http://sarodom.ru/
Небольшое оправдание.
В истории земли было множество героев. Но что их славные дела в перспективе летящего времени. Кто вспоминает о них? Разве только странички потрепанной пухлой энциклопедии расскажут немного, или в никому не нужном форуме пустится в рассуждение о временах былых какой-нибудь умник.
Хочу Вам рассказать одну правдивую историю об одном таком забытом герое. Его полное имя: Джесерхеперура Сетепенра Хоремхеб Мериамон. Он жил в Та-Кемет задолго до Рождества Христова.
Кто сомневается в правдивости моей истории, может обратиться к первоисточникам. Я ничего не соврал, или почти не соврал. И все герои этой истории жили когда-то. Почему бы и нет. Почему бы так все и не происходило.
Ведь люди верят, что король Артур был благородным рыцарем в сияющих стальных доспехах и с волшебным мечом в руках. Только латы в шестом веке были все больше из кожи, а мечи - бронзовые.
Или кто-то верит, что Горацио Нельсон был великим адмиралом. Все его великие победы заключались в расстреле на рейде беззащитных французских кораблей в заливе Абу-Кир, да в Трафальгардском сражении, где он и погиб.
Так почему бы не поверить в историю воплощения Амуна на земле, великого Джесерхеперура Сетепенра Хоремхеб Мериамон.
1
- Непобедимый! Спасайся! – полог шатра, хлопнув, отлетел в сторону.
Кто там так громко орет? Хармхаб приподнял тяжелую голову, но никак не мог придти в себя. Набухшие веки отказывались разлипаться.
- Непобедимый! Скорее! – Его безжалостно тормошили за плечо.
Тошнота кислым комком подкатила к горлу. Вокруг темно. Колеблющееся пламя масляного светильника еле разгоняло мрак.
Хармхаб, ничего не соображая, поднялся на ноги. Рука сама потянулась за мечом у изголовья. Прогоняя усилием воли, остатки сна, он тряхнул головой, чуть не свалился от боли в висках. Наконец глаза открылись. Перед ним стоял чезу меши Юга Нахтимин с перекошенным от ужаса лицом и пытался что-то ему объяснить.
- Спасайся, непобедимый! – продолжал кричать Нахтимин, тяжело дыша. – Нехсиу напали.
Земля качалась. Ноги не держали. Хармхаб напряг слух. Снаружи доносились крики, звон металла.
- Успокойся! – прикрикнул на него Хармхаб. – Шлем подай.
Нахтимин бросился шарить вокруг походного ложа полководца. Через мгновение нашел шлем из толстой кожи и подал его Хармхабу.
– Что произошло? Откуда взялись нехсиу? – Полководец не узнал свой голос, до того он прозвучал хрипло.
- Как из-под земли. Налетели со всех сторон. Их много. – Нахтимин помог надеть сандалии. Хармхаб еще не до конца вник в смысл его слов, но, да сознания уже доходило, что попал в беду. Нахтимин не будет зря паниковать. Он опытный воин, смелости ему не занимать.
Военачальник, качаясь из стороны, в сторону вышел из шатра. Утро только подсветило серое небо и темные желтоватые скалы. Свежий ночной воздух ворвался в грудь. Голова закружилась. Хармхаб стукнул себя по лбу ладонью, стараясь очухаться. Но то, что он увидел снаружи, разом отрезвило его. Вокруг кипел бой. Метались факела. Чернокожие несхиу и воины Кемет отчаянно рубились друг с другом. Пылали шатры. Повсюду окровавленные тела, крики, стоны.
Хармхаба подхватили под локти подоспевшие телохранители и поволокли куда-то в темноту, подальше от дерущихся. Наконец сознание прояснилось окончательно.
- Стоять! – Рявкнул Хармхаб и оттолкнул телохранителей. – Куда? Бежать? Я еще никогда не убегал с поля боя.
Вокруг собралось человек десять крепких воинов. Все преданно заглядывали в глаза главнокомандующего, готовые безропотно выполнить любой приказ.
- Тебя убьют, - умолял его Нахтимин. - Уходи.
-Горнист есть? – Не обратил внимание на его нытье Хармхаб. Он оглядел воинов.
- Есть.
- Труби атаку. Всем - в строй.
- Нахтимин, - схватил он чезу за плечо. – Прикрывай меня щитом слева.
- Но, непобедимый.., - пытался образумить его чезу.
- Выполняй! – Гаркнул Хармхаб. Правая рука надежно сжала гладкую костяную рукоять тяжелого хеттского меча с прямым клиновидным лезвием из прочной кованой бронзы. Почувствовав тяжесть Когтя Хора в ладони, Хармхаб успокоился. В другую руку он взял секиру на длинной ручке, одолжив ее у одного из телохранителей. – В бой! Бей! Бей! Амун! Бей! – От крика голова прояснилась. Кровь теплыми толчками потекла по жилам. Руки налились силой.
Горн визгливо отыгрывал такт шагов. Телохранители во главе с Хармхаба напористо вклинилась на поле боя. Нехсиу, попавшие на их пути, тут же пали мертвыми. Хармхаб безжалостно орудовал мечом и секирой. Нахтимин прикрывал его слева большим прямоугольным щитом. Заслышав знакомые звуки трубы, тут же с обоих флангов примыкали копьеносцы. В несколько мгновений обученные воины сплотились в шеренгу. Впереди плечом к плечу с Хармхабом рубились мечами и секирами легкие пехотинцы. Сзади выросла стена щитов и частокол копей.
- Не отступать! – хрипло орал Хармхаб. – Держать строй!
Он бесстрашно кидался вперед. Острие хеттского меча рвало плоть врагов. От удара секиры небольшие разукрашенные деревянные щиты нехсиу разлетались в щепки. Как только на Хармхаба наскакивали два или три нехсиу, тут же с заднего ряда молниями вылетали копья, безжалостно разя противников. Нахтимин прикрывал полководца щитом, при этом отбиваясь бронзовой палицей. Вскоре великолепная шкура леопарда, обтягивающая щит, свисала лоскутьями. Вокруг стоны, крики. Повсюду запах крови и смерти.
Нехсиу сильные и отважные воины. Им нет равных в кинжальном бою. Они хорошо орудуют короткими копьями с каменными наконечниками. Но против дисциплинированного строя пехоты Кемет дикари бессильны. Нехсиу, словно стремительный поток налетал на прочную плотину воинов Кемет, клокотал, бурлил, но не мог преодолеть преграду. Обе стороны завязли в жестокой рубке. Так могло продолжаться долго. Никто не хотел уступать. Надо было что-то срочно предпринять.
- Веди!– крикнул Хармхаб Нахтимину. Сам просочился назад и бросился к загону с лошадьми. – Колесницу! – крикнул он подвернувшемуся воину.
- Слушаюсь, Непобедимый! – воин кинулся выполнять приказ, но стрела тут же выбила ему глаз, и он замертво рухнул на землю.
Хармхаб в несколько прыжков оказался возле загона, где ржали испуганные кони. Под ноги попался какой-то мальчишка лет десяти. Чумазый, испуганный, с бритой головой, в одной набедренной повязке.
- Чего тут вертишься! – набросился на него Хармхаб. Мальчик весь сжался и дрожал от страха.– Подкати колесницу. – Он указал на распряженную боевую повозку. Повозка стояла возле шатра полководца. Дышло уперлось в землю. Задок с узкой площадкой для лучника задрался кверху.
Мальчишка таращил на него глаза, полные ужаса, но не двинулся с места. Он ничего не соображал. Сын какого-нибудь командира. Обычно, мальчиков лет двенадцати – четырнадцати берут с собой в поход для постижения воинской науки. Они заботятся о лошадях, чистят оружие или выполняют какие-нибудь мелкие поручения. Это был совсем какой-то мелкий и худой.
- Повозку подкати к загону! – Хармхаб так его тряхнул за худенькие плечи, что голова чуть не слетела с тонкой шеи.
Мальчишка немного пришел в себя и кинулся выполнять приказ. Хармхаб осторожно пролез сквозь жерди, уворачиваясь от копыт взбесившихся животных. Кони метались в узком загоне, вращали налившимися кровью глазами, вставали на дыбы - того и гляди зашибут. Среди обезумевших животных, он нашел Хопса, своего любимого коня. Военачальник схватил скакуна за гриву и попытался успокоить. Конь жалобно заржал, но, почуяв крепкую знакомую руку хозяина, присмирел.
Мальчишка, упираясь изо всех сил босыми ногами в землю, еле-еле подкатил колесницу. Хармхаб быстрыми умелыми движениями запряг Хопса. Повязал кожаный фартук на широкую грудь коня, защищающего от стрел.
- Держи! – кинул он вожжи мальчику.
Снова ринулся в загон. Нашел Хуфу и вцепился ему в шею. Молодой горячий скакун грязно-рыжей масти пытался встать на дыбы, но Хармхаб не позволил. Жеребец недовольно ржал, пытался укусить военачальника. Не выйдет! Хармхаб железной хваткой держал его за шею.
- Тихо! Тихо! - старался он ласково успокоить коня. – Это я! Тихо!
Наконец конь присмирел и позволил вывести себя из загона.
- Залезай! Будешь править, – приказал Хармхаб мальчишке, когда колесница была готова к бою.
- Я не умею, - пропищал мальчик.
- Некогда учиться, - гаркнул Хармхаб и приправил слова крепким шлепком по тощему заду мальчика. Тот, взвизгнув, запрыгнул в колесницу и вцепился руками в вожжи.
– Держи крепче. Правь туда, - он указал в самую гущу боя. – И голову не высовывай.
Хармхаб надежно устроился на узкой площадке для стрелка, бросил себе под ноги меч бронзовую булаву и секиру на длинной ручке. Сам взял в руки копье. Кони рванулись с места. Колесница понеслась, издавая ужасный грохот. Вперед выступало дышло, на конце которого, расправив широкие крылья, парил бронзовый сокол.
Воины Кемет уверенно теснили врага. Щиты трещали под ударами. Нехсиу напирали, орудуя копьями с каменными наконечниками. Тяжелые дубины с привязанными булыжниками обрушивались на головы воинов Кемет.
- Разойдись! Разойдись! – Дико заорал Хармхаб.
Строй разомкнулся. Колесница влетела в сечу, сшибая попавших на пути дикарей. Истошные вопли раздавались из-под колес. Бронзовый сокол ломал ребра, дробил черепа. Хармхаб проткнул копьем мягкое тело здоровенного нехсиу. Тот готов был обрушить дубину на голову Хопса. Древко громко треснуло. Хармхаб чуть не выпал из колесницы, но, все же успел схватиться за поручень. Колесница, словно ножом прорезала толпу чернокожих дикарей, оставляя за собой борозду из павших тел. Как только повозка вырвалась на простор, Хармхаб хлопнул ладонью по костлявому плечику мальчишки.
- Поворачивай! Поворачивай! Тяни вожжи слева на себя.
Мальчишка неумело резко дернул вожжи. Колесница накренилась, совершая крутой разворот. Правое колесо с точеными спицами зависло в воздухе. Но Хармхаб удержался и, балансируя телом, заставил вновь колесо коснуться земли.
Кони храпели. Повозка летела вновь в толпу нехсиу. Хармхаб схватил секиру. Он ловко вращал над собой тяжелое оружие и обрушивал его на головы каждого, кто попадется на пути. Нехсиу бросились врассыпную от грозной возницы. Их боевой пыл тут же иссяк.
- Хармхаб с нами! Бей! Бей! Амун! Бей! – прокатилось над полем боя.
Враг побежал.
Нехсиу исчезали в расщелинах желтых скал песчаника, словно напуганный крысы в норах. Опьяненные победой, воины Кемет кинулись вдогонку. Но Хармхаб остановил их. Преследовать нехсиу бесполезно. Эти шакалы знают все тропки в горах. Их не догнать, да еще на засаду нарвешься.
Отбились! Слава Амуну!
Хармхаб устало слез с колесницы и внимательно оглядел поле боя. Кольцом вокруг лагеря лежали десятки убитых. Стонали раненые. Сам лагерь разгромлен. Шатры догорали. Все разбросано, перевернуто. Хорошо, хоть до его шатра не добрались. Чудом уцелел загон с конями. Нехсиу могли и коней перерезать. Тогда остались бы без колесниц. Откуда здесь, в презренной Куши взять коней, обученных ходить в упряжке. Повезло!
Полководец пытался вспомнить, где он его видел: огромный чернокожий воин с горящими глазами и страшным звериным оскалом. Хармхаб расколол ему голову секирой, но перед этим пришлось долго повозиться. Это не какой-нибудь пастух или охотник на обезьян - чувствовалась крепкая рука умелого воина. Пару раз пришлось с трудом увернуться от острого бронзового меча.
Наконец он его нашел. Военачальник присел возле здоровенного нехсиу. Воин лежал, широко раскинув руки среди изуродованных тел. Лицо застыло в ужасном оскале. Нос вдавлен мощным ударом секиры. Один глаз вытек, другой остекленел. Правая жилистая рука сжимала тяжелый бронзовый меч, загнутый в виде серпа.
Силен! Хармхаб разглядел на мускулистой груди амулет черного дерева. Слон угрожающе поднял хобот. Вперед торчали длинные бивни. Знак воина из племени Большого Слона. Нехсиу затеяли серьезное дело, если даже племя Большого Слона из далеких земель Кехет взялось за оружие. Самый жестокий и непримиримый народ. Самые сильные воины. Еще Менхеперра Тутмос нанимал их для походов на север. Об их стойкости и жестокости ходили легенды. Они беспощадны: пленным отрезают головы или с живых сдирали кожу. Но и сами не сдавались на милость победителям. Говорят, если им в бою перебить руки, они будут пытаться достать противника зубами.
Хармхаб наклонился и сорвал амулет. Крепкий кожаный шнур лопнул. Надо отдать жрецам. Пусть заклинатели нашлют порчу на воинов из племени Большого Слона. Затем Хармхаб нащупал на поясе убитого еще один талисман. Тонкая бечевка, унизанная высушенными отрезанными ушами. Грозный воин: стольких врагов одолел. Хармхаб насчитал два десятка ушей. Военачальник с трудом разжал большой крепкий кулак убитого и высвободил меч. Осмотрел крепкое кованое лезвие, удобную рукоять, отделанную слоновой костью. Интересно, откуда у нехсиу такое оружие? Обычно чернокожие разбойники сражались короткими копьями и кривыми кинжалами, хорошо орудовали дубинами. Но они не умели выплавлять крепкую бронзу. Откуда меч? Клинок, явно изготовлен мастерами с севера. Такие клинки делают в Хекупта. Хармхаб разглядел клеймо оружейника: крокодил разинул пасть. Ту же и имя мастера: «Себхот». Иногда попадаются у нехсиу тяжелые толстые клинки времен Менхеперра Тутмоса. Но этот меч современный с тонким отведенным лезвием. Как попало это оружие к нехсиу?
- Что прикажешь делать с убитыми? – отвлек Хармхаба один из писцов войска.
- Наших зашейте в шкуры и отправляйте в Бухен. Пусть наместник Хеви захоронит их по всем обрядам. А нехсиу скиньте вниз, в ущелье. Шакалы ими поужинают.
Хармхаб прошел вперед к границе лагеря. Озабоченно оглядел окрест: как же враги подкрались? Утреннее солнце уже позолотило уступы скал. Теперь просматривалась вся обширная долина, окруженная невысокими горами. Выжженная солнцем земля с редкой порослью колючей травы. Корявые кустарники кое-где: ветки почти без листьев. К лагерю невозможно подкрасться незаметно, даже ночью. Часовые должны были обнаружить противника. Почему так поздно подняли тревогу? – не понимал Хармхаб.
Не хотел он ставить лагерь в этом месте. Душа не лежала. Хоть и место удобное, но… Проклятое! Душа Эб, что живет под сердцем и душа-советник Ху подсказывали ему: надо было уходить отсюда выше в горы. Не послушал своих покровителей – и вот наказание.
Когда-то здесь великий Солнечный правитель Эхнейот приказал возвести город, подобный тому, что он построил в Верхнем Кемет. Южный Горизонт Йота должен был вырасти, в виде огромного храма Солнечному Богу. Высоченные обелиски должны были взметнуться ввысь каменными иглами, огромные пилоны сиять золотыми верхушками, невиданные по красоте дворцы с нескончаемыми колоннадами радовать глаз изумительными росписями лучших мастеров. Вокруг должны были зазеленеть чудесные сады, плескаться искусственные озера. В озерах цвести нежные лотосы. Даже канал начали рыть от берегов Хапи, широкий и удобный, чтобы он служил не только для орошения садов, но и для судоходства. Но грандиозным планам так и не суждено было свершиться. Сначала частые набеги разбойников-нехсиу не давали приступить к строительству, а после смерти Сына Солнца новый город никому стан не нужен. Работы забросили. Так и валялись бесхозно стопки каменных блоков. Заложенные фундаменты покривились и поросли травой. Площадку Солнечного Храма занесло песком. Только посредине осталась торчать небольшая каменная стела с рисунком, на котором правитель Эхнейот приносит дары своему небесному отцу Йоту. К правителю от огненного шара спускались ручки-лучики, поднося к носу крест-анх – дыхание жизни.
Хармхаб подошел к стеле.
- Ну и чего ты нас не уберег, Солнцеподобный? - Обратился он к нарисованному Эхнейоту с упреком. Тот только загадочно улыбался. – При жизни от тебя мало толку, и после – никакого, да простит мне Амун непочтение к тебе.
Вновь голова наливалась тяжестью. Да что же такое вчера выпил? До сих пор не отойти. Полководец взглянул на голубое безоблачное небо. Глаза резало, в висках давило.
Сейчас поднимется солнце, и наступит нестерпимый зной, такой, что скалы раскалятся, что печь для хлеба. Как он ненавидел эту страну! Проклятая Куши! Вечная жара, клещи, стаи песчаных блох, скорпионы под каждым камнем. Вода вечно протухает, не смотря на то, что ее держали в кувшинах из пористой глины. А змей сколько! Да еще эти неугомонные нехсиу. Как только здесь нормальные люди живут? И ведь живут! Скотоводы, охотники, торговцы. Да еще любят эту землю, словно родную мать. А еще резчики в каменоломнях, старатели на золотых приисках – и все довольны.
Вдруг коленка взорвалась острой болью. Хармхаб ощупал разбухшую ногу. В пылу сражения не почувствовал, как его приложили дубиной.
- Эй! Подойди сюда, - поманил Хармхаб мальчишку, что помог ему с колесницей. Он так и остался стоять в повозке, сдерживая разгоряченных лошадей. Глаза большие, темные, полные ужаса. Еще бы – в настоящей сече побывать. Хорошо еще, что не обделался. И такое случается. – Да что ты вцепился в вожжи. Накинь их на стелу. Пусть Эхнейот коней посторожит. Хоть такая от него будет польза.
Мальчик закрепил вожжи и послушно подбежал к полководцу. Хармхаб тяжело оперся на хрупкое плечико.
- Помоги дойти до шатра.
Внутри разноцветного полога полководец тяжело опустился на стульчик со скрещенными ножками. Личный лекарь Хармхаба Мехи, широкоплечей с умными живыми глазами, осмотрел колено полководца. Осторожно ощупал вздувшееся посиневшее место. Хармхаб сжал зубы и затаил дыхание, чтобы не вырвался стон.
- Всего лишь ушиб, но сильный, - успокоил лекарь, поморщив гладкий загорелый лоб. – Примочки из глины с морской солью – и Великий через несколько дней вновь в строю.
- Делай, - согласился Хармхаб. - Хорошо, что не перелом, иначе пришлось бы возвращаться в Бухен и отложить поход.
Пока лекарь готовил примочки, взгляд военачальника случайно зацепился за мальчика. Тот остался стоять у входа, с любопытством оглядывая обстановку шатра: стойку с копьями и секирами, щиты, незатейливую, но дорогую походную мебель. Ну и худющий, - подумал Хармхаб.
– Ты откуда такой взялся?
- Я сын Парамессу.., - несмело откликнулся мальчик.
- Говори громче! Что ты там мямлишь? – нетерпеливо воскликнул Хармхаб.
- Я сын Парамессу, - повторил он тонким голоском. – Прибыл вместе с са лучников из Бухена.
- Парамессу? Сын чезу из меша Птаха! – вспомнил Хармхаб. – Как отец? Как его рана?
- Отец поправляется, благодаря молитвам и старанию лекарей.
- Мне его не хватает. Твой отец храбрый воин и умный командир. Поскорей бы он вернулся в строй. Подойди поближе. Мне не разобрать твоего писка.
Мальчик неуверенно приблизился на пару шагов.
- Все! – удовлетворенно выдохнул лекарь, заканчивая с примочкой. – Теперь Непобедимый должен посидеть некоторое время спокойно. А я пойду к другим раненым.
- Да благословит тебя сам Амун за твое старание! – поблагодарил лекаря Хармхаб. После вновь метнул взгляд на мальчишку. – Ну и зачем Парамессу прислал тебя сюда.
- Отец хочет воспитать из меня воина.
- Из тебя? – с сомнением произнес Хармхаб, вновь оценивая взглядом тонкое тело мальчика. – И что из тебя за воин получится? Взгляни на свои руки – словно прутики. А ноги? Колени торчат. Ребра выпирают. Тебя что, не кормили? Ты даже охотничий лук не натянешь. Сколько тебе лет исполнилось?
- Я встретил девять разливов Хаппи. Отец одну луну назад состриг детский локон с моей головы.
- Допустим, - смягчил тон Хармхаб. – Выглядишь на свой возраст. Я думал, тебе лет двенадцать. Только, на кой ты мне сдался? Девять лет! Почему Парамуссу не отдал тебя в Дом Жизни на обучение?
- Я учился в Доме Жизни, - дрожащим голоском признался мальчик. – Меня выгнали.
- Выходит – ты тупой бездельник! – грозно сдвинул брови Хармхаб. – Об мою спину жрецы сломали не одну палку за непослушание, но никогда не выгоняли. Чем же ты так прогневал наставников?
Мальчик потупил взор и молчал, глядя под ноги.
- Ладно. Возьми со стола вон тот папирус. Прочитай, что там написал мне Хеви – наместник Куши.
Мальчик несмело протянул руку к свитку. Он поднес серо-зеленый лист к лицу и глупо хлопал глазами.
- Паршивец! – Хармхаб ухватил его за торчащее ухо. – Да ты и читать не умеешь!
Мальчика спасли от гнева Хармхаба чезу. Командиры вошли в шатер вслед за Нахтимином и поклонились военачальнику. Хармхаб отпустил визжащего мальчишку, и тот забился в угол шатра, со слезами на глазах, держась за покрасневшее ухо.
- Что? Проворонили? – гневно сверкнул глазами Хармхаб. – Чьи люди стояли в карауле? Почему нехсиу подобрались незамеченными к лагерю?
- Непобедимый, караульных всех убили, - оправдывался Нахтимин. – Как будто к ним спокойно подошли и перерезали горло.
- Они что, спали? Все спали? – удивился Хармхаб.
- Непонятно. - Нахтимин развел руками. - Не могли они спать. Может, их заколдовали?
- Что за глупость, - отмахнулся Хармхаб. – Кто был старшим над караульными?
- Его тоже зарезали. Он даже нож не успел выхватить.
- Ничего не понимаю!
Хармхаб замолчал. Молчали и его командиры, потупив взоры. Наконец полководец спросил:
- Много потерь?
- Много, - вздохнул Нахтимин. – И раненых много.
- Хорошо нас наказали дикари за беспечность! Но об этом надо забыть. Потом разберемся – кто виноват. Поход не должен сорваться, - строго произнес Хармхаб, увидев неуверенность на лицах командиров. – Нечего тянуть. Надо совершить рейд на земли Ирчет, что за третьими порогами. Там нехсиу пасут стада. Разверните карту.
На небольшом походном столе тут же появился кусок коричневого пергамента, исчерченный красной и черной тушью. Позвали смуглых охотников-маджаев из местных.
- Есть два пути, по которому сможет пройти войско. – Заскорузлый палец разведчика прошелся по извилистой линии на пергаменте. – Можно попробовать здесь, через горы. Дорога узкая, тяжелая: вечно подъемы и опасные крутые спуски. Но на этом пути нехсиу не смогут приблизиться внезапно. Местность хорошо просматривается. Лесов нет, только голые скалы. Есть несколько опасных мест, где нехсиу могут устроить засаду, но проскочить - возможно. Выйдем прямо к третьим порогам. Другая дорога вдоль берега Хапи. – продолжил объяснять разведчик, сощурив один глаз. - Однако на этом пути легко нарваться. Над дорогой нависают скалы. По берегу высокие заросли камыша. Нехсиу мастера устраивать засады.
- Я жду вашего мнения. – Хармхаб оглядел командиров. От резкого движения голову, словно сдавило между двух камней.
- Нам надо задержаться здесь на несколько дней, а, возможно, отойти к Бухену, – предложил один из чезу – старый опытный воин. – Много раненых.
- Нет, - отрезал Хармхаб. – Нельзя затягивать войну. Мы должны успеть до разлива Хапи загнать нехсиу обратно в леса.
- Надо идти долиной вдоль берега, - выдвинул идею другой командир – молодой и горячий. – Вперед выслать разведку из маджаев. Пусть предупреждают о засадах.
- Напасть могут и сзади, - возразил разведчик. У нехсиу легкие быстрые лодки. Они способны появиться в любом месте, атаковать и снова уплыть.
- Если пойдем вдоль берега, завязнем в частых стычках. Тогда точно не успеем до разлива. – Хармхаб еще раз взглянул на карту. - Раненых отправим в Бухен. Совсем слабых оставить здесь, в лагере под присмотром лекарей. Всем остальным готовиться к маршу. Собрать самых выносливых воинов в передовой отряд. Идем через горы. Немедленно, пока нехсиу не очухались.
- У нас мало продовольствия, - слабо подал голос старший писец, заведующий снедью.- Нехсиу добрались до склада.
- Значит – будем голодать, - безжалостно решил Хармхаб. – Все! Выступаем. Проберемся по горам и спустимся прямо в земли Ирчет. Перережем все стада нехсиу, сожжем их поселения. Вы чего потупились? – удивился Хармхаб, заметив, как командиры опустили головы.
- Говорите! – потребовал полководец.
- Прости, Непобедимый, - несмело подал голос Нахтимин. – Мы согласны резать нехсиу сотнями, выжигать их поселения до пепла. Но скот… Воины не смогут просто так убивать коров.
- Стада угнать мы не в силах. Всех животных надо умертвить, - настаивал полководец.
- Нельзя гневить Хатхор. Нельзя убивать коров, даже когда голодаешь. Большинство воинов родом с юга. Для них корова – священное животное, связанное с богиней Хатхор.
Действительно, Хармхаб совсем забыл, что многие отряды сформированы из пастухов, которые гоняют бесчисленные стада в землях Вават.
- Хорошо, - сдался Хармхаб. – Угоним, сколько возможно.
Военачальники разошлись выполнять приказ. Слуга поставил на стол перед Хармхабом кувшинчик с водой и блюдо с холодным мясом. Взглянув на еду, командующего чуть не вывернуло.
-Аниб, - окликнул он слугу. – Почему мне не доложили вчера, что Парамессу прислал своего сына? – Хармхаб кивком указал в сторону хлюпающего мальчика.
- Доложили, - невозмутимо ответил слуга, обтирая руки Хармхаба от крови и грязи влажной тряпкой. – Но вчера великий напился до неприличного состояния, - укорил военачальника слуга. – Свалился под стол, заблевал весь пол, да еще обмочился.
- Да что ты на меня наговариваешь! – возмутился Хармхаб. – Что я, юнец, не знающий меры? Я здоровый мужчина и не мог так нажраться. Да еще обмочиться. Ты в своем уме?
- Беру Амуна в свидетели, - побожился слуга и ехидно спросил: - Почему же Непобедимый не помнит вчерашний вечер?
- А сколько же я выпил? – попытался припомнить Хармхаб. Но память начисто размыло, словно строки с папируса, упавшего в воду.
В шатер вошел командир меша Юга. В руках он держал глиняный кувшин с тонким горлышком. Обычно в таких изящных кувшинчиках из пористой глины перевозят дорогое вино.
- Нахтимин, сколько я вчера выпил? – обратился он к нему.
- Вчера все перепились, - мрачно ответил Нахтимин. – Все командиры и даже некоторые воины были не в себе. Только ты здесь не причем. Вот. Смотри. – Нахтимин прямо на стол вылил остатки содержимого кувшинчика.
- Что-то на вино не похоже. – Хармхаб внимательно осмотрел лужицу мутноватой серой жидкости. Обмакнул палец и поднес к носу. – Какое же это вино. И пахнет кислятиной.
- В том-то все и дело, - подтвердил Нахтимин. – В напитке подмешена какая-то гадость. Нам повезло, что кувшины трясло по горной дороге, и весь яд осел на дно. Воины, кому достались остатки с нашей попойки, сейчас страдают от рвоты и страшной головной боли.
- У меня у самого голова трещит, - пожаловался Хармхаб, но вдруг до него дошло. – Ты думаешь, что нас хотели отравить? Но кто?
- Может не отравить, а одурманить. Представь, как легко напасть на пьяный лагерь и всех перерезать. Амун охраняет нас, и не допустил резни.
- Я обязательно принесу ему в жертву черного быка после похода, - согласился Хармхаб. – Но откуда вино?
- Прибыло вместе с продовольствием из Бухена от наместника Куши Хеви.
- Бред какой-то! Никогда не поверю в то, что Хеви вздумал меня травить? Я знаю его с детства. Да и зачем ему? - совсем растерялся Хармхаб.
- Сам не понимаю, - пожал плечами Нахтимин. – Но вино явно – отравленное.
- А вот еще. Погляди, что я нашел. – Хармхаб кинул на стол изогнутый серпом меч. – Нехсиу сражаются такими против нас.
- Не может быть! – Нахтимин взглядом знатока оценил клинок. – Да он недавно из кузни. Оружие Себхота я прекрасно знаю. У него лучшая оружейная мастерская в Хекупта. Вот клеймо - крокодил. Но торговцам запрещается продавать оружие дикарям.
- Но кто-то его завез. Не сам же меч прилетел к нехсиу, как утка, а они его сбили бумерангом.
В шатер заглянул один из чезетов:
- Только что прибыл в лагерь Амени, сын Хеви наместника Куши.
- Сюда его! Немедленно! – закричал Хармхаб. – Сейчас разберемся.
Полог отлетел в сторону. В шатре вошел высокий крепкий мужчина лет двадцати пяти. Синий дорожный плащ совсем запылился. На скуластом мужественном лице, обожженном южным солнцем, горели живые темно-карие глаза. Взгляд слегка утомленный, но приветливый. Высокий лоб без единой морщинки опоясывала токая лента и поддерживала сзади густые черные волосы. На крутых бугристых плечах лежало широкое ожерелье из медных пластинок. Сильные руки протянулись вперед с раскрытыми ладонями.
- Здоровья и силы!
- Живи вечно, - ответил Хармхаб, приветливо улыбаясь. – Рад видеть тебя. Как чувствует себя мой друг Хеви?
- Передает тебе пожелания скорейшей победы.
- Что Меритре? Дочь Солнца здорова? Когда я видел ее в последний раз, она напоминала спелую грушу.
- Благодаря нашим молитвам, моя жена разродилась легко. Снова мальчик. Третий сын в нашем семействе, - радостно ответил Амени.
Хармхаб, не смотря на больную ногу, вскочил со стульчика и обнял Амени.
- Я рад за тебя и Меритре. С удовольствием бы выпил за ваше счастье, но вино у меня все какое-то паршивое. – Он скривился. - После него голова раскалывается.
- Мы еще обязательно отметим рождение моего третьего сына, - пообещал Амени. – Я посвящу его Богу Хору. Пусть носит имя, созвучное с именем самого великого полководца. Как только ты вернешься с победой, так сразу отпразднуем. Как же без тебя? Меритре сказала, что церемонию обрезания доверит только Хармхабу.
- Польщен! И за это бы выпил.
- Что с ногой? Ты ранен? – испугался Амени.
- Пустяки! – махнул рукой Хармхаб и вновь опустился на стульчик. – Под утро повеселились. Не заметил что ли? Весь лагерь перевернут.
- Я подумал, что вы в поход собираетесь, - развел руками Амени. – Неужели нехсиу дерзнули напасть? Тут же на два полета стрелы вся местность просматривается.
- Кстати, что за вино прислал нам Хеви? – как бы, между прочим, спросил полководец.
- Какое вино? – не понял Амени. – Отец не присылал вина. – Когда собирали продовольствие для армии, я хотел отрядить с десяток кувшинов, я же помню: ты любишь красное из виноградников Свена, но отец решил, что лучше отправить несколько лишних мешки полбы вместо вина. Дорога трудная, а армия большая. Каждый лишний мешок зерна дорог. Вот и сегодня я привез чеснок, лук, чечевицу, хлеб, но вина не взял.
- Кто тогда его прислал? – насторожился Хармхаб и приказал слуге: – Позови старшего писца.
Смотритель над снедью подсчитывал остатки продовольствия, что удалось уберечь от нехсиу, когда ему доложили: Хармхаб в гневе и желает его видеть. Смотритель над снедью влетел в шатер, испуганно озираясь по сторонам.
- Кто привез продовольствие, - спросил грозно Хармхаб.
-Имя его я не запомнил, - растерялся писец. – Бородатый такой. То ли ассириец, то ли шардан. Да и охрана из бородачей была.
- Мой отец посылал караван с маджаями. – Амени изменился в лице. – У Хеви нет в услужении шарданов. Зачем ему нанимать слуг с севера? Местных маджаев хватает.
- Непобедимый! – Полог откинулся. Двое воинов втолкнули в шатер связанного человека и бросили его к ногам Хармхаба. – Посмотри, кого нашли среди плененных нехсиу. Он совсем не чернокожий.
Действительно, пленный, нисколько не был похож на нехсиу: кожа светлая, хотя и подкоптилась на южном солнце. Борода рыжая и большой горбатый нос – явно не маджай.
- Это он! – воскликнул старший писец. – Он привез продовольствие.
- Я тоже узнаю эту падаль, - Хармхаб схватил пленника за рыжую бороду и заставил поднять лицо. – Амени, ты помнишь его?
- Конечно же, я помню всех слуг Небнуфе, а этого - особенно. Он состоял старшим привратником в Доме Ликования в Ахйоте еще при правлении Эхнейота, - подтвердил Амени. - Его имя Мексеб. Гиена, от которой вечно воняет падалью и псиной, вызывает меньше отвращение, чем этот сын крокодила. Но откуда он здесь?
Пленный зло озирался по сторонам. Страха совсем не было в его темных глазах. Только безумная ненависть.
- Что ты делаешь в Куши, навоз шакала? – Хармхаб пнул его в бок здоровой ногой. – Язык отсох? Амени, посмотри, у этого рыжего пса на левом ухе должно быть золотое кольцо с именем богини Иштар.
- Есть такое. – Амени повернул голову пленника.
- Отрежь ухо вместе с серьгой и от моего имени отошли Небнуфу. Пусть порадуется.
- Сделаю!
Амени вынул из-за пояса кривой острый нож и схватил пленника за вьющуюся рыжую копну волос. Пленник дико взвыл, пытаясь увернуться от лезвия. Но Амени крепко держал голову. Острие ножа прижал к уху. Вой перешел в жалобное завывание.
-Я скажу! Я все скажу!
Амени отпустил пленника.
- Так говори! – Накинулся на него Хармхаб. – Ты привез отравленное вино?
- Это не яд, всего лишь дурман, - жалобно оправдывался пленник.
- Где маджаи, что сопровождали караван? – спросил Амени, повертев у него перед носом кинжалом.
- Мы их убили…
- Кто твой хозяин? – Хармхаб пристально посмотрел ему в глаза.
Пленник затрясся, пытаясь отвести взгляд, но ничего не сказал.
-Амени, режь ему уши, - разрешил Хармхаб.
Пленный шарахнулся от Амени так, что чуть не перевернул стол.
- Куда! – Амени поймал его за волосы. – Отвечай на вопросы Непобедимого, иначе не только уши, я и нос тебе обрежу.
Пленный дико заорал, обмяк, закатил глаза и рухнул на пол.
- Ты его не убил? – испугался Хармхаб. Он нужен мне еще.
- Притворяется, - успокоил полководца Амени и показал отрезанное ухо с серьгой.
- На этот раз – достаточно. Унесите его, да свяжите покрепче, - приказал Хармхаб. - Скоро он все нам расскажет: кто его прислал, зачем нас хотел отравить и кто нас продал. У меня есть мастера беседовать – даже немые начинают говорить.
Пленного уволокли.
Хармхаб предложил Амени присесть за стол. Слуга поставил перед ними блюдо с фруктами. По кружкам разлил чистую воду. Амени завернул ухо с серьгой в тряпочку и кинул в дорожную сумку. Омыл руки в поднесенной медной чаше и устроился напротив Хармхаба.
- Думаешь, Мексеба - этого скорпиона - прислал Небнуфе? – с сомнением спросил Амени
- Не сам же он решил пробраться в Куши, чтобы отравить меня? – бес сомнения ответил Хармхаб.
- Насколько я припоминаю, Небнуфе изгнали из страны. Его обвинил в заговоре.
- Да. Изгнали. Но все Эйя – мягкосердечный старик, - зло усмехнулся Хармхаб. – Помнишь, после смерти Эхнейота я подавлял мятеж в Хекупта. Младший брат Небнуфе был одним из главных бунтарей.
- Помню. Ты его убил.
-А второго брата прирезал ты сам. Что там за история вышла? Из-за Меритре?
- Да. Из-за нее. Их Дом хотел сделать Меритре супругой сына старшего колесничего Ранофре - Ахмосе, чтобы потом предъявить права на трон Обеих Земель. Меритре – одна из дочерей правителя Эхнэйота и имела права на власть. Я им помешал, помог Меритре сбежать из Ахйота и скрыться. Меня хотели за это прирезать как гуся на алтаре Амуну. Но получилось наоборот – Нетшсук пал от моей руки. Я еще Ахмосе, как следует, не отомстил. Рука так и чешется вспороть ему брюхо!
- Осторожней! – погрозил пальцем Хармхаб. – Никакой мести. Все давно забыто. Теперь Ахмосе – мой зять.
- Он же состоял тогда в подлом заговоре, – удивился Амени. – И ты отдал ему в жены дочь? Расскажи.
- Что рассказывать? Сам все знаешь. Дом Ранофре могущественный. В него входят многие влиятельные чиновники из Нижних Земель. Трое братьев - заговорщиков так же из этого Дома. И посты у них были высокие. Они попытались захватить власть и объявить новую династию правителей. Сделав Ахмосе супругом Дочери Солнца Меритре, они вполне могли посадить его на трон. Хорошо, что в Кемет остались честные люди: я, а со мной вся армия, Эйя с кастой жрецов, Мах с маджаями, Майи в цепких руках держал казну, а Хеви, твой отец контролировал Верхнюю страну, откуда поступало золото и скот. Дом Ранофре проиграл. Ничего у них не вышло. Не смогли они поднять Нижние Земли на восстание. Я вовремя вернулся с армией из Нахарины и навел порядок. Испугавшись разоблачения, старший колесничий Ранофре и старший над войском Йота Рамосе покаялись. На коленях стояли передо мной. Клялись в верности. Свалили всю вину на Небнуфе – единственного оставшегося в живых из трех братьев. Тот поскорее удрал в Лабан. Он долго скрывался в Приморье, но не выдержал нищеты и на брюхе приполз к ногам Эйи. Раскаялся во всем. Эйя – наивный – расчувствовался и поверил этому скорпиону. Простил ему все. Даже не стал выяснять, при каких обстоятельствах умерла вторая жена Эхнейота Кейе.
- Ты до сих пор уверен, что это она отравила правителя?
- Она, - уверенно кивнул Хармхаб. – Я хорошо ее знал. Змея - да и только. Дом Ранофре помогал ей. При мне заговор бы не затеяли. Воспользовались тем, что я сражался в далекой Нахарине. А Кейе захотела стать второй Хатшепсут. Требовала от дома Ранофре, чтобы ее возвели на престол, иначе грозилась раскрыть заговор. Вот братья ее и убили?
Но, все давно забыто, - махнул рукой Хармхаб. – Какая сейчас разница. Двое братьев в мире ином, третий раскаялся и теперь усердно служит при дворе. Рамосе и Ранофре на животе ползают перед Эйей, лишь бы угодить ему. Ахмосе стал моим зятем. Кейе пропала или убита, но среди живых ее нет – это точно.
- Тогда зачем слуга Небнуфе хотел тебя отравить? Если Небнуфе решил отомстить, то выбрал самое подходящее время. Тебя любит народ. Армия в твоей полной власти. Но если Хармхаб потерпит поражение от диких нехсиу - от этих трусливых обезьян – его засмеют. Начнут шептаться на торжищах и на пристанях, что полководец уже старик и не способен управлять армией, - сделал вывод Амени и, насупившись, добавил: – А еще я слышал, что ты в последнее время не ладишь с Эйей.
- У нас возникали разногласия, - неохотно признался Хармхаб. – Он желает строить новые храмы, а мне важнее крепкая армия. Каждый прав по-своему, только казна одна.
Как не сопротивлялся желудок, Хармхаб все же съел немного фруктов и запил водой с уксусом.
- Чего ищешь? – Хармхаб заметил, как Амени оглядывается по сторонам.
- А где мальчик? Вчера к тебе должен был прибыть отряд лучников. Вместе с ними я отослал мальчика лет десяти, сына Парамессу.
- Шакаленок, - позвал Хармхаб. – вылезай на свет.
Мальчик поднялся и поклонился Амени.
- Меритре очень беспокоилась о тебе. - Амени обнял маленького воина. - Как ты добрался? Она прислала тебе сладких пирожков.
- Амени, - Хармхаб нахмурился. – Ты прекрасно знаешь, что я терпеть не могу сюсюканья. Из него я должен воспитать воина или плакальщицу для похорон?
- Это все Меритре, - смутился Амени. - Она его очень полюбила.
- Так чего вы не оставили мальчишку в Бухене? Погнали сюда, в горы, где кругом дикие несхиу?
- Парамессу в письме просил пристроить его в отряд. Он скоро сам прибудет. Рана почти зажила. Сейчас он, должно быть, уже добрался до Острова Слонов. А Меритре хотела оставить мальчика. Он славный. Моей матери Нефтис он тоже очень понравился.
- Славный, - усмехнулся Хармхаб. – почему же такого славного ребенка выгнали из Дома Жизни? Даже маленький проказник Хармхаб отделывался палками – а его выгнали. Да он читать не умеет!
- Он научится. Прости его, - заступался Амени. – Ребенок вырос в маленьком городке под Хутуаретом.
- Ненавижу этот город! – зло сверкнул очами Хармхаб. – Рассадник бунтов, оплот гиксосов.
- Разве ты не знаешь, непобедимый, что Парамессу родом с севера из-под Хутуарета?
- Нет. Впрочем, какая разница? Парамессу - отважный воин, башковитый, находчивый. Недаром я назначил его начальником лучников. Мне его не хватает. Быстрее бы он поправлялся и присоединился к походу. Я уверен, если бы Парамессу был сегодня в лагере, то нехсиу не удалось бы застать нас врасплох.- Хармхаб жадными глотками опорожнил серебряную кружку с водой и громко поставил пустой сосуд на стол. - Предположим, что мальчишка из Хутуарета. Как хоть его зовут? Говори! Что, язык проглотил?
- Мое имя Сети. Я старший из трех сыновей Парамессу, - несмело представился мальчик.
- В городе нет Дома Жизни. Разве не помнишь, как ты там все разгромил во время подавления восстания? – напомнил полководцу Амени.
- Согласен. Было дело. Город я почти весь разрушил. Но у меня не было другого выхода, как только уничтожить это осиное гнездо.
- Так кто же его научит читать, если в Хутуарете нет Дома Жизни? Парамессу отправил мальчишку учиться в Уаст. Жрецы определили его в младшие ученики к семилетним оболтусам. Над ним смеялись, что он такой большой, а учится среди маленьких. Сети долго терпел, но не сдержался и поколотил одного из сынков высокого чиновника. Тот настоял, чтобы мальчика выгнали из Дома Жизни. Парамессу рассерчал и отправил его в войска. Сказал, что только среди младших воинов ему место, и он сам вплотную займется его воспитанием.
- Понятно, - кивнул Хармхаб и строго взглянул на мальчишку. – Остаешься при мне. Будешь заведовать стрелами, получать их у писцов и следить, чтобы мои чехлы всегда были полны. Заодно в твои обязанности входит: чистить мое оружие и следить за лошадьми. Я люблю во всем аккуратность. Запомни! Уши драть буду за каждую провинность. И еще! – вспомнил военачальник. – Будешь учиться читать и считать каждый вечер. Бездари мне в войске не нужны.
- Он со всем справится, - заверил Хармхаба Амени.
- Куда же он денется, - усмехнулся Хармхаб. – Только не надо за него отвечать. Он теперь сам должен стоять за себя.
- Не будь так жесток, Непобедимый.
- Вспомни, как сам потел, когда пришел в армию. Тебе кто-нибудь носил сладкие пирожки? Палки получал за себя и за своих нерадивых товарищей. Помнишь?
- Повелитель! – в шатер влетел один из чезу. – Пленник сбежал. Тот, бородатый.
- Растяпы! – Хармхаб тяжело поднялся, морщась от боли в колене. – Как он смог? Кто его сторожил?
- Его бросили связанного в яму на краю лагеря. Он был без сознания. Оставили одного охранника…
- Как он смог удрать? – разозлился полководец.
- Нехсиу, несколько человек подкрались. Убили охранника и выкрали пленного.
- Попробую с маджаями его догнать, - предложил Амени. – Далеко он не уйдет.
- Пусть Амун поможет тебе, - крикнул вслед убегающему Амени полководец. – Он мне очень нужен. Живым. - После спросил у чезу: - Войско готово?
- Лучники выдвинулись вперед. Тяжелая пехота построена, ждет распоряжений.
- За лучниками колесницы, потом пехота, последними - обоз, - приказал Хармхаб.
- Непобедимый, а шатер? – испуганно спросил слуга. Твоя походная мебель, посуда?
- Ну, ее! Куда я с мебелью попрусь через горы. И эту тряпку.., - показал он на пестрый полог шатра. - Отправь все в Бухен. На земле посплю, под открытым небом. Не впервой.
2
В какую сторону не кинешь взгляд, кругом один и тот же унылый пейзаж: желтые мертвые скалы под раскаленным небом. Ни единого признака жизни. Только кое-где топорщатся заскорузлые колючки, чудом пустившие корни в этом мертвом мире камней, да иногда ящерицы мечутся из-под ног, пытаясь укрыться в норах.
От солнца спрятаться невозможно. Беспощадные жгучие лучи достанут везде. Раскаленные камни излучают жар. К ним не прикоснуться. Как будто находишься в огромной печи. А дороге не видно конца. За одной горной грядой призрачно синеет следующая, дальше еще и еще – и так до самого горизонта.
Хармхаб мысленно проклинал эти горы. Иногда в душе поднимался отчаянный крик: не лучше ли было идти с боями вдоль Хапи. Там, если суждено было погибнуть, так в бою… А здесь издохнешь от жажды. Жара выжимала из тела всю влагу. Губы соленые и сухие. И пить много нельзя: сделаешь один глоток, не заметишь, как всю флягу опорожнишь. Но разве жажду утолишь теплой водой, которая уже начинала вонять. Зачем он пошел этим путем!
Но душа-советник Ху, а вместе с ней душа Эб, что живет под сердцем, нашептывал полководцу: этот путь – правильный. Возможно, от жары и переутомления умрут несколько ослабевших воинов. Но это - все же лучше, чем постоянные стычки с нехсиу. Хитрые твари умеют устраивать засады, причем действую самыми безжалостными способами: могут отравить колодец или подкрасться ночью и напасть на спящих. Никакого понятия о чести. Да и откуда честь у дикарей?
Воины совсем измотались, преодолевая горные уступы. Кони храпели и отказывались идти. Приходилось помогать животным. Хармхаб слезал с колесницы и шел рядом, пока конюхи понуждали упиравшихся животных идти вперед. Колено опухло, горело, но вроде бы расходилось.
- Эй! Мальчишка, ты где? – обернулся Хармхаб.
Сети прошлепал босыми ногами к полководцу. Мальчик сильно устал, но не показывал виду. За спиной болтался огромный, для его роста чехол со стрелами.
- Почему без обуви? – строго спросил Хармхаб.
- Не нашли моего размера, - оправдывался мальчик. – Сандалии дали, но они большие. В них идти неудобно. Он показал пару старых грубых сандалий, привязанных к поясу.
- Пятки обожжешь, да пальцы собьешь – какой тогда из тебя вояка.
- Я осторожно хожу.
- Силы еще есть?
- Да, Непобедимый.
- Далеко от меня не отходи.
- Позволь спросить, Непобедимый.
- Спрашивай.
- Мы добудем в этом походе славу?
- Славу? – удивился Хармхаб. У мальчишки еще хватает сил думать о славе. Он крепче, чем казалось. - Что ты знаешь о воинской славе? Она только на вид красивая, а сама перепачкана кровью, и измазана грязью, при этом воняет потом и смертью. Вот какая она – воинская слава.
Мальчик кивнул, как будто понял.
- Я отправился в поход не ради славы. После смут и неурожаев страна нуждается в золоте Куши, - начал объяснять он мальчишке, а может самому себе. - У местных скотоводов огромные стада. Поставки мяса спасли бы страну от голода.
- В Кемет может наступить голод? – удивился мальчик.
- Может. Всему виной неумелое правление усопшего правителя – Сына Солнца Эхнэйота. Рассказывали тебе жрецы-наставники о Солнечном правителе? Зря он закрыл все храмы и запретил людям молиться Богам. Не все приняли, а многие не поняли новое учение о едином Солнечном Боге, дарующим жизнь всему живому. Жрецы, хранившие миропорядок, знавшие магию, письменность и многие другие науки вынуждены были идти пасти скот или обрабатывать землю. А военные? Постигать воинское искусство стало не престижным ремеслом. Сын Солнца терпеть не мог отважных менфит или искусных колесничих.
- Почему? – мальчик семенил рядом с хромавшим Хармхабом и ловил каждое слово.
- Наверное, потому как сам был слаб телом. У него вечно чернели круги под глазами. Ни один мастер росписи по лицам не мог их скрыть. Грудь впалая, плечи не развиты. Бедра толстые и округленные, словно у женщины. Даже я стеснялся при нем своих широких плеч и высокого роста.
- Почему он не любил жрецов?
- Трудно сказать - почему. Он вообще никого не любил, кроме своего Солнечного отца- Йота. И нас, детей Больших Домов он не любил. Многих знатных писцов прогнал от себя, а приблизил людей из низших, неграмотных. При дворе в охране появились наемники. Всякий сброд нанимали: и ассирийцев, и митаннийцев, даже хеттов. Порядок в столице поддерживали маджаи из Куши.
- Чем занимался правитель? – Мальчик поправил на плече тяжелый чехол, наполненный стрелами.
- Вечно молился своему богу Йоту и корпел над новым учением об устройстве мироздания. Он говорил, что Бог един и его частичка во всем: в человеке, в змее, в травинке, даже в камне. Красота приводит мир к гармонии, а сила разрушает его. Сын Солнца чрезмерно ценил поэтов, художников, скульпторов и прочих бездельников. В Ахйоте на каждом углу открывались мастерские резчиков и скульпторов. Еще одной большой глупостью Эхнэйота я считаю то, что он раздавал ответственные государственные должности всяким низшим писцам. Они ничего не смыслили в управлении, но зато наизусть знали все гимны Йоту. Понимаешь?
- Конечно! Если писарь плохо умеет читать, то он такого напишет…
- Вот-вот. – Хармхаб одобрительно потрепал его по плечу. - В итоге: после правления Сына Солнца Кемет утратила власть над северными землями. Мы потеряли все: Лабан, Приморье, Нахарину. Здесь, на юге начались восстания. Нехсиу выжили всех скотоводов и земледельцев. Армия ослабла, жречества нет, - вообще никакого управления страной. Большинство чиновников в провинциях воры и взяточники.
- А Семенхкерэ? Когда он надел корону Обеих Земель, что ему удалось?
- Ничего, - безнадежно махнул рукой Хармхаб. - Он возомнил, будто сможет покорить всю вселенную, как когда-то Великий Менхеперра Тутмос. А в это время народ голодал.
- А как он погиб?
- По-глупости, да простит мне Амун непочтение к нему, на очередной пирушке перепил, да решил поохотиться в пустыне. Колесница сорвалась в оросительный канал. Он захлебнулся. Да воды в канале было – по колено.
- Но ты и мудрейший Эйя помогали восстановить государство.
- Кое-что смогли, - пожал плечами Хармхаб. - Правитель Тутанхамун, да живет он вечно, вековечно, взошел на трон совсем ребенком после гибели Семенхкерэ. Что он смог сделать? Ему венец Обеих Земель на голове держать было тяжело, а тут всей страной надо править мудро, да еще врагов усмирять. Тогда-то верховный жрец Эйя встал по правую руку от правителя, я – по левую. Народ мы накормили, жизнь в стране наладили. Теперь решили усмирить Куши.
- А нехсиу и раньше восставали?
- Время от времени дикари пытаются нападать на приграничные города. Еще при Небмаатра Аменхотеп Хека Уасете презренная Куши захлебнулась в собственной крови. Несокрушимая армия Кемет прошлась с боями до самого четвертого порога.
- Ты участвовал в том походе? – большие глаза Сети вспыхнули любопытством.
- Я был тогда совсем юнцом. Постарше тебя, конечно. Мне доверили командовать четом молодых лучников. Я помню, как нас боялись враги и как уважали местные жители. Теперь другие времена. И несхиу уже не те. Сейчас дикари хорошо вооружены и неплохо изучили тактику боя.
- Кто их учил?
- Я же и учил, - горько усмехнулся полководец. - Многие из них служили в армии Кемет. Под моим началом совершили поход в Нахарину. Тогда нам удалось разгромить самого Суппилулиуму - грозного правителя Великой Хатти, и прогнать его обратно за Бычьи горы. Многие нехсиу сражались лучниками в меше Юга.
- Плохо, - подвел итог Сети. – Но этот поход мы завершим успешно?
- Конечно. Даже не сомневайся. Правда, начало мне совсем не нравится. Как-то все складывается неудачно. А в Уасте жаждут вестей о громких победах. Хотят увидеть пленных вождей, бредущих вслед за колесницей полководца. Какой там! Как бы нам самим не зажариться в этих горах.
- Но мы же все равно победим! – уверенно произнес Сети, сжав кулачки.
-Победим. Обязательно победим. Воевать с дикарями стало труднее, чем раньше. Нехсиу не вступают в открытый бой. Вечно прячутся в горах и подло нападают ночью. Уничтожают обозы с продовольствием, подло отстреливают вестовых. Они не гнушаются убивать даже местных кушитов, кто помогает армии Кемет. Но им не избежать схватки в открытом поле. Вот тогда мы им покажем!
- А как ты привык вести войну?
- Я веду войну, как учили великие полководцы: лицом к лицу с противником, в полный рост – вот это по–честному, по-мужски.
Их беседу прервали разведчики.
- Горы заканчиваются. Скоро выйдем к Хапи. До порогов осталось два дневных перехода. Впереди спуск и небольшая долина, - докладывал старший. – Там есть ручей. Можно разбить лагерь.
- Нехсиу не заметили?
- Мы осмотрели все окрестные скалы. Все чисто, - заверил старший разведчик.
- Что-то не верится, – усомнился Хармхаб. – На всем пути мы не встретили ни одного чернокожего разбойника. Неужели нехсиу без боя пропустят нас в долину? – Он подозвал командиров и приказал: - Всем глядеть в оба. Оружие держать наготове.
Лучники расчехлили луки и приготовили стрелы. Пехотинцы достали из ножен мечи и кинжалы. Красноватые мрачные скалы песчаника сужались и нависали уступами над дорогой. Впереди проглядывалось широкое ущелье. Внизу зеленела долина, суля долгожданный отдых. Просто чудом казался этот оазис среди однообразных мертвых склонов. Хармхаб вздохнул, предвкушая спокойный сон и глоток прохладной воды из ручья. Но вдруг военачальник краем глаза заметил, как высоко в небе кружит падальщик. К стервятнику вскоре присоединились еще две птицы. Не к добру. Слуги Сета просто так летать не будут. Хозяин – Бог войны Сет, владыка красной пустыни, посылает их только туда, где должна пролиться кровь. Сердце часто заухало в груди - это душа Эб предупреждала об опасности.
- Мой щит! – крикнул Хармхаб оруженосцу.
Воин, следивший за оружием полководца, поднес прямоугольный деревянный щит, обтянутый леопардовой шкурой. Оруженосец помог пристроить щит на левую руку полководца, но тут же вскрикнул. Лицо его перекосилось от боли, и он сполз на землю. В спине торчала стрела с черным оперением нехсиу.
- К бою! – крикнул Хармхаб.
С обеих сторон полетели камни. Стрелы с грозным шуршанием проносились над головой. Хармхаб быстро оценил положение. Единственное спасение – быстро проскочить узкую расщелину между скал и вырваться в долину. Если ввязаться в бой прямо здесь – неминуемы большие потери. Нехсиу прятались за скалами. Стрелкам их не достать. А штурмовать крутые склоны – бесполезно. Он приказал колесницам быстро двигаться вперед. Копьеносцы, догоняли повозки. В бой не вступали, только закрывались щитами и бегом миновали самое узкое место. За расщелиной оказалась ровная широкая площадка, где можно было развернуть строй. Нехсиу вообразили, что напугали Хармхаба. Дикари с визигами и боевым кличем бросились преследовать воинов Кемет. Непобедимый только этого и ждал. Он приказал пехоте выстроиться. Моментально возникла стена щитов. Первую волну нападавших остановили и опрокинули. Как только враг дрогнул, сразу же из под щитов выскочили легкие пехотинцы с небольшими щитами и короткими мечами. Завязалась жестокая схватка. Налетела вторая волна нехсиу. Легкая пехота тут же отступала и спряталась за щитами копьеносцев. Враг вновь наткнулся на стену щитов и частокол копей. Нехсиу поздно сообразили, что сами попали в западню. Они попытались отступить обратно на скалы. Но Хармхаб тут же пустил в погоню лучников - маджаев. Сам схватился за лук. Легкая пехота отсекала дикарям путь к отступлению. Битва закипела с новой силой, но на этот раз нехсиу надолго не хватило. Не многим удалось удрать. Большинство дикарей пали мертвыми или сдавались, падая на колени.
Хармхаб нащупал пустой чехол. В пылу боя не заметил, как расстрелял весь запас стрел.
- Мальчишка! Где мальчишка?
Сети нигде не было.
- Где этот шакаленок со стрелами?
- Здесь! – пропищал Сети, подавая чехол.
Хармхаб вложил стрелу, натянул туго лук, но последние несхиу уже растворились среди скал.
- Я же тебе сказал: держаться рядом? – разозлился Хармхаб
- Меня оглушили, - прохныкал Сети.
Только сейчас Хармхаб заметил, что голова мальчика залита кровь. Красные запекшиеся сгустки покрывали бритую макушку и стекали по левому виску на шею. Даже на плече видны были коричневые подтеки. Хармхаб отбросил лук и щит, нагнулся, чтобы осмотреть рану. Мальчишка взвизгнул от боли.
- Не ной! Голова цела. Слегка камнем задело. Подумаешь, кожу поцарапало. Лекарь! – позвал полководец. - Мальчишку перевяжи.
Долина оказалась просторной, но не такой зеленой, как виделось с гор. Редкие стебли жесткой травы островками торчали среди камней. Ключ пробивался тоненькой струйкой из скалы. Земля провалилась, образовав небольшую лужицу, по краям которой отпечаталось множество следов животных. Ручеек пытался пробиться дальше в долину, но через несколько шагов пропадал. Все впитывала в себя сухая земля.
- Привал! Разрешил Хармхаб. Он слез с колесницы и тут же устало опустился на землю. Колено разнылось, словно кто-то пытался вывернуть ногу.
Лекарь снял повязку и озабоченно покачал головой.
- Делай примочку, да поживее, - накинулся на него Хармхаб. – И отвар какой-нибудь обезболивающий дай. Может, заговор от боли прочитаешь.
- Какой же тут заговор, - причитал лекарь. – Вон как ногу разнесло.
- Пройдет. Что там с мальчишкой, - вспомнил полководец.
- Голову разбили. Но череп не проломлен. Отойдет. – И вздохнул: - Жалко ребенка.
- Я таким же был, когда стоял в рядах лучников и подавал стрелы. Никто нас не жалел, - возразил Хармхаб. - А подзатыльники получали за каждый малейший проступок.
Воины взволновались, зашумели. Все смотрели куда-то вверх на скалы. Хармхаб вгляделся, прикрыв ладонью глаза от солнца. Высоко на выступе он увидел чернокожего нехсиу. Тот кривлялся, показывал неприличные жесты. В руке он держал отрезанную голову одного из воинов Кемет и периодически смачно плевал в лицо. Стрелы едва долетали до наглеца. После каждого неудачного выстрела он громко смеялся и еще больше распалялся. Нехсиу мог долго бы так кривлялся, пока бы не устал, но вдруг за его спиной неожиданно вырос человек. Он двигался быстро и бесшумно. Сухое сильное телодвижениями напоминало тело хищного зверя. Бронзовая кожа лоснилась от жира, защищавшего кожу от горячих лучей. Человек осторожно окликнул наглеца. Тот медленно обернулся и получил сокрушительный удар в челюсть. Насмешник долго кувыркался по склону, обдирая локти и колени об острые камни. В конце концов, оказался в руках воинов Кемет.
- Кто это? – удивился Хармхаб.
Тем временем таинственный мститель кошачьими прыжками с уступа на уступ спустился в долину под громкие приветствия воинов. На обнаженном мощном торсе красовались старые глубокие шрамы от когтей. На сильной шее покачивался золотой амулет с крылатым солнцем. Из всей одежды - набедренная повязка простого выбеленного льна. Обут в недорогие, но прочные сандалии. На поясе кривой нож с костяной ручкой. За спиной, побелевший на солнце, дорожный мешок.
- Да это же Хуто! – узнал его Хармхаб и искренне обрадовался. – Здоровья и силы хранителю лука и стрел правителя. Какая причина привела столь высокого сановника в этот проклятый край.
Хуто неуловимым движением снял с плеча дорожный мешок и склонился перед военачальником. Скуластое смуглое лицо с прямым носом ничего не выражало. Взгляд спокойный, сосредоточенный.
- Живи вечно, Непобедимый! Это я там, в Уасте высокий сановник, Здесь Хуто – простой охотник.
- Как ты нас нашел? – Хармхаб пригласил его присесть за накрытый стол, вернее, перед куском ткани, что слуга расстелил прямо на земле. Угощение состояло из вареной полбы на воде, кусков наструганного сушеного мяса, да горсти фиников.
- Хуто в юности обошел все земли Куши и Вават. Мне знакома каждая тропинка. – Он достал из мешка флягу из пористой глины и протянул Хармхабу. Пиво, каким-то чудом не прокисло и приятно охладило горло полководца.
- Не поверю, что ты соскучился по проклятой Куши. Тоскливей этих гор я ничего не видел. Даже в красной пустыне веселей.
- Кто-то любит красную пустыню, кто-то боготворит Оазисы Жизни, а для меня горы Куши – родной дом, - не согласился Хуто. Лицо его оставалось каменным. – Но я прибыл не развлекаться охотой. Из донесений, что приходят от тебя, я понял: у Хармхаба дела идут неважно. Пришлось отпроситься у правителя, и отправился в Бухен, затем по твоему следу – в горы. Может от меня, как от воина толку мало, но как разведчик - пригожусь.
- Сам видишь, - сокрушенно покачал головой Хармхаб, – война затянулась. Я теряю воинов. Громкими победами похвастаться не могу. Скверно! – Он попробовал кашу и поморщился. Что может быть отвратительней полбы, сваренной на воде, без молока, да еще без соли.
- Не все так мрачно, – не согласился Хуто. – Я только что из Бухена. В городе спокойно. Беженцы возвращаются на свои земли. Хеви собирает неплохую дань.
- Обидно то, что я – непобедимый полководец Кемет, не могу справиться с кучкой дикарей.
- Возможно, - согласился Хуто, отставляя в сторону кружку с водой и принимаясь грызть сушеное мясо. – Но племена нехсиу уже не та кучка дикарей, которых громил Небпехтира Яхмес, и даже не те, что покорились Менхеперура Тутмосу. Ты встречался с воинами из племени Большого Слона?
- Да. Одного сам лично зарубил.
- Большой Слон все и затеял.
- А ведь когда-то он воспитывался в Доме Ликования среди сыновей дворца. Служил у меня чезу лучников, - негодовал Хармхаб. – Получал награды.
-Не переживай. У нехсиу силы не безграничны. Большой Слон обещал другим вождям скорую победу и богатую добычу. Однако война подходит к третьему разливу, но богатой добычи нет. Некоторые вожди перестают верить Большому Слону. Возмущаются: им было намного выгодней дружить с Кемет, торговать, чем воевать против нее.
- Твои слова вселяют надежду. Если так, то с нехсиу скоро покончим.
- Возможно. Но твои враги есть и внутри страны. Не забывай про Дом Ранофре.
- Что еще нужно этим собакам? Они вновь показывают зубы?
- Сам Ранофре не причем. Ты его отстранил от командования колесничими Амуна, при этом достойно наградили. Он остался доволен. Теперь Ранофре праздно проводит время в загородном дворце среди олив и сикомор, в окружении любящих обнищавших родственников. Другое дело – Небнуфе.
- Вот ты о ком! Шелудивый пес приполз на брюхе к хозяину и скулил, вымаливая прощения. Теперь он вновь рычит? – Аппетит совсем пропал.
- Небнуфе завоевал большое доверие у правителя. За его спиной, надо признать, большие дела для блага Кемет. Да и Дом Ранофре поддерживает этого скорпиона.
- Как на это смотрит Эйя? Неужели простил ему все?
- Эйя решил, что Небнуфе достаточно наказан. После смерти правителя Эхнейота, когда братьев обвинили в заговоре, Небнуфе лишился всех домов и земель. Оба брата его погибли. Кстати, одного ты лично прирезал.
- Так, кем он сейчас служит? – Хармхаб отхлебнул еще немного пива из фляги Хуто.
- Ему доверили корабельное дело. Он следит за судоходством по Хапи. Еще он поставлен старшим над строителями храмов – очень ответственная и высокая должность.
- Этот скорпион подослал ко мне убийцу, - пожаловался Хармхаб.
- Я знаю. Встретил Амени. Он поведал мне о нападении на твой лагерь. Но только убивать тебя никто не собирался. Небнуфе хотел все сделать хитрее.
- И как же?
- Хармхаб терпит поражение за поражением. Воины гибнут сотнями. Результата никакого. Что могут сказать о таком полководце?
- Что он бездарен, и Боги больше ему не покровительствуют, - сообразил Хармхаб. – Тут же забудут все его предыдущие победы. Признают в нем тупого старика и спихнут с должности. Дадут дом с землей где-нибудь в Оазисах Жизни, а через пару сезонов отравят или придушат во сне.
- Хороший план, - подтвердил справедливость его слов Хуто. - Стране нужен будет новый полководец. И к должности твоей рвется ни кто иной, как все тот же Небнуфе.
- Почему бы и нет? Он моложе меня. Опыт в войне у него есть… Ну, гиена! – Хармхаб хрустнул пальцами, крепко сжимая кулаки. – У тебя есть мысли, как обхитрить его? Ты только что из Уаста. Тебе должно быть известно настроение двора.
- Знаю одно: спешить не стоит. Пока у тебя крепкая армия, способная выстоять против нехсиу, никто даже пикнуть не посмеет, что Хармхаб стал слабым. А если ты одержишь громкую победу над племенами нехсиу – никто не посмеет даже косо взглянуть в твою сторону.
- Да, - усмехнулся Хармхаб. – Осталось только одержать громкую победу.
- Надо допросить пленника, - предложил Хуто. – Надеюсь, он выжил после падения со скалы?
- Представляешь, даже ничего не сломал. Лекарь только челюсть ему вправил. Но это уже ты приложился.
- Тогда приступим. – Хуто поднялся.
Пленник сидел на земле со связанными за спиной руками. Двое стражников охраняли несхиу. Он оказался мускулистым высоким воином с черной лоснящейся кожей и короткими жесткими кучеряшками на голове. При приближении Хармхаба и Хуто, воин оскалился, показывая белые ровные зубы, начал плеваться. Из горла его вырвались страшные ругательства. Он всем видом показывал, что презирает врага, и никакие пытки ему не страшны.
- Как будем пытать? Огнем? Или попробуем пальцы ломать? – предложил Хармхаб. – Не нравится мне… Не умею я…
- Пытать его бесполезно, - покачал головой Хуто. – На груди татуировка слона. Он из земель Кехет. Воины из земли Кехет умеют переносить боль и преодолевать страх. Скажу больше: перед тобой сын Большого Слона.
- Неужели! – обрадовался Хармхаб. – Что скажет папа, когда узнает, что его отпрыск в плену?
- Ничего, - разочаровал его Хуто. – У Большого Слона около сотни жен и наложниц, столько же сыновей.
- Что ж тогда будем делать? Пытать – бесполезно. Отцу на него наплевать, - растерялся Хармхаб. – Не уговаривать же его с помощью сладких пирожков.
- Я знаю, чего боятся нехсиу. – Хуто вынул бронзовый нож и очертил на земле круг, внутри которого оказался пленника. Нехсиу принялся ругаться еще сильнее. От усилия подпрыгивал на месте. Пытался дотянуться до Хуто и укусить. Но охотник не обращал на него внимание, продолжал заниматься своим делом.
Когда же на земле из-под кончика ножа появилось несколько непонятных иероглифов, пленник неожиданно притих и с ужасом взглянул на Хуто. Он попытался выползти из круга.
- Не давайте покинуть границу, - приказал Хуто охранникам, и те копьями загнали пленника обратно в круг. Он извивался, пытаясь высвободиться, но путы крепко врезались в руки. Здоровенный воин-нехсиу неожиданно разрыдался.
- Что это с ним? – Хармхаб сам испугался.
- Я очертил магический круг и написал имя злого духа Ухусахи, - объяснил Хуто. – Все, что находится внутри круга, принадлежит этому духу.
- Ухусаха? Когда-то слышал я про это божество, - попытался вспомнить Хармхаб.
- Злой, и жестокий дух, с телом человека и головой пантеры. По приданию, он живет под землей в пещерах, полных чудовищ и огненных озер. Божество нападает на людей и съедает их печень. После этого несчастный вечно должен жить в подземном царстве и служить рабом у Ухусахи. И никаких полей блаженства ему не светит. Никаких божественных лесов, полных дичи. Удел души - вечно прозябать во мраке, к тому же неустанно служить рабом злобному чудовищу.
- И все? – удивился Хармхаб. – Ловко ты его…
-Я сейчас буду читать заклинания. Пусть несколько воинов повернуться в сторону запада, протянуть руки и громко зовут Ухусаху., - попросил Хуто.
Хармхаб подозвал воинов и приказал им сделать, как велел охотник. Двое из местных маджаев сразу отказались наотрез. Они упали на колени и молили полководца не произносить имя этого духа.
- Маджаев отпусти, - посоветовал Хуто. – Имя Ухусахи может писать и произносить, по их поверьям, только заклинатель, уверенный в своих силах. Любой другой смертный, кто посмеет вызвать духа, тут же умрет.
- Ты же не заклинатель, - удивился Хармхаб.
- Я и не маджай. Амун хранит меня. – Хуто погладил широкой ладонью золотое крылатое солнце, висевшее на груди.
Охотник принялся произносить непонятные слова жутким утробным голосом. Даже у Хармхаба мурашки забегали по спине. Пленник взвыл, словно перепуганный до смерти ребенок. Из глаз его брызнули слезы. Он забился в истерике. Хуто нагнулся и спросил что-то на языке нехсиу. Пленник усиленно закивал. Казалось, голова отвалится.
- Теперь можешь спрашивать у него все, что захочешь, - объявил Хуто Хармхабу.
- Так просто? – удивился военачальник. – Надо будет записать этот обряд. Пригодится.
Из слов пленника выяснили, что нехсиу готовят дерзкую вылазку. Большой Слон понял, что с Кемет способом мелких пакостей воевать бесполезно, решился на отчаянный шаг. Одним словом, он хочет собрать все племена и неожиданно напасть на Бухен. Уничтожение самого надежного форпоста Кемет на юге очень сильно подорвет репутацию главнокомандующего Хармхаба и его друга наместника правителя в Куши, Хеви. Да и после такой потери, как крепость Бухен сама Кемет еще долго не оправится.
Большой Слон все отлично рассчитал. Пока Хармхаб выискивает его за третьими порогами, воины нехсиу вдоль реки спустятся к Бухену. Даже если город взять не удастся, - стены крепкие, двойное кольцо укреплений, ров с водой, - все равно, перепугают местных жителей по всей округе, сгонят их с мест, перережут скот, засыплют оросительные каналы, сожгут поселения, потравят поля. После такого дерзкого набега многие вожди Куши, кто до сих пор сомневался, к кому примкнуть: к восставшим или к Кемет, обязательно приползут на брюхе к Большому Слону, моля о дружбе и предлагая своих воинов.
- Умно придумал, - покачал головой Хармхаб. - Мы ушли из города и оставили Бухен под защитой небольшого гарнизона. Но сам Большой Слон до такого бы не докумекал. Тут надо было все тонко рассчитать: выманить меня подальше в горы, собрать большие силы. Спроси-ка у этого выродка: откуда у них оружие. Еще спроси: кто надоумил Большого Слона напасть на Бухен.
Хуто повторил вопрос на местном диалекте. Пленник отвернулся, не желая отвечать. Но Хуто настаивал, пригрозив Ухусахой. Нехсиу тут же все рассказал. К Большому Слону прибыл тайный посланник из Уаста, от кого - он не знает. Вождь беседовал с посланником с глазу на глаз. Посланник привез много оружия и украшений.
- Имя посланника? – насторожился Хармхаб.
- Мексеб, - выдал пленник.
- Надо спешить в Бухен, - встрепенулся Хармхаб. – Дела совсем плохи.
- Погоди, - остановил его Хуто. – Сперва продумаем все до мелочей.
Они отошли подальше от пленника и уселись прямо на земле. Солнце закатилось за вершины гор. Вечерний ветерок принес прохладу, хотя камни продолжали источать жар.
- Если повернешь армию обратно к Бухену, нехсиу снова исчезнут в горах и затаятся, - размышлял Хуто. - Они не будут с тобой вступать в открытый бой. Пусть их больше, но нехсиу боятся тебя и твоих отважных менфит.
- Согласен. Но мы пойдем быстро.
Хуто с сомнением поглядел на больную ногу полководца. Сказал:
- У нехсиу кругом лазутчики. Они следят за перемещением войска.
- Как в таком случае поступить?
- Войску надо исчезнуть и неожиданно появиться под Бухеном.
- Это как? – усмехнулся Хармхаб
- Я знаю одну тропинку, узкую и опасную, по которой мы незаметно выйдем прямо к берегу Хапи. Этой тропой мало кто пользуется: только горные козлы да охотники. Пусть Большой Слон думает, что ты по-прежнему тащишься через горы к землям Ирчет. Пусть он осадит Бухен, а мы окажемся у него за спиной.
- Думаешь, удастся?
- Все зависит от тебя и от твоих воинов, Непобедимый, - рассудил Хуто. – Оставь слабых и раненых под присмотром лекарей. Не надо брать с собой тяжелое оружие и обоз. Сейчас пусть все хорошенько отдохнут. Завтра предстоит тяжелый переход. Охрану выставь небольшую. Я сам прочешу все расщелины. Если где-нибудь прячутся нехсиу, им не уйти от моего ножа.
- Ты еще не потерял сноровку охотника, - удивился Хармхаб. – Я думал, светская жизнь размягчит тебя, как кусок воска на солнце.
- Только ради детей и любимой жены я таскаюсь за правителем на всех нудных церемониях, - с презрением поджал губы хранитель лука и стрел. - В душе Хуто всегда остается охотником.
Хуто исчез в надвигающихся сумерках, как будто растворился. Хармхаб бросил на голую землю плащ. Солнце совсем скрылось, подсвечивая западный край неба багровыми красками. Воздух остывал, но земля до сих пор хранила тепло. Произнеся молитву Амуну, полководец улегся на плаще и осторожно вытянул больную ногу. Как только все мышцы расслабились, так усталость разом придавило тело к земле.
В кострах трещали головешки. Искорки по замысловатым спиралям взлетали в темнеющее небо и сливались с, пока еще бледными, звездами. Под ухом застрекотал неутомимый кузнечик. Вот у кого нет забот! С другой стороны кто-то хныкал. Это еще что? Хармхаб приподнялся на локтях. Мальчик с перебинтованной головой сидел отдельно от всех. Он подтянул костлявые колени к лицу и подергивал худенькими плечиками. У Хармхаба вдруг все сжалось внутри. Ни с того ни с сего стало жалко этого малыша. Он тут же вспомнил себя такого же маленького с душой полной обид на жрецов, что били его палками за плохую учебу, на воинов, что вечно кричали и отпускали подзатыльники. Ну что у него за детство? Вырастит озлобленным, безжалостным. В чем он виноват?
Военачальник поднялся и подошел к мальчику. Тот сразу же прекратил хныкать, быстрыми движениями узкой ладошки размазал слезы по грязному лицу.
-Ты ел? – спросил полководец.
- Да, - не задумываясь, ответил Сети.
- Понятно. Эй! – окликнул одного из своих телохранителей. – Накорми мальчишку. Посмотри, у кого осталась горячая каша.
Мальчик жадно глотал вареную полбу. Все губы перемазал. Долго вычищал дно керамической миски куском черствой лепешки.
- Не спеши. – Хармхаб налил в медную кружку воды, капнул из глиняной фляги немного уксусу, протянул Сети. – Запей. Как голова? Болит?
- Нет!
Мальчик громко глотал воду. Чуть не подавился.
- Доел? Ложись сюда на плащ. – Военачальник укутал мальчишку в свой плащ. Сам прилег рядом прямо на голую землю.
Ну, Парамессу! Ох, отругаю его, за то, что прислал мне такого воина. Совсем же ребенок.., - были последние мысли полководца, перед тем, как он провалился в глубокий сон.
Ну и путь выбрал Хуто - без ног останешься! Действительно - тропа для горных козлов. Да тут даже козлов не видно. Змеи, и те редко попадались. Чем они тут только питаются? Сам Хуто ранним утром покинул войско. Охотник с десятком самых выносливых лучников-маджаев отправился разведывать дорогу. По пути оставлял метки, чтобы Хармхаб не сбился с дороги. Охотник хотел поспеть к Бухену раньше нехсиу и предупредить наместника Хеви об угрозе.
Коней пришлось распрягать и вести наповоду. Колесницы тащили на плечах. Иногда приходилось взбираться чуть ли не по отвесным скалам. К этому надо добавить невыносимое пекло и обжигающий ветер, приносящий тучи мелкой пыли. Обоз сразу же безнадежно отстал. Хармхаб распорядился взять только ослов. Они более приспособлены к горам. На животных нагрузили оружие немного продовольствия и воды. Волов и мулов с телегами оставили в долине под присмотром небольшого отряда.
То вверх, то вниз. Камни срывались из-под ног. Кожа на спине ссохлась от солнца. Рот, словно набит песком. Язык распух и совсем не хотел ворчиться. На зубах противно скрежетали песчинки. Головная накидка покрылась пятнами от соли. Давненько Хармхаб так не потел. Про колено он старался не думать, привык к тупой боли и не обращал нее внимание.
Когда же закончатся эти желтые скалы! Хоть бы облачко выплыло и на время прикрыло жгучее солнце. Нет же, небо прозрачное, чистое, раскаленное. Опять вверх. Опять камни выскальзывают из-под ног. Держись за выступы в скале. Ладони обжигает, словно дотронулся до жаровни. Сердце надрывается, тяжело ухая где-то в животе.
Наконец безумные подъемы и головокружительные спуски кончились. Хармхаб вытер липкий пот со лба и с облегчением вздохнул. После очередной побежденной вершины перед ним открылась гряда бесконечных зеленых холмов. И где-то там, почти у горизонта призрачно блеснул, дарующий жизнь всему живому, Великий Хапи. Неужели все? Одолели! Теперь идти будет легче.
- Привал! – скомандовал Хармхаб.
Солнце быстро катилось к горизонту. Жара отступала. От далекого Хапи пахнуло прохладой, принося облегчение уставшим людям и утомившимся животным. Расставили часовых. Кто еще был в силах, разводил костер и готовил еду. Большинство же воинов рухнули на землю и тут же уснули.
Хармхаб глотнул противной теплой воды с примесью кислого вина. Немного взбодрился. Нога почти не болела. Опухоль сошла, оставляя желтые и фиолетовые пятна кровоподтеков. Когда же все это кончится, - взбурлило в душе. – Проклятая Куши с ее неугомонными презренными нехсиу! Завтра он покончит с ними! Раз и навсегда! Чтобы больше не возвращаться сюда. Никогда!
Хеви, наместник Та-Кемет в Куши бегал глазами по столбикам иероглифов. Только что с кораблем казначейства прибыло письмо от верховного жреца Эйи. Вскрытый тонкий цилиндрический чехол черного дерева лежал на столе. Коричневая восковая печать с оттиском скарабея бала аккуратно срезана ножом.
В послании мудрейший требовал подробного доклада о ведении боевых действий. Между строк сквозило недовольство по поводу столь затяжной компании, не приносящей весомых результатов. Хармхаб с войсками совершает рейд за рейдом по неспокойным землям, а нехсиу все так же нагло нападали на мирные племена, подвластные Кемет. Ни один мятежный вождь еще не схвачен, а средства на содержание армии утекают, как воды Хапи в Великую Зелень. Если дальше так будет продолжаться, Эйя вынужден прислать писцов с проверкой.
Скверно! Только проверок еще не хватало. Приплывут холенные надменные чинуши, ничего не смыслящие в войне. Будут задавать глупые вопросы, совать нос во все щели. Да еще их надо будет кормить и поить. Полбу они жрать не будут. Им чечевицу подавай, да еще с мясом, и хлеб белый. Вино лучшее, выдержанное, от пива будут морду кривить. А хоть слово им скажешь поперек, так тут же начнут жалобы строчить в Уаст.
Хеви отложил папирус, поднялся со стула, прошелся по длинной колоннаде, выходящей в сад. От крыльца с резными каменными колоннами дорожка бежала среди развесистых сикомор и строгих кипарисов, заканчивалась перед небольшим семейным храмом. Хеви неспеша направился вглубь сада, размышляя, как бы лучше ответить мудрейшему.
В тени деревянной резной беседки покоились две каменные стелы. Одна посвящалась солнечному богу Йоту, другая - Амуну. У входа еле заметно чадила масляная лампадка. Хеви взял с полки деревянную плошку в виде руки с открытой ладонью, насыпал благовоний и подкурил от лампадки. Терпкий ароматный дымок весело закружился внутри храма. Хеви произнес молитву Амуну, прося успехов в делах. Покосился на стелу Йота. Надо ее убрать - прошло время Солнечного Бога - или хотя бы имя Йот заменить на имя Ра. Он сегодня же позовет резчиков. Пусть перебьют надписи.
Покончив с молитвой, Хеви зашагал обратно. В глубине сада он услышал голоса. Возле цветущих клумб стояла Меритре. После родов лицо девушки заострилось и побледнело. Но большие карие глаза сияли живым блеском. Повезло же старшему сыну, - улыбнулся Хеви, - назвать сестрой самую прекраснейшую Дочь Солнца. Чертами она только слегка напоминали отца – Солнечного правителя Эхнейота. Меритре больше походила на свою мать – красавицу из Нахарины Гилухепу. Дочь правителя Митаннии недолго пробыла на берегах Хапи и умерла в юном возрасте, едва разрешившись от родов. Она подарила правителю дочь и ушла в поля Иалу. Уж сколько лет прошло, но Хеви до сих пор помнит, как весь двор восхищался нежной красавицей с далекого севера. Вот и Меритре унаследовала от матери ту загадочную красоту, которая так и притягивает взгляд. Кожа у Меритре была светлая, казалось прозрачной, не то, что у смуглых местных жителей. Непослушные вьющиеся волосы она убирала под тонкую накидку и стягивала узеньким золотым обручем. Просторная белая одежда мягкими волнами спадала к самой земли. Груди большие, полные молока. Талия тонкая, как будто и не рожала вовсе. А ведь уже третий раз порадовала семью.
Чернокожая кормилица следом несла младенца. Тут же появилась супруга самого Хеви – Нефтис. Женщина заботливо усадила Меритре на небольшой стульчик, приказала служанке принести свежего молока и хлеба.
- Не надо беспокоиться, - смеялась Меритре. – Даже при дворе так не заботились обо мне.
- Я совсем немного, - оправдывалась Нефтис и тут же поправляла на Меритре ожерелье из нитей стеклянных бус вперемешку с золотыми пластинами. Заглядывала в лицо, пытаясь угадать, хорошо ли себя чувствует девушка.
Хеви улыбнулся. Нефтис просто обожала невестку старшего сына. Она любила ее больше, чем всех своих пятерых сыновей. Еще бы! Нефтис всю жизнь хотела иметь дочь, но рождались только мальчики. Теперь, наконец, в доме появилась невестка, да еще какая! Красавица. Принесла трех внуков, не считая Миамун...
Хеви нахмурился, подумав о Миамун. Он вспомнил, как старший сын Амени приплыл в Бухен после долгого похода в Нахарину. Возмужалый, с остывшим взглядом. На широкой груди награда золотого льва от самого Хармхаба. Приплыл не один. Он предстал перед родителями, держа за руку Дочь Солнца, и объявил, что Меритре стала его сестрой. Радости не было конца. Но Хеви с Нефтис удивились, когда узнали, что у Амени и Меритре уже есть дочь. Когда они успели? Малышка Миамун. Но ей уже было года три. Вскоре им все объяснили...
Родной брат Хеви, жрец Амуна, один из совета Мудрейших, Аменнеф прибыл следом. Хеви чуть не сошел с ума от радости. Он считал брата погибшим. Аменнеф состоял в касте жрецов Амуна и бесследно пропал во время правления Эхнейота, когда обезумевшая толпа громила храмы и убивала жрецов. Поминая в храме всех предков, он приносил жертвы и за Аменнефа. И вдруг – живой, да еще в высоком сане верховного жреца Амуна.
После долгих горячих объятий, за кувшином вина в тенистом саду, Аменнеф поведал о своих безрадостных скитаниях, о горькой жизни в изгнании и о возвращении на берега Хапи. И в конце, понизив голос, он раскрыл тайну маленькой Миамун. Она – последняя дочь Эхнейота и второй его супруги Кийи. Хеви чуть не подавился. Но причем здесь Амени? А с Кийей что произошло?
История запутанная. До конца никто ничего не знает. Даже он, верховный жрец Амуна строил картину происходящего по слухам. Кто-то утверждал, что Кийя должна была принести Эхнойоту долгожданного наследника. Но после рождения дочери, Солнечный правитель разочаровался в супруге. Сколько можно! У Нефернефруйот родилось пять дочерей. От принцессы из Нахарины – тоже дочь. Правителю нужен был наследник. Кийя – его последняя надежда. Но и она не оправдала ожиданий. Эхнейот резко охладел к супруге и стал искать замену. Но опять же – это все слухи. Кийя не на шутку перепугалась. Что ее могло ожидать? Конечно же, ссылка в далекое захолустье и полное забвение. А она была женщина своенравная и чересчур гордая. Вот в этот момент к ней и втерлись в доверие братья Нетшсук, Небнуфе и Сенуфе из могущественного дома Ранофре. Что дальше произошло, жрецы допытывались долго, но так до конца и не нашли достаточно доказательств. Вроде бы Кийя подсыпала яд в вино правителю. Эхнейот помутился рассудком, ослеп и вскоре умер. Вот тут началось самое интересное. Кийя захотела сама стать у власти, поминая великую правительницу Хатшепсут. И ее поддерживали многие знатные люди. Но братья? Разве можно их было оставить в живых? Однако Кийя недооценила могущество дома Ранофре. В одно прекрасное утро ее покои нашли пустыми. Где она – до сих пор неизвестно. Никто ничего не видел и не слышал.
А как же Миамун? Спустя много времени, после того, как правитель Семенхкерэ отправился к Солнцу, в Уаст явился худой жрец. Приплелся из далекого храма, где-то вблизи Великих Пирамид. Одет в лохмотья, вместо посоха – простая палка, за спиной узелок с ребенком. Жреца привели прямо к Аннемефу. Тот развернул узелок. Маленькая девочка. Ее подкинули к порогу храма. Бывает такое. Жрецы обычно подкидышей отдают в хорошие семьи. Но у этой на запястье золотой анх с именем и страшным заклятьем. Именно из-за этого заклятья никто не посмел убить ребенка. Жрец не раздумывая, сразу же направился в Уаст.
Времена не спокойные. Династия правителей вымерла. Хорошо хоть остался Тутанхамун, которого тот час же посадили на трон. Но случиться могло всякое. Знатные Дома тайно и открыто принялись бороться за власть. Если девочка окажется в каком-нибудь из домов, те могут открыто потребовать признать ее наследницей. Жрецы ничего не придумали лучше, как только возвестить, что Миамун является дочерью Меритре и Амени и спрятать ее подальше в Куши.
По настоянию Аменнефа, Дом Хеви скрывал от всех происхождение миленькой круглолицей девчушки с большими черными глазами и обворожительной улыбкой. Но наместник тревожился день ото дня: чем старше становилась Миамун, тем больше бросалось в глаза, что она совсем не похожа на своих названных родителей. Кто знал вторую жену правителя Эхнэйота лунноликую Кийю, взглянув на Миамун, сразу бы признался, что видит ее копию. А немного тяжеловатый подбородок и вытянутый назад затылок напоминал о настоящем отце – божественном Сыне Солнца. Какая дальнейшая судьба ожидает ее? Станет ли она супругой высокого писца или отважного воина. Нарожает ему милых деток и проживет спокойно всю жизнь, не ведая, что в ее жилах течет божественная кровь. А может… Убереги ее Амун! Хоть Аменнеф и брат ему, но Хеви не позволит использовать девочку в хитроумных жестоких планах жрецов. Она стала наместнику родной. Хотя… Чем он помешает? Если каста потребует…
Миамун появилась тут же в саду в легком белом платьице. Широкий пояс стягивал тонкую талию. Черные жесткие волосы, сплетенные в толстую косу, спускались на левое плечо. Она вела за руки двух младших братьев. Хеви залюбовался. Он чувствовал себя счастливейшим человеком на земле – глава большого семейства.
Рисут отвлек его. Слуга доложил о прибытии высокого гостя. Хеви поспешил во двор для приемов. Перед ним предстал хранитель лука и стрел правителя. Странно, но Хуто выглядел совсем не как высокий сановник. Вид у него был утомленный, сандалии чудом держались на ногах, лицо и плечи обожжены солнцем.
- Живи вечно! – поздоровался Хуто.
- Здоровья и силы! – ответил наместник. – Ты весь в пыли. Ноги сбиты. Откуда?
- Я только что от Хармхаба, - коротко бросил Хуто. – Дело срочное. Нехсиу должны напасть на Бухен.
- Напасть? – не поверил Хеви. – На Бухен?
- Часть плывет по реке, другие пробираются по берегу.
- У них хватит смелости напасть на город?
- Они надеются, что Хармхаб завяз где-то в горах и не успеет придти на помощь.
- Где сейчас Непобедимый? – забеспокоился Хеви.
- Полководец ведет войско по тайной тропе и скоро придет на подмогу.
Хеви повел гостя в дом. В своем рабочем кабинете он предложил Хуто стул и налил холодного вина в серебряную чашу.
- Нехсиу много? – озабоченно спросил Хеви, разворачивая на столе свиток папируса с подробной картой окрестностей Бухена.
- Много. Советую созвать гарнизоны из всех близлежащих крепостей.
- Согласен. Если не удержим Бухен, от остальных укреплений толку мало.
- Я постараюсь быстро по реке добраться до Острова Слонов и потребовать помощи у Начальника Южных Врат. Надо не просто отбить нехсиу – надо их уничтожить. Обязательно взять в плен Большого Слона.
- Если сам Большой Слон возглавляет повстанцев – дело серьезное. – Хеви склонился над картой. – Вот здесь, - ткнул он пальцем в край пергамента. – Крутой откос – хорошее место для встречи. Дорогу завалим камнями. Река сужается, течение быстрое. На лодках это место пройти трудно. У нехсиу единственный путь – лезть вверх по откосу. У меня хватит сил отбить несколько атак, к ночи отойдем и укроемся в стенах города. Выиграем день и измотаем нехсиу.
- Хороший план, - одобрил Хуто. – Но если они обойдут хребет вот по этому пути, - показал он узкий проход в скалах. – Окажутся у тебя в тылу. Тогда ты не сможешь отступить к Бухену.
- Рискну, - все же решил Хеви. – Не люблю отсиживаться за стенами. В ущелье отправлю разведчиков. Если нехсиу попробуют обойти, разведчики успеют предупредить.
- Хранит тебя Амун, - пожелал охотник наместнику.
Лазутчики нехсиу появились ранним утром. Они прятались среди зарослей кустарника, пытались незаметно подползти к стенам. Хеви приказал не трогать их, как будто в городе ни о чем не подозревают. Даже городские ворота оставались открытыми настежь. На сторожевых башнях часовых не выставлял, только возле ворот дремали двое охранников. Все, как обычно: город жил мирной жизнью. Погонщик вывел цепочку ослов, навьюченных тюками с товаром, и направился по своим делам. Высокий смуглый молочник спешил на торжище, неся на плече большой кувшин со свежим молоком. Мясники вели быков в город, чтобы забить на мясо. Волы тащили телегу, доверху нагруженную овощами и зеленью. Между тем гарнизон Бухена готовился вступить в бой в любой миг. Всем мужчины, выдали со склада оружие и сандалии. Оружейники работали с раннего утра до поздней ночи, мастеря стрелы, щиты, копья.
Вскоре разведчики исчезли. Маджаи проследили за ними. Доложили наместнику, что лазутчики скрылись в степи.
Хеви отдал приказ быстро, без лишнего шума выдвигаться войску из города.
Дорога резко сбегала вниз. Полукругом обрывался скалистый берег. Внизу просматривалась узкая полоска суши и дальше бурлила река. Для наступления путь один - вверх по дороге. Хеви отдал приказ завалить дорогу. Воины при помощи палок вывернули несколько валунов и скатили вниз. Теперь путь закрыт. Осталось ждать.
Вокруг тихо и пустынно. Воины напряженно ждали, не выпуская оружие из рук. Только жрецы бормотали заклинания, насылая порчу на врагов. Хеви заметил в верховьях реки темную черточку, за ней появились еще несколько. Черточки приближались и превращались в длинные узкие лодки из просмоленных связок камыша. В каждой набилось человек по двадцать вооруженных нехсиу. Сначала с десяток лодок, потом еще и еще, скоро вся река кишела челноками, словно откуда-то с верховьев перебиралась огромная стая крокодилов. Лодочки причаливали к берегу, поросшему высоким папирусом. Воины выбирались на сушу и бесшумно быстро двинулись по дороге, уверенные, что их никто не ждет. Впереди большая добыча. Проклятые бледнокожие поплатятся за свою беспечность. Ответят за все обиды.
Хеви разглядел предводителя. Пышный головной убор из перьев колыхался на макушке могучего воина. Большой мясистый нос протыкала кость и загибалась острыми концами кверху, напоминая бивни слона. Наместник узнал главного зачинщика восстания - Большого Слона. Вождь усиленно жестикулировал руками, подгоняя воинов. А лодки все прибывали. Сколько же их! Нехсиу еще никогда не собирали такое огромное полчище.
А это кто? Хеви заметил среди черных тел в соломенных юбках бородатого бледнолицего человека с перебинтованной головой. Пленник? Нет. С оружием. Переговаривается с вождем. Неужели предатель? Похож на шардана. Точно – предатель! Амени ему рассказывал, как Хармхаба пытался отравить Мексеб. Его поймали, но предателю удалось сбежать. Амени шел по его следу, но попал в засаду, устроенную нехсиу. Еле отбился. А голова перевязана, потому что Амени отрезал предателю ухо.
Нехсиу, тем временем, направились вверх по дороге. Путь преградил завал из камней. Самые смелые попытались перелезть, но тут же были сброшены обратно. Хеви приказал лучникам открыть стрельбу. Рой стрел взвилась в воздух и жалящим дождем посыпалась на головы нападавших. Нехсиу немного растерялись, но сразу же опомнились и ринулись на штурм. В отваге им не занимать. Неся потери, они поднимались по откосу и вступали в схватку с воинами наместника. Хеви бросил вперед тяжелую пехоту. Стена прямоугольных щитов и длинные копья заставили нехсиу откатиться назад.
А лодки все прибывали.
Нехсиу ринулись во вторую атаку, на этот раз более организованную. Бой перекинулся через завал. Нехсиу настырно лезли вперед. С огромным усилием, воины Кемет вновь откинули врага, хотя порой казалось, что нехсиу вот-вот прорубят строй. Наступило небольшое затишье. Противники собирались силами. Хеви с тревогой заметил, что теперь уже по суше прибывают воины с овальными разукрашенными щитами. Племена земель Тумеху – узнал он - отчаянные и бесстрашные. К тому же они вооружены не короткими копьями с кремневыми наконечниками, а настоящими бронзовыми топорами. И лучники у них меткие. Охотники из земель Тумеху частенько наведывались в Бухен со слоновыми бивнями, черным деревом и живыми обезьянами. Но меняли товар не на зерно и одежду, а на топоры и наконечники для стрел. Когда Хеви запретил менять товар на оружие, вожди Тумеху пришли к нему и божились, что топоры им нужны для заготовки черной древесины. Они с Кемет воевать не будут. Их племена занимаются только мирным трудом. Как же! Вон они - в боевой раскраске.
Вновь нехсиу бросились в атаку. Пригибаясь, почти к самой земле, воины, словно ящерицы быстро двигались вперед. Их прикрывали лучники. Стрелы смертоносными стаями проносились над головой то в одну, то в другую сторону. Хеви сам возглавил оборону. Вооружившись небольшим прямоугольным щитом и серповидным бронзовым клинком, он встал перед строем копейщиков. Рядом вырос Амени. У того в руке сверкал длинный прямой хеттский меч. Только он мог в совершенстве владеть этим иноземным оружием, да еще прикрывался ассирийским круглым щитом. Не каждая рука удержала бы такой тяжелый медный щит.
Хеви встал в удобную стойку: левое колено чуть согнуто, правая нога сзади упирается в землю. Рядом почувствовало Амени, жар, исходящий от его разгоряченного тела. Первый нехсиу поднялся во весь рост и кинулся на наместника, занося топор. Удар – нападавший полетел назад с разбитой головой. Щитом отбил копье, рубанул в ответ – нехсиу сложился пополам с распоротой грудью. Краем глаза Хеви замечал, как рядом мелькает меч Амени. Он увертывался от кремневых наконечников копей. Острие меча неожиданно вылетало из-под ассирийского щита и разило как жало финиковой осы. Попробуй угадать, когда вылетит из-под щита клинок. Это Амени у аккадцев научился такому приему.
Вокруг кипела битва. Брызги крови летели во все стороны. Раненые стонали под ногами. Дико орали дерущиеся. Трещали черепа. Запах пота и крови бил в нос.
Нехсиу вновь откатились назад. Выдохлись! Хеви осмотрел свой строй. Бойцов поубавилось. Убитых оттаскивали назад и складывали рядком. Еще больше раненых. Лекари вынимали наконечники стрел из разорванной плоти. Перевязывали раны. Хеви взглянул на солнце. Желтый раскаленный шар прошел зенит. Пора отступать к городу. Еще одной атаки не выдержать. Надо укрыться за стенами. Вот теперь пусть попробуют штурмовать город. Силенок не хватит!
- Наместник! – К нему подлетел один из маджаев-разведчиков.
- Говори!
- Нехсиу обходят нас по ущелью.
Хеви в пылу сражения совсем забыл об этом проклятом ущелье. Ведь Хуто его предупреждал!
Отходили быстрым шагом. Раненых несли на щитах. Хеви возглавлял колонну. Амени с лучниками прикрывал отход. Впереди показались высокие зубчатые стены Бухена, позолоченные заходящим солнцем. Неужели успеют проскочить? Дорога из предательского ущелья пуста. Хеви подгонял воинов. Отряд Амени где-то там, в хвосте вступил в перестрелку.
На башнях крепости пылали факела. Бухен готовился к обороне. Стражники распахнули ворота, перед войском.
У Хеви оборвалось все внутри. Со стороны ущелья послышалось завывание нехсиу. Показались и сами разбойники.
- Строй! Держать строй! – скомандовал наместник, понимая, что проскочить к крепости сможет только с большими потерями, да еще есть угроза, что отряд Амени окажется отрезанным. Надо было задержать нападавших. Все оказалось хуже, чем он предполагал. Из ущелья вытекли организованным порядком воины Тумеху. С ними справиться не так-то просто. А Амени еще не подтянулся. Делать нечего, Хеви повел воинов в бой. Правое плечо онемело от натуги, но Хеви рубил и рубил изогнутым бронзовым мечом. Несколько раз чуть самому голову не раскололи топором. Прочный щит треснул и еле держался на лоскутьях кожи.
Но тут прямо на головы нехсиу полетели камни и стрелы, заставляя их отступить обратно в ущелье. Хуто с многочисленным отрядом с Острова Слонов подоспел вовремя. Воины Тумеху не просто отступили под их напором – они побежали.
- Буду вечно молиться за тебя, - поблагодарил наместник смотрителя лука и стрел правителя.
Хуто лишь скупо улыбнулся.
Амени последним влетел в крепость. Ворота захлопнулись. Хеви был уже на стрелковой башне. Амени поднялся вслед за ним. Пришел Хуто.
- Я приказал поднимать камни на стены, - сказал Амени, снимая тяжелый кожаный нагрудник, чтобы тот не мешал стрелять из лука.
- Сейчас на штурм не пойдут! – уверенно предположил Хеви. – У них нет ни лестниц, ни метательных орудий. Просто так, бревном ворота не вышибить.
- Со стороны реки? – поинтересовался Хуто.
- Не смогут. В это время года течение сильное. Лодки у них легкие. Будет сносить ниже.
- Тогда они разгромят все вокруг в бессильной злобе и с рассветом уберутся обратно, - рассудил Амени, перевязывая легкую рану на правой руке.
- Возможно, - с сомнением произнес Хуто. – А может – и нет. Что ж они зря собирались столь огромными силами и шли сюда, так далеко, тщательно готовили нападение, а теперь вернуться ни с чем? Большому Слону нужен Бухен: кладовые города, где полно одежды, зерна и оружие.
- Эти твари что-нибудь попробуют предпринять, - согласился с ним Амени. – Хоть бы Хармхаб поспел вовремя!
На стенах подняли тревогу. Около сотни чернокожих лучников открыто бежали к воротам города. Предводитель, высокий стройный воин размахивал руками.
- Они хотят с нами вести переговоры? – не поверил Хеви.
- Это же Паитси, вождь племен из земли Таххет, - узнал Амени. – Он привел своих воинов нам на подмогу.
Паитси с отрядом лучников впустили в крепость. Амени спустился вниз и крепко обнял друга.
- Как тебе удалось проскочить под носом у нехсиу?
Здоровый чернокожий воин растянул полные губы в довольной усмешке.
- Пока они сообразили, кто мы такие, было уже поздно нас преследовать. Со мной воины, готовые умереть, но отстоять город. Мы не боимся Большого Слона и даже диких воинов из земель Тумеху.
В доме наместника собрались знатные горожане. Все при оружии. Хеви отдавал распоряжение: кому какую часть города оборонять, сколько стрелков оставлять на башнях, куда уносить раненых.
Появился гипессару города. Он так же вооружился кинжалом и небольшим щитом.
- На стенах выставил охрану, - доложил он. – Раненых разместили в храме. Стражу на воротах усилил. Только, Хеви, - недоуменно пожал плечами гипессару. – Зачем ты распорядился отдать под охрану ворота Птаха каким-то паршивым ассирийцам? Разве они воюют лучше маджаев?
- Каким ассирийцам? – не понял наместник. - Не отдавал я такого распоряжения.
- Но они сказали, что прибыли вместе с Хуто с Острова Слонов.
- Не было в моем отряде ассирийцев. Поднимай тревогу! – тут же сообразил Хуто. – Я к воротам Птаха.
- Я с тобой! – Амени схватил меч, и ассирийский щит.
- И я с вами! – Кинулся вслед Паитси, ухватив копье с широким медным наконечником.
Они бежали по опустевшим извилистым улочкам. Их догнала Меритре. Девушка успела переодеться в грубую холстяную одежду с открытыми плечами. Кожаный нагрудник с бронзовыми пластинами защищал тело. Волосы она убрала под высокий кожаный шлем. За спиной висел тугой лук и чехол со стрелами.
- Меритре! – попросил Амени супругу. – Спрячься в доме с детьми.
- И не подумаю, - жестко отрезала Меритре. – Ты лезешь в самую сечу, а я должна прятаться?
- Ты только после родов...
- И что с того? – разозлилась Меритре. - Руки не дрожат, зрение острое.
- Дети…
- О них позаботятся. Не смей меня прогонять.
- Тогда держись сзади, - сдался Амени.
- Буду прикрывать вас.
Небольшой отряд подошел к Воротам Птаха вовремя. Предатели - ассирийцы откидывали толстый брус, запиравший створки.
- Остановитесь! – крикнул Амени.
Хуто выхватил кинжал и бросился сразу на двоих. Паитси копьем проткнул ближайшего бородача, затем схватился за топор. Амени еще двоих оттеснил от ворот, орудуя мечом. Меритре метко сняла лучника с башни. Но все же опоздали. Створки ворот распахнулись. По длинному узкому проходу в крепость хлынули нехсиу. Вел их Мексеб с перебинтованной головой. Хеви с городским отрядом подоспел на помощь. Нападавшим не дали прорваться в город. Битва закипела между внешней и внутренней стеной. Врагов вытеснили и пытались закрыть тяжелые дубовые створки, но нехсиу с новой силой навалились. До самого рассвета кипел бой с переменным успехом. Нехсиу пробивались к выходу в город, но их раз за разом откидывали назад. Ловкие чернокожие воины взбирались по веревкам на стену. Их сбрасывали вниз. Бой перекинулся на две стрелковые башни, защищавшие Ворот Птаха.
- Отбить башни! – закричал Хеви и сам ринулся вверх по крутой каменной лестнице.
Через несколько мгновений он уже был на башне и орудовал серповидным мечом.
С первыми лучами нехсиу все же захватили башни и овладели внешними воротами. Битва продолжалась за внутренние ворота, которые запирали вторую оборонительную стену. Весь проход между стенами был устлан трупами. Нехсиу дрались отчаянно. Еще немного, и враги ворвутся в город. Хеви приказал возводить завалы на улицах, выходящих к Воротам Птаха.
Амени вырвался из сечи и подбежал к Меритре. Кожа на щите висела ошметками. Меч в зазубринах. Все тело покрывали ссадины и кровоподтеки. Грудь вздымалась от тяжелого дыхания. Меритре вместе с отрядом лучников обстреливала неприятеля с крыши ближайшего дома.
- Ты цела? – Амени внимательно оглядел ее.
- Да! А у тебя рана.
- Царапины, - отмахнулся Амени, вытирая тыльной стороной ладони пот вперемешку с липкой кровью. – Иди домой, к детям. Здесь опасно.
- Я быстро, - крикнула она. Шум боя не давал говорить спокойно. – Только покормлю малыша, захвачу стрел и обратно.
Амени проследил взглядом, пока Меритре не скрылась за углом, и вновь кинулся на помощь отцу. Вдруг напор нехсиу неожиданно ослаб. Они бросились бежать.
- Что там? – сквозь частое дыхание крикнул Хеви.
- Бей! Бей! Амун! Бей! – громом прокатилось за стенами.
- Это Хармхаб! Хармхаб с нами! – Обрадовался Амени и увлек воинов в атаку.
4
Хармхаб, пользуясь тем, что враг увлекся штурмом, незаметно подошел сзади, тихо выстроил войско и ударил в тыл. Застигнутые врасплох нехсиу дрогнули. Хоть их было раза в три больше, чем воинов у Хармхаба, но от столь стремительного натиска они попятились. Большой Слон попытался дать бой войску Кемет, но Непобедимый бросил вперед колесницы. Против них чернокожие воины не устояли. Проносясь по полю боя хищной стаей, колесницы оставляли за собой шлейф убитых и раненых. Дикари спасались бегством. Но куда убежишь от быстрых колесниц и метких лучников. Только немногим удалось добраться до берега. Они пытались воспользоваться лодками. И на этот случай Хармхаб позаботился. В камышах, где нехсиу оставили свои суденышки, их ждали в засаде маджаи. Самые отчаянные нехсиу пытались сопротивляться, и были безжалостно убиты. Большинство же дикарей падали на колени и подставляли шеи в знак смирения. Их тут же связывали по рукам. Среди плененных вождей попался и сам Большой Слон.
В саду дома наместника собрались чезу и знатные горожане для празднования победы. Но все как-то проходило тихо, без бравурных речей и хвастливых рассказов о собственных подвигах. Просто закончили очередное тяжелое дело. Здесь на юге стычки с нехсиу – обычное явление. Все понимали, что сегодняшний разгром лишь на время успокоит дикарей, а может, еще больше разозлит. Сколько было этих громких побед над нехсиу во времена Небпехтира Яхмеса, и при Джесеркара Аменхотепе, который дошел с войсками до четвертых порогов. Аахеперкара Тутмос в свое время жестоко подавил восстание в Куши, и, казалось, нехсиу никогда больше не воспрянут. Даже Мааткара Хенеметамон Хатшепсут посылала войска на усмирение южных народов. Но боевой дух нехсиу возрождался вновь. И воинов набирается предостаточно. Женщины нехсиу плодовитые, что волчицы.
Хармхаб похлопал тяжелой ладонью по плечу Хеви.
- Ты здорово держался. Весь в синяках и ранах, но битву вел превосходно.
Хеви болезненно поморщился.
- Какой там! Годы не те. Амени вел битву. Радует одно: дикарей мы успокоили. Хоть передохнем и займемся посевами. На каменоломни надо съездить. Восстановить золотые рудники.
- Мир наступит вплоть до четвертого порога, - подбодрил его Хармхаб, потягивая холодное вино. – Бухен станет самым спокойным городом в Куши. Скоро торговля здесь вновь оживет. Кушиты понесут на продажу черное дерево, слоновую кость, обезьян и шкуры животных. Вернуться беженцы. Зазеленеют поля. Стада будут мирно пастись на лугах. Вновь камнерезы направятся в каменоломни. Мир – это чудесно. Чем больше я воюю, тем больше ценю спокойные дни.
Появился Амени. Свежие раны еще кровоточили, но он не обращал на них внимание. На лице его застыла тревога.
- Я осмотрел всех убитых и раненых возле ворот, - нахмурился он. – Нашли только пять тел ассирийцев. Троим удалось уйти. И вовсе это не воины Ашшура. Когда мы отбивали ворота, я среди предателей узнал одного. Все тот же Мексеб.
- Этой гадине опять удалось ускользнуть, - разочарованно воскликнул Хармхаб. – Хитрая собака. Но я его достану!
- Не ругайся, непобедимый, иначе разгневаешь духов этого дома. Все позади, - остудила его Меритре.
Она незаметно вошла в комнату с младенцем на руках. Босиком, все в той же грубой льняной одежде, только без нагрудника и шлема. Волосы спускались по плечам до самого пояса черными струйками.
- Не буду, - пообещал полководец. – Живи вечно и радуй сердце своей красотой! Неужели и ты тоже обороняла ворота, - удивился он, заметив кровь на ее одежде.
- Я – жена воина, - фыркнула Меритре. – Подумаешь, родила недавно. Ходить немного тяжело, да грудь мешает лук натягивать. Но стрелы мои все попадали в цель.
- Восхищаюсь отвагой Дочерью Солнца, - не сдержал восклицание Хармхаб, хотя помнил, что Меритре очень не люби, когда в ее честь произносят хвалебные речи.
- Где Сети? – забеспокоилась Меритре. – Где мальчик?
- Спит, - успокоила ее кормилица, принимая из рук младенца. – Бедняга утомился. Голова разбита и ноги все в синяках. Я его накормила чечевичной похлебкой и дала теплого молоко.
- Мальчишка – герой! – похвалил его Хармхаб. – Все время держался возле меня, подавал стрелы. В глазах страх, взгляд как у затравленного волчонка, но не дрожал и не пригибался.
- Мальчика могли убить или покалечить! – упрекнула его Меритре. – Почему ты не оставил в его обозе?
- Всех могут убить, - невозмутимо ответил Хармхаб. – Меня в двенадцать лет могли убить, когда я служил в рядах армии Небмаатра Аменхотеп Хека Уасета. Всем было наплевать: сколько тебе лет. Воин – значит, стой насмерть. Там, под крепостью Джару на севере дикие хабири пытались вырезать нас всех до одного. Они не щадили никого, даже детей. Десять дней мы без крошки хлеба и без глотка воды обороняли крепость… – Хармхаб потребовал у слуги еще вина. - А твой супруг? Амени могли покалечить в Нахарине. Сколько ему тогда было? Пятнадцать? Он уже командовал чезетом. Да и себя вспомни, как ты бросалась в атаку на хеттов вместе с лучниками. Так что, если мальчишка назвался воином – пусть терпит.
- Какие же вы бессердечные! – надулась Меритре. – Пойду, помогу кормилице уложить детей.
- Я с ней согласен, - сказал разумно Хеви после ее ухода. – Мал он еще для войны. Надо строго отчитать Парамессу за то, что прислал мальчишку в самое пекло.
Хармхаб спал долго. Даже опоздал на утреннюю молитву. Хеви приказал не беспокоить полководца: пусть отдохнет, как следует. Когда военачальник встал, Амун-Ра уже высоко сиял на чистом синем небосклоне. Хармхаб размял шею. Позвонки противно хрустнули. Он отвык от подголовников. Деревянный валик, который ему подложили под шею, оказался низким. Колено крутило, но ходьба уже не доставляла адскую боль.
Слуги-кушиты разложили главнокомандующего на каменном столе и окатили теплой водой. Растерли тело мелким белым песком и еще раз окатили. Затем две черные служанки мягко втирали в кожу ароматное масло. Брадобрей выскреб голову острым кремневым ножом и тонко расписал лицо: подвел глаза, очернил брови, подкрасил веки и нарумянил щеки. Хармхаб надел белый головной платок в мелкую синюю полоску. На плечи уложил широкое ожерелье из серебра, меди и вулканического стекла. Отказался от одежды из тонкого выбеленного льна, остался только в набедренной повязке.
-Что желаете на завтрак? – спросил вежливо слуга.
- Мяса, и пожирнее, - распорядился Хармхаб. – Погоди! – остановил он рисута. – А где хозяева? Почему в доме наместника так тихо?
- Наместник Куши Хеви, да живет он вечно, вместе с Амени занимаются размещением войска и выдачей продовольствия.
- Где Хуто и Паитси?
- Хранитель лука и стрел правителя вместе с вождем племени Таххет возглавили лучников и ушли за город ловить остатки презренных нехсиу. Госпожа Нефтис и госпожа Меритре отправились в храм, помогать лекарям. Раненых много...
Хармхабу стало немного стыдно: все занимаются делом, а он, главнокомандующий, кто должен вставать с первыми лучами и организовывать боеспособность армии, спит до полудня, словно ленивый писец из архива. Неужели подкрадывается старость? Как-то неуютно стало от этой мысли.
- Принеси мне хлеба и молока, - попросил он слугу. – Мяса не надо. Сяду есть, когда все покончат с делами и соберутся вечером.
- Как будет угодно, Непобедимый. И еще, - вспомнил слуга. – Господина дожидается Парамессу. Он прибыл сегодня утром, но просил тебя не беспокоить.
- Наконец-то! – обрадовался Хармхаб.
Военачальник нашел Парамессу на площади возле городского храма Амуну. Чезу выстроил своих лучников и проводил осмотр. Парамессу не отличался высоким ростом, а широкие плечи и мощные ноги делали его еще ниже.
- Бей! Бей! Амун! Бей! – дружно грохнули лучники, завидев Хармхаба.
- Здоровья и силы вам, победоносные, - приветствовал полководец воинов. – Здоровья и силы тебе Парамессу.
- Живи вечно и веди нас к победам! – Парамессу поклонился Хармхабу, вытянув руки с открытыми ладонями.
- Я рад, что ты снова в строю! – Хармхаб обнял его. Начальник лучников крякнул и побледнел. – Извини, - полководец выпустил его из объятий. – Раны еще болят?
- Ерунда, - сквозь сжатые зубы ответил Парамессу.
- Покажи! – потребовал Хармхаб.
Парамессу нехотя распустил матерчатый пояс и распахнул одежду. Хармхаб поморщился. Вся грудь розовела свежими уродливыми шрамами.
- Амун уберег тебя. Как ты только выжил? Я до сих пор с содроганием вспоминаю, как тебя, всего в крови раскопали из-под груды тел нехсиу. Думали, что умер. Но ты еще дышал, хотя вся грудь была разворочена.
- Все зажило, как на кошке, благодаря молитвам Амуну и отличному лекарю из Свена, - махнул рукой старший лучник, вновь накидывая одежду. – Одно расстраивает: не успел прибыть вовремя. Без меня разгромили презренных нехсиу. Ох, я бы им показал! – погрозил он кулаком куда-то вдаль.
- Свен, - насторожился Хармхаб. – Ты сказал лекарь из Свена.
- Да. Я лечился в Свене. Здесь недалеко. Отличные виноградники, чудесные оливковые рощи.
- Ты не был в Уасте? – еще больше насторожился Хармхаб. Что там ему Сети наплел?
- Я решил не отдаляться от войска.
- Как же ты вызвал сына из Уаста? – не понял полководец.
- Я никого не вызывал, - пришла очередь Парамессу удивиться. – Что с моим сыном? – забеспокоился он.
- Сети уже несколько дней находится при войске, - ошарашил Хармхаб старшего лучника.
- Кто? Мой Сети? Но он же в Уасте. Учится в Доме Жизни. Жрецы обещали сделать из него умелого строителя или ваятеля. – Совсем растерялся Парамессу и тяжело задышал.
- Твой сын приплыл на торговом судне из Уаста и сказал, что ты направил его ко мне на воспитание, - Хармхаб сердито вскинул брови. – Ну, шакаленок! Ну, паршивец!
- Нет. Я не посылал его, - тряс головой Парамессу. – Как я мог. Он же совсем мальчишка. Только недавно ему состригли детский локон. Он в Уасте, в Доме Жизни, - все твердил Парамессу. Старший лучник побагровел и начинал задыхаться. Хармхаб даже испугался за его здоровье. - Да объясни мне, в конце концов, что с моим сыном?
- Жив он, - успокоил его полководец. – Вон он. Одет, обут, накормлен. Маленький хитрец! Всех обманул.
Сети вместе с другими мальчиками из младших воинов хуну-неферу выводил из конюшни лошадей на водопой. Он семенил рядом с высоким гнедым Хопсом. Не понятно было, кто кого ведет: мальчик коня или конь тащит его за собой. На голове Сети белели свежие бинты, уложенные заботливой рукой Меритре. Набедренная повязка болталась на костлявых бедрах. Опять без сандалий, - гневно сдвинул брови Хармхаб.
- Шакаленок! Иди сюда! – гаркнул он гневно.
Сети вздрогнул всем телом и застыл с перекошенным от ужаса лицом, увидев рядом с полководцем отца. Казалось, он превратился в каменный столб и теперь не сдвинется с места. Но Хопс, заслышав голос хозяина, радостно заржал и ринулся к Хармхабу, волоча мальчика следом.
Полководец погладил коня по морде, чмокнул в нос. Хопс довольно фыркнул. Затем огненный взгляд военачальника переместился на маленького Сети.
- Рассказывай!
- Чего вам надо от ребенка, - сердито прошипела Меритре, словно разгневанная пантера. Она случайно проходила мимо. Спешила от колодца с кувшином воды в храм. Лекарям нужна вода, промывать раны. Но, увидев, что на Сети должна обрушиться очередная волна гнева Хармхаба, решила защитить мальчика.– Замучили бедного ребенка.
- Его отец, уважаемый Парамессу утверждает, что не посылал в войско мальчишку, - попытался успокоить ее Хармхаб.
- Живи вечно! – Парамессу поклонился Меритре, положив руки на колени.
- Здоровья и силы, славный воин, - ответила Дочь Солнца и заслонила собой Сети - Не знаю, о чем вы здесь говорите, но трогать его не позволю!
- Никто не обижает этого лживого шакаленка, - раздраженно буркнул Хармхаб. - Дай ему хоть с отцом поздороваться.
Меритре отступила в сторону.
- Сети! – радостно воскликнул Парамессу и кинулся к сыну. Он крепко обнял мальчишку. – Что с твоей головой? Как ты себя чувствуешь? – он заботливо осмотрел повязку.
Но мальчик освободился из объятий отца и встал перед ним на колени:
- Прости. Я не послушался тебя, - произнес он, виновато пряча глаза. – Я не хочу учиться на строителя. Я хочу стать воином.
Старший лучник не знал, что ответить. Хоть он и был строгим отцом, но, в то же время, до безумия любил старшего сына.
- Плохое начало для карьеры воина, - строго сказал Хармхаб. - Ты обманул всех. Вранье - сродни предательству.
- Но иначе ты бы не оставил меня в войске, - дерзко оправдывался мальчик.
- Не оставил, - согласился Хармхаб. – Потому как ты - маленький лгун, да еще не умеешь ни писать, ни считать. А бездарей я терпеть не могу. Расскажи отцу, за что тебя выгнали из Дома Жизни?
- Но, как же так? – удивился Парамессу. – Он учиться лучше всех. Наставники всегда хвалили его и ставили другим в пример
- Лучше всех! – Хармхаб готов был взорваться, как вулкан. – Так ты и здесь меня обманул! Прикидывался, что не умеешь читать! Говори, за что тебя выгнали из Дома Жизни?
- Я сам убежал, - признался Сети. – Не хочу быть строителем. Я хочу, как отец - стать воином.
- Не станешь! – рявкнул Хармхаб. – Возвращайся обратно в Уаст!
Полководец резко повернулся и зашагал прочь.
Второй вечер в доме наместника проходил веселее, чем прошлый. В саду краснели жаровни. Повара готовили мясо и дичь. Слуги суетились. На небольших круглых столиках с резными ножками возвышались горки фруктов и пирожков. В воздухе витал дух благовоний и терпкого вина. Музыканты играли на визгливых свирелях. Знатные горожане в новых одеждах, обвешанные украшениями важно прогуливались по саду со счастливыми лицами. Хеви принимал вождей из южных земель, которые спешили в Бухен, узнав о громкой победе. Чернокожие вожди подносили множество подарков и клялись в вечной преданности правителю Кемет. Испугались! Ведь до этого сами посылали своих воинов в поддержку Большому Слону. Амбар для зерна доверху уже был завален отлично выделанными звериными шкурами. Для золотого песка не хватало сундуков. Клетки с живыми птицами и обезьянами Хеви распорядился оставлять за стеной дома. Их некуда было ставить. Черное дерево, большие кувшины с зерном, слоновую кость распорядитель гипессару города отправлял сразу на пристань. Хеви совсем был ошеломлен, когда в подарок правителю Обеих Земель один из могущественных вождей прислал три сотни молодых девушек-наложниц. Вождю нельзя отказать. Пришлось часть дома отводить под гарем.
Не спал весь город. Воины-победители гуляли от души. В домах веселья не протолкнуться. Быстрые папирусные лодочки торговцев спешили вниз по реке к Свену, славящемуся своими виноградниками, иначе вина не хватит для праздника. Охотники подняли цену на дичь, но и ту чуть ли не вырывали у них из рук.
Хармхаб не шибко веселился. Это для Хеви, Амени, Паитси долгожданный праздник. Пусть они ликуют. В их крае наконец-то наступил долгожданный мир. А, вот, для него - он нутром чувствовал - война только начинается. Его Ба подсказывала, что впереди тяжелый разговор с Эйей. Средств на поход против нехсиу израсходовано – немеренно. Дотошный старик заставит писцов войска отчитаться за каждую хлебную корочку, за каждую головку чеснока. Потом начнет нудеть нравоучительным тоном, отчитывая Хармхаба, как провинившегося мальчишку. Что ему громкая победа. Казна пуста. Еще ждет неприятная встреча с Небнуфе. Лучше всего – сразу прирезать его без объяснений. Этот подлый скорпион будет выкручиваться. Он умеет! Ничего! Хармхаб его припрет. Но все это – пустяки. Вскоре предстоит поход на севере. Не спокойно в землях Приморья. Опять надо требовать у скупого Эйи золота на армию. Опять объяснять, что, потеряв Приморье, Кемет останется без лабанского кедра и без пурпурной ткани Угарита, без масла оливы с Тира. И хетты… Как заноза в пятке! Суппилулиума продолжал подчинять себе земли на севере. Нахарина – верный союзник Кемет давно под его властью. Если ему не показать зубы, то он захочет оттяпать Кадеш, Угарит, а может, потянет руки к Мегиддо…
Хеви застал полководца в уединенном уголке сада за тяжелыми размышлениями.
- Прости, что отрываю тебя. Почему ты один?
Хармхаб через силу улыбнулся.
- Я отвык от праздников. Да и раньше не очень любил светские приемы.
Появился Сети, неся на подносе кувшин с вином и два серебряных бокала.
- Шакаленок! – узнал его Хармхаб и нахмурился. – Ты еще в Бухене?
Но мальчик нисколько не обиделся. Молча подал один бокал Хармхабу, другой Хеви.
- Он хочет попросить у тебя прощения, - сказал Хеви.
- Не дождется! – отрезал Хармхаб. – Лгунов я не прощаю.
- Из него выйдет хороший государственный деятель, - как бы, между прочим, заметил Хеви. – Ловко он обвел всех… Но все ж без злого умысла, - добавил наместник, почувствовав на себе горящий взгляд Хармхаба. – Прости его. Он умеет добиваться своего.
- Переметнулся на его сторону? – удивился Хармхаб. – Да кто он такой, что вы за него все заступаетесь: ты, Меритре, Амени.
- Наверное, Боги охраняют мальчика, - предположил Хеви
- Думаешь? – криво усмехнулся Хармхаб. Полководец взглянул в наивные детские глаза Сети, и у самого внутри все перевернулось. Да что же это с ним! – выругал он мысленно себя.
- Шакаленок, чего ты хочешь?
- Носить твой лук и стрелы. А когда подрасту, охранять тебя. Носить твой щит, - с жаром выпалил Сети.
- А за обман, что тебе полагается.
- Наказание, - опустил глаза Сети, но тут же вскинул их и искренне произнес: - Я готов выдержать любое, только не выгоняй меня из армии. Я не буду учиться в Доме Жизни. Я хочу быть при войске, - тут Сети из жалкого мальчика вновь превратился в упрямца. – Все равно сбегу! Отправлюсь на север. В крепость Джару. Буду сражаться с хабири.
- Вот, паршивец! – Хармхаб не то разозлился, не то развеселился. – Хабири сразу разбегутся, как только ты там появишься. А шарданы приползут к тебе на брюхе и будут молить о пощаде. Герой!
- Он хочет им стать, - снова вступился за юного воина Хеви.
Появилась Меритре в красивом желтом наряде.
- Не помешаю мужскому разговору? – спросила она.
- Нет, - Хеви посторонился. – Мы решаем судьбу Сети.
- Я вот, что подумал: пусть остается, – изрек Хармхаб. Наместник удивился: как легко сдался упрямый главнокомандующий. В глазах Сети загорелось счастье. – А что в этом плохого? – продолжал рассуждать Хармхаб. - Мальчишка хочет стать полководцем. Я его воспитаю в своем духе.
- Может лучше отправить его в Уаст? – несмело предложил Меритре, вспомнив суровую школу Хармхаба, которую сама прошла в юности. Она помнила, как Непобедимый воспитывал из мальчишек хуну-неферу каменных воинов. Не так-то просто выдержать его науку. Пока завоюешь звание менфит, все тело покроется шрамами.
- Нечего ему делать в Уасте? – Хармхаб поднялся и испепеляющим взглядом заглянул в счастливые глаза Сети. – За обман отработаешь. Еще как отработаешь! Наукам я лично с тобой буду заниматься. Парамессу пусть не переживает, я из многих маленьких слюнтяев сделал достойных мужей. Взгляни, хотя бы на Амени. Несколько лет службы при мне - и он начальник золота Амуна в Куши. А какую супругу нашел благодаря мне – самую прекрасную Дочь Солнца.
- Не слишком ли хвалишь себя, Непобедимый? – усмехнулась Меритре, но без злобы.
- Оставляю тебя носителем моего лука и стрел, - торжественно произнес Хармхаб. – Заодно будешь описывать все мои подвиги. Я буду любить тебя, как собственного сына. – При этих словах он сунул поднос юному телохранителю огромный крепкий кулак. - Но за каждый проступок ждет тебя суровое наказание. Учить я умею не хуже жрецов из Дома Жизни. Наставники-жрецы иногда жалеют учеников. Я же к бездарям не испытываю ни малейшей жалости. С твоим отцом Парамессу я переговорю. Он согласится отдать тебя в оруженосцы.
Сети опустился на колени и склонил голову.
- Моя жизнь принадлежит тебе!
- Детство для тебя закончилось. Отправляйся спать! Завтра с рассвета ждет тяжелая работа! – сурово приказал Хармхаб.
- Не пугай его! – тут же вступилась Меритре. – Пойдем, я дам тебе теплого молока. – Она увела мальчика в дом.
- Женское сердце, что речной ил: на солнце твердое, но если капнет слеза, сразу становится мягким! – пожал плечами Хеви.
- Знаю. У самого пять дочерей.
- Что намерен делать дальше? – поинтересовался Хеви у полководца.
- Сам видишь, сколько подарков натащили наши чернокожие вновь приобретенные друзья. Надо срочно отправляться в столицу. Еще этих невольниц с собой тащить. Они же не пленные: пареный ячмень жрать не будут. Посажу их на корабли. Пусть старший кормчий о них заботится. Прибуду в столицу, поднесу подарки правителю, проведу парад, - и снова за дела. На север. Хетты окрепли. Суппилулиума всех соседей поставил на колени. Даже правитель Ассирии Ашшурбалит его побаивается. Все эти мелкие правителишки - вожди Лабана и Приморья, глядя на Суппилулиуму, начинают бунтовать. Надо успокоить их.
- Оставишь здесь отряд? Хотя бы на время.
- Конечно. И не маленький. Пусть нехсиу только еще раз попробуют сунуться. Из командиров оставлю Парамессу. Он смелый, преданный, а главное - хорошо соображает. Таких чезу не просто сыскать.
- Благодарю. – Хеви слегка замялся. - Хотел с тобой перемолвиться.., - робко произнес Хеви.
- Лично что-нибудь передать правителю или Эйе?
Хеви покачал головой.
- Ты мой старый друг и товарищ юности…
- Говори, не тяни, - нахмурился Хармхаб.
- Твой дом так и стоит наполовину пустым? – осторожно спросил наместник. – После смерти Мутнежмет, так ни одна красавица и не согрела твое сердце.
- Вот ты о чем! – Хармхаб вздохнул. – Боль прошла, но шрам остался. Да и зачем мне супруга? У меня пять дочерей. Скоро внуки появятся.
- Не хорошо жить одному, - укорил его Хеви. – Кто будет читать стихи Изиды при твоем погребении? Кто прольет в твой саркофаг масло скорби?
- Ты уже хоронишь меня? – попытался отшутиться Хармхаб. Но Хеви не сдавался.
- Твоя супруга была чудесной женщиной. Понимаю тебя и сочувствую всем сердцем. Но Боги не благоволят к одиноким мужчинам. Если никто там, в Уасте не способен пленить тебя, давай я подберу красавицу из наших южных краев. Любому вождю племени или главе знатного Дома за честь - породниться с тобой.
- Не стоит. – Полководец решительно поставил серебряную чашу с недопитым вином на круглый столик и вплотную подошел к наместнику. - Хеви, ты мой старый друг. Я ценю твои заботы. Но Хармхаб должен сам распоряжаться своей судьбой. Я следую за Хором – моим покровителем. А он ведет меня по правильному пути: прямо к солнцу.
- Как знаешь, - развел руками наместник Куши.
5
Воины менфит стройными шеренгами покидали Бухен, высоко подняв головы в лоснящихся черных новеньких париках. Дружный клич: « Бей! Бей! Амун! Бей!» - сотрясал высокие зубчатые стены. К Воротам Птаха, где еще оставались заметны следы недавнего сражения, сбежался, чуть ли не весь город. Сердобольные горожанки пихали воинам в руки узелки с еще горячими лепешками и пирожками, мужчины щедро раздавали глиняные фляги с пивом. Многие, и особенно молодые девушка, утирали слезы. А воины все шли, сверкая начищенным оружием, и громыхали боевым кличем.
Хармхаб долго прощался с наместником Куши и его семейством. Полководца провожал Хеви со своей не стареющей супругой Нефтис. Пришли Амени, Меритре, два их маленьких сына. Третьего, совсем крошечного, кормилица держала на руках. Юная Миамун в нарядном платьице протиснулась сквозь толпу и протянула Хармхабу венок из васильков вперемешку с веточками оливы.
- Ты самый великий полководец! Пусть всегда Хор покровительствует тебе! Пусть Амун держит всегда перед тобой анх – дыхание жизни, - прощебетала она тоненьким голоском. Большие карие глаза смотрели с огромным восхищением на Хармхаба.
Полководец смутился, но надел венок на голову и поблагодарил Миамун. На нежном кругленьком личике загорелся румянец. Он поднял девочку на руки и поцеловал ее в пухлую щечку, затем опустил на землю. Миамун юркнула за спину Меритре и смущенно выглядывала, вся раскрасневшись от гордости: сам главнокомандующий войском Амуна, непобедимый Хармхаб, стоящий слева от правителя поцеловал ее.
Хармхаб крепко обнял старого друга. С Амени полководец прощался долго. Звал его к себе командовать чезетом атакующих воинов. Все же вместе столько пережили. Один поход в Нахарину чего стоит. Именно там Амени из подростка хуну-неферу превратился в воина менфит, да еще командовал целой мешей. Но Амени предпочел остаться рядом с семьей. У него без того должность ответственная. Он для Хеви был неоценимым помощником. Не просто найти грамотного и честного человека, который бы умел торговаться с кушитами, скупая у них золотоносный кварц. Да еще Амени заведовал плавильными мастерскими. Тут тоже голова нужна на плечах: попробуй углядеть за всеми, чтобы писцы не приворовывали, да мастера в золото примеси не добавляли.
Полководец поклонился Нефтис и Меритре. Затем взял с рук кормилицы младенца и поцеловал его в нежный розовый лобик. Он - Хармхаб стал его вторым отцом, совершив обрезание в храме Амуна-Ра. Подарил младенцу серебряный амулет с именем Хора и халдейский кинжал в дорогих ножнах. Маленькому Хорнефу было все равно. Он мирно посапывал во сне, вытянув губки трубочкой, и сладко причмокивал.
- Пусть вырастит из него великий человек, - пожелал Хармхаб и передал младенца обратно кормилице.
Полководец отдал последние распоряжения Парамессу. Старший лучник с частью войска оставался в Куши для поддержания порядка. Хармхаб запрыгнул в колесницу. Сзади на площадку для лучника уселся Сети, держа в руках чехол со стрелами. Кони резво тронулись с места.
- За сына не беспокойся, - крикнул напоследок военачальник старшему лучнику Парамессу.
Хармхаб еще раз оглянулся на семью наместника. Все махали ему вслед и улыбались грустной улыбкой. Тяжело прощаться. Сколько он теперь их не увидит? А может вообще больше не встретится… Прочь дурные мысли! – одернул он сам себя и взмахнул рукой в ответ. Миамун взбежала на небольшой холмик, чтобы дольше всех провожать взглядом колесницу полководца. Ее белое платьице трепетал ветер, словно крылышки мотылька.
Хармхаб вздохнул: рассказали ей, что она не дочь Амени и Меритре, или все еще хранят тайну. Судя по тому, как маленькая красавица льнула к Амени и при любом удобном случае норовила усесться на колени к Хеви, она до сих пор не ведет, что на самом деле рождена от Солнечного правителя Эхнейота и загадочно пропавшей его второй супруги Кийи. А может и к лучшему. Зачем мутит воду в спокойном озере? Хеви очень повезло в этой жизни. У него такая большая и счастливая семья. Все пятеро сыновей имеют хорошие должности и большие дома, полные детей.
Мелькнуло воспоминание о последнем празднике Опет. Тогда в Уасте, в доме младшего брата Хеви Неба собрались все родственники. Вот было веселье! Даже в огромном дворце наместника Уаста Неба стало тесно.
Войско двинулось на север вдоль берега вечного Хапи. Пыль поднималась из-под ног и зависала желтым облаком над дорогой. Солнце жгло спины. Прощай презренная Куши! Сердце Хармхаба пело от радости. Наконец-то он возвращается в Уаст. Причем с победой. Да еще с какой!
Навстречу попадались беженцы, возвращавшиеся на обжитые места. Длинные караваны телег, нагруженных доверху небогатым скарбом, тащили неутомимые волы с высокими рогами. Беженцы гнали небольшие стада коз. Вели ослов, навьюченных мешками и плетеными корзинами. Весть о разгроме несхиу разнеслась по все Верхней Земле. Мирные землепашцы и пастухи, которых дикари прогнали с насиженных мест, спешили к своим покинутым домам. Беженцы, сворачивали на обочину телеги, сгоняли ослов, уступая дорогу войску. Счастливые люди радостно приветствовали Хармхаба-избавителя.
Полководец лишь вздыхал: несчастный народ, мой народ. Как искренне радуются, что избавили их от набегов нехсиу. Но они найдут свои дома сожженными, поля вытоптанными, каналы засыпанными. Им придется заново восстанавливать свое хозяйства, надрывая спины и голодая. Только они почувствуют, что мирная жизнь наладилась, только зазеленеют побеги нового урожая, а к ним уже спешат сборщики податей – наглые, безжалостные. Ладно бы все сборы шли в казну, так ведь нет, большую часть своруют. И кого обворовывают – своих же людей, свое государство. Ох, покончит он с войной, займется чинушами! Всех в каменоломни! Такого же не было раньше или было? Не было, - твердо решил для себя Хармхаб. – Все Эхнейот с его бредовом учении а едином боге и всеобщем мире.
Словно в подтверждении его мыслей, по обеим сторонам от дороги выросли два высоких гранитных обелиска. На массивных кубических основаниях было вырезано: Отцу моему Йоту, ликующему на небосклоне.
- Нахтимин! – раздраженно позвал Хармхаб военачальника. – Свалить эти обелиски, а основание разбить.
Нахтимин растерянно переводил взгляд то на Хармхаба, то на священные гранитные иглы. Правильно ли он понял приказ?
- Что уставился! – Хармхаб сдвинул брови.
- Но под ними зарыты таблички с проклятиями.., - попытался спорить Нахтимин.
- Плевал я на проклятия, - прервал его Хармхаб. – Хор оберегает меня. Выполняй!
Слуги отворили резные деревянные ворота, и полководец въехал на колесницы в широкий чистый двор своего дома. Конюх принялся распрягать усталых потных коней. Хармхаб тяжело вылез из повозки, прочитал благодарственную молитву и отвесил поклоны на четыре стороны света. С визгом на шею отцу кинулась младшая дочь Туйя. Следом подбежала другая, чуть постарше - Хатеамун. Она чмокнула отца в небритую щеку и помогла снять с пояса тяжелый меч. Еще две дочери принесли отцу кувшин с прохладной водой и свежий хлеб. Все четверо визжали, плакали и обнимали отца тоненькими ручками. Из кухни донесся аромат жареного мяса и свежеиспеченного хлеба. У Хармхаба живот скрутило с голодухи.
До чего же он любил эти мгновения, когда, возвращаясь после долгих походов, переступаешь порог родного дома и наслаждаешься знакомыми запахами. Все вокруг твое, милое сердцу. Не хотелось ни о чем думать. Просто сейчас скинуть с себя пыльную, пропахшую потом одежду, залезть в пруд с прохладной водой, в руку обязательно кубок с вином, и безмятежно лежать в воде целый день, бессмысленно глядя в синее прозрачное небо.
Между колонн портика мелькнуло нежно-розовое платье в мелкую складку. Шеээрэрэ, старшая дочь грациозно подошла к Хармхабу и обняла отца. От ее волос пахло жасмином. Она вся благоухала и цвела, как цветут юные девушки в первые месяцы беременности. Животик только чуть-чуть выпирал, обличая в ней будущую мать.
- Осторожно. Я весь в пыли, - смущенно пробурчал Хармхаб. – Запачкаешься.
- Я ухаживала за твоим домом, пока ты отсутствовал, - похвастала Шеээрэрэ.
- Да уж! – Хармхаб огляделся и покачал головой. Деревянные столбы, на которых он упражнялся с оружием, обвивали вьюнки с нежными беленькими цветочками. Круг, где он гонял коней, аккуратно засажен клумбами и маленькими кипарисами. А беседка у пруда! Его любимая деревянная беседка, в которой он с товарищами напивался до умопомрачения, выкрашена в розовый цвет, и кругом цветы. – Шеээрэрэ! – воскликнул он в отчаянии. – Ко мне сегодня придут друзья. Где мы будем отмечать мое возвращение? Среди цветочков?
- Отмечать будете в Доме Ликования, - мягко возразила старшая дочь. – Правитель распорядился приготовить грандиозный праздник в честь твоей победы.
Хармхаб чуть не выругался. Он терпеть в последнее время не мог дворцовых пиров. Все проходит по-дурацки, чинно. Сначала нудная церемония с хвалебными речами и вручением наград, затем еще более нудные молитвы. Надо же было поблагодарить богов за победы. Как будто это они потели в горах Куши, бились насмерть с нехсиу и голодали неделями в пустыне. А Хармхаб – всего лишь исполнитель воли Всевидящих. Только после всего этого начинается пир. Так и там не напьешься. Сиди, как истукан с каменным лицом и принимай поздравления.
- Кто этот славный ребенок! – умиленно всплеснула руками Шеээрэрэ, увидев Сети. Мальчик еле живой от усталости появился во дворе, сгорбившись под тяжестью чехла со стрелами.
- Это не славный ребенок, а мой оруженосец, - пробурчал Хармхаб.
- Неужели в армию некого набирать. Уже детей призывают? А ноги-то как сбил! Почему он босиком?
- Чего ты понимаешь в армии! – насупился полководец. – Армия - дело мужское. Посмотри, во что ты двор превратила, прямо как в храме Непорочных Жриц Изиды.
Но Шеээрэрэ, не слушала отца. Она помогла Сети снять лук и чехол со стрелами, передала оружие слугам.
- Пойдем, я напою тебя свежим молоком и вымою. Вон, какой ты чумазый.
- Не смей с ним сюсюкать, - возмутился Хармхаб. – Он – воин, и сам сможет помыться.
Но настырная дочь увела Сети в дом, не смотря на сердитые взгляды отца.
Наконец Хармхаб с блаженством скинул с себя полинявший плащ, развязал ремешки кожаного нагрудника. Старый слуга, еще из тех, бывалых воинов наперед знал, чего хочет Хармхаб. Какое молоко!? Какие пирожки!? Рисут уже спешил к полководцу с огромным медным кубком, в котором весело плескалось холодное, не разбавленное вино. Хармхаб схватил обеими руками кубок и опорожнил его до дна. Горячие ручейки заструились по усталому телу. В голове приятно загудело. Хармхаб бултыхнулся в пруд, распугивая рыбешек. Он удобно устроился на мелководье. Обожженная солнцем спина легла на прохладный мягкий песок. Воспаленные от бессонницы глаза слипались. Тело растаяло, стало невесомым, будто слепленное из воска. Полное блаженство! Тут же подкралась дремота…
…Почему-то Хармхабу привиделся Ахйот – этот заброшенный, проклятый Солнечный город. Но ему почудилось, что он оказался в то время, когда еще город процветал. В те полные счастья дни, когда благосклонность Йота казалась безграничной. Хармхаб сидел на пороге своего красивого дома, там, в Ахйоте и наслаждался запахами цветущего сада. Мутнежмет, шелестя тонкой одеждой, подошла к нему и одарила солнечной улыбкой. Душа Хармхаба наполнилась беспредельным счастьем и радостью. Она жива? – удивился Хармхаб.
- Нет! – ответила Мутнежмет, прочитав его мысли – Я возродилась со светом.
- Ты пришла поговорить со мной? – Хармхаб не мог налюбоваться супругой. Кто может сравниться красотой с Мутнежмет. Разве у кого-нибудь были такие тонкие черты лица с озорными карими глазами, такие плавные движения и нежные руки. Пусть говорят, что ее сестра Нефернефруйот, первая супруга правителя самая сиятельная во вселенной, красотою подобна солнцу. Для всех, но не для Хармхаба. Только Мутнежмет он любил. Только ее он считал самой красивой и нежной.
- Я пришла не одна – Мутнежмет показала в сторону. Как будто тяжелые тучи поглотили яркий солнечный свет. Рядом вырос сам Сын Солнца Эхнейот. Как всегда бледный. Лицо вытянутое, с надменным выражением. Тяжелый квадратный подбородок. Ввалившиеся щеки. Холодные водянистые глаза под опухшими болезненными веками казались входами в ледяную темную бездну. Бесцветные полные губы плотно сжаты. Округлые, совсем не мужские плечи покрывало широкое ожерелье. На немощной груди знак Йота в виде золотого круга с глазом в центре. Рахитичный животик.
Сердце тревожно заколотилось. Стало зябко, как будто Хармхаб вошел в гробницу. Откуда он появился? Раньше Эхнейот не переступал порог дома Хармхаба. Не потому что считал недостойным. Солнечный правитель никогда не ходил в гости к своим сановникам. Полководец хотел вскочить и упасть на колени перед правителем.
- Сиди! – строгим голосом приказал Сын Солнца. Он медленно снял с головы корону Обеих Земель, обнажая бритый вытянутый затылок, напоминающий большое яйцо. Корона представляла собой красную тиару, а внутри белый высокий колпак. Тиару обвивала золотая кобра. Правитель поставил на стол перед Хармхабом символ власти и сказал тоном, каким взрослые отчитывают провинившихся детей:
- Признайся, ты мечтал завладеть ей?
Хармхаб почувствовал, как ему становится стыдно, и Эхнейот видит отражение стыда не его лице. Знает все, что он думает. Читает его сердце. Слышит все, что хранит Эб Хармхаба. Бывало! Иногда возникали такие мысли. Да! Как-то представлял себя правителем, сидящим на троне со всеми регалиями, а вокруг строй сановников. Но это – всего лишь грезы. Любой чиновник иногда представляет себя правителем. Что в этом осудительного? Он не добивался трона. Полные губы Эхнейота расплылись в презрительной улыбке.
– Любой чиновник, говоришь! Все вокруг – черви. Только ты можешь надеть корону. Бери!
Хармхаб послушно потянулся к священному венцу. Он попытался взять корону со стола, но она оказалась изготовлена из камня. Он никак не мог ее поднять. Золотая кобра, обвивавшая красную гранитную тиару, зашипела, хищно расправив капюшон, и попыталась вонзить острые клыки в руку полководца.
- Что? Не получается? – правитель залился утробным каменным смехом.
- Верховный жрец Та-Кемет и лучший друг правителя, мудрейший Эйя! – пропел рисут над самым ухом.
Хармхаб вздрогнул всем телом. С облегчением понял, что очнулся от кошмара! Солнце слепило глаза. Прохладная вода ласкала тело. Привидится же такое. Хармхаб захотел еще выпить полную чашу вина.
-Принеси-ка мне неразбавленного, красного, - хрипло приказал он рисуту.
- Верховный жрец Та-Кемет и лучший друг правителя, мудрейший Эйя! – еще раз, чуть ли не шепотом повторил слуга.
Что там рисут сказал? Кто пришел?
Полководец поднял глаза. Над ним возвышался жрец в длинной желтой одежде высшего сана. Через плечо шкура леопарда переливалась чистым мехом. В сухой жилистой руке длинный посох, на верхушки которого поблескивал золотой анх. Черты лица расплывались. Хармхаб никак не мог сосредоточить взгляд. Наконец лицо верховного жреца Йота приобрело четкие формы. Перед ним предстал Эйя. Высокий крепкий старик с вечно каменным выражением и безучастным холодным взглядом. Бритый гладкий череп сиял, так что можно нимб увидеть вокруг. Лицо высохшее, но морщинки разглажены, насколько это возможно, особыми мазями. Глаза тонко подведены черной тушью.
- Здоровья и силы! – приветствовал его верховный жрец сильным, совсем не старческим голосом.
- Живи вечно! – глухо ответил Хармхаб, вылезая из воды.
Слуги обтерли его мягкой тряпкой, помогли надеть чистую одежду, обули в новые белые сандалии. Эйя внимательно взглянул Хармхабу в лицо, и озабоченно произнес:
- Не важный вид у тебя, полководец. Устал?
- Как ты думаешь? От разлива до разлива в этой проклятой Куши. Я весь высох и прокоптился на солнце. Еще немного, и песчаные блохи загрызли бы меня совсем. А местный хлеб! Ты пробовал их хлеб? Коровьи лепешки вкуснее.
- Странно! – Эйя поморщил гладкий лоб. – Раньше непобедимый Хармхаб никогда не жаловался на трудности. А тут вдруг расплакался.
- Ничего я не плачу, - с обидой ответил Хармхаб. – Что мне, устать нельзя.
- Тебе – нет. Я старый и больной - не устаю, тружусь на благо страны. И ты не должен уставать.
- Прости, - поклонился Хармхаб, устыдившись. – Что за дела привели тебя в мой дом?
- Властелин Обеих Земель, да живет он вечно, вековечно, желает видеть тебя.
- Но мне доложили, что Солнечный охотится далеко от Уаста.
- Да. Охотился. Но, узнав о прибытии любимого полководца, приказал сворачивать охоту и возвращаться.
- Надо устроить ему парад войск, - тяжело вздохнул Хармхаб. – Попробую собрать чезу, пока они еще не напились до зеленых крокодилов.
- Уж постарайся. И не надо так грустно. Правитель обожает тебя. Всегда ставит всем в пример. Иногда я слышу из его уст фразы, случайно оброненные тобой.
- Я люблю правителя и все сделаю, для его утехи, - мрачно пообещал Хармхаб. - Надеюсь, после мне дадут отдохнуть несколько дней?
- Будешь пьянствовать до одури со своими командирами и бить, ни в чем не повинных бегемотов?
- Да! – честно признался Хармхаб.
- Не получится, - огорчил его Эйя. – Отдых для тебя закончился.
- Но почему? – Хармхаб чуть не задохнулся от обиды.
- Прибыло посольство от Суппилулиумы. – лицо Эйи сделалось гранитным. – Кадешу угрожают хетты. Город вот-вот готов сдаться.
- Как это так? – Хармхаб не мог поверить. Его словно двинули дубиной по голове.
Неприступная крепость, огромный гарнизон. Великий Кадеш. Белый Кадеш. Самый северный форпост Кемет, с таким трудом завоеванный еще Менхеперра Тутмосом. Сколько крови пролито под его стенами. Сколько лучших сынов Кемет пали в боях, когда усмиряли восставший город при Мааткара Хенеметамон Хатшепсут. И что теперь он слышит? Готов сдаться!
- Вот так просто – без боя. – Эйя огорченно развел руками
- Правитель Итаккама предал нас?
- Еще не все понятно, но думаю – да. Он боится хеттов и готов переметнуться на сторону Суппилулиумы.
- А Расесси? Что с Расесси, наместником Кемет в Кадеше? – вспомнил Хармхаб про своего друга детства и товарища по оружию. На сердце стало тревожно. Расесси уже много лет служил посланником в этой далекой северной крепости. Отважнее человека редко встретишь. И хладнокровия ему не занимать. – Постой-ка! – Хармхаб пристально впился взглядом Эйе в глаза. – Супруга Расесси – твоя дочь. Она тоже в Кадеше.
Эйя чуть заметно вздрогнул, но тут же совладал с собой и даже не отвел взгляд.
- Встретимся с посольством – узнаем. – Возможно, что все это – вранье.
Верховный жрец уселся в роскошные носилки. Восемь крепких слуг подняли мудрейшего. Еще двое слуг прикрыли голову Эйи от солнца огромными опахалами из страусовых перьев.
- Поторопись собрать чезу. Правитель хочет видеть бравое войско, а не толпу пьяных дикарей.
- Все будет исполнено, мудрейший.
Послышался веселый детский смех. На дорожку выбежала маленькая Туйя и тащила за руку Сети, уже вымытого, в чистой одежде. Взгляд Эйи потеплел, когда он увидел младшую дочь Хармхаба.
- Почему ты не разрешаешь Туйи жить в моем доме? – Глаза жреца наполнились тоской. – Она так похожа на мою маленькую Мутнежмет.
-У тебя много забот. Твой дом вечно заполнен писцами и жрецами. А девочке нужна забота.
- Можно подумать, ты о ней заботишься, - упрекнул его жрец. - Я вечно встречаю маленькую Туйю в доме Ахмосе. Твоя старшая дочь Шеээрэрэ скоро сама станет матерью, так еще Туйя на ее шее. А кто это рядом с ней? – Эйя помрачнел. - Я слепну, или вижу перед собой сына старшего лучника Парамессу.
- Да. Мальчишка служит у меня оруженосцем.
Тонкие, подведенные тушью брови Эйи гневно сошлись к переносице.
- Он пропал из Дома Жизни. Его искали девять дней. Подумали, что ребенка растерзали гиены или украли торговцы с севера. Наставники понесли строгое наказание. Изволь объяснить: что он делает подле тебя?
- А что объяснять? – пожал плечами Хармхаб. - Парень решил стать воином - его выбор. За дерзость и непослушание он уже понес суровую кару. В бою показал себя смелым: не скулил, не пригибался и не прятался. На марше поспевал. Руки на месте, и голова в полном порядке. Из него вырастет полководец.
Эйя презрительно хмыкнул и коротким жестом приказал слугам трогаться. Не оборачиваясь, он произнес напоследок поучительным тоном:
- Чтобы вырастить хороший овощ, его надо тщательно удобрять навозом.
6
Командиры отрядов запыхались, обходя Дома Веселья. Захмелевших воинов отрывали от кубков с вином, стаскивали с колен веселых полуобнаженных женщин, выволакивали из собственных домов, не смотря на плачь перепуганных детей и завывание супруги, и гнали к Дому Войны, что на северной окраине Уаста. Кое-как отрезвев, воины приводили себя в порядок: начищали до блеска оружие мелом вперемешку с золой, подкрашивали лица, тела натирали маслом. Писцы со склада выдавали новые парики и сандалии.
На площади перед Домом Ликования плотники соорудили помост из досок в виде ступенчатой пирамиды. Высота помоста достигла десяти локтей. Его покрыли желтой тканью. На вершине оставили небольшую площадку. Несметная толпа придворных собралась у подножья пирамиды. Аромат благовонных масел облаком завис над вельможами. Широкие ожерелья сияли драгоценностями. На всех одежда из дорогого тонкого льна в мелкую складку. Нежно поскрипывали новенькие сандалии, мелодично позвякивали безделушки из драгоценных металлов.
Дальше, отделяемые тройным кордоном из бородатых вооруженных шарданов и широкоплечих смуглых маджаев, улицу заполнила пестрая толпа горожан. Попадались и заморские торговцы в чудных нарядах, и загорелые корабельщики, надменные жрецы из далеких храмов.
Сановники склонили головы и протянули руки вперед с раскрытыми ладонями, Простые люди согнулись в глубоком поклоне, коснувшись руками колен. Все замерли, когда высокие мускулистые маджаи вынесли из Дома Ликования роскошные носилки, увитые гирляндами цветов и разноцветными лентами. В носилках на золоченных резных тронах восседали юный правитель и его столь же юная божественная супруга. Тутанхамун и Анхсэмпамун искрились от множества золотых украшений и драгоценных камней. Даже сандалии сверкали изумрудами. Голова правителя слегка покачивалась из стороны в сторону. Тяжело держать высокий венец Обеих Земель: красную тиару, а внутри белый колпак. К груди он прижимал плеть нехех и короткий посох в виде крюка хека. Широкое ожерелье покрывало плечи и переливалось тысячами разноцветных искорок. Художники тонко и умело расписали лицо, придав детскому выражению строгие черты. С острого подбородка свисала накладная борода, сплетенная в косичку. Правительница, восседавшая на более низком троне, напоминала ассирийскую керамическую куклу в пышном одеянии. Лицо до того было густо разукрашено, что казалось неживым.
Маджаи очень осторожно взошли с носилками по пандусу к вершине пирамиды и опустили их на площадку. Тут же справа от правителя возник верховный жрец Эйя в белой длинной одежде, но без всяких украшений. Лишь шкура леопарда, перекинутая через плечо, сверкала серебряными звездочками. Выбритый череп, обильно натертый маслом, отражал солнце. Высокий посох в правой руке увивала золотая кобра.
- Правитель разрешает вам подняться! – громко произнес он.
Толпа выдохнула, разогнулась и обратила взор в сторону Дома Войны. Строй копьеносцев уверенно вклинился и оттеснил народ по обе стороны улицы, освобождая широкий проход. Люди радостно заголосили, когда из-за поворота показались военные музыканты. Медные трубы пронзительно визжали, Бубны гулко отыгрывали такт. За музыкантами катила золотая колесница. Колеса высокие с точенными тонкими спицами. Кони, украшенные высоченным плюмажем из разноцветных перьев, влекли боевую повозку. Хармхаб в медных сверкающих доспехах стоял в колеснице и приветствовал правителя, подняв вверх правую руку с открытой ладонью. Медный шлем – изделие лучшего оружейника Кемет - украшал голову полководца. Птица сокол – покровитель Хармхаба - вытянула вперед крылья, обхватывая голову полководца. Развернутый хвост закрывал затылок и шею. Головка птицы с хищным клювом гордо возвышалась, высматривая врага красными рубиновыми глазами. Парадный кожаный нагрудник Непобедимого сиял отполированными медными пластинками в виде перьев. На алом плаще, спадавшем по плечам и спине, искусно серебряной нитью вышит все тот же сокол.
Народ кидал под ноги коней цветы и зерно. Следом в две колонны двигались легкие боевые колесницы. Возничие еле сдерживали горячих коней. Стрелки гордо смотрели вперед. Все стройные, могучие, в кожаных латах. За колесницами быстро и уверенно маршировала легкая пехота: лучники с небольшими прямоугольными щитами и короткими копьями для метания. Воины, как на подбор: высокие, мускулистые.
У каждого отряда щит обтянут шкурой животного–покровителя: крокодила, бегемота или косули. За легкой пехотой тяжелой поступью шагали атакующие воины. Невысокие, широкоплечие. Во время боя они прятались за щитами копьеносцев и, в нужный момент, словно пчелы налетали на врагов. Самые отчаянные и умелые рубаки. Они шли, обнаженные по пояс, играя мышцами. В руках небольшие, но прочные круглые щиты и мечи с изогнутыми клинками. Следом громко топала тяжелая пехота, вооруженная копьями и большими прямоугольными щитами. Тяжелая пехота – живая крепость.
Войско шло долго. Каждый чезет, поравнявшись с помостом, где находился правитель, дружно вскидывали оружие и хором кричали: «Живи вечно!». Тутанхамун сидел величественно, не смея пошевелиться, как и подобает Богу: лицо строгое, безучастное ко всему. Бог выше всего, что твориться у его ног, в жалком мире людей. Взгляд устремлен поверх голов. Но все же, иногда Тутанхамуна не мог сдержаться, и в глазах его вспыхивало восхищение. Самая сильная армия в мире - его армия!
Супруга безучастно взирала на парад. Она слегка заерзала на стуле, только, когда в конце процессии вели связанных за шею чернокожих пленников. Они запрудили всю улицу. Остромордые гладкошерстные псы рвались с поводков охранников, злобно скаля белые клыки. Бичи погонщиков свистели над головами и звонко шлепали по обнаженным сгорбленным спинам. Понурые пленники опустились на колени и ползли по дороге. Из толпы в них летели камни и гнилые фрукты. Остановившись перед возвышением, пленники распластались на животах в знак полного смирения.
- Жалкие псы, кусающие своего хозяина! – громко и торжественно произнес Эйя. – Признаете ли вы власть Солнцеподобного, любимца Амуна, или предпочитаете мучительную смерть, а потом полное забвение?
Пленники разом жалобно заскулили.
- Теперь вам понятно, что бывает с непокорными, посмевшими идти против Бога? – Голос его поднялся до грозного крика. Он выдержал паузу и снисходительно продолжил: - Воплощение Амуна на земле прощает вас. Отработаете в каменоломнях и на строительстве новых храмов. Вождей Солнцеликий отпускает, но лишь только после того, как в Уаст прибудут старшие сыновья и заменят отцов. Такова воля Того, кто угоден Амуну.
Стражники с собаками погнали пленных дальше. Парад продолжили лучники-маджаи. Во главе каждого отряда гордо шли вожди племен, которые остались верными власти Та-Кемет. Маджаи густо натерли тела маслом, и теперь их черная кожа лоснилась на солнце. После следовали дары от народов Куши. Перед помостом проносили Клетки с различными дикими зверями и птицами, сундуки, наполненные благовониями, шкурами и золотом. В конце выплыла целая вереница носилок, усыпанных цветами. Нежный аромат притираний разнесся по воздуху. В носилках восседали чернокожие красавицы. Одни были в пестрых одеждах, другие – обнаженные, украшенные ожерельями из птичьих перьев. Золотые браслеты сверкали на тонких руках и лодыжках. Замысловатые прически украшали нитки сияющего бисера. Народ прибывал в полном восторге.
По окончанию парада, перед правителем предстал Хармхаб и строй его отважных командиров. Они поклонились, протягивая открытые ладони.
- Сын Амуна награждает своих верных слуг, - объявил Эйя. – Всем чезу жалует орден золотого солнца. В каждом чезете десять отважных воинов награждаются золотым львом. В каждом са трое воина награждаются золотой пчелой.
- Живи вечно! Вековечно! – хором прогремели командиры.
Вдруг правитель слегка подался вперед, кого-то высматривая. Эйя тут же наклонил к нему ухо.
- Тот, кого любит Амун хочет узнать, что за воин прячется за спиной Хармхаба?
Чего? Хармхаб оглянулся на строй оруженосцев. Сети! Мальчишка, весь красный от гордости стоял прямо за ним, держа в руках лук Хармхаба, увитый разноцветными лентами. Вперед! – жестом показал ему Полководец. Сети растерянно застыл на месте. Пришлось его, чуть ли не силком подтащить к подножью пирамиды.
- Хранитель моего лука и стрел, Сын старшего лучника Парамессу, - представил мальчика полководец. - Он участвовал в походе и на равных сражался с дикарями, терпел жару и голод, был ранен.
Эйя наклонился к правителю, выслушал.
- Сын старшего лучника Парамессу, хранитель лука и стрел полководца награждается…
Его-то за что? – не понял Хармхаб.
Эйя помедлил, вновь обратился Тутанхамуну. Хармхаб едва уловил шепот жреца: «Нельзя давать ему золотого льва. Награду может получить только воин-менфит. А он недавно в войске, да еще совсем маленький».
Еще и золотого льва! – вскипел Хармхаб. – Подзатыльника он заслужил или хорошей порки!
- Сын старшего лучника Парамессу награждается золотой пчелой, - наконец объявил Эйя.
Юный правитель чуть заметно скривил губы в улыбке. Хармхаб сам лично надел на тонкую шею Сети золотую цепочку. Пчелка – знак мужества - болталась, чуть ли не ниже пупка.
Когда все церемонии закончились, и усталые воины разбрелись по домам, Сети подошел к Хармхабу и несмело спросил:
- Меня незаслуженно наградили?
Хармхаб набрал полные легкие воздуха, чтобы на повышенных тонах объяснить этому щенку, что за такую вот золотую пчелу воины, не щадя себя проливают кровь, проявляют героизм, умирают с оружием в руках! Он, Хармхаб получил свою первую пчелку, маршируя несколько дней по пустыне, а после сражаясь два дня с племенами хабири. Его, всего израненного вынесли с поля боя. Он выпустил в хабири не меньше сотни стрел. Когда порвалась тетива, он бился на кинжалах. Кода чезу его отряда упал, сраженный копьем, он, Хармхаб защищал его тело, пока самого не сшибли с ног…
Хармхаб готов был высказать все накипевшее, но, взглянув в наивные детские глаза, разом остыл. Чего красоваться перед мальчишкой? Подумаешь – защищал тело чезу. Этот малыш не меньше натерпелся под Бухеном. Стоял же рядом и стрелы подавал. Когда камни с пращей летели – не пригибался.
- Носи, коль наградили, - Полководец по-отечески потрепал его по острому подбородку. – Только не хвастайся. Награда любит скромных. А это что? – Он увидел на шее мальчика еще одну цепочку. На ней покоился оберег в виде серебряной цапли. – Откуда у тебя знак танцовщицы из храма Изиды?
Сети густо покраснел:
- Туйя подарила.
- Моя младшая дочь?
- Да, - Сети отступил на шаг, увидев, как вспыхнули гневом глаза Хармхаба.
Ну, подарила, так подарила. Чего он взволновался? Они еще совсем дети.
- Пойдешь со мной на праздник, - приказал он. – На все расспросы отвечай, что ты оруженосец Хармхаба. Все время находись справа от меня или за спиной. Не вздумай пить вино. Все подряд в рот не тягай, особенно сладкое. Если увидишь, что я плохо держусь на ногах, зови моих слуг.
Сети порозовел от счастья. Его берут на торжественный прием в Дом Ликования. Он будет праздновать победу среди отважных воинов и высоких писцов. Мальчишкам его возраста даже и мечтать о таком не приходиться.
- Ты все понял? Объешься сладким, я потом на неделю тебя посажу на воду и побеги папируса.
- Понял, - закивал Сети. – Ничего не есть, ничего не пить.
- Правильно.
Хармхаба несли в великолепных деревянных носилках. Он удобно устроился на низеньком мягком сиденье. Опахала с двух сторон нагоняли ветерок, спасая от жары. От пышного тяжелого парика чесалась макушка. Лицо горело. Все - краски, густо наложенные художником по лицам. Мастер не пожалел румян, серебряных теней для век и черной туши, подводя глаза. Великолепное широкое ожерелье в несколько рядов золотых и серебряных пластинок давило на плечи не хуже ассирийского панциря.
Мимо проплывали белокаменные улицы вечного города. Высокие оштукатуренные заборы с затейливой разноцветной фреской. За заборами ухоженные сады и уютные дома. Жители выходили на пороги домов, узнавали его. Мужчины протягивали открытые ладони и приветствовали: «Живи вечно, Великий! Здоровья и силы, Непобедимый!» Девушки подбегали к носилкам и клали цветы у ног полководца. На пристанях и на площадях перед храмами только и разговору было о великой победе Хармхаба. Сегодня он – герой.
Целая ватага босоногих голопузых мальчишек пристроилась следом. Они весело кричали писклявыми голосами. Слуга пригрозил мальчишкам плетью, но этим еще больше раззадорил сорванцов. Они пытались идти строем вслед за носилками, подражая воинам. Но тут перед ними появился Сети. Одного его грозного взгляда хватило, чтобы озорники тут же отстали.
Впереди открылась аллея каменных баранов, в конце которой золотом сияли ворота Дома Ликования. Слуги осторожно опустили носилки на землю. По священной алее – только пешком. Сети тут же подбежал и помог Хармхабу надеть белые сандалии из тонкой кожи с золотыми пряжками. Минуя вооруженную охрану из маджаев, Хармхаб оказался перед великолепным деревянным Домом Ликования. Дворец полностью был построен из лабанского кедра. Всего один этаж, но какие высоченные потолки! Резные колонны, выполненные в виде связки стеблей папируса. Их обвивали золотые ленты. Многочисленные надписи и рисунки на стенах покрывала позолота. Затейливая резьба вилась по перилам широкой лестницы. Услужливые рисуты проводили полководца в обширный сад. Возле голубого чистого пруда на зеленой поляне толпилось множество вельмож. Хармхаб многих из них терпеть не мог. Ненавидел все эти ожиревшие лица с масляными глазками, пухлые губы, произносящие льстивые речи. Подлизываться они умеют, а у самих сердца, до краев заполнены черной завистью. Все эти надменные нахлебники не очень-то скрывали, что воруют из казны. Даже втихую хвастались друг перед другом. Ох, если б не война, Хармхаб бы взялся за них. Все бы в каменоломнях сгнили! Рыли бы каналы от зари до зари за чашку пареного ячменя вперемешку с побегами папируса. Полководец поморщился и нехотя шагнул вперед. Он изобразил улыбку и старался вежливо отвечать на приветствия.
Под полотняным навесом восседал юный правитель с женой. Тут же по правую руку стоял Эйя. С обеих сторон застыли телохранители. У их ног, злобно озираясь, лежали леопарды. Хармхаб поклонился Тутанхамуну, положив руки на колени. Один из леопардов оскалил клыки и попытался когтистой лапой дотянуться до полководца. Но тот даже не дрогнул. Охранник строго осадил зверя.
- Правитель рад видеть тебя, - Эйя обычно говорил за Тутанхамуна.
- Живи вечно, вековечно! - поприветствовал Хармхаб сына Амуна. Он поднял взгляд на властелина Обеих Земель. Боги! Он все такой же ребенок. Нисколько не изменился за время его отсутствия. Нежное круглое мальчишеское лицо. Торчащие уши с огромными золотыми кольцами в мочках. Любопытные темные глаза. Лоб чистый. На остреньком подбородке плетенная накладная бородка. Художники по лицам очень постарались предать этому юному личику хоть какую-то строгость. Над густым париком черных прямых волос возвышался неимоверных размеров головной убор, состоящий из серебряных перьев, золотых кобр и голов коршуна. Какие-то бляшки болтались на подвесках. Широкое золотое ожерелье скрывала худые плечи и спускалось ровными рядами на грудь. Рядом хлопала большими красивыми глазками супруга правителя, такая же юная. Тонкая одежда с множеством складок сияла белизной. Огромный парик на голове делал ее детское личико еще меньше. На макушке крепился золотой венец с двумя высокими страусовыми перьями. Тоненькие ручки унизаны браслетами. На миниатюрных ножках золотые сандалии.
- Сын Амуна желает из первых уст услышать истории о героическом походе в Куши, - опять за Тутанхамуна сказал Эйя.
- Буду безмерно счастлив, доложить обо всем Солнечному.
Леопарду опять не понравился грубый голос полководца. Он оскалился и рванулся с поводка. Охранник оттащил зверя - от греха подальше. Леопард притих, но продолжал следить за Хармхабом злыми желтыми глазами, при этом прижав уши и нервно помахивая кончиком хвоста.
Хармхаб занял свое место слева от царской четы. И тут он увидел среди сановников своего заклятого врага Небнуфе. Высокий хорошо сложенный мужчина уверенно шагал прямо к правителю. Скромное, но дорогое ожерелье украшало грудь. Тонкая льняная одежда в мелкую складку облегала мускулистый торс. Пурпурной пояс сильно затянут, подчеркивая стройность фигуры. В наряде – истинный сын Кемет. Но вытянутое лицо, обрамленное черной завитой бородой, да горбатый большой нос выдавал в нем северянина – потомка гиксосов. Невысокая цилиндрическая тиара на ассирийский манер скрывала густые вьющиеся волосы.
Рука полководца сама потянулась к поясу за кинжалом. Хармхаб вовремя опомнился.
Небнуфе остановился в нескольких шагах от правителя, поклонился, положив жилистые широкие ладони на колени.
- Говори! – разрешил Эйя.
- Пусть Амун будет всегда доволен тобой, о, Живущий Правдой, - грубым басом произнес северянин. – Посланники из далекой земли Хатти привезли подарки от властителя Суппилулиумы и просят дозволения упасть к ногам Солнцеподобного.
- Зови!
Небнуфе отступил в сторону, при этом бросив, едва заметный недобрый взгляд на Хармхаба. Все сановники, находившиеся в саду, обернулись и с любопытством глядели на длинную процессию бородатых людей, одетых в пестрое шерстяное одеяние. Кожаные, ладно скроенные сапоги, непривычные в этих местах, нежно поскрипывали. Перед Тутанхамуном расстелили огромный ковер с пушистым ворсом. Тонкий затейливый орнамент так и притягивал взор. Поверх упал другой ковер, еще красивее. Еще! Еще! Уже целая стопа возвышалась у ног зачарованного Тутанхамона. Он совсем забыл, что ему надо сидеть с невозмутимым выражением лица. На ковры сложили настоящие железные кинжалы в золотых ножнах, бронзовые крепкие мече, кованные особым секретным способом. Потом настала очередь посуды из серебра: высокие кубки с ручками в виде оленей, вазы и кувшины, украшенные тонкой чеканкой. После подносили резную мебель: стульчики, ларцы, наполненные яшмой и лазуритом, столы на львиных ножках и подставки для ваз. Апофеозом всего оказалась колесница из золота с прочными тонкими бронзовыми колесами и крепкой железной осью. А кони! Пара гнедых скакунов с пышными гривами. Высокие, с крутыми боками и стройными ногами. Все придворные раскрыли рты. Даже у Хармхаба глаза загорелись: он-то знал толк в лошадях.
- Правитель доволен! – с холодной вежливостью объявил Эйя. – Солнцеликий приглашает посланников отпраздновать вместе с нами великую победу в Куши. Веселитесь. Делами займемся завтра.
Праздник проходил нудно, так всегда казалось Хармхабу. Танцовщицы кружились под
заунывную мелодию. Гимнастки удивляли гостей гибкостью тел. Жонглеры подбрасывали пылающие факела и острые кинжалы - развлечения для детворы.
Представление длилось до заката. Лишь только усталый красный шар коснулся вершин далеких западных гор, Эйя призвал всех к молитве. Совершив восхваление Амуну-Ра всевидящему и всезнающему, вельможи продолжили веселье. Тутанхамуна с супругой проводили во дворец, где им накрыли стол отдельно. После ужина правящую чета отправили на покой.
Хармхаб с облегчением вздохнул. Теперь, наконец, когда с глупыми церемониями покончено, можно расслабиться. Он шлепнул по тощей попе Сети:
- Беги к виночерпию. Пусть принесет вина. Да смотри – неразбавленного.
Эйя с важным видом прохаживался в окружении старших писцов. Те, как утята за уткой семенили сзади и ловили каждое слово верховного жреца. Хармхаб подошел к нему и попросил уединиться для важной беседы. Утята нехотя разошлись. Когда полководец и жрец Йота оказались с глазу на глаз в беседке, увитой виноградом, Хармхаб недовольно спросил:
- Что делает при дворе этот шелудивый пес Небнуфе? Почему он представляет послов? Его плоть должны давно растерзать гиены. Ты его так возвысил? Он напрямую обращается к правителю. Что за дерзость?
- Он честно служил нашему государству при Солнечном правителе Эхнейоте, - холодно напомнил Эйя, стараясь не смотреть Хармхабу в глаза. – Преданных слуг мало. Их нужно беречь.
- О чем ты? О каких заслугах? – Не понял полководец. – Этот шакал с братьями готовил заговор. Они хотели убить Эхнейота и поставить у власти Ахмосе – сына старшего колесничего Ранофре.
- Заговор! – хмыкнул Эйя. – Какой заговор? Слухи, сплетни. Ахмосе нынче муж твоей старшей дочери. Может и тебя причислить к заговорщикам?
- Я не узнаю тебя, Эйя.
- Небнуфе приполз к моим ногам и во всем покаялся. За него просили Рамосе – старший над стражниками Дома Ликования, Ранофре – старший над конюшнями Амуна, Рэмойе – начальник телохранителей правителя, даже Тивей – старший кормчий Амуна.
-И конечно наместники Нижней Земли, - с иронией закончил Хармхаб.
- Не надо делить народ Кемет на Гиксосов и Роме. Ни к чему хорошему это не приведет. Пора забыть старую вражду. Со времен Небпехтира Яхмеса прошло двести лет. Да, тогда гиксосы были врагами. Небпетира Яхмес разбил их и предал огню Хутуарет – столицу гиксосов. До сих пор его чтят, как освободителя страны. Но время давно смешало наши народы. Мы две сотни лет живем мирно, если не считать погромов, что ты учинил в Хутуарете. Возомнил из себя Яхмеса?
- Тогда, как объяснишь то, что слуга Небнуфе, Мексеб пытался отравить меня? Или ты не читал мои донесения? – Даже сквозь грим можно было заметить, как лицо Хармхаба пылает от гнева.
- Мексеба он давно прогнал. Я не видел его среди слуг Небнуфе с прошлого разлива.
- Что же он делал в Куши, да еще не один? Каким образом он проскочил с караваном оружия мимо Южных Врат? Неужели он сам, без чьей-либо помощи провез оружие через всю страну от Хекупта к повстанцам, и никто его не задержал?
- Единственный способ узнать: поймать самого Мексеба. – Эйя немного растерялся.
- Поверь, я это сделаю. А еще допрошу Большого Слона.
- Успокойся! – жестко остановил его Эйя. – Нельзя пытать вождей. Ты сильно возбужден. Не советую сегодня пить много вина. Завтра переговоры с хеттами. Кстати, Небнуфе мне помогает в переговорах. Он хорошо знает северные народы.
- Объясни! – возмутился Хармхаб. – Ты уже ведешь переговоры с хеттами? Я же просил не начинать без меня.
- Я не мог ждать, пока ты закончишь войну в Куши. Мы не рассчитывали, что поход против нехсиу так затянется.
- Хочешь меня в этом обвинить?
- А кто у нас полководец? – Эйя вскипел, но мгновенно остыл и тихо сказал: - Закончим болтать о пустом. Переговоры уже ведутся и довольно успешно. А сейчас я устал и отправляюсь отдыхать. Годы уже не те, чтобы веселиться всю ночь. Завтра к полудню жду тебя в Доме Ликования.
Эйя гордо вздернул подбородок и удалился. Хуто нашел Хармхаба в полном смятении. Хранитель лука и стрел правителя предложил полководцу чашу с финиками.
- Что со стариком? – вполголоса спросил полководец толи у себя, толи у охотника.
Хуто пожал плечами.
- В последнее время он много работал. На его плечах лежала забота обо всей стране. Устал, наверное.
- Можно подумать, я в это время нежился на солнышке, - пробурчал Хармхаб. – Да где этот мальчишка? Где мое вино?
В нескольких шагах от них охранники вели леопардов в зверинец, чтобы запереть на ночь в вольерах. Один из зверей, услышав голос Хармхаба, рванулся с привязи. Стражник не устоял на ногах, свалился и выпустил кожаный поводок. Хармхаб краем глаза уловил несущуюся к нему тень. Он мгновенно понял, что ничего не успеет сделать. Зверь напрыгнет и вцепится в глотку.
Вдруг зверю наперерез метнулся Сети. Леопард грудью снес мальчишку. Сети покатился по земле. Зазвенела чаша. Вино расплескалось по траве. Зверь на мгновение остановился, припадая на передние лапы, и оглянулся, удивляясь: кто посмел ему помешать? Этого мгновения хватило Хармхабу выдрать увесистый кол, подпиравший молодое деревце. Полководец действуя, как дубиной, со всей силы оглушил леопарда по голове. Зверь упал. Тут же Хуто вогнал длинный кинжал ему в бок. В последнем бешеном порыве зверь вскочил на лапы, но тут же судорога скрутила длинное гибкое тело. Желтые глаза стекленели. Из оскаленной пасти, между острых белых клыков свесился розовый язык. Хриплый отрывистый рык, и на земле остался лежать мертвый леопард.
Хармхаб опомнился и подбежал к Сети. Мальчик сидел на земле и качался из стороны в сторону. Хармхаб увидел, что он держится за локоть.
- Ушибся? Дай взглянуть.
Вся рука в крови. Хармхаб ощупал кость. Перелома нет. Сети ойкнул от боли.
- Куда же ты полез! – сокрушался Хармхаб. – А если бы он на тебя набросился?
- Ты мой военачальник. Я должен тебя защищать, - прорычал Сети.
От этих слов, произнесенных вполне серьезно, у Хармхаба в душе вспыхнуло чувство, похожее на отцовскую любовь. Он ничего подобного не испытывал к своим дочерям. Ну почему у него нет сына! Почему всем везет, даже Парамессу, - а ему нет. Как же он хотел иметь именно такого смелого сына.
- Отнесите мальчика на моих носилках домой. Найдите лекаря, - приказал он слугам.
Сети тут же подхватили несколько рук.
Хуто на корточках сидел возле убитого зверя и внимательно разглядывал зубастую пасть. Рядом на коленях стоял провинившийся охранник и жалобно причитал, что он не виноват. Зверь всегда был послушным. А тут ни с того ни с сего взбесился.
- Чего высматриваешь? – поинтересовался Хармхаб.
- Зверь не бешенный. Язык чистый. – Хуто раскрыл пасть. – Почему он бросился на тебя?
- Эта кошка целый вечер на меня рычала, - вспомнил Хармхаб.
- Хватит ныть, - оборвал Хуто стражника. – Покажи нам клетку, где держали леопарда.
- Что ты хочешь там найти? – поинтересовался Хармхаб.
- Пока не знаю, - уклончиво ответил Хуто.
Клети из прочных жердей находились за дворцом. Для каждого животного просторный вольер, мягкая подстилка, чаша с водой.
- Вот здесь, - указал стражник на пустую клеть.
Хуто тщательно осмотрел клетку снаружи. Его внимание привлекло одно место, где земля была взрыта когтями. Он подошел ближе. Почти возле самой клети рос куст жасмина, густо укрытый зелеными листьями. Хуто нагнулся, протянул руку и вынул из кустов кусок изодранной тряпки и широкий кожаный пояс.
- Мой пояс! – удивился Хармхаб. – Старый. Я его давно не носил. А это мой старый плащ. Но что здесь делают мои вещи?
- Твой недоброжелатель надевал плащ и бил этим ремнем зверя, а потом оставлял одежду рядом с клетью.
- Зачем?
- Чтобы зверь запомнил запах обидчика.
- Хочешь сказать, - все подстроено?
- А вот еще доказательство, - Хуто вошел в клеть и там, где земля была изрыта когтями, раскопал глиняную фигурку человека.
- Ушебти? – удивился Хармхаб.
-Нет, - отрицательно покачал головой Хуто. – Прочитай, что написано на фигурке.
Хармхаб взглянул на иероглифы.
- Мое имя.
- На тебя пытались навести порчу. Советую с этой куклой сходить к Аменнефу – главе жречества храма Ипетасу.
Хармхаб решил не пить в этот вечер. Настроение совсем испортилось. Он терпеть не мог подлых приемов. Так поступают только трусы. Шакал боятся встретиться с ним лицом к лицу, и поэтому насылает порчу. И он догадывался, чей это замысел. Хармхаб попытался разыскать среди пирующих Небнуфе, покрутить перед его бородатой рожей крепким кулаком, а то и рожу подправить. Что гадать? Проклятая фигурка с именем Хармхаба - его рук дело! Но подлец исчез. Никто его не видел. Мрачный Хармхаб бродил среди вельмож. С ним пытались заговорить, но, встретив в глазах полководца гнев, тут же отходили в сторону.
Хармхаб набрел на одинокую беседку в окружении смоковниц. Он решил спрятаться внутри и все обдумать. Во мраке мерцал огонек светильника. Хармхаб уловил тонкий аромат дорогого благовонного масла. На скамеечке кто-то сидел. Полководец тут же повернул назад, но его окликнул знакомый женский голос.
- Бакетамун? – узнал Хармхаб. – Живи вечно. Почему ты здесь одна?
- С кем мне быть? – горестно вздохнула Бакетамун.
Хармхаб помнил, как жестоко обошлась судьба с младшей сестрой Сына Солнца. Поздняя дочь Небмаатра Аменхотепа Хека Уасет слыла первой красавицей при дворе. Хоть принято было считать, что самой красивой женщиной должна быть Нефр-нефре-йот, первая жена Солнечного правителя, но в честь Бакетамун сложено намного больше стихов. Знатные юноши так и вились возле нее. Она поздно выбрала себе супруга, наместника из Свена. У нее родился чудесный мальчик. Горе настигло неожиданно. Отец с сыном отправились в Свен, повидаться с родственниками. По дороге они заболели и умерли. После потери мужа и сына Бакетамун вела затворнический образ жизни. Редко принимала гостей у себя в доме, не присутствовала на праздниках и религиозных шествиях, почти никуда не выезжала. Ее дом так и оставался погруженный в траур, хотя после смерти дорогих ей людей прошло дольше десяти разливов.
- Присаживайся рядом, - пригласила Бакетамун. – Расскажи, как ты воевал. Видел ли мою сестру Нефтис в Бухене? Прижилась ли в Куши Меритре? Я слышала, у нее уже трое детей.
Хармхаб присел рядом на дощатую скамеечку. Аромат, исходящий от Бакетамун взволновал его. Он с трепетом почувствовал нежное тепло, исходящее от ее тела. Лицо загорелось. Хармхаб промычал что-то невразумительное в ответ: хорошо у них все. Вдруг услышал, как рядом всхлипнула Бакетамун. Уйти неудобно. А как ее утешить. Он не умел.
- Хочешь вина? – неуклюже предложил он.
- Вино не помогает, - ответила женщина, вытирая слезы. – Вокруг все выселяться, только мы, как заблудшие Ка грустим во тьме. Ты потерял вторую половину души, и я потеряла.
Хармхаб посмотрел на ее профиль. Она совсем не похожа на брата Эхнэйота. У нее маленький подбородок и большие глаза. Губы полные. Хармхабу на миг показалось, что рядом с ним сидит не Бакетамун, а Мутнежмет.
- Значит, так угодно Всевышним. – Надо было что-то сказать. – Они мудрее нас.
- Но зачем так жестоко? – отчаянно воскликнула Бакетамун.
Хармхаб совсем растерялся. Он протянул руку и коснулся мягких теплых пальчиков, унизанных золотыми кольцами. Неожиданно Бакетамун склонила ему голову на грудь и затихла. Так они долго просидели одни в темноте, не говоря ни слова.
7
Молчаливые жрецы с наголо бритыми черепами, в белых одеждах вели Хармхаба нескончаемыми колоннадами и мрачными коридорами. Шаги по каменным плитам эхом возносились к высоким потолкам. Кругом на стенах росписи: столбики иероглифов, вереницы богов и богинь, непонятные существа полулюди-полузвери. Изредка, откуда-то пробивались лучики солнца, разгоняя тьму. За очередным поворотом открылся просторный зал. Свет едва проникал сквозь небольшие окошки над потолком. Всюду по стенам возвышались этажерки, заполненные цилиндрическими деревянными пеналами с бесценными свитками папируса. На полу, подстелив под себя циновки, сидели писцы, скрестив ноги, и тщательно переписывали тексты с пожелтевших свитков на чистые рулоны. Старший жрец Амуна Аменнеф работал за круглым столиком. Он склонился над одним из старинных документов. Бритая голова правильной формы сидела уверенно на широких плечах. Внимательные карие глаза бегали по столбикам иероглифов. Брови сосредоточенно сдвинулись к переносице.
Завидев главнокомандующего, Аменнеф оторвался от занятия. Жрец встал, чуть переломился в поясе, протягивая навстречу высокому гостю открытые ладони.
- Здоровья и силы! Рад видеть тебя в нашем храме. Что за срочное дело привело, столь важного гостя? Мог бы вызвать меня к себе, я тот час бы явился.
- Живи вечно, мудрейший. Вот. – Хармхаб без объяснений выложил на стол глиняную куклу.
Аменнеф лишь слегка взглянул на статуэтку и неодобрительно покачал головой. Он едва кивнул, и жрецы, сопровождавшие Хармхаба, исчезли в темноте коридора. Писцы продолжали свою работу, ни на что не обращая внимания. Переписывание старинных священных рукописей требовало полное погружение. Они ничего не видели вокруг и не слышали.
- Кто-то сильно тебя ненавидит. Твой противник даже не убоится гнева богов, если совершает такую мерзость, - настороженно произнес Аменнеф.
- Ты можешь поведать: кто?
- Сам увидишь. Я составлю заклинание, оберегающее тебя. Теперь ничего не бойся. Я попрошу Амуна прислать к тебе на помощь невидимого защитника. Он убережет от порчи. Занимайся своими делами. Прощай! Тебя проводят.– Аменнеф поклонился, давая понять, что разговор окончен, вновь сел за стол и уткнулся в папирус.
- Я еще хотел спросить. – Хармхаб замялся.
- Да? – Аменнеф поднял глаза.
- Мне приснился сон. Даже не сон. Днем случайно задремал…
Аменнеф терпеливо ждал.
Хармхаб рассказал, как ему привиделся усопший правитель, как он снял с головы венец Обеих Земель и протянул ему, Хармхабу. Но венец оказался неподъемным, каменным.
- Ты действительно мечтал стать правителем? – с иронией спросил Аменнеф.
- О чем ты? – буркнул Хармхаб. – Разве я похож на воплощение Амуна на земле?
- А кто на него похож? Нынешний правитель? – усмехнулся Аменнеф. – Его взгляд вновь опустился к папирусам.
Хармхаб постоял в нерешительности, ожидая слов Аменнефа: разъяснит он странный сон или нет, но так и не дождался. Повернулся и ушел.
Хармхаб окунулся в мягкую жару солнечного дня, выйдя из прохладного сумрака Ипетасу. Он решил пройтись пешком по улице и сосредоточиться перед важными переговорами с хеттами. Носилки несли следом. Двое телохранителей отстали на пару шагов, почувствовав, что Хармхаба занимают тяжелые мысли. Зато Сети семенил рядом. На бритой макушке темнел небольшой шрам от удара камнем, полученном в Куши. Рана затянулась, но теперь рука перевязана. Хармхаб заметил, как неумело, но очень аккуратно кто-то наложил чересчур толстую повязку. Лекарь не пожалел материи.
- Что за костоправ тебя лечил? – удивился Хармхаб.
- Твой лекарь.
- Если б он так перевязывал, я бы выгнал его, - не поверил Хармхаб.
Сети покраснел.
- Меня Туйя перевязала.
- Моя младшая дочь взялась тебя лечить? – усмехнулся полководец.
- У нее доброе сердце, - серьезно ответил Сети, слегка покраснев.
Мимо них восемь обнаженных по пояс слуг на плечах несли роскошные носилки. Резные ручки напоминали связки стеблей папируса. Шатер из полупрозрачной ткани украшали гирлянды цветов. Хармхаб почувствовал до боли знакомый аромат. Именно таким маслом натиралась его покойная супруга Мутнежмет: смесь жасмина и полевых цветов. Запах нежный и немного дерзкий. Он обожал его. Сердце сначала больно сжалось, а после сладостно забилось. Но где-то еще он слышал этот аромат, совсем недавно.
- Остановитесь! – приказал он слугам.
Рисут, несший узенькие золотые сандалии и пестрый веер из перьев, поклонился полководцу и твердым голосом спросил:
- Зачем Непобедимый беспокоит мою госпожу?
- Хочу поприветствовать. Кто твоя госпожа?
- Госпожа следует из храма. Она только что совершила молитву и жертвоприношение. Ее мысли вместе с Ка высоко в небе. Ба внемлет совету Богов. Эб поет, продолжая молитву. Зачем ее беспокоить?
- Хармхаб. - Полог шатра приоткрылся. Показалась тонкая рука, унизанная перстнями.
Рисут с поклоном попятился. Полководец подошел ближе и узнал в таинственной госпоже Бакетамун. Печальное красивое лицо совсем побледнело без солнца. Большие карие глаза еще блестели от слез, пролитых подле алтаря.
- Что хочет Непобедимый от бедной вдовы?
Хармхаб не знал, что сказать. Действительно, как-то некрасиво получилось: он остановил носилки благочестивой вдовы, которая все еще прибывает в трауре. Непозволительно порядочному мужчине так поступать. Но этот дурманящий запах жасмина…
- Я хочу пригласить тебя в свой дом, - вымолвил Хармхаб первое, что ему пришло на ум. Слишком дерзко и бестактно, но уже не мог остановиться: – Угостить хорошим южным вином. Насладиться танцами кушитских девушек. А после прокатиться по вечерней пустыне на колеснице.
- Я не могу, - смущенно ответила Бакетамун. Ее глаза стали холодными и безжизненными, похожими на речные камушки. – У меня траур.
- Всего лишь один вечер, - настаивал Хармхаб, сам удивляясь своей наглости. – Твой супруг был моим товарищем, с моей женой вы дружили с детских лет.
- А как же твои командиры? Разве ты не хотел этим вечером отметить победу вместе с друзьями? – Голос Бакетамун чуть-чуть потеплел.
- Друзья не обидятся, если я их попрошу отложить веселье, - сердце сладостно стукнуло в груди. Неужели она согласиться?
- Нет, - вежливо, но холодно ответила Бакетамун. – Я занята молитвами. Готовлюсь уйти в храм Изиды и забыть этот мир.
- Как, уйти? – испугался Хармхаб. – Но вчера в беседке…
- Забудь, - почти шепотом оборвала он его. – Вчера… Всего лишь мимолетная женская слабость. Прощай!
Носилки двинулись дальше, унося с собой аромат жасмина и диких цветов. Хармхаб застыл на месте. Каким неправильным ему показалось все вокруг. Красивая женщина, полная жизни заживо хоронит себя. Она могла еще стать верной супругой и заботливой матерью. Осчастливила бы достойного мужчину. Не о себе ли он думает? – Встрепенулся Хармхаб.
Рядом Сети удивленно раскрыл рот.
- Ты ничего не слышал! – прорычал Хармхаб.
- Прикажи – и я разрушу храм Изиды, - смело предложил Сети. – Тогда она не сможет туда уйти.
- Чего? - Хармхаб отвесил ему легкий подзатыльник. - Сперва выучи наизусть песнь об Осирисе. Завтра лично буду спрашивать. Каждая запинка – день работы в конюшнях.
Ну, вот, уже на мальчишке сорвался! Он-то тут причем?
- Слушаюсь, - обиженно буркнул Сети.
В зале для переговоров расселись на циновках писцы, готовясь запечатлеть каждое слово. Зашуршали новые чистые свитки папируса. Слуги Тота насыпали в маленькие глиняные чашечки чернильный порошок и размешивали его с водой. Кончики тонких палочек разжевывали, превращая в кисточки. Юный правитель со всеми регалиями сидел неподвижно на троне. Эйя заботливо поправил шарфик на его шее. В руках Тутанхамун держал золоченую плеть нехех и посох хека. Полосатый платок укрывал голову, и концы его спускались на плечи. Золотой урей на лбу грозно раскрыл капюшон.
Хармхаб занял свое место по левую руку юного властителя. Пропели трубы, возвещая о появлении послов. Двери растворились. В проеме появились хетты в длинных одеждах и высоких сапогах. Всего человек десять. Их вел Небнуфе.
Войдя в зал, послы низко поклонились. На колени опускаться не стали - не унижались: считали себя посланниками правителя не ниже властелина Обеих Земель.
- Амун-Ра великий, что правит над всеми землями и дает жизнь всем тварям в этом мире, через своего сына готов выслушать вас, - каменным голосом обратился Эйя к послам.
Писцы зашуршали кисточками.
Вперед выдвинулся коренастый невысокий хетт. Добротная андули из крашеной шерстяной ткани подпоясанная широким кожаным поясом ладно сидела на его мощном торсе. Черная густая борода аккуратно завита. Черные глаза сверкали из-под густых бровей. Большой горбатый нос торчал на широком скуластом лице. Невысокая тиара с вышитыми розетками ладно сидела на голове.
- Пусть сын Амуна живет вечно, вековечно. Да не покинут его силы и здоровье. Пусть правление его всегда будет мудрым, а жизнь его подданных долгая и протекает в радости, - пропел посланник сильным хриплым голосом.
Дальше он принялся излагать суть визита. Говорил без переводчика, с легким заметным выговором. Правитель великой Хатти Суппилулиума предлагал вечный мир. Хетты хотят провести границу по реке Оронта, что омывает стены крепости Кадеша. Город они из соображений дружбы и мира оставляют под властью Кемет.
- Но мне сообщили, что Кадеш в осаде, - попросил уточнить Хармхаб.
- Солнце наше, господин Великой Хатти не позволил бы себе такую вольность, - возразил посланец. – Наши воины стоят на другом берегу Оронты. Им строжайше запрещено переходить реку.
- Кто же тогда под Кадешем?- пришла очередь Эйе удивиться.
- Правитель соседних земель Азиру осадил город, - ответил посол. - Но он ваш подданный и действует в интересах Та-Кемет, мы полагаем.
Хармхаб совсем запутался. Азиру? Этот льстец, правитель нищего Амки, который частенько наезжал в Ахйот, а затем в Уаст с горой подарков. Вечно жаловался на беспокойных соседей-кочевников, просил золота и оружия.
- Зачем ему Кадеш? Он вступил в войну с Итакамой?
- Он помогает Итакаме, - объяснял посол.
Эйя и Хармхаб переглянулись, ничего не понимая.
- Но зачем Итакаме осаждать город, в котором он сам правит? – Эйя совсем запутался. – Народ поднял восстание?
- Прошу меня извинить, - поклонился посол. – Это ваши слуги, и вы сами должны разбираться с ними. Я лишь прибыл с предложением о мире. Лабарну Великой Хатти не интересуют дела, что творятся по эту сторону Оронты.
Эйя пообещали в ближайшее время рассмотреть предложение Суппилулиумы и вынести решение по договору. Хетты попятились к выходу. Небнуфе вместе с ними. Отпустили писцов. Слуги Тота свернули свитки, засунули под мышки циновки и удалились. После того, как в зале остались только правитель, полководец и верховный жрец, Хармхаб обратился к Эйе:
- Кто такой Азиру? Не тот ли сын Абдаширта – правителя земель Амки, что на границе с Нахариной?
- Да, именно он, - подтвердил Эйя. – Его отец и сам Азиру предано и верно служили Кемет. Посланники от Суппилулиумы не так выразились. Кадеш не захвачен. Итакама, правитель Кадеша поднял восстание против нас. Азиру пришел на помощь наместнику Та-Кемет Расесси.
Как-то неуверенно прозвучали слова Эйи. Хармхаб понял, что верховный жрец толком не знает, что творится на севере.
- Да откуда у Азиру войска? – не понял Хармхаб. – Разве амореи способны собрать хоть один боеспособный чезет?
- Он сколотил войско из разбитой армии Нахарины. После того, как Суппилулиума разгромил Митанни и сжег столицу Вашшукканни, куда деваться сотням воинов, которые служили покойному Тушратте? Вот они и нанимаются к кому угодно за ячменную похлебку. Азиру этим воспользовался. Вдобавок, к нему примыкают голодные кочевники, чтобы грабить города.
- Мне не понятно. – Покачал головой Хармхаб. - Не надо спешить подписывать договоры. Нужно все хорошенько разузнать. – Хармхаб нахмурил брови. - Где твои посланники с вестями?
- Посланники ничего объяснить не могут? – развел руками Эйя. – До Библа мы еще как-то контролируем земли, а дальше… Как будто пожар. Азиру объединился с несколькими вождями племен и зачем-то ведет войну в Приморье. Захватывает города.
- С Азиру потом разберемся. Мне важно знать, что устроил Итакама в Кадеше, и на чьей он стороне.
- Был на нашей, - все так же неуверенно ответил Эйя. - Он клялся нам в верности. –
-Клятвы его лживые, - решил Хармхаб.
- У тебя есть основания так считать?
- Да. Пес спасает свою шкуру. Представь себя на месте Итакамы. На противоположном берегу Оронты стоит грозная армия хеттов, а помощи из Кемет ждать не приходиться. Разговоры о мире – ерунда. Хеттам верить нельзя.
- Ты думаешь, он нас предал.
- Уверен. Расесси, наместник в Кадеше схвачен, все наши писцы и военачальники убиты, гарнизон разоружен.
- Но.., - Эйя всплеснул руками, не зная, что предложить.
- Рибадди, правитель Библа еще предан нам? – пристально взглянул на него Хармхаб.
- Он писал, что ему еле удалось отбить город Симирру от амореев. Если кочевники нападают на Симирру - это уже тревожно. После Семирры потеряем Библ, Мегиддо – и наше владычество в Приморье закончилось.
- Ну что ж, - рассудил Хармхаб. – Куши я успокоил. Теперь с юга угрозы нет. Надо снарядить армию и отправиться на север. Там мы сможем соединиться с войсками Рибадди и установить порядок до самых берегов Оронты. Но с хеттами ни в коем случае нельзя вступать ни в какие соглашения, не имея армии в Приморье.
- Хармхаб! – Эйя вновь преобразился в мудрого советника правителя. – Откуда мы возьмем средства. Поход не из легких. Казна пуста. Мы не сможем нанять шарданов или маджаев. Придется набирать в армию плугарей и пастухов, камнерезов отрывать от строительства храмов. Кто будет обрабатывать землю, ходить за скотом, выращивать сады и виноградники?
- Но нам надо навести порядок, иначе мы потеряем все земли на севере, - стоял на своем Хармхаб
- Давай отложим поход на год или лучше на два. Дождемся хороших урожаев, - предложил Эйя.
- Нельзя. Я не верю хеттам. Не верю Азиру и Итакаме. Суппилулиума что-то готовит.
- Мы не можем!
- Мы должны!
Полководец и верховный жрец, не мигая, гневно смотрели друг другу в глаза. Неизвестно, сколько бы продолжался этот немой поединок, но за их спинами раздался недовольный голос юного правителя:
- Вы обсуждаете важные государственные дела между собой. – Хармхаб и Эйя удивленно повернулись к Тутанхамуну. – Я для вас – безмолвная позолоченная статуя? Меня можно ни о чем не спрашивать, только кормить, одевать и развлекать?
Хармхаб и Эйя растеряно переглянулись.
- Прости, Солнце наше, - мягко произнес Эйя. – Может, ты желаешь поесть или приказать запрячь колесницу. Твои слуги приготовят все для охоты.
- Я не хочу есть. Мне не нужно запрягать колесницу. – В глазах юного правителя промелькнули упрямство, голос повысился. – Вы разве не заметили, что я вырос? Семнадцатый разлив Хапи скоро произойдет в моей жизни. Я - не ребенок.
- Что же угодно нашему правителю? – Не понял Хармхаб.
- Управлять делами государства. Я богами посажен на трон!
- С чего же хочет начать Солнце наше? – насторожился полководец.
- Хочу решать сам: с кем воевать, а с кем заключать мир.
- Ты так и делаешь, Солнце, - попытался смягчить его гнев Эйя. – Мы, недостойные слуги твои, всего лишь подсказываем…
- У меня много советчиков. Но мои мысли – мысли Амуна. Я сам могу принимать важные указы.
- Сиятельный, - не на шутку испугался Эйя. – Политика - очень сложная и тонкая наука…
- Довольно! – прикрикнул на него Тутанхамун. – Хватит держать меня за маленького мальчика. Моя воля: теперь ты – Эйя будешь заниматься только жречеством. Я сам достаточно мудр, чтобы решать государственные дела. Хармхаб пусть управляет армией. С хеттами я сам буду вести переговоры.
- Но Солнце наше! Хетты коварные. С ними нужно говорить только с позиции силы, - попытался вразумить его Хармхаб.
- Моя воля! Идите! – прекратил все споры правитель. Глаза его – глаза упрямого мальчишки. Взгляд решительный с огоньком гнева. Во всем облике сила и власть. Спорить с ним в такой миг - бесполезно.
Ошарашенные и униженные Эйя и Хармхаб оказались в саду дворца.
- Ты чем здесь занимался в мое отсутствие? – набросился на жреца полководец. – Кто этому мальчишке пел не те песни?
- Старею! – Эйя без сил опустился на каменную скамеечку возле цветущих кустов.
- Хватит раскисать! Не время! – теребил его Хармхаб. – Вспомни: кто крутился возле правителя?
- Сановников много, - пожал плечами Эйя. Но вдруг глаза его холодно блеснули. – Небнуфе! Он вел дела с северными странами. А я хвалил его, удивлялся усердию.
- Не все так страшно, - попытался взбодрить его Хармхаб. – Тебе придется убедить правителя вновь заняться детскими забавами и не лезть в серьезные дела. Ты сможешь! Я же срочно соберу армию и выдвинусь к Библу. Надо спасать положение, удержать Библ, Мегиддо… Только после этого можно будет говорить с Суппилулиумой.
- Но где взять средства? – вяло запротестовал Эйя.
- Найду. Вытрясу из Казначея Майи все до грамма… Это – моя забота. Ты же займись правителем…
Хармхаб оборвал фразу. К ним подошел слуга и согнулся в поклоне.
- С вами хочет побеседовать посланник Суппилулиумы.
- Где он? – Хармхабу почему-то не понравилось, что посланник все еще вертится возле дворца.
- В южной беседке, - слуга указал на легкое деревянное строение, увитое диким виноградом. Рядом манил прохладой голубой пруд. Лебеди с подрезанными крыльями грациозно проплывали среди распустившихся нежных лотосов.
В тени беседки отдыхал посланник, изнывая от жары в своей тяжелой шерстяной одежде. Рядом с ним находился Небнуфе. Они о чем-то спорили в полголоса. При появлении Эйи и Хармхаба, разом умолкли. Посол вежливо поклонился.
- Верный слуга Суппилулиумы желал нас видеть? – спросил Эйя гордо, не отвечая на поклон. – Мы же объявили, что к завтрашнему утру примем окончательное решение.
- Я все помню, - согласился посланник вежливо, - но хотел бы высказать некоторые условия для подписания договора. Небольшие устные дополнения.
- Какие еще условия, - гневно нахмурил брови Хармхаб.
- Пустяки, - хитро улыбнулся посланник сквозь черную бороду, завитую мелкими колечками. – Условие вполне выполнимое: и нам будет хорошо, и вам легче.
- Говори.
- Вы должны отказаться от земель вплоть до Мегиддо и объявить племена Лабана свободными. Торговцы из Хатти должны беспрепятственно приходить на землю Кемет и торговать беспошлинно. Моим воинам разрешить служить при правителе Та-Кемет и занимать должности в армии. Не поддерживать войсками, оружием и золотом Рибадди и других правителей приморских городов.
- Что за наглость! – вспыхнул Хармхаб.
- А не слишком ли много? – усмехнулся Эйя. – И почему посланник решил, что мы примем хотя бы одно его условие?
- Немного расскажу о жизни на севере, - нисколько не смутившись, ответил посланник. Глаза его сузились в холодные щелки, как у кота, готового напрыгнуть на птенца. – Семь дней назад правитель Кадеша Итакама заключил дружественный союз с нынешним правителем Митанни Шативазой. А Шативаза является любимым зятем Суппилулиумы. Солнце наше просто обязан поддерживать Шативазу и его союзников. Азиру, на кого вы так надеетесь, грабит Приморье. Ему совсем не интересно сориться с Хатти. Суппилулиума ему разрешил захватить Угарит и другие города на побережье. Но это все – ничего. В плену у Итакамы оказался наместник Та-Кемет в Кадеше Расесси, его жена – прекрасная Нессемут и пятеро очаровательных деток. – Взгляд посланника сделался ледяным, а голос прозвучал угрожающе глухо, как из-под земли. – Мне не хотелось бы посылать вам чудесные детские головки отдельно от тел.
Хармхабу захотелось выхватить кинжал и вспороть брюха дерзкому посланнику, но тут же понял, что этим ничего не исправить. Хетт слегка склонил голову, повернулся и спокойно важно удалился. Небнуфе поспешил за ним, как послушный пес за хозяином.
Эйя стоял бледный, с остекленевшими глазами. Он начал валиться на бок. Хармхаб подхватил верховного жреца и усадил на скамеечку. Руки у Эйи похолодели, словно речной камень. Он раскрывал рот и жадно глотал воздух, словно рыба, выброшенная на берег. Хармхаб не на шутку испугался. Он схватил со столика бокал с недопитым вином и влил в рот Эйи. Невозмутимый гордый жрец вдруг превратился в жалкого старика и расплакался.
Хармхаб совсем растерялся. Никто никогда не видел Эйю рыдающим.
- Тихо! – пробовал успокоить его военачальник и заставил выпить еще бокал крепкого вина.
- Прекрати! – грубо встряхнул он жреца. О Боги! Если кто-нибудь увидит…
Эйя вытер сморщенной ладонью лицо, размазав краску под глазами. Он бессмысленно уставился на белые лотосы, покачивающиеся на спокойной глади пруда. Его голос прозвучал нетвердо. Слова полные отчаяния:
- Моя дочь, маленькая Нессемут. Моя третья и самая любимая дочь, - Хармхаб впервые видел грозного и невозмутимого Эйю столь жалким. – Нет ничего хуже в этом мире, как пережить всех своих детей. Ты их лелеешь, балуешь, радуешься каждому их слову, взгляду, а они умирают молодыми. Нефернефруйот покинула нас в полном расцвете сил. Как она была прекрасна и молода. Твоя жена, моя вторая дочь умерла от родов, едва переступив порог тридцатилетия. Теперь моя последняя, моя любимая Нессемут и мои внуки…
- Хватит! – жестко попытался привести его в чувство Хармхаб. – Она еще жива.
- Еще жива.., - Эйя опять чуть не расплакался.
- Возьми себя в руки! Надо что-нибудь придумать.
- Что?
- Не знаю! – Хармхаб сел рядом и схватился за голову. – Ловко они нас прижали. Расесси мне больше, чем брат.
- Расесси? – растерянно переспросил Эйя. – Зачем только я согласился, чтобы он увез мою Нессемут в Кадеш. Зачем?
- Успокойся! Расесси не позволит причинить вред жене и детям. Его так просто не сломить. Недаром он столь долго служил наместником в Кадеше. Я его хорошо знаю, - уверял Хармхаб Эйю: только бы старик совсем не раскис.
-Он был тебе братом? – Жрец немного успокоился.
- Его отец погиб в бою, как подобает отважному воину. Мать умерла рано и оставила мальчишку одного. Мой отец, служивший в то время начальником стражи в городе Хактнисут. Он принял Расесси в наш дом. Мы росли с ним вместе. Нас в один год отдали учиться в Дом Жизни. Когда Эхнейот задумал строить Великий Солнечный Город на восточном берегу Хапи, мы были в первых рядах. Расесси всегда выделялся каменной волей и твердым характером. Он никогда никого не боялся, но и не совершал безрассудных поступков. Недаром Сын Солнца доверил ему управлять самым неспокойным северным рубежом… – Хармхаб помолчал, тяжело дыша. – Я должен освободить их.
- Но как? – беспомощно развел руками Эйя. – Как только ты с войсками пересечешь пустыню, так сразу эти дикари убьют заложников. Убьют всех: детей, Нессемут, Расесси.
- Пока не знаю. Надо посоветоваться с Верховным жрецом Амуна – Аменнефом.
8
Верховный жрец Амуна Аменнеф очень внимательно выслушал Хармхаба. В его темных глубоких глазах отражалось мерцающее пламя светильника. Когда военачальник закончил рассказ, жрец потянулся к резному деревянному шкафу, стоявшему за его спиной. Нащупав нужную шкатулку, он раскрыл ее и положил на стол перед Хармхабом бронзовый анх. Блестящий отполированный крест жизни обвивал золотая кобра.
- На этом амулете очень сильное заклинание. Он убережет тебя от несчастий и поможет в трудном пути.
- И это все, что ты можешь мне предложить? – разочарованно произнес Хармхаб.
- К сожалению. Великая Каста жрецов Амуна растеряла все свое могущество. У нас нет уже такого влияния на другие страны, какое было при Менхеперура Тутмосе или при Небмаатра Аменхотеп Хека Уасете. Тогда первые советники разных правителей жирели на нашем золоте и по одному приказу из Ипетасу готовы были перерезать глотку своим властителям. Неферхеперура Уаэнра Эхнейот разгромил Великую Касту. Мы лишились поддержки государства. Наши храмы запустели. Мудрые жрецы, знания которых стоят больше, чем все золото мира, вынуждены были пасти скот или работать на полях.
- Не лукавь, - не поверил ему Хармхаб. – У вас была тайная казна.
- Припрятанные нами богатства после смерти тирана Эхнейота ушли на восстановление храмов. Трудно в это поверить, но жречество Амуна нынче находится в нищете.
- Может мне помогут Хранители Вечности, чьи храмы стоят в долине вечных пирамид? В их подземных кладовых хранятся несметные сокровища.
- Вряд ли, - с сомнением покачал головой Аменнеф. – Хранители Вечности позволят воспользоваться их золотом, если враг подойдет к Северным Воротам. Если будет терпеть осаду крепость Джаджат. Если земля Кемет подвергнется гневу Богов. Но враг далеко, а ты всего лишь хочешь выкупить своего брата Расесси и дочь Эйи.
- Но, пока в руках у хеттов дочь Эйи, Суппилулиума может нам диктовать любые условия.
Аменнеф задумался, бессмысленно развернул и свернул свиток папируса, мелко исписанного черными и красными чернилами, после неуверенно произнес:
- Можно отдать хеттам Лабан и Приморье. Все равно им не удержать в повиновении вольные народы, как это получалось у правителей Кемет?
- Нельзя отдавать Мегиддо, Библ, Тир. Через эти города проходят все важные торговые пути по суше и по морю. Мы должны их контролировать. Иначе с севера нам будет грозить беда.
- А если отправить Эйю на покой? – выдвинул другое предложение Аменнеф. - Чати, у которого сердца больше, чем воли уже не способен стоять во главе государства. Жестоко, но справедливо. Потом двинуть войска к Кадешу.
- И кого ты видишь на месте Эйи? Сановников много, но выбрать некого. Постой! – встрепенулся Хармхаб. – О чем ты говоришь? Будет стоять Эйя справа от трона или нет, все равно жизни Расесси и его семьи под угрозой. Я бы мог пожертвовать своим братом ради Кемет, хотя потом бы меня остаток дней терзала совесть. Но его дети. В чем они виноваты?
- Дети? Дети погибнут, - не дрогнувшим голосом ответил Аменнеф. - Вот, как раз, Расесси они не тронут.
- Почему?
- Он знает, где закопаны серебряные таблички с заклятиями.
Хармхаб очень удивился.
- Они существуют?
- Да. После того, как Менхеперра Тутмос покорил север до самой Нахарины, на всех дорогах, ведущих в Та-Кемет, жрецы закопали серебряные таблички с заклинаниями. Заклинания составляли самые могущественные и мудрые жрецы. Они защищаю границы нашей земли от врагов. Если войско новых гиксосов посмеет нарушить границы – их ждут неудачи и болезни.
- Но какое отношение к этому имеет Расесси?
- Так, как он посланник в северные страны, ему указали, где зарыты таблички. Если Суппилулиума узнает, где обереги закопаны, он постарается достать их и обезвредить. Тогда путь для врага открыт. Видишь, жречество тоже заинтересованно, чтобы ты освободил Расесси. Я не представляю, как тебе это удастся… - Аменнеф задумчиво поглядел на тоненький огонек светильника. - Постараюсь разузнать, где еще у нас остались верные люди.
- Ты знаешь, что сейчас твориться на севере? Вестей давно не поступало, но у жречества всегда были свои источники. Поведай, - попросил Хармхаб.
- Как только при Эхнейоте ослабла власть Кемет, все мелкие правители захотели стать великими властелинами. Самый хитрый из них - правитель амореев Азиру. Он сколотил крепкое войско из бывшей Митаннийской армии Тушратты и захватил все Приморье вплоть до Библа. Наглец объявил себя Сердцем Земли. Когда ему пригрозили, хитрый Азиру ответил, что защищает земли от вторжения хеттов, Хеттам же он говорит, что готовит путь для вторжения в Лабан. Итакама - правитель Кадеша захватил все ближайшие земли и образовал союз с хеттами, иначе Суппилулиума раздавил бы и его. Теперь же Суппилулиума готов сам двинуть колесницы в Лабан. Но зачем ему бедные города Лабана? Та-Кемет – вот его главная цель. Но он боится.
- Чего?
-Боится не встречи с великой армией Та-Кемет, а заклинаний, что зарыты в земле.
- Неужели заклинания имеют силу, способную погубить целую армию? – слегка усомнился Хармхаб.
- Под Бухеном тоже закопаны охранные таблички. Но они из глины, и заклинания не столь могущественные, однако нехсиу еще ни разу не смогли преодолеть эту границу.
- А, те, - вспомнил Хармхаб.
- Да. Над ними стояли стелы Эхнейота, которые ты приказал разрушить, - укорил его Аменнеф. – Не лучше ли было просто сбить имя, а стелы оставить.
- Не подумал, - смутился Хармхаб. – Прикажу вновь поставить их на место. Скажи мне лучше, как, по-твоему, на чьей же стороне окажутся Азиру и Итакама, если, убереги нас Амун, хетты попрут на Кемет? – Хармхаб нервно постучал пальцами по столу.
- Если разразится война между Хатти и Кемет, Азиру примкнет к сильнейшему. Если это будут хетты, им обеспечена легкая прямая дорога к Северным Воротам. Их полчища сомнут Мегиддо, Тунип, Семирру, Библ. А из Библа на кораблях, минуя пустыню можно попасть прямо в Хекупта.
-Если я с войсками двину первым? – сделал предположение Хармхаб.
- Суппилулиума готов тебя встретить. А если на его сторону перекинется Итакама, да еще Азиру ударит в спину… Думай! Надо очень хорошо подготовиться.
-Никакого совета ты мне дать не можешь, - подвел итог Хармхаб.
- Нет, - отрезал Аменнеф. – Военачальник и первый чати правителя – ты.
- Разве ты не можешь спросить у Богов? Может, соберешь совет Мудрейших?
- Как хранитель Великих Тайн, советую: не верь прорицателям, - верь своему сердцу.
Хармхаб тщательно готовился. Он подолгу сидел за столом, склонившись над картами. Что-то записывал на светло-зеленом листе папируса. По вечерам, когда город засыпал, к нему приводили торговцев невесть из каких стран, пахнущих специями и рыбой. Он беседовал с ними до рассвета, награждал и под страхом смерти приказывал забыть об их разговоре.
Мало на что можно было надеяться. Срочно собрать армию и двинуться на север? Сколько уйдет на сборы? Продовольствие, оружие, вьючные животные… Не меньше двух лун. Потом надо дойти до Джару через пустыню… Нет даже трех лун не хватит. После - через весь Лабан. Если Суппилулиуме надо уничтожить армию Кемет – самый подходящий случай. Он встретит уставшие чезеты Хармхаба и сомнет их. А дальше ему путь на юг открыт, и никакие серебряные таблички не помогут. Нет! Так рисковать нельзя.
Если на кораблях? Тоже долго, да еще в это время море неспокойное. Шторм может надолго задержать где-нибудь вблизи Тира. Да и сколько кораблей надо! Нанимать в Аласии? Пираты потребуют неимоверную плату. К тому же надеяться на них нельзя. Сначала согласятся, затем потребуют дополнительную плату, иначе корабли не приведут.
Что он еще может сделать? Незаметно пробраться по суше или по морю одному, без войска, без колесниц. Рискованно! Хотя бы небольшой, но крепкий отряд. Сотню атакующих воинов и человек двадцать лучников. Конечно, за ними будут следить. Небнуфе пошлет по следу своих шакалов. Возможно, придется вступать в схватки… Воинов будет оставаться все меньше и меньше. Чуть больше половины дойдет до Кадеша… А дальше что? Идти на приступ с сотней? Глупо.
Попробовать подкупить Азиру? Можно! Жадность того не знает предела. Но он так же, легко сможет продать Хармхаба хеттам. Ничего не получается! Но тянуть долго нельзя. Будь, что будет! Он один тайком отправится в Кадеш. Сам все разузнает. Хитрости и отваги ему хватит хотя бы попытаться освободить Расесси. А где сила не возьмет, там серебро откроет двери. Он возьмет с собой достаточно. Безумие, конечно, но Амун, справедливый и всевидящий, да не оставит его в трудном деле! Хор-покровитель убережет его от бед!
Хармхаб вновь отправился в Ипетасу. Аменнеф встретил его в том же зале с этажерками.
- Я снаряжу тебе корабль. Судно будет ждать тебя в заброшенном Ахйоте, подальше от любопытных глаз.
- Корабль я и сам могу снарядить, - пожал плечами Хармхаб.
- Тебя потопят в первом же порту. Мое судно никто не посмеет тронуть.
- И чем же оно защищено? Молитвами и заговорами? – усмехнулся Хармхаб.
На это Аменнеф ничего не ответил.
- Спасибо, хоть за это. Мне надо спешить. – Полководец порывисто встал.
- Поспеши, но не торопись. Прощай! Пусть путь твой будет таким же легким, как для чистой души ребенка дорога в Дуате. Возвращайся с победой!
- Если я погибну…, - хотел он попросить Аменнефа в случаи чего, позаботиться о детях.
- Ты не имеешь на это права! – жестко прервал его Аменнеф. – И думать об этом не смей!
- Ах, я забыл, у меня есть надежный защитник – вот этот крест с золотой коброй.
Хармхаб криво усмехнулся и вышел из темной коморки жреца.
Аменнеф его разочаровал. От жречества никакой поддержки, кроме бесполезной безделушки в виде бронзового анха с золотой коброй, да обещанного корабля. Все надо сделать самому, а главное – держать свой план в глубокой тайне. Если все сорвется, то Расесси с семьей... Да что там Расесси! Большие беды грозят Кемет. Хатти – грозная сила. Суппилулиума хитрый политик и жестокий полководец. Только избранный богами смог так быстро из разрозненных племен скотоводов и земледельцев сколотить сильное государство, разбить самую сильную на севере армию Митанни. Ашшурбалит, со своими тысячами колесниц не желает ссориться с соседом. Побаивается его. Приморье и Лабан, практически под контролем хеттов. И здесь, в Уасте послы лабарны ведут себя нагло, словно будущие хозяева.
Тем временем старик Эйя слег от переживаний. Совсем некстати. Хеттский посланник чересчур часто посещал Дом Ликования и проводил долгие беседы с юным правителем. Эйи бы надо находиться всегда рядом с несмышленым Тутанхамуном.
Хармхабу очень не понравилось, когда он увидел супругу правителя в хеттской хасгале с широкими рукавами, да еще в длинной головной накидке, которую удерживал тоненьким обруч из электрона. Так обычно одеваются хурритки. На руках появились красивые браслеты, явно изготовленные искусными мастерами в Хаттусе. Вслед за супругой правительницы все дворцовые девушки стали наряжаться на хеттский манер.
Одна весть слегка обрадовала Хармхаба. На колесницу Небнуфе во время загородной прогулки напал горный лев. Охранникам удалось отогнать зверя. Но Небнуфе сильно расшибся при падении, хотя ничего не переломал. Теперь проваляется в постели до самого Опета. Аменнеф оказался прав: проклятие вернулось к тому, кто его навел на Хармхаба.
Все тревожнее приходили известия с севера. Зимрида - правитель города – порта Сидона, что недалеко от Библа, вступил в союз с предателем Азиру. Теперь они хотели напасть на Тир. Правитель Тира Абимилки готовился к тяжелой обороне и слезно молил Хармхаба прислать помощь. Если падет Тир, то и Библу долго не простоять. Племена Хабири подбирались к крепости Симирре. Властители городов Асколон, Гезер и Лахишем взбунтовались. Они объявили, что больше не признают власть Кемет. Мало того, объединившись, напали на город Ершалом. В Лабане и Приморье начинался настоящий пожар, который некому было загасить. И все это на руку хеттам, и все на погибель Та-Кемет.
Наконец наступил день отъезда. До этого Хармхаб объявил, что желает вернуться ненадолго в Куши с проверкой. Ему, якобы, надо было посетить каменоломни, где добывают чудесный белый диорит с черными крапинками и золотоносные рудники. Поглядеть: возобновилась ли там работа. Он даже направил вперед отряд воинов и вестового к Хеви, чтобы наместник в Куши подготовил встречу полководцу.
В полдень он посетил Эйю. Старик разбирал донесения чиновников. Вид у него был очень усталый.
- Вот что! – сказал ему Хармхаб. – Ты должен затянуть переговоры с хеттами. Придумывай всевозможные отговорки. Я исчезну ненадолго. Пусти слух, что Хармхаб направился в Куши с инспекцией. Вместо меня над армией я поставил Нахтимина. Надежнее человека не сыскать. Мах, начальник над маджаями проследит за порядком в Уасте. С юга неприятностей не будет, - там Хеви все держит в руках. Я оставил ему в помощь старшего лучника Парамессу. Тот знает свое дело.
- А ты?
- Я тайно отправлюсь в Кадеш.
- Один? – глаза Эйи расширились от ужаса.
- Один.
- Даже не возьмешь телохранителей?
- Нет. Отправлюсь тайно. Прикинусь камнерезом или врачевателем. Так проще добраться в Кадеш, не привлекая внимание.
- Ты уверен, что у тебя получится? А если с тобой что-нибудь случиться? Я стар, и не смогу в одиночку управлять страной
- Не смей сомневаться – спугнешь удачу, - строго ответил Хармхаб
- Но это – безумие!
- Можешь придумать что-то другое?
Эйя развел руками.
- Ты под покровительством Хора. Я буду молиться за тебя день и ночь.
- Молись, но помни, что я тебя попросил: затяни переговоры. А еще: очень внимательно следи за этой гадиной – Небнуфе. Лучше бы его совсем уничтожить. Прирезать, как шелудивую гиену.
К закату Хармхаб собрал дорожный мешок. Облачился в простую грубую одежду каменотеса: набедренная повязка, выбеленный холщовый плащ. За пояс заткнул кинжал с гладкой костяной рукоятью. С собой короткое копье. Старые разношенные сандалии еще послужат в долгой дороге. Подумал и захватил с собой Коготь Хора, его любимый меч с изогнутым лезвием. Куда он без боевого товарища? Завернул клинок аккуратно в тряпку и засунул в дорожный мешок. После совершил жертвоприношение перед стелой Амуна в своем домашнем храме. Без лишнего шума Хармхаб покинул дом через заднюю калитку и направился к пристани. Солнце садилось. Город затихал. Даже птицы умолкли. Только собаки лаяли в подворотнях.
Неожиданно он столкнулся нос к носу с Хуто. Хранитель лука и стрел правителя, также как и Хармхаб, был одет просто, с таким же дранным дорожным мешком и тугим луком за спиной.
- Хуто? – удивился полководец. – Куда ты собрался?
- Про какого Хуто ты спрашиваешь? – спокойным безразличным тоном произнес охотник. – Про того вельможу, который отправился в Куши выбирать новый лук для правителя, или про охотника, который собрался на север, помочь другу.
- Ты? Со мной?
- Аменнеф мне все рассказал. Одному тебе не справиться.
- Аменнеф? – удивился Хармхаб. – Он точно, все тебе объяснил?
- Я удивляюсь, как ты сам не додумался меня позвать? Забыл про меня или не доверяешь?
- Что ж, присоединяйся, - обрадовался Хармхаб. – Будет с кем поболтать в дороге.
Они пошли вниз по темнеющей улице. Сумерки быстро опускались на уставшую землю. Впереди на набережной дремали рыбацкие лодки и торговые кораблики.
Вдруг Хуто очень тихо сказал:
- За нами следят. Не оборачивайся.
- С чего ты решил?
- Я чувствую затылком.
Они юркнули в ближайший проулок и затаились. Все тихо. Может, Хуто показалось? Но вот за углом послышались еле уловимые шаги. Человек крался вдоль забора. Хармхаб и Хуто схватились за ножи. Из-за угла показался маленький Сети. Он шел очень осторожно, стараясь не шуметь. Плечи мальчика согнулись под тяжестью огромного мешка. За спиной болтался высокий лук Хармхаба. Сзади по ногам бил чехол, заполнений боевыми стрелами.
- Мальчишка! – выругался Хармхаб. – Ты решил меня обворовать?
Напуганный Сети вздрогнул всем телом. Мешок свалился с плеч.
- Что у тебя там, показывай? – приказал Хармхаб, пнув ношу мальчика.
- Хлеб, лук, сушеное мясо, теплый плащ, немного вина, ну еще всякое…там, что пригодится в дороге, - словно ягненок проблеял Сети.
- Какой дороге?
- Я иду с тобой. Ты же мой командир. Я должен следовать за командиром.
- Быстро домой! – чуть не задохнулся от гнева Хармхаб. – Молиться, кружку теплого молока и спать! Быстро!
Сети, как ужаленный финиковой осой, подхватил мешок и помчался обратно вверх по улице. Хармхаб успел наградить его увесистым звонким шлепком по попе.
- Нашелся, воин! Только из колыбели вылез! – никак не мог остыть Хармхаб.
Хуто чуть заметно улыбнулся, но промолчал.
На пристани царил покой. Грузчики отдыхали по домам после тяжелого рабочего дня. Моряки пьянствовали в домах веселья. Только на нескольких торговых кораблях продолжалась возня. Хозяева спешили отплыть до наступления темноты.
Путники направились к отплывающим кораблям. Надо было разузнать, которые из них направляются на север в сторону города Хекупта и попроситься на борт. К ним подошел стражник порта и громко окликнул.
- Вы камнерезы их храма Ипетасу? Направляетесь в Ахйот? Вас ждет корабль в конце пристани. Вон тот, с высокими бортами. – И пошел дальше.
Хармхаб мысленно поблагодарил Аменнефа за помощь.
Посудина оказалась широкой и прочной. На такой не страшно и в море ходить. Борта обшиты кедром. Весла длинные. Мачта ровная, высокая. Кормчий уже примерялся к кормовому веслу, готовясь отплыть. Путники взобрались на борт и расположились на палубе среди высоких кувшинов. Корабль вез оливковое масло и вино с юга, далеко от первого порога, из виноградников вблизи Свена. Смотрители расправили парус. Полотнище хлопнуло, ловя попутный ветер. Слегка покачиваясь, корабль отплыл от берега. За бортом удалялись огоньки в домах Уаста. Вершины западного хребта еще горели в красных лучах заката, но небо уже сливалось с землей, и все вокруг засыпало. Хозяин корабля зажег масляные фонарики на носу и на корме. Кормчий затянул заунывную песню. Гребцы опустили весла на воду.
Хармхаб пристроился поудобнее на досках, чтобы вздремнуть. Но тут к путникам подошел хозяин корабля и сообщил, что их приглашают в шатер попутчики. Им предлагают разделить поздний ужин. Пришлось Хуто и Хармхабу проследовать за хозяином в небольшой шатер, что раскинул полог под мачтой. Внутри мерцал свет от масляных лампадок. Аппетитно пахло копченым мясом и пирожками.
Хармхаб откинул полог и шагнул в шатер.
- Здоровья и силы щедрым хозяевам… – пожелал он и осекся.
- Живи вечно! – ответили два знакомых голоса.
Хармхаб застыл от изумления. На подушках перед накрытым невысоким столиком сидели Амени и Меритре.
- А вы здесь, откуда? – рассмеялся хранитель лука и стрел правителя, пролезая вслед за полководцем.
- Разве мы можем оставить Непобедимого в беде, - ответил Амени. – Присаживайтесь.
- Но погодите! – Хармхаб все никак не мог поверить. – Вы собрались следовать со мной?
- Да!
- Вы хоть знаете, куда я направляюсь?
-Да! Аменнеф нам написал, и мы тут же без сборов направились в Уаст, - объяснил Амени, разливая вино по кубкам.
- Я могу понять Хуто. Он самый умелый следопыт. Могу понять Амени - воин, которому не так просто подыскать соперника. Но ты, Меритре?
- Я не могу бросить Амени одного, - твердо ответила девушка.
- Если б ты знал: сколько я ее уговаривал остаться дома, - вздохнул Амени, вываливая на стол горку лепешек. – Как была упрямой в детстве, так ей и осталась.
- Эй! – прикрикнула на него супруга, сердито изогнув тонкие брови. - Мне всего двадцать пять.
- Но ты же недавно родила, - упрекнул ее Хармхаб.
- Уже почти полгода прошло. Сил у меня хватит на вас троих. Мой верный лук со мной. – Она с гордостью показала кожаный чехол, в котором хранился маджайский охотничий лук. Прочный, из цельного ствола тонкого деревца, выдержанного специальным способом в черных болотах.
- А дети?
- Хеви и Нефтис присмотрят. Да и Миамун уже совсем большая. Она скоро встретит двенадцатый разлив. Уже мальчишки на нее заглядываются.
- Погодите! – Хармхаб нахмурился. – Я отправляюсь не на веселую прогулку. Впереди ждет тяжелая дорога, полная опасностей, возможно - смерть.
- Знаем, - серьезно ответила Меритре. Ее большие глаза потемнели. – А еще знаем, что нашей земле грозит беда. Думаешь, мы способны прятаться за стенами Бухена и ждать, пока ты будешь спасать страну? Мы знаем, на что идем. Если ты не побоялся один отправиться в Кадеш, то и мы не испугаемся.
- Мы не бросим тебя, - вторил ей Амени. – А если придется умереть, то погибнем вместе.
- Я соглашусь с тобой Амени, но при одном условии. – Хармхаб выпрямился. – Если, как ты говоришь, мы все будем погибать, Меритре должна выжить.
- Куда Амени – туда и я, - твердо стояла на своем Меритре. – Если он попадет в Дуат, - я за ним.
- Почему вы решили умирать? – вмешался Хуто. Охотник, как всегда сохранял хладнокровие. – Умереть всегда успеем. Вспомните наши походы в Нахарину, битвы в Куши. Каждый мог погибнуть десятки раз. Но Боги любят нас. Идем на благое дело. Доверимся Всевышним. Хватит болтать о смерти.
Хармхаб поднялся с рассветом. Он зачерпнул в кожаное ведро забортную холодную воду и окатил себя с ног до головы. Полководец прочитал молитву Амуну, обратив лик на восток. После долго молился своему покровителю Хору – богу соколу. До завтрака, по привычке, Хармхаб принялся упражняться с копьем. Во время одного из выпадов он чуть не упал, споткнувшись о дорожный мешок. Объемистая торба валялась, чуть ли не посреди палубы. Хармхаб решил ее убрать, чтобы не мешал. Он поднял мешок и уже собирался положить к борту, как вдруг разглядел завязку. Торбу обвивал его старый пояс с орнаментом в виде метелок папируса. Откуда? Мальчишка! – молнией мелькнуло в голове.
- Где этот шакаленок! – зарычал он, принимаясь ворошить все на палубе.
От шума проснулся Хуто, откидывая плащ.
- Кого ты ищешь? - Амени высунулся из шатра, протирая глаза.
Хармхаб продолжал переворачивать кувшины и мешки. Прибежал хозяин корабля.
- Где мальчишка? Ты видел мальчишку? – набросился на него Хармхаб.
- Не было никакого мальчишки, - запричитал хозяин. – У нас в команде нет мальчишки.
Хармхаб добрался до вязанок высушенного папируса, что везли для бумажных мастерских. Из вороха длинных стеблей он выудил перепуганного Сети. Взъерошенный мальчик хлопал глазенками и прижимал к груди чехол со стрелами. Вид у Хармхаба в это мгновение был до того грозный, что казалось, он разорвет мальчишку в клочья. Все кинулись к полководцу, чтобы удержать его. Но Хармхаб вдруг моментально остыл и с отчаянием в голосе спросил:
- Что мне с тобой делать?
- Я твой оруженосец и должен следовать по пятам, - невозмутимо ответил Сети.
Хармхаб долго смотрел в преданные наивные глаза мальчишки, затем решил:
- Доплывешь с нами до Ахйота. Оттуда - обратно домой.
http://sarodom.ru/JP/1.htm
Живущий Правдой. Часть первая
© Copyright: Сергей Шаповалов 2, 2009
Свидетельство о публикации №209092900298
Свидетельство о публикации №209092900298
Рецензии