЕК.
  …так что вместо ожидаемой леди-куклы перед ними стояло босиком тощее лысое пугало, одетое в золотистую заношенную монашескую рясу. И это пугало нагло улыбалось, оголяя щербатые зубки, и разглядывало каждого огромными голубыми глазами.
-Мама, это кто? – протянула испугано  девочка лет пяти, прячась за свою няню-красавицу.
Моя хозяйка в ответ лишь  оскалила зубы и рыкнула. Словно по приказу дети выстроились в ряд. На шаг назад, слегка путаясь в одеяниях, отступили няни младших девочек.
-Это мой старший сын Кайн. Вы почти знакомы. Ему восемнадцать и он наш наследник, семьи шерн Альярин. – Начала госпожа знакомство.
Юноша поклонился мне. Без эмоций, сухо. Как и подобает наследнику.
Сейчас я разглядывала его с любопытством. Ночь, что мы провели вместе в дороге, не позволила мне изучить его. Да, он худой и нескладный, но не лишен мальчишеского очарования. Лицо немного хищное, впрочем, как у всех. Высокие скулы, золотые глаза на смуглой коже. Когда Кайн вырастет, он будет красивым геммой. 
-Эти вертлявые близняшки - Анна и Веннэ. Им по пятнадцать. За ним следить особо…Они могут над вами шутить.
Златовласые девицы в длиннополых, как у Рионн, одеяниях рассмеялись. Ни поклона, ни уважения. По глазам видно, что ещё те штучки. Я пыталась их различить, но мне не удавалось, хотя через некоторое время я заметила, что у Веннэ есть привычка кусать губы. Это плохой признак – девочка неуравновешенна, что-то гложет её.
Рионн шикнула на близняшек, и смех прекратился.
-Это Тор, очень любознательный и смышленый мальчик. Через неделю ему исполнится тринадцать.
-Спасибо, мама. - Поклонился ей Тор, симпатичный смуглый мальчик. Судя по внешности, его предки когда-то назывались китайцами.
Китай…улыбнулась я себе, как давно это было…
За Тором последовало знакомство с девятилетним рыжеволосым Марко, который предложил мне посчитать его веснушки и показал язык, когда Рионн отвернулась. Марко был упитанней и более развитой, чем Тор, несмотря на разницу в возрасте. Его осанка и жесты говорили о том, что мальчик готовится в Смотрители – геммы этого клана готовятся с детства и постепенно обучаются боевым искусствам. Смотрители – хранители Старейшин…
Пятилетняя Ума, недавно обращенная, пугливо выглядывала из-за юбок своей няни и косилась на Тамару, темнокожую сестричку лет четырёх. Ума была копией Рионн, такая же темноволосая и бледная. На лбу её краснело бинди – маленькая гемма была отчасти индианкой.
-Тамара обращена три года назад, поэтому во многом смышленей, нежели Ума. -  Пояснила госпожа, -  а Андрею ещё предстоит стать геммой. Его мне отдали недавно. Скорее всего, он с твоей родины…
Я вздрогнула. На мгновение меня вернуло в прошлое.

Шум, разломанный асфальт и крики людей. Свист пуль… и кровь в лицо…крики…вопль ужаса застыл в ушах…

- …нужно помолиться. - Вернул голос Рионн меня в реальность. - Сегодня дети позавтракают без вас. До трёх часов я даю время подобрать гардероб и выписать вещи, для этого я сейчас же пришлю вам помощницу. Не можете же вы разгуливать по дому в этой ужасной рясе. Одного раза хватить, чтобы дети…гхм… вами впечатлились. Идите, Ульрианна.
Я поклонилась ещё раз ей и детям, и удалилась к себе.

***
  Недели мне хватило на то, чтобы привыкнуть к своей работе. Большую часть времени занимало общение, что резко отличало мой быт здесь от созерцательно-молчаливой жизни в монастыре. Поначалу я даже пугалась, когда ко мне обращались резко и беззаботно. В Покрове Святейшей мы за три метра предупреждали о «вторжении в личное пространство» определенными жестами и звуками, так как многие находились в состоянии транса. Это позволяло заранее предупредить о возможности или невозможности общения. Даже те люди, что находились там, переняли большинство традиций.
   Мне выписали одежду, в основном это были выбранные мной хлопковые и льняные брюки и размашистые туники мужского покроя, которые я по привычке перебинтовывала в талии  шарфами контрастных оттенков. От вычурных платьев и кимоно я решительно отказалась так же, как от косметики и украшений. Рионн, говорят, вначале порвала моё прошение, прочитав список, но потом смилостивилась и дала добро.
   Но босиком мне ходить по дому строго запретили.
   Я потихоньку обживала покои, устраивая в них всё на свой манер. Кровать и многие вещи выкинула, ковры и тяжелые бархатные шторы так же полетели на склад. Несмотря на вентилируемые стены и  какие-либо фишки, вроде поглощения и растворения пыли, я не могла смириться с удушающей меня обстановкой… вскоре комната стала похожей на мою келью. Мрамор, сундук с бельём, пара стульев и матрас с периной. И разбросанные повсюду книжки.
В покоях также находилась  личная ванная комната.
***
-Льюти, а почему мы молимся этой штуке?- теребя меня за рукав бирюзовой туники, обратилась  как-то Ума.
«Льюти» на языке гемм означает «дорогая, близкая, в которой я нуждаюсь». Эта девочка быстрее всех привыкла ко мне, её человеческое сознание ещё не мутировало, а, следовательно, знания она поглощала вдвое медленнее, чем остальные, и потому расспрашивала обо всём, чтобы не отставать. Многое ей было ещё непонятно.
   Мы сидели вдвоём  в святилище позади шиффа, на шелковистых теплых плитах около древней каменной статуи Святейшей.  В тишине и покое, вдали от всех. Так уютно, по - домашнему. Я погладила Уму по маленькой ручке, инстинктивно. Словно…словно это была моя дочь…
-Это не штука. – Нараспев произнесла я, посмотрев на изваяние. Статуя была безликой, просто человеческий силуэт. -  Это изображение той, кто является  родоначальницей всех гемм.  Говорят, она пришла в этот мир, чтобы помочь людям обрести себя…
-А они?
-Они отвергли её дар.  Они не смогли поверить в неё, посчитав её существование отвратительным.
-Но если она была, тогда почему никто не знает, как она выглядела? У неё не было лица?
-Нуу… -  протянула я, думая, как ей объяснить. Но Ума уже неслась вперед, не дожидаясь:
-Льюти, а ты веришь в неё?
Я также не успела ответить. Меня прервала вошедшая в покои Ариан, её няня.
-Что ты, Ума. Как можно? – одернула она девочку, сверля меня золотистыми глазами. - Улрьианнашш – человек.
Так бы и располосовала ей лицо чем-нибудь…Человек! В это слово она вложила всю ненависть и злобу, на которую была способна. Вплела её в тонкую канву слов так, чтобы Ума не осознала происходящее между нами, не почувствовала в голосе.
Стало немного дурно от её эмоций.
-Ты права, Ариан, - в комнату вошли сестры - близнецы. Куда без них, моих маленьких устроительниц личного ада. - Она всего лишь человек. Бесполезный, к тому же.
Своё недовольство они  не скрывали, в отличие от Ариан. Няня Умы поклонилась им, надменно поджав красивые губы и поглядывая на меня. Мол, смотри, равная говорит с равными…
Я поднялась на ноги, придерживая около себя Уму, зло шипевшую на сестер. Это она старается защитить меня, поняв, что происходит.
-Не беспокойся, льюти. – Обратилась я к ней, - твои сёстры злятся лишь потому, что я –  очередное напоминание об их человеческой жизни. Ведь геммами не рождаются.
Многозначительный поклон в сторону близнецов.
Анна берёт под руку шипящую Веннэ, уводит её из покоев.  Надутые губки и влажные глаза – вот и вся их злоба. Затаилась где-то внутри. Может, и не к добру всё это…

  Не успела я вдоволь про себя нарадоваться, как Ума резко упала на пол, повисши на руке в моей ладони, и забилась в конвульсиях. Её тело и её разум плавились под натиском изменений. Кровь гемм пожирала внутри неё человеческие клетки и заставляла бешено делиться новые, изменённые. Словно вирус, репродуктировала  собственное ДНК.  Розоватая пена из ненужных телу веществ  лилась на пол, глаза становились красными – не хватало мутированной крови для процесса.
  Ариан, на то  и была её няней, бросилась к малышке. Надкусила запястье и, прижав кровоточащую рану ко рту Умы, начала читать молитвы.
Мурлыкая, напевая переливы. Знакомые шипящие слова, наполненные силой и любовью.
…Святейшая, первая из нас…
…Напои нас своей благодатью…
…Дай нам силу изменений…
…Верим в тебя…
Я вышла из комнаты, не в силах наблюдать за мучениями девочки. Она с пеной у рта жадно глотала кровь Ариан, словно маленький голодный зверек…Лицо её вытянулось, когти стали бордового цвета и царапали плиты.
…человеческая часть меня взбунтовалась.

***
   Каждый день мы двигались вперед по расписанию.
 Подъём, молитва, завтрак, учение,  игры, личные дела, обед…
 Пока дети занимались своими делами, я проводила это время на кухне, обнюхивая еду и наблюдая за действиями повара. В монастыре меня «посвятили» в тайны приготовления и специфику блюд гемм. Поначалу, честно говоря, меня немного подташнивало, когда дело доходило до дегустации. Но со временем привыкаешь ко всему.
На обед сегодня приготовили кайер - весьма специфичное блюдо на основе свежего мяса, генетически изменённой крови и десятка различных примесей, состав который вежливо умалчивался. От меня требовалось различать это всё по цвету и запаху; а вникать, что из чего приготавливалось, не хотелось.
  Повара звали Стефан, он являлся старшим сыном семейства шерн Альярин,  и готовил ещё при своём отце, наплевав на устои Дома. Стефан безумно злился, когда я «вторгалась в его владения» и потому завести разговор, почему он отказался от наследования Дома, передав право Рионн, было невозможно.
-Ваша еда в холодильнике. Разогревайте сами. -  И так каждый день. Одна и та же фраза, наполненная одними и теми же эмоциями. Стефан страшно злился на то, что какая-то гувернантка, тем более человек, проверяет приготовленную им, великим поваром, пищу. И ещё порой фыркает на несоблюдение некоторых норм. И заставляет переделывать.
  Я молча подошла к холодильной камере, достала свой обед и приготовилась было выкинуть его  в  уничтожитель – геммовский аналог мусорного ведра.
- Как и вчера, и позавчера, я обойдусь овощами, уважаемый Стефан. Вы прекрасно знаете, что я люблю свежее. И притом, дети не очень хорошо относятся ко мне. И всякий раз, когда вы оставляете мою пищу…
- А вы думаете, я не могу? – ухмыльнулся довольно повар.
Ну что ж. Тогда виноваты сами. Каждый день эти перепалки, свежие овощи, от которых начинает подташнивать. И я уже устала от детских проделок на пару со Стефаном!
- Вы сегодня обедаете с нами, уважаемый. -
Удивлённо он смотрит на меня, не понимая, в шутку или…
-Вы не ослышались. Вы обедаете сегодня с нами. – Убрав свежеприготовленный кайер в лёд, я улыбнулась. Настолько гадко, насколько можно.

Я прекрасно знаю, что могут употреблять из человеческой пищи геммы, а что нет. Томатный суп, горячо любимый мной, как и вчера, был подпорчен примесью крови, остатками тушек мелких животных и сероватой кашицей, о составе которой я старалась не задумываться. Но, несмотря на всё, для гемм он был не опасен и даже расстройство желудка заработать они не могли.
Всю эту адскую смесь, предназначенную мне,  я мило разливала по керамическим тарелкам.
Стефан сидел около, бледный. Звук льющейся жижи вызывал у него тошноту. Иногда он пытался перечить:
- Но… я пожалуюсь госпоже!
- Глава третья. Пункт четвертый. Гувернантка, как доверенное лицо, может применять раз в неделю исправительные меры, распространяющее на всех членов дома, исключая госпожу. По собственному пожеланию и без согласования. – Нараспев декламировала я, стараясь не смотреть на пищу.
Старый повар, которому недавно исполнилось двести восемьдесят лет, и который верно служил семейству шерн Альярин, явно пал духом.
Собрав детей, я попросила их вымыть руки и, прочитав молитву, приступить к трапезе.
Младшие жадно ели. Естественно, в силу своего возраста и полного  отсутствия чувства  расового превосходства,  они не могли  портить мой обед, да и вообще не имели представления о случившемся. Поэтому Тамара и  Ума с горящими глазами уплетали кайер, пачкаясь в свежей крови. Малыша Андрея кормила кашкой Ангуин, его няня. Он ел пока только человеческую пищу, геммой малыш станет через недели две или месяц, Коронацию ещё не назначили. 
Остальные сидели и с неохотой ковырялись в тарелках.
-Что же вы? Совсем не голодны? – Я обмакнула проклятый помидор в соль и смачно, немного наигранно  откусила. – Ууу, вкусно! А вам что, не нравится суп? Стефан так старался…Да и вы…
- Мы расскажем маме! – Вспылила Веннэ и отодвинула от себя обед.
- Да? А заодно расскажем госпоже Рионн о вашем гостеприимстве. Вы же старались сделать всё лучше и привить мне, человеку, любовь к геммове – пище. Так или не так?
Кайн, никоим образом не выказывающий интереса, лишь покачал головой. Молча взял ложку и, отчаянно и горько  вздохнув, начал есть. Остальные с неохотой последовали примеру наследника.
Переборов тошноту, я продолжила есть ненавистные помидоры и наблюдать за детьми. Иногда Стефан  пытался слить суп в кадку с цветами неподалеку, когда я отворачивалась в сторону.
-Хватит удобрять растения! – возмутилась я наигранно. –  Марко, будь любезен, уступи дяде Стефану место.
Марко сидел рядом со мной и потому радостно пересел на место повара в надежде на ту же кадку. Но всё его довольство сошло на нет, когда я сухо заметила с набитым ртом:
-Будешь удобрять цветы, получишь добавки. Ещё много осталось.
Стоит ли заметить, что после этого моя еда каждый день была свежей и без каких-либо примесей…

***
- Не скажу, что ты поступила благородно, но…молодец.  Я знала, что ты с характером, - пробормотала Рионн. На лице госпожи сияла улыбка, когда она узнала о проказах своих детей.
     Мы сидели вдвоем в её покоях, как и в первый день моего приезда, на мягких коврах  в окружении подушек, и курили кальян. За окном ночь, а госпожа не торопилась лечь спать. Я не видела её три дня – всё это время  она провела в Общей Империи, исполняя долг своему народу, и теперь с интересом слушала мои новости. А после сама делилась переживаниями:
-Эти…это ваше правительство, - она имела в виду людей, - они урезали нашу численность. Ближайшие восемь лет ни одного ребёнка…Они боятся. Император наложил запрет.
-Что? Что вы численностью чуть больше сотни тысяч одолеете их? Живя на отдалённом континенте и не имея оружия? – я ухмыльнулась. Рионн выпустила в ответ ароматные кольца дыма и растянулась по ковру.  Её бледное лицо словно высечено из снега, чёрные глаза приоткрыты, пальцы перебирают длинные локоны.
-Нас боятся, считают порождениями тьмы. Для людей, этих высших чинов своего народа, мы навсегда вампиры. Память о смутных временах. – На минуту она замолчала, что-то вспоминая. – Когда был жив отец, он каждый день рассказывал о ТОМ времени. Всё хотел, чтобы мы помнили. Видели его глазами Святейшую…ведь он видел её. Видел и знал, Ульрианнаш.

Да, именно Святослав шерн Альярин, тогда ещё тридцатилетний Славка Аларин, москвич и интеллигент, неисправимый оптимист, одним из первых стал её детищем. Именно его она лично сделала геммой, несмотря на  отчаянное сопротивление. Именно на нём уже позже ставили опыты, пытаясь понять суть мутации, учёные в «сверхсекретных организациях».  Эти опыты дали знать о себе позже, в достаточно зрелом для гемм возрасте. Он скончался сорок лет назад, оставив свой Дом на хрупкие плечи Рионн, с детства готовившейся к этому.
И именно Святослава  Святейшая избрала своим голосом, вытащив  из лап непонимающих людей. И именно он огласил её волю.
Святослав  никогда не видел её лица, вернее, не помнил его.Говорят, Святейшая, перед тем, как покинуть свой народ, забрала у каждого воспоминания о себе.  Лишь спутанные чёрные волосы, бледные хрупкие руки и накрывающие её с ног до головы узорчатые крылья, сотканные из человеческой крови – вот и вся Святейшая.
И ещё, в своих снах, она часто приходила к нему, и он слышал её печальный голос. Оплакивающий человечество. И умоляющий простить её за все.
Её детищ  люди боялись. Боялись, ненавидели, но не трогали.
Знали, что отомстит, где бы ни была.
Ведь кровь была у всех. У каждого.
И кровь была её царством.

Только я хотела заявить Рионн о своих догадках по поводу бойкота людей, как она прошипела:
-Тебя ведь никто не знает там, в Империи. Я наводила справки.
Ещё чуть-чуть и она вцепится мне в горло. Ох, уж эта Рионн со своими перепадами настроения! Пришлось выкручиваться.
-Меня подобрали монахини десять лет назад, когда корабль с неугодными людьми был уничтожен. Меня прибило к берегам Шим’Таа, я до сих пор не понимаю, как спаслась. Я и своих родителей почти забыла. – Повторила я всё то, что было известно ей прежде.
- Я учла это. Я внимательно читала записи монахинь. Но на том корабле никого, похожего на тебя не было. Ты ведь не могла стать невидимкой?
Молчу.
-Тебя не чиповали. Я взяла с собой твоё фото и попыталась найти по базе. О тебе нет никаких сведений. А если и были, то на сколько же ты неугодна была  Великой Империи, что тебя стёрли?
Я замерла. Шумно вдохнула воздух и выпалила в лицо госпоже:
-Я нелегал. Гениум. Так называют людей, которые не должны родиться. Это генетический материал. Моя мать вынашивала детей для какого-то человека, всего я и не помню, что она рассказывала. Но потом она сломалась и сбежала, унося в своём  чреве меня. Когда я родилась, меня не чиповали… У меня не было отца, поэтому невозможно было обрести  статус. Я была низшим существом среди низших.
  Мне нелегко давались слова. Я кружила среди шипящих окончаний и пыталась вплести в глубину гемми всю боль и отчаяние, избегая и ей, и мне ненужных воспоминаний. Недосказанная правда – ещё не ложь.
-А потом была лихорадка. Тогда многие умерли, нечистоплотность и отсутствие медикаментов сказались… Говорили ещё, что это Высшие устроили чистку. Наверное, так и было. Моя мать бежала на корабле, заплатив за место мной. Всё равно я гениум, существо без будущего. И к тому же, выросла, стала ненужной её материнским инстинктам.
   Куда они бежали, я не знаю. Но корабль попал в шторм и его закрутило. Он был старый, с древних времен. Работал на нефти, непонятной чёрной воде. Однажды она закончилась, и тогда началось самое страшное. Бойня. Агония. Хаос. Люди выживали как могли. Трупов не было… их…я еле сдерживаю тошноту…немногие останки лишь сбрасывали за борт. Дрались за воду, за нормальную еду. Единственное, что было общим и ненужным – воздух.
   А потом был взрыв. Что-то горячее ударило с небес однажды днём. Горячее и расплавленное. Словно золото. И всё. Больше я ничего не помнила. Меня отшвырнуло в сторону, запачкав чужой кровью лицо. Блаженство холодной воды и тишина. Но я не утонула.
Меня случайным образом прибило к берегам земли гемм, Шим’Таа, о которой я знала из сказок, мать всегда пугала по ночам вампирами. А монахини, прогуливаясь ежедневно по морскому песку, увидели тело. Вытащили, отходили от ожогов и оставили в монастыре, благодаря моим качествам. Я была выносливой, покладистой и обучаемой.
- Вы можете вернуть меня людям. Им безразлично моё существование. – Я отпила немного вина из бокала и улыбнулась Рионн. – Немного позже я узнала, что тот корабль с неугодными был не единственным. Высшие чины устроили всё так, чтобы провести супершоу. На выживание и всё такое. Радовались до тех пор, пока один не занесло в воды Шим’Таа.  И его попросту уничтожили со спутника. Многие тогда лишись денег, поставив на этот корабль.
Госпожа внимательно следила за моей речью, пыталась найти противоречия. Но успокоилась, читая в моих глазах искренность.
-То, что вы приняли за шрам от РРипа,  на самом деле следы от укусов. Меня пытались съесть. Тогда, на корабле. Я ничего не рассказала монахиням… Боялась, что они отправят меня обратно. Гениумы – не люди. Такие, как я, бесправны в мире людей.
-Да, многое в вашем мире ужасно и отталкивающе. Ваша Мировая Империя сотворила с народами  злую шутку. Мир никогда не наступит в том краю. – Рионн отставила в сторону бокал и коснулась моей руки. – Когда власть любви победит любовь к власти, наступит мир на земле.
-Джимми Хендрикс. – задумчиво произнесла я, вспоминая автора подобных слов.
-Джиму Хандрикуши, - неловко повторила госпожа, пытаясь выговорить мои слова. – На каком это языке?