Танго на минном поле

        Я терпеть не могу громких слов. Ненавижу чисто человеческую, социальную привычку обозначать все на свете какими-то эпитетами, словно загоняя жизнь в тесные рамки расхожих выражений. Что значит «лучшая подруга»? Что, остальные хуже что ли? Вот эта одна – лучшая, а остальные так себе, второй сорт? Бред какой-то.
        Еще я очень люблю болтать языком. Трепаться обо всякой ерунде. Разглагольствовать на различные интересные и не очень темы. Поэтому не придаю словам ни малейшего значения. Для тех, кто действительно «лучший», я приберегаю не слова, а поступки, достойные этой категории людей. А слова – слова это мусор.
        Если б я родилась с одной У-хромосомой вместо дубля Х, то принадлежала бы к той породе мужчин, что вечно раздражаются на нелепый женский вопрос: «А ты меня любишь?» Я с тобой живу, деньги и мамонтов для тебя добываю, из огня и из бара пьяную на руках выношу и стойко переживаю визиты твоей мамы – и после этого ты спрашиваешь: «Люблю ли я тебя?» Нет, один раз ответить на него – святая обязанность каждого индивидуума,  причем желательно ответить утвердительно. А вот во второй, пятый, семнадцатый разы это уже превращается в здоровенную занозу. Так что вариантов не много: либо, вооружившись прекрасными манерами и отменным воспитанием, продолжать отвечать на подобные глупости, либо ответить один раз, но грубо, сурово и решительно, рискуя обидеть жаждущего признания субъекта. Я предпочитаю тактично замять скользкую тему, мягко намекая на стратегическую возможность уклонения ко второму варианту.
        Если разобраться, что за личность эта «лучшая подруга»? Отбросив ненужную шелуху истертых наименований, легко обнаружить истинный смысл во всей красе. Это та, с кем видишься ежедневно. Та, у которой на твоем входящем вызове в мобильном установлена твоя любимая мелодия. Та, с кем ты ругаешься минимум трижды в неделю, и минимум раз в десять дней мечтаешь её убить или хотя бы зашить рот суровыми нитками. Та, с которой проведена не одна ночь бок о бок, и четыре часа спустя после официального отбоя вы все еще разговариваете на какие-то очень актуальные для вас обеих темы в кромешной ночной темноте. Та, кто знает о тебе так много личного, что её придется убить, если ты соберешься занять пост Президента. Та единственная, которая в курсе всех, абсолютно всех твоих переживаний относительно любимого человека, и только от неё ты стерпишь фразу типа: «Нет, ну конечно у его бывшей грудь была побольше твоей. И вообще она похожа на Юлю Михальчик, только еще красивее». И если все это заключено в одном человеке – какие еще к черту нужны определения?
        Это всегда человек одного духа, словно родственники, пусть и дальние. Наши характеры похожи друг на друга, словно два списка с шедеврального полотна, сделанные неумелыми практикантами – оба одинаково уродливы и одинаково хороши в чем-то. И этот человек действительно знает о многом, что еще никогда не доставалось из тайников души, и даже несмотря на обиженно-надутые возгласы: «Ты мне не доверяешь!», она понимает, что хранит очень серьезные тайны. Она мои – а я её. Поэтому на мой адрес она тоже непременно закажет киллера, если вздумает стать генералом ФСБ, например.
        Мы скандалим еженедельно. В основном – по мелочам, пар выпустить. Просто обе, словно крупные ядерные державы, до зубов вооружены секретными картами расположения болевых точек друг друга, и обе обходим их искусно, на грани поддаться соблазну и разрушить все. В общем-то мы с ней танцуем танго на минном поле, и чем ощутимей опасность разлететься на куски, тем ближе мы становимся друг к другу. Когда речь идет о такой близости, человек сам вкладывает конец веревки с петлей на собственной шее в руку подруге/другу и говорит: «Ну, ты подержи пока, я тут покурю, передохну малость». И стоит, смотрит, что будет дальше. А дальше, если это действительно «лучшие», в ответ протягивается рука с другим пеньковым хвостом в кулаке, типа: «Чего это я один держать буду! На тогда мой держи тоже». Это игры для взрослых, понятия, которыми мыслят люди, повязанные одной цепью. Здесь либо пан – либо пропал. Это крайняя степень доверия, ва-банк, когда уверен – в руках этого человека удавка на твоей шее не затянется.
        Я держу в своей ладошке зажатой веревку с биркой «Работа», так уж получилось. От моей шеи к её пятерне тянется канатик с ярлыком «Любовь», а это уж совсем непреднамеренно вышло. Потому то я и выслушиваю бесконечные жалобы, восхищения и вопросы касаемо нашей беспокойной конторы, а она с каменным спокойствием переживает очередной мой приступ депрессии по поводу единственного мужчины, от которого я сошла с ума. Она знает, что может рассказать мне обо всем, и я глотку перегрызу той твари, что посмеет обидеть её несправедливо. И ей одной я могу позвонить, чтобы рассказать как безумно ревную, дико тоскую и страстно желаю, а она успокоит меня байкой из его жизни, не даром он ей все-таки брат.
        Наша жизнь череда случайностей. В ней нет, и может быть ничего закономерного. Но среди этих выпадающих во вселенской лотерее чисел иногда попадается одно настолько счастливое, что счастье это в полной мере возможно оценить лишь тогда, когда оно исчезнет навсегда. И все-таки пока есть та самая, о которой написано выше, жизнь моя кажется какой-то особенно гармоничной и наполненной смыслом. Она мой партнер, мой напарник, мой собутыльник, уж если на то пошло, хотя это тоже всего лишь слова. К чему они, только шум и пыль. Хотя раз, всего один раз, как и обещала, я скажу ей когда-нибудь: «Я тебя очень люблю, мой параноик!»
        И грянут звуки танго над минным полем.