Еще один отрывок из Р. И

Наверное, это было в гористой местности. Река текла довольно быстро, а облака в дождливую погоду висели так низко, что, казалось, задевали макушки деревьев. Каждое утро, когда из глубины леса доносились звуки свирели, затихали голоса всех животных. Казалось, что даже водопад на время умолкает, наслаждаясь прекрасной музыкой. Я закрывал глаза и вспоминал тот серый и жестокий город, в котором мы с тобой когда-то встретились. Новую реальность я представлял себе тогда совсем не такой, хотя знаешь, мне все чаще стало казаться, что это тоже лишь переходный этап. Я смотрелся в ту же самую воду и видел то же самое лицо, по-прежнему нуждался в пище и воздухе. Однако там всё словно началось сначала. Мне так же, как и ребенку, была непонятна природа многих явлений, так же хотелось выдумать какую-нибудь легенду про дальние края, а потом проверить, насколько она расходится с реальностью.

Веришь ли, в последние дни пребывания Там я стал ощущать себя участником какого-то жестокого эксперимента. Вот она, пресловутая человеческая не-свобода, в действии. Если мои опасения верны, получается замкнутый круг: человек, не искажающий реальность, действует по «шаблону», а способный к искажению есть просто «лабораторная крыса», на которой апробируются новые открытия великой Мысли. Нет, все-таки это величайшая глупость – считать человека венцом творения. В том случае, если «творение» есть только процесс, но не мысль. Если же создание человека – осмысленный акт, его судьба полностью находится в руках Творца. Таким образом, мы зависим либо от «Демиурга», либо от более высших созданий неразумного «творения».

Реальность искажается, на этот раз для того, чтобы бросить меня обратно в мир Неизбежности. Ты еще спишь, значит записка не прочитана, нужно поскорее ее уничтожить. Этот мир – как крупная корпорация, в нем мое положение стабильно, но свобода действий сильно ограничена. Мир искаженной реальности – это как собственный бизнес: капитал ничтожен, велика угроза банкротства, зато делать можно все, что угодно. Жизненный опыт научил меня избегать рисковых ситуаций. Потерявшему Мир юрист не поможет. Будем же старательными в малом.

Надо хором помолчать за чашкой кофе. Ты догадываешься, я тоже всю жизнь только и делаю, что догадываюсь. Ходьба по кругу. Сейчас я, наверное впервые с той самой встречи, ценю в тебе именно то, что ты - женщина.  Прилетел из космоса и понял, что по принятии ста грамм надо закусывать. Твоя задумчивость интеллектуальна. Обычно люди, погруженные в думы, выглядят очень глупо, поэтому в качестве апологии хочется услышать их слова. Мне вдруг захотелось обнять тебя за плечи. Какая глупость, похоже я становлюсь консерватором. Обживаюсь в неизбежности.

Рефлектирующий человек обречен на размышления о собственной свободе и несвободе. С одной стороны нам кажется, что последнее слово в том или действии, участниками которого мы являемся, остается за нами. Иногда для того, чтобы доказать свою независимость, люди попирают моральные устои общества, а порой совершают вещи, невыгодные им самим. Вот эта пресловутая избыточная свобода, свобода во вред, и порождает учения, верования, утверждающие априорную несвободу человека. На самом деле, до свободы необходимо «дорасти», а это дано далеко не каждому, поэтому проецирование этических установок гениального мыслителя на человека толпы есть занятие крайне опасное.

Одни любят сходить с ума, для других нет более любимого занятия, чем обвинять других в неадекватности. Кто-то извечно критикует состоятельных людей, другие же посмеиваются над теми, кто, обладая сильнейшим интеллектом, довольствуется зарплатой какого-нибудь старшего научного сотрудника. Стариков раздражают шумные детские игры, дети же не в восторге от старческого занудства. А если так, то разве можно говорить о некоей «единой» Истине? Пускай мне скажут, что все приведенные примеры – мелочи жизни, а та самая единая Истина находится выше всего земного, но тогда у меня рождается вопрос: как же тогда человеку быть Ей угодным, если все его поступки – такая мелочь, в которой Истина не пребывает? Так рождаются догмы. А в принимаемом некритически истины быть не может. Это даже не кот в мешке, ибо истина не есть материя, которая обладает теми или иными качествами, но есть идея, требующая обязательного понимания от ее носителя. Понятно, что прийти самому к пониманию Истины дано далеко не каждому, а принять на веру чужие моральные установки может любой. Поэтому я считаю борьбу с Церковью глупейшим занятием из всех, которые были свойственны для философов. «Светская» мораль крайне неустойчива, тем более у человека толпы, а таких в нашем мире подавляющее большинство, да и появления ницшеанского сверхчеловека не предвидится. Остается уповать на чистоту души отцов государства и церкви.

Ты только что прочитала эти несколько абзацев, похвалила меня за очередную «попытку» и снова принялась копаться в каких-то рабочих бумагах. Знаешь, иногда я чувствую себя неловко, наблюдая за тем, как ты, приходя с работы поздно вечером, еще несколько часов утопаешь в этих чертовых документах. Если у нас когда-нибудь будут дети, у них сложатся необычные стереотипы.

Уже начало октября, а я еще ни разу не показался в университете. Декан обещал, что проблем с дипломом у меня не будет. Надо же, а три года назад всех так пугало это «перепроизводство» экономистов… Впрочем риск – это у нас дело семейное. Тебя на протяжении двух лет продолжают терроризировать предложениями о работе различные спецслужбы, за мной кто-то пристально наблюдает. Меня настойчиво просят вести у студентов какие-то бесполезные спецкурсы. Смысл их такой же, как и у дурацких книжонок воротил с Уолл-стрит. «Как попасть в ад за месяц игры на бирже» - по-моему неплохое заглавие для брошюры. Нет, занимайтесь этим без меня. До свидания.