Девушка в зеленом

В теплой цветущей стране Павлинии, где на лугах круглый год зеленеет сочная трава, жил сказочник и звали его Николас. Жил сказочник среди друзей, которые очень любили его и грустили, если он уезжал. А Николас очень любил путешествовать. Много он ездил по свету, много он видел стран, городов, людей и много раз возвращался домой.  Вернувшись, сотни раз он давал клятвы не выходить за пределы своего двора. Но, вскоре, руки сами укладывали небольшой саквояж, голова надевала цилиндр, а ноги сами выбирали путь. Дорожные впечатления выливались у него в сказки, которые читали везде. Бывало прочтут книгу люди, вздохнут и скажут: «Прямо как про нас написано!» А бывало просто положат книгу около печки и вскоре пустят на растопку.

Был у Николаса один очень хороший друг - художник,   который никогда не выезжал за пределы Павлинии. Он всегда удивлялся, как сказочнику, постоянно ездящему по свету еще не наскучила кочевая жизнь. Каждый раз, вернувшись, Николас заходил к Яну ( так звали художника). И каждый раз он заставал его в одной и той же позе перед мольбертом. Менялись только картины. Одна за одной сходили они и становились около стен. Никому не продавал картины Ян и дарил их крайне редко. Каждый раз Николас весь в пыли и впечатлениях кидался Яну на шею и кричал: «Я видел такое! Я написал такое!» «Тише,»- говорил его друг,-«дай мне нанести еще несколько штрихов и закончить вот эту фигуру.» Николас молча отходил к окну.

Надо сказать, что Ян был очень талантливым художником. Его картины изображали много различных мест, которые рисовало ему воображение,  людей, которых он никогда не видел, животных, с которыми он никогда не сталкивался. И все на этих картинах было правдоподобно. Живые движения, динамичные фигуры, только... Если бы не это только. Только глаза его фигур всегда оставались стеклянными, безжизненными. Сколько стараний, сил, времени вкладывал Ян в них. Но в глазах картин ни разу не проступило ни одной живой черточки.

Вот и в этот раз Ян работал над глазами девушки в зеленом платье. Но они оставались пустыми, кукольными. И, казалось, что от этого недостатка страдает и сама девушка. Николас подошел к портрету и мельком  взглянув на него сказал:
- Тебе надо увидеть людей и тогда глаза на твоих картинах оживут.
- Николас, - возразил Ян, - боюсь, что это не поможет. Вот ты видел столько живых глаз, но все равно не сможешь их нарисовать.
- Дай-ка я попробую.!
- А вдруг ты все испортишь?
- Ага, ты испугался, что я смогу нарисовать лучше чем ты, Николас улыбаясь смотрел на друга.
-  Нет, поэтому я и дам тебе кисть.

Сказочник взял ее из рук Яна и снова приблизился к портрету. Он наугад нанес мазок. Ему, показалось, что глаз улыбнулся. Николас осмелел и нанес еще несколько штрихов. Да, глаз ожил и смотрел благодарно улыбаясь. Сказочник улыбнулся и подумал: «Потерпи, крошка, сейчас ты увидишь мир двумя глазами.» И уже очень уверенно он оживил и второй глаз девушки. Ян, наблюдавший за каждым движением друга, увидев свершенное им чудо, огорченно заметил: «Ты талантливее меня. В твоих сказках все герои живут. Я думал, что это из-за того, что ты много работал над ними. Но вижу, что дело в чем-то другом. Ведь кисть то ты взял впервые в жизни.»

Зависть охватила Яна. Он взял нож. Николас попробовал было остановить друга. Но художник оттолкнул Николаса и бросился резать свои полотна. Сказочник пытался вырвать орудие убийства картин. Но все было бесполезно. Ян убивал свои произведения одно за другим. Только портрет девушки в зеленом, который все еще оставался на мольберте, оставался нетронутым. Ян бросился к нему. Николас схватил картину за раму и начал спускаться по лестнице. Уже на последней ступеньке сказочник перевел дыхание. Он вернулся наверх и увидел Яна, который сидел перед простым мольбертом с ножом в руках. Николас приблизился к другу и попытался заговорить. Ян поднял на него глаза  и Николас ужаснулся - глаза были такие же как у его портретов. С минуту они разглядывали друг друга. После этого художник ринулся на сказочника.

Николас, увидев это, захлопнул дверь, скатился кубарем с лестницы, схватил картину и бросился по переулку прочь от дома друга. Очнулся он уже за городскими воротами. Он сидел на свежескошенной траве, а около его стоптанных сапог лежала картина, заплаканная росой. Увидев ее Николас сразу же вспомнил о друге.

А что же делал тем временем Ян? Ян, увидев что другу удалось бежать с его картиной усмехнулся и нанес себе три ножевые раны. Нет, он не хотел убить себя. Зависть, вселившаяся в него, говорила: «Сделай подлость.»

Окровавленный, лохматый художник выбежал на улицу и принялся звать на помощь. Через пару минут появился полицейский, который отвел его в свою контору. И учинил допрос. Ян поведал трогательную историю о том, как явился его бывший лучший друг сказочник и из зависти порезал все его картины, чуть не убил самого художника. И, что самое главное, украл лучший портрет его работы «Девушка в зеленом». Через час во все концы страны полетели гонцы с требованием разыскать убийцу и вора Николаса. На всех столбах вешались объявления с его приметами.

А он все также сидел и размышлял, как помочь другу. В это время мимо проезжал один из королевских глашатаев. Он заметил Николаса. Глашатай остановился, спрыгнул с лошади и подошел к сказочнику, который настолько погрузился в себя, что не видел и не слышал подъехавшего всадника. Глашатай тем временем тронул его за плечо и сразу же взволновано заговорил:
- Берегитесь. Вам угрожает опасность. Вас разыскивают по всей стране за ограбление и попытку убийства художника Яна.
-Но я ни в чем не виноват, попытался оправдаться Николас.-Я пойду и объясню им это.
- Я то верю,но вряд ли в это поверит королевский прокурор. Вам грозит смерть. Я знаю, что человек, который пишет такие сказки, не способен на что-то плохое. Но многие в стране завидуют вам и с радостью вас выдадут властям. Тем более, что за вашу голову обещана кругленькая сумма.
- Что же мне делать?
- Вам надо на время скрыться где-нибудь в лесах, а потом горной тропой уйти в соседнее королевство. Спрятаться вы можете у моей дальней родственницы. Она живет в Северных лесах в дикой пещере. Ни одна живая душа не посещает ее. Только я изредка привожу ей табак и кое-что из одежды.
- Спасибо за совет. Я так и сделаю. Проводите меня к своей родственнице.

Николас встал и приблизился к глашатаю. Тут он запнулся об угол картины. Он совсем забыл о портрете. Девушка смотрела как бы с упреком. А роса, еще не высохшая на лице, была похожа на чистые девичьи слезы.

- Что же мне делать с портретом?
- Сожги его...
- Я не могу. Я должен вернуть его Яну.
 - Тогда сними его с рамы и побыстрее. Сверни поаккуратнее и скорее садись в седло. Скоро совсем расцветет и пастух погонит в луга своих коров. Он может нас заметить и тогда не миновать беды.

Николас внял мудрым советам глашатая и через несколько минут они уже летели по направлению к Северному лесу. Долго скакал без перерыва глашатай. Добрый конь его покрылся пеной, но не сбавлял ходу. К обеду они достигли опушки Северного леса. Николас спрыгнул с лошади. Глашатай между тем давал ему последние наставления:

- Дождитесь здесь ночи. А когда увидите первую звезду, то вставайте и не теряя ни минуты идите на нее. Никуда не сворачивайте и ничего не бойтесь. Примерно через час вы выйдете на большую поляну, где будет лежать огромный камень. В народе его называют Стол Ведьм. Подойдите и скажите: «Хозяюшка, гости к тебе от Джона-глашатая.» Тут она и появится. Предложит вам первое блюдо. Откажитесь! Предложит второе - опять откажитесь. Поднесет кубок золотой - не пейте. А если подаст серебрянный - сделайте обязательно глоток и отдайте обратно. А теперь идите и да поможет вам Бог!

И Джон-глашатай умчался прочь. Николас огляделся. До наступления темноты было еще часов десять. И он решил укрыться в огромном дупле трехсотлетнего дуба, стоявшего неподалеку. Здесь он уснул.

Проснувшись, Николас увидел, что солнце уже почти совсем скрылось. Он потянулся и спрыгнул на мягкий мох. Николас взглянул на небо. Оно было серо-фиолетового оттенка, красноватое от заката. Отблески солнца еще немного оживляли западную часть опушки. Но на востоке, в глубине леса лежал сумрак.  Сказочник снова поднял вверх глаза. Среди туч, которые мчались с невероятной скоростью, взошла, переливаясь и играя иглами-лучами звезда. И Николас устремился к ней.

Он шел и казалось, деревья сами расступались, мох устилал путь бархатной, зеленой дорожкой, птицы пели песню, то ли прощаясь, то ли здороваясь с гостем леса.  Наконец Николас вышел на поляну. Сосны обступали ее сплошной стеной, образуя шестиугольник правильной формы. Посреди поляны лежала огромная плита из черного гранита, которая также имела шесть сторон.

Сказочник молча созерцал открывшееся чудо. И только старый филин, глухо угукнувший за спиной Николаса привел его в чувство. Он вспомнил про картину, о которой совершенно забыл. И тут же почувствовал в руке свернутый холст. Сказочник развернул его и убедился, что держит портрет девушки в зеленом. «Я здесь, крошка. Не бойся,»- сказал он. И тут же поймал себя на мысли, что глупо разговаривать с портретом. Тут он вспомнил наставления глашатая  и, свернув картину, решительным шагом подошел к столу и сказал: «Хозяюшка, гости к тебе от Джона-глашатая.»

В ответ он не услышал ни звука. Напрасно прислушивался сказочник, пытаясь уловить хруст веток или другие признаки присутствия человека. Напрасно вглядывался в темноту изо всех сил напрягая глаза. Сколько времени длилось это ожидание? Пару секунд или вечность, но только его нарушил легкий стук по плечу. Николас оглянулся и увидел сгорбленную истощенную старуху с седыми космами, крючковатым, странно-изогнутым носом и не по возрасту молодыми глазами. Старуха напоминала огромный вопросительный знак.

Он попытался заговорить. Ведьма остановила его властным жестом. Неслышно подошла она к столу и трижды ударила в крышку. Посередине стола появилось первое блюдо - великолепная картошка с куропатками. Старушенция взяла миску и с низким поклоном протянула ее гостю. Художник потянулся было, очарованный запахом (голод давал о себе знать) и совсем уже взял чашку, но вовремя отдернул руки и она полетела вниз. Странно зашипело содержимое опрокинутой миски, свернулось в клубок, потом вытянулось в черную стрелу. Эта «стрела» извиваясь и шипя скрылась в черной чаще. Колдунья улыбнулась и снова три раза ударила по столу. На этот раз блюдо состояло из соблазнительной отборной фасоли (любимого блюда Николаса). Но он снова не принял тарелки. И фасоль мигом обернувшись жуками-скарабеями скрылась из виду и тарелка исчезла из рук старухи. И опять трижды стукнула ведьма в черный гранит и появился золотой кубок с сладчайшим красным вином. На этот раз Николас даже не потянулся за яством. Оно, вспыхнув алым пламенем, сгорело прямо на вытянутых, ссохшихся, желтых, костлявых руках колдуньи. В четвертый раз обратилась она к Столу Ведьм и появился серебряный кубок, наполненный чем-то белым. Сказочник принял его, сделал глоток и вернул бокал. И тут же все поплыло. Исчезли стол, ведьма, сосны. Только свет звезды, приведшей его сюда, был повсюду...

...Очнулся Николас в пещере и сразу же увидел свою знакомую ведьму. Он обратился к ней, но не услышал ни слова в ответ. Тогда он выскочил из кровати и оделся. Тем временем старуха накрыла стол. Он охотно позавтракал черным хлебом, молоком и кашей. Сказочник поблагодарил старуху. При свете дня она уже не казалась такой зловещей. И он спросил, где он и сколько дней был в забытьи. Старуха молчала. Николас пару раз повторил вопрос. Но ответа не последовало. Ему отвечала тишина. Сказочник вздохнул и вышел из пещерного мрака. Он ушел в горы на целый день и вернулся лишь когда луна приняла караул у солнца.  На столе его ожидал скудный ужин.. Николас сел и нехотя съел его. После этого он подошел к своему утреннему ложу и увидел полуразвернутый холст, на котором был виден  краешек зеленого платья. Он нагнулся и встряхнул сверток. На него смотрели печальные зеленые глаза Он разгладил портрет и повесил его на стену... Долго он рассказывал незнакомке о себе. Она слушала, молчала и грустно улыбалась, как бы одобряя жизнь сказочника.

Утром Николас проснулся. И второй день прошел также как первый. Так прошел месяц, за ним второй. Листья пожелтели и письмами осыпались к его ногам. Они шуршали под ногами и звучали как шепот девушки с портрета. Затем выпал белый снег и в его скрипе слышался Николасу смех его незнакомки. Каждый вечер он поверял ей свои мысли, рассказывал о том, как провел день. Со старухой он почти не сталкивался. А если, встречая, пытался заговорить, то ответом было лишь глухое молчание. Она была, но ее не было. Они жили рядом, но как будто и не знали друг друга.

Однажды вечером Николас разговаривал с Анли - так он окрестил портрет девушки. И вдруг сзади раздался глухой голос: «Глупо разговаривать с портретом, когда совсем рядом живет оригинал». Он оглянулся и увидел старуху, которая стояла за его спиной. Он спросил: «Где?» Но ответа не последовало.

С тех пор Николас потерял покой и однажды утром он попросил у хозяйки каравай хлеба  и кувшин молока. И отправился в горы. Он покинул пещеру навсегда. И лишь высоко в горах вспомнил, что забыл свой портрет, свою Анли.

Очень  огорчился сказочник. Хотел вернуться за ним, но обернувшись не обнаружил никаких следов тропинки. Кругом были горы. Суровые, покрытые скудной растительностью, пробивающейся сквозь камни. Тут сказочник заплакал. В первый раз со времени потери друга-художника. Долго он плакал на вершине горы. До сих пор сохранился след, который многие принимают за русло ручья.

Взошло солнце. Сказочник плакал. Его сменила луна в окружении звезд. И тут он увидел звезду, которая привела его к Столу Ведьм. Он решил еще раз довериться ее свету. Звезда вела его до утра. Николас следовал за ней не разбирая пути, не замечая препятствий. Отдыхал днем, а ночью опять пускался в путь. Куда -он не знал. Откуда - не имел понятия. Он помнил лишь цель - Анли.

Однажды, когда птицы уже вернулись домой и праздновали свадьбы, деревья играли с солнышком, а по ночам шептались с луной, поверяя  ей свои тайны, усталый, весь в лохмотьях, голодный и больной сказочник лежал под дубом и думал, что он все равно встретиться с Анли, пусть и не в этой жизни. Сознание оставляло его. Мечты и явь путались.  Перед его угасающим взором стояли зеленые глаза на белом лице в обрамлении густых ресниц и черные кудри.

Очнулся сказочник перед Столом Ведьм. Собрав последние силы он подошел к камню. И увидел на нем девушку - оживший портрет. На пару мгновений ему показалось, что ум оставил его. Он наклонился и поцеловал ее в щеку, потом в другую, в губы. Это было последнее, что осталось в его памяти.

Очнулся Николас в красивом, аккуратном доме. На столе стояла кружка молока, черный хлеб, каша. Сказочник сел за стол, решив, что снова попал в молчаливую обитель старой ведьмы. Но шаги, которые он услышал были совсем не старческими. Это был шаг молодой девушки. Дверь распахнулась и на пороге, вся в потоке солнечного света оказалась его мечта. Так началось новое, семейное счастье Николаса. И снова он начал писать удивительные сказки. И снова ими зачитывался народ.

А художник поступил на службу в полицию и еще долго рисовал портреты убийц, воров, и, зачастую, просто невинных людей. Как и прежде портреты эти смотрели на мир пустыми глазами. Жизнь свою он окончил среди этих глупых портретов. И не было в этой жизни ни радости, ни печали, ни горя, ни счастья...  Одна сплошная серая полоса монотонных дней. Бесцветный человек, который смог предать даже лучшего друга, не мог жить иначе. Когда он умер, то похоронили его на городском кладбище без особых почестей. И никто не плакал на его похоронах. Однако вскоре, так мне рассказывал седой кладбищенский сторож, на свежий холмик пришла прекрасная пара, которая украсила последнее пристанище художника цветами. Они каждый год приходят сюда, приводя детей. Николас и Анли( а это именно они) установили черный гранитный камень с надписью: «Прости, что не смогли помочь тебе...»