Кружка пива

Летнее кафе жило своей обычной напряженной пьяной жизнью. Кто-то кого-то тискал, кто-то кому-то наливал, кто-то кому-то готовился бить морду. Официантов в этом летнем кафе не было. Между столами суетился лишь один старичок. Там вытрет лужу, образовавшуюся в результате переворота кружки, тут поможет принести заказ, здесь передаст записочку со стола на стол. Этот старичок не был работником кафе. Он был посетителем, но посетителем очень своеобразным.  Он сам ничего не покупал. Он помогал другим и за это всегда просил лишь кружку пива. Молодые и здоровые посетители издевались над старичком, взрослые и солидные смотрели на него с недоумением и раздраженно пытались сунуть ему в руку денежную бумажку. Денег старичок не брал. Никогда.

Я знала его слабость. Старичок любил общаться с посетителями. Мы с ним регулярно пили пиво и он всегда рассказывал мне историю своей жизни. И в этот раз, придя в кафе, я увидела его. Он обрадовался и бросился убирать столик, из-за которого только что ушла компания. Потом он принес две кружки пива и ссыпал мелочь на стол. Первые глотки мы делали молча, а потом он в очередной раз начал рассказывать свою историю.

-Все свои молодые годы я прожил в деревне. Был колхозным бригадиром-ударником, а не каким-то там деревенским забулдыгой. Дом отстроил. Женился удачно. Ксеня была красавица, из нашей же деревни. Жили мы душа в душу, дружно. В доме все было. Жена ходила по хозяйству. Но, должно быть кто-то сглазил наше счастье. Десять лет прожили, а детей все не было. Так и прожили вдвоем все десять лет. А потом Ксеня заболела. Врачи долго не могли определить, что с ней. Она лишь плакала и время от времени жаловалась на боли в груди. А потом оказалось, что ее поедал рак. Начали лечить, но было слишком поздно. Она так и истаяла, как восковая свечка. Умерла у меня на руках, моя Ксеня.
Старик замолчал и сделал большой глоток. Он смотрел на дорогу, а видел должно быть истаявшую Ксению. Я решила нарушить молчание:
-А дальше?
-А? – Он вскинулся и удивленно посмотрел на меня. – Что?
-Что было дальше?
-Жизнь. Схоронил я Ксеню. Горевал очень. Тогда начал выпивать. Среди ночи в пьяном бреду все время ее искал, казалось, что она вышла и сейчас придет. Соседи пугались, как я выл дома. Они и рассказали о моих пьяных бреднях председателю. Да, председатель, хороший мужик был, внимательный. Он меня вызвал к себе и холку намылил. После этого я пить перестал. И сейчас ничего не пью крепче пива. Ну а тогда я курить начал. Беломор.
Через пять лет я еще раз женился. Особой любви не было ни у Катюхи ни у меня. Просто вместе жить легче. У Катюхи уже двое детишек было. Старший пацан жил в городе, в техникуме учился. А младшенькая, красавица, Наташка, с нами жила. Уж как я полюбил Наташку! Родную бы дочь и то не мог больше любить. Все ей покупал. Она у меня как принцесса жила. И она меня очень любила. Больше чем мать.

Взревновала Катюха. Человеческая глупость и ревность, что может быть страшнее. Уж не знаю, с чего она это взяла, но начала говорить, что я дочку развращаю. Якобы я с ней сплю, а за это шмотки покупаю. И Наташку пилила и меня. Сил никаких не было. Наташка ревела ревмя, я же терпел какое-то время. Потом сил не стало. Выпорол я Катюху, а она после этого пуще прежнего начала. Я с ней и по-хорошему пытался разговаривать, и кричал, и ругал. Как заклинило глупую бабу на том, что я развратник и похабник. Может, кто из соседей из зависти чего наболтал. Но я к Наташке и пальцем не притронулся. Я же любил ее пуще всего на свете. Любого, кто слово плохое бы про нее сказал, я собственноручно бы отделал так, что он совсем бы говорить разучился.

Не мог я так больше жить. Оставил ей все и дом, и машину, и живность всю. Сам уехал в город и устроился работать на завод. По ночам сторожем работал. Очень по Наташке скучал. Она тоже очень страдала, когда я уехал. Но с тех пор я ни ее, ни Катюху больше не видел. Деньги и вещи для дочери постоянно отправлял, а сам туда и носу не показывал. Здесь доработал до пенсии. Знакомых никого. И поговорить не с кем, и не с кем поделиться. Наташка давно в другой город уехала. Замуж уже вышла. Я все время о дочке своих, деревенских расспрашиваю, которые в город приезжают. Выучилась она на врача и людям помогает. С матерью они окончательно разругались. Катюха теперь одна в моем доме живет. Пьет. Машину пропила. Животину пропила. Теперь за мебель принялась. А жалко. Не мебель, Катюху. Такая ладная баба была. Красивая.

Дедушка опять замолчал. Молча допил пиво. Попрощался и ушел к другим столикам, помогать людям. Его ссутуленная одинокая фигурка мелькала между стульями и фигурами. Больше в эту ночь никто его пивом не угостил.

Я уехала к морю, и вернулась только осенью. Вместо кафе я нашла лишь голую площадку, засыпанную желто-красной лиственной смесью с окрестных деревьев. Вместе с кафе исчез и дедушка. Исчез навсегда, как призрак, как туман, как иллюзия. Растаял также, как тает пена в кружке с пивом.