Глава 44. Выстрел Лопухова

  Туфли откровенно мешали, поэтому Катя их сняла. Как обычно – уже давно привыкла к их отсутствию на ногах, в магазин из дома выходила почти исключительно босиком. Это вызывало некоторое недоумение и неприятие со стороны прохожих, но Катя уже давно отучилась обращать на них внимание. В принципе, и сейчас находились те, у кого такой видок Кати вызывал острое желание попялиться, что это за новоявленная Бриджит Бардо тут босиком шлёпает (Катя, к слову, была в коротком платье в жёлтую и коричневую полоску – ей это платье сшила Бэби Спайс). Но Кате это было совершенно неважно, так как она выглядывала по сторонам леди Зарифу, которая должна была сюда подойти, была такая договорённость у них с Катей и Борисом. Но ни того, ни другого. В принципе, времени был вагон – Катя специально выехала заметно раньше, чтобы посмотреть район «Арены»: не особо здесь бывала.
  Народу было не сильно много – просто прошёл один человек, другой, третий, и всё. Так, глянет на Катю и пойдёт по своим делам. А она просто рассматривала этот район – сам комплекс, клумбы, бетонную дорожку. Просто было интересно, не так часто тут бывала. Почему-то вспомнила этого парня, христианина, который как-то к ним подходил (тут ей на досуге Джимми сообщил, что этот парень – Роман его зовут, кажется, – живёт далеко отсюда, в Кемеровской области, в городе Тайга). Забавно как-то. А ещё она вспомнила, как сама вместе с Алёной устроила небольшой маскарад ещё в Новосибирске. Это было нечто сумасшедшее. Повеселились тогда по полной, хотя  была проблема – гопники те же самые, которых выгнал из автобуса Роман (жёстче, чем в своё время это сделали Борис и Анна Андреевна, а позднее – чем Анна Андреевна же и Лори). А как здорово было, когда собрались в Красноярке – чистить берег. И вообще…
  «Так, а где Борис и леди Зарифа?» – спросила себя Катя (мысленно, конечно же). Нет, времени было ещё навалом, но как-то Катя вдруг почувствовала себя неуютно. Что-то ей подсказывало, что она здесь явно не одна, и этот некто – не тот, кого она хотела бы видеть на своём пути. Хотя пока никого не было поблизости, от силы случайные прохожие, их не особо было много, и к Кате они не были сильно враждебны. Ну, пара глупых замечаний – не намного тупее и агрессивнее, чем в своё время в Курдюмовке, когда была эта встреча с Башней. Но там вообще была гопота последней степени дегенерации. И на самом деле они были весьма трусливы – стоило Борису выстрелить из пистолета, как вся шобла быстро разбежалась по кустам. А здесь и вообще была тишь да благодать. Так откуда это чувство тревоги? Вроде бы, никакой опасности нет. Вроде бы…
  Внимание Кати привлёк человек в камуфлированной форме – не очень как-то сейчас популярная «афганка»: светло-зелёная, с узором из каких-то сгруппированных в серые пятна квадратиков, куртка с капюшоном и брюки с завязками на щиколотках. На ногах – коричневые туфли, кажется, “Basconi”, Марина, кажется, такие продавала в своей точке. Он направлялся в сторону Кати со странной осторожностью, сжимая в руках какой-то чехол. На поясе у него висел охотничий патронташ. Всё это выглядело не просто странно, а даже как-то зловеще. И лицо было странно знакомым у этого «охотника». Кажется, его ей и показывал Анжей, когда они говорили об антикультистах… И в городе… Похоже, она не ошиблась, это был Лопухов. Да, Дмитрий Лопухов, Бурдок. Правда, он был гладко выбрит, а волосы на голове были сострижены не длиннее, чем под «троечку». Катя даже вздрогнула: это было пострашнее Курдюмовки. Да, там хватало приключений, но маньяк, который их там преследовал, был на расстоянии. А Лопухов тут вот, рядом. И если у него действительно в чехле ружьё…
  - Стоять!!! – раздался визгливый крик Лопухова. Катя дёрнулась в сторону, но тут же на неё был направлен ствол охотничьего ружья. Оружие достаточно мощное, как ни смейся над ним, если на ближнем расстоянии дробовой заряд попадёт тебе в голову, то, как минимум, на месте лица будет просто кровавая каша. – Стоять, шлюха!!! Не двигайся!!! Убью!!!
  Катю прошиб холодный пот. Одно дело, когда всё на расстоянии, ты сталкиваешься с отголосками действий маньяка, и совсем другое – что это рядом с тобой. Ты сейчас можешь стать жертвой, ты, а не кто-то там. И неизвестно, что на самом деле в его голове, какие тараканы свили там гнёзда. Анжей как-то цитировал питерскую танцовщицу Кайру, как она про кого-то сказала: «У него тараканы в голове некормленые и неухоженные и потому злые». Похоже, это касалось и Лопухова.
  - Я тебя пришибу, сучка, – бормотал Лопухов, держа несчастную Катю на прицеле. – Ты за всё ответишь, мразь, шлюха поганая… Стоять!!! – снова взвизгнул он. – Стоять, я тебе сказал, скотина!!! Застрелю!!! Я вас всех прикончу, всю вашу секту поганую!!! Ненавижу вас всех!!! Извращенцы!!! Застрелю!!! Стоять, я тебе сказал, шлюха!!!
  Катя не знала, что ей делать. Лишнее движение – Лопухов может ведь и выстрелить в неё, у него сейчас в голове творится такое, что не поймёшь, чего от него ждать. Вот хрен его знает, что у него сейчас на уме, ведь убьёт. Убежать? Нет никакой гарантии, что он не выстрелит вслед. Позвать на помощь? Кого? Да и люди сейчас, скорее, свалят отсюда куда подальше – и поминай, как звали. И хоть закричись. Милицию вызвать или психиатров? А ты до телефона дотянись: ружьё-то у кого в руках, известно. И Катя уже успела убедиться в Новосибирске, что этот человек (теперь она не сомневалась в том, что маньяк, который убивал босых женщин – это Лопухов)… Он реально очень опасен и изворотлив, и у него наверняка есть опыт обращения с этой «игрушкой».
  «Страшная вещь – раб, дорвавшийся до власти», – подумала Катя, вспомнив рассказы Анжея и его друзей про такие случаи, особенно, про Алана Томпсона, который угробил за здорово живёшь сорок человек во имя идеи (а всё из-за того, что сам был порабощён в юные годы). «Интересно, кем был Лопухов? – вдруг подумала Катя. – “Пепельницей”, “туалетным” рабом, “ножным”, “косметичкой”, “обувной щёткой”? Что его окружало? Сон на коврике? Собачья миска? Шантаж? Что? Насколько его это озлобило? Чего от него ожидать?» От таких мыслей Кате стало даже ещё больше не по себе: неизвестно, в какой степени та женщина (если она была одна) унизила его, раз он стал настолько жестоким. И от таких мыслей Кате становилось страшно по-настоящему: её жизнь висела на волоске. А что придёт этому чокнутому в голову, неизвестно. И сейчас ей так не хватало Бориса или кого-то из ведьм.
  «Позвонить кому-то, отправить SMS, – мелькнуло в голове Кати. – Хоть какое-то, но всё же спасение». Она достала телефон…
  - На землю!!! – завизжал Лопухов, резко приблизившись к Кате. – Телефон на землю и ногой ко мне, сучка!!! Не сметь звонить, шлюха!!! Застрелю!!! Я тебе сказал, телефон на землю!!! Выполняй, мразь!!! Сука!!! Телефон на землю!!! Застрелю!!! Не сметь!!!
  Катя не могла сдвинуться с места – она была просто парализована страхом. Телефон так и оставался в её руке, как и сумочка, которая сползла с плеча. Лопухов взвёл ружьё. Катя отступила назад, и ствол ружья моментально взметнулся, целя в сторону шеи. С такого расстояния заряд полетит достаточно кучно, и если он попадёт в сонную артерию, то она будет попросту разворочена, и кровь хлынет оттуда мощным потоком. Смерть от такой кровопотери будет очень быстрой. Остановить Лопухова Кате было сложно – даже никак: он вооружён, а она – нет. Единственное только – это вызвать милицию, но как только Катя нащупала кнопку на телефоне, Лопухов снова «завёл шарманку»:
  - Мразь, я сказал, телефон на землю!!! Застрелю!!! – его рука крепче сжала ружьё, и одного движения было только так достаточно, чтобы в шею или голову Кати угодил двойной заряд дроби – для смерти по самое «не хочу» хватит. – Телефон на землю, шлюха!!! Я тебя убью, сволочь!!! Ты за всё ответишь, – пробормотал он на придыхании, чуть ли не сквозь зубы. – Я тебя убью, твоего сектанта Альмаха, всех вас убью, твари, всех убью… Всех укокошу, гады… Телефон на землю, сучка!!! – завопил он уже хорошо сорванным голосом. – Телефон на землю и ногой ко мне!!! Не сметь звонить в милицию, мразь!!! Убью!!! Телефон на землю!!!! – прокричал он уже отчаянно и протяжно. – Ты что, издеваешься?!!! Я тебя застрелю!!! Застрелю!!!
  Выполнить указания Лопухова Катя не могла – она шага не могла сделать с места, только смотрела на своего мучителя, как затравленный зверёк. Умом она прекрасно понимала, какой козырь даёт своему противнику, как он чувствует свою власть и пользуется этим в тот момент, когда это стало возможным. Но даже сказать ему что-то она не решалась, ведь это было очень опасно – Лопухов был просто взбешён тем, что Катя ему не подчинилась. И одного открытия рта хватило бы для выстрела. И это было страшно, очень страшно.
  - Телефон на землю!!! – истошно орал Лопухов, приближаясь к Кате. – Ты что, сучка, оглохла?!!! Я сказал, телефон на землю!!! Застрелю!!!
  - Нет, – невесть откуда появившаяся здесь леди Зарифа резко двинулась вперёд, не обращая внимания на то, что Лопухов держал ружьё наготове. – Нет, не её. Если хочешь пролить чью-то кровь, убей меня.
  Она просто вышагнула из туфель и пошла вперёд, мягко ступая по бетонным квадратам площадки перед «Ареной» своими изящными босыми ногами. Со спокойствием, которому позавидовали бы и боги Олимпа, подошла к Лопухову вплотную. Мягко, но прочно взяла ствол ружья и направила его себе в сердце, встав так, что дуло оружия упёрлось ей в грудь. И пошла вперёд, заставляя Лопухова пятиться назад под её абсолютно спокойным взглядом.
  Катю прошиб холодный пот: сейчас было достаточно одного неверного движения руки, чтобы двойной заряд дроби прошил белоснежную ткань костюма танцовщицы, вошёл в грудную клетку и разорвал на части сердце – настолько доброе, чтобы сейчас отдать свою жизнь, по большому счёту, за не особо знакомую девушку, которой ведьма ничем, в общем-то, не была обязана. В своём состоянии Катя не могла сделать ничего, она только со страхом смотрела на происходящее, не в силах сказать ни слова, не говоря уже о том, чтобы сдвинуться с места. И, само собой, она не заметила одной вещи – Лопухова била дрожь, хотя ружьё было в руках у него, а леди Зарифа была абсолютно безоружна. Ни ножа, ни ятагана, ничего из того, чем она мастерски владела в танце. И, наверное, не только в танце. Но сейчас… Сейчас она находилась в опасности.
  - Ну, что ты так смотришь на меня, мой мальчик? – говорила арабка с каким-то мягким укором. – Знаю, ненавидишь меня, я же ведьма, блудница. Как Саломея, помнишь? А? Не забыл своё Писание, мой хороший? «Во время празднования дня рождения Ирода, дочь Иродиады плясала перед собранием и угодила Ироду; Посему он с клятвою обещал ей дать, чего она ни попросит. Она же, по наущению матери своей, сказала: дай мне здесь на блюде голову Иоанна Крестителя». Что, вспомнил, мой бедный, несчастный мальчик? Я – это она. Я сюда вернулась, чтобы пошатнуть веру христиан. Меня об этом попросили Мэтр Леонард и Геката. А разве я, ведьма, ослушаюсь их? Ты же знаешь это.
  У Кати слова застряли в горле, а по лицу катились слёзы. Она и так была насмерть перепугана, а сейчас это – леди Зарифа ведь вызывала огонь на себя этими словами, отлично понимая, что одного неверного шага или движения будет достаточно для того, чтобы жизнь арабки оборвалась прямо на этом месте. И неизвестно, что будет дальше. Ведьма просто дразнила Смерть такими действиями. При этом на её лице не было ни тени испуга. Вообще.
  - Не сметь, – бормотал Лопухов. – Ты шлюха, сектантка, я убью тебя… Убью… Всех вас убью, твари… Не сметь хулить Писание, сука… Я убью тебя… Убью…
  - Да, конечно, – леди Зарифа обезоруживающе улыбалась, продолжая теснить Лопухова назад, к спорткомплексу. – Всё в твоей власти. Просто нажми на курок. И не будет этой ведьмы, которая мужчин совращает танцами своими греховными, в споры втравливает, колдует на выступлениях. Думаешь, кто меня на бритвах держит? Он, он, с кем ты всё это время борешься – дьявол. Бесов подсылает, и они меня держат. И никакая молитва не поможет, никакое крестное знамение. Я ведьма сильная, меня такие способы не остановят, меня можно только так, дробью. А? Или руки дрожат? Так вот я, рядом, ствол точно в сердце направлен. Выстрели – и некому будет тебя соблазнять, некому. Или ты хочешь их получить? Так ты только попроси – они тут, – ведьма кивнула на свои обнажённые ноги, снова в глаза Лопухову посмотрела. – Знаешь, эти ножки тебе понравятся. Я же знаю это, вижу. Язычок-то по губкам так и ходит. А мои ножки тут, рядом. Пыльные немного, но ведь это не так страшно, мой мальчик. Давай, если ты терпеть не можешь, прямо здесь, я не буду возражать. Я, между прочим, очень люблю, когда мне на ногах пальчики целуют. А ты знаешь, как это делать, умеешь. Поверь, я разбираюсь. Не бойся ты, не бойся, мы с Катей никому не скажем. Или лучше не здесь, а? Так давай, в гостиницу пойдём, тут же есть недалеко.
  - Заткнись, сучка арабская… – пробормотал Лопухов. – Не сметь меня унижать… Убью тебя на месте, сучка… Шлюха… Пристрелю, тварь…
  - Дима, хороший мой, – ответила арабка, – так в чём же дело? Застрели меня. Только я тебя Богом и Богиней прошу, не тронь её, – она махнула рукой в сторону полумёртвой от ужаса Кати. – Она ещё молодая, ей ещё жить долго и детей растить. А я что? Я своих детей на ноги поставила, они сами себя обеспечат. Школу я передала заместителю, если со мной что-то случится, он не даст ей прогореть. Мне терять нечего, я своё уже пожила, могу и к Богине с Богом уйти уже. А Катя ещё молодая, пусть она живёт. Ну, что так на меня смотришь-то? Давай, нажми на спуск. Сразу дуплетом… Катя, беги отсюда!
  - Не сметь, – завыл Лопухов, резко толкнув арабку стволом ружья. – Чтоб я тебе, сучка, шлюха одержимая, ноги целовал?.. Не дождёшься… Застрелю…
  - Малыш, вот чего не стоит делать, так обманывать леди Зарифу, – танцовщица всё так же продолжала теснить Лопухова в сторону «Арены». – Я уже тридцать лет занимаюсь танцами, и меня не обманешь, я такие вещи чувствую хорошо. Что ты ненавидишь меня за это – верю, не сомневаюсь даже. Но насчёт ног – вот тут меня не обманешь. Даже так не думай. Я вижу всё… Ой, а губки сохнут, лижешь так часто. Может быть, я их тебе слегка оближу, а? А потом ты мои ножки побалуешь, ладно? Не бойся, я никого не унижаю, никого. Но, если ты хочешь этого… Да, пожалуй, наказания ты заслужил, негодник. Как не стыдно тебе поднять руку на женщину. Всего лишь за то, что она босиком ходит. Чем тебе Катя помешала? Неужели только этим? Мать-Богиня, посмотри на это…
  - Я тебя убью, – снова «завёлся» Лопухов. – Не смей унижать русского человека…
  - Чем я тебя унизила, милый мой? – притворно удивилась леди Зарифа. – Предложила тебе поцеловать мои ножки? Разве это так плохо для тебя? Я же вижу твоё желание, вижу, и меня не обманешь.
  - Я тебя застрелю, – сквозь зубы цедил писатель.
  - И да поможет тебе святой Ириней Лионский, – ответила арабка. – А я тебя за это прощаю. Стреляй. Может, это тебе душу облегчит, мой милый?
  Она продолжала идти вперёд, всё так же уверенно тесня Лопухова, которого била дрожь, как будто это он находился под прицелом, а не ведьма. А та шла, мягко ступая по бетону своими красивыми смуглыми ногами.
  При другой ситуации ей можно было даже залюбоваться – тонкие черты лица, мало испорченного возрастом, фигуре позавидует иная молоденькая, волосы спускаются ровной волной даже ниже пояса (подвязанные шарфиком, стоит отметить), кисти рук точёные, как у античной статуи, а ступни… Понимающий – оценит: миниатюрные, свод высокий, ровные, тонкие пальчики с аккуратными ногтями, обработанными абсолютно безупречно – ровно лежащий лак вишнёвой гаммы. А походка – профессиональные навыки исполнительницы «танца живота» давали себя знать достаточно хорошо.
  - Не подходи, – бормотал Лопухов. – Не искушай меня, убью…
  - Убей, – спокойно ответила танцовщица. – Убей, если хватит духу это сделать. Я не против. Тебе, может быть, легче станет. Хотя… Я же тебе говорила уже, брось ты своё ружье и побалуй мои ножки. Я очень благодарная, поверь. Ты просто меня оближешь, а я… Это будет рай на Земле, обещаю…
  Лопухова трясло, как с похмелья. Если бы ствол его ружья не упирался в грудь арабки, он ходил бы ходуном. Выстрелить точно он уже не мог бы, поскольку нервы у Лопухова были ни к чёрту. Катя с ужасом смотрела на происходящее, поскольку ничего другого ей не оставалось уже. Больше всего она переживала за то, чтобы леди Зарифа не пострадала – хватило того, что и Кате самой перепало от Лопухова.
  Леди Зарифа продолжала идти вперёд, мягко, но настойчиво тесня Лопухова в сторону большой клумбы. Тот пятился назад, продолжая бормотать свои угрозы в адрес арабки, продолжающей свои рассуждения:
  - Ну, хорошо, пусть ты меня убил, что дальше-то? Думаешь этим Мировое Зло остановить? Или разврат прекратить? Ну, скажи мне, мой хороший, что тебя заставило всё это делать-то? И не ругайся, пожалуйста, я всё-таки женщина, и мне это всё никак не близко. Хуже того, это же злословие, это по твоим же канонам грех, по твоим…
  - Я тебя застрелю, стерва, – продолжал свои «заклинания» Лопухов, уже сильнее толкнув танцовщицу в грудь своим оружием. – Не сметь меня унижать, падла…
  - Мать-Богиня, – ведьма молитвенно сложила руки, – чем я тебя унизила, мой мальчик? Предложила ножки мне поцеловать? Так ведь предложила же, а не заставила, разве нет между этими вещами разницы для тебя? Да и предложила-то потому, что тебе на самом деле легче будет. Я же не жадная, не недотрога. И отблагодарю тебя, если ты мне это сделаешь. Ну, а если ты не можешь ненависть свою ко мне пересилить, хорошо, выстрели в меня, выстрели. Но прошу тебя Богом и Богиней, не причиняй зла ей, – она кивнула в сторону Кати. – Она ни в чём не виновата. Или я чего-то не знаю? Неужели она тебя унизила? Скажи мне честно, что она сделала с тобой? Ты был «обувной щеткой», может, «пепельницей», или она тебя заставляла на неё работать день и ночь? Чего я не знаю?
  - Сектанты проклятые, – продолжал Лопухов прежнюю линию. – Вы все против русских, все, суки… И Свобода ваш, и этот Альмах, и ты, шлюха…
  - О Мать-Богиня, – арабка воздела руки к небу. – Что ты говоришь, мой мальчик? Какая секта? Прости, но я не понимаю тебя… Катя, умоляю тебя, беги отсюда, я его задержу.
  - Убью, – с ненавистью прошипел Лопухов. – Я вас всех убью.
  В следующий момент произошло нечто, не укладывающееся ни в какие рамки. Ни Катя, ни леди Зарифа, ни Лопухов не предполагали, что такое может произойти сейчас.
  Борис, который появился на площадке абсолютно внезапно, ринулся вперёд, достаточно грубо оттолкнув леди Зарифу, которая от неожиданности потеряла равновесие, но всё же не упала, а встала, отодвигая рукой остолбеневшую Катю.
  - Ну-ка ты, подонок, – Борис бросился на Лопухова, – не смей стрелять в женщину, гад!
  Лопухов дёрнулся, его рука машинально сжала спусковые крючки двустволки, и в тот же миг двойной заряд дроби вспорол голубую ткань тенниски, прошив грудь психолога. Тот пошатнулся, но всё же устоял на ногах. По его рубашке начало расплываться большое кровавое пятно. Катя согнулась, закрывая лицо руками, и истошно закричала, словно весь копившийся крик вышел из неё за один раз.
  - Борис, нет!!! – из её глаз потоком брызнули слёзы. – Нет!!! Не надо!!! За что?!!! Гад!!! Я тебя убью самого!!! Тварь!!! Что ты сделал, подонок?!!! Борис!!! Не надо, не умирай!!!..
  Неожиданно леди Зарифа двинулась в сторону Лопухова, который уже собирался снова зарядить ружьё. Тот выхватил из патронташа ещё два заряда и вогнал их в стволы, резко направив их на арабку, которая продолжила движение, даже не обращая внимания на то, что на неё наставлено ружьё. Борис сделал пару шагов, чтобы снова защитить арабку, но ему не хватило координации – сказалась кровопотеря.
  Но защиты не потребовалось. В следующий момент случилось то, во что Борис никогда не поверил бы, если бы раньше лично не видел что-то подобное. Танцовщица быстрым движением заслонила его и Катю от оружия и молниеносно ударила по стволу ружья, отбив его по траектории назад и вверх – второй дуплет ушёл в воздух. Но и это было ещё не всё – с неожиданной жёсткостью она посмотрела на Лопухова, и тот вдруг сник, резко выронил ружьё, в последний момент ухватив его за ремень, и неловко упал на бетон, по-рачьи отползая от арабки, теснящей его в сторону реки.
  - Вон отсюда, ничтожество, – сказала леди Зарифа голосом, в котором ироничный укор сменился чуть ли не металлом, хотя на крик она не перешла. – Я клянусь тебе Богом и Богиней, что ты за это ответишь, какую бы ответственность мне не пришлось нести за это. Не дай тебе Боги, чтобы этот человек умер, – она кивнула на Бориса. – Я тебе этого никогда не прощу, негодяй. Пошёл вон, не зли меня. Оглох? Катя, забери мои туфли, пожалуйста, – проговорила ведьма. Катя покорно поплелась туда, где лежали сброшенные арабкой туфли. – А ты, – танцовщица кинула испепеляющий взгляд на Лопухова, – пошёл вон, пока я на самом деле не разозлилась.
  Лопухов поднялся с земли, подцепив ружье, и побрёл вперёд, не разбирая дороги – кажется, он прошёлся по одной из клумб. Но леди Зарифе это было уже безразлично: она подбежала к Борису, закинув его левую руку себе на плечо. И вовремя, поскольку Альмах собирался сейчас упасть без сознания. На рукаве белоснежного пиджака арабки в секунду образовалось кровавое пятно.
  - Катя, – проговорила ведьма, – Катя, помоги, мне тяжело. 
  Проговорила она это достаточно строго, даже немного жестковато. Но, видимо, это как-то встряхнуло Катю, которая подхватила Бориса под правую руку. Вместе с леди Зарифой они потащили стремительно теряющего сознание психолога в сторону скамейки, чтобы он, чего доброго, не грохнулся на землю.
  В этот момент Катя увидела какую-то тёмно-синюю «Тойоту» не очень большого размера и ринулась чуть не под колёса. Машина резко затормозила, а Катя отчаянно забарабанила по крыше. Из машины вылез шофёр, готовый порвать эту «чокнутую» на клочки, но когда к машине подошла леди Зарифа, удерживающая окровавленного Бориса, моментально распахнул заднюю дверь и выдохнул:
  - Быстро садитесь, его в больницу надо отвезти.
  Нет нужды говорить, что Катя и леди Зарифа так и сделали. Бориса посадили между Катей и арабкой, которая достала из сумочки телефон и начала набирать какой-то номер.
  - Алло, Тоня, – проговорила она. – Это леди Зарифа. Тоня, ласточка моя, прости меня, но я немного позже подъеду, у нас тут несчастье случилось. Борис Эдуардович ранен. Нет, жив, но… Естественно, мы сейчас едем в больницу. Тоня, всё ещё хуже, рядом со мной Катя Бушуева, я боюсь, что ей сейчас будет плохо, у неё чуть истерика не случилась… Я еду в БСМП вашу, в городскую. Хорошо. Приезжай. Я Анне Андреевне… Ладно, звони. Мать-Богиня, вот только мне ещё не хватало, чтобы Катя сознание…
  - Держите, – водитель «Тойоты» достал из аптечки пузырёк с нашатырём и вату. – Я сейчас другу позвоню, чтобы помог вашего Бориса Эдуардовича принять в больницу…
  Он вставил в уши наушники мобильного телефона, продолжая движение в сторону больницы скорой помощи. Остановились у пропускной будки, водитель «тойоты» сказал вахтёру, что у них раненый с «огнестрелом». Вахтёр кивнул на то место, где подъезжали машины «скорой». «Тойота» остановилась неподалёку, и  шофёр помог леди Зарифе и Кате вытащить из машины и донести до дверей абсолютно бесчувственного Бориса.
  - А вы так его и нашли? – спросил он у арабки.
  - Он заслонил меня от убийцы, – ответила та. – Бедную девочку чуть не застрелил какой-то сумасшедший, он пошёл в сторону реки. Думаю, далеко он не уйдёт.
  - Давайте сюда, – проговорил человек в медицинской одежде и чёрных кожаных сандалиях на белый носок. Двое других уже держали носилки, в которые оперативно погрузили Бориса. – Быстрее его в палату. Вадик, – сказал он шофёру, – давай, звони в милицию. Женщина, – обратился он к леди Зарифе, – вы его на лицо-то хоть помните?
  Арабка начала описывать Лопухова, пока Вадим вызывал милицию. Медик (его звали Андреем) посоветовал подождать в больничном коридоре.
  - Пошли, – танцовщица повела Катю так же бережно, как незадолго до этого – Бориса. Обе женщины зашли в больничный коридор, и леди Зарифа достала из сумочки влажные салфетки, обтёрла ноги и обулась. Второй парой салфеток она обтёрла ноги Кате. – Катя, у тебя туфли с собой?
  - Да, – кивнула та, расстёгивая сумочку, в которой находились её босоножки. Обулась. Пошла к скамейке, куда её аккуратно вела ведьма.
  - Нет, нет, нет, моя хорошая, ни в коем случае, не надо, не хватало мне ещё и того, чтобы с тобой истерика случилась. Держись. Сейчас девочки подъедут сюда, и всё у нас будет хорошо, – леди Зарифа обняла Катю с какой-то материнской нежностью. Та всхлипывала, не говоря ни слова. – Так, моя хорошая, всё, успокойся. Всё самое страшное позади… О нет, только не это… Молодой человек, – проговорила танцовщица какому-то парню, – не сочтите за труд, купите, пожалуйста, в аптеке валерьянку и воду, чтобы развести. Я не могу её оставить, – она кивнула на Катю.
  «Молодой человек» моментально понял, что шутить с ним никто не собирается, и побежал к аптечному киоску, быстро вернувшись с пузырьком валерьянки, небольшой бутылкой минералки и пластиковым стаканчиком. Леди Зарифа спросила у него, сколько всё это стоило, и вернула деньги. Быстро открутила пробку пузырька с валерьянкой, тут же достала маникюрный набор и чем-то острым проколола вторую пробку, налила воды в стакан и накапала туда валерьянки, что-то шепча по-своему.
  - Так, Катя, давай, – быстро проговорила ведьма, надавив Кате на подбородок, чтобы та открыла рот. – Ну, моя хорошая, открой рот, давай… Пей, пей, всё надо выпить, детка, до самого донышка. Давай, давай, моя хорошая, давай, пей… Вот, давай, всё выпей, всё. Я от тебя не отстану, пока всё не выпьешь… Вот, умничка. И давай, не будем раскисать, всё в порядке, Борис Эдуардович вне опасности… Ну, ну, моя хорошая, не расстраивайся, я же с тобой, всё будет хорошо.
  В этот момент из кармана пиджака арабки раздался звонок телефона. Та вытащила мобильник, глянула на экран. Включила связь и поднесла трубку к уху.
  - Алло, Тоня, говори, я тебя слушаю.
  - Леди Зарифа, вы сейчас где? – послышался в трубке встревоженный голос Бэби Спайс.
  - В коридоре больницы скорой помощи, – ответила танцовщица. – Тоня, хорошая моя, у тебя дома успокаивающий сбор какой-нибудь есть? 
  - Мать-Богиня, – раздалось в ответ, – это надо Тиму просить, брата старшего, у него может быть такое. А зачем вам?
  - Тоня, я только что отпоила Катю валерьянкой, но не уверена, что ей это поможет. Был бы у меня под рукой такой сбор, но…
  - Леди Зарифа, никуда не отлучайтесь из больницы, мы сейчас приедем за вами. Я скоро.
  - Хорошо, я тебя жду, Тоня.
  Закончив сеанс связи, леди Зарифа положила телефон обратно. Посмотрела на Катю, которая уже немного успокоилась. В этот момент к ним подошёл Вадим – тот парень, который их доставил сюда.
  - Всё нормально? – спросил он. – Там вашего этого задержали, который стрелял.
  - Хорошо, – ответила арабка. – Мы там будем нужны? Просто надо девочку отвезти домой, она в ужасном состоянии. Я её отпоила валерьянкой, но всё равно побаиваюсь, что что-то может случиться. Но этот вопрос мы сейчас решим, – она достала кошелёк и протянула Вадиму несколько сотенных купюр. – Благодарю вас за помощь. И извините, что так всё получилось.
  - Да ладно, – Вадим несколько неохотно принял деньги. – Я понял, в чём дело. Там к вам сейчас подойдут, вы никуда не уходите.
  - Хорошо, – ответила танцовщица. – Но бедную девочку, я думаю, не стоит допрашивать, она сейчас не в том состоянии.
  - Я им сказал, – ответил Вадим. И пошёл своей дорогой, пожелав удачно добраться по домам.
  Через несколько минут в коридоре уже стояло человека четыре – Бэби Спайс (в оливковых штанах и оранжевой футболке), Алсу (в пёстрой блузке и расклешённых джинсах), Руслан («мерковская» клетчатая рубашка и синие джинсы прямого кроя) и Лена Сухорукова.
  - Леди Зарифа, Катя, поехали, – проговорила Бэби Спайс. – Анна Андреевна там с милицией сейчас уладит вопрос, всё… Быстрее, поехали.
  Руслан аккуратно вывел из больницы Катю, которая всё ещё толком не отошла от произошедшего, а остальные вышли следом. Бэби Спайс кивнула на мотороллер, и леди Зарифа села на заднее сиденье. Катю посадили в машину Веры, дочки Анны Андреевны, а остальные расселись по оставшимся мотороллерам. Вся эта кавалькада выдвинулась из пределов БСМП, рассредоточившись по каким-то окольным путям. Ехали недолго, так примерно пять автобусных остановок. Ехали быстро, но аккуратно – с Катей рядом находилась Анна Андреевна, которая не спускала глаз со своей подопечной, остальные просто появились как-то неожиданно. Уже практически возле дома Спайс. А ещё там стояла красная «Ока» какая-то. Спайс усмехнулась, так как рядом с «Окой» стоял приземистый крепыш с чёрными волосами, чем-то заметно похожий на ведьму. Катя подумала, что этот крепыш и есть Тима, Тонин брат.
  - Тонь, привет, – начал он. – Я тут вас уже минут пять жду.
  - Пошли ко мне, – сказала на это Спайс. – Катю давайте в лифт, остальные по лестнице.
  Так и сделали. С Катей в лифт вошла леди Зарифа, а остальные двинулись по лестнице. Так что леди Зарифе и Кате пришлось подождать, пока остальные дотопают до седьмого этажа, а ключ от квартиры был у Бэби Спайс. И даже если там была дочка её, Маша, то наверняка ведьма её проинструктировала, что надо мамы дождаться, а кому попало дверь открывать нельзя.
  Спайс открыла дверь «клетки», все зашли в общий коридор, и Спайс открыла дверь своей квартиры. Леди Зарифа быстро ввела в квартиру с трудом переставляющую ноги Катю, так же оперативно разулась и посадила Катю на трюмо, стащив с неё туфли. Остальные разувались на пороге, а Бэби Спайс и Вера составляли обувь на полочку.
  - Так, леди Зарифа, – неожиданно строго сказала Спайс, – немедленно в ванную, костюм и блузку – в стирку.
  - Тоня, у тебя никакого халата нет? – спросила арабка.
  - Только платья, но на вас ни одно не налезет, они же все на меня рассчитаны. Я вам дам большое полотенце пока… Так, а ваши вещи у кого сейчас, у Риммы?
  - Так надо ей позвонить, – сказал Тима.
  - Это уже потом, – немного резковато оборвала брата Бэби Спайс. – Я просила тебя…
  - Ставь чайник, – ответил тот. – Я сам всё сделаю. А ты посмотри за девушкой… А, кстати, как её зовут? Я просто её не знаю.
  - Катя её зовут, – ответила леди Зарифа.
  - Леди Зарифа, в ванную, – напомнила Бэби Спайс. – Впитается – не отстираешь.
  Танцовщица вздохнула, пошла в указанном направлении. Катю тут же взяла под руки Анна Андреевна. Она повела Катю в комнату, усадила на диван. Тима и все остальные переместились на кухню, где пошла какая-то уже своя жизнь.
  - Бедная девочка, – Анна Андреевна положила голову Кати себе на колени. – Не бойся, всё самое страшное позади. А твоего Бориса Эдуардовича вылечат, ты даже не волнуйся за него. Он в надёжных руках. А Лопухов тебя не тронет. Всё, всё, моя хорошая, не надо плакать, всё закончилось. Сейчас Тима тебе лекарство приготовит. А я пока позвоню тут кое-кому, – достала мобильник из кармана джинсовой куртки и набрала какой-то номер, там кто-то, видимо, откликнулся. – Алло. Это Мисевич Анна Андреевна говорит. Я по поводу задержанного. Женщины, которые были у «Арены», они обе сейчас у Тони Емельяненко, моей ученицы. Как только с Бушуевой всё будет в порядке, она сможет дать показания. А, вот вы о ком? Она сейчас не сможет, ей пришлось отдать костюм в стирку, я сейчас позвоню девушке, у которой она живёт, чтобы она привезла одежду. Разумеется, я завтра буду у вас. Так, когда мне подъехать к вам? Хорошо, я подъеду. До свидания.
  - Анна Андреевна, – спросила Катя, – вы кому сейчас звонили?
  - Да, в милицию пришлось сообщить, чтобы вас с леди Зарифой не теряли. Сегодня ты отдыхай, а завтра подъедешь на Дмитриева, там надо будет всё рассказать. Пока отдыхай. Всё. С Борисом Эдуардовичем вопрос решим, не волнуйся.
  В комнату вошёл Тима, держа стакан с каким-то травяным отваром, это Катя поняла по запаху.
  - Вот, это я сделал отвар, пусть выпьет. Будет немного полегче. Такой стресс пережить – это не шутка.
  - Катя, солнышко, давай, – Анна Андреевна поднесла к губам Кати стакан с отваром. – Горячий, конечно, что поделаешь, но пить надо. Тихо, тихо, не обожгись. Вот так. Умничка ты моя, давай, давай, вот, ещё немного, ещё. И до самого донышка. Всё, всё, ляг сюда. Тима, иди на кухню, попроси девочек, чтобы кто-нибудь позвонил Римме, пусть привезёт леди Зарифе одежду.
  - Ага, – ответил тот и ушёл из комнаты, в которую неслышно вошла леди Зарифа.
  - Зара, ты посидишь с Катей немного, пока Римма сюда едет?
  - Конечно, конечно, – ответила арабка и села рядом с Катей, уже немного начавшей приходить в себя, потрогала пульс и облегчённо вздохнула. – Слава Богине и Богу, всё хорошо. А я уже начала беспокоиться, что тут что-то не так. Всё, моя хорошая, всё хорошо теперь, не волнуйся. Ляг, расслабься, закрой глазки. Всё будет хорошо.
  - Леди Зарифа, – Катя глянула на левую руку ведьмы, – а можно у вас спросить кое-что?
  - Ну, конечно, можно.
  - А кто вам делал татуировку? – спросила Катя.
  - Это мне во Франции сделала одна хорошая знакомая. Просто она мне подыскала очень красивый узор, точнее, сама его нарисовала.
  - А надпись вот эта – это на арабском?
  - Да, это перевод фразы из Викканского Наставления. «Ты можешь делать всё, что пожелаешь, если это никому не вредит». Всё очень просто. Ты не думай, что я тебя обманываю. Этому бедному мальчику, который хотел тебя застрелить, я не причинила бы настоящего вреда. Остановить его, чтобы он не сделал что-то страшное и непоправимое – да, это я сделала бы, не задумываясь. Но настоящий вред… Это против моих убеждений. Да и Закон Тройного Воздаяния не я придумала, и не мне его отменять. Лопухов сам себя наказал. Я не думаю, что он на сей раз отделается месяцем в сумасшедшем доме.
  - А откуда вы об этом знаете? – удивилась Катя.
  - Девочки из омских кругов рассказали. Для нас этот человек тоже мог бы быть опасным. По двум причинам, Катенька – мы часто проводим свои обряды босиком, да и кто мы? Мы ведьмы, вот что важно для него. И вот из-за этого он нас ненавидит, ходим ли мы босиком только по пляжу или ещё и в городе. Ладно, это не так важно, солнышко, ты полежи пока. Сейчас Тоня там что-нибудь приготовит, ты немного перекусишь, а там и Римма привезёт мою одежду, и я тебя отвезу домой, чтобы ты там отдыхала.
  - Леди Зарифа, я сама. Я сама доеду.
  - Катя, не спорь… Прошу прощения, что-то я себе лишнего позволяю в обращениях…
  - Да ладно, можно и на «ты», – Катя слабо улыбнулась.
  - Ну, вот, моя хорошая, – рассмеялась арабка, – уже намного лучше. Но всё-таки я тебя домой отвезу, чтобы ты отдохнула. И, моя хорошая, давай, не будем спорить, я же вижу, как тебя этот сумасшедший вымотал. Я тебе дам лекарство… Так, Катя, постой. У тебя есть, кого можно оставить с тобой? Нужно, чтобы кто-то посидел с тобой. Не спорь. Вера нас отвезёт. К тому же Римма не настолько богата, чтобы каждый день разъезжать на такси… Кстати, я так и не узнала, выезжает она или нет…
  В этот момент в комнату зашла Бэби Спайс и сообщила, что у них уже всё готово, и она приглашает всех к столу, а Римма уже в дороге, звонила из машины, но связь никакая.
  - Благодарю, Тоня, – ответила танцовщица. – Слушай, радость моя, принеси, пожалуйста, из ванной мою сумочку – я не могу Катю оставить просто так.
  - Ага, – Спайсушка быстренько сбегала в нужном направлении и принесла сумочку леди Зарифы. – Вы Катю ведите, пусть идёт к столу.
  В этот момент раздался звонок домофона. Спайс побежала узнавать, кто это там, и через минуту в комнате очутилась невысокая, чуть худенькая блондиночка с кудряшками пасхального ангелочка – должно быть, это и была пресловутая Динь, на ту девочку из кино она сильно была похожа. На плече у неё виднелась здоровенная сумка, Катя даже удивилась тому, что Динь вообще была способна упереть такую тяжесть, как минимум, на седьмой этаж. Даже если она и воспользовалась лифтом, это было достаточно тяжело, наверное.
  - Добрый день, леди Зарифа, – сказала Динь (если это была она). – Вы просили привезти ваши вещи. Вот, я привезла.
  - Римма, хорошая моя, – арабка даже тихо рассмеялась, – ну, куда ты всё-то тащила, да ещё и так далеко? Ладно, всё в порядке, благодарю тебя за помощь. Кстати, вот эта милая девушка в полосатом платье – это Катя, барефутерша она. Ладно, Римма, солнышко, иди на кухню, а я пока переоденусь. И, если можно, проводи Катю, пока я переодеваюсь.
  Римма (всё-таки Динь, если Катя правильно поняла) повела Катю на кухню. Та, конечно, прекрасно дошла бы сама, но Римма не спускала с неё глаз – мало ли, что. А через минуту в кухне была и леди Зарифа, одевшаяся в роскошный костюм – розовые шёлковые брюки, белая блузка и розовый с золотистой вышивкой кардиган. Шарфика на волосах не было.
  - Леди Зарифа, где вы такие вещи достаёте? – спросила Катя.
  - Заказываю хорошей знакомой, она прекрасно шьёт. Ладно, все к столу.
  Катя села за стол, рядом с ней оказались Вера и Тима. Кажется, Спайс попросила брата, чтобы он поухаживал за Катей, как подобает настоящему мужчине.
  Обед прошёл нормально, Катя постаралась взять себя в руки, а потом леди Зарифа, Вера и Динь отвезли её домой, а по пути Вера вызвонила Селену (номер телефона Селены ей продиктовала Катя) и сказала, чтобы та приехала к Кате и немного с ней посидела. Судя по всему, Селена не очень поняла, в чём дело, но когда леди Зарифа взяла трубку и объяснила, в чём проблема, Селена сказала, что она практически уже на месте.
  До квартиры Катю проводили Динь и леди Зарифа (Вера осталась в машине). Селена подъехала чуть позже, быстро извинившись перед ведьмами и Катей, что она не смогла вырваться немного пораньше.
  - Селена, а вы не голодны? – спросила арабка. – Может, я немного задержусь и что-нибудь вам приготовлю?
  - Я только что пообедала, – ответила Селена. – А вы откуда знаете, как меня зовут?
  - Катя рассказала. Ладно, приступим. Я вам сейчас быстренько напишу, как заваривать сбор, это я принесла для Кати. Вы сможете сегодня за ней проследить? Ей сейчас нужен покой, она перенесла такой шок…
  - Так что стряслось-то? – спросила Селена в полном недоумении.
  - Бедняжку чуть не застрелил какой-то сумасшедший. К счастью, он уже задержан. Вы посмотрите за Катей, – сказала арабка и тихо, чтобы Катя не слышала, добавила: – Пусть сегодня она никуда не выходит, да и завтра пусть отдохнёт. Но завтра к ней приедет Римма, – после чего она повернулась к Динь. – Римма, если сможешь, побудь завтра с Катей, я не смогу, мне ехать к следователю с утра. Ты не против?
  - Договорились, – ответила Динь. – Я завтра утром приеду. Главное, чтобы Селена проследила за Катей, чтобы она режим соблюдала.
  - Ой, ну, ладно, – ответила Катя. – Режим-то зачем? Я уже лучше себя чувствую.
  - Катя, давай, не будем спорить, – ответила леди Зарифа, глянув на свою невольную подопечную. – Ладно, Селена, я сейчас вам напишу инструкцию, мне надо отвезти вещи к Римме. Катя, у вас бумага и ручка где?
  - На компьютерном столе.
  Арабка ушла писать свою инструкцию Селене, а Катя улеглась на диван. Римма сказала, что она пойдёт вниз, к Вере. Селена уселась рядом с Катей, приняв «вахту», пока ведьма писала, как заваривать сбор, который она дала для того, чтобы Катя восстанавливала силы (Римма привезла его по просьбе танцовщицы – взяла из своих запасов).
  Катя только сейчас почувствовала, что ей хочется спать. Селена подложила ей под голову подушку, взяла у леди Зарифы инструкцию и… Остальное Катя уже не видела, потому что попросту начала срубаться…