АИСТ

Был один из тех вечеров, которые, буквально, всею своей сущностью располагают к беседе. Огненный диск, догорая, все больше и больше сваливался в бездну горизонта и заставлял жемчужные облака переливаться розово-фиолетовым; тень одинокого аиста становилась все длиннее. Зачем, интересно, ему поставили памятник?

До чего же красиво, - подумал я, отвлекшись. Наверное, это был единственный раз за вечер, когда я отвлекся, посмотрев в окно.

- Что ж, думаю, для Вашего исследования, есть у меня одна подходящая история, - после недолгой паузы сообщил мой собеседник. После этих слов в душе зародилась едва различимая надежда, что, быть может, после уже нескольких не очень-то информативных интервью, мне все же что-то удастся выяснить. Честно говоря, я и сам-то теперь не очень отчетливо себе представлял, что именно я ищу…

- На Вас вся надежда… - ответил я.

- Что ж, судите сами. Работал как-то с нами мужичок, звали его Афанасий Сергеевич Тих. Голос и впрямь у него тихим был, недаром говорят, имя многое в судьбе человека значит, а тут – и имя, и фамилия сами за себя говорят. Хороший человек был, не такой как все. Бывало, в рифму говорил, особенно когда в настроении хорошем. Мы его так тогда и называли: «Афанасий Тих – наш ходячий стих».

- Забавно, а он? Не обижался?

- Да нет, спокойный он был, не обижался ни на кого, говорил – глупо это – обижаться. А люди, они ж такие, раз, мол, не обижается, так, значит, и пошутить над ним можно.
Потом даже по-другому называть стали. Увлекся он страстно психологией, погрустнел как-то, стихами говорить меньше стал. В общем, не знаю, что там чему причина была, но изменился он очень после отпуска. И стал он «Афанасий Сергеевич Тих – наш милый и добрый псих». За глаза, конечно.

- Ничего себе… - удивился я.

- Вы не поймите меня неправильно. Не то, что б он буйным стал, или неуравновешенным каким, нет. Скорее, наоборот, еще тише стал; казалось, его ничто не может из себя вывести. А такое, знаете ли, подозрения вызывает. Поговаривают, что, когда у него умер кто-то из близких, он даже и глазом не повел…

- Не человек, а машина какая-то… - не удержавшись, я перебил.

- Тоже неверно. Говорят, он книжки писал, а техника сама книжки не пишет, правда вроде бы, по путешествиям писал – любил путешествовать, людей, встречающихся описывал, необычный, в общем, человек был… А прозвищ за ним много было, кстати говоря. От простого «Тихий Тих» до «Аиста»…

- Аиста?

- Ну да, это еще наш кадровик подметил: если первые буквы его ФИО произнести, то, как раз, получится А-эС-Тэ. И знаете, все эти имена ему настолько подходили… - тут мой собеседник замолк, отхлебнув пару глотков горячей жидкости подозрительного цвета, которая в меню значилась как «чай с бергамотом». Я же воспользовался паузой, чтобы еще раз взглянуть на небольшую статую аиста за окном, где сумерки постепенно забирали бразды правления у света: интересный человек этот Аист…

- «…Посмотри сквозь что-то,
Вдруг чего увидишь:
Чай без бергамота
И компот без вишен», - нарушил тишину знакомый мне голос, - не помню, кто сказал, но это явно мой случай, если это чаем вообще можно назвать…

А в кафе, действительно, было тихо, словно все вымерли, даже на улице редко появлялись прохожие. «Сегодня определенно особенный день», – подумал я.

- А что, можно ли поговорить с Афанасием Сергеевичем?

- Это вряд ли, должен Вас разочаровать. Он уволился. Вернее даже, его уволили. Некогда милейший человек, он превратился в пьяницу за считанный месяц, ну и все на этом, начальство поставило на нем крест. Кому сейчас нужны люди с проблемами? – Никому. И к тому же, говорят, он повесился… Или утопился, точно не знаю…

- Даааа… - промямлил я, шокированный темпом развития событий в рассказе.

- Понимаю, чего уж тут скажешь… Не Вам ли как будущему психологу знать, как бывает в жизни? В том плане, что часто все складывается не так, как мы себе это представляем, понимаете? Ведь Афанасий Сергеевич мог бы стать хорошим культуроведом или как там это называется, а мог бы работать в турагентстве, скажем, но он пошел по другому пути… Хотя иначе мы бы с Вами сегодня здесь не сидели…



Когда я возвращался домой, планета предстала предо мной своею темной стороной: о Солнце не могло быть и речи, а звезды были закрыты тучами, не так давно казавшимися жемчужными облаками.