Остров идеальных Мужчин. Часть третья. главы 1-3

 Часть третья

Глава первая

 И снова гроза…

Итак, Соня во второй раз отправилась в путь. Речной ветерок подгонял, нужно было торопиться. Пока не хватились пропажи, пока не начали искать. Дома она сказала, что пошла к подруге, заниматься. Они вместе готовились к вступительным экзаменам, часто засиживались допоздна. Родители знали об этом и не волновались. Но ведь ночью-то все равно хватятся! До ночи нужно успеть, и она старательно отталкивалась веслами от упругой зеленоватой речной воды. Небо было ясным, когда она отчалила. Поэтому появление тучи над горизонтом стало для Сони неожиданностью. Неужели опять соберется гроза, как в тот раз?

 Соня забеспокоилась и стала тревожно озираться. Таких стремительно набегающих туч она давно не видела. По- настоящему ей стало страшно, когда с резким свистом налетел сильный порыв ветра, сдувший за борт рюкзак с теплыми вещами, его закрутило и понесло по течению. Темнело быстро, как во время солнечного затмения, которое она когда-то наблюдала с папой, стоя на крыше дома. Тогда, даже рядом с ним, было жутковато, а каково сейчас, одной, на реке!  При мысли о доме и о папе стало совсем плохо. Зря она не послушалась домашних, зря затеяла эту поездку! Однако раскаиваться было уже поздно.

Почти одновременно с появлением первой молнии, озарившей почерневший от туч горизонт, прогремел оглушительный гром. Хлынул беспросветный ливень, с шумом прошивая воду, словно мокрый плащ.  Молнии засверкали одна за другой, вода забурлила и вспенилась, словно злые духи воды и огня встретились на ее поверхности и закружились в безумном танце.  Гром гремел, не переставая.
И в тот момент, когда Дэн в компании беглецов под предводительством неистощимого Вируса, выходил на берег к машине, лодка Сони набрала воды и стала тонуть.
Бедная девушка пыталась грести, но куда там! Одно весло сломалось, другое вырвалось из рук и унеслось в неизвестном направлении. Вычерпывать воду было нечем. Лодка накренилась, набрала еще больше воды, и Соня поняла - надо прыгать, иначе утонешь! Она скинула кроссовки, чтобы не мешали плыть, и прыгнула в воду.

Плавала она хорошо, но куда плыть, не знала.  Двигалась наугад, примерно представляя, где берег, пока не стала выбиваться из сил. Хорошо, что вода после жарких дней была теплой, а то она бы так долго, пожалуй, не продержалась. Когда силы окончательно покинули девушку, она перевернулась на спину, пытаясь отдохнуть и хоть немного отдышаться, отплевываясь от постоянно попадающей в рот воды. Соню понесло по течению.

Вдруг она почувствовала, что голова упирается в какую-то мягкую кочку. Девушка повернулась и увидела отмель, переходящую в берег, ползком выбралась из воды и долго лежала неподвижно, приходя в себя. Была уже совсем ночь, а дождь все еще лил. Беглянка с трудом встала и побрела по отмели, постоянно спотыкаясь и проваливаясь в какие-то ямы. Сначала Соня не замечала холода, но внезапно ее затрясло от озноба, тело под мокрой одеждой словно сковал лед. Это закончилось внутреннее тепло и началось переохлаждение всего организма…
Тогда она обхватила себя руками, втянула голову в плечи и двинулась вперед, надеясь выйти хоть куда- нибудь.

…

Тем же вечером, когда небо было еще чистым, и гроза только собиралась далеко за горизонтом,  Татьяна Михайловна позвонила своей сестре Ольге и попросила ее срочно подняться к ней наверх. Она видела из окна Ольгину машину, та уже была дома.

Предстоящий разговор волновал. Татьяна не знала, как сестра отреагирует на то, что ей предстояло услышать. Ольга, когда-то веселая, хорошенькая и слегка легкомысленная девушка, постепенно превратилась в замкнутую, суховатую, всегда подтянутую и собранную женщину. Она тщательно подбирала наряды, советуясь со своим стилистом – прилизанным «голубым» мальчиком неопределенных лет. Носила дорогую бижутерию, пользовалась неприятно пахнущими, как будто какой-то плесенью, но страшно дорогими духами. Татьяна давно не откровенничала с сестрой, как прежде.
Ольга появилась быстро, так как по тону поняла, что случилось нечто из ряда вон выходящее.

- Помнишь наш разговор?- спросила Татьяна, не дав сестре даже толком войти в кабинет.
- Какой разговор? - вскинула глаза  Ольга, проходя в дальний угол, где размещались два удобных кресла и низкий столик с каким-то странно цветущим растением. Растение это имело узкие колючие листочки, а может, отростки. Они были похожи на пальцы, поднятые вверх. Среди них располагался цветок, имеющий форму пятиконечной звезды. Он был красно-фиолетового цвета и волосат.

- Разговор о твоей дочери, от которой ты когда-то отказалась. Ты ведь родила ее от моего мужа, не так ли?
Ольга молча кивнула головой.
- Так вот, - продолжила Татьяна, - ты обвиняла тогда меня в том, что я получила от жизни все - мужа, ребенка, то есть Катю…Одним словом, счастливую семью. А у тебя, дескать, никого не было и нет. Так вот. Твоя дочь – твоя собственная дочь!  Она работает у Кати, в школьной столовой.

Татьяна внимательно посмотрела на медленно опускающуюся в удобное кресло сестру.
- К ней пришла работница и поинтересовалась, можно ли разыскать родителей, которые от нее когда-то отказались.
Ольга молчала.
- Дело в том, - продолжала Татьяна, - что найти-то было несложно. Ты бы и сама в два счета это сделала, если бы захотела.
Ольга напряженно глядела куда-то вниз. Длинная светлая прядь выбилась из аккуратной прически и свесилась наискосок, не позволяя определить выражение ее темных, непроницаемых глаз.

--Но ты ведь не захотела, не так ли? Тебе это было не нужно. Нет человека… Как это? И нет проблем?
Татьяна постоянно сбивалась на обвинительный тон. Ольга медленно провела пальцем по гладкой поверхности стола. На поверхности остался едва различимый след.

- А захотела бы,  узнала бы о-о-очень много интересного. И проблемы сразу бы появились.
Наконец Ольга посмотрела на сестру своим странным взглядом:
- Что за проблемы? Я тебя внимательно слушаю. Чувствую, ты приготовила мне сюрприз.
Татьяна сокрушенно покачала головой. Она не знала, как начать свой рассказ. Тяжело было у нее на сердце, что-то темное, душное подкатывало к горлу. Она понимала: обвинить во всем Ольгу -  проще простого. Виновата, тут сомнений нет. Но ведь и она, Татьяна, тоже виновата! Хотя бы потому, что …
- Рассказывай все! - в голосе сестры прозвучало что-то такое, что заставило  вздрогнуть и очнуться от невеселых мыслей.
 .
- Ну что ж! -  Татьяна старалась говорить спокойно, но она никогда не умела скрывать свои эмоции, и голос все время срывался..
- Я расскажу, а решать тебе! Хотя, чего тут решать! В общем, эта женщина, что пришла работать к моей Кате, как я уже сказала, твоя дочь! Она воспитывалась в том самом Детдоме, нашем… Потом ее удочерили. Там все документы в порядке. Я быстро все разыскала.
- Я примерно так и подумала! – усмехнувшись, произнесла сестра.

- Ну, так вот, зовут ее Аллой. И вид у нее такой … - Татьяна запнулась, - ну, как бы это сказать, -Татьяна потерла виски, -  как будто она лет сто из запоя не вылезала! Пьяница она, «синюха», но и это еще не все! 
Татьяна подошла к окну, стала постукивать пальцами по подоконнику. Она помолчала, переключившись на свои мысли.

- Я ведь знала, что ты была влюблена в него! - внезапно сказала она.
Ольга вскинула на Татьяну удивленно-болезненный взгляд.
- Да-да! – Татьяна поморщилась, - думаешь, я не видела, какими глазами ты смотрела? Когда он в первый раз у нас появился. Я еще только присматривалась, а ты…Ты сразу! - Татьяна махнула в сторону Ольги рукой, безнадежно так махнула, и продолжила:
- Но мне польстило, что он выбрал меня. Ты была намного красивее, ты бы еще себе нашла! А я… с моим ростом, более, чем обыкновенным лицом, этой вечной короткой стрижкой…за мной ведь больше никто никогда не ухаживал. Это был мой шанс.   Во всяком случае, я так тогда считала.

- Шанс! - усмехнулась Ольга. - действительно, это был твой шанс.
Татьяна будто не заметила реплики.

- Сейчас-то я понимаю, что нет ничего страшнее, чем пытаться подстраивать действительность под свои интересы, оправдывая поступки тем, что тебе удобнее в данной ситуации.
Голос не слушался, дрожал -  такие длинные фразы давались ей с трудом.
 Ольга, ничего не отвечая, рассматривала цветок в глиняном горшке, стоящий перед нею на низком столике.

- Вот, наш отец, например! - продолжила Татьяна, собравшись с мыслями. Ольга непонимающе посмотрела на нее.
- Да, да, наш любимый папа. Знаешь ли ты, какими «делами» он занимался на работе? Догадываешься? А все ради прекрасной идеи. Тоже, наверно, себя оправдывал! Успокойся, он никого не убивал.
  Татьяна запнулась и как-то странно посмотрела на Ольгу.
- Да… Только от его подписи зависело, как сложится судьба человека в дальнейшем, по большому счету жизнь других людей зависела тогда от одной только подписи! А, значит, и смерть. Вспомни, как он увлекательно рассказывал нам о прекрасном, идеальном обществе, где всем будет хорошо, не будет ни бедных, ни богатых, а будет сплошное равенство и братство…  и что там еще! Мечты о прекрасном идеале делают людей слепыми и глухими. Такие люди перестают воспринимать реальным мир Я думаю, из-за этого мы с тобой стали такими…-  она замолчала, подыскивая слово, - такими жестокими.

- Ты, что ли, стала жестокой? - усмехнулась Ольга. - Ты у нас добрая.
- Я виновата, что вышла замуж за человека, которого ты любила! – Татьяна запнулась, -  но ведь он тебе не предлагал? Так ведь?
 Она посмотрела в окно, около которого стояла. Небо быстро темнело, над городом собиралась гроза.
 - Думаешь, я не понимала, что брак наш был без любви и даже без особого уважения? Каждый получил то, что хотел, и больше нас ничего не связывало. Я ударилась в науку, муж усердно делал карьеру.

- Да ладно, брось себя винить, лирика все это, - Ольга наконец-то подняла голову и посмотрела на стену, где висела странная картина, принесенная из школы и повешенная здесь Соней. - Ну и картинки рисуют, фантасмагория какая-то!

- Почему ты решила родить ребенка и отказаться? Могла бы… прервать.
 Татьяна говорила устало и как-то обреченно.
- Так получилось. - Ольга опять смотрела в стол,  - я же говорю, было уже поздно!
- Было уже поздно! И теперь поздно… – Таня стояла у окна, спиной к сестре, голос ее вдруг стал очень тихим.
- А я ведь подумала тогда…почувствовала, что ли! - она повернулась и посмотрела прямо на Ольгу.
- Да нет! Знала я, что ты в положении.  Но опять же, пропустила это мимо себя. Мол, у меня самой проблем выше крыши. На самом же деле я боялась, а вдруг это мне придется принимать решение.
Татьяна помолчала и снова стала смотреть в окно.
- Одним словом, я махнула на все рукой. Я важным делом занималась, прибор испытывала. Семейные неприятности подальше запихала. Знаешь, как короб с грязным бельем, чтоб глаза не мозолил.

Ольга неожиданно подняла на нее лихорадочно блестевшие карие глаза и хрипло произнесла:
- Цветок у тебя странный какой. Красивый или нет? Не разберу.
- Цветок красивый, запах отвратительный. Цветочек этот «Стапелия» называется. Не нравится тебе звездочка пятиконечная? Его мухи опыляют, поэтому пахнет он гнилым мясом. Природа, куда денешься. На всех мотыльков не хватает. Или пчелок.
 
- На всех и мужей не хватает,- голос Ольги был бесцветным и холодным.
- Прости! Только хочу сказать, я тоже во всем этом виновата, может даже больше, чем ты…
Татьяне вдруг надоело оправдываться, и она взглянула на сестру гневно:
 – Я хочу рассказать о другом.
Ольга пожала плечами:

- Я уже поняла. Моя дочь нашлась. Наверно, ей плохо в жизни пришлось. Я готова встретиться, как-то помочь. И хватит об этом, в самом деле!

Татьяна издала неопределенный звук – в нем прозвучала скрытая ирония.

- А ты дальше слушай, дорогая, история еще не закончена. Помочь ей, конечно, можно. Исправить ничего нельзя. Усыновили ее в свое время, все было хорошо. Это сейчас детям сообщают, мол, родители твои - приемные. Чтобы травмы не было, а тогда не принято было об этом говорить. И часто находились  «добрые люди», рассказывали сироте горькую правду. Ну, а в этом случае нашлись злые. И оказалась твоя дочь, а моя племянница, в подвале, с бомжами и выродками всякими. Домой вернуться, наверное, побоялась. Потом в тюрьме за хулиганство отсидела, вышла досрочно, с годовалой дочкой на руках.

- У нее есть ребенок? – Ольга встретилась взглядом с развернувшейся к ней лицом Татьяной. - Что ты так смотришь? Говори!!!
Ольга все не могла уцепиться за ускользающее от нее выражение лица сестры. Что-то страшное, тяжелое, как запах цветущей стапелии, было в этом взгляде.
- Говори!!

- Ее звали Маргаритой. Она давно не была ребенком. «Королева Марго», шикарная проститутка. Она работала с тобой, была твоим агентом. Она вела дневник. Там все написано.
В голосе Татьяны было столько отчаяния и боли, что Ольгу сперва поразила эта интонация, и лишь потом, наконец, до нее дошел смысл.

- Нет?!! Нет! Что же это, как же… -  Ольга еще что-то попыталась сказать, но голос ей не повиновался. Она опустила голову на скрещенные руки, замерла неподвижно. Потом вскинула голову, судорожным жестом отодвинула от себя цветок и выбежала вон.


Татьяна тяжело опустилась на стул возле компьютера, включила монитор. Он как-то привычно, успокоительно загудел, и женщина принялась медленно водить курсором по ровным рядам цифр. Доход от санатория увеличился за последний год почти вдвое. Она отметила это, как будто машинально. Надо же, вдвое! Она с ненавистью посмотрела на цифры, и, собралась было выключить компьютер, как вдруг дверь распахнулась и в кабинет влетела взволнованная Катя.

- Мама! – закричала она с порога. - Сонечка опять пропала! Нам сказала, что заниматься пошла, а сама… Ночь скоро, и гроза начинается. Уже началась! Где Соня??
- Все! - сказала Татьяна Михайловна каким-то деревянным, не своим голосом.
- Все ясно! Она… она опять? - Татьяна, как подкошенная, опустилась в кресло, - Я же все подготовила, я бы ее свозила туда.
Татьяна стукнула кулаком по столу.
- Да что же это такое, в конце-то концов???

Дочь посмотрела на нее, как на сумасшедшую. В тот же миг раздался страшный удар грома, и ливень обрушился на землю, пригибая деревья, ломая ветки, с корнем вырывая цветы. От порывов ветра загремело кровельное железо и отчаянно зазвенело разбитое стекло. По-видимому, кто-то не успел закрыть окно, и оно разбилось, не выдержав удара.



Глава вторая

 Идеальные мужчины


Лариса поселила Дэна у себя. Он ходил по просторной, светлой квартире и удивлялся необычной мебели, пушистым салатным коврам и множеству бытовых приборов. Даже запахи в квартире были какими-то деликатными, неброскими, но очень уютными. Денису здесь очень нравилось.

- Не забывай, производство различных приборов - моя специальность!
 Лариса, видя, как Денис неуверенно тычет пальцем в разнообразные кнопки суперкомбайна для кухни, радостно улыбалась.
 - Захочешь - мороженное сделает, а не хочешь - жарь шашлык. Можно еще пироги с капустой заказать, только печь что-то забарахлила. Нужно мастера с производства вызывать.
- Не нужно вызывать! - сказал Денис. - Сами разберемся. Я дома любую технику чинил, дайте инструкцию с чертежом. Главное посмотреть схему.

Лариса протянула ему стопку бумаг и с любовью посмотрела на юношу. Сквозь белесые ресницы взгляд его серых глаз казался еще каким-то детским. Красивая стрижка выгодно подчеркивала густые светло-русые, волосы. На носу виднелись еле заметные веснушки.

- Какой ты, сынок, красавец! – она иногда так его теперь называла, и Денис не возражал, ему это даже нравилось. Он посмотрел все альбомы, на которых был изображен погибший так нелепо сын Ларисы, и не мог не согласиться, что поразительно похож на него.

Семейная идиллия была прервана заливистым трезвоном. Так звонить мог только один человек в мире - напористый и нетерпеливый Вирус. У остальных представителей рода человеческого звук получался гораздо тише и деликатнее. Лариса пошла открывать, не желая отрывать Дэна от изучения микросхем.

- Он выстирал занавески!- провозгласила Вера тоном, которым мессии возвещают обычно о наступающем конце света, и решительно вторглась в кухню, задев по дороге инструкцию по пользованию комбайном, лежащую на табурете, отчего та слетела на пол, -  прогладил их и повесил обратно!

- Я же говорила, купи лучше жалюзи, их стирать не нужно, - сказала Лариса, не понявшая, вероятно всю глобальность произошедшего события. Да где уж ей, всю жизнь без мужа прожила, откуда ж ей знать, что может быть, а чего не бывает в принципе.

- Ладно,  так и быть, расскажу еще кое-что! – Вера понизила голос до шепота и зловеще, одними губами, произнесла:
- Кира купил нам два билета… на гастроли Московского балета… билеты…сколько билеты стоят, уже  не скажу, и ведь он балет совсем… не может… совсем…
- Да говори ты по-человечески! -  воскликнула Лариса, - Какие леты- билеты – балеты? Ни слова не поняла! Что, совсем не может?

- Может! – неожиданно громко рявкнула подруга, - Это он теперь все время.. может! - И Вера внезапно стала всхлипывать.

Образ знойного мачо Кируса, гладящего занавески и покупающего дорогущие билеты на ненавистный ему ранее балет; дарящего жене цветы; не пасущегося целый день с умным видом у холодильника, а, наоборот, наполняющего этот самый холодильник необходимыми продуктами питания, потряс наконец и Ларисино сознание.
- Я ему список, что купить, пишу, а он, он…. Он все так и покупает! - рыдала Вера, - не ошибся ни разу! Что же это???

- И носок второй не ищет? – спросила Лариса, улыбаясь. Ранее в этом семействе постоянно происходили ссоры по поводу утраты второго носка из пары, отданной в стирку. По совершенно необъяснимой причине, Вера, стирая носки, всегда умудрялась положить в машину два, а вынуть один. Это загадочное явление вызывало обычно бурю негодования со стороны Кируса.
 «Стирай сам!» -  кричала оскорбленная праведным гневом мужа Вера.
- Куда там! - безнадежно махнул рукой безутешный Вирус, - он их тоже сам стирает! После занавесок. Не гладит, правда, пока… слава Богу!

Подруги помолчали. Вырисовывалась следующая картина. Кирилл, по совершенно непонятной пока причине, действительно, очень изменился. Радовало, что изменился он явно в лучшую сторону. Стал аккуратным, вежливым, внимательным, и к проблемам своей второй половины относился с должным пиитетом. Никуда не рвался сбежать.
Говорил комплементы и даже как будто ухаживал за Верой, несмотря на пятнадцать лет беспросветно- скандального брака, так и не увенчавшегося наследниками.
 Кирус, охотно даривший свою благосклонность всем молоденьким аспиранткам, лаборанткам и студенткам, попадавшим в его поле зрения, вдруг совершенно перестал обращать на них внимание, и направил любовный пыл на немолодую и изрядно потрепанную в боях за семейное счастье, супругу.
  Видать, шаловливый Амур решил, для разнообразия, направить изъеденный древоточцами лук в сторону этой вечно цапающейся парочки.

Впрочем, для Веры загадок не существовало! Необъяснимых явлений ведь не бывает.  И она всему нашла объяснение. Вероятно, на этой самой ОСИДМУ настолько хорошо продуман отдых и лечение – а она думала, что Кирус там отдыхал, мало ли – путевка горящая случилась!  Взял и уехал – вполне в его стиле.
Так вот, там так организован отдых, что у мужа улучшился характер, укрепилось здоровье и прибавилось сил. Во всех отношениях. Вот что значит хорошо отдохнуть! Ведь он, страшно сказать, толком никогда и не отдыхал - все эти вечные командировки… Может, там была какая-нибудь особенная диета, или аутотренинг!
Последнее особенно убедило Веру – она очень верила тренинги и потому решила, во что бы то ни стало, узнать секрет этого воздействия, дабы и впредь поддерживать физическое и нравственное здоровье супруга в столь удачном статусе.

- Никаких денег не пожалею! - решительно возвестила она, - лишь бы Кирусик свои позиции не сдал! Обратно бы по своей любимой плоскости не покатился. И она так припечатала ладонью по столу, что инструкция, поднятая Дэном, опять спланировала на пол.

Лариса сидела напротив разглагольствующего Вируса и думала о своем. Денису нужно продолжить образование, он толковый парень. Хорошо бы найти ему работу на своей фирме, пусть зарабатывает, учится делать бизнес.

Сквозь монотонное бормотание телевизора послышалось что-то тревожное, что заставило Веру на время замолчать. Диктор говорил о том, что недавно пропала молодая девушка, ведутся ее поиски, но безрезультатно. Она уплыла на лодке по реке, и, по- видимому, утонула во время грозы. На берегу, на следующий день, во время поисков пропавшей, был найден рюкзак и выброшенное течением весло. Всех, кто может что-либо сообщить об этом происшествии, просят позвонить, и, далее, номер телефона. Всех, кто поможет в поиске, ждет вознаграждение.

Дэн на минуту отвлекся от починки кухонного суперкомбайна и посмотрел на экран, где в это время  показывали старую фотографию Сони. Бледное лицо, встрепанные, стоящие дыбом волосы. Он ее… не узнал.



Глава третья

 На краю гибели


Гроза отшумела, гром отгремел и теперь воздух был полон свежести, пронизан запахом озона, ярким солнечным светом и торжественным ощущением новизны. Люди перешагивали через   разбросанные повсюду сломанные ветки, обходили глубокие лужи и дышали этим свежим, живительным воздухом. Он делал людей, которые им дышали, немного моложе, решительнее и сильнее.
 
 На здание старой лаборатории, где работала Татьяна Михайловна, упал тополь. Он был, наверное, ее ровесник, Татьяна помнила его, еще совсем тонкий ствол, и нежные веточки с ярко- зелеными клейкими листочками. За те годы, что она, почти что ежедневно, проходила мимо дерева, ствол стал узловатым, многие ветки высохли, а верхушка стала представлять опасность для здания, так как находилась вблизи электрических проводов. Его все хотели спилить, да не успели.
И вот он упал! И повредил эти самые провода, крышу, да, вдобавок, еще повалил электрический столб. Работу в лаборатории приостановили, поэтому на следующий день после грозы в здании никого не было.

Татьяна бесшумно открыла дверь ключом. Войдя, удивилась - как, оказывается, скрипит пол, раньше она этого не замечала! Прошла по коридору лаборатории, он был недлинный, но широкий, и ровно посередине почему-то была ступенька. На этой ступеньке, повернув голову набок, сидел Фантик, и тихонько поскуливал, в унисон с половицами.  Мордочка его выражала крайнюю степень недоумения, растерянности и обиды.
 
Во всех лабораториях бывают собаки, вот и в этой был пес, хотя никаких опытов на нем никто никогда не ставил. Его принес парень- программист, подобрал где-то и решил пристроить к делу, охранять объект. В шутку, наверно, ибо какой охранник из маленькой рыженькой дворняжки? Впрочем, программист был несведущ в кинологии, и единственная собака, в которой он знал толк, была «собака точка, ру», поэтому-то он и принял взрослую собачонку за щенка волкодава и назвал его «Фантомасом», а почему, непонятно. Фильма с таким героем парень никогда не смотрел, облик его совершенно не представлял.

 Песик прижился, стал милым Фантиком, все к нему привыкли, но домой никто не взял. Кому такой нужен? Их на каждой улице с десяток пасется, пока собачники не отловят. Пусть радуется, что в теплом помещении и вроде при деле. Он и радовался! Но вот сегодня почему-то никто не пришел, оставили его одного. Ведь раньше даже по выходным всегда кто-то дежурил! Ему было тоскливо и страшно.

Когда повернулся ключ в замке, песик еще больше испугался, но потом понял, что пришла знакомая женщина, которая его чаще всех кормила. Он обрадовался и побежал навстречу. Женщина взяла Фантика на руки, и песик увидел, какие у нее заплаканные и больные глаза.  Он лизнул ее в нос и снова стал тихонько повизгивать, утешая.
 
Потом женщина стала делать что-то, с его точки зрения, совершенно непонятное. Она проверила провода, идущие от системы аварийного электрообеспечения, пока не убедилась, что лампочка загорелась. Тогда она вышла через запасной ход, спустилась вниз, прошла по длинному туннелю, и разомкнула там какой-то рубильник. Потом вернулась назад…
 Фантик все это время сидел у нее на руках, дрожа всем телом и ощущая большую опасность.
 Она опять что-то сделала с лампочкой, оголив контакты. После этого прошла в кухню и открыла газовые горелки. Она при этом что-то говорила, как будто оправдываясь, и даже с кем-то или с чем-то, вроде как, попрощалась.
Мерзко запахло газом, и женщина, прижав к себе Фантика, побежала по длинному туннелю и там, долго уже не раздумывая, замкнула рубильник. Вверху раздался оглушительный взрыв. С потолка туннеля посыпалась штукатурка. Фантик взвизгнул сильнее и задрожал всем рыжеватым тельцем.

Больше ничего страшного не случилось, а случилось, наоборот много хорошего.

Женщина принесла его в какой-то дом и посадила на середину большой кровати. Сама она прилегла рядом и расслабленно прикрыла глаза. Фантик перебрался к ней поближе, прижался и тоже закрыл глаза. С тех пор он не отходил от хозяйки ни на шаг и старался делать все, как она.


После того памятного разговора с Ольгой, Татьяна вернулась домой совершенно опустошенная. Ужасная история Аллы и Риты, пропажа Сонечки, безрезультатные поиски…все это рождало жгучее чувство вины и желание как-то все это остановить, разорвать замкнутый круг, поставить точку.
 «Это мне наказание!! Давно нужно было бы остановиться, и тогда Соня была бы с нами, не погибла бы Рита, не пострадали бы те, кого обманом заманили на остров, а ведь у них тоже семьи, дети, внуки!»

 Прозрение было запоздалым, но очень бурным. Ей вдруг стал ненавистен аппарат, который она любила, как свое детище, как плод всей своей кропотливой многолетней  работы, всей своей, во многом несчастливой, жизни. Ведь это только железо! Разве оно может быть более ценным, чем человеческая жизнь? Его нужно срочно уничтожить, потому, что прекратить работу ей никто не позволит, а без основного аппарата и все остальные, переносные, действовать не будут!
 «Это мой долг, и я его исполню!» -  сказала она самой себе.
 Тополь упал очень кстати, это был знак. От сотрясения наверняка могла повредиться внутренняя проводка, взорваться газ. Будем считать, что так и случилось.
И вот сегодня она исполнила то, что задумала.  Но, почему-то, не чувствовала ни радости, ни гордости. Чувство опустошенности и какого-то спокойного равнодушия завладело ею. Она сама, было, удивилась своим ощущениям, но потом решила, что так, наверно и должны себя чувствовать люди, сумевшие наконец поставить точку в конце главы.
Фантик не разбирался в таких тонкостях человеческой психики, его радовало, что у него теперь есть дом и собственная хозяйка.

На следующий день Татьяну Михайловну вызвали в Главное Управление.
…

    Соня остановилась, пытаясь определить, в каком направлении ей двигаться. Там, где она жила, реку окружали обширные луга, по краям которых росли кустарники, встречались небольшие рощицы светлых, нарядных берез, и лишь изредка попадались густые заросли ивы и ракиты. Вдоль реки тянулись песчаные пляжи, где можно было позагорать или просто посидеть у воды, полюбоваться закатом.

А сейчас, ее отнесло очень далеко по течению вниз. Река здесь не была такой широкой и величавой, как около города, русло сужалось, и вода неслась, бурля и пенясь. От берега отходила длинная отмель, образованная, видимо. когда-то давно упавшими деревьями. Словно лес протянул свою руку далеко в воду, в надежде выловить оттуда какую-нибудь добычу. Ему попалась Соня. Теперь лес замер в ожидании, когда же она вступит под его своды.
 
Соня хотела идти вверх по течению. Она надеялась таким образом вернуться к началу своего путешествия, но вскоре поняла, насколько это будет трудно осуществить. В темноте, по изрытому корнями берегу, через топи и завалы, идти было невозможно. Она с опаской посмотрела на грозную стену окружавшего пологие берега леса. Чаща была живой. В глубине ее что-то шевелилось, ухало и хрустело. Идти туда не хотелось ничуть.

 К счастью, дождь перестал, и подул ветер, разогнавший тучи. Сквозь прерывистые, неровные облака показался мутноватый лунный диск. Вершины деревьев четким контуром проступили на фоне ночного неба. Всюду, куда хватало глаз, высилась чащоба. Внезапно Соня заметила, что между стволами есть какой-то проход, туда вела тропка. Кто ходит по ней в эту непролазь? Соня поежилась… Звери? Люди? Куда она заведет…
 Но делать было нечего, пришлось двинуться по тропе, оптимистично надеясь, что она выведет к большой дороге, а, может, и к шоссе.
  Не стоять же на одном месте! Холод сковал тело, а движения помогут согреться… И Соня зашагала настолько быстро, насколько это было возможно. Босиком, в мокром спортивном костюме, хорошо еще, что он был тонким и не помешал плыть!
Она шла, прижав руки к груди, дыша прерывисто на сжатые в кулаки пальцы – так было теплее,  и тихонько всхлипывала – плакать сил не было.
 Так она брела, поминутно оступаясь, и, наконец, вскрикнула от боли, проколов ногу сучком. Пришлось сесть на пень и повернуть ногу подошвой к себе. Она это сделала очень вовремя, потому, что как раз в это самое время тропинку переползала ядовитая змея, и Соня неминуемо бы на нее наступила! Лес таил в себе множество опасных неожиданностей, он был жесток и коварен, но тут смилостивился, подсунул ей под ногу этот сучок.

Вдруг ей показалось, что вдалеке виден огонек. А вдруг там освещенная трасса, шоссе???
Соня, хромая, рванула на свет, но это был гнилые пни, ярко светящиеся в темноте. Их неестественно бледный, бестеневой свет освещал небольшую полянку. Пахло гнилью и болотом. В темной траве прошуршал какой- то зверек, и все смолкло…Тьма вокруг полянки была непроглядной. Не решаясь идти дальше, девушка присела на поваленное дерево, скорчилась, обхватив себя руками, и не заметила, как задремала.

Рассвет начался с щебетания птиц, которые, сбиваясь в стайки, перепархивали с ветки на ветку, попискивая и чирикая. Лето близилось к концу.

 Соня тронулась в путь. Было уже намного теплее, чаща не выглядела такой страшной – лес, как лес!
Так Соня, которой казалось, что она ступает по малозаметной тропе, брела весь день. Гнилое болото осталось позади, но куда она шла, девушка совсем не понимала… Хорошо, что наконец согрелась!
 Ей вдруг даже стало жарко, наверно потому, что очень захотелось пить. Губы потрескались, во рту пересохло. Она несколько раз попыталась облизать рот, смочить небо, но язык был сухой и шершавый, и облегчения это не принесло. Наконец, Соня набрела на ручей. Упала на колени и долго пила ледяную воду, от которой заболело горло, а жажда не прошла.  Девушка выпрямилась, приложила холодную ладонь ко лбу и потерянно оглянулась…

Лес качался и скрипел над ней, голова отяжелела и в ней, как в пустом котелке, что-то звенело. Глаза болели, веки казались сухими и шершавыми. Соня поняла, что заболела, но уже не соображала, что же ей делать дальше. Она упала, полежала немного и, скомандовав себе «Встать!» - поднялась.
Соня снова пошла, с трудом, через силу, но двигалась весь день. Ближе к вечеру слабость сковала тело, и Соня опустилась под большим деревом. Какое это было дерево, она не могла понять, вроде бы сосна.
Она безвольно прислонилась к стволу и вдруг услышала внутри ствола тихие голоса,  которые звали ее:
«Со-о-о-ня! Со-о-о-о-оня! Иди спа-а-а-ать!» - наверно, снова наступила ночь.  Черные тени стояли, как стражники вдоль тропинки. Она слышала их разговор: «Ее заберут? Заберут!»
«Кто заберет? Заберет?» - голоса были сухие, как хруст валежника.
 «Эти заберут. Заберут.»
«Они всех забирают? Забирают!»

Соня крикнула :
- Кто они, эти??? –но горло как ножом резануло, крик не получился. Стражники, однако, услышали и поняли.
 «Те, кто ходит в красной одежде, с белым лицом» - тихо поскрипели они.

И, вроде как, будто сквозь сон, хотя Соня изо всех сил таращила глаза, и это не могло быть сном - она увидала цепочку людей, идущих по тропинке. Лица их, действительно, были белыми, только точки глаз и щелки ртов чернели на них. А еще они были одеты в красные балахоны с длинными капюшонами.  Соня, теряя сознание от страха и жара, вжалась в толстый ствол. Ее не было видно потому, что она стояла сбоку, в тени, и была так грязна, что совершенно не отличались цветом от серо-коричневой коры. Бурый, корявый нарост…
Люди в красном прошли мимо.