У нас врачи пешком не ходят

    Говорят, идея экономить деньги пришла заведующему горздравотделом свыше, способ был найден нетривиальный: 1\12 бюджета зарплаты(а при развитом социализме это оставалось единственным стимулом к повышению жизненного уровня трудящихся) можно спокойно оставить в кармане государства! Как? А так: вс работники больницы отправлялась в отпуск - не надо "по очереди", чтоб оставшимся за увеличение нагрузки платить, просто р-р-раз - и всех. Проблема одна: больниц много, а тёплых месяцев мало, к тому же дети учатся, куда их сплавить в сентябре, апреле,как их оздоровить? Горздравотдел это не интересовало. И нас, всю 18-ю больницу, выгнали в отпуск... Зав. анестезиологией, Коля, предупредил меня, заместителя: к 5 июня чтобы как штык на работе - аптеку подписать, иначе работать будет нечем. А я буду через неделю, ребёнка оздоровлю.(У анестезиологов отпуск был на неделю больше остальных врачей). Тот же Коля на мой вопрос, а куда мне податься-то, широко улыбнулся в ответ и изрёк: в мае надо отдыхать в Крыму - и красиво, и дёшево. И я купил билет до Бахчисарая - ночь езды на плацкарте меня не смущала.
      Рассмотрев ханский дворец с воспетым Пушкиным бахчисарайским фонтаном и замечательным палисандровым деревом с фиолетовыми цветами, двинул на юг, в сторону крымских гор, к коим и подошёл через два дня. Судя по карте, там был знаменитый крымский каньон с бирюзовой водичкой (купаться!) в окружении диких полей нарциссов, которые ещё не были уничтожены советским человеком, творящим везде чудеса, в связи с труднодоступностью места. Скажем, в харьковской области, в районе Балаклеи, в 70-е годы из пойменных лугов почти исчезли другие луковичные, рябчики, немерянные поля которых помнили посетители тех мест восхитительных  на Донце за 20 лет до этого, или двухметровые заросли эремуруса великолепного в 80-е на перевалах Памира, стрелки, облепленные розовыми цветами редкой красоты и запахом роз, беспощадно зачем-то истребляемые местными проходимцами.
     По дороге на юг меня ждали роскошные пионы в предгорьях и чеснок на полях колхозных. Не смея уклонится от обязанности проверить формулу вкуса смеси харьковского шоколада"Алёнка" и крымского чеснока, я получил не только непередаваемый, оригинальный вкус этой растительной жвачки с антибактериальнопитательными свойствами, но и опыт - не рекомендовать  к пользованию эту смесь... Чтож, человек должен хоть раз всё попробовать сам! Вот с этими размышлениями я и попал под дождь аккурат у каньона вышеназванного, надеясь на новый спальник непромокаемый из болоньи, подарок родителей сыну-путешественнику. Что надежды юношей питают, я знал со школы, но превосходя по возрасту выпускника школы вдвое, мог бы и рейтинг надежды снизить хотя бы во столько же раз...Короче, в каньоне купаться не пришлось, ибо заботы утром были другие: просохнуть и согреться у костра и - Главное!- просушить спальник, ибо путешествовать с мокрым не входило в мои планы. Утро было потеряно, а к вечеру  уже поднялся на яйлу, отмечая по дороге, как буйная растительность по дороге вверх сменяется ещё не распустившимися почками. Внезапный дождь и вовсе расстроил планы: пришлось срочно укрыться под куском полиэтилена вместе со спальником, не надеясь более на свойства болоньи...Ночью вызвездило, что обещало хорошую погоду, а попытки повернуться на бок вызывали хруст... Я не поверил ушам, что несут лишь 10% информации, но глазам с их 90% пришлось таки утром удостовериться: лужицы вокруг были покрыты льдом, вид на море и сосновый лес скрывали облака, мешавшие панорамному снимку южного берега Крыма - и я, не солоно хлебавши, в смысле не запечатлев красоту с перевала на фотоплёнку, спустился к Ялте. Следующие трое суток с огромным удовольствием гулял между неожиданным Воронцовским дворцом-замком и ботаническим парком с цветущей глицинией, о которых я раньше и не мечтал, ночуя то в лесу, то на берегу моря, то возле Аю-Дага, , купаясь в море и питаясь хлебом с фруктами, а возле костерка писал свою маленькую поэму о большой, как мне казалось, любви: буквально перед Крымом познакомился с подходящей девушкой, рассчитывая на самые серьёзные отношения. Так оно потом и было, но для этого надо было прожить ещё 3 непростые недели.
      Двигаясь пешком на восток, добрался до Кара-Дага: чудный заповедник, хребты скал которого напоминали фантастических ящеров. Там мне впервые встретился представитель власти, лесник, который, проверил документы, которые ему не понравились, и объявил, что ночевать в заповеднике запрещено. Запрещено - значит нельзя. И я, перебравшись через колючую проволоку, спустился к самому берегу моря, где и заночевал на галечном берегу под романтичный плеск волн. На суше заповедника - это нельзя, а в море - уже можно: таково было готовое объяснение с представителем власти, но оно не пригодилось...
     Горы  после Кара-Дага исчезли, и всю остальную дорогу   наблюдалась довольно однообразная песчаносолончаковая равнина, лишённая воды, так что двигаться пешком по ней было как скучно и жарко, так и опаснонудновато. В Феодосии я сел на автобус до Новороссийска, вместе с ним пересёк керченский пролив, и, уже на российской стороне, купил бутылку белого вина, которую и распил вечером за своё здоровье, отметив трёхлетний юбилей ухода от меня жены, что освободило мою жизнь для приключений и новых союзов. Кроме того, "Маленькая поэма перемен" была уже написана на обрывках разных бумажек.
     Утром теплоход на подъёмных крыльях вышел в море и взял курс на Батуми. Именно туда я и собирался, ибо там отдыхали мои друзья по известному мне адресу. Билетов почему-то не было, но капитан не отказал  в просьбе взять меня на борт в обмен на цену билета: 16 рублей были тогда солидная сумма. Всю дорогу я занимался простыми вещами: переписывал поэму на читабельный носитель, пришивал заплату на протёртые до костей джинсы, фотографировал с моря чудесные виды берегов на фоне снегов Кавказа и просто дремал.В Поти представитель властей снова проверил мои документы, они опять же ему не понравились и он даже позвонил по указанному мной адресу осведомиться, знаком ли я хозяевам квартиры.Получив подтверждение, меня отпустили, предупредив, что баловаться тут нельзя, тем более с моими бумагами, ибо  к югу, рядом с городом, мол, государственная граница, что звучало солидно. Но я-то собирался как раз на север, в сторону Афона, конечной цели моего путешествия, где, после посещения новоафонских пещер, собирался сесть на поезд и вернуться домой аккурат в последний день мая - ко дню рождения дамы сердца, чтобы подарить ей свою поэму и, само собой, собственную персону - надолго...
     В Батуми меня поразили три вещи: ресторан"Салхино" с невыносимо перчёными блюдами, галечный пляж с растущим бамбуком, виденным мною впервые в жизни, и роскошный ботанический сад с азалиями всех оттенков, заложенный еще Красновым, братом небезизвестного белого генерала. Распрощавшись с приютившими меня на две ночи любезными хозяевами, я двинулся на север вдоль берега Чёрного моря,
как и планировал, мимо старообрядческих деревень, поразивших меня видом своих жителей, величественных, белобородых старцев, которые проводили меня долгими взглядами, не задав путнику никаких вопросов, что было особенно приятно в свете дальнейших событий. Очередную ночёвку под крышей неба я провёл южнее Поти, у озера Палеостоми, куда, говорят, аргонавты как-то заплыли, Золотое Руно искали...Чтож, у каждого - свои приключения. Мои начались на следующий день.
     При переходе моста над речкой, соединявшей озеро с морем, меня задержали пограничники, мол, учения у нас идут, диверсантов ищем. А как узнали, что я почти от самой турецкой границы шагаю, невероятно возбудились и вызвали машину - доставить "лазутчика" в милицию. Там, объяснив начальнику дурацкую ситуацию, в которую попал, я надеялся на скорое освобождение.Не тут-то было! Подполковник, лениво выслушав мой рассказ,сказал очень просто:"Дэнги эст? Нэ-э-эт??? Садыс!"И я загремел под фанфары на трое суток - больше, вроде, мою личность устанавливать закон не позволял. А чего её устанавливать-то? Как меня звать, адрес проживания и место работы с телефонами я сразу сообщил, то же подтверждали удостоверение врача и бумага из больницы, что я нахожусь в законном отпуске, но им потребовался мой паспорт...Именно его-то я не взял, ибо летать самолётами да останавливаться в гостинницах не планировал, а потерять его...Были уже у меня в жизни такие неприятности, повторять урок не хотелось.
     Эти арестантские дни терять не хотелось, написал письмо своим знакомым про свои впечатления и мытарства на одном листке и во время"этапирования" в Гудауту,транспортную тюрьму, бросил письмо  в ближайший почтовый ящик, что висел ровно на том же здании отделения милиции. Доверив бумаге "те ещё нравы",я не подозревал, что это отзовётся через пару недель"клеветой на советский строй турецкого лазутчика"- но об этом в конце, а до него ещё сидеть и сидеть, как выяснилось...Снова процедура обыска, допрос ментовский, а за ним и человека в штатском - не перепутал ли я чего, может туркам чего-то надо узнать про нас? Что мне шьют дельце на ровном месте, не волновало, а вот что оно затягивается - таки да!
Главное было - скрыть в спортивном трико маленькую книжку - карманное издание Библии: изданная в Финляндии на тамошней бумаге, оно легко спряталось в штанине скомканных штанов и прошло по описи как "трико"- и это был мелкий обман властей...Поди объясни потом, что читал Библию пр свете костра - сошло бы за антисоветскую пропаганду! Внимание мента привлёк предмет более нужный - топорик из нержавейки, что подарил мне один кузнец прошлой зимой: а что ему стоило своими руками доктору подарок изготовить?
      Истекала неделя,  я сижу, ем в обед котлету и чай грузинский утром, никто мной не интересуется, разве что журнал, где я за эту пищу обязан расписаться. И тут меня осенило! Не буду я у вас столоваться, голодовку протеста объявляю!- так и написал. Однако мой однокамерник Саша - чудный мужик!- проникшись ко мне уважением, подсказал мне, новичку:"Ты прокурора требуй, иначе ничего не добьёшся, они могут твои данные уточнять месяц, а потом - бабка надвое сказала..."Этот Саша опытный был, законы знал, всё таки четвёртая отсидка  в его 30 лет...Кстати, он был каждый день пьян, а как это проделывается,  секретом лишь для меня было. Мой интерес он удовлетворил:"Чего непонятно? Даёшь червонец дежурному, тот посылает кацо в магазин, рубль - ему за работу, ещё один - продавцу, я получаю две поллитры, из них одна - дежурному за услуги. У нас все так живут!- заключил однокамерник,- сам живи и другому дай!" Логика в этом была железная, но мне непонятная. Саша проникся ко мне участием, глупым не обзывал и всё время подсказывал правила зарешётной жизни. "Главное - не попадаться. Я тут просто пересылку в лагерь жду, срок мне определили, статья"непреднамеренное убийство". Какое убийство! Он сам умер, я только нож ему показал.Првда, выпил немножко...Ну, трахнул я его жену, так она сама хотела, а то, что я был у него в гостях...Нужно же мне было где-то ночевать, да?"
      Жалко мне было этого одинокого, пропащего человека, я обещал написать ему в колонию, адрес Саша дал. Все руки у него были изрезаны, из них выделялись 4 свежих пореза. Выяснилось, что этот половой гигант отмечал только девственниц, одна штука - одна "зарубка" на предплечьи, вместе мы насчитали 84...
"Женщины? Да кто же их считает. Вот я пару месяцев прожил в Харькове с цыганкой, на Конном рынке, а заодно трахал её дочку, и ещё кое-кого, за деньги. Как цыганка это узнала - выгнала, дочку ей, видите ли жалко.."Я жалел его, цыганка дочку, а меня - кто? Впрочем, скучать я себе не давал, каждый день писал по истории для нового"Охламона", для дочки. Условия были для этого - самые подхолящие: единственный свет исходил через глазок в двери из освещённого коридора, бумага - обёртка от сахара-рафинада и тому подобное, хорошо, что ручку не нашли. Так что"Охламон-2" был дописан в Гудауте, в мае 1986...
     На утреннем обходе начальника тюрьмы на меня внимание не обращали, но на третий день Саша что-то по-грузински сказал лично начальнику, тот всплестнул руками, сделав круглые глаза:"Ты что, правда кушать не хочешь? Невкусно? Протест?? Прокурора??? Запиши к прокурору на завтра."- это относилось уже не ко мне, к сопровождающему дежурному. И на следующий день, на "УАЗике", я в сопровождении того же начальника был доставлен к прокурору. Тот полистал какое-то "Дело№...", ещё раз переспросил кто я, где работаю и откуда, получил те же ответы и, переведя взгляд на начальника тюрьмы, выразительно спросил, что мешает проверить записанные данные.
И не дожидаясь ответа от вытянувшегося по струнке"моего начальника", приказал завтра же доложить...
По возвращению в тюрьму меня завел в свой кабинет начальник и снял телефонную трубку:"Алё, мне Кутаиси!" Получил."Алё, мне Тбилиси!"Получил."Алё, мне Харьков!"Получил."Дай мне телефон больницы!"- я продиктовал, хотя это было записано в моём"деле"...!
- Алё, алё, это Шура?(так звали секретаршу главврача).
- Да, Шура!
- А у вас доктор Сухман работает?
- Ой, да где он пропал. Надо срочно подписать аптеку, мы открыться 5-го не можем, а сегодня 3-е июня!
- Ничего, он скоро будет...
Начальник положил трубку, глянул на меня, улыбнулся:"Так бы сразу и сказал, понимаешь..."
Я давно всё понял."Дэнги эст? Садыс!"был первый посыл, мною выученный в Грузии. И я промолчал.
       Утром началась новая эра. Меня вывели из камеры.Начальник виноватым голосом что-то говорил в телефон по-грузински, потом подозвал меня - на проводе был вчерашний прокурор, что поздравил меня "с подтверждением" моих данных, и в качестве компенсации предложил мне...бесплатный билет до Харькова.
В течении четверти часа я его держал в руках(Я же нахожусь на ж\д станции Гудаута!) ,а поезд Кутаиси - Москва с"моим местом"должен был проследовать вечером. Получил свои вещички, за что расписался. На вопрос мой:"А где топорик?"ответ был простой:"Это же несанкционированное ношение холодного оружия, мы его на экспертизу отправили!"- из этого бреда я понял, что топорика мне не видать, как своих ушей. Тут я решил покушать - банку рыбных консервов,мой"НЗ".И съел! Потом присел подряд 150(!) раз, что должно было отразиться на моих мышцах завтра. Опыт был нехороший с предыдущего похода в Таджикистан, но до завтра ещё надо дожить, а прилив сил я испытал - необычайный. В сопровождении лично начтюрьмы сходил на почту и дал телеграмму любимой девушке:"Приезжаю 5-го поезд№..."неудобно же писать, что это будет в 2 часа ночи, пусть решает сама. И вот я на подножке, в руке держу свежий бутон магнолии - дерево тут же, на вокзале - и спрашиваю надоевшего начальника, почему меня так долго требовалось тут держать.
Его ответ был как лаконичен, так и необычен для меня:"У нас врачи пешком не ходят! - и помахал ручкой.
     Поед прибыл по расписанию, на вокзале меня встетила эта самая девушка с куском пирога от её дня рождения(К которому я обязан был успеть!).Поехали домой, всю дорогу я рассказывал день за днём своё путешествие, а по приезде сразу отправился голым купаться на речку - кто же мне запретит в 3 часа ночи?
В 8 утра все рецепты были подписаны, сотрудники пялились на меня как на диковинку, доставая дурацкими вопросами:"Григорий Александрович, а зачем Вы хотели турецкую границу перейти?"- и хихикали при этом.
В колонию Саше я написал, получил от него ответ - я был единственным, от кого он получил в отсидке письмо. Написал и в министнрство юстиции Грузии - и оттуда пришёл ответ-отписка, а требовать он них продления отпуска на 15 суток, что провёл у них, был пустой номер. Имел и неприятный разговор от друзей, которых таскали за "связи с лазутчиком"- письмо моё было вскрыто и прочитано в КГБ - там тоже хотели премии "за выявление предателей" получать. А Магнолия так и не распустилась:сигнал на будущее.
28.9.2009г