Всё будет в порядке!

 «Урал, Урал, твои просторы увижу ль я когда-нибудь?» – я лежу на верхней полке купе и смотрю в окно. На перроне вместе с друзьями остались моё детство и юность. Что впереди?
Пётр Давыдович, лучший в мире врач, друг нашей семьи, сказал месяца четыре назад моей маме:
– Ида, с вашим здоровьем и здоровьем вашего дорогого Лёвы в Челябинске делать нечего. Челябинск – это медленный крематорий. Это два, нет, три Чернобыля! Если есть возможность, то уезжайте…!
И вот мы: мама, папа, сестричка Светка и я, едем навсегда в сказочно красивый город Сухуми. Что впереди?
Внизу громкий шёпот отца:
– Не волнуйся так, Идочка. Всё будет в порядке
Засыпаю…

* * *
Скоро год, как мы живём в Сухуми. Хорошая квартира в тихом районе. Двадцать минут до моря. Правда, с работой трудно: чтобы взяли на хорошую работу, надо хорошо заплатить. Поэтому мама даёт частные уроки, папа ремонтирует чужие машины, я ищу работу, а Светка учится на первом курсе института – на это родители наскребли денег.
На одной площадке с нами живут ещё две семьи. Справа – абхазцы, Эльвира с мужем, у них недавно родился третий ребёнок. Слева – лучшая подруга Эльвиры – Сусанна. Она с мужем тоже мечтает о третьем ребёнке. Эльвира и Сусанна похожи, как две сестры, но Сусанна – грузинка. Всю жизнь они живут рядом, дружат и соревнуются. Сейчас у них очередное соревнование – кто нам больше поможет… Они приносят нам мебель, одежду, продукты, и хотя недавно пришёл контейнер с нашими вещами, и нам ничего не надо, отказываться от подарков нельзя – обида на всю жизнь…
Сегодня мы все на вокзале, провожаем в армию Игорька. Игорёк – это парень, с которым дружит моя сестра. Он очень хороший, добрый и смешной. У него ярко-рыжие кудри и длинные-предлинные руки. Одной рукой он обхватил Светку и, не замечая никого вокруг, целует её в мокрые и красные нос и глаза. А другой держит за руку свою побледневшую маму.
Господи, как я завидую Светке. Мне уже далеко за двадцать, но меня никто и никогда так не любил. И не права моя мама, которая говорит:
– Светочка, какая любовь? Вначале университет и, вообще, он же не еврей…!
Всё это ерунда, что может быть важнее любви…

* * *
Страшный, страшный чёрный день. А утро начиналось так хорошо. Чуть свет заскочила ко мне Светка:
– Слышала, слышала? – заорала она во всё горло, – наши выводят войска из Афганистана!!! Я – к маме Игоря, у неё завтра день рождения – вот это подарок!
Через два часа она вернулась сама не своя, вся какая-то серая и глаза смотрят в одну точку.
– Что случилось? Что с тобой? Говори же! – перепугалась я.
– Игорь… Игорёк… его уже нет…
Игоря и ещё двух ребят из их взвода убили в Афганистане в первый день. Они даже не успели получить оружие.
А маму Игоря Светка вынула из петли. Ещё бы пару минут – и всё… Кроме Игоря у неё никого не было…

* * *
Сегодня моя свадьба, тихая, как сон. Может правда, сон? Я уже не мечтала о замужестве. А тут…
Всё получилось, совершено неожиданно. Наверно, именно так должно приходить счастье.
Я шла домой и думала, что целый вечер просижу одна, потому что родители со Светкой пошли навестить маму Игорька.
Вдруг у самого подъезда меня окликнули. Обернувшись, я увидела среднего роста, невзрачного мужчину лет тридцати пяти.
– Что? – спросила я.
– У вас такое грустное лицо, – сказал он, – я иду за вами уже полчаса. Может, я могу чем-нибудь помочь?
Чем он может мне помочь?
И вдруг я поняла, что требуется мне, и моим родителям, и Светке, чтобы наша бесцветная, механическая жизнь приобрела какой-то смысл. И я сказала:
– Можете. Я хочу ребёнка… – Он посмотрел на меня внимательно и сказал:
– Меня зовут Сергей…
А сегодня у нас свадьба. Тихо в доме. Гостей нет. Только наши с Сергеем родители и Светка. А ещё мой будущий ребёнок, комочком свернулся под сердцем. Тихо на улице. В Сухуми комендантский час. Только где-то далеко, в центре города щёлкают одиночные выстрелы. А у нас свадьба.

* * *
Я лежу на матраце и вспоминаю вчерашний вечер.
Жизнь, жизнь… Сколько боли, сколько горя может перенести человек!
Ещё вчера мы с Сергеем спорили, кто будет у нас – сын или дочь? А сегодня спорить не о чем, у меня нет ребёнка, нет, и не будет…
Мы с Серёжей собирались ложиться спать, когда что-то дзинькнуло раз и ещё раз.                – Что у вас происходит? – заглянул в дверь отец, и тут: «Дзинь, дзинь, дзинь…» Дико заорав, – Воздух, воздух…! – отец бросился ко мне и со всей силы толкнул меня на пол. Всю свою отцовскую любовь он вложил в этот толчок. И вот результат: у меня не будет ребёнка, и врач сказал, что не будет никогда…

* * *
Начались погромы. За пределами Сухуми режут и убивают абхазцев, в самом Сухуми – грузин.
У нас под кроватями скрывается семья Сусанны. Ей скоро рожать, и мы все боимся этого. Тогда будет трудно их прятать.
Это очень опасно – прятать в Сухуми грузин. Если кто узнает – их убьют, а нас не убьют, но выгонят из города, в чём мать родила.
Мама была против, но папа сказал ей:
– Где твои родители? В бабьем яру! И моя тётка с ребятишками там! Их никто не спрятал! Я хочу, чтобы наша совесть была чиста…!
Каждый день нас приходит навещать Эльвира. Она стоит на пороге и спрашивает, слышали-ли мы что-нибудь о судьбе Сусанны? Мама её дальше порога не пускает, и она не знает, что её подруга прячется под той самой кроватью, которую она подарила нам, когда мы приехали в Сухуми.

* * *
Объявили перемирие, и Сусанна ушла от нас, так и не успев родить. Живёт сейчас где-нибудь в горах у родственников…
В Сухуми перебои с питанием, водой, электроэнергией, но нет погромов, и не стреляют. Папа где-то раздобыл мешок муки, и теперь мы едим суп, что-то вроде клейстера, которым раньше клеили обои. Иногда мама достаёт из своих закромов одну картошку и добавляет в этот клейстер. Царский обед! Но всё это ерунда. Главное – врач ошибся, я снова беременна!

* * *
Время течёт… У меня родилась Леночка. Все счастливы. Но в Сухуми снова война. В доме так и нет ни воды, ни газа, ни тепла. Из простыней сделали пелёнки, и мы со Светкой, когда стемнеет, ходим стирать их на море. От этого у ребёнка сыпь на коже, но, ни кремов, ни лекарств тоже нет…
Папа с Серёжей каждую ночь собирают ящики, чтобы мама могла сварить на костре, на балконе Леночке кашку. Крупу дала всё та же Эльвира.
Прошлой ночью папа чуть не погиб, его приняли за грузина. Ни Серёже, ни паспорту не поверили. Спасло его только обрезание, которое ему сделали в детстве. Только так он смог доказать, что он не грузин.
После этого он заперся в комнате и долго плакал от стыда и обиды.
Жить так не возможно. Завтра утром мы решили бежать. Все, что было ценного, сложили в старенький Серёжин «москвичек – броневичок». Когда всё было готово, пришли люди с автоматами и забрали машину со всем содержимым на военные цели – наверно, соседи донесли… И ещё одна печальная весть – Серёжа ехать не может – у его отца сердечный приступ. Но мы должны выбираться отсюда, хотя бы ради Леночки…

* * *
Вы, конечно, видели по телевизору, как живут безработные в Америке: некоторые в домах из картонных коробок, некоторые спят на скамейках, укрытые газетами. Так живут в Сочи многие беженцы. Так примерно прожили и мы три дня, пока маме не удалось выменять свой перстень с бриллиантом на билеты в Киев, где живёт её двоюродная сестра тётя Софа.
Так что сейчас мы живём в Киеве. Живём – сказано очень громко. Мы с Леночкой в больнице – у неё воспаление лёгких. Папа тоже в больнице, на другом конце Киева. У папы инфаркт. Мама со Светкой ночует у тёти Софы и ищет жильё для нас всех.
Надо сказать, что тётю Софу не обрадовал наш приезд. Мы вынуждены жить у них в маленькой двухкомнатной квартире, где тесно даже её семье – четыре взрослых человека. Её понять, конечно, можно, но нам-то куда деваться. Вот мама и мотается  – из райкома в обком, из обкома в синагогу, из синагоги в Сохнут, и снова в райком…
Наконец еврейская община города Киева сняла нам комнату в гостинице на окраине. Комнатка маленькая, грязная, все удобства во дворе. Но как мы радовались! Кроме того, через Сохнут мы стали получать пособие на жизнь.
Когда папа в больнице обо всём этом узнал, он сказал:
– Идочка, надо серьёзно подумать об Израиле. Здесь жить не возможно. Пора вспомнить, что мы евреи…

* * *
Не знаю, стоит ли рассказывать, как мы прожили ещё полгода в Киеве. Где нам нечего было надеть зимой, ведь мы приехали в летней одежде, а сохнутовских денег едва хватало на жизнь. Спасибо Киевской родне, уральским друзьям и моей тёте из Челябинска, которые поддерживали нас и морально, и материально.
Правительство Украины никак не могло договориться с правительством Грузии, кто нам должен дать разрешение на выезд.
Но всё, наконец, позади. Мы всей семьёй летим в Израиль. У меня на руках сладко посапывает Леночка, а рядом сидит Серёжа. Он приехал к нам в Киев через пару месяцев после нашего бегства из Сухуми. Через проход от нас сидят мама, папа и Светка. И папа шепчет маме:
– Не волнуйся так, Идочка, всё будет в порядке…
Я улыбаюсь и засыпаю…